Поворот судьбы

Благодарности

Красота души человека, измеряется в умении благодарить. Невозможно достигнуть успеха, минуя сторонней помощи. Даже враги формируют наше восприятие, не говоря уже о близких людях. Я не хочу прослыть эгоистом, а значит эту страницу посвящу тем, кто оказывал влияние на меня и мой талант.

Моя мама Оксана Солопова, взращивала во мне любознательность и творческое самовыражение. Роль родителей всегда первостепенна. Мама организовывала праздники, писала и читала стихи, выступала в сценках, пела песни. Она занималась многими увлечениями и отдавала им всю себя. Да, это не было её профессией. Она делала это для души. Именно она стала первым примером.

Елена Бельчик — главный критик моих идей и мыслей, вылившихся в этом произведении. Как вам её шедевральные замечания: “Удали эту википедию, но оставь душу в тексте” и “Ты, и так затянул издание ещё на год”? Где была бы моя книга без неё? Наверное пылилась бы в электронной папке.

Большим грехом было бы не упомянуть первых читателей: Елену Романову и Наталью Халину. С удовольствием прочитавших и восхищённых моей работой.

Спасибо Анне Карповой за обложку к книге и добрые советы. Было очень приятно с ней работать, и я с удовольствием обращусь к ней ещё.

Выражаю благодарность бетаридеру Дмитрию Селезневу, конструктивная критика которого, помогла удалить лишнее и поправить текст в его слабых местах. Он проделал титанический труд, комментируя все недочёты. Очень приятно сотрудничать с разбирающимся человеком.

Исправляла мои ошибки в тексте — Анастасия Колесникова. Её усилиями черновик стал — книгой! Очень надеюсь, что мы будем продолжать работать и в других моих произведениях.

Спасибо моей супруге Юлии и дочерям — Софии и Варваре за их терпение. Они не понаслышке знают, как сложно жить с мужем и отцом — писателем.

Нельзя недооценивать авторов, прочитанных книг. Именно они влияли и продолжают влиять на нас. Большинство давно покинули этот мир, но подарили нам свои труды. Перечислить всех, кто оставил свой след в моём разуме невозможно, но упомянуть некоторых стоит: Р.Толкин, Д.Роулинг, Д.Байрон, А.Дюма, А.Пушкин. Особняком выделю Библию, из которой взял много идей и имён.

Выражаю благодарность моим преподавателям из ЛБС, где я научился работать с текстом и выражать мысли на бумаге.

Спасибо родному Мариуполю, в котором я вырос. Людям, которые со мной учились, дружили и работали. Я вас помню и ценю каждого.

Иван Борисович Чернявский, родился в 1990 г в Мариуполе. С подросткового возраста стал увлекаться психологией, религией, философией и художественной литературой.

«Я писал это произведение в разные периоды моей жизни. В нём заложены мои мысли и душа.»

Посвящается кочевникам и переселенцам!

Предисловие

Приветствую тебя читатель! Перед тобой результат слияния моего воображения и страсти. Наконец спустя три с половиной года, я закончил эту вещь. Было сложно, несколько раз переписывал. Совершал ошибки и переделывал сюжет. И вот пришло время этой книге увидеть свет. Да, она не идеальна, но это мой ребёнок, которого я лелеял и взращивал. Теперь настало время этой вещи увидеть мир. Я полюбил эту историю, надеюсь, что и ты дорогой читатель её полюбишь.

Я очень много потратил времени и сил на проработку мира, сюжетных поворотов, культурных особенностей каждой нации. Чего стоит разнообразие религии и политических форм правления? Я даже старался выделить жаргоном и повадками не только народы, но и героев. Возможно в первой части вы это всё не успеете разглядеть, потому что первая книга является введением в историю. Какой жанр у моей работы? Приключения, мистика, фентези, постапокалипсис, детектив и драма. Здесь вы не встретите наскучивших орков с эльфами, непобедимых магов, восстания машин и героев-терминаторов. Мои персонажи живые и не бессмертные. Они делают то, что делает их людьми — боятся, любят, предают, проигрывают, перебарывают себя и снова борются за свои идеалы.

Я спрятал пасхалки! Зная, как вы любите загадки, то очень жду, чтобы вы разгадаете и мои. Желаю удачи в изучении этого романа!

«Всадники Постапакалипсиса» — это самостоятельная вселенная. Действия разворачиваются спустя тысячу лет после ядерной войны. Мир продолжает раскалываться от конфликтов между народами. Человечество скатилось в развитии. Технологическое прошлое уступило место царствам и племенам. Пока империи бьются за земли, ордынка Нелли ищет смысл бытия. Честь кочевницы запятнана. Её народ истреблён, а перевоплощающийся бог исчез. Сумеет ли она выжить? Встретит ли остатки родного племени? Восстановит ли доброе имя? Вы узнаете, прочитав эту историю…

Иван Чернявский

Введение

В огромный царский шатёр, сцепив руки за спиной, вошёл долговязый и тощий человек. Он почти доставал головой до потолка. Шёлковый наряд зелёно-золотых цветов делал его ещё более худым и высоким. Его звали Титглатпаласар. Это был самый молодой визирь за всю историю Вавилона. Он не торопился входить. На роскошных креслах восседали правители народов, собранных Единым Союзом Равных.

«Напыщенные индюки», — подумал Титглат.

В шатре собрались Далвин — князь пиптский; Грайогейр — вождь секванов, Магнус — старейшина с марволетских островов; Филипп — король Рижана, Синнахириб — царь Вавилона.

— Входи Титглат, — поманил рукой Синнахириб. — Я уже ввёл в курс дела наших друзей.

Визирь учтиво поклонился присутствующим и встал в центре между ними.

— Это твой план? — спросил Далвин.

— Да, его! — не дал высказаться южный правитель. — Он очень способный. А его острый ум…

— Смотри, перехвалишь, — почесал бороду огромный северянин Грайогейр.

— Ну что вы, достопочтенные цари, — льстиво произнёс министр Титглат.

— Варвар прав. Слишком много чести молодому выскочке, — Филипп вытер платочком свой тонкий рот и поправил треуголку.

— Кто здесь варвар? — прогремел вождь и встал, схватившись за топор.

Филипп положил руку на шпагу — на лице не было ни тени страха. Далвин же, напротив, заёрзал на кресле.

— Вожди и цари, если вы перебьёте друг друга, то тем услужите нашему врагу — Орде, — не успокаивался визирь.

— Он прав, — подтвердил князь Далвин.

— Тогда, давайте отложим оружие и уничтожим Акеллу и его Каганат, — сказал Тиглат.

Каньон был усеян трупами огромных волков и их некогда гордых всадников. Вокруг догорал лес. Лишь одна молодая выжившая воительница, раненая и грязная, стояла, склонившись над своим мёртвым другом — могучим волком. Слёзы текли по её щекам. Ветер завывал, словно повторял плач её сердца. Она раздвинула челюсти гигантской волчьей пасти, крепко схватила верхний клык одной рукой, а второй достала нож. Несколько минут, и дело сделано. Послышался хруст, и огромный белый зуб волка очутился в руках молодой девушки. Единственное, что останется ей на память… Тем же ножом девушка обрезала так коротко, как только смогла, свою длинную толстую тёмную косу и обвязала ею морду своего погибшего товарища.

— Не ходи без меня на охоту, — тихо проговорила хриплым голосом могучая дева.

Зверь больше не откроет глаза — он отправится в небесные охотничьи угодья, которые сегодня переполнились после поражения Орды. Там примут волка, но не всадницу. А её будущее покрыто непроглядным туманом отчаяния. Кто она теперь? Воин без армии, охотница без вождя, наездница без зверя. Но она вынуждена жить дальше.

Пустошь

Прошло пятнадцать лет. Неумолимая, испепеляющая жара — вечная погода Новой Эры. Земли непригодны для пахоты. Между зелёными островками — огромные пустыни, кишащие бандитами, дикарями и опасным зверьём. Даже пустыней эту землю назвать сложно. Серая мёртвая земля и глина. Новый Мир — так называли материк, где обитают люди, о которых идёт рассказ.

Вавилоняне называли его — Святым Миром — Кдош Оламом.

Ад пожирал влагу. По этой неприветливой стране, словно призрак, шла женщина. Её выделяла короткая стрижка. С виду ей было не более сорока лет, хотя на лице, в грустных глазах, был отпечаток тяжёлого бремени. Первые морщины выдавали тоску и безразличие к самой жизни. Борьба с прошлым терзала её душу. Правильные заострённые черты лица, рост, лёгкая смуглость кожи выдавали в ней чистокровного представителя ордынского каганата. Национальность ей ничем не скрыть. Одежда её проста, но в то же время выдающая её племенную принадлежность: сапоги, штаны и пончо. Последний элемент принадлежал национальному костюму другого народа — родственного Орде народа танов.

Она и не скрывала национальности. Татуировки в виде следов лап на ладонях не прятала. Других тату не было. За крепкими плечами висел меч дадао с широким лезвием — уникальный меч из чёрной стали. Вид этого оружия сильно отличался от другого оружия ближнего боя размерами и формой. К поясу крепился ланигатский кинжал, тут же висел пустой колчан для стрел, но лука при ней не было. За спиной — походный мешок со скромными пожитками аскетичной путешественницы, а также небольшой барабан джембе.

Неллитаф — так её назвали родители, но часто имя сокращали до простого Нелли. Она пересекала неприветливые земли. Извилистая дорога пролегала между безжизненными холмами и скалами, соединяя страны бывшего Альянса. Все дороги из Пипта в Вавилон стали более опасными, чем когда-либо. Дальний Путь не являлся исключением. Ей приходилось обходить торговые дороги, чтобы избежать встреч с вавилонскими отрядами.

Охотница вышла две недели назад из Пипта и прошла четверть пути по направлению к Вавилону. Дорога то и дело огибала огромные кратеры. Старый Мир канул в небытие многие столетия назад, но остатки былого величия до сих пор будоражат сознание людей. В Пустошах часто встречаются древние мёртвые города старой эпохи, здания невероятно гигантских размеров, лежащие в руинах, — могучие и заброшенные.

В этих домах никто не жил. Та культура проклята, она исчезла с лица земли. Новые города строили далеко от подобных мест. Старинные строения несли в себе множество опасностей не только своей ветхостью — там обитали призраки, болезни и зло. Кто знает, что послужило падением столь великой цивилизации? Не само ли её безграничное величие?..

Ордынка мало что знала о прошлом. Её дикий народ не утруждал себя поиском знаний о чуждых ему историях других народов.

Посреди пыльной дороги Неллитаф остановилась. Воительница заметила за камнями отличное место для ночлега. Она заслужила отдых. Одиноким путникам нужно быть осторожней, поэтому она тщательно осмотрела местность, достала подстилку и одеяло. Она понимала, что играть на барабане небезопасно, хотя ей очень хотелось скрасить ночь музыкой.

Вблизи не только не было никакой дичи — не было даже кореньев. Желудок так и оставался пустым, а настроение пасмурным. Впрочем, оно в последнее время практически никогда не менялось.

Собачий холод продолжал усиливаться после заката. Луны не было, и воительница смотрела на звёзды. Она отдалась воспоминаниям молодости, когда вольно скакала по степям и пустыням на ездовом волке… Звёзды холодно поблескивали на тёмном полотне. Нелли ничего не оставалось, кроме как безропотно смириться с ночным холодом — дров все равно нигде не найти, поэтому приходилось просто терпеть.

Пятнадцать лет воительница бродит по земле. Выживание, а не жизнь. Она достала меч из ножен, провела пальцем по лезвию.

— Это так жестоко, — сказала она самой себе. — Я устала постоянно скрываться и бороться. Я хочу увидеть своё племя. Прости меня, отец, не злись на меня, мать. Я — грешница.

После долгих дум она уснула. Во сне тоже нет покоя — кошмары терзали её душу…

Проснулась охотница с рассветом. Холод начинал уступать дневной жестокой жаре. Настал час молитвы:

«Оу, Валрана Алзара — Моаграна у Акелла Ордха

Отха, каслу мирву чирв

У ланра шакан у моэрда.

Бактал Аль эдах ард боэвка алзару»

Что в переводе значит:

«О, Великий Волк — Владыка и Бог Орды!

Дух, который переодевается в новую плоть,

Да не оскудеет сила твоя на посмешище врагам!

Не давай псам попирать волков!»

Припасы у женщины кончились. Если она не найдёт возможности их пополнить, то скоро накормит стервятников.

Неллитаф замела следы ночлега, упаковала свои скудные пожитки и снарядилась в долгий путь. Организм её был на грани истощения. Уже больше недели она сильно экономила, но этого оказалось недостаточно — последний раз она ела позавчера.

Женщина услышала чей-то крик. Высокий холм скрывал от её взора сцену страшных действий. Инстинкт заставил пригнуться. Она спрыгнула с дороги с стиремительно ползком добралась к вершине холма и стала наблюдать из-за груды валунов. Перед ней, метрах в двухстах от её точки обзора, происходила жуткая картина: племя падальщиков напало на беззащитных жертв. Жестокий сброд разбойников, занявших бывшие земли Орды, оскверняя святые степи везде, где появлялись. Всадники на ядовитых варанах. Мерзавцы и люди без чести.

На глазах Нелли разворачивалась драма: семья беженцев из Пипта пытаясь покинуть погибающую родину угодила прямо в ловушку. Восемь всадников, одетых в кожу рептилий, забавлялись с беззащитными крестьянами. У несчастных не было шанса на спасение. Мужчина изо всех сил отбивался котелком, даже пару раз ударил варана по голове. Рептилия облизнулась и откусила бедняге голову. Кровь залила всё кругом, а всадники хохотали во всё горло. Для них это была игра. Старик умоляя пощадить ребёнка, упал на колени, но всё было тщетно. Ближайший варан затоптал его. Разбойник схватил девочку лет тринадцати и закинул на спину питомцу. Две женщины, бросив сумки, хотели убежать, но их догнали и связали. После короткой стычки падальщики спешились и стали разбирать добытые вещи. Они считали их своей собственностью. Разбойники по-детски рассматривали инструменты, утварь и прочие предметы, меряли одежду.

— Пародия на охоту, — фыркнула Неллитаф.

Воительница помнила, как охотилась на падальщиков. Раньше она никогда не прошла бы мимо них, но не сейчас. Охотница не стала ждать, пока её найдут. Восемь варанов и столько же всадников — слишком велик риск. Она уже не спасёт этих людей. Времени не так много, чтобы обойти место кровавого побоища. Воительница, не мешкая, отступила. Не в первый раз она избегает битвы. С тех пор, как потеряла своего волка, охотница часто проходила мимо сражений. Раньше она была другой.

Через несколько дней над Нелли стали кружить три стервятника. Они желали полакомиться падалью. Женщина понимала, что находится на грани, и птицы это чувствовали. Её ноги заплетались, она шла всё более неуверенно, спотыкаясь, часто падала и с трудом поднималась. Невыносимая жара медленно добивала её. Во рту пересохло. Желудок забыл, что такое еда, силы покидали путешественницу. Дичи в этих местах не сыщешь. Да и сил охотиться уже нет. Ни травинки, ни насекомого. В глазах темнело. Она желала смерти.

Неллитаф упала лицом в пыль. Её дыхание было тяжёлым и прерывистым. Губы потрескались. Глаза под тяжестью век закрылись. Она была близка к гибели. Стервятники кружили над ней всё ниже и ниже. Приземлившись у её ног, вытянув свои шеи, поглядывали по сторонам. Первый клюнул в сапог, другой толкнул в ногу, а последний набрался храбрости и подошёл совсем близко. Он хотел клюнуть её в лицо. Именно эта затея стала его роковой ошибкой. Нелли схватила стервятника и свернула ему шею. С диким хохотом поднялась с земли и прогнала остальных перепуганных птиц, показав, что она охотник, а не добыча.

— Чёртов устав, запрещающий самоубийства, — с горечью сказала она. — Даже умереть спокойно нельзя.

С ироничной усмешкой она общипала, разделала поверженного крылатого врага и наелась вдоволь сырого мяса. Тёплая кровь заменила воду.

— Может, я умру от этой дичи?

Противоречия росли в её душе. Желание праведно следовать уставу (КАКОМУ УСТАВУ?) боролось с жаждой его нарушить и добровольно покинуть мир. Совесть препятствовала поступать против учения предков.

Ордынка добралась до самой скалистой местности во всей округе. Горы и каньоны окружали её. Сама же земля под ногами выглядела как чёрная ровная дорога. Так строили древние. Временами попадались одиночные ржавые колесницы без упряжи, а иногда их количество образовывало целые скопища. Жуткое зрелище. Усопшие, находившиеся внутри, давно стали скелетами. Им не было числа. Многих кто-то сдвинул на обочину, тем самым расчистив путь. Каньоны переполнились сброшенными в них колесницами.

После полудня того же дня за очередным поворотом Нелли увидела караван. Сначала женщина подумала, что это мираж. Но приближаясь всё ближе и ближе, убедилась, что это реальность.

Караван

Караван остановился среди скал. Неллитаф не могла обойти его, поэтому пошла напрямик. Не успела она приблизиться, как уже была окружена пиптскими наёмниками.

— Ни шагу дальше! — закипел молодой солдат, выставив копьё.

— А то что? — ухмыльнулась ордынка.

— Это караван Набопаласара, ты не можешь просто так тут ошиваться, — влез в разговор другой воин, сглаживая пыл соратника.

— Здесь, как ты заметил, нет другого пути. Я намерена идти дальше.

— Сначала ты предстанешь перед Набопаласаром и капитаном Торквилом. Не смей отпираться, — затявкал мальчик с палкой, считающий себя воином.

Напряжение усиливалось. Нелли заметила страх в глазах наёмников, что, несомненно, позабавило её.

— Ладно, ведите, — с улыбкой сдалась она.

Наёмники взяли её под стражу. Везде стояли повозки, полные всякого добра: ткани, специи, эль, шерсть и кожа. Очередной кочевой караван. Торговцы путешествовали целыми семьями и включали в себя по нескольку поколений. Охранялись они отрядом наёмников из Пипта. Торговцы на охотницу смотрели с опаской, а воины, напротив, всем своим видом показывали готовность перерезать ей горло. Плотские забавы также входили в эти планы. Напряжённое ожидание путешественников из-за остановки теперь стала ясной и для Нелли: узкую дорогу преграждал завал. Путь извивался вдоль обрыва и перекрывался насыпью. Оползень остановил передвижение каравана. Слева простирались неустойчивые скалы, а справа — бездна. Во главе каравана шёл спор. Первым нежеланную гостью заметил тучный маленький человек в шелках и золоте.

— Это что ещё такое? Это засада? На нас напали? — глазами южанина завладел страх.

Командир наёмников испытующе осмотрел пришедшую. Его недоверие сменилось спокойствием.

— Нет, это не засада.

— Почему ты так думаешь? Это же ордынка! Они все разбойники и мародёры! Эль Мардук, сохрани меня в пути моём, — кусал ногти хозяин каравана.

— Если ты не закроешь свой рот, я отрежу твой длинный язык, — пригрозила Неллитаф холодным голосом.

Воины насторожились, и младший из них наставил копьё на воительницу. Она лишь ухмыльнулась.

— Убери палку, мальчик, — искренне посоветовала она юноше.

— Квил, опусти оружие. Поверь мне, не стоит злить ордынку.

— Что значит — не стоит её злить? Я нанял воинов или трусливых баб? Что за горе мне? Эль Мардук!

— Я не боюсь её, а трезво расцениваю ситуацию. Мы идём по одному из самых опасных путей, чтобы избежать боевых действий. Мы же не хотим неприятностей. Ордынцы обладают лучшими качествами следопытов и разведчиков. Я советую её нанять. Во имя святых ремесленников!

— Нанять? Нанять, ты сказал?! — поднял Набо пухлые ладошки к небу. — Допустим, она не желает нам зла, во что я слабо верю. Предположим, она согласится и хорошо послужит. А что если мы встретим рыцарей волкодавов? Они хотят перебить всех ордынцев. А что будет со мной, если увидят с ней в компании? Неоправданный риск!

— Если было бы так просто истребить всех ордынцев, то их бы давно не было. Как зовут тебя?

— Неллитаф, можно просто Нелли.

— Я Торквил — капитан наёмников. Я предлагаю тебе работу в разведке местности. Хочу знать всё заранее, — его взгляд упал на всадников. — Мои парни опозорили меня тем, что не обнаружили этот завал. И я с ними разберусь.

Три всадника уныло опустили взгляд. Они выглядели помятыми, а их лица — красными. Дорого обойдётся им пьянка.

Воительница не сочувствовала им, она презирала такое поведение. Слишком дорого может стоить халатность.

— Итак, что у вас тут с завалом? — поинтересовалась Нелли.

— Ты слепая? Оползень, как видишь, — фыркнул Квил.

Нелли неохотя посмотрела на него пристальным взглядом. Надменность парня сменилась страхом. Охотница перевела внимание на обвал.

Лёгкий ветерок подул в её сторону.

— Меня тревожит запах. Это не обвал, а кое-что похуже.

— И что ты этим хочешь сказать?

— Будьте начеку. — фыркнула она.

— Что случилось?! — паниковал караванщик.

Нелли не ответила, она полезла на сыпучую вершину. Почва убегала из-под ног. Охотница ловко вскарабкалась на самый верх по рыхлой земле. Она пригнулась и посмотрела в бездну. Ожидание для Набопаласара показалось вечностью, и он заорал что есть мочи:

— Ну что там видно?

Неллитаф резко повернулась и показала ему жестами заткнуться. Караванщику это явно не понравилось. Послышался какой-то раздражающий гул. Охотница опешила на мгновение, а вдуг закричала:

— Все на повозки! Мужчины — к оружию! Прячьте женщин и детей!

— Что такое? — толстый аристократ прислонил ладонь к лицу, пряча глаза от солнца.

— Скарабеи!!!

Люди замешкались. Из самой вершины обвала вылетели ярко-золотого цвета жуки. Твари размером с человеческую голову. Обладатели перламутрового прочного панциря и мощных, прожорливых жвал. Рой жуков вырвался на солнцепёк. С яростным жужжанием ринулись они на опешивший караван.

Набопаласар уже был в своей повозке. Там было безопасно. Обшитая металлом, она имела ряд бойниц. Внутри располагался отряд, ведущий огонь по крылатому противнику. Стрелы полетели навстречу насекомым. Торквил командовал своими людьми, в то время как Нелли спасала людей.

Первый жук бросился на шею к старику. Капитан проткнул ему брюхо, жук засвистел и упал на землю.

— Прикрывайте шею! Бейте их в брюхо и крылья! — кричал Торквил.

Тем временем жуки раздирали рабов, стариков и скотину. Несколько человек уже простились с жизнью.

Охотница увидела, как кудрявый подросток схватил за крылья скарабея. Он удерживал насекомое в полёте. Эта тварь вцепилась лапами в волосы старухи и пыталась укусить несчастную. Женщина издавала пронзительный визг. Нелли в ту же секунду, подскочив, разрубила жука пополам. Старушку залило вонючей слизью. Капитан и воительница двигались с двух сторон от каравана, освобождая его от нападающих тварей. Воздух пропитался жутким смрадом.

— Хорошая работа! — похлопал в ладоши толстяк, отряхивая себя от пыли.

— Господин Набопаласар. Ордынка свои таланты уже показала, — подытожил Торквил.

— Да, действительно, — с крайней неохотой подтвердил торговец.

Набо щёлкнул пальцами с характерным ему шиканьем. Главный раб Ашур всё понял. Он что есть силы свистнул, призывая рабов в лагере. Послышался топот ног. Со всего каравана сбежались на призыв молодые и старые, крепкие и тощие. Они встали в ряд, склонив покорно головы. После короткого инструктажа тут же принялись разбирать завал лопатами и руками. Насыпь исчезала в пропасти. Ни один наёмник или торговец не притронулся к камням.

Юный Квил везде следовал за капитаном. Тот дал указ рассредоточится. В тылу поставил лучших из своих воинов: опытных и закалённых.

— А теперь скажи мне, что мы будем делать, если встретим рыцарей ордена? — напористо высказался хозяин кочевых торговцев.

— Не встретим. Вы наняли меня, и я лично выбрал этот путь. Он опасный и безжизненный. По нему не ходят патрули, караваны и даже волкодавы.

— На ваших плечах ответственность за результат, капитан. Вы сильно рискуете. Я вверил вам свою жизнь и своё имущество. Можете взять ордынку…

— Не тревожьтесь…

— Я не закончил! — выплеснул нервно толстяк. — Я уже рискую, что нанял ваш отряд. Любой вздох может стоить твоей головы. Не подведи меня, Торквил из Пэта.

Набо не стал выслушивать заверения Торквила о безопасности. Он оставил капитана и кочевницу наедине. Торквил хотел поговорить с ордынкой, но Неллитаф тоже ушла на разведку.

Последний камень был убран. Набо скомандовал всем вернуться на свои места и приготовиться продолжить путь. Дети вернулись к матерям. Мужчины оседлали верблюдов, лошадей и ослов. Вожак каравана взгромоздил свою грузную тушу на двугорбого верблюда. Слуга его Ашур уселся на одногорбого. Этот раб превосходил других умом и этикетом.

«Долгий Путь» продолжал петлять по безжизненным долинам и холмам. Солнце жгло беспощадно. Мучительно долго золотой диск клонился к закату. Участники похода молчали. Незадолго до заката караван остановился на поляне, выбранной Нелли.

— Это идеальное место для отдыха. Разрушенное здание отлично подойдет под загон для скота. С одной стороны нас прикроют развалины, с другой — повозки станут стеной.

— А скалы прикроют с тыла. Хорошая идея, Нелли, — Торквил соскочил с коня, осматривая местность.

— Отличная новость, — верблюд Набопаласара опустился на колени. Торговец шустро спрыгнул на землю. Караванщик умело обращался с этими кораблями пустыни. — Командуйте, капитан, мне нужно срочно опорожниться.

Торквил покачал головой и ухмыльнулся. Он принял бразды правления и стал руководить установкой лагеря. Нелли вновь ушла в разведку. Набо устроил себе лежанку, а двое рабов стали восполнять его потребности в еде и вине. Богатый торговец довольствовался разными блюдами, сушёным мясом и фруктами. Караванщики искоса поглядывали на своего господина.

Южный торговец, как и подобает вавилонянам, имел загорелую кожу и карие глаза. Густые брови почти скрывали глаза. Тучное телосложение укутывалось в дорогие помпезные одежды. На кучерявой голове красовался тюрбан. Чёрная львиная борода поблёскивала на солнце.

Шатры расставлялись под аккомпанемент свиста хлыстов и трио вскрикивающих разведчиков. Они надолго запомнят про вред алкоголя.

Разожгли костры. Дети уселись в ожидании ужина, пока рабы и женщины готовили стряпню. Нели стояла поодаль, пока её не пригласила одна из старушек к своему костру.

— Присаживайся ближе, милая, — поговаривала она, — здесь куда теплее. Сама знаешь, что после дневной жары ночь заставляет съёживаться от холода. Моего супчика и на тебя хватит. Ты сегодня спасла меня и моего любимого сына. Спасибо тебе огромное. Я никогда не забуду твоей доброты к нам. Дарий, не стесняйся. Живее, сынок, поблагодари эту милую женщину.

— Благослови тебя небо! — ответил пристыженный матерью парень.

Нелли не отваживалась комментировать, а лишь кивнула с натянутой улыбкой. Пожилая женщина не прекращала говорить. Казалось, что старуха никогда не молчит, даже во сне:

— Я слышала, что ты из Орды. Я твоих на своём веку многих повидала. А вот есть за одним столом не доводилось. Правда, у нас и стола-то никакого нет, но, думаю, ты понимаешь. Знал бы мой покойный муж. Я ужинаю с ордынкой — в пещере бы перевернулся. А как вы хороните своих мёртвых?

— Отвозим их в Мёртвые Степи.

— А ты посещаешь места захоронения?

— Туда мне путь закрыт. Я недостойна, потому что мой волк погиб. Я налзари — всадница без волка. К подобным мне закон Орды крайне суров. Изгнание и соблюдение Устава спасут мою душу.

Женщина в душе сильно пожалела свою спасительницу, но решила не тревожить её раны.

— А ты ешь и не стесняйся. В такое смутное время не следует делиться на национальности и касты. Надо быть сообща. Если бы этот олух Набопаласар понимал это, как понимаем мы с тобой, я бы причислила его к пророкам!

— Спасибо… — Нелли протянула ладонь, намекая, чтобы незнакомка представилась.

— Ой! Я и забыла назвать имя, — ахнула старуха. — Я Хилини. Твоё имя я-то уже знаю, можешь не утруждаться. Весь лагерь толкует о тебе целый день. Наверное, трудно быть в центре внимания в чужой общине, хотя ты везде чужая. Ой, прости, я опять сболтнула лишнее.

Хилини продолжала говорить без умолку. Нелли никогда не встречала настолько общительного человека, как эта старушка. За вечер она узнала всю жизнь Хилини. Торговка умудрялась так быстро прыгать с темы на тему, что успела поведать ей не только о себе. Говорила о политике, магии, легендах, музыке и многом другом. Конечно, из-за большого потока сведений мало что запомнилось. Однако плюсы перекрывали избыток говорливости. Хилини не чужда опеке о нуждающихся незнакомцах. Она добрая и простодушная. Одно запомнила Нелли — если понадобится кров в Вавилоне, то ей следует заглянуть к старухе.

Дерзкий план

Молодой воин-всадник ранним утром вышел из шатра. Он принадлежал к лёгкой кавалерии наездников на псах породы Ксолоицкуинтли. Звали этого человека — Мелкицедек. Несмотря на молодой возраст, он служил в касте наездников благодаря дворянской крови. Всадник обладал правильными мужскими пропорциями тела. Его кудрявые волосы были коротко подстрижены, как и его густая борода. Симметричные черты лица нравились женщинам. Аристократическое воспитание делало его верным воином и верноподданным своей страны.

Берега реки окрасил мягкий золотистый свет. Защебетали птицы в зелёном хвойном лесу по обе стороны берега. Широкая река разделяла две армии. На севере стояли пипты. Их позиции укреплялись каменной башней и высоким холмом. Мост был разрушен по защитным соображениям. Вавилонские полчища расположились на южном низком склоне. Их лагерь был укреплён не менее хорошо.

Мелкицедек наблюдал столько зелени впервые. Но недолго ему пришлось наслаждаться природой и влажным климатом. Он услышал зов серебряных труб.

Надвигалось войско. Лагерь пришёл в движение, прогремел сигнал подъёма. Южане приободрились при появлении царя. Навуходоносор величаво ехал на своём огромном льве, а за ним следовала личная гвардия. Арштибара — элитное войско царя. Шествие остановилось в центре лагеря, и лев издал пронзительный рык. Солдаты радостно скандировали:

— Небо благослови царя!

— Слава Навуходоносору!

— Да живёт царь!

Навуходоносор был человеком статным. Смуглая кожа хорошо гармонировала с длиннющей кудрявой белой бородой. Он был одет в золотой доспехи. Голове былаувенчана золотой короной, сверкавшей драгоценными камнями. Его величество, соядяизседла, передал льва на попечение слуге. Из шатра совещаний высыпали титулованные военачальники и сенешали.

— Благословен Мардук и помазанник его — Навуходоносор, сын Абиешу! Владыка Вавилона и всего Юга, — подобострастно восклицали они.

Навуходоносор прошёл мимо своих военачальников. Те склонили головы. Он потёр свою густую бороду рукой, украшенной золотыми перстнями. Хмыкнул и остановился. Титглат поднял взгляд, и царь кивнул в ответ.

— Жду вас в шатре, — повелел Навуходоносор.

И все они по чину зашли внутрь для совещания. Наступило затишье. Палатка Мелкицедека и его десятка располагалась недалеко от центрального шатра. Воин частенько прохаживался взад и вперёд. Любопытство съедало его изнутри, он не мог унять обуревавшие его чувства..

Наконец, после обеда вышел начальник лёгкой кавалерии псовых — Каштилиаш бэн Закхай. Суровый и жилистый — простой воин. Он направился прямо к Мелкицедеку.

— Да будет милостив Мардук к тебе, господин, — поклонился десятник. — Долго ли нам ждать ещё до наступления?

— Готовь свой отряд, сынок. Сегодня лёгкие псовые идут в атаку, прославите царя и добавите чести себе.

— Дождался я наконец, — выдохнул Мелк.

— Парень, ты сын моей покойной сестры, поэтому прошу тебя — побереги себя. Будь смел, но бдителен. И дважды подумай, прежде чем сделать.

— Буду, дядя Каштилиаш. Да будет благословен Мардук и помазанник его Навуходоносор! — воскликнул парень и рванул в свою палатку.

— Да пребудет с тобой милость и истина, — сказал напоследок начальник.

Мелкицедек очень тщательно подошёл к проверке готовности своих воинов. Проверил здоровье всех псов. Лично проконтролировал исправность доспехов, сбруи и оружия. Датапатиш был доволен. По окончании проверки, десятник велел всем отдохнуть, ведь операция запланирована на ночь. Перед боем пришёл Каштилиаш.

— Бойцы, на ваши плечи легла тяжёлая ноша. Ваша миссия секретна. Все лёгкие всадники отправляются на северный берег. Вы — авангард нашей армии. Вы должны передвигаться бесшумно, скрывая своё присутствие от врага. Разоблачение плана грозит крахом операции. Подожгите башню и убейте лучников! От победы зависит не только ваша слава, но и нашего великого народа! Во славу Мардука и помазанника его! — так ободрял воинов Каштилиаш.

Напоследок он отвёл молодого десятника в сторону и сказал последние слова наставления:

— Случается, что мелкое препятствие может помешать достижению великой цели.

Когда звёзды усеяли тёмное небо, всадники покинули вавилонский лагерь. Они двигались неспешно. Хорошо выдрессированные собаки ни разу не подали голоса. Под покровом ночи они скакали на восток. Проехали мимо скалистой горы — Лезвие Ножа, по-пиптски — Анома Клиат. Вода реки бесшумно текла на запад. Отряды двигались против течения под личным руководством Каштилиаша. Обогнув скалистый пик, Мелкицедек первым въехал в воду. Течение было медленным. Пловцы вышли из реки напротив того места, откуда вошли. Освободившись из водного плена, они очутились в лесу. Сосновый бор приятно источал свой аромат, но воинам было не до красот природы. Деревья росли очень плотно. На мгновение Мелкицедеку показалось, что он видит белого всадника в чаще. Десятник остановился. Среди леса рысью бежала шестилапая белая лиса. На ней восседала необыкновенно красивая наездница. Видение было настолько странным, что воин не поверил собственным глазам.

— Стой, — повелел он.

— Мелкицедек, что случилось? — спросил Каштилиаш.

— Всадница на шестилапой лисе! Там, в деревьях. Вы разве не видите?

— Ты, видно, не выспался, — усомнился Хаммурапи.

Тут Мелк обернулся, чтобы глянуть на воина, который над ним насмехался. Каштилиаш оставил дискуссию и вновь возглавил всадников. Десятник вновь глянул в поисках лисы и её чудесной хозяйки, но техх уже и след простыл. Может, и вправду привиделось?

— И не такое может почудится, когда бредёшь чужими землями среди ночи, — послышалось в строю.

Мелкицедек не стал тратить время на поиск призраков. Каштилиаш проигнорировал этот случай.

— Жаль, ветер дует не в ту сторону, — сетовал начальник.

Отряды медленно продвигались через лес на север. Вдалеке послышался лязг металла. Началось! Теперь можно двигаться лёгкой трусцой, не опасаясь, что их услышат.

Воздух уплотнился от влаги. Южане, привыкшие к палящему солнцу, здесь мёрзли, кутаясь в плащи. Псы занервничали. Ощутив беспокойство хозяев, стали поскуливать. Вскоре они уже двигались на запад. Шум битвы становился всё громче, а значит, можно было без опасений ускориться. Псы послушно прибавили ходу. Собачьи глаза отблескивали жёлтым, как стая огромных светлячков во мраке ночи.

