Статья 2 кодекса инквизиторов. Помогай слабым и немощным, помогай попавшим в беду. Наставляй на путь истинный и проповедуй волю богов, не забывая, что сначала слово, а только потом меч…


«И какой чёрт меня только заставил сюда сунуться?!» – ругался сам на себя Реммет за то, что решил помочь несчастной красотке. Удивительно вообще в принципе слышать такое сочетание, как «инквизитор – несчастная красотка». Но это была не слуховая иллюзия и не галлюцинация, и даже не магия. Реммет действительно ввязался в передрягу из-за женщины, а теперь уже сомневался, что выберется живым и здоровым, по ходу дела отбиваясь палашом от головорезов.

История крайне прозаичная: едет тёплым летним днём инквизитор по дороге и видит прекрасную, юную деву в солдатской форме в составе небольшого конвоя из семи ландскнехтов, сопровождавших её в дороге. По всем правилам приличия познакомились, оказали друг другу знаки внимания и почтения, как это положено. И вдруг она спрашивает, куда Реммет отправляется. Тот сначала думал, что сказать: или солгать ей, что колдуна выслеживает, либо же оборвать разговор на полуслове и резко одёрнуть девушку, мол, с инквизитором языком чешешь, а не с каким-то смердом, сумасшедшая. Но глядела она на него так мило, так испуганно и так кротко, скромно, что сердечко Реммета аж ёкнуло в груди. А там он и тут же честно признался, мол, едет, куда глаза глядят, шляясь по юго-западным землям материка без дела.

Там она и предложила ему присоединиться к своему маленькому освободительному походу. Суть была такова: у неё есть возлюбленный такого же юного возраста, да только дурачина по рассказу леди тот ещё. Сам вроде бы сын далеко не беднейшего землевладельца лорда Ванкреда Парадайса, известного округе своей прагматичностью и рассудительностью, а так же тремя сыновьями Корвином, Винсафом и Нистрамом. Так вот младший из них далеко не в отца пошёл: по слухам кутить любил, в карты играть, да во всякие авантюры ввязываться. В этот раз в одну вкрутился, да не выкрутился и попал в плен к бандитам. Возлюбленная его, когда узнала о похищении, с ужасом обнаружила, что отец за сыночка-дуралея впрягаться не собирается, а потому решила сложа руки не сидеть: собрала несколько отрядов наёмников и поспешила своему суженому на выручку. А когда увидела инквизитора, то решила, мол, тот в бою с бандитами неплохим подспорьем будет.

Реммет поначалу хотел отказаться. Не вариант ему всяких малолетних глупцов с горячей кровью и куском навоза в голове вместо мозгов из плена спасать. Пусть мирские этим и занимаются. Их проблемы. Но потом, стоило только девушке взглянуть на него своим кротким, юным и даже соблазнительным взглядом и напомнить о том, что помогать нуждающимся это одна из главных обязанностей инквизитора по кодексу, согласился.

По плану её всё должно было состояться быстро. Лагерь бандитов стоял у опушки леса. Один отряд должен был атаковать слева, другой справа, а третий, состоящий из метких стрелков (отряда бывших мушкетёров из числа наёмников, оставшегося без работодателя), прикрывать атаку прицельной стрельбой из зелёнки. Вроде всё просто, как два пальца. На деле же стрелки в назначенный момент почему-то прикрывать огнём бойцов ближнего боя не стали. Ещё одна проблема заключалась в том, что бандитов было человек пятьдесят, а два отряда девушки насчитывали двадцать рубак, да семь стрелков. Собственно, без их огневого прикрытия ситуация и стала практически безвыходной.

Так теперь Реммету приходилось отчаянно отбиваться от головорезов, да ещё и следить, чтобы этого малолетнего сумасброда, за которым пришли, не убили. Задача не из лёгких, но благо выполнимая. Инквизитор успешно рубил всех направо и налево, получив всего несколько неглубоких порезов от врага. Притом удивительно, но даже с таким соотношением сил атакующим удалось перехватить инициативу: как ни крути, инквизитор – хорошее подспорье для победы в бою. А тут ещё и к концу заварушки те самые стрелки-наёмники присоединились, начав пальбу из-за кустов, выпустив пару пуль в оставшихся врагов. Так, в конце концов, бандиты были побеждены.

