Последнее дело комиссара Каттани

Старинная картина работы художника, представлявшего школу Джотто, занимала полстены. Ее повесили в глубине большого салона, и искусно подобранное освещение позволяло подать картину самым лучшим образом.

В четверг, ровно в четверть шестого, в салон стал вползать медленный поток первых знатных гостей. Для Тано Карриди это был большой шанс. Из Сицилии он переехал в Милан и контролировал уже всю империю банка Антинари. Но одного богатства ему теперь было мало. Он мечтал о престиже и прочих заманчивых аксессуарах жизни крупного финансиста.

За реставрацию картины он заплатил деньгами банка и теперь готовился пожинать плоды своих забот об искусстве. Предстоял прием, в ходе которого картину после долгих и трудных реставрационных работ должны были представить публике.

Чопорный, словно манекен в витрине магазина, Тано встречал гостей. Некоторые обращались с ним очень почтительно и приветствовали его поклоном. Однако лицо Тано сохраняло выражение невозмутимого равнодушия.

— Великолепная работа, — поздравил его сенатор Салимбени. — Вы оказали искусству большую услугу. Это пойдет на пользу и вашему имени, и банку.

Это было именно то, чего добивался Тано. Но сицилиец не расслышал последних слов сенатора: его внимание привлекла пленительно красивая молодая блондинка с фарфоровой кожей и свободной светской повадкой деловой женщины.

— Вы знаете ее? — спросил Салимбени, заметивший его интерес.

— Нет. Кто это?

— Ее зовут Эстер. Дочь доктора Рази, президента банка Ассикурациони Интернационали.

Прекрасная Эстер беседовала с довольно полным франтоватым мужчиной средних лет. Он носил тяжелое золотое кольцо, а из кармашка пиджака торчал шелковый платок.

— Дорогой Тиндари, я, право, на вас в обиде, — кокетничала блондинка. Я до сих пор ни разу не выиграла в вашем казино!

В этот момент через боковую дверь в салон вошел мужчина лет пятидесяти. Так мог выглядеть только крайне опустившийся человек. Те немногие волосы, которые у него еще остались, крыльями вздымались по обе стороны головы. На нем потерявший форму пиджак, лицо украшала трехдневная щетина, на губах играла злорадная ухмылка. Он медленно шел к тому месту, где болтали друг с другом Эстер и Тиндари.

Тано тоже подошел к ним, но с другой стороны. Он представился девушке, которая тут же осыпала его градом ничего не значащих вежливых фраз и извинилась за отца, который не смог прийти. Не надо на него сердиться, говорила она, что поделаешь, просто ужасно, сколько на него свалилось разных общественных дел.

Пока Эстер и Тано обменивались шутливыми репликами, Тиндари заметил присутствие человека в изношенном пиджаке. Сердце его бешено забилось, дыхание перехватило.

— Но ведь… — запинаясь, начал он, — ведь ты же…

Человек был уже в двух шагах. Он улыбнулся беззубой улыбкой и кивнул головой:

— Да, я — Аччедудзу.

Не переставая улыбаться, он достал из кармана пистолет, направил его прямо в грудь Тиндари и спустил курок. Он выстрелил еще раз, когда жертва рухнула на пол, и продолжал стрелять даже тогда, когда тело Тиндари уже лежало на полу в растекавшейся луже крови.

В салоне началась паника. Одна женщина потеряла сознание, другая кричала, словно ее поджаривали на вертеле. Все в панике устремились к выходу. Полицейское управление, куда тут же сообщили о случившемся, дало сигнал тревоги всем патрульным машинам. Принял сообщение и комиссар Каттани. Едва услышав, что речь идет о банкире Антинари, он сразу приказал шоферу включить сирену и ехать как можно быстрее.

После того как Каттани после долгого перерыва вернулся на службу в полицию, он несколько месяцев оставался на Сицилии. Потом его перевели в Милан.

Он первым вошел в салон.

— Осторожно, комиссар, — предупредил его один из полицейских, — преступник вооружен.

Катани медленно пошел вперед. Человек, который стрелял, находился от него лишь метрах в пяти. Он сидел на полу, обратив небритое лицо к большой картине, и отрешенно рассматривал ее, открыв рот, как будто находясь в экстазе.

Вдруг он повернулся. Каттани увидел дуло пистолета. Свой пистолет он тоже крепко сжимал в руке. Но никто не стрелял. Вдруг выражение лица убийцы изменилось. Странная, миролюбивая улыбка разгладила его черты и он протянул пистолет Каттани. Тот взял его с несколько озадаченным видом. Теперь изо всех углов высыпали полицейские с автоматами и взведенными револьверами. Они увели преступника, который продолжал улыбаться с совершенно отсутствующим видом.

В салоне вновь воцарилось спокойствие. Врач, нагнувшийся над безжизненным телом Тиндари, произнес:

— Этот парень выстрелил в него как минимум раз восемь.

