Повешенный. Том II

Глава 21

Родовое имение Бекетовых с незамысловатым названием Лужки, оказалось райским местом. Никакое Оленино даже в сравнение с ним не шло. Вот именно так и должна выглядеть в моем представлении классическая русская усадьба 18 века. Красивый и большой светло-голубой дом в два этажа, с белоснежными колоннами парадного входа и античным портиком над ним. По бокам к зданию пристроены два длинных одноэтажных флигеля. Вместе они замыкают просторный внутренний двор с фонтаном в самом центре и аккуратными клумбами вокруг него. Классика во всем ее величии…

Сам двор и аллея, ведущая от ворот усадьбы, вымощены гранитной брусчаткой, все остальные дорожки посыпаны мелким гравием. Чистота идеальная — ни то что мусора, даже сорняков на клумбах не наблюдается. Понятно, что к нашему приезду готовились, но подозреваю, что порядок такой здесь поддерживается всегда. Что еще мне понравилось — все хозяйственные постройки, включая конюшни и каретный сарай, находятся в удалении от барского дома — поэтому никаких неприятных запахов и шума оттуда не доносится.

Окрестности усадьбы полностью отражают ее название — кругом действительно луга и поля, с небольшими перелесками между ними и с зарослями кустарника в низинах. Вдалеке виднеется то ли деревня, то ли небольшое сельцо с каменной церковью. Чуть в стороне, на лугу пасется стадо коров, завершая сельскую пастораль. Из города до усадьбы около часа езды в коляске, а верхом и того меньше. До села еще минут пять. Вроде бы все рядом, в зоне видимости, но в тоже время и не под окнами особняка. У графьев здесь своя уединенная жизнь, у крестьян — своя. И видимо все довольны.

Виды из окон гостиной второго этажа открываются захватывающие — внизу под горкой синей лентой вьется река, уходя вдаль в сторону села. На другом берегу широкой полосой зеленеют заливные луга, за которыми сплошной стеной поднимается темный бор с вековыми елями. Красота… Подходящее место для родового имения выбрали себе предки Бекетовых.

— Александр Иванович, делаю официальное заявление! — шутливым тоном произносит Лена — Отныне летом будем жить только здесь! Даже выгонять нас станете — мы отсюда до осени не уедем.

— Подожди, Миленочка, так далеко загадывать — смеется тетушка — вы же еще толком ничего тут не рассмотрели.

— Да, только ради одного вида из этих окон здесь стоит жить. Боже, как же красиво…!

Ради справедливости стоит сказать, что виды из любого окна усадьбы ничуть не хуже. Все жилые апартаменты расположены на втором этаже, а на первом, в основном, парадные залы для приема гостей и переходы во флигели. Еще много места занимает широкая мраморная лестница, ведущая на второй этаж.

— Этот дом еще наш отец построил лет пятьдесят назад — гордо рассказывает Бекетов — до него здесь небольшой деревянный дом стоял. Но батюшка был широкой души человек, жил с размахом. Поэтому и строил все на века, мы только поддерживаем в надлежащем состоянии. Впрочем, наш московский особняк на Воздвиженке, тоже построенный отцом, ничуть не хуже этого. Просто Лужки покойный отец особенно любил и именно это место считал настоящим родовым гнездом Бекетовых.

— А Петрополь? Вы, дядюшка, вроде бы говорили, что у нас и там какой-то особняк есть?

— Есть, но попроще. Отец новую столицу не жаловал и иначе, как гнилым болотом град Петров не называл. Дом для порядка там завел, но сам в Петрополе жил крайне редко, и без особой нужды никогда туда не ездил. Да, и мы с братом тоже всегда предпочитали Первопрестольную. Покойный Михаил с семьей как раз в особняке на Воздвиженке жил, вплоть до самого своего отъезда за границу.

А вот, кстати, о Михаиле Ивановиче Бекетове, чьим сыном я теперь якобы являюсь. Все же странный был человек. В молодости с отличием закончил Московский университет, потом служил в Коллегии иностранных дел. Но в столицу так и не перебрался. А при Александре I, когда коллегии постепенно начали преобразовывать в министерства, ушел со службы и больше к ней не возвращался.

