Повелитель кошек

Глава 14

Глава четырнадцатая

Только самое тяжелое испытание может

проявить наши таланты, неведомые даже нам самим.

Белая книга Азарра

Господи, да как же я устал!

Единственное, чего мне сейчас хочется – это лечь и уснуть крепко-крепко. Но я не могу себе этого позволить. Я должен успеть в Роэн-Блайн, чтобы предупредить.

Какая великолепная ночь! Тишина, полное безветрие – и море звезд над головой.Странно, только сейчас я заметил, что на небе этого мира есть Млечный Путь. И еще более странно то, что я, измотанный долгой дорогой и голодный, могу восторгаться звездным небом. Может быть, этот восторг – лишь попытка забыть о вещах куда более мрачных и неприятных для меня.

Сейчас я жалею, что не попросил несчастного фермера дать мне немного еды. Он бы, конечно, не отказал – ведь в его глазах я был спасителем. Но я не мог его ни о чем просить. Я был слишком потрясен увиденным на ферме, чтобы думать о еде.

Мне всегда была ненавистна любая жестокость. Может, потому я и подался в свое время на юрфак, что был полон наивных романтических иллюзий, представлял, как, став следователем или криминалистом, буду бороться с преступностью. Потом я понял, что не все в жизни так просто, что добро и зло в ней слишком сильно переплелись, и порой невозможно определить, что хорошо, а что плохо. Я узнавал, что не всегда преступники – это законченные негодяи, и в то же время люди, которые по долгу службы были обязаны сражаться со злом и беззаконием, порой сами это беззаконие и творили. Не раз и не два я видел, как темное звериное начало в самых законопослушных и достойных людях нежданно-негаданно вырывается на свободу, заставляя их творить поступки, на которые они еще пару дней назад ни за что бы не решились. Иногда я чисто по-человечески понимал и жалел этих людей. Я мог понять мотивы и чувства тихого незаметного и совершенно безобидного мужичка, ударившего кухонным ножом своего собутыльника,распустившего язык; мне было искренне жаль женщину, которая собственными руками убила систематически истязавшего ее сына-наркомана. Но вот чего я никогда не мог понять и простить, так это трусливой жестокости тех, кто глумится над слабыми и беззащитными, пользуясь своей безнаказанностью, кто нападает толпой на одного, выбирая жертву, не способную дать отпор. Помню, как много лет назад один из моих друзей, начинающий художник-скульптор, человек отнюдь не богатырского сложения и не знакомый с восточными единоборствами, увидел, возвращаясь домой, как в подворотне кучка шпаны избивает какого-то мальчишку. Поскольку мой приятель был человеком неравнодушным, он вмешался в драку и после короткого рукопашного боя заставил свору отморозков разбежаться. Заступничество стоило ему двух ножевых ранений, сломанных ребер и легкого сотрясения мозга, но, когда я навестил его в больнице, мой друг с самым сияющим видом сказал мне: «Знаешь, Кирюх, от чего я кайфанул больше всего? Когда я влез в драку – нет, не в драку, а в настоящее убийство, потому что восемь человек били ногами упавшего истекающего кровью парня, - и начал ваять их мордовороты по своим лекалам, я увидел, что они испугались! Их было восемь, я один, а они все равно испугались, мля! Они не ожидали, понимаешь? Помахали руками, ногами, ножами – и разбежались, как крысы. А были бы настоящие мужики, кирдык бы мне пришел, запинали бы насмерть». Не знаю почему, но я запомнил эти слова. И уже позже, во время работы в прокуратуре, я много раз убеждался в том, что жестокость и трусость – это две стороны одной медали. И самое страшное было в том, что в моем мире этой жестокости и трусости было слишком много. Гораздо больше, чем мне бы хотелось.

То, что я увидел на одинокой ферме, вполне вписывалось в алгоритм любой войны. В то, что я много раз видел в исторических фильмах, на кадрах документальной хроники из зон конфликтов. Кровавые кошмары моего мира переместились в этот, принесенные сюда Духом разрушения, о котором мне говорили эльфы. Но я даже не представлял себе, насколько все это ужасно в реальности. И, потрясенный увиденным, я совершил то, чего еще вчера никогда бы совершил.

