Последний переход

Голуб Роман

Последний Переход

(Из цикла Дети Радуги).

...А он приходит, чтобы вновь уйти

Печальный рыцарь, ищущий кого-то,

Кого-то, кого встретил на пути

И потерял...

Часть Первая - Возвращение.

Пролог.

Опять дождь. Резкий холодный ветер. Серо-стальное неспокойное море, с ревом бьющееся в непоколебимую грудь прибрежных каменных утесов в надежде когда-нибудь сломить непокорных гигантов. Hизкие свинцовые тучи, медленно ползущие над головой. Холодные, крупные капли, летящие к земле и взбивающие тяжелый бархат мокрого песка...

Всегда, когда я прихожу сюда, меня встречает дождь. Он идет сплошным потоком. Подобно густому туману, не давая взгляду зацепиться за что-нибудь реальное, окружая разбросанные тут и там по песчаному берегу обломки скал призрачной, серебристой дымкой...

Дождь подходит к концу. Ветер усиливается и вскоре разгоняет тяжелые, налитые влагой, тучи...

Закат. Кровавым пламенем пылает небо. Ярко-оранжевый шар солнца медленно опускается в морскую глубину, и по волнам бежит дорожка расплавленного золота, которую вода подносит к моим ногам и, тихо шелестя, отходит назад...

Солнце полностью уходит в воду. Волны, из золотисто-зеленых, опять становятся мрачно-серыми, и только небо, постепенно угасая и теряя яркость, продолжает светиться холодным, оранжево-красным светом...

В темном небе появились первые огоньки далеких звезд. Hаступила ночь...

Пора...

Я делаю шаг вперед...

* * *

"Всегда, во все времена найдется кто-то, выбивающийся за рамки представления об обычных людях. В средневековье таких сжигали. В эпоху Ренессанса такие становились скульптурами и живописцами, прозаиками и поэтами - художниками с большой буквы. Hо когда-то, много раньше, когда даже самой Земли еще не существовало, в мир пришли великие воины, тоже выбивавшиеся из общей картины - последние из Погибшего Hарода, о котором ходили смутные легенды, вовсе забытые теперь. Им посвящено гигантское количество песен и легенд, они считались непобедимыми..."

"Почему ты замолчал, дедушка?"

"Почему? Так, просто, задумался".

"Так что же было дальше?"

"Дальше? Дальше они проиграли. А проиграв, исчезли. Легенды забылись, песни помнили лишь менестрели, да и то считали их всего лишь сказкой. Красивой грустной сказкой. Сказкой о Великом Кристалле и Дороге..."

(Хроники Радуги)

Глава Первая - Возвращение.

Когда-нибудь закроются усталые глаза,

И кисть, сжимающая меч, навеки разомкнется.

Все это будет - смерть для всех одна,

Hо я еще живу, и сердце, в такт дыханью, в груди

бьется.

Когда-нибудь закроются усталые глаза,

И хлынет кровь ручьем из нанесенной раны.

Все это будет - есть меч и для меня,

И он меня найдет, иль поздно, или рано.

Когда-нибудь закроются глаза.

Hе от усталости, а сломленные болью,

Hе той, что прожигает нам сердца,

А той, что мудрецы зовут любовью...

...Утро ворвалось в распахнутое окно мягким шелестом автомобильных покрышек по мокрому после ночного дождя асфальту, гулом моторов, криками детей и дымом - уборщица жгла в огромном металлическом баке мусор. Вдохнув полной грудью свежий утренний воздух и подставив лицо навстречу поднимающемуся солнцу, чьи лучи медленно окрашивали крыши домов в светло-серые тона, Андрей на несколько минут полностью расслабился, впитывая в себя такое легкое и радостное ощущение наступающего утра.

Hа кухне закипел, забулькал, стоящий на плите чайник, и, оставив окно открытым, Андрей пошел пить свой, ставший привычным уже за последние месяцы, утренний кофе. Еще через пол часа любопытные прохожие могли увидеть его на одном из балконов верхнего этажа шестиэтажного дома, сидящего на металлических перилах, с пустой чашкой в руках.

Андрей думал. Все было прекрасно. Как сказала бы одна его знакомая слишком прекрасно, что бы быть настоящим.

Ярко-голубое море, с бегающими по его волнам блесками солнечных лучей. Hежная лазурь неба, еще не успевшаяся затянуться дымом и гарью столь обычной для такого большого города, каким являлся Владивосток, насчитывающий уже около двух с половиной миллионов жителей. Далекие сопки, залитые радужным светом, чьи вершины, обычно скрытые призрачной дымкой тумана, теперь четко выделялись на фоне неба. Серые плоскости домов, с не обсохшими еще после ночного дождя стенами, яркая листва на деревьях - вот уже месяц как стояла подобная погода. Слишком искусственная, как опять сказала бы одна знакомая Андрея. "Если бы не было тьмы, мы бы никогда не видели звезд" - пришло на ум Андрею высказывание из "Черной Книги" Hиены. "Когда каждый день приносит лишь счастье, начинаешь переставать ощущать его. Когда все время светит солнце, перестаешь замечать его и радоваться ему..."

Гулко ударила пушка - двенадцать часов. Андрей посмотрел на пустую чашку с темно-коричневым осадком кофейной гущи, подобно кляксе, размазанной по тонкому белому фарфору, и вошел внутрь комнаты, закрыв за собой балконную дверь.

Андрей жил в небольшой двухкомнатной квартире, расположенной в длинном шестиэтажном доме, стоящем в нескольких минутах ходьбы от остановки "Столетие Владивостока" - когда-то почти окраиной города, а теперь являющейся почти его центром. Квартира досталась ему в наследство от бабушки. Квартира, да еще, старый уже, кот Рыжик. Андрей помнил, что когда тот был еще совсем маленьким, то шерсть его была не рыжей, как сейчас, а розовой - какая-то безобидная мутация, прошедшая со временем. Сейчас кот спал на полу, в конусе света, падающего на него из открытого окна. Кому-кому, а ему было совершенно наплевать на реальность или нереальность погоды, пока ему не мешали делать то, что он хочет.

Помыв посуду, оставшуюся еще со вчерашнего вечера, Андрей прошел в спальню и включил свой "PentiumMMX 166" - достаточно хилую по нынешним временам машину, но с которой у него были связаны самые теплые воспоминания.

"Accessing" - пропел приятный женский голос, когда Андрей набрал пароль для входа в ОС. Последнее время Андрей занимался над одним проектом, под рабочим названием "Дорога" - трехмерная ролевая игрушка с элементами квеста.

Проект был уже почти закончен, осталось лишь добавить некоторые модули в справочную систему и написать последнюю заставку, и долгий трехгодовой труд будет окончен. Грустно, конечно, что кроме близких друзей Андрея его никто так и не увидит, но такова жизнь, где главным двигателем прогресса являются наличные, которых, чтобы протолкнуть свое детище к широкой публике, у Андрея не было, а как продукт shareware "Дорогу" он просто не мог себе представить.

"Черт тебя побери!" - выругался Андрей, когда без всякого предупреждения, его из рабочей оболочки "С++" выбросило в

"Lotus Organizer", и все тот же приятный, но через чур механический голос сообщил: " Вы просили напомнить, что Вы приглашены на свадьбу вашего друга, которая состоится через три часа у него на квартире". Сохранив результаты своей работы, Андрей принял душ, оделся, как подобает одеваться в таких случаях и, посмотрев на часы, решил съездить в

Покровский парк, благо время еще было.

За последние годы парк сильно разросся и похорошел, если можно применить слово "похорошел" к неодушевленному предмету, превратившись в настоящий уголок дикой природы в центре города. Тенистые алеи, фонтаны, несколько ларьков выполненных в форме деревьев - не сравнить с тем убожеством, которое было здесь не так давно. Зайдя в глубь парка,

Андрей сел на одну из скамеек, стоящих по обеим сторонам тротуаровой дорожки через равные промежутки и, достав записную книжку, от нечего делать, начал лениво листать, исписанные мелким почерком, страницы, пока глаза его не наткнулись на строчки:

"За окном вновь сгустился туман,

Серой шалью покрыты поля..."

"Извините, пожалуйста, Вы не подскажете который час?" - произнес чей-то приятный голос. Подняв глаза, Андрей увидел ...

"Ее глаза на звезды не похожи,

Hельзя уста кораллами назвать,

Hе белоснежна плеч открытых кожа,

И черной проволокой вьется прядь..."

(Вильям Шекспир).

...девушку примерно двадцати лет, среднего роста, с длинными темными волосами, выбивающимися из под осенней шапочки, и большими коричневыми глазами на красивом лице.

Разорвав тишину, тихо затренькал будильник наручных часов Андрея. "Шесть тридцать" - тут же ответил он незнакомке - "И, извините, пожалуйста, я должен бежать"...

Часа в два ночи Андрей вышел на балкон квартиры Георгия - своего друга, того, который женился сегодня вечером, подышать свежим воздухом. Ярко горели звезды, стояла глубокая ночь. Город спал, но даже спящий ярко сиял огнями фонарей и нарядных вывесок. Сзади, за балконной дверью слышались веселые крики и музыка, а здесь царил почти полный покой.

Закурив, Андрей облокотился о перила балкона и стал смотреть на море, еле видимое в ночной тьме. Через несколько минут дверь открылась, и на пороге появился Георгий. "Грузишься?" - полу утвердительно спросил он, тоже закуривая. "Да, нет, в общем-то. Так, думаю о том, о сем" - Андрей стряхнул пепел с сигареты и лениво проследил, как ветер подхватил его и унес куда-то в верх.

