Порожденная грехом. Часть 2

Глава 20

К моему полному удивлению, Лука разрешил Марселле сопровождать меня в мою квартиру, чтобы я мог переодеться и обработать раны перед встречей в Йонкерсе. Луке нужно было тем временем все подготовить, но он послал Маттео отвезти нас и, вероятно, проследить, чтобы мы не затеяли ничего непотребного.

Маттео заехал в подземный гараж и вышел из машины.

— Ну же, Маттео, тебе не обязательно следовать за нами наверх. Мэддокс не представляет для меня опасности.

— О, я знаю. Твой отец, наверное, больше беспокоится о его блуждающих руках.

Марселла покраснела.

— Это смешно.

— Судя по тому, как он на тебя смотрит, нет, — просто сказал Маттео.

— Это наше личное дело, — сказала Марселла.

Маттео посмотрел мне в глаза. Если он хотел, чтобы я поклялся, что я не стану трогать Марселлу, то он мог идти в жопу. Как только я останусь наедине с Белоснежкой, я буду трогать, целовать и облизывать каждый сантиметр ее тела.

Маттео криво улыбнулся.

— Твой отец не согласится, но у меня есть дела поважнее, чем играть в няньку. Ты уже достаточно взрослая.

— Спасибо, — сказала Марселла.

— Но у вас всего тридцать минут, так что поторопитесь.

Мы с Марселлой вошли в лифт, и нам не нужно было повторять дважды.

Я наполовину затащил ее в квартиру, желая остаться наедине.

Марселла с любопытством огляделась вокруг.

— Здесь мило.

— Будет еще лучше, когда ты переедешь, — сказал я, но затем поцеловал ее, мои губы переместились на ее губы.

Марселла отстранилась.

— Сначала нам нужно промыть твои раны.

— У нас всего тридцать минут. Не хочу тратить их на обработку ран.

Марселла бросила на меня ругательный взгляд, который заставил меня поспешить в ванную и принять самый быстрый душ, который был и одним из самых болезненных в моей жизни.

Я не потрудился одеться, вместо этого я вышел из ванной совершенно голый и все еще влажный.

Глаза Марселлы путешествовали по моему телу, впитывая те части, которые ей нравились, такие, как мой пресс, мои бедра и мой член, прежде чем она оценила мои раны. На одну или две из них нужно было наложить пару швов, но я мог сделать это позже. Я опустился на диван и положил руки на спинку.

— Я готов к лечению, сестра.

Марселла покачала головой с наигранным неодобрением и хмыкнула, когда мой член медленно начал наполняться кровью. Она ошеломила меня, опустившись передо мной на колени и слизывая капли воды с моего члена. Мой член замер от ее близости.

Ее горячее дыхание обдало мой кончик, а затем она взяла его в рот.

— Блядь, да.

Я запутался рукой в ее волосах, пока она принимала в рот все больше и больше моего члена. Ощущение ее тепла и языка, скользящего по нижней стороне моего члена, почти заставило меня взорваться.

Мои веки опустились, но я не закрыл их полностью, не желая лишать себя вида стоящей на коленях Марселлы. Когда я впервые увидел ее, у меня было много подобных фантазий, но во всех них я ощущал себя триумфатором, будто я поставил Витиелло на колени, будто я получил часть своей мести. Но в этот момент я единственный, кто стоял на коленях, потому что эта девушка передо мной, она властвовала над моим сердцем непоколебимой хваткой. Ничто не имело значения, кроме нее.

Марселла впилась ногтями в мои бедра, заставляя стонать от удовольствия. Она взяла меня еще глубже, но застонала, когда я коснулся задней стенки ее горла.

— Давай, Белоснежка, ты можешь это сделать, — дразнил я хриплым голосом.

Она игриво царапнула меня зубами, но затем попыталась снова и взяла меня почти полностью в рот. Моя голова откинулась назад, и я застонал, почти обезумев от ощущений. Я мог бы оставаться так вечно, но время шло, и мне все еще нужно было попробовать киску.

— Как бы я ни наслаждался ленивой жизнью, наблюдая, как ты поглощаешь мой член, словно конфету, я действительно хочу, чтобы твоя киска оказалась у меня во рту. Так что закинь ногу мне на голову, садись и пристегнись, чтобы получить лучший оральный секс в своей жизни.

Марселла посмотрела на меня тем же взглядом, что и незадолго до того, как я впервые поглотил ее. Она позволила моему члену выскользнуть из ее губ таким образом, что ее зубы коснулись нижней части. Я застонал, испытывая полуискушение откинуть ее голову назад и кончить ей в горло. Я смотрел с обычным ошеломленным благоговением, как она демонстрирует мне свою красоту.

— Тебе нужно лечь, если ты хочешь, чтобы я была на твоем лице.