Зачем его понесло в Европу прямо накануне войны с Наполеоном — вообще непонятно. После объявления Польши протекторатом Франции, всем уже было ясно, к чему дело идет. Но, как человек сугубо гражданский, Михаил Бекетов имел на это полное моральное право, воспользовался им и уехал с семьей в Италию. В общем, это довольно странный поступок, и мне хотелось бы понять его мотивы…

На семейных портретах в костромском особняке Бекетовых, Михаил Иванович выглядел копией своего отца — Ивана Антоновича. Впрочем, все Бекетовы выглядели копиями друг друга, включая и меня самого. Жены Бекетовых были совершенно разными на лицо, но результат почему-то у всех получался одинаковым — дети походили исключительно на своих отцов и дедов. Менялись лишь прически, мундиры и камзолы, а вот лица уже пару веков оставались все теми же — густые брови, карие глаза, прямые носы, и характерные для этого рода упрямые подбородки.

…Налюбовавшись видами, женщины занялись хозяйственными хлопотами, раздавая поручения слугам. Мы же с дядей глянули только на подготовленные комнаты и сочли за лучшее исчезнуть из дома до обеда. Перекусили по-быстрому и, забрав с собой Вику с Аней, поехали осматривать владения. Дядюшка со всей этой суетой по превращению меня в Константина Бекетова, совсем оставил дела в имении, переложив их на плечи своего управляющего. Теперь ему придется наверстывать и опять во все вникать.

Объезжая поля и с интересом слушая дядюшкины комментарии, я еще раз убедился, что порядка в Лужках заметно больше, чем в Оленино. Это чувствовалось буквально во всем, даже поля смотрелись опрятнее — словно их аккуратно расчертили по линейке. Не говоря уже про село, в котором дома крестьян были намного добротнее, чем в Оленино. Теперь я начал лучше понимать, почему Бекетов так настойчиво предлагал мне продать имение, принадлежащее Милене. Чтобы довести его до уровня Лужков, сил потребовалось бы вложить не меряно, а где их взять, если жить с девчонками мы собираемся здесь, а на зиму вообще переберемся в Москву? Правильно граф говорит: нефига и затеваться…

Романов с Южинским появились в Лужках только ближе к вечеру. Мы уже и не ждали их в этот день, а тут вдруг дворовый мальчишка примчался с новостью, что гости едут! Встречать их вышли всем семейством, включая старшее поколение Бекетовых. Девчонки сгорали от любопытства, поглядывая на двух незнакомцев, Ленок заметно нервничала, не зная, как воспримут ее мои новые друзья. А сам я только сейчас понял, как соскучился по ним, и как рад видеть обоих.

— Костя, дружище! — Петька первым спрыгивает с лошади и, подбежав, сжимает меня в крепких объятьях — Ты как? Смотрю, посвежел, отъелся на домашних харчах!

— Да, ты вроде тоже голодным не выглядишь! — смеюсь я, похлопывая друга по пыльному плечу — А где же Василиса, где Истислав?

— Они приедут через несколько дней. Им нужно было заехать в Кострому.

Обменявшись рукопожатием с Алексеем, я начал представлять всех друг другу. Впрочем, дядюшка с тетушкой давно знакомы с Романовым, их и знакомить не нужно. Товарищи переводят вопросительный взгляд на молодую женщину и двух девочек, стоящих за моей спиной.

— Друзья, позвольте вам представить мою жену Милену и наших дочерей: Веронику и Анастасию.

Немая сцена… У бедного Пети отвисает челюсть. А вот Романов воспринял все более спокойно, и что совершенно точно — он уже понял, кто перед ним стоит.

— Рад нашему знакомству! И очень рад за Константина, что он, наконец, нашел свое счастье. Поздравляю вас от всей души!

— И я вас поздравляю… — растерянно говорит Петр — но когда вы успели познакомиться и обвенчаться?!

— Мы с Миленой знакомы давно! — смеюсь я — Это была любовь с первого взгляда и на всю жизнь.

Южинский недоверчиво хмурится, видимо не понимая, как наше знакомство с Миленой могло пройти мимо него.

Неловкую сцену прерывает громкое «Мявк!» И тут уже изумляться настает мой черед.

— Котофей, да ты ли это, мой боевой друг?! — восклицаю я, глядя как к нам приближается знакомая усатая личность.

— Вот, увязался за мной — разводит руками Петя — пришлось везти в седельной сумке.

Я удивленно покачал головой, рассматривая отважного мохнатого путешественника. Чудеса, да и только. Это как же нужно привязаться к Южинскому, чтобы согласиться болтаться в сумке несколько дней?!

— Дамы и барышни, дядюшка, позвольте вам представить Котофея Ивановича — хозяина скита в Старой Ладоге. Прислан к нам воеводой из сибирских лесов.

Взрослые шутку оценили и дружно рассмеялись, а вот наша младшенькая приняла все за чистую монету.