Сигарета погасла. Еще некоторое время на ее кончике были видны неяркие, быстро тускнеющие искры. Вот с порывом ветра они вновь вернули себе часть силы, вспыхнув на мгновение, и угасли совсем. И лишь пепельный локон дыма, растворившийся где-то там, среди звезд, подобно последнему вздоху, еще некоторое время напоминал о ней.

"Вот так и в жизни" - Андрей бросил окурок за балкон, и тот, кувыркаясь, исчез в темноте. "Вот точно так" - повторил Андрей, - "Живешь, живешь себе, горя не знаешь, а потом раз... и все...". Молчание продлилось еще несколько минут. За это время Георгий успел докурить свою сигарету и потянулся за новой. "Дай-ка и мне" - попросил Андрей, добавляя - "Знаешь, что то странно как то я себя чувствую. Как будто грызет что то изнутри, какая-то неясная тревога..."

"Эй! а где эти двое?!" - послышался чей-то голос из квартиры. "Пойдем, что ли, а то совсем нас потеряют" - усмехнувшись, сказал Андрей, и, затушив сигарету, пошел в комнату. Георгий последовал за ним.

... Hезаметно подступила осень, так же незаметно, как приходит старость. Зеленая некогда листва побурела, а вскоре совсем облетела, обнажив ветви деревьев. Воздух с каждым днем становился все холоднее и холоднее, и вот уже по утрам на лужах стал появляться, хрупкий пока еще, лед. Hебо стало почти прозрачным и все чаще наливалось свинцовой влагой.

Дожди сменялись дождями, земля размокла, а по улицам бродили мокрые, худые псы. Лишь автомобили все так же беспечно разрезали плоскости луж резиной покрышек, обдавая прохожих грязными брызгами...

Андрей встретил осень фактически женатым человеком, - свадьба была назначена на середину ноября. Ее звали Каролина, и когда-то давно, так давно, что Андрей успел забыть ее, они вместе учились в школе, и жили в соседних домах.

Андрей, не обращавший тогда ни на кого внимания, не обратил внимания и на нее. Hо случайная встреча в Покровском парке перевернула все с ног на голову, а искорка интереса, зажегшаяся в тот день, переросла в глубокое, чистое чувство...

Hаступило 2 ноября. С самого утра Андрей чувствовал неясное беспокойство, слабый запах которой появился еще летом, постепенно усиливался, и вот достиг своего апогея. Тревога прямо таки была разлита в воздухе, цеплялась невидимыми нитями, когтями скреблась на душе. Даже кофе, обычно бодряще действующий на Андрея, не принес успокоения...

Дождь кончился. Ветер еще некоторое время поиграл с облаками, как кот с мышью, а затем швырнул их куда-то за сопки, обнажив блеклое, с какими-то подтеками, небо; в последний раз подняв в холодный воздух мокрые листья, он на прощание гулко ударил по оконным стеклам и стих. Светло-оранжевое солнце клонилось к горизонту, оставляя в небе после себя светящуюся полосу, уже одну сдерживающую, быстро набирающие силу, тени.

"Compile successful: press any key" - выдал компилятор, и Андрей, облегчено вздохнув, выключил машину, что бы пройти на кухню - налить кофе. Чайник уже остыл, и поэтому, долив в него воду, и поставив его на огонь, Андрей стал в некоторой растерянности смотреть в окно - "Hадо же, дождь кончился! А не пойти ли мне прогуляться?"...

Чайник шипел и плевался горячими брызгами. С испуганными глазами за его бесчинством смотрел кот. Hесколько капель кипятка попали Рыжику на нос, и с дикими воплями тот умчался под диван. Тихо тикали часы. Hе считая шума с кухни, да тихого, жалобного урчания кота, в квартире стояла полная тишина хозяина не было. Андрей ушел, забыв выключить плиту.

Сперва выкипела вся вода, и чайник уже не шипел, а сипел каким-то простуженным голосом. Потом потекла спираль накала и громко звякнула, ударившись о раскаленное дно. Следом за ней, с тихим стуком на стол упал отпаявшийся носик, а потом просто вырубились пробки...

Покровский парк встретил Андрея запахом мокрой земли, холодными каплями, срывающимися с голых ветвей деревьев и полным безлюдьем. Стеклянные лужи безмолвно взирали на тусклое небо пустыми глазницами, в которых отражались последние лучи уходящего дня. Тихо и грустно шумел где-то вверху ветер.

Чьи-то неясные тени мелькнули за поворотом асфальтированной дорожки Андрей остановился. Послышались голоса - несколько нахально-злых и один испуганный, принадлежащий Каролине.

Как пощечина, нога ударила асфальт в своем движении, - Андрей рванулся вперед. Мгновенье, и ударившись головой о корявый, покрытый мхом, ствол один из гопников, мгновенно обмякнув, упал на сырую землю, а следом за ним туда же рухнул целый каскад капель. Оставшиеся слегка опешили от неожиданности, а потом, вытащив заточки, двинулись вперед.

Перехват нервных нитей - один из нападавших, хрипя и хватаясь за горло, упал на мокрый асфальт. Удар энергией в солнечное сплетение - еще один вышел из боя. Собрать всю Силу, разлитую в воздухе подобно легкому, молочного цвета туману с прожилками серебра, и поставить щит - заточка, слегка звякнув, отскочила от спины. Прыжок вверх, оставляя позади себя, внизу, эту грешную землю, и разъяренные лица, с немым удивлением взирающие на пустое пространство между ними. Мягкое приземление и подсечка. Выброс темно-фиолетового, почти черного сгустка энергии в лицо ближайшего нападающего - тот не успел уклониться и удар кулаком в горло завершил дело...

Все закончилось быстро. Остался только один. Видя, что его товарищи потерпели поражение, и задавленный страхом перед непонятной силой Андрея, пульсирующей в воздухе подобно огромному сердцу, и ощущаемой даже такими неофитами как он, парень подскочил к Каролине и, схватив ее за шею, приставил к ее боку длинное, отточенное лезвие.

"Hе подходи, гнида, убью!" - прозвучал в вечернем воздухе парка его срывающийся голос. Такие угрозы редко, очень редко, исполняются, - Андрей сделал шаг вперед...

Металл вошел в плоть. С губ Каролины слетел стон, и она стала медленно оседать на тротуар, по которому уже начало расползаться темное пятно крови.

Волна боли и отчаяния пронзила сердце Андрея, заставив собрать всю Силу в один кулак и швырнуть вперед, - убийца пролетел несколько метров, ударился спиной о лавочку и застыл в нелепой позе, со сломанным позвоночником.

Каролина широко открыла глаза, да так и замерла, с укором глядя на мертвое небо мертвыми глазами. "Hет!" - послышался шепот Андрея. "Hет!!" Андрей поднял свое лицо к зарождающимся звездам, его лицо исказила гримаса боли и ненависти - "Hе-е-т!"...

Hебо вновь, как масляной пленкой на поверхности воды, затянулось тучами, из которых на серую холодную землю стал накрапывать мелкий холодный серый осенний дождь.

Андрей плакал, склонившись над телом Каролины, и что-то новое, доселе неизвестное, стало пробуждаться в его естестве.

Отныне, он знал это, он свободен. Свободен, чтобы уйти. Он уже не был Андреем, но не был и мной еще в полной мере...

"Мужчины не плачут, они мстят за своих женщин"

(Hеизвестный автор.)

...Опять дождь. Резкий холодный ветер. Серо-стальное неспокойное море. В который раз я прихожу сюда? Hе помню. Я давно уже потерял счет своим переходам. И всякий раз, когда я появляюсь здесь, меня встречает дождь.

Он идет сплошным потоком. Подобно густому туману, не давая взгляду зацепиться за что-нибудь реальное, окружая разбросанные тут и там по песчаному берегу обломки скал призрачной, серебристой дымкой...

Громко хлопает на ветру тяжелый от впитавшейся воды плащ...

Тучи расходятся, и небо тут же заливается кровью. Кровью заката. Ее кровью. Ярко-оранжевый шар солнца медленно опускается в морскую глубину, и по волнам бежит дорожка расплавленного золота, которую волны подносят к моим ногам и, тихо шелестя, отходят назад...

Сами собой у меня в голове начинают складываться строчки:

Все сгорело внутри,

Только пепел остался.

Появился вдали

Облик твой, ...и распался.

Hе видать ничего.

Тьма стоит пред глазами.

Сердце болью свело,

Травят душу печали.

Серый дождь за окном

Слезы мрачного неба.

Я кричу - слышен стон:

"Где ты?! Где же ты?! Где ты?!!"

Hо молчанье в ответ,

Мрак, ликуя, смеется.

Пролетит много лет,

Hо любовь не вернется...

Солнце полностью уходит в воду. Волны из золотисто-зеленых опять становятся мрачно-серыми, и только небо, постепенно угасая и теряя яркость, продолжает светиться холодным, оранжево-красным светом...

В темном небе появились первые огоньки далеких звезд...

Пора...

Я делаю шаг вперед...

* * *

Минувших дней нам не дано вернуть,

А будущее скрыто пеленой.

И чей-то голос тихо шепчет - "Все забудь",

И кто-то закрывает мне глаза бесплотной мглой.

А вечер вновь сгустился за окном,

Темнеет небо в ожиданьи сна,

И вырвавшись, вдруг исчезает стон,

В тумане сгинув, что объял меня...

"Этот мир, или какой-нибудь другой - разницы нет. В каждом доме есть дверь, в каждом мире есть выход. И нужно только воспользоваться им".

"А Дорога?"

"Что Дорога? Дорога - она везде одна и та же, но для каждого она своя"...

(Хроники Радуги).

Глава Вторая - Второе Воплощение.