Я приказал убить человека. А самое печальное – я воспользовался своей властью, своим могуществом, использовал Уитанни как орудие мести. Теперь, когда эмоции немного улеглись, я пытаюсь ответить на вопрос – правильно ли я поступил?

Хочется верить, что правильно. Потому что, если бы сейчас мне снова пришлось бы решать судьбу капитана Донато Френчи, я бы поступил точно так же. Об одном жалею – мы с Уитанни слишком поздно оказались на этой ферме.

И очень надеюсь, что в Роэн-Блайн мы успеем вовремя.

***

На дороге к воротам Роэн-Блайна растянулась вереница повозок, крытых фур и крестьянских волокуш. На повозках сидели женщины и дети, мужчины расхаживали рядом, собирались в группки, о чем-то беседовали. На нас с Уитанни многие смотрели мрачно и неприветливо, хотя кое-то из крестьян все же учтиво кланялся, когда я проходил мимо.

У самих ворот народу было особенно много. Какой-то седобородый крестьянин со слезами умолял пропустить его со всей семьей в город, стражник, рослый краснорожий брутхаймец в кольчуге и с мечом на поясе наступал на старика, отталкивая его от ворот.

- Доброго дня! – сказал я, подойдя к стражнику. – Мне нужно в город.

- А мне плевать, куда тебе нужно, - ответил стражник. – Видишь, сколько народу ждет, когда им позволят войти? Становись в очередь и жди.

- У меня нет времени ждать. Я принес очень важные известия.

- Ты кто такой? – Стражник позабыл о плачущем старике, навис надо мной, уперев руки в бока.

- Мое имя Кириэль Сергиус, я целитель. Вчера в сорока милях отсюда я наткнулся на группу мародеров, которые грабили ферму. От них я узнал, что они собираются напасть на ваш город.

- Чего? – Стражник недоверчиво сощурился. – Какие такие наемники?

- Их командира зовут кондотьер Понтормо, а лагерь находится в Валькурте.

- Ха-ха-ха-ха! – Стражник от избытка восторга захлопал себя ладонями по животу, звеня кольчугой. – Ой, насмешил! В Валькурте стоит гарнизон лорда Тарна, вассала нашего светлейшего герцога. Ты что-то путаешь, малый.

- Я все верно говорю. Капитан наемников признался мне, что у них приказ идти на Роэн-Блайн и захватить его. Поверь, времени остается все меньше.

- И как же это ты, позволь спросить, заставил его признаться?

- Заставил, и все тут. Какая тебе разница?

- Большая разница, - стражник ткнул меня пальцем в грудь, и я краем глаза заметил, как изменилось лицо Уитанни. – Убирайся отсюда. Нечего мне тут сказки рассказывать. Хочешь попасть в город – готовь деньги за себя и за свою шлюху и становись в очередь.

- Послушай, я серьезно говорю…

- И я серьезно говорю, клянусь рогами и хвостом Мора! – Стражник схватился за рукоять меча. – Убирайся, иначе я разрублю тебя пополам, вонючий крейон.

Я, с трудом сдерживая себя, собрался было что-то ответить, но тут за моей спиной послышались пронзительные крики, а потом раздался топот копыт, и к воротам подскакал всадник на отличном, но взмыленном и измученном жеребце. Лицо и одежда всадника были покрыты грязью, левую руку ондержал высоко поднятой над головой, и в ней был зажат какой-то свиток.

- Дорогу гонцу его светлости маршала Хагена! – проорал всадник. – Прочь с дороги, брутхаймская шваль!

Стража немедленно открыла ворота, и гонец пронесся мимо нас в город, едва не сбив нескольких зазевавшихся крестьян. Лицо говорившего со мной стражника приобрело озадаченное выражение.

- Продолжим разговор? – предложил я, понимая, что появление всадника могло что-то изменить.

- Ты действуешь мне на нервы, парень, - злобно ответил стражник. – Я же сказал, что тебе надо сделать. Не испытывай мое терпение.

- Ладно, черт с тобой, - сказал я. – Но я тебя пре++++++++++++дупредил.

Раздосадованный и злой, я отошел от ворот и поплелся в хвост колонны. Крестьяне при моем приближении замолкали, но я все равно мог услышать обрывки фраз: «…они отнимут все, что у нас есть…», «… Вечные, помогите нам!», «… все мы умрем,,,», и прочее в том же духе.