Каттани не придал словам доктора особого значения, потому что в этот момент внимание его было сосредоточено на другом: к нему приближался Тано, рядом шла прекрасная Эстер. Мужчины не виделись несколько месяцев. С тех пор, как сицилиец отнял у него Джулию… Каттани окинул его взглядом и сказал:

— Везде, где появляешься ты, льется кровь.

— То же самое я мог бы сказать о тебе, комиссар.

— Кто это был? — Каттани указал на труп.

— Богатый клиент банка, его звали Тиндари.

— А другой?

— Кто, убийца? Никогда его не видел.

— Странный был тип, — вмешалась Эстер. — Он улыбался. Улыбался, когда стрелял! Господи, как я испугалась. — Ее руки дрожали, пока она закуривала сигарету. — Я видела, как он спокойно подошел. Они с Тиндари поздоровались, совершенно очевидно, что были знакомы. Он сказал: «Да я Аччедудзу». Не знаю, что это может означать.

— Это сицилийское слово, объяснил Тано, оно означает «птичка».

Вошла женщина, у которой был такой вид, словно за ней гнались. Лет тридцати пяти, в полосатом костюме, с суровым выражением лица. Она набросилась на Каттани:

— Комиссар, если вы позволите, допрос проведу я. Это была Сильвия Конти, прокурор.

— Разумеется, — сказал комиссар. — но я должен провести расследование, мне же нужно представить вам доказательства. Значит я все-таки тоже должен быть в курсе дела.

Он не испытывал особой симпатии к этой представительнице правосудия. Но он уж наверняка не позволит этой женщине, воспринимавшей свои обязанности чересчур формально, мешать ему. И в самом деле прошло совсем немного времени, а комиссар уже вел поиск нужной информации. Он постучал в дверь дома Тиндари. Открыла маленькая, кругленькая женщина с темным, ничего не выражавшим лицом. Это была жена убитого. Она провела Каттани в гостиную, заставленную громоздкой помпезной мебелью. Женщина не выглядела, как человек, убитый горем. Она прикусила губу и опустила глаза.

— Он никогда не воспринимал меня, как настоящую жену. Он обходился со мной, как с прислугой.

Коррадо кивнул головой, сделал понимающий вид. Потом спросил, нет ли у нее догадок, кто виновен в смерти ее мужа. Она открыто посмотрела своими черными глазами прямо ему в лицо и уверенно сказала:

— Его убили из ревности. Какой-нибудь мужчина, охваченный страшным гневом. Ведь мой муж любил приударить за чужими женами.

Старая песня! Каттани сделал вид, что согласен с таким объяснением. Потом он снова попытался преодолеть ее сопротивление:

— Его застрелил человек, носящий странную кличку. Он называет себя Аччедудзу.

Лицо женщины стало белым, как мел. Она затаила дыхание и опустила глаза, судорожно глотнула и с трудом выдавила из себя:

— В первый раз слышу.

…В архивах полицейского управления комиссар отыскал довольно объемистое досье на Тиндари, который два раза привлекался к суду за мошенничество и третий раз из-за фиктивного банкротства. Но он всегда ухитрялся выйти сухим из воды. Оказалось, что ему принадлежала какая-то фирма под названием «Сарим», он был совладельцем ипподрома и компаньоном строительных фирм.

— И к тому-же владельцем казино. — добавил Каттани, закрывая досье.

Об убийце же, напротив, в картотеке не было ни строки. Этот таинственный человек, который, казалось, всегда был погружен в свои мысли, остался безымянным. Более того, он даже отказывался говорить. Когда Сильвия Конти попыталась его допросить, она обнаружила перед собой человека, в котором, казалось, угасла жизнь, который витал в облаках, шмыгая носом. Вытянуть из него хоть какой-нибудь ответ было невозможно.

В ЭТУ НОЧЬ Каттани поздно вернулся домой. Он жил в крохотной меблированной квартирке с террасой, где он устроил место для маленькой собаки неизвестной породы, которая как-то вечером побежала за ним, глядя на него умоляющими глазами. Он взял ее и окрестил Улиссой.

Как всегда, Улисса приготовила ему довольно бурную и громкую встречу. Когда ему наконец удалось отправить ее на место, Коррадо, не раздеваясь, лег на кровать и взял с комода журнал. Журнал был старый, с помятыми страницами, потому что Катани все время листал его.

Он снова перечитал заголовок, который видел уже раз сто: «Трагическая смерть Джулии Антинарри у берегов Нассау». Ниже были помещены две фотографии Джулии, а подпись к ним гласила: «…кончина красивой наследницы миллионов до сих пор остается загадкой. Ее труп море выбросило на берег». Мысли о Джулии, как открытая рана, до сих пор причиняли Коррадо боль. Даже теперь, когда она умерла на другом конце света, он не мог успокоиться.

