Портальщик. Бытовой факультет.

Глава 1

1

Я ехал по новому, чёрному асфальту, и это была единственная примета нового времени вокруг. По обочинам же, как и двадцать лет назад, дремали бескрайние поля, молчаливые и равнодушные. Машины встречались редко.

Сзади у меня лежал целый склад хозяйственного магазина. Мамин наказ был точен, как военный приказ: выкосить, почистить, покрасить, заменить. Список дел я помнил наизусть, он отбивался в такт стукам подвески на редких стыках полотна.

На спидометре ровно девяносто, «Сузука» ехала плавно, почти неслышно, если бы не вой ветра в чуть приоткрытое окно. Я курил, пытаясь вспомнить то хорошее, что окружало меня в детстве.

Мама осталась в городе, за двести километров отсюда. «Андрей, ты уж сделай всё хорошо, как положено, — сказала она по телефону, и в её голосе я услышал не просьбу, настойчивое требование. — Я не смогу поехать с тобой, дорогу уже не переношу». Не дорогу она не переносит, а расстояние, которое эта дорога отмеряет — между её настоящим и её прошлым, между квартирой с благоустроенным бытом и нашим родным поселком, и кладбищем, где остались лежать те, кто был ей дорог.

Взглянул в зеркало заднего вида. Задний ряд сидений был сложен, там нужно было разместить бензиновый триммер. Между мешками с инструментами и банками с краской угадывался голубой пластик искусственных цветов. Следующий указатель сообщил, что до поворота на Красный октябрь осталось три километра.

В поездку я отправился с утра по раньше, сегодня 26 июня и это был второй день моего отпуска, так сложилось, что мой шеф берет первую половину своего отпуска сразу после празднования Дня Победы ну, а я вслед за ним. Первый же день отпуска я потратил на сборы, закупался в Леруа, купил бензиновый триммер Husqvarna 122LD и прочий инвентарь, масло для двухтактных двигателей, там же и приобрел канистру под бензин. На обратном пути заскочил на АЗС за бензином. К вопросу о триммере, за который я заплатил чуть больше 13 тысяч, если честно то мучает жаба, китайский Sturm стоил раза в три дешевле, но продавец консультант уговорил, полностью раскритиковав китайского производителя. Уже в квартире собрал Хускварну, легкая удобная, посмотрим, как работать будет.

Дорога взбиралась на последний, самый высокий холм. И вот она — «Въездная стела» с крупными красными буквами «Красный Октябрь». Название, оставшееся из другой эпохи, громкое и бессмысленное.

Я притормозил и заглушил двигатель. Тишина, налетевшая сразу, была оглушительной.

А потом просто отдал себя во власть этого вида.

Посёлок. Ровные улочки, сменялись загогулинами, сползали вниз, к самой реке. Крыши домов, кричащие новизной листы профнастила, теснились друг к дружке, цепляясь за землю, боясь скатиться вниз. Белели на солнце резные наличники, поблёскивали стёкла.

Но главное было не это. Главное — это Волга. Вернее, то, во что она превратилась здесь — Куйбышевское водохранилище. Оно лежало внизу, за посёлком, бескрайнее, как море. С этой высоты оно не казалось водой. Это была гигантская пластина из полированного свинца, холодного и неподвижного, в которую вставили кусок неба. Лазурное, с белыми барашками облаков, оно отражалось в этой громадной зеркальной глади. Где-то далеко на горизонте, теряясь в мареве, темнела полоска противоположного берега — уже другая область.

Раньше… Раньше вот именно это место и этот вид приносили мне радость от возвращения домой. Неважно, с сессии ли я возвращался, с той самой сумкой «мечтой оккупанта», или из командировки, уставший, но довольный.

А первая работа… Та самая, куда я бежал сломя голову, вприпрыжку, как на праздник. Это была настоящая фантастика. «Оператор ЭВМ» — первая, важная запись в моей трудовой книжке. Сейчас уже и не вспомню, был то 96-й или 97-й, давно это было. Но именно там, в той маленькой конторе, я по-настоящему познакомился с миром. С миром компьютерных игр. Все это баловство на «БК-шках» с кассетами и магнитофонами не считалось.