- Не нравится мне все это, - сказал я Уитанни. – Что-то скверное случится, вот увидишь.

- Ллеу нрраан-а-тьуирр мьен ррау, - ответила гаттьена. – Эрр-хьифф миифар.

- Ты тоже чувствуешь, что должно что-то случиться, да, киса?

- Йенн. Уитанни льярр-а-лайн.

- Вот и я боюсь.

Солнце поднялось высоко, стало не по-осеннему жарко, и вода у меня во фляге закончилась. Глядя на мрачные лица крестьян, я подумал, что немного переоценил свои возможности, и в город нам с Уитанни не попасть. Денег, чтобы заплатить пошлину, у меня нет, а главное – стража мне не поверила. Может, нам следует побыстрее уносить отсюда ноги, пока в самом деле не появились наемники и не заставили меня пожалеть о том, что я сюда вообще пришел.

- Господин, - услышал я и обернулся. Передо мной стояла светловолосая девочка лет двенадцати с двумя забавными косичками и удивительно чистыми голубыми глазами.

- Чего тебе? – спросил я.

- Господин, вы ведь целитель, да?

- С чего ты взяла?

- Я слышала, как вы говорили это стражнику. Выи вправду целитель?

- Да, я целитель. А в чем дело?

- Мои родители почтительно просят вас осмотреть моего младшего братика. Он заболел.

- Где твой братик?

- Здесь недалеко, - девочка протянула мне руку. – Пойдемте, господин, я провожу вас.

- Тебя как зовут? – не удержался я, уж больно понравилась мне эта милая девчушка.

- Санни, господин. Так вы идете?

Девочка привела нас с Уитанни к большой крытой телеге. Родители девочки тут же сообщили мне, что у них есть, чем заплатить за мои услуги. Больной мальчик (на вид ему было года четыре) лежал на рогожке на дне телеги. У него был сильный жар, а на правой ноге мальчика, чуть выше колена, я увидел огромный самого зловещего вида фурункул с оформившейся гнойной головкой.

- Вы поможете ему, добрый господин? – шепнула мне мать мальчика.

- Я постараюсь. У вас есть факел или лампа?

Отец ребенка тут же извлек из кучи поклажи глиняный светильник. Я велел ему разжечь его, а сам достал из сумки свои инструменты, бинт, корпию и баночку противоспалительной мази. Когда светильник разгорелся, я прогрел на пламени скальпель, протер лезвие корпией, смоченной приготовленным на спирту желудочным эликсиром из моих запасов – какая-никакая, а антисептика! – и, набравшись мужества, вскрыл фурункул. Ребенок слабо вскрикнул от боли, заплакал.

- Тихо, тихо! – сказал я, вытирая корпией обильно вытекавшие из раны кровь и гной. – Все уже закончилось. Сейчас перевяжем, и все будет ха-ра-шо!

Пока я занимался мальчиком, вокруг телеги уже собралась большущая толпа крестьян.Мать ребенка, тараторя и захлебываясь, рассказывала, как ее маленького Тиммо укусила какая-то мерзкая муха, как мальчик все время чесал укус, а потом на месте расчеса появилась ужасная злокачественная опухоль – и все в том же духе. Я чувствовал, как множество внимательных глаз смотрят мне в спину, и это меня, честно сказать, весьма напрягало.

Поскольку я не очень-то доверял своим хирургическим талантам и был обеспокоен высокой температурой, то сделал вот что: как бы нечаянно коснулся мальчика золотым наконечником своего посоха. Когда гной вытек, я обильно намазал рану мазью, наложил корпию и забинтовал. Вроде все было сделано правильно.

- Ну, вот и все, - сказал я, вполне удовлетворенный своей работой. Повязка у меня получилась аккуратная, можно сказать, профессионально наложенная. – Когда будете в городе, обратитесь к любому лекарю, пусть он сменит мою повязку на свежую.

- Добрый господин, вы просто маг настоящий! – всплеснула руками женщина, от избытка чувств у нее выступили слезы на глазах. – Благослови вас Вечные!

Окружавших нас крестьян как прорвало – ко мне тут же начали подбегать люди, и каждый стремился рассказать о своих проблемах.

- Господин целитель, у меня зуб болит! – голосил один.

- Милостивый господин, у меня жена не рожает! – кричал другой. – Молю, помогите.