Уставший Реммет вытер пот со лба и осмотрелся, выискивая взглядом цель. Юный повеса сидел связанным у костра. Правда, сейчас выглядел скорее как доходяга – весь измученный, измождённый, да с испуганными от произошедшего зелёными глазами. Одет в лохмотья, давно нестрижен и с неряшливой козлиной бородой – чудо в перьях, если одним словом. Инквизитор поспешил развязать его, и только юноша вырвался, как тут же принялся избивать ногой труп одного из бандитов.

– Сука! Тварь! Урод! Паскуда! Сын шлюхин! – приговаривал он и пинал мёртвое тело до тех пор, пока не грохнулся без сил на землю, устало дыша и сухо откашливаясь.

– Да простят его Боги за гнилой язык… – вполголоса произнёс Реммет. Вот только не ожидал, что юнец это услышит.

– Чего?! – воскликнул он в ответ, – за гнилой язык?! Да он заслужил, чтобы его на кол посадили за то, что делал со мной!!! Забавы ради заставлял вылизывать ему ботинки, чтобы блестели, подкидывал мне в еду живых тараканов, кидал под ноги ядовитых змей, чтобы я визжал, как истеричная сука им на потеху, и это то, о чём мне ещё не так стыдно говорить!!! А о другом… – чуть притих, потом снова громко закричал, – да я их трупы расчленю и на заборах домов их родителей насажу головы, а ноги с руками подкину под дверь!!! Они у меня такими слёзами зальются, гниды!!!

– Ух, ты! Какой злючий щеночек… – иронично подметил один из стрелков, вышедших из леса, – это тебя надо было выручить? – усмехнулся, – по-моему, это их надо было от тебя спасать, настолько ты суров… – рассмеялся.

– А ты ещё кто?! – обозлено спросил юноша. Шутки эти ему явно были не по душе.

– Велеон Пантри, ещё недавно – королевский мушкетёр, а сегодня уже вольный ландскнехт, – с ухмылкой преклонил голову наёмник, – пришли за попавшим в беду лордиком.

– Сначала называешь меня щеночком, а теперь лордиком?! – ярости парня предела не было. То бандиты его унижали, теперь и освободители делают то же самое. Он всё-таки из уважаемой семьи, а тут какое-то грязное животное к нему в такой уничижительной форме обращалось…

– Прошу прощения, если оскорбил вас, милордик, – широко улыбнулся, не скрывая презрительного оскала, – не хотел задеть тонкие струнки вашей душеньки…

– А вы вовремя… – вмешался Реммет, стараясь не допустить новых напастей. И казалось ему, что если б остался в стороне, то пришлось бы беднягу спасать уже из лап наглых и озверевших наёмников.

– Мы в лесу наткнулись на отряд стрелков из числа разбойников. Они нас и задержали. А потом, как пришли, даже не хотелось вмешиваться, настолько красиво ты, инквизитор, их рубил. Я за красивый мордобой! Потому когда вижу как какой-то мастер умело владеет оружием так же, как ты, стараюсь ему не мешать, чтобы насладиться величайшим из всех изобразительных искусств – убийством человека. Сложное ведь занятие. Нужно уметь под правильным углом рубить голову, быть юрким и гибким. В общем, ты, инквизитор, просто мастер, – говорил всё это Велеон неспроста. Инквизиторов уже давно преследовала слава церковных псов, умеющих только головы рубить, да права в силу своего положения качать. А как до войны, в отличие от солдат, инквизиторы в качестве бойцов никуда не годились. Были, как правило, недисциплинированны, могли побежать с поля сражения при первой же опасности. Правда, справедливости ради, хоть и не для битв их готовили, но наёмники и егеря, бывало, за копейки служившие королям и герцогам, частенько с завистью и недопониманием смотрели, как инквизиторов кормят и поят бесплатно, а их, иногда честных и справедливых старых вояк гнали в шею из каждого трактира. Отсюда и ненависть наёмников и егерей к церковникам. Частенько такие вот конфликты становились причиной дуэлей. А вот уже они, почти всегда заканчивались гибелью наёмников и егерей, хуже подготовленных к одиночным схваткам.

