После его банана (ЛП)

Перевод: Дарья

Редактор: Eva_Ber

Обложка: Виктория Дровникова

Оформление: Eva_Ber

Глава 1

Рей

Я сидела в одном из многочисленных обеденных залов Нью-Йоркского университета, передо мной стоял контейнер с остатками лапши рамэн.

Я знаю, поверьте мне. Остатки рамена были новым минимумом, даже для меня. Я думала, что могу с уверенностью сказать, что менее одного процента населения когда-либо съедало половину своей двадцатицентовой пачки лапши рамэн, и подумала: «Мне лучше приберечь остальное на завтрашний обед». — Очевидно, моя одежда несколько лет назад вышла из моды и грозила развалиться по швам. Даже мои очки отчаянно нуждались в замене. Когда я отнесла их к окулисту, чтобы подтянуть шаткую деталь, из-за которой они постоянно сползали с моего носа, она сказала мне: «Я ничего не могу сделать. Пружина вышла из строя».

Пружина вышла из строя. Это прозвучало так драматично и окончательно, как смертный приговор.

Но я не верила в окончательность. Все и каждого можно было исправить. Если бы я в это не верила, я бы так сильно не хотела быть психологом.

Моя лучшая подруга и соседка по комнате, Луна, сидела напротив меня. Она разглядывала мой унылый маленький контейнер с лапшой.

— Я могла бы принести тебе начос или что-нибудь еще.

Я покачала головой.

— Спасибо, все в порядке. Я безумно хотела лапшу. — Лгунья.

Луна кивнула и сжала губы так, словно говорила: «чушь собачья, но я не настолько злая, чтобы обвинять тебя в этом». Она была моей лучшей подругой, и из всех людей я хотела бы перестать чувствовать, что мне тоже нужно скрывать правду от нее. Она знала, что я была на мели, но я не думаю, что она имела понятия, насколько тонким был канат, по которому я ходила на самом деле. Она снова сосредоточилась на своем ланче, разворачивая купленный буррито. Она указала им на меня.

Луна взяла около пятидесяти салфеток из автомата на нашем столе и аккуратно разложила их у себя на коленях.

— Ты работаешь сегодня вечером?

— Ага. Сразу после урока глиняной скульптуры.

— Облом. — Луна набрала быстрое сообщение на своем телефоне. — Я собиралась узнать, не хочешь ли ты прийти на вечеринку братства Альфа Каппа.

Я фыркнула.

— Я ценю, что ты продолжаешь приглашать меня на эти мероприятия, хотя и знаешь, что я никогда не пойду.

Она улыбнулась.

— Ты думаешь, они похожи на те, что показывают в фильмах. Все не так уж плохо. И это не убило бы тебя, если бы ты иногда немного веселилась. Что, если ты оглянешься на свой опыт в колледже и пожалеешь, что никогда не останавливалась, чтобы понюхать розы? — Она подчеркнула эту мысль многозначительным вздернутым подбородком и суровым взглядом. — Ты всегда такая ответственная и целеустремленная.

Было почти впечатляюще, что ей удалось заставить это звучать так, будто ответственность и целеустремленность были отрицательными характеристиками. Но Луна происходила из семьи с кучей денег, так что я не винила ее за то, что она не совсем понимала, каково это — быть в моем положении.

— Понюхать розы? Ты имеешь в виду запах блевотины с вчерашней вечеринки братства за пределами общежития?

Луна покачала головой и подняла брови, как будто собиралась сказать что-то глубокое.

— Это только снаружи пахнет блевотиной. Зайдешь и… — она замолчала, ухмыляясь самой себе. — Ладно. На секунду мне показалось, что я хотела сказать что-то правильное. Но на самом деле пахнет выпивкой и войной за то, кто может использовать больше духов или одеколона внутри. И все же я хочу увидеть, как ты с кем-нибудь встречаешься, прежде чем закончишь Нью-Йоркский университет. Или, по крайней мере, переспишь с кем-нибудь. Это было бы хорошо для тебя.

— На самом деле у меня нет времени на парней.

— Тем не менее, существует так много разновидностей парней. Есть прилипалы, временные, не связанные обязательствами, приятели по траху, кошельки, киски…

Я подняла руку, останавливая ее.

— Я собираюсь притвориться, что знаю, что означает половина из этого. Но перестань беспокоиться обо мне. Я знаю, чего я хочу, и я иду к этому. В этом нет ничего удручающего.

Я откусила кусочек своего рамена со вкусом курицы. Ладно, честно говоря, рамен был немного удручающим. Но в остальном у меня все было просто отлично. Не так ли?

Мои мысли вернулись к тому, что она сказала. Я не была роботом, и мне часто хотелось, чтобы появился какой-нибудь идеальный парень и сбил меня с ног. Я также хотела бы провести годы своего взросления, посещая Хогвартс и говорить с потрясающим британским акцентом, и это не было похоже на то, что я тратила время или энергию на осуществление этой мечты.

В конце концов, мечты были мечтами.

Луна указала на меня своим буррито и наклонила голову.

— Ты выглядишь так, словно пытаешься разгадать тайны вселенной.

Я рассмеялась.

— Больше похоже на секреты моей собственной глупой головы.

— Твоя голова не глупа. Я имею в виду, она, может быть, немного однобокой, но не глупой.

Я скомкала салфетку и бросила ей.

— Я, наверное, могла бы написать диссертацию обо всех своих физических недостатках, но форма моей головы совершенно нормальная.

Луна откусывала маленькие, размеренные кусочки своего буррито. Почти по волшебству, она ничего не капнула и не пролила. В сочетании с ее осанкой принцессы и блестящими золотистыми кудрями это было едва ли справедливо.

— Ты начала свой проект? — спросила я.

Луна положила свой буррито на стол.

— Для профессора Босуэлла? Нет. Помнишь того парня, который столкнулся с нами возле библиотеки пару дней назад?

— Эээ, джинсы с манжетами и что-то вроде хипстерских штучек?

— Он. — Луна ждала достаточно долго, чтобы я поняла, что должна была разобраться во всем сама.

— Оооо, — сказала я, выдавив улыбку. — Вы двое…

Она снова кивнула.

— Баклажан.

Я поперхнулась своей водой.

— Баклажан? — Луна делала это каждый раз после того, как спала с новым парнем, где она давала мне предмет, чтобы представить размер его пениса.

— О да. Я все еще чувствую его.

Я застонала.

— Я не знаю, как ты находишь время для всех этих парней.

— Подожди. Я всегда предполагала, что ты просто незаметно находишь себе маленького придурка на стороне. Ты хочешь сказать, что буквально не переспала здесь ни с одним парнем?

Я подумала о том, чтобы сказать правду, потом решила, что она сделает своей личной миссией найти мне с кем переспать, если узнает.

— Я этого не говорила. — Даже если это было правдой. — Наверное, я просто не понимаю всей этой шумихи.

Луна все еще размахивала своим буррито, как какой-то толстой, заостренной палкой. Она несколько раз помахала им, подыскивая нужные слова.

— Значит, ты никогда не позволяла парню поливать тебя шоколадным сиропом и слизывать его? Никаких ледяных фаллоимитаторов? Даже эротической щекотки перышком?

Нет, Луна. Мой сексуальный опыт примерно так же реален, как мой опыт прогулки по Луне. Я видела это по телевизору. Читала об этом в книгах. Может быть, даже мечтала об этом раз или два.

— Пока нет, — тихо сказал я.

— Как насчет шоколадного эскимо на твоих сосках? — Она пошевелила бровями. — Его язык похож на лаву сразу после эскимо. И если он действительно извращенец, он мог бы…

Я прочистила горло, прерывая ее.

— Однажды у меня был парень, который съел целый бутерброд с моего живота. — Слова, казалось, вырвались у меня сами собой, и я поймала себя на том, что немедленно хочу спрятать лицо в ладонях. Бутерброд с моего живота? Что в этом было хотя бы отдаленно сексуального? И с точки зрения логистики, как это вообще будет работать?

Луна недоверчиво уставилась на меня, затем наклонилась.

— Как… Без рук? Или?

— Честно говоря, все это было как в тумане. Скажем так, я неделями счищала горчицу со своего пупка. — Я почувствовала, как мои глаза остекленели. Если бы смущение было смертельным оружием, я была почти уверена, что в тот же миг превратилась бы в мелкий красный туман.

— В любом случае, — сказала Луна после соответствующего неловкого периода молчания. — На самом деле у меня еще не было времени возиться со своим проектом. У нас с мистером Баклажаном сегодня вечером еще одно свидание. А как насчет тебя? — Луна отложила буррито и начала вытирать пальцы салфеткой один за другим.

— Проект? Я все еще пытаюсь найти подходящего человека для этого изучения. — Я перевела взгляд на группу студентов, которые только что вошли в столовую позади нее.

Луна повернулась, проследив за моим взглядом. Когда она снова посмотрела на меня, на ее лице было скептическое выражение.

— Ты думаешь, что просто подойдешь к случайному человеку и спросишь, можешь ли ты изучить его для эксперимента?

— Вряд ли это эксперимент. Мы просто пишем статью.

Луна издала задумчивый звук, затем взволнованно подняла палец.

— Как насчет того, чтобы сделать свой проект обо мне? Я очень интересная. Я вот хотела бы провести исследование личности на себе. — Последовала долгая пауза, затем Луна вздохнула. — Это должно было быть шуткой.

— Прости. Просто мне очень, очень нужна эта стажировка. И единственный способ, который я могу себе представить, получить высшую оценку на всех его занятиях, — это найти совершенно странную личность. Это должно быть что-то, что привлечет его внимание и заставит вспомнить мою статью.

Она опустила плечи и пристально посмотрела на меня.

— Что?

— Две вещи. Во-первых, ты знаешь, что можешь попросить меня, если тебе когда-нибудь понадобятся деньги, верно? Мои родители абсолютно ничего не замечают. Каждый месяц они переводят на мой счет больше денег, чем я могла бы потратить за год. Это даже не будет неловко. Я могла бы просто выписать тебе чек, и мы могли бы притвориться, что этого никогда не было.

Я могла бы вываливать на Луну запутанный клубок причин, но я решила просто покачать головой и улыбнуться.

— Я действительно ценю это. Но поверь мне, все не так плохо, как кажется. Я просто очень ленивый покупатель, и на самом деле я предпочитаю дешевую еду. Просто я всегда была такой.

Луна поджала губы, кивая таким образом, который говорил, что она все еще мне не верит.

— Ну, если ты когда-нибудь передумаешь. Мое предложение остается в силе. Но вторая вещь, что я оскорблена. Думаешь, я недостаточно интересна, чтобы обеспечить тебе хорошую оценку?

— Ты знаешь, что я имею в виду. Кроме того, твоя личность настолько далека от ненормальности, насколько это возможно. Ты нормальная в лучшем смысле этого слова, и я думаю, что если я действительно хочу, чтобы моя статья блистала, я должна найти кого-то действительно ненормального. Как король странностей.

Луна выдохнула.

— Ладно. А если этим идеальным кандидатом окажется парень? Что ты готова будешь сделать?

— Что ты имеешь в виду?

Луна переплела пальцы и наклонилась ко мне.

— Я имею в виду, что если ты хочешь узнать кого-то достаточно хорошо, чтобы написать подобную статью, тебе придется его узнать. Я бы не удивилась, если бы парень мог получить неправильный посыл из такой ситуации.

— Я бы просто сказала ему, что это эксперимент, чтобы не было никакой путаницы.

— И ты бы его отпугнула. Единственный способ получить желаемую информацию — это скрывать свою настоящую мотивацию, и ты это знаешь. Я думаю, ты знаешь, что тебе также придется в основном встречаться с объектом, чтобы заставить это работать. Итак, вопрос в том, действительно ли ты хочешь встречаться с этим королем ненормальных, которого ты ищешь.

Я облизнула губы, обдумывая то, что она только что сказала. Через мгновение я подняла глаза и встретилась с ней взглядом.

— Мне нужна эта стажировка. И я сделаю все, что потребуется, чтобы получить ее.

Глава 2

Майлз

Распорядок дня важен. Конечно, если вы послушаете моего отца, это будет нечто большее. Он был сущностью существования. Он был тканью, которая скрепляла вселенную воедино. Без рутины, говорил он, мы все были бы просто хаотичными импульсивными шариками, скачущими по миру без цели.

Для него достойной целью в жизни было бы контролировать свои импульсы. Он жаждал порядка, как хорошее масло ручной работы жаждет теплого хлеба.

Лично мне, как правило, нравилось немного хаоса. Мне нравилось время от времени позволять своим импульсам управлять мной, хотя я и соглашался, что бывают редкие случаи, когда свои импульсы, вероятно, следует держать под контролем.

Я начинал каждый день с небольшой рутины и дополнительной порции хаоса. Обычным делом было испечь что-нибудь новенькое для Грэмми. Хаос? Очевидно, это была Грэмми.

Она сидела в моей квартире, щелкая спичками по Тиндеру, пока ждала, когда приготовятся банановые кексы. Грэмми была старой. На самом деле никто больше не знал, сколько ей лет. Я предполагал, что она, вероятно, родилась где-то после динозавров, но до египтян, но не был уверен. Технически она даже не была моей бабушкой, но у нее был способ стать твоей бабушкой, нравилось тебе это или нет.

На самом деле я много раз думал о том, что Грэмми действует так, как могла бы действовать очень заразная болезнь. Возможно, вы не хотите, чтобы она привязывалась к вам, но если болезнь хотела, вы мало что могли бы с этим поделать. В конце концов, вам просто нужно было научиться жить с этим, и то, как она думала своей старой задницей, что подстригать свои мерзкие ногти на ногах, на вашем диване не было отталкивающим.

На первый взгляд вы, вероятно, приняли бы ее за обычную пожилую леди. Морщинки, маленькая счастливая копна седых кудряшек на макушке. Но потом, когда вы приглядитесь повнимательнее, вы начнете замечать маленькие щели в изображении. Для начала, у нее был гардероб русского уличного бандита, в комплекте со спортивными костюмами и объемными ветровками. Несмотря на то, что она была старше некоторых соборов Рима, у нее также была активная жизнь на свиданиях. Но самым большим намеком на ее экстраординарность был взгляд ее глаз. Хватило всего одного взгляда, чтобы понять, что человек внутри хрупкого старого тела все еще очень жив и очень сильно брыкается.