Мелкицедек услышал пролетающую мимо стрелу. Вонзившись в грудь его товарища, она выбила того из седла. Их обнаружили! Другая стрела попала между глаз одного из псов, и тот рухнул на землю, покрытую старыми сосновыми иглами. Владелец убитой собаки не пострадал.

— Рассредоточиться! Обойдём их с двух сторон, — в полголоса приказал Каштилиаш.

Рейнджеры пиптов поливали вавилонян градом стрел. Новая тактика помогла южанам. Датапатиш Мелк швырнул своё копьё, в показавшегося лучника, пригвоздив того к земле. Послышался пиптский рог. Каштилиаш настиг жертву и отрубил руку, звавшего на помощь. Оставалось надеяться, что зов не услышали. Вавилоняне добивали лесных стражей.

— Раненых оставить на милость Мардука. Вернёмся после битвы, — скомандовал командир.

— Кто в силах сражаться — за мной!

Ветер переменился и теперь дул им навстречу. Собаки что-то учуяли. Мелкицедек наподдал пятками по рёбрам псу, пустившись во весь дух. Они нагоняли свою жертву. Псы стали рычать. Вскоре стал слышен топот чьих-то ног. Рейнджер захотевшего сдаться., Каштилиаш зная, что оставлять его вживых нельзя, поразил копьём в глаз. Лучник упал на землю замертво.

И вновь всадники мчались среди леса. Ещё немного, и они оказались на открытой местности. Воины окинули взглядом поле битвы. Они находились позади отрядов рейнджеров, поливавших стрелами наступающие войска Вавилона.

На берегу конная кавалерия атаковала сплочённые ряды южан. Стена щитов спарабаров защищала их. Строй ощетинился копьями, а лучники-танувабары вели огонь по пиптской коннице. Сотни лодок и плотов доставляли подмогу.

Каштилиаш выстроил в ряд псовых всадников. Он махнул племяннику в сторону башни, тот в ответ кивнул. Бесшумно псы рванули с места. С рычанием они ворвались в тыл поздно спохватившегося противника. Строй рейнджеров рассыпался. Конная кавалерия пиптов не успела на подмогу своим лучникам.

Пока всё складывалось удачно. Защитники крепости обстреливали псовых Каштилиаша. Мелкицедек остался незамеченным. Достав связки мехов, они подожгли фитиля. Поочередно забрасывали в окна горючую смесь, пока одна из связок не полетела обратно. Их обнаружили поздно — диверсия удалась. Мелкицедек отводил отряд, когда взрывы и пламя завладели башней. Лучники вылетали, как головешки. Огненные обломки разлетались по зелёной траве, поджигая всё вокруг. Воины Мелка справились, но радоваться победе было рано.

Они помчались по склону, атакуя скопившихся там ротозеев-рейнджеров. Всадники отряда падали один за другим. Мелкицедек скакал первым, успевая уложить множество врагов. Его ранили в плечо. Пёс, усеянный стрелами, покатился кубарем, придавив хозяина своей тушей.

Битва продолжалась недолго. Осознав потерю позиций, воевода Макт стал отводить свои войска.

Титглат быстро перебрасывал силы через реку без опаски внезапной атаки. Битва измотала противников. Численное преимущество сохранилось за вавилонянами.

Башню и мост восстановили. Провизия и подмога беспрепятственно прибывали. Войско готовилось к дальнейшему вторжению на север. Лагерь окружили рвами и частоколом.

После закрепления на северном берегу, расхаживая по лагерю, царь Навуходоносор обсуждал результат битвы с военачальниками.

— Если бы не водопад, мы бы доставляли войска на кораблях прямо сюда, — хвастал визирь.

— Ты молодец, Титглат, но скажи мне, кто-то отличился в бою? — полюбопытствовал царь.

— Конечно же Каштилиаш, — лицо визиря побелело. — Он лично вёл атаку в тыл противника и выполнил порученную мной задачу.

Навуходоносор оглянулся на шествующего сзади воина.

— Осыпать золотом, — повелел он.

Визирь с трудом скрыл недовольство решением царя. Каштилиаш пал на колени:

— Царь, вовеки живи! Мне помогал мой племянник, молодой десятник — Мелкицедек. Он лично поджёг башню.

— Какое нескромное имя, — заметил Титглат.

— Где он? — полюбопытствовал царь. — Страна должна знать своих героев.

— В лазарете, мой господин. Себя не щадя вёл воинов в бой, — пояснил Каштилиаш. — Из всего его отряда выжил только он и ещё один всадник.

— Его нужно наградить. Назначьте десятником над Кельб Таль-Фенек, всех уцелевших товарищей перевести к нему в отряд, а его шлем наполните золотом.

— Слава Мардуку и помазаннику его Навуходоносору! — восклицал Каштилиаш и ещё ниже пал лицом в землю.

— Я доставлю ему эту радость лично, Ваше Величество! Не следует привязываться к героям. Они, как правило, погибают первыми, — произнёс Титглатпаласар.

Его гордыня была уязвлена до глубины души. Низко поклонившись, он покинул свиту царя, направившись в лазарет.

Каштилиаш последовал по его пятам. В правой части лагеря стояли шатры, где лечили раненых. Войдя внутрь, Титглат скривился. Вонь, стоны и боль наполняли скромное помещение. Лекари трудились без устали.

В центре лежали Мелк и Хаммурапи. Десятника уже собирались отпустить, когда явился визирь. Воины крайне удивились гостю.

— Мелкицедек! К тебе явился великий визирь и главнокомандующий войсками — Титглатпаласар, сын Ишме-Дагана, — сообщил Каштилиаш.

Раненые и лекари поклонились, кто как мог. Визирь презрел эти попытки.

— Представься, всадник.

— Я Мелкицедек бэн Иеффай, из дома Кира, — скромно ответил тот.

Титглат отвёл взгляд, задумался, но подавил эмоции.

— Царь доволен тобой и назначает десятником разведчиков. Будешь служить в отряде Бараба. Поздравляю, — хитро ухмыльнулся визирь.

— Благословен царь и визирь его! — воскликнул он, падая на колени.

— М-да… — лишь послышалось в ответ.

С чувством исполненного долга он вышел. Его зелёный плащ развивался на ветру, обтекая худое тело.

— Ох, не к добру это! — воскликнул Каштилиаш, последовав за визирем.

Слова дяди смутили нового десятника разведчиков.

— Мелкицедек! Мы теперь разведчики! Отряд избранных! — восхищался Хам.

Мелка обуревали вопросы и чувства.

Временное соседство

На следующее утро Неллитаф проснулась перед рассветом. Ночью она спала замечательно. Будучи гостьей в шатре новой приятельницы Хилини, она наслаждалась уютом. Подобных знакомых у ордынки никогда не было. Жизнь после падения Каганата стала жестокой для представителей её расы. Их нанимали, как провожатых или охрану. Большинство боялось пользоваться этими услугами из-за суеверных слухов об ордынцах. Волкодавы карали за любую связь с ними.

Нелли вышла из маленькой палатки, где чувствовала себя, как дома. Говорливость старухи была терпимой. Эта добрая женщина даже во сне болтала без умолку.

Дарий восседал на огромном валуне и колол орехи. Нелли направилась к нему.

— Милость и истина с тобой, Нелли. Будешь фундук?

— Доброй охоты тебе, Дарий! У тебя острый слух, как у хищника.

— Возможно, — безразличным тоном отчеканил парень.

Нелли села рядом с юношей. Теперь они вдвоём с беличьим аппетитом поглощали орехи. Её всегда тянуло к детям. В этот раз чувство притяжения усилилось в разы. Она глянула ему в глаза. Удивление подступило, наблюдательность и чувства истолковали всё.

«Его глаза. Он сын Орды, полукровка», — твердила себе.

Она молча ушла. Дарий окликнул её, но безрезультатно.

Нелли обходила лагерь широким кольцом. Обычно ничто не могло укрыться от её орлиного взгляда и волчьего нюха, но только не сейчас. Она полностью ушла в себя. Завязался внутренний диалог, воительница спорила сама с собой:

— Он ордынец, но как?

— Не это важно, а как ему удалось выжить в сердце Вавилона? Как его проглядели волкодавы?

— Он должен знать о том, кто он есть! — пришла в голову внезапная мысль.

Нелли села на землю и набрала горсть камней.

— У него есть мать, я не в праве решать.

— Наш народ вымирает.

— Я налзари и не влияю на судьбу Орды. Таков закон Акеллы.

Голос долга уступил сердцу. Рука разжалась, из неё высыпались камешки. Спор закончился. Охотница отправилась к матери: та должна объяснить. Нелли имеет право знать правду.

Солнце продолжало стремительно подниматься над безжизненной пустыней. Завтрак уже приготовили. Пока ордынка боролась сама с собой, его уже успели съесть. Набо управлял сборами. Торквил давал распоряжение своим воинам, пару раз повысив тон. Шатры складывали и убирали на повозки.

— Нелли, ты где пропадала? — Хилини собирала вещи в тюки.

— Исполняла обязанности, — отчеканила женщина.

— Я оставила тебе кашу с лепёшкой, подкрепись. Сытый другу в рот не заглядывает.

Воительница не знала, как задать вопрос. Хилини сильно затянет со сборами, если она начнёт отвечать, но тогда ордынку могут высечь за задержку.

«Они, конечно, могут попытаться», — ухмыльнулась охотница.

— Доброй охоты, капитан! — отсалютовала она.

— Приветствую тебя, Нелли, — ответил тот.

— Опасности нет, можем выдвигаться.

— Отличные новости. У нас впереди длинная дорога, так что не будем терять времени.

Набопаласар уже сидел на верблюде. Он ожидал одобрения от капитана, чтобы скомандовать каравану. Знак подан и вереница направилась на юг.

Солнце пекло голову. Люди защищались от солнечного удара арафатками. В горле пересохло. Женщины и дети сидели под навесами телег. Набо лущил фундук орехоколом и кидал косой взгляд на ордынку. Он часто пил воду. Экономить на нуждах торговец не умел. Нелли шла во главе колонны.

— Эй, ты! Как там тебя? — деловито обратился к ней.

— Нелли.

— Впрочем, неважно! — задумавшись, сказал он. — На моей родине такие, как ты вне закона. Я не хочу проблем.

— К чему ты клонишь, торговец? — испытующе посмотрела на него ордынка.

От её взгляда напыщенный Набо поёжился в седле. Он не испугался, он ужаснулся.

— Я богатый человек. В отличие от тебя, мне и моим людям есть, что терять. Я не хочу лишиться головы. Если мы встретим представителей ордена волкодавов, ты должна бежать от нас изо всех ног. Ты поняла меня?

Нелли не торопилась отвечать. С одной стороны, хотела скинуть торговца с седла, а с другой, она понимала, что он прав. Набо протянул пухлую ладошку. Многозначительный взгляд давал понимать, что он желает положительного ответа.

— Да, поняла, — съела гордыню охотница.

— Вот и чудно! — и замолчал.

Ручеёк из повозок двигался по низинам и холмам. Нелли несла поклажу самостоятельно. На привале Хилини всякий раз убеждала оставить багаж в повозке. И всякий раз следовал отказ.

Долго воительница не решалась на разговор об отце Дария. Она боялась доставить неприятности. Наконец она решилась задать вопрос наедине с Хилини:

— Отец Дария ордынец, — неожиданно для неё вопрос прозвучал утверждением.

— Свой своего узнает, — Хилини неизменно применяла поговорки на все случаи жизни. — Ты догадалась по глазам?

— И по ним тоже.

Хилини опустила взгляд, руки стали трястись.

— Я боюсь, Нелли. Боюсь, что однажды они придут за ним. Ты должна понимать.

— Да, я понимаю.

— Мой муж был торговцем из племени карнаутов. Суровый народ. Мы любили друг друга так крепко, что он принял мою религию. Я поклоняюсь Баалу, а не Мардуку. Бранн, конечно, умом не блистал, но был крепким и рослым. У нас не было детей.

Воительница слушала на этот раз очень внимательно.

— Отец Дария — Большое Копьё.

— Неужели!? Герой Орды!? Вождь клана Каменный Страж!?

— Мне плевать, кто он! Для меня он мразь и погань! — чуть не закричала Хилини. — Он изнасиловал меня! Ненавижу его всем сердцем!

Глаза Нелли округлились от шока. Она знала, что такое практиковалось, но, чтобы герой Орды!? Старушка плакала. Воительница не умела утешать, даже не знала, что нужно делать.

— Но, если бы не он, не было бы Дария, — неожиданно заявила Хилини. — Странная смесь боли с благодарностью. Никогда не знаешь, где приобретёшь, а где потеряешь.

— Мальчик знает? — она решила добить тему до конца.

— Никто больше не знает и не должен узнать. Если тебе дорога его жизнь.

Охотница кивнула.

— Мальчик похож на меня. Рост и крепость, как у моего Бранна. Всё будет хорошо.

Нелли задумалась, кивнула. Разговор больше не возобновлялся.

Неприятности и новые друзья

Караван прошёл очередной день пути. Долгожданная спасительная прохлада расшевелила уставших людей. Вскоре температура упала ещё ниже. Караванщики собрались после ужина вокруг огромного костра. Слуги раздавали горячий чай. Дети ютились к матерям, старики рассказывали страшные истории. Торквил также присутствовал. В окружении воинов он точил свой Эсток с вумя лезвиями. Неллитаф сидела возле Хилини. Старушка забавлялась пышными волосами красавца-сына. С наступлением темноты холод ужесточился. Сам господин Набо пришёл погреться у общего костра. Он молча сидел на большой подушке. Двое рабов прислуживали ему, утоляя потребности хозяина в еде и вине. Караванщик кутался в одеяло. Воительница наблюдала за торговцем, и тот знал об этом.

— Эй! А как насчет музыки? — полюбопытствовал старый Адад. — Я неплохо играю на флейте. Видал у ордынки есть замечательный барабан. Может, сыграем вместе? Нинус, где твой ребаб? Гильяна, бери-ка сагаты. Сейчас быстренько согреем музыкой сердца!

— А чего бы не сыграть? — подтвердил Нинус — давай, Гильяна, повеселимся!

Нелли достала джембе. Медленно, но ритмично стало выстукивалть ритм. Нинус с радостью подхватил. Смычок плавно скользил по струне, зацокали сагаты. Дед Адад засвистел в дудку. Группа разворошила мёрзнущую толпу, даже у рабов появились улыбки на лицах. Безжизненная долина ожила. Огонь рождал дрожащие танцующие язычки. Люди сбросили одеяла. Животные радостно блеяли и ржали. Усталость исчезла. Звёзды, казалось, приблизились к смертным.

Дети похлопывали в такт, пока женщины плясали. Полились голоса. Посиделки превратились в концерт, пробудивший пустыню. В конце молодая девочка Айше запела гимн каравана:

Полились слёзы. Торговцы смертельно затосковали по родным местам. Даже у кочевников есть дом. Нелли ощутила связь с ними. Караванщики напомнили ей родное племя. Её щёки вспыхнули, и Нелли заплакала. Не только она почувствовала близость с этими людьми. Симпатия оказалась взаимной. Теперь они делили не только хлеб, но и привязанность. Музыка творит чудеса.

Но не всё было так гладко, как хотелось. Были и другие реакции. Набопаласар смотрел на неё с интересом, но неприязнь исчезла не полностью. Торквил сидел хмурый. Что же до его воинов, то сердца их оставались чёрствыми, как и подобает людям этой профессии.

Нелли ушла в холодную глушь ночи. Там властвовала смерть. Этот вечер всколыхнул старые воспоминания и перед глазами возникли образы:

«Воительница возвращалась домой такой же холодной ночью. Издали почувствовала едкий запах дыма. Она ударила по бокам Ламду, и волк стремглав понёсся вперёд. Они оказалась на вершине холма. Перед ней стояли разорённые шатры, пожираемые огнём. Тела. Везде лежали мёртвые тела. Кровь лилась потоком, окрасив и саму землю багровым цветом. Спешившись, она брела по пепелищу. Среди родни она увидела странных воинов вавилонской внешности — закованных в железо и укутанных в плащи. Она слышала про них, но видела впервые. То были рыцари волкодавы. Она не нашла ни одного живого соплеменника. Ей оставалось лишь одно. Предупредить Акеллу, чтобы он поднял все кланы против новой угрозы. Но это подождёт. Охотница видела следы собачьих лап в красных лужах. Её рука сжала меч. Ярость завладела её молодым и горячим сердцем. Охота началась».

Воспоминания нарушились девичьим криком и мольбами. В лагере поднялась суматоха. Стражники рыскали с факелами в темноте. Никто не мог найти девушку. В отличии от них, Нелли прекрасно видела в темноте. Она быстро обнаружила цель. Айше сидела на земле, её руки ухватились за ногу. Девочка застыла в страхе. Перед ней извивалась молодая змея. Времени нет. Второго укуса юное дарование не переживёт.

Ноги охотницы превратились в крылья. Дыхание было ровным. Она бежала, пока не достигла места происшествия. Змея учуяла ордынку, их взгляды пересеклись. Обе оценивали силы друг друга. Рептилия сделала выпад первой, на это и рассчитывала Нелли. Предсмертный визг. Она отрубила змее голову размером с двух младенцев. Тело ещё сопротивлялось, размахивая мощным хвостом.

— Она меня укусила! Она где-то тут! — орала в бреду девушка.

Воительница не стала спорить с раненой. Нелли выхватила из кармана повязку и перевязала ногу выше укуса. Теперь яд не путешествовал по кровотоку. Пальцами аккуратно помассировала две дырочки от клыков, а затем стала выдавливать яд вместе с кровью. Девочка потеряла сознание. Ко времени, когда часовые прибыли, Нелли успела оказать первую помощь. Ордынка не спешила переносить Айше, пока не выдавила большую часть губительной жидкости.

Воительница отнесла её в шатёр Хилини, словно пушинку. Стража сопровождала их. Хилини сначала полила ранку спиртным. Проверила сердцебиение. Порыскав в запасах, она приложила травы, собранные ею в Пипте. Под конец перевязала бинтами.

Поднятая происшествием суматоха разбудила лагерь. Палатка Хилини в миг стала популярной среди сплетников и зевак. Нелли приобрела геройскую славу. Ночной подвиг прибавил ей сторонников и укрепил влияние на них. Все теперь говорили про неё. Даже Набопаласар с любопытством выглядывал из своего шатра. Но не это заботило ордынку.

Нелли всю ночь просидела у раненой вместе с Дарием. Девочка спала беспокойно.

Айше первая открыла глаза. Воительница спала на стульчике со спинкой, а подросток мирно посапывал на полу возле кровати. Девочка приподнялась, чем разбудила ордынку.

— Доброй охоты тебе, Айше! — довольно произнесла воительница.

— И тебе чистого неба, — устало прошептала девочка.

Дарий продолжал спать. Нелли увидела любопытный взгляд Айше в сторону парня и сказала:

— Он дежурил со мной всю ночь.

— Пусть тысячи падут от твоего меча, Нелли! Призываю караван и Мардука в свидетели! Если бы не ты, я бы умерла.

Нелли не ответила. Она положила на плечо меч и направилась вон. Она пошла к Торквилу.

— Капитан!

— О! Святые Ремесленники! — сказал наёмник. — Я с самого начала знал, что ты окажешься неоценимой.

— Айше нужен покой, — перешла сразу к делу воительница.

— Пусть едет в телеге. В чём проблема?

— Это опасно для её здоровья. Ты должен войти в положение! — Нелли перешла на грубый тон.

Торквил передал удила жеребца Квилу, а сам подошел впритык к ордынке. Он был ниже ростом, но не духом.

— Я испытываю к тебе уважение за навыки, которыми обладает твой народ. Я терпелив. Не заставляй меня вспоминать то время, когда вы были нашими врагами.

— Я думала ты вне политики, — съязвила она вслед.

— Так было не всегда.

Неллитаф задумалась, но вида не подала.

— Она едет в повозке, и это всё, что я могу предложить, — подытожил лидер отряда наёмников.

— Если ей станет хуже, это будет твоя вина.

Торквил сделал вид, что не услышал последнее.

Разведчики

После того как вавилоняне закрепились на северном берегу, они стали готовиться к продвижению к столице. Пипты отступали к последнему оплоту. Оик — великая твердыня и богатая столица княжества. Обе стороны готовились к сражениям. Пока правители и великие мира сего готовили коварные планы, Мелкицедек и Хаммурапи ожидали новых псов. Молодой десятник позабыл про тревогу дяди. Он был воодушевлён продвижением по службе, готовясь оправдать оказанное царём доверие.

— А вот и они, — выпалил неунывающий Хам.

Датапатиш стоял молча. На мгновение он вспомнил свой павший в бою отряд. Смерть неизбежна. Он знал, что будет хоронить товарищей чаще, чем наслаждаться победой. Взгляд упал на свежее кладбище. В груди заныла молодая, ещё не очерствевшая душа. Он закрыл глаза. Воркующие птицы весело щебетали в кронах высоких деревьев. Солнце светило ярко, но не жгло. Журчание реки уносило вдаль горечь воспоминаний, оставляя только сиюминутное. Павшие соратники будут гордится им. А кто была та женщина на лисе о шести лапах?

Пока он погрузился в себя, главный армейский собачник привёл к ним двух резвых фараоновых собак.

— Да благословит вас Эль Мардук, славные аспаураны-всадники! — приветствовал Шимон. — Вас поспешили поднять с коек. Вам бы ещё отлежаться недельку, а то будто смерть увидели.

— Нам удалось ей назло выжить, — отчеканил Хам.

У Мелка возникла мысль: а вдруг эта таинственная женщина и есть смерть?

— Десятник, какой датабам вам выделили? — обратился собачник.

— Каштилиаш сказал, что это десятка Бараба, где командовал павший Аведнего из семейства Эмициум.

— А! Славный род эти Эмициумы, истинные вавилоняне! — собачник Шимон посмотрел в небо. Каждое его слово было сказано под вдохновением, однако потом он приуныл — Датапатиш получил взбалмошных ребят.

— Но это же личные разведчики визиря! — удивился Мелк.

— Я не хочу говорить лишнего, но будьте с ними начеку.

— Ничего, господин Мелк справится, — вставил своё словечко Хам. — Правда, ему стали чудиться бледные женщины на шестилапых лисицах.

Десятник испепелил друга взглядом. Хам усмехнулся, как всегда, когда он считал себя богом юмора.

— Шестиногая лисица, говоришь? Что это за зверь такой? Как дрессировщик скажу, что куда страшнее всадник такого монстра.

— Я благодарен тебе, Шимон, за советы твои и за прекрасных фараоновых псов. Да пребудет с тобой Эль!

— Думаешь, старик свихнулся или верно, что Бараба — свора придурков? — немного погодя высказал домыслы Хам.

— А сейчас и посмотрим на этих негодяев.

Хама не нужно уговаривать, он лез в драку без опаски. И они поспешили в сторону палаток разведчиков в левом крыле лагеря. Парни привязали псов и вошли. Далеко небедная палатка для воинов была неплохо обставлена, хоть и пребывала в беспорядке. Разведчики занимались своими делами. Трое самых крепких мужчин сидели за столом и шептались. Ещё один ел чечевицу. Пятый спал. Шестой штопал одежду, а последний точил сакс. Недоставало двоих для полной комплектации.

— Датапатиш в палатке! — заорал Хам. — стройся!

Никто и ухом не повёл.

— Вы что, собаки, совсем честь потеряли? Перед вами Мелкицедек, сын Иеффая, из благородного дома Кира.

— Дом Кира давно потерял благородство, — послышалось в ответ.

— Кто это сказал? — вклинился Мелк.

— Мы счастливы, что нами будет управлять такой благородный остолоп и мелкопоместный дегенерат, — сказал всё тот же голос.

— Кефа, успокойся, — заявил другой властным тоном.

Хам подошёл к Кефе. Тот выпрямился и стал на голову выше всех присутствующих.

— Тебе придётся ответить за свою дерзость.

— И что ты мне, мальчик, сделаешь?

— Он прав, Кефа, — подтвердил воин по имени Ашер. — Тебя за эти слова высекут плетью. А могут и того хуже — сбрить бороду и отправить со стыдом на родину. Будешь, как ордынские безволосые налзари.

Кефе пришлось отступить. Собратья заковали его в цепи и предали розгам. Громила не издал и звука.

Кефа хмыкнул и одел рубаху на истерзанное тело. Он выдержал наказание достойно. Казалось, его не били, а делали расслабляющий массаж.

Все вернулись в палатку. Итерпиша продолжал мирно спать на койке. Прозвучал призыв к построению. Ашер взял ложку из тарелки Балаама и запустил ею в спящего, тот нехотя открыл глаза.

Хам почувствовал вкус власти помощника десятника:

— Перед вами Мелкицедек, сын Иеффая, из благородного дома Кира, — повторил он. — А я его заместитель Хаммурапи, сын Амнона.

— Кефа

— Балаам

— Ашер.

— Балак.

— Нур-Адад.

— Итерпиша.

— Вот и познакомились, — сделал вывод Мелк. Никто не был рад новому десятнику и его заместителю.

— Мы выступаем на столицу. Сегодня к нам добавят ещё двоих для полной комплектации датабама.

— И нас поведёт на разведку Датапатиш, который не смыслит в разведке ничего, — сказал Кефа.

— А ты, кажется, не учишься, — сделал вывод Хам.

Спустя три дня по пиптскому тракту, называемому Экт Випит, что означает Дорога Князя, маршировала вавилонская армия — амртака. Южане миновали мелкие города Лат и Карт, а также сёла: Нани, Хиур, Пат и Унт. Вавилонцы насмехались над тем, как пипты любили сокращать названия. Молодой десятник был выше этого.

Через несколько дней амртака встала лагерем у столицы Оик. Город раскинулся под величественной грядой — Ату Крат или Горный Щит. Самой высокой была — Князь-Гора.

Переговоры

По замку шёл человек в доспехах. Его оранжевый плащ с золотистым гербом в виде подковы и трёх еловых ветвей выдавал в нём представителя титлийского дома. На стали доспехов красовался лик Святого Кузнеца. Шлем дополнялся белой гривой из конского хвоста — знак наивысшего воинского статуса.

Воин в латах являлся главой самого знатного из семейств Пипта, звали его Макт. Также он был известен, как Лев из Пипта. Жёсткость лица с квадратным подбородком подчёркивалась всепроникающим взглядом. Когда-то каштановые волосы уже успели окраситься сединой. Морщины, давно ставшие неотъемлемой частью волевого лица, свидетельствовали о богатейшем жизненном опыте.

Свет в коридор проникал сквозь маленькие бойницы. У одной из них воевода остановился и начал пристально рассматривать армию вторжения. Он видел, как устанавливают лагерь враги. Вместо родного пиптского леса почти везде были видны только катапульты, лестницы и передвижные башни, окружённые частоколом из когда-то прекрасных деревьев.

Макта охватил гнев, но он сдерживал его. Он углубился в богатые коридоры княжеского дворца, украшенные величественными статуями из мрамора, узорчатыми коврами, металлическим оружием на стенах и изысканной деревянной мебелью. Его шаги отдавались эхом под высокими сводами дворца. Величие пиптских умельцев достигло совершенства: на каждом изделии были искусно изображены лики Святых Ремесленников — так на родине Макта прославляли своих покровителей. Четыре божества Пипта. Их также называли Великими Мастерами и Создателями. Тетрабожие. Они носили на первый взгляд очень простые имена: Кузнец, Каменщик, Ткач и Плотник. Но других богов не признавали.

Макт Титлийский свернул в большой коридор. Он оказался перед массивными дубовыми дверьми, охраняющими вход в тронный зал. Его путь преградила личная гвардия князя в странной на взгляд Макта полосатой форме — северные воины с суровым видом и экзотической внешностью: усатые светловолосые стражи с бледной кожей. Они молча впустили главнокомандующего к владыке государства.

Яркий зал пестрил излишествами. Тут были все возможные и невозможные украшения, которые только способен представить человек. В центре стоял любимейший стол правителя. Его вытесали ещё на заре династии князей, но до сих пор он был одной из четырёх реликвий, тесно связанных с владычеством и религией. Три других артефакта — корона князя, каменный камин и ковёр-карта Пипта.

Над троном висела надпись: «Ваш ремесленник — пиптскому ребёнку не ровня». По периметру всего зала стояли секванские гвардейцы — личный подарок вождя Грайогейра.

— Ваше Величество! — преклонил колено Макт.

— А! Макт Титлийский, мой верный воевода и друг. Наши южные гости уже расположились?

— Испортили долину своими мерзкими рвами и осквернили пиптские рощи топорами.

— Насколько велико у них войско?

— Больше десяти тысяч, Государь. Мы на родной земле, а значит с нами правда!

Князь погрузился в раздумья и долгое время ничего не мог ответить. Наконец он поднялся и спустился с трона. Макт хотел было обнять его, но Далвин прошёл мимо.

— Ты думаешь, у нас хватит сил? — голос правителя дрогнул.

— Призовите вашего союзника — Грайогейра.

— Он не придёт.

— Но вы женаты на его дочери Файоннагуале!

— Вождь секванов и карнаутов не придёт, — настойчиво повторил князь.

— Так что прикажете делать? Может, привлечём наёмников?

— Янит ясно обозначил позицию литов, они вышли из города вчера. Они не участвуют в политике.

— Приказывайте, Ваше Величество, — покорно ответил Макт, хотя в душе его поднимались гнев и обида и на секванов, и на литов.

— Я намерен отправить посла в стан врага на переговоры. Им будете вы.

— Как пожелаете, мой Князь, — поклонился Макт.

— Да хранят нас Святые Ремесленники!

Ворота города открылись. Сначала деревянные, затем металлическая решётка. Старейшины во главе с главнокомандующим покинули город. Они въехали во вражеский лагерь на лучших лошадях. Южане чувствовали своё превосходство. Вавилонские солдаты улюлюкали, а их псы кидались на лошадей со злобным оскалом.

— Прогнившая нация, — презрительно высказался Макт. — Да поразит их молот Кузнеца!

Оранжевая делегация удивлялась организованности и силе врагов, только Лев из Пипта сохранял лицо.

— Эту армию невозможно победить, — говорили они друг другу.

— Молчать! — шёпотом приказал Макт.

Могучий воевода слез с коня. У царского шатра Навуходоносора приезжих встречал личный раб визиря. Внутри ожидали Титглат и царь. Макт успел разглядеть фигурки на карте прежде, чем вавилонский министр их скинул на пол. Титглат гневно глянул на слугу. Макт ухмылялся.

— А, уважаемый Макт! Пришли обсудить условия сдачи? — ядовито поинтересовался визирь. Он сомкнул кончики пальцев и внимательно изучал оппонента.

— Я здесь, чтобы выслушать требования твоего царя, а не слушать змеиный яд его лизоблюда.

— Ты в покоях достопочтенного царя Навуходоносора, владыки Юга, а я его верный слуга. Имей уважение! — процедил сквозь зубы Титглат.

— Ты сам сказал, что царь ваш — владыка Юга. Почему же он пришёл на север? Мы его чем-то оскорбили? Во имя Святых Ремесленников — отвечай!

Визирь встал, испепеляя взглядом пиптского воеводу и его сопровождающих.

— Эль Мардук, благословенно имя его, повелел через пророков: распространить имя его и низвергнуть всех богов к подножию ног его. Помазанник его Навуходоносор станет царём царей и господином господствующих. Преклони колени или станешь рабом рабов его!

— Мы признаём величие Вавилона в пределах границ его. У нас есть свой правитель и свои боги!

— Твои боги не помогут тебе, как Синнахарибу не помог его лже-бог Баалзевул. Ты и твой князь будете на цепи въезжать в престольный город Вавилон!

— Громкие слова твои пусть подтвердятся на поле брани! — с этими словами воевода хотел выйти. Старейшины Оика вознамерились остаться, и он это понял.

— Вы собираетесь продать себя за крохи хлеба со стола чужеземного царя? — спросил он.

Они ничего не могли ответить. Макт вскочил на коня и помчался к воротам города. Энут и советники обсуждали план сдачи.

— Государь! Вас предали! — с этими словами Макт влетел в тронный зал. — Ваши советники сговорились с Титглатом.

Государь был стройным седовласым мужчиной с короткой бородкой, но сейчас князь бродил по залу тяжёлой походкой. Впалые карие глаза его бегали от страха, губы истончились от напряжения. Далвин из династии Патилов исхудал.

— Государь…

— Нам не выиграть. Моих наследников забрала чума, если помнишь. Наследника нет. Шакалы знают, что мой род истощился. Соседи не помогут. Я знаю, что происходит в палатке Навуходоносора. Я повелел так: уж лучше мы станем данниками одного, чем нас разорвут на части.

— Князь! — воин стоял ошеломленный. Кулаки Макта сжались, он рассвирепел, но подавил свой гнев. Воевода принял решение. — Тогда вы не оставляете мне иного выбора!

— Что ты намерен делать? Я приказываю сдаться!

— Никогда! — вскричал Макт и обратился к гвардейцам: — Секваны, князь сильно приболел. Пусть он отдыхает.

Воевода остался верным не только князю, но и Родине, ради которой был готов отдать свою жизнь.

Послевкусие

Солнце клонилось к закату. Птицы спрятались в гнёздах, готовясь к страшной ночи. Сердца людей отбивали ритм боевого марша. Облака заслонили солнце, скрывая южан в тени, придавая им мрачности. Время остановилось.

Накануне первой битвы за Оик Мелка призвали в царский шатёр. Он уже щеголял в новом обмундировании. Десятник успел оценить качество нового оружия и одеяний. Песочные тона одежды подходили к кольчуге. Остроконечный шлем, сабля, щит, арбалет, ножи — всё подобрано по стилю.

Царь восседал на резном стуле из красного дерева. В руке сверкал кубок с вином. Визирь стоял справа от правителя, ожидая прихода десятника. В палатке они были одни.

— Мелкицедек, сын Иеффая, из дома Кира! Датапатиш отряда Бараба! — объявил раб.

Вошёл ожидаемый гость, и министр одарил его всепожирающим и злым взглядом. Десятнику стало не по себе.

— Из дома Кира? Я думал, что его давно не существует, — удивился Навуходоносор.

— Я тоже так думал. — заявил визирь.

— Можно сказать и так, господин царь и великий визирь. Я последний из своего рода.

Титглат задумчиво сложил пальцы, а царь почесал бороду. Разведчик замялся.

— Перейдём к делу. Титглат, поясни мальцу, в чём состоит его задание.

— Разумеется, ваше величество, — отвесил поклон визирь. — Отряду Бараба оказана великая честь — вы отправитесь прямо во дворец. Захватите в плен князя и княгиню. От этого зависит скоротечность победы наших войск над врагом. С их помощью добейтесь сдачи города.

Глаза Мелкицедека округлялись с каждым предложением. Он боялся спросить. Титглат понял его без вопроса.

— Прямо под Князь-Горой пролегает тоннель. Вот ключи от потайной двери. Скачите во весь опор на восток к Змеиному Каньону. Ближайший путь лежит на север. Вы попадёте на земли берсерков, так что будьте осторожны. У вас три дня. Я думаю не стоит объяснять, что при успехе вы станете героями.

— А при поражении?

— Жив Мардук и помазанник его, вы умрёте в тот же день.

Мелк вышел с привкусом желчи во рту. Он не боялся смерти. Его пугало бесславное поражение. Его тошнило от общения с великим визирем. Он осознавал свою беспомощность. Теперь он личная пешка в руках знаменитого политика. Что же до Навуходоносора. Молодой воин ожидал вдохновения от аудиенции с царём, но не ощутил ровным счётом ничего.

— Племянник! — окликнул юношу Каштилиаш. — Как прошла встреча с царём?

— Меня пугает визирь. Он спрашивал о моей родословной.

Пожилой офицер склонил голову. Его мучила совесть. Когда он поднял взгляд на Мелка, в его глазах читалась печаль.

