Потусторонний. Книга 1

Глава 12

Когда я, грязный и потный, ввалился к себе в комнату, то увидел, что Княгиня висит под потолком, скрестив ноги по-турецки, и читает очередной женский роман. На моё явление, после двух ночей отсутствия, она отреагировала загадочной улыбкой и игриво поприветствовала пальчиками.

— Много сил, дорогая? — спросил я её, прекрасно зная ответ. Напарница деланно вздохнула, но глаза смеялись. Знает, хитрюга, что я в курсе того как она к моим источникам подсоединилась. Но мне не жалко. После закрытия зоны её во мне было вдоволь.

Сграбастав школьную форму, я потащился в душевую, где после жаркого душа с нескрываемым удовольствием переоделся в чистое. Перед зеркалом придирчиво осмотрел себя. Нескладный подросток в дурацком наряде. Привыкну ли я к этим чертам? Лицо заострённое, узкое, нескладное, вкупе с чуть великоватым школьным нарядом — ну такой себе жених.

Ничего, ничего. Всё можно исправить. Так, теперь надо в подвал. Бродить по Пушкинским Горам в такой униформе как-то даже неприлично. Поэтому надо споро приводить в порядок мой выходной наряд, который, конечно, тоже оставлял желать лучшего. А так как горничных у меня пока нет — стиркой надо заняться самому. Хвала всевышнему, в интернате была прачечная. Причём современная, обустроенная довольно новыми (лет десять им, не больше) стиральными машинами. Для провинциального детского дома весьма неплохой результат. Плюс ко всему стиркой в подвальном царстве потенциальной чистоты занимались сами ученики, готовились к взрослой жизни, так сказать.

Насвистывая какой-то случайный мотив, я зашагал в подвал.

Уже наступил полдень, и интернат жил своей обычной жизнью. Занятия подошли к концу, и все готовились к итоговым экзаменам. По коридорам праздно шатались те, кого дальнейшие испытания не волновали, и задирали тех, кто ломал руки в переживаниях о том, как же они будут жить, если не сдадут русскую литературу на пять. Ведь нет там, в большом мире, жизни без русской-то литературы! Там, на небесах, говорят, только о ней и разговоры ведут. Ха.

В подвале я неожиданно встретил Семёна. Он как раз воевал со расписанной маркерами машинкой, пытаясь её запустить. Ворчал смешно, стучал по крышке кулаком. Я встал рядом, поправил его дверцу и нажал кнопку. Механизм тут же загудел, нагнетая воду.

— Спасибо, — светло улыбнулся парень. — Ты где был? Я вчера тебя обыскался.

— В городе, — просто признался я. — Гулял.

— Везё-ё-ёт, — протянул Семён.

— Тебя тут цепями не приковали, знаешь ли.

— Так и денег на такси не дали, — немедленно парировал он.

— Тебе дать денег на такси? — усмехнулся я, закинул в барабан вещи, потянулся за стиральным порошком. — Раз уж автобус вам, господин, не к лицу.

— Дай, — пожал плечами Семён.

— Зайди попозже и дам.

Повисла пауза. Разговор явно ушёл в неловкое для парня направление. Я же засыпал порошка, отмерил кондиционера, залил его по мерной риске и включил машинку.

— Слушай, — подал голос, наконец-то, Семён, — Илья… А каково это быть… Ну вот таким. Что это? Что изменилось внутри?

Я опёрся на машинку, глядя на товарища. Выглядел он чуточку потеряно. И, наверное, его можно понять. Мы ведь были неудачниками среди сирот. Два невзрачных и никому не нужных паренька, нашедших себя в своей никчёмности. И теперь Семён остался один. Неожиданно, но мне стало его даже жаль.

— Ничего толком не изменилось, Семён. Просто начинаешь видеть что-то новое, чувствовать новое. Вон, когда сквозит — тебе холодно. А когда рядом сила — ты это также чувствуешь. Описать не можешь это самое «холодно», а знаешь что это. Как воздух в руки взять.

