Постовой

Глава 13 Разобщение преступной группы

В десять часов утра я проснулся от грохот ударов в дверь моей квартиры и возмущенных воплей соседки. Накинув футболку и семейные трусы, я пошёл открывать запоры, предварительно прихватив на кухне металлический молоток для отбивания мяса. Варианты общения с соседкой теперь сводились к двум направлением — интеллигентно обматерить сумасшедшую пенсионерку, или отбиваться молотком, если она опять заготовила для меня свой ржавый топор. Но за дверью стоял мой взводный, которого и материла моя соседка:

— Один всю ночь топает под дверью, только мы с Никой уснули, второй приперся, с утра пораньше! Чтоб вы сдохли оба, окаянные.

Морщась от визгливых криков мегеры, Алексей Алексеевич все-таки перекричал старушку:

— Собирайся, тебя начальник отдела требует! Я внизу, в машине, давай быстрее.

Через пол часа, умытый и побритый, благоухающий лосьоном «Огуречный», я входил в кабинет начальника РОВД. Следующие полчаса я, сжав ягодицы в строевой стойке, слушал вопли начальника уголовного розыска, сорокалетнего майора, чьи чёрные усы от гнева встопорщились вверх, а по багровой лысине текли струйки пота. Доводы начальника сыска в основном сводились к тому, что я тупой молокосос, который, насмотревшись телевизора, решил поиграть в детектива. Когда майор выдохся, я повернулся к начальнику РОВД:

— Товарищ полковник, могу я обратится к товарищу майору?

Полковник Дронов пожевал губами. Он отработал в уголовном розыске двадцать лет, хорошо разбирался в оперативной работе, знал и ценил своих оперов, но, став начальником милиции, был вынужден сохранять баланс интересов всех подразделений.

— Ты присаживайся, боец.

— Спасибо — я сел и повернулся к начальнику УР— товарищ майор, явки с повинной правильно оформлены?

— Да ты…

— Саша, ответь на вопрос, мне тоже интересно — голос начальника РОВД заставил майора снизить накал.

— По форме да. Но…

— Второй вопрос— информация подтвердилась?

— Опера говорят, что таких заявлений не было — голос начальника уголовного розыска стал сладким как патока. Мой ротный, молча сидящий у стены, недовольно поморщился.

— Что на это скажешь, Громов?

— Товарищ полковник, если розыск не справляется, то конечно не все, но половину потерпевших я, наверное, за неделю выявлю.

— Нет, товарищ полковник, вы слышали его! Да ты пацан, совсем оборзел! Нашелся тут… выявлятель.

— Подожди, Саша. Как искать потерпевших планируешь, Громов?

— Журналы информации, сообщения из больниц, к директорам школы и консерватории подойду, двое мужчин владеют гаражами у кооперативного техникума, оттуда информация пошла, поэтому сделаю обход гаражей.

— Вот видишь, Саша, какие люди в роте ППС у Геннадьевича работают, готовые опера! Может тебя, Громов, в уголовный розыск прям сейчас перевести, старшим по территории, как ты на это смотришь? А через полгода звездочки получишь, и пойдет карьера в гору. Что молчишь?

— Я, товарищ полковник, думаю пока отклонить ваше безусловно, лестное предложение, а то начальник розыска меня почему-то невзлюбил. А вот года через два, когда он немножечко остынет…

— Да ты совсем охренел, сопляк, совсем с катушек съехал! Сергей Геннадьевич, как он у тебя с начальниками подразделений разговаривает. Ты, мальчишка, вообще никто пока на улице! Кто тебе разрешил оформлять явки и тем более регистрировать их в журнале! Что я вообще буду с ними делать? Кто все отказные будет писать. Я сразу говорю, у меня людей нет за пэпээсниками дерьмо разгребать. Товарищ полковник, пусть рота ППС забирает эти явки, и этот умник возиться с отказными, а потом к прокурору едет, подписывать.

— Александр Александрович, вы уж определитесь, если я не могу оформлять явки с повинной, то и отказные материалы я составлять, тем более, не имею права.

— Да, бля… Извините товарищ полковник, мне выйти надо — начальник уголовного розыска выскочил из кабинета.

— Тебя как зовут боец?