— Пап, это правда?! Это настоящий Котофей Иванович? Как в сказке?!

— Конечно. Видишь, какой он важный и красивый? Так что попрошу относиться к Котофею с должным уважением. Не тискать, в одеяло не заворачивать и разными вкусняшками не перекармливать. Он и сам их прекрасно умеет добывать.

Вика не выдержала и насмешливо фыркнула. Растерянная Нюся — это для нас крайне редкое зрелище! Остальные тоже еле сдерживали улыбки, наблюдая за девочкой. Петр уставился на кота своим особым взглядом, и Котофей послушно подал ей лапу.

— Смотрите, он умнее всех собак на свете! А мама говорила, что кошки плохо поддаются дрессировке.

— Ну, не знаю… — усмехаюсь я — Котофей легко втирается в доверие, и выдрессировал нас за пару дней. По-моему, каждый умный кот умеет красиво падать в голодный обморок на пороге кухни.

— Котофей, ты, наверное, проголодался? — спохватилась дочка — Пойдем, я представлю тебя Глаше. Это наша кухарка, и она очень добрая.

Ну, вот, я же говорил! У Котофея появилась поклонница, и за его ближайшее будущее можно не волноваться. Сейчас он будет отведен на кухню и поставлен на довольствие. Теперь главное для него — научиться ловко прятаться от Нюси, чтобы она не замучила своим обожанием.

Дочка, презрев все мои наставления, подхватывает ошарашенного кота на руки и бегом отправляется на кухню, напрочь забыв, и про гостей, и про все правила приличия. Лена, вздохнув, виновато разводит руками.

— Простите ее, она у нас очень живая и непосредственная.

— Так это же прекрасно! — восклицает Алексей — терпеть не могу маленьких жеманниц, боящихся слова сказать без маменькиного дозволения.

— Ох, ну что же мы во дворе стоим?! — спохватилась тетушка — Вам же нужно с дороги в порядок себя привести, да и ужин почти готов. Пойдемте скорее! Я сейчас распоряжусь, чтобы вам в комнаты чистую одежду принесли и лохани наполнили…

Всю следующую неделю мы живем, как в санатории… Возобновили утренние пробежки и тренировки, снова соорудили и повесили «грушу» за сараем, усиленно отъедаемся под бдительным присмотром жены и тетушки. А еще ходим на рыбалку, скачем на лошадях по округе и вообще получаем массу удовольствия от жизни на природе.

Подаренным часам и пистолету Петька обрадовался, как ребенок, и теперь после завтрака мы по часу палим за дровяным сараем по мишеням, соревнуясь с Южинским в меткости. У нас там помимо «груши» еще и устроено что-то типа тира. Иногда к нам присоединяется и Романов, который тоже оказался неплохим стрелком. Опытным путем я выяснял возможности своего оружия, и как с помощью дара можно их улучшить.

Например, убедился, что ствол пистолета действительно опасно нагревается, если сильно увеличивать скорострельность. Да, ускоренно заряжать пистолет вполне можно, но чтобы стрелять из него с такой же скоростью — это нет. И еще я понял, что для меня гораздо важнее, научиться уворачиваться от выстрелов противника, ведь с помощью дара я хорошо вижу, и вспышку пороха, и полет самой пули. Подозреваю, именно так Стоцкий когда-то спас сына покойного майора Турубанова.

Ну, а после «тира» мучитель Южинский заставлял заниматься верховой ездой. Пощады Петька не знал, и уже через пару дней я уже знал все дороги и тропинки в имении Бекетовых. К лошадям я по-прежнему относился без особого доверия, считая что от животного можно всего ожидать — поди, узнай, что там в его голове. Но под контролем друга любая лошадь становилась на удивление послушной. Из чего я сделал вывод, что свой дар он продолжает развивать и добился в этом деле больших успехов.

— Смотри, как я еще умею! — похвалился Петька на рыбалке, пока я бросал «закуп» местному водяному — Мне теперь и удочки не нужны.

Друг лег на мостки, с которых мы рыбачили и, не мигая, уставился на воду, выглядывая кого-то в ее толще. Потом сделал рукой подманивающий жест. Я по наивности хотел уже рассмеяться и сообщить Петьке, что у рыб мозгов нет, а значит, и воздействовать там не на что. Но открыв рот, тут же его захлопнул: повинуясь воле одаренного, из глубины на поверхность медленно всплывала огромная туша длиной метра полтора, если не больше.

— Сом…! — пораженно выдохнул я, увидев высунувшуюся из воды морду рыбины. Пасть у нее была такая, что Котофей уместился бы в ней целиком.

