Ада

В четверг мне наконец-таки удается выбраться из дома для визита в библиотеку. Я залезла в конверт: денег там ровно столько, сколько от меня ждут. Так что воспользоваться ими, чтобы прожить, возможности нет. Нужно попробовать устроиться на работу. Тепло одеваюсь и выхожу из квартиры. Высовываю нос из подъезда. На улице приличный мороз, но ярко светит солнышко, еще больше отражаясь бликами от белого снега. На несколько мгновений меня почти ослепляет. Только делаю несколько шагов вдоль дома, как крепкая рука сильно прижимает меня к стене, при контакте я больно ударяюсь об нее плечом. Вижу перед собой двух уже знакомых здоровяков. Тот, что чуть меньше, стоит дальше, как я поняла в прошлый раз, он в этой парочке главный. А тот, что снова держит меня, здесь явно только в качестве грубой силы.

— Ну, здравствуй, девочка, — растягивает губы в оскале главный. — Твое время вышло.

Кручу головой из стороны в сторону, не в силах поверить, что меня вот так на улице у всех на виду посреди дня могут схватить явно бандиты и сделать со мной, что угодно, а всем будет все равно. Я точно знаю, что пожилая женщина с первого этажа постоянно смотрит в окно, и сейчас, наверняка, видит нас. Вот идет мамочка с коляской, но она отворачивается и поспешно проходит мимо. На детской площадке чуть поодаль ребята играют в снежки. Но мне никто не поможет. Я вижу только равнодушие или страх в их взглядах. Я снова одна.

— Отвечай, что застыла! — трясет меня тот, что держит, заставляя вынырнуть из своих мыслей и несколько раз приложиться макушкой об стену.

— Деньги в квартире, — шелещу я и кусаю губы, пытаясь удержать слезы. Не при них, нет, только не при них, ни за что!

— Тогда вперед! — держит цепко в клещах мою руку и больно тянет за нее за собой. Так мы заходим в подъезд и поднимаемся на этаж. Открываю дверь квартиры и со всей твердостью в голосе, на которую способна, говорю на пороге:

— Вы ждете здесь.

Я лучше умру прямо здесь, на пороге, чем окажусь с этими громилами одна в замкнутом пространстве. Так что на этом буду стоять до конца.

Тот, что держит меня, кидает взгляд на главного.

— Дверь открытой оставь, — милостиво разрешает он.

Шумно выдыхаю. И на том спасибо. Радуюсь, что далеко я конверт не убирала, хватаю его с полки возле зеркала в прихожей, возвращаюсь и быстро закрываю дверь моей обители. Пульс стучит в ушах. Неужели сейчас это все закончится?

Протягиваю конверт главному. Он внимательно пересчитывает деньги, а потом довольно ухмыляется своему помощнику:

— А девка-то не промах. Нужную сумму получила. А мы-то уж штрафные санкции хотели…

Ноги слабеют. Не хочу представлять даже, что это за санкции. То есть они специально назвали мне сумму, которую было трудно получить? Единый, как же я благодарна Егору, что бы я без него делала.

— Я могу идти?

— Стоять, — главный снова обращает на меня свое внимание, и мне это совсем не нравится. — Ты молодец, дорогуша, с первым заданием справилась. А вот тебе задание посложнее: теперь продаешь квартиру, — и шепчет мне на ухо сумму, от которой мой мозг взрывается.

Я вспоминаю, как Егор объяснял мне, что квартиру продать невозможно. И одновременно с этим приходит мысль, как глупа я была, думая, что на машине все закончится, что меня оставят в покое. Нет, они нашли себе легкую добычу и теперь никогда уже от меня не отцепятся. А если я не смогу приносить деньги… Покалечат? Изнасилуют? Будут пытать? Убьют?

Предпринимаю заранее обреченную на провал попытку:

— Послушайте, я узнавала, эту квартиру нельзя…

И вижу, как главный кивает своему помощнику. Тот совершает молниеносное движение, прерывая меня на середине фразы, хватает меня своей огромной рукой за горло, поднимает вдоль стены так, что мои ноги отрываются от земли. Боль сдавливает шею, воздуха не хватает, начинаю хрипеть, бить в невесомости ногами, царапать руку, что держит меня, а ему все нипочем. Глаза застилает темнотой, подъезд пропадает, мне так больно, Единый, страшно, так страшно, нечем дышать… Сквозь вату в ушах слышу:

— Ты меня послушай, девочка. Меня твои проблемы не е**т. Я дал сроки, назвал сумму. Твое дело выполнять. Ты поняла меня?

А я дышать не могу, куда уж мне говорить.

— Поняла?! — кричит громче, а хватка на горле становится еще чуть теснее.

Пытаюсь кивнуть, и, к счастью, он понимает мою попытку. Пальцы разжимаются, и я кубарем падаю на грязный бетонный пол. Прикрываю голову руками и все еще ничего не вижу какое-то время. Но по стуку ботинок по ступенькам и грохоту входной двери понимаю, что осталась одна. Я осталась жива. На этот раз.

Загрузка...