Повесть о приключениях бископа

Мир Новой Киевской Руси (необходимое пояснение)

Как любому человеку, изучавшему научный коммунизм в институте, мне долго внушали мысль о закономерности исторического процесса. А фантазия рисовала совсем иные картины. Помню в 70-е на фортах Свеаборга рассматривал пушки с клеймами русских заводов и думал, а если бы в 18 году события приняли иной оборот? И таких встреч с уже состоявшейся историей было много. Позднее к этому – уже на собственном опыте – добавилось понимание, что последующее описание того или иного исторического события, как правило, не имеет никакого отношения к случившемуся в действительности. Историю пишут победители, и пишут так, как им это выгодно. А позднее новые победители ее заново переписывают. Так и живем.

Мир Новой Киевской Руси родился из фантастически богатой идеи очень творческого человека, моей давней коллеги и друга Т.Д.Валовой. Именно она однажды, когда я рассказывал ей об очередной книги из жанра АИ, подкинула мысль: А что бы было, если бы в 18 году советское правительство переехало не в Москву, а в Киев? Прошло, наверное, лет шесть и жизненные обстоятельства как бы подтолкнули меня к этой теме.

Итак, почему такое могло бы случиться и что бы произошло потом. Пока это только схема, к которой прилагается нечто похожее на повесть, объединенную одним главным героем. Но идей много, думаю, что мы с Татьяной Дмитриевной все же найдем алгоритм совместной работы.

Развилка произошла в конце 1916 года. Одновременно наложились друг на друга несколько событий, которые в РИ не имели фатальных последствий. Скончался престарелый император Австро-Венгерской империи Франц-Иосиф, на русско-австрийском фронте в ходе достаточно локальных боев Чешская стрелковая бригада, действовавшая в составе русской армии, разгромила один из гонведских (венгерских) полков, и этот факт получил не просто широкую огласку в Австро-Венгрии, а стал основной темой разговоров в казармах и окопах. И до этого-то не отличавшиеся особой любовью к товарищам по оружию из славянских областей империи венгры – как и другие, впрочем, ее безумно уставшие от войны солдаты – восприняли эту новость особенно болезненно. И, последнее, несколько германских частей, игравших роль корсета, поддерживающего устойчивость австрийско-русского фронта после страшного поражения в результате брусиловского прорыва летом того же 16 года, оказались переброшенными на западный фронт в преддверии ожидавшегося там наступления армии кайзера. С оперативной точки зрения концентрация всех резервов на Западе была оправдана, поскольку никто не ждал новых наступательных порывов от русских раньше весны 17 года, а к этому моменту германцы предполагали опрокинуть западный фронт и вывести Францию из войны.

Все это сложилось вместе, и двуединая империя рухнула. События предсказуемо начались в Будапеште. Провозглашение независимости, формирование временного правительства с перспективой последующих выборов взорвали фронт австро-венгерской армии. И если на Венгерской равнине гонведские части сразу не бросили окопы – все же родина за спиной, то на других участках они просто оставляли позиции и достаточно организованно двигались в сторону Венгрии. На итальянском и сербском фронтах это движении было не столь стремительно, там венгры сначала скорее обособились, перестали выполнять приказы из имперских штабов и взаимодействовать с соседними невенгерскими частями. Сил и инструментов противодействовать этому у империи не было. Более того, вслед за венгерскими частями на родину потянулись полки и батальоны, сформированные собственно в Австрии. Чешские части преимущественно митинговали, братались с русскими, росло число дезертиров. Все это происходило настолько быстро, что противники Австро-Венгрии даже не успевали реагировать, не вели решительных действий, занимая лишь откровенно опустевшие позиции противника.

Два месяца и южная часть общегоий фронта центральных держав на Востоке оказалась разрушеннойым. Германцы спешили спасти хотя бы то, что еще можно было спасти – эвакуировали свои отдельные части, материальные запасы, оружие и, особенно, продовольствие. Сил занять зияющие дыры в линии фронта или заставить воевать оказавшегося таким ненадежным союзника у них явно не было, тем более, что в кипении политических страстей в Будапеште, Вене и Праге все чаще звучала тема "справедливых границ", и было ясно, что очень скоро главным мерилом справедливости станет количество штыков. Котел в виде двуединой империи взорвался, и германцам предстояло продолжать борьбу в одиночку. Падение других союзников – турок и болгар – было лишь вопросом времени и, скорее всего, достаточно короткого. Так оно вскоре и произошло.

