Повелитель кошек

Глава 2 (часть 1)

Глава вторая

Не спрашивай, почему судьба привела туда,

где ты паче ожидания оказался

– спроси, что ты можешь сделать там,

куда она тебя привела

Черная книга Азарра

- Двенадцать Вечных, он открыл глаза!

Голос был женский, взволнованный и очень приятный. А потом я увидел лицо. Совсем юная девушка. Темные глаза смотрели на меня с тревогой и радостью.

- Эрил! – позвала девушка. – Эрил!

- Эрил? – повторил я. У меня снова появилось ощущение кошмара.

- Он может говорить, - справа от меня возникла фигура с горящим факелом. – Он вспомнил свое имя. Это хорошо. Возблагодари Вечных, Бреа, твой брат вернулся к нам из объятий Тьмы.

- Ах! - Девушка вздохнула и взяла меня за руку, губы у нее задрожали. Казалось, она вот-вот заплачет. – Как ты нас напугал, Эрил!

- Эрил? – произнес я, абсолютно не понимая, что происходит. – Бреа?

- Ты не узнаешь меня? – Темноглазая перестала улыбаться. – Эрил, это же я, твоя сестра Бреа.

Чувство реальности понемногу возвращалось ко мне, и я понял, что происходит что-то очень странное. Что-то, чему нет и не может быть никакого объяснения. Начать с того, что я лежал на широкой лавке в темной и весьма грязной лачуге, укрытый до самой шеи вонючим покрывалом из овчин. Крыша надо мной была дырявая, и в зияющие дыры светило яркое солнце. Девушка по имени Бреа была довольно миленькой, однако ее румяные щечки были в грязных разводах, и одета она была в какие-то странные выцветшие лохмотья, будто созданные нездоровой фантазией модельера-авангардиста. Человеку с факелом, который стоял у моего изголовья, было на вид лет сорок-сорок пять, лицо у него было суровое, изборожденное морщинами, а сивые волосы были стрижены в скобку, словно у католических монахов. Да и его длиннополая одежда из грубого темного сукна явно указывала на принадлежность к духовному сословию.

- Где я? – спросил я, не смея пошевелиться.

- Дома, - сказала Бреа, продолжая смотреть на меня взглядом, в котором смешались любовь и страх. – Ты ничего не помнишь?

- Ничего, - ответил я, и это была святая, самая правдивая правда. Я и в самом деле не помнил ничего, что произошло со мной и с Вероникой с того момента, как мы погнались за Даниловым.

- Бедный мой брат! – Бреа нежно провела ладонью по моему лбу. – Тебе, наверное, было очень плохо. Я думала… думала, нам не удастся тебе помочь. Этот припадок…

- Какой припадок?

- Мы были на службе в храме, и у тебя вдруг начались судороги. Ты упал на пол и начал страшно кричать. А потом лишился чувств. Отец Деймон, благослови его Вечные, не растерялся – велел принести тебя домой и сам два дня неотлучно находился при тебе, чтобы прогнать овладевших тобой демонов Завратья.

- И это было трудно, - сказал человек с факелом. – Злая сила крепко овладела тобой, Эрил. Наверное, ты чем-нибудь прогневил Вечных, если они допустили такое.

- Ничего не понимаю, - я попробовал пошевелиться, и мне это удалось. Уже хорошо, по крайней мере, я не превратился в беспомощного инвалида. И тут я вспомнил о Веронике. – А где девушка?

- Девушка? – Бреа испуганно посмотрела на меня. – Какая девушка?

- Которая была со мной. Вероника.

- Он опять бредит, - сказал человек с факелом. – Рано мы обрадовались.

- Погодите, дайте-ка я вам все объясню, - яскинул с себя вонючую овчину и попытался сесть. Заодно огляделся по сторонам – и в самом деле, какая-то жуткая халупа, больше похожая на звериную нору, чем на человеческое жилье. Елки зеленые, куда это меня закинуло? Мне стало очень страшно, и этот страх, наверное, очень отчетливо отразился на моем лице, потому как девушка отшатнулась от меня с жалобным вскриком. – Прошу вас, выслушайте, а потом говорите все, что угодно. Я был с девушкой. Мы пришли к одному человеку, чтобы узнать у него кое-что очень важное. Но этот человек повел себя странно. Он стал убегать от нас. Мы побежали за ним, а потом… вот потом я совсем ничего не помню.