Комиссар положил журнал обратно на комод. Он не находил себе места, ворочался с боку на бок, не в силах успокоиться, и курил, глубоко затягиваясь. Ему вспомнилось убийство в банке, еще раз прошла в уме вся вереница событий: арест убийцы, врач, склонившийся над трупом и что-то говорящий.

Каттани вскочил с кровати, его будто что-то встряхнуло. Что установил врач? Теперь комиссар точно вспомнил, как доктор говорил: «Этот парень выстрелил в него как минимум раз восемь». Восемь выстрелов, целая обойма. Значит, убийца знал, что его пистолет уже пуст. И если он им угрожал комиссару, то только для того, чтобы напугать и тем самым заставить выстрелить. Другими словами, он хотел спровоцировать Каттани, чтобы тот его убил.

Комиссар погасил сигарету и спешно покинул квартиру. Через несколько минут он был уже в полицейском управлении. Он велел открыть камеру, в которую поместили убийцу, и нашел его сидящим на койке: локти на коленях, ладони подпирают грубое лицо. Заключенный не пошевелился и не проявил к комиссару ни малейшего интереса. Его несколько идиотская улыбка исчезла, и лицо выражало почти нечеловеческое безразличие.

— Так ты, значит, хотел умереть, — попытался Каттани расшевелить его. — Почему ты хотел расстаться с жизнью?

Человек поднял голову, но не ответил. Говорили лишь его бесконечно грустные, слезящиеся глаза. Каттани кивнул головой: он понял. Он подбадривающе посмотрел на человека, как бы говоря ему, что если тот что-нибудь расскажет, он, может быть, сумеет ему помочь.

— Слишком поздно, — вздохнул он, — нам с тобой надо было встретиться два года назад, тогда еще, на Сицилии. Но теперь уже слишком поздно.

Комиссар протянул ему сигарету. Убийца удивленно посмотрел на него, потом взял ее дрожащей рукой и зажал губами.

— Скажи хотя бы, как тебя зовут.

— Фроло меня зовут. Сальваторе Фроло.

С помощью сотрудника полиции Треви, расторопного молодого человека, который работал здесь, чтобы оплатить свое обучение на инженера, Каттани начал просматривать сицилийские журналы, собранные в архиве. Он надеялся найти какой-нибудь след, отправную точку, оттолкнувшись от которой можно было бы начать выяснять сведения об этом Фроло. Он хотел знать, какими были те темные мотивы, из-за которых его послали убить Тиндари.

Стопка журналов все росла. Целый день Каттани и Треви копались в них, но им не везло. И как раз в тот момент, когда они уже собирались сдаться, комиссар вдруг воскликнул:

— Вот он! Я его нашел.

Молодой полицейский нагнулся, и они вместе прочитали заголовок, стоявший над двумя столбцами текста: «Исчез молодой сицилиец. Где Сальваторе Фроло?». Это была ежедневная газета пятнадцатилетней давности, а статью написал некий Давиде Фаети. Не составляло большого труда выяснить, что Фаети за это время покинул Сицилию и перебрался в Милан. Каттани отправился навестить его. Фаети издавал теперь порнографический журнал, и его кабинет пестрел фотографиями голых женщин.

— Не вините меня, — бурчал Фаети, который чувствовал себя несколько неловко. — Мою карьеру, конечно, нельзя назвать блестящей, я это знаю. Но ведь не всегда высокие мечты сбываются.

— Ваша работа меня совершенно не интересует. Я пришел по поводу одной статьи, которую вы написали лет пятнадцать назад. — Каттани подался вперед, как будто желая тем самым помочь ему вспомнить. — Меня интересует история о Сальваторе Фроло.

Лицо Фаети мгновенно помрачнело. Ему пришлось глубоко вздохнуть, чтобы снова взять себя в руки.

— Фроло, — пробормотал он. — Господи, столько времени прошло! От меня-то вы что хотите?

— Вы, например, могли бы мне сказать, от кого вы вообще узнали о его исчезновении.

Журналист почесал затылок.

— Кается, это был судья, который тогда работал на Сицилии. Его звали Фиорани.

— Где я могу его найти?

На лице Фаети изобразилась грустная улыбка.

— На кладбище вы его найдете. Преступление, совершенное мафией. Это случилось уже много лет назад.

УБИЙСТВО Тиндари обеспокоило не только комиссара Каттани. Тано встревожили опасения совсем другого рода. Он полетел на Сицилию и снова спустился под своды подвала где в полной безопасности жил крестный отец, глава семейства. Тано застал его в обществе молодого человека лет тридцати пяти, угловатое дикое лицо которого делало его похожим на демона. Это был Нитто, брат крестного отца. Очевидно, его совершенно не интересовало то, что происходило вокруг, потому что, когда Тано вошел, он спокойно продолжал стоять, прислонившись к стене. Старик объяснил Тано присутствие своего брата:

— Скоро Нитто переберется в Милан, чтобы иметь возможность лучше соблюдать интересы семьи.

Тано ужаснулся:

— И чтобы контролировать меня?