Последствия этих событий для другой стороны были тоже далеко не однозначны. Совершенно неожиданная фактическая победа над одним из противников сыграла дурную службу русской армии. Почти половина фронта оказалась в странных условиях – ни войны, ни мира. Первый радостный пропагандистский всплеск: "Ура, мы победили!" был воспринят всеми как предвестник скорого окончания войны и демобилизации. 90 % личного состава 9-миллионной армии военного времени были готовы немедленно отправиться по домам. Так что антивоенный настрой РИ оказался еще и усилен нежданной победой. Совершенно безумно с точки зрения дисциплины и армейской морали было различие в положении частей на собственно германском фронте и линии соприкосновения с бывшей Австро-Венгрией. Так что февральские события в Петрограде если чем и отличались от РИ, то немногим. Более того, именно на таком резком повороте истории особенно очевидны были неспособность Ставки и правительства адекватно реагировать на меняющуюся ситуацию – Николай просто не знал, что делать: то ли спасать Австро-Венгрию исходя из принципа монархической солидарности, то ли добивать врага, с которым уже два с лишним года шла война. Так что империя рухнула.

В промежутке от февраля до октября вектор развития ушел еще дальше от РИ. Наследники Австро-Венгерской империи делили имущество и территории, что позволило России демобилизовать часть призванных запасных. Но напряжения в армии и в тылу это не сняло: германский фронт приходилось держать, союзники стали еще требовательней в отношении новых наступлений русской армии, ни один из ключевых для страны внутренних вопросов решен в этой ситуации быть не мог. Так что октябрь состоялся. В стратегическом плане отличался, пожалуй, масштаб возможной германской угрозы. Немцам в последние полгода было уже не до наступлений, поэтому ситуация на Балтике было явно спокойнее, а Украина вообще воспринималась как глубокий тыл. Да и триумфальное шествие советской власти было не таким очевидным. Особенно отличилась в этом отношении Москва, где бои красной гвардии с юнкерами продолжались вдвое дольше и завершились с минимальным преимуществом красных.

Россия ведет переговоры о мире с Германией. Позиция левых – "ни войны, ни мира" – еще более усиливается, т. к. размер германской угрозы представляется незначительным. Срыв переговоров, немцы переходят в наступление на узком участке фронта, рвутся к Питеру (почти как в РИ) и направляют несколько линкоров в Финский залив. К Питеру их флот не проходит (лед и мины), но обстреляли Ригу и Хельсинки и напугали реально. Балтийский флот в революционном состоянии, митингует и воевать просто не способен. На сухопутном фронте немцев с колоссальным трудом останавливают. Впрочем, резервы у них исчерпаны. Подписывается сепаратный мир без больших территориальных потерь (в основном Германии переходят польские районы), но с обязательством поставок продовольствия и сырья. Для Германии это важно, иначе ей не продолжить войну. Нет положений о флоте на Балтике и Финляндии. Про Украину и Черноморский флот в договоре вообще нет ни слова. И, вообще, самым главным своимвоим огромным достижением германская сторона считает обязательство Советской России не вмешиваться в дела бывшей Австро-Венгрии. В Питере при подписании этой статьи ехидно посмеивались: мы-то не будем вмешиваться, но за Коминтерн мы не отвечаем! Впоследствии обязательства о поставках продовольствия фактически не выполняются, но немцам уже не до этого – в начале 18-го года под ударами союзников на Западном фронте Германия быстро рухнет.