— Ну, как тебе? — гордо улыбнулся друг, глядя на мое потрясенное лицо. Потом отвесил щелбана зависшему сому, и тот, очнувшись, по-быстрому свалил в свои глубины.

— Впечатлен…

— А еще по дороге сюда я тренировал дар на лесном зверье, и навострился отыскивать их в чаще. Правда, расстояние у моего поиска пока не шибко большое, но я продолжаю развивать свой дар. Вынужден признать, что использовать его оказалось увлекательным занятием. Знаешь, зря я в юности не слушал отца…

— Ты, Петь, молодец! И когда все закончится, мы обязательно придумаем, как лучше использовать твой дар, чтобы финансово не зависеть от семьи.

— Кость, а признайся мне, как у вас с Миленой все так получилось?

— Петь, ну что рассказывать… — начинаю я озвучивать хорошо продуманную при участии жены версию — Оба юные были, встретились случайно у общих знакомых и влюбились с первого же взгляда. Думали, расстаемся на пару месяцев, пока я заканчивал Пажеский корпус, а оказалось, что на два года. Война началась, и отец тут же забрал меня в действующую армию. А Милена… родственники насильно выдали ее замуж, чтобы скрыть позор. В это время в России такая неразбериха творилась, что им не стоило большого труда убедить молодую растерянную девушку в моей гибели.

— Но почему ты ее потом не нашел?

— Нашел, когда приезжал в Петрополь по поручению царя. Но опоздал — Милена была уже два года замужем. А мне снова нужно было возвращаться в ставку. Но в память об этой встрече у нас родилась еще одна дочь. Когда я вернулся после войны в Петрополь, узнал, что ее муж получил новое назначение и увез жену с детьми из столицы. Вот и получилось, что сначала я не мог за ними поехать, поскольку не знал где они. А когда узнал, то уже с головой был втянут в заговор и решил не подвергать любимую женщину и детей риску — сначала дождаться нашей победы. Иначе их судьба была бы совсем незавидной.

Петя задумчиво смотрел на воду, укладывая в голове услышанное.

— Так вот почему ты отказывался связывать себя узами брака. А я все гадал, отчего ты предпочитаешь иметь дело только с дамами полусвета?

— Сердцу не прикажешь я однолюб. А связь с такими женщинами, как Мими, мужчину ни к чему не обязывает.

— И ты сразу узнал Милену, когда встретил ее в Вологде?

— Сразу же! — улыбнулся я — Даже еще не увидев ее лица, просто услышав любимый голос.

— Что ж, ты успокоил меня. А то я переживал, что ты мог обмануться из-за потери памяти.

— Тебе не о чем переживать — успокоил я друга — Когда ты узнаешь лучше мою жену, сам поймешь, какая она удивительная женщина, и почему я ее так люблю. Всему, что есть во мне хорошего, я обязан именно ей. И после нашего ареста меня на этом свете держала только надежда, когда-нибудь найти Милену и девочек.

— Ты с каждым разом поражаешь меня все больше — покачал головой Петя — Неужели нам с тобой нужно было пройти по грани, чтобы стать такими настоящими…?

…На очередной конной прогулке Петр спрашивает:

— Костя, а почему Александр Иванович и Алексей Петрович не привлекают тебя к своим разговорам?

— Они обсуждают список тех, кто будет приглашен на встречу с Романовым, и начинают рассылать приглашения. А чем я могу им сейчас помочь? Я же никого не знаю, а если и знал раньше, то напрочь забыл. Нас с тобой позовут, когда начнут съезжаться гости. А пока мы свободны, нам нужно усиленно тренироваться. Завтра позову на тренировку нашего нового охранника Раму. Посмотришь, как виртуозно гуркх владеет своим ножом.

— Неужели лучше тебя?

— Гораздо лучше, я с радостью поучусь у него. Но и ему не помешает освоить пистолет. Когда у нас начнутся разъезды, мне будет кому доверить охрану Милены и девочек.

— Ты помнишь, что сегодня должны приехать Василиса с Истиславом? Глянь, это не они там в коляске едут?

— Похоже они… Только почему их трое? Может, извозчик нанятый… — я включаю свой дар, чтобы усилить зрение — Нет, на козлах сидит Истислав. А с Василисой в коляске какой-то незнакомый старик.

Мы переходим на рысь, чтобы встретить друзей, и успеваем как раз к тому моменту, когда их коляска въезжает во двор.

— Костя, Петя, привет! — радостно кричит Василиса, размахивая руками.