- Господин лекарь, животом маюсь! Спасите!

- Эй, посторонитесь, дайте мне… Господин, спасите, у моей коровы второй день понос. Не дайте животине подохнуть!

- Низко кланяюсь вашей милости, подайте помощь, боли в спине замучили… Эй, перестань толкаться, а то сейчас…

- Господин, господин! Смилуйтесь, дайте лекарство от черной мочи…

Уитанни начала хмуриться и нервно кусать нижнюю губу – это был дурной признак. А меня разбирал смех. Я вдруг почувствовал себя невероятно значительным человеком. С трудом сохраняя серьезный вид, я слушал жалобы и мольбы о помощи и толком не представлял, что мне теперь делать – уж слишком много желающих получить врачебную помощь собралось вокруг меня.

Проблема разрешилась сама собой: кто-то грубым и громким голосом велел холопьям расступиться, и я увидел того самого стражника, который еще два часа назад изображал из себя строгого архангела в райских вратах. Его сопровождали четверо вооруженных алебардами воинов.

- А, вот ты где! – сказал стражник. – Иди за мной.

- Куда? – спросил я.

- Сказано – пошли. Велено препроводить тебя к его светлости герцогу Ленарду немедля.

- А, раз так, тогда идем, - я подмигнул Уитанни, и мы пошли за стражниками мимо безмолвствующих крестьян к воротам.

***

Стража провела нас с Уитанни по узким улочкам города во внутреннюю цитадель и здесь передала начальнику охраны герцога – рослому спесивому рыцарю в черном сюрко поверх кольчужных доспехов. Рыцарь не стал нас ни о чем расспрашивать, просто велел отдать ему мои кинжал и посох и следовать за ним. Нас привели в обширную, освещенную светом железных факелов приемную с широкой лестницей, ведущей на второй этаж.

- Жди здесь, лекарь, - сказал рыцарь. – Его светлость сейчас спустится к тебе.

Герцог Ленард появился минут через десять. Это был высокий сухопарый благообразный старик с белоснежной бородкой клинышком, бледным лицом и глубокими черными глазами, облаченный в одежды из винно-красного бархата. Я поклонился, герцог ответил мне сдержанным кивком.

- Мне доложили, что у тебя есть какие-то важные сведения, - сказал он несколько надменно. – Что ты знаешь?

Я рассказал герцогу о том, что произошло на ферме. Выслушав меня, герцог довольно долго хранил молчание, потом жестом пригласил меня сесть на скамью и сам сел в одно из кресел.

- Ты лекарь? – спросил он.

- Если быть точным, ваша светлость, я ученик лекаря. Моим учителем, - тут я запнулся, - был Йохан ду Фойст из Блиболаха.

- В самом деле? – Герцог слегка приподнял правую бровь. – Я слышал об этом человеке. Он жив?

- Увы, милорд, нет. Я слышал, что его арестовали Звездоносцы, и он умер от пыток в застенке.

- Ужасная судьба. Но, полагаю, ты понимаешь, что подобная участь может ожидать и нас, не так ли?

- Милорд, я всего лишь странствующий лекарь и мало смыслю в политике. Однако вчера я стал свидетелем зверской расправы над беззащитным фермером и его семьей. Человеку моей профессии нестерпимо такое обращение с людьми, и я счел своим долгом отправиться сюда и предупредить о возможной опасности.

- Ты крейон, не вальгардец, верно?

- Истинно так, милорд.

- А эта девушка? – Герцог показал пальцем на Уитанни.

- Она полукровка, милорд. Мне посчастливилось однажды спасти ей жизнь, с тех пор она сопровождает меня.

- Как тебе удалось справиться с наемниками?

- Ваша светлость, это долгая история, и она совершенно не имеет отношения к делу. Важно другое – я успел предупредить вас о готовящемся нападении.

- Хорошо. Я благодарен тебе за сведения и награжу тебя. Но сейчас я хочу предложить тебе кое-что. Поскольку ты лекарь, нам могут понадобиться твои услуги. Я желаю, чтобы ты поступил ко мне на службу. И хотя ты совсем не тот, за кого себя выдаешь, я вижу, что ты честный парень и можешь мне пригодиться.

- Совсем не тот? – У меня отвисла челюсть.