— Павел Николаевич, для Вас просто Павел, товарищ полковник.

— Павел Николаевич — задумчиво погонял моё имя — отчество начальник РОВД — А скажи мне, Павел Николаевич…

Зазвонил телефон. Полковник выслушал собеседника, положил трубку, поднял на меня глаза, все доброе в которых улетучилось.

— А скажи, мне Павел Николаевич, ты как явку оформлял? Как и где? А то человек на тебя заявление написал, что ты его в гараже пытал, связывал и бил, а он ничего не совершал, и испугавшись, себя оговорил. Ты под что нас всех подводишь…

— Товарищ полковник, разрешите, я расскажу все по порядку…

В это время в кабинет влетели начальник уголовного розыска и опер, которому я ранее заходил с рапортом по грабежам. Майор с порога хотел что-то сказать, но, повинуясь жесту начальника, молча сел на стул.

— Ну попробуй, только быстро, а то за тобой скоро из прокуратуры приедут.

— Несколько дней назад в вечернее время ко мне на улице Диктатуры подошли семь человек, среди которых были ранее мне малознакомые Сапожников и Рыжов. Они сначала меня не узнали, я был по гражданке, потребовали деньги. Попытка грабежа имеет место быть?

— Ну, допустим. Дальше говори, и быстрее, за тобой реально скоро приедут. Тебя еще уволить надо задним числом. (Это он так шутит, надеюсь, или не шутит).

— Я ударил Рыжова, и убежал. И не надо так кривится, товарищи начальники, всемером меня бы по любому замесили.

— Ладно, дальше.

— На следующий день я написал рапорт о совершении грабежей этой группой, его завизировали мой ротный и вы, товарищ полковник. Я зашёл в УР к товарищу лейтенанту— кивок на внезапно побледневшего опера— тот сказал, что заявлений нет с такими приметами, о чем сделал запись на обороте рапорт а. Рапорт я отдал командиру.

— Вчера вечером я сходил к общежитию, поймал Сапожникова, когда он пытался через балкон второго этажа незаконно проникнуть туда, задержал и пообщался накоротке. Гражданин Сапожников осознал преступность своего поведения, сказал, что готов дать явки с повинной по несколько грабежам. Явки мы оформляли в сторожке автошколы, там сторож — дедуля такой седой, с медалями. Если я Сапожников пытал и связывал, то прошу направить его на медицинское освидетельствование, на предмет телесных повреждений и следов связывание. Гаража на территории района я не имею. Если его где-то пытали, пусть покажет место. Явку я имел право и обязан был принять, я такой-же орган дознания, как и вы. Пусть Александр Александрович уголовно- процессуальный кодекс обновит в своей памяти. Что я не правильно сделал, товарищи начальники? Добавлю, к вышесказанному, что вчера ваш заместитель по политической части подполковник М. на кадровой комиссии решил, что я буду получать материальное поощрение только за лично раскрытые преступления. Что на каждое такое преступление, где в рапорте я один фигурирую, он будет мне премию выписывать.

— Ну это не замполиту решать… Ладно, иди отдыхай, мы сами разберёмся.

Отдыхать я не пошёл, я пошёл в больницу. По какому-то странном совпадение, под окном больницы стоял долговязый и ещё один злодей и надрывая глотки, пытались рассказать Рыжему, что Сапога приняли менты…

Послушав их косноязычную попытку передать Рыжему информация на смеси мата и блатной фени, я деликатно постучал длинного по плечу:

— Я вам пацаны, сердечно советую прийти в ментовку с явкой, а то если кого из вас ловить придется, тот на тюрьму поедет.

— А кто сам придёт? — растерянно спросил меня длинный.

— Кто сам придёт, будет по подпиской ходить— я двинулся к крылечке, слыша за спиной удаляющийся топот ног и сдавленный голос — Саня, да мент гонит, отвечаю…

Доказывать ребятишкам, что я не гоню мне было некогда, меня ждал Рыжий.

Решив, что Рыжий вряд ли дожидается меня в палате, я, истребовав у гардеробщицы драный белый халатик, налезающий мне либо на правое, или на левое плечо, сказал, что пришел проверить надежность их дверей и их способность противостоять взломам. По равнодушному взмаху руки гардеробщицы, сразу прошел к черному ходу, откуда доносилось приглушенное бряканье. Рыжий, очевидно уже только по инерции, вяло дергал замкнутый засов, пытаясь, наверное, силой мысли разорвать дужку замка.