— Черт, — пробормотала Грэмми. — Трахни меня грязной лопаткой, покрытой тестом для блинчиков.

Я поднял бровь и завязал фартук за спиной. Она смотрела на что-то в своем телефоне.

— Это не активируется голосом, Грэмми.

— Я разговаривала сама с собой, а не по телефону. Может, я и стара, но я гораздо более сговорчива, чем это. Ты не можешь войти в жизнь этих энергичных, молодых, семидесятилетних людей без небольшой порции сахара. У них все еще есть выбор сферы деятельности, поэтому я должна убедить их, что я лучший специалист по недвижимости.

— Может быть, в историческом районе.

Грэмми схватила яблоко из вазы с фруктами и запустила им в меня. У нее была на удивление хорошая рука, но я легко поймал яблоко и положил его на стол, стараясь не помять. Это было хрустящее яблоко с медовой корочкой, и я приготовлю его по рецепту завтра. Мне не нужно было, чтобы Грэмми и ее проблемы с гневом все испортили.

— В любом случае, когда ты собираешься поработать над своим характером?

— Когда умру. — Как нахальный подросток, она все еще даже не оторвала глаз от своего телефона.

— Ты имеешь в виду еще через сто лет?

— Да, умник. И даже тогда я умру раньше, чем приготовятся твои чертовы кексы.

Я присел на корточки и заглянул внутрь духовки.

— Они будут готовы, когда будут готовы.

Грэмми раздраженно фыркнула и откинулась на спинку стула, широко расставив ноги. Я не помнил, когда началась наша маленькая рутина, но мне нравилось, что есть на ком опробовать мои новые рецепты. Она появлялась чуть позже восхода солнца и приставала ко мне, пока я пробовал новые идеи.

Сегодня это были банановые кексы. Я использовал зелено-желтые спелые бананы, чипсы с корицей и несколько других секретных ингредиентов. В результате должны были получиться рассыпчатые, сладкие и обжигающе горячие маффины. Я также приготовил банановую начинку, которую смешал с небольшим количеством малины и сахара, чтобы украсить сверху, когда они будут готовы.

Несмотря на нытье Грэмми, маффины были готовы через несколько минут.

Грэмми откусила кусочек от одного из моих маффинов, как только они остыли. Она прожевала, закрыла глаза, а затем со вздохом откинулась назад.

— Ты готовишь так, как трахался мой старый Роберт.

Я поморщился.

— С вялым членом и гримасой на лице?

Грэмми разразилась лающим смехом, указывая на меня и улыбаясь.

— Роберт трахался так, как будто от этого зависела его жизнь. Как будто я была единственной во всем мире, и моя киска хранила секреты вселенной… как будто, если он просто войдет под правильным углом, его член может открыть все ответы. — Она испустила долгий, блаженный вздох. — Вот как ты готовишь.

— Хочешь верь, хочешь нет, но мой член никогда не прикасался к этим кексам. Извини, если это разочаровывает.

Бабуля задумчиво уставилась на маффин, как будто не слышала меня.

— Знаешь, как сильно я ненавижу давать тебе мудрые советы, но твоему отцу все равно, что ты любишь готовить. Ты понимаешь это, не так ли?

— Я никогда не говорил, что ему было не все равно.

— Но ты держишь это в секрете. Каков кулинарный эквивалент пребывания в шкафу? — Грэмми поджала губы и постучала по ним, затем она загорелась. — Ты в духовке, Майлз. Тебе нужно выйти из духовки к своему отцу. А еще я дерьмово умею хранить секреты. В конце концов, я обязательно проговорюсь.

Я перебросил полотенце через плечо и пожал плечами.

— Это моя фишка. Мне не нужно его одобрение или мнение по этому поводу. Кроме того, ему не нужна еще одна причина думать, что я бездельничаю. Он все еще считает, что моя работа — это шутка для меня. Я не думаю, что это имело бы значение, если бы меня повысили шесть раз в этом году.

— Тогда перестань забивать на то, что он думает. Это то, что я бы сделала.

— У тебя же слабоумие.

— Чушь собачья. Мой разум — это стальная ловушка, как и всегда. — Она сделала паузу, в ее глазах появилось отсутствующее выражение, затем она стукнула кулаком по стойке. — О чем мы говорили?

Я закатил глаза.

— Смешно. Если бы ты не была на последнем издыхании, я бы сказал, что тебе следует заняться карьерой комика.

— Все на последнем издыхании, тупица. Если только ты не знаешь, где можно найти замену.

Я покачал головой. Иногда лучше всего было просто притвориться, что Грэмми ничего не говорила, иначе она втягивала разговор в спираль бессмыслицы.

— Я взрослый. У меня есть своя жизнь и своя карьера. Мне ни хрена не нужно от моего отца, но это не делает его меньшим придурком из-за того, что он этого не предлагает.

— Ты не ищешь его одобрения, но ты хотел бы его получить.

Я ухмыльнулся.

— Ну да.

— Слушай, не теряй из-за этого своей мечты. Или теряй. Мне действительно все равно. Но если твой тупица дядя Уильям достоин должности в «Галлеоне», то и говнюк, которого я уложила прошлой ночью, тоже достоин.

Я отложил маффин, от которого собирался откусить.

— Хочешь верь, хочешь нет, но я мог бы прожить долгую, счастливую жизнь, не представляя, что ты делаешь за закрытыми дверями.

— Если ты будешь ждать, пока дверь закроется, чтобы трахнуться, ты упустишь весь лучший секс. Кроме того, ты даже представить себе не можешь, что я сделала или кого. — Она подчеркнула последнюю ужасающую строку загадочным движением бровей.

Я поморщился.

— Держу пари, я могу себе представить. Ты, наверное, отсосала королю Туту. Или впустила Авраама Линкольна в свою заднюю дверь.

Грэмми скорчила гримасу отвращения.

— Маловероятно. Король Тутанхамон был очень молод, когда умер. Я думаю, что это было незаконно даже тогда. А Линкольн? Если бы ты хотя бы представлял, какой сексуальной я была в твоем возрасте, ты бы знал, насколько смехотворна эта идея.

— Серьезно, сколько тебе лет?

— Не настолько старая, чтобы я все еще не могла надрать тебе задницу, если ты продолжишь спрашивать.

Я бы посмеялся, но знал, что Грэмми может швырнуть в меня достаточно вещей с удивительной силой.

— Ладно, что ж, время еды закончилось. Мне нужно идти на урок.

— Бизнес-классы, — сказала Грэмми с оттенком обвинения.

Я взял одну из своих книг и засунул ее в рюкзак.

— Да. И?

— Это просто немного грустно. Ты мог бы быть похож на своего дядю, но ты так стараешься быть похожим на своего отца. Ты думаешь, что пройдя лишнюю милю, твой отец обратит на тебя внимание. Это просто немного жалко, вот и все.

Я решил не признавать ее обвинения.

— Ты ненавидишь дядю Уильяма.

— Мне нравится ненавидеть его, — сказала Грэмми. — Есть разница. Он как щенок, который продолжает гадить на ковер. Да, тебе приходится постоянно убирать за ним, но тебе все равно нравится, когда он рядом.

— То есть ты хочешь сказать, что если бы я захотел, я тоже мог бы нагадить на ковер?

— Я просто говорю, что твой отец и твой дядя похожи как масло и вода. Ты всегда был больше похож на своего дядю, чем на Брюса. Твой дядя и гроша ломаного не даст, если Брюс одобрит это, и если ты не научишься чувствовать то же самое, ты сведешь себя с ума.

— Я не пытаюсь быть похожим на папу. Если бы я действительно этого хотел, я бы просто засунул метлу себе в задницу и изменил свой рацион, включив в него только бананы.

Грэмми посмотрела на меня, затем указала на банановые кексы.

— Совпадение, — сказал я со стоном. — Я иду на урок.

— Лжец. Ты, наверное, отправляешься на охоту за какой-нибудь красоткой.

Я ухмыльнулся.

— Я снова одинокий мужчина. Может быть, мне и следует.

— У тебя никогда не было отношений дольше, чем очередь на концерте Smashmouth в 2020 году.

Прищурившись, я остановился у двери, чтобы посмотреть на нее.

— Я даже не уверен, что это должно означать.

— Это означает, что то, что ты говоришь, что ты одинок, так же удивительно, как найти мужчину старше шестидесяти, который может поддерживать это без небольшого медицинского вмешательства.

Я закрыл глаза, что было ошибкой, потому что это только наводнило мой мозг образами сексуальных злоключений Грэмми.

— Люди, которые хотят похудеть, должны просто завязать с тобой дружбу. Думаю, у меня пропал аппетит до следующей недели.

— Повеселись. И заполучи какую-нибудь красотку! — весело добавила Грэмми.

***

К тому времени, как я добрался до офиса, я чувствовал себя мертвым. Мой босс разрешил мне прийти позже, чтобы я мог успеть на занятия, но это заняло много времени. Я скинул свою сумку с плеча и поставил ее на свой стол, когда пришел.

Я работал в рекламном агентстве. По сути, мы занимались тем же, чем занималась компания моего отца, но в меньшем масштабе. Мы представляли интересы самых разных клиентов, от частных лиц до многомиллионных корпораций. Они платили нам гонорар, и мы управляли их рекламой. Вот так просто.

Мой босс, Кейл… да, это действительно было его имя… высунул голову из конференц-зала и поманил меня к себе.

— Майлз. Нам нужен твой мозг.

Я взглянул на стопку непрочитанных писем, которые у меня были, но все равно направился в конференц-зал.

Кейл и его правая рука Пол сидели за огромным столом для совещаний одни.

— Что? — спросил я.

Кейл показал мне экран своего ноутбука и потратил следующие несколько минут на объяснение проблемы. Затем они показали мне рекламу компании по производству ламинирования, которая хотела, чтобы мы подчеркнули, насколько долговечна их работа.

Забавно, но Кейл и Пол решили, что это хорошая идея — создать кампанию стоимостью в сто тысяч долларов, в которой улыбающаяся женщина в деловом костюме объясняла, что она может опустить ламинированный лист даже в бассейн, если захочет.

Я прикрыл рот рукой, стараясь не улыбаться, когда читал некоторые ответы в Твиттере. Это уже породило шквал мемов, некоторые из которых на самом деле были довольно забавными. Однако, как правило, люди высмеивали компанию и предполагали, что юмор не был преднамеренным.

Я выпрямился, затем сделал глубокий вдох.

— Ладно. Вот, что я думаю, мы должны сделать. Если вы попытаетесь скрыть ошибку и извиниться или проигнорируете ее, мы будем выглядеть придурками. Лучшее, что можно сделать, — это принять это и сделать частью бренда компании. Сделайте это забавным, и люди поймут. Мы могли бы запустить несколько новых кампаний, чтобы показать, что формулировка была преднамеренной. Как… Мне нравится этот лист! Ламинированный лист, который теперь долговечный. Я уже не говорю, что вы можете заламинировать копии за полцены.

Пол и Кейл обменялись взволнованными взглядами, затем снова обратили свое внимание на меня.

— Ты действительно думаешь, что это может сработать? — спросил Пол.

Я пожал плечами.

— Вы всегда можете продвинуть меня на должность, где я был бы ответственен за такого рода вещи. Если бы мое имя было официально указано в этой идее, вы могли бы обвинить меня, если она провалится. — Я подбирал слова так тщательно, как только мог. Правда заключалась в том, что эти два придурка годами нахлебничали на мои идеи. Рутина заключалась в том, что они притягивали меня сюда, заставляли решать их проблемы, а затем представляли это своим боссам, как будто они все придумали. Я знал, что они, вероятно, никогда не планировали продвигать меня по службе, потому что я начал бы получать все похвалы.

Я также знал, что было бы бесполезно начинать войну из-за этого. Система была сфальсифицирована. Если бы я поднял шумиху и меня уволили, система Good Old Boy внесла бы меня в черный список почти всех ведущих рекламных агентств в городах, которыми управляют. Либо я найду способ подняться здесь на вершину, либо полностью уйду из бизнеса. По крайней мере, исключая маловероятную возможность того, что мой старик предложит мне должность в своей компании.

Кейл сверкнул сальной улыбкой.

— Давай пока отложим эту идею. Это рискованно, и если мы взвалим все это на твои плечи, я бы беспокоился, что произойдет, если идея обернется против тебя. Абсолютно. Теперь это на нашем радаре, верно?

Пол кивнул.

— Абсолютно. Отличный ход, Майлз.

Я вышел из конференц-зала. Я переживал подобные моменты почти каждую неделю с тех пор, как начал здесь работать. Тем не менее, это было похоже на действие кислоты. Я плюхнулся в кресло и начал просматривать свои электронные письма. Не в первый раз я задавался вопросом, почему я вообще, черт возьми, беспокоюсь. Одно из первых было от коллеги Эми. Она спросила, могу ли я встретиться с ней наедине в комнате отдыха. Она отправила электронное письмо всего полчаса назад, поэтому я быстро ответил, сказав, что могу.

Эми вошла в комнату отдыха и оглянулась, как будто боялась, что за ней наблюдают.

Я почувствовал легкий укол страха, что она собирается наброситься на меня. Эми была молода и хороша собой, но не в моем вкусе. Она была нашей секретаршей около четырех месяцев. Последнее, в чем я нуждался, так это в очередной порции слухов о том, что я трахаюсь с кем-то, кто работает в здании, не говоря уже о ком-то с нашего этажа. Но я заметил, что ее макияж был размазан, как будто она плакала. Я нахмурился.

— Что происходит?

— Я не знала, с кем еще поговорить. Мне жаль, что я втянула тебя в это.

Я на мгновение задумался о том, чтобы не совать в это свой нос, но внутренне застонал. У меня было чувство, что я знаю этот взгляд в ее глазах, и если это было то, о чем я думал, я не мог с этим смириться.