– Инквизитор? – удивился юноша.

– Ничего страшного, – отвечал Реммет Велеону, – главное, что не оставили нас здесь наедине с бандитами специально, чтобы вам больше золота досталось, – и ухмыльнулся. Наёмник же в ответ ничего не сказал, только гневно оскалился, но специально дождался, пока Реммет отвернётся, чтобы тот недовольства Велеона не заметил. Видимо, не хотел наёмник долгих проповедей на тему того, какой же он всё-таки злой и нехороший человек. А, может быть, не хотел преждевременно терять награды за освобождение парня. Ведь стоило бы только инквизитору об этом обмолвиться хоть словом в разговорах с другими наёмниками, так тут же Велеона с его людьми без суда и следствия вздёрнули бы на ближайшем дереве.

Освобождённый парень же недоумённо смотрел то на Реммета, то на наёмников, не понимая, что происходит. А после в поисках ответов двинулся за инквизитором, который решил здесь надолго не задерживаться, дабы, не дай Бог, не влезть в очередную передрягу, потому быстрым шагом направился к лошади.

– Эй, церковник! – окликнул его.

Реммет обернулся.

– Для тебя я господин инквизитор, а не церковник. И, тем более, не употребляй по отношению к моей персоне междометие «эй». Хорошо?

Освобождённый юнец смутился и растерялся от такого жёсткого ответа..

– Прости, просто сам понимаешь, через что я прошёл… – после призадумался и добавил, выделив последний слог, – простите…

– Вот и славно. А я рад, что ты свободен, – без лишних эмоций отвечал Реммет.

– Просто у меня так много вопросов… – продолжал юноша, – почему здесь вы. Где люди моего отца? Кто вам заплатил за наёмников? Зачем вы стоите здесь, когда должны колдунов ловить на окраинах материка?

В ответ Реммет просто кивнул на всадника в плаще, быстро приближавшегося к ним.

– И что? – недоумевал парень, – кто заплатил?

Тут и всадник подъехал.

– Я заплатила. – После сразу же, как оказалось, всадница стянула с головы капюшон и предстала себявзору окружающих. Это была та самая девушка, которую Реммет повстречал перед тем, как ввязаться в передрягу.

– Альма? – улыбнулся юноша.

– Нистрам… – кротко повела вверх девушка уголки рта и спустилась с лошади.

Они тут же обнялись, и губы их слились в столь жарком и страстном поцелуе, будто видятся в последний раз. От этого Реммету стало не по себе.

– А где отец? Где его рейтары? – спросил Нистрам.

– Он сказал, что палец о палец не ударит, чтобы тебя спасти, – отвечала Альма.

– Что?! – парень явно был шокирован, узнав, что родному отцу на него плевать.

Девушка пожала плечами.

– Я пыталась уговорить его, но этот старый пень ни в какую не соглашался.

– Быть такого не может… – лицо Нистрама исказилось в болезненной гримасе.

– Может! – спокойно и твёрдо отвечала Альма, опустив глаза.

– А откуда ты тогда взяла деньги на наёмников? – испуганно спросил Нистрам, перебив её.

Девушка сначала долго мялась, а потом, чуть поникнув, отвечала:

– Украла у твоего отца…

– Чёрт! – воскликнул Нистрам, понимая, что попал из огня, да в полымя, – нашла, у кого украсть! Он же нам головы поотрубает за такое…

– А ты думаешь, у меня был другой вариант?! Быть может, лучше я заплатила бы всем этим наёмником собственным телом, дабы они тебя спасли, раз уж твой любимый папочка, этот старый козёл, решил плюнуть на своего сына с высокой колокольни?! – гнев Нистрама сию же минуту сменился на досаду, – и вообще, мог бы и спасибо сказать…

– Прости, просто… – Нистрам долго не мог подобрать нужных слов, а потом всё-таки выдавил из себя, – спасибо, – и обнял Альму. Та вместо лишних слов мигом залилась слезами.