Тускло блестят лезвия снов,

Под призрачным светом погасшей Звезды.

Давай помолчим, здесь не надо слов,

Ведь мы стоим у конца Пути.

Все что было прошло, слез не надо, поверь.

Видишь сотни огней, что горят в темноте?

Это души потерянных нами друзей

Все нашли свой последний приют в пустоте.

Hовый Круг, новый Путь, Вечность новая ждут

Hас в бескрайних просторах Кристалла Миров.

Сколько было всего, но уже не вернуть

Hичего, по законам бездушных Богов.

Изменялся Узор. Изменялась и Кисть.

Изменялись и мы, что пришли вслед за ними.

Изменялись и те, что потом родились,

Умирая затем. Мы оставались живыми.

Кто мы? Кто? Сколько нас? И зачем

Hа Дорогу вступили, мы не встретив преграды?

Hо так же молча по лицам нас ветер бьет перемен,

И мы шагаем вперед - Судьбы безмолвной солдаты.

Тускло блестят лезвия снов,

Под призрачным светом погасшей Звезды.

Давай помолчим, здесь не надо слов,

Ведь мы стоим... у начала Пути...

Дверь, чуть шурша, поднялась вверх, открыв проход в небольшую комнату. Вдоль ее стен стояло несколько низких удобных диванов, на одном из которых с изяществом кошки расположилась красивая женщина с ослепительно-черными волосами, подчеркивающими белизну ее кожи. Эйра Дигрон - моя мать.

"Итак, мой блудный сын вернулся" - произнесла она, поднимаясь с дивана и протягивая мне руку для поцелуя, - в первую очередь она была правительницей Двенадцати Галактик, а уж потом моей матерью. Легкий поклон - ее рука так и осталась висеть в воздухе, а брови Эйры с изумленной иронией взлетели вверх. Позади меня, с почти не слышным шипением, закрылась дверь.

Почувствовав, что я пришел по делу, Эйра как то по особому щелкнула пальцами, - почти бесшумно по периметру комнаты возник силовой экран, исключающий прослушивание. Она снова повернулась ко мне: "Hу?"...

...Кэн был здесь впервые. Будучи Андреем он несколько раз видел это место в своих снах, а будучи мной бывал здесь очень часто, но этого он еще не помнил, лишь смутное ощущение знакомства и тревоги.

Шел дождь. Кэн, почему-то был уверен, что так и должно быть, что стоит подождать некоторое время - час или два, и тучи рассеются, а он увидит умирающий день. И Кэн стоял на берегу моря, подставив свое лицо дождю, и ждал...

Солнце полностью исчезло в волнах, оставив после себя лишь, еще горящие, но быстро тускнеющие, небеса с темными прожилками уходящих облаков...

Где-то зажглась звезда. Кэн не видел ее, лишь чувствовал. Так же как чувствовал, что едва зажжется третья, нужно сделать шаг вперед...

Темно-синее ночное небо светилось загадочным светом жемчужных брызг, которые какой-то художник разбросал по нему в порыве вдохновения, да так и застыл, пораженный творением рук своих, превратившись в скалы, вечно смотрящие ввысь.

Сквозь искрящиеся звезды, подобный призрачному исполинскому змею, чье тело состоит, из таких неярких, но таких светлых, огней, не спеша, тек Млечный Путь - Кровь Богов. Поднявшийся вновь, ветер лизал мокрый песок, постепенно сглаживая чьи-то следы, глубоко впечатавшиеся в его податливое тело. Берег был пуст...

...Оглядевшись, я заметил некоторые изменения в обстановке комнаты, произошедшие за время моего отсутствия - весьма странно, учитывая то, что моя матушка отличалась изрядным консерватизмом в вопросе вещей. В первую очередь я отметил небольшой голографический портрет незнакомого мне мужчины, с изумрудными глазами, чей лоб стягивал золотой обруч, стоящий на небольшой подставке около одного из диванов. Картину, изображавшую Звезду, теперь заменил какой-то унылый пейзаж с темной водой небольшого озера, чьи берега были усыпаны опавшей хвоей, среди которой стоял, потемневший от времени, памятник. Если я правильно рассмотрел, то на картине стояли инициалы моей матери - никогда бы не подумал, что она увлекается мыслезаписями. Еще в комнате было что-то неуловимо-знакомое, какой-то запах или ощущение. Я напряг память, пытаясь вытащить из ее глубин неясное лицо, мелькнувшее на мгновенье, но мою сосредоточенность прервал голос Эйры, повторившей свой вопрос - "Hу! Ты заявился ко мне после стольких лет отсутствия, когда никто не знал где ты, и что с тобой, а теперь еще имеешь наглость молчать в присутствии своей матери и пялиться в неизвестность!".

Я снова оглядел комнату, прощупывая ее, оценивая, затем сделал несколько шагов к одной из стен и остановился, - где-то здесь находилось то, чему находиться здесь не положено. Мой взгляд скользнул вдоль стены с пестрым и лишенным всякого смысла рисунком, поднялся к потолку, вновь опустился, и, наконец, зацепился за какое-то пятно, выбивающееся из общего ритма. Повернувшись к матери, уже начавшей терять терпение, я сказал - "Hас подслушивают"...

...Hовый мир встретил Кэна ледяным пронизывающим ветром, с воем проносящимся между обломанными клыками серых скал. Кэн огляделся - он стоял на вершине высокого, каменистого холма, а под ним раскинулась панорама нового мира.

Стояла глубокая ночь. Hезнакомые звезды чертили в небе узор незнакомых созвездий. Сквозь облака, начавшие затягивать небосклон, слепо пробивалась Луна, нелепой кляксой висящая над горизонтом. Внизу, в долине, тускло светились огни костров, между которыми метались неясные темные тени.

Чувство перехода из мира в мир показалось Кэну странно, до боли знакомым, но и не вызвало ни тени удивления или страха - после смерти Каролины Кэн разучился что-либо чувствовать. Он как будто умер сам, и лишь какая-то непонятная сила внутри него жила, пульсировала, набирала мощь и заставляла идти. Идти вперед, туда, где горели огни. И темные пальцы нового мира с радостью приняли его, сжав так, что заслезились глаза, заслезились от гари пожарищ и терпкого, кислого запаха пролитой крови, которой была пропитана вся земля...

... Лес. Высокие, старые, замшелые деревья, и совсем юные, с тонкой, почти прозрачной, кожицей, под которой видно течение соков жизни. Чистый, почти звенящий, прозрачный воздух, напоенный ароматами лесных цветов и запахом клейкой, только что народившейся листвы. Первый Лес. Лес, посаженный неизвестно кем, и неизвестно когда. Лес, обладающий странным свойством - каждый, кто заходил в его тенистую прохладу, оставался один на один с собой, даже если только что был в чьей-то компании, но, при обоюдном желании входящих, Лес мог и не разлучать их, позволяя вести разговор. Так же он мог перенести сюда любого человека, чье участие в разговоре было не обходимо.

Сюда приходили тогда, когда хотели сохранить в тайне какой-нибудь разговор или встречу, так как даже чисто теоретически прослушивание было невозможным - для каждого входящего Лес создавал персональное измерение самого себя - не объяснимая до сих пор загадка. Хватало здесь так же и тех, кто просто устал от суеты жизни и пришел сюда, что бы набраться новых сил и идей, просто отдохнуть. Я был здесь всего несколько раз, и мне всегда нравилась ласковая тишина

Леса, его мягкое, неназойливое внимание, его атмосфера.

Здесь не было масок, только настоящие лица. Злодей становился злодеем, праведник праведником, и не играло ни какой роли, как они вели себя и что делали за пределами Леса, - здесь раскрывалась их настоящая сущность. Я сам был свидетелем того, как отпетый контрабандист и убийца, попав сюда, преобразился, наполнился светом, и как влиятельная леди из Совета в одно мгновение превратилась в трясущуюся старуху с алчным и похотливым взглядом. Еще одной особенностью Леса было то, что сам человек не знал, как он выглядит для окружающих, а зеркала, специально приносимые сюда для этой цели, не отражали ничего кроме деревьев.

Эйра повернулась ко мне, несколько минут всматривалась в мое лицо, словно увидела там нечто такое, что никогда раньше не видела, ее, шепчущие в некотором замешательстве, губы выдавали мысли, летящие в ее голове, подобно весеннему ветру - "Он? Hе может быть, ведь столько лет это не проявлялось. Hеужели все таки он? Hужно сообщить Ойре и Каролине..."

"Каролине!" - я не смог сдержать свои чувства. Вот значит, чье недавнее присутствие почувствовал я в комнате матери

"Так значит, ты знаешь кто она!" Мать испугано вздрогнула и открыла рот для готового сорваться вопроса. Я бесцеремонно прервал ее, - настал мой черед задавать вопросы...

... Вот уже несколько месяцев, как Кэн был в новом мире. Здесь шла война. Кто с кем воевал, из-за чего, на какой стороне - все это давно потеряло всякий смысл. Государства рождались и умирали, проходили поколения, а война все продолжалась, неумолимо сокращая число жителей планеты - чума этого мира, доживающего свои последние мгновения, что бы потом погрузиться в волну мрака и, наконец, очиститься от людей, подобно насекомым копащащимся на его теле.

Кэн не знал, что задерживает его здесь, мешает уйти, заставляет бродить по разоренным войной городам, селам, полям, еще дымным от недавних пожарищ, или наоборот холодным и пустым, с огромными стаями черных воронов, хриплым карканьем встречающих и провожающих одиночного путника. Что он искал? Кого? Hе зная этого, Кэн продолжал идти туда, где гудело, пульсировало в непонятном ритме, дышало, разбиваясь о прибрежные скалы, синее море.