— Тоже… тоже. Но главное — для того, чтобы помочь тебе найти правильный путь. Все время мы передавали тебе советы и предложения через бедного Тиндари. — Лицо старика стало злым. — Но ты всегда говорил «нет». Мы хотели делать капиталовложения через банк, но ты всегда говорил, что еще слишком рано, надо еще подождать. Это смертный грех, Тано, гноить такую массу денег. Знаешь сколько мы могли тебе доверить? Пять триллионов лир.

Лицо Тано просияло.

— Но я никогда и не собирался отсиживаться в кустах, — сказал он, от волнения скрипя зубами. — Я просто хотел дождаться нужного момента. И вот он настал. — Он положил обе руки на плечи старика и увлеченно продолжал:

— Мой план таков: хватит с нас мертвецов. И так уже пролито много крови. Пойдем законными путями. С помощью вашего капитала я сразу окажусь в центре финансовых дел на самом высшем уровне. Я приберу к рукам самую большую финансовую империю — Ассикурациони Интернационали. Базируясь на ней, можно перемещать огромные суммы с континента на континент.

Мафиозо откинул назад свою непропорционально большую голову. Он был погружен в раздумья, в то время, как его брат Нитто подал первый признак жизни, одарив Тано снисходительной гримасой. Старик медленно провел рукой по щеке.

— А что тебе нужно, чтобы осуществить твой план? — спросил он.

— В первую очередь я должен получить власть над банком Антинари. Моих одиннадцати процентов недостаточно. Но это уже мое дело.

— И наше тоже, — перебил его старик. — Что ты задумал?

— Все очень просто. Маленькая Грета Антинари осиротела. Она теперь единственная наследница сорока процентов акций. Я подал заявку на то, чтобы меня сделали ее опекуном. Семейный суд скоро вынесет решение по этому вопросу. Никаких трудностей вроде не предвидится.

— Ах! — сухо прокомментировал старик. Его живые глаза, прикованные к лицу Тано, выражали вопрос. — А что ты будешь делать потом? Малышка тоже утонет, как ее сестра?

Тано едва удержался от раздраженного жеста.

— Я не убивал Джулию, — возразил он холодно, — это был несчастный случай.

Мафиозо махнул рукой, чтобы успокоить его.

— Продолжай, — сказал он.

— Чтобы совершить первый шаг, мне нужен один человек. — Тано сделал небольшую паузу. — Мне нужен Ифтер, турок.

Последовало длительное молчание. Глава семьи думал. Тренированный мозг старика оценивал все стороны проблемы.

— Турок? — пробормотал он наконец. — Хорошо ты его получишь.

Прошла неделя. Во время прогулки турок Ифтер стоял в углу двора сицилийской тюрьмы и нервно курил. Остальные заключенные играли в баскетбол, они носились туда сюда и очень шумели.

Ифтер жадно затянулся напоследок и выбросил окурок. Его движения были спокойны. Своими темными юркими глазами он внимательно наблюдал за тем, что происходило вокруг. Он прогуливался вдоль тюремной стены, небрежно сунув руки в карманы брюк.

Издалека послышался гул. Турок направился в самый дальний угол двора. Гул нарастал, превратился в оглушающий рев. Вдруг в том кусочке неба, который позволяла видеть тюремная стена, показался белый вертолет со знаком красного креста на боку. Он кружил над землей, опускаясь все ниже и ниже, пока не завис над тем углом двора, где ждал Ифтер, на высоте около десяти метров. Кто-то спустил вниз веревочную лестницу. Турок ухватился за нее, вертолет набрал высоту и унес заключенного с собой. После побега трое незнакомцев доставили Ифтера в тайное пристанище крестного отца. Ифтер дрожал от страха, он решительно не мог понять, что происходит, и никто не собирался ему ничего объяснять. Когда он оказался перед главой мафии, его беспокойство только усилилось.

— Мы вернули тебе свободу, — сухо резюмировал старый мафиозо.

— Я вам искренне благодарен, — ответил турок, — но не сомневайтесь, я прекрасно знаю, как следует отвечать на дружеские жесты.

В углу угрожающей тенью пошевелился брат старика, Нитто.

— Я знал, что могу рассчитывать на твое благоразумие, — снова заговорил старик. — Ты срочно должен оказать нам одну услугу.

— Какую же?

Лицо старика приняло отсутствующее выражение.

— Мне сказали, что ты владеешь двумя процентами акций Ассикурациони Интернационали.

— Да, — признал Ифтер, — они в Швейцарии.

— Хорошо, — ответил глава мафии. И добавил, как само собой разумеющееся: — Ты отдашь их нам. — Кивком головы он указал на Нитто. — Он проводит тебя в Швейцарию, а там ты подпишешь передачу акций банку Антинари.

— Боже милостивый, — сказал Ифтер растерянно, — вы с ума сошли? Да ни за что я вам не отдам свои акции.