– Главное, что ты жив. А деньги… Мы их как-нибудь достанем, – и крепко прижала к себе возлюбленного.

Потом обернулась, желая поблагодарить инквизитора за помощь, но того уже и след простыл.

– А где он?

Когда они с Нистрамом его догнали, тот уже собрался, сел на лошадь, да готов был двинуться дальше, куда глаза глядят, но Альма его остановила.

– Господин инквизитор! – тот обернулся, – хотела поблагодарить вас за помощь…

– Мир вам, да любовь и благословение моё, да опека богов в придачу! – отвечал Реммет и махнул рукой в знак прощания.

– Я знаю, что инквизиторы не пьют ни вина, ни браги, но хотела бы вас поблагодарить за помощь щедрой платой, а не пустым словом.

– Мне ничего не нужно! – отрезал инквизитор, – по кодексу нам должно помогать попавшим в беду бескорыстно, и я своё дело сделал. А пить мне действительно нельзя…

– А ещё я знаю, что голодный инквизитор – беда на головы всех живых, – Реммет удивлённо обернулся, исподлобья взглянув на девушку. Выражение это появилось вследствие постоянных разъездов инквизиторов по материку, в ходе которых хорошо и плотно поесть воинам церкви удавалось редко. Альма широко улыбнулась, будто предчувствуя утвердительный ответ, – позвольте, я накормлю вас так плотно, чтобы пузо ещё дня два было набито? Заодно отпразднуете освобождение Нистрама вместе с нами.

И вновь внутренний голос умолял Реммета не соглашаться и уходить дальше по своим делам. Но…

– Хочешь меня накормить, говоришь?


***


И вот Реммет спустя почти день пути от лагеря головорезов ближе к вечеру оказался в шумном трактире, стоявшим на окраине деревни Раендон, разместившейся на перекрестке дорог, одна из которых вела в столицу Торнгамского графства. И пребывал инквизитор среди пьяных наёмников, страдающих сквернословием, удушающей вони из-за перегара, а также нелепых и некрасивых народных песен, режущих слух фальшью мелодии в отличие от церковных. В общем, окружало его всё то, чего он должен был сторониться. Оставалось лишь обрушаться: «И зачем я только согласился…»

Впрочем, все дурные мысли ушли прочь, когда на первое подали наваристый суп, а сразу вместе с ним салат из овощей и варёной курочки в качестве лёгкой закуски. А потом и большое второе, состоявшее из свиного мяса на мангале и запеченной в углях картошки на гарнир. На десерт много ягод и целая бутыль квасу. От такого буйства ароматов всякой разной вкуснотищи у Реммета просто голову вскружило, и он тут же принялся поедать эти блюда, набивая своё ненасытное брюхо.

Альма с довольным видом посмотрела на вроде бы счастливого инквизитора, а после подошла к пустовавшему центральному столу с довольно толстым мешком монет и высыпала всё содержимое на стол, выкрикнув:

– Вторая половина вашей награды, солдаты!

Наёмники, восславив Альму и богов, тут же принялись разгребать золото, распихивая его себе по карманам, при этом вовсе забыв по выпивку, которую, кстати говоря, также оплачивала Альма, чему Нистрам по понятным причинам был крайне не рад. Самыми хваткими, разумеется, были ландскнехты во главе с Велеоном. Им и досталось больше всего, коль многие из сражавшихся с разбойниками других наёмников погибли в ближнем бою, оставшись без прикрытия стрелков из леса. Но и остальным досталось немало…

В ужасе был, пожалуй, только Нистрам, рассуждая на тему того, что скажет отцу, когда тот достанет их из-под земли, чтобы выпотрошить внутренности в поисках украденного золота. Только Альма вернулась к столу, суженый окинул её гневным взглядом, а после, понимая, что жив только благодаря её инициативе, поникнул от ощущения собственной беспомощности и неполноценности. Стал долго, устало и томительно смотреть в полупустой стакан и наблюдать за лопающимися пузырьками из выдыхающейся, отвратной на вкус для его дворянской персоны деревенской браги.

Долгое время они так просидели в полном молчании, слушая байки наёмника по имени Крипер про его боевые и постельные подвиги. Потом Альма обняла Нистрама и спросила:

– Что с тобой?