- Отец Деймон, я боюсь! – охнула Бреа.

- Не бойся, дитя мое, у Бледной Жницы мы твоего брата отбили, и у демонов Безумия мы его тоже отвоюем. – Человек с факелом присел на край моей постели, поднес факел ближе к моему лицу и долго смотрелмне прямо в глаза. – Эрил, очнись. Демоны помрачили твою память, но теперь ты вернулся домой. Ты снова дома. Не было никакой девушки. Грязный суккуб пытался овладеть твоим телом и душой, принял облик женщины и помрачил твой разум.

- Это мой дом? – Я оглядел лачугу. – И меня зовут…

- Эрил Греган, - закончил за меня отец Деймон. – Так назвали тебя в день Внесения во храм.

- «Так, а я-то считал, что меня зовут Кирилл Москвитин! Что, мать его так, происходит? Белочка? Нет, невозможно – я выпил всего две рюмки прежде чем Данилов напал на меня. Может, водка была паленой, я отравился, и у меня галлюцинации? Одно ясно – это не дурка. Слишком убого даже для районной психушки. Что за хрень натворил этот поганец Данилов?!»

- Хорошо, - сказал я примирительно, - меня зовут Эрил Греган. Может, тогда скажете мне, преподобный, кто я такой?

- Ты овца из моего стада, - ответил священник. – Твои родители были добрыми верущими, и Вечные благословили их двумя детьми. Это Бреа, твоя сестра. Ты узнал ее?

- Эрил, ты же узнал меня? – Девушка схватила меня за руку. – Во имя всех Вечных, скажи, что ты меня узнал!

- Конечно, узнал, - я решил идти до конца. – Ты моя сестра Бреа. Любимая сестра. Прости, я тебя напугал.

- Ты всех напугал, сын мой, - сказал Деймон. – В наших краях подобной одержимости давно не случалось. Но сейчас, когда ты вернулся из Темной Долины, я смогу тебе помочь. Теперь твоя душа в безопасности, и ты должен благодарить Вечных за то, что они не позволили демонам забрать тебя в свое черное царство. Ты и вправду не помнишь того, что случилось с тобой?

- Отец Деймон, моя память оставила меня, - сказал я самым жалобным тоном. – Мне придется многое вспоминать.

- Ты перенес тяжелый недуг, вызванный демонской порчей, но ты поправишься, - священник похлопал меня по плечу и улыбнулся одними губами. – Я буду присматривать за тобой. А сейчас отдыхай и восстанавливай силы. Ты нужен нашей общине. Мы все будем возносить Двенадцати Вечным молитвы о твоем полном исцелении.

***

Все мы порой видим по ночам кошмары, и каждый знает, какое чувство облегчения наступает при пробуждении, когда становится ясно, что все, что с тобой происходило мгновение назад – всего лишь дурной сон. У меня этого чувства не было. Больше того, чем больше я приходил в себе, тем больше мной овладевала самая настоящая паника. Я непонятным невероятным образом оказался черт знает где. И эта мысль напугала меня донельзя. Я был в таком шоке, что даже не мог думать сколько-нибудь связно. Даже сейчас, когда я вспоминаю те минуты, мне делается нехорошо. Больше всего мне хотелось вскочить на ноги и бежать из берлоги, в которой я очнулся, крича во всю глотку – но я понимал, что это ничего не изменит. Мне нужно было понять, что случилось со мной и с Вероникой. И найти мою помощницу.