Я закинул ноги на диван и вытянулся.

— Готов.

Марселла облизала губы, стоя на коленях на диване. Когда она наконец закинула ногу мне на голову, разместив свою розовую киску прямо перед моим лицом, я стал еще более возбужден, чем раньше, что казалось невозможным.

Прежде чем Марселла успела устроиться поудобнее и вновь познакомиться с моим членом, я поднял голову и втянул ее киску в рот.

Она откинула голову назад с глубоким стоном. Я не стал медлить, из-за отсутствия времени и терпения. Мой язык безжалостно дразнил ее складочки и чувствительный вход, пока она не стала почти отчаянно извиваться на мне. Тогда я обуздал себя и установил медленный ритм. Она наслаждалась ощущениями с чувственно закрытыми глазами, которые я видел в зеркале на стене. Я отпустил ее капающую киску с наглой улыбкой.

— Ты готова погрузиться обратно? — спросил я дразнящим голосом. — Или хочешь, чтобы тебя обслужили первой? — я подчеркнул вопрос щелчком языка.

Улыбнувшись, она опустила голову, и приветливый жар ее рта снова окружил мой член. Я хотел, чтобы это длилось вечно. Отдавать и принимать удовольствие, наслаждаясь обоими в равной степени, это то, чего я никогда не испытывал в такой степени.

— Я уже близко, — задыхалась Марселла.

— Я знаю, — прохрипел я и продолжил посасывать ее клитор.

Марселла делала минет все небрежнее, ее зубы касались моего кончика, а дышала она все тяжелее.

Когда она отстранилась и ее рука крепко обхватила мое основание, я понял, что она вот-вот взорвется. Я ввел большой палец в ее киску, а мои губы обхватили ее клитор. Она вскрикнула, пальцы выдавливали жизнь из моего члена, а ее стенки сжимались вокруг большого пальца. Она дрожала, бедра дергались, будто ее коснулось электричество.

Я вращал большой палец, наслаждаясь тем, как он входит в нее, пока мой язык успокаивал ее набухшую киску. Она все еще дрожала, и с нее капало возбуждение. Я высунул из нее блестящий большой палец, позволил языку проникнуть внутрь и попробовать ее на вкус. Она тихо застонала, и наконец жар ее рта вновь окружил мой член.

Она втянула меня глубоко в рот и массировала мои яйца, пока я дразнил ее стенки своим языком. Она надавила, загоняя мой язык еще глубже в киску, отчаянно желая получить член. Блядь. Потребность освобождения в ее теплом рту была невероятно сильной. Я рывком поднял бедра, вгоняя член еще глубже в ее жар. Ее язык и губы сводили меня с ума. Я хотел кончить, но в то же время хотел продлить ощущения как можно дольше.

Черт, время поджимало.

Как по команде, телефон Марселлы на журнальном столике зазвонил, и на экране высветилось имя Маттео. Этот ублюдок дал нам ровно тридцать минут. Я бы убил его за это больше, чем за что-либо другое.

Марселла отстранилась, и я чуть не толкнул ее обратно.

— Не делай этого со мной, — простонал я.

Она усмехнулась. Кто бы ни говорил, что девушки не могут быть жестокими? Она потянулась к телефон и выключила его.

— Это поможет нам выиграть время, которое понадобится Маттео, чтобы подняться на лифте и найти твою квартиру.

— Тогда не теряй времени.

Марселла соблазнительно улыбнулась, взяв мой член в рот. Я обхватил ее затылок, пока она покачивалась вверх-вниз, с каждым разом погружая меня все глубже.

Мои яйца напряглись. Я не сводил глаз с губ Марселлы, обхвативших мой толстый член. Ее глаза были полузакрыты, и она дышала через нос. Я начал толкаться вверх, входя в нее все глубже и глубже.

— Можно? — выдавил я, в последний момент вспомнив, что Марселла может не захотеть глотать.

Она моргнула один раз и кивнула, и это все, что мне понадобилось для освобождения. Я застонал, когда мое тело забилось в конвульсиях под волной наслаждения. Марселла неловко сглотнула, обхватив мой член, и часть спермы вытекла из ее рта, и это зрелище заставило бы меня кончить снова, если это было возможно.

Она отстранилась, вытерла рот и торжествующе улыбнулась.

Конечно же, Маттео, умеющий находить идеальное время, постучал.

— Время вышло. Вам лучше убедиться, что я не увижу ничего, что не хочу, когда выбью эту гребаную дверь ровно через две минуты.

Марселла вскочила на ноги и бросилась в ванную, чтобы вымыть лицо. Я остался на месте, все еще слишком пьяный от удовольствия, чтобы пошевелить мускулами, не говоря уже о том, что каждый сантиметр моего тела болел, и я, наконец, почувствовал это.