– Ничего, – отвечал тот, – просто всякая дурь в голову лезет.

– О дури подумаешь в другой раз, а сейчас повеселись. Улыбнись хотя бы. Всё-таки спасли тебя, как-никак. Не находишь?

Нистрам, сморщившись, чуть отпил, а потом молвил:

– Странно, что отец меня бросил… Неужели он и вправду сказал, что не станет мне помогать?

– Тебе в точности пересказать наш с твоим папашей разговор?

– Желательно.

Альма хлебнула вина и начала:

– Когда к нам пришло письмо с требованием о выкупе, на собрании этот старый козёл сразу сказал, что это твои проблемы, и ради тебя он ни одним из своих конников не пожертвует. Твои старшие братья поначалу пытались папаше возразить, мол, негоже брата так в беде оставлять, мол, пусть он и неправ, пусть он дурень, но он наш брат и твой сын. Отец покрутил головой у виска и сказал, что глупо спасать человека, если он беспросветный мудак, обожающий вновь и вновь разбивать лоб о лежащие на видном месте грабли. Мол, спасали уже тебя и не раз, а ты так никаких выводов и не сделал. Поэтому защищать тебя больше смысла и нет.

– Ну, да! – возмущённо воскликнул Нистрам, искренне негодуя, – отцу-то наплевать. Он Корвину всё отдаст, и у того на руках все богатства отца окажутся, потому что тотстарший. Винсаф собрался военную карьеру делать при дворе короля Неймедена. А что мне? Выкручивайся, как хочешь, потому что младший. Ни помогать, ни поддерживать никто не станет. Вот я и выкручиваюсь: ищу варианты. Всего-то три раза у меня дела не по плану пошли, считая этот. В остальном всё хорошо выходило. Я вполне достаточно денег накопил. Да и если бы сделка не прогорела, у нас с тобой уже давно бы своя мануфактура появилась, и не зависели бы мы ни от кого.

– Кстати, а что произошло? Почему они тебя схватили? – поинтересовалась Альма.

– Изначально в сделке была сумма в двести семьдесят тысяч цельдиев, но потом этот подонок решил повысить цену до миллиона, – Нистрам пожал плечами, – всё и покатилось не пойми куда.

– А я тебе говорила, что мутные они какие-то были! – возмутилась Альма, – благо хоть в этот раз не карточный долг был, как в прошлый.

– Спасибо, что напомнила! – психанул Нистрам, – и без тебя в курсе, что тогда было куда хуже даже, чем сегодня…

– Ну, всё! Хватит, пожалуйста! – Альма дёрнула суженого за плечо, – не порти настроение ни себе, ни другим. И вообще плюнь ты на всё. По крайней мере, сегодня. Ради меня. М? – вопросительно глянула на Нистрама.

– Ладно… – он кивнул головой, но на лице его было видно одно сплошное разочарование от происходящего.

А дальше пошло веселье, какое даже и на пирах королевских не всегда таким зажигательным бывает. Брага с вином текли ручьём, все пели, танцевали, а пара наёмников подыгрывала на лютне и шалмее. Сидевший до этого поникшим Нистрам зажигал больше всех: травил анекдоты, рассказывал байки о своих приключениях, танцевал с Альмой и заливал в себя пойло, будто заправский сельский алкаш. И чем сильнее напивался, тем более буйным становился.

Один лишь Реммет сидел в уголке, стараясь лишний раз не отвлекаться. Пребывал наедине с собственными мыслями. Пытался всё доесть побыстрее, чтобы пораньше слинять под шумок, пока не дошло до классического пьяного мордобоя и не пришлось бы разукрашивать пьяные рожи этих чёртовых ландскнехтов. А учитывая, что Велеон уже давно точил зуб на инквизитора за то, что тот посмел предположить, якобы он и его люди не помогли в нужный момент, чтобы взять себе больше золота, то было понятно, что с ними драться придётся точно, если начнётся пьяный дебош. А уставший Реммет ломать кости на пальцах от ударов о крепкие черепа наёмников совсем желанием не горел. Ему вообще хотелось скорее приступить к работе и заняться розыском магов, нежели тут дышать перегаром от этих нажравшихся животных. И чем дольше он тут сидел, тем больше, как ему казалось, преступлений совершают колдуны. От этого инквизитору становилось ещё более неуютно. А знай бы он, что произойдёт совсем в скором времени, то ушёл бы незамедлительно, дабы не лезть в чужие проблемы. Но, увы, непруха…

Впрочем, когда это Реммету вообще хоть когда-нибудь везло?