— И не просто так, — молвил он. — Твой отец был…

— Господин Каштилиаш, вас призвал царь. — обратился раб.

— Позже поговорим. Пусть Мардук хранит тебя в пути! — пожелал дядя.

Мелк с нетерпением ждал этой встречи вновь, а пока решил узнать всё про людей, которыми командует.

— За последнее время сменилось много десятников. Только пятеро оставались неизменными членами отряда: Ашер, Кефа, Итерпиша, Нур-Адад и Балак. Большего я сказать не могу, — сообщил ему собачник Шимон.

Итак, Мелк теперь знал тех, кого следует опасаться.

Хам не смог присоединиться к отряду в походе. Рана ещё не зажила. Десятнику придётся рассчитывать только на себя.

В отряде появились близнецы — Дан и Мафусаил. Они держались особняком. Весь отряд делился на группировки.

«Необходимо найти сторонников», — подумал десятник.

Они отправились в путь ночью. Ехали шустро. Позади эхом отдавался шум осады Оика. Горы усиливали звук. Звон стали, треск пожара и летящие камни — всё это создавало ощущение, что сражение шло за углом. Сердце тянуло Мелка назад. Жаркая битва заставляла часто оборачиваться. Разведчики устали. Привал устроили почти под утро, чтобы хоть немного поспать. Десятник распределил дежурство. Он желал кинуться в бой на сотню врагов, а не сидеть в лесу с этими негодяями. С этой мыслью и уснул.

Датапатиш проснулся, когда лагерь свернули, а следы замели. Солнце ослепляло сонного лидера. Его помятое лицо побледнело от гнева.

— Разведчик не должен любить спать, — заявил уже сидевший в седле своего пса Ашер. — Даже Итер уже в седле.

Отряд пробирался сквозь заросли, ведя псов под удила. Мелку пришлось спешно догонять.

— Десятник остался голодным, — смеялся Кефа.

К обеду они всё ещё ехали по древнему лесу. Новобранцы весело смеялись. Они высмеивали дурацкие названия пиптов:

— Лес Лаат. Ну что за название?

— Подожди-подожди — Оик! Звучит, как икота.

Отряд расхохотался. Ашер остановился.

— Тихо, олухи! — зашипел он.

Природа жила своими заботами. Птицы пели оды. Комары с аппетитом искали своих жертв. Пчёлы собирали нектар. Ничего не предвещало опасений, но не для Ашера.

— Балак, можешь отлить.

Худощавый воин с бегающими глазками спрыгнул с седла. Он улыбался. Дойдя до молодой сосны, он бесцеремонно стал мочиться. Все с презрением отвернулись. Когда журчание стихло, Балака нигде не было видно. Все оглядывались по сторонам. Мастерство пряток вызвало уважение собратьев по оружию. Восхищался даже Мелк, но недолго. Балак вернулся с подростком. Он обнимал мальца за плечи и хихикал, как полоумный.

— И кто у нас здесь? — полюбопытствовал Ашер.

— Сдаётся мне, разведчик Навуходоносора! — заметил Кефа ухмыляясь.

— Кто? Я? — испуганно пролепетал мальчишка.

— Ну не я же…

— Началось, — тихо шепнул Итер.

— Что началось? — спросил десятник.

— Датапатиш, тебе ли не знать?

Кефа прижал мальчика к дереву и смотрел ему в глаза. Отряд расположился на привал, пока шёл допрос.

— Что ты делал в лесу, мальчик? — спросил Кефа, ставя ударение на последнем слове, как он делал это всегда.

— Я… я… я собирал грибы.

— Грибы? А где же корзинка?

— Там… в кустах… — мямлил тот.

— Итер, посмотри! — приказал Ашер.

Повторять не было нужды. Пару минут обыскивая кусты, он всё-таки обнаружил корзинку.

— Нашёл!

Балаам тут же подскочил к корзине и отнял грибы. С жадностью запихал их в сумку. Все презирали его за обжорство, но препятствовать не стали.

— Может, ты для прикрытия взял корзинку? — любопытствовал Кефа

— Нет-нет!

— Остынь, здоровяк. Отстань от малого, — Балак протянул деревянного человечка мальчугану. — Смотри, что у меня есть.

Юнец взял игрушку и успокоился.

— Опять твои игрушки, — промычал Кефа.

— Зачем ты так далеко забрёл? — сообразил Ашер.

— Я… я живу тут, в лесу.

— Не бойся, малыш, мы тебя не обидим. Правда, Кефа?

Громила замялся и нехотя произнёс:

— А то…

— А почему вы похожи на вавилонцев?

— От тебя ничего не утаишь, — подметил Ашер. — Нас нанял князь. Ты можешь нам доверять.

Кефа отпустил мальчика. Ашер поправил ему мешковатую рубаху из конопляной ткани.

— Как тебя зовут? — не давал собраться с мыслями Ашер.

— Фат.

— Ох уж эти короткие имена у пиптов, — доброжелательно засмеялся Ашер. — Только у князя Далвина длинное имя. Ишь, как выпендривается старый шутник!

Отряд разразился хохотом, даже Фат улыбнулся, хоть и боязно.

— Давай, малыш, всё хорошо. Рассказывай, как тут поживают отшельники.

— Мы? Нормально…

— Мы? Так значит, не один тут проказничаешь по лесам, пугая путников? Я уж подумал ты разведчик Навуходоносора.

— Нет, что вы, я же пипт! — более уверенно заявил паренёк.

— Национальность ещё ни о чём не говорит, — Ашер приобнял парня и направился в сторону, откуда его привели. — В Рижане есть головорез по имени Карл. Он поднял восстание против короля Людовика, слыхал?

Фат помотал головой, в то время как они шли по лесу. Отряд двигался следом. Мелк чувствовал себя чужим в этом отряде. Он не понимал, что происходит.

— Ашер! — позвал Мелк. — Зачем мы туда идём?

— Проведём мальца и отправимся в путь, — спокойным тоном ответил тот. — Ты же не хочешь, чтобы он заплутал?

— Я не заблужусь, меня мама с детства научила ориентироваться в Лаате.

— Мать волнуется, поди, что её сынуля шастает один…

— Святые Ремесленники! Мы идём не в ту сторону.

— Ремесленники, — захихикал Ашер. — Давай указывай куда?

Парень доверился незнакомцам. Вскоре они вышли к деревянному старому домику. Покой нарушили южане. Во дворе замычал скот, а в сарае закудахтали куры. Мужчины устремились к колодцу. Жажда завладела их умом, когда к ним вышла женщина.

— Кто вы? — спросила она, уронив ведро в испуге.

— Не нужно нас бояться, милая девушка. Мы свои люди, — заверил её отряд.

— Что вам надо?

— Кувшин молока, пару яичек и курочку с собой, — высказал заказ Балаам.

Ашер закатил глаза. Балак засмеялся своим неестественным смехом.

— Хорошо, берите и уходите.

Нур-Адад сел точить кинжал. Женщина пошла в дом собирать провизию. Кефа зашёл к ней. Грохот посуды оповестил о распускании рук громилы. Десятник подскочил к Ашеру.

— Что происходит?

— Ты что, девственник? Я не твой отец, чтобы рассказывать о нуждах мужчины.

— У нас миссия!

— Небольшой перерывчик ей не повредит. Пойди, погуляй.

Мелк кипел от гнева. Он стал вожаком кучки недоумков, которых заботил лишь звериный инстинкт. Крики женщины не давали покоя. Мужчины сменяли друг друга, пока десятник страдал от мук совести. Все участвовали, кроме него и Адада. Молчаливого воина волновала только исправность оружия.

— А куда подевался Фат и Балак? — вдруг осенило Мелка.

Балак вернулся тут же, но один. Руки были в крови. Лицо искажала гримаса сытого кота. Он стругал палку. Вскоре его коллекция пополнилась ещё одной куклой.

Отряд покинул дом. Они шли, предаваясь воспоминаниям, и лишь один страдал от них. Он не осмелился спросить. Боялся поинтересоваться, жива ли мать Фата?

— О Боже! — вдруг остановился Ашер. — Ребята, мы плохие гости! Даже имени у хозяйки не спросили.

В отряде раздался смех. И вновь вкус желчи во рту десятника. Такое впечатление не ржавеет. Нет, они даже не звери. Хуже: они — отряд Бараба.

Лев из Пипта

Повеяло прохладой. Сумерки предвещали ночь, и та заявила права на землю. Птицы прятались в гнёздах. Звери разбежались по норам и пещерам. Настало время хищников.

Близился час громогласных труб. Макт возвышался над стеной, лицезрея мерзких южан. Он выставил группу пленных офицеров. Вавилонцы узнали своих соплеменников и ждали их казни. Воевода был хитрее.

— Братья и сёстры! Дети молота и иглы, рубанка и зубила! Вавилон ворвался в наши дома, забирает наши земли. Насилует наших женщин и убивает наших детей. Энут и советники продались южанам. Вы допустите, чтобы дочерей забрали в публичные дома, а сыновей загнали в шахты? Именем Святых Мастеров! Заклинаю вас! Мы уже прогоняли недругов с нашей родины. Вспомните добытую славу! Карнауты, таны и даже ордынцы ощутили силу пиптского народа. Так давайте покажем её Вавилону!

Южане не могли слышать призыв воеводы, зато его отлично поняли пипты. Макт подошёл к пленному. Достал кинжал и обрезал волосы с правой половины головы вавилонца. Вавилонский офицер потерял честь. Воевода даже ресницы и бровь не пощадил. С остальными поступили так же. Пиптский народ ликовал и выбрасывал обрезанные клочки за стену. Вавилонцы посыпали себя пеплом. Макт торжествующе смотрел на Титглата, кислую гримасу которого можно было разглядеть даже на таком расстоянии. Пленных отпустили. Царь велел не пускать их в лагерь, чтобы не прогневать Мардука.

— Лучше бы вы их убили, — заметил Рато.

— Поверь мне, капитан, — сказал Макт. — Для вавилонцев это многим хуже казни. Несмываемый позор.

Пророки царя ответили беснованием. Исав, построивший печь, кинул в неё молоток, уголь, ткань и рубанок.

— Так сгорит пиптский народ! — орал он.

Войско встретило Глас Небес завыванием и звоном оружия. Титглат приказал наступать. Загудели серебряные трубы, забили барабаны. Войско пошло на штурм стен.

— Командующий! А князь к нам присоединиться? — полюбопытствовал Рато.

— Князь болен, но это не должно повлиять на отвагу, — отчеканил Макт.

Амртака подступила к стенам. Южане несли лестницы и тараны. Заработали катапульты. Пипты ответили градом стрел и залпом баллист.

— Лучники, стрелять по готовности! Никакой пощады! — кричал Макт.

Стрелы попадали в шеи, лица и ноги — самые незащищенные места южан. Раненые падали. Трупы усеяли поле, становясь преградой бегущим следом. Спарабарийцы защищались большими щитами. Танувабарам трудно было попасть в тех, кто прятался на стене. К крепости поднесли лестницы. Защитники лили горячее масло и бросали камни. Южане с трудом подходили к основанию крепости. Лестницы скидывали на землю вместе с карабкающимися по ним воинам. Смешались крики, стоны. Грохот снарядов и свист стрел заставляли прижиматься к земле. Всюду текли красные реки. Никто не спасал раненых, а кто пытался — падал замертво. Суха земля напилась кровью. Она больше могла пить, и скоро превратилась в грязную жижу. Тела принимали неестественные позы. Ангел смерти упивался жертвами, но никак не мог насытиться.

Послышался скрип. Макт увидел колоссальных размеров таран. Его тащили запряженные слоны.

— Стреляйте по этим тварям! — командовал он.

Рой стрел впился в запряжённых животных, но они продолжали идти. Противопоставить нечего. Катапульты обезоружили большинство пиптских баллист. Таран, оббитый железом, приближался. Металлический наконечник в форме головы льва насмехался над воротами Оика. Он достиг цели. Канаты натянулись, послышался скрип, и маятник со всей силы ударил по вратам. Громкий стук оглушал.

— Ещё пару ударов, и ворота не выдержат, — уверял капитан Рато.

— Ты прав, мой друг. Зовите каменщиков. Срочно!

Послышался треск. Таран насмехался над крепостью главных дверей города. Каменщики прибыли на место.

— Берите инструменты, выбивайте камень. Пусть арка ворот рухнет на таран. Не позволим южанам войти, — Макт в конец сорвал голос. Он уже не кричал, а рычал.

Пока каменотёсы пыхтели, на Макта напали вавилонцы. Они спрыгнули с лестницы и окружили его. Воевода выхватил клеймор и отражал выпады врагов. Молодые южане опирались на прыть, а он доверял опыту. Рато хотел помочь. Макт приказал ему помочь работникам, а сам превратился в бич южан. Рука ещё крепка. Воевода так их искалечил, что последний спрыгнул на крышу тарана, чтобы избежать смерти и разбился.

Каменщикам в последнее мгновение удалось выбить огромный камень, и тот упал прямо на стенобитное орудие. Таран застрял. Работники скинули ещё несколько булыжников, чтобы основательно перекрыть главные ворота.

Титглатпаласар ломал мебель — царь был пьян. Макт высмеивал соперника, пока южане отступали, поджав хвосты. Пипты ликовали.

Молодые солдаты смотрели безучастными глазами. Он знаком опытным воинам. Женщины рыдали над убитыми, раненых пытались спасти. Лекари трудились не покладая рук. Рассвет открыл солнцу избитый снарядами город и обнажил сердца.

Воевода едва волочил ноги. Смертельно уставший, он хотел спать. Он заслужил отдых. Иногда спотыкался, но продолжал шагать. Нос раздражал запахом гари. Город будет стоять, пока стоит его верный хранитель — Макт Титлийский.

Он замер. Посреди улицы стояла рыжая дева меча. Прекрасно ужасная. В ней сочетался в гармонии идеал красоты и страшной проказы. Макт оглянулся по сторонам. Он единственный, кто видел эту суровую женщину. Она исчезла. Мираж или видение — он не знал ответа.

— Тилия, я запер князя.

— Ты что сделал, мой боярин-любимый? — опешила любовница.

— Он хотел сдаться, я не мог этого позволить.

— И ты победил, мой рыцарь, — восхваляла он, покрывая его торс поцелуями.

— Ещё нет.

— Но победишь, — её голос убеждал, поддерживал стареющие руки.

Она кормила его виноградом и поила вином. Тилия любила его. Макт сдался её сладкому плену много лет назад. Ни разу не пожалел. Прекрасная островитянка владела его душой, но не именем.

— Я видел призрака.

— Что за призрак?

— Рыжеволосая женщина с мечом. Вся в проказах. Одежда еле прикрывала её молодое тело.

— Я смотрю, ты успел много разглядеть. Давирот-презренный! — фыркнула любимая.

— Я схожу с ума?

— Возможно, но это не призрак-дамилин. На моей родине они часто являются. Это одна из марволетских ведьм. Марволет клявот!

Песчаная буря

Караван брёл по скалистой местности. Приближаясь к югу, серая земля уступала место песку. Становилось ещё жарче. Ветер шкодливо забавлялся песчинками, забрасывая их за вороты одежд и в обувь. Торговцы укутали лица. Ордынка поступила так же. Горизонт закрывали неприступные и зубатые горы. Природа не давала слабину. Отсеивала слабых и укрепляла сильных. Вдоль дороги попадались обглоданные скелеты людей и животных. Так выглядел жестокий отбор.

Айше ехала в телеге Хилини. Сирота занималась в лагере швейным делом. В нём и преуспела. Она завоевала доверие трудолюбием и добротой. Щуплая, но счастливая. Не только нитки с иголками имелись в её собственности. Глаза — коричневый топаз. Цвет кожи молочного шоколада. Смоляные волосы. Ей могла позавидовать даже царица Астинь. Истинная вавилонская красота.

Неллитаф истратила все запасы своих трав на лечение девочки. Выздоровление протекало медленно. Все справлялись о её здоровье, переживали, как о родной дочери. Айше любили все. Спасение сослужило воительнице добрую славу и уважение. Господин Набо также интересовался.

Колонна вошла в ущелье, и скалы превратились в стены. Чем дальше они шли, тем уже становился проход. Послышался скрип. Лошади нервничали. И недаром. Источник зловещего звука был скрыт от глаз. Нелли велела каравану остановиться и отправилась в разведку.

— Дурные вести. Впереди висит железная птица. Ветер усиливается. Она рискует упасть, закрыв проход.

— Нужно идти обходным путём, — Набо скрестил ладошки на животе. — Я не могу рисковать.

— Обходной путь займёт по меньшей мере три дня, — заявил Торквил.

— У-у-у! Это мне тоже не нравится, — отмахивался господин. — Бедный я караванщик! Что же за испытания постигли мою голову? Мардук, почему ты отвернулся от бедного Набо? Вчера и третьего дня я прилежно молился, воскуривал благовония. За что ты так со мной?

Завывания были настолько наигранными, что вяли уши. Торквил и Нелли переглянулись. Актёр из караванщика ни ахти, выступление надо остановить.

— Дайте мне нескольких крепких людей. Мы привяжем эту птицу и будем удерживать её, пока караван не пройдёт, — сказала Нелли.

— Это очень рискованно! — перечил капитан.

Набопаласар замолчал. Он не ожидал такого предложения, и оно ему понравилось. Так и сделали. Воительнице выделили рабов и крепких наёмников.

Железный монстр застрял здесь давно. С каждым годом он опускался всё ниже и ниже. Теперь угрожал упасть в любой миг. С одной стороны, упираясь хвостом, с другой — крылом и кабиной. Отряд залез на скалу без сложности. Много уступов и неровностей обеспечили лёгкий подъём. Наверху имелись огромные валуны. К одному из них и было решено привязать падающую угрозу.

— Привяжем хвост, крылья и голову, — объявила план ордынка.

— Как мы это сделаем? — спросил один из воинов.

— Я залезу ей на спину.

Она обмоталась верёвкой и доверилась провидению и рукам спутников. Все наблюдали молча. Шаг за шагом ступала она по ржавой развалине. Послышался скрежет, затем ещё. Солнце слепило глаза, а ветер угрожал сбросить её в пропасть. Нелли дышала ровно. Расставив руки в стороны, она хваталась за воздух и шла, как заправский акробат.

Успешно привязала хвост и крылья. Самый опасный участок пути зря пугал нервы — голова закреплена. Все расслабились, воительница шла обратно. Неожиданно ветер усилился и стал переворачивать адскую птицу. Ордынка начала скользить. Отряд изо всех сил держал тросы.

Нелли полетела вниз. Она зацепилась за крыло верёвкой, и та стала скользить вниз. Внизу бешено колотились сердца. Воительница тянулась вверх, цепляясь за металлическое чудовище.

И она выбралась!

Теперь караван свободно мог пройти. План удался. Как ни шатало ветром нависшую угрозу. Нелли вновь стала героиней дня. Ржавая конструкция всё-таки упала, но после прохода каравана — все остались целы.

Они выбрались из ущелья. Радость сменилась отчаянием — на горизонте маячило пятно. Песчаная буря. Набо взвыл опя, но ненадолго.

Времени мало, а дел много. Участвовали все. Шатры шустро натягивали и прятались в них. Хаоса не было. Лишь командная работа закалённых путешественников.

Нелли и Торквила пригласил к себе сам Набо.

«Глупо отказываться», — подумала воительница.

Внутри, кроме хозяина, был Ашур, который никогда не отлучался от главы каравана. Набопаласар возлежал на кровати.

— Барух аба, благословен входящий! Ашур, подай им воды для ног. Пусть смоют дневную грязь и усталость.

Так и было сделано. Их посадили на подушки прямо на пол. Они разулись. Слуга вымыл их ноги и намазал оливковым маслом. Это одна из лучших привычек в Вавилоне. Ашур достал мехи с вином и разлил его по чашам, разбавив водой по обычаю южан. Набо пролил часть чаши в честь Мардука.

— Нелли! Само Небо послало тебя ко мне. Ты столько сделала для меня и моих людей за такой короткий срок. Хочу сгладить неровности нашего общения.

— Я ценю это, — ответила тихо Нелли.

— О! Я рад! — расплылся в улыбке караванщик. — Я люблю людей, которые отстаивают мои интересы. И награждаю их. Ты носишь колчан стрел, но где лук?

— Сломался на охоте.

— У меня есть чудесная замена ему.

Он похлопал в ладоши, и Ашур принёс великолепное оружие. Любой стрелок желал бы обладать подобным. Торквил сглотнулл слюну, но не от вина и угощений. Ордынка взяла в руки лук. Осмотрела, натянув тетиву, восхищаясь упругостью дерева.

— Вы в Вавилоне любите делать изогнутые луки. Они очень хороши.

Набо радовался, что угодил воительнице, но она удивила его.

— Спасибо, но я не могу его принять.

— Почему? — опешил тот.

— Ордынцы могут носить лишь то оружие, что добыто в бою.

— Жаль, но драться с тобой я не буду. — захихикал тот и принялся проглатывать виноград.

Торквил надеялся, что теперь лук подарят ему, но караванщик велел отнести его на место.

«Жадина», — обиделся капитан и безнадёжно уткнулся в отражение чаши. Нелли набросилась на мясо. Песчинки шаловливо бились в ткань палатки. Повисла тишина. Гости смогли осмотреть внутренность. Освещалась она масляными лампами. Вавилонские ковры устилали пол и ложе. Имелся стол. Сундуки и ящики заменяли шкафы. Пестрило богатством.

— Тогда я отплачу золотом, — нашёл выход торговец.

— Это мне подойдёт, — согласилась ордынка.

Хозяин распорядился, и Нелли получила первую часть оплаты. Набо не поскупился. Торквила душила зависть, но он старался это скрыть.

— Всегда хотел спросить: почему ты не ездишь верхом? — спросил Набо.

— Она — налзар, — решил вставить хоть слово Торквил.

— Налзари. Я — женщина, — поправила его Нелли. — Акелла повелел ордынцам иметь только одного волка на всю жизнь.

— Ты исполняешь все его приказы?

— Он мой бог, все его слова — закон! Даже сам Акелла связан ими.

— Как Акелла Павший, который стал налзаром, — вновь влез капитан.

— Таков Путь, — ордынка простодушно отвечала на нападки пипта. Она не заметила его обиды.

— На моей родине таких верных в религии называют праведниками.

— А у нас — верными охотниками, но налзар не может заслужить этот титул.

— А каков смысл в праведности и верности, если твоего бога больше нет? — Торквил бросил вопрос, который ударил Нелли прямо в печень.

— Акелла жив! — воскликнула она. — Он всякий раз после смерти перерождается в новом ордынце.

— Его уже пятнадцать лет никто не видел и не слышал. Орда исчезла, смирись. Ты последняя из этого племени. Лучше тебе найти свой путь.

Неллитаф не ответила. Она швырнула чашу на пол и вышла в бурю. Песок скрыл её от глаз.

Змеиный путь

Отряд Бараба вернулся к заброшенной тропе. Вскоре лес Лаат остался далеко на западе, а они пересекали пустыню. Князь-гора касалась неба слева от них. Справа пустоши простирались до самого горизонта. Ни конца, ни края. Вдали виднелись земли прокажённых, живущих в пещерах между скалами. Разведчики повернули на север. Их ожидало змеиное ущелье. Попасть в холодные земли можно лишь тремя путями: Змеиным, секванским — через перевал Киар и Проклятым — охраняемым прокажёнными.

Псы терпеливо бежали по раскалённой земле. Переждать нет времени, да и негде. Тени отбрасывали только их собственные фигуры. Головы обжигало солнце. Ни деревца, ни камня, за которым можно спрятаться. Дышать нечем. От лесной прохлады не осталось и следа.

Они достигли входа в ущелье.

— А если там ловушка? — мямлил Балаам.

— У нас нет иного выбора, — ответил Мелк.

Разведчики спешились. Они решили осмотреться и передохнуть. Итер улучил момент и уснул. Чавканье Балаама прервал мощный звериный рык. Собаки залаяли в ответ.

— Это что ещё за беда? — дивился Дан.

— Это лев, — пояснил Нур-Адад.

Громоподобный рык прозвучал вновь.

— Что-то мне совсем туда не хочется, — заскулил выплюнувший еду изо рта Балаам.

— У нас нет иного выхода. Либо забьют камнями, либо съест лев, — сказал Ашер.

— А ты умеешь утешить, Ашер, — фыркнул Балаам.

— Да ладно тебе, толстяк. Всё будет как по маслу, — усмехнулся Ашер.

— Что вы ведёте себя, как бабы? — фыркнул Кефа и, взяв удила пса, вошёл в ущелье.

Никто не рвался входить. Оставаться снаружи желания тоже не возникало. Выбора не было. Весь отряд поочерёдно ступил в неизвестность. Страх завладел большинством из них.

Рычание звучало с различной периодичностью и тембром. Трудно понять, далеко ли хищник? Каждый поворот сулил им встретить жуткую смерть. Они обнажили оружие. Собаки скулили, пятились и лаяли. Горы обступили их. Солнце спряталось, стало прохладнее. Отряд обдувал сквозняк. Их захватили камни, они играли с воображением. Половина была готова дать дёру. Лишь трое чувствовали себя спокойно: Кефа, Ашер и Адад.

— Говорят, тут водятся призраки, — подначивал Ашер.

— Какие такие призраки? — поддался на провокацию Валаам.

— Ничего особенного, просто неупокоённые души князей Пипта, — продолжал подтрунивать над Валаамом Ашер.

— Прекрати, Ашер! — не выдержал давления Валаам.

— А что? Их наказал Мардук за поклонение ложным богам.

Кефа остановился, перегородив проход своим телом. Все столпились за ним.

— А вот и он.

Перед глазами лежал совсем не тот великий и страшный зверь, какими обычно бывают львы. Он внушал отвращение. Огромный самец с облезлой шкурой. Он страдал. Тело покрывали многочисленные волдыри и наросты. Предсмертная агония. Скалы придавали его голосу то, что он давно утратил. Дыхание прерывалось. В глазах читалась жажда собственной смерти.

— Похоже, призраки тут и правда есть, — обомлел Балаам, — он огромен. Говорю перед Всевышним, этот лев больше того, на котором ездит царь Навуходоносор.

— Этот лев бывал в проклятых землях, — сделал вывод Адад.

— Я дальше не пойду — и точка! Пусть меня камнями побьют, но я не хочу такой смерти! — взвыл Балаам.

Дух разведчиков поник. Каждый оценивал шансы, представлял себя на месте зверя.

— Вы серьёзно? Этим проходом пользовались очень многие, пока берсерки не захватили север. Никогда не было тут проклятых земель, — вышел из себя десятник.

— Датапатиш прав, — сдался Ашер.

С этими словами он спустил курок. Болт арбалета добил льва. Несчастное животное закончило свои страдания. Всем стало легче. Отряд оставил страхи.

Мелкицедек хотел пообщаться с Нур-Ададом, но тот не соизволил промолвить и слова. Тогда он оставил попытки поговорить. Десятник ехал замыкающим, других собеседников рядом не было.

Ашер остановился. Разведчики прислушались, стали тщательно разглядывать скалы. Стало тихо. Даже завывающий ветер умолк, будто они покинули землю живых. Балаам грыз ногти. Послышался какой-то треск.

— Это призраки! — не унимался толстяк.

— Заткнись! — сказали ему.

И вновь треск, сопровождаемый скрежетом и прерывистым дыханием. Все насторожились. Ашер скомандовал оседлать псов. Шум усилился. Адад выхватил арбалет, прицелился и выстрелил в пустоту. На землю упало тело. Отряд пришпорил собак и устремился вперёд. Следом посыпались камни. Их могло накрыть валунами и насыпью. Праздновать рано.

Они мчались изо всех сил. Поднялась непроглядная пыль. Видимость ограничивалась густой серой пеленой. Повылезали разбойники. Стрелы и копья свистели со всех сторон. Кефу ранили в плечо. Из-за поворота показался выход; они летели, как ветер. Вновь послышался грохот. Прозвучал злобный хриплый голос, отдающий приказы нападающим. Это был главарь разбойников. Начали сыпаться камни. Всем не успеть, но миссия важнее жизни. В пса Балака попала стрела, и он полетел кубарем, преграждая дорогу большинству отряда. Мафусаил и Балак также упали. Кефа, Ашер и Итер успели проскочить до того, как ловушка захлопнулась. Облако пыли вновь накрыло всех. Главарь вновь заговорил. Его не было видно, зато прекрасно слышно.

— Опираться бессмысленно!

— Ты нас пощадишь, если мы сдадимся? — взмолился Балаам. — Ты призрак?

Смех разбойника заставлял горы дрожать. Громко и раскатисто. Вдоволь усладив своё эго, он замолчал. И вновь всё стихло.

— Я Кёль Твердолоб, командир банды Змеиных Призраков. Мы тут давненько. Слухи о нас продолжают собирать зевак и наёмников, чтобы схватить меня и моих ребят. Это мне льстит.

— Не хотелось бы тебя разочаровывать, но мы не за тобой пришли, — сказал Мафусаил.

— Ах вот как?! — разозлился тот.

Десятник дал знак всем молчать и сам стал говорить с обиженным бандитом:

— Не слушай моего подчинённого. Мы здесь за тобой. Я хочу вызвать тебя на бой один на один. Хочу испытать свои навыки.

— Ты, молокосос, желаешь биться со мной? Вавилонянину не по силам тягаться со мной. Перевелись воины на юге!

По ущелью послышались смешки бандитов. Пыль недостаточно осела. Кёль появился очень близко к отряду. Огромный воин. Необъятный живот, крепкие могучие руки, густая русая борода. На плече лежала секира.

— Я наполовину берсерк. Ты готов к этой встрече, малец?

— Ты будешь драться или болтать? — провоцировал его Мелк.

— Мелкий прыщ!

С этими словами он отрубил голову искалеченной собаке Балака. Кёль понёсся в атаку. Страшное орудие разрезало воздух, угрожая страшной смертью. Барабовцы расступились, прижавшись к стене. Мелкицедек не стремился прятаться — он с лёгкостью уворачивался. Подобно листу на ветру. Десятник даже не спешил обнажать саблю. Твердолоб мычал, как бык. Он свирепел с каждым взмахом и ударом. Мелк почувствовал уверенность.

Зрители не ожидали такого поворота. Разведчики воспряли духом. Схлестнулись великан и мальчик, как в старой сказке. Кёль терял силы. Все его попытки убить Мелка казались тщетными. Громила выматывался. Датапатиш достал ятаган в тот момент, когда громила потерял равновесие и упал на колено. Мелк торжественно занёс лезвие. Твердолоба в ответственный миг сразил вавилонский болт Ашера. Главарь упал в ноги Мелка. Ашер, Кефа и Итер неслись верхом по скале, убивая разбойников. Началась перестрелка. Бандиты падали вниз, как мухи. Победа неизбежна! Схватка закончилась так же быстро, как и началась.

— Я мог убить его! — злился десятник. — Он был мой!

— Кефа, а десятник у нас неблагодарный, — ответил Ашер. — Мы ему жизнь спасли, нарушив приказ, а он делит лавры.

Мелкицедек понимал, что Ашер намеренно помешал ему убить Кёля. Он препятствовал ему приобрести авторитет.

Солнце клонилось к закату. Отряд перебрался через насыпь без двух собак, но в полном составе. Кефа и Мафусаил были ранены, но не сильно. Мелк следил за каждым, он безрезультатно искал союзников.

— А вот и север, — сообщил Ашер. — Сегодня ночью вы узнаете, что такое холод.

Резкий контраст. За один день всё колоссально поменялось. Мелкицедека грел гнев. Остальные до наступления ночи уже желали найти укрытие. И таковое было. Пещера, где располагались разбойники. Тёплая и уютная. Внутри имелась мебель, одежда, товары. Припасов и вина хватало. Отряд Бараба посчитал это своей наградой. Они быстро напились. Молодого командира не прельщало пить с ними. Десятник остался один. Снаружи располагалось большое кладбище. Мелка оно заинтересовало:

— Ролло Лысый, старый берсерк; Таг Лагский, знатный воин из Пипта; Тянь Ип, пятый тигр из Чина.

Сын Иеффая опешил. Он понимал, что эти воины сложили головы от руки Кёля. В этом не было сомнений. Твердолоб, разбойник и преступник похоронил с честью тех, кого поразил.

— Как могут воины чести быть разбойниками, а разбойники — воинами чести? — спросил сам себя Мелк.

Он не мог успокоиться. Полночи провёл, копая могилы для бандитов. Соратники насмехались над ним. К утру кладбище увеличилось свежими бугорками. На одном лишь было имя:

— Кёль Твердолоб, разбойник с честью.

«Все мы обратимся в тлен, но не все прославятся добрым именем», — подумал Мелкицедек бэн Иеффай.

Древний тоннель

— Вставай, храпун, — раздраженно сказал Кефа, пиная Итера. — Пора покидать Чёрную Пустыню.

Его разбудили, когда седлали псов. Холодная ночь заставила разведчиков ёжиться у костра. Пиво не согрело их. Десятник уснул только под утро, но чувствовал себя прекрасно. Остальные жаловались на головную боль. Ветер разрывал уши. Руки краснели от холода, сон убежал прочь.

Холодный рассвет приветствовал смертельной бледностью. Воздух обжигал лёгкие. По эту сторону гряды всё выглядело иначе. Мрачнее. Земля не нагревалась — не могла. Здесь встречалась зелень, но она совсем не радовала глаз. Всё было чужим, будто ненастоящим.

Мелкицедек наслаждался внутренней гармонией. Члены отряда, наоборот, везде видели угрозу и торопились покинуть эти места. Запаслись факелами в пещерах. Они знали, что лишними те не будут. Оставшихся без собак везли по очереди.

Барабарийцы направились на запад. Они не скакали, а мчались, пересекая неприветливые земли. Вскоре они нашли дорогу. Древнюю, гладкую, на ней стояло множество железных ржавых колесниц. Она разрезала пустыню, как нож. Беря начало под горой, уходила на север, теряясь за горизонтом.

— А вот и тоннель, — заявил Мелк.

— Я надеюсь, мы получим в награду золото, а не бесславную смерть под завалами, — выразил надежду Балаам.

Ашер подошёл к толстяку, положил руку на плечо:

— Не переживай, мы выберемся. Обещаю тебе.

Балаам вооружился всей храбростью, какую только нашёл в себе. Отряд приготовился войти.

— Факелы нужно экономить, — заявил десятник. — А не то останемся в кромешной тьме.

Слов не стали тратить понапрасну. Собаки не проявляли желания идти внутрь. Они жалобно скулили. Пришлось тащить их силой за удила. Никому не нравился тоннель. Он не внушал доверия, безопасным его назвать было нельзя. Девять человек вошли во мрак.

Внутри находилось много ржавых телег доисторического периода. Гладкий потолок весь истрескался, а местами обрушился. В стенах зияли норы. Воздух застоялся. Вонь раздражала ноздри вошедших. Горел один факел. Проход под горой был бесконечно прямой, будто уходил в саму преисподнюю. Кругом лежали усопшие. Свет от входа отдалялся, превращаясь в маленькую точку. Разведчики брели целую вечность. Время здесь текло иначе, тяжёлый воздух сковал лёгкие.

— А что если это место проклято? — Балаам не на шутку струхнул больше всех.

— Что ты несешь? — рявкнул Кефа. — Кто тебя разведчиком назначил?

— Все постройки и механизмы древних пропитаны проклятиями! — не унимался толстяк.

— Их боятся из-за суеверий, — влез Мафусаил.

— Совсем не суеверия! — заявил Итерпиша. — Моя сестра залезла в развалины и умерла в страшных муках. Мать заразилась и тоже скончалась.

— Да смилостивится над нами Мардук!

История произвела впечатление на отряд Бараба. Казалось даже собаки прониклись повествованием, пугаясь каждого шороха. А шума хватало. Каждый отскочивший камушек и слово эхом отдавались во мраке.

— Итер, ну ты сволочь! Люди и так нервничают, а ты подливаешь масла в огонь, — рявкнул десятник.

— Я лишь говорю о том, как опасно ходить по таким местам!

