Посредник. Противостояние

— Милый, ты точно ничего не забыл? – в сотый раз интересовалась Ирина и, сама же себе отвечая, перечисляла: – Документы, сменная одежда... Господи, Глеб, а где твой билет?

– Все в порядке, мам. Он у меня в руке, – худенький мальчик устало откинул со лба порядком отросшие темные волосы.

— Прости, дорогой, я сегодня сама не своя.

Глеб вздохнул — она задавала этот вопрос уже в пятый раз с утра, и кто знал, сколько раз ему еще придется его услышать за оставшееся до посадки время.

Аэропорт — огромное современное здание – встретил их будничной суматохой: у входа растянулась длинная вереница машин, а внутри сновали толпы в спешке не замечавших ничего вокруг людей.

– Простите, вы случайно не во Владивосток летите? — поинтересовалась с соседнего кресла полная женщина, едва они успели найти свободные места.

– Да... вернее, это мой сын, Глеб, летит, а я его только провожаю, — Ирина все еще выглядела рассеянной.

— Жаль, думала, составите нам компанию, – искренне огорчилась полная женщина. – Но ничего, мы с дочкой обязательно присмотрим за вашим мальчиком. Она у меня тоже совсем еще маленькая.

-- Мам, я вовсе не маленькая, перестань.

Глеб подскочил от неожиданности. Из-за плеча женщины выглядывала девочка – на вид его ровесница.

– Простите, забыла представиться, – полная женщина засуетилась, вновь скрывая за спиной дочь. – Я Виктория, а «взрослую» барышню четырнадцати лет зовут Елена… Лена, будь умницей, поздоровайся.

Девочка с неохотой подошла к Глебу.

– Лена, – буркнула она, оценивающе его разглядывая.

Глеб неуверенно пожал протянутую руку.

– П.. Привет, – только и смог выдавить он.

– Ты не очень общительный, да? – спросила Лена.

– Не смущай мальчика, – вмешалась Виктория. – Уверена, скоро вы подружитесь, а пока не надо пробовать на нем свои штучки.

Глеб мысленно поблагодарил женщину.

– Она у меня актриса, – пояснила та не без гордости. – Вот и сейчас летим на представление.

– А мой Глеб занимается плаванием, – настала очередь Ирины хвалить сына. – В этом году он занял третье место на областном чемпионате.

Ирина говорила с явным воодушевлением и, судя по всему, еще долго перечисляла бы достижения Глеба, если бы голос, советовавший пассажирам на рейс до Владивостока пройти на регистрацию, не прервал ее.

– Значит, пора? – поднимаясь с кресла, спросила саму себя Ирина.

Она повернулась к сыну, собираясь что-то сказать, но, так и не найдя нужных слов, просто обняла его.

– Мам, люди же смотрят, – смущенно пробормотал мальчик.

– Ой, прости, – затараторила женщина, – буду скучать. Доброго пути и...

– Звонить тебе каждый день, – закончил за нее Глеб.

– Можно и еще чаще, – впервые с момента нахождения в аэропорту Ирина улыбнулась.

К регистрационной стойке они пришли первыми, и вскоре позади выстроилась длинная очередь.

Глеб взял сумку и собрался было протянуть билет миловидной женщине в служебной форме, как вдруг перед ним словно из-под земли возник мужчина в потрепанной одежде.

– Простите, я был первым, – попытался запротестовать мальчик, но тут же ощутил на себе потянувшие его назад руки.

Глеб с удивлением наткнулся на застывшее от ужаса лицо матери. Обернувшись, он заметил, как в руке мужчины блеснул металл.

Высоко подняв в воздух пистолет, мужчина, превращаясь в преступника, угрожающе окинул взором собравшуюся перед ним толпу и закричал:

– Вон! Убирайтесь отсюда! Этот рейс проклят! Не смейте... – не находя слов, он направил оружие на толпу, затем вновь вскинул руку вверх и выстрелил.

Одного хлопка оказалось достаточно, чтобы вывести людей из оцепенения. Первой истошно заорала девушка слева от Глеба. Бросив сумки и активно помогая себе локтями, она в панике побежала прочь. Через секунду ужас со скоростью электрического тока охватил толпу, и люди, сметая все на своем пути, ринулись в сторону выхода.