Но еще до этого правительство большевиков все же решает переехать из Петрограда, поскольку город слишком уязвим с моря. Но куда ехать? Москва ненадежна, там нет очевидного большинства у большевиков вообще нет очевидного большинства. К моменту переворота в городе было много военных училищ. Юнкера распущены, но они никуда не делись, а в городе сильно влияние правых эсеров. К тому же, Москва – традиционная монархическая столица России, там венчались цари. Возникает вариант Киева. Прямой угрозы с запада и моря (германские линкоры оставили по себе сильную память) нет, с северо-запада от Германии Киев прикрыт Припятскими болотами, ситуация с продовольствием там намного легче, чем в Москве и Питере. На Украине много демобилизованных, на которых предполагают опираться большевики, да и Черноморский флот вроде бы вполне боеспособен (морякам Балтфлота после истории с германскими кораблями доверия нет).

Совнарком и другие советские учреждения приезжают в Киев. В результате большевистское правительство Он сразу же оказывается отрезано от большей части страны, т. к. главный узел ж.д. коммуникаций в России – Москва, где возникает даже не заговор, а собственная, локальная власть (правые эсеры, опорающиеся на крестьян средней полосы, мещанство в городах и земские структуры). Под видом милиции создаются воинские формирования из бывших юнкеров и офицеров. Погон они пока не носят, но одеть их недолго. Жесткой конфронтации с Киевом у Москвы нет, но указания (особенно военные) саботируются. Военный конфликт у Совнаркома возникает с Доном, казаками, отчасти он носит национальный характер, Совнарком вынужден опираться на украинцев, казаки в ответ проводят частичную мобилизацию и держат границы Войска Донского. К формированию полноценной Красной армии Совнарком так и не приступает, опираясь на отдельные рабочие отряды и части Красной гвардии. Национальное движение на Украине не приобретает характера самостоятельной политической и военной силы – зачем стремиться к независимости, если власть над всей страной формально и так осуществляется из Киева, а, в основном, "украинизирует" Совнарком изнутри.

Декрет о земле работает по всей стране, становится данностью, но выгоду из него извлекает не только беднота. В деревне происходит консолидация "крепких хозяев". Поволжье и Урал ориентируются на Москву. Особого голода нет, земля возделывается, урожай в 18 году был неплохим. Города и село налаживают товарообменные операции. Наиболее сложная ситуация с продовольствием на северо-западе и в Питере, но это остается локальной проблемой и не определяет линию политического развития всей страны.

Здесь возникает естественный вопрос, а как же лидеры революции? Те самые легендарные титаны мысли и действия, о которых моему поколению рассказывали в детстве, и те, кому не посчастливилось в силу различных причин войти в советские учебники истории? Люди-то, действительно, были незаурядные. И здесь украду цитату у А.Гайдара: "обыкновенная биография в необыкновенное время". Титаны революции в мире Новой Киевской Руси просто не состоялись, поскольку время оказалось недостаточно необыкновенным. Да, в октябре они совершили переворот – это событие и в РИ называли переворотом, а не революцией, еще лет 10. Но именно переворот, а не революцию! Поскольку и в РИ революция как слом прежней системы общественных отношений и замена ее новой системой продолжалась не одну ночь, а фактически пару десятилетий и завершилась только к концу 30-х, когда строй более-менее устаканился. Так вот, в мире НКР у этих титанов не оказалось площадки приложения усилий. Не состоялась гражданская война – и нет легендарного ПредРевВоенСовета. Нет красного террора – нет ее инструмента и Дзержинский не становится именем нарицательным. И так далее. А вождь революции… Массы людей, общественные процессы, текущая жизнь огромной страны не подконтрольны его воле. Основными нервными центрами России все же были Москва и Питер, но никак не провинциальный Киев. В отрыве от этих центров можно было теоретизировать о текущих задачах, но не управлять процессами.

И вот постепенно происходит коллапс центральной власти. В принципе, она не очень-то и нужна в этой ситуации. Главный вопрос – о земле – решен, а дальше все устраиваются кто как может. Сильно просела промышленность, большинство крупных предприятий закрыты. Военная продукция не нужна, для перехода на мирные рельсы нет средств. На этом фоне вопрос о национализации промышленности не особенно актуален. Наоборот, если что-то и продолжает "крутиться", то в результате частной инициативы. Начинается эпоха кустарей. На Украине возникает национальное движение, большевики с ним то воюют, то пытаются договариваться. Так проходит примерно весь 18 год, серьезной гражданской войны нет.

