Последний дубль

ПОСЛЕДНИЙ ДУБЛЬ

ValeryAngelus

Название: Последний дубль

Автор: ValeryAngelus

Редактор: Татьяна

Обложка: Олеся Соколова

Оформление: Дарья/Matreshka

Жанр: Жестокий роман

Рейтинг: 18+

Группа автора: https://vk.com/valeryangelus_club

(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)

Любое копирование без ссылки

на автора и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Аннотация:

Девушка влюбляется в плохого парня. Девушка затевает опасную игру. Девушка… погибает?

Ледяное дуло пистолета уперлось в мой висок.

— Молчи и не двигайся, — раздался мужской голос над ухом.

Дуло пистолета — это не удачно подобранная метафора. Оно вполне материально и очень ощутимо. Когда мне приказали молчать и не двигаться, я даже как-то не думала проявлять активность. Вообще хотела притвориться мертвой, но было немного поздно.

Перед глазами пронеслась вся моя бездарно прожитая жизнь. Я подумала, что ничего не успела сделать, ничего не добилась. Проблемы и страдания разом померкли. Я мечтала оказаться в самом худшем моменте своего прошлого, только бы из текущего мгновения выбраться.

Добро пожаловать в реальность. Без прикрас.

Содержание

Дубль 1. Слава

Дубль 2. Артур

Дубль 3. Тень

Дубль 4. Слава

Дубль 5. Градский

Дубль 6. Слава

Дубль 7. Победитель

Дубль 1. Слава

Если играешь со спичками,

надо помнить о том,

что можешь обжечься.

«Криминальное чтиво»

Я стою перед плотно запертой дверью. Вглядываюсь в темную поверхность, обращаюсь в слух и стараюсь разобрать, о чем говорят по ту сторону. Там решается моя судьба, суровый вердикт близится со скоростью света.

Наивная девчонка. Глупая и доверчивая. Я еще не знаю, что до самого позорного события в жизни остаются считанные мгновения.

Порой реальность раскалывается, трещит по швам, но мы упорно ничего не замечаем. Не видим очевидного, тонем в сладких иллюзиях, забиваем на тревожные знаки.

Я нервно тереблю свою сумку, отступаю, опускаюсь на стул, ерзаю на сиденье, тщетно пытаюсь занять удобную позу.

Новые туфли больше не натирают, от волнения почти не ощущаю ног. Закусываю губу, просто чтоб не грохнуться в обморок. Вдоль позвоночника змеится ледяной пот.

Щелчок замка вынуждает подпрыгнуть. Резко поднимаюсь. Перед глазами кружатся сверкающие темные точки, как загипнотизированная, слежу за неспешным поворотом дверной ручки.

Пробую изобразить непринужденность, однако изломанная, почти карикатурная поза разом выдает скопившееся напряжение.

— Почему не улыбаешься? — мужской голос затапливает сознание теплом. — Почему такая серьезная?

— А есть повод? — с трудом удается выровнять дыхание.

Мало мне стресса последних дней, так и он подключился. Выглядит охренительно, хоть сейчас на обложку, на первую полосу.

Высокий, широкоплечий, атлетического телосложения.

Мой босс. Мой бог.

Идеал.

Мой, мой.

Эх, мечтай, разве что в отвязных эротических фантазиях. В грезах, которым никогда не суждено сбыться.

— Ну а кто мне говорил, что, если здесь ничего не выгорит, пойдешь в модели? — хмыкает и широко ухмыляется: — Слава создана для славы.

Киваю.

Хочу отвести взгляд и не могу.

Когда я рядом с этим мужчиной, я ничего не соображаю. Ладно, я и в остальное время не особо сообразительная, не поражаю виртуозной игрой интеллекта. Но в его магнетической тени окончательно таю и растворяюсь, обращаюсь в облако дыма, улетаю в космос.

Не ищите меня, не зовите.

Нет меня, нет.

— Ладно, что тянуть, — вздыхает он, хмурится.

Черт, не слишком хороший признак.

— Отказал?

Мои брови взмывают вверх, ресницы дрожат. Еще немного — и разрыдаюсь посреди коридора.

— Смотри сама, — пожимает плечами, подает какие-то бумаги.

Хватаю, а изучать боюсь, не отваживаюсь прочесть.

Взираю не на документы, впиваюсь взором в источник моего наваждения.

Высокий, атлетического телосложения. Волосы темные, подстрижены коротко. Глаза голубые, добрые и озорные. Лицо красивое, располагающее, черты мягкие, идеальные. Недостатков обнаружить не удается.

— Давай, — вырывает из оцепенения.

Подчиняюсь.

Строки расплываются, перечитываю несколько раз, снова и снова. Отказываюсь верить, эмоции захлестывают.

— Поздравляю с официальным трудоустройством, — смеется он. — Стажер Слава, вы готовы приступить к работе в прокуратуре?

Дышу часто-часто, достигаю полуобморочного состояния.

Да, Слава — это имя.

Мое совершенно дурацкое имя.

Точнее — Святослава. Что едва ли спасает ситуацию.

Но я думаю о другом.

Вернее — не думаю вовсе.

Я бросаюсь вперед, прижимаюсь к непосредственному начальнику, обвиваю его руками за талию и застываю в ужасе от нахлынувших чувств.

Проклятье.

Его губы так близко. И так далеко.

Улавливаю аромат мятной жвачки пополам с терпким запахом табака.

Судорожно выдыхаю. Внутри зарождается лихорадочный жар, а снаружи полыхает адский холод.

Что я творю? Еще не целую, но уже тянусь вперед, стремительно сокращаю расстояние. Достигаю неприлично тонкой грани.

По мне плачет уголовный кодекс. И свод строгих правил относительно сексуальных домогательств.

Я себя не контролирую.

Он справляется гораздо лучше. Отстраняет мягко, но твердо.

Какое позорище.

— Достаточно сказать «спасибо», — переводит безумие в шутку.

— П-простите, — запинаюсь.

Обычно я не кидаюсь на людей с целью облобызать и задушить в объятьях.

— Просто вы помогли мне, — неловко оправдываюсь. — Вы же замолвили за меня словечко?

— Замолвил.

Теперь не отвертитесь, придется жениться.

— Ты чересчур впечатлительная.

Нет.

Хотя и это тоже.

Но вообще я люблю вас. Целую вечность. С самого детства. Лет двадцать, не меньше. Серьезный срок. Так долго не живут.

— Простите, Николай Александрович, — старательно возвожу официальный барьер.

— Ничего, — отвечает коротко.

А ведь и правда.

Ничего.

Ничего не произошло. Только мимолетный всплеск. Спонтанное притяжение. Миг до несбывшегося. Нужно смириться.

Он мой босс, и точка. Никаких многообещающих продолжений. Никаких многоточий. Он известный следователь с кучей наград. Я же лишь мелкая сошка. Рядовая помощница. Официальное трудоустройство вряд ли изменит расстановку сил.

Теперь с большим апломбом буду заваривать кофе и раскладывать бумаги по папкам. Стажер. Круто звучит. Уже не практику прохожу, а ворочаю резонансными делами.

Глядишь, пара-тройка десятилетий — и построю карьеру.

— Отдыхай, — он дружески хлопает меня по спине.

А я улыбаюсь и мечтаю стать прозрачной.

***

Рабочая неделя проходит в разъездах, доставляю документы в разные инстанции, выполняю курьерские обязанности. Почти не пересекаюсь с главной причиной помутнения моего разума.

Пусть мы и рядом, однако существуем в разных реальностях. Я смотрю на него снизу вверх, ожидаю одобрения. Он одаривает равнодушным, скользящим взглядом. Мило приветствует, но постоянно держит дистанцию.

Стараюсь забыться, переключить внимание. Напрасно.

Наступают выходные, поэтому надеюсь расслабиться, окунуться в чужие проблемы и отгородиться от своих собственных.

Грядет встреча с подругами. Раньше, в период учебы, общались каждый день, теперь собираемся вместе исключительно раз в месяц. Чаще не удается.

Сперва пересекаюсь с Ритой, вместе заходим в ресторан быстрого и вредного питания. Сходу заказываю колу, потом два гамбургера.

— У меня определенно есть супер-способность, — бросаю скорбно. — Я магнит для всякого дерьма. Создаю неприятности на ровном месте.

— Хватит ныть, — отмахивается Рита. — Ты единственная из всей нашей группы получила должность в прокуратуре.

Она осуждающе смотрит на мою еду, берет лишь кофе.

— Снимаю стресс, — инстинктивно оправдываюсь. — Знаешь, это же внешняя сторона. Вау, прокуратура. Однако по факту в мои обязанности входит только отличать эспрессо от американо.

— Ну и что? — цокает. — Все с чего-то начинают.

— Но не с того, чтобы тискать собственного начальника. Я практически поцеловала его. Понимаешь? Повисла у него на шее и прижалась вплотную.

— Забей, — проявляет возмутительную черствость.

— Как?! — восклицаю пораженно. — Как я могу забить?

Подруга молчит.

Мы расплачиваемся и отправляемся на улицу. Вытерпев несколько минут, опять взрываюсь потоком жалоб.

— Вот угораздило, — сетую, качая головой. — Теперь он понял, что сохну по нему долгие годы. Теперь он знает.

— Думаешь, раньше не знал? — посмеивается.

— Нет, — отвечаю решительно. — Конечно, не знал. Откуда бы ему знать?

— Господи, — протягивает сокрушенно. — Он же не слепой.

— К чему клонишь?

— К тому, что ты в лице меняешься, лишь стоит ему оказаться поблизости. У тебя и голос другой, и взгляд, и жесты. Ты перед ним чуть ли не ковриком расстилаешься.

— Тормози, — роняю сердито.

— Разве я не права? — фыркает.

— Не важно, — заявляю недовольным тоном.

— Прекращай страдать, обрати внимание на кого-нибудь другого.

— Легко сказать.

— Попробуй посмотреть вокруг. Для разнообразия.

— Я не хочу смотреть вокруг, — бормочу обиженно. — Я хочу его.

— Не будь ребенком, — устало закатывает глаза.

— Вокруг одни дебилы.

— Не обобщай.

— Ты хоть одного нормального встретила?

— Возможно, — заявляет уклончиво.

Буквально светится от счастья.

Впрочем, Рита всегда веселится. Маленькая и шустрая, едва достает мне до плеча, а я отнюдь не модельного роста. Она очень худенькая, но фигуристая. Одевается немного странно, порой чересчур ярко. Закручивает длинные темные волосы в пышный пучок на макушке, подводит чуть раскосые глаза темным карандашом. Увлекается азиатской культурой и, кажется, воображает себя настоящей гейшей.

— Колись, — настаиваю. — Почему мы все обо мне. Твоя очередь.

— Подождем, — кокетливо улыбается. — Еще рано делать выводы, но мужчина интересный.

— Уверена, что не психопат?

— Слава, — произносит с явным осуждением.

— Ну, моя мама всех парней считает потенциально опасными, — развожу руками. — Когда она увидела татуировки Антона, решила, будто он проводит сатанинские оргии, режет ягнят и расчленяет младенцев.

Делаю несколько крупных глотков колы. Наслаждаюсь.

— Вот поэтому мы и расстались. Шучу. Расстались мы потому, что это был тот самый случай полного совпадения реального имени и обидной рифмы. Типа Антон гон…

— Поняла, — прерывает сухо.

— Извини, я не в форме, — вяло пытаюсь исправиться. — Трудный период.

— Иногда мне кажется, ты совсем не выросла.

— И что здесь плохого? — искренне удивляюсь.

— Если хочешь привлечь более опытного мужчину, необходимо и самой соответствовать.

— Опять начиталась психологических блогов?

— Ладно, — выразительно смотрит на часы. — Мне пора.

— Стоп, а наша ежемесячная встреча? — спрашиваю удивленно. — Неужели не пойдем в парк? Как же традиция? Кидаешь нас с Никой?

— Возникло срочное дело, — поджимает губы. — К тому же я не обязана вновь слушать о страданиях Вероники по этому придурковатому бандиту.

— Эй, мы ведь подруги, — пробую пробудить ее совесть. — Для чего тогда друзья, если не сопли подтирать?

— Я устала от негатива, — заявляет твердо. — Поверь, в нотариальной конторе такого добра навалом. А в свободное время предпочитаю общаться с позитивными людьми.

— Но…

— Ты хотя бы стараешься юморить. Не всегда удачно, однако не безнадежно. Зато она просто сгусток отрицательной энергии, с которой не хочется иметь ничего общего.

— Не…

— Продолжим позже, — не дает закончить фразу, разворачивается и уходит.

Открываю и закрываю рот, тупо моргаю, провожаю Риту ошеломленным взглядом.

Прикольная встреча выпускников экономико-правового факультета. Прежде мы втроем были не разлей вода, сейчас в подобное трудно поверить.

***

— Она завидует, — уверенно заключает Ника, выслушав облегченную версию случившегося.

— Просто пошла на свидание, — выдвигаю встречную гипотезу.

— Не смеши, — бросает презрительно. — А то я не раньше не замечала. Ее бесит наш ум и красота. Она всегда не дотягивала. Середнячок.

— Не думаю, — начинаю неуверенно.

— Ой, ладно, — хохочет. — Как устроилась к нотариусу, так и задрала нос. Но в прокуратуру вообще не хватило мозгов пролезть. Теперь корежится от злобы, глядя на твой успех. А я не пошла вкалывать по специальности, это еще сильнее выбешивает.

Солнце светит слишком ярко, приходится зажмуриться. В ушах ультразвуком клокочет голос матери, обещает, что покроюсь морщинами с ног до головы.

Но мне лень надевать очки с темными стеклами, расслабленно устраиваюсь на лавке, не желаю лишний раз шевелиться.