Чуть не сломав Глебу руку, Ирина со всех сил потащила его назад. Они были уже у самого выхода из зала, когда он решился взглянуть на преступника еще раз. Стоило ему это сделать, как сердце сжалось от страха.

Бандит одной рукой все еще сжимал пистолет, но другой он держал девочку. Глеб узнал синее платье и золотые локоны.

Толпа, тем временем, вытолкнула его наружу, а вход заблокировала подоспевшая охрана аэропорта и полиция.

– Всем назад! Не приближайтесь к дверям, преступник вооружен и очень опасен! – стандартно заявил один из полицейских и выступил вперед. – Я майор полиции Потанин, сохраняйте спокойствие, скоро прибудут медики и психологи.

Майор подозвал женщину в спецформе, ту самую, которая всего какую-то минуту назад велела пассажирам выстроиться в очередь для регистрации, и начал о чем-то ее расспрашивать. Еще двое полицейских с растерянным видом записывали ее показания. Закончив, Потанин взял рацию и передал сообщение. Было видно, что такие случаи для него не впервой, и действовал он по отработанной с годами схеме.

Внезапно раздался истошный вопль. Люди вокруг со страхом оглянулись, ожидая увидеть новую шокирующую сцену, а полицейские снова вытащили оружие. К майору подбежала полная женщина и буквально повисла у него на шее, теряя сознание.

– Моя дочь, я нигде не могу найти дочь, – произнесла она почти шепотом.

– Не волнуйтесь, вероятно, она испугалась и спряталась где-то поблизости. Я передам сотрудникам, и ее отыщут.

Последних слов Виктория уже не слышала. Потанин уложил ее на пол и попытался привести в чувство, однако, потерпев фиаско, поднялся и обратился к толпе:

– Господа, женщина потеряла дочь, прошу вас быть внимательнее!

Глеб ощутил, как к горлу подступил комок и взглянул на маму. Убедившись, что он в безопасности, Ирина хлопотала около Виктории.

Глеб обдумал свое положение. В нем боролись два чувства. С одной стороны, он хотел подойти к майору и рассказать ему, что Лена в плену у бандита. Но с другой, он понимал, что, узнав про это, полицейский, скорее всего, постарается уклониться от ответственности и решит ждать приезда специалистов по переговорам с преступниками. Кроме того, он сам оказался бы в центре внимания, его заставили бы сотню раз пересказать, что он видел. И тогда он точно был бы бессилен что-либо предпринять.

Лена осталась наедине с сумасшедшим преступником, и ей угрожала смертельная опасность. Медлить было нельзя. Глеб принял решение, хоть до конца и не понимал, что собирался противопоставить вооруженному мужчине.

Незаметно ускользнуть во время всеобщей суматохи было делом секунды. Он спрятался за опустевшей билетной кассой около выхода и прикинул, как пробраться в зал незамеченным.

Благодаря многочисленным соревнованиям по плаванию, Глеб бывал в аэропорту по нескольку раз в год. В памяти тут же всплыла его победа на областном чемпионате, то, как он однажды занял третье место, и в аэропорту его встречала группа журналистов. Среди них был и один видный телерепортер, Ян Гарт, настаивавший, что репортаж об итогах соревнования необходимо было подготовить к вечернему выпуску новостей.

Как потом Глебу хвастался журналист, поначалу охрана аэропорта терпеливо объясняла, что это невозможно, потому как рейс прилетал практически вместе с двумя другими, и проверка и регистрация пассажиров обещала растянуться. Но Ян Гарт, по профессональной привычке не принимавший возражений, а тем более отказов, попытался использовать свой авторитет и высокое положение в мире СМИ. Поняв, что дело обещало дойти до скандала, охрана позвала заведующего аэропортом, бывшего на должности всего пару недель и еще не освоившегося на новом месте. Тот, конечно же, слышал об Яне Гарте и успел прикинуть, что перепалка с известным журналистом не сулила ничего хорошего. В конце концов, ему удалось найти решение, устроившее их обоих – как только самолет приземлится, Глеб вместе с охраной проследует к выходу в зал, но, не доходя до пункта проверки и регистрации, направится в специальную секретную комнату, построенную на случай, если бы блюстителям порядка захотелось допросить подозрительного пассажира вдали от любопытных глаз. Там Ян Гарт сможет взять интервью, и его благополучно выведут из аэропорта по второму коридору, идущему из комнаты в укромное место позади автостоянки.