В этих условиях яркие лидеры революции просто не находят сферы применения своим силам. Гражданской войны нет – нет и взлета Троцкого как военного руководителя, без борьбы с внутренней контрреволюцией не поднимается Дзержинский. Работы Ленина носят в основном теоретический характер и не связаны с повседневной практикой управления. Перед властью большевиков просто не стоит острых и ярких задач и в отсутствии поражений и побед она как бы хиреет.

На Западе наступает: поражение Германии. При заключении мира солируют французы (американцы не успели всерьез встрять в войну). В результате Германия разделена на 6–8 государств, образована независимая Польша, распад Австро-Венгрии тоже оформлен. Колонии Германии поделены. "Обида" союзников на Россию существенно меньше, они заняты оформлением распада Германии.

Изменения к весне 19 года.

На Северо-Западе – симбиоз выживания: русские губернии, прибалты и Финляндия. Главная проблема – снабжение продовольствием, политические и национальные вопросы уходят на второй план. Поскольку немцам было не до Финляндии, они в 18 году не направляли туда подготовленных в Германии финнов-егерей и дивизию фон дер Гольца. Гражданская война не состоялась. В Питере по-прежнему живет 50 тыс финнов, в Финляндии стоят русские войска, которые постепенно демобилизуются. И далеко не все вчерашние солдаты уезжают из Финляндии. И финны, и эстонцы по-прежнему сильно завязаны на работу в Питере. Регион пытается делать упор на свой промышленный потенциал и транзитное положение. Предприятия слегка "дышат", обслуживая местные интересы. Дешевизна производства привлекает шведов и они размещают небольшие заказы на простую технологическую продукцию. Петросовет уже давно потерял связь с центральным правительством в Киеве, существенно обновился и погружен, главным образом, в вопросы выживания города.

Большевики в Киеве окончательно "сдулись". Людские резервы в основном у националистов, собственно Россия живет "своей жизнью". Очень сильное сокращение населения Москвы и губернских городов – все, кто могут, уходят "на землю" или, по крайней мере, ближе к ней. Резкий промышленный спад, развал финансовой системы. Появление "местных денег", переход к натуральному хозяйству. Самоуправление. Престиж центральной власти крайне низок, за нее никто не борется.

Лето 19 года – первая польская война. Только что образованная волей победившей Антанты Польша пытается максимально раздвинуть свои границы. Момент для этого Варшаве показался подходящим. Соблазнившись кажущимся безвластием и слабостью России, поляки легко оккупируют западные области Украины и Белоруссии, Литву. В ответ русское общество как будто взрывается. Народ за 18 год "отошел" от военных тягот. Фактически армии в России нет. Есть отдельные территориальные формирования различной политической направленности. Но внешняя, тем более польская, угроза повсеместно воспринимается как национальное унижение. Возникают добровольческие формирования. Оружия и людей, которые умеют им пользоваться, более, чем достаточно. Есть немало известных генералов, которые формируют из отдельных отрядов целые корпуса. В одном строю оказываются киевская Красная гвардия, донские казачьи полки, сводные дружины отдельных городов и губерний под командованием офицеров. Одна лишь Москва выставляет более 20 тыс человек с артиллерией, бронепоездами и авиаотрядами. Хотя единого командования создать не удается, командующие корпусами налаживают взаимодействие, и русские формирования легко выдавливают поляков примерно до "линии Керзона". Здесь вмешиваются союзники, которые видят в происходящем угрозу своему "польскому проекту". Совнарком легко идет на мирное соглашение с Варшавой, видя в этом возможность укрепить свою власть.

Активная часть населения и командование армейских формирований реагируют на это крайне негативно. Происходит всплеск общественной жизни в Европейской России и на Украине. Вспоминают про Учредительное собрание и, опираясь на военную силу, проводят в него новые выборы в Европейской части России, на Украине и в Беларуси. Урал и Сибирь польская война не затронула и там на выборы не раскачались. В этих регионах сохраняется власть губернских советов/дум. В Средней Азии – расцвет байства, в Закавказье – мелкобуржуазные националисты.