Моя мать явно имеет внеземное происхождение. Ее одежда никогда не мнется, а волосы всегда в идеальном порядке. Фарфоровая кожа буквально сияет изнутри.

Совершенство. Мама не любит сладкое и обожает спорт. Обладает точеной фигурой, от природы грациозна, не идет, а плывет, мягко рассекает воздух. Мужчины сходят по ней с ума. Она воплощение всего того, чем мне никогда не стать.

— Слушай, — неожиданно мрачным тоном произносит Ника. — Если бы тебе понадобилось спрятать важную вещь, куда бы ты ее положила?

— Туда, где никто не станет искать, — пожимаю плечами.

В архив нашей прокуратуры. Там непроходимые джунгли. Бумажные завалы самого черта запутают.

— А поконкретнее? — настаивает подруга.

— Зависит от размера.

Ника хмурится, недовольно морщит нос.

— Да не знаю я, — вздыхаю. — Дедушка хранил деньги в книгах Драйзера. Их бы никто не стал читать.

Впрочем, в моей семье никакие книги не стали бы читать. Маму куда больше волновали свидания, бабушку — встречи с подругами.

— Мне нужно спрятать не деньги, — многозначительно хмыкает Ника.

— Тогда что? Оружие? Наркотики?

Подруга молча забрасывает ногу на ногу и не торопится прояснить ситуацию. До чего роскошно смотрятся эти новые джинсы. Хотя на таких невероятно длинных ногах любая одежда будет выглядеть прекрасно.

Я вгрызаюсь в гамбургер и чувствую себя преступником-рецидивистом. Мать бы хватил удар, узнай она, чем дочь питается вне дома. Газировка и вредная булка. Подобное тянет на расстрел.

Не скажу, что я очень толстая. Во всяком случае, никто не показывает на меня пальцем, не кричит «какая жирная, давайте сожжем ее или сбросим с обрыва». Однако судя по взору матери, вешу не меньше центнера.

В знак протеста подставляю лицо солнечным лучам. Пусть на дворе только март, ощущаю приближение лета и новый виток унижений.

— Ты уверена, что хочешь надеть это платье? — холодно интересуется мама.

Изумленно приподнятые брови как бы намекают: стоит переодеться. Немедленно. Даже в сорокоградусную жару мне лучше нацепить скафандр. Или паранджу. Или плащ-палатку.

Пройдет совсем немного времени, и на приеме у психолога я буду вдохновенно стенать о том, как мать сломала всю мою жизнь, искалечила и изувечила нежную, ранимую душу, нанесла непоправимую моральную травму.

Ведь все наши проблемы родом из детства. Недолюбили, недобаловали, недоласкали. Об этом обожают ныть инфантильные слабаки типа меня.

— Знаешь, кто-то обыскивал мою комнату, — Ника нарушает сеанс рефлексии. — Вроде все на месте, однако ощущение странное. Подумала бы на очередную папину пассию, но вряд ли он давал ей ключи от квартиры. Трахает на стороне, в дом не тащит.

— Может, показалось? — спрашиваю изумленно. — С чего ты вообще это взяла? Пропала какая-то вещь? В чем загвоздка?

— Хм, проехали, — достает пудреницу, придирчиво изучает отражение в зеркале. — Пора колоть ботокс.

После таких слов гамбургер в рот не лезет.

— Зачем? — искренне поражаюсь.

— Морщина на переносице, — намеренно кривится. — Видишь?

— Нет, — признаюсь честно. — Стой, если кто-то реально копался в твоей комнате, надо разобраться.

— Дяде сообщить? — спрашивает с долей сомнения. — Он с ума сведет расспросами, еще и выставит охрану.

— Да, — нервно сглатываю. — Уверена, стоит ему рассказать.

— Посмотрим. Не хочу напрягать.

— Вопрос серьезный, не затягивай, — заявляю твердо.

Ника только пожимает плечами, старательно пудрится.

— Скоро приедет Артур, — говорит она, извлекает из сумки бумажный пакет с розочками и сердечками. — Через пару дней у него день рождения, сегодня купила ему подарок, домой занести не успею. Пока оставлю тебе на хранение. Не возражаешь?

— Хорошо, сама клади, — киваю на свою объемистую сумку. — Когда вернуть?

— Потом, — бросает уклончиво и меняет тему: — А у тебя как на личном?

— Нормально, — скрываю враз нахлынувшее смущение за глотком колы.

— До сих пор грузишься из-за Антона? — даже не пытается замаскировать презрение. — Он полный кретин. Сопливый малолетка. Нищий, перспективы ноль. Правильно, что послала его.

Не спорю. Бесполезно.

Антон наш ровесник, работает официантом. Не шикует, но и не бедствует. Закончил только школу, однако я не вижу тут никакой проблемы.

Наше расставание произошло по другим причинам.

— Лучше бы замутила с моим отцом, — деловито продолжает Ника. — Кстати, крутая идея. Ты бы стала моей мачехой, прикинь?

Она смеется, и я тоже выдавливаю смешок.

Черт.

Практически в цель.

— Найди нормального мужика, — заключает напутственно.

А если уже нашла?

Кусаю язык, чтобы не разболтать главный секрет.

— Ты девочка упакованная, папа моряк, — перечисляет неоспоримые достоинства. — Ты выгодная партия для многих кандидатов.

Но не для твоего дяди.

Наверное, не слишком хорошо скрывать, да? Шифроваться, уперто молчать.

С Никой общаюсь чуть ли не с пеленок, с Ритой познакомилась в университете. Однако лучшей подруге не могу ничего доверить. Она хороший человек, только секреты в ней долго не держатся.

Я влюблена в идеального мужчину.

Николай Александрович Градский. Всеобщий пример для подражания. Человек, раскрывший огромное количество резонансных дел.

— Пойдете против системы, вам п*здец, — обещал нам преподаватель по криминальному праву на первой же паре.

Масштабы поражения осознаешь не сразу. Под «системой» имеется ввиду отнюдь не свод официальных законов. Однако даже при таком весьма печальном раскладе мой босс выгодно выделяется. С ним непросто договориться. Бандиты его уважают, боятся.

— Вот увидишь, все наладится, — Ника широко улыбается, поправляет волосы. — У меня отличное предчувствие.

— Ну, сложно найти хорошего парня, — выбрасываю остатки гамбургера в мусорный бак.

— Ой, с хорошими скучно, — отмахивается со смешком. — Нужно плохого, чтоб не давал уснуть по ночам. Приторно-сладкие быстро надоедают.

— Всякое бывает, — роняю с сомнением.

— Взять хотя бы моего дядю.

Нет, пожалуйста, не надо.

— На внешность суперский, а в целом не хватает изюминки, слишком пресный, прямо домашний и очень спокойный. Никакого огня.

Это ты его на работе не видела.

Гроза всего отдела.

— Он классный, с ним приятно поболтать. Помню, в детстве забирал меня из садика, пока отец возился с новой потаскушкой. Еще колыбельные пел. Да. Точно. Он даже на гитаре играет. И не скажешь, что мент. Слишком интеллигентный и воспитанный. А как бабы к нему липнут!

Прячу взгляд, отворачиваюсь.

— Ему бы семью завести, кучу детишек. Но когда? Целыми днями пропадает на работе. Смотри, не повторяй чужих ошибок. Не забывай развлекаться.

— Постараюсь, — вымученно усмехаюсь.

— До встречи с Артуром я тоже страдала и тратила время на жутких лохов, — насмешливо говорит она. — Ничего, негативный опыт важен. Потом иначе воспринимаешь серьезные отношения, ценишь сильнее.

— Разумеется, — соглашаюсь отстраненно.

— Ты веришь в судьбу? — интересуется, прищурившись.

— Верю в случай.

— Он моя судьба, — заключает уверенно. — Гарантия миллион процентов.

— А что с… — мнусь, не рискую завершить. — С той стервой? С его невестой?

— Плевать на нее, — бросает торжествующе.

— Разбежались? Забыли про свадьбу?

— Свадьба будет, — мечтательно взирает в небеса. — Однако не с ней.

— Любопытно.

Не успеваю дожать и расколоть подругу на предмет столь поспешных перемен в настроении. Совсем недавно Ника готова была разрыдаться от безысходности.

— У него кровный долг перед ее семьей, — бормотала она, едва сдерживая слезы. — Нельзя отказаться.

А я думала, что это обычная ложь от матерого бабника.

Артур Хара — сын известного криминального авторитета. И пусть его отца недавно убили, остальная семья здравствует, прочно повязана с преступными схемами. Хотя это никого не останавливает. Потенциальные поклонницы множатся с удивительной скоростью.

Жуткие слухи подогревают интерес.

Артур красив и богат. Накачан. Не только в плане скульптурно вылепленных мышц. Накачан властью и деньгами.

— Ну, пойду, — подмигивает подруга. — Еще созвонимся.

Сверкающий черный «Кайен» лихо заезжает на тротуар, аккуратно тормозит у нашей лавочки.

Тонированное стекло опускается, позволяя разглядеть водителя.

Симпатичный парень в темных очках. Курит, криво ухмыляется. Классический плохиш. Стаи девчонок бегают за ним.

Он небрежно стряхивает пепел со своей сигареты и бросает короткое:

— Привет.

Я думаю, что так же небрежно он избавляется от наскучивших пассий, отбрасывает в сторону и следует дальше.

Я думаю, что Нике не следует с ним встречаться. Но любые мои предостережения расценят как банальную зависть.

— Пока, — радостно машет мне подруга.

Она порхает, будто бабочка, едва касается земли. Даже в обычных кроссовках выглядит королевой. Ее длинные темные волосы развеваются на ветру. Не путаются, не сбиваются в жуткий нерасчесываемый клубок. Наоборот — ложатся мягкими волнами. Точно как в рекламе шампуня или лака для укладки.

Я улыбаюсь и машу в ответ.

Она садится в авто, и очень скоро шикарный автомобиль скрывается из виду, оставляет за собой лишь столп пыли.

Ладно, не стоит заниматься морализаторством. Возможно, Артур действительно влюблен по уши, подарит Нике настоящее счастье. Бандиты тоже люди, иногда нуждаются в заботе и ласке.

Я стараюсь мыслить позитивно. Смотрю по сторонам, допиваю газировку.

Я еще не знаю, что вижу свою подругу живой в последний раз.

Дубль 2. Артур

Если в городе грехов знать, куда повернуть,

то найти можно все, что угодно.

«Город грехов»

— Артур, как тебе мое новое платье?

— Нормально.

— Нравится?

— Очень.

— Ты даже не посмотрел. Я села в машину, а ты не смотришь. Ты ни разу на меня не посмотрел.

— Сейчас смотрю.

— Артур, ты чего? Ты опять про своих шлюх думаешь? Я не одна из твоих тупых сучек, которые бегут по свистку. Ты помнишь, чья я дочь? Помнишь?

— Помню.

— Ты знаешь, что мой брат с тобой сделает?

— Что?

— Платье тебе не нравится. Не нравится, да?!

Гребаная истеричка.

Как же она задрала.

А придется терпеть.

Еще и отвести эту дрянь в загс. Отработать долг по полной.

Бл*дь.

— Говно твое платье, — бросаю тихо.

— Сам ты говно! — вопит. — Это Филипп Плейн!

— Да хоть чан соплей.

— Ну ты пожалеешь. Доигрался.

Капец напугала.

Ща обосрусь.

— Смотри! — продолжает орать Светка.

Пытается стянуть платье через голову. С первого раза не выходит. Ткань трещит, молния расходится. Но тряпка все равно не поддается. Зрелище уматовое.

Ржу.

Еб*нашка кричит, бросается на меня с кулаками.

Звездец.

Бью по тормозам, глушу двигатель.

— Вон, — цежу сквозь зубы. — Пошла вон.

— Чего? — быкует.

— Вали отсюда, пока не въеб*л.

— Артур, мы за городом, — в ней просыпается страх. — Уже темнеет. Как я пойду в таком виде?

— Да мне поеб*ть.

— Артур, тут небезопасно, — бормочет, вжимаясь в сиденье.

— Правда? Почему?

— Тут никого нет. Это посадка.

— Не переживай, — выталкиваю курицу из авто. — Может, найдется компания. Пара бомжей или еще кто.

Задрали.

Как же меня задрали.

— Хватит! Прекрати. Я же почти голая. Холодно. Артур, прекрати.

Барабанит по стеклу.

Вот тварь.

Резко открываю дверцу.

Недавно прошел дождь, и дура чуть не падает в слякоть.

— Завали рот и отвали от машины.

— Артур, ты нормальный вообще?

— Отвали, — жму на газ.

Авто срывается вперед. Легкий занос на повороте, но мне посрать.

Кругом одни бл*ди.

В конец оху*вшие бл*ди.

Я думал, у нас реальное взаимопонимание, и я могу ей доверять. Я изначально называл ее Вероникой. Запомнил. Думаете, я запоминаю имена всех писюх, которые за мной ссутся?! Как бы не так.

С*ка.

Я врубаю музыку на полную громкость, прибавляю газу и закрываю глаза.

Раз, два... на счет «три» я отпускаю руль. Поиграем? Это моя личная рулетка.

Вероника.

Она показалась мне особенной с самого начала. Я даже внес ее номер в список контактов. Красивая и в моем вкусе. Она сразу мне приглянулась. Высокая, тонкая, звонкая.

Гадина. Очередная продажная гадина.

Чтоб тебе сдохнуть.

Я ударяю по тормозам.

Какого хрена трепать себе нервы из-за очередной шалавы? Просто она реально зацепила. Я даже не хотел ее тр*хать. Она была гребаной целкой, а с ними постоянно огребаешь дерьма. Вот, например, на одной придется жениться.

Я понимал, что не должен тр*хать Светку. Она тоже была целкой и пускала слюни. Хорошая девочка. Только стервозная.