Он встал. Старик невозмутимо сидел в нескольких метрах от него.

— Может, я неясно выразился, — сказал старик и сжал отекшими руками трость, лежавшую у него на коленях. — Ты должен отдать нам акции.

— Можете выбросить это из головы, — возразил турок. Он повысил голос, глаза засверкали. — Вы сволочи, со мной у вас этот номер не пройдет.

Он хотел броситься на старика, но тот внезапно поднял трость и ткнул ею Ифтера в живот. С быстротой молнии Нитто метнулся к турку и схватил его за горло. Некоторое время Ифтер висел, зажатый смертельными тисками рук Нитто, который затем отпустил его, и тот с посиневшим лицом, хватая ртом воздух, упал на пол.

Ифтер лежал рядом со сверкающей тростью старика. Когда турок снова был в состоянии говорить, он прохрипел:

— Ладно, акции ваши, — и поднялся, превозмогая боль. Безразлично железный голос старика прозвучал вновь:

— Трость!

Турок нагнулся, поднял трость, и, унизившись вконец, положил ее на колени старика.

— ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ о Тано Каридди, директоре банка Антинари? Вы ведь его хорошо знаете?

— Это преступник.

Женщина средних лет, которая сидела напротив комиссара, была судьей семейного суда. То, как Каттани характеризовал Тано, ей, очевидно, показалось не очень убедительным, потому что она сделала разочарованное лицо и добавила:

— У вас с ним личные счеты, не так ли?

Комиссара этот вопрос скорее удивил, чем разозлил.

— Вы имеете в виду, из-за того, что он увел Джулию? Нет, из-за этого я на него зла не держу. Я говорю, что он преступник просто потому, что уверен в этом. Например, по его приказу была убита Джулия.

Судья нахмурилась.

— Я пришла, потому что надеялась получить от вас серьезную информацию, а не обвинения, высосанные из пальца. Гибель этой молодой женщины — несчастный случай, это известно всем.

— Вы думаете? А я уверен, что это не так. — Каттани откинулся в кресле. Мысли о Джулии омрачили его лицо. — Но почему вас интересует этот сицилиец.

Потому что Тано Каридди подал заявку на то, чтобы стать опекуном Греты Антинари. Моя задача состоит в том, чтобы решить, годен ли он для этого.

— Но ведь Грета сейчас в Америке.

— Она была в Америке, — уточнила судья. — В данный момент она в самолете, а вечером прибудет сюда, в Милан.

Комиссар в волнении вскочил с кресла.

— Вы не должны давать разрешение на то, чтобы ему доверили ребенка. Он сделает с Гретой то же, что и с Джулией. Он хочет полностью прибрать банк к рукам.

— Как вы можете так говорить? — Постепенно судье становилось неловко, потому что Каттани так говорил о деловом человеке, который — по крайней мере согласно полученной ею информации — гениальным образом спас банк, еще несколько месяцев назад находившийся на грани банкротства.

— Наверное, мне все-таки не стоило к вам приходить. — Она собрала бумаги, разложенные на столе. — На ваши суждения все же очень влияют эти старые истории. Но тем не менее большое спасибо.

На следующий день Каттани отправился к банку Антинари. Ему открыл лакей, и комиссар спросил его, действительно ли прибыла Грета.

— Да, — ответил тот, — она прибыла вчера вечером.

— Я должен немедленно ее видеть. — Комиссар стремительно вошел в дом. Совершенно растерявшийся лакей ковылял за ним и причитал:

— Но этого нельзя делать… Никто не должен ее видеть… Таков приказ…

— Чей приказ? Кто распоряжается в этом доме?

— Синьор Тано. Умолаю вас, у меня из-за вас будут неприятности, причитал слуга.

Но Коррадо уже не прислушивался к его нытью. Он быстро вошел в маленькую комнату, столкнувшись в дверях с медсестрой. Каттани вопросительно взглянул на нее. Она побледнела.

— Вы куда? — спросила она озабоченно.

— Она здесь? — проговорил Коррадо хриплым голосом, в котором звучала горечь.

Не дожидаясь ответа, он вошел. Комната была заполнена игрушками. Машины, куклы, плюшевые звери — настоящий рай для детей. Грета сидела прямо на полу посредине комнаты. Она прижимала к себе плюшевую собаку, отрешенно перекладывая ее из одной руки в другую, а ее глаза смотрели в пустоту, и лицо ровным счетом ничего не выражало. Каттани подошел к ней.

— Грета, — ласково позвал он. — Я Коррадо, ты помнишь меня?

Девочка никак не отзывалась. Казалось, она была неживая, как автомат. Комиссар взял ее на руки.

— Милая моя малышка, что же они с тобой делали?

В этот момент в дверях появился Тано:

— Ты что же ожидал тут найти? Камеру для пыток?

Каттани, не двигаясь, стоял посреди комнаты. Он продолжал держать девочку на руках и, не удостаивая Тано ответом, кинул на него враждебный взгляд. Казалось, рассудок Греты стал проясняться.