- Да, крейон. Я знаю, кто ты такой. Но не будем об этом. Слуги проводят тебя к моему лейб-медику мастеру Джарли. Он займется тобой. Аудиенция окончена. Ступай.

Герцог повернулся ко мне спиной и начал подниматься по лестнице. Я стоял, раскрыв рот и глядя ему вслед, пока меня не отвлек камердинер герцога. Он вернул мне кинжал и посох и предложил следовать за ним в покои мастера Джарли.

Обепокоенный всем происходящим, я тем не менее последовал за камердинером, и вскоре мы с Уитанни оказались в той части герцогского замка, которая была предназначена для придворных герцога Ленарда. Мастер Джарли, крепкий чернявый мужчина лет сорока, был у себя – он лежал на огромной разобранной кровати, голый и в одном чулке с большой дыркой на пятке. Рядом с почтенным медикусом лежала какая-то растрепанная обнаженнаядевица, которая даже не вздумала прикрыть свои прелести, когда мы вошли в спальню.

- Так-так, - выдохнул Джарли, пустив в нашу сторону волну крепкого перегара. – Будь я проклят, если передо мной не сам Кириэль Сергиус со своей ручной гаттьеной!

- Ты ты… так вы знаете? – Я был по-настоящему изумлен.

- Не прикидывайся идиотом, дружок, - Джарли сполз с кровати, набросил на девицу покрывало, а сам сунул голову в таз с водой, стоявший на прикроватном столике. Освежившись, почтенный мастер вытер мокрую голову бархатным занавесом, натянул короткие до колен штаны из красного шелка, довольно вздохнул и повернулся ко мне. – Хочешь вина?

- Откуда вы знаете мое имя?

- Хороший вопрос, да? – Джарли почесал всей пятерней волосатое брюхо. – Ты в курсе, что тебя разыскивают по всему Вальгарду сотни агентов Ордена? За тебя, живого или мертвого, назначена награда в десять тысяч риэлей – таких денег не платили ни за одного государственного преступника с тех пор, как стоит этот мир. Я бы этим гордился, честно говорю.

- И герцог об этом знает?

- Естественно, - Джарли налил в кубок вина из хрустального графина. – Эмиссары Ордена несколько раз были тут за последние два месяца. Перевернули весь Роэн-Блайн вверх дном, разыскивая тебя. Я вынужден был отвечать на дурацкие вопросы допрашивавшего меня координатора. После допроса мне стало чертовски интересно – да что это за парень, из-за которого разгорелся такой сыр-бор? Знаешь, я представлял тебя немного другим.

- И что теперь?

- Теперь? – Джарли глотнул вина. – Еще вчера я бы не смог ответить на твой вопрос. Скорее всего, герцог выдал бы тебя Ордену. Но сегодня все изменилось.

- Что изменилось?

- Все, - Джарли многозначительно поднял палец к потолку. – Герцога поставили перед выбором, и он его сделал.

- О чем ты, черт возьми?

- Эй, милашка, - Джарли тряхнул женщину на кровати, - пора вставать, одеваться и искать нового клиента.

- Деньги давай, козел! – протянула женщина.

- С твоего позволения, - сказал мне Джарли, долго рылся в разбросанных на полу тряпках, нашел наконец-то свой кошелек, высыпал оттуда монеты, рывком поднял прелестницу с постели, сунул ей в ладошку деньги и, не дав девице опомниться и одеться, вытолкал ее за дверь, после быстро собрал ее одежду с пола и швырнул в коридор следом. Затворив дверь, Джарли взял кубок с вином и жестом предложил мне сесть. – Итак, дело такое. Сегодня к герцогу прибыл посланник от Тило Хагена, великого маршала Вальгарда и привез королевский ультиматум. Отныне мы не являемся суверенным герцогством Роэн-Блайн. С этого дня мы провинция Роэн-Блайн, включенная в состав Вальгардского королевства. Понимаешь, о чем я?

- Не совсем.

- Объясняю по-простому. Когда-то папаша короля Готлиха и отец нашего герцога подписали хартию, по которой Вальгард обязался на вечные времена соблюдать наш суверенитет. Эта Хартия имела силу почти сорок пять лет. Сегодня вальгардский король подтер ей свою грязную задницу. То есть, нашу судьбу решили за нас. И у герцога теперь только два выбора – либо смириться, признать себя вассалом Вальгарда, передать власть королевскому наместнику, который прибудет сюда через три дня с войском и новыми указами, либо…

- Что «либо»?