Пока мне было ясно только одно – я непонятно как перестал быть Кириллом Сергеевичем Москвитиным и стал Эрилом Греганом. Во всяком случае, так называют меня странные люди, в компании которых я очнулся. То, что я не в сумасшедшем доме, очевидно. Может, это какая-то секта? Не исключено, что меня и Веронику из дома Данилова привезли в какое-то тайное убежище сектантов и теперь… Нет, полная чепуха. Или это всего лишь галлюцинации? Мы с Вероникой побежали за Даниловым, что-то с нами случилось, нам, пока мы были в отключке, подельники Данилова ввели какие-то сильные галлюциногены, и теперь я потерял чувство реальности и принимаю наркотический бред за действительность? Вот это похоже на правду. А если так, у меня есть только один способ выйти из этого состояния – ничего не пить и не есть и постараться не спать, сколько хватит сил, чтобы мне не вкололи повторную дозу во сне. Посмотрим, что будет, когда чертова дрянь, которой нас накачали, перестанет действовать…

- Эрил! – Бреа подошла к моей постели с деревянной миской в руках. – Давай я покормлю тебя.

- Я не голоден, - буркнул я. – Я лучше посплю.

- Тебе надо поесть, - сказала девушка. – Ты два дня лежал бесчувственный и сильно ослабел. Посмотри, какой замечательный суп я для тебя сварила!

«Замечательный суп» оказался белесой бурдой из воды и муки, в которой плавало несколько кусочков репы и поджаренного свиного сала. Ни картошки, ни лука, ни моркови в супе не наблюдалось. Хлеб, который Бреа предложила накрошить прямо в похлебку, был темным, губчатым и издавал сильный кислый запах.

- Я не хочу есть, - сказал я решительно, поболтав в похлебке ложкой. – Ешь сама, я не буду.

- Эрил! – всхлипнула девушка. – Ты разрываешь мне сердце.

- Прости, дорогая, но я, наверное, еще не совсем здоров. Унеси свой суп.

- Может быть, ты захочешь поесть позже, - с надеждой сказала Бреа. – Я приберегу суп для тебя, хорошо?

- Хорошо.

- Завтра будет свободный день, и я испеку тебе пирог с рыбой, - сказала Бреа. – Белесая Лони дала мне трех больших карасей и немного крупы. Обещаю, это будет отменный пирог.

- Не сомневаюсь в этом.

- Мне надо покормить свиней, - промолвила девушка. – Я быстро. Ты не скучай без меня.

Она вышла, а я остался наедине со своими очень невеселыми думами. Дождавшись, когда девушка отойдет подальше от дощатой двери, я встал с постели и начал обследовать лачугу. Если этой мой дом, то живу я прям-таки совсем неважно. Чистой воды бомжатник. Хижина была по сути полуземлянкой, с бревенчатыми стенами и крошечными окнами, затянутыми какой-то мутной пленкой явно органического происхождения. Кровля была соломенной, уложенной на крестообразные стропила, и над моей головой весело чирикали птицы, влетавшие в дом через дыры в крыше. Вся обстановка состояла из широкого стола – по сути, щит из нескольких широких досок, уложенный на грубые козлы, - четырех очищенных от коры кругляков, заменявших стулья, двух широких лавок (типа кровати!) и большого сколоченного из досок сундука в углу. Рядом с сундуком стояли деревянная прялка и пара больших кувшинов. Я заглянул в них: в одном было немолотое зерно, в другом репа. В другом углу находилась кубическая печь из обмазанных глиной природных камней, а на ней я увидел посуду – деревянные и глиняные чашки, горшки и кувшины. Из одного горшка торчали черенки ложек, вырезанных из дерева. В лачуге не было ни единого изделия промышленной цивилизации, и это было совершенно необъяснимо. Какой бы сильной дурью меня не накачали, мое отравленное наркотиком сознание не смогло бы так исказить абсолютно ВСЕ окружающие меня вещи.

Я посмотрел на тлеющие в печи головешки и принял решение. Осторожно, чтобы не обжечься больше, чем надо, я просунул левую руку в жерло печи и коснулся пальцами одного из углей. Боль от ожога была сильной и вполне реальной. Оглядевшись, я увидел, что странный интерьер вокруг меня нисколько не изменился. У меня на лбу обильно выступил ледяной пот.

- Значит, не сон, - пробормотал я, дуя на обожженный палец. – И не глюки. Тогда что, ептыть?