— Коррадо, — пролепетала она. — Коррадо…

Он прижал ее к себе и погладил по голове. Малышка залилась слезами, так что сердце разрывалось на части.

— Все будет хорошо, — пробормотал он. — Ведь я здесь. Я не оставлю тебя одну. Он опустил ее на пол и, выходя, остановился перед Тано. Глаза его горели, как угли.

— Если с ее головы упадет хоть один волосок, я вгоню тебе пулю в лоб.

В ответ на эту угрозу Тано даже глазом не моргнул. Но после того, как Каттани ушел, он отдал строгие распоряжения. Теперь никто не имел права входить в дом, абсолютно никто. Без его разрешения слугам запрещалось даже открывать дверь.

Потом он достал из сейфа бумаги и проверил все до мельчайших подробностей. Бумаги были подписаны Ифтером. В сопровождении Нитто турок ездил в Швейцарию и там скрепя сердце передал брату крестного отца бумаги, которые представляли собой два процента акций Ассикурациони Интернационали.

С довольным видом Тано еще раз перелистал бумаги, затем запер их в сейф и ушел. Шоферу он приказал отвезти его в Брианцу, к вилле доктора Рази, отца прекрасной Эстер.

Брианца — это сад в Ломбардии. Вилла Рази находилась на вершине пологого холма, ее окружали большие деревья. Тано встретил Эстер, которая возвращалась с верховой прогулки. Он поднял руки, чтобы помочь ей спуститься с лошади, и несколько мгновений держал девушку, прижав ее к себе.

— Как я рад снова видеть вас…

В дверях дома появился сам доктор Рази. Это был человек, исполненный чувства собственного достоинства, интеллигентный и респектабельный. Они с Тано вошли в дом.

— Я пришел навестить вас, — заявил сицилиец, — потому что вы президент Ассикурациони Интернационали. Дело в том, что я намерен завоевать вашу финансовую империю.

Рази удивленно посмотрел на него. Затем, будто усомнившись в том, что правильно понял, переспросил:

— Завоевать?

— Совершенно верно. Я уже имею два процента акций, теперь я предложу всем мелким держателям акций продать их. Я готов заплатить вдвое против номинала.

На стене за спиной Рази было изображено огромное стилизованное дерево. Ствол украшала надпись, выведенная большими буквами: «Ассикурациоли Итнернационали». Дерево много раз разветвлялось по обе стороны от ствола, и каждая ветка изображала одну из рассыпанных по всему свету компаний, принадлежащих этой огромной финансовой империи.

Рази обернулся. С любовью поглядев на это дерево, он обратился к Тано:

— Какой же из этих компаний соответствуют ваши два процента?

Тано указал на одну из ветвей; Рази бросил на него покровительственный взгляд:

— Ливанский пакет. — Он откинулся на спинку стула и сказал с оттенком отвращения: — грязная вещь. Эти три компании — лишь прикрытие для нелегальных сделок. От этих акций вам не будет никакой пользы.

— Я же сказал, что собираюсь их скупать. Плачу любую сумму.

Рази уже не в первый раз спросил себя, почему он, собственно говоря, согласился принять этого человека, который, как он теперь видел, был ужасающе самонадеян.

— У вас просто не может быть так много денег, — сказал он спокойно.

— Еще как может. И я докажу вам это.

— В таком случае, я не понимаю, что вы от меня хотите.

— Вы президент. Вы знаете все слабые и сильные стороны финансовой группы, — сказал Тано и испытующе посмотрел на него. — Вы можете помогать мне, консультировать меня, вместе со мной разработать стратегию, которая позволит мне добиться абсолютной власти над Ассикурациони Интернационали.

Это было уже слишком. Рази встал, давая понять, что этот неприятный для него и никчемный разговор завершен.

— На меня вы можете не рассчитывать, — отрезал он.

НО ТАНО был не из тех, кто просто так мирится с отказом. Еще не успев покинуть дом Рази, он уже начал строить против него планы, поскольку тот посмел обойтись с ним столь бесцеремонно. Тано решил поставить его на колени.

На следующий день он отправился в Рим, где нанес визит сенатору Салимбени, активному члену одной большой партии. Рабочий кабинет этого политического деятеля был затемнен тяжелыми шторами, которые никогда не открывались. На столе лежали десятки папок, разложенных в небольшие стопки и содержавшихся в идеальном порядке. В них хранились документы рекомендации, сведения о купле и продаже компаний, картотеки с фамилиями надежных людей, которых можно было использовать на самых важных постах. Все это были знаки его власти.

— Я пришел, чтобы сделать вам важное предложение, — начал Тано, — и просить о помощи в осуществлении плана, который я разработал.

— Рад вам помочь.