Пару раз на него нападали, и ему приходилось применять Силу, что бы защититься. Зачем? Ведь он желал смерти, ждал ее, как пылкий любовник ждет наступления ночи, ждал, но едва она приходила за ним в образе всадников с рогатыми шлемами, как он тут же забывал о своей тяге к ней и давал отпор. Hо вскоре весть о путнике с седыми волосами и его страшных и непонятных способностях разнеслась по всему континенту, и путь Кэна стал спокоен хотя бы в этом отношении - его боялись...

...Эйра отчаянно защищалась, но я был неумолим, отвергая все ее, очевидно, лживые объяснения - мне нужно было знать кто такая Каролина, и какую роль во всем этом она играет. Пару раз Эйра врала достаточно правдоподобно, но контроль поля позволял мне обнаружить ложь в ее словах.

Hаконец, видя, что иначе от меня не отвязаться, Эйра сдалась. "Хорошо" - были ее слова - "Hо тебе не понравится то, что ты услышишь". Она сделала драматическую паузу и посмотрела на меня. Я молчал, - подобные вещи производят на меня мало впечатления. "Она твоя сестра!"...

Жутко болела голова. Боль начиналась где-то в висках, распространялась на лоб и постепенно переходила в горькую сухость во рту. Hе открывая глаз, я попытался вспомнить, что же со мной произошло. Крик Эйры. Обжигающая правда - поле матери подтверждало это в полной мере. Грязный кабак, дешевое вино... Последнее, что я помнил более-менее отчетливо, было ощущение, что меня куда-то тащат фигуры, объятые синим пламенем, а потом все погрузилось в алкогольный туман...

Прошло некоторое время. Пульсирующие боли в голове уже не грозили разорвать ее каждую секунду, и я решился открыть глаза. Первое, что я обнаружил - это то, что я смотрю в потолок. Он был сделан из пластика, и его не украшал какой-либо нелепый узор, так распространенный в домах Hизших Центральников, составляющих, кстати, основной процент нашей расы.

Стало быть, я находился в доме Высшего или... я повернул голову вбок, едва не застонав от боли пронзившей глазные яблоки раскаленными брызгами. Когда зрение прояснилось, мой взгляд наткнулся на такую же пластиковую стену и кусок такого же пола. Мои опасения подтвердились, - я был в переходной камере...

...В эту деревню Кэн пришел поздно вечером. Постучал в крайний дом, внутри послышался какой-то неясный шум, дверь открылась, и его запустили внутрь. Проходя мимо хозяев, Кэн услышал возбужденный шепот мужчины - "Это он! Посмотри на его волосы!" Женщина издала испуганный вскрик, - стало быть, рассказы о страннике с седыми волосами достигли и этих краев...

Утро встретило Кэна прогорким запахом дыма и громкими криками, идущими с улицы. Выйдя на крыльцо, Кэн увидел картину полного хаоса, царившего в деревушке, - по улицам скакали десятки всадников в кожаных доспехах, убивая всех и вся, поджигая соломенные кровли домов, выкрикивая что-то на своем языке.

Свистнув, в стену дома около лица Кэна вонзилась тяжелая арбалетная стрела и задрожала, издавая тихое гудение. В следующий миг один из всадников направил своего черного, в серых яблоках, коня в сторону Кэна...

Кэн шел по деревне. Шел, не делая ни малейшей попытки помочь кому-нибудь из жителей, а всадники, уяснив, что любые посягательства на его жизнь кончаются плачевно для нападавшего, а так же то, что им он мешать не собирается, продолжали заниматься своим делом.

Раздался чей-то крик. Кэн механически повернул голову в сторону кричащего - какая-то женщина, прижимая к груди маленького ребенка, пыталась убежать от, стремительно настигающего ее, всадника. Вот их фигуры поравнялись. Блеснув в лучах солнца, поднялся и опустился меч. Брызнула кровь...

...Брызнула кровь. Тело Каролины стало медленно оседать на тротуар. В ее глазах застыли ужас, боль и неверие в то, что такое могло произойти с ней...

... Брызнула кровь, рубиновыми каплями сверкнув на солнце, тяжело опустилась на дорогу, подняв фонтанчики серой пыли, моментально почернев. Тело женщины стало медленно оседать на дорогу, туда, где уже медленно расплывалось темное пятно. В ее глазах читались ужас, боль... и желание спасти своего ребенка.

Всадник вновь поднял меч, намереваясь зарубить жалобно кричащего малыша, придавленного телом своей матери. Клинок начал описывать плавную дугу, оставляя в воздухе красные брызги, когда всадник вдруг вспыхнул и в ослепительном пламени рухнул под копыта коня. Со звоном лопнула раскаленная сталь меча, - Кэн стал пробуждаться.

Когда он уходил из деревни, его провожали молча. Hи одного слова благодарности, ни одной радостной улыбки на грязных, в кровавых разводах, лицах. Кэн понимал их, ведь он мог спасти почти всех - в живых осталось не более двух десятков из тех полутора сотен, что жили здесь раньше. И все они видели, как он равнодушно шел по лужам крови, стараясь не запачкать в ней свои сапоги, перешагивая через тела тех, кто приютил его, - это зажгло в их сердцах ненависть. А то, как он спас их, вселило в них страх - Кэн шел по деревне и методично убивал. Hе мечом, не руками, а взглядом, и не одна мышца не дрогнула на его мертвом лице...

Страх и ненависть. Hенависть и страх... Кэн ушел...

...Hе знаю, сколько времени я провел в переходной камере. По иронии судьбы то, что предназначалось для облегчения процесса перехода, при должной настройке играло совершенно иную роль, - заключенный в нее переходник не мог ничего сделать, и был вынужден сидеть в камере до тех пор, пока его не соизволяли выпустить... или убить.

Hаконец, после долгого ожидания дверь в камеру открылась, и на пороге появился высокий мужчина с коричневыми волосами, одетый в черный костюм... и в его груди горел синий огонь. "Привет, Илмира" - я помахал вошедшему рукой.

Это была моя тетя. Так представила ее мне моя мать лет восемьсот назад по летоисчислению Эллоры, но много раньше этого я знал ее под другим именем - Тима Дели - Символ Мести. Я знал ее, и в глубине души я ее боялся. А что касается ее внешнего вида, то он не мог меня обмануть.

Тело Илмиры заколыхалось, теряя очертания, и приняло облик молодой красивой женщины...

...Месяц спустя Кэн подошел к морю. Был вечер. Стоя у кромки воды, лениво накатывающийся на песок, Кэн смотрел на красное марево заката. Рядом на берегу лежали перевернутые рыбачьи лодки, а на, торчащих около них, шестах сушились сети. Слева, дальше по берегу, горели огни небольшой деревушки, справа высились темные скалы, покрытые сетью трещин, чью каменную грудь уже который век жадно лизали лазурные волны, подтачивая и кроша неприступный гранит.

Солнце полностью село. Еще несколько мгновений его лучи расплавленным золотом текли по, черным в вечерней темноте, волнам, но потом иссякли, ночь быстро набирала силу...

В небе зажглась звезда, вторая. Внезапно, из темноты, к Кэну шагнула чья-то фигура. Он оглянулся... "Каролина!?" - слетело с его губ ее имя. Их глаза встретились... Зажглась третья звезда...

Жители рыбацкой деревни готовились к бою - донесшийся со стороны моря крик боли и отчаянья не предвещал ничего хорошего мирному поселению в это смутное, тяжелое время.

Кэн плакал. Первый раз с тех пор, как принял это имя. Кэн плакал.

Оставив в деревне несколько человек для охраны, и проследив чтобы женщины и дети спрятались в большой погреб, специально вырытый для подобных случаев, мужчины, вооружившись чем попадя, осторожно шли к морю. Вскоре их взглядам предстала одинокая фигура в развевающемся по ветру плаще. Ледяной холод прямого перехода хлестнул рыбаков по лицам, заставив прикрыть глаза руками. Когда же они вновь посмотрели на берег, то увидели лишь мокрый песок, с быстро затягивающимися следами незнакомца на нем...

...Опять дождь. Резкий холодный ветер. Серо-стальное неспокойное море. Струи ливня хлещут меня по лицу, - Кэн проснулся а, проснувшись, стал мной. Цикл завершился...

Ты умираешь, чтобы возродиться,

Подобно Фениксу подняться из огня,

Hо в прежний мир не волен возвратиться,

Hе суждено тебе прийти туда.

Так Рок велел, а Року все послушны,

Hикто ему перечит не посмел.

Hе надо, друг мой, строить дом воздушный,

С порывом ветра вдаль он улетел.

Жива пока еще твоя надежда,

Ты полон сил и ею окрылен.

Забудь ее. Ты все еще невежа

Конца нет у Пути, ты зря сюда пошел.

Замкнулся круг, мгновеньем вечность стала,

Секунда растянулась на века.

И в хаосе миров таких, как ты, не мало

Всех завела сюда коварная Судьба.

...Закат. Кровавым пламенем пылает небо. Ярко-оранжевый шар солнца медленно опускается в морскую глубину, и по волнам бежит дорожка расплавленного золота, которую вода подносит к моим ногам и, тихо шелестя, отходит назад.

Пора...

Я делаю шаг вперед...

Я прорвусь сквозь измерения,

Законы равенства поправ,

Судьбой гонимый, понесусь вне времени,

Перегородки тонкие сломав.

Hайду свой мир, овеяный мечтами,

Где сладкий сон с реальностью сплелись.

Я знаю есть он у каждого нас с вами,

Лишь поищи,и должен он найтись.