Несмотря на владевший мной ужас, я решил провести еще один эксперимент. Отломив от лежащего у очага полена щепку, я написал на земляном полу сначала «Кирилл Москвитин», а потом «Эрил Греган». Странно, но это был мой почерк, он нисколько не изменился, разве только буквы получились малость корявые. Швырнув щепку в печь, я затер рукой надписи и заглянул в сундук.

Здесь были шмотки. Наверху лежала пара мужских штанов и рубах из грубой холстины, сшитых самым топорным образом. Замечу попутно, что я и сам был одет в точно такие же штаны и рубаху. Под мужскими вещами я обнаружил несколько женских платьев – видимо, это была одежда Бреа. Одно из платьев было украшено незатейливой вышивкой, сделанной зелеными нитками. Вся одежда была на плетеных нитяных шнурках, никаких пуговиц. На дне сундукапод платьями лежала штука темного домотканного холста, две пары самодельных кожаных башмаков самой примитивной работы, несколько платков с неподрубленными краями и маленький мешочек, перевязанный кожаным шнурком. Я развязал шнурок, и из мешка вывалилось медное колечко и четыре медные монеты, одна из которых была покрыта зеленой патиной. Монеты были странные, края у них были неровные, на аверсе была надпись «Один фельд» без цифры, а на реверсе красовалось примитивное изображение, в котором с трудом угадывалось какое-то животное из породы кошачьих – не то тигр, не то леопард.

Ни моей одежды, ни всего того, что было при мне в тот момент, когда мы с Вероникой зашли в дом Данилова, в лачуге не было и в помине. Меня обчистили по полной. Это было очень странно: ну, понятно, те, кто сыграл со мной такую злую шутку, могли забрать мою одежду, мой достаточно дорогой «Самсунг», наручные часы «Ситизен» и бумажник, в котором было двести баксов и почти шесть тысяч рублей. Но какой крохобор позарился на копеечную шариковую ручку или ключи от квартиры? Что за хреновина вообще творится?

За моей спиной заскрипела дверь, и я обернулся. Бреа стояла в дверях и растерянно смотрела на меня.

- Это все наши деньги? – сказал я, показав ей монеты.

- Нет, есть еще серебряный аберн, которыймы дали в долг вдове Вернан, - Бреа вошла в лачугу. – Она обещала вернуть его к концу месяца с процентами. Так что подушную подать мы заплатим в срок, и высокий лорд Барден будет милостив к нам. Всю зиму сможем работать только на себя.

- Я совсем забыл о подати, - я сделал вид, что очень смущен тем, что моя память совсем изменила мне. – Ты правильно сделала, что дала деньги вдове.

- Я дала? – Бреа снова беспомощно на меня посмотрела. – Это ты велел помочь ей, потому что у нее пала от чахотки корова, и ей совершенно нечего есть.

- Хорошо, хорошо, я действительно ничего не помню. Но ты ведь расскажешь мне все, что творилось в последние дни, так?

- Конечно, - Бреа подошла ко мне и обняла. Эта чистая и непосредственная ласка была очень трогательной, но мне сейчас было не до нежностей, тем более что от «сестры» шел довольно неприятный запах – не то хлева, не то грязных волос. Ясен пень, что моются тут от случая к случаю.

- В деревне все ужасно волновались за тебя, - сказала девушка. – Все хотели прийти к нам и убедиться, что ты жив и не превратился в мерзкое чудовище. Отец Деймон всех успокаивал. Вчера приезжал управитель из замка, Симон, говорил со старостой, и тоже спрашивал о тебе.

- Большая честь для меня, - я усмехнулся. – Что еще?

- Ничего. Все готовятся к оплате податей. Высокий лорд Барден сейчас в отъезде, должен вернуться в замок через три недели. В день блаженного Юстина как обычно начнется сбор податей. Так что я успею ещенапрясть шерсти.

- Что еще?

- Заходила Эльга, спрашивала о тебе, - Бреа улыбнулась и опустила взгляд.

- Что ты сказала?