Но на кой она мне в двадцать пять лет? Я хочу иметь разных баб, а не привязать себя к одной единственной шлюхе.

Жизнь меня совсем не учит. Надо держать член в штанах, и больше никаких целок. Одна собирается женить на себе, а вторая шантажирует. Обе те еще твари.

Ну, Светка ничего. Она давно по мне сохнет. Не по баблу. Финансов у нее предостаточно, как и гонора.

Может, я зря вышвырнул ее из авто? Нет уж, пускай попустится.

Бл*.

Я практически играю с лезвием. У яиц.

Светкин отец мне мозги вышибет. С братцем тоже лучше не шутить. Я в долгу перед всей ее семьей. В неоплатном кровном долгу.

Я им свою жизнь должен.

А похрен.

Вероника.

А эту тварь я в асфальт закатаю. Без проблем. Сука продажная. Думает, если дядька в ментовке пашет, я ее порвать не смогу?

Закопаю.

Достаю косяк из бардачка, закуриваю. Меня уносит сразу. Таска мгновенная. Проблем нет, нет еб*ных с*к вокруг. Мне хорошо. Вот он, приход. Заеб*цкий крэк. Смысл жизни для всего ох*евшего мира.

Вероника.

Она позвонила мне и пригласила встретиться. Я решил, натяну ее по-быстрому и свалю. А то Светка озверела от ревности. Помешалась. Психопатка долбаная.

Конечно, я могу тр*хать, кого хочу, но не когда она в городе. Надо соблюдать приличия.

В общем, ничего не предвещало.

Я подобрал Веронику по пути, настроился на улетный трах и тут эта оху*вшая сука заявляет:

— Женись на мне.

Нормальный ход.

— Женись на мне, а взамен получишь компромат.

Я сперва проржал.

Но когда она показала мне несколько сраных листков, стало совсем не до смеха.

Я обалдеть как четко знал, чем все может обернуться.

Компромат собирал мой собственный отец. Против всех. За этот компромат моего отца и пришили. Только инфу нигде не нашли. Пытали его — без толку. Не признался. А теперь все всплывает, мля.

Крэк штука хорошая. Забористая. Приятно затянуться и поймать кайф.

Косяк расслабляет намного качественнее траха и не п*здит, в отличии от баб.

Я помню еще одну свою целку. Она накатала на меня такую заяву, что в свои неполные пятнадцать я мог круто присесть.

Да, каюсь, я приковал ее наручниками к батарее и отодрал по полной. Друзья помогали. Наверное. Вроде. Не помню этого. Не помню точно. Помню только, что она была в жопу пьяная, и мы поехали на хату к моим товарищам. Я ее приковал к батарее, а дальше...

Темень.

Меня вырубило, и я пришел в себя на следующий вечер. Я был весь в блевоте и не был уверен, что блевота моя.

Та целка... Да откуда я гребу что с ней было? Ее п*зду штопали долго, а жопу еще дольше. Ко мне какие вопросы? Она знала, с кем ехала. Я сын криминального авторитета, а не долбо*б из технаря.

Я открываю окно и вдыхаю свежий воздуха. Меня тошнит. Хочется подохнуть прямо тут. Почему? Бл*, вы думаете, вся моя жизнь сплошная туса и оху*тельное веселье. Хрен там.

Мой отец мертв, и я ничего не могу сделать тому, кто отправил его на тот свет.

Я слышал, как малолетки во дворе говорят о моей клятве жестоко отомстить убийце, о том, как я крут. Тупые п*здюки. Они ничего не знают. Они думают, что я могу мстить. Они не понимают, как делаются большие дела. Они насмотрелись фильмов по телику и уверены, будто мы крутые гангстеры. Они не втыкают, как все обстоит в реале. Они даже представить не могут, сколько дерьма надо разгрести.

Ненавижу этих долбоящеров. Они не видели реальной жизни. Они знают только легенды гангстеров.

Я выкидываю косяк и смотрю прямо перед собой. Унылая мартовская трасса. Грязища по самые яйца. Романтика, бл*ть.

Какой я на х*й гангстер?

Я завожу мотор и еду подбирать тупую п*зду, которая скоро станет моей женой.

Да, было невежливо звонить ей и приглашать покататься, а потом вывезти за город и выкинуть из авто. Но я Артур Хара, а не вежливый задрот.

К тому же она заеб*ла.

— Садись, — открываю дверцу.

— Да пошел ты, — она рыдает, размазывая косметику по лицу.

Еб*ть, какие мы чувствительные.

— Садись, пока я не передумал.

Светка разводит муторную поеб*нь, и мне неохота слушать. Я закуриваю обычную сигарету и стараюсь не обращать внимания. Я думаю про Веронику.

Как она отсасывала мне приблизительно на этом месте, как я отодрал ее в первый раз.

Стоп. Была ли она целкой? Я не видел крови, хотя там было очень узко.

Бл*, я ее п*зду п*здой назвать не могу.

Там.

Оху*ть как романтично.

— Артур, мне совсем не нравится такое отношение и... и нам лучше расстаться, — лепечет Светка. — Ты совсем не ценишь…

Ох, да заткнись же наконец.

Я выхожу из авто, кладу руки на плечи трясущейся девчонки и доверительно сообщаю:

— Мы сюда ехали, чтобы говорить или чтобы еб*ться? Хватит стрекотать. Становись на колени и отсоси мне. Доступно поясняю?

— Я... Я...

Она округляет глаза и бессвязно мямлит.

Я давлю ей на плечи посильнее, и она поддается.

Куда делась спесь?

Ха.

С бабами только так и надо. Хорошего отношения они не ценят. Им подавай мразь, и я не против. Я только «за».

Думаете, им нужны букеты и побрякушки? Романтические свидания и долгие беседы на берегу моря?

Нет, им нужен тот, кто поломает их об колено и нагнет, как никто и никогда раньше не нагибал.

У Светки куча кавалеров, таскают ей эти сраные букеты, прочую дребедень. Она над ними ржет, нервы им треплет. Лошары унижаются, а она им не дает.

Попробовала бы она не дать мне.

— Соси.

Курица становится на колени. Прямо в грязищу. Ей там самое место.

Я быстро расстегиваю брюки и хватаю ее за волосы.

— Давай, отрабатывай бензин.

Инстинкт не обманешь.

Сука в шоке, но рот открывает на автомате. Слюни уже текут, стоит только подразнить ее стояком.

— Молодец, — поглаживаю ее по макушке, толкаюсь прямо в глотку.

Мне нужна эта разрядка.

Вот срань.

Я должен во всем признаться Руслану, больше тянуть нельзя.

Я должен рассказать, что тупая с*ка по имени Вероника решила шантажировать меня компроматом, за который мой отец заплатил своей жизнью.

Руслан — мой крестный, и он всегда стоял выше отца. Он решает наши вопросы и отвечает за основные темы. Он делает серьезные дела на воле. Эти документы могут засадить его в тюрягу до конца дней.

Конкуренты удавятся за такой охренительный шанс натянуть всю нашу семью.

Вот говнище.

Мои яйца бились о Светкин подбородок, а представлял я Веронику. Хотел бы я выеб*ть эту дрянь на пятнадцать лет строгача. Минимум.

Я кончил и застегнул брюки.

Пора возвращаться в город, по пути придется отмыть мою будущую супругу и купить ей новые шмотки, а то начнет скулить.

Мы едем в тишине.

Светка жмется на заднем сиденье. Я подстелил ей плед, чтобы не засрала салон.

Легенды гангстеров, бл*ть. Хотел бы я оказаться подальше от этой легенды.

***

Руслан выслушивает все достаточно спокойно.

И я понимаю, что впереди жопа. Он сейчас меня размажет.

Или пристрелит на хрен.

— Артур, ты зачем про это говоришь? — он закуривает сигару, наливает себе полный стакан вискаря. — Зачем? Объясни.

Я не знаю, что ответить.

— Учись решать проблемы самостоятельно. Понимаешь?

Руслан подвигает бутылку ко мне.

— Выпей и высунь язык из жопы. Если я задаю вопрос, то хочу услышать ответ, — он затягивается и выпускает клубы дыма. — Ты не блещешь интеллектом, но я хоть как желаю услышать твое мнение.

— Я хотел донести информацию, а потом посоветоваться.

— Полегче, парень. Ты получаешь деньги. Хорошие деньги. Ты думаешь, ты ничего не должен делать? Ты должен урегулировать ситуацию.

— Но как? — теряю терпение. — Как урегулировать? Жениться на гребаной с*чке? Убить ее бл*ть или как?!

Я злюсь, но быстро остываю под свирепым взглядом Руслана.

Бл*, по ходу крестный с радостью разобьет бутылку вискаря о мою голову.

— Я скажу тебе на твоем языке, мальчик, — он тушит сигару двумя пальцами и даже не кривится. — Ты должен сам разгребать свое дерьмо. Без посторонней помощи и лишнего шума. Я скажу это один раз, и мы навсегда закроем тему.

Он подходит ко мне и хлопает по плечу.

Рука у него тяжелая.

— Баба твоя, шантажирует она тебя, но проблема общая. Если информация всплывет, я намотаю твои кишки на кулак, хотя будет поздно, ведь мы все окажемся в твоем говне.

Поэтому я скажу, как мы станем действовать. У тебя есть один вечер, чтобы разрулить вопрос. Если обосрешься, то я разберусь с вами оптом. И с той девкой, и с тобой.

Он посмеивается, а потом хмуро бросает:

— Ты обосрешься?

— Нет.

— Тогда звони по нужному номеру и делай заказ. Пусть умный человек возьмется за…

— Ее дядя мент, — прерываю. — Градский.

— И что?

Руслан не выглядит удивленным.

— Ты готов жениться на ней?

— Нет, я помню, что должен жениться на Свете.

— Тогда какие предложения?

— Не хочу дополнительных... осложнений, — мнусь как уеб*н. — Она племянница мента. И потом, неясно, где она хранит бумаги. Мне показала только часть копий. Вдруг после ее смерти все выплывет. А вдруг Градский с этим связан?

Я понимаю, что несу постную х*рню.

Унылые оправдашки.

Я не хочу убивать Веронику.

Да, она гадина. И я не люблю ее. Мне насрать на эту тварь. Ну, может, не до конца насрать.

Я боюсь. Я уже убивал. Лично, голыми руками.

Но сейчас другой расклад.

— Ты должен учиться, мальчик, — хмыкает Руслан. — Думаешь, мы играем? Все серьезно. Ставка здесь не деньги, не наши жизни. Здесь дело власти, а там, где власть, нет места ничему больше. Никто не шантажирует нас. Никто и никогда. Это не прощается.

— Понимаю.

— Твой отец подставил семью. Но ты же не такой.

— Не такой.

— Вот и не бзди попусту, — ухмыляется. — Если бы Градский знал про документы, если бы хоть один левый мент знал, нас бы уже имели вдоль и поперек. Твоя девка сама нарвалась на приключения. Где ты ее тр*хал?

— Да в разных местах, — кривлюсь.

— Может, она где чего услышала, может, ухватила пару бумажек. Может, это вообще не тот компромат, который мы искали. Так что избавься от нее. Будем решать вопросы по мере поступления.

Легенда гангстеров.

Одна из.

Руслан не оставляет выбора.

Вы думаете, что я мажор и наслаждаюсь жизнью. Ни х*ра.

Вы думаете, что я натягиваю баб, затягиваюсь косяком и тусуюсь. Поеб*нь.

Я должен разгребать говно, я должен убивать, подписывать приговор.

Еб*ные легенды у вас в голове, а у меня реальная жизнь.

Как же срано внутри.

— А хочешь, потрахай ее напоследок, — улыбается Руслан. — Разрешаю.

Я не собираюсь никого трахать. Я прирастаю к толчку сразу после звонка тому мутному типу. Киллеру.

Я один в доме. Мать укатила в Дубай с новым пихарем.

Я блюю очень долго. Я хочу, чтобы это было от говенного косяка, но я знаю, что косяк был нормальный.

Мой отец мог кому угодно вставить паяльник в задницу, а я должен был просто позвонить и сделать заказ. Почти как с пиццей. Даже быстрее. Бл*ть.

Мой отец наеб*л собственную семью, срубил кучу бабла на подставах и собрал убойный компромат. Стойко вытерпел пытки, не сдался до последнего вздоха.

А меня шатает от гребаного звонка.

Ближе к полуночи я выбираюсь из дома и еду на клуб. Тянет напиться. Не собираюсь думать про Веронику, отключаю телефон.

Все просто.

Я понимаю, что, когда снова врублю мобильник, кошмар уже закончится. Моя проблема будет решена. Никакой проблемы не будет.

Все до жопы просто.

Дубль 3. Тень

Она пахнет так, как, наверное, пахнут ангелы…

Совершенная женщина… Богиня…

«Город грехов»

Девушка была мертва. Я понял это сразу. Как? Я просто знал. Моё внутреннее чутье никогда не подводит. Оно словно сторожевой пес — определит неприятности быстрее, чем овчарки унюхают наркоту на таможне.

Свет выключен, входная дверь не заперта.

Убийца побывал здесь совсем недавно. Я чувствовал запах крепких сигарет, слишком резкий и въедливый для хозяйки этой квартиры. Вот на тумбочке лежат её изящные «слимс», которые пахнут гораздо нежнее.

Замок цел и не тронут, значит, дверь открывала сама. Никаких следов борьбы, значит, доверяла или нападающий действовал неожиданно.

Я прошел по коридору прямо в спальню. Напольные часы пробили десять, заставив меня поежиться.

Сквозь неплотно задернутые шторы в комнату проникали яркие блики уличных вывесок. На темной поверхности ковра светлые пятна выглядели как гигантские хлопья попкорна в море крови.

На столе я заметил смятые журналы, бутылку самбуки и весьма изящную позолоченную зажигалку.