Понадеявшись на удачу, а также на то, что выстрелы собрали весь персонал аэропорта в одном месте, Глеб выскользнул наружу в потоке людей, старавшихся уйти от места преступления как можно дальше.

Обогнув огромное здание, Глеб очутился на парковке. Он отметил, что весть о случившемся успела добраться и сюда – охраны не было, а обычно битком забитая стоянка оказалась почти полностью свободной от автомобилей.

Воспоминания были довольно смутными, однако, пройдя несколько вглубь, Глеб понял, что не ошибся – в самом углу виднелась стальная дверь, а рядом был небольшой пост охраны. Он подобрался ближе и заглянул в окно – никого не было. Обойдя будку, он вошел внутрь.

Все указывало на то, что люди покидали это место в спешке – из двух офисных стульев одно было забрызгано темной жидкостью, на полу валялась старая кружка, а на столе красовался недоеденный гамбургер. Панель управления состояла всего из двух кнопок – красной и зеленой, обе были без надписей. Судя по всему, одна открывала дверь, для чего же предназначалась вторая, Глеб не знал. Возможно, просто для закрытия двери, но не было исключено, что таким образом включался сигнал тревоги.

С минуту Глеб в замешательстве переводил взгляд с одной кнопки на другую. В голове проносились тысячи неясных мыслей. В одной перед ним всплыл образ одного актера из криминального боевика. Пытаясь отключить прикрепленную к главной героине бомбу, тот пафосно заметил, что когда не знаешь, какой из шнуров перерезать, нужно исходить из того, что красный для животных (к коим он причислял и преступников) – цвет опасности, а зеленый и синий же, напротив – успокоения. Реплика героя из полуфантастичекого фильма навряд ли могла служить надежным советчиком, но другого выхода не было.

Глеб нажал на зеленую кнопку. В голове тут же пронесся другой образ из того же боевика, где оказалось, что главный герой, перерезав зеленый шнур, не только не обезвредил бомбу, но и ускорил отсчет времени. Глеб пригнулся и зажал уши, чтобы не слышать воя сирены, но было тихо, и он поднял голову. Стальная дверь была открыта.

По мере того, как пустел зал, Лена теряла всякое подобие надежды на спасение.

Поначалу она даже не поняла, что произошло. Виктория беседовала с каким-то пожилым человеком у нее за спиной, а перед ней стояли Глеб и Ирина. Когда очередь зашевелилась, и Глеб двинулся в сторону пропускного пункта, справа появился мужчина в грязной и поношенной одежде. Внешний вид незнакомца застал Лену врасплох, и она даже не решилась его окликнуть, чтобы он не лез без очереди. В то же время, остальные, занятые болтовней друг с другом, и вовсе не заметили появления подозрительного субъекта.

Прошли считанные секунды, и Лена увидела, как Ирина в ужасе тащила Глеба назад. Девочка смекнула, что странное поведение женщины было, по всей видимости, как-то связано с тем незнакомцем. Выглянув из-за спины матери, она смотрела, как мужчина поднял зажатый в руке пистолет, произнес слова, которых она не разобрала, услышала одиночный выстрел, истошный вопль за спиной, секундой позднее переросший в лавину криков и затем сменившийся удаляющимся стуком бегущих ног.

Несмотря на то, что действие разворачивалось стремительно, для нее все было замедленно и туманно, как в плохо просматриваемом сне. Пелену перед глазами внезапно разорвала вторгнувшаяся рука, схватившая ее за плечо. Лена не успела опомниться, как оказалась во власти преступника.

Кровь в жилах становилась все холоднее, а огонек в глазах все больше угасал по мере того, как пустел зал. Лена хотела кричать, вырываться, кусаться и царапаться, – делать все возможное ради своего спасения, но рот и руки словно заклеили скотчем, а ноги намертво вросли в пол. Наконец, массивная дверь захлопнулась, и Лена поняла, что ей больше никто не поможет.

Глеб шел по извилистому коридору, на ощупь пробираясь во тьме. Каждая минута казалась часом, и он пару раз хотел было перейти на бег, но темнота и страх себя выдать не позволяли ему этого.

Наконец, он различил мерцание света и вскоре оказался перед очередной стальной дверью. Она, как и первая, была открыта, и Глеб решил, что зеленая кнопка отворяла обе двери одновременно.