— Никто не умрёт от проклятия. Это тайный проход в замок, а значит, надёжный, — заявил Мелкицедек. — А теперь хватит болтовни, обвал куда более реальная проблема!

Десятник говорил убедительно и здраво. Все молча согласились. Ашер и Кефа переглянулись, но их эмоций командир не заметил.

Прошло много времени. Отряд достиг скопления телег и разбросанных скелетов. Они умерли в бою. Вооружённые подручными средствами, погибли в этом страшном месте.

— Если каждый будет сам за себя, то мы погибнем, — заявил десятник.

Никто не отважился прокомментировать. Кефа фыркнул.

Они прошли ещё немного, и Балаам не выдержал:

— Эх, съесть бы сейчас три, что ли, завтрака!

Его слова пришлись всем по душе. Сделали привал. В этот момент очередной факел начал дымить и чуть не погас. Подожгли новый. Когда свет опять стал ярче, они оказались окружёнными огромной стаей крыс. Грызуны напали на собак. Нур-Адад среагировал быстрее всех. Он убил нескольких из них прежде, чем остальные успели прийти в себя. Псы с визгом рванули обратно. Всё кишело крысами. Балаам защищал свой паёк, от чего стал жертвой прожорливых тварей. Ему начали грызть ногу. Через некоторое время пол усеялся трупами грызунов. Оставшиеся бежали прочь.

— Нет ничего отвратительнее, чем огромные и голодные крысы в кромешном тоннеле, — брезгливо возмущался Дан.

Балаам кричал от боли. Нога превратилась в жуткое месиво — мясо висело на кости. Он бредил. На земле столько крови, что не понятно было, чья она. Собаки исчезли.

— Кто-нибудь, заткните его, иначе, Мардуком клянусь, я убью его! — зарычал Кефа. — Он похоронит нас здесь!

Пыль посыпалась с потолка. Все молча посмотрели вверх, даже рыдающий Балаам. Всё стихло. Мужчины выдохнули, ведь они живы. Пошла трещина. Они рано радовались. Упал кусок свода, затем ещё и ещё. Все кинулись в рассыпную. Шум и треск не прекращались, пока камни не завалили проход полностью. Дышать нечем. Все кашляли и проверяли целостность конечностей. Они вновь целы, но не все. Теперь был только один выход — через замок.

— Помогите! — орал Балаам.

— Да ну сколько можно?! — злился Дан.

— Если не решить вопрос, мы погибнем, — вынес выводы Балак.

Придя в себя, они обнаружили толстяка под грудой камней. Теперь он точно умрёт.

— Балаам! Помнишь, я говорил, что мы выживем? — спросил Ашер.

— Да, помню, — жалобно простонал он.

— Мы выживем, но без тебя, — с этими словами он всадил болт ему в голову. Крики утихли. Даже десятник выдохнул, хоть и чувствовал угрызения совести.

— Где Нур-Адад? — заметил Мафусаил.

Весь отряд оглянулся, но молчаливого вояку никто не обнаружил. Они понесли потери. Задание ещё толком не начало выполняться, а их уже семеро. Отряд Бараба приуныл. Даже Ашер с Кефой опечалились, лишившись Адада. По Балааму не скучали. Десятник удивлялся, как легко могли убить своего ради выживания. И еще больше не доверял.

Разведчики брели в молчании. Большинство факелов утеряны, а значит, времени стало меньше. Воздух загустел. Появилась сонливость, усталость брала верх.

Зажгли последний факел. Когда решили, что хуже быть не может, то по закону подлости пришла новая напасть. Барабовцы подобрались к пропасти. Не обойти и не перепрыгнуть. Без псов перебраться и думать нельзя.

— И что теперь? — любопытствовал Дан.

Ашер присел у обрыва. Кефа ударил со всей силы кулаком в стену, позабыв о осторожности. Да и к чему теперь она? Все члены отряда осознавали крах и приуныли. Тоннель победил. Кто-то молился, кто-то прощался с мечтами и родственниками. Неужели это конец?

Десятник не мог позволить себе сдаться. Он наблюдал за подчинёнными. Осмотрел пропасть, дна не разглядел. Верно, поземные воды постарались. Он не мог проиграть. Ему доверили важную миссию, и он справится. Обязан довести дело до конца. Ведь он сын Иеффая, потомок Кира. Он не подведёт. Последний из своего рода и наследник имени.

— Давай, Цедек, думай головой! — так учил его отец и так он твердил себе.

План явился к нему как раз вовремя.

— Вставайте, парни! Видите ту длинную карету? Если мы столкнём её в бездну, то при хорошем разгоне она упрётся и станет мостом.

Ашер встал. Прошёлся к ржавой развалюхе. Осмотрел её. Отмерил шагами и посчитал на пальцах.

— Датапатиш, я с самого начала считал тебя зелёным. У тебя мало опыта, — сделал вывод он. Десятник приуныл. — Но будь я проклят, это лучшая идея, которую я от тебя слышал. План хорош, но есть подвох. Нужно расчистить путь от лишнего мусора. Проверить колёса. Сделать большой разгон и толкать со всех ног.

Так и поступили. Камни, мусор и прочее скинули в пропасть. Всё готово. Набрав в лёгкие воздуха, начали толкать. Шло туго. Ржавчина поразила всю конструкцию. Отряд боролся на смерть. Боролся со смертью. Для них это уже не столько миссия, сколько выживание. Они упёрлись в неё, как быки. Пыхтели, рычали и подначивали друг друга. Удача наконец улыбнулась. Боги ли помогли или ангелы, но они смогли разогнать это корыто. Бежали так, словно ехали, а не толкали. Человек и понятия не имеет, на что способен при угрозе гибели. Телега достигла края. Первые колёса слетели с дороги. Скорость падала. Длина повозки позволила ей под наклоном достигнуть другого края. Она соскочила последними колёсами. Передом врезалась в стену ямы и застряла. Задом лежала на дороге.

— Конструкция ненадёжная, — сделал вывод Дан. — Переходить надо по одному, а остальные будут противовесом.

— Пусть те, кто перейдут, зацепятся верёвкой и удерживают от падения тот край, — подтвердил Мафусаил.

— Откуда такие познания? — спросил десятник.

— Папа был строителем, — ответили в один голос.

— Балак, ты самый лёгкий. Пойдёшь первым, — заявил Ашер.

— Всегда первым идёт Балак?! Ну конечно, меня же не жалко.

Мужчины ухватились за край телеги. Балак залез на крышу. Он медленно направлялся на другую сторону с последним факелом. Если он упадёт — они ослепнут. С другой стороны, если он единственный, кто спасётся, то будет иметь шанс выполнить задание. Затем спасёт остальных. Он шёл, осторожно ступая по крыше. Скрежет и тряска усиливалась.

— Все не пройдут, — подытожил Дан.

Балак соскочил на землю в тот самый момент, когда ржавая телега не выдержала и соскочила. С шумом она понеслась в бездну. Она забрала вместе с собой часть грунта, увеличивая пропасть.

— Простите, ребята, — улыбнулся Балак и исчез в темноте.

— Он же вернётся за нами? — спросил Мафусаил.

— Маловероятно, это эгоистичный сукин сын, — заявил Ашер. — Я надеялся, что кто-то ещё пойдёт с ним.

— И ты послал его первым? — возмущались все. — Ты убил нас!

Кефа впервые не показывал гнев. Он молчал и, уставившись во тьму, размышлял.

— Это конец! — чуть ли не злился Дан.

— Нас съедят крысы! — вторил Мафусаил.

— Или мы сами друг друга! — поддакивал брат.

— Будь проклят этот Балак! Будь проклят Ашер! Будь проклят визирь, пославший нас сюда, — рычали оба близнеца.

Пока они ругались, спорили и грызлись, показался свет. Сначала маленький, как спичка. С каждым мгновением он вырастал. Это был Балак. Он нёс длинную деревянную лестницу.

— Я смотрю, вы тут почти поубивали друг друга. Надо было не торопиться, — смеялся он.

Он перекинул один край Кефе. Здоровяк придавил одну из ступенек ногой. Все по очереди перебрались. И вновь вертихвостка удача улыбнулась отряду. Радость изливалась в благодарностях. Ашер смеялся над сомнениями, которые во всех посеял. Братьям стало стыдно. Всем было стыдно за сомнения в товарище.

Ночная операция

На следующий день противные стороны отдыхали. Чинили латы, зализывали раны. Оба военачальника часто встречались взглядами. Оценивали друг друга.

Царь южан обедал на виду. Стол ломился от вавилонских лакомств и напитков. Бокалы не иссыхали. Еды приготовили так много, что офицеры и за неделю не съесть. Смех слышали и в замке. Запах мяса возбуждал пиптских солдат и граждан. Пайки северянам ограничили. Осада предвещала голод в будущем. Желудки скручивались в трубочку. Зависть пиптов росла, как и недовольство войной. Макт решил это использовать.

Перед Навуходоносором выступал сонм пророков Мардука. Предсказывали скорую победу. Возглавлял их, как всегда, Исав. Его слова равны небесному откровению. Мало показалось ему воодушевлять вавилонян. Рискнул он подточить дух пиптов. Вышел в поле перед Оиком, где трупы кормили воронов. Осмотрел зорким глазом врагов. Аскетичный фанатик выделялся гордым носом, хитрой улыбкой и надменной простотой. За ним следовали ближайшие к нему из прорицателей.

— Пипты и жители Оика! Царь царей Навуходоносор велит: открывайте ворота. Сдайте город. И господин ваш царь накормит нежным мясом и напоит лучшим вином. Даст работу ремесленникам. Разрешит владеть полями и лесами. Зачем вам умирать? Только признайте Мардука своим богом, а Навуходоносора царём над собой.

— Слушай сюда, ты, целующий пятки царя и визиря! Передай слова мои хозяевам своим. Если вы не воротитесь назад той дорогой, которой пришли, то вас раздавит молот Кузнеца, а убегающих поразит стрела Ткача! Оденем ваши головы на пики. Установим их от столицы нашей до града Вавилона. Это говорю я, Макт Титлийский — воевода князя и защитник Пипта.

Пророки не спешили покидать поле словесной брани. Пиптские рейнджеры дали залп. Стрелы поразили нескольких из глашатаев божьих. Усеяли поле вокруг Исава. Сам же предводитель прозорливцев остался невредим. Подняв руки к небу, возвысил голос:

— У вас время до рассвета второго дня. Не медлите! Если не сдадите город, вас постигнет страшный суд. Не будет пощады. Так говорит Мардук: заберу детей ваших и жён. И станете рабами рабов царя! Город отдам на разграбление воинам, вынесу всё золото и серебро! А ты, Макт, выпьешь чашу гнева!

Воевода высмеял эти угрозы. Хохотал так громко, что слышали все.

— Глупец! — сплюнул Исав.

— Лицедей! — плюнул Макт со стены.

Южане строили передвижные башни, обшитые металлом. Грозные и крепкие, они внушали страх. Целый день стучали молотки. Топоры и пилы уменьшали площадь старого леса.

Макт готовил ночную вылазку для диверсии. Он выстроил отряды у ворот. Первый, одетый в металлические кирасы, с щитами и мечами — пехота Кузнеца. Второй — стрелки Ткача. Третий отряд, облачённый в кольчуги и с топорами — мастера Плотника. Отряд в мехах с молотами — Каменщика.

— Изрубите, разите стрелами и сокрушите! — напутствовал он.

— Во славу Мастеров и князя! — салютовал капитан.

Воины выступили в ночной тишине. Безлунная ночь, она благоволила защитникам земли. Сверчки, совы, волки заглушали их шаги. Казалось, даже звёзды сегодня мрачны — прячут Рато и его воинов. Бесшумно они пересекли поле битвы. Начинающее гниение павших тел досаждало обонянию. В лагере врага мирно спали.

Рато приближался к новым башням и катапультам. Лучники убрали стражу. Молодой командир отправил часть людей с маслом к сооружениям. Остальные остались прикрывать отход. Воины обильно полили маслом древесину, деревья и осадные орудия. Всё слишком хорошо складывалось.

Капитан отвёл солдат на полпути к вратам, когда, развернув лучников, скомандовал:

— Сожгите этих поганых тварей! Залп!

Десятки светляков полетели в лагерь врага. Вмиг вспыхнули не только осадные орудия, но и лес позади южан. Теперь отряды пиптов были на ладони.

На стене северяне радостно скандировали имя героя:

— Рато! Рато! Рато!

Титглат в ярости раздавал приказы. Войска южан устремились мстить смелым защитникам. Рато отводил воинов к стене. Амртака быстро нагоняла убегающие отряды северян. Капитан пиптской стражи развернул солдат. Четыре отряда выстроились. В авангарде стояли тяжёлые воины, в тылу — лучники. Столкновение неизбежно. Они встретили лёгких всадников лицом к лицу. Ими командовал сам Каштилиаш.

Макт руководил обстрелом южан со стены.

— Рато, отводи людей к воротам! — кричал он. — Рато!

— За Мастеров и князя! — отсалютовал он своему наставнику и ринулся в бой.

— Рато, Кузнец бы тебя побрал! — сжал кулаки Макт.

Воевода был вынужден наблюдать, как его лучшие воины гибнут. Он хотелбы помочь, но не мог. Слишком велик риск, а южане близко. Лязг металла, брызги крови. Всё смешалось: пыль и стрелы, трупы, вопли. Теснимые врагом, они сомкнулись в кольце. Собратья на стене беспомощно пытались спасти друзей. Вавилонская амртака подступила к стене, став преградой. Командующий побледнел. Он вцепился в холодные камни. Ещё немного, и он раздавил бы их. Один за другим пипты падали. Стоны и крики эхом звучали в ту ночь. Северяне бились до конца. На каждого убитого — дюжина сражённых вавилонян.

— Барды воспоют ваши имена, — впервые пал духом воевода. — О, Рато! Храбрейший из пиптов!

Не осталось никого на поле, кроме капитана. Раненый, но не сломленный. Он стоял, склонив колено, опираясь на меч. Каштилиаш слез с пса и подошёл к нему.

— Сложи оружие, храбрец. Царь царей пощадит тебя.

Рато молчал. Взвешивал последствия своего решения. Вавилонцы натянули стрелы. Макт не знал, чего боялся больше: смерти или позора капитана стражи. Рато продолжал играть у всех на нервах. Он глянул на седовласого недруга, отвёл взгляд. Кивнул. Бросил меч под ноги знатного южанина. Каштилиаш подошёл ближе. Огонь факелов войска игриво освещал сцену действия. Капитан ухмыльнулся.

Прежде чем старый успел среагировать, Рато выхватил кинжал и вонзил его прямо в горло. Кровь Каштилиаша залила лицо командира стражи. Радовался он недолго. Его тело молниеносно, утыканное стрелами превратилось в подобие подушки для иголок. Но, опрокидываясь на спину и улыбаясь, он насмехался над южанами и над самой смертью.

— Теперь он вошёл в Пристанище Мастеров, — сказал Тарвил.

— Теперь ты — капитан стражи, — сухо приказал Макт.

Пламя с яростью перекинулось на лагерь южан. Горели палатки, частокол. Навуходоносор, Титглат и предатель Энут бежали прочь. Гнев пиптских богов карал пришельцев. Небо окрасилось в цвет мести за пролитую кровь сыновей северных земель. Сердце командующего наполнилось жгучими углями. Он злился, а гнев, смешенный с болью, одевался в ярость. Он желал заменить павшего собой. Запах дыма оккупировал воздух. Свежего воздуха не стало. Макту опротивело всё, сама жизнь стала бременем.

Вышел Исав в поле утром. Кинул жаренное говяжье бедро в сторону Оика и сказал:

— Так говорит Мардук: вы хорошо сражались и заслужили себе честь. У вас есть храбрость и воля. Не слушайте Макта, говорящего, что у вас есть сила отбиться от Вавилона. Прежде чем солнце встанет вновь, ворота Оика падут! Сдайтесь и будете есть досыта!

— Глупо разбрасываться мясом, когда в Оике есть ещё хлеб, — отвечал Макт.

— Преклоните колени перед Великим Мардуком и будете живы.

— Есть боги в Оике, которые дали горы — каменщикам, железо — кузнецам, ткани — ткачам и деревья — плотникам! Не сдадимся и не предадим.

— Я сокрушу твои горы, растоплю металл, срублю деревья, изорву ткани! Заберу это и увезу в Вавилон! Так говорит Всевышний! Тогда вы умрёте! — сказал пророк.

— Пусть и так. Похвально пиптам умирать на своей земле.

Волкодавы

Караван достиг самого отвратительного отрезка пути — Мусорных холмов. Отходы ушедшей цивилизации — столетиями разлагающиеся, отравляющие почву и даже воздух. Но и здесь природа приспособилась. Прусаки размером с младенцев облюбовали эти места. Они нападали не на путников. Эти твари воровали еду, а отбиться от них невозможно. Прибегали десятками и сотнями. Волна за волной. Мерзкие, вечно копошащиеся вокруг. Особенно активные ночью. Стоило их отогнать, они возвращались вновь. Единственная возможность для путников уберечь пищу, взятую с собой — не останавливаться. Идти, пока силы не иссякнут. Мусорные холмы пройти за день не получится, тем более, с таким количеством людей. Без отдыха нельзя.

Ночью Неллитаф предложила лучший из вариантов — костры. Разжечь их по кругу. Только благодаря этому они сохранили свои припасы.

Следующей ночью торговцы наслаждались спокойствием. Путешественники покинули вонючие горы. Но ещё полдня пути от них исходил запах тлена и разложения.

Ночью сильно похолодало. Весь лагерь собрался у костров, наслаждаясь их теплом. Грело не только пламя, но и душевные разговоры. Разливали горячий чай. Нелли стала центром всеобщего внимания. Её почти боготворили. Со времён Орды она не чувствовала такого отношения к себе. Караванщики стали её семьёй. Сам Набопаласар протянул ей кубок вина. Всё было слишком идеально.

— Ты очень хорошо вписываешься в нашу группу. Может, подумаешь над тем, чтобы стать частью нашего каравана? — спросила Хилини.

— Это невозможно.

— Из-за Ордена?

— Из-за Тропы Орды. Моя вера запрещает мне становиться частью чужеродной группы. К тому же я налзари — одинокая охотница.

— Что это значит?

— Налзар — тот, кто потерял своего волка. Мы берём на себя обет и бреем головы в знак смирения. Нам запрещено жениться и заводить детей. Мы изгнанники.

— А если погибнет всадник? — спросила Хилини.

— Волк становится наззи. Он свободен от седла.

— Жестокая у тебя религия по отношению к людям.

— Я свято почитаю традиции моего народа.

— Но ведь Орды больше нет.

— Есть ещё я, — твёрдо ответила Неллитаф.

Старая Хилини решила не давить на ордынку. Ветер переменился. Посреди радостного галдежа охотница насторожилась. Заметил только Торквил. Она подскочила к нему, с её губ беззвучно сорвалось одно слово:

— Волкодавы.

С этими словами она покинула посиделки и, схватив пожитки, умчалась во тьму. Набо осознал и задрожал. Никто не видел ордынку в таком ужасе, как сейчас. Не успели ничего спросить. Послышался лай собак, лязг доспехов и вавилонский говор.

— Всем сидеть тихо, — велел капитан наёмников.

Из-за холма показался отряд рыцарей. Гордые и напыщенные. Восседающие на собаках и вооружённые до зубов. Опытный отряд Ордена. Укутанный плащом, на рыжей псине сидел самый знаменитый из них. Он остановил всех. Откинул на затылок длинные волосы, заплетённые в косы. Миловидный, молодой и бородатый. Скрестив руки на холке, неприятно улыбнулся и сплюнул.

— Я Мордехай, прозванный Когтем Мушруша — могучего грифона. Посланник великого паладина Валтасара, главы Ордена Волкодавов.

Торговец учтиво встал и поклонился:

— Я Набопаласар бэн Йоханан. Гражданин Вавилона, а это мой караван. Мы возвращаемся на родину.

Мордехай спрыгнул с седла и важно прошёлся вокруг костра. Он разглядывал всех. Собаки вели себя неспокойно, даже нервозно. Они без остановки лаяли. Рыцари держали в руках арбалеты. Лидер положил свой на плечо и вновь откинул волосы.

— Вы, верно, голодны, — сказал Набо.

— Мы уже планировали ночлег, когда увидели ваш костёр издали. Решили заглянуть на огонёк.

Набо пощёлкал пальцами, слуги быстро принесли блюда с финиками, сушёным мясом, виноградом, орехами и, конечно же, вином. Командир бросил говядину псам. Те с жадностью накинулись.

— Хм, не отравлено.

— Зачем мне вас травить?

Рыцарь не ответил. И он не откусил, а жадно отгрыз кусок. Ему подставили кресло. Мордехай увидел, что сиденье Набо лучше, и уселся в него. Рыцари слезли, но всё ещё были готовы к нападению на путников.

— Скажи мне, торговец, — начал сын Шауля. — Как так вышло, что Набопаласар из Моава взял в охрану врагов нашего царя?

— Вы обо мне слышали? Как это приятно, — захлопал в ладоши пухлик.

— Это упрёк, а не комплимент. Ты хорошо спонсировал корону, а тут такая оплошность, — иронизировал Мордехай. — Визирь не одобрит такое предательство.

— Это просто наёмники для защиты, не более.

— Почему тогда ты не попросил защиты у Титглата?

— Министр очень занятой человек. Куда ему до такого простака, как я?

— К чёрту отговорки! — выпалил рыцарь. — Ты связался с врагами короны и ордена! Тебе нужны наёмники, чтобы защитить ордынку!

— Что? — обомлел караванщик.

Мордехай изучал лицо толстяка.

— Да! Последняя из своего рода. Нам доложили, что эта налзари замечена в Пипте. Я убью её и заслужу место в истории.

Капитан Торквил схватился за рукоять эсока. Сопровождающие навели прицел на него.

— Ха! А вот тому и подтверждение! Я бы на твоём месте не дёргался, — помахал пальцем Коготь.

Торквил убрал руку с меча. Мордехай вздохнул:

— Эх, скучно у вас тут. Ну так где она?

Хилини прижала к сердцу Дария. На секунду взгляд Когтя упал на мальчугана. Он пристально присмотрелся. Псы завыли и стали рваться вперёд со всей силы.

— У вас есть ещё шанс спастись. Я сегодня добрый. Выдайте мне ордынку, и я вас всех пощажу.

Повисло такое молчание, что даже треск огоня боялся его нарушить. Мордехай осмотрел всех. Люди разрывались между страхом и жаждой спасения.

— Что, никто? Я же вижу, что вы прекрасно знаете, о ком я толкую, — он говорил медленно, театрально выдерживая паузы. — И вы готовы умереть за неё? Вавилонцы умирают за Орду — вот так новость!

— Здесь нет ордынки, — затрепетал Набо.

— Братья мои! Переверните всё и найдите её.

Коготь отправил рыцарей с собаками на поиски. Один из псов не торопился. Рыжий пёс остановился возле Дария. Принюхался и стал рычать. Слюна капала из его массивной клыкастой пасти. Юноша прищурился и отвернулся.

— Что такое, Шеол? Ищи ордынку! — велел командир.

Шеол умчался за всеми. Мордехай подошёл к парню и похлопал по плечу:

— Своенравный у него характер.

— Я заметил, — ответил парень.

— Как тебя зовут?

— Дарий.

— Кто твой отец?

— Бранн из племени карнаутов.

Рыцарь скривился, кивнул и вернулся на кресло. Он нетерпеливо перебирал косы.

Поиски продолжались. Грохот и треск разносился по пустыне. Вещи летели из телег. Несколько палаток вспыхнули ярким пламенем. Мордехай наслаждался. Люди не могли ничего сделать, кроме как беспомощно наблюдать за происходящим. В считанное время караван обнищал. Рыцари ловили удовольствие, Коготь постукивал пальцами по коленке. Затем всё стихло. Мордехай не сразу это заметил. Он заёрзал.

— Цадок, Каин! Где вы?

Тишина, да и только. Никаких звуков или голосов.

— Шеол, ко мне!

Через минуту вышел рыжий пёс. Весь в крови. Он был смертельно ранен. Хромал и скулил. Собака легла у ног Когтя. Показалась та, которую рыцари так усердно искали. Красная и неистовая. Обмазанная кровавой боевой раскраской. Её глаза горели. Беспощадно прекрасная в своём жестоком великолепии. Их глаза пересеклись. Даже видавший виды Мордехай ужаснулся, но между тем облизнулся. Он добил болтом умирающего пса.

— Итак, как твоё имя, последняя из Орды? — взял себя в руки Коготь.

— Я не стану трофеем в твоих волосах, — прогремела воительница.

— Ещё как станешь. Я помню каждого, — он перебирал свои косы, называя имена соотечественников охотницы. — Макба, Унна, Валраби, Угвэ, Малки, Рилка, Демги, Силка, Гримма, Трикки, Хамму, Пильви, Гамби, Кулра, Шатванафа, — рыцарь перебирал рукой каждую косу, когда называл очередное имя.

Караванщики стали невольными зрителями. Хилини прикрыла рукой рот. Дарий порывался к ордынке на помощь. Торквил придержал его.

— Список небольшой, — съязвила Нелли.

— Зато это были сильные воины.

Воительница не спорила с этим утверждением. Лишь крепче сжала меч.

— Умру я или нет, но моё имя ты не узнаешь! — выпалила волчица.

Неллитаф кинулась в бой. Мордехай ловко парировал все её удары. Рыцарь улыбался. Оба завертелись в боевом танце. Они были разные. Она — неистовая волчица, грозная и яростная. Он — дрессировщик. Уже в середине схватки воительница поняла, что этот соперник ей не зубам. Мордехай играючи порезал ей предплечье и бедро. Она едва оцарапала ему щеку. В одном из выпадов ей удалось отрезать одну косу. Волкодав вспылил. Ударил её ногой в живот, рукоятью в челюсть. Теперь Нелли лежала под ним.

— Прежде чем я убью тебя, волчица, ты скажешь мне своё имя! — прошипел он.

— Ни за что!

— Впрочем, я могу выбить его из этих бедняг, что так яростно пытаются тебя защитить, — пожал он плечами.

Мордехай занёс меч высоко над ней. Нелли закрыла глаза. Дыхание стало ровным, впервые она ощутила запах свободы. Больше бороться не нужно. Она закончила свой земной путь, не посрамив чести…

Ошибки и последствия

— Давай открывайся! Чёртова калитка!

— Не поддаётся, зараза!

Отряд Бараба тужился изо всех сил. Несмотря на то, что ключ повернулся, дверь никак не хотела открываться. Она сильно контрастировала с тоннелем. Вид и прочность её говорили о пиптском происхождении. Несмотря на возраст, она по-прежнему прекрасна. Резные рисунки на дереве изображали древесного идола. Металлические части — кузнечного.

— Давно не смазывали петли.

— Или просела. Сколько она, интересно, весит?

— Главное, чтобы нас не услышали.

— Давай ещё разок! Парни, навались!

Дверь поддалась несломленной мужской воле. Скрип вострубил для них гимном упорству. В чистые залы ворвалась пыль и затхлый воздух подземелья. Разведчики испачкались, как дикари. На их коже и доспехах красовалась грязь всех оттенков. Они откашливались от пыли. Лица выражали счастье, ведь они несколько минут назад верили в свою гибель. Замкнутое пространство осталось позади. Они выжили, казалось, вопреки судьбе. Голодные и уставшие. Внешний вид выдавал в них больше бездомных бродяг, чем воинов. Разведчиков это нисколько не заботило.

Десятник уставился на Балака.

— Если дверь закрыта, откуда ты взял лестницу?

Кривая улыбка исказила мерзкие черты лица мужчины. Он не ответил. Лишь шлепком ладони удостоил он своего командира. Самому Мелкицедеку показалось, что вопрос был глуп. Их спасли. Даже у такого жалкого человека, как Балак, иногда открывались глаза на сострадание.

На шум выбежала белокурая девушка из ближайшей двери. С визгом вернулась обратно. Послышался плач и ругань на языке секванов. Девушка забаррикадировалась. Разведчики догадались, что это та девушка, которую им велено взять в плен.

— Чёртова баба!

Кефа одним ударом вышиб эту преграду. Грохот и визг. Петли не выдержали мощи плеча громилы. Отряд вошёл.

Перед их взором предстали две стройные блондинки. Их украшали зелёные платья. Мраморная кожа отражала солнечные лучи, ворвавшиеся в окно. Волосы переливались при ярком свете. Лёгкая дрожь сотрясала обеих, но не от холода — комнату согревал камин. Однако этого тепла было недостаточно, чтобы обогреть комнату. По обычаю северянки одевались в тонкие платья. Им не привыкать к морозу, не то, что к умеренной прохладе. Потянуло сквозняком. Холодные стены облагораживали зелёные ткани с секванским орнаментом. Шкуры дополняли жилище благородной дамы.

— Одна из них принцесса секванская, хозяйка карнаутов и княгиня пиптов, — заявил Ашер.

— И я думаю, что эта, — указал пальцем десятник.

— Откуда такой вывод? Они же так схоже одеты.

— Посмотри на её взгляд. Она даже молча приказывает.

— Отлично, — сказал Кефа и больно схватил женщину за руку.

Благородная дама стала бить его. Южанин ухмылялся, вкушая её женскую беспомощную злобу. Княгиня плюнула ему в лицо. Улыбка вмиг сошла с отвратительного лица. Кефа вытер плевок. На секунду замер, испепеляя глазами жертву. Он вспылил и дал свободу кулаку. Девушка упала, ударившись о спинку кровати. Задёргалась и стихла. Всё произошло быстро. Все со страхом переглянулись, служанка поднесла ладонь к своему рту. Мелк нагнулся к телу. Когда он встал, его руки были в крови. Служанка кинулась к госпоже и зарыдала. Она гладила её окрашенные в кровь волосы. Произносила молитвы. Взяла за руку и крепко сжала. Слёзы падали на пол. Никто не обращал внимания на страдающую рабыню.

— Ты что наделал, ублюдок!? Ты убил её!

— Она сама виновата, — махнул рукой тот.

— И всё? Так просто? У нас было задание схватить её живой! Нам оставалось ещё немного, чтобы стать героями войны! — орал Мелк, схватившись за голову.

— Нам велено открыть ворота, а не спасти княжну, — вспылил Кефа.

Датапатиш зашагал в гневе взад и вперёд, приговаривая:

— Думай, Цедек, думай!

В комнате наступило затишье, прерываемое всхлипываниями девицы. Даже Ашер не мог придумать ничего.

— Угу! — кивнул Мелк.

Он подбежал к дубовому шкафу и через минуту достал плащ с капюшоном. Десятник вручил его служанке. Спрятав её лицо, он остался доволен.

— Ты будешь княгиней Файоннагуалой, принцессой секванов, хозяйкой карнаутов и княгиней пиптов. Ты понимаешь меня?

Девушка всхлипнула и закивала.

— Ах ты ж, Цедек, ай да сукин сын! — дивился Ашер. — А котелок у тебя варит!

— А у этого совершенно нет, — Мелк тыкнул пальцем в грудь здоровяка.

Кефа одной рукой схватил десятника за воротник. Подтащил к себе, как пушинку. Заглянул в глаза. Десятник увидел в них неистового и ненасытного зверя. Мелк взялся за кинжал. Надеяться на товарищей бессмысленно, ведь у Кефы больше союзников. Помощь подоспела неожиданно. Ашер влез между ссорящимися и разнял.

— Так, надо нам успокоиться. Кефа, ты и впрямь перегнул палку. Держи себя в руках. Десятник, давай завершим операцию, поругаемся после.

Мелкицедек удивился мудрости и спокойствию слов Ашера. Оба разошлись. Все покинули комнату. Ашер вышел последним, перед этим кинув факел на кровать. Комната вспыхнула. Теперь их преступление лишилось важных улик.

Десятник взял под руку новую княгиню и повёл по коридорам вниз. Замок поразил их воображение. Они уже были в вавилонских дворцах, но пиптский был другим. Красота иного рода. По-весеннему холодная, сдержанная. Удивлял запах хвои.

Разведчики быстро продвигались к тронному залу. На пути им не встретился никто. Страх разогнал всех придворных по комнатам. Замок ожидал исхода. Мелкицедек мог поклясться, что пару раз видел любопытные взоры. Препятствовать им тоже никто не пытался. Дойдя до массивных резных ворот, они встретили секванскую стражу. Кефа ухмыльнулся, видя их полосатые штаны. Усатые блондины с голым торсом злобно улыбнулись в ответ.

— Стоять! Позовите Далвина! Вы понимаете, что я сказал?

Ответа не было. Северные воины оценивали ситуацию и врагов. Некоторое время удушающее молчание раскачивало нервы. Вперёд вышел их командир:

— Секван понимает южанина. Убери нож от горла принцессы, — голос звучал спокойно, но угрожающе. Десятник повиновался.

Прозвучало несколько слов на северном наречии. Ворота легко открылись. Несколько минут ожидания вознаградились удачей. Князь теперь в руках Ашера. Мелк кивнул в благодарность секванам. Кефа же, напротив, был доволен положением. Скалился и играл с оружием. На пике гордыни он сделал непоправимую ошибку:

— Выкусите, секванские свиньи! — с этими словами он плюнул им в ноги.

Конфликт не продолжился. Северяне проглотили эту выходку молча. Десятник повёл отряд на улицу.

— Ему не простят это. Мои соплеменники, не зная, отомстят за мою госпожу этому зверю, — шёпот служанки слышал только Цедек.

Разведчики двинулись по разбитым улочкам. Чем ближе к стене, тем больше последствий осады они видели. Запах гари тревожил нос. Мелк видел женщин и детей — растерянных и брошенных. Их отцы и мужья погибали. Князь впервые увидел последствия кровавой бойни. Далвин не проронил и слова. Он больше походил на овцу, чем на правителя. Его сердце сжалось. Он прикрыл рот рукой, пока глаза бегали по изувеченным подданным. Разведчиков забавляло его ошеломление.

Уже у самых ворот их нагнал воевода. Почти голый, он бежал со всех ног. Макт запыхался. Он так спешил воспрепятствовать пришлым, что не задумывался о своём виде. Далвин выставил вперёд ладони:

— Нет! Макт, осмотрись! Ты видишь к чему привело твоё упрямство? Никто бы не пострадал, если бы мы сдались!

— Гордость и честь пострадали бы! — выпалил он.

— А теперь хватит, — приказал тихо князь.

С этими словами он вырвался из рук недоумевающего Ашера. Разогнал привратников. Велел им поднять металлическую решётку. Схватился за перекладину и напрягся. Скоро он своими силами открыл ворота, пока отряд Бараба в удивлении безмолствовал. Далвин снял пятиконечную корону. Посмотрел в её отражение, а затем увидел в ней подходящего Мелкицедека.

— Держи! Ты ведь заслужил её. Я вижу, ты заслуживаешь эту честь больше, чем твой господин.

Десятник недоумевающе размышлял об этих словах. Послышался победоносный звук труб. Вавилонские отряды стали парадно въезжать в Оик. Появился визирь. Он протянул руку в ожидании короны. Мелк помедлил, но подчинился. Титглат проехал дальше на своей гигантской кобре. За ним въехал царь. Войска быстро занимали улицы и дома.

Глашатаи разошлись по городу:

— Именем визиря Титглатпаласара и великого царя царей Навуходоносора! Молодые юноши и девушки, а также лучшие ремесленники! Собирайтесь на главной площади! Так говорит царь: переселю вас в лучшую землю, дам вам хлеб и вино! Служите мне и истинному Богу Мардуку и будете вознаграждены!

Радости от обещанного не было. Матери и жёны рыдали, обнимая близких. Старики не могли утешиться.