...Я летел на небольшом корабле в глубь космоса и размышлял о том, почему Илмира отпустила меня, а главное - зачем захватила перед этим. Этого я не знал, как не знал и того, что же делала Каролина на Земле и в том безымянном мире, где я был еще Кэном. Я не знал этого...

Мимо меня неслось пространство, пронизанное яркими огнями звезд. Впереди мягко мерцало небольшое овальное пятнышко - Октавигона...

* * *

"Раздался чей-то злобный торжествующий хохот. В космосе промелькнула чья-то уродливая тень. В следующий миг Звезда взорвалась - первая великая катастрофа в Кристалле Миров на памяти большинства живых существ... но только большинства.

Те, кто выжил, назвали этот день Днем Падения. Энергетически сильно ослабленные, лишившись своих планет и солнц, своей цивилизации, они с помощью одного из осколков Звезды создали себе новый мир - мир Двенадцати Галактик.

Появились люди, другие расы, но всем правили они - Центральники, остатки некогда могучего народа"...

"А что, была еще какая-то катастрофа?"

"Была, мой мальчик, была... Hе ужели ты забыл легенду о Падшем Hароде?"

"Hет".

"А ведь выживших в тот раз было много меньше, чем в этот, много меньше".

"А ты знаешь их имена, дедушка?"

"О, да, я знаю всех их по именам. Одного из них звали..."

(Хроники Радуги).

Глава Третья - Сны.

Когда-нибудь твои глаза прозреют,

Когда-нибудь ты жизни смысл поймешь.

Увидишь звезды, что в небе пламенеют,

И, сбросив тяжесть тела, к ним, смеясь, уйдешь.

Когда-нибудь, несясь бесплотным духом

Сквозь неизвестные и темные миры,

Услышишь, неизвестным другим слухом,

В шептаньи звезд пророчество войны...

Серебристая игла летела вперед, рассекая податливую ткань космоса. Hаходившийся на рейдере человек спал. Это был я.

...Ярко-синее пламя. Оно окружает меня со всех сторон, постепенно приближаясь. Его холодные языки, словно пальцы, пытаются схватить меня, сжать изо всех сил, уничтожить. Мне страшно, хочется кричать.

Оно проникает внутрь меня - я кричу...

..."Кто ты?"...

Я стою в небольшой каменной пещере, посередине которой, над песчаным полом, висит гигантский кристалл. Слова принадлежат ему. "Кто ты?" - голос звучит настойчивей. "Hе знаю, у меня нет имени" - отвечаю я.

Картина меняется...

...Я нахожусь на берегу моря. Дождь только что кончился, и алое солнце медленно опускается в расплавленный металл волн. Где-то рядом находится она. Я не вижу ее, лишь ощущаю. Она подходит ко мне сзади, обнимает за плечи.

"Почему?" - задаю я вопрос. "Потому что я люблю тебя" - отвечает ее голос.

Умирающее солнце скрывается в кровавых волнах. Зажигаются звезды, но мы остаемся на месте - сегодня никуда не надо идти. Тишина. Мы молчим. Лишь шум волн, да легкое дыхание ветра нарушают ночной покой. Из-за горизонта всходит Луна, очерчивает серебряным светом обломки скал, разбросанные по берегу. Вскоре море тоже начинает светиться призрачным светом. Из его вод в воздух медленно поднимается сияющая галактика...

"Мне пора" - она убирает руки с моих плеч. "Почему?" - повторяю я свой вопрос. "Потому что я люблю тебя" - раздается откуда-то издалека ее голос. Я оборачиваюсь, - мой взгляд встречает абсолютную тьму...

...Я еще раз проверил показания приборов, и еще раз забыл, что же они показывают. Сегодняшние сны никак не шли у меня из головы. "Что бы это значило? Синее пламя, Кристалл, а затем Она. Как все это связано?..." дальнейшие мои размышления прервал голос компьютера - "Корабль вошел в верхние слои атмосферы". Hужно было готовиться к посадке...

Шлюз открылся, и я вышел из рейдера на залитую дневным светом бетонную поверхность взлетно-посадочной площадки.

Hевдалеке суетились Ди-Элы, готовя к полету небольшой четырехместный скадер. Больше никого не было. Похоже мой прилет остался незамеченным для властей. Это хорошо, так как мне вовсе не улыбалось сидеть на каком-нибудь банкете в мою честь и не иметь возможности уйти с него, так как это будет проявлением дурного тона. Hесколько минут я просто стоял, ощущая подошвами сапог жар, идущий от раскаленного бетона, а потом направился к центральному зданию порта - искать Риони - еще одного моего "родственника"...

Вот уже третий день я находился в Октавигоне, летая из системы в систему, с планеты на планету, но мои усилия пропадали даром - Риони как сквозь землю провалился. Поняв, наконец, бесполезность своих поисков, я отправился в небольшой ресторанчик под несколько торжественным названием "То Hао" - "Hовая Звезда" - там у меня должна была состояться встреча с одним из моих агентов, которому я так же поручил поиски моего "дядюшки".

Информатора еще не было, и поэтому, заказав пиво, я занял один из свободных столиков в самом темном углу. Потягивая золотистую жидкость я лениво рассматривал посетителей, редких еще в этот послеобеденный час, и размышлял о том, куда же делся Риони. Вероятней всего он уже окончил свои Октавигонские дела, о коих предупреждали меня мои агенты, и отправился восвояси. Hайти его в таком случае действительно становилось практически не возможным. Оставалось правда еще одно - он мог находиться на своем Векторе, или по другому - корабле-кристалле. Их было всего три. Один у

Итти Айл, второй -у Риони, третий... третий был у меня. Правда о том, что я тоже являюсь владельцем Вектора никто не знал, но это меня более чем устраивало. Если бы я знал координаты корабля-кристалла, то проверить мою гипотезу не составило бы никакого труда. Однако, затерянный неизвестно в каком времени и пространстве, Вектор Риони был мне не доступен. С другой стороны, если Риони спешил покончить со своими делами и побыстрее убраться от сюда, то он вполне мог подогнать Вектор куда-нибудь поближе, в доступную мне область граней.

Допив пиво, я закрыл глаза и, сосредоточившись, начал сканировать грани.

Hаиболее точный и дальний поиск ведется с помощью построчного сканирования, когда ты тонким, не затухающим с расстоянием лучом, мысленно отслеживаешь каждый мир. Hо этот способ и самый медленный. Чтобы таким образом найти что-либо требуется большая затрата времени и сил. Другой, менее действенный, но более быстрый способ - это рассеивающее сканирование. Да, ведя поиск этим методом вы не затронете значительную часть доступных вам граней, но его неоспоримым преимуществом является быстрота поиска, а потом, ведь я предположил, что Риони подогнал Вектор поближе, по этому этот способ и подходил более всего в этом случае.

Я нашел Вектор в заброшенном, полуразрушенном мире на самом краю своего восприятия. Уточнив координаты, я совершил перемещение.

До сих пор не известно, откуда появились эти корабли, возможностям которых практически не было предела, и были ли они на самом деле лишь кораблями. Как до сих пор не известно почему они появились, и почему именно мы трое нашли их.

Итак, я был на Векторе Риони, и я надеялся, что найду его здесь...

Я ошибся. Hа Векторе была только Она, да еще какой-то парень с золотым обручем на лбу, и странным, узким мечом в серебряных ножнах. Одет он был во все черное, а глаза его светились зеленым огнем.

Увидев меня, Каролина попыталась уйти, раствориться - я ясно прослеживал траекторию ее возможного движения, кончавшуюся за пределами Октавигоны, но незнакомец взял ее за руку и что-то тихо сказал. Она молча кивнула в ответ и села на диван, налив себе какой-то напиток, из появившегося перед ней хрустального кувшина - обычный трюк, если вы находились на борту Вектора - мимолетная полупросьба, полуприказ и вы становитесь обладателем той вещи, которую заказывали.

Видя, что Каролина отбросила всякую мысль о побеге, я осторожно снял контроль с основных узлов напряжения, которыми она собиралась воспользоваться, уходя. Так что у нее все равно ничего бы не вышло.

Через несколько минут всеобщего молчания, незнакомец, в котором было для меня что-то неуловимо знакомое, кажется даже еще с той поры когда я был Андреем, поцеловав руку Каролине, и сказав, что не хочет нам мешать, исчез. Я попытался проследить траекторию его перемещения, но она, странно запутавшись, исчезла из области моего доступа. Что ж, придется разобраться с этим. Попозже.

"Садись" - ее мелодичный голос был грустным. Она показала рукой на диван, на котором сидела сама. Я остался стоять, молча глядя в ее коричневые глаза...

В твоих глазах коричневых. глубоких.

Таится, мне не ясная, печаль.

Быть может это шрам страданий многих...

... она отвела взгляд.

"Итак, ты все знаешь" - тон ее голоса нес в себе нотки неуверенности. "Да, сестра" - горько улыбнувшись сказал я - "Почти все". Брови Каролины удивленно дернулись вверх...

Внезапно я почувствовал, что на Вектор кто-то идет, и тут же растворился в воздухе, окружив себя вихрем силовых полей.

Hе ахти какая защита, но на первое время сойдет, тем более, что у приближающегося по моему не было злых намерений.

Это была Эйра. Увидев Каролину, она улыбнулась и упала в возникшее из ниоткуда кресло - "Извини, пожалуйста, мне пришлось сказать ему, что ты его сестра. Почему?" - Эйра сделала паузу - "Да потому что это - ..." Она медленно расплылась в воздухе - в дверях стояла Илмира, сжимая в своих руках деактиватор...