— Втяни меня и не извиняйся.

Она заколебалась, скрестив руки перед собой. Внезапно она покачала головой и начала пятиться к двери.

— Нет. Мне жаль. Это была ошибка, и я веду себя по-детски из-за этого. Забудь, что я с…

— Эй, эй. — Я шагнул вперед, положив руку ей на плечо, затем передумал и отдернул ее. — Просто поговори со мной.

Я слушал пять минут, пока она описывала все скользкие, отвратительные вещи, которые Кейл говорил и делал с ней с тех пор, как она начала здесь работать. Лапал ее мимоходом, неуместные фотографии, которые он отправлял ей, и даже пытался убедить ее встретиться с ним за ужином на прошлой неделе. Очевидно, кульминацией всего этого стала встреча в его офисе этим утром, где он убедился, что она точно знает, что должно произойти, если она хочет повышения.

Пока она говорила, я чувствовал, как укрепляется уверенность в том, что я собираюсь сделать. Я старался, чтобы мой голос звучал спокойно.

— Можешь ли ты отправить все, что только что сказала мне, по электронной почте в отдел кадров? Включи также все, что он на самом деле тебе прислал.

Она кивнула.

— Ладно. Но что, если он…

— Поверь мне. Судя по тому, что ты сказала, он в жопе. Я знаю парней из отдела кадров, и они не входят в его круг любителей целовать в задницу. — Я почувствовал, как злая усмешка тронула мои губы. — Хотя, если его уволят, похоже, он легко отделается, верно?

Глаза Эми все еще были красными и опухшими, но она слегка улыбнулась и кивнула.

— Да? Но что еще я могу сделать?

— Следуй за мной, если хочешь посмотреть.

Эми последовала за мной из комнаты отдыха в конференц-зал. Я открыл дверь и жестом пригласил ее войти.

Кейл встал, секунду глядя на Пола, а затем на нас с Эми.

— Все хорошо, Майлз?

Я думал о каждой дерьмовой вещи, которую он сделал, и не только со мной. Я был готов поспорить, что в прошлом он поступал так со многими девушками компании. Может быть, я и не преуспею в мире рекламы, но если все, что я когда-либо сделаю, это собью этого ублюдка с ног, я не был уверен, что все это было бы напрасной тратой времени.

Я подошел к нему и остановился на расстоянии вытянутой руки.

— Я не верю в удары молокососов, так что я скажу тебе, что собираюсь ударить тебя по лицу.

— Чт…

Я ударил его кулаком в челюсть, откидывая его голову в сторону.

Это было приятно. Было еще лучше, когда он извивался на полу и издавал жалкие хныкающие звуки.

— Какого хрена? — он держался за челюсть.

— Подожди, — сказал Пол. — Мы можем с этим разобраться. Подумай об этом, Кейл. Мы можем что-нибудь придумать, верно?

Я мог бы рассмеяться, если бы не был так зол. Вероятно, они были готовы оставить меня при себе, чтобы продолжать высасывать мои идеи, даже после того, как я надрал Кейлу задницу.

— Не беспокойтесь. Я ухожу. И нет, я не прикрою тебя.

Эми одними губами произнесла «спасибо», когда я вышел и схватил свои вещи.

Ну что ж, — подумал я. — Я не планировал увольняться с работы, когда проснулся сегодня, и я определенно не собирался делать это таким образом.

Я провел рукой по своей щетине, как только вышел на улицу, задаваясь вопросом, испортил ли я только что свою жизнь, или я просто похоронил ее. Думаю, время покажет.

Глава 3

Рей

Я посещала занятия по лепке из глины, так как это был один из немногих оставшихся у меня факультативных зачетов. Это была одна из моих любимых частей дня, но я остановилась, когда вошла в класс, заметив, что все парты были расставлены полукругом. Медленно я нашла себе местечко и поставила свои вещи. В классе было всего несколько студентов, но мой профессор сидел у доски и что-то писал.

— Что происходит? — спросила я.

Моему профессору было за сорок, у него была буйная копна каштановых вьющихся волос. Он повернулся, бросив на меня лукавый взгляд.

— Обнаженная модель. Мужчина.

Я прочистила горло.

— Что?

Единственным ответом, который он дал, было зловещее шевеление бровей, прежде чем он повернулся, чтобы продолжить писать.

Итак, я не была краснеющей девственницей. Луна была права. У меня действительно было много проблем с тем, чтобы представляться новым людям, и временами я могла быть болезненно неловкой. Но это не было похоже на то, что у меня была болезнь. Да, я и раньше встречалась с парнями. Да, я видела десятки пенисов. Конечно, некоторые из них были непрошеными фотографиями члена. Ладно, большинство из них.

И один был настолько маленьким, что я обвинила отправителя в попытке передать мне детскую порнографию, что привело к самому эпичному отступлению, которое я когда-либо видела от парня.

Обычно я просто делала снимок своего большого пальца… того, на котором больше не было ногтя… и отправляла его обратно с подписью: «Ты показал мне свой. Вот мой». Мне также гораздо лучше удавалось казаться беззаботной и социально компетентной, когда у меня было время набрасывать и редактировать свои текстовые сообщения, что помогало.

До сих пор у меня был стопроцентный успех в том, что я останавливала петушиных рукоблудов на их пути.

Однако обнаженная модель должна была стать совершенно новой версией непрошеного пениса в моей жизни.

Я потратила последние оставшиеся минуты перед началом занятий, пытаясь проникнуть в душу обнаженного мужчины-модели. Какой ненормальный, испорченный человек подписался бы на что-то подобное? Либо абсолютный нарцисс, либо кто-то с нулевым самосознанием, решила я.

Я почувствовала непреодолимую потребность пописать и решила выйти, несмотря на риск пропустить обнажение пениса, которое, вероятно, должно было произойти в любую минуту. Но у нас тут был весь класс, чтобы пялиться на эту штуку, так что каким-то образом я решила, что выживу.

Я вошла в женский туалет и увидела высокого парня, стоящего ко мне спиной. На нем был облегающий костюм, который выглядел странно неуместно в кампусе.

— Э-э, — пробормотала я. — Это комната для девочек.

Парень повернулся. Очевидно, он возился со своим ремнем, который он затянул немного туже и вставлял его на место.

— Да? И?

Я сглотнула, когда увидела его полностью. Я предположила, что ему было около двадцати, и он был из тех великолепных людей, которые должны были существовать только после сеанса редактирования фотографий. Это был тот вид привлекательности, который заставлял людей прекращать делать то, что они делали, и пялиться. Задаваться вопросом, что сделал этот парень, потому что кто-то, кто так выглядел, должен был сделать что-то примечательное.

Растрепанные темно-русые волосы взметнулись вверх, назад и в сторону от его лба, а затем разметались в неопределенном направлении. Волосы по бокам его головы были такими же неукротимыми. Несмотря на блондинистую макушку, его брови были черными и густыми, что показалось мне странно привлекательным.

И от шеи вниз он был широким и в самый раз мускулистым… с худощавым телом, я была почти уверена, что он будет покрыт четко очерченными бугорками мышц во всех идеальных местах. Я оторвала взгляд от жадного исследования и попыталась снова сфокусировать его на его лице.

Он протянул руку и поправил невидимый галстук.

— Я Майлз.

— Майлз, ты в женском туалете. — Слова вырвались из меня прежде, чем я смогла их остановить. Я добавила кокетливую нотку в свой тон, не так ли? Я знала несколько вещей, самой важной из которых было то, что этот парень с таким же успехом мог принадлежать к другому виду, несмотря на все мои шансы заинтересовать его. Флирт был просто верным путем к тому, чтобы поставить себя в неловкое положение.

Майлз ткнул большим пальцем через плечо.

— В мужском туалете произошла кое-какая ситуация. Но, черт возьми, здравый смысл гласил, что вы, девочки, чистоплотнее нас. Это, по-видимому, чушь собачья. Ты видела, что там? Похоже, кого-то пырнули ножом, и он описался, и все это время он парил в нескольких дюймах над сиденьем унитаза. Абсолютно жестоко.

У меня в голове крутилось около двенадцати вопросов, но я остановилась на самом очевидном.

— Почему бы просто не подняться на другой этаж и не воспользоваться там мужским туалетом?

Я не могла удержаться от игры в психолога, наблюдая, как он пытается придумать подходящий ответ. Я знала одну вещь. Тот, кто так хорошо выглядел, обязательно был не в себе. Вероятно, он шел по жизни так, словно парил на облаке. Я представила, как девушки спонтанно снимают с себя нижнее белье и швыряют его ему в лицо в тот момент, когда он появляется на вечеринке. Я представляла, что ему также не раз удавалось выпутываться из неприятностей с очаровательной улыбкой.

И держу пари, ему нравилась каждая секунда этого.

Мудак.

Еще одна мысль всплыла на поверхность. Вероятно, он по-королевски облажался. Другими словами, он, вероятно, стал бы сногсшибательной темой для моей статьи по психологии об аномальном поведении.

Майлз постучал себя по подбородку.

— Почему я здесь? В философском смысле или в буквальном? С одной стороны, я думаю, все началось с яичек моего отца. Затем это привело к тому, что моя мама…

Я подняла ладонь, поморщившись.

— Менее буквально.

— Полагаю, мы все здесь по какой-то причине. — Он покачал головой, затем прищурил глаза… глаза, у которых, как я заметила, были отвлекающе длинные и густые ресницы. — Может быть, мы все просто ждем, пока подходящий человек не войдет в нашу ванную во вторник. Может быть, кто-то из нас зашел в особенно вонючий мужской туалет, действительно захотел помочиться, а также покинул класс, потому что ему было безумно скучно.

В его голосе слышались дразнящие нотки. Как будто то, что он сказал, не имело такого большого значения, как то, что говорили его глаза. Если бы я не знала лучше, я бы сказала, что он флиртовал.

Флирт.

Со мной.

В моей голове зазвенели тревожные колокольчики. Это было точно так же, как в симуляциях. Все сны о горячих парнях, прокладывающих себе путь в мою жизнь и сбивающих меня с ног. Конечно, эти сны никогда не происходили в туалете. Тем не менее, мне нужно было вести себя хладнокровно и постараться не испортить все это. Для начала мне нужно было вести себя так, будто я не в отчаянии.

— Мы в женском туалете… Я не заходила в твою ванную комнату, ты вошел в мою.

— Верно, я знаю. Я размышлял с твоей точки зрения.

Я почувствовала себя совершенно не в своей тарелке, но пыталась продолжать, отстреливаясь игривыми ответами.

— Ты собираешься просто стоять там? Или ты также планировал посмотреть, как я писаю?

— Это был вариант?

Это было уже слишком. Я только поставлю себя в неловкое положение, если буду продолжать пытаться не отставать от него. Я зажала рот и попыталась пройти мимо него. Он не двигался, так что в итоге я прижалась своей грудью прямо к его. Майлз посмотрел вниз с каким-то огненным блеском в глазах.

— Я восхищаюсь девушкой, которая знает, чего она хочет.

Я попыталась объяснить, что столкнулась с ним по ошибке. Вместо этого я закончила тем, что пробормотала что-то бессвязное, потому что он был таким высоким, так близко и таким великолепным.

На первый взгляд, все, что он делал, это смотрел на меня. Вместо этого, мне больше казалось, что я попала в плен к его глазам.

— Я бы не стал приставать к девушке в туалете, но если бы я был таким парнем, чтобы сделать что-то подобное… Я бы сказал тебе, что ты пахнешь чертовски потрясающе. А в кулинарном мире все всегда вкусно, когда вкусно пахнет.

Я выдавила улыбку. Ладно, это был флирт. Но, должно быть, его подтолкнули к этому его друзья или что-то в этом роде, поэтому я отказалась признавать это.

— Спасибо. — Я все еще была прижата к нему, потому что ни один из нас, казалось, не мог или не хотел двигаться. Он был похож на теплую стену мускулов. Я с трудом сглотнула. — Мне действительно нужно в туалет. Так что, если ты не любитель золотого дождя… — Я серьезно только что это сказала?

У него был сочный, низкий смех. Майлз отодвинулся в сторону, давая мне свободный путь к кабинкам.

— Я узнаю твое имя, или мне придется довольствоваться догадками?

Я подумала, не рассказать ли ему, потом решила, что чем меньше я буду изображать заинтересованность, тем меньше буду смущаться, вспоминая этот момент. Смени тему.

— Ты выглядишь немного староватым для студента. Ты профессор?

Майлз выглядел так, словно пытался решить, сколько ему поделиться.

— Я немного взрослый для того, чтобы быть студентом, но да. Я студент. И это небольшая история. Я бы с удовольствием рассказал тебе об этом за чашечкой кофе. Или поверх пары подушек.

Я старалась этого не делать, но ухмыльнулась.

— Мне действительно нужно еще на урок.

— Какой класс?

— Глиняные скульптуры. Это просто факультатив. Вообще-то я специализируюсь на психологии, и это был мой последний зачет по выбору. — Я внутренне поморщилась. Мне серьезно нужно было пописать, и мне не нужно было рассказывать этому красивому мужчине в туалете историю моей жизни. Он подумает, что я сумасшедшая.

Майлз задумчиво поджал губы. Губы тоже были красивыми. Они выглядели невероятно мягкими, и я представляла, что они должны быть теплыми.

— Тогда я не буду тебя задерживать. Приятно познакомиться, Жасмин?

Я одарила его своей лучшей попыткой застенчиво улыбнуться.

— Хорошая попытка, но это не мое имя.

— Думаю, мне придется продолжать пытаться. — Он отсалютовал двумя пальцами, затем вышел из туалета.

Как только дверь закрылась, я прижалась спиной к стене и рассмеялась про себя. Что, черт возьми, это было? Даже при том, что я знала, что, вероятно, это был последний раз, когда я его видела, я все еще не могла остановить свое бешено колотящееся сердце.

Может быть, в другой жизни. Увлечься парнем… как бы маловероятно ни было, что Майлз делал что-то большее, чем невинный флирт… было бы матерью всех отвлекающих факторов. Я сделала выбор поставить школу превыше всего, потому что знала, скольким я жертвую, чтобы быть здесь. Я знала, как много зависело от того, что я делала это правильно.