Некоторое время спустя царь и визирь собрали всех офицеров армии в тронном зале. Навуходоносор занял трон. Он небрежно крутил в руках пиптскую корону. Титглат шептался с пиптским советником Энутом и его сотоварищами. Зал был переполнен. Когда все места заняли, стали подавать разнообразнейшие яства. Чего тут только не было! Жаренные, варёные и запечённые верблюды, гуси, куры, олени и овцы. Свежие салаты, орехи и фрукты. Пироги, торты, сладкие лепёшки, мёд и прочие десерты. Их было бесчисленное множество. Вино лилось рекой. Со всех концов стола слышались тосты и восхваления. Посреди праздника встал хорошенький царь:

— А где эти вот… ребята? Которые вот…

— Господин царь, присядьте, — уговаривал подскочивший Титглат.

— Где герои, я тебя спрашиваю? Те вот, что… о боже… — он икнул и упал в кресло. Пиптская корона, лежащая на столе, упала и покатилась по полу. Визирь поднял её лично.

— Сейчас всё будет, — отчитался он. — Царь любопытствует, где же те, кто открыл врата и впустил нашу армию?

Чавканье и болтовня утихла.

— Да! Где отряд Бараба? — пробурчал один из высших офицеров.

— Ба-ра-ба! Ба-ра-ба! Ба-ра-ба!

Громогласный крик услышали во всём пиптском замке. Вилками и чашами стучали в такт. Поднялся такой гул, что боевые барабаны и трубы позавидовали их мощи и слаженности. Царь захлопал. Титглат взмахнул пальцами привратникам, и те отворили двери. В помещение вошли герои. Один за другим, они продвигались к центру комнаты, оказавшись посреди п-образного стола. На лицах сияли улыбки. Печалился только один.

— Из девяти воинов уцелело семь! Новый командир показал себя очень удачно, — сверлил десятника визирь.

— Награду! — проревел царь.

— Золота и почестей! — ревела беснующаяся толпа.

— Какими почестями одарить вас? — чесал подбородок Титглат.

— Пусть возглавят победный парад! — крикнул другой офицер.

— С ко…роной… в руках! — заблеял царь и швырнул её в отряд. Ашер поймал.

Визирь провёл сухой костлявой ладонью по своему лицу. Закатил глаза. Правитель встал с места и величаво поковылял вокруг стола. Титглат следил за ним. Не из-за избытка алкоголя царь хватался за стулья, но по причине тяжкой ноши своего положения государственного владыки.

— Вы — геморрой Вавилона! — вскричал он.

Офицеры приложили усилия, чтобы подавить порыв смеха, но не все. Был один, то ли чересчур пьяный, то ли лишённый ума. Он не только рассмеялся. Глупец позволил себе отпустить шутку в адрес царя:

— Царь, ну ты и пьяница! Прямо, как я, — он залился смехом, но никто его не поддержал. Все знали, что будет дальше.

Офицера тут же вывела стража по сигналу визиря. Больше его не тревожили ни алкоголь, ни пустая отрубленная голова. Титглат не прощал подобных шуток. По коридору ещё слышались возражения разжалованного ведомого в последний путь, когда пир продолжился.

— Решено. Сегодня мы пьём за победу и за отряд Бараба. Вам отвесят достаточно золота. По приезде в столицу вы будете удостоены чести героев парада и войны, — визирь говорил размеренно и спокойно. Пристально смотрел на десятника. Мелк терялся в соображениях, взвешивал догадки.

Пару часов спустя десятник брёл по стене. Там и здесь пьяные воины блевали, пили, дрались и вновь пили и блевали. Гордая вавилонская армия Амртака превратилась в скотский двор. Десятник, трезвый, как стёклышко, ощущал привкус желчи. Совесть мучила его чистую душу:

— Разве такой ты представлял себе войну, Мелкицедек? Разве таким героем ты себя видел? Лжец в отряде убийц и негодников. Вынужденный подчиняться самому подлому из людей!

В момент душевных терзаний на стене появился Кефа. Пьяный и весёлый. Он не заметил десятника, пройдя мимо. Остановился на краю стены. Вывалив своё достоинство, он по-животному надругался над вражескими укреплениями.

— Ссал я на тебя, Далвин! И на тебя, Макт! Мерзкие пипты! И на вас, секванов, тоже! Ха!

В пьяном бреду он поносил всех подряд. Мелку пришла идея на ум. Он задумался о том, что если Кефа в таком состоянии сорвётся со стены, то мир станет чище. Возможно, даже совесть немного побелеет. В этот момент громила обернулся, его глаза прищурились:

— Кишка тонка! — фыркнул он. — Думаешь, осилишь меня?

— Зачем мне с тобой драться? — неуклюже отнекивался Мелкицедек.

— У тебя взгляд убийцы! Я всегда узнаю его, ведь я и сам убийца! Ну же, дава…

Закончить он не успел, когда получил дубиной по голове. Их окружили секванские воины. Те самые, которых по неосторожности оскорбил Кефа. Десятник схватился за рукоять меча.

— Опусти руку. Секван забирает добычу, южанин молчит.

«А почему и нет?», — подумал Мелк.

Вот и бог вмешался в ход событий. Десятник кивнул. Усы командира секванов зашевелились от удовольствия. Он дал пару сигналов. Кефа шустро был связан и спущен по верёвкам со стены, с которой бахвалясь, мочился.

Волчья песнь

Ночь сгустилась над землёй. Северный ветер с силой гнал мрачные облака по небу, будто гневаясь на них. С шумом река Тинк обрушивалась на озеро. Что может противостоять такой мощи? Вода бурлила и кипела. Когда же обнажилась луна, вся суета куда-то исчезла. Сгинула и растворилась. Око Бога — так называется это место. Днём вокруг скалы стоит радуга, будто глаз, а падающая вниз вода заменяет зрачок. Ночью око дремлет. Не спит только высокая сгорбленная старая женщина. Отшельница. Страж Ока — так её окрестила местная детвора. Исхудалая и дряхлая. Никто не знал её возраста, и даже поинтересоваться этим не мог никто. Она молчала почти всегда. Вечно ходила по окрестности по ночам, смотрела, поглядывая, и бормоча что-то под нос. Пипты привыкли к ней. Сначала ею интересовались волкодавы, но, осознав, что она сумасшедшая, забыли. Так она и бродила много лет.

У берегов Ока раскинулся молодой пиптский город Куут. Стоит он на краю западных степей. И хоть молодо людское поселение, а богатых купцов принимает. Главный речной путь из Пипта в Вавилон. С недавних пор реет над ним вавилонский флаг. Сдали город практически без жертв. За исключением нескольких казнённых высших чинов и протестантов.

Старый командир ордена Каин сидел в кабинете. За долгую службу вдали от начальства он пристрастился к алкогольным напиткам. Чаша за чашей — так проходили его вечера. Забыл он про свою миссию, клятву и былые заслуги. Каин целеустремлённо спивался. Он тосковал. Несколько небрежно заплетённых кос на лысеющей голове были теперь лишь обязательством, а также говорили о неряшливости их хозяина.

— Тилья! Принеси ещё бутылочку! — рявкнул он.

— И не подумаю. Довольно тебе на сегодня!

— Так! Женщина, я тебе в который раз…

Мужчина осёкся. Изначально подумал, что ему показалось. Любопытство заставило остановится. Он привстал и прислушался к ночи. Тишина. Открыл окно, выглянул и окинул взглядом озеро и поля. Яркая луна почти ослепляла. Серебристый свет отразился в зеркале воды.

— Показалось, — бурчал он. — Ещё бы не показаться. С таким-то пейзажем! Отослали в такое жуткое место. Сами лучшие вина пьют, а я мочу ослиную!

— Что ты там болтаешь, старый?! — негодовала Тилья.

И тут звук повторился. Довольно тихо. Каин ещё не был уверен в своей догадке.

— Помолчи, старуха! — приказал он.

— Кого ты старухой назвал?! И командовать будешь своими олухами! Святые Ремесленники! Вообще…

— О боже! Мардук, забери меня на небеса! — взмолился он. — Избавь меня от этой напасти. Помолчи хоть минуту!

Пришлось прождать гораздо дольше, вглядываясь в еле зримый горизонт. Старик подумал, что стихло. На в третий раз он уже не сомневался — воет волк.

— Волк!

— Волк?! Ты, верно, спятил! Накрыло старого!

Каину не пришлось спорить и искать доводы против женских выпадов. Вой прозвучал снова. Мощный, призывный, ясно различимый. Город Куут просыпался. Люди открывали окна и ставни, зеваки поглядывали вдаль. Слышались разговоры со всех сторон:

— Волки!

— Да нет же, это ветер!

— Их не было много лет!

— Неужто Орда вернулась?!

Страх мурашками синхронно прокатился по людским телам. Послышалась барабанная дробь. В дверь ломились обеспокоенные жители, приезжие торговцы и путешественники. Старик вышел к ним:

— Чего вы расшумелись?

— Каин, пора исполнять свой долг, ради которого ты здесь! Защищай народ!

— И это говорит мне молодой солдат?! Чего же ты с нами не пойдешь?

— Не ты ли клялся истреблять волков и волчьих всадников? — затараторили уставшие коренные жители. Им-то волкодавы давно уже были в тягость.

Каина уговаривать не пришлось. Старик плюнул под ноги и смачно выругался. Он отдал приказ воинам. Вместил обвисшее брюхо в доспехи и повёл волкодавов навстречу страшному звуку. Каин — человек странного телосложения. Вислый живот выделялся противу худых рук, узких плеч и тонких ног. Он очень походил на странное насекомое.

Разленившийся отряд маршировал навстречу забытому врагу. Ну как маршировал? Скорее скакал, как козы по лугу. Сердца колотились невпопад. Двигались медленно. Ожиревший и разленившийся Каин давно забросил тренировки личного состава. Многие ожирели. Некоторые пропили часть обмундирования. Видели бы их собратья. Курам на смех такие рыцари!

Ночь сгущала краски, а страх объял сердца. Факелы давали мало света. Ветер завывал в такт волкам, срывая пламя. Порой Каин сомневался. Вдруг это не волки, а ветер подшутил над ним в придачу к вину?! Нет, не может быть! Не может весь город сойти с ума водночасье! Звуки слышались с горы. Тяжело дался им этот последний участок пути. Волчья песня нарастала. Пронизывала до костей холодом, печалью и красотой. Страх сменился восхищением. Каин изо всех сил гнал трепет из своей души. В его сердце играла битва. Незадолго до цели песня достигла апогея и стихла. Опоздали?

Каин взял последние силы в кулак и рванул. Верные воины ускорились. Когда они оказались на вершине, то увидели четверых волков. Двое совсем старых. Один излучал крепость и силу. Последний почти щенок. Вместе с хищниками стояла та самая сумасшедшая старуха.

— Ты?

— Я.

— Схватить её!

— Не так быстро. Мидра Ордха! Враги Орды! — указала она костлявым пальцем.

Волки кинулись в бой. Строй рыцарей распался, и первые жертвы пали под лапами бывалых хищников. Пока шла битва, старуха скрылась. Кровь, визг и крик наполнили поле брани. Нескольких воинов загрызли. Двое из волков пали в битве. Щенок удрал. Молодой раненный волк побежал следом. Рыцарей тоже потрепало. Половина погибла, остальные изранены.

— Рассредоточиться! Найти волков и старуху! Я должен узнать, что происходит здесь!

Ночь сменилась рассветом. Ещё слабый, он вступал в свои права. Одного из волков нашли — раненый, он оказался волчицей. Щенка не было. Исчез без следа, и, даже следопыты не нашли его. Зато нашли старуху. Её поймали на опушке с голубиными клетками. Голуби улетели.

— Что происходит? — рычал Каин. — Кого и о чём ты предупредила? Где твои соплеменники?

— Вы оскверняете Святилище Орды — место рождения первого Акеллы, — прошептала она сиплым тихим голосом. — Но довольно! Прозвучала Волчья Песнь!

— Волчья песнь?! Что за песнь?! Как твоё имя, ордынка?

— Я Силлитаф-Слышащая, и я наконец-то. всё услышала! Моё убийство не принесёт тебе славы. А вот моё молчание принесёт много чести мне.

Старуха ударила кулаком одного из воинов. Выхватила кинжал. Выставила язык и одним движением отсекла его под корень. Кровь заполнила рот. Полилась по подбородку, намочила рубаху. Силли смеялась. Так страшно хохотала, что у Каина колени подкосило. Страшная женщина. Смелая и безрассудная, она вселяла страх, трепет, даже ужас.

— Что делать? О чём докладывать? Что скажет великий паладин? — мучился в терзаниях командир волкодавов.

Князь в темнице

Князь Далвин оказался под замком. За массивными дверьми государь был скован по ногам и рукам. Затхлый воздух душил его. Низкий потолок, казалось, вот-вот раздавит продрогшее тело. Он почти ничего не видел. Никто не вызывал к себе, не кормил и даже не посещал. Признаться, это удивило проигравшего правителя. Он ожидал что угодно: допрос, пытки, но не забвение. Не тешил он себя и добрым исходом. Казнь или плен — оба варианта унизительны по сравнению с былым величием.

— Величие… Нет на свете ничего более непостоянного, чем власть и слава, — сказал он себе.

Теперь он кукла в руках южного царя. Вавилонский правитель обрёл желаемое: пиптские леса, каменоломни, шахты, но самое важное — лучших в мире ремесленников. Чьи руки благословили пиптские боги.

Далвин почувствовал незнакомый ему доселе голод. Казалось, урчание в желудке отдавало эхом. Он слышал голоса тюремщиков. Стук чаш, грохот тарелок и заливистый смех. Ключ вошёл в скважину. Дверь распахнулась, и двое южан ввалились внутрь. Один не удержался и рухнул на пол.

— Ха-ха! Назим, ну ты нажрался! Как ты ведёшь себя в присутствии этого вот… как его? Ну его, Величества?!

Назим с трудом встал. Отвесил низкий поклон и захохотал во всю глотку:

— Ваше Величество!

— Вспомнил! Князь Дурвин!

— Как? Ну у этих северян и имена. Кстати, я тут нёс дар, но где-то потерял. Ах вот он, кажется! — Назим поднял с пола почти обглоданную кость и стал предлагать князю.

Далвина воротило от собственной беспомощности. Никогда он не чувствовал себя настолько слабым.

— Не хочешь? Кстати, как вам ваши новые княжеские палаты? Нравятся?

— Назим, дружище, кажется, князь зажрался в этих своих хоромах. Пойдём отсюда. Скучный он.

Гости покинули «палаты» так же весело, как и входили. Далвин выдохнул.

Окружающая тьма была почти осязаемой. Тишина давила на уши. Князь вспоминал беззаботное детство, родителей, друзей. Было время. Теперь он нёс бремя ответственности, которое его раздавило. Нет спокойствия. Жажда тяготила больше, чем голод.

Вдруг он услышал скрежет двери. Давно несмазанная, она отворилась с жутким скрипом. Опять стража? Нить танцующего света протянулась из коридора. Подул сквозняк. Осенний ночной холод с силой коснулся его костей. Вошла тень. Дверь в тот же миг захлопнулась. Вновь воцарился мрак. Сердце Далвина сжалось и замерло.

— Кто это? — спросил он некняжеским голосом.

Ответа не последовало. Он хотел списать это на видения от жажды. Ему крайне не хватало Макта. Правитель почувствовал лёгкое веяние. Смятение и ужас. Кто-то бесшумно прошёл мимо него. Князь громко вздохнул.

— Ты Далвин? Сын Тала? Князь Пипта? — ледяной голос принадлежал женщине.

— А кто спрашивает?

— Не твоё дело, мы пришли к повелителю средних земель.

— Кто вы?

— Не искушай судьбу, человек! — зашипело создание не по-человечьи. — Отвечай прямо, ты ли Далвин, сын Тала?

— Да, — тихо пискнул он в ответ.

— Мы пришли подготовить тебя в последний путь.

— Я чувствовал это. Ты смерть?

— И да, и нет!

— Что я должен знать о будущем?

— Скоро тебя поведут в Вавилон. В царице городов ты найдёшь свой покой и отправишься к предкам.

— Но как я умру?

— Неважно, как ты умрёшь, но как ты это примешь. Ты всегда был слаб духом. Мы тебе даём последний шанс достойно кончить свой путь.

— Что будет с моей родиной? — вдруг проснулось чувство долга.

— Она низко падёт, её обесчестят, как женщину. Не печалься, князь. Она выживет, вытерпит унижения и восстанет.

— Хорошо, — улыбнулся Далвин, — Как зовут тебя?

— Слишком много вопросов.

Заскрипели засовы и замок. В комнату ворвался мерцающий луч. Далвин искал глазами женщину. Несколько фигур вошли в сырые покои бывшего правителя. Скинули большое тело. Пока тюремщики покидали затхлую камеру, князь успел рассмотреть нового жильца. Им был воевода. Израненный и почти голый, он лежал ничком на холодном камне. Макт был без сознания. Государя больше не заботила тень и её пророчества.

— Великие Ремесленники! Макт, дружище!

Далвин подтянул тяжёлое тело друга и как мог укрыл своим плащом. Обнял Макта. И самому стало гораздо теплее. Теперь он смог уснуть.

Князь проснулся рано. И вновь неумолимая жажда жгла горло. Его друг спал. К обеду вернулась грустная и даже поникшая стража. На этот раз без смеха. Вчерашний избыток вина давал о себе знать. Они принесли еду — вода и чёрствй хлеб.

— Княжеский ужин, — съехидничал Назим и покинул покои.

Вскоре Макт очнулся. Стон и хрип раздались из его уст, сопровождаемые жутким кашлем. Он сел и осмотрелся.

— Ну наконец-то, мой друг! — затараторил князь. — Я уже опасался, что ты не очнёшься.

— Этого бы не было, если бы вы не сдали город.

Воевода дотронулся до своей губы указательным пальцем и скривился от боли.

— Ты сам видел, что меня и мою жену взяли в плен.

— Вы намеревались сдаться с первых дней. Вы проявили малодушие.

— Я с самого детства не хотел править. Это было против моей воли! — впервые излил вслух душу Далвин.

— Мы не выбираем судьбу, мы её творим!

Какое-то время друзья молчали. Голод взял своё. Они уважительно разделили скромную трапезу.

— У нас теперь немного шансов на побег, но они есть, — не унывал витязь.

— О Великие Ремесленники! Когда же ты поймёшь, что не следует противиться предначертанному нам мастером Ткачом? Ты не знаешь, что он сплетает наши судьбы, словно нити? — Далвин сделал паузу, а потом продолжил. — Я видел смерть. Здесь, в этой самой камере. Друг мой. Она предвидела мою кончину в Вавилоне.

— То, что вы наплевали на себя, я понял. Но на родину?! Как вы можете бросить своих подданных?

— Смерть предрекла для них тяжёлые дни. После этого Пипт восстанет.

— Я не понимаю. Зачем ждать? Мы сбежим отсюда и соберём войска вновь. Надо действовать!

Князь покачал головой. Он считал, что Макт поймёт его в будущем. Не сейчас. Воевода боролся даже сейчас:

— Если мы будем терпеть, то нас постигнет участь Орды. Вы этого хотите? Мы будем, как та девка Нелли, что была здесь перед войной.

— Оик посещала ордынка?

— Мои люди следили за ней. Злых намерений не заметили, поэтому не стали задерживать. К слову о женщинах. Где ваша княгиня?

— Я её не видел со взятия города, — вдруг вспомнил о жене правитель. — А где твоя женщина? — полюбопытствовал князь у друга.

— Это мне тоже неизвестно. Я торопился. Приказал ей отправляться потайными ходами и бежать в горы, — с грустным взглядом промолвил Макт.

— А что с твоим сыном Рато?

— Погиб в бою, Ваше Величество.

Стены тюрьмы стали ещё уже. Холодный камень и пустота — нет сил вытерпеть это. Они замолчали.

Будто бы вчера это было. Князь гостевал во дворце Дун Мор, столице секванов и карнаутов — Дурокортуруме. Этот город покоился высоко в горах. Он располагался между двумя некогда враждующими племенами. Всю их совместную историю они воевали. Наконец появилось решение, которое смирило гордый дух горных народов. Свадьба. Секван Грайогейр женился на дочери Туилелейт карнаутского вождя — Конна. Мир удерживаля с трудом.

Прихожую залу заливало вечернее солнце. Дикарски украшенный зал щитами и черепами изумлял Далвина. Все молчали. Дочь вождя явилась с последними лучами солнца. Окружённая девами. Как северная весна: холодная, гордая и прекрасная. Принцесса секванов и хозяйка карнаутов — Файоннагуала, дочь Грайогейра. На ней было скромное бархатное платье. Приталенное, не сковывавшее движения, свободное в рукавах. Украшенное секванским орнаментом. Её называли дочерью гор. Так окрестил её в песне бард Ясноглазый Кельтилл:

Князь вернулся в камеру. Макт растирал свои плечи, морщась от боли, доставляемой синяками. Далвин снял свой плащ и отдал другу.

— Как захрюкали бы мои родные поросята, знай бы они, каково сейчас мне, старому кабану! — с этими словами Макт повернулся к стене и уснул.

Видение

Нелли стояла в безграничном пространстве, окутанная белым дымом. Где-то вдали звучал ордынский боевой марш. Почти забытые, но родные звуки. Типичные для её народа: джембе, ёчин, топшур, ятаг и боевой рог. Она слышала тысячи голосов. Ордынцы пели песнь удачной охоты. Дым костра и запах мяса. Как же давно она не была дома. Разрывалась душа от восторга. Яркий свет слепил глаза, но не от солнца или луны. Это святое святых Орды. Воительница находилась в святилище вождей — Вуул Хей. Дом самого Сына Луны. В охотничьих угодьях духов — Хейпгра. В раю.

Нелли не чувствовала себя одинокой. Кто-то незримо следил за ней. Она догадывалась. Воительница собиралась поклониться, но не смогла пошевелить даже пальцем. Сердце её трепетало. Хозяин медлил, будто наслаждался её восхищением. Охотница никуда не торопилась.

— Нелли, дочь Налра и Увви! — послышался могучий голос.

— Да, это я! — смиренно произнесла она.

— Сильная волчица Орды и воительница племени Нахта! Единственная из своего племени.

— И единственная из Орды.

— Нет, не единственная, — воспротивился голос.

Перед ней предстал седой высокий воин. Верхом на самом большом волке из всех, что видела Нелли. Одетый в шкуры. В крепких руках держал меч — копис. Суров и добр был его вид. Он стар и молод одновременно, ведь время не властно над его духом. Шею украшало ожерелье вождей. Человеческие клыки всех девяти воплощений. Его руки носили тату волчьих лап, а по лицу стекала кровь боевой раскраски в форме волчьей челюсти.

— Я — Акелла — Сын Луны и Отец Орды. Я не умираю и не истощаюсь. Всякий раз вкладываю свой дух в нового достойнейшего из моих потомков. Я отправляю тебя за море на юг.

— Разве я не умерла?

— Нет, ты ещё не выполнила своё предназначение! Твой шатёр пуст.

— У меня есть предназначение? Но я же налзари! У меня не может быть иного предназначения, чем искупление позора. Я не достойна!

— Мне решать — кто достоин, а кто — нет! Найди ждущего тебя на острове. Он скажет тебе, что делать.

— Но согласно уставу Орды, он не может принять меня, потому что я налзари.

Неожиданно подул сильный ветер. Глаза Акеллы засияли, как два маленьких солнца. Нелли испугалась. Послышался треск деревьев и хлёст травы. Голос говорящего исказился:

— Я Акелла — Бог Орды! Я устанавливаю законы и забочусь о своём народе. Слушай внимательно! Не говори мне, что ты недостойная налзари. Я решаю, кто достоин! Куда я повелю идти — пойдёшь, и что скажу тебе — свершишь. Бойся перечить мне! Настало время, когда от налзари зависит судьба всего Каганата. Говори это всем охотникам Ордха! А теперь иди и принеси добычу в свой шатёр.

Неллитаф очнулась. Яркое солнце попадало на её обескровленное лицо. Она лежала в повозке.

— Нет, нет, — без сил перечила она, будто не оставаясь во сне.

— Мама! Нелли очнулась! — радостно подскочил к ней Дарий. — Ведёт она себя странно.

— Нет. Я не нарушу закон…

— Что такое? — поинтересовался юноша.

— Снимите. Снимите меня отсюда!

— Откуда? — не понимал Дарий.

Вдруг из последних сил воительница схватила мальчишку за ворот и прорычала:

— Снимите меня с этой чёртовой повозки! — и тут же упала без сил.

Дарий опешил, испугался. За спиной послышался голос матери:

— Что с ней?

— Она без сознания. Требовала снять её с телеги.

Юноша погладил её лоб. Взялся за руку и наблюдал за мертвенно бледным лицом.

— Ордынцам запрещено ездить на других животных, кроме собственных волков, это — грех, — послышался неожиданно голос Торквила. — Её агрессия понятна.

— Но она же в телеге! — воспротивился Дарий.

— А кем запряжена телега?

— Лошадью.

— Вот именно! Но у нас мало времени, чтобы позволить ей лечиться в пустыне. Поэтому ордынке придется смириться. Мы отстаём от графика, нужно ускориться.

С этими словами командир наёмников поскакал вперёд.

Злые языки Людовика

— Ваше Величество, — прозвучал тонюсенький голосочек. — Ваше Величество.

Сонный глаз его величества едва открылся, а затем сладко закрылся. Монарх явно не хотел просыпаться. Изнеженная ручонка натянула одеяло поверх головы, спрятавшись от назойливой мухи. Мухой в данной ситуации был слуга.

— Ваше Величество, пора вставать, — таким же медовым голоском обращался так же упрямо лакей.

— Не хочу, — послышалось из-под одеяла. — Не буду.

— Ваше Величество, здесь собрался весь двор в ожидании. Вы, как наше солнце, без которого Рижан не может проснуться и работать.

— Хм… — буркнул король. — А кто здесь в комнате?

— Кроме сотни слуг, здесь барон Шеврез, герцогиня Авернийская, граф и графиня Анжуйские…

— А виконт присутствует? — перебил прислужника капризный монарх.

— Нет, Ваше Величество, — слуга прекрасно понимал, о каком виконте шла речь.

При отрицательном ответе король откинул одеяло и прыгнул на ноги. Он не слез с кровати. Стоял на ней, как артист на сцене. Щекастое лицо побагровело. Предвкушая беду, лакей отдал несколько немых знаков самому молодому слуге. Юноша прошмыгнул в двери, как сквозняк. Следующий томительный час, как могли, успокаивали обиженного главу государства. Людовик ринулся в бой. Он бил подушками всех, кто попадался ему под руку. Сбивал с ног и добивал лежачих. Во все стороны летели парики, веера и жабо. Все были в пухе и перьях. Больше всех досталось графу Бофре, которого король поколотил кулаками. Беднягу вынесли на носилках. В его возрасте нельзя было так нервничать. Всё обошлось. В целом это утро мало чем отличалось от других. Наконец виконт пожаловал. Молодой человек щегольского вида неторопливо зашёл в зал. Такое поведение позволялось только виконту. При виде него лицо владыки засияло, подъём пошёл по графику.

Сначала с Людовика сняли ночную сорочку. Привели в порядок постель. Пока монарх принимал утреннюю ванну, ему предлагали разные наряды. Настроение у него улучшилось. Его Величество обладало прекраснейшим вкусом по части сочетания нарядов. Особенно в выборе цветов. Если же цвета не совпадали, он издавал эдикт, и весь двор вынужден был согласиться. У короля все цвета сочетаемы. Сегодня Людовик выбрал зелёный костюм, красные туфли и фиолетовую треуголку.

— Изысканно! — с ужасом вторили герцоги и бароны, которым к обеду нужно было одеться под стать правителю.

— У его величества божественный вкус! — послышалось из толпы.

— Кто сказал запрещённое слово, на букву «Б»? — рассвирепел правитель. — В нашем крае нет никаких богов!

— Я, — сказал виконт, который обожал нарушать все правила. Ему позволялось всё. Исключением были некоторые пункты, которые он слишком хорошо знал.

— Ах, виконт! — сложил ручки монарх. — Вы меня так забавляете!

После мыльных процедур короля наряжали с тщательным вниманием. Участвовали даже дворяне. Наряд был таков: треуголка, белый парик, рубашка с вычурным воротником и рукавами, камзол, гетры, чулки и башмаки.

Ежедневная необходимость облачаться ужасно утомляла правителя. Каждый раз, когда его уговаривали поднять руку или ногу, он вздыхал.

Настал черёд завтрака. О, как же король любил угодить своему чреву! Толк в этом он знал не хуже, чем в выборе костюма. Его усадили за огромный стол и подали разные яства: сыры, мясные и рыбные блюда, но он ждал самое главное. Наконец поставили тарелку с элегантно выложенными маленькими кусочками мяса в форме лебедей.

— Злые языки! — восхищённо захлопал он в ладоши. — Чьи здесь?

— Жака де Голля, Филиппа Валуа, Маркиза де Бо, офицера Жюля Богарне…

— А кто из них Карл?!

— Его здесь нет, — спокойным тоном ответил лакей. Тем не менее, его лоб покрылся холодным потом.

— Я! Хочу! Язык этого поганого Карла! — стучал по столу своим кулачком Людовик. Из его рта брюзжали слюни, одна из которых потекла по подбородку. Глаза короля налились кровью. — Разве это так сложно?

— Его ещё пока не изловили, Ваше Величество, — со спокойствием сказал виконт.

— Ах! — схватился Людовик за сердце. — Если бы не виконт, то половину из вас я непременно повесил бы!

И, заправив салфетку за ворот, король принялся есть, пока все гадали, к какой половине себя отнести.

После сытного завтрака Его Величество отправился на утреннее заседание. В зал совещаний. Просторное помещение, богато обставленное военными реликвиями, картинами боевых действий и манекенами в боевом снаряжении. Вытянутые окна плотно занавешивали шторами. За круглым резным столом сидели министры и высшие офицеры. Когда вошёл Людовик, все встали и поклонились. Монарх положил на стол свою шпагу с золотым эфесом, украшенную драгоценными камнями. Он приметил едва слышное жужжание мухи.

— Бонжур-бонжур, — типично приветствовал их в ответ на льстивые речи.

— К докладу, пожалуй.

— Закончилось строительство новой верфи. Мы уложились в сроки. Теперь сможем строить еще больше боевых парусников, — начал адмирал Дантес Кере.

— Это нам кстати, — потёр мизинцем стол правитель. — Надо поставить на место этого треклятого Энрике Белоснежного. В море может быть только один король! Однако мне кажется, вы взяли слишком много золота из казны. Тревиль, проверьте, не оставил ли Дантес себе часть денег?

— Ваше Величество, я веду учёт и готов его предоставить! Эти руки ничего не украли! — воздел к небу ладони адмирал.

— Значит, если Тревиль найдёт припрятанное, мы отрубим вам руки, но сохраним светлую голову. Она ещё пригодится в походах, — заявил монарх.

Адмирал обомлел, но выдержал королевскую строгость.

— Что там с Карлом? — бесстрастно полюбопытствовал монарх, продолжая искать взглядом назойливое насекомое.

Вся присутствующая знать возжелала стать челядью. Повисла тишина.

— Карл и его разбойники отступили к северным горам, — прервал молчание генерал Антуан Шабо.

— Вы два года не можете изловить этого подлеца, — тихо произнёс король.

Людовик выхватил шпагу и кинулся на беднягу Антуана. Тот едва успел достать свою. Монарх мастерски наносил колющие и рубящие удары. Генерал парировал их. В один из ударов правитель отрубил штору. Свет упал на спокойное лицо. Все знали, что Людовика нужно боятся, когда он красный от гнева, но еще больше, когда лицо холодно, как лёд. Король порезал Антуану щеку. Бой до первой крови был окончен, все аплодировали. Виконт торжественно зевнул.

— Считайте, что это помилование, — заявил монарх. — Запомните, что в следующий раз я проткну ваше сердце. Зачем вам оно, когда на плечах пустая голова?

Его Величество вернулся в своё кресло. Заседание продолжалось. Скучные цифры, слухи и донесения утомили Людовика больше, чем дуэль. Он опять занялся мухой, которую, наконец-то, заметил. Она кружила вокруг стола. Садилась на морщинистые лбы и руки знатных подданных. Докучала всем, как только могла. Виконт хихикал и дразнил присутствующих, добавляя совету умозрительности. Это весьма забавляло короля. До техпор, пока, наконец, не вступил Жозеф де Бурбон, герцог де Дамвиль:

— Ваше Величество! Наши шпионы прислали доклад из Пипта.

Король насторожился. Он выпрямился, отставив все свои размышления. Превратился в слух. Герцог продолжил:

— Вавилонцы взяли Оик, подчинив себе весь Пипт. Князь Далвин, княгиня Файоннагуала и воевода Макт Титлийский в плену.

— Мерзкий Титглат! Всё-таки смог обставить Макта, — прошипел монарх.

Все офицеры молчали, молчал и король. Он размышлял и взвешивал. В зале всё ещё летала муха, пока не села на стол. Людовик медленно достал шпагу. В следующий миг лезвие устремилось навстречу насекомому. Муха была убита. Острие вонзилось в стол, король решил говорить:

— Собрать весь флот. Окружить все берега озера Нуар бдительной охраной, чтобы ни одна муха не пролетела. Армию высадить у западной границы. Пусть днём и ночью идут учения на суше и в море. Адмирал Дантес, генерал Антуан, вы в ответе. Через три дня я лично отправлюсь проверять наши границы…

Прощание с караваном

Неллитаф везли в повозке несколько дней. Кислое выражение её лица красноречиво свидетельствовало об обиде. Она обижалась на всех. На Мордехая, который ранил её, на Хилини, которая её везла, на Торквила, который не хотел подождать. В конце концов на саму себя. Женщины, обыкновенно, компенсируют свою слабость обидой. Охотница осознавала свою беспомощность. Постоянная тряска на ухаб дороги, напоминала ей о боли в ранах и слабости.

Жалкое зрелище. В любой другой ситуации она бы выпрыгнула из телеги даже под страхом мучительной смерти. А именно таковая ей и грозила. Теперь она не имела права так сделать — её жизнь важнее важной. Она больше не изгой. Сам Акелла выбрал её для воплощения своего плана. А значит — её жизнь почти священна.

— Что стало с поганым рыцарем? — полюбопытствовала Нелли.

— Мордехай теперь кормит тараканов в небольшой мусорной долине. Как и его собратья, — ответил ей Торквил.

— Правильный исход, — одобрила воительница. — И спасибо, что спас меня. Я слышала, что ты убил его лично.

— Его поганый рот должен был замолчать.

Наступил день расставания. Охотница была окружена тёплым вниманием и любовью. Впервые она не хотела уходить. Айше и Дарий не отходили от неё, обнимали и изливали почти детские слёзы. Сарик Адад подарил беззубую улыбку:

— Не забывай музыку. Она струится в твоей крови. Дух укрепит. И сердце от зла отведёт.

Гильяна заштопала пончо странницы, а Нинус приглашал Нелли присоединиться к каравану. Многие плакали. Плакала и расчувствовавшаяся Нелли. Так мало дней вместе. Как много разделённых на всех приключений.

Солнце медленно поднималось над горизонтом, являя свои рыжие лучи путешественникам. Тоскливое утро предвещало расставание. Больше всех из спутников по душе Нелли пришлись Дарий, Айше и Хилини. Как-то это по-женски. Материнский инстинкт привязывал к семье и детям. То, чего была лишена ордынка.

— Куда ты отправляешься? — спросила Хилини.

— Я не могу сказать, — это небезопасно.

— Ты, наверное, считаешь меня болтливой, но, поверь мне, я умею хранить секреты. Моя говорливость создает мне репутацию сплетницы. Мои враги даже не подозревают о том, что я могу скрывать от их ушей, — сказала добрая старушка. Очевидно, она гордилась своим талантом.

— Я понимаю, но это в первую очередь небезопасно для вас.

— Ну и ладно. Знаешь, может, это и хорошо, — подумав, она продолжила. — Вдруг Дарий сбежит из дому в поисках тебя. Он привязался к тебе. По-видимому, кровь отца в нём играет. Мать всё видит, — старушка обернулась в страхе, вдруг сын подслушает.