Я схватил пустоту ладонями, сделал вид что заглядываю внутрь:

— Вроде бы и ничего нет, а вроде бы ты знаешь как из этого ничего вытащить энергию и изменить её. Направить куда-то.

Семён восхищённо покачал головой.

— Вот как-то так, — резюмировал я. — Ничего особенного.

— Ты стал совсем другим человеком, — признался Семён. — За один вечер изменился. Поэтому прости, но никак не могу с тобой согласиться. Это особенное.

— Когда ты меняешься, ты этого не осознаёшь, — заметил я. — Это жизнь.

Он промолчал, но губы его поджались.

— Мудростью теперь делишься. Хорошо тебе. Девочки только о тебе и болтают. Артемьев то, Артемьев сё. Артемьев мне сегодня снился, он такой властный был. Ты и правда Сашу трахнул?

Я поморщился:

— Акт любви называть словом «трахаться» нельзя! Что за принижение великого интимного таинства? Звериное какое-то, право. Трагичен такой упадок нравов. Безмерно трагичен.

Экий мы сегодня, Илья, ханжа! Будто бы две прошедшие ночи ромашки-лютики на лужайке нюхал, да с плюшевыми зайцами танцевал. Ата-та тебе, Илюшка!

— Так было что-то? — не унимался приятель. Чего ему это вдруг так важно оказалось?

— Нет, она же ещё ребёнок, Семён!

Он обалдел немного от моего высокомерия, но быстро справился с эмоцией.

— А Фесенко? Говорят, ты к ней тоже ходишь. Ты же знаешь, что она ведьма?

Василиса до старости не доживёт с такой популярностью. Но, вообще, я-то, Сёма, знаю, а вот какого, прости Господи, хрена ты в курсе её увлечений?

— Ведьма? Фесенко?! Ты серьёзно? — сыграл дурачка я.

— Да. Как Ленка, — вернул Семён. — Которая повела тебя в жертву приносить и пропала. И как Саша, которую…

— Да брось, Сёма! — возмутился я. — Что за слухи. Сбежали они и всё. Меня по голове огрели и сбежали. Не думаешь же ты что они полезли в портал?

— Там была кровь. Все говорят, что была кровь!

— Сам видел? Трогал? Может, на анализы отвозил? — забросал я его вопросами. Он чуть растерялся. — Вот-вот, Сёма. Не слушай всего о чём болтают. Вон, ходят подозрительные домыслы, что Лену и её дружков я не только убил, но и съел. Слыхал о таких вестях?

— Не, только про то что Сашу трахнул, — он нервно облизнулся и с виноватым видом почесал затылок. — Врут, значит? Но про Фесенко-то точно говорят. Она ж в том году с Коляшей встречалась, из старших. Помнишь?

После миллионов взятых человеческих эссенция имя Коляши мне ничего не дало. Поэтому я ограничился тем что просто развёл руками. Сдаюсь, мол.

— Он зимой на танцах в углу с Машенькой Архиповой обжимался, так потом две недели с унитаза не слезал. Похудел весь, посерел, еле ходил. А то всё Фесенко его прокляла. Его дристнёй, а Машеньку прыщи тогда разбили. Неужто не помнишь?!

Что-то такое было, хоть и очень смутно. Должно быть, когда-то это было важно для нас с Семёном. Память сбоила, иногда она выдавала событие, которое случилось сотни лет назад, и я его помнил будто бы оно вчера свершилось, а иногда напрягаешься-напрягаешься и будто бы не с тобой оно произошло.

— Сёма, раз ты знаешь, что Фесенко ведьма — чего же священникам не сдаешь? — прищурился я. — А?

— Зачем? — искренне удивился он, а затем сразу понимающе кивнул, — Ах да, ты же теперь одарённый! Человек благородных кровей! Кто-то из простых людей по силе тебя достал, так всё, сдать его в Первую Церковь! Пусть они её приструнят, поломают, да?

Я остановил его жестом:

— Семён, ты чего? Тебя какая муха покусала? Это же я — Илья. Ты меня ни с кем не перепутал?