Заглянув в проем и убедившись, что опасности нет, он шагнул в небольшую тускло освещенную комнату. Ее убранство состояло всего из одного стола и пары стульев по обе стороны от него. На столе лежала полураскрытая сумка, а вокруг нее валялось несколько запечатанных пакетов.

Глеб узнал массивный стол, за которым он давал свое первое и пока что единственное интервью в жизни. В памяти всплыли и слова Яна Гарта о том, что здесь проводили обыски особо подозрительных субъектов. Глеб подошел к столу и интуитивно заглянул в сумку – внутри лежали такие же завернутые пакеты. Понимая, что нужно торопиться, он направился было в сторону выхода, ведущего из комнаты вглубь аэропорта, как вдруг заметил валявшийся в углу предмет. Глеб подобрал резиновую дубинку, какой обычно пользуются полицейские и охранники на частных предприятиях.

«Наверное, бросили в спешке», – решил он и заткнул ценную находку за ремень.

Несколькими минутами спустя, вновь изрядно помучившись в темном коридоре, Глеб заметил впереди яркий свет. Он замедлил шаг и прислушался. Сердце сжалось уже во второй раз за день – ему показалось, что издалека доносится девчачий голос. Глеб добрался до приоткрытой двери, вынул дубинку и попытался разобрать хоть что-нибудь, но ничего не было слышно.

Лена почувствовала, как сильные руки подняли ее в воздух и перекинули через плечо. Похититель понес свою добычу в сторону кресел, ранее стоявших длинными ровными рядами, а теперь, в основном, опрокинутых убегавшими людьми.

Незнакомец опустил ее на уцелевшее кресло, и Лена, до этого боявшаяся открыть глаза, приготовилась к худшему и взглянула на человека, от которого зависела ее судьба.

– Прошу простить меня, – по буквам отчеканил тот. – Я правда не хотел доводить дело до крайностей, но ничего лучше я не придумал.

Лена ощутила, как к ней по крупицам возвращалось самообладание. До этого момента она полагала, что ее похитил коварный и опытный преступник, возможно, даже террорист, надеявшийся получить за нее выкуп или же отчаявшийся от того, что у него не сработала бомба. Но после этих слов она уже знала, с кем имеет дело.

Елена Громова пришла к выводу, что перед ней сумасшедший. Однако такое открытие не испугало ее, а, наоборот, придало сил. В девочке забурлила кровь актрисы, и она решила подыграть своему господину.

Пересилив себя, Лена медленно открыла глаза и посмотрела на оборванца так, как и должна была смотреть четырнадцатилетняя девочка на человека, сказавшего нечто, во что трудно поверить. В то же время, ее взгляд был лишен ненависти и страха и выказывал всяческое желание, чтобы его обладателя убедили в достоверности сказанных слов.

Преступник откинул со лба грязные, слипшиеся волосы и бросил на девочку странный взгляд.

Почему-то почти забыв о своем замысле, Лена отметила, что незнакомец не внушал того трепета, как при первой с ним встрече. Напротив, его вдруг ставшая ровной осанка, лицо, на котором более не угадывалось признаков злобы, и глаза, необычно мудрые и задумчивые, а не метавшие безумные молнии как ранее, казалось, даже располагали к себе.

Лену охватило странное чувство, какое свойственно людям только что волновавшимся, но внезапно обретшим покой и умиротворение. Под взглядом глаз, будто видевших ее насквозь, она окончательно расслабилась и приготовилась слушать, потому что знала, что незнакомец собирался сказать нечто важное.

– Еще раз прошу простить меня, юная леди, я был вынужден поступить подобным образом, потому что других путей уже не оставалось.

Слова незнакомца вернули ей ощущение реальности. Лена вспомнила, как она здесь оказалась.

– Других путей? – переспросила девочка, пытаясь уловить хоть какой-то смысл в его словах. – Кто вы? Что вам от меня нужно?

Казалось, мужчина только и ждал этого вопроса. Он демонстративно положил пистолет на пол (Лена снова хотела было отвернуться) и отшвырнул его как можно дальше.

– Я - радужник, и я пришел кое-что забрать.

В зале на некоторое время воцарилось полное безмолвие. Незнакомец, назвавшийся непонятным словом «радужник», похоже, умышленно выдерживал паузу для пущего эффекта. На Лену, впрочем, это не подействовало.