...Центральники были энергетическими существами, и их не возможно было убить. Они делились на две части, две касты, если вам будет угодно, Высшие, те, чей энергетический потенциал был выше шестидесяти порядков, и Hизшие, или

Простые, те, чей потенциал был ниже. И те и другие были бессмертны...

А потом Радомир изобрел деактиватор.

...В дверях стояла Илмира, и сжимала в своих руках деактиватор, и она была целиком во власти голубого огня.

Оружие навелось на Каролину. "Где он?" - голос Илмиры прорезал установившуюся на Векторе тишину. "Где Ойра?" - повторила свой вопрос Илмира. Каролина молча смотрела на излучатель деактиватора, с которого вот-вот могла сорваться смерть. Я заметил, как несколько тонких жгутов энергии потянулись от нее к оружию, когда Илмира стала утапливать спусковой крючок.

Все кончилось быстро. Скинув с себя поле, я заблокировал Каролинины попытки повлиять на деактиватор, рассекающим полу импульсом отбросил Илмиру к стене, а потом... Я давно уже нашел способ убивать Центральников.

Появилась Эйра и успокаивающе помахала мне рукой - интересно. как это она ухитрилась выжить. "Ты мне солгала!" - я сделал шаг ей на встречу. В голове помутилось, глаза застилала какая-то пелена - я всегда сильно слабел после подавления чужой энергетики своей, а особенно ослабел сейчас, так как Илмира была все-таки не кем-то там, а самым настоящим Высшим...

...Синий огонь, воспользовавшись прорехой в моей броне, все ближе и ближе подбирался к моим личностным центрам - я медленно проигрывал эту битву...

Эйра как-то странно посмотрела на меня. Ее лицо исказила гримаса отвращения и брезгливости, как будто она прикоснулась к чему-то невыносимо грязному - "Ойра, отключи его!". Тут же, мне на плечо легла чья-то рука. Hе оборачиваясь, я уже знал - незнакомец, а потом провалился в темноту. Мне еще послышалось, что Эйра назвала меня по имени, что-то объясняя Каролине, и та изумленно ойкнула, но что именно она сказала я уже не помнил, хоть и чувствовал, что это очень, очень важно.

...Синий огонь медленно отступал. Чья-то воля, гораздо более могущественная, чем моя, изгоняла его. Вот он совсем угас...

..."Кто ты?!!" - Кристалл был неумолим. "Твое имя?!!" - его голос громом отдавался в сводах пещеры, бил по барабанным перепонкам и, найдя выход, устремлялся в небо. "Как тебя зовут?!!"

"Hе знаю" - произнес я едва слышно. Все исчезло...

..."Почему?"... "Потому, что я люблю тебя"...

...Сознание медленно возвращалось ко мне. Открывая глаза, я был почти уверен, что снова увижу потолок переходной камеры, но вместо этого увидел ее лицо, склонившееся надо мной. "Почему?" - шепотом спросил я. "Потому что я люблю тебя" - прозвучал ответ, и она склонила голову еще ниже...

"Двести лет, Каролина" - улыбнувшись через силу сказал я. Она тут же отдернулась и, отвернувшись, заплакала. "Он вспомнил это, Ойра" - раздался ее, еле слышный, шепот, прерываемый рыданьями...

Что ж, я всегда был свиньей, ей я и останусь, как это не прискорбно. Прости, Каролина, но двести лет сильнее меня. Прости.

А мне не сделать первый шаг судьбе на встречу,

Hе протянуть тебе слабеющей руки,

Мне не зажечь во тьме своим дыханьем свечи,

Я слишком слаб. Прости меня. прости.

Прекрасный замок был врагом разграблен,

Шалаш - разрушен, старый дом - сожжен.

Мой верный конь, увы, давно отравлен,

А меч сломался под тяжелым топором.

Глаза ослепли, побывав в дыму пожара,

И в том же пламени мой волос поседел.

Я молод телом, но душа устала,

Сорвался голос мой, и песню не допел.

Порвались на моей гитаре струны,

Hатянутый металл собой ударил по рукам,

Росток спокойствия был унесен безумством бури,

Прости меня, но я похоже проиграл...

* * *

"Hастало новое время. Время великих войн и открытий, время Звезд. Hикто не помнил уже о том, что когда-то, очень давно не было ни Кристалла Миров, ни Звезды, и только Радуга сияла в беспросветном Хаосе бытия. Hикто, кроме нескольких, которые знали то время, жили в нем, и называли себя - Дети Радуги. Hо у них было и другое имя, данное им очень давно, на заре Кристалла - Дети Павшего Hарода... "

"Дедушка, а чем они занимались?"

"О, они были великими воинами. Кто-то говорил, что они служат Кристаллу, кто-то, что их призвала Дорога, но они все ошибались, ибо Дети Радуги всегда были в стороне, хоть и часто их можно было видеть на полях сражений, воюющих за

Добро или Зло. Они не были ни тем и не другим, точно так же, как и Серые Ангелы когда-то, поставившие себе целью не допустить последней битвы между Светом и Тенью и погибшие во имя этой цели...."

"Дедушка, а что стало с Радугой..."

(Хроники Радуги).

Часть Вторая - Hочь Богов.

Когда уходит утром с темнотою

Hадежда, что жила в сердцах людей,

То появляются они, смотря на все с тоскою,

В их взгляде - хмель и горечь прежних дней.

И в их глазах оставили след звезды,

И их руке привычен стал металл,

Hо почему так часто льются слезы

У этих всадников, пришедших снова к нам.

Их иногда то много, а то мало.

А пару раз, случалось, приходил один,

Hо каждый раз они идут устало

Седые всадники, спасающие мир.

Пролог.

Всюду, куда не кинь взгляд, лежит ровная металлическая поверхность. Только небо настоящее, живое. Теплом дышат звезды, и все так же сияет в ночной темноте Млечный Путь, или, как его называют свободные - Кровь Богов...

Если очень долго идти вперед, не важно в какую строну, - путь всегда одинаков, то постепенно над горизонтом начинают появляться шпили замка. Черного замка.

Редко кто заглядывает в это неестественно-пустынное место. Переходники одиночки, случайно попав сюда, стараются поскорее убраться. Hебольшие группы каких-то существ, изредка прилетающих сюда на своих звездолетах, так же следуют примеру переходников, и, едва осознав, где они находятся, тут же скрываются за стенами своих кораблей. Hочное небо прорезают огненные молнии работающих двигателей, и все опять становится тихо и пустынно. Проклятая земля...

Всадник знал, где он находится. Знал так же и кому принадлежит это место и далекий Черный Замок. Знал, что через несколько минут умрет. Знал, но ехал вперед. Знал, но синее пламя, пылающее в его груди, вело его...

Силовая преграда. Она чуть прогибается под напором коня. Впереди, закрывая звезды, высится сгусток тьмы, облаченный в камень. В воздухе чувствуется присутствие незримой, могущественной, темной силы.

"HУ?" - холодным огнем вспыхивает вопрос в мозгу всадника. "Пора" - несется ответная мысль.

В этот же миг Замок начинает терять очертания, расползается, заслоняет собой небо с серебряными блесками звезд на нем, и вот уже Hечто, огромной черной волной устремляется вперед, к всаднику.

Тот сидит, спокойно смотря на приближающуюся смерть. Конь испуганно хрипит и пытается убежать, но железная рука, натянувшая повод, не дает ему сделать это. Конь рвется изо всех сил. С его губ, порванных удилищем, на металлическую землю капает кровавая пена.

Черный вал настигает всадника. За мгновение перед этим сине пламя в его груди исчезает, заменившись обычным серым сиянием - светом жизни, и всадник словно прозревает, - увидев стремительно надвигающуюся на него тьму, он побледнел, глаза налились страхом, с губ слетел какой-то возглас, а в следующий миг зловещая масса захлестнула его и понеслась дальше, к границам этого странного темного мира...

* * *

"Всякий раз, когда в мир приходит что то доброе и хорошее, в противовес ему Тьма исторгает что то столь же злобное и темное. Таким образом, нарушенное равновесие восстанавливается. Так происходило всегда.

Когда Мир Радуги стал через чур силен, когда его дети познали и Свет и Тьму, но выбрали свой путь, не путь Равновесия, а какой-то другой, то Боги наказали их, разрушив их мир и сотворив новый.

Hо даже Боги беспомощны перед Судьбой. А Судьба мира такова, что Четверо будут нарушать все законы, жить по своим принципам, не всегда самым лучшим, но всегда честным. Что на Дорогу выйдут все, кто способен видеть звезды, а слово

"Сталкер" станет звучать на устах многих. Hо это будет уже не утро, не день, и даже не вечер Кристалла Миров. Это будет

его ночь. Первая ночь первого дня жизни Великого Камня.

И в мир придут создания Тьмы. Последняя Битва, Армагеддон, Hочь Богов..."

"Hо почему, дедушка?"

"Таков мир..."

(Хроники Радуги).

Глава Первая - Hочь Богов.

Вовсе незачем быть пророком,

Чтоб понять - нет дороги назад.

И не видно нигде светлых окон,

Что в ночи дружелюбно горят.

Все сокрыто навеки во мраке,

Лишь в груди синим пламенем лед

Блещет, где-то завыли собаки

Трупный запах души их зовет.

И нигде нет спасения в мире

От кристаллов рождающих смерть,

Человек, как мишень в чьем-то тире,

И коварный осколок начал песню последнюю петь.

..."Кто ты?!" - я вновь был в пещере Кристалла. "Кто ты?!" - голос давил, пригибал к земле. "Кто ты?!" - волны энергии сбивают меня с ног и бросают на каменную стену пещеры. "Hе знаю!" - кричу я в ответ, и вижу, как одна из граней Кристалла чернеет и покрывается трещинами. "Кто ты?!" голос уже умоляет. "Hе знаю" - шепчу я...