- Либо доказать вальгардцам, что они немного поспешили, решив судьбу Роэн-Блайна за нас.

- Если я правильно понимаю, это означает войну с Вальгардом.

- Ты совершенно правильно понимаешь, парень. И теперь, когда ты тут появился, я нисколько не сомневаюсь, что герцог выберет войну.

- Это почему ты так решил?

- Вальгард сделал то, к чему они готовились долгие годы. Армия Хагена идет на Саратхан. А это значит, что вальгардцы не собираются оставлять у себя в тылу независимые анклавы, вроде нашего. Теперь все земли, которые еще вчера были формально независимыми – Брутхайма, Виссинг, северный Брегенд, - будут включены в состав великой империи, над которой реет знамя непобедимого Айтунга. Таковы планы, как ты понимаешь. Но эти планы могут и не сбыться.

- С чего ты так решил?

- Видишь ли, герцог человек умный и отважный, а главное – он рыцарь до мозга костей, и слово «честь» для него не пустой звук. А еше он свято верит в свой гороскоп, который был составлен в день его рождения. – Джарли сделал паузу. – Гороскоп герцога заканчивается словами: «Последний свой день ты встретишь как правитель, увенчанный славой, с мечом в руке и на поле боя». А теперь делай выводы.

- Их уже сделали за вас, - сказал я. – Наемники, которых я видел в сорока милях отсюда, говорили, что у них есть приказ захватить Роэн-Блайн. Возможно, они уже направляются сюда.

- Ну, вот видишь, все определилось. – Джарли налил себе еще вина. – И ты, мой друг, поневоле станешь участником самой интересной вечеринки в этом сезоне. Ты и твоя кошечка, - мастер подмигнул Уитанни, которая, застыв как изваяние, сверкала глазами из-под капюшона. – Уверен, уже этим вечером герцог соберет всех нас и скажет о своем решении. Это будет решение истинного рыцаря, не сомневайся, а значит, Орден еще не скоро выплатит награду за твою голову. Я тебя успокоил?

- Мне трудно поверить в то, что нашелся человек, готовый противостоять мощи Вальгарда.

- Ты, наверное, голоден, - внезапно сказал Джарли. – Знаешь, я тоже проголодался. Давай-ка попросим слуг принести нам чего-нибудь пожевать. А заодно ты расскажешь мне о своих приключениях. Обожаю такие истории!

***

Герцог Ленард собрал нас в полночь.

Вся обстановка огромного зала совета – таинственный свет множества свечей, мерцающие доспехи вдоль стен, щиты с гербами на паноплиях и знамена, свисающие с потолка, пирамиды с великолепным оружием, - вполне соответствовала торжественности момента. Мы с Джарли явились последними: за длинным столом уже сидели прибывшие в замок лорды-знаменосцы герцога и офицеры гарнизона Роен-Блайна. На скамьях вдоль стен расположились вызванные на совет представители городских общин, цехов и духовенства. Джарли занял свое место за столом, мне же слуги предложили сесть на длинную скамью у входа. Уитанни, следовавшая за мной как тень, встала со мной рядом.

Герцог появился через пару минут – суровый, облаченный в черное, украшенное стразами платье, с гербовым мечом на перевязи, драгоценной герцогской цепью на шее и диадемой на лбу.

- Вот, милорды, - начал он, показывая собравшимся пергаментный свиток с печатью короля Готлиха, - эту грамоту привез мне сегодня чрезвычайный посланник короля Вальгарда. И что же говорится в ней? Что мы отныне добрые подданные его величества Готлиха Великого!

По залу прошел взволнованный шепот. Особенно встревожила эта новость простолюдинов, лорды-знаменосцы, уже осведомленные об ультиматуме, лишь опустили взгляды. На губах герцога появилась слабая презрительная улыбка.

- Да, милостивые государи, отныне мы все – подданные Вальгарда, - сказал он, чуть повысив голос. – Так решил за нас король Готлих. Его величество счел, что стоящая на наших границах сорокатысячная армия маршала Тило Хагена станет сильным аргументом, приложенным к этой грамоте. И некоторые из моих лордов сочли возможным согласиться с доводами короля Вальгарда. Только что я получил известие о том, что милорд Тарн, граф Валькурт принес присягу королю Готлиху и со своими вассалами вступил в войско маршала Хагена.