— Василиса, веди себя прилично! — осекает ее старик — Какой он теперь тебе «Костя»?

Девушка замолкает, едва заметно морщится и подбирает юбки, собираясь выйти из коляски. Ну, кто бы признал сейчас в этой милой послушной барышне нашу занозистую лекарку? Я спрыгиваю с лошади и распахиваю перед ней дверцу. Подаю Василисе руку, помогая выбраться.

— И что, даже не обнимемся, мелкая вредина?! — провоцирую я ее. А потом хватаю девушку за талию и начинаю кружить ее по двору. Василиса визжит и громко смеется, запрокидывая голову.

— Ну, то-то же! — ставлю ее на землю — А я уж думал, что тебя подменили по дороге.

Передаю ее Петьке, крепко обнимаю подошедшего Истислава и, наконец оборачиваюсь к хмурому старику, продолжающему сидеть в коляске. Внешность у него запоминающаяся — длинные седые волосы, собранные в хвост, борода до середины груди, одет то ли в рубаху, то ли в рясу с вышитым воротом и рукавами. Кого-то мне все это напоминает…

— Это Ставр — представляет старика Василиса — Он очень уважаемый волхв, как наш покойный Володар.

Ну, да… мог бы и сам догадаться. Я вопросительно смотрю на старика, не понимая, что ему здесь нужно?

— Очень приятно. Я Бекетов Константин Михайлович…

— Я знаю, кто вы — перебивает он меня. Сказано это таким безапелляционным тоном, что сомнений нет: знает!

— Приехали со мной поговорить?

— Да. Но сначала хочу увидеться с Алексеем Петровичем.

— Хорошо. Будьте гостем в нашем доме. Я сейчас прикажу приготовить для вас комнату.

— Не стоит. Здесь неподалеку скит, мы переночуем там.

Перевожу удивленный взгляд на Василису, та едва заметно кивает головой. Я начинаю понемногу закипать от такого резкого поведения волхва — тоже мне, командир выискался! Забыл, в чьем доме находится?

— Уважаемый Ставр! Вы можете ночевать, где пожелаете, это ваше право. Но Василиса будет ночевать здесь. Для них с Истиславом уже давно приготовлены комнаты. Прошу пройти в дом. Я сейчас узнаю у Алексея Петровича, сможет ли он с вами встретиться.

Получив удовольствие от вида опешевшего старика, я подхватываю Василису под руку и веду ее к крыльцу.

— Какой вредный старик… Василиса, ничему не удивляйся. Я тебя сейчас познакомлю с женой и дочерьми.

— Что?!! — смотрит она на меня, как на умалишенного — Ты шутишь что ли?!

— Нет. Богини сдержали свое обещание и вернули мою семью. Я их нашел в Вологде. Потом расскажу, как это случилось. Но кроме тебя и Алексея Петровича никто по-прежнему не знает, откуда мы. Для всех остальных мы с Миленой знакомы с юности.

— Ставр знает. Он участвовал в ритуале переноса твоей души — шепчет Василиса.

— Что-то он не выглядит довольным, познакомившись со мной.

— Он вообще суровый человек. Но справедливый. От него не стоит ждать подвоха…

Увы, знакомство Милены и Василисы прошло не очень гладко. Обе посматривали друг на друга настороженно и я бы даже сказал ревниво. Ну, не в том смысле, а так, как обычно бывает между младшей сестрой мужа и женой. Василиса всячески показывала, что нас с ней многое связывает, и у нее на меня тоже есть права. Ленок это понимать отказывалась, считая ее взбалмошной девчонкой. Больше всех по поводу неприязни, возникшей между ними, расстраивалась тетушка, которая Василису знала с детства и сейчас не могла понять, что на нее нашло. Тем более, что с девчонками волхва быстро нашла общий язык и вполне поладила.

— Костик, я не понимаю, почему ты отрицаешь очевидное — выговаривала мне вечером Лена — эта девчонка просто влюблена в тебя!

— Да, нет там никакой любви, не придумывай! Она Стоцкого вообще терпеть не могла и меня постоянно задирала. У нас с ней дело чуть до ссоры не дошло.

Пересказал жене историю с подругой Василисы, но ее это ничуть не успокоило. Впервые в нашей семейной жизни на мою супругу напал приступ ревности. Это было и смешно, и порядком раздражало, поскольку для подозрений нет оснований. Так что на следующий день я с радостью отправился в скит, чтобы встретиться там со Ставром. Накануне нам пообщаться не удалось, поскольку разговор с Романовым у волхва был в приоритете, и затянулся он до вечера.