Я подошел ближе, остановился возле огромной кровати и слегка наклонился.

Поразительно.

Девушка мертва, и смерть ей к лицу. Вы знаете, что наши черты приобретают идеальную симметрию только в момент смерти? Я никогда не изучал вопрос с технической стороны, но покойников повидал достаточно, и думаю, в этом что-то есть.

Высокая и стройная, безумно притягательная. Она лежала на кровати, широко раскинув руки, будто пыталась обнять невидимого любовника.

Бледное лицо застыло в рамке черных волос. Тонкая, ядовито-багряная, чуть мерцающая струйка, стекающая из правого уголка рта, заворожила меня, вынудила склониться ниже.

Я чувствовал, как яростно забилось мое сердце, качая кровь в бешеном ритме, разгоняя лед в застывших жилах.

Удивительная картина.

Ее губы созданы для поцелуев. Я понял это, когда увидел девушку в клубе. Я еще не получал никакого задания. Тогда я даже имени ее не ведал. Зачем оно мне? Я просто наблюдал за ней, пока она танцевала.

Гибкая, грациозная, такая легко проникнет в те углы моего сознания, которые лучше никому не показывать.

Девушка была мертва совсем недолго.

Я хотел лечь рядом с ней. Если бы я прикоснулся к её коже, ощутил бы, как она холодеет. Я знал, что нельзя оставлять следов. Я был в перчатках, но это не меняло сути дела. Одно неосторожное движение — и ты на крючке.

Но я все равно не мог отказать себе в удовольствии. В моей жизни мало поводов для удовольствия.

Я смотрел на нее долго. Очень долго.

Ядовито-багряная струйка крови аккуратным шрамом ползла от уголка рта, стекала по щеке, запекалась, приобретая густой темный оттенок.

Красиво.

Я перевел взгляд, изучил грудь и живот, невольно поморщился.

Кровавое месиво. Уродливая, абсолютно бездарная работа. Около тридцати ударов ножом. Непрофессионально. Скорее всего, в состоянии аффекта.

Какой-нибудь ревнивый ухажер взбесился, решил отомстить. Или нет? Возможно, существовал иной мотив.

Я не должен был думать об этом. Я отступил в сторону и занялся обыском квартиры. Заказчик предполагал, что где-то здесь могли храниться важные для него документы.

Я методично осмотрел территорию и не обнаружил ничего интересного.

Я действовал как на автопилоте, мысли постоянно возвращались к тому, о чем явно не следовало рассуждать.

Кто посмел отнять жизнь у настолько идеального создания? Да еще и так глупо, по-варварски.

Я закончил, но уходить не спешил. Я вернулся в спальню, снова взглянул на мертвую девушку.

Я хотел ее запомнить.

Я представил, как она металась по комнате, открыла бутылку и пила прямо из горла. На светлом стекле явственно виднелся сверкающий блеск для губ. Потом она схватила со стола зажигалку, но тут же бросила обратно. Ее отвлек стук в дверь. А может, звонок.

Ей было страшно. Она затеяла опасную игру. Она понимала, что за ней придут. Не я, так другой. Предчувствие не утопишь ни в алкоголе, ни в сигаретном дыму.

Я опустился на колени и закрыл глаза.

Я боролся с гневом.

Я представлял это задание как очередное чистое убийство. Идеальных убийств не бывает, но «чистые» — моя гордость. Нельзя распланировать все до мелочей, иногда возникают неожиданности. Нужно быстро реагировать на смену обстановки, предугадывать и вести ситуацию. Мои клиенты умирали «чисто». То есть так, как я для них определил.

Я не оставлял следов. Я был достаточно умным и наглым, чтобы выпутаться из тех сетей, в которых остальные давно пропали.

Какую смерть я бы приготовил для нее? Самую удивительную. Быструю и нежную. Я бы

сделал ей инъекцию яда. После обнял, прижал бы покрепче и слушал. Я бы слушал, как затихает ее дыхание. Медленно и красиво. Как по нотам.

У меня заготовлена специальная игла. Очень тонкая, для особенных случаев. Яд начинает действовать через пару минут, парализует и вызывает остановку сердца. Никаких следов, никаких улик. Вскрытие определит, что смерть наступила естественным путем.

Чистая работа.

А ублюдок все испортил.

Гнев не отступил, но я заставил себя открыть глаза и подняться.

Я подошел к столу, просмотрел смятые журналы и обнаружил среди них потертый блокнот. Я пролистал его и понял, что для заказчика подобная информация не важна.

Значит, могу забрать на память.

Мне захотелось преподнести девушке ответный подарок. Как-нибудь попрощаться, выразить симпатию.

Я опять приблизился к огромной кровати, наклонился, прикоснулся к искромсанной груди, обмакнул указательный палец в кровь и начертил на лбу девушки крест.

Мое благословение.

Грехи отпущены.

Покойся с миром.

Я склонился и поцеловал воздух у ее губ, чувствуя себя как девственник на первом свидании.

Девушка была мертва, но это больше не портило мне настроение.

***

Вернувшись домой, я принялся за изучение блокнота. Там не было ничего интересного. Всего лишь личный дневник. Первые записи выполнены детским почерком, украшены сердцами и цветами, а последние, судя по датам, описывают прошедший год.

Я не понимал, зачем взял эту вещь с места преступления. Я никогда раньше ничего не брал, а тут не справился с искушением.

Дневник мертвой девушки.

Какая мне от него польза? На гонораре это никак не скажется.

Я швырнул блокнот в мусорное ведро, принял таблетки и включил канал «Дискавери». Важные эксперты обсуждали викторианскую эпоху.

Я заварил чай, выпил и снова вспомнил о ней.

Не о мертвой девушке.

Я вспомнил свою Китаяночку.

Мы познакомились на трассе. Я возвращался домой после очередного «чистого» дела и вдруг заметил ее. Она шла по обочине, маленькая и сгорбленная. Трепыхалась на ветру, будто раненая птица. Пестрая, экзотическая. Ее яркий изумрудный плащ выедал глаза. Дурацкий цвет. Я предпочитаю более мрачные оттенки.

Я бы проехал мимо, если бы не гроза. Ливень хлестал немилосердно. Я пожалел ее. Хотя плащ тоже сделал свое дело. Такой нелепый.

Я остановил авто, опустил стекло и предложил подвезти. Она вся продрогла, с трудом держалась на гигантских каблуках. Она сказала, что ей далеко и в другую сторону. Я сказал, что это не проблема.

Вот в чем заключается моя главная слабость и сила. Я люблю помогать людям. Вокруг этого построена моя работа.

Китаяночка говорила много и быстро, успела набрать свою маму и пообещать ей, что скоро приедет. Запах ее духов раздражал до тошноты, но остальное мне понравилось.

Я сразу понял, что она не шлюха. Я тосковал по таким женщинам. Нельзя с моей работой завести семью или постоянную любовницу. Я не задерживаюсь на одном месте.

Мы говорили о разных мелочах и смеялись. Когда она спросила о моей профессии, захотелось показать ей посылку на заднем сиденье.

Она была симпатичная. Раскосые, кошачьи глаза, чуть вздернутый нос и пухлые губы. Очень фигуристая. Я подумал, что могу не довезти ее до дома.

Но время поджимало.

На заднем сиденье, обернутая упаковочной бумагой, в плотном темном пакете, лежала отрезанная голова клиента. Заказчик требовал доставку сегодня.

Китаяночка кокетливо улыбнулась мне на прощание и долго благодарила. Мы обменялись телефонами.

Я старался не думать о том, что все беды от женщин.

— Какое на хрен дело, если у тебя в голове все мысли только о ее сиськах? — говорил мой первый учитель, старина Механик, поправляя темную повязку и доверительно подмигивая единственным глазом. — Все беды от баб.

Я не мог ему возразить, просто кивал.

Я знал, что между мной и Китаяночкой пролегли особенные нити. Я знал, что она сама позвонит мне, а я назначу ей встречу. Я даже знал, что ничем хорошим это не кончится.

Теперь я сидел, пил чай и думал о ней. Зачем? Я ненавидел ее духи, раскосые глаза и странную манеру одеваться. Я просто спал с ней.

Шлюхи надоели, хотелось найти чистую и порядочную.

Было уже за полночь, когда я достал из мусорного ведра дневник мертвой девушки.

Я закрыл глаза и увидел ее лицо. Красивое и спокойное. Я увидел тонкую, почти черную струйку крови, стекающую из уголка рта.

Я понимал, в этом нет никакого смысла, но все равно раскрыл блокнот и прочел последнюю запись. Там содержалось нечто путанное о силе судьбы.

Я направился на кухню, налил себе еще одну чашку чая и уперся взглядом в окно.

Этой ночью мне не уснуть.

Я смотрел, как опять хлещет дождь за окном и молнии рассекают скальпелем грозовое небо. Я пролистал дневник до середины и начал читать более внимательно.

«Здравствуй, дорогой дневник!

Давно я не писала здесь ничего, потому что времени не хватало.

Все начиналось как игра, попытка испытать себя, проверить, доказать что-то, а закончилось тем, что ни о чем другом я не могу думать. Это одержимость.

Я понимаю, что окружающие говорят правду, предостерегают. Но их слова... Проходят мимо меня? Не знаю, как выразиться.

Нормальных парней нет. Рано или поздно я в каждом разочаровываюсь. Я встречалась со многими мальчиками, но отношения длились не дольше месяца. Они хотели секса, а я любви. Они думали, что я опытная. Да, первое впечатление произвести умею.

Есть мальчик, который влюблен в меня по-настоящему, такая любовь бывает один раз и на всю жизнь. Я знаю, ему не выбросить меня из головы. Я чувствую к нему симпатию, могу полюбить его. Но я не хочу, потому что он обычный работяга. Зачем он мне?

У меня есть уровень. Я не просто красивая девочка. Я упакована во всех отношениях. Я из хорошей и обеспеченной семьи, с образованием, с перспективной карьерой в будущем. Мне тоже нужен кто-то, кто будет соответствовать и смотреться рядом со мной достойно.

Я знаю такого человека. Он умнее меня, знает жизнь лучше, чем я, хотя мы с ним почти одногодки. Его интересно слушать, потому что он все говорит по делу. Его слова не пустой треп. В нем чувствуется «взрослость». Он мой первый мужчина».

Я вернулся на несколько месяцев назад, обнаружил запись под заголовком ОН и продолжил чтение.

«Дорогой дневник!

Сегодня я очень серьезно поругалась с папой, а потом он ушел вместе со своей новой подружкой в ресторан, а на меня забил.

Я позвонила Славе и долго с ней говорила. Она успокоила меня, убедила поехать за папой, извиниться за свое поведение. Слава очень умная, поэтому ей сложно с парнями.

Я приводила себя в порядок: умывалась, потом долго красила глаза, чтобы скрыть припухлость и красноту. Пока я делала всё это, почему-то думала о Славе и ее Антоне.

Вот зачем он ей вообще нужен?

Ну симпотный, но перспектив же нет никаких. Без образования, работает официантом в каком-то барыжнике. Татухи у него крутые, бицепсы тоже, и все. Никаких плюсов в нем больше нет.

Слава — девочка упакованная. Почему связалась с таким парнем?

Я ничего против рядовых трудяг не имею. Кто-то должен работать на заводах и обслуживать нас в кафе. У меня много таких знакомых. Я общаюсь с разными людьми, но мой официальный парень должен соответствовать моему социальному статусу, поэтому я больше не тусуюсь с кем попало. Компания должна быть соответствующей. Люди приходят и уходят, а репутация остается. Поэтому некоторых лучше держать подальше, на приличном расстоянии. Конечно, я не против поболтать с кем-то из прежних друзей-знакомых, но тусоваться с ними не стану, а у них и денег на приличное заведение не хватит.

Парень у Славы должен быть такой же умный, как она, наверное в очках, какой-нибудь серьезный профессор или доктор наук. Наверное, он будет не очень симпотный или даже стремный на внешность. Кто-нибудь обычный, но обеспеченный.

Она же дочка моряка, она не может выскочить замуж за обычного трудягу. Ей нужен колоритный мужчина.

Капец, я думаю, наш препод по уголовному праву запал на Славку, постоянно валит ее на экзаменах, а она же зубрит все наизусть. Блин, надо не забыть ей про это сказать.

Но вернемся к главному.

Я закончила собираться, вызвала такси и поехала, еще заехала за цветами. Просто решила красиво появиться, эффектно так. Да и у папы день рождения, а я истерикой его поздравила. Стыдно просто стало.

Папа у меня очень много работает, сильно устает. Трудно делать бизнес и поднимать деньги. Вот у моего дяди стабильная работа, хотя опасная, ловит всяких придурков и сажает в тюрьму. Но все равно это официальное трудоустройство. А у папы просто собственное дело, тут ничего не подстрахует. Иногда можно потерять все за день.

Я ревную папу к этим его потаскушкам. Ну чего бы ему не найти одну? Вечно таскается с разными. Если бы нашел одну, было бы проще свыкнуться.

Ладно, пишу по сути.

В ресторане я вручила цветы и произнесла речь, которую продумала вместе со Славой. Я обещала разобраться с универом (куча того, что надо бы сдать в ближайшее время, иначе отчислят даже с контракта) и быть хорошей девочкой.

Мой поступок папа оценил. Его подружка сидела молча, она не особо умеет говорить. Настроение было супер. Я вышла на улицу, чтобы позвонить Славе и рассказать ей все, поблагодарить за совет. Пока я говорила по телефону, крутые машины подъезжали и уезжали обратно. Ресторан 'Paradise' — самое элитное место города и принадлежит он семье Хара. Тут нет случайных людей и быдла, цены далеко не для трудяг.

