После долгой зимы

Ада

И вот самое, пожалуй, страшное произошло: я развернулась и посмотрела ему в глаза. В них плещется расплавленный металл. И столько в этом невыраженной нежности, что бурной рекой смывает мои последние плотины-запреты. Уже совсем не страшно. Тянусь к его белоснежной рубашке и пытаюсь расстегнуть мелкие пуговички, но руки так дрожат от нетерпения, что ничего не выходит. Егор мягко отстраняет их, оставляет по очереди по короткому поцелую на каждой ладони, и принимается за дело сам. Уверенными движениями освобождает себя от одежды. И вот он на равных со мной. Не спешит, не предпринимает никаких действий, дает мне возможность рассмотреть его всего, если я, конечно, осмелюсь. Я знаю, что никаких проблем со смущением у Егора нет, он стоит расслабленно и уверенно, взгляд не отводит. Но и стесняться тут нечего: я не эксперт, но все в нем выглядит настолько идеальным для меня, что кончики пальцев покалывает от желания дотронуться до манящей чуть смугловатой кожи и провести по выразительным мускулам рук и пресса. Как вы понимаете, я осмеливаюсь. Стою и глазею, игнорируя пылающие маковым цветом щеки. Потому что он — мой. Не только тот, кто выбрал меня, но и тот, кого выбрала я сама. И это самое настоящее волшебство.

Решив, что одного только визуального эффекта уже недостаточно, Егор наклоняется и дразнящими прикусывающими движениями втягивает меня в поцелуй, а вместе с ним увлекает в сторону кровати. Не успеваю покрыться мурашками, ощущая под кожей прохладные от работающего кондиционера шелковые простыни, как оказываюсь полулежа на широкой груди. Обнаженная кожа к коже — и вот где настоящий пожар случается. И сгореть в нем невозможно, теперь я знаю это, можно лишь разжигать друг друга ярче и ярче своим пламенем, до седьмого неба нестись, слившись в единый костер. Но ощущения такие, что все рецепторы с ума сходят.

Егор жадно целует меня в шею, оглаживает руками спину. Я дышу часто-часто, мне жарко, этот огонь внутри у меня, но остановиться — без шансов. Отвечаю на поцелуй, когда его губы добираются до моих, со всем отчаянием, со всей страстью отвечаю, хочу раствориться в нем, одним целым стать. С силой хватаюсь за плечи его, может быть, ему неприятно даже, но я так заземляюсь, это мой якорь, и никто не в силах меня сейчас оторвать.

Егор приподнимает меня двумя руками за бедра, заставляя кожу в этих местах пылать, и усаживает сверху себе на живот. Упираюсь руками ему в грудь и смотрю во все глаза, жадно втягивая воздух ртом. Моя грудь часто вздымается, и Егор переводит взгляд туда. Мои волосы прилипли к спине, я мотаю головой, делая попытку прикрыться.

— Не надо, — шепчет, останавливая меня. И уже глядя мне в глаза: — Ты такая красивая.

Комплимент приятным теплом растекается у меня внутри. Да, сегодня я хочу быть красивой.

А еще я сверху, я сегодня веду, я сегодня главная. Так что мне почти не страшно. Не скрою, сердце бешено бьется за ребрами. Но это другое.

Приподнимаюсь и ощущаю горячую твердость совсем близко. Егор шуршит фольгой и кивает мне. С его помощью опускаюсь вниз, плавнее, чем планировала, но оттого не менее уверенно. Слышу его хриплый выдох сквозь сжатые зубы. Смотрю на место, где соединяются наши тела. Ошарашенно. Неверяще. Прислушиваюсь к себе. Ощущение наполненности непривычно, но я не чувствую боли. Совсем. Поднимаю глаза на Егора и… улыбаюсь ему. Он поднимает руки и закидывает их за голову. Полностью отдавая себя во власть моих экспериментов.

По прежнему используя его тело, как опору, начинаю двигаться. Это так странно и неловко, я не совсем понимаю, что я должна делать, но только сначала. Постепенно у меня начинает получаться. Я все контролирую сама, скорость, глубину, угол. Сверкающие полуприкрытые глаза Егора, следящие за мной, и его тихие вздохи служат мне стимулом. Мне же… мне так остро и тягуче-сладко. Мне не мешают мысли о прошлом, потому что в этих двух процессах нет ни капли схожести. Здесь и сейчас я смотрю на человека, которого я… люблю? Да, конечно, люблю, какие тут еще могут быть глупые сомнения. Кроме того, я ему верю, и знаю, что он никогда меня не обидит. Ускоряясь, раз за разом произношу его имя, и разбиваюсь на пике на тысячу осколков.

Чтобы наконец-то стать целой рядом с ним.