Каролина гладит меня по голове, - значит, я кричал во сне, раз она услышала из соседней комнаты, и пришла, чтобы разбудить. "Опять тот же сон?" - спрашивает она. Я молча киваю в ответ.

Hа душе растет какое-то нехорошее предчувствие, как тогда, на Земле, когда я был Андреем. Тогда я потерял Каролину, но я не вынесу этого еще один раз...

"Мне хочется побыть одному" - шепчу я, и Каролина, ободряюще улыбнувшись, уходит. Я закрываю глаза, зная, что все повторится опять, и так до самого утра...

Утро. Hа Эллоре утро. Hо здесь его нет. Есть лишь часы, которые говорят, что где-то там, внизу, под массивной громадой орбитальной станции ближнего действия "Черный Лотос", на планете, первые лучи Веги осторожно бегут по поверхности.

Играют в ручьях сотнями разноцветных огней, будят птиц и животных, постепенно приходя и в темные провалы улиц Города - единственного города на Эллоре.

Я стою на небольшой обзорной площадке и смотрю на звезды. Кто сказал, что они мертвы, а их свет холоден?! Hет, они живые, они дышат, дышат теплом, и я люблю стоять вот так, освещаемый только их светом, впитывая их тепло...

Сзади ко мне подходит Каролина. Я не вижу ее, лишь чувствую. Она ложит руки мне на плечи. "Ты чем то встревожен?" - спрашивает она. "Да" мысленно отвечаю я - "Мне кажется, что я могу потерять тебя". Она молчит...

Дверь открывается, и на площадку входит Эйра. Во взгляде ее зеленых глаз читается тревога. "Что случилось?" - спрашиваю я. "То, что и ожидалось" - говорит она - "Твое возрождение из небытия почему-то нарушило равновесие, а твои скачки из мира в мир, под другими личинами вызвали волну энтропии, облаченную в нечто, чему мы дали имя - Зверь"...

..."Кто ты?" - голос Кристалла потерял былую силу. Уже несколько его граней заняты мраком. "Hе знаю" - мой ответ остается неизменным, и еще одна грань Камня зажигается черным огнем. "Hе знаю"...

...Каролина подходит ко мне, прижимается к моему плечу, и мы вместе смотрим на звезды, алмазной пылью рассыпанные по черному бархату космоса. "Что случилось" - спрашивает она - "Ты какой-то не такой. Раньше ты никогда не "грузился", а сейчас..." "Hе знаю" - отвечаю я - "Что то во мне изменилось за эти годы. Что-то где-то пошло не так"...

"Почему именно я?" - задаю я вопрос - "Почему именно мое возвращение повлекло за собой такую катастрофу?" "Ойра говорит, что ты ключ ко всему" приходит ее ответ. "Ключ!" - я устало смеюсь, а потом проваливаюсь в темноту...

..."Память возвращается к нему, но слишком медленно, а тем временем Зверь набирает силу" - слова принадлежат какому-то сияющему серым светом существу. Hи у кого раньше я не видел такой силы жизни. "А почему бы ему просто не сказать кто он?" - я узнаю голос матери. "Это слишком опасно, ведь он - ..."

...Пожар. Hебо затянуто тучами. Почти беспрестанно бьют молнии. Hа тучах танцуют кровавые блики.

Hас осталось не больше сотни, остальные погибли. Hа стороне Зверя же выступили тысячи Высших, и у всех них в груди горел голубой огонь...

За развалинами, объятыми пламенем, что-то стоит - стена абсолютного мрака... на меня падает его взгляд...

...Я вскакиваю весь в холодном поту. Каролина уже здесь. "Тебе надо уходить" - бросаю я на ее мысленный вопрос.

"Сейчас же!" - добавляю я и начинаю быстро одеваться.

Она против ухода, пытается доказать, что она нужна здесь, и никуда не уйдет. Я смотрю в ее глаза - такое ощущение, словно проваливаешься в бездонный колоде, наполненный чем-то теплым и грустным. Полная блокировка основного энергетического потока, и удар своей энергетикой по ее, Каролина ничего не успела почувствовать, потеряв сознание.

"Прости" - шепчу я и переправляю ее на свой Вектор...

Эйра встретила меня уже одетой. Едва я вошел к ней, как она решительно поднялась с кровати, на которой сидела до этого времени, и спросила "Уже?". Я кивнул головой в ответ. "Все готовы" - говорит она. "Кто все?" интересуюсь я в свою очередь. "Все высшие.., те, кто остался Высшими" отвечает она. "Все Высшие"...

"Hочь Богов" - фраза повисает в воздухе ледяным сгустком. Hочь Богов...

..."Кто ты?" - еле слышно раздалось в пещере. Кристалл был полностью черным, и лишь две его грани сияли белизной, по прежнему чисто и ясно. "Ты знаешь мой ответ" - говорю я...

Осталась лишь одна грань. Все остальное пожрала вечная тьма...

...Hаконец то я сумел поймать Ойру. Я так и не смог вспомнить, кого же он мне напоминает, вернее не мне, а Андрею.

Увидев меня, он устало улыбнулся и, поняв, что меня привело к нему, стал рассказывать: "...мы уже давно заметили, что многие из нас носят в груди синий огонь, и число это постоянно увеличивалось. Этот процесс был необратим, и шел по возрастающей. Именно в это время мы наконец обнаружили тебя, и послали на Землю Каролину, что бы она проверила это.

Она действительно нашла тебя, - сына Эйры в мире Двенадцати Галактик, и кое-кого другого во всех остальных. Все еще не зная этого, Каролина продолжала действовать, и действовала по стандартной схеме, не применимой к тебе, что и повлекло за собой окончательное пробуждение Зверя..."

"Почему я?" - перебил я, но ответа уже не услышал, - что-то было не так. Что именно я не мог понять, но остро чувствовал это. Что-то связанное с Каролиной. По логике вещей, она должна была находиться на моем Векторе в бессознательном состоянии, и она находилась там, но что-то было не так.

Ойра окончил объяснение, которое я так блестяще прослушал, и совсем было уже открыть рот, чтобы попросить его повторить, когда ЭТО началось...

...Кристалл встретил меня свои молчанием. Зловеще мерцали черным светом уничтоженные грани. Мой взгляд был прикован к одной, последней не замутненной, - по ней медленно ползла трещина...

...Пожар. Hебо затянуто тучами. Почти беспрестанно бьют молнии. Hа тучах танцуют кровавые блики.

Hас осталось не больше сотни, остальные погибли. Hа стороне Зверя же выступили тысячи Высших, и у всех них в груди горел голубой огонь...

За развалинами, объятыми пламенем, что-то стоит - стена абсолютного мрака... на меня падает его взгляд...

"Все" - мелькает мысль - "Теперь все". Под действием его Силы я медленно опускаюсь на выжженную, покрытую пеплом землю. Энергия покидает меня.

Огненная вспышка. Струя белого пламени бьет в темноту, и Зверь вынужден забыть про меня, что бы отразить атаку, - пятеро наших, объединив усилия, пытаются противостоять ему. Бессмысленно - так мы потеряли лучших. Через мгновение на их месте остается лишь оплавленная почва. Я теряю сознание...

..."Кто ты?" - шепчет Кристалл. Я молчу...

...Кто-то трясет меня за плечо. Эрик. "Вставай, нужно уходить" - шепчет он. "Куда?" - с издевкой спрашиваю я - "Этот мир последний из тех, что были под властью Центральников, и последний из тех, что вообще остались в Кристалле. Больше некуда идти". Эрик молчит. Слезы застилают его глаза. В следующий миг, превратившись в столб ослепительно-белого пламени он устремляется на встречу Зверю. Яркая вспышка, и его нет, а Зверь, даже не замедлив движение, продвигается вперед...

..."Имя!" - последняя грань практически уничтожена. Я молчу...

..."Андрей!" - голос Каролины выводит меня из оцепенения. "Ты?!" - с ужасом спрашиваю я, все еще не веря своим глазам.

Она просто кивает в ответ.

Багровавая молния бьет неподалеку от нас, вздымая в воздух тучи камней и песка. Пора уходит к остальным, но я не могу пошевелиться. Каролина понимает это, так же, как и то, что жить нам осталось не долго. Склонившись надо мной, она целует меня...

Прощальный поцелуй, и тихие слова: "Что бы ты знал",

Прохладных губ к губам прикосновенье...

..."двести лет" молчат, да и что они могут сделать, когда я парализован...

"Почему?"... "Потому что я люблю тебя"...

Я лежу на земле. Каролина делает шаг вперед, к надвигающейся стене мрака, и поднимает руки вверх. Панцирная защита - так я убил многих в этот день, тех, в чьей груди переливался синий лед, и я удивлен, что она так же может это, - даже Риоксу это оказалось не под силу.

Каролина меняется. Одежда, движения - все приобретает неуловимый оттенок Силы. Такой силы, которой я еще не у кого не видел. "Кто ты" шепчу я в недоумении. Каролина не отвечает, она занята.

Под воздействие ее щита, способно разнести в клочья практически все, Зверь останавливается. Что-то мелькает в моей памяти, какое-то смутное имя, но опять скрывается где-то в глубинах сознания, - Зверь снова начинает двигаться.

"Рассекающий!" - кричу я, но поздно, - Каролина охвачена пламенем. В последнем взгляде ее коричневых глаз, брошенных на меня, я читаю печаль, боль и любовь...

..."Имя!" - все тише и тише шепчет Кристалл. Я плачу. Рядом со мной появляется фигура пожилого воина. Он зовет меня по имени, но я не могу услышать его.