В России в губерниях власть массово переходит к победам правых эсеров и ряду новых мелкобуржуазных партий регионального значения. Большевики отказываются сдать власть. Учредительное собрание проводит свое первое заседание в Москве и провозглашает "поход на Киев". Город взят фактически без боя ополченческими отрядами, защищать Совнарком оказалось практически некому, поскольку Красная гвардия отказалась сражаться против вчерашних братьев по оружию. Осенью 19-го года в Киеветам провозглашается новое государство – Новая Киевская Русь. Вопрос о переносе столицы не стоит. Питер ушел своим путем, Москва захирела. К тому же затевать новый переезд просто слишком затратно. Возникает Народная республика. Земля, поделенная по Декрету о земле, законодательно переводится в частную собственность. Принимается Конституция. Проводятся выборы в Государственную думу. Позднее, в течение 20-го года, оформились Балтийская Федерация (три республики – Петроградская, Финляндия, Эстляндия), УралСиб как федерация местных губерний, ДВР. Закавказье в результате ряда военных конфликтов окончательно распалось на 3 республики, а Средняя Азия в виде формально независимых государств вошла в зону влияния УралСиба, южная граница которого проходила по линии Аральское море-Сыр-Дарья- Балхаш.

Подобная государственная конфигурация более чем устраивала союзников, открывая им большие возможности для влияния на новые образования, манипулирования ими, проникновения капиталов и захвата рынков, поэтому они легко пошли на дипломатическое признание новых государств. Одновременно была выдвинута геополитическая теория отмирания по мере развития человеческой цивилизации крупных империй и стран и формирования государственности на национальной основе. Британцы при этом даже пошли на некоторую модификацию своего традиционно имперского мышления, путем придания властям колоний и доминионов большей степени самостоятельности.

Постепенное восстановление экономики и общественной жизни в НКР. Умеренная рыночная экономика, формирование многопартийной системы. В деревне происходит расслоение, "справные хозяева" становятся оплотом власти. Города, особенно небольшие, возрождаются, а из села вымываются неэффективные производители. В результате заводы и фабрики получают рабочую силу, а сельское хозяйство становится преимущественно фермерским.

Из последующей истории можно выделить:

Переселение немцев в НКР и УралСиб в 20-е годы. Крайне тяжелые экономические условия в Германии побудили до 3-х миллионов немцев, преимущественно из числа промышленных рабочих, перебраться в Россию. Расселяясь сравнительно компактно, они сформировали костяк многих трудовых коллективов предприятий металлопромышленности и машиностроения.

Украинизация власти в НКР – две волны, 30-е и 50-е годы. Одно из последствий – глава государства с 34 года называется Верховным гетманом, а министры – гетманами с соответствующей зоной ответственности. Вообще в государственной бюрократии задержалось некоторое количество украинских терминов и многим это не нравится.

Вторая и третья польские войны, война с Турцией за свободу плавания в проливах.

Вторая польская война в 1935 году, отчасти, и была вызвана украинским креном в политике НКР. Тогдашний Верховный гетман практически сразу же после избрания заговорил об "исторической справедливости", необходимости воссоединения с "западно-украинскими братьями, томившимися под гнетом польского режима". Дальше – больше. Провокации на границе, взаимные обвинения, ноты протеста. Обстановка накалялась.

Решающую роль сыграло то, что доминировавшая в этот момент в Европейской политике Франция рассматривала Польшу как важный инструмент обеспечения собственной безопасности как в отношении германских государств – все же с окончания мировой войны прошло всего 15 лет, так и против возможного усиления русской политики, выразителем которой (вот парадокс!), французы видели в этот момент именно Киев. В результате Польшу накачивали современным оружием и техникой, французские инструкторы готовили польских офицеров и военно-технических специалистов.