Скит волхвов и тут находился среди болот. Чтобы добраться до него, нам с Истиславом сначала пришлось перейти вброд нашу речку, потом пересечь заливной луг и углубиться в лес. А уже там, в его чаще, начиналось царство болот. Без помощи Истислава я бы в жизни не нашел этот скит! Ну, как тут не вспомнить Сусанина? У меня даже закралось подозрение, что он тоже был волхвом, только это не афишируется, чтобы лишний раз не нервировать Церковь.

— Ну, здравствуй, Перунов витязь! — величественно приветствует меня волхв, появившись на крыльце скита — Проходи в дом, коль пожаловал с добром…

— Доброе утро, Ставр! — вежливо откликаюсь я, переступая порог. Истислав тут же исчез, оставив нас одних — Может, для начала все же объясните, почему вы называете меня Перуновым витязем, если своим жрецом выбрала меня богиня Мара?

— Так ты витязь и есть, а по-другому — воин. А Перунов — потому, что этот бог громовержец является покровителем князя и его дружины. Богиня Мара его родная сестра. Неужто не знал этого? — ехидно усмехается старец.

— Так Володар толком не успел посвятить меня в тонкости вашей религии.

— Не гневи древних богов, чужестранец! Наша вера — не религия. Это неписанные законы, основанные на Прави, и уклад людской жизни. Миропонимание и образ мышления, если говорить заумно, по-вашему.

— Простите, я не хотел вас обидеть.

— А ты и не обидел. Как неразумное дите может обидеть умудренного жизнью волхва?

— Ну, так уж и дитя? — усмехнулся я — Не староват ли я для этого? Боюсь, богини Мара и Мокошь имеют несколько иное мнение о моей неразумности.

— А ты и возгордился, Константин?! — вернул мне усмешку Ставр — Прошел испытание, но так и не понял, что пока лишь слепое орудие в руках богини. Чтобы стать настоящим жрецом Мары, сначала нужно постичь волховское искусство, пройти древние ритуалы, а лишь после этого осознанно принять жреческое служение в святилище.

— Это всего лишь ваше личное мнение, уважаемый Ставр. А с Марой и Мокошью мы договорились на других условиях.

— Упрямец!!! — волхва передернуло от моих слов, он аж топнул ногой — Да, кто ты такой, чтобы диктовать свои условия богам?!

— Тот, кто им сейчас нужен. Мое жреческое служение — это быть воином. Защищать истинного Романова и привести его на трон. А попутно избавлять мир от негодяев, по которым давно виселица плачет, отправляя их души на суд к Маре. Если поможете мне чем-то и убережете от ошибок, буду вам очень благодарен. Нет — придется справляться самому.

— Жаждешь тайных знаний? А может, силы хочешь, или власти над стихиями?! — глумливо поинтересовался старик.

— Да, зачем мне это? — пожал я плечами — Я попал в тело одаренного, и дара вполне достаточно. А научных знаний о мире в моей голове и так хватает — не растерять бы то, что уже знаю.

— То есть, никакая помощь от волхвов тебе вообще не нужна? — Ставр недоверчиво прищурился, окидывая меня подозрительным взглядом.

— Ну… улучшить контроль над своим даром я бы, конечно, не отказался — признаюсь я честно — обидно будет, если он подведет меня в самый ответственный момент. И еще память. Время идет, боюсь, я начну забывать свой мир и терять важные знания. А нужно еще каждый день запоминать много нового. Может, у вас есть какие-нибудь подходящие ритуалы? Как-то ведь вы обретаете свои способности, не прибегая к небесному камню?

— Ритуалы есть, но они очень болезненные, и выдержать их тебе не под силу.

— Уж если я проклятье колдуна Амвросия пережил, то и ваш ритуал как-нибудь перенесу. В чем хоть он заключается?

— На тело наносятся руны. Вот такие… — Ставр поворачивается спиной и спускает рубаху с одного плеча. По его позвоночнику вьется целая цепочка из татуировок. И все это руны.

— Я в прошлой жизни тоже носил татуировки. Вот здесь — показываю на свои предплечья — только это были не руны, а просто красивые рисунки. Так что думаю, я вполне в состоянии вытерпеть эту боль.

Волхв недоверчиво качает головой.

— Что за странная блажь украшать свое тело бессмысленными рисунками? Для чего?!

— Мода у нас такая. Считается, что это красиво. Некоторые чуть ли не все тело ими разрисовывают.