— Здорово, Игорь — я дружески хлопнул парня по плечу: — бежать собрался?

Рыжий вздрогнул от неожиданности:

— Здрасти. Нет, просто хотел выйти, покурить.

— Почему не через главный ход, там вроде бы всех пускают.

— … Не подумал, как-то, извините, пойду я.

— А курить ты всегда с вещами ходишь? Что молчишь? А, я понял, наверное, все берешь с собой, что бы не украли?

Рыжий с готовностью кивнул.

— То есть авторитетом в камере, ой, прости, в палате ты не пользуешься? Ну, понятно, привыкай, в камере то же самое будет.

— В какой камере?

— Игорь, не разочаровывай меня. Ты прекрасно знаешь, в какой камере.

— А что, сразу в камере?

— А где? Рыжий, я сейчас уйду, и ты из больницы сдрыснешь. Поедешь к каким-нибудь родственникам в деревню, другого же ты не придумаешь. Где-нибудь через недельку все твои подельники допросятся, очные ставки с ними проведут, как водиться, все самое стремное они на тебя повесят, типа мы не били, а только рядом стояли, Рыжий предложил, рыжий большую часть денег взял, типа на общак старшим отнес. А где в это время будет Игорь Рыжов? Правильно — в деревне, а официально в розыске. А недели через две, сельский участковый, очнувшийся от самогонки или вернувшийся с длительной рыбалки, получит от начальства пистон за низкие результаты работы.

А тут либо твои деревенские корифаны к нему прибегут, рассказать твои же слова, какой ты в городе крутой перец, и как ты ловко в розыске прячешься. Или не корифаны сдадут, а просто участковый сводку прочитает, или просто заинтересуется, что это такой центровой парень в их сельском захолустье обретается, и пробьет тебя по базам. Результат все равно, будет один. И все, участковый тебя утречком, на зорьке, вяжет, сообщает нам. За тобой, как за большим, едет конвой. Тебя везут в город, допрашивают, и не важно, что ты скажешь. Шесть лучших друзей Оушена уже…

— Каких друзей?

— Не обращай внимание, твои друзья тебя сдадут с большим увлечением. И куда ты, скрывавшийся от следствия опасный преступник, после допроса поедешь? Правильный ответ дал Игорь, хороший мальчик. Такой плохой дядя, однозначно, поедет в тюрьму, и будет там сидеть до суда, а после суда переедет в колонию номер два, лет так на пять, по совокупности. А друзья твои будут до суда под подпиской гулять, к девкам в общагу по веревке лазить. А тебе за счастье будет на прогулке, после вонючей камеры, просто свежим воздухом вздохнуть, просто пять минут спокойно подышать. Вот такие у тебя будут дальше жизненные ценности.

Ладно, Игорь, пошел я, некогда мне с тобой, дел много.

— Подождите, дядя Паша, а вы разве меня не заберете?

— Куда мне тебя забирать?

— Ну это, … в милицию.

— А мне это зачем?

— А зачем вы сюда пришли?

— Запоры проверять, укрепленность медицинского учреждения. Давай, пока, фантазер.

— Дядя Паша, а ведь я вас не сдал.

— Что не сдал?

— Ну что вы мне нос сломали. Я про вас не сказал, когда ко мне из милиции приезжали.

— Игорь, скажи, у тебя ушиба мозга нет?

— Нет — Игорь выглядел очень обиженным, наверное, ожидал от меня слез благодарности.

— То есть, серийный грабитель, который пытался организовать групповое нападение на сотрудника милиции при исполнении, но получил при этом в нос, хвастаеться, какой он очень умный, что не рассказал об этом дежурному участковому. Охренеть. Ладно, я понял, с тобой серьезные дела решать нельзя, ты, сука, совсем безнадежный.

— Какие дела?