Хилини протянула руку и вложила в ладонь Нелли монетку. На ней изображались три палочки корицы. На обратной стороне была надпись, которую неграмотная воительница не могла прочесть.

— В любом городе и царстве сможешь найти моих друзей. Покажи монету торговцу пряностями. Скажи так: «О Божественная Корица!», если ответят: «Благодатная госпожа, я приготовил её для тебя», то можешь доверить ему свою жизнь.

— Спасибо, — ответила Нелли, не вполне понимая, что за глупость говорит эта старая женщина.

— Ну а ты, молодой Дарий! — потрепала воительница парня за волосы. — Пусть благоволит тебе Великий Акелла! А твой шатёр наполнится добычей.

Парень не ответил. Лишь молча оплёл, как плющом, охотницу своими объятьями.

Она еле сдержала слёзы. Хилини обняла обоих с нежностью любящей матери.

— Прощайте, Хилини и Дарий! — сказала через нахлынувшие эмоции волчица. — Я буду помнить вас.

— Прощай, Нелли, мы будем скучать, — Хилини, расчувствовавшись, прижала сына к себе. — Чистого неба!

Воительница направилась к развилке. Там её ждал капитан наёмников и хозяин каравана. Торквил снял горячий шлем. Солнце неистово плавило песок и испепеляло кожу. Воин держал за уздечку коня. Поглаживал, и разговаривал, успокаивая нервничавшее животное. Рядом стоял торговец. Господин Набо вытирал платочком лоб и пил воду.

Место разлуки.

Перекрёсток представлял из себя столб со стрелками и надписями. Указатель изрядно износился. «Пипт» направлял на север, откуда они пришли. На юг «Вавилон». На юго-восток было две надписи: «Рижан» и «Иллегаль». Последний указатель едва держался на столбе. На запад вела заброшенная дорога. «Ордынские Степи» — говорило название. Нелли остановилась. Она знала, что написано здесь, хотя и не могла прочесть. Кусты перекати-поля бежали в сторону дома. Будто знак свыше или провидение напоминало, что она вновь увидит родные земли. Охотница надела сумку. Поправила лямку меча, затянув покрепче, подошла ближе к столбу. Её взгляд привлёк поднос.

— Напиток Дружбы? — удивилась она.

— А почему нет? — улыбнулся Набопаласар, почёсывая бороду. Его, как всегда, окружало двое рабов с опахалом и зонтиком. Он изрядно потел. Тяжело вздыхал от безграничной власти адского пекла.

— Вот мы и дошли до развилки, — сказал Торквил. — Пожалуй, идеальное место для того, чтобы разойтись каждому по своей дороге.

— Вы тоже покидаете караван здесь? — полюбопытствовала Нелли.

— Именно! Не хочу встретить приграничный патруль.

— А кто будет стеречь торговцев?

— Уже к вечеру мы встретимся с наёмниками из Вавилона, — ответил Набо.

— Хороший план. Главное, чтобы вам не повстречались разбойники, — ответила обеспокоенная ордынка.

— Здесь я меньше всего ожидаю такого поворота.

Торквил подошёл к Нелли. Казалось, глянул ей в самую глубину души не мигая. Похоже, что даже забыл дышать. Иноплеменник стал ей родным человеком. А конфликты только усилили их непростые отношения. Не те, что бывают меж влюблёнными. А те, что сотканы из нитей дружбы — крепкие и долговечные.

— Храни себя, воительница! — сказал он торжественным тоном. — Я думаю, мы ещё увидимся.

— И ты береги себя, пиптянин. Для твоей родины настали мрачные времена. Как бы и ты не очутился на моём месте.

Капитан ничего не ответил. Он не знал, что его родина уже пала. В его сердце беспокойство росло.

Не успела воительница отойти от Торквила, как ей в руки прилетел мешочек. Плата за охрану. Торговец одобрительно покивал головой. В кошельке лежали монеты. Золотое изображение царя Навуходоносора. Оплата с избытком.

— Если ты не против, нас ждёт обряд и дорога.

— Да, конечно.

Набопаласар подозвал Ашура. В руках тот держал золотой поднос с составляющими Напитка Дружбы. Также его называли Глоток Союза. Набо вылил содержимое одного кувшина в чашу — это было молоко. Из второго вылил мёд. Огненный перец он сжал в кулаке и добавил в Чашу Единства. Тщательно перемешал. Взяв блюдо в обе руки, он произнёс следующее:

— Призываю в свидетели перед Богом Мардуком, Ашура, моего верного слугу. Пусть наш союз будет крепким! — и делает первый глоток.

— Клянусь перед Святыми Мастерами! Пусть наша дружба будет сладкой! — произнёс Торквил и глотнул.

— Сын Луны видит сердца. Пусть враги бегут от нас, как от огня! — завершила благословение Нелли и сделала последний глоток.

Остатки выплеснули в песок. Священное возлияние перед богами и людьми. Это всенародный ритуал. Этот ритуал свершается редко, особенно в последние дни.

— Друзья вовеки! — подытожил Набо.

Троица крепко обнялась. А теперь настал черёд расставания. Простились они тепло. Обменялись пожеланиями и клятвенными обещаниями в вечной дружбе. Их пути разошлись.

Таны

— Беги, любимая, не оборачивайся!

— Макт! Я не уйду без тебя! — возмущалась женщина.

— Не оспаривай моё решение! — приказал он ей. — Слушай внимательно! Найди моих сыновей Коула и Роула, они защищают юного принца в башне Вечного Спора. Арн получает там образование. Сын князя теперь надежда Пипта!

— Пойдём со мной!

— Я не могу. Мой долг обязывает меня остаться. А это письмо я могу доверить только тебе. — он протянул ей свёрток с личной печатью.

С этими словами Макт закрыл потайную дверь. Теперь его любовь была в руках трёх солдат и изменчивых поворотов судьбы. Она боялась. Тилия оглядывалась, а ноги несли её вперёд.

Отряд пробирался через тоннель. Гора гостеприимно встретила их своей сыростью, холодом и мраком. Свет давал лишь один факел. Огонь играл с тьмой, словно ребёнок, кривляющийся перед огромной собакой. Воины молчали. Женщина целиком была вверена их рукам. Самые преданные сторонники Макта. Она не знала дороги и не разбиралась, ни в картах, ни в ориентировании на местности. Лишь мечтала попасть на родину. Путь туда был ей закрыт, и ничто не могло этого изменить. Она тосковала по дому. Марволетские острова расположились в океане к северо-востоку от Пипта. Тилию же вели в противоположную сторону.

— Сюда! — сказал солдат и повернул направо.

Женщина ощутила ветер. Вскоре тоннель вывел их к лесу за пределами столицы. Вдалеке были слышны трубы. Голоса тысяч вавилонских солдат, победоносно ревели в стенах города. Оик взят.

— Обратной дороги нет, — сделал вывод сержант.

— Мы должны торопиться. Любая неосторожность может стоить нам жизни.

Никто с ним не спорил, страх подстёгивал всех вперёд в неизвестность. Командир повёл в чащу. Маленький отряд избегал дорог и даже одиноких заросших тропинок. Идти было трудно. Особенно страдали слабые женские ноги. Воины перешёптывались:

— Без лошадей, мы никогда не достигнем цели.

— Да, особенно с дамой.

Тилия всё слышала. Солдаты и не пытались скрыть своего недовольства. Один лищь сержант — стоически молчал. Он не привык жаловаться на судьбу и тем более обсуждать приказы воеводы Макта.

— Макт. — горько шептала она. — Мой любимый Макт.

На пути попадались селения. В одном из них, им удалось увести четверых лошадей. Передвигаться стало гораздо легче. Тилия не слезала с коня, а воины перестали шептаться. Они обзавелись припасами. Дорога перестала быть такой невыносимой, и будто бы стала их поддерживать. Воины благодарили Святых Ремесленников. Тилия молилась фигуркам, которые всегда носила с собой.

— Островные божки — смеялись воины.

Огонь, тихо жонглировал искрами. Сержант рассматривал карту, сверяясь с направлением. Солдаты жадно ели. Тилия умиротворенно сидела на коленях, пребывая в молитве. Она рисовала дымом. В одной руке держала дымящуюся палку, другой пальцами водила над головами своих истуканов. Послышался треск. Мужчины встали и обнажили свои мечи.

— Стой! Кто идёт? — проревел сержант.

Напряжение нарастало. Тишину прервали медленные шаги. Из ночи вышла тень. Мужчина с поднятыми вверх руками вышел на свет.

— Держи руки так, чтобы я их видел! — командовал лидер отряда.

— Успокойтесь. Я пиптский солдат.

— Ты дезертир?

— Я выживший. Единственный уцелевший из отряда при взятии моста через Тинк.

— Ты вооружён?

Гость отрицательно покачал головой. Он потирал от холода руки и жадно смотрел на жаренное мясо. Сержант сообразил, что пришедший голоден. Жестом пригласил к столу, оружие спрятал, но остался бдителен.

Пришедший сел на бревно. Ему дали кусок мяса и кружку пахучего горячего чая. Тот жадно занялся поздним ужином.

— Я сержант стражи Оика — Дир.

— А я Тук, пехотинец.

Гость заметил в отряде женщину и беспощадно раздевал её глазами. Тилия чувствовала себя ужасно. Наконец он съел угощение и утёр рот ладонями. Затем выер их о штаны. Для солдат это было обыденное явление, но спутница Макта поморщилась. Отвернулась и стала готовится ко сну. За годы жизни в замке, она отвыкла от незнающего этикета простонародья.

— Что вы здесь делаете? — бесцеремонно полюбопытствовал Тук.

— Исполняем приказы. — презрительно заверил сержант, и одав указания по дежурству — лёг спать.

Дир спал беспокойно, равно как и Тилия. Их тревожил незваный гость. За ночь происшествий не случилось, а потому командир успокоился.

Утром все проснулись от жуткого шума. Казалось деревья в лесу падают сталкиваясь друг с другом. Путешественников объял ужас. Треск и громоподобные удары заполнили глушь. Сержант отправился на разведку. Пройдя пару сотен метров, он остановился в кустах. Его взору предстала дуэль лосей. Два огромных рогатых животных дрались, переворачивая лес вверх дном. Молодой боец постучал копытом. Встряхнул массивными рогами ринулся в бой. Сержант обомлел. Через три прыжка лось столкнулся с рогами соперника. Старший противник пригнувшись отбросил врага. Травоядное пролетело несколько метров и столкнулось спиной с небольшим деревом. Вновь послышался треск.

— С таким успехом, скоро лес станет полем. — сказала Тилия.

— Мадам, вы должны были остаться с солдатами в лагере. — упрекнул Дир.

— Мы здесь. — послышалось сзади.

— А где Тук?

— Он здесь. — повернулся солдат указывая пальцем в пустоту.

— Он же сам предложил пойти посмотреть. — почёсывая затылок заступался другой воин.

— Чёртов плут! — прорычал сержант.

Дир побежал в лагерь так быстро, как мог. Было поздно. Их мешки опустели, припасы уменьшились, а две лошади отсутствовали.

— Изворотлив, как нить Ткача! — заорал сержант, уверенный, что Тук мог его ещё слышать.

— Устроим погоню? — спросил провинившийся дозорный. — Следы отчетливо ведут в сторону Оика.

— Рискнуть миссией из-за двух идиотов? Нет уж. — проревел Дир. — Теперь вы вдвоём пойдёте пешком.

Наказание было более, чем справедливым. Воины смирились.

Через несколько дней, путешественники достигли края леса. Небо было серым. Солнце совсем исчезло из виду. В воздухе стоял смрад. Да такой, что дышать было просто невозможно. Невыносимая вонь. Так мёртвое болото радостно приветствовало редких посетителей. Птицы не пели. Да что там птицы — всё зверьё будто покинуло эти места. Даже лягушек не было слышно. По болоту там и тут возвышались руины каких-то древних фабрик. Высокиеие трубы местами ещё устремлялись в небо.

— Э-э, нет! Я туда не пойду! — взмолился один из сопровождающих воинов.

— У нас нет другого выбора.

— Сам иди туда, а я здесь постою.

Тилия подняла палку и затужила хвост волос на упрямом затылке.

— Святые Ремесленники! С какими людьми я служу? Женщина и та не боится.

— У меня на родине полно подобных мест. — ответила Тилия. — Запомните пару правил: ничего не трогать и не задерживаться здесь, пока не выберемся.

— Я не хочу умереть от проказы!

— Тогда возвращайся под командование Макта и доложи ему, что ты трус! — пригрозил Дир.

Последняя фраза возымела должный результат. Воин, если и не успокоился, зато подчинился.

Сержант оторвал кусок плаща и сделал себе маску. Все повторили за ним. Воины подглядывали, как Тилия обнажив ногу, отрывала лоскут от платья. Вооружившись посохами — отправились в путь. Отряд медленно брёл, утопая в грязи по колено, а местами — по пояс. Теперь вела всех женщина.

— Уронили палку — вы покойники. Потеряли ориентир — вы покойники — радостно толкала вдохновляющую речь для трясущихся от страха мужчин Тилия. — Я сделаю это, любовь моя. — последнее предложение она адресовала уже не спутникам.

Им докучали назойливые комары. Временами встречали обглоданные трупы животных и птиц. Больше всего испугала гниющая туша медведя. Несмотря на огромные размеры, он проиграл схватку. Один из воинов взял палку и ткнул нею в тягучую слизь, покрывавшую тушу, но оторвать больше её не смог.

— Что за тварь съела его? — смутился Дир.

— Если остановимся — узнаешь — сказала женщина.

Они брели дальше. Промокли и продрогли до самых костей. Зуб на зуб не попадал. Очень хотелось остановится, и устроить привал, но Тилия приказывала идти дальше. Кусались, впрочем, не только комары. То и дело, приходилось отрывать от побледневшей кожи пиявок. Эти твари нападали постоянно.

Путешественники шли от болота к болоту. Ничего не было видно. Густой туман укрывал землю толстым слоем. Иногда набредали на очередные развалины. Зашли в тупик, но пройдя вдоль стены, нашли трубу. Она вела на другую сторону. Внутри было скользко, темно, а дышать невозможно. Ржавая и железная. Местами прогнила, приходилось идти чуть ли не ощупью. Боевой дух совсем испарился. Даже лошади ощущали нависшую безнадёжность.

— Ни пива, ни отдыха, ни обеда в этом проклятом походе — ныли рядовые воины. — баба есть, и та не недоступна!

— Тшшш! — прошипела Тилия, но не из-за мужских соплей.

— Хватит командовать! — прохрипел в ответ воин. — Я устал и хочу жрать!

Зашевелились камыши. Комары будто исчезли в один миг. Наступила гробовая тишина. Из зарослей медленно вышел болотный монстр. Огромная жаба. Серая в зелёную крапинку она облизывала поражённые слепотой глаза. Заплывшее жиром тело неповоротливо ползло. Склизкая тварь перебирая лапами, продвигалась к отряду. Она знала, что обед рядом и прислушивалась.

Тилия приложила палец к губам, а затем указала на тропинку. Отряд крался за ней. Даже лошади боялись шуметь. Послушно следовали за хозяевами. Они шли по влажной траве, пока нога одного из солдат не соскользнула в воду. Водная гладь мигом взволновалась. Всплеск привлёк внимание жабы, резким рывком она выплюнула свой длиннющий язык. Жертва поймана. В последние секунды жизни, ворчливый солдат провёл в огромной пасти. Он тщетно отбивался кинжалом. Весь в слизи, он посмотрел в последний раз спутников. Он понял, что не выживет. Лягушка моргнула мутными глазами, напряглась. Отряд замер. Наконец позвоночник солдата хрустнул, и болота услышали неистовый крик. Он больше не противился. Под вопли товарища — отряд покидал место жуткой схватки. Они не могли ему помочь. Не останавливаясь бежали по дорожке через топи, пока не достигли её границы. Силы черпали из страха превратиться в десерт для монстра.

Ночью они выбрались из болота. Туман рассеялся, но путешественники поникли духом. Да, они выжили, но надолго ли? Где спряталось следующее лихо?

Наутро Тилия с удовольствием оседлала коня, а Дир решил делить своего с Куртом. Путешественники не разговаривали. Старались изъясняться одними жестами, которым научил их сержант. Боялись накликать новую беду. Следующую неделю они скакали по Великим Прериям, боясь зажигать костёр. Дым, как и огонь здесь виден за сотни километров вокруг. А им было чего боятся.

— Таны! — произнёс наконец Дир, указывая пальцем на холм.

Две разукрашенные женщины восседали на огромных гиенах. Они походили на статуи. В течении нескольких часов, отряду довелось встретить, еще несколько групп воительниц.

— Почему они не нападают? — спросила Тилия.

— Ждут, когда мы подъедем к их дому ближе. Не хотят тащить нас. — подытожил Курт.

Действительно, ближе к вечеру таны стали встречаться чаще. Они взяли их в кольцо, не давая сбежать. Когда солнце стало кровавым, послышался крик:

— Мэтво!

После этого слова, началась дикая погоня. Охотницы решили поиграть. Они визжали и хохотали, подобно своим ездовым зверям, сливаясь в одно целое. Боевой клич разнесся по округе. Никто не атаковал, их просто загоняли в ловушку. Женщины обнажили томагавки. Преследователи неслись впритык со своими жертвами. Дразнились и смеялись. Даже Дир почувствовал, как кровь стынет в его жилах. Одна из гиен вцепилась в глотку его коня, и он вместе с Куртом повалился наземь. Конь беспомощно упал на спину. Встать не успел, его окружили хохочущие хищники. Гиены уже начинали лакомиться мясом. Разукрашенная молодая девица быстро спрыгнула на траву, и прислонила лезвие топора к горлу Дира.

— Билэгээна! — она увидела, что Дир хватается за рукоять меча, и тут же наступила ему на ладонь. — Охитэка?

Она засмеялась во всё горло, увидев его боль. Наклонилась к нему и добавила:

— Аскук!

Тилия так и осталась сидеть в седле. Её никто не трогал. Однако, когда она спрыгнула с коня и хотела заступиться за пиптских воинов — ей преградили путь. Предводительница дала знак пропустить её.

— Её зовут — Сиху — сказала молодая девушка, указывая на себя. Затем она протянула ладонь к марволитянке.

— Тилия — старалась учтиво отвечать она.

— Белая сестра красива, как луна. Скажи — почему ты ступаешь по земле Тива Кан?

Тилия не поняла слов Сиху. Дир решил помочь ей в этом:

— Тива Кан — с их языка «Танец Крови». Пипты называют их — Таны, то есть: «Танцующие в крови».

Сиху не понравилось, что сержант влез в диалог, и наступила ему на горло. Он ухватился за её мокасин. Дир стал задыхаться от натиска «нежной» женской ножки.

— Пусть Сиху пощадит моего защитника. — взмолилась марволетянка.

— Ты слишком добра к мужчинам. Пусть будет так, как ты сказала. Сиху видит, что у белой сестры доброе сердце. Одень мокасины, и ты будешь гостьей в моём шатре.

Тилии вежливо принесли обувь, которую носят только таны. Марволетянка вежливо одела их.

— Мужчины вашего племени неучтивы с женщинами. Пусть белая сестра не переживает. Прежде, чем луна вновь станет полной, Сиху научит твоих спутников подчиняться женщинам.

Труп на стене

Золотой диск озарил своим сиянием небольшую долину напротив Оика. После похмелья победители приходили в себя. Безоблачное небо предвещало всё ещё летнюю жару, несмотря на осень. Деревья примеряли жёлтые наряды. В ранний час жаворонки и другие птицы уже пели свои гимны. Это очень не нравилось воинам. Возмездие всегда приходит к тем, кто не знает меры в алкоголе.

На стене стоял молодой южанин. На нём красовалась форма разведчика — это был Мелкицедек. Он рассматривал поляну, лагерь и лес. Десятник не был приучен выставлять на показ свои чувства по любому поводу. Трудно разглядеть внутреннюю борьбу в его душе. Изредка проходящие мимо воины радостно приветствовали командира героев. К нему подошёл его подчинённый. Лицо Ашера выражало задумчивость, а глаза бегали по сторонам.

— Командир! Военачальник Титглатпаласар ждёт тебя в тронном зале.

— Спасибо Ашер.

— Ещё одно. Ты не видел Кефу?

Мелк на мгновение потупил взгляд. Ашер пристально смотрел ему в лицо и ждал ответа. Тянуть долго нельзя. Делая вид, что роется в памяти, он почесал подбородок:

— Кажется я видел его ночью пьяным, может сейчас где-нибудь отсыпается?

Ашер не сводил взгляда с командира, потом он кивнул и поправив пояс сказал:

— Возможно этот пьянчуга действительно лежит, где-нибудь мордой в лошадином дерьме и похрапывает.

— Да. — ответил десятник с жалкой попыткой посмеяться с колкой шутки Ашера.

— Во всяком случае если ты увидишь моего брата — скажи, что я его искал.

— Твоего брата? — удивлённо переспросил Мелкицедек.

— Да. — Ашер вновь бросил косой взгляд на командира. — Кефа мой младший брат по матери. Тебе следует лучше узнать своих подчинённых.

С этими словами он развернулся. Той же расслабленной походкой уличного повесы, поплёлся вдоль стены. Мелк остался наедине со своими мыслями:

— "Ашер брат Кефы!?", почему никто об этом и словом не обмолвился? Тогда понятно, почему этот зверь слушался Ашера с полуслова. Я то думал, что они друзья и не более. Если вдруг Ашер узнает, что я допустил смерть Кефы, он непременно постарается меня убить.

Мелк отправился к начальнику войска. Он миновал улицы, где открыто торжествовал грабёж. Всюду рыдали женщины и дети. Многие жители вовсе остались без средств к существованию. Отнимали не только ценности, но и продукты. Пятую часть царь велел раздать вавилонским войскам.

Перед лицом Мелка стала картина — двое солдат отнимают подростка у родителей. Теперь его ждёт участь вардума-раба. Отвезут вместе с другими, кто не обладает важными умениями и продадут на невольничьем рынке. Десятник смотрел на слёзы унижающейся матери. При виде Мелкицедека, воины радостно приветствовали задумчивого героя. Бедная мать испепеляла его взглядом. Она плюнула в сторону Мелка, муж сдерживал её порывы агрессии. Десятник презирал себя. Утомительно быть незаслуженным героем для угнетателей и ненавистным врагом для угнетённых.

Мелк шёл в сторону дворца. Его окружали кирпичные дома с вычурной резьбой. Огонь и разбой оставили свою печать на архитектуре. По дороге прошёл отряд из десяти солдат ведущих заключённого капитана городской стражи.

— Но, не всегда будет мрак там, где теперь он сгустился! — кричал тот, закованный в цепи.

Горожане провожали своего защитника грустными взглядами.

Из одной двери дома вышел некто в плаще. Человек невысокого роста судя по смуглым кистям рук — южанин. Он прятал лицо под капюшоном. Быстрыми шагами покидал дом, из которого вышел. Мелк решил догнать его. Спустя пару кварталов, десятник настиг цель. Поравнявшись он произнёс:

— Чистого тебе неба друг.

— С каких это пор мы друзья? — спросил человек, обернувшись. Перед Мелком стоял не кто иной, как Балак, который удивился этой встрече. Десятник был ошарашен не менее.

— Куда направляешься? — любопытствовал командир.

— Кефу ищу, Ашер попросил. Ты его не видел? — Мелк удивился учтивости Балака.

— Ашер и меня спрашивал. Нет, я не видел. — ответил он. — Не забудь про построение в обед.

— Разумеется командир. А теперь мне пора.

И они разошлись в разные стороны. Мелк сделал вид, что идёт в замок, однако когда Балак свернул в проулок, датапатиш вернулся к дому откуда вышел его подчиненный до того. Доверять добродушию Балака нельзя.

Десятник остановился, осматривая жилище. В доме было темно и через окно увидеть что-либо было затруднительно. Мелк выждал время. Он не хотел, чтоб за ним подглядывали.

— Кто-нибудь есть дома?

Ответа не последовало. Разведчик вошёл в дом и двинулся дальше, углубляясь во мрак. В гостиной оказалось не прибрано. По убранству дома можно было догадаться, что жильцы далеко не бедны. Аппартаменты обставлены хорошей мебелью. Стены со вкусом увешаны изумительными картинами. Везде встречалась фарфоровая посуда. Осмотр привёл его на лестницу, где он на миг задержался: на ступеньке лежала женская туфелька. Внутри разведчика всё сжалось от напряжения. Мелк решился подняться наверх. Под его ногами скрипела каждая ступенька, чего он пытался избежать идя на цыпочках. Наверху находились две двери. Меньшая комната была приоткрыта, лёгкий свет падал в коридор. В ней стояли истуканы Великих Мастеров. Обставленные свечами, большинство из которых уже потухли. Перед алтарем лежал коврик. Идол из ткани посвящен Мастеру Ткачу, железный Кузнецу, деревянный Плотнику и наконец каменное изваяние — Горному Мастеру.

Десятник отправился в спальню. В комнате стоял камин, украшенный изваянием лица Горного бога. Его окружали угловатые волосы и борода. Через открытый рот падал свет от догорающих углей. Окна закрывали шторы с ликом Ткача. Его прекрасное лицо обрамляли волосы из нитей и игл.

Мрачность помещения не позволяла разглядеть обстановку. Мелкицедек отдёрнул штору. Перед его глазами развернулось кровавое месиво. Связанный на стуле мужчина. На его горле красовались красные подтёки. Его рот закрывал кляп. На изрядно помятой кровати лежал труп обнаженной женщины. На простыне переливалась кровь. Её тело покрывали синяки, а на шее красовались следы удушения. Несчастную, по-видимому, неоднократно насиловали. В груди Мелкицедека опять начал разгораться огонь злости. Его отряд наполнен извергами, насильниками и маньяками!

Может ли он подать жалобу на свой отряд? Примет ли её Титглат? Это вряд ли. Скорее он накажет самого Мелка. А может его нахождение в отряде Бараба и является наказанием? Цепные собаки под эгидой военачальника — кто может им противостать?

Десятник торопился в замок. Путь преграждали отряды, ведущие пленников и везущие награбленное. Мелкицедек вспомнил слова отца. Иеффай часто цитировал вавилонского мудреца Шушши:

"Война расширяет пределы государства ценою многих душ"

Всё так и происходило на глазах молодого разведчика. Он разочаровался в войне, начальниках и победах.

В замке повсюду проходили допросы. Из конца в конец таскали избитых и израненных пленников. В главном зале было всё также красиво. Некоторые картины и золотые предметы — отсутствовали. На троне восседал Титглатпаласар, рядом с ним в раболепной позе стоял наместник Энут. Они перешёптывались. Министр сделал жест рукой, чтобы Энут оставил его наедине с разведчиком. Бывший советник князя Далвина повиновался.

— А! Мой дорогой друг и герой битвы за Оик! — обратился он коварной лестью к Мелку.

— Господин, к чему такие почести?

— Скорее пытаюсь сгладить твою боль.

— Какую боль?

— Ты разве не слышал, что твой дядя Каштилиаш пал от руки какого-то капитана стражи. Кажется того звали — Рато.

— Что? Дядя? — в самое сердце вонзился ещё один кинжал.

— Он погиб, как герой! — визирь почесал бородку и скрестил пальцы.

Десятник едва держал себя в руках. Когда закончатся его злоключения? Тонкие губы Титглата исказились в форму, которую можно лишь в натяжку назвать улыбкой. Глаза выказывали признак удовлетворения.

— Шушши сказал: "Полководец! Почитай героя-солдата, и в битвах ты победишь!"

— Вы любите учение Шушши? — удивлённо переспросил Мелк.

— А что удивительного в том, чтобы учиться у мудрейших? — голос Титглата был дружелюбным, даже слишком. — Однако тот же Шушши сказал: "Лжеца и предателя карай без промедления, чтобы и другим было неповадно".

Титглатпаласар внимательно посмотрел на датапатиша сверлящим взглядом. Мелкицедеку хотелось провалиться на месте.

— Наш великий царь собирается возвращаться в Вавилон. Воля царя — Закон. Будете разведывать его обратный путь.

Титглат замолчал, почесал свою козлиную бородку и только затем продолжил:

— Насколько я знаю вы потеряли двух бойцов в походе. Одного я уже нашёл — Кира!

Неожиданно из-за шторы объявилась девушка, одетая в форму разведчика. Мелк ошалел от её красоты. Худощавая смуглая вавилонянка с острыми скулами и смоляными глазами. Она могла потягаться даже с царицей Астинь. Мелкицедек подбирал челюсть с пола, пока она поклонилась визирю.

— Господин, разве женщин берут в разведчики?

Вместо пререканий, воительница выхватила нож и метнула в десятника. Лезвие рассекло ремень и ятаган десятника с грохотом упал на каменный пол.

— Видишь? — змеиный голос военачальника не скрывал удовольствия от происходящего. — Забирай её в своё расположение, и готовьтесь выступать вскоре домой.

— Да, господин. — ответил Мелк.

Он направился вон из дворца. За ним по пятам шла прекрасная девушка, отныне ставшая частью отряда. Её короткие ноги едва поспевали за ним.

— Что-то ты десятник злой какой-то, может не рад нашему знакомству?

— С чего бы?

— Твоё лицо сильно исказилось, когда ты меня увидел. Ты умеешь скрывать эмоции, но не от женщины.

Датапатиш остановился. Он смотрел ей в глаза, она бесстрашно отвечала на его взгляд. Зрительный бой закончился по воле Мелкицедека. Кира считала себя победительницей, однако командир воспринимал иначе. С какой стати ему отчитываться перед ней? Он командир отряда разведчиков, а она — женщина.

— Через час построение, не опаздывай.

— Но ты даже не показал, где квартируется твой отряд!

Мелк надеялся, что она заблудится. Он совершенно не знал Киру. Всё время он потратил на видимые поиски Кефы, чтобы не возникло вопросов.

Десятник вернулся в гостиницу "Пьяный Кузнец", где временно жили 5 отрядов разведчиков.

— Отряд — стройся! — проревел Хаммурапи. — Датапатиш вернулся.

Большинство нехотя и довольно медлительно построились. Медкицедек окинул взглядом комнату, не хватало Ашера, зато была Кира.

— Ты всё-таки нашла. — сказал он

— А ты надеялся, что нет? — удивилась она с улыбкой. — Я думала вам нужны люди.

— Не женщины. — сухо ответил он.

— Так ты значит женоненавистник — её дерзость и саркастическая улыбка заставляла Мелка раздражаться, хотя это было против его привычек.

— Нет, но считаю, что в войсках им нет места — вы разлагаете дисциплину.

— Как-будто твой отряд — образец дисциплины и повиновения. — фыркнула она, отведя взгляд полный сарказма.

Десятник подошёл к ней и стал сверлить взглядом. Гнев его выплескивался во взгляде, но Кира в этот раз решила вообще не смотреть на него, даже искоса.

— Начальник! Так это не проститутка? — спросил не совсем ещё протрезвевший Итерпиша. — Я думал вы нам её подарили.

— Видишь, как тебя воспринимают. — ирониично произнёс Мелк. — Не хочу, чтобы ты жаловалась на домагательства.

— Кто ко мне полезет — без яиц останется.

Смешки прокатились по залу. Не смеялись только двое — Мелк и Кира. В этот момент вернулся Ашер, и молча встал в строй.

— Ты опоздал.

— Я задержался.

— Нет, ты опоздал. — настаивал Мелк.

— Я искал брата

— Я тоже искал его, но вернулся вовремя.

— Он не твой брат, и вы даже с ним не ладили.

— И на что ты намекаешь? — покраснел Мелк

— Я вижу ты оперился. Такой заносчивый стал. Видели бы героя за стенами Оика: в лесу Луат, в покоях королевы… — загадочным тоном сказал Ашер, потирая короткую, но густую бородку.

На слова Ашера, Кира оглянулась на десятника. Балак был спокоен. Итер икнул с улыбкой, вспоминая хорошо проведенное время с отшельницей.

Ничего не ускользнуло от внимания Мелкицедека, он всё видел и запомнил.

— Царь Навуходоносор желает, чтобы мы лично сопровождали его домой. — голос Мелка вновь обрёл спокойствие.

Зал захлестнула волна радости, недовольными были только Ашер и Кира.

— А теперь давайте вместе поищем нашего Кефу.

Ашер удивлённо глянул на командира.

— Подождите! — вдруг молвил Итер. — Датапатиш, а баба тоже с нами идёт?

— Она член отряда, естественно, что… — речь десятника прервал хохот.

— Член! Ты слышал? Она наш член! — смеясь еле выговорил Итер.

Кира двинула Итера по яйцам так, что его отец в гробу ноги скрестил.

— Евнуху член не нужен. — сказала она.

Итерпиша царапал от боли пол ногтями. Кира вышла первой, за ней последовали остальные. Мелкицедек вместо сочувствия — злорадствовал.

Они провели весь оставшийся день в поисках, но так ничего и не нашли. Никаких следов громилы.

Следующий рассвет был кроваво-красным.

Над стеной на деревянной балке — висел обезображенный труп, подвешенный за шею. Ашер стоял неподвижно, будто мраморная статуя. Остальные шёпотом обсуждали случившееся. Кто-то призывал бога Мардука.

Сомнений не было — это Кефа. Последние сутки для этого вавилонянина оказались самыми страшными. Он облысел. Вместо кудрявой шевелюры — красовались шрамы от ожогов. Языка не было, как и глазных яблок. Лицо его не показывало страх, а лишь гнев, застывший навечно. Таков был бесстрашный Кефа до конца.

— Это секваны. — твёрдо заявила Кира.

Ашер в ярости стал швырять ящики, громить всё, что подвернётся под руку.

— Что ты сказала?

— Это пытки в духе секванов. Его привязали к кабану и волокли по земле, но не до смерти. Палёные волосы — это бесчестие. Отрезанный язык за оскорбления. Выколотые глаза — плата за гордыню. Его лишили права сражаться за жизнь. Его повесили здесь, чтобы заставить нас бояться и уважать секванов.

— Дети свиноматки! Проклятое отродье! — орал во всю глотку старший брат Кефы.

— Ашер, тебе не стоит так браниться, есть вероятность, что они могут шпионить за нами.

— Если они здесь — это к лучшему. Я их найду.

— Откуда ты знаешь столько про секванов? — удивлённо спросил Мелкицедек.

— От отца. — ответила Кира.

Побитый пёс

Посреди пустыни одиноко стояла телега, а подле неё — две старые гнедые клячи. Кормили их скудно: в бескрайней пустыне, ни травы, ни сена не найти. Вот они и исхудали. Путешествие проходило крайне нелегко. У повозки отвалилось колесо. Пухлый мужчина в летах, пытался его пристроить обратно. Ремонтник пыжился изо всех сил. Рядом находился вечный семейный критик — жена. Лаяла мастера почём зря. Как бы он ни старался, а похвалу заслужить у возлюбленной не удавалось.

Оба были одеты просто. Не столько по причине отсутствия денег, сколько из-за крайней скупости.

— Изя, если мозгов нет, то мозоли не помогут!

— Дорогая супруга, не рвите себе гланды, заживает долго и дорого! Я бесплатно лечить не собираюсь!

— Ой, люди добрые посмотрите на ниво! Хорошо, что мы одни на сотню километров, иначе бы я от стыда померла! С родной жены деньги требует!

— Поскорее бы… — двусмысленно вздохнул супруг.

— Это что там твоя хлеборезка бормочет? — уловила она тонкий намёк, а затем продолжила — Говорила мне мать: не ходи замуж за этого дебила, но нет же! Мозгов хватило, шоб влюбиться в этого дегенерата!

— Так и у кого из нас наблюдается нехватка мозгов?

Ева обиделась и скрестила руки.

— Не обижайся стоя, лучше обижайся в работе! — закричал на неё муж. В ту же секунду поставил колесо на ось, но телега под весом не удержалась и слетела с подпоры. Встала на все четыре колеса, и угодила Изе на ногу. Завопил бедняга и орёт не своим голосом:

— А! Мать моя женщина! Ева, шо ты стоишь — помоги мне!