— Безумцы… Ладно, я подумаю, что можно сделать. Сначала нужно будет выбрать подходящую руну и подготовить все к ритуалу. А ты должен решить, что для тебя важнее.

— Память — не раздумывая, говорю я — мне в первую очередь нужно улучшить память. И вот что еще. Недавно я нанял слугу — индуса. Он тоже поклоняется богине смерти. Они зовут ее Кали…

Наконец, настал день, когда в наше имение должны прибыть долгожданные гости. Лена с тетушкой с ног сбились, с раннего утра наводят последний марафет в особняке. Букеты срезанных в оранжерее цветов расставляют по многочисленным по вазам, апельсиновые деревья в кадках и розовые кусты в горшках занимают почетное место у парадного входа. Слуги тщательно выметают и без того чистый двор, ровняют и без того безупречный бордюр из кустарников, поливают из леек клумбы и дорожки, чтобы те не пылили и не портили идеальную красоту.

Число приглашенных не велико, но каждого из наших гостей нужно разместить со всеми удобствами и почетом, а потом подать такой обед, чтобы перед искушенными господами не было стыдно. Поэтому жена второй день пропадает на кухне — надзирает за поварами и дает им последние наставления. Для нее, как для молодой жены наследника, сегодня, считай, первый экзамен, и она очень волнуется. А вот я почему-то спокоен, как удав. Ну, нет у меня пиетета перед князьями и графьями — привык уважать людей не за титулы и должности, а за их конкретные дела…

К полудню начинают прибывать первые из гостей — кто-то приехал в открытой коляске, кто-то в карете. Большинство приглашенных из Костромы, но есть гости из Вологды и Ярославля. Мы с дядюшкой встречаем всех у парадного входа, Бекетов каждого обнимает и по старинному русскому обычаю троекратно расцеловывает. Преподносит гостю чарку водки на серебряном подносе, и лишь потом представляет меня. Возможно, кто-то из них и в курсе, что я его внук, а не племянник, но вида никто не подает. Сказано Константин, значит Константин.

Дядьки все взрослые, солидные — моложе пятидесяти лет вообще никого нет. Фамилии для меня знакомые, благо Романов просветил «who is who» в Северном клане. Гагарин, Захарьин, Трубецкой, Урусов, Балакирев, Глинский, Сумароков, Щербатов, Корсаков, Головин, Палицын, Минин — словно исторический роман листаешь.

Некоторые гости, как князья Хованский, Ухтомский, Долгоруков и Вяземский — из таких древних семей, что ведут свои родословные аж от Рюриков. Вот она — настоящая русская аристократия, до которой даже нынешняя царствующая ветвь Романовых не дотягивает. Заговор в кланах явно намечается не хилый, если такая тяжелая артиллерия к нему подключилась.

Последним приезжает Патриарх Северного клана — князь Мещерский Павел Михайлович. Это близкий друг Александра Ивановича, поэтому от него у Бекетова точно секретов нет.

— Ну, здравствуй,…Константин — улыбается седой мужчина в преклонных годах — Заставил ты нас поволноваться!

Приходится изобразить легкое смущение.

— Нет худа без добра, Павел Михайлович. Зато Алексею Петровичу удалось помочь.

— Скромность — похвальное качество. Но слышал от архимандрита Нектария: ты не просто помог, а спас ему жизнь?

— Было такое, только там не я один был. Если бы не целая команда спасателей, которые не побоялись в шторм на Ладогу выйти, из нас никто бы сам до берега не добрался.

— Да, уж… когда-нибудь про ваши приключения захватывающий роман напишут. Не хуже, чем у Вальтера Скотта получится.

— Для этого сначала нужно довести дело до конца, история любит победителей.

— И то правда. Наше дело прежде всего.

Я пытаюсь сдержать улыбку. «Наше дело»?! Это русская коза ностра, что ли? Но мою шутку вряд ли кто здесь оценит, если только жена. И Лене сейчас точно не до шуток. Дядюшка велит лакею проводить князя к остальным гостям. А мы, видимо, кого-то еще ждем, поскольку Бекетов то и дело посматривает на карманные часы. И вот, в конце аллеи показалась дорогая карета с гербами. Я даже шею от любопытства вытянул — это кто же к нам такой важный пожаловал?

— Ну, наконец-то… — выдыхает граф — а то уж я переживать начал.

Карета подъезжает к крыльцу, и я наконец вижу герб на ее дверцах: в верхней части разделенного надвое щита, изображен императорский орел, в нижней — грифон, стоящий на задних лапах.