Когда Марселла вернулась вскоре после этого, ее глаза расширились от возмущения.

— Поторопись!

Я встал и с грязной ухмылкой в ее сторону отправился на поиски чистой одежду.

За секунду до того, как Маттео выбил бы дверь, я открыл ее.

— Извини за задержку, — сказал я без искренности.

Маттео покачал головой.

— Не говори мне ничего, чего я не хочу знать или Лука не должен знать.

Я слышала все истории о «Вратах в Ад», как пресса называла электростанцию в Йонкерсе из-за кровавых заявлений прошлого, но мне никогда не разрешали там находиться, а тем более присутствовать на собрании. Женщины не приветствовались на этих собраниях, и до недавнего времени — а может, и до сих пор — отец хотел держать меня подальше от этого бизнеса. Сегодня я стану первой девушкой, которая наконец-то нарушит эту традицию.

Мы с Мэддоксом вышли из машины. Моросил мелкий дождь, было некомфортно, холодно, поэтому пришлось поплотнее натянуть пальто, пока мы направлялись к зданию, где нас ждали папа и Ромеро. Здание с красновато-коричневым кирпичным фасадом возвышалось у реки Гудзон, пропитанное историей, и сегодня я стану первой девушкой, ставшей ее частью.

Гордость и беспокойство бурлили в груди. В этом не было ничего особенного — присутствовать на собрании, но все увидят меня и поймут, что перемены уже на пороге.

— Теперь я знаю, почему это место называют «Вратами в Ад». Это место кричит о последней остановке, — пробормотал Мэддокс.

Я кивнула, но меня отвлекло напряженное выражение лица отца.

— Привет, Ромеро, — сказала я.

Я не видела его уже давно — последний раз через несколько дней после того, как меня спасли из клуба. Все было слишком напряженно для семейного собрания или долгого отдыха в Хэмптоне.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал мне папа.

Мы отошли на несколько шагов в сторону.

— Я хочу использовать сегодняшний день для твоего посвящения, — сказал папа, совершенно ошеломив меня.

Я не ожидала этого.

Мои глаза расширились.

— Не будет ли это слишком для твоих людей? Ты наказываешь солдат за попытку убить байкера и принимаешь в Фамилью девушку.

— Именно поэтому я и делаю это. Ты готова?

Я кивнула. Я хотела этого. Хотела стать частью Фамильи, хотела развивать наш бизнес, а не просто стоять на обочине всю жизнь.

Папа одарил меня напряженной улыбкой.

— А мама знает?

— Знает, и она просила передать тебе, что гордится тобой.

Пытаясь контролировать свои эмоции, я должна была быть собранной и сильной, как только как только войду в здание. Все будут смотреть.

Мэддокс бросил на меня вопросительный взгляд.

— Папа проведёт посвящение сегодня после того, как закончит с кровавым заявлением.

Мэддокс усмехнулся.

— Ты надерёшь задницу. Эти старомодные идиоты не поймут, что их поразило.

— Тебе стоит пересмотреть свой выбор слов, — сказал Маттео.

Ромеро отрывисто кивнул Мэддоксу, настороженно глядя на него.

— Это муж моей тети Лили, Ромеро. Он Капитан, — представила я его Мэддоксу, надеясь растопить лед.

Ромеро протянул руку и пожал ее Мэддоксу.

— Пора, — сказал папа.

Ворота громко скрипнули, когда мы вошли в здание. Я видела только пару фотографий в старых газетах, но это место выглядело еще более ветхим, чем на любой из них. Главный зал, где собрались все, десятки мужчин, был высотой в несколько этажей. Во многих местах отвалилась штукатурка, а большинство труб наполовину сгнили от ржавчины. В воздухе витала вонь старой воды и чего-то металлического.

Мэддокс, Маттео, Ромеро и я последовали за папой внутрь, который должен был идти впереди, как Капо, и толпа благоговейно расступилась перед ним. Я чувствовала на себе десятки глаз, спрашивающих, почему я здесь. Я не упускала из виду недоверчивые и даже ненавидящие взгляды, которые некоторые из них посылали Мэддоксу.

Отец направился прямо к низкой бетонной платформе и забрался на нее, а мы собрались в первом ряду, где уже ждали Амо и Гроул.

— Я чувствую себя немного неуютно, как ягненок, окруженный стаей волков. Черт, сколько здесь членов мафии? — пробормотал Мэддокс себе под нос.

Мне пришлось подавить улыбку. Сохранять безэмоциональный вид сегодня было крайне важно.

— Это только люди из Нью-Йорка и окрестностей. Если отец созовет всех своих людей, будет гораздо большее собрание.

Амо однажды описал мне это, и у меня мурашки побежали по коже при мысли об этом.