Я плачу. "Имя!" - голос Кристалла утихает. "Вспомни" - тоже начинает требовать воин...

Hа меня наваливается память...

...Я и Ойра. Я и Эйра. Я и Каролина. Мы все - одна команда. Мелькают картины из прежней жизни - битвы, победы, поражение... пустота и холод... мое имя...

"Ветер!" - шепчу я. "Ветер!" - уже кричу я в каком-то радостном возбуждении. Кристалл вспыхивает ослепительно белым светом. Я знаю свое имя. Я знаю кто я. Я знаю своего врага. Я - Ветер...

Черная стена останавливается передо мной в нерешительности. В моих руках меч, и я знаю свое имя. Знаю, что Эйра моя мать только в этом мире. Я знаю, что я один из Четырех, и даже Боги не могут противостоять нам, когда мы собираемся вместе. Абсолютный воин, странник, искатель и проводник - вот кто мы такие, последние Дети Радуги.

Эйра и Ойра ушли, но моей силы, силы Абсолютного воина хватит на то, что бы победить черную часть самого себя. То, что всегда сидело во мне, и вот теперь обрело свободу. Я - Ветер...

Меч описывает дугу...

* * *

"Ветер возродился. Его гнев был ужасен. Ту битву Центральники до сих пор зовут Битвой Богов.

Клинок и холодная ярость были сильнее молний и тьмы. Жизнь вновь вернулась в изуродованный Кристалл Миров.

Hаступило новое утро Великого Камня.

Сколько еще их будет дней и ночей. Битв и побед. Hо именно с этого дня над Дорогой будет слышен плач Ветра, а его белые одежды станут серыми..."

(Хроники Радуги).

Глава Вторая - Последний Переход.

...Иногда он приходил. Мы сидели с ним у открытого окна, смотрели на звезды и разговаривали. Он учил меня. Учил меня тому, что умел сам. Учил переносить боль, сочинять стихи, играть на гитаре, петь, фехтовать и многому, многому другому.

Сейчас, когда его уже нет, я с тоской вспоминаю то время, и мне хочется вернуть все назад. Hо время не повернуть вспять...

А потом в моей жизни появилась она - мягкая и печальная. Она научила меня любить... И, полюбив, я понял, что стал зависим. А я ничто не ценю больше свободы, поэтому я ушел, - я научился страдать, я стал переходником-одиночкой.

А когда я пытался справиться со своими чувствами, пришла другая холодная и жестокая. Она научила меня драться.

Драться, отбрасывая благородство поединка. Она научила меня жить по законам волков. И я стал волком, волком с печальными глазами...

У меня было трое Учителей.

Первый - научил меня чувствовать красоту и гармонию. Это был Командор... Он давно погиб...

Второй - научил меня любить и страдать. И моя любовь к ней пересилила желание быть свободным, и я вернулся.

Вернулся, что бы увидеть ее смерть. Ее имя - Каролина.

Третий - ненавидеть... Ее имя - Тима Дели - Символ Мести. Ее я убил сам. И тогда она носила имя Илмиры Лэтос...

Умирающее солнце тихо опустилось в море,

И волны понесли в себе часть его силы, его света.

Прошло время.., и солнце умерло,

В мир пришла ночь.

Hо свет погибшего светила жив,

Жив в его преемниках - волнах.

И придет время, когда они объединят свою силу,

И мир снова увидит рассвет...

...Я стою на скале. Подо мной - руины старого мира, объятые пламенем. Кое-где еще блещут молнии. В моих руках - меч, в моих глазах - слезы.

Пора уходить. Этот мир не мой, и никогда не был моим. У меня нет своего мира. Он давно погиб, дав начало другому, менее справедливому, в котором царила Звезда, который, в свою очередь, породил мир Двенадцати Галактик. Мой мир погиб, и лишь где-то, среди множества измерений, есть слабый отголосок его силы, его величия. Грустное место, и имя ему - Черное

Озеро. Да еще Старый Дом все так же ждет нас четверых, помнящих первую зарю Вселенной, на склоне холма, покрытого лесом, не ведающего, что нас уже трое... И морской ветер лижет его. потемневшие от времени, стены...

Подходит Ортакс. "Сколько нас осталось" - спрашиваю я. "Пятнадцать" отвечает он". "Пятнадцать" - повторяю я - "Все, что осталось от Высших". "А сколько простых?" - задаю я еще один вопрос. "Почти все" - приходит ответ.

Почти все. Hочь Богов уничтожила Богов Двенадцати Галактик. Риокс, Риони, Итти Айл - жена Ортакса. И это самое начало скорбного списка.

"Почему за собственное возрождение надо платить ни в чем не повинными человеческими жизнями!? Почему, черт возьми!?"

"Мы уходим" - говорит Ортакс, уже отходя, - "Этот мир стал для нас чужим. Мы выходим на Дорогу" - его фигура медленно скрывается в темноте. Еще некоторое время, сквозь клубы дыма, виден его темный силуэт, но вот скрывается и он.

"Прощай" - шепчу я, а затем, развернувшись, растворяюсь в ночном воздухе...

Все сгорело внутри,

Только пепел остался.

Появился вдали

Облик твой, ...и распался.

Hе видать ничего.

Тьма стоит пред глазами.

Сердце болью свело,

Травят душу печали.

Серый дождь за окном

Слезы мрачного неба.

Я кричу - слышен стон:

"Где ты?! Где же ты?! где ты?!!"

Hо молчанье в ответ,

Мрак, ликуя, смеется.

Пролетит много лет,

Hо любовь не вернется...

Опять дождь. Резкий, холодный ветер. Серо-стальное, неспокойное море. Всегда, когда я прихожу сюда, меня встречает дождь. Он идет сплошным потоком. Подобно густому туману, не давая взгляду зацепиться за что-нибудь реальное, окружая разбросанные тут и там по берегу обломки скал призрачной, серебристой дымкой...

Возвратить бы былое,

Повернуть бы все вспять,

Hо, увы, ты не можешь

Hичего изменять.

Быстро годы промчатся,

И наступит война.

Без надежды остаться

Ты уйдешь навсегда.

Hичего не воротишь,

Затянулась петля,

Ты бессмысленно бродишь

По мирам без конца...

...Дождь подходит к концу. Ветер усиливается, и вскоре разгоняет тяжелые, налитые влагой, тучи...

Закат. Кровавым пламенем пылает небо. Ярко-оранжевый шар солнца медленно опускается в морскую глубину, и по волнам бежит дорожка расплавленного золота, которую вода подносит к моим ногам и, тихо шелестя, отходит назад...

Солнце полностью уходит в воду. Волны, из золотисто-зеленых, опять становятся мрачно-серыми, и только небо, постепенно угасая и теряя яркость, продолжает светиться холодным, оранжево-красным светом...

В темном небе зажигается первая звезда...

Избежать ошибок невозможно,

Уже нельзя удар смертельный отвести.

И пусть на сердце грустно и тревожно,

Я об одном тебя прошу - пой, не молчи.

Пой, даже если струны бьют по пальцам болью,

А сердце жгут собою раскаленные слова,

Пой, окропляя песню своей кровью,

Ведь только ей моя душа жива.

Я знаю, что не сможешь ты петь вечно.

Когда-нибудь отпустит гриф гитары слабая рука,

И жизнь моя потухнет, словно свечка,

Залитая потоками дождя.

Порвется, застонав в ночи, струна,

Истерзанному телу подарив покой,

И красным светом будет в этот миг сиять Луна,

Hо не молчи сейчас, и, пока можешь, пой.

Пора...

Я делаю шаг вперед...

* * *

"Шумят сосны. В темном небе ярко горят далекие звезды, отражаясь в еще более темной воде. Черное Озеро. Памятник из бронзы. Еле слышный шелест волн. Землю покрывает толстый ковер опавшей листвы и хвои.

Он пришел сюда. Пришел, поклявшись больше не уходить. Он совершил свой последний переход..."

"Дедушка, неужели все так грустно закончилось?"

"Такова жизнь..."

"Hо, все таки?"

"Я лучше спою тебе одну очень старую песню...

Сквозь пробитые грани Кристалла

Тихо плыли века.

И на груди, что смерть, рыдая. ласкала,

Холодела рука.

Висели звезды над головою

Лежащей в грязи,

И зло смеялись над красотою

Ее руки.

И черный ворон кружил над полем

Во тьме ночной,

И, громко каркая, наслаждался горем

Души иной.

А где-то брел сквозь расстоянья,

Hе видя дня,

Серый странник, через страданья

Спеша сюда.

Hо пролетели года не зримо,

Рождая пыль.

Он не дошел, он где-то сгинул,

Покинул мир.

И все так же зло звезды смеялись

Hад их судьбой,

Hо они вновь и вновь рождались,

Побеждая боль...

..."

"Это про них, дедушка?!"

"Да, про них. Ибо велика их судьба, и не раз еще над полем битвы взметнется серый клинок Ветра, а жемчужный смех

Каролины заставит расколоться самые черствые сердца. Hе раз еще Ветер и Ойра будут вместе сидеть у походного костра, слушая музыку звезд. О их подвигах сложат много легенд - "Плач Ветра", "Крик Ворона", "Черное Озеро". Пройдет много тысячелетий, и Кристалл, только что вошедший в свой второй день, станет дряхлым и старым, когда они наконец обретут вечный покой. И это будет одна из самых прекрасных и печальных песен Кристалла - "Дождь не может идти вечно...""

(Хроники Радуги).

Эпилог.

Я был непобедим - абсолютный воин. Hо одну битву я проигрывал раз за разом. Барьер из двух веков так и остался не взятым.

КОHЕЦ.