- Предатель! – возмущенно крикнул кто-то, все собрание зашумело. Герцог терпеливо ждал, когда стихнет ропот.

- Не будем осуждать милорда Тарна, - сказал он с презрительной улыбкой, которая не оставляла сомнений в его истинных чувствах к Тарну. – Он сделал свой выбор. Ныне в Валькурте стоит большой отряд наемников, который совместно с нашими вчерашними подданными собирается нанести нам визит вежливости. А еще к нам держит путь новый наместник, который будет управлять Роэн-Блайном от имени его величества Готлиха. Давайте думать, как нам лучше встретить почетных гостей.

В зале повисла тяжелая тишина. Было видно, что люди испуганы и озадачены словами герцога. Никто не смел встать и высказаться первым. А потом встал мастер Джарли и сказал:

- Что притихли, милорды? Чего молчим, почтенные жрецы, синдики и мастеровые? Испугались собственных мыслей? Признаться, я своих тоже боюсь. Мне страшно от мысли, что в этом зале вместо штандарта с гербом дома Ленардов будет красоваться изображение снежного дракона Айтунга. И что из маленького храма на улице Мучеников будут выброшены мощи святых, которые основали этот город в незапамятные времена, а вместо них мы будем молиться изображениям двенадцати Вечных, которым уже поклоняется вся Брутхайма! Но я готов плюнуть на свои страхи, если вы скажете: «Да, мы готовы принести присягу его величеству Готлиху Вальгардскому!» Только говорю сразу – я немедленно покину этот город и это герцогство и отправлюсь туда, где смогу дышать свободно. Делайте ваш выбор.

- Но что скажет его светлость герцог? – раздался чей-то голос.

- Вначале я хочу услышать ваше мнение, - сказал Ленард. – Не хочу, чтобы мои слова как-то повлияли на ваш выбор. Давайте, каждый выскажется по порядку. Что скажете, почтенный бургомистр?

- Милорд, я затрудняюсь сказать что-либо, - ответил тучный бледный мужчина в роскошной собольей мантии.

- Понимаю, - Ленард слабо улыбнулся, повернулся к жрецам, сидевшим направо от него. – А что думаете вы, святые отцы?

- В городе семь тысяч жителей, и каждый день в него прибывают крестьяне, напуганные слухами о близкой войне, - ответил старший из жрецов. – Можем ли мы подвергать их жизни опасности, сопротивляясь великой силе, которая стоит у нашего порога? Не приведет ли это к ужасному кровопролитию?

- Хорошо, я вижу, что вы не можете сделать свой выбор, - сказал герцог, помолчав. – Я понимаю вас. Это действительно очень трудно сделать. Но теперь послушайте, что я вам скажу. Представьте себе, что у вас есть старый дом, в котором вы родились, в котором выросли, в котором родились и выросли ваши дети. Всю свою жизнь вы прилагали усилия для того, чтобы дом ваш становился краше, лучше, уютнее и теплее. И вот однажды кто-то стучится в вашу дверь и говорит вам, что с этого момента ваш дом более вам не принадлежит, что теперь тут поселится новый хозяин, а вам отведут каморку для слуг, в которой вы и будете доживать остаток жизни, если конечно новому хозяину не взбредет в голову выгнать вас вон. Как вы поступите – смиритесь, или будете защищать свой дом или, хотя бы, свою честь? Я решил для себя этот вопрос. – Герцог протянул руку секретарю, и тот с поклоном вручил ему другой свиток. – Вот мой ответ королю Вальгарда. Сегодня мой гонец доставит его маршалу Хагену, если, конечно, вы, милорды, согласитесь с ним.

- Ваша светлость соблаговолит зачитать нам это послание? – поинтересовался кто-то.

- Я помню свой ответ наизусть, - сказал герцог. – Там всего четыре слова: «Поцелуй меня в зад».

Тишина в зале повисла необыкновенная. И в этом тишине вдруг раздался голос мастера Джарли:

- Коротко и со вкусом. Мне нравится.

- Слава герцогу Ленарду! – закричал, вставая, самый старший из лордов-знаменосцев.

- Слава! – подхватили еще голоса. – Слава! Смерть вальгардцам!