- Что отец Деймон продолжает тебя лечить. Эльга обещала зайти сегодня вечером.

Мне все эти имена и факты ничего не говорили. И я решил сменить тему.

- Бреа, я нашел вот это колечко, - сказал я. – Почему ты не носишь его?

- Это матушкино кольцо, - тут девушка вновь посмотрела на меня с ужасом. – Ее обручальное кольцо, которое подарил ей наш отец в день свадьбы. Как я могу носить его, Эрил?

- Обидно, что такая красивая вещь лежит в сундуке, - сказал я. – Или ты думаешь, что твой жених подарит тебе лучшее?

- Жених? – Бреа скривилась. – Бриан? Он только о себе думает. Я обижена на него. За эти дни, что ты болел, он не разу не зашел к нам, а мог бы.

- Ты любишь его?

- Мне кажется, что он хороший. Он не злой, набожный, непьющий и трудолюбивый, и однажды унаследует конюшню отца, и мы будем жить сытно и хорошо. Но я все равно обижена на него и скажу ему об этом. – Бреа потерлась щекой о мое плечо, отчего мои мысли невольно приняли греховное направление. – Эрил, давно хочу тебя спросить – почему ты избегаешь девушек в нашей деревне? Знаешь, а ведь Эльге ты очень нравишься. И она единственная, кто осмелилась прийти к нам, когда ты заболел. Она не прочь выйти за тебя замуж, сама мне об этом говорила. И Гретан в тебя влюблена. Тебе ведь уже двадцать два года, а ты все не выбрал себе женщину – почему? Может быть, твоя странная болезнь вызвана воздержанием? Может, это неизвергнутое семя так ударило тебе в голову, что едва не повредило твой разум?

Ого, вот еще один сюрприз – я в одночасье помолодел аж на шестнадцать лет! Сразу захотелось взглянуть на себя в зеркало, но в моем «доме» подобной роскоши не наблюдалось. Но все равно, я сразу воспрял духом. Оказывается, в поразившем меня сумасшествии есть свои приятные моменты.

- Мне еще рано жениться, - сказал я. – В двадцать два года можно немного подождать. Вот когда мне будет тридцать восемь, я обязательно женюсь на Гретан или Эльге.

- Не шути так, Эрил. Ты же знаешь, отец умер как раз в тридцать восемь… Двенадцать Вечных, я так рада, что ты не покинул меня! Я так испугалась!

- Отец Деймон хорошо меня лечил, - сказал я с самым серьезным выражением лица. – Вот уж не думал, что он такой хороший лекарь.

- Мы должны благодарить Вечных за то, что они послали отца Деймона в наш приход. Он так заботится о нас. Если бы не он, высокий лорд Барден давно бы повысил подати, но я слышала, что даже он уважает отца Деймона и опасается его обличений.

Итак, примем к сведению – есть какой-то лорд Барден, который, судя по всему, в этих местах хозяин. А я вроде как его крепостной. Юный двадцатидвухлетний смерд, платящий лендлорду подати монетками, которые называются фельды и аберны. У меня есть сестра на выданье и… Нет, ну очень сильный наркотик вкололи мне дружки Данилова!

Или дело вовсе не в наркотике и не в начавшемся безумии, и все, что со мной сейчас творится – РЕАЛЬНО?

- Бреа, у нас в доме есть что-нибудь выпить? – спросил я, чувствуя, что опять теряю над собой контроль.

- Ничего, - тут девушка опять посмотрела на меня с нескрываемым страхом. – Эрил, ты что забыл, что высокий лорд Барден запретил вилланам курить на дому мед и пиво?

- Да, я действительно был сильно болен, - пересилив себя, я чмокнул «сестру» в грязную щечку. – Знаешь, я схожу в таверну. Надеюсь, за время моей болезни таверна не исчезла?

- Нет, - Бреа улыбнулась. – Только, пожалуйста, не пей много. Я знаю, что папаша Дунстан охотно наливает тебе в долг, но все же…

- Не буду, - пообещал я и, надев большие по размеру деревянные сабо, стоявшие у порога, вышел из лачуги.