Я заканчивала разговор, когда на стоянку подъехал единственный в городе оранжевый «Хаммер»... Свет фар ударил по глазам, и я зажмурилась. Мотор заглох, открылась дверца и вышел водитель.

Теперь я постараюсь описать максимально подробно:

Водитель проходит мимо и задерживает на мне взгляд. Я могу рассмотреть ЕГО во всех деталях! Не красавчик, не совсем в моем вкусе, но держится уверенно, а в мужчине это и есть главное. Темно-карие глаза прожигают насквозь, полные губы сложены в легкой улыбке. Одежда у него дорогая, и это сразу становится заметно, запах от него тоже дорогой, улавливаются ноты знаменитого парфюма. Кажется, у президента такой.

Всего пара мгновений, но он смотрит так, будто я голая. Он привык, что девушки перед ним стелются. Еще бы!

Я выдерживаю взгляд с достоинством, улыбаюсь в ответ и ожидаю продолжения... но продолжения нет. Он заходит внутрь, не сказав мне ни слова.

Господи... вот это да! Я ему понравилась. У меня чуйка на такие вещи.

Артур Хара — хозяин этого ресторана, офигенного «Хаммера», белого «Лексуса» и черного «Порше». Он самый крутой парень нашего города. То, как он двигается, как смотрит на окружающих, — все мелочи доказывают одно: этот человек прирожденный лидер. О знакомстве с ним мечтает любая девушка, начиная от рядовых лохушек и кончая королевами красоты. Я давно хотела с ним познакомиться, искала общих друзей, и вот выпадает такая шикарная возможность!

Идея пришла ко мне спонтанно. Я оглядываюсь по сторонам и убеждаюсь, что перед рестораном временное затишье: никто не торопится выходить, стоянка забита машинами, но людей на улице нет... так, действуй!

Я ищу в сумке листок, но ничего не находится, мне надо на чем-то срочно написать кое-что, а ничего не находится.

Короче, я просто беру свой студенческий (кстати, там удачная фотка!) и пишу номер прямо на нем. Хорошо, что ручка гелевая. Выходит очень легко написать. Потом я очень быстро цепляю студенческий за дворники на лобовом стекле.

Я прямо как преступник на месте преступления.

Вот это был реальный адреналин! Как меня штормило и штырило!

Когда мы выходим из ресторана, оранжевого «Хаммера» уже нет на стоянке. Я проверяю мобильный, хотя заранее знаю, что пропущенных нет. Я злюсь и выключаю его.

Не судьба? Ну и ладно!.. Хотя студенческий жалко. Как я теперь в универе буду? Придется восстанавливать, наверное.

Когда утром включаю телефон, мне приходит эсэмэска о куче пропущенных с неизвестного номера. Прикинь?»

Я сразу приступил к следующей записи, решил заварить свежую порцию чая немного позже.

«Дорогой дневник!

Я слышала много историй о Харе от своих знакомых. Он сын бандита и живет без тормозов. Он сын своего отца, а отец у него хозяин нашего города. Я сказала одной знакомой, что хочу познакомиться с Артуром.

— Ты дура?! Зачем?

— Мне интересно с ним пообщаться.

— Тебе уже не будет так интересно, когда он привезет тебя в свой дом, отымеет во всех позах, а потом позовет дружков.

Хара позвонил снова, когда я включила телефон. Голос оказался очень приятным. Он интересовался, почему я оставила студенческий с номером, хотел встретиться.

Я сказала правду: увидела симпатичного парня и решила проявить инициативу.

Ему было интересно увидеть меня, а я откладывала встречу по разным причинам: универ, простуда, поездка в другой город. Он звонил почти каждый день, шутил, спрашивал, настоящая ли я или стащила чужой студенческий.

Он мог бы меня за секунду найти, даже домой ко мне приехать. Я была уверена, он давно все пробил. Интересно, его не смущает, что мой дядя мент? Они же по разные стороны.

Но, конечно, Хара бы не стал за кем-то бегать и домогаться. Не его это стиль. Девчонки же сами на него прыгают.

По разговорам Хара сразу понял, что я не какая-нибудь тупая малолетка.

Я сомневалась, стоит ли нам встречаться в реальности, поэтому откровенно динамила его. С одной стороны, были те вещи, которые я слышала от знакомых об избалованном папенькином сынке, для которого нет никаких рамок, а с другой — моё любопытство и жажда нового адреналина.

Я много думала о Харе: представляла, как приручу его, и что мне это даст. Знакомство с таким человеком очень серьезная вещь.

После долгого общения по телефону я назначила ему свидание в уютном кафе напротив моего дома. Мне пришлось прийти раньше, потому что не хотелось заходить, когда он будет на месте. В кафе мало народу, тут не спрячешься и не затеряешься. Да и фотку мою он видел.

Он приехал почти вовремя. Я конкретно напряглась, когда Артур осмотрелся по сторонам и пошел прямо к моему столику.

— Привет, Вероника, — улыбнулся он и сел напротив.

Ох! А как он произнес! Меня аж пробрало изнутри. Так нараспев никто мое имя не произносил. Чуть хрипло. Обалденно вообще. У него все получалось очень круто. Он пробовал буквы на вкус».

Я читал не отвлекаясь, хотел быстрее завершить. За окном бушевала непогода, а внутри меня разом стихли все чувства.

«Дорогой дневник!

Мы встречались уже три раза. Он забирал меня из университета. Как все пялятся на его машину! Не описать. На меня тоже пялятся, прямо как в кино. Непередаваемое чувство.

Только представь. На крыльце полно народу и тут подъезжает этот крутой оранжевый «Хаммер». Я выхожу на крыльцо (заметь, на мне новые обалденные сапоги!), уверенно иду прямо вперед, спускаюсь по ступенькам с высоко поднятой головой и гордой осанкой (ходить от бедра умею, да), потом я подхожу вплотную к авто, открываю дверцу и сажусь в салон.

Бомба!

Надо видеть лица моих одногруппников. Умора! Только Слава держится прилично. Думаю, она реально желает мне лучшего и совсем не завидует. А вот остальные из другого теста. У Ритки челюсть отвисла.

Пацаны вообще слюни пускают. То ли на меня не могут насмотреться, то ли на тачку. Тут сразу и не поймешь. Неудачники. Ох, какие же они все неудачники. Даже жаль их.

Честно, мне на всех наплевать. У меня есть Артур. Конечно, серьезные отношения с Харой не построить. Я трезво оцениваю положение. Он может получить всё, что хочет».

«Дорогой дневник!

Наша четвертая встреча была последней. Мы побыли вместе минут пять, он прямо намекнул на то, что хочет секса, а я делала вид, что не понимаю. Конечно, он хочет секса. Ему не нужны серьезные отношения. Он мне это уже говорил.

— Что будем делать? — резко спрашивает он.

— А что ты хочешь делать? — отвечаю ему с явным вызовом.

— Не знаю. Тебе виднее.

— Давай расскажу что-нибудь, поговорим.

Он молчит, а потом резко поворачивается и почти целует. Его губы безумно близко, а запах сигарет и дорогих духов такой приятный, что мне самой хочется целоваться. Глаза у него горят, и я думаю, что зря села к нему в машину. Он читает мои мысли.

— Ника, а зачем ты вообще поехала со мной? Мы в безлюдном месте, за городом, куда все приезжают только с одной целью. Двери машины заблокированы, и никто не услышит, если ты закричишь, — он нежно ведет ладонью по моей щеке. — Я могу сделать с тобой все.

— Не надо брать на понт, Артур, — стараюсь не показать испуг.

— Что за выражения? — он отстраняется. — Думаешь, мы сюда говорить приехали? Я тебе не подружка.

— А что ты хочешь?

— Отвезти тебя домой.

Все. Это точно конец. Мне так больно без него. Мне нравится, как он говорит. Он очень умный, и я не думала, что мне будет с ним настолько интересно.

Наверное, действительно полный финиш. Зачем я ему? Он больше не позвонит.

Когда мы ехали обратно, он гнал как сумасшедший. Я ему сказала что-то типа «Ты же говорил, что ездишь осторожно», а он посмотрел на меня очень странно и ответил: «Я езжу осторожно с теми, кто мне дорог». Мне стало очень неприятно, и я пожалела, что спросила».

«Ты не поверишь, что произошло…

ОН ПОЗВОНИЛ!

Мне хочется кричать об этом! Как же круто... Я не могу передать эмоции, я просто в эйфории, парю и летаю. Я ничего не соображаю.

Короче, он был очень веселый и довольный, называл меня «лапочкой», сказал, что сильно занят и перезвонит позже».

«Блин, я в депрессии.

Понимаешь, прошел месяц, а он так и не позвонил. Я понимаю, что это глупо, но не могу выбросить его из головы. Я пыталась обратить внимание на других парней. Ничего не получается. Они все не тянут на его уровень. Он не мальчик, а мужчина. Он серьезный человек, и мне интересно с ним. Я чувствую, насколько он сильный как человек. Он мой идеал мужчины.

Я попробовала отвлекаться, и все равно ничего не получилось. Я даже сходила на свидание с тем мальчиком, заводским работягой. Ну, если можно назвать свиданием вечер на лавке.

Как низко я упала! Слетела в пропасть! Стыдно до чертиков.

Мы просто пошли гулять к морю, сели на лавку. Он был счастлив, а я почти рыдала. Он целовал мои руки, на большее не решался, и это хорошо! Я еле вытерпела. Он купил мне шоколадку. Я молчала почти все время. Я думала только об Артуре.

Я наплакалась уже дома. Папы как всегда не было, звонил дядя, но я не взяла трубку.

Я никому в этом мире не нужна! И мне никто не нужен.

Ну, может, только дядя переживает и заботится обо мне. Он хороший, волнуется. А я такая сучка бываю, но ничего не поделать, красивые и умные девушки всегда сучки. Иначе не бывает в природе.

В общем, мне было не до разговоров и не до чего вообще. Я сначала порыдала, а потом пошла курить».

«Дорогой дневник!

Сегодня мы встретились в клубе.

Я танцевала как никогда раньше! Всё было очень откровенно. Я сама от себя не ожидала... получилось круто, потому что Артур отреагировал. Ха-ха!

Он хотел угостить меня коктейлем, но я его послала. Потом он схватил меня и потащил в туалет. Я опять испугалась и сразу протрезвела. Он был очень злой. Какой-то его друг пошел за нами и стал звать его, а он сказал ему идти на… ну, ты понимаешь.

Я была в шоке от всего происходящего.

Мы говорили о чем-то, но я напрочь забыла, о чем именно. Я несколько раз пыталась уйти, но он мне не дал. Он очень крепко держал меня за руку и загородил проход. Я помню, что мне было страшно и неприятно.

Мы поцеловались... сама не понимаю как.

Просто начали целоваться, и это было так круто, что у меня перехватило дыхание.

Мне всегда трудно дышать рядом с ним, но с поцелуем не сравнить. Я думала, моё сердце выскочит из груди.

Я не знаю, как это описать. Это нельзя описать. Было классно... очень классно. Да, я бы сказала, непередаваемо. Но он все испортил. Он сказал мне одну гадость, я не хочу писать, какую именно... после этого вся «магия» исчезла.

Я послала его и ушла. Он по ходу сильно удивился.

Я понимаю, что девушки ему нужны только для секса. Но... блин, можно хоть как-то стесняться? Видимость бы создал.

Я понимаю, что мне за него замуж не выходить... но это не повод говорить все настолько прямо!

Ладно, все-таки объясню.

Он сказал: «Отсоси мне». Как я должна была реагировать? Неужели он реально ждал минет в клубе?

Ну, может, я бы и сделала что-то такое. Думаю, минет сделать легче, чем пойти и переспать. Целуюсь я отлично, поэтому и с минетом проблемы бы не было. Так мне кажется.

Но разве это нормально? Предлагать мне такое. Он же видит, что я не шлюха.

Если бы он сказал мне про любовь или хотя бы про чувства, я бы все сделала. Но Артур не такой человек. Он закрытый, никогда не признается.

Наверное, мне стоило согласиться. Вдруг он решит, что я выделываюсь и цену набиваю? Или что я какая-нибудь фригидная дура?»

Я посмотрел на дату данной записи. В этот день я приехал в город, отправился в клуб и встретил ее. Мертвую Девушку. У меня хорошая память. Я ничего не забываю.

Ничего.

Я закрыл дневник и почувствовал себя обманутым.

Значит, она танцевала для Артура Хары.

Я принял душ и проверил свой мобильный телефон. На экране высветилось восемь пропущенных вызовов от Китаяночки. Я не собирался перезванивать.

Я лег в кровать и представил рядом Мертвую Девушку.

Я представил остекленевшие глаза и пухлые губы, холодную кожу и длинные черные волосы. Я бы хотел поцеловать ее, неторопливо провести ладонями по заледеневшему телу, пропустить шелковистые пряди между пальцами. Я бы хотел держать ее сердце в руках, пока оно бьется все тише и тише.

Я подумал о боге.

На сей раз Артур Хара был моим заказчиком. Возможно, однажды он станет моим клиентом? Я бы ехал по трассе в поисках новой Китаяночки, а на заднем сиденье покоилась бы отрезанная голова этого мелкого ублюдка.

Я подумал, что иногда готов привести приговор в исполнение совершенно бесплатно, на добровольных началах.

***

Мой гонорар перечислили на счет в полном объеме. Очередное дело завершилось вполне успешно. Разумеется, я не сказал, что меня опередили.

— Она... ей было больно? — голос Артура дрогнул.

Я улыбнулся.

— Да.

Мы говорили по телефону, и я не мог знать наверняка, не сумел бы отследить реакцию, но готов поклясться, Хара вздрогнул и поморщился.

Я отключил телефон и достал сим-карту, по пути выбросил мобильный в мусорный бак, а карту обронил на проезжую часть. Я решил отдохнуть и перебраться на новое место. Мне требовалось отлежаться, как тому медведю в берлоге.