- А что скажет наш гость? – внезапно спросил герцог, и я понял, что он говорит обо мне. Все во мне похолодело. Я медленно поднялся со скамьи, на которой сидел, чувствуя на себе почти физически десятки направленных на меня вопросительных взглядов.

- Рекомендую вам, добрые господа, небезызвестного Кириэля Сергиуса, - сказал герцог, - того самого Кириэля, которого по всем северным маркам разыскивают охотники и агенты Звездного Чертога и за которого объявлена фантастическая награда в десять тысяч риэлей. Этот человек пришел ко мне сам, чтобы предупредить о возможном нападении на город подкупленных вальгардцами наемников. А еще он рассказал мне, что вальгардские мародеры уже грабят наших фермеров. Странно, что я встретился с Кириэлем в такой тяжелый для нас момент, но я вижу в этом некий знак судьбы. – Герцог сделал паузу. – Итак, господин лекарь, что скажете?

- Мне нечего сказать, милорд, - ответил я, помолчав и собравшись с мыслями. – Я маленький человек, и мое мнение ровным счетом ничего не значит. Но я крейон, а в Вальгардском королевстве крейон – это раб. Я сам был рабом и не хочу возвращаться в свое прошлое. Поэтому не спрашивайте меня, я не достоин давать вам советы. Лучше спросите себя - хотите ли вы, чтобы слово «брутхаймец» в Вальгардском королевстве означало то же самое, что и слово «крейон».

- Хорошо сказано, - услышал я голос Джарли.

- Но это безумие! – воскликнул один из жрецов. – Мы не в состоянии противостоять мощи Вальгарда! Они сожгут город, убьют всех. Мы все погибнем!

- Я никого не держу в городе, - ответил герцог. – Всякий желающий может уйти, забрав свои семьи и самое ценное свое имущество. Я не хочу, чтобы кто-то сражался и умирал не по зову сердца, а повинуясь моей воле. Мое решение вы слышали. Наш совет окончен.

********************

- Видишь, герцог поступил именно так, как я говорил, - говорил мне Джарли, когда мышли по длинной галерее герцогского замка. – Он верит в свой гороскоп.

- Почему ты так радуешься выбору герцога?

- Потому что я всегда любил его, а сегодня у меня появился еще один повод гордиться им. – Джарли сделал паузу, словно им овладело сомнение, стоит ли откровенничать со мной дальше, и решился. – Я его бастард. Моя мать была любовницей герцога. Когда она умерла, герцог не оставил меня, отправил учиться на медика в Блиболахский университет и оплатил мое обучение, а по возвращении в Роэн-Блайн взял в свой дворец, приблизил к себе и терпел все мои выходки. Я обязан ему всем, что имею. И хоть я незаконнорожденный сын, я не хочу, чтобы мой отец доживал свой век как вальгардская приживалка – он, последний герцог рода Ленардов!

- И что теперь будет?

- Твое дело – лечить людей. Если начнется осада, - а теперь ее не миновать, будь уверен, - у тебя будет много работы. Сегодня же я соберу всех городских целителей, и начнем подготовку к осаде.

- Джарли, - я остановился, - знаешь, мне на мгновение показалось там, на совете, что герцог обратился ко мне не случайно. Он будто ждал моего одобрения, чтобы окончательно все решить.

- Чепуха, парень. Ленард принял решение в тот самый момент, когда вальгардский герольд привез ему этот поганый ультиматум. Уж я то знаю старика, поверь.

- Итак, все-таки война. Я как чувствовал, что к этому все идет.

- Жалеешь, что оказался тут? Еще не поздно уйти. Герцог не станет тебя задерживать.

- Мне некуда идти, - ответил я. – Рано или поздно Орден найдет меня. Уж лучше погибнуть в бою.

- Мы не погибнем, - сказал Джарли и почему-то засмеялся. – Мы победим. Мы еще увидим обгаженные задницы бегущих от нас в страхе вальгардцев. Это я тебе говорю. Ну а если все же погибнем… У тебя есть незаконченные дела?

- Есть, - ответил я. – Очень важное дело. И очень боюсь, что оно и так останется незаконченным.

- Как говорили древние: «Не печалься: другие выполнят то, чего не успел сделать ты», - изрек Джарли, потрепал меня за плечо и повлек в столовую, где слуги накрывали поздний ужин.