С другой стороны, я могла бы привести аргумент, что Майлз был бы интересной темой для моей статьи. Может быть, даже идеальный объект. Я просто не была уверена, как пойдет этот разговор.

«Эй, как бы ты отнесся к тому, чтобы стать звездой моего эссе об аномальных личностях? Я обещаю подвергнуть тебя психоанализу, сделать неловкие выводы о твоем прошлом и, вероятно, заставить тебя казаться хотя бы немного сумасшедшим?»

Ага, нет.

Единственный способ, который сработал бы, — это если бы я выбросила свою мораль в окно и написала статью о нем, не спрашивая. В подобной ситуации не было бы никакой долгосрочной перспективы. Единственной возможной развязкой было бы порвать с ним до того, как ложь настигнет меня.

Я вздохнула. В любом случае, я зря тратила время на размышления об этом. У меня был шанс попытаться превратить это во что-то конкретное, и я упустила его. В любом случае, наверное, это было к лучшему. Я не знаю, смогла бы я устоять перед искушением использовать его для своего эссе.

Закончив, я вернулась в класс. Я чуть не столкнулась с парнем, который бесцельно бродил вокруг в поисках места, где можно было бы присесть. Отстраненно я подумала, что это странно, учитывая, что у нас были распределены места, но я не подняла глаз, потому что мои мысли все еще крутились вокруг моей встречи в туалете.

Я собрала кусок глины, несколько бритвенных принадлежностей и подставку, чтобы поддерживать свою фигуру, когда она обретет форму. Я снова села и порылась в сумочке в поисках телефона, чтобы посмотреть, есть ли у меня какие-нибудь уведомления, но я не смогла его найти.

Я нахмурилась. Я была уверена, что сегодня у меня был с собой телефон, не так ли?

Я подняла глаза, и в моей памяти всплыл момент, когда Майлз толкнул меня в ванной комнате. Он ведь не украл мой телефон, не так ли?

Боже. Я была идиоткой. Я…

Именно тогда я поняла, кто сидел на табурете в центре полукруга парт.

О… Мой… Бог.

Глава 4

Майлз

Я вышел из туалета и увидел какого-то придурка в белом хлопчатобумажном халате, идущего передо мной в класс. Я заглянул внутрь комнаты и заметил, что у студентов на столах разложены кубики глины и инструменты.

О, черт. Неужели девушка из туалета собиралась провести весь урок, лепя задницу этой обнаженной модели?

Как обычно, я действовал прежде, чем у меня было время подумать. Побудительной силой был небольшой укол ревности, на который я не имел права, учитывая, что я даже не знал имени девушки. Все, что я знал, это то, что я не хотел, чтобы она смотрела на какого-то голого парня, если только этим парнем не был я.

— Привет, — сказал я, похлопав его по плечу. — Ты ищешь класс глиняной скульптуры, верно?

Он холодно посмотрел на меня. Парень был похож на Фабио, отчего мне еще больше захотелось врезать ему в глаз.

— Комната 202. — Он указал на табличку сразу за дверью, которая ясно указывала, что он был в нужном месте.

— Верно. Да. Просто есть два класса глиняной скульптуры. Сегодня им пришлось поменяться комнатами, потому что здесь не хватало глины. Они послали меня найти тебя. Мы все в комнате 500. Это на другом конце шестью этажами выше.

Я видел, как напряженно работает его маленький мозг, когда он смотрел на меня.

— Комната 837? — спросил он с раздраженным стоном.

Я сочувственно сжал его плечо.

— Знаю. Это плохо. Мы должны были отправить тебе электронное письмо или что-то в этом роде.

Не сказав больше ни слова, он направился прочь.

Замечательно. По крайней мере, одна миссия была выполнена.

Все еще толком не зная, что я намереваюсь делать, я обнаружил, что блуждаю по классу. Столы были расставлены полукругом вокруг табурета в центре. Я медленно обошел вокруг, ища свободное место, чтобы присесть. Все чертовы столы были заняты, кроме одного, и…

Девушка из туалета прошла прямо мимо меня, не поднимая глаз. Она поставила свою сумку на свободный стол и пошла за принадлежностями.

Я пожевал большой палец, оглядываясь по сторонам. Прежде чем я смог уйти, признав свое поражение, профессор заметил меня. Он подошел с веселым выражением на лице, затем оглядел меня с головы до ног. Его губы растянулись в улыбке.

— Вы, должно быть, наша модель. — Он облизал палец и прикоснулся им к моей рубашке, отдергивая ее и издавая шипящий звук. — На этот раз мы действительно оправдали свои деньги.

Все, что я мог сделать, это смотреть, приподняв брови. В длинном списке глупостей, в которые я вляпывался на протяжении всей своей жизни, у меня было чувство, что эта глупость вот-вот поднимется на вершину.

— Да, — сказал я.

Он положил руку мне на спину и подвел к табурету, побуждая сесть.

— Устраивайся поудобнее.

Я с недоверием наблюдал, как он направился к термостату и увеличил температуру. Этот парень был чертовски серьезен?

Все было хорошо. Я совершал и более глупые поступки, и все выходило просто отлично. В худшем случае мне пришлось бы раздеться перед аудиторией, полной студентов-искусствоведов. Я быстро оглядел комнату и убедился, что это будет абсолютно самое большее количество людей, с которыми я когда-либо имел дело одновременно.

Я всегда пытался устанавливать новые личные рекорды.

Пока я ждал начала урока, я сосредоточил свое внимание на девушке из туалета. Она все еще не заметила меня, или все-таки догадалась, потому что, она не стала бы небрежно рыться в своей сумке, как она это делала. Мне было интересно, что это говорит о ней. Она знала, что должен был появиться какой-то придурок и сорвать с себя одежду, но она еще даже не проявила и толики интереса?

Хм. Загадочная, не так ли, девушка из туалета?

Я провел несколько минут с мобильным телефоном, который стащил с ее куртки, когда мы столкнулись. Я не планировал этого, но он практически сам упал мне в руку. Я угадал несколько паролей на ее экране блокировки и вошел с третьей попытки. Сначала я подключился к ее контактам. Затем я отправил себе сообщение с ее телефона, чтобы у меня был ее номер. Затем я бросил быстрый взгляд на ее календарь.

Был ли я преследователем? Эээ, да. Возможно. Но один урок, который я усвоил, заключался в том, что зло часто необходимо для того, чтобы творить добро. По крайней мере, делая злое дерьмо, обычно было легче получить доброе дерьмо. Если подумать, это, вероятно, было не одно и то же.

Закончив, я сунул ее телефон обратно в карман и оглядел комнату.

Было достаточно времени, чтобы изучить ее. У меня было время развить в себе очень специфический вкус к женщинам в моей жизни. Хотя, по общему признанию, было что-то приятное для глаз в девушке с гигантской задницей и тонкой талией, меня это не привлекало. Мне даже не нравились девушки с идеально сбалансированными чертами лица, кошачьими глазами и взрывной сексуальной привлекательностью.

В каком-то смысле все это было слишком клише.

Я пришел полюбоваться тихой красотой. Это было все равно что пойти в художественную галерею и посмотреть картины при огромной толпе. Конечно, они были хорошенькими, но все это знали. Настоящим развлечением было найти темный уголок галереи, где маленькая картина стояла незамеченной. Та, которая не была сразу очевидна как шедевр. Не та, которая требовала вашего внимания, но та же самая тихая природа только делала ее более захватывающей, как только вы находили время, чтобы полюбоваться ею.

Что-то в девушке из туалета заставило меня подумать, что у нее есть потенциал стать этой картиной.

У нее была такая манера ходить, как будто она извинялась перед комнатой. Ее шея была слегка наклонена вперед, она шла немного слишком быстро, и у меня было ощущение, что она была из тех людей, которые медленно раскрываются. Она носила очки с толстыми стеклами… достаточно толстыми, чтобы они слегка увеличивали ее глаза, но у нее все еще был симпатичный маленький вздернутый носик с россыпью веснушек и маленький, несколько заостренный подбородок.

Она напомнила мне занудливую пикси с копной густых каштановых волос.

Я пытался угадать имя девушки, наблюдая, как она ходит по комнате.

Может быть, ее звали… Оливка. Нет, это было бы глупо. Я был почти уверен, что есть имя, похожее на Оливку, но оно не приходило мне в голову.

Фиона? В этом был какой-то экзотический поворот, но и оно казалось не совсем правильным.

Профессор прочистил горло и встал.

— Как вы все знаете, сегодня мы собираемся создать скульптуру с помощью нашей прекрасной живой модели. Пожалуйста, не забывайте быть вежливыми и профессиональными. Независимо от того, насколько сильно вы могли бы в противном случае поддаться искушению. — На самом деле он слегка подмигнул мне и наклонил подбородок в ответ.

Лаааадно.

— Пожалуйста, — сказал он, указывая на меня.

Пожалуйста, разденься? Я действительно не был уверен, что собираюсь пройти через это, но я подумал, что мне было терять? Я посмотрел в сторону Оливки-Фионы и увидел, что она наконец-то заметила меня.

Ее глаза были широко раскрыты от замешательства и шока.

Я чуть не рассмеялся, но решил не быть жестоким.

— Мне нужно быть полностью обнаженным для этого? — спросил я.

Профессор на мгновение растерялся, затем медленно кивнул.

— Это было то, о чем мы договорились. Мои ученики работают над анатомией.

Тогда ладно. Я снял галстук, время от времени украдкой поглядывая на девушку из туалета. Она выглядела так, словно пыталась не смотреть, но только не совсем преуспевала.

К тому времени, как я расстегнул рубашку и стянул ее, она покраснела.

Дерьмо. Я почувствовал, как немного крови прилило к моему члену. Возможно, я не очень разбираюсь в моделировании обнаженной натуры, но у меня было ощущение, что я не должен быть в полной готовности, когда снимал штаны. Они бы подумали, что я какой-то извращенец. Я пытался думать о чем-нибудь несексуальном. Испорченное молоко. Заплесневелый хлеб. Белка в розовом платье и сеточке для волос.

Это вроде как работало, пока я не встретился взглядом с девушкой из туалета, и она слегка застенчиво улыбнулась мне.

Мой чересчур нетерпеливый член пошел по пути, откуда нет возврата. Я почувствовал, как он начал натягивать мои штаны. Я изо всех сил пытался придумать что-нибудь, чтобы выиграть себе немного времени.

Я прочистил горло.

— Ничего, э-э, если я подготовлюсь?

Наступило неловкое молчание.

Профессор начинал проявлять нетерпение.

— Какая подготовка вам нужна?

— Растяжка?

Он выдохнул, раздувая щеки.

— Ладно. Но у нас есть только час, поэтому, пожалуйста, постарайся сделать это покороче.

Я сделал выпад, уперев руки в бедра. Я добрался до стадии прыгающего домкрата, когда дверь наконец открылась. Я обернулся, увидев мистера Фабио, которого видел раньше. Его лицо было краснее, чем при нашей последней встрече.

— Что он делает? — потребовал Фабио.

Совершаю ошибку.

— Просто разогреваю толпу для тебя.

Он прошел в центр комнаты со стальным взглядом. Я мог бы заявить о своем доминировании, вытащив свой член, но я чувствовал странную необходимость контролировать свое поведение, хотя бы немного. Меня интересовала девушка из туалета, и я не хотел все испортить так рано. Уход, не вызвав слишком большой сцены, вероятно, помог бы мне избежать этого.

Я собрал свои вещи. Я уже собирался выбежать из класса, когда вспомнил о ее телефоне. Это не принесло бы никакой пользы, если бы я не вернул ей его. Я вытащил его из кармана и положил на ее стол.

— Ты забыла. О, и… — я порылся в своей сумке, пока не нашел огромный банан, от которого у моего отца был бы настоящий стояк. Я положил его рядом с ее телефоном.

— Что я должна с этим делать? — Она постучала по банану.

Настоящая обнаженная модель теперь стояла позади меня, дергая за рубашку и пытаясь заставить меня уйти.

— Используй свое воображение, — сказал я.

Парень повернул меня лицом к себе.

— Ты собираешься уходить, или мне нужно вышвырнуть тебя вон?

Я выпрямился. Я планировал вести себя прилично, но не смог удержаться, чтобы хотя бы немного не подшутить над ним.

— Встречное предложение, — сказал я. — Мы оба раздеваемся, и она голосует за то, кто останется.

Парень стиснул зубы, глядя на меня, напрягая челюсть.

— Это моя работа. Как насчет того, чтобы ты просто ушел?

Я посмотрел на Оливку, которая прикрывала глаза и все еще в замешательстве смотрела на банан.

— Не мог бы ты, пожалуйста, просто уйти? — спросила она.

— Если ты согласишься пойти со мной на свидание, я уйду.

Она открыла рот, слегка покачав головой.

— Или ты говоришь «да», или мы с мистером Хлопчатобумажным халатом вот-вот скрестим шпаги. — Я сделал паузу, глядя на него и морщась. — Не в буквальном смысле… не волнуйся.

— Ладно. Хорошо, — сказала она. — Просто, пожалуйста, уходи.

Я постучал по телефону.

— Мой номер там. Позвони мне сегодня вечером. Если ты этого не сделаешь, я вернусь.

Очевидно, ей надоело быть центром маленького шоу, потому что ее голова была опущена, и она закрывала лицо.

Я толкнул обнаженного парня-модель одним пальцем в плечо.

— Знаешь, я бы выиграл.

— Уходи, — сказал он.

Я помахал на прощание внимательному классу и направился к двери. У меня было предчувствие, что она не собирается звонить. Впрочем, это было нормально. Лучшие вещи в жизни редко давались легко. Вроде как дать Кейлу пощечину, которую он заслужил вчера на работе, было нелегко. Я представлял, что попытка снова устроиться на работу в отдел маркетинга тоже будет чертовски невозможной, если только я не пойду к своему отцу.