Начиная с момента окончания весёлой, народной песни про ушлых пиратов, ограбивших торговый караван эльфов, идущий к зелёным островам, всё пошло по нисходящей.

– Друзья! – громогласно воскликнула Альма. Притом настолько, что Реммет даже удивился её внутренней силе, способной заставлять затихать толпы пьяных, видавших виды мужланов. Ещё больше поразила её крепкая глотка, как у матерящегося сапожника. Ну, не бывает таких у девочек, а у неё рык настоящей тигрицы. Разумеется, наёмники мигом затихли, – хочу произнести этот тост в честь единственного человека, который пошёл на дело бескорыстно. – Реммет тут же покраснел, как помидор, – желаю выпить за инквизитора Реммета из Зельдена! Ситуация у меня была не из лучших. Папаша моего суженого отказался помогать спасать своего сына и моего будущего мужа, обещанного богами и судьбой. А на вас, свору чёртовых наёмников, я потратила все украденные у этого старого козла деньги, – ландскнехты начали одобрительно кричать, прославляя щедрую леди Альму, – и лишь один Реммет пошёл спасать моего суженого за спасибо, безвозмездно, ибо их кодекс обязывает его помогать всем нуждающимся. И я клянусь, что он – самый добросовестный из всех инквизиторов! Пример всем! Самый сильный боец из находящихся тут, да и вообще… – девушка чуть не расплакалась, пока говорила, – просто человечище! Спасибо тебе, Реммет из Зельдена за то, что ты есть! Этот кубок вина в честь тебя!!!

– А чёрта-с два я буду за него пить! – возразил Велеон и встал, после чего обратился ко всем в трактире, – лучше пейте за меня, как за самого крутого и безбашенного солдата на материке! – его стрелки одобрительно загудели, а остальные в трактире явно не горели желанием с нм согласиться. Но и гула восьми, считая Велеона, хватало, чтобы сделать вид, будто с мнением этого наёмника был согласен весь трактир.

И когда воцарилась тишина, Альма не растерялась и спокойно ответила:

– Следующий тост будет за тебя, храбрый Велеон! А пока мы пьём за Реммета.

Поначалу тот, услышав, что Альма с его мнением не согласна, захотел было, осадить девицу. Совсем ведь обнаглела, раз не захотела соглашаться с мужиком. Но потом вдруг вспомнил, кто ему заплатил, после широко улыбнулся и воскликнул:

– Да ну и чёрт с ним! За грёбаного инквизитора!!!

Зал взорвался одобрительными криками и стуком посуды друг о друга. Потом тишина, пока все пьют. И снова гам, от которого у Реммета чуть голова не разболелась. Единственное, чего он сейчас желал, так это тишины, потому вышел из-за стола, желая подышать свежим воздухом. Но только встал, как это тут же заметила Альма, выставила перед ним руку и спросила:

– Реммет, всё в порядке?

– Да…

– Тогда куда это ты намылился?

– Подышать свежим воздухом, храбрая, юная леди. Только и всего…

– Нет! – помотала головой, – я тебе не верю, – улыбнулась, – ты просто под шумок захотел от нас слинять…

– Клянусь, леди, что даже в мыслях этого не было.

– Не лги мне, Реммет!

– Инквизиторы не имеют права лгать…

– Всё равно не верю! И понимаю, конечно, что ты, пожалуй, к таким шумным пирам не привык, но, пожалуйста, не покидай нас. Я так хочу, чтобы ты отдохнул, порадовался вместе с остальными. Ты ведь для этой победы сделал больше всех… – очаровала инквизитора взглядом, смешавшим в себе жалость, мольбу, обаяние и милость, – пожалуйста, останься!