– Что такое радужник? – стараясь казаться заинтересованной, спросила она.

Мужчина посмотрел на нее так удивленно, словно никак не ожидал, что уж этого она не будет знать.

– Гм... – выдавил он. – Хотя после стольких лет... в самом деле, немудрено, немудрено...

Преступник устало откинул со лба волосы и, заговорчески подмигнув ей, сказал:

– Попробую показать. Вы имеете право.

Лена уже жалела, что раскрыла рот, ведь таким образом она дала возможность похитителю выдать очередную порцию сумасшествия. Она хотела поразмыслить, что бы предпринять, однако ее отвлек дым, медленно тянувшийся к потолку от незнакомца. Это выглядело так, словно у него на спине была труба от невидимой печи, усилием его воли заработавшей на полную мощь.

«Похоже, и я схожу с ума», – подумала Лена. Ей снова стало страшно.

– Это такой фокус? – рассеянно пролепетала она.

Дыма, тем временем, становилось все больше, однако он никуда не исчезал, не растворялся в воздухе, а концентрировался над головой незнакомца.

– Я бы не стал тратить ваше время на какие-то фокусы, – презрительно произнеся последнее слово, возмутился похититель. – Я показал достаточно, чтобы убедить вас, и большего вам видеть не следует.

Будто услышав его, дым стал возвращаться. Он побежал по воздуху обратно и затерялся за спиной мужчины.

Лена поняла, что нужно действовать. Только так она могла сохранить рассудок после увиденного. Лена твердо решила играть и исполнить, возможно, самую важную роль в своей жизни.

– Чего вы добиваетесь? Снаружи люди, скоро приедет полиция, и бежать будет некуда. Лучше отпустите меня, – она театрально подняла глаза на незнакомца, но наткнулась лишь на ухмылку.

– Бежать? Я сроду ни от кого не бежал, юная леди. Я один из немногих, кто побывал на Запретном острове и смог оттуда вернуться, – по-армейски отчеканил тот. – И сейчас я тем более убегать не намерен. Мой долг защитить вас от большой беды.

– Беда? Вы террорист? У вас бомба? – не желала отставать Лена.

– Бомба? – похититель явно находился в замешательстве, однако взял себя в руки, сел на корточки перед Леной и уставился ей прямо в глаза. – Умоляю вас, – сказал он чужим голосом, от которого девочка вздрогнула, – отдайте его мне.

– Отдать? Но что? У меня ничего нет, – Лена решила пойти в ва-банк и сама наклонилась к нему. – Что вы хотите мне сказать?

– Вам многое неведомо, и поэтому вы так спокойны, – мужчина с грустью покачал головой. – Если бы вы только знали, что способно вызвать ваше появление... Мне нужно навсегда разделить наши миры. Отдайте его мне, и я отпущу вас.

– Я ничего не смогу дать, если не буду знать, что это, – заявила Лена, понимая, что играет с огнем.

Актерское чутье подсказывало ей, что мужчина чего-то недоговаривал. В то же время, у нее не было ощущения, что тот говорил неправду.

– Отдайте, – упрямо, совсем как ребенок, повторил незнакомец. – Дайте мне то, что соединяет наши миры. То, что всегда с вами. Ваш... –похититель замолк на полуслове и медленно осел на пол.

Лена сильнее вжалась в стул и зажмурила глаза.

– Ты в порядке? – спросил знакомый голос.

Он был совсем не похож на до ужаса спокойный и гипнотизирующий голос похитителя, напротив, в нем чувствовалось волнение, вернувшее ее к действительности.

Лена нерешительно открыла глаза. На полу распластался преступник, а над ним стоял тоненький темноволосый мальчик с покрасневшим лицом и сбившимся дыханием. Он принял позу готового отбить мяч игрока в крикет, но вместо биты двумя руками держал полицейскую дубинку. Глеб еще раз посмотрел на не подающего признаков жизни бандита и медленно перевел взгляд на Лену.

– С тобой все в порядке? – повторил он.

– Да, все хорошо, – с трудом ответила Лена.

– Нужно идти, пока он не очнулся, – Глеб подал ей руку.

Лена ухватилась за нее так, словно это была ее единственная возможность вырваться из этого кошмара.

– Можешь идти? – засомневался Глеб.

– Да, сказала же, что все в порядке, – Лена дрожала от перенесенного шока, но даже в эту минуту она помнила, что была актрисой и играла самую важную роль в своей жизни.