— Изя — остолоп, как ты мог так неуклюже подлезть под колесо!? Учти, шо денег на лечение у нас нету. Будешь лечиться методом плацебо! — разоралась Ева.

— Я таки сам врач!

— Ой, врач! С тебя такой же врач, как и извозчик!

Изя не ответил — ему было больно. Посредине разразившейся эпической бытовой драмы насторожились распряжённые лошади. Их напугали стоны, доносившиеся из ущелья. Супружеская чета до смерти перепугалась.

— Изя, кто это там кричит? — тихо прошептала в ужасе женщина.

— Бедная-бедная… — приложил Изя кулак к груди.

— Кто?

— Совесть твоя. Слышишь как мучается?

— Ах ты поц! Театр по тебе плачет. — поставила руки на бывшую талию Ева. — Лучше иди посмотреть.

— Ага, только пояс поглажу.

— Сейчас бы как треснула, если бы не эти вопли… — Голос Евы из агрессии, вновь быстро перешёл на ужас.

— Надо ехать, пока есть на чём.

— Изя, надо-таки посмотреть! — тон стал похож на ласковый.

— Не имею рвения!

— А вдруг это раненный!?

— Протрите глаза. Я шо, похож на волонтёра?

— А вы мой муж посмотрите на это с прибыльной стороны. Вдруг у раненного есть деньги?

— В этой пустыне у раненного могут быть деньги, только если на него напал зверь. Я похож на рыцаря?

— А если у раненного много денег?

— Если мне откусят голову, я новую не куплю, ни за какие деньги!

— Помогите! — послышался отчётливый голос.

В такие моменты, каждая секунда кажется вечностью. То мгновение превратило супругов в статуи.

— Помоги…те… — голос стал гораздо тише, чем первые два, указывая на то, что силы покидали вопиющего в пустыне.

— Изя, не крась мне лицо! Иди посмотреть. Ты мужик или хто?

Последний довод явно ударил несчастного врача ниже пояса. Изя медленно побрёл в сторону утёса. Неловко подошёл к обрыву, но тут стал панически оглядываться на жену. Она решила вдохновить его угрозой.

Изя пытался глянуть вниз не подходя близко. Обрыв круто уходил вниз. На сыпучем склоне доисторические люди разбросали много мусора. Разглядеть несчастного удалось не сразу.

— Вы живы? — спросил он вполголоса.

Ответа не последовало. Изя собрал всю свою храбрость, какой обладал в кулак и — побежал в противоположную сторону. Пухленький старичок быстро преодолел расстояние к своим лошадям. Схватился за поводья одной, и повёл к обрыву.

— Бери верёвку и за мной! — скомандовал неожиданно по-мужски своей даме сердца.

Ева не стала опираться. К этому времени раненный увлекаемый силой притяжения съехал ниже. Изя понимал, что времени мало. Рыхлая почва увлекала вниз человека, которого они пытались спасти. Погибающий молчал. Неприятной встрече со смертью, пытались помешать двое сварливых незнакомцев. Изя привязал один конец верёвки к ногам. Второй к удилам лошади, затем вложил поводья в руки супруге и ринулся в пропасть. Он впервые почувствовал себя героем. От неожиданной храбрости, которую он в себе нашёл — его разум охмелел. Он повис под острым углом. Сначала скользил по пахучим горячим отходам былой цивилизации вниз. Поравнявшись с бедолагой, он схватил его, как в тиски. Вытащив спасённого, быстро осмотрел его опасные травмы. Отрубленная рука и проткнутый живот. Благо солдат сам перевязал ремнём кисть, а огрызком плаща туловище. Изя с супругой приволок его к телеге. Толстячок шмыгнул к повозке и достал свой медицинский саквояж. Промыл раны и зашил их. Воин не противился, он потерял сознание.

— Пей. — говорила Ева, давая воду раненному. — Тебе нужно много пить.

Ремонт телеги Изя закончил в пугающем молчании. Ева хлопотала над солдатом. Они погрузили грузное тело в повозку и отправились в Вавилон.

— Где я? — еле слышно прошептал раненный спустя несколько дней.

— О! Ты, наконец очнулся! Мы везём тебя в Вавилон. Ты же волкодав, верно? — приветливо заговорил Изя, управляющий своими верными лошадьми.

Незнакомец не ответил. Он был занят рассматриванием потолка повозки. Там от порывов душного ветра трепетала плотная ткань.

— Будем считать, что это — да. — подытожил врач. — как твоё имя?

— Где она? — не обращая внимания на вопрос спросил воин.

— Кто?

— Ордынка.

— Ордынка? А они ещё существуют?

— Где эта тварь??? — вскипел рыцарь.

— Тебе нужно сначала поправиться — приветливо заметил врач. — Я Изя кстати, а это моя жена…

Не успел он закончить, как волкодав схватил за горло своего доктора. Ева, сидевшая рядом с мужем вскрикнула. Лошади остановились от того, что их кучер натянул поводья. От испуга, он боялся пискнуть.

— Мне нужна она!

— Молодой человек! Вы так платите нам за добро? Нет, чтобы отвесить мешочек золота, и сказать — вот тебе Изя за спасение. А вы пробуете меня убить! Оставите старую женщину вдовой!?

— Он рыцарь до идиотизма. — прохрипел врач.

Пристыженный совестью, рыцарь отпустил лекаря. Он без сил рухнул на дно повозки и закашлял. Изя почесал шею. Кобылы вновь тихо потащили повозку по дороге. На бинтах рыцаря проступили капли крови.

— Я Мордехай. — коротко ответил он ещё более хриплым тоном…

Юго-восточный тракт

Тёплые прощания закончились. Нелли отправилась по так называемой — "Пиратской Тропе". Она вела в город морских разбойников. Иллегаль славился, как торговый порт, где пираты сбывали награбленное в море. Затем они возвращались на остров — Сан-Сереро.

Новое направление мало отличалось пейзажем от предыдущего. Лишь климат стал еще невыносимее, а ветер дул ещё сильнее. Губы воительницы потрескались. Беспощадно удушающий зной дышал в лицо. Она укутала голову. Солнце казалось и вовсе передумало двигаться к горизонту.

Нелли шла ровным шагом. Недавние ранения быстро заживали благодаря волчьей крови.

Грунтовая дорога местами была заметена песком. Воительница давно привыкла к таким забытым местам. Путь извилисто уходил прямо под гору. Чёрная точка превратилась в просторный старый тоннель. Нелли не торопилась входить. Она заглянула внутрь — осмотрелась и принюхалась. Учуяла трупный запах. Это её крайне насторожило, ведь она не знала причины смерти того, кто источал зловоние. Противоположный выхода не был виден. Проход вскоре поворачивал вправо и больше никаких следов, кроме запаха. Всё тихо. Взяла пару камней и один за другим бросила в темноту. Никакой реакции. Она уже была готова войти, как неожиданно заметила шлем. Он был весь в песке. Из-за того, что он лежал в куче других камней, не сразу удалось различить его. Нелли взяла в руки. На лобной части зияла дыра и разноцветное пятно засохшей жидкости. Одна составляющая — алая — безусловно кровь. Цвет второй составляющей был коричневым, что заставило охотницу задуматься. Она аккуратно положила шлем. Осмотрела высокую скалу, где обнаружилала подходящий уступ. С ловкостью кошки забралась туда. Уселась и стала ждать, предавшись размышлениям о ближайшем будущем. Вспоминала видение.

С приближением ночи, услышала приближение хозяина норы. Значит он охотился. Если раньше она не была уверена дома ли скорпион, то теперь ясно видела его. Огромный, как три лошади. Его окраска позволяла ему, притаившись, сливаться с песчаной местностью. Он тащил дохлого осла. Ничего не подозревающий монстр возвращался домой. Там он и собирался полакомиться добычей. Неллитаф притаилась над пещерой и даже не дышала. Она знала о навыках жертвы. Ей было известно, что даже малейшее движение могло выдать её взору чудища.

Сейчас самое главное её оружие — скрытность. В битве с этим врагом необходимо напасть первой. Азарт предстоящей схватки пульсировал в крови.

Скорпион наполовину зашёл в своё логово и тут охотница спрыгнула вниз. Одним ударом меча отрубила жало. Мешочек с ядом упал на песок, охотница не успела его подобрать. Разъярённая тварь бросила добычу. Скорпион ловко развернулся и одной из своих лап случайно пнул отсечённое жало. Яд окропил песок. Воительница встретилась лицом к лицу с огромными клешнями. По привычке скорпион атаковал хвостом. Однако яд уже не представлял угрозу для напавшей на него ордынки.

Правой конечностью он схватил меч. Одним рывком отнял его у Нелли, попытался переломить его, как бывало раньше. Чёрная сталь ему не поддалась. Тогда он отшвырнул оружие, как можно дальше и устремился на охотницу. Кинжалом не отбиться. Ордынка кувырком прокатилась прямо под клешнями и рванула к лежащему мечу. Скорпион быстро догонял её. Едва она схватилась за рукоять, как тут же была настигнута ударом, отшвырнувшим её на добрый десяток шагов. Удержавшая меч в руках Нелли, откашляла

пыль, выровнялась и приняла боевую стойку.

Насекомое, казалось, взвешивало шансы.

— Ну давай! Чего ждёшь? — завопила она.

С пронзительным визгом скорпион ринулся в бой. Охотница не двигалась. Её дыхание выровнялось, она держала себя в руках. Враг занёс правую клешню. И Нелли тут же использовала открытую позицию. Нырнула туда. Одним ударом отсекла три правых ноги. Скорпион рухнул на бок. Визг ужаса и боли давил на ушные перепонки. Настал черёд клешни. Ордынка ловко ударила в слабую часть и отделила её от тела. Насекомое взвыло. Искалеченное туловище поползло в пещеру, в поисках спасения. Хищник превратился в жертву. Такую тушу не унести на пяти ногах. Он стал помогать клешнёй. Брюхо членистоногого медленно волочилось по песку. Нелли без труда догнала его. В глазах скорпиона впервые читался нескрываемый ужас. Он думал, что ему нет равных. Последние попытки защититься оказались бесплодными и ордынка проткнула его голову.

Насекомое испустило дух. Грузное бронированное тело рухнуло наземь, распластав конечности.

Воительница отправилась искать жало. К её сожалению большая часть яда вытекла, но она смогла нацедить три флакончика. Бережно спрятала их в пояс. Вернулась к скорпиону и подобрала отсечённую клешню.

Нелли разожгла костёр в тоннеле. Вынула содержимое мясо из клешни и поджарила его на огне до хрустящей корки. Запах готового мяса разбудил аппетит. Она с удовольствием поужинала нежным блюдом. Облизала пальцы. Взяла клешню и стала пристально разглядывать. Она была огромная. Охотница поняла, что это самый крупный убитый ею скорпион. Женщина положила клешню на камень. Встала и, размахнувшись, ударила по ней мечом. Лезвие лишь отскочило от прочного скорпионьего панциря.

— Хорошие получаться наручи. — сказала она себе.

Взяла кинжал и с большим трудом разделила хватательные части клешни. Всю ночь провозилась с воплощением идеи. Накаляла кинжал до бела, чтобы резать панцирь и делать отверстия для шнуровки. Внутреннюю часть она обложила тканью. На утро она разглядывала свой новый шипастый доспех для рук. Несколько раз ударила рукой об скалу. Наручи выдержали эти испытания, оставшись совершенно целёхонькими. Ордынка осталась довольна.

Нелли собрала свои вещи и зажгла факел. Ей предстояло пройти сквозь мрачный тоннель. Взяла с собой несколько кусков скорпионьего мяса. Внутри было тихо. За первым же поворотом она нашла массу костей животных и людей. Вот источник запаха. Ещё через пару поворотов она вышла с другой стороны скалы. Перед нею оказался огромный кратер. По другую его сторону она разглядела остатки древнего города. Большая его часть расплавилась. Покорёженные от невероятных температур взрыва дома, напоминали об ошибках древней эпохи.

Дорога вилась вдоль обрыва. Затем путь уводил от кратера на юг. На его краю Нелли оказалась на высшей точке, откуда увидела своё путь на неделю вперёд. Ближайшим к ней местом, пригодным для отдыха, был оазис. К нему она доберется уже сегодняшним вечером. Затем вновь пустыня. За ней она видела великую реку — Домисьель, обрамленную густыми лесами. Её восточную часть защищали горы. Она брала своё начало на севере в Рижане из озера Нуар. На юге втекала в Иллегальское море.

Нелли вдохнула полные лёгкие воздуха и продолжила путь. Дорога шла под лёгким уклоном. Солнце упрямо висело в зените и жалило в самое темя. Ландшафт не менялся. Всё те же раскалённые камни на сыпучем песке. До заката охотница добралась к оазису. Берега водоёма измельчали — он постепенно иссыхал. Подземные воды истощались. Его окружали пока ещё зелёные финиковые пальмы, оливковые деревья и инжир. Птиц слышно не было. Воительница заметила, что вся живность словно затаилась. Нелли обнаружила много пней. Кто-то варварски срубил эти, и без того малочисленные, растения. Злость вспыхнула на лице ордынки. Защита природы всегда была частью её культуры и религии. Нелли наелась вдоволь фруктов. Собрала с собой полную сумку и отправилась купаться.

Воительница скинула своё снаряжение и одежду. Уложила под ближайший кактус. Сняла бинты со своих ран. Амулет положила сверху. Теперь она осталась девственно обнаженной. Легкой походкой вошла в воду. Нелли нырнула, наслаждаясь прохладной водой. Ей стало легче после дороги.

Вдоволь накупавшись — направилась к берегу. Её уже поджидала шайка голодных бандитов. Они разбросали её вещи. Изъяли оружие и поджидали свою недооцененную жертву с жадным видом. Их было трое.

Старик, взявший меч, уселся на камне под кактусом. Младший забавлялся волчьим клыком ордынки. Средний по возрасту одел наручи

из скорпиона. Разбойники были бедны, как оборванцы из трущоб.

Ордынка уверенно выходила из воды. Её оголенные прелести переливались алмазными капельками воды на солнце. Сексуальна и прекрасна. На берегу мужчины обнаружили, что она на две головы выше каждого из них. А крепостью тела — тем более.

— Вот это бабища! — выдавил из себя глупый мальчишка. — Как корова!

— Скорее, как тётка Лиля. — исправил другой. — На всех хватит!

— Эй румяная красавица! Не оттягивай неотвратимое — скорее иди к нам. На коленках посидишь. — позвал её нетерпеливый старик.

Нелли неспешно приближалась. Её лицо выражало безмятежность воинского духа. Враги удивлялись её спокойствию.

— Ты верно не в первый раз встречаешься с подобными нам? — полюбопытствовал старый.

— А ты не так глуп для бедняка, решившего стать разбойником. — проявила наблюдательность охотница. — Ты и твои сыновья были фермерами?

Мужчины переглянулись. Отец почесал затылок, пока его младший ковырялся в носу.

— Откуда ты взяла?

— Мозолистые чёрные руки, крестьянский говор, отсутствие манер и глуповатый вид. — она положила руки на пояс. — И я учуяла вашу вонь, как только пришла.

— Кого ты глупым назвала? — схватился за лук старший сын.

— То есть ты пошла купаться, зная, что мы тут? Кто ты?

— Я ордынка.

Глаза старика наполнились нескрываемым испугом. Он не мог говорить. В отличии от него, его дети не понимали с кем связались.

— Дети, пойдём отсюда. — вымолвил он, как только вернул часть самообладания.

— Отец, ты испугался лысой шлюхи из побасенок про Орду? — засмеялся средний.

— Это ордынка! — старик взялся за плечо сына, пытаясь его образумить. — Она без труда всех нас уложит.

— Как бы не так!

Молодой мужчина выстрелил. Он успел это, потому что стрела уже была в его луке. Однако цели та не достигла. Охотница словила её у своего лица, и холодной хваткой сломала древко пополам. Младший ринулся с копьём.

— Стойте! — кричал отец обезумевшим сыновьям, но они не слушали.

— Заходи с другой стороны! — приказал старший брат.

Младший беспорядочно махал копьём, как типичный фермер мотыгой. Старший взялся за нож. Они решили загнать закалённую воительницу, как сельского гуся. Нелли уклонялась, пока ей не наскучило. Она всё ждала, что старый отец обуздает бестолковых детей. Ей наконец наскучило. Воительница схватила кисть старшего, и сломав её, как тростник — лишила кинжала. Он заорал и упал на колени. Рука на глазах опухла, как сосиска. Отец рвал волосы. Младший не учуял степени угрозы и через мгновение лишился чувств от удара кулака в челюсть. Старику показалось, что младший умер. Он схватился за меч дадао и в порыве чувств ринулся на Нелли. Женщина увернулась. Толкнула нападающего, и тот влетел в камень под кактусом, на котором сидел ранее. Все трое были без сознания.

Старик очнулся первым. Его лицо грело пламя разведённого костра. Нелли жарила остатки скорпиона. Мужчина попытался пошевелиться, что ему не вполне удалось. Оказалось, что он закопан в песок по самую шею. Оглянувшись увидел дремлющих сыновей в таком же плену. Они не подозревали, что почти погребены.

— А, очнулся! Дерьмо гиен! — сплюнула Нелли.

— Что? Что ты с нами сделала?

— Закопала в песок. — удивлённо ответила женщина, откусывая кусок мяса.

— Почему ты не убила нас?

— По законам Орды, я не могу прервать род, убив всю семью.

— Ты отпустишь нас?

— И этого я сделать не могу. — прихлопнула комара охотница. — Вы продолжите грабить людей и осквернять этот райский уголок в пустыне своими топорами.

— Я потерял землю из-за неурожая. Её забрали за долги и выгнали нас! Что мне оставалось делать?

— Пойти рыбачить или охотиться в районе реки Домисьель. Наняться на торговое судно в Рижане или грузчиком в Иллегале.

Старик молчал. Он понимал, что варианты более, чем разумны.

— Но! Ты выбрал лёгкий путь и поплатился за это.

— Что ты сделаешь с нами? — повторил он тихо.

— Однажды Праотец Акелла, встретился с разбойником по имени — Исаак бэн Мисах. Он грабил путников в пустыне. Исаак молил о пощаде, обещал вернуться к Южному морю и найти работу. Сын Луны пожалел молодого юношу. Через много лет их дороги пересеклись вновь. Исаак продолжал грабить путешественников. Только теперь он был главарём банды из пятидесяти головорезов. И среди них был сын Исаака — Ахав. И сказал Акелла: «Если единожды сойдёшь с пути чести, то больше его не найдёшь". Не поднялась у Праотца рука на отца и сына. Тогда он закопал всех бандитов в песок, оставив только головы. И отдал их на волю своей матери — Луны.

— И что ты хочешь мне сказать этой сказочкой?

— Ты и твои дети, повторите участь Исаака. Я оставляю вас на волю духа матери Луны. Если вас спасут или вы умрёте — такова её воля. — Нелли взяла лук, проверила на гибкость. — А лук и вправду неплохой!

Старик обдумывал её слова. Собрался с мыслями, а затем выпалил все эмоции:

— Ах ты проклятая сука! Последняя тварь вымирающего вида! Будь проклята! Пусть Волкодавы найдут тебя и живьём снимут шкуру!!! Проклинаю тебя всеми богами! Куда бы ты ни отправилась. В Вавилоне тебя казнит Мардук! В море утопит Калипсо! В Пипте изловят Ремесленники! В Рижане монахи будут пытать тебя, а сам Людовик съест твой язык!

Богов других земель он не знал. Нелли оставила старика продолжать возносить мольбы к богам, чтобы те навели проклятия на её голову. Неистово бесновался. Ругался и рычал, пока были силы. Затем он зарыдал.

Ордынка после ужина ушла молиться. Там, где ухала сова и сверчки пели на свирели — она склонила колени. Молилась всегда на родном языке:

«Великий Сын Луны!

Благодарю тебя за то, что моя рука всё ещё крепка,

чтобы держать меч.

За то, что посылаешь мне исцеление от ран.

И дал мне новый лук взамен утерянному.

Твоя добыча и твоя Орда!»

Закончив молебен, волчица поднялась с колен. Она вернулась в лагерь. Старик что-то беззвучно бормотал, прощаясь с рассудком. Она подкинула пару поленьев в костёр. Легла на подстилку и, под треск горящего дерева, мирно уснула.

Охота

Ашер сидел под сосной. Вспоминал детство, когда они с Кефой бегали по крышам Вавилона. Хулиганили и воровали еду. По праву старшего брата, он всегда защищал младшего. В подростковом возрасте всё изменилось. Кефа вырос в огромного буйвола со свирепым нравом. Теперь Ашер сдерживал его. Однажды Кефа избил соседского мальчишку так, что тот месяц пролежал в постели. Младший почувствовал силу. Несмотря на сдерживающего его Ашера, он колотил всех. Однажды Кефа побил отчима. С тех пор у братьев не было дома. Они беспризорничали и голодали. Жили в подвалах и заброшенных домах, мечтая однажды выйти в люди. Потом пошли в армию. Здесь братья нашли своё призвание и семью.

Ашер улыбался. Он представлял, как разделается с убийцами брата. Утро оказалось холодным. Откуда-то взялись серые тучи, срывался дождь. Разведчик взял горстку земли. Достал кошелёк и вытряс деньги, прямо на землю. Теперь в мешочке лежала земля.

— Брат, я клянусь Мардуком и престолом царя! Пока жив я и душа моя, найду и покараю всех секванов, которые тебя убили. Покойся с миром. — с этими словами он пошёл в гостиницу, где жил его отряд.

Ашер проспал половину дня. С наступлением ночи, он воспользовался случаем ужина и улизнул. Экипировка была при нем. В груди яростно билось сердце, а рука душила рукоять ятагана. Он добрался до стены. Уловил момент, когда стражник отвернётся и перекинул верёвку вниз. Вскоре Ашер был в лесу. Он знал, что предводителя секванов ему не догнать. Тот был уже далеко в горах. Разведчик намеревался выловить шпионов, которых должны были оставить. Секваны не сомкнут глаз. Вавилон теперь подобрался к их границам и захватил богатое княжество. Ашер верил. Хотел верить в справедливость и воздаяние. Это придавало ему сил. Да — у него собственное представление о добре и зле. Но оно есть.

Разведчик бродил вслепую. Факел, да и любой свет только сослужил бы службу его врагам. Он слушал шёпот леса. Такой оглушительно тихий

в ночной тьме. Ухали совы. Сверчки играли мелодичные сонаты. Пролетела стая мышей. Ашер шёл, не ведая страха и усталости. Ярость кипела в его жилах.

Неизвестно сколько прошло времени, пока он не услышал молчание. Лес притих. Замолчали все, будто ожидали чего-то. Ждал и разведчик. Во тьме он нащупал одну из тех древних колесниц. Железную и ржавую. Правда она больше походила на броненосца, чем на телегу. Ашер залез на её крышу. Идея оглядеться, ничего не дала — кругом царила тьма. Слух не работал, и заговорило обоняние. Нос разведчика, различающий запахи хвойного леса, уловил иное — гарь. Запах дыма. Вавилонянин обрадовался, ведь это уже какой-то возможно след.

Вдруг кто-то зевнул. Так близко, что Ашер, чуть не упал с бронированной повозки. Он опустил голову. Свет звёзд давал небольшое очертание стоявшей фигуры. Секван — подумал мститель. Никто другой и быть не может!

Разведчик медленно крался. Подполз ближе и достал кинжал. Жертва почти обернулась. Ашер молниеносно вонзил лезвие в горло по самую руку. Тёплая кровь, полилась фонтаном. Лицо, руки и броня убийцы, омылись свидетельством начала успешной мести.

Вавилонянин подхватил грузное тело северянина, и без шума положил его на жухлую траву. Где-то должны быть ещё. Он крался на четвереньках к месту где, как оказалось, был костёр. Там Ашер убил ещё одного. Нанёс с дюжину ножевых ранений прежде, чем секваны подняли тревогу. Разведчика схватили. Он засмеялся во всё горло, весь лес услышал жуткий хохот брата. Северяне разожгли тлеющий огонь. Теперь было понятно, почему разведчик не заметил отсвета угольев. Несколько телег стояли полукругом. Военные машины заросли мхом и плющом, создавая надёжное укрытие. Хитрые лисы!

Руки и ноги Ашера оплели словно змеями верёвками. Свет показал троих усатых воинов. Кровные враги братской клятвы злились, удивлялись, и в то же время насмехались над тщетными попытками Ашера высвободиться.

— А, южанин! Это есть ты.

Ашер не отвечал. Он пришёл убивать, а не разговаривать.

— Месть за униженный товарища?

— Я тебя сейчас унижу, только развяжи меня. — грозно ответил вавилонянин.

Секван улыбался, ему нравился такой дерзкий нрав.

— Кто он твой? — затем поправив усы, исправил свой говор, как мог — Кто он тебе?

— Брат.

— Братский месть. — почесал он усы. — Командир приказать, и — Аенгус перерезать горло твоему брату. Теперь я перерезать ещё одно горло.

Аенгус наблюдал, как меняется лицо Ашера. Покраснело, затем посинело. Под конец стало белым, как снег, несмотря на южную смугловатость кожи. Двое северян, поставили пленника на колени. Ашер плюнул в лицо собеседника, доказывая своё бесстрашие.

— Ошибка брата тебя ничему не научить.

Аенгус ухмыльнулся. Вытер плевок, достал нож и подал знак своим. Челюсть разведчика с силой разжали. Достали язык, и секван поднёс сакс, готовясь отрезать его. Неожиданно послышался свист. За секунду до пытки, Аенгус получил стрелу в кисть, и уронил нож. Кровь полилась по ладони. Секван дал несколько приказов на родном наречии. Воины бросили Ашера. Но пока они искали нападавших, один из них получил стрелу в глаз. Пленник подполз и нащупал сакс. Разрезать верёвку он не успел, потому что Аенгус заметил попытку. Разведчик получил пинок с ноги. Пленник не растерялся и кинул горсть земли в нападавшего. Секван ослеп. Тем временем из тени выскочил еще один южанин и атаковал другого воина. Началась дуэль. Длилась она недолго, к моменту, когда Аенгус пришёл в себя и схватил Ашера, к его горлу подставили ятаган.

— Нет! Не убивай его — взмолился пленник.

Воин вырубил последнего северянина. В свете костра, пленник наконец узнал нападающего. Удивлению не было предела.

— Нур-Адад? Ты выжил… Как же я рад тебе, друг.

— Отведём секвана в плен?

— Нет.

Настало утро. Красное солнце осветило осквернённый кровью лес. Дотлевал костёр. Вокруг виднелись следы ночной битвы. Топоры и мечи валялись без дела. На красной от крови земле лежал обрубок языка Аенгуса.

Двое разведчиков дружно вышли к Оику. На деревьях висели трупы. Пятеро секванов, один из которых в точности повторил участь Кефы. Ашер пытал его всю ночь. За всё это время, Аенгус сказал лишь одно слово:

— Бранн.

Утром следующего дня, далеко на севере в горах, шла охота. На серую мышь. Большую и жирную, величиной с пони. Чувствовалась осенняя прохлада. Красные лучи солнца, прорезали ветви деревьев. Уже начинали падать листья. По следам на пожухлой траве охотники выслеживали беглянку. Она бежала по тропе. Нигде на глаза не попалось ни одной норки. Ей негде укрыться. Приходилось бежать, что есть силы прочь в чащу. Подальше от дороги. Чуткий нос подсказывал направление для шустрых лапок. Она бежала и бежала. Вдруг смекалистому грызуну показалось, что преследователи отстали. Мышь остановилась и прислушалась. Посторонние звуки не доносились до её чуткого слуха. Тишина нависла над лесом. Вдруг послышался тонкий свист, и копьё вонзилось в дерево. Там, где была перед этим мышь. Цокот копыт, предвещал близость упёртых охотников. Кабаны радостно хрюкали. Секванские всадники били их по бокам пятками, заставляя скакать скорее. Их вёл настоящий великан. Ради развлечения или самой дичи, а может — ради того, и другого. Никто иной, как Грайогейр устроил эту смертельную погоню. Вождь секванов и хозяин пиптов. Мускулистый, длинноволосый, к тому же усатый, как и все секваны. Златовласый блондин. На всём севере не было воина с такими прекрасными волосами. Женщины завидовали ему. Мужчины уважали и боялись его силы и крепости духа.

Охотники нагнали добычу. Мышь свернула в густые кусты, где надеялась найти защиту. Там оказалась нора. Когда всадники обогнули преграду, то увидели, что опоздали. Беглянка стала чужой добычей. В цепких лапах мохнатого чудовища, она извивалась, получая смертельную дозу яда. Мышь неистово пищала. Паук не слушал жертву и начал затаскивать её в нору. Его глазки поглядывали на гостей. Боялся охотников, но и расставаться с добычей не торопился. Вождь молчал. Древко затрещало от мощи могучих рук. Он не простил. Копьё вылетело, как из пушки — пронзив паука меж глаз. Владыка слез с чёрного кабана. Достал топор, и что есть силы стал наносить удары по грызуну и насекомому. Издробил их в кашу. Теперь было невозможно разобрать, кто из них кто. Напоследок топнул в месиво могучей ногой.

— Мирих-господин. Мышь мертва. Северная башня не рухнет от её проделок.

Вождь неторопливо подошёл к воину. Одобрительно закивал. Схватил его за пояс и скинул со спины кабана. Тот скрутился от боли. Умоляюще посмотрел на жестокого правителя, желающего проучить слугу. Грайогейр пнул упавшего ногой.

— Кто позволил бородавке обращаться к своему господину, сидя в седле? — спросил оруженосец вождя. Все воины быстро соскочили на землю.

— Дэхе Мирих Грайогейр! — послышалось сзади.

Вождь узнал голос, который не ожидал услышать. Отряд увеличился на пять человек.

— Дэхе Бранн. — приветствовал владыка, потирая лезвие грязного и склизкого топора. — А что ты делаешь здесь? Разве не ты должен сторожить князя Далвина и мою дочь — Файоннагуалу?

— Мирих, Пипт пал перед Вавилоном. Далвин в плену, вместе с вашей дочерью. Я оставил Аенгуса шпионить. — он упал на колени.

— Та брон орм. — промямлил извинения на секванском наречии Бранн.

— Извините? — Грайогейр неожиданно замахнулся и зарубил всё ещё лежащего воина. — Ты знаешь, почему я убил его, а не тебя?

— Потому что я ваш племенник, мирих. — Бранн стоял на коленях со свитком в руках.

— Читай!

Бранн развернул письмо:

«Мир вождю секванов и хозяину карнаутов!

Благословен Мардук, которому служу. Я великий визирь Вавилона и правая рука царя царей Навуходоносора. Пусть тебя не заботит завоевание Пипта. Вавилонская империя не посягает на твои земли, леса, золото и прочее — твоё оно. Будь спокоен. Знаю, тебя заботит судьба твоей дочери Файоннагуалы. За неё не переживай. Ведь живёт и благоденствует, как одна из дочерей царских. Она залог мира между нами. А если ты всё равно решишь пойти в военный поход против Вавилона — берегись! Не слушай слова твоих пророков. Если они будут говорить про удачу в войне — то это на твою погибель. Злой дух это. Ведь одним путём пойдёшь ты, а семью дорогами возвратишься. Убереги себя от зла. Не желаю тебе войны и гибели. Пусть Мардук благословит тебя и всех родных твоих!

С уважением великий визирь — Титглатпаласар бэн Ишмэ-Даган»

Вождь выхватил свиток и разорвал его. С того дня он стал молчаливее обычного.

Плата за молчание

Солнце тоскливо взошло над прериями. Жуткие гиены-стервятники завтракали протухшим мясом. Первыми насыщались самки. Самцы ждали, когда им достанутся остатки. Эти земли очень контрастировали со всем миром, хотя другие места были тоже довольно экзотичны.

Тилия проснулась в вигваме. Жилище принадлежало воительнице Сиху, дочери вождя. Таны приняли её очень хорошо. Марволетянка вышла в проём шатра, одев свою новую обувь — мокасины. К ней относились хорошо, даже прекрасно. Её здесь кормили досыта, даже лучше, чем собственных мужей. Женщина, даже чужестранка — была выше по статусу. Тилии это не льстило, она жалела этих несчастных, но сделать ничего не могла. С другой стороны, а надо ли? Может ей непривычна чужая культура, а местных она устраивает. Женщин уж точно.

— Знал бы ты Макт, куда меня занесло. — говорила Тилия.

Снаружи таны жили своей обыденной племенной жизнью. Охотницы собирались за ловлей дичи. Шаманка благословляла их в путь своими обрядами. С ними была и Сиху.

— Хао! Моя белая сестра — Минисивиквэ! — приветствовала её Сиху.

— Мини… Что?

— Минисивиквэ — островная женщина. Ты говорила, что родом из острова. Теперь наши сёстры будут называть тебя так.

— Вы собираетесь на охоту?

— Краснокожие женщины Тива Кан — великие воины и умелые охотницы. Мы принесём много дичи в свои вигвамы.

— А что мне делать?

— Вождь Шима — наша мать ожидает тебя.

Сиху издала боевой клич, и созвала воительниц. Они разом вскочили на спины гиен. Главная охотница подняла свой томагавк и попрощалась с Тилией:

— Пусть Дух Великой Маниту будет с белой сестрой. До встречи!

С этими словами воительницы поскакали по прериям. Тилия оглянулась. Всё ей было непривычно в этом матриархальном обществе. Мужчины шили, стирали и готовили. Им приходилось подчиняться, и они привыкли к этому давно. Среди них работали Дир и Курт. Пиптские воины сильно выделялись крепостью телосложения на фоне исхудалых мужчин-танов.

— Не снимай мокасины, иначе оскорбишь их и будь осторожна в словах. — тихо говорил Дир. — Непонятно чего можно ждать от этих дикарей.

Из-за болтовни его голова получила палкой от стражницы. Будет шикарная шишка — подумала Тилия. Сержант продолжил стирать порученное ему женское бельё. Курт тихонько выругался. Миссия зависела теперь от хитрости марволетянки.

Тилия вошла в вигвам вождя. Всё было устлано шкурами зверей и их черепами. На костяном троне сидела Шима. На голове красовался венец из перьев орла. Краснокожая женщина лет пятидесяти. Гордый нос разделял её хитрые глазки. Вся в золоте и амулетах.

— Хао! — приветствовала Шима.

— Хао! — Тилия наконец догадалась, что так здесь здороваются.

— Дочери дали белой женщине имя — Минисивиквэ. Носи его с гордостью. — все свои слова Шима, как и все краснокожие, сопровождала знаками и жестами.

— Спасибо. — поклонилась чужеземка.

— Итак, зачем же белая сестра пришла в землю дочерей Маниту?

— Я путешествую со своими спутниками.

— Не утаивай от Шимы ничего. Эти мужчины, хоть и воины, но подчиняются тебе. У них богатые блестящие доспехи. Ты сагамор или жена сагамора.

— Что такое сагамор?

— Вождь племени — на общем языке.

— Я женщина воеводы Макта. — Тилия боялась обманывать Шиму, но и всего говорить не собиралась.

Сагамор Шима сплюнула. Её взгляд сначала выразил презрение, затем она вновь вернула себе невозмутимый вид.

— Женщины твоего племени позволяют мужчинам властвовать над собой, как безмолвное стадо антилоп уступает хищнику. Женщины Танцующих в крови не таковы. Мы уподобляемся гиенам.

— Я вижу вы сильная женщина и вождь. Не все могут быть такими.

— Чепуха! Вы сами выбираете подчиняться.

Тилия хотела прекословить, но закусила губу. Она помнила совет сержанта. Шима внимательно наблюдала за этим процессом борьбы.

— Куда направляются ноги белой сестры?

— Я иду проведать пасынков в башню Вечного Спора.

— Зачем белой сестре это нужно?

— Их отец Макт, переживает за них.

— Так почему же Макт посылает свою женщину, если это его дети?