Моим начальником был мужчина лет тридцати, невысокий, чтобы не сказать грубо — совсем невысокий, с огненно-рыжими волосами и такими же густыми, смешными усами. А на носу у него вечно висели очки в роговой оправе, с такими толстыми линзами, что его глаза казались двумя добрыми, лупиками. Это был человек, фанатично влюбленный в компьютеры. И в игры.

Doom II. Это был не просто экшен. Это был взрыв мозга, портал в иное измерение. Пиксельные демоны, рычание импов, скрежет металла не из динамиков, а лишь в моем воображении, колонок у рабочего компьютера к сожалению, не было. Я был поглощен целиком. Играл на обеденном перерыве, проглатывая всухомятку бутерброд. Оставался после работы, когда в офисе оставались только мы с ним. Да что греха таить — играл и во время работы, как только разбирался со всеми задачами на день. Шеф разрешал, может, так он стимулировал меня работать быстрее и качественнее.

Небольшой кабинет, четыре стола с компьютерами, слабое освещение люминесцентных ламп. После официального окончания рабочего дня мы с шефом просто рубились. Heretic с его магическими посохами, летающими черепами и сюрреалистичными локациями. Я бегал ему за пивом — ларек был в пятидесяти метрах, и я мчался туда и обратно, словно на крыльях.

А сам компьютер… Легендарный Packard Bell. Брендовая, шикарная машина в кремовом корпусе. Характеристики сейчас и не вспомню, но одно помню точно — он был невероятно, тяжелым. И этот вес навсегда врезался в память по одной причине: шеф разрешал мне забирать его домой на выходные! Вот какой это был человек. Сначала я, пыхтя, тащил на себе этот ящик, потом возвращался за монитором, таким же неподъемным. Главное условие — вернуть все в понедельник, к началу рабочего дня. Это было свято.

Потом дальше, больше. Windows 95 на тринадцати дискетах — каждая установка была похожа на священный ритуал. Первые робкие манипуляции с жесткими дисками, потому что дискеты были на вес золота. Я закидывал игрушки «для страждущих» — под чутким контролем шефа, конечно. В основном для него и его знакомых. Так я потихоньку знакомился с «железом».

Но отдельно, на самом почетном пьедестале, стояла легендарная Age of Empires. Именно она переманила меня на Темную Сторону Силы — в стратегии. Сначала в реальном времени, где нужно было думать быстрее всех, а потом и в пошаговые. Я играл во все, до чего мог дотянуться.

Годы спустя мама как-то призналась, что заплатила Начальнику, чтобы он взял меня на работу. Не знаю, правда это или нет, но я бесконечно благодарен ей за этот поступок. И ему — за то, что он взял не просто «сына знакомой», а увидел во мне того, кому это тоже может быть интересно.

Компьютеры… Они шли со мной рука об руку всю мою трудовую жизнь. Но те, первые годы, в душном кабинете … Это были лучшие годы. Самые светлые. Самые добрые.

Конец мая. Всё вокруг дышало, цвело, пело, готовилось к лету. И на фоне этой буйной, почти кричащей жизни, посёлок казался тихим. Я сделал глубокий вдох, впуская в себя запах детства, и поехал вниз, навстречу тишине.

Мне всегда казалось, что время в таких местах течет иначе. Или вообще застыло где-то в девяностых. Но этот поселок с ходу начал меня удивлять.

По бокам вместо ожидаемых покосившихся заборов с облезлой краской и старых пятистенков выросли дома – один к одному, как с открытки из какого-нибудь приличного пригорода. Не кричащие хоромы, нет. Аккуратные, дизайнерского вида, с панорамными окнами, с отделкой из темного дерева и декоративной штукатурки под бетон. У каждого – ухоженный палисадник, я не поверил своим глазам, стильные уличные диодные светильники. Я чувствовал себя за рулем своего старенького кросовера так, будто забрел в закрытый коттеджный поселок, куда мне вход воспрещен.

Движения практически не было. Одна две машины. Эта почти идеальная тишина и была той самой занозой, что выдавала истинную, дачную сущность этого места. В обычном селе в такую погоду на лавочках сидели бы бабушки, по дороге бегали собаки, а тут – лишь стерильная, почти музейная пустота.