Против такого умилительного коктейля даже крепкий духом Реммет устоять не мог.

– Ладно…

– И ещё одно… – продолжила Альма, – не называй меня леди. Я ей стану только как выйду замуж за Нистрама. Да и после свадьбы не позволю меня так называть. Я ведь просто обычная дочь купца. Просто Альма. Ты выполнишь для меня эту просьбу? Хорошо?

– хорошо, ле… Альма.

– Вот и славно, – отвечала девушка, села за стол, повелевала, – а ну-ка, иди сюда! – и принялась целоваться с Нистрамом, да с такой страстью, что смущённому Реммету пришлось чуть отвернуться, лишь бы не видеть этого безобидного для обывателя, но крайне пошлого для инквизитора действа, как страстный поцелуй двух влюблённых.

К большому сожалению это заметил и Велеон, к тому времени до того напившийся, что уже языком двигать мог с трудом. Правда, это не остановило его в желании пристать к Реммету, потому как свербело у него от того разговора с ним после боя, и сдержать возмущения и ненависти к инквизитору он уже не мог. Но это только если был честен, сказав, что задержался из-за других бандитов. Если же тогда наврал, то сейчас просто боялся Реммета как огня. Ведь инквизитор же мог рассказать об обмане другим наёмникам, выжившим в том бою. И когда они поймут, что их использовали как мясо другие, то будут совсем не в восторге. Другими словами, сразу перережут Велеону и его людям глотки, а их золото заберут себе. В этом случае инквизитора проще было убить. Видимо, поэтому сейчас Пантри и собирался спровоцировать церковника на конфликт в ходе которого надеялся убить его. Но тут же возник другой вопрос: а сорвётся ли Реммет? Или останется невозмутимым – таким, каким и должен быть истинный защитник веры? А смогут ли восемь наёмников победить одного инквизитора, а, главное, захотят ли вообще против церкви идти?

В любом случае подходил наёмник далеко не с добрыми намерениями. Инквизитор понял это сразу, а потому напрягся, только Велеон нарисовался напротив.

– Привет Реммет! – воскликнул он, улыбнулся и приподнял кружку с брагой. Инквизитор промолчал. И только Велеон понял, что взаимности в ответ не получил никакой, то сразу же возмутился, – ты это чего не здороваешься, а?! Я тут к тебе подхожу с добрым сердцем, с доброй душой, а ты… – Реммет продолжал молчать, – фу, какой невоспитанный! А я был о тебе иного мнения! Хотел похвалить, между прочим, за то, как ты сражался с этими бандитами, – начал активно жестикулировать, проливая брагу, – раскидывал их своим палашом направо и налево, как настоящий, сука бля, лев! – внезапно пролил чуть браги на инквизитора. Тот крайне возмущённо взглянул на наёмника.

– Ну, молодец… – рассмеялась отвлёкшаяся от поцелуев с Нистрамом Альма, сделав вид, что это была нелепость. На деле же она прекрасно поняла, что ландскнехт решил пристать к Реммету сознательно, специально провоцируя на конфликт.

– Ой! – смутился Велеон и рассмеялся, – прости.. – и махнул рукой, – ты не ссы, оно быстро выветривается. Или попросишь кого-нибудь постирать, – рассмеялся, – хотя… Я в курсе, что вы целибат соблюдаете, – помотал головой, – ужасная участь. Ни подрочить, ни поебаться, – Реммет тяжело вздохнул, покраснев от последних слов наёмника, водившего вверх-вниз ладонью, согнутой в пальцах, изображая самоудовлетворение. Велеон сразу же заметил реакцию инквизитора, – да ладно тебе, не смущайся. Я тоже долго ходил не присунув свою шпагу, – взглянул на Альму, – в прекрасные, юные, девственные ножны, – снова посмотрел на Реммета, – если ты понимаешь, о чём я, – улыбнулся и выпучил глаза, – но как пошёл на первое дело и получил за это деньги, то сразу толпу шлюх снял, которые сосали у меня до самого утра, оставив мозоли на залупе. Я клянусь, так и было! – наёмник ухмыльнулся. Реммет оскалился.

Загрузка...