Я «отложил» эту мысль, как сказал бы Кейл. Скоро мне нужно будет решить, что, черт возьми, с собой делать. Но прямо сейчас девушка из туалета была именно тем отвлечением, в котором я нуждался.

По ее мнению, мне нужен был запасной план. Мудрый человек всегда готов к неожиданностям.

А я? Я был не мудрым. Я был гребаным гением. Так что у меня всегда было два запасных плана, и именно поэтому я дал ей банан.

Глава 5

Рей

Почти каждый вечер после учебы я обслуживала столики в маленьком семейном итальянском ресторанчике. Оно называется «Дюжина Пицц длиной в фут от Ральфио». Наверное, самым худшим в работе там были бесконечные вопросы о нашем названии.

Нет, наши пиццы были больше фута в диаметре (прим. 30 см), и это только в том случае, если вы заказывали двенадцатидюймовую (прим. 30 см). Да, вы могли бы заказать шестнадцатидюймовую (прим. 40 см), но тогда она не будет длиной в фут. И нет, вам не нужно было заказывать дюжину пицц. Это был всего лишь вариант.

Я упоминала, что Ральф был идиотом?

Тем не менее, это было прямо рядом с кампусом Нью-Йоркского университета, и этого было достаточно, чтобы привлечь непрерывный поток голодных студентов колледжа весь день и ночь. Так что я действительно не могла жаловаться. Сильно.

Я пробыла там всего около двух часов, а уже испортила три заказа. Я хотела бы сказать, что это был всего лишь один из тех вечеров, но я знала правду.

Я продолжала думать о Майлзе. Я была почти уверена, что он был именно из тех парней, которые бродят по университетским городкам в надежде заполучить как можно больше девушек. Если бы он действительно был таким парнем, было бы так ужасно согласиться на свидание и попытаться получить достаточно информации, чтобы написать свою статью?

Я знала, что технически буду использовать его, но если его план состоял в том, чтобы просто использовать свидание как предлог для секса, я подумала, что, может быть, наше использование друг друга могло бы свести всю вину на нет или что-то в этом роде.

Кроме того, я бы сделала это дерьмовое использование только ради благого дела. Если бы профессору Босуэллу больше всего понравилась моя статья, я бы получила стажировку в Бекенридж-Пойнт, который был одной из самых престижных психологических практик в Нью-Йорке. Почти все, кто прошел эту стажировку, также были отобраны для участия в некоторых из лучших докторских программ. Это дало бы мне финансовую безопасность для Пенни, а также стало бы для меня воплощением мечты.

Конечно, я забегала далеко вперед. Скорее всего, он никогда не доведет до конца вопрос о свидании. Все, чего я добивалась, — это теряла чаевые и предоставляла своим клиентам дерьмовый сервис.

Я остановилась у компьютера, чтобы внести заказ, и не смогла не думать о том, что сказал бы обо всем этом мой отец. Перед смертью он приводил меня в домашний кабинет, который использовал для своих пациентов, и позволял мне сидеть на удобном кожаном диване. Я откидывала голову назад и притворялась, что страдаю всеми сумасшедшими психическими расстройствами, какие только могла придумать, а он подыгрывал мне, давая все необходимые советы, чтобы справиться.

Иногда я просто рассказывала ему о своем дне или о своих собственных проблемах маленького ребенка… какими бы они ни были.

— Эй. — Мак, один из других официантов, помахал рукой перед моим лицом. — Ты собираешься с тоской смотреть на этот экран, или я могу внести заказ на свой столик?

— Прости. — Я быстро расправилась с заказом и помчалась наполнять бокалы.

— Официантка!

Я остановилась, повернувшись на звук голоса. Я увидела знакомое лицо, машущее мне из одной из кабинок.

Майлз.

На нем снова был костюм, но на этот раз с расстегнутым пиджаком и белой футболкой. Я решила, что он, должно быть, богат. Люди с деньгами одеваются определенным образом… как будто они могут надевать дорогую одежду так же небрежно, как обычные люди носят футболку и теннисные туфли. У Майлза был такой взгляд.

Я подошла к нему, не уверенная, должна ли я улыбаться или свирепо смотреть. Я остановилась на нейтральном выражении лица.

— Ты узнал, где я работаю?

— У меня было предчувствие, что ты не собираешься звонить.

— Прошло около четырех часов. Но как ты вообще узнал, где меня найти?

— Возможно, я заглянул в твой календарь, когда у меня был твой телефон.

Я моргнула.

— Ты смотрел мое расписание?

Майлз даже не выглядел пристыженным.

— Ты так и не назвала мне своего имени, а я не из тех, кто может отказаться от открытой тайны.

Сначала я почувствовала гнев, но мысленно отметила, что он сделал. Если бы я решила сделать то, о чем думала, мне понадобились бы все боеприпасы, которые я могла бы найти, чтобы побороть свое чувство вины.

— Ты ведь не просматривал моими фотографии тоже, не так ли?

— Черт, — сказал он, с сожалением качая головой. — Я знал, что должен был. Там было что-то хорошее, не так ли?

На самом деле, там было просто возмутительное количество селфи, которые я сделала с различными фильтрами в огромном количестве неловких поз. Я бы почти предпочла иметь свои грязные фотографии, чем то, что там было.

— Что именно ты здесь делаешь?

— Ты обещала мне свидание. Я подумал, что мы могли бы назначить время и место.

— Я обещала тебе свидание, когда думала, что ты вот-вот достанешь свои штучки и устроишь драку на пенисе с обнаженной моделью перед всем моим классом.

Он ухмыльнулся.

— Это было довольно весело, не так ли?

— Нет. — Да. — У меня было две встречи с тобой. Одна была в женском туалете. В следующий раз ты пытался раздеться передо мной. Если это не красные флажки, то я не знаю, что это такое.

— Иногда красные флажки существуют только для того, чтобы удержать подальше от чего-то потрясающего.

Я сморщила лицо.

— Что? Приведи мне один пример.

— Зона 51. Держу пари, он окружен красными флагами.

— Тебя бы также застрелили за то, что ты их проигнорировал. Я чувствую, что ты действительно помогаешь мне донести свою точку зрения.

Он переплел пальцы вместе с терпеливым выражением лица.

— Я думаю, что понимаю, в чем здесь проблема. Ты думаешь, я какой-то извращенец, потому что я пробрался в женский туалет, а затем попытался выставить себя напоказ тебе и твоему классу, верно?

Я ждала его контрапункта, но он, казалось, ожидал, что я отвечу.

— Да?

Майлз не смог сохранить невозмутимое выражение лица.

— Справедливости ради, это, вероятно, означает, что ты в своем уме. Но дай мне еще один шанс. Я обещаю, что останусь в своей одежде.

«Не думай о сексе. Или то, как выглядели его мышцы, когда он расстегивал рубашку на уроке. Подумай об очевидных вещах, Рей. У тебя нет времени на парня в твоей жизни. Тебе еще о стольком нужно подумать».

Майлз, прищурившись, смотрел на меня.

— У тебя такое выражение лица… Ты представляешь меня обнаженным?

— Что? Нет. Кроме того, я уже почти видела тебя голым. — Мне хотелось закрыть лицо руками. Я так старалась вести себя нормально. Вместо этого, когда я была рядом с ним, меня охватывала легкая паника. Маленькие обрывки моих мыслей продолжали ускользать, когда я этого не хотела.

— Почувствовал ли я легкое разочарование, когда ты сказала «почти»?

— Нет, — огрызнулась я. — И у меня много столов, о которых мне нужно позаботиться. Так что, если ты не возражаешь.

— Нет проблем. Я заберу тебя, когда закончится твоя смена. Когда именно это будет?

— Мы не идем на свидание.

— Соглашайся не соглашаться.

Я начала вставать, но остановилась, чтобы посмотреть на него.

— Нет. Два человека должны договориться о том, чтобы свидание состоялось. Это не то, по чему мы можем согласиться или не согласиться.

Майлз пожал плечами.

— Как я и сказал. Соглашайся не соглашаться.

Я решила, что разговаривать с ним — все равно что давать хлеб утке. Да, это было довольно весело и остановиться было трудно, потому что утка издавала радостные крякающие звуки каждый раз, когда брала кусочек. Но каждый кусочек, который вы давали утке, только усиливал ее голод.

— Я возвращаюсь к работе.

Майлз поднял палец.

— По крайней мере, скажи мне одну вещь.

— Что?

— Ты его съела?

— Что я съела?

— Мой банан.

— Да… Я съела его, а что?

Майлз кивнул, как будто я только что сказала ему что-то в высшей степени интересное.

— Это немного похоже на тест. Мне просто нравится знать, какие женщины кладут мой банан в рот перед первым свиданием. Это помогает мне понять, с кем я имею дело. Это также означает, что технически я могу сказать, что теперь ты попробовала мой банан.

Я покачала головой, прищурившись в замешательстве. Вместо того, чтобы оправдать это ответом, я закрыла рот и вернулась к работе.

Моя озабоченность Майлзом привела к тому, что я допустила еще несколько ошибок со своими столами, хотя мы были не так уж заняты. Я просто не могла перестать думать о нем.

Но нет. Нет Майлзу. Нет отношениям. Нет всему этому.

Любовь была для людей, которые жили другими жизнями. Все, что это было бы для меня, — это отвлечение внимания. Это было бы эгоистично с моей стороны, потому что мир уже поставил достаточно препятствий между мной и моими целями. Введение нового препятствия по собственному выбору было бы воплощением глупости. Верно?

Я совершила ошибку, взглянув в его сторону, когда вносила заказ. Несмотря на то, что прошло почти два часа с тех пор, как я в последний раз разговаривала с ним, он был готов к этому. Он улыбнулся так, как, вероятно, считал невинным. Вместо этого это заставило меня представить, как он выглядел, когда снимал рубашку в моем классе.

Я все еще могла видеть гладкие, загорелые линии его груди и темные линии пресса, вырезанные на животе. Поступать логично — это было прекрасно, но большая часть меня была готова выбросить логику в окно.

Я почувствовала, что мои внутренности угрожают превратиться в желе.

«Будь сильной, Рей».

Я снова посмотрела на компьютер. Мне просто нужно было игнорировать его, пока я не решу, что делать. Даже такой безумно настойчивый человек, каким казался Майлз, в конце концов сдался бы, верно?

Глава 6

Майлз

Девиз Майлза № 71: Человек хорош настолько, насколько хороши его девизы.

Еще одним из моих любимых девизов было: «Я сдамся, когда умру». В случае с таинственной безымянной официанткой ей не повезло, потому что, по статистике, это означало, что у меня было около шестидесяти или семидесяти лет, чтобы добиться этого первого свидания. Когда вы учитываете мои очевидные биологические преимущества… а именно мой огромный пенис… я был вполне уверен, что смогу работать с такой временной шкалой.

Прошлой ночью у меня было искушение подождать снаружи и последовать за ней, пока она не согласится назначить мне свидание. Но я решил поступить разумно и проявить немного сдержанности. В конце концов, мне нужно было некоторое время, чтобы немного покопаться и придумать новый план атаки.

Она была средневековым замком, а я был блестящим вражеским командиром. Я пробовал грубую силу, но эти стены были тол… да, минус «стыми». Я был бы идиотом, если бы продолжал колотить себя об укрепленные стены.

Единственное логичное, что можно было сделать, — это попытаться проскользнуть в ее плотно укрепленный тыл.

Как бы сильно я ни хотел сразу перейти к этапу планирования, мне нужно было позаботиться еще кое о чем. Как я и ожидал, мне было трудно даже намекнуть на интерес, когда я разговаривал с рекламными агентствами о моем найме. Это означало, что я прибегал к чему-то, чего, как я говорил себе, никогда бы не сделал.

Я собирался попросить у своего отца работу.

Он и мой дядя Уильям владели «Галлеон Интерпрайз», одним из ведущих рекламных агентств в Нью-Йорке.

Из своей квартиры я сел в Uber и направился в центр города, в деловой район. Иногда все еще было странно думать, что все это высокое здание было частью бизнес-империи моего отца и моего дяди, или что они оба уже были на пути к тому, чтобы стать одними из самых влиятельных людей в Нью-Йорке к тому времени, когда им было за двадцать.

Я прошел через главный вестибюль «Галлеона», улыбаясь и махая знакомым лицам на стойке регистрации. После долгой поездки на лифте я поднялся на этаж моего отца и направился в его угловой офис.

Как только я подошел, дверь открылась, и вышел дядя Уильям.

Дядя Уильям и мой папа были однояйцевыми близнецами, но годы, проведенные в совершенно разных жизнях, оставили свои четкие следы. У моего отца была очень тяжелая атмосфера Кларка Кента. Его распорядок дня каждое утро был навязчиво регламентирован, вплоть до того, как он расчесывал волосы. Это означало, что у него не было морщин, он пахнул свежестью и был идеально ухожен. Он ел одно и то же в одно и то же время и религиозно занимался спортом.

Короче говоря, он был своего рода идеальным маяком организации, с которым ни один простой смертный никогда не мог бы стремиться конкурировать. Поверьте мне, я давным-давно отказался от попыток. По крайней мере, в основном сдался.

Потом был мой дядя.

Дядя Уильям всегда выглядел так, словно недавно закончил заниматься сексом. Его волосы обычно были растрепаны, глаза заспанные, а одежда носилась настолько небрежно, насколько это ему могло сойти с рук. Самый простой способ отличить их друг от друга — это выражение их лиц и то, как они ходили.

Мой отец, Брюс, шел так, как будто приходил точно вовремя и знал каждый шаг, который ему нужно было сделать, чтобы попасть туда, куда надо. Дядя Уильям шел так, словно уже опаздывал и ему было насрать. Он также мог даже не знать, куда направляется, но это его тоже не особенно беспокоило.

Дядя Уильям кивнул, когда увидел меня.

— Что привело тебя сюда, чтобы увидеть того, кого нельзя называть по имени?

— Ничего. Просто нужно было уточнить некоторые планы на конец этой недели.

Дядя Уильям прищурил глаза. Я должен был знать лучше, чем лгать ему. Он был проницателен, как кошка.