— Сиятельный князь Лопухин Петр Васильевич — подсказывает дядюшка, заметив мой интерес — Председатель Государственного совета. Мой старинный друг еще со времен, когда он был московским губернатором, а потом и ярославским.

Ну, ничего себе, друзья у Бекетова! Неужели и этот принимает участие в заговоре? Похоже на то… Лопухин тем временем выбирается из кареты и попадает в объятия Бекетова. Князь будет постарше дядюшки, но выглядит бодрячком, хоть и опирается на трость.

— Ну, что, Пашка, набегался? — тихо говорит он мне на ухо, явно намекая на какой-то давний их разговор со Стоцким — Сколько веревочке не виться, а все равно судьба тебя в родное гнездо привела, Константин Михайлович! Слышал, что ты промеж дел еще и жениться успел — взял жену кавалерийским наскоком? Молодец! А мой Пашка, балбес все по своей замужней графине сохнет. Чувствую, наследников я от него не дождусь.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами, давая понять, что не помню, ни разговора, ни самого князя, ни его сына, с которым Стоцкий видимо приятельствовал. Нужно будет потом подробно расспросить дядюшку об этом семействе. А пока отвечаю на вопрос о Милене.

— Такую женщину, Петр Васильевич, нельзя было оставлять без присмотра. Увели бы в два счета.

— Что, так хороша?! — подмигивает Лопухин.

— Сейчас сам увидишь! — смеется Бекетов — У племянника моего губа не дура.

— Тогда веди скорее. А то я уже сгораю от любопытства!

Мы заходим в дом, где веселье в полном разгаре. Все гости собрались в парадной гостиной и под аперитив беседуют с Романовым. Никаких важных разговоров при слугах естественно не ведется, в основном дворяне обмениваются последними новостями и сплетнями, обсуждают виды на урожай. Светлейшего князя встречают с большим воодушевлением, заметно, что он пользуется огромным уважением в Северном клане. И конечно, интересуются его мнением по разным животрепещущим вопросам.

Сейчас головная боль всех помещиков — падение цен на экспортные товары из-за кризиса, разразившегося в прошлом году в Англии, и введения англичанами заградительных пошлин на импорт зерна. Не лучше положение и с другими товарами. Вместо нашего льна в Европу массово привозят дешевый хлопок из Америки, вместо пеньки — индийский джут, а наш лес с успехом заменяет канадский. С открытием в Англии угольных месторождений там начали развивать собственную металлургию и спрос на наш чугун тоже упал. Доходы российской казны неуклонно снижаются, финансы страны расстроены, дефицитный бюджет. Вот что значит надеяться только на продажу природных ресурсов и не развивать собственную промышленность. А у англичан своя беда — перепроизводство. Слишком бодро начали строить фабрики и мануфактуры, без учета внутреннего спроса.

Тетушка на правах хозяйки приглашает всех за стол, накрытый в обеденном зале. И все дальнейшие разговоры продолжаются уже за столом. Мы с Миленой скромно молчим и внимательно слушаем умных людей. Нам, конечно, есть, что рассказать им про нынешний экономический кризис, но боюсь, никто не поверит, что он только первый в длинной череде точно таких же. Да, и кто мы такие, чтобы поучать государственных мужей? Это только Романов понимает, какая ценная информация хранится в наших головах.

Если я правильно помню, то кризисы теперь будут случаться каждые двенадцать — пятнадцать лет. Не считая войн и разных других напастей. У нас есть всего тридцать лет до начала Крымской войны. Мы, конечно, приложим все усилия, чтобы ее не случилось, но это не повод расслабляться. России самое время заняться реформами, чтобы следующий кризис уже не ударил по ней так болезненно.

Романову не позавидуешь. В России-матушке странным образом уживаются абсолютно разные силы. В Петрополе правит бал элита, поклоняющаяся Европе, передо мной сидит древняя русская аристократия, чьи предки построили это государство. Вчера на болотах я был в капище язычников, у которых свой, патриархальный взгляд на вещи, а всего месяц назад мы прятались в северном монастыре у Нектария, где казалось, даже стены дышали святостью. А есть еще купцы, армия и самая бесправная часть общества — крепостные крестьяне. Как примирить эти соперничающие силы, и как найти равновесие, чтобы все были довольны?

В обеденный зал заходит слуга в ливрее, на лице его встревоженное выражение. Он склоняется над ухом Бекетова и что-то тихо докладывает. Все замолкают, вопросительно поглядывая на хозяина. Дядюшка встает, откладывает в сторону салфетку. Обводит всех тревожным взглядом.

— Господа, сюда направляется отряд жандармов…

Конец 2 книги.