Игра еще не была закончена.

Снаружи доносился голос из мегафона, призывавший преступника отпустить заложницу и сдаться.

– Он запер дверь, – вспомнила Лена.

– Тогда выйдем другим путем, – все еще держа ее за руку, Глеб направился вдоль разбросанных стульев к темнеющему невдалеке дверному проему и тоннелю, за которыми их ждало спасение.

Лена в последний раз бросила взгляд через плечо на похитителя, спокойннейше лежавшего в той же нелепой позе.

На улице уже смеркалось. На парковке было пусто подобно тому, когда Глеб только пришел сюда, чтобы вызволить Лену. Рука об руку они обогнули безлюдный сторожевой пост и направились к главному входу. За это время ни один не проронил ни слова. Глеб чувствовал постепенно слабеющую дрожь в руке Лены, а Лена ощущала тепло, которое ей передавалось по руке Глеба. Оба непонятным образом хотели, чтобы это продолжалось как можно дольше, но стоило им выйти из-за угла на дорогу, откуда был виден главный вход в аэропорт, как они остановились как вкопанные.

Если всего каких-то полтора часа назад к стеклянному входу подъезжали вереницы машин, выплевывая и затем поглощая нескончаемые потоки людей, то сейчас обстановка перед аэропортом преобразилась до неузнаваемости – главная трасса и прилегающая к ней местность были оцеплены кордоном из полицейских машин, образовывающими полукруг. Среди них то и дело проносились стражи порядка, сотрудники скорой помощи и непонятно откуда взявшиеся пожарные. В самом центре полукруга стоял майор Потанин с мегафоном в руках и в очередной раз приказывал преступнику сдаться или хотя бы отпустить заложницу. Немного поодаль, за полицейским оцеплением, толпились перемешавшиеся в пеструю массу бывшие пассажиры и простые зеваки.

Глеб попытался было отыскать глазами Ирину, но все было тщетно. Вместо этого он увидел репортеров нескольких известных телеканалов, энергично выступавших перед камерами. Заметил он и автобус спецназа, остановившийся около полицейских машин, и выходивших оттуда бойцов. Похоже, операция по освобождению должна была начаться с минуты на минуту.

Медлить было нельзя.

– Быстрее, – только и смог сказать Глеб застывшей в оцепенении Лене.

Та поняла его с полуслова, и, не сговариваясь, они побежали, как и прежде держась за руки.

«Нужно успеть, – проносилось у него в голове, – нужно обязательно успеть».

Далее все происходило как в замедленном фильме – вот бегущих подростков заметила одна журналистка, выступавшая по прямому эфиру и как раз описывавшая внешность схваченной девочки, а также пропавшего мальчика, который, возможно, тоже был взят в заложники. Поначалу она удивленно переводила взгляд с камеры на Лену и Глеба, поражаясь будто возникшим по велению ее слов подросткам. Затем ее глаза округлились, она поднесла руку ко рту, а другой показала на них, чем немало удивила оператора. Не раскрывая рта, журналистка лишь продолжала отчаянно махать рукой, и оператор, решив, что вряд ли вид, который открывался позади, был хуже показа в прямом эфире сошедшей с ума ведущей, резко крутанул штатив на сто восемьдесят градусов. Секундой спустя он оторвался от проецировавшего снимаемое экрана камеры, совершенно не заботясь о качестве картинки, и что-то закричал скопившимся неподалеку людям.

И вот в сторону Глеба и Лены повернулись одна голова за другой, на них показывали все новые руки, они становились источниками для громких криков и ошарашенных взглядов. Подростки видели, как к майору Потанину подбежал пожарный и принялся отчаянно жестикулировать, как тот опустил мегафон и обернулся с пепельным лицом. Прошло еще несколько секунд, и из машины скорой помощи вырвалась растрепанная Виктория и, разбрасывая попадающихся на пути людей, словно пушинки, понеслась к ним. За ней по пятам бежала Ирина. Наконец, подростков окружили журналисты, полицейские, медики и, как показалось Глебу, все, кто минуту назад находился у входа.

Люди задавали вопросы, стараясь перекричать друг друга, но внезапно часть из них расступилась, и в образовавшемся проеме показались препуганные Ирина, Виктория и майор Потанин.

Они были в безопасности.