Я отправился в кино. Я всегда ходил на утренние сеансы, чтобы отдохнуть, тупо пялясь на широкий экран. Вечерние посещал реже, не люблю, когда в зале слишком много людей. Я привык к одиночеству.

Мне интересно сравнивать постановочные сцены убийств с реальностью. Разница очень заметна. Редкий фильм способен отобразить всю красоту и величие смерти.

Нет, я не слюнявый дебил, возомнивший себя карающей дланью господа или, наоборот, посланником сатаны. К религии отношусь безразлично, философия и прочая дребедень навевают тоску.

Я довольствуюсь званием скромного художника смерти.

Я зашел в кинотеатр и купил билет на ближайший сеанс, занял свое место и перестал думать о чем-то определенном.

Мне требовалась пауза.

На экране возникла главная героиня, высокая брюнетка с точеной фигурой. Она напоминала Мертвую Девушку и кого-то еще. Кого-то из прошлого.

Я вспомнил, когда увидел актрису танцующей в следующем эпизоде. У нее поразительное сходство с женщиной из моего прошлого.

Я называл ее Пантерой. Настоящее имя она бы никому и никогда не сказала, а я и не возражал. Я не представлял, чтобы ее звали иначе. Только так. Пантера.

Я был совсем молод, а она старше и гораздо опытнее. Тело у нее было гибкое и упругое. Я опьянел от нее, захмелел, как другие хмелеют от алкоголя.

Ночью мы купались абсолютно голые, дикие сердцем и свободные. Она говорила, что при свете звезд море кажется багровым, а я хохотал словно сумасшедший. Она научила меня всему, во что верю. Она и старина Механик.

Мне до сих пор не хватает Механика с его кривой ухмылкой и темной повязкой на месте утраченного глаза.

Фильм закончился, и я вышел.

Подозрительный долговязый тип увязался за мной следом. Шире меня раза в два, смуглый и темноволосый. Он смахивал на одного из людей Руслана.

Я напрягся, но, когда тип свернул в супермаркет, немного успокоился.

Я покружил вокруг дома, пытаясь вычислить вероятный хвост.

Наверное, мне стоило уехать подальше отсюда. Я видел, что хвоста нет, но чувство было паскудное. Кто-то наблюдал за мной исподтишка, и мне это не нравилось. Дома я принял свои таблетки и лег спать.

***

Прошла неделя, а я не мог выбросить из головы Мертвую Девушку. Ее образ слился с образом Пантеры и дразнил воображение. Китаяночка звонила снова и снова, но я не отвечал. Мне хотелось причинить боль, но я не хотел причинять боль ей. Я переехал на другой конец города, старался держаться в стороне.

Я размышлял о бандитских кланах, о семье Хары и об остальных подонках. Богатые не умеют плакать. У них другой склад ума, топчутся по нам, будто по муравьям, не замечая. Они прикрываются благотворительными фондами и продолжают вершить зло.

Я никогда не считал себя героем, призванным очистить землю от скверны. Но что бы я ни вытворял с этими уродами, совесть меня не мучила.

Я не мстил и не восстанавливал справедливость, просто ждал подходящего шанса.

Поверьте, шанс всегда выпадает. Нужно только проявить терпение. Не спешить и не суетиться, жизнь все расставит по местам.

— Все беды от баб, — уверенно заявлял Механик. — Как работать, если не можешь выкинуть из головы мысли о ее сиськах? Ясен хрен, все бабы шлюхи.

Я знал, что он прав.

— Относись к ним как к шлюхам, и проблемы не будет, — продолжал он. — Нечего их баловать.

Долгое время старина Механик оставался моим кумиром. Я восхищался им, ведь он мог разговорить и немого. Он отлично разбирался в пытках.

Хотя не стоит никого переоценивать.

Когда я выковыривал его единственный глаз отверткой, уверенности в моем учителе поубавилось. Он визжал точно молодой поросенок. Он оказался обычным человеком, которого легко испортить.

В пятницу я сорвался и выписал нескольких персонажей из дневника Мертвой Девушки. Я знал Хару, но об остальных нашлось мало информации. Я попытался представить их.

Заводской работяга. Влюблен, однако не находит взаимности. Заботливый дядя. Работает в силовых структурах, а там нормальных людей нет. Лучшая подруга Слава. Вдруг только с виду такая добрая? Завистливая Ритка. Не внушает доверия.

Каждый из них мог оказаться убийцей. Но кто действительно виновен?

Мой инстинкт подсказывал, что надо забыть обо всем и поскорее выбросить дневник, но я продолжал читать.

«Привет, дневник!

Я скучаю по нему. Блин, я ужасно по нему скучаю. Я даже не думаю о других парнях! Я пыталась замутить с кем-то, но все очень быстро заканчивается. День, ну может, два от силы — мне пофиг.

Сегодня я встречалась со Славой, мы много говорили, но она ничем не помогла. Артур ей не нравится. Она так говорит, типа забудь, найдешь лучше.

Вот бред!

Я знаю, что Артур всем нравится, просто не у каждого есть шанс с ним быть. По ходу надо было соглашаться тогда на минет... Блин, что я теряла?

Артур не предлагает такое всем подряд. Славе бы не предложил, она не в его вкусе. Блондинка, а он темненьких любит, да и более высоких».

«А-а-а!

Меня колотит от эмоций, просто захлестывает.

Это произошло! Ну не совсем «это»... Так, по порядку.

Дорогой дневник, я ни о чем не жалею.

Я ещё такого никому не делала, но получилось хорошо. Он был доволен.

Сначала Артур позвонил мне и предложил встретиться. Я согласилась, и он заехал за мной через час. Я еле успела собраться. Как меня трясло, когда я спускалась к нему!

Мы поехали кататься, он говорил, что скучал и всякое такое приятное. Я слушала и понимала, что надо действовать. Ему не нужна скромная девочка. Он здоровый парень, который хочет секса. Я должна ему дать больше, чем другие, а иначе... он на меня забьет.

Все получилось само собой. Он особо не предлагал, я тоже не была активна. Мы ехали по ночному городу, в авто играла моя любимая песня, и я поняла — сейчас или никогда.

Мы начали целоваться, очень страстно! Прямо на ходу! Мы еще не целовались настолько... горячо!

Я знаю, что он никогда не признается мне в любви. Он не из тех, кто женится. Он не из тех, кто открывает душу. Артур другой, совсем не похож на остальных парней. Но я знаю, что значу для него больше, чем девочка на ночь. Он бы меня давно забыл! А так... он звонит. Появляется и пропадает. Я больше не разрешу ему пропадать.

Короче, я расстегнула ремень его брюк и опустилась ниже.

Он вздрогнул от неожиданности! Я улыбнулась и поцеловала его туда.

Что здесь плохого? Я не понимаю тех девушек, которые отказываются делать минет. В этом нет ничего неприятного! Обычная часть тела. Если я целую его рот, то почему не могу поцеловать его ниже? Чем выше любовь, тем ниже поцелуи!

Я не почувствовала ничего особого, зато ему понравилось. Он стонал, и я понимала, что ему приятно. Это было круто! Я даже сама начала немного возбуждаться.

Он знает, что я девственница, и говорил, что не хочет быть моим первым парнем.

— Я не хочу, чтобы ты привязалась ко мне, Вероника, — сказал Артур.

Он намекнул, что у него была похожая ситуация, и девочка сильно к нему привязалась, а он ее не любит.

Я догадываюсь, о ком он говорит. У него есть официальная девушка, от которой он хочет избавиться, но не может. Положение обязывает. Я знаю, что он ее не любит. Артур выполняет долг перед семьей. Грустно, конечно, но что поделать?

Вот, дорогой дневник!

Я чувствую, когда-нибудь Артур будет мой на все сто процентов, а пока... я наберусь терпения и подожду!»

Я прочел еще несколько записей и добавил новые имена в список подозреваемых.

При чтении дневника возникало странное ощущение. Казалось, что Мертвая Девушка не могла этого написать. Я ожидал от нее совсем другого, представлял ее другой внутри. Такой же нежной, как ее изящные «слимс»? Да.

Мне захотелось выпить, но взгляд впился в следующую запись, и я не сумел оторваться. Я читал до конца, несмотря на подкатившую к горлу тошноту и острое отвращение.

«Поздравь меня, дорогой дневник!

Наш первый секс! Мой первый секс.

Я ни капли не жалею о том, что произошло. Это произошло с НИМ! Вот что самое главное.

Артур снял квартиру, и мы туда поехали.

Еще он хотел купить вина, но я отказалась. Ох, как я сожалела потом! В самый... хм, ответственный момент мне захотелось выпить, но потом это прошло, и все стало нормально.

Квартира была хорошая.

Артур сам застелил постель, предложил принять ванну. Я была на нервах и не могла заставить себя успокоиться. У меня руки дрожали.

Мои подружки разное говорили о том, как это происходит. У меня всплывали в голове все их слова. Некоторые говорили, что будет очень больно, а некоторые, что я ничего не почувствую, и надо еще долго потом заниматься сексом, чтобы получить оргазм.

Я не сильно напрягалась по поводу оргазма. Это был Артур. С ним просто не могло получиться плохо.

После того как он сам вышел из душа, и я увидела его голым, мне стало трудно думать. Он оказался такой накачанный! Я удивилась, что раньше не замечала его мускулы, а потом поняла, что впервые вижу его голым.

Какой же он классный... За что я его люблю? Он это просто ОН!

Короче говоря, все произошло.

В плане удовольствия я не почувствовала ничего особенного. Не могу сказать, что было больно. Может, неприятно? Просто странное чувство, но боли нет.

После нашего «первого» раза почти сразу начался «второй», и я была сверху. Артуру это понравилось намного больше, чем минет. Конечно! Я его завела, и очень сильно.

Блин, мы подходим друг другу идеально. Мы оба очень страстные и ненасытные. Я знаю, что одним сексом такого парня, как Хара, не удержать. Он же всегда может найти себе настоящую профессионалку. Он может любую получить!

Я постараюсь ему не навязываться. Сам позвонит, когда захочет.

По дороге домой, когда он вез меня обратно, я думала, что скоро придется выносить период его молчания. Он будет ждать, пока я сама ему позвоню, будет проверять меня. Я должна нормально себя вести, а не как конченая малолетка.

Вот сижу сейчас и пишу. Как же мне хочется снова почувствовать его! Целовать, трогать... и жить с ним... Это было бы круто — стать его постоянной любовницей.

Я не стремлюсь замуж. Зачем? Я молодая и красивая, надо гулять, пока есть время. Зачем себя связывать? Он женится на своей официальной девушке, потерпит лет пять и разведется. А я буду с ним всегда. Вот чего я хочу.

Я себе цену знаю. Да, он выше меня по статусу, но это нормально. Я его не подведу. Я буду красивой, нежной и страстной, опасной и ласковой. Я буду меняться для него.

Да, это то, чего я хочу! Я не хочу быть скучной женой. Я хочу быть неуловимой хищницей. А он будет МОЙ!»

Я пошел на кухню и выпил таблетки, поставил чайник, хотя предпочел бы выпить что-нибудь покрепче.

Моя идеальная Мертвая Девушка разлагалась изнутри. Ее идеальный образ разлагался быстрее, чем бренное тело, закопанное глубоко под землю.

Я не знал, хочу ли продолжать дальше. Я испытывал чересчур много чувств, гораздо больше, чем обычно. Ситуация выходила из-под контроля.

Зачем копаться в помойной яме и перебирать мусор?

Хотя Мертвая Девушка не виновата, что сделалась такой. Весь наш мир дерьмо от начала до конца. А она только красивый инструмент, который не настроил настоящий мастер. Она пропащая душа, изуродованная лживыми политиками, СМИ, Харой и прочими ублюдками.

Бедная, несчастная, вызывающая гадливость и жалость.

Да, она не Пантера, ее музыка была мертва и пуста еще при жизни. Да, в Китаяночке куда больше достоинства.

Но я не должен винить невинную жертву.

Следующая запись подняла мне настроение, читая её, я смеялся, чего не делал настолько искренне уже достаточно давно.

«Кошмар.

День начался ужасно.

Каждый считал своим долгом сказать мне об убийстве отца Артура. Я слышала разные версии, нормальные и очень странные. Мне неприятно писать это. Кто-то сказал, что он инсценировал свою смерть и уехал, потому что боялся тюрьмы. Какой бред.

Я знаю, как все произошло. Мой дядя сказал мне, а он точно знает правду.

Это был действительно отец Артура и никакого двойника не существовало.

Кошмарно просто.

Его пытали.

Дядя сказал, что тело выглядит чудовищно. Даже его (а он видел много тел) тошнило! Поэтому там реально зверство.

Да, я знаю, что папа Артура был не очень хорошим человеком, но он папа моего любимого и он держал в кулаке весь город.

Что теперь произойдет? Как Артур будет справляться со всеми делами один?

Вечером раздался звонок.

— Я заеду через полчаса, — быстро сказал мне Артур.

Я была в шоке и не знала, что говорить.

Я сразу забыла, что Артур морозился от меня последний месяц, а до этого тоже приезжал только ради секса.

— Ты выйдешь? — тихо спросил он.

— Конечно, — ответила я и сразу начала собираться.

Он приехал ровно через полчаса, и я вышла к нему.

— Привет.

— Привет, Вероника.

Я поняла, что он пьяный, еще по телефону. Когда он много выпьет, у него тут же меняется голос.

— Артур, я...

Не помню, что говорила, а он вряд ли меня слушал.

Мы начали целоваться, а потом он просто обнял меня и молчал. Мне показалось, что он плачет, и я испугалась.

Мне было так жаль его, хотелось как-то помочь, поддержать... но что я могла сделать? Когда он отстранился от меня, я посмотрела в его глаза и поняла, что он не плакал.