Мое недоумение достигло пика, когда я увидел их. Два сетевых магазина, выстроившихся недалеко друг от друга, «Пятёрочка» и «Магнит». И у каждого – не грязный обочичнный пятачок, а нормальная, размеченная парковка. Асфальт под колесами был ровным, гладким, с четкой, почти кричащей белой разметкой.

Чуть дальше притулились два симпатичных кафе. Одно – с летней верандой, уставленной коваными столиками, второе – в стиле лофт, с высокими окнами. И тоже ни души. Вывески яркие, новые, а нет, на вывеске второго кафе выбита вторя буква в названии Причал.

Я тронулся с места и поехал дальше, по этой идеальной дороге, мимо этих идеальных домов, мимо этих немых свидетельств какой-то параллельной, благополучной реальности. Это было красиво, удобно и до жути безлюдно.

И чем дальше я углублялся в поселок, к его старой, противоположной окраине, где должно было быть кладбище, тем сильнее сжималось внутри чувство странного диссонанса. Эта показная, нарядная жизнь здесь, на поверхности, и вечное, тихое успение – там, в конце пути.

И вот я свернул с этой стерильной главной дороги направо, в переулок, и будто пелена с глаз упала. Я буквально выдохнул, сам не ожидая, как сильно сдавила та показушная тишина.

Здесь был тот самый, ожидаемый и почти родной хаос. Тот самый запах — пыли, скошенной травы у заборов. Тот самый звук — пронзительный визг мальчишек, носивших на велосипедах. Они кричали что-то друг другу, их лица были красными от усилия и восторга.

Между домами, деловито поклевывая невесть что, бродили куры. И сами домики… Да, они были кирпичные, добротные, не развалюхи. Но эти знакомые с детства треугольные фронтоны крыш, покрашенные когда-то в зеленую или синюю краску. Ржавые водосточные трубы, кое-как подвязанные проволокой.

И асфальт… Он здесь был, его когда-то действительно укладывали, но сейчас он больше походил на лоскутное одеяло. Глубокие трещины, заплывшие грубыми заплатками из свежего, темного асфальта, ямы, заполненные щебнем и пылью. Машина снова застучала колесами, подскакивая на ухабах, и это был привычный, понятный стук.

Здесь было неидеально, немного обшарпано, но зато дышалось полной грудью. Здесь жили. И ехать на кладбище, в конец всего этого, стало на душе почему-то спокойнее.

Я не стал подъезжать к центральному входу кладбища, свернул на право и по грунтовке объехал кладбище в ту часть в старую, где росли высокие липы, в густых кронах, которых и виднелись черные точки. Сориентировавшись по памяти остановил машину немного съехав с грунтовки достал из багажника триммер, смешал в удобной емкости с разметкой бензин с маслом, как было указано в инструкции 1 к 25. Заправил инструмент полученной смесью, достал из багажника перчатки и очки, переоделся в старый спортивный костюм, который было не жалко и не спешно вошёл на территорию кладбища.

Ноги как чугунные, сердце колотится — будто сейчас выпрыгнет. В глазах рябит от этих оград, крестов, чужих имен... Кажется, вот она, знакомая тропка, а нет — опять не те памятники. Взгляд скользит по потускневшим фотографиям, выцветшим надписям, безымянным холмикам. Сердце стучало где-то в горле, отчаянный, испуганный моторчик. В голове крутилась одна и та же мучительная мысль: «Забыл. Заблудился»

А этот триммер... С каждой минутой тяжелеет, как гиря на душе. Тащу его, будто наказание за то, что давно здесь не был. Рука затекла, спина мокрая. Уже готов был повернуть назад, сдаться...

И тут... вижу его. Высокий, крест дяди Толи. Прямой такой, строгий, как он сам при жизни. Рядом — бабули Марии Андреевны, скромненький... А вот и дедовский гранитный памятник — со звездой...

Стою, дышу... Словно камень с плеч свалился. Даже триммер полегчал. Значит, не все еще потеряно. Нашел! Теперь можно и работу начинать — с чистой душой.