— Как по мне, этого достаточно, — сказал Мэддокс, но потом в толпе воцарилась тишина, и он тоже замолчал.

Папа поднял руки, заставляя толпу замолкнуть. Многие из них настороженно смотрели на нас, но теперь их внимание было приковано к отцу.

— Мое слово закон. Оно всегда было законом и будет им, пока мой сын не придет к власти и его слово не станет законом.

Амо стал еще выше, его выражение лица было наполнено гордостью.

— Когда вы клянётесь мне в верности, вы обязаны выполнять мои приказы, даже если вы с ними не согласны. Как Капо, я должен держать в голове общую картину.

Гроул и Амо исчезли и вернулись с двумя мужчинами, которые пытались убить Мэддокса.

Когда он объяснил, что они сделали, я увидела, что несколько человек не видят вины в случившемся.

— Суть в том, что вы пошли против моего прямого приказа. Вы посчитали себя выше закона. Вы решили, что знаете, что является лучшим выбором для Фамильи, а не я. Но я Капо.

Это слово эхом отозвалось в зале, и отец сделал паузу, подчеркивая эффект.

— Я объявил Мэддокса Уайта нашим человеком. Может, он и не один из нас, но он работает с нами, а мы уважаем союзников.

Отец продолжал говорить, но меня отвлекали люди, переглядывающиеся между мной и Мэддоксом. Конечно, все уже знали о нашей связи. Я высоко подняла голову и ответила на их взгляды.

— Фамилья построила свою мощь, создавая союзников и пробуя новые совместные операции на протяжении многих лет. Хотя мы должны чтить наше прошлое и традиции, мы также должны готовиться к будущему, если хотим быть успешными.

Отец заставил обоих мужчин встать перед ним на колени, и они снова признались в своих преступлениях.

— Вы не подчинились прямому приказу. Вы пытались убить союзника и поставили под угрозу не только миссию, но и жизнь моей дочери. Мэддокс Уайт помогает нам найти сторонников Эрла Уайта, которые могут преследовать ее. Есть только одно наказание за это преступление: смерть.

В толпе воцарилась тишина. Я затаила дыхание, опасаясь, что люди могут взбунтоваться, но за исключением нескольких неодобрительных лиц большинство людей приняли приговор.

Я приготовилась, когда отец поднял пистолет и выстрелил сначала в одного, потом в другого мужчину. Я едва вздрогнула. Похищение и смерть Эрла приучили меня к определенной жестокости. Думаю, я должна была поблагодарить его за то, что наконец-то набралась смелости и присоединилась к Фамилье.

На лице Мэддокса отразилось удивление.

— Я не думал, что твой старик действительно пойдет на это.

— Может, тебе не стоит называть его так здесь, — сказала я, забавляясь.

Мэддокс быстро ухмыльнулся, но папа перехватил его взгляд, и они кивнули друг другу, что, вероятно, было своего рода мирным договором в тайном мужском коде. Затем настала моя очередь. Папа пригласил меня присоединиться к нему на платформу.

Мое сердце бешено билось в груди, когда я поднялась и встала рядом с ним.

С этой точки обзора толпа казалась еще больше, и я не могла отрицать, я нервничала.

— Перемены неизбежны, — произнёс отец громким голосом. — Будущее не ждет, пока мы догоним его. Оно опередит нас, если мы ему позволим, и я не намерен позволять кому-либо управлять этой лодкой, кроме меня. — он указал на меня. — Как я уже говорил некоторым из вас на собраниях, моя дочь Марселла присоединится к бизнесу.

Все уставились на меня, и их сомнения придали мне еще больше решимости доказать каждому из них свою правоту. Отец протянул мне один из своих кинжалов. Он сверкал под мерцающими прожекторами, падающими на нас из-за углов.

Я посмотрела папе в глаза и провела лезвием по нежной плоти ладони. Мои внутренности на мгновение перевернулись, но я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не отвлекаться.

— Рождённая в крови, поклявшаяся на крови, я вхожу живой и ухожу мертвой, — твердо сказала я, и все сомнения, которые испытывала, испарились в этот момент.

Это моя судьба. В моей крови, как и в крови Амо, текла кровь Фамильи.

Я убрала клинок и повернулась лицом к толпе, показывая свой порез и позволяя крови стекать на помост.

Весь зал повторял слова, которые я только что произнесла. По всему телу побежали мурашки. Я поймал взгляд Мэддокса, и гордость в его глазах дала мне чувство принадлежности.

Наконец-то я стала официальной частью Фамильи. Конечно, это только начало. Мне предстояло провести остаток жизни, доказывая свою состоятельность всем мужчинам, которые считали, что единственное предназначение женщины — согревать постель своего мужа.

Я не хотела становиться такой, и благодаря свободе, которую предоставил мне отец, мне никогда не придется быть такой.