— Не Илья ты, — вдруг выкрикнул он. — Не Илья! Это тебя надо в Первую Церковь. Пусть они посмотрят внимательнее.

Парень чуть ли не всхлипнул и выбежал из прачечной. Ну совсем никуда не годится. Конечно, каждый должен пройти через все этапы взросления, но некоторые надо проскочить на максимальной скорости.

Хотя поймешь ты это только совсем-совсем взрослым.

Я сел напротив стиральной машины, выпрямился и закрыл глаза. Раз ждать надо, то почему бы не заняться полезным делом. Каналы сами себя не раскачают.

Из головы всё не шли штандарты из того мира. Я уже совсем забыл о владельце герба в виде рассечённой молнией луны, а ведь когда-то он был мне костью в горле. Осторожный, хитрый, сильный Князь Падали. Тёмный Лорд, владевший этими землями, служил ему много лет и всё у него было хорошо. Ровный достаток, стабильная жизнь. То, что портал закрылся — как-то повлияло на ситуацию по ту сторону, раз Князь Падали Мордард лично пришёл разбираться с произошедшим. Плюс ко всему ещё и с вторжением. На территориях Российской Империи. Почему он так осмелел?! Что изменилось-то?

Дыхание моё замедлилось. Почти остановилось. Погрузившись в транс, я чувствовал как энергия внутри рвётся наружу. Как бурлит она в узких местах слабого энергетического контура, как проминаются тонкие стенки под напором мощи. По спине протекла капля пота, но я её отметил лишь краем сознания, полностью погружённый в мысли.

Должно быть, я слишком много внимания уделяю этому Мордарду. Ну, прорвался на авось, получил по сусалам и откатился. Проверил местную оборону, которая разбила его отряды даже не дав им выйти из здания школы. Всё, проехали. Да, держать в уме такие вещи необходимо: кто знает, во что это выльется.

На моей памяти было два больших вторжения, за которыми я наблюдал ещё не будучи участником событий. Одно случилось где-то на Урале, и объединённым усилиями аж трёх Князей Падали удалось взять под свой контроль Екатеринбург и окрестности, но затем пришла целая армия Первой Церкви, собранная со множества регионов, и святоши отбили земли обратно. При этом имперские демоноборцы даже по тревоге не были подняты. Хотя, казалось бы, вместо церкви должны были прийти именно служивые ребята. Но дела российского императора и патриарха — есть тайна государева, и кто откроет её, тому уран в шахте руками голыми добывать до конца своих коротких и несчастных дней.

Я эту тайну, кстати, знал. Хе-хе.

Второе было в бедной Африке. Экспедиционный английский корпус полёг в саваннах южнее Сахары и отбить обратно свои земли уже не смог, а корона приняла решение, что не больно то и надо. Где Африка, а где Великая Британия, решили они. За такой плацдарм я был им благодарен. Очень помогли, спасибо им. А ещё говорят что англичанка гадит. Ха! Отнюдь!

Кто-то вошёл в прачечную. Я не пошевелился, следя за дыханием и потоком силы. Шаги осторожно приблизились. Мне послышался тонкий запах цветочных духов. Тонкий пальчик аккуратно коснулся щеки. Я тут же вышел из транса, но не пошевелился. Энергия текла плавно, уверенно. Доспех напитан и выдержит выстрел из большого калибра в упор. Какой-то изящный пальчик уж точно выдержит.

— Артемьев? Ты живой? — сказала девушка. Голос незнакомый. Я повернул к ней голову, как можно резче. Симпатичная блондинка испуганно вскрикнула, отшатнулась, прикрывая рот ладошкой.

— Здравствуй, — чуть хрипло произнёс я и соврал, — не хотел тебя напугать, прости.

— Что ты тут делаешь, Артемьев? На полу, в темноте?!

— Жду. Может быть тебя, — улыбнулся я. Она нахмурилась, затем зарделась.

— Дурак!

Звякнула машина. Ого. Я просидел здесь почти час! Медленно поднявшись, я открыл дверцу, вытаскивая оттуда горячее и уже подсушенное бельё. Девушка не уходила. Она мялась где-то на периферии зрения, и будто бы вела с собой какой-то жаркий спор.