— Это я его убил, — вдруг сказал Артур.

— Нет, ты не должен себя винить.

— Это я виноват. Только я. Сечешь?

— Нет, — я постаралась быть уверенной.

— Ты не понимаешь.

Он завел мотор и повез меня куда-то. Я даже не стала ничего спрашивать. Мы катались по ночному городу часа два, молчали и ничего не делали. Я знала, что Артур очень пьяный и с ним опасно ехать, но не могла ему ничего сказать. Я боялась нарушить это молчание. Мне показалось, что сейчас между нами было сказано намного больше, чем за все прошедшее время нашего знакомства.

Он позвонил именно мне. Он из всех выбрал именно меня. Не свою девушку, которая сейчас была в нашем городе, а не в столице, где учится.

Почему он позвонил именно мне?

Я знала ответ. Я знала, что значу для него больше остальных и не могу нарушить связь между нами.

— Я не хочу быть один сегодня, — сказал Артур, притормозив на стоянке перед своим домом.

— Ты не один, — ответила я, глядя ему в глаза.

— Я хочу только тебя.

Это была лучшая ночь в моей жизни. Я знаю, что мы теперь будем навсегда вместе!»

Я отсмеялся и снова перечитал эту запись.

Покойный Хара предстал передо мной во всей красе — избитый, униженный, в луже крови. Одно из лучших воспоминаний.

Я бы хотел сполна отплатить ему за все то, что он сделал, но никакая физическая боль не закроет его долги. Я не участвовал в расправе над ним, просто наблюдал из темноты. Его родня и бывшие подчиненные сами неплохо справлялись. Стервятники.

Артур действительно не лгал, это он убил отца, пусть и не лично, но поспособствовал. Он сдал собственного папашу, не помог ему бежать, когда вскрылась его деятельность против собственной банды. Артур спасал свою шкуру, что вполне закономерно.

Ублюдка нельзя осудить за то, что он ублюдок.

Я выпил чая и ответил на очередной звонок Китаяночки.

Сопротивляться судьбе не имело никакого смысла.

***

О смерти сестры я помню грязно-желтые гвоздики, духоту и то, что моя свеча постоянно гасла, дымила черным.

Я помню довольно много ненужных вещей, как выяснилось.

У матери не было денег купить что-нибудь, кроме гвоздик — пожухлых, почти засохших. Ей не хватило на черную ленту, поэтому она перевязала цветы обычной темной ниткой.

Солнечный мартовский день, мрачный ряд надгробий. Свеча не хочет гореть в моей руке.

Я почувствовал легкое головокружение и закрыл глаза.

— Что ты хочешь? — спросила Китаяночка.

Я молча пожал плечами. Мы были в ресторане, и следовало играть роль обходительного кавалера.

— Серьезно, надо выбрать. Или ты не голоден? — она улыбнулась.

Мое настроение улучшилось.

Я подумал, что такую улыбку нужно вырезать с ее лица и прикрепить под стекло, повесить на почетном месте.

Китаяночка выглядела великолепно, когда улыбалась. Смешливая, задорная.

— Бери, что понравится, мне все равно, — ответил я. — Хочу смотреть на тебя и не хочу ничего не говорить.

Это было правдой.

Я распечатал пачку сигарет и закурил. Я на заслуженном отдыхе, а потому мог пить и курить, сколько пожелаю.

— Ладно, — она обиженно надула губки, а в следующее мгновение снова усмехнулась и быстро защебетала в своей обычной манере.

Сложно сказать, нравилось мне ее щебетание или действовало на нервы. Казалось, она пробует различные техники обольщения, и будь я понормальнее, мог бы попасться на эту удочку. Я бы женился, завел детей, нашел другую работу.

Пока Китаяночка болтала без умолку, пытаясь поймать мой взгляд, я опять размышлял о Мертвой Девушке. Я все отчетливее понимал, что должен разобраться с Харой. Пусть он и не убивал ее, однако собирался, нанял меня.

Нельзя обижать женщин.

— Давай закажем «Маргариту», — предложил я.

Китаяночка оживилась и начала щебетать еще громче. Она не знала, как много для меня значила «Маргарита», и как мало она сама.

Вечер выдался изумительный. Мы отлично поужинали, а после отправились в мою новую квартиру.

Подпускать к себе людей — плохая идея.

К людям быстро привыкаешь.

Моя жизнь до встречи с Китаяночкой напоминала остров посреди океана, сюда не было доступа посторонним. Теперь здесь проходной двор.

Она строит в моей жизни собственные баррикады. Я устал от одиночества, но от общества уставал еще сильнее. Я попытался представить, как мы могли жить вместе. Не удалось.

Я знал, что никогда не сделаю ничего такого — не женюсь, не заведу детей, не брошу свое любимое занятие. Но думать об этом было интересно. Всегда манит именно то, до чего не можешь дотянуться.

Пока Китаяночка спала, я читал дневник Мертвой Девушки.

«Дорогой дневник!

Сейчас у меня совсем нет времени писать. Каждый день происходит что-то новое, и я не успеваю обо всем подумать. Столько вещей случилось!

Я получила диплом. Наконец-то началась нормальная жизнь! Иногда подрабатываю моделью. Правда, зарплата нереально маленькая. Я в шоке от нее. Как на такое можно прожить? Зато папа подарил мне отдельную квартиру и помогает деньгами.

Теперь я бы хотела приобрести небольшую машинку, чтобы ездить нормально, а не в быдловозе и не на вонючем такси. Но никак не сдам на права. Папа не хочет покупать мне права, говорит, чтоб училась. Я устала уже учиться. Я взрослая, блин.

И все, вот абсолютно все покупают права. Ладно, как-нибудь справлюсь.

Я думала об Артуре и о наших с ним отношениях. Он не признавался мне в любви, но я знала, что он меня любит. С того дня, когда умер его отец, я знала, что мы близки и больше никогда не расстанемся. Просто он не тот человек, чтобы признать это. Мне достаточно его присутствия рядом. Я не хочу за него замуж.

Хотя иногда я представляю нашу свадьбу. Я бы не надевала пышное платье, а взяла бы стильный сарафанчик и расписались бы без свидетелей. Только он и я! Мы бы полетели куда-нибудь отдохнуть на пару дней. Это было бы по-настоящему круто.

Может, так и случится лет через двадцать? Когда он поймет, что лучше меня ему никто не подойдет».

Я читал без прежнего внимания, пропуская строки, потому как было уже поздно и мне хотелось поскорее с этим закончить.

Мертвая Девушка оказалась очередной яркой пустышкой. Я читал и думал, что смерть неминуемо должна была за ней явиться. В принципе не столь важно, кто отнял ее жизнь. Я или тот бездарный ублюдок.

В чем заключался смысл ее существования? Что полезного она совершала? Все ее мысли вращались вокруг Артура Хары.

«Дорогой дневник!

Сегодня я узнала одну очень неприятную вещь.

Артур собирается жениться.

На своей официальной девушке.

Представляешь?

Мне реально фигово!

Я догадывалась, что рано или поздно это произойдет, но я не была готова к тому, что это произойдет именно так. Я узнала обо всем от абсолютно левого человека.

— Да, я женюсь, — подтвердил потом Артур. — И что теперь?

— Я не знаю... просто это странно.

— Что?

— Все. Ты мне ничего не сказал.

— Вероника, здесь нечего говорить.

— Ты любишь ее?

Он долго молчал, и я уже не думала, что он ответит. Но он ответил.

— Нет.

Больше он ничего не говорил, но я поняла его без лишних слов».

Я дочитывал дневник исключительно из упрямства, просто чтобы дочитать и получить полную картину событий. К моему списку подозреваемых добавились новые имена.

Я внимательно прочел последнюю запись, особенно сумбурную и непонятную. Про силу судьбы и странные закономерности.

«Дорогой дневник!

Веришь ли ты в судьбу? Я очень верю! После той давней ночи в доме Артура (ну, когда его отца убили, а он заехал за мной и потом отвез к себе) случилось кое-что странное. Да, вот именно тогда.

Я не могла написать это сразу. Я и сейчас не могу это нормально написать. Я просто чувствую кожей, нутром, я ощущаю — вот знак! Это реально знак судьбы.

Я никому не могу про это рассказать! Никто не поймет. А ведь ради Артура я приму все, абсолютно все. Просто он боится мне показать себя настоящего, не говорит правду.

Эта его невеста сбежит от него, если узнает.

Я люблю его. Любого. Я все приму, и ничто меня не пугает. Просто он такой. Страшный, опасный, не всегда адекватный.

Но со мной он чудо!

Это судьба. Я нашла путь, который нас сведет. Это судьба!

Я обнаружила нечто такое, о чем никогда не смогу написать. Даже тут. И никому нельзя сказать. Никому! Никому не доверяю. Даже Славе. Даже моему дяде!

А меня просто разрывает, распирает от желания рассказать. Но кому?

Ох, наверное, придется молчать. Всегда. Это же судьба. А с судьбой нельзя шутить.

Посмотрим, может, я и напишу тут правду. Но еще рано».

Наверное, речь шла о компромате. Неведомым образом Мертвая Девушка заполучила рычаг влияния на Хару, важную информацию, силу которой не могла оценить.

Она сделала ставку и ошиблась. Скорее всего, она попыталась шантажировать Артура, поэтому меня отправили ее нейтрализовать, забрать документы, если найду.

Однако я ничего не нашел. Возможно, ее убийце повезло больше?

Я закрыл глаза и отчетливо представил Мертвую Девушку.

Фотографическая память всегда была моим даром и проклятьем.

***

Я не любил март за те сюрпризы, на которые он был щедр. Я потерял свою сестру в марте, в марте умерла моя мать, именно март отобрал у меня Пантеру. Я удивлялся, если в марте не происходило ничего плохого.

Сегодня наступил последний день марта, резко похолодало и неожиданно выпал снег. На улице разыгрался настоящий буран.

Я решил немного прогуляться. Ко мне в гости собиралась Китаяночка, я хотел приобрести нечто особенное к ужину.

Погода мне нравилась. Снежинки стальными иглами впивались в лицо, ветер нещадно дул в спину. Я совершил необходимые покупки и возвращался домой.

Я знал, что должен решить, как быть дальше. Я знал, что должен найти убийцу. Мне все еще требовалось время.

По дороге я купил несколько газет. Меня интересовали городские новости. Возможно, полиция нашла кого-нибудь. Я был уверен, что преступник оставил след, по которому будет легко его поймать.

Дома я по привычке заварил себе чай, включил телевизор и принялся изучать статьи. Мое чутье меня не подвело. На первой полосе были новости криминальной хроники как раз по нужному делу.

Мне пришлось перечитать статью несколько раз. Строки плыли перед глазами, сливались и казались белыми. Я просто не мог читать.

Кровавая Охота.

Так называлась статья, а ниже располагалась подпись более мелким шрифтом — полиция и прокуратура бездействуют, в городе орудует серийный маньяк.

В статье говорилось о семи убийствах, совершенных в течение двух лет. Официальные власти отказывалась комментировать сведения. Журналист провел детальный анализ, сопоставив известные ему происшествия. Он не исключал, что есть другие случаи, о которых широкой общественности неизвестно.

Все жертвы были женщинами и относились к одному типу внешности — высокие, стройные, темноволосые.

Сообщали, что на лбу последней жертвы был нарисован кровавый крест, но нет данных, был ли подобный знак на остальных погибших.

Я знал, что не было.

Я сам отпустил Мертвой Девушке ее грехи.

Я чертил похожий крест дважды до того случая. Первый раз на сестре, второй раз на Пантере.

Вот только не на лбу, а на груди. Из-за крови крест было не различить. Я нарисовал его, повинуясь инстинкту. Это было моим последним словом.

Но сейчас речь о другом.

Статья открыла мне глаза на поразительную закономерность, которой я раньше не замечал. Я не читал газет и не знал, что были подобные убийства.

Я понял, что упустил суть. Я полагал, что Мертвую Девушку убил кто-то из ее знакомых, кто-то, кому она доверяла, и для этого человека убийство было спонтанным действием.

Я думал, что преступник оставил улики, по которым его легко отыскать.

Я не принимал во внимание то, что этот человек мог оказаться маньяком.

Картина преступления казалась мне слишком хаотичной и совсем неподготовленной. Я привык систематизировать информацию, и мои работы были «чисты». Но у каждого свои вкусы. Я не обратил внимания на самое главное.

Глупец.

Я ненавидел Интернет и все современные технологии, но иногда пользовался ими. Это очень облегчало некоторые задания, давало необходимую информацию. Я включил свой ноутбук и начал искать данные по интересующим меня преступлениям.

До прихода Китаяночки оставалось пять часов.

Меня тошнило настолько сильно, что я больше не мог продолжать. Я закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, дрожащими пальцами продолжал сжимать ноутбук. Я отказывался верить фактам.

Я думал, я убил его.

А он продолжал убивать.

Как? Как это возможно?

Я пошел на кухню, достал свои таблетки и запил их вином, которое купил для свидания с Китаяночкой. Я понимал, что нельзя смешивать лекарства с алкоголем, однако мне стали безразличны все вероятные последствия.

Я думал о нем.

Он остался в живых и продолжал убивать. Он хотел крови. Это был его стиль — приносить хаос, разрушать, отравлять мое существование.

Я думал, я убил его. Еще тогда, после Пантеры.

Я ошибался.

***

Я помню, как плакала мама, когда нам позвонил следователь. Мы поехали на опознание, и там у нее случился гипертонический криз.

Я был поражен тем, во что превратилась моя сестра.

Она была очень красивой. Не такой, как Мертвая Девушка или Пантера. Совсем другой, но очень чистой и невинной. Ей едва исполнилось двадцать лет, и она казалась мне ангелом. Мама не выдержала ее смерти, скончалась вскоре после похорон.