— Вы ведь знаете издательство «Медиарец»? Ему принадлежат две газеты и частный телевизионный канал. Я хочу часть акций этого издательства и предоставить ее в распоряжение вашей партии. Газеты и телевидение будут вам полезны для оказания влияния на общественное мнение. Вы сможете пользоваться этими средствами массовой информации по своему усмотрению.

Салимбени слушал не шевелясь.

— Довольно дорогой подарок, — коротко подытожил он. — А что вы хотите получить взамен?

— У меня есть проект, — ответил Тано, — я хочу взять под свой контроль Ассикурациони Интернационали.

Салимбени много повидал в жизни, но то что он услышал, превосходило все.

— Меня предупреждали, что вы страдаете манией величия, — сказал он, но, боже милостивый, не до такой же степени! Объясните же, как вы собираетесь осуществлять это?

Без малейшего признака неуверенности Тано рассказал, что намерен начать компанию по скупке акций Ассикурациони Интернационали. Решительность, с какой он излагал суть своего проекта, развеяла недоверие Салимбени. Жестко, подумал он, отвратительно, но вполне осуществимо. Он принялся взвешивать трудности.

— А как отнесется к этому Рази? — спросил он. — Без его согласия никто не сможет действительно завладеть банком.

— Знаю, — сказал Тано. Вот здесь и должна вмешаться ваша партия. Вы поставили его на этот пост, вы же должны и убрать его оттуда.

— Все не так просто. Это правда, что в игру его включила наша партия. Но Рази пользуется покровительством одной важной персоны, а именно Антонио Эспинозы. Именно он повлиял на партию, помогая Рази.

— Я никогда не слышал этого имени.

— Видите ли, Эспиноза многие годы принадлежал к верхушке руководства государственных концернов. Потом удалился от дел, уехал в Швейцарию. Он живет недалеко от Локарно, но и от туда, из-за кулис, продолжает по-прежнему определять политическую жизнь Италии.

Казалось, Тано очень заинтересовался всем этим.

— Почему бы вам тогда не организовать его встречу со мной?

В то время, как сицилиец строил планы, достойные крупного финансиста, другой человек прилагал все усилия, чтобы расстроить их.

Однажды в кабинет Каттани вошел мужчина, с безупречно ухоженной бородкой, выглядевший вполне безобидно. Он сказал, что его зовут Эгирас, и предъявил документы, удостоверяющие, что он адвокат.

— Чем могу служить? — спросил комиссар.

Тихим голосом, будто стыдясь чего-то, адвокат Эгарис сообщил, что один человек был очень рад встретиться с ним, разумеется, не здесь, а в надежном месте.

— Могу ли я узнать, о ком идет речь?

Эгарис покрутил в воздухе рукой и весело улыбнувшись пояснил:

— О человеке, который любит вертолеты.

Каттани широко раскрыл глаза:

— Вертолеты, которые летают над тюрьмами?

— Вот именно.

Что надо было Ифтеру от комиссара? Почему он просил о встрече, рискуя снова быть арестованным? Что ж, подумал Каттани, скоро узнаем. Он последовал за адвокатом, который привел его в бар на окраине города и открыл дверь с надписью «Бильярдная», пропустив комиссара вперед. Как только Каттани вошел, Эгарис мгновенно запер дверь снаружи.

Из-за портьеры комиссар увидел, как появился турок. Ифтер пошел ему навстречу.

— Вы храбрый человек, — сказал он. — ведь это с тем же успехом могла быть и ловушка. — он прислонился к бильярдному столу, сунув руки в карманы. — Но не бойтесь. Хотя в прежние времена я бы с удовольствием продырявил вам живот, сегодня мы, как ни странно стоим на одной стороне. Я хочу этим сказать, что у нас общий враг — мафия.

— Ты и правда не знаешь, что такое благодарность. — сказал Коррадо. Ведь они помогли тебе бежать.

— Положение осложнилось. Теперь я против мафии. И я могу помочь тебе уничтожить ее.

— Каким образом?

— Я много чего знаю, — сказал турок. — Например, куда мафия вкладывает деньги, которые получает от торговли оружием и наркотиками. Она покупает себе участие в «чистом» бизнесе здесь, на севере. — Он достал из внутреннего кармана куртки небольшую фотографию. — Видишь этого человека? У него нет ни гроша, но как раз сейчас он покупает фабрику под названием «Мегатор». Он заплатит деньгами мафии. Через десять дней он внесет первые 800.000 миллионов лир.

— А как он получит эти деньги?

— Очень просто. Они договорились, что он выиграет в казино Тиндари.

Каттани стал менять свое мнение о турке, его уважение росло.

— У меня есть также информация об убийце Тиндари, — продолжал турок свое наступление. — Я знаю, что он долгое время находился в сумасшедшем доме Санта Мария дель'Орто в палате номер двенадцать.

Интерес Каттани теперь уже был очевиден.

— Дальше.

— Нет, — со злой усмешкой возразил Ифтер, — на первый раз хватит. Сперва я хочу убедиться, что и ты мне поможешь. Остальное расскажу в следующий раз. Встретимся в гостинице «Моцарт». Спроси там господина Караме.