— Что ты хотела, Инга? — память услужливо подбросила её имя. Вроде бы это бывшая подружка убитой мною Лены.

— Артемьев, — начала было она, но тряхнула головкой недовольно, — то есть Илья. Илья, да. Мне нужна твоя помощь! Ты же стал одарённым?

— Моя помощь будет дорого стоить, — собрав одежду, я встал напротив неё, откровенно забавляясь.

— У меня нет денег, — растерянно произнесла Инга.

Я молчал, улыбаясь. Фигурка у неё была что надо. Но, конечно, не мой возраст. Слишком юна, пусть даже и не невинна.

— Почему ты так улыбаешься? — не поняла девушка. Скрестила руки на груди, приосанившись.

— Просто так, — не ответил я. — Хорошее настроение. Сила прямо бурлит во мне, не знаю куда её и деть.

— Ты общаешься с Фесенко, — выпалила Инга. — Она приворожила моего парня! Сделай так, чтобы она сняла приворот! Он мой! Только мой!

Какая милая дурость.

— Плата? — спросил я невинно.

— Прости о чём хочешь, — выпалила она. Я шагнул ближе, и она чуть отшатнулась, хлопая огромными васильковыми глазами, но не отступила.

— О чём хочу?

Между нами было несколько сантиметров.

— Артемьев… Илья… Я… — она стала почти пунцовой, но бегством спасаться не спешила.

— Уверена? — тихо уточнил я. О, какие демоны сражались в её душе. Какие страсти там кипели!

Она, наконец-то, коротко и чуть обречённо кивнула.

— Погладь тогда, пожалуйста, — сунул я ей в руки свою одежду и вышел из прачечной, насвистывая.

Инга, прижав к груди ещё сырую одежду, молча проводила меня взглядом.

К Васе я идти изначально не планировал, но после такого забавного разговора даже не удержался. Этот суровый и страшный мир подростков, запертых друг с другом в одном месте. С интригами благородных родов не сравнятся, но сколько в них эмоций! Сколько чувств!

Мне нравилось за ними наблюдать.

Дверь к ведьме отворилась почти сразу после стука.

— Чего тебе? — буркнула Василиса.

— Разговор есть, — широко улыбнулся я. — Пустишь, или мне на весь коридор возопить о ситуации? Хотя, думаю, проблем от этого не будет, потому что и так каждая паршивая собака знает о твоих увлечениях. О грязных, постыдных, чудовищных увлечениях!

С каждым словосочетанием мои слова звучали всё громче и громче.

Ведьма торопливо распахнула дверь:

— Быстрее, — прошипела она.

— Хороший ты человек, Вася, — сказал я, едва дверь закрылась. Нашёл уже знакомый стул, уселся и закинул ногу на ногу. — Известный!

— Чего ты хотел? — сухо поинтересовалась Фесенко.

— Что там за приворот на суженного-ряженного для Инги?

Брови Василисы поползли вверх.

— Я только за сегодня от двоих человек узнал, что ты ведьма. От разных! — я покачал головой. — Ты не опасаешься за свою жизнь?

— До экзаменов неделя. После них я отсюда выйду и всё. Никто меня не найдёт, — поморщилась она. — А про Ингу откуда… Эта дура что, к тебе пришла?

— Да. Про нашу связь тоже все, оказывается, в курсе. Что может нетривиальным образом подмочить мою репутацию, когда тебя на дыбе будут иноки Первой Церкви растягивать.

— Опять за своё?

— Прости, не удержался. Ты это, и вправду, сними приворот.

— Да какой приворот-то? Это дурак сам за мною ходит. Делать мне больше нечего, чтобы таких баранов чаровать. Тьфу.

Вела она себя так, будто бы лет пятьдесят проторчала в лесной хижине, из тех что на курьих ножках по рощам бегают.

— Что ж ты злая-то такая, Василиса? Кто обидел тебя так?

— Что-то ещё хотел? — не ответила та.

— Мне нужен знак от тебя, для Инги. Она мне тут услугу одну делает, некрасиво будет если зря.