— Отлично. Так что вы двое не будете возражать, если я встану в углу комнаты и подслушаю. Пошли.

Не видя альтернативы, я направился в кабинет моего отца с дядей Уильямом.

Мой папа оторвался от того, над чем работал, медленно переводя взгляд с одного на другого. Он, казалось, решил, что это не имеет значения, и жестом пригласил меня сесть.

— Ты был расплывчатым по телефону. Не хочешь рассказать мне, в чем дело?

Я сел на стул напротив него и прочистил горло.

— Я провел четыре года в Марквелле. У меня есть опыт написания рекламных текстов, управления бюджетами кампаний, повышения узнаваемости бренда и даже в продажах. Я думаю, я был бы…

— Ты провел четыре года в Марквелле, а потом уволился.

Я проглотил. Как бы сильно я ни хотел найти себе оправдание, я пообещал себе, что не собираюсь умолять. Прийти сюда и попросить у него работу уже казалось провалом. Мне не нужно было усугублять ситуацию мольбами. Я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно и размеренно.

— Да.

— И зачем мне вкладывать ресурсы компании в твое обучение, если у тебя есть история уклонения от своих обязанностей?

Я почувствовал, как внутри меня сжимается холодный кулак гнева.

— Я не прошу быть генеральным директором. Я просто хочу чего угодно. Начальный уровень. Почтовый отдел. На самом деле мне насрать. Просто дай мне шанс доказать, что я могу быть ценным.

— Я мог бы дать тебе работу, да. Я мог бы дать тебе зарплату, от которой у тебя слезились бы глаза. Точно так же, как я мог бы подарить тебе все блестящие игрушки, о которых ты мечтал в детстве, или помочь тебе заплатить за квартиру получше, чем сейчас. Но когда ты кому-то что-то даешь, ты лишаешь его шанса это заслужить. Это то, чего ты хочешь, Майлз? Ты хочешь, чтобы успех свалился тебе на колени, чтобы ты мог смотреть на него как на какое-то бесполезное пресс-папье, или ты хочешь его заслужить? Ты хочешь повесить это на свою мантию и в глубине души знать, что ты заслужил каждый гребаный кусочек этого?

Честно? Я бы чертовски гордился идеальным суфле. Или запеченной курицей с подходящим сочетанием приправ. Я знал, что моего отца раздражает, когда я становлюсь саркастичным, но я не мог сдержать свой гнев.

— Я собираюсь дать здесь заведомо правильный ответ и сказать, что я бы хотел, чтобы это было у меня на коленях, пожалуйста.

Мой папа вздохнул, одарив меня тем извечным взглядом чистого разочарования.

— Я шучу. Я понял. Я хочу заслужить успех. Я хочу повесить это на стену и показать всем своим друзьям большого ублюдка, которого я задушил собственными голыми руками. И, кстати, я был бы вполне способен чувствовать то же самое, если бы мне пришлось надрывать задницу в почтовом отделе.

— Если ты хочешь переступить порог здесь, тебе нужно доказать, что ты этого заслуживаешь. Покажи мне, что ты можешь хоть раз придерживаться чего-то, и я подумаю об этом.

— Придерживаться чего-нибудь? Например?

— Это не моя работа — выяснять это. Найди что-нибудь. Придерживайся этого. Затем, когда ты решишь, что сделал достаточно, чтобы оправдать повторный разговор, мы поговорим.

Я встал, поправляя рубашку.

— Ты ел свой банан сегодня? Ты кажешься очень раздражительным.

Мой отец указал на дверь.

Когда я повернулся, дядя Уильям прикрыл рот ладонью и прошептал.

— Банана пока нет. Очень капризный.

Как только мы с дядей Уильямом вышли из его кабинета, он засунул руки в карманы и посмотрел на меня.

— Хочешь поплакать у меня на коленях? Это было грубо.

Я ухмыльнулся, хотя все еще чувствовал, как гнев колотится в моей груди. Я сказал себе, что собираюсь посмеяться над этим вместе с дядей Уильямом, но почувствовал себя опустошенным, когда подошел к ближайшей стене, сел и испустил вздох.

— На самом деле, нет. Я взбешен. Но я собираюсь что-нибудь с этим сделать, так что нет смысла ныть, верно?

Дядя Уильям пожал плечами.

— Нытье — это лекарство для души.

Я сердито почесал в затылке, если это было возможно.

— Знаешь, он ни разу даже не предложил мне работать на него.

— Да. Он имеет в виду то, что сказал там. Твой отец всегда был самым голодным из нас двоих. Взрослея, он всегда был просто… гребаным… забирающим. Как будто он даже ничего не мог с этим поделать. Если он на что-то нацеливался, то был абсолютной машиной, пока не добивался этого. Я все еще думаю, что он стал бы президентом, если бы решил, что хочет этого. Иметь такого брата, как он, было нелегко, но я уверен, что иметь такого отца, как он, еще труднее.

Я начал смотреть в окно на город.

— Он не думает, что я смогу это сделать. Придерживаться чего-нибудь, я имею в виду.

— А ты сможешь?

— Вообще-то, у меня есть кое-что на примете. Кое-кто. Я просто пока не знаю ее имени.

— Звучит многообещающе.

Я фыркнул.

— Нет. Скорее всего, это не так. Но я собираюсь позаимствовать немного Брюса Чемберсона и воплотить это в жизнь. Может быть, это заложено где-то в моей генетике.

— Секрет успешных отношений — это секс. Помни это.

Я нахмурился, но кивнул.

— Принято к сведению.

Глава 7

Рей

Я встретилась с Пенни в Центральном парке, всего в нескольких кварталах от того места, где она ходила в школу. Она сидела рядом со мной, набирая текст на своем телефоне и сияя.

Пенни была одной из самых умных людей, которых я знала, и ей было всего тринадцать.

— Ты выглядишь счастливее, чем обычно, — сказала я. Мы сидели на одеяле, которое я расстелила на траве.

Пенни оторвала взгляд от своего телефона. У нее были голубые глаза, которые она прятала за толстыми розовыми очками. Ее волосы были землянично-светлыми и подстрижены достаточно коротко, чтобы не доходить до линии подбородка. Она была очаровательна, даже если ее немного одолевало занудство, как это было у меня.

— Это потому, что я счастлива.

— Какая-то особая причина?

— О, знаешь, только что узнала, что меня выбрали одним из четырех детей, которые поедут смотреть запуск ракеты во Флориде. Ничего особенного. — Она сохраняла невозмутимое выражение лица примерно две секунды, прежде чем снова расплылась в широкой улыбке и потянулась, чтобы сильно толкнуть меня.

Я рассмеялась, убирая ее руки со своих плеч.

— Ты серьезно? Это потрясающе.

— Я знаю!

— Так как же это работает? Они заберут тебя отсюда? Это поездка на автобусе? Вы снимете отель? Мне вроде как нужна вся информация.

Выражение лица Пенни вытянулось.

— Я не хочу, чтобы ты стала такой, как сейчас, хорошо? Но это больше похоже на то, что я выиграла возможность поехать, а не поездку с оплатой всех расходов или что-то в этом роде. Нам все равно пришлось бы платить за проезд и гостиницу. Так что я просто рада, что мой проект привлек их внимание. Я знаю, что мы не можем позволить себе что-то подобное.

Мне казалось, что кто-то залез мне в грудь, взял мое сердце и попытался вырвать его. Во-первых, этим летом ей предложили поехать в какой-то лагерь для гениев, который должен был стоить две тысячи. Теперь это?

— Я имею в виду, мы могли бы, по крайней мере, попытаться. — Мои мысли сразу же вернулись к моему банковскому счету, который большую часть дней вел проигрышную битву с отрицательными числами. Но если студенчество и научило меня чему-то, так это тому, что взять в долг всегда был вариантом.

— Не-а. — Пенни улыбнулась, затем беззаботно пожала плечами. — Я серьезно. Все в порядке, и я не хочу, чтобы ты начинала переживать из-за этого, потому что я уже вижу, как ты пытаешься. Я горжусь тем, что меня выбрали. Вот и все. Хорошо? — Она ткнула меня пальцем в лоб, затем отдернула руку, имитируя взрыв. — Забудь, что я что-то сказала!

Я улыбнулась, но чувствовала себя рассеянной.

— Да. Я забуду об этом.

Как только Пенни отправилась домой, я достала свой телефон и нашла, где Майлз добавил себя в мои контакты. Это заняло у меня минуту, потому что я нигде не видела в списке «Майлз». Потом я поняла, что в разделе «О» появилась новая запись «Очаровательный ублюдок». Я ухмыльнулась.

Рей: Все еще интересует свидание?

Я подождала несколько минут, прежде чем увидела, что Майлз начал печатать ответ. Я поймала себя на том, что прикусываю губу, ожидая ответа. По правде говоря, я все еще чувствовала себя дерьмово из-за этого. Я знала, что если бы не моя статья, я бы не преследовала Майлза или это свидание. Но стажировка была платной. Бог свидетель, за это заплатят больше, чем за лишнюю мелочь, которую студенты колледжа считают приличными чаевыми. Даже если бы ни одни из этих денег не поступят вовремя на лагерь Пенни или даже на поездку, это означало бы, что я могла бы с комфортом отправить ее туда, куда она захочет, как только у меня будет настоящая работа.

Очаровательный ублюдок: Неужели я получу только одно свидание?

Я подумала несколько секунд, затем набрала свой ответ.

Рей: Одно — это все, на что я согласилась.

Очаровательный ублюдок: Тогда нет. Я еще не готов к свиданию. Если я получу только одно, это будет эпично. Мне нужен пролог, чтобы собрать соответствующие разведданные.

Я закатила глаза, но обнаружила, что улыбаюсь.

Рей: Пролог? Серьёзно?

Очаровательный ублюдок: Лично я гораздо более очарователен. Мы можем встретиться?

Рей: Да. Для нашего первого свидания.

Я поймала себя на том, что снова ухмыляюсь в телефон.

Очаровательный ублюдок: Встретимся у Энни Джейн в Вест-Сайде через тридцать минут. Я угощу тебя круассаном в знак примирения. Пока мы разговариваем.

Как бы ни было заманчиво продолжать доставать его, я направилась к своему велосипеду и срезала путь через Центральный парк, указав нужное место в своем GPS, пока крутила педали.

Мне нужно было сохранять ясную голову по поводу всего этого. Что бы ни случилось, статья была на первом месте. Пенни была на первом месте.

Глава 8

Майлз

Девиз Майлза № 4: При использовании задней двери не бывает слишком большого количества смазки.

Я ждал у «Энни Джейн», постукивая пальцами по столу и глядя через окна на улицу. Я пытался решить, технически я использую эту девушку. Это было правдой, что обычно я не задерживался надолго в отношениях. В конце концов, если бы жизнь была сравнима с едой… а так оно и было… то моногамия была похожа на бессмысленное согласие есть одно и то же каждый день до конца своей жизни.

Я бы предпочел наполнить свою тарелку бесконечным разнообразием, которое могло предложить жизнь.

Так что, думаю, мне пришлось признать, что если бы не угроза моего отца, я, вероятно, сделал бы то же самое с милой девушкой из туалета. Я бы повеселился, а потом двинулся дальше. Так что тот факт, что я планировал приклеиться к ней суперклеем в переносном смысле, возможно, было использование.

Ну что ж. Мир не был создан для высоконравственных людей. На самом деле, самый высоконравственный парень в комнате почти наверняка был бы первым, кого убили бы, если бы возникла нехватка продовольствия, и все превратилось бы в каннибализм.

Точно. Все, к чему приводит мораль, — это к тому, что тебя убивают. И если самоубийство — это грех, разве не было бы грешно с моей стороны позволить морали направлять меня здесь?

Шшшш.

Мне нравилось одерживать философские победы, которые оправдывали мои сомнительные цели.

Наконец вошла девушка, одетая в несколько потрепанный темно-зеленый жакет и черные капри. Ее густые волосы сегодня были зачесаны назад, и я обнаружил, что мне это нравится. Я также поймал себя на том, что жалею, что не догадался выполнить краткий поиск ее имени, когда лазил в ее телефоне или уделял больше внимания в пиццерии.

Она заметила меня, затем подошла и села с почти воинственным выражением на лице.

— Прежде чем мы начнем этот пролог к нашему первому свиданию, мне нужно знать твое имя.

Она поколебалась, затем кивнула.

— Рей Норт.

— Рей. Хм.

— Если ты собираешься высказать мне свое мнение о моем имени, запихни это в себя, Майлз.

Какого черта? Почему она так сказала «Майлз»? Она пыталась намекнуть, что это у меня странное имя?

— Ты знаешь, я обычно предпочитаю начинать пролог к свиданию с легкого флирта. Может быть, немного нежных ласк и интенсивных ласк. Поцелуй или два. Я думаю, что здесь нам нужно сдержать агрессивные тенденции.

Если бы я не знал лучше, я бы сказал, что кто-то делает обратное, вместо того чтобы сдерживать свою агрессию.

— Почему бы тебе для начала не рассказать мне, что, черт возьми, такое пролог к первому свиданию?

— Ну, правильно спланированное свидание — это личное. Это не просто поход в кино, за которым следует умопомрачительный секс. Это настоящий опыт.

— Все те вещи, которые ты только что описал, — это настоящие.

Я постучал себя по подбородку.

— Принято к сведению. Итак, расскажи мне о себе. Я так понял, что ты студентка колледжа, изучающая психологию. У тебя ужасное зрение. Ты работаешь в пиццерии и кладешь в рот чужие бананы. Я что-нибудь пропустил?

Рей скривила губы в сторону, как будто пыталась решить, хочет ли она улыбнуться.

— Звучит так, будто ты знаешь обо мне чертовски намного больше, чем я знаю о тебе. Ты начинай.

— Ладно. Я Майлз Чемберсон. Еще несколько дней назад я не очень удачно работал в рекламном агентстве. Сейчас я нахожусь в перерыве между работами, и у меня слишком много свободного времени. Я подумал, может быть, ты могла бы помочь мне восполнить это свободное время. — Я ухмыльнулся. Есть шутка о том, чтобы заполнить время, но я притворился слишком взрослым, чтобы озвучить ее.