— Игорь, когда тебя из тюрьмы привезут, где-то через месяц или полтора, на проводки или очные ставки, я обязательно об этом узнаю, принесу тебе вкусных пирожков, чтобы ты очень захотел домой вернуться, ну так, чтоб тоска тебя пробрала по дому, по девкам, по еде нормальной, просто. Вот тогда мы с тобой и поговорим, а пока ты тупишь по-черному, ни о чем нам с тобой договариваться.

— Дядя Паша — Игорь очень не хотел меня отпускать, наверное, неизвестность и необходимость принимать решение, страшило его до жути.

— Что тебе, племянничек?

— А как вы нас нашли, мы же ничего такого…

— Не делали? Ладно, объясню. Вы пока пацанов возле школ обирали, это проходило, хотя в уголовном кодексе это записано как грабеж, совершенный группой лиц по предварительному сговору. Пацаны никому не рассказывали, это не по пацански. Вам понравилось. Пацаны уже пустой мелочью стали казаться. Перешли на студентов, потом на мужиков взрослых. У мужиков что забирали — бумажники?

— Ну да, чтоб быстрее…

— А в бумажниках что было?

— Ну бумажки всякие…

— И документы, которые вы выбрасывали. А как мужику без документов. Он идет восстанавливать. А ему говорят — где документы. Мужику не хочется с милицией общаться, он и говорит — потерял. А за утерю документа что?

— Что?

— Бля, Игорь, ну это хоть надо знать. За утерю документа штраф, причем за каждый документ отдельно. Что делает мужик, чтобы три- четыре штрафа не платить? Правильно, мальчик Игорь, бежит в милицию и пишет заявление на грабеж. И тебе повезло, что я вас быстро вычислил.

— Это почему? — от этой моей заявки Игорь впал в ступор от удивления.

— Даю бесплатную консультацию, как юрист, будешь должен.

За все грабежи, однотипные, получите как за один, путем сложения и поглощения сроков. Но вы же дальше собирались двигаться, наверное, следующим разбой бы совершили, или убийство.

Я схватил Игоря за плечо и впился взглядом в его лицо:

— Что вы уже совершили? Говори, пока не удавил!

Глаза парня заметались, пытаясь уклониться от моих зрачков, Рыжий сдавленно выдавил:

— мы ничего не совершили, только хотели. Там склад запчастей, и сторож такой борзый дед, наверное, боксер. Он Длинного отбуцкал за день до этого, за то, что тот ему ворота обоссал. Мы, когда вас, ну … встретили, мы к деду собирались, длинный бы его из сторожки выманил, а мы бы его оглушили, ну и запчасти… того.

— Ну вы дебилы… Ладно, расслабься, Игорь, не случилось, значит не случилось, я никому об этом не скажу. Пойду я, а ты думай.

Я сделал два шага…

— Паша..

— Что, говори?

— А что мне делать?

Я вернулся, склонился к лицу моего будущего доверенного лица и прошептал:

— были бы выходы, ушел бы за границу. Но у тебя же выходов нет?

— Вы смеетесь!

— Нет, конечно, над этим не шутят. В твоей ситуации сбежал бы из больницы, дал явку с повинной, и вернулся бы в больницу, чтобы сгоряча в тюрьму не отправили, хотя бы недельку в больничке бы отсиделся, ну а потом бы по всем вызовам ходил и весь расклад бы дал, типа, искренне раскаиваюсь, чтобы условно получить. Вот что бы я сделал, и это честно.

— Спасибо, дядя Паша, я подумаю.

— Подумай, но даже если сядешь в тюрьму, то это тоже не конец. Если тебя закроют, привезут сюда, я это узнаю, я тебя найду. Если вытащу тебя, то ты должен будешь.

— Сколько, дядя Паша?

— Игорь, мне твои деньги на хрен не нужны.

— Я стучать не буду…

— Тогда считай, что разговора такого не было. Но если в камере не понравится, маяки, постараюсь помочь.

— Ментам верить нельзя.

— Я тебе сказал, если вытащу, то будешь должен. Если тебе реальный срок дадут ты мне будешь не интересен, я не на зоне работаю. Но если ты меня потом бросишь, я тебя верну назад, не важно как, по беспределу или по закону, но ты туда вернешься и получишь за все. Так что думай пока.

— Я стучать не буду.

— Игорь, все так говорят, но жизнь все расставляет по своим местам