Поверьте один раз

Пролог

Яркое солнце разбудило меня. Удивительный факт! Каждый раз в таких случаях настроение становится бодрое, хочется жить! И кажется все невозможное достижимо. И маленькая комнатушка, в которую кроме кровати, табуретки и маленького комода ничего не вмещается, превращается во дворец. И старушенция, у которой я снимаю квартиру, вечно брюзжащая, с глубокими разъедающими лицо морщинами, длинным неестественно большим носом, маленькими косыми глазками и ростом, позволяющим думать, что «мальчик с пальчик» существует, хочется верить, наконец-то, перестанет панически бояться, что когда она уезжает в деревню к сестре (чрезвычайно редко) на день-два, я приведу к себе девушку или выпью с друзьями.

Легко встав и приняв душ, я долго-долго с огромной ненавистью чищу зубы. Вбившие в меня с детства мысль об этой обязательной процедуре, так и не смогли придумать, как ее сделать приятной. Вечная яичница и вчерашний чай на общей кухне не смогли отбить чудесного настроения, подаренного ярким летним утренним солнцем.

Сегодня понедельник, но мне не нужно идти на работу. Уже полгода слоняюсь без дела — кому нужны люди с такой странной профессией. На улице отличная погода. Легкие летние наряды непрерывно поворачивают мою голову совсем не туда, куда разрешила бы поворачивать взгляд моя жена, будь я женат.

В парке за скульптурой, на лавочках, вдоль аккуратных клумб, ухоженных чьей-то заботливой рукой, сидит разноцветное, весьма интересное множество девиц, изображающее страстное несгибаемое (отсутствующим ветром) желание прогрызть гранит науки. Но я уже вышел из того возраста, когда еще верят в этот трюк. Со спокойным отсутствующим взглядом обхожу дозором нестройные ряды прекрасных, а местами кривых, но все равно притягивающих, женских ног, слегка прикрытых разнообразными кусочками материала, именуемого мини-юбками.

— Извините, у вас закурить не найдется? — жесткий настороженный взгляд голубых глаз. Лицо сразу становится серьезным. Такое ощущение, будто золотые локоны на ее голове начинают закручиваться от возмущения.

— Я не курю! — хлестко и зло. «Явно злюка, придется потрудиться овчинка выделки стоит».

— Я и не думал, что вы курите. Просто все скамейки заняты. Если вы не возражаете, я присяду, — произнес я, присаживаясь. — Не люблю курить стоя.

— А зачем вы спрашиваете, если у вас есть?

— Чтобы быть уверенным, что мне не придется угощать!

В ответ раздался легкий иронический смех: «Значит на правильном пути».

— Неужели интересно среди лета сидеть и читать в парке, когда можно, с такой божественной внешностью, лежать на пляже, под ласкающими взглядами окружающих?

— Они совсем не ласкают, а нагло рассматривают. И вообще, молодой человек, я вам не мешаю, не мешайте и мне.

Она, по-видимому, решила так просто отделаться.

— А что, если не секрет, ты так зачарованно читаешь? — спросил я как можно серьезней.

— Американского короля ужасов, — ответила так словно к ней пристала муха и никак не отвяжется.

— Я, правду сказать, писатель, — в жизни не нес подобной чепухи, часто прихожу в парк. Встречаю первого попавшего и рассказываю свою очередную историю, если человек дослушивает до конца, я записываю ее в дневник, если нет, забываю. — На ее лице появляется сомневающийся интерес. Не выдерживает.

— Это правда? А о чем вы пишете?

— Когда хорошее настроение — ужасы, когда плохое — сказки. — И то и другое всегда можно сочинить, все мы помним «страшные» детские истории, а сказку всегда можно сложить из двух ранее слышанных.

— А сейчас вы что написали? — Она уже отошла и стала просто обворожительной.

— Видишь ли, — вошел я в роль, — писатели делятся на сочинителей — это которые садятся за пишущую машинку и «бьются» головой об стенку, ожидая вдохновения, и тех, кто перерабатывает кучу материала, прежде чем выйти к читателю. Я долго изучал народный фольклор. И пришел к выводу, что не все народные сказки и предания являются вымыслом. Некоторые на больших расстояниях в точности воспроизводят описания отдельных явлений. Так я столкнулся с лунатизмом. В народе давно это не подвергается сомнению. Но как ты знаешь — это всегда называлось «бабьими сказками». Сейчас это общеизвестно. Я подумал, а может есть что-то подобное? Спустя некоторое время, а точнее почти одновременно, передо мной вызрела проблема упырей.

— Что такое «упырь»? — перебила она меня. «Значит, наживка заглочена, осталось лишь надеяться на прочность лески!»

— Упыри — это люди, подобные лунатикам, только сосущие кровь, — ответил я.

— Но ведь их называют вампирами.

— Вампиры это иностранное слово, а упыри — русское. И потом, вампиры — выдуманные персонажи для развлечения людей. Упыри же — заболевание, вызванное до сих пор не известными причинами. Я много ездил, выявляя наиболее сходные детали, и пришел к выводу: невозможно, чтобы в каждой деревне было столько совпадающих фактов и все это — выдумки? Но изложить все это документально, а не художественным путем, естественно, представляется невозможным. Не желая, чтобы мракобесы прозвали меня сумасшедшим, я написал повесть. А поверят или нет — каждому свое.

— Меня зовут Наталья Монкуро. Я учусь на филологическом факультете и подрабатываю рецензентом. И могла бы дать даже профессиональную критику.

Выражение ее лица приняло героическо-напыщенный вид.

— Ну что ж, давай, попробуем. — Она мне нравилась все больше и больше, и я был уже готов на самом деле стать писателем.