Моя сестра выглядела как одна огромная кровавая рана. Я не думал, что столько крови может находиться у человека внутри. Когда никто не видел, я начертил крест на ее груди. Я хотел оставить ей что-то на прощание.

Полиция очень быстро нашла виновного. Им оказался парень из университета, в котором училась моя сестра. Я не верил, что он настоящий убийца, хотя окровавленное орудие преступления обнаружили именно в его квартире.

Я чувствовал, что этот бедняга не замешан. Не каждый способен убивать. Необходима особая степень безразличия к происходящему.

Я хотел отомстить, но не мог.

Я не знал, где искать настоящего убийцу.

Прошло время, я повстречал Механика, начал зарабатывать деньги, познакомился с Пантерой. Она была прекрасна, часто играла мне на рояле. Она играла так, что порой я начинал верить в Бога. Я ничего не смыслил в музыке, но ее музыка заставляла меня растворяться.

Мы плавали в море и целовались. Была ночь, и звезды сияли с небес. Мне казалось, что мы плывем по безграничному кровавому океану.

Она подарила мне настоящее счастье.

Я даже захотел узнать ее имя, хотя я не слишком жалую имена, предпочитаю собственные прозвища, которые просты и понятны.

Она была моей Пантерой, моей хищницей, палачом и отрадой. Она была сладчайшим из ядов, настоящей отравой.

Я знал, что сердце перестанет биться, если я потеряю ее.

И я ее потерял.

Вернее, я нашел ее. Мертвой. В нашей квартире.

Там было столько крови. На полу, на стенах. Повсюду.

Я люблю смотреть на кровь, но тогда мне показалось, будто я ослеп. Это был тот самый хаос, который я видел прежде. В морге. На процедуре опознания моей сестры.

Сомнений не оставалось, здесь действовал один и тот же человек.

Мне пришлось пытать и убить Механика, потому что он скрывал убийцу Пантеры.

А потом... потом я все-таки добрался до этого гада.

На моей груди остались шрамы, оставленные его ножами. Но ему досталось больше. Я был уверен, что убил его. Я помню, как сбрасывал тело с обрыва.

Он выглядел мертвым, пульс не прощупывался.

Проклятье, еще тогда мне казалось подозрительным, что подонок ухмыляется. Не дышит, изранен, а скалится. Никогда не забуду эту искаженную судорогой ухмылку.

Он отобрал у меня все, что я любил. Мою сестру, мою мать, мою Пантеру. Даже Мертвую Девушку. С другой стороны, я бы никогда не смог полюбить ее живой. Да, пожалуй, за нее я мог быть действительно благодарен.

Я думал, что уже не смогу ничего чувствовать.

Но я чувствовал.

Почему я не узнал его почерк сразу?

Я же так скучал, мне давно не попадались достойные противники.

***

Я нашел все случаи, упомянутые в статье. Я понял, что он делает это для меня. Он убивал, чтобы я заметил его и понял, что он снова рядом. Он не мог знать, что я не читаю газеты и мне безразличны новости.

Его стиль не изменился. Оружие — нож. Способ убийства — хаос. Множество ножевых ранений. Все жертвы очень похожи на мою Пантеру. Высокие и худощавые, с длинными темными волосами.

Я проверил время.

До прихода Китаяночки оставалось полтора часа.

Меня снова тошнило.

Я вышел на балкон, решил перекурить. Таблетки не помогали успокоиться. Снег мело со страшной силой. Мне удалось зажечь сигарету с пятой попытки. Я чувствовал, как холод ползет по спине. Температура опустилась явно ниже нуля. Голова раскалывалась на части. Я старался загнать боль поглубже, туда, откуда ей будет не выбраться.

Нужно отдохнуть.

Потом.

Нужно выспаться.

После.

Когда все будет окончено, я смогу насладиться отпуском.

Щелчок замка заставил меня подобраться в мгновение ока.

Я знал, что у Китаяночки нет ключей, а больше у меня гостей быть не могло. Я потушил сигарету и щелчком пальцев отправил окурок подальше.

Звук осторожных шагов эхом пронесся по моей полупустой гостиной.

Нет необходимости оборачиваться.

Он пришел лично.

Ему надоело скрываться. Он жаждал реванша, а я жаждал отправить его обратно в ад. Если таковой существует.

— Не ожидал увидеть меня снова? — он не торопился выходить на балкон.

— Нет, — тихо ответил я, отодвигая занавески.

— Но это ведь просто приятная встреча двух старых друзей по интересам, — он хмыкнул и отвернулся, посмотрел в зеркало.

Я взял с подоконника свой любимый латунный кастет.

Думаю, всем ясно — живым останется только один из нас. Но я не собирался убивать его слишком быстро.

— Это невежливо, так обходиться с... — он не успел договорить.

Последнее, что я помню, противный хруст зеркальных осколков.

Дубль 4. Слава

Ну а сейчас, ты меня уж извини,

но я пойду домой и упаду там с сердечным приступом.

«Криминальное чтиво»

Есть такие дни, когда все идет наперекосяк.

Просыпаешься с квадратной головой и как-то сразу понимаешь — все будет очень паршиво, позитив не поможет преодолеть царящий вокруг беспросвет. А есть такие недели. Месяцы. Годы. Есть такая вечность, и это уже совсем хреново.

Да здравствует депрессия, детка.

Я открываю глаза и сразу осознаю, что ничего хорошего не произойдет. Стоит поменять график, начать высыпаться, дать утомленному мозгу нормальный отдых. Но достаточно трудно осуществить такой план, если отправляешься спать далеко за полночь, а на работу нужно явиться к девяти утра.

Возможно, когда-нибудь я стану большим начальником, смогу приходить после обеда, чтобы просто наорать на подчиненных, сбрасывая стресс. Но пока приходится жить по графику для простых смертных.

Широко зеваю, потягиваюсь. На автомате плетусь в ванную, вяло чищу зубы, умываюсь, стараясь смыть тягучую усталость.

— Доброе утро, — мама одаривает меня неодобрительным взглядом.

К счастью, она уже в коридоре, отправляется на йогу сразу после утренней пробежки.

Боже, ее точно забросили сюда инопланетяне. Человек не может быть настолько идеальным.

— Доброе, — бросаю, еле шевеля губами.

Полощу рот, потом тянусь за расческой и буквально захлебываюсь зевком.

Топаю в сторону кухни, по пути врубаю фильм на телефоне и, брезгливо скривившись, взираю на завтрак.

Паскудство.

Имбирная настойка, салат из капусты и сельдерея. Оглядываюсь по сторонам, крадучись движусь к раковине и медленно выливаю настойку в сливное отверстие.

— Ты взвесилась? — доносится из коридора суровый вопрос.

— Да, — бросаю уверенно. — Так же.

— Точно?

— Да.

Бросаю взгляд на весы. Момент истины? На экране мобильного Дензел Вашингтон лихо мочит всяких бандитов.

Сбрасываю тапки, закрываю глаза, делаю шаг вперед.

— Я вешу килограммов сто, — говорит Дензел.

Я тоже.

Смотрю на безрадостные цифры.

Ну, не совсем сто.

Но почти.

Шестьдесят два.

Вот фигня.

Если мама узнает, ее хватит удар.

— Шестьдесят! — кричу. — Я еще раз проверила.

Поспешно занимаю место за столом, ковыряю вилкой салат. Боевик начинает утомлять, захожу в популярную соцсеть, мониторю ленту новостей и застываю с открытым ртом.

Вилка падает на пол.

Обалдеть. Не может быть. Зрение подводит меня.

— Что случилось? — спрашивает мама.

Как ответить без отборного мата? Затрудняюсь.

— Ничего, — выдавливаю наконец. — Все нормально.

— Ты уверена?

Нет, не уверена.

П*здец что творится.

Просто п*здец среди бела дня. Среди раннего утра. Бля.

Извините, обычно я выражаюсь гораздо приличнее.

— Да, супер, — придаю голосу запредельную бодрость. — Отличной тренировки!

Веки тяжелеют, хочется упасть в обморок, отрешиться от свалившегося на меня кошмара.

Господи, что это?

Зачем? Почему? За какие грехи?

Рита выложила фото с нашей прошлой встречи. И, судя по виду на этих фото, я вешу раза в два больше Дензела. Какие там шестьдесят или шестьдесят два. Надо прибавить сто или сразу двести.

Как вообще можно такое уродство вывалить в инет?

Я выгляжу как гигантская баварская колбаска. Куча складок и огромное количество лишних подбородков.

Ладно, неудачный ракурс, камера типа полнит.

Однако сколько же на мне этих камер?!

Помню, эти фото делал официант, на телефон Риты. Хм, официант? Нет, сам сатана покинул ад и снял это.

Начинаю звонить Нике, чтобы выплеснуть наболевшее.

— Ты права, она нам завидует, — хочу сказать я. — Даже с кучей подбородков выгляжу очаровательно. Ты видела? Нет, ну ты видела?!

Но абонент временно недоступен.

Набираю несколько раз, вдруг сеть глючит. Напрасно.

Вот фигня. Где Ника, когда она так нужна? С кем поделиться реальной проблемой?

Мне уже плевать на безответную любовь и на мировой финансовый кризис.

Уродское фото — это реально то, с чем нельзя смириться.

Хуже и не придумаешь.

***

Рабочий день движется неспешно. Продолжаю тщетные попытки дозвониться до Ники.

Куда она пропала? Загуляла с Артуром? Что за фигня? Почему мне некому пожаловаться?

Скорбно вздыхаю, продолжаю дыроколить бумаги.

Благодаря приоткрытой двери могу любоваться тем, как босс развлекается на перекуре. Стоит в компании мужиков, рассказывает что-то, улыбается. Тоже улыбаюсь, помимо воли, на автомате. Хоть со стороны понаблюдаю, попускаю слюни счастья.

Я разрываюсь между потребностью поклоняться ему и желанием приковать его наручниками к своей кровати.

С одной стороны, мои чувства достаточно приземлены и спокойны, а с другой — смахивают на концентрированное безумие. На одержимость. Как чокнутая фанатка, собираю крохи внимания, лелею годами, мечтаю о нереальном. Остается обклеить комнату его фото. Вот только мама не поймет, точно отправит в дурдом.

А может, меня действительно нужно пролечить? Сколько еще буду млеть и строить воздушные замки на пустом месте?

Градский не из тех, кто женится. Хотел бы семью, давно бы получил. Но у него уже есть любимая супруга. Работа. Никаких серьезных отношений. Случайные связи, не более. Я же мониторю. Как заправский маньяк, отслеживаю любые перемены.

Он одиночка. Харизматичный лидер. Ни к кому не привязывается, не допускает развития эмоциональных связей. Друзей держит на расстоянии. Если говорить про наш отдел, тут скорее приятели. Близок только с братом и племянницей. Чужаков не подпускает.

Я отвожу взгляд, опять набираю Нику.

Абонент по-прежнему не намерен выйти на связь.

Хмурюсь и сбрасываю вызов, прежде чем приятный женский голос завершит озвучивание стандартного скучного текста.

Вновь смотрю вперед, беззастенчиво разглядываю босса.

Он хохочет, запрокинув голову назад. Мощная шея напряжена, ритмично движется кадык. У меня во рту скапливается слюна. Условный рефлекс.

Господи.

Как же ему идет форма. И погоны, и все знаки отличия. Хотя в неформальной обстановке выглядит еще в разы круче. Носит рваные джинсы и кожаные куртки, одевается в стиле дворового хулигана. Предпочитает серебряные украшения. Браслеты со стальными заклепками и кулоны на тонком черном шнурке. Иногда молот Тора, иногда фигурку волка. Ника их ему дарила, хотя выбирали мы вместе.

Шумно сглатываю.

Как же меня к нему тянет. Прямо сейчас встать и подойти, наплевать на окружающих и впиться поцелуем. В губы. Или же просто обнять, впечатать тело в тело, оценить реакцию. Хотя все и так понятно. Отстранит, отправит куда подальше.

Градский принадлежит к высшей лиге. А я бледная моль.

Поправочка — жирная бледная моль.

Никаких шансов, никаких вариантов. Даже на скамью запасных не попаду.

Вдруг на горизонте возникает неизвестный парень, закрывает обзор. Сердито выдыхаю. Смех резко затихает.

В чем дело? Обращаюсь в слух, однако разговор разобрать не удается. Отрывки фраз не помогают добраться до сути.

Когда парень отступает, я снова вижу босса.

Черт.

Что происходит?

Лицо у него каменное, будто маска. Привычные краски схлынули, черты заострились. А глаза ничего не выражают, словно мертвые.

Краткий миг — и Градский смотрит на меня, ловит встревоженный взгляд.

Не могу отвернуться, краснею. Невольно сжимаю телефон.

Босс отворачивается, направляется к выходу. Остальные расступаются, пропуская его. В коридоре царит звенящее напряжение.

Я медлю недолго. Около минуты. Хватаю плащ и сумку. Оглядываюсь и выскакиваю из кабинета.

Очертя голову, бросаюсь следом, опять повинуюсь порыву. Сердце мерно стрекочет под гортанью. Воздуха не хватает. Спешно спускаюсь по лестнице, выскакиваю на улицу.

— Куда вы? — цепляюсь за плечо Градского.

Он оборачивается. Не сбрасывает мою руку, не отстраняется, но выглядит так, словно я ошпарила его кипятком.

— На место преступления, — отвечает сухо.

— Тогда возьмите меня, — шепчу, тщетно пытаясь отдышаться. — Вы обещали.

— Нет, — бросает глухо. — Только не сегодня.

— Почему? — не намерена отступать. — Жаль, не могу дозвониться до Ники, иначе бы прямо сейчас рассказала ей, как вы…