— Я тут причем?

— Притом, что есть одно местечко у меня на примете, с ресурсной зоной через дорогу. С августа будет свободно для аренды. Как мне думается очень славно было бы кому-нибудь с ведьмовским даром там поселиться. Кому-нибудь отзывчивому! Желающему помочь ближнему, — широко улыбаясь, я наблюдал за насупившейся ведьмой. Ну и правда, вроде бы семнадцать лет, а ведёт себя так, будто бы уже сто триллионов миллиардов лет проживает на триллионах и триллионах таких же планет, как Земля.

— Это ты одарённый, Артемьев. Я простой человек, мне ближайшие годы только койка в общежитии доступна, — пробурчала Василиса. Прошла к своему столику, на котором стояла большая вязаная сумка.

— Ну здесь я могу помочь. Ты же помнишь, что я обещал о тебе позаботиться? — по правде говоря денег у меня сейчас было немного, но ситуация могла в корне измениться уже на днях. Поэтому можно было и щедростью блеснуть.

Она недоверчиво посмотрела на меня через плечо. Руки замерли в брюхе сумки, а затем медленно ожили, начиная выгружать оттуда всяческие женские богатства. Как только лезет туда всё это?

Образ бездонной сумки натолкнул на простую, но отчего-то не реализованную до сих пор мысль. Мне нужен дипломат. Что-нибудь неброское, небольшое, деловое, куда я перетащу свой пространственный карман, а то ну неудобно было с ним. Какой-нибудь чёрный, кожаный с замочками позолоченными. Да, будет здорово.

— Вот. Передай Инге, скажи чтобы сожгла, — Василиса вытащила из сумки соломенную фигурку. — Пусть кровью перед этим польёт.

— Поможет?

— Кровь-то? — усмехнулась ведьма. — Нет, не поможет, но серьёзности обряду добавит. Сам понимаешь, это важно, когда к делу относятся серьёзно.

— Так что, Инга права была про приворот? — я взял фигурку в руку. — Её суженный, да? Смоченный в чём-нибудь таком, что привораживает…

Я осёкся, глядя на соломенного человечка с ужасом и брезгливостью. Чуть не выронил. Читал я, как привораживают. Тьфу, мерзость.

— Мыслишь верно, — закивала ведьма. — Но нет. Эта заготовка. Не пригодилась. Так что, чтобы уж точно подействовало и клиент был доволен — дойди до её суженного сам и объясни доходчиво, что ко мне лезть не надо. Меня он не слушает, а после того что ты с Мишей сделал — вес твоих слов вырос многократно.

— Как он, кстати? — изобразил сочувствие я, хотя парень её заслужил то что получил.

— Это уже не моё дело, — буркнула она. — Иди, спасай свою Ингу.

— Рад был помочь, — саркастично сказал я. — Кто такой её суженый-то? Он хотя бы… — я сделал страшные глаза, — существует?!

— Тарасов Роман, Артемьев, бугай наш туповатый, — снисходительно объяснила она и добавила едко. — Тарасов тоже не очень умный.

— Язык ведьмы очень ценный ингредиент, — заметил в ответ я. — Надеюсь, нужда не заставит меня его искать. А то, может, это решит мои финансовые проблемы.

Она ядовито улыбнулась, я в ответ нарочито подмигнул, а затем вышел из покоев Василисы. Так… Дела «приворожённых» можно оставить и на потом. Сначала тренировка. После неё, наверное, дойду ка я сам до автобуса и доеду до города. Сэкономлю на проезде, а то прямо как зачастил на такси кататься. Никаких денег не хватит на такую роскошь. Но что поделать — надо заглянуть к Анфисе и показать ей то, что удалось вытащить из трупа портального демона. Плюс тот кровавый камень из тайника убийцы.

Так, отставить оставить дела влюбленных «на потом». Моя одежда у Инги. Эх. Ладно. Раз-два-три-четыре-пять, я иду тебя искать. Сначала — Тарасов. И только потом уже блондинка. Чтобы точно успела погладить!