ДЛЯ НАЧАЛА Каттани решил убедиться в том, что турок его не обманул. Он сел в машину и поехал в психиатрическую больницу Санта Мария дель'Орто. Санитар, увидев служебное удостоверение комиссара, провел его в помещение. По обе стороны бесконечного коридора находились обитые металлом двери палат. Перед дверью с цифрой 12 Каттани остановился. Он кивнул санитару:

— Открой.

Довольно худой человек, скорее напоминавший призрак, взглянул на дверь и там, обхватив колени руками, словно боясь развалиться на части, сжался в комок.

Однако вовсе не он интересовал Каттани. То, что искал комиссар, находилось на стене палаты. Это был рисунок: пылающий автомобиль и объятая пламенем черноволосая девушка, с мольбой простирающая руки к небесам. Справа внизу оставил свою подпись автор. Каттани подошел ближе и прочел: «Аччедудзу». Сомнений быть не могло. Убийца Тиндари долгое время провел в этой палате. Чтобы узнать больше, комиссар решил на следующий день снова повидаться с Ифтером. Следуя тому, что говорил турок, он пошел в гостиницу «Моцарт» и спросил господина Караме.

Каттани постучал в дверь указанного номера. Ответа не последовало. Он нажал на ручку. Дверь была открыта. Держа пистолет в руке, он осторожно вошел. Комната была пуста.

Комиссар открыл дверь в ванную комнату. Ванная была занавешена пластиковой занавеской. Каттани немного отодвинул ее и увидел ужасную картину. Ифтер лежал в ванне, наполненной до краев. Его руки и ноги были связаны, лицо исказила гримаса ужаса.

Страшные сюрпризы на этом не кончились. Когда Каттани вернулся в свой кабинет, оказалось, что убийцы Тиндари уже не было в камере. Обеспокоенная его, казалось, ненормальным поведением, Сильвия Конти велела перевести его в больницу.

— В больницу? — изумился Каттани. — Боже праведный!

Он пулей вылетел из управления, на ходу зовя Джуни и Кваддри, которые должны были его сопровождать. Джуни был гигант с черной бородой, а Кваддри — здоровый парень с плечами, широкими, как платяной шкаф. Они вместе с Треви и составляли легендарную команду комиссара Каттани.

Коррадо быстро добрался до больницы. Как стрела он влетел в палату Фроло, широко распахнув дверь и не ответив на приветствие дежурного полицейского. Фроло одетым лежал на кровати. Появление Каттани его нисколько не удивило. На его лице вновь появилась рассеянная улыбка.

Однако при виде живого и невредимого Фроло комиссар не испытал чувства облегчения. Он быстро окинул взглядом помещение, не пропустив ни одного угла. Слишком хорошо Каттани знал ту темную силу, того коварного врага, против которого боролся. Он был уверен, что нападения можно ждать в любой момент. До сих пор ему удавалось выстоять, каждый раз он как-то ухитрялся выйти из положения.

И на этот раз опасения оказались не беспочвенны. Два кислородных баллона, прислоненных к шкафу, привлекли его внимание. Комисару достаточно было бросить на них один только взгляд, чтобы заметить соединявший их проводок, на котором крепилась крохотная часовая мина…

Он схватил Фроло и потащил его наружу.

— Уходите! Все вон отсюда, скорей! — крикнул он дежурному и двум врачам, которые как раз шли по коридору. Они успели пробежать метров десять, когда в палате, где лежал Фроло, раздался взрыв.

Фроло был весь в поту. Он уцепился за руку Коррадо, как испуганный ребенок, и сказал:

— Вы уже второй раз спасаете мне жизнь.

— Кто хотел убить тебя? — поинтересовался Каттани.

— Я думаю, дружки Тиндари.

— А почему ты убил его?

Фроло почесал затылок и скривил губы.

— Длинная история. Она началась много лет назад в Сицилии, когда у меня украли мотоцикл. Дон Вино Сорано слышал, как я убивался, проклиная воров. Он мне сказал: «Не волнуйся, мы его найдем». И через полчаса мотоцикл стоял перед моим домом.

Коррадо печально улыбнулся.

— Кается, я знаю, что было потом. В один прекрасный день дон Вито попросил тебя оказать ему небольшую услугу.

— Точно. Пришел Тиндари, и сказал, что дон Вито ждет от меня дружеского жеста. Он дал мне пистолет и попросил меня убить одного человека. — Фроло покачал головой. — Но я не мог этого сделать. И Тиндари наказал меня. Он сделал так, что мои жена и дочь сгорели в машине. — Он провел рукой по лицу. — Я все рассказал судье, но не дождался справедливости. Они сказали, что я сумасшедший, и упекли меня в сумасшедший дом. Но за все эти годы я ничего не забыл. Теперь я наконец отомстил. Мне больше ничего не надо от жизни.