Первый удар нанесли поляки. Раздув один из рядовых пограничных инцидентов, они бросили через границу мобильный корпус из пары кавалерийских дивизий и нескольких полков легкой бронетехники. Удар наносился в Белоруссии. Делалось это скорее по политическим соображениям – в Варшаве считали, что украинское руководство НКР не воспримет такой поворот событий так же остро, как это было бы в случае вторжения на собственно украинские территории. Вот и сошлись под Минском польские легкие танки французского и английского производства с аналогичными русскими бронемашинами, сделанными, правда, в Харькове но по тем же образцам.

Силы оказались все же неравными. Русский офицерский корпус имел в своем составе немало ветеранов Великой войны, и армия НКР сначала остановила поляков, а затем и отбросила к границе.

Дальше – по традиции: сначала переговоры при посредничестве Парижа, а затем и очередной мирный договор, в долговечность которого не верила ни одна из сторон. Славяне очередной спор между собой не закончили, а лишь прервали.

В Киеве из случившегося сделали серьезные выводы. К следующей войне готовились всерьез, развивали военное производство, накапливали оружие, учили войска. Ждали лишь благоприятного момента.

Он наступил в конце 43 года, когда Франция и Великобритания, наконец, сцепились между собой из-за влияния на Ближнем Востоке. Спор касался контроля над нефтяными месторождениями и маршрутами доставки нефти. Сначала в конфликтах участвовали туземные формирования подконтрольных обеим колониальным державам территорий, но градус напряженности между Парижем и Лондоном резко повысился. Велись реальные военные приготовления, стягивались флоты, командование авиации обеих стран всерьез изучало возможность нанесения бомбовых ударов через Ла-Манш. До Польши ли тут.

И Киев нанес удар. Основное направление наступления было с польско-украинской границы на северо-запад, вдоль течения основных польских рек с выходом на Варшаву и дальше к Балтике. Вспомогательный удар – от Минска строго на запад. Сначала пал Люблин, за ним и Варшава. На этом пришлось остановиться. Британцы и французы как-то очень быстро забыли о своих противоречиях и совместно надавили на Киев. Тут и корабли пригодились. В Черное море вошел совместный "миротворческий" флот. Вскоре силам "миротворцев" пришлось передать и контроль над польской столицей. Впрочем, вести с поляками натуральную анти-партизанскую войну не очень и хотелось. По условиям окончательного мирного договора НКР перешли территории примерно с 12 млн населения, приобрела независимость Литва, а на Польшу были наложены серьезные военные ограничения. На этом "польский вопрос" в военном плане для НКР был закрыт.

Вместо Второй мировой войны произошел ряд региональных конфликтов. В отсутствии глобального военного противостояниярезультате техническое, экономическое и социальное развитие происходили намного более медленно, чем в РИ. В первую очередь это касается транспорта, электроники, средств связи. Вообще, все в мире происходит как бы медленнее и ровнее, а отношения между людьми и странами сохранили налет патриархальности.

К началу 21-го века НКР – государство среднего уровня развития в мире, где практически отсутствует понятие "великие державы". Экономика – рыночная, власть – централизованная, вера – по большей части православная, народ – недовольный, как всегда. В обществе довольно велико число приверженцев имперских традиций. Что-то должно измениться, а что – никто не знает.

Киев – столица, но не мегаполис. За ним следуют Харьков, Москва, Ростов и Одесса (за счет своего порта). Сильно развит речной транспорт, построено много железных дорог в меридиональном направлении.

УралСиб – формально намного более демократическое и свободное государство. Фактически же там царит власть промышленников и купцов. Размах сибирский.

Балтийская Федерация – сильно европеизированное общество, прагматики и немного занудные буквоеды.

Ситуация на Дальнем Востоке всегда какая-то немного непонятная. Русская Дальне-Восточная Республика вобрала в себя целый ряд как азиатских, так и американских черт. Люди там живут какой-то своей жизнью, и живут неплохо.

Закавказье – глубокая провинция. Грузия и Армения держатся только за счет военных договоров с НКР, заключенных более полувека назад в период жесткого противостояния с Турцией.

А вот беды России остаются прежними, вне зависимости от политического строя и границ государства…