— Что ты изучаешь в Нью-Йоркском университете?

— Бизнес.

— И это то, чем ты хочешь заниматься? Быть бизнесменом?

Обычно я бы выпалил самый простой ответ. Да. Именно это. По какой-то причине я почувствовала себя обязанной сказать правду… ту правду, в которой я еще не был уверен, даже признать ее самому себе.

— Нет. Не совсем.

Она внезапно рассмеялась.

— Честность. Это хорошее начало. Так зачем же ты изучаешь бизнес, если не хочешь быть бизнесменом?

Я покачал головой.

— Правда в том, что прямо сейчас я просто не знаю. Уход с работы был не совсем запланирован, и я думаю, что все еще пытаюсь собрать кусочки воедино. Могу ли я узнать о тебе больше, или у тебя заготовлены еще вопросы для допроса?

Рей сложила руки на столе и села прямее.

— Ладно. Спроси меня о чем-нибудь.

— Если бы ты была заперта в замке со зверем и не имела выхода, как бы ты сбежала?

— Что это за вопрос?

Я хотел знать.

— Это мой вопрос. Теперь ответь на него.

Она откинулась на спинку стула, задумавшись на несколько секунд.

— Я бы выяснила, почему он так сильно хочет удержать меня там. Если это было потому, что он влюблен, я бы попыталась убедить его, что если он любит меня, то отпустит. — Она подчеркнула свои слова пожатием плеч и милой, застенчивой улыбкой.

— Интересно. Значит, ты полный надежд романтический тип.

Она откинула голову назад.

— Я бы так не сказала. Да, я такая, — добавила она чуть менее неуверенно.

— Ну, я сказал, что куплю тебе круассан. Сейчас вернусь.

Я вернулся через минуту с двумя теплыми круассанами и тарелкой соленого сливочного масла.

Рей смотрела на все это, скептически приподняв бровь.

— В этом есть что-то особенное?

— Помимо того факта, что настоящий круассан состоит из десятков тонких слоев слоеного теста, зажатых между тающим, вкусным сливочным маслом?

Она задумчиво поджала губы.

— Я так понимаю, ты готовишь?

Я издал невнятный звук, как будто она только что спросила меня, нужна ли рыбам вода.

— Я не просто готовлю. Я беру ингредиенты на кухню, смешиваю их вместе и готовлю из них мою сучку.

— Ты всегда так делаешь?

— Делаю что?

— Уходишь от ответа. Многие люди прячутся за своим юмором. Это защитный механизм. Как будто ты на самом деле никогда никому ничего о себе не рассказываешь, потому что, если они подумают неправильно, ты можешь притвориться, что это была шутка.

— Могу я ожидать такого же первоклассного психоанализа и на нашем первом свидании?

Она дразняще погрозила мне пальцем.

— Снова уходишь от ответа.

— Как насчет этого? Ты познакомишься с моей семьей, и тогда я буду знать, каким будет идеальное первое свидание.

— Сейчас ты меняешь тему, но я думаю, ты все равно не ответишь мне.

— Так ты встретишься с ними?

— Разве это не было бы первым свиданием?

— Вовсе нет. Встреча с моими родителями стала бы расширенным прологом или, может быть, приквелом. Ты все еще будешь должна мне первое свидание. Мне обещано только одно, поэтому я думаю, что самое меньшее, что ты можешь сделать, это помочь мне убедиться, что я получу от него максимум удовольствия.

Рей скрестила руки на груди, но казалась скорее удивленной, чем раздраженной тем, как я все перевирал.

— Познакомиться с твоей семьей, да? Должна ли я бояться?

— Бояться? Моей семьи? — Я уже собирался отмахнуться от этого вопроса, а потом немного серьезнее обдумал его. Я прочистил горло. — Я имею в виду, они интересные. Но я не понимаю, почему бы они тебе не понравились.

Она выглядела скептически.

— У тебя есть один из тех дядюшек-расистов, которые все превращают в спор о политике или что-то в этом роде?

— О, нет, нет. Мой дядя, вероятно, не похож ни на одного дядю, которого ты когда-либо встречала раньше. Во всяком случае, моя Грэмми — это та, кого тебе, возможно, стоит опасаться. Но я думаю, ты ей понравишься. И если ты ей понравишься, это все равно что подружиться с диким енотом.

Рей выглядела смущенной.

— А каково подружиться с диким енотом для тех из нас, кто не имел такого удовольствия?

— Это круто, потому что еноты обычно маленькие засранцы. Так что тот факт, что один из них выбрал тебя, является одним из самых высоких комплиментов. Но потом ты точно не знаешь, что делать с его лояльностью, поэтому он просто следует за тобой повсюду, как сталкер, и издевается над каждым, кто приближается к тебе. Иногда он также копается в твоем мусоре.

— Ладно. Мне страшно встречаться с этими людьми, но я должна признать, что мне, по крайней мере, немного любопытно.

— Идеально. Тогда завтра вечером? У меня дома?

— Это свидание.

Я погрозил пальцем.

— Это приквел, помнишь? Ты все еще должна будешь мне свидание после этого.

Рей пыталась выглядеть раздраженной, но я был почти уверен, что она притворялась. Хорошо. Моя семья уже планировала ужин на завтра, так что мне просто нужно было поколдовать и уговорить всех вместо этого поужинать у меня дома.

Папа увидит, что я встречаюсь с новой девушкой, предположит, что я собираюсь покончить с ней через несколько дней, и будет чертовски неправ.

Использовал ли я Рей? Нет. Нисколько. Просто так получилось, что я хотел, чтобы эти зарождающиеся отношения с ней продолжились ровно в то же время, когда мой старик хотел, чтобы я доказал, что могу чего-то придерживаться. Как я всегда говорю, если курица приготовила крылышко и сунула его в рот вегетарианцу, ему лучше съесть это чертово блюдо.

Каким-то образом я почувствовал, что это конкретное высказывание имеет отношение к делу, даже если я не был уверен, как именно.

Глава 9

Рей

Майлз Чемберс, к моему большому удивлению, жил в относительно обычной нью-йоркской квартире. Что-то в нем, казалось, просто кричало «деньги», но, очевидно, я неправильно его поняла. Это не была роскошная высотка или что-то вроде пентхауса. Конечно, я узнала это здание и знала, что оно все еще на несколько ступеней выше всего, что я, вероятно, смогу позволить себе в ближайшем будущем.

Я все еще надеялась, что смогу собрать достаточно материала, чтобы закончить свою статью для профессора Босуэлла, прежде чем отношения между мной и Майлзом станут слишком напряженными. Но испытывать к нему настоящие чувства не входило в мои планы, и я уже поймала себя на том, что испытываю дрожь возбуждения оттого, что снова вижу его.

Мне просто нужно было еще немного продержаться поближе. Как только я закончу свою работу, я смогу признаться во всем, извиниться и точно объяснить, почему я сделала то, что сделала. Или, может быть, было бы добрее просто положить всему конец.

Я вздохнула за его дверью. Я должна буду разобраться в этом, когда придет время.

Я постучала в дверь и подождала несколько секунд. Изнутри я могла слышать множество приглушенных голосов. Я уже достаточно нервничала, чтобы надеть свой лучший наряд… тот, который позволял мне чувствовать, что я могу сойти за модную и крутую. Это был один из нарядов Луны, и когда она узнала, что у одной из ее сестер по женскому обществу был точно такой же наряд, она призналась, что планировала выбросить его.

Не то чтобы я точно пыталась произвести на него впечатление, но я хотела чувствовать себя уверенно.

Фу. Одним из недостатков изучения психологии было то, что это всегда заставляло меня чувствовать повышенную осведомленность о моих собственных мыслительных процессах, включая бредовые.

Я мысленно села и поговорила сама с собой. «Тебе действительно нравится этот парень. Ты взволнована сегодняшним вечером, даже несмотря на то, что идея познакомиться с кучей новых людей ужасает. И да, ты тоже делаешь что-то дерьмовое, солгав о своих истинных намерениях, но это пилюля, которую тебе пока нужно проглотить».

Я несколько раз подпрыгнула на цыпочках, прислушиваясь к приближающимся голосам из квартиры.

«Нет, нет. Ни за что». Это была плохая идея. Я вела себя как сука-манипулятор, а это было не то, кем я была. Я не использовала людей. Я не вынашивала никаких планов. Я не могла лгать, чтобы спасти свою жизнь, так что, черт возьми, я делаю?

Я развернулась на каблуках, как военный кадет, и быстро зашагала по коридору.

Дверь со щелчком открылась прежде, чем я смогла сбежать вниз по лестнице.

— Рей? Куда ты направляешься?

Я медленно повернулась, пока снова не оказалась лицом к двери. Я попыталась улыбнуться, но мне удалось только поморщиться. Я пошевелила кончиками пальцев в девчачьем жесте.

— Просто хотела найти ванную.

Майлз стоял, прислонившись к дверному проему, и выглядел фантастически в костюме и накрахмаленной белой рубашке. Иисусе. Теперь я чувствовала себя нелепо одетой.

— Ты можешь воспользоваться моей. Или… — он понизил голос и приоткрыл дверь. — Тебе нужно было немного больше уединения?

— Нет! — Я бросилась к нему, внезапно не желая ничего больше, чем убедить его, что я не пыталась улизнуть, чтобы сделать это. — Я могу воспользоваться твоей.

Он остановил меня, положив руку мне на плечо, прежде чем я успела войти. Я внезапно осознала, насколько мы были близки… как невероятно хорошо от него пахло. Где справедливость? Почему кто-то, похожий на него, должен был пахнуть так, словно кто-то растер секс в порошок и дунул мне в лицо? Это было похоже на легчайший привкус корицы, но приправленный ароматом, который я могла бы описать только как первобытный… как только он проник в мои чувства, мой разум автоматически погрузился в темные, чудесные места.

Я подняла на него глаза. У него были густые, почти девчачьи ресницы и глаза цвета тропического океана. Мне казалось, что я должна ущипнуть себя, чтобы стоять так близко к кому-то настолько захватывающему дух… забыть о том факте, что я была здесь на свидании с ним.

Майлз, казалось, уловил намек на то, о чем я думала. Его полные губы медленно раздвинулись, пока он не улыбнулся мне сверху вниз. Затем юмор исчез с его лица, и все, что осталось, — это обжигающая напряженность, которая заставила меня почувствовать, что я не могу полностью дышать.

«Что, черт возьми, происходит?»

Когда Майлз заговорил, его голос был низким и хриплым.

— Если мы оба этого хотим, что в этом плохого?

— Хотим чего? — По какой-то причине я не смогла удержаться от того, чтобы понизить голос до шепота.

— Ты спрашиваешь меня, что я хочу с тобой сделать? — в его голосе была насмешливая нотка, как будто он знал, что я не смогу смириться с правдой.

Я упрямо стискиваю челюсть.

— Скажи мне.

— Я думал о том, чтобы поцеловать тебя, для начала. Интересно, будут ли твои губы такими же вкусными, как твой запах.

Я сглотнула. Достаточно невинно. За исключением того, как он сжимал зубы, пока говорил, создавало ощущение, что он позволил мне увидеть только верхушку айсберга своего желания.

«Да, Майлз был далеко не в моей лиге». Я даже не занималась тем же «видом спорта», что и он, как полупрофессиональный игрок в настольный футбол, выходящий на поле с игроком НФЛ.

Мои глаза метнулись в сторону, где я могла видеть проблески движения, где люди из его семьи стояли и разговаривали в другой комнате. Если бы кому-нибудь стало любопытно, они бы посмотрели в ту сторону и увидели, как он практически прижимает меня к дверному проему. Я знала, что должна двигаться, но не была уверена, что смогла бы, даже если бы захотела.

Майлз не делал секрета из того, где были его мысли. Было такое чувство, что он раздевал меня своими глазами и уже мысленно трахал меня. Это должно было ощущаться как нарушение, но все, что я почувствовала, был взрыв химических веществ, вытекающих из моего мозга в нервную систему. Прямо сейчас я знала, что максимальная доза эндорфинов наполняет мое тело, заставляя меня чувствовать себя на грани эйфории. Это было то же самое, что я почувствовала бы, если бы выпрыгнула из самолета или услышала, что выиграла в лотерею.

— Ты знаешь, — сказала я, голос слегка дрогнул. Я сделала успокаивающий вдох, затем продолжила. — Это довольно забавно, что мы думаем, что отвечаем за свои собственные тела. Но на самом деле наш мозг в значительной степени запрограммирован на то, чтобы побуждать нас делать то, чего он от нас хочет. — Я хотела обмотать рот целым рулоном клейкой ленты, просто чтобы перестать болтать о чем-то, что определенно могло привести меня в замешательство, но, похоже, я не могла остановить себя от продолжения. — Как будто мы думаем, что делаем выбор, но мы просто боремся с биологией.

На лице Майлза появилась полуулыбка, но почему-то все еще выглядело так, будто он подумывал раздеть меня догола и заняться со мной этим делом прямо там, в коридоре.

— Ты имеешь в виду, что то, как твое тело умоляет тебя трахнуть меня прямо сейчас, мешает принять правильные решения?

«Не соглашайся с этим. Не говори «да» и не кивай головой. Это ловушка». Я кивнула головой.

Майлз коснулся моей нижней губы большим пальцем. То, как он положил на меня руки с такой полной уверенностью, как будто в его голове не было страха, что я отшатнусь или скажу ему остановиться… Это заставляло меня почувствовать себя хорошо непонятным образом… я не была уверена, что даже еще несколько лет занятий психологией помогут мне это сделать.

«Это всего лишь химия, Рей. Это ничего не значит».

Майлз все еще держал меня в заложниках своими глазами, когда я услышала два резких хлопка. Я отпрянула от него, затем посмотрела на источник звука.

Я почувствовала себя так, словно меня только что разбудили ото сна ведром ледяной воды. Как только Майлз посмотрел на источник звука, я вытерла рукавом блестящий лоб и выдохнула, задержавшее дыхание.