Как не странно, но триммер завёлся со второго раза, закинул через плечо ремень, приступил к работе. Сначала обкосил по периметру тщательно, но не до земли, открыл калитку. В голове возник этический вопрос куда наступать так и замер, упершись в ограду, решился, встану у ног, а там, где кресты и памятник если не дотянусь с этого места, то обкошу с внешней стороны через оградку.

Закончив с этой работой, я пошёл к могиле дяди Вити — среднего маминого брата. Могила была здесь же, недалеко, всего чуть левее и на три ряда дальше. Я быстро нашёл её, открыл калитку, и аккуратно подстриг всё вокруг. Что интересно, по периметру могила была недавно обкошена — по всей видимости, родственниками «соседей».

Дальше мой путь предстояло в липовую аллею, в самый угол кладбища. Те чёрные точки, которые я разглядел вдали, оказались ничем иным, как стаей чёрных ворон — вечных стражей этого места. Моё появление их нисколько не испугало — люди им не в диковинку, но неприятное карканье меня немного напрягло.

Следующей по очереди и по удалённости была могила бабы Моти. Кто это и каково её полное имя, я, конечно, не знал, так как она умерла задолго до моего рождения. Там была и фотография, и надпись, но настолько выгоревшие, что разглядеть и прочитать что-либо было невозможно. Я точно не помню, но было там что-то вроде предсмертной просьбы или завета, поэтому мама всегда наказывала мне присматривать за этой могилой.

Захоронение было старое, холмик практически сравнялся с землёй. Ограда — солидная, из толстого железа: обвязка из пятидесятого уголка, решётка из двадцатой трубы. Калитки не было, просто снималась задняя стенка ограды, которая удерживалась на штырьках, продевающихся в петли. На этот раз я принялся косить по периметру, а потом, сняв стенку, выкосил траву внутри.

Завершающими были две могилы: бабы Кати — сестры моего деда — и дяди Миши, её мужа, соответственно.

Триммер был действительно отличный. Спасибо продавцу, что посоветовал мне приобрести «Хускварну». Инструмент, конечно, непрофессиональный, но очень удобный в использовании и, более того, экономичный. Закончив, я осмотрел результат: трава была измельчена, особой уборки не требовало. Но к могиле деда и бабушки я всё равно вернусь с граблями — там всё должно быть идеально. Мама потребует полный фотоотчёт.

Вернулся к машине, достал пачку сигарет, перекурил. Затем достал из багажника садовые грабли и рулон мусорных пакетов и снова направился к могилам. Собрал всю скошенную траву, осмотрел ограду. Моя косьба, конечно, оставила на ней свои следы, также местами облупилась краска — я это ожидал. Достал из мешка с инструментами шуруповёрт «Макита» и закрепил в нём металлическую щётку.

Зачищал ограду я не фанатично, минут за двадцать прошёл её всю, сбивая отслоившуюся краску и присохшие остатки травы.

Цвет краски для ограды был конкретно озвучен мамой. Я приобрёл голубую с запасом — целую трёхлитровую жестяную банку. Но вместо кисти я применил обычную кухонную губку для более скоростной покраски. Для этого мне пришлось сменить матерчатые перчатки на резиновые. Я просто окунал губку в банку и, не боясь замарать руки, обильно пропитывал её, а затем тщательно проходил по всем элементам ограды. Управился минут за тридцать. Аккуратно снял перчатки и вместе с губкой закинул их в пакет.

Сфотографировал дело рук своих с разных ракурсов и даже записал короткое видео.

Всё было сделано. Спина ныла от часов, проведенных за работой. Работа на кладбище, хоть и душевная, всегда выматывает по-особенному — не столько физически, сколько этой странной смесью скорби, светлой памяти и простой усталости.

Переоделся, сложил весь использованный инструмент обратно в багажник, туда же отправил и мешок с мусором. Перекурил, сел в машину, развернулся и направился к центральному входу — возле него стоял мусорный контейнер. Забросил в него мешок и двинулся в сторону родного дома.

Глянул на часы — пятый час. Ехать сейчас в город, три часа по трассе, да еще и в сумерках уставшим... Не было в этой перспективе ни капли желания. Решение созрело само собой: заночую здесь, в родном доме.