Иисус. Я всегда втайне думала, что Луна была немного сумасшедшей из-за того, что была так одержима парнями. Может быть, я просто всю свою жизнь общалась не с теми парнями. Если бы они все были такими, я бы никого не винила в том, что они стали зависимыми.

Мужчине, который хлопал, могло быть чуть за пятьдесят. Несмотря на то, что я никогда по-настоящему не увлекалась мужчинами постарше, я обнаружила, что поражена. Он был невероятно красив, с несколькими морщинами, которые почему-то казались хорошо расположенными и только подчеркивали характер его лица. Легкая седина на висках и щетина на лице тоже ему шли. Как и Майлз, он был одет в костюм, и он ему очень подходил.

Он откинулся назад, наморщив лоб, когда оглядел нас двоих.

— Майлз! Это, должно быть, та девушка, о которой ты так много говорил. Забавно, однако. Она и близко не похожа на тебя, как ты описал.

— Дядя Уильям… — голос Майлза был тихим, почти как предупреждение.

Это был его дядя? Я неловко помахала рукой.

— Я просто в замешательстве.

Уильям потянулся, чтобы пожать мне руку, затем понимающе кивнул.

— Это только еще больше запутает. Заходи. С таким же успехом мы могли бы сначала представить тебя Грэмми. Как будто снимаешь пластырь. Или, в ее случае, думаю, это больше похоже на удаление кусочка размером два на четыре, приклеенного суперклеем к твоей мошонке. Извини. У девочек есть мошонки? — Он повернулся к Майлзу, как будто ожидал, что тот знает.

Майлз задумчиво прищурил глаза, затем пожал плечами.

Я воспользовалась моментом, чтобы окинуть квартиру взглядом и оценить пространство. Как я и ожидала, по меркам Нью-Йорка это было относительно неплохо. Там была кухня, которая была больше, чем камбуз, который можно было бы ожидать на подводной лодке, уголок, достаточно большой, чтобы за столом могли разместиться восемь или около того человек, и гостиная. Большая часть его семьи была в гостиной, которая была отрезана от нашего обзора, когда мы переместились ближе к кухне.

Из-за угла вышла пожилая женщина. На ней был черный спортивный костюм в красную полоску. На первый взгляд она казалась обычной пожилой леди. Ну, очень пожилой леди. Однажды я видела фотографии женщины, которой было сто четырнадцать. Часть меня не могла не задаться вопросом, была ли эта женщина еще старше, несмотря на удивительно пружинистую походку и легкий блеск в глазах.

— Так, так, так. Если это не последняя девушка, которая настолько глупа, чтобы дать этому засранцу шанс.

Я подняла брови.

— Это риторический вопрос, или…

Женщина, которую я приняла за Грэмми, разразилась лающим смехом.

— Ты хочешь риторический вопрос? Вот тебе один, сладкие сиськи. Почему красивые мальчики, у которых ничего нет между ушами, всегда, кажется, убеждают девочек, которые в остальном умны, совершать глупости?

— Простите, что?

— Это был риторический вопрос, — сказала Грэмми. — И ты выглядишь слишком умной, чтобы влюбиться в Майлза. Что у него на тебя? Шантаж?

«Что-то вроде того».

Майлз положил свою руку на мою и слегка сжал. Я почувствовала неожиданный прилив благодарности, как будто он бросился между сумасшедшей старой леди и мной.

— Может быть, ты просто дерьмово разбираешься в людях, старая ворчунья, — предположил Майлз.

У меня перехватило дыхание. Неужели он всерьез так разговаривал со старушками? Что с ним было не так? С другой стороны, у меня возникло ощущение, что это была не обычная пожилая леди, и его дядя, похоже, пока не был особенно взволнован этим обменом.

Уильям небрежно взял со стойки вазу с виноградом и сел, жадно наблюдая, пока он отправил один за другим виноград в рот. Судя по выражению его лица, он готовился наблюдать за боксерским поединком в супертяжелом весе.

Грэмми уперла руки в бедра.

— Я знаю об отношениях больше, чем твоя маленькая тугая задница когда-либо будет знать. Я уже была счастливо замужем, овдовела и вела жизнь, полную сексуального разврата, еще до того, как Вселенная даже начала думать о том, чтобы заставить тебя существовать.

Все, что я могла делать, это держаться за руку Майлза, пока они вдвоем словесно препирались в течение следующих пяти минут. Разговор начался с легких оскорблений и подколок и перерос в пугающе личные выпады. Кульминационным моментом был момент, когда Грэмми пригрозила вытащить свои зубы и откусить ими его пенис. Как раз в этот момент, когда я подумала, что их вот-вот нужно будет физически разминать, они рассмеялись, и все напряжение рассеялось.

Уильям лениво хлопнул в ладоши.

— Грэмми выиграла. Майлз не смог бы справиться с протезами.

Майлз отмахнулся от него, ведя меня на кухню.

Я посмотрела на него, ожидая какого-нибудь объяснения.

— Грэмми имела в виду все, что сказала, но всем будет легче, если мы притворимся, что все думаем, что она просто валяет дурака.

Я хихикнула, но Майлз не подал никаких признаков того, что он шутит.

У меня не было времени думать об этом дальше, потому что я увидела девушку лет тридцати с небольшим, мужчину, поразительно похожего на Уильяма, и двух красивых женщин, которые, как я подозревала, были мамой и тетей Майлза. С таким генетическим запасом неудивительно, что он получился таким тошнотворно великолепным.

— Мама, папа, — сказал Майлз. — Это Маша, русская девушка, которую я заказал на прошлой неделе.

Глава 10

Майлз

Попадая в неудобную ситуацию, мудрый человек всегда наносит удар первым. Такой гений, как я, не наносит ударов. Он бросает что-то совершенно неожиданное, например, мусорное ведро. Или полную ложь о невесте, заказанной по почте из России.

Важным было вывести противника из равновесия. Установить господство.

Мой отец свирепо посмотрел на меня, а моя мама выглядела так, как будто по крайней мере часть ее не могла решить, лгу я или нет. Моя сестра, Кейтлин, поджала губы, глядя на меня так, словно была разочарована.

— Я не… — начала Рей.

Я подошел к столу и выдвинул стул для Рей.

— Это шутка. Все успокойтесь. Она не русская. Я привез ее из Таиланда. Российские стоят слишком дорого.

— Майлз, — натянуто сказала моя мама. — Ты ставишь ее в неловкое положение. Прекрати это.

— Поставить кого-то в неловкое положение — это единственный способ по-настоящему узнать его. — Я потянулся, чтобы заглянуть под один из контейнеров с едой, которые дымились в середине стола. Индийская кухня. Мило. — В противном случае люди ведут себя наилучшим образом до тех пор, пока дерьмо не попадет в вентилятор. С таким же успехом можно было бы начать разбрасываться дерьмом с самого начала, чтобы понять, с чем ты имеешь дело.

— Заставь их извиваться. — Дядя Уильям согласился, садясь.

Я кивнул.

— Вот именно. Ты по-настоящему не узнаешь женщину, пока не увидишь, как она извивается.

Моя мама приложила руку ко лбу. Уильям скрыл улыбку.

Грэмми ворчливо села.

— Настоящие женщины не извиваются. Они корчатся.

Я склонил голову набок.

— Разве это не одно и то же?

Дядя Уильям прожевал кусочек лаваша, качая головой.

— Не-а. Корчиться намного сексуальнее. Извиваться — это… — он помахал хлебом в воздухе, подыскивая правильный ответ.

— Не слишком ли не подходящая тема для ужина за столом? — предложила тетя Хейли.

— Кстати, мое настоящее имя Рей. И я не русская и не тайванка.

Все повернулись, чтобы посмотреть на нее. Рей выглядела так, словно хотела растаять в лужицу и просочиться из комнаты, но, к ее чести, она выпрямила спину, встретившись с ними взглядами.

— Я Наташа. Мама Майлза. — Моя мама была немного моложе моего отца, с темными волосами и глазами. Я всегда ценил то, что она по-прежнему одевалась и вела себя как человек, который не был мега-богатым. Она носила обычную одежду, и ей все еще нравилось находить вещи на распродаже. Хотя, может быть, отчасти это было потому, что она была такой неуклюжей, что ей было невыносимо сознавать, что в итоге она что-нибудь прольет и испортит красивую одежду.

Рей улыбнулась.

— Я Хейли, несчастная женщина, которая связала себя с ним. — Она указала на дядю Уильяма. Тетя Хейли, как всегда, была хорошо собрана. Иногда я думал, что для того, чтобы выжить в жизни, связанной с дядей Уильямом, требуется кто-то необычайно терпеливый и способный. В конце концов, она сделала очень успешную карьеру практически самостоятельно, и она была одним из немногих людей, которых я знал, кто мог идти рука об руку с дядей Уильямом. Она также была отличным пекарем, что снискало ей мое уважение.

— Майлз — мой брат, — сказала Кейтлин, как будто это было плохо. Мои родители удочерили ее до того, как у них появился я, поэтому часть ее все еще видела во мне надоедливого младшего брата, который вторгся в ее замечательную в остальном жизнь. Но большую часть дней мы ладили.

И вот так все вернулись к нормальной жизни, как будто Рей была обычной частью команды. Несмотря на то, что это, вероятно, было необычно, мы все, как правило, собирались вместе на подобные ужины по крайней мере раз в неделю. Иногда я мечтал о том, как приготовлю огромный пир для всех и буду наблюдать за их лицами, когда они будут пробовать мою еду. Но я знал, что это нереально. Даже мысль о том, чтобы попытаться сделать карьеру повара, казалась какой-то нелепой. Хотя и не должно было быть, учитывая, что моя тетя Хейли сделала именно это.

Думаю, я знал, что подумал бы мой отец. Даже если бы он этого не сказал, он был бы разочарован тем, что его сын не ухватил мир бизнеса за яйца, как это сделал он.

Рей смотрела на еду с немного озабоченным выражением на лице. Я наклонился, понизив голос, чтобы слышала только она.

— Не поклонник индийской кухни?

— Я могу попробовать. — Она улыбнулась, но я мог видеть страх в ее глазах.

Я сделал мысленную заметку держаться подальше от некоторых наиболее распространенных специй в мире индийской кухни, когда в конце концов приготовлю ей блюдо, которое заставит ее влюбиться в меня. Конечно, это был бы не первый прием пищи. Но я знал, что это придет. Мало-помалу я узнавал бы о ней достаточно, чтобы приготовить что-нибудь такое, от чего ее вкусовые рецепторы испытали бы оргазм. Это была бы такая эйфория, что она бы сорвала с себя одежду и набросилась на меня прямо там, умоляя наполнить ее детьми.

— Что? — взгляд Рей переместился с моих губ на глаза.

— Сэкономь место. Я приготовлю тебе что-нибудь в твоем стиле, как только они все уйдут.

Она улыбнулась не сразу, но когда она наконец улыбнулась, я подумал, что, возможно, это была первая настоящая улыбка, которую она мне подарила.

Ужин прошел относительно без происшествий, если судить по «трапезам семьи Чемберсонов». Грэмми притворилась, что подавилась лавашом, пока дядя Уильям не встал и не попытался сделать ей прием Геймлиха. Как только он хорошенько сжал ее, она выплюнула свои зубные протезы на стол, что вызвало у всех стон отвращения и кудахтающий смех Уильяма и Грэмми. Затем мой папа потратил почти пять минут, пытаясь научить Рей достоинствам надежной рекламной платформы для начинающих компаний.

***

Была почти полночь, когда все, наконец, вышли из моей квартиры. Я должен был чувствовать сонливость, учитывая, что мое расписание заставляло меня вставать в нечестивое время каждое утро. Вместо этого я чувствовал себя наэлектризованным. Я знал, что теперь Рей принадлежит только мне, и мои мысли уже возвращались к нашей маленькой встрече в коридоре.

Если желание трахнуть кого-то было болезнью, то я заразился тогда и там. Выживу ли я, если никогда не попробую ее по-настоящему? Конечно. Но я бы поспорил на свою задницу, что это оставит неприятный шрам в форме сожаления.

Рей держалась позади меня, подавляя зевок. Как только дверь за моим отцом закрылась, она повернулась ко мне с отчаянным выражением в глазах.

— Я так сильно хочу есть.

— Ни слова больше!

Я поспешил на кухню и вытащил свой фартук. Было около тысячи блюд, которые я хотел приготовить для нее, но я знал, что время имеет решающее значение, что ограничивало мои возможности.

— Как насчет завтрака на ужин?

— Ты, наверное, мог бы приготовить мне вареный башмак, я достаточно голодна, чтобы съесть и его.

Я достал посуду с тестом, которое приготовил вчера по другому рецепту. Я решил, что из него получатся идеальные мучные лепешки для яичного рулета. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы спланировать блюдо, затем я достал из холодильника все ингредиенты, которые мне понадобятся, и выложил их на столешницу. Рей заняла место у бара и села на один из стульев, наблюдая за мной с задумчивым блеском в глазах.

— Не думала, что я умею готовить?

— Честно говоря, я прямо сейчас не знаю, что и думать. Твоя семья — это… Что ж, теперь, когда я познакомилась с ними, меня не так шокирует, что ты такой, какой ты есть.

— По какой-то причине это не прозвучало как комплимент.

— Часть того, что мне нравится в психологии, — это то, что это как быть детективом. Как будто человек, стоящий перед тобой, — это преступление, а его прошлое — это место преступления, которое ты должен прочесать в поисках улик.

Я остановился, чтобы посмотреть на нее.

— Ты только что назвала меня местом преступления?

Рей застенчиво улыбнулась в столешницу, затем подняла глаза, чтобы встретиться со мной взглядом. Можно было бы привести аргумент, что у меня гиперактивный пенис, но выражение невинной застенчивости на ее лице едва не подтолкнуло меня к краю пропасти.

Я обнаружил, что меня привлекает ее задумчивое нежелание, как будто она была блестящим ученым, пытающимся изучать меня на расстоянии, не попадаясь вместе со мной в клетку. В конце концов она подходила слишком близко к решетке, и я втягивал ее задницу внутрь. Это все, что я знал.