— Он занят. — коротко ответила Тилия.

— Чем может быть занят мужчина, беспокоящийся о детях? — не унималась мать племени.

Гостью зажали в угол. Она боялась сказать лишнего, но ещё больше страшилась обмануть. Тилия не могла понять, что про неё известно Шиме.

— Я не могу рассказать. Я дала слово никому не говорить. — вовремя пришла ей идея.

— Хорошо. Молчи, как безмолвная птица, прячущаяся в кустах от глаз охотницы.

С этими словами её отпустили. Марволитянка не знала, что означили эти последние слова великой матери, но боялась худшего.

Через несколько дней вернулась Сиху. Её охотницы добыли так много бизоньего мяса, что еле довезли. Всё племя торжествовало.

Ночью был великий праздник в честь удачной охоты. Почести воздавали духу Маниту. Воительница Сиху, как всегда была на высоте. Все были счастливы. Тилии удалось вживую увидеть то, что мало кому удавалось — пресловутый танец танов. Разожгли большой костёр. Женщины в кругу раскуривали трубку мира, пока мужчины разносили огненную воду, мясо и варёную кукурузу. В разгар торжества приступили к пляскам. Началось всё с хоровода, затем каждая охотница взяла по огромной тарелке. Танец становился всё более дерзким. Женщины кривлялись, как дьяволицы, пугая Тилию и прислуживающих им пиптских солдат. Музыка усиливалась. Всё больше их движения напоминали беснование одержимых. Громко звучал хохот и крик. На пике блаженства танцующие облили себя кровью из посудин, стоящих вокруг. Под ними образовались лужи. От топающих ног кровь брызгала во все стороны. Марволитянка испугалась не на шутку. Развеселившаяся Сиху взяла Дира и уволокла его в свой шатёр. Этой ночью Тилии пришлось ночевать в другом вигваме.

— Почему белая сестра не сказала, что у неё есть мужчина с силой бизона? — любопытствовала Сиху на следующее утро. — Его теперь будут называть Почаноквахип. Женщины племени сильные воительницы. Но в ночном вигваме разрешают мужчинам проявить силу. Наши мужчины слабы. Почаноквахип станет самым известным мужчиной в племени.

— Я рада, что он тебе понравился.

— Пусть белая сестра подарит мне его в знак дружбы.

— Подарить? Но он мне не раб!

— Белая сестра недовольна гостеприимством краснокожих? Подари мне его. И я проведу тебя к башне, где живут бородатые старики.

Тилия колебалась. Сиху улыбнулась, и решила выложить козырь, который припрятала в рукаве:

— Если белая сестра оставит мне его, я не скажу великой матери, что Вавилон захватил Пипт. Что ты не путешествуешь, а убегаешь. Тогда тебе отсюда не уйти.

По лицу Тилии пробежала тень. Она прекрасно понимала, что убежать она никак не может. От охотниц, подобных Сиху улизнуть невозможно

— Мне нужно поговорить с Диром. — ответила она дрожащим голосом. Сиху была спокойна, как вода в штиль. Проявление чувств у краснокожих — редкость. Она согласно кивнула.

Воительница провела марволитянку в свой шатёр, в котором теперь жил Дир. Впустила Талию и осталась у входа.

— Как ты тут Дир? — начала издалека женщина.

— Грех жаловаться. Я больше не занимаюсь женскими делами. Правда теперь я чувствую себя ездовым конём.

— Дир, у нас есть хоть малейший шанс выбраться отсюда?

Мужчина глянул за плечо Тилии. Увидел там бдительную охотницу, заявлявшую на него свои права.

— Сомневаюсь. Нас тщательно охраняют. Лошадей съели. На гиенах мы ехать не сможем. Пешими нам не уйти.

— Сиху знает про взятие Пипта. — сказала женщина. На лице мужчины тут же выразилось беспокойство. — Говорит, что если Шима узнает, нас не выпустят.

— Кто ещё знает об этом?

— Никто. Она хочет торговаться. Предлагает молчание и услуги провожатого к самой башни спорящих.

— Что она просит взамен?

Тилия помедлила, опустив взгляд. Дир напрягся.

— Тебя.

— Ты шутишь!

— Нет.

— Да это самая дешёвая сделка, которую можно ожидать от них.

Глаза марволетянки округлились. Неужели мужчины настолько примитивны, что готовы отдать себя в сексуальное рабство? Дир увидел это осуждение.

— Слушай, клятва краснокожих самая верная. Если она приведёт тебя к принцу Арну — миссия выполнена. А мне одному сбежать будет гораздо проще. — последнее он прошептал.

Так и решили. Дир остался в племени, а Тилию после долгих уговоров дочери, Шима отпустила. Курту тоже повезло. Теперь Тилию называли сестрой по крови.

В назначенный день с предшествующим праздником, Тилию и её спутника проводили. Краснокожая тоже шла пеши. Они передвигались быстро, даже нежная островитянка. Курт остался без оружия и доспехов. Он был отдать и рубаху, лишь бы сбежать с этой проклятой земли.

Отправились на запад. Курт едва ли сдерживал свои эмоции. Он улыбался. Его довольство заставляло Сиху смотреть косо в его сторону. Ему было всё равно. Когда она уходила в разведку, он чуть ли не прыгал от радости.

Временами путешественники встречали стада мирно пасущихся бизонов. Краснокожая тогда расстраивалась. Нет, её чувства и молчаливость оставались прежними. Тилия это замечала за малейшими деталями. Взгляд, устремлённый в сторону животных, едва заметные шевеления нежных губ. Сиху была не только воинственна. В обычное время, она выказывала по-женски милые движения. Красота, хоть и грубая, была ей присуща. Тилия перестала бояться своей новой подруги.

День за днём, жаркий день уступал место холодной ночи. Утром ночь, уступала дню. Курт ломал голову, как они могли без провожатого не заблудиться в таких местах?

— На что рассчитывал Дир? Тут даже дерево редкость! — сетовал он. — Мы бродили бы кругами, пока не стали кормом для гиен или стервятников!

Тилия часто уединялась на ночлегах и привалах. Сиху с любопытством наблюдала за нею. В такие моменты марволитянка предавалась воспоминаниям и переживаниям о прежней жизни. Дикарка проявляла такт. Но однажды любопытство взяло своё.

— Почему белая сестра плачет? По ком страдает её нежное сердце?

— По моему возлюбленному.

— Кто он?

— Макт Титлийский: сильный воин, начальник армии и близкий друг князя.

— О, твой мужчина сильный воин и вождь. — Сиху задумалась. — Если он такой сильный, как медведь и мудрый, как змей, то почему ты плачешь? Он оскорбил тебя? Скажи мне хоть слово, и я его приволоку в вигвам к твоим ногам. Пусть просит прощения у моей подруги!

Тилия глянула на эту девушку, которая едва стала совершеннолетней. Сиху моложе лет на пятнадцать. Возраст и различие культур должны были разделить их, но краснокожая стала ей вместо сестры. Несмотря на силу характера, охотница была наивна, как девочка. Ей ещё предстояло выучить великую женскую науку отношений.

— Ничего не нужно.

— Белая сестра не доверяет Сиху?

— Нет, я доверяю.

— Тогда скажи, что сделать, чтобы ты улыбалась, как гиена? — наивность Сиху была очаровательной, несмотря на то, что пожелание звучало нелепо для Тилии.

— Мой муж попал в беду. — женщина назвала его мужем, хотя он таковым ей не являлся.

— Ты говоришь о войне? Я видела, что Вавилон поднял топор войны.

— Да, и я боюсь, что его поймали в плен или хуже — казнили.

— Только скажи Сиху, и я пойду спасу твоего мужа.

Тилия улыбнулась и прижала к себе подругу. Сиху такие ласки в новинку. Горячие слёзы окропили бледные щёки марволетянки.

Много дней спустя они добрались к морю. Здесь Сиху достала спрятанную пирогу. Морская вода и лёгкий бриз не предвещали плохой погоды. Охотница приняла это за хороший знак. Одно весло вручила Курту. Другим она орудовала так мастерски, что мужчина почувствовал себя вновь уязвлённым. Ворчать всё же боялся. Тилию никто грести не заставлял.

Рассветы в краю запада прекрасны. Почти также прекрасны, как и на севере. Правда не хватало северного сияния. Зато Тилия вновь увидела безбрежное море — почти, как дома. Чайки и альбатросы покоряли воздух.

Они плыли вдоль берега к югу. Через несколько дней добрались к желаемому месту. В скале располагался город. В порту стояли различные торговые корабли. Чайки летали над лазурной водой. Высоко к небу устремлялась верхушка самой высокой башни, которую только видела Тилия. Крепость из мрамора. В воздухе прозвучал громогласный бой колокола. В душе эхом отразилась надежда.

Паладины

По пути в Вавилон, Изя и Ева занимались лечением волкодава. По счастливой случайности у них был общий путь. Они надеялись заработать не только деньги, но и авторитет, поэтому терпели. Жажда денег превозмогла. Характер у рыцаря был тяжёлый, что ощущалось даже когда тот молчал. В воздухе витала злоба.

Дорога в столицу сулила множество опасностей. В полдень следующего дня встретили наёмников из Пипта.

— Именем Святых Ремесленников — стойте! Кто вы?

— Мир вам! Я Изя — врач, а это моя супруга.

— А я имею несказанное удовольствие, быть женой этого поца.

Мордехай узнал голос и со стыдом накинул одеяло на лицо. Между тем, солдаты обступили повозку. Любознательные взгляды проникали внутрь в поисках опасности и наживы. Торквил оценивал путешественников.

— Вы вавилоняне?

— Да. Возвращаемся на родину.

— У вас хороший пиптский говор. Часом не из Оика?

— Так и есть.

— Господин, как вас там? — похабно влезла Ева в диспут.

— Я Торквил из Оика. Это ты лечил лучшего из кузнецов Кода?

— А шо такое? — переспросил Изя.

— Снимаю перед вами шлем, мой друг! — ответил капитан. — Ребята, пропустите повозку.

— Смею вам сказать, шо если бы не я, то ваш кузнец, таки остался инвалидом. — влезла женщина.

— За что я вам отдельно признателен, мадам. — ответил наёмник. — Хорошей вам дороги!

— И вам не хворать, господин наёмник — пожелал Изя.

— Какой милый господин! — заулыбалась Ева. — Изя, тебе надо обязательно выучиться манерам! Чистого вам неба над головой!

— Да хранят вас Мастера!

— Но он же вавилонянин! — протестовал Квил. — Зачем его отпускать?

— Он в первую очередь врач! И давал клятву лекаря!

Раздосадованные наёмники разошлись. Телега весело покатила по кочкам дальше. Мордехай откинул прикрытие.

— Ты лечил наших врагов?!

— Мардук меня упаси! Я их лечил, пока не знал, шо они наши враги! Правда Ева?

— Господин, как вас там? — начала Ева.

— Мордехай — подсказал Изя.

— Вы должны целовать руки Изе, за то шо он лечил этих самых врагов. Иначе эти, как их там — враги — повозку бы обыскали! А по вашему лицу я заметила, шо вы очень близко знакомы с господином, как его там?

— Торквилом. — вновь помог супруг.

Мордехай впервые в жизни уступил. И, причём, ещё кому? Помощнице бедного врача! Стыдоба!

Супруги частенько ссорились в дороге по пустякам. Изя обещал супруге вернуть её обратно маме. Ева обламывала его намерения сообщением о том, что срок возможного возврата давно исчерпан. Потом врач дулся, как индюк. На час-другой наступала тишина, в которой женщина вкушала сладость победы. Иногда побеждал Изя. Тогда кукожилась Ева и бросала в его сторону косые взгляды, пугая мужа. «А вдруг отравит?» — думал он и извинялся. Как бы ни старался мужчина, а побеждает всегда женщина.

Мордехай постоянно перебирал волосы вороньего крыла. Расплетал и заплетал их, повторяя мантру:

— Макба, Унна, Валраби, Угвэ, Малки, Рилка, Демги, Силка, Гримма, Трикки, Хамму, Пильви, Гамби, Кулра, Шатванафа.

— Так и шо там бормочет господин, как его там? — спрашивала Ева.

— А пёс его знает? Проклятия или благословения. По говору мне кажется, что это древневавилонский.

— Ты так думаешь? А мне кажется, что это что-то заморское. Красиво звучит!

— Красиво? У меня уши вянут от этого диалекта! Тем более произносит он их неправильно!

— От идиёт! Тебе по чём знать?

— У меня вообще-то образование высшее!

— А, ну, раз высшее. — ехидно подытожила жена.

Так и ехали. От одной ссоры к другой. Мордехай всё это стоически терпел. Удивляясь своему терпению. Возможно сказывалась усталость. Старался отвлечься на план поисков и мести своим врагам.

— О! Будь проклят тот день, когда я впервые услышал твой противный писклявый голос! — взмолился Изя.

— Ви посмотрите на ниво! А не вы ли бегали к нам в сад каждую ночь, когда мине было пятнадцать?

— С тех ужасных дней, ты выпила столько много моей крови, что расшатала абсолютно все мои нервы!

— Я молодость потратила на этого говнюка, а он имеет жаловаться на то, шо ему сама природа любезно подарила!

— Ваша мама Сара Абрамовна имеет амбиции бога? Таки, пусть и забирает свою чудовищную красавицу обратно!

— Ах, ты, неблагодарный поц!

— Кстати, когда твоя мама вернёт половину денег за свадьбу?

Ева замолчала. Изя всегда употреблял этот приём про долг, чтобы заткнуть свою любимую жену.

Наконец для Мордехая наступил долгожданный день, когда он попрощается с Изей и Евой. Сегодня он предстанет перед начальством. Он не знал, что было хуже: пребывание в компании сварливых врачей или необходимость держать ответ перед паладинами за свой позор?

С приближением к столице, стали появляться города и сёла. Рабы собирали пшеницу и виноград. Потянулись вдоль дороги в изобилии гранатовые, яблоневые и финиковые сады. Шла бурная торговля на рынках. Изе предлагали вино, а Еве шелка и драгоценности. Скупая пара от всего отказывалась. А если и покупали, то проявляли высший пилотаж в торге. Брали чуть ли не по себестоимости. По дороге попадались караваны торговцев пряностями и рабами. Там и здесь встречались виллы. Сторожевые башни и крепости с гарнизонами стояли чуть ли не в каждом посёлке. Запахло родиной.

На горизонте у самого моря, раскинулся огромный город. Это и была столица — сердце великой империи и гордость всего юга. Через город протекала река Тинк. Городские стены и башни были неприступны со стороны суши и с моря. Население давно стало смесью многих наций. Однако знать принадлежала исключительно к вавилонской крови.

У северных ворот толпился народ. Запах морского бриза сменился на пряности и вино. Стража тщательно проверяла всех. Мордехай велел Изе позвать начальника охраны, что тот и сделал.

— Что за срочное дело ко мне у таких нищих?

Мордехай не без труда привстал. Он зарос и не мылся, казалось, целую вечность и своим видом мало отличался от уличных попрошаек. Дорожная грязь сделала его неузнаваемым.

— Впусти меня и моих спутников. — рыцарь ожидал, что его сразу узнают.

— Именем Мардука! Кто ты такой? — насмехался начальник.

— Я — Мордехай, капитан ордена волкодавов. Меня знают под прозвищем — Коготь Мушруша — Великого Грифона. Именем паладина Валтасара впусти меня или тебя вздёрнут, как безымянного нищего, каким ты посчитал меня!

Начальник присмотрелся внимательно к раненному храбрецу. Увидел засаленные косы. Хриплый властный голос внушал страх.

— Помилуй, о, мой господин! — взвыл он и рухнул на колени.

— Встань и пропусти нас.

Изя и Ева радостно обнялись. Теперь они поверили в награду больше прежнего. Их впустили. Начальник лично распорядился, чтобы четверо охранников сопровождали повозку до самого Чёрного замка.

— Заплатят золота — платье новое тебе куплю! — расщедрился врач.

— Ой божечки! Люди добрые! Изя мне платье купит! Впервые за десять лет!

— Таки да.

Мучительно долгой казалось перемещение по огромной столице. Город переполнен рабами и нищими — местный колорит. На рынках процветала торговля, обман и воровство. Городская стража с трудом справлялась. Чем ближе они подъезжали к обители волкодавов, тем плотнее наполнялись улицы. Супруги в ужасе следили за имуществом. Народная масса не внушала доверия, а сироты так и заглядывали в телегу. Взгляд Мордехая их пресекал.

В центре они увидели чудо света — висячие сады Семирамиды. Огромный каскад дворцов, каждый из уровней которых, украшали деревья и кусты всех пород. Мордехаю примелькались эти места. Изя и Ева наслаждались тем, чего не видели много лет.

— Дорогая супруга, мы-таки дома!

С большим трудом и терпением они достигли желаемого места. Телега остановилась у Чёрного замка. Его стены и башни контрастировали со всем городом, будто их построили чужеземцы. У главных врат стояли рыцари. В крепких латах они держали тяжёлые грозные клейморы. За их спинами висели флаги. Серебряный оскал пса на чёрном полотне.

— Чего надо?

— Мир вам! Я Изя врач….

— Чего надо? — вновь повторил воин.

— Ильяз! Это я — Мордехай. — донесся голос из повозки.

Ильяз заглянул в телегу и ужаснулся.

— Капитан Мордехай? Что с вами случилось?

— Долгая история. Впустите меня внутрь.

Ильяз мигом позвал дворцовых лекарей. Носилки были поданы и раненного унесли во внутренний двор крепости. Изя и Ева остались снаружи. Рыцари молча стояли у врат, но телега не уезжала.

— Дорогой господин, мы не получили ни гроша за то, что спасли и выходили вашего брата.

— Да! Совсем ни копейки! — возмутилась жена.

— Ступайте. Вам заплатят. Потом.

Это самое «потом», прозвучало, как «никогда». Изя клятвенно зарёкся больше не спасать рыцарей ордена. Ева бросила мечты о новом платье. Супруги покинули неприветливых защитников родины, бранясь и обвиняя друг друга.

Мордехай оказался в знакомых стенах. Здесь ему стало одновременно спокойно и наоборот. Двоякое непривычное чувство. Обычно он привык быть лучшим во всём. Стыд — это не про него. Сегодня он познакомился с этим новым для него неприятным явлением.

Слишком тихо. Капитан привык к скрипу колёс и кочкам, от которых голова раскалывалась. Теперь же он мог отдохнуть. В лазарете при его появлении, врачи забегали, как ужаленные. Он дома.

Через полчаса в палату вошли трое. Лекарей выгнали. Мордехай молча считал свечи на люстре. Он знал, кто это. Троица паладинов из высшего совета пяти: Валтасар, Соломон и Захир. Их доспехи украшал вавилонский грифон. Раздвоенные плащи, богато ушиты золотистым орнаментом. Вавилоняне, как и все члены ордена. В волосах заплетены сотни косичек, свидетельствовавших о бесчисленных сражённых ордынцах.

Первым заговорил Валтасар, положив руку на рукоять фламберга. Он всегда так делал, когда злился:

— Тебя принесли в наш храм, как побитого уличного пса! — заревел низким голосом.

— Кто это с тобой сделал? — зазвенел звонким голосом Соломон.

— Я могу всё объяснить.

— Чего тут объяснять? Ты проиграл битву, какой-то ордынской шлюхе. — насмешливо произнёс своим тенором Захир.

— Поведай нам свою историю, а мы будем судить сами о твоих грехах. — заключил старейший паладин.

— Я Нашёл ордынку у вавилонского караванщика — Набопаласара. Их защищали пиптские наёмники. Она перебила всех моих рыцарей по одному при обыске. Я победил её в бою. Вмешался капитан Торквил и исподтишка напал на меня. Теперь я безрукий инвалид.

— Это укротило твой дух? — спросил Валтасар.

— Нисколько!

— Ты жаждешь расплаты? — испытывал Захир

— Всей душой!

— И ты выполнишь приказ? — ехидствовал Соломон.

— Не сомневайся — процедил последнее раненный.

— Тогда мы позаботимся о тебе. — заключил глава ордена.

Он потёр морщинистое лицо. Минута молчания раздирала сердце Мордехаю.

— Захир, отправляйся по рынкам и торговым площадям. Найди караванщика и его людей. Приведи всех.

— Слушаюсь.

— Соломон!

— Да, старейший!?

— Отправляйся к Узочи. Призови их на службу. Соглашайся на все условия. Нельзя позволить никому из наёмников вернуться на родину. Торквила ко мне! И — живым!

— Старейший! Ты хочешь нанять этих чернокожих проходимцев? Почему не послать наших лучших людей? Я бы повёл отряд.

— Завтра великий праздник! Ты хочешь нарушить пост?

— Нет, старейший. — склонил голову Соломон.

— А я? Что делать мне? — взвыл Мордехай.

— Набирайся сил. Ты будешь выпытывать у пленных маршрут ордынки. Затем отправишься за ней.

— О да! — злорадствовал капитан.

— Кстати, ты узнал её имя?

— Нет. — отвёл взгляд, как провинившийся мальчишка.

Валтасар покачал головой. Он и его свита важно покинули лазарет. Мордехай остался в одиночестве. Он размышлял и говорил сам с собой:

«Власть — это продуманная борьба с обстоятельствами, которые нам неподвластны, это способность превращать невзгоды в преимущества.»

Ипподром

Мама, говорят на ипподроме сегодня будет сам великий победитель — Абубакар! — радостно восклицал Дарий.

Хилини облокотилась о прилавок. Торговля не отличалась в этот день особой бойкостью. Женщина слушала сына, ожидая вопроса.

— Зарубабель не пропускает ни одной игры! Наш Ибрагим пойдёт. Айше и Шмуля тоже хотят, но без меня не пойдут.

— И? — подводила она подростка к решимости.

— Так я пойду? — лукаво скорчил мордашку парнишка.

— Ох, какие глаза хитрющие! — засмеялась мать.

— Ну так и что ты решила

— Не уверена, что это хорошая идея. — заявила она сыну. — Ты же знаешь, что там ошивается всякий сброд. Бездельники, нищие и того хуже — преступники!

— Мам, ипподром не бойцовский клуб! — коротко и уверенно заявил малец. Его протест был встречен немногословным жестом руки у пояса и сын сдался. — Я буду осторожен.

— Так уж и быть. — растаяла мать. — Возьми плащ. Прикрой лицо капюшоном, чтобы скрыть свою смазливую мордашку.

С этими словами мать нежно потрепала сына за щеку. Он с важным видом отвёл её руку в сторону, не маленький ведь.

— И присматривай за Ибрагимом. Он не из нашего каравана, а местный повеса.

— Мам, он нормальный парень! Ибрагим ему доверяет.

— Не будь наивным! Вот возьми деньги на билеты.

Ребята встретились в условленном месте за час до начала игр. Путь предстоял не близкий.

— Веди нас Зара!

Мальчуган — ровесник Дария — помчался по улочкам, минуя большие скопления народа. Многие спешили на представление. Нужно было избегать эти медлительные толпы.

Подростки мчались по трущобам. Сворачивали в проулки. Перепрыгивали через высокие заборы. Скакали по крышам. И всё это ради знаменитых вавилонских скачек! Дарий ни за что не скажет матери, как они добирались к играм.

Быстрые ноги подростков вели к цели. По пути познакомились с местной фауной попрошаек, бандитов и шарлатанов. Вавилон славился не только богатством. На любой вкус можно найти магов, гадателей, пророков и прочих сладкоречивых лгунов.

Зара летел с лёгкостью ветра. Шмулик и Айше не могли сохранять такой быстрый темп. Дарий замыкал отряд. Как лидер, он не мог потерять никого из своих.

Наконец они прибыли на площадь. Перед стадионом столпились тысячи людей, ожидающих своей очереди к кассам. Невозможное для взрослых — возможно для детей. Дарий организовал вереницу. Змейка юрких ребят проскальзывала в толпе, как мыши.

— Пять билетов с лучшим видом! — выпалил Зара.

— Мест нет! — был строгий ответ.

— Пять динариев за места и ещё два сверху для милой дамы. — подмигнул женщине ловкий парнишка.

Женщина улыбнулась и протянула ладонь.

— Дарий! Давай динарии! — торопил Зара.

— Ловко ты её убедил. — заметили спутники.

— Это ничего! Надо ещё внутрь попасть в этой давке. — заметил прыткий малый.

Ничего в этот день не могло остановить подростков. Фортуна им улыбалась. Они умудрились не только попасть на ипподром, но, ещё и заняли места напротив царской ложи.

— Отсюда можно увидеть саму царицу Астинь! — восхищался Зара — Она прекрасна! Однажды я поцелую ей руку.

— Кто? Ты? — скептически воспринял заявление Ибрагим. Дарий и Шмуля захихикали.

— Вот увидите! Я буду смеяться последним.

Детскую фантазию нельзя назвать пороком. Вот и Зара слепо верил в мечту.

Айше закатила глаза. Гримаса, которая означала не что иное, как — ох, мальчишки!

Отсюда наблюдалась почти вся дистанция. В центре располагались различные зоны для соревнований. Люди постепенно продолжали занимать места. Ребята, как и все дети, не могли терпеть ожидание. По рядам лезли торгаши. Предлагали шашлыки, пахлаву, фрукты, вино и прочие лакомства.

Наконец прозвучали горны. Стражники стали разгонять толпу с арены. Начинался парад участников. Диктор взял свою трубу и начал вещать массам своим знаменитым голосом.

— Дамы и господа! Начинаются десятые международные игры наездников! Присаживайтесь на места и готовьтесь! Кровь и пот омоют этот день!

Зал взорвался аплодисментами. Народ приветствовал каждый своих земляков и любимчиков.

— Первой встречайте нашу родную вавилонскую сборную! Приверженцы классики — они не изменяют традициям! Как всегда — восседают на псах.

Овации и венки полетели в сторону вавилонских спортсменов.

— Марволетяне издревле славились, как искусные дрессировщики медведей! И обычно неплохо зарабатывают в цирке!

Ипподром взорвался хохотом. Диктор жёг, как мог!

— Секвано-карнаутская команда и её вепри! Шутки в их сторону могут лишить меня языка, а я им крайне дорожу.

— Ланигат без козлов, как учёный без мозгов! Встречайте!

— Говорят у рижанцев новая стратегия. Ходят слухи, что сам король Людовик Безумный её придумал! Встречайте всадников на оленях!

— Команда из Пипта в этом году отсутствует. Хватит с них и одного поражения в войне. Зачем лишний раз себя позорить?

Толпа смеялась и сбросала проклятия в адрес ненавистных им северян. Кое-где вспыхнули драки.

— Вы не поверите глазам! Я сам не верю! Новичками в этом году стали не кто иные, как всадники из Чина! Вот это новость! Кажется, их появление не на шутку пугает остальных участников. Я даже слышал, как кто-то обделался!

— И замыкает шествие ваши обожаемые Узочи! Вместо флага у них развевается шкура гепарда. И возглавляет их незаменимый лидер — гордый гранд-чемпион Абубакар!

Толпа получала оргазмы в такт походке стройного спортсмена. Всадник не отвлекался. Он флегматично шёл к цели. Так его воспитали — так он и жил.

Соревнования шли с неизменной очередностью. Выездку назвать зрелищной сложно, а вот комичной — ещё как!

— Я кажется поторопился! Марволетские медведи не годятся для цирка! Разве, что в номерах с клоунами.

Далее шли конкур, рейнинг, альпинизм, двоеборства и замыкали вереницу — смертельные скачки.

То и дело от ведущего слышны были возгласы, вроде:

— Какой удар! Кажется, этот олень сделал несколько дырок в кабане!

— Вы посмотрите, как этот козёл скачет по колоннам! Вот это класс!

— Чинцы ворвались в соревнования также неистово, как и их ездовые тигры!

— И вновь Абубакар доказал, что никто не может сделать его в скачках! Приветствуйте семикратного чемпиона ипподрома!!!

После шоу, ребята направились прямиком домой. Делились эмоциями друг с другом. Весело смеялись, пока не пришли к знакомой улице. Радовались недолго. Послышался шум за поворотом, где стояли торговые ряды. Первым опомнился Дарий.

— Стоп! Там что-то происходит!

— Давай за мной! — рванул Зара по ящикам прямо на крышу.

Ребята последовали за провожатым. Добравшись до нужного дома, они легли на крайкрыши. Их взору предстал кошмар. Рыцари волкодавы переворачивали лавки Набопаласара и хватаютали всех без разбора. Мужчин избивали, не брезговали поднимать руку и на женщин.

— Зачем они это делают? — со слезами на глазах шептала Айше.

— Они видимо каким-то образом узнали про Нелли. — тревожно произнес Дарий.

— Что нам теперь делать? — спросил обычно молчаливый Ибрагим.

— Я хочу к маме. — еле сдерживая слёзы, сказал Шмуля.

— Тише! — гневно прошептал Зара. — эти ищейки не постесняются схватить и нас за такое преступление, в которое вы и меня втянули!

— Зара, где мы можем спрятаться?

— Я знаю одно из таких мест, куда рыцари не сунутся.

— Так чего же мы ждём? — спросил Ибрагим.

— Вперёд!

Дарий, немного сомневаясь, еще раз взглянул на торговые палатки и пленников, последовал вслед за товарищами.

Бывшая служанка

Фальшивая Файоннагуала не долго находилась в темнице. Её вскоре перевели в покои князя. Они находились сразу за тронным залом, где она пребывала под постоянной охраной.

Мирэн с детства обучали прислуживать. Однако никогда не тренировали быть принцессой, и тем более княгиней. Вместо погибшей "служанки", к ней приставили новую. Гульнара — верный агент визиря, на её дружбу рассчитывать нельзя. Она делает причёски и одевает в платья. Наполнит бокал вином и будет выполнять все капризы мнимой княгини. Но не стоит вверять ей тайны. Гульнара, как голубь непременно доложит куда надо. О каждом вздохе узнает — Титглатпаласар.

Бывшая прислужница княжны неплохо соображала. Она сразу уловила, что теперь ещё более одинока, чем раньше. Кругом враги. Во сне её преследовала смерть, а наяву боялась, что её побьют камнями по южному обычаю. Мирэн решила выполнять роль молча.

Через два дня после взятия города, княгиня получила приказ. Гульнара передала повеление от визиря. Министр желал пообедать со своей пленницей

Мирэн решила приготовиться заранее. Титглат не должен заподозрить её в том, что она не супруга Далвина. Слишком велик риск. Она репетировала свои слова снова и снова, чтобы выучить их назубок. Вспоминала все повадки своей хозяйки. Повторяла жесты перед зеркалом, работала над мимикой. Лишнее движение или слово — и она пропала.

Настало время наряжаться. Гульнара помогала ей советом, хотя чего ждать от южанки? Советовала пошить белое платье!

— Я в первую очередь принадлежу секванскому племени! Его цвет зелёный, как лес. — Властвовала княгиня. — И я хозяйка карнаутов! Их цвет синий, как горная река. Платье должно быть зелёным с синим орнаментом. А пояс золотым — знак статуса.

Трудно учить иностранку обычаям своего народа. Гульнара молчала, но глаза закатывала. Служанка вышла в поисках такого пояска, пока Мирэн смотрелась в зеркало. В миг на глазах вскипели слёзы. Ручьём потекли по щекам, обжигая нежную кожу. Без сил рухнула на пол. Закрыла милое лицо бледными руками и предалась горю. Она осознала роковую ошибку.

— Если я обману визиря на завтраке, что и без того трудно. Но как мне обвести жильцов замка? Слуги, стража, дворяне и советники меня знают в лицо!

Она горевала так сильно, что вошедшая служанка решила сбежать. Это было на руку Мирэн. Княгиня встала у зеркала и разглядывала себя.

— Ну хорошо. — всхлипывала она. — Я родственница Файоннагуалы по матери. Мы похожи с ней телосложением и немного лицом.

Мирэн поправляла причёску. Всё ничего, но у принцессы есть веснушки. Нос с милой горбинкой. Шубы яркие и пышные, а брови тоньше.

Девушка не теряя ни минуты села ближе к зеркалу. Глубоко вздохнула. Для задуманного требовалось только спокойствие. Присмотрелась к отражению ближе. Сходства очевидны, осталось их сделать идеальными. С рвением достала косметику. Выбрала необходимые ей для операции детали. Выщипала густые брови. Придала им высокую форму изгиба. Наколола иголкой губы. Они — вмиг опухли и покраснели. Теперь веснушки. Взяла красную глину и легонько нанесла точки по лицу. Присмотрелась к отражению. Результатом осталась более, чем довольна.

— Ах да! Чуть не забыла про родинку!

Мирэн побежала к камину. Нашла маленький уголёк и вернувшись к отражению — поставила точку под правым глазом.

— Вот теперь, как две капли, если не считать вид в профиль. Маленькой горбинки не хватает.

К назначенному часу встречи, Мирэн была готова. По крайней мере, ей так казалось.

— Во имя богов! Мирэн! Возьми себя в руки! — твердила она себе, ломая пальцы. Остановилась у зеркала и грозно глянула. — Никакая я не Мирэн! Я принцесса секванов, хозяйка карнаутов и княгиня Пипта!

Гульнара расчесала золотистые пряди княгини. Заплела густую косу. Мирэн рассмотрела себя в зеркало. Положила волосы на хрупкое плечо. Поправила обручальное кольцо. На нём изображение главы Мастера Кузнеца. На шею одела медальон. Коронованная голова кабана — свирепо смотрела вправо.

— Ваше величество прекрасны, как цветок гранатового яблока! — восхищалась служанка.

— Я не знаю, что такое гранатовое яблоко, но спасибо.

— Великий визирь уже ждёт вас. Не следует заставлять его нервничать.

— Конечно-конечно. Передай ему, что я иду.

Мирэн вошла в тронный зал. Длинный стол ломился от изысканных яств. Одна сторона была знакома. Жареный поросёнок, колбаски по-карнаутски, студень из кабаньих ушей, запечённые караси, фаршированная куропатка, печёночный паштет, козий сыр и многое другое. Блюда со стороны визиря были ей незнакомы. Вероятно, вавилонские традиционные блюда.

Титглатпаласар сидел на высоком кресле правителя. Он наблюдал за княгиней опершись на локти и скрестив фаланги пальцев. Он улыбался. Правда, за эту улыбку — придется дорого заплатить.

— Присаживайтесь ваше величество — приказал он.

Стол невообразимо огромен. Мирэн ни разу не пробовала такие блюда и в таком количестве. Благо, она знала правила этикета. Быстро справившись с обилием ножей и вилок, она была готова к пиру.

— Прости, что так долго затягивал наше знакомство. Тебя обижали?

— А разве так разговаривают с княгиней? Пусть даже и пленной.

— Тебе почём знать, как обращаются с княгиней?

Мирэн опешила. Она не понимала, что конкретно имел в виду министр. Визирь улыбнулся:

— Нет, ты не в плену.

— Тогда я могу уехать?

— Зачем? Тебе наскучил Пипт? — Титглат одел салфетку. — С радостью объявляю, что ты уезжаешь в Вавилон.

— И разве это не плен? — княгиня не спешила завтракать.

— Нет. — отсёк визирь и отрезал себе кусок мяса с ближайшего блюда. — Ты моя гостья. Ею ты и останешься, если не хочешь, чтобы тебя казнили на родине.

— Мой отец, меня не может казнить!

— Твой отец? — съехидничал Титглат и кинул в рот маленький кусочек пищи. — Как это мило.

Мирэн вспыхнула. Визирь наслаждался её внутренним волнением. Растягивал удовольствие. Княгиня впала в ступор. Застыла со странным выражением лица. Гнев или страх — не понятно.

— Давай я тебе кое-что проясню. — сказал он, вытирая рот салфеткой. — Я знаю, что ты никакая не княгиня с самого первого дня. Я держал тебя подальше от всех. Никто не должен был прознать о промахе, который допустил отряд диверсантов. Ты служанка и не более того.

Мирэн уронила руки. Одна из вилок с раздражающим звоном упала на пол.

— И… и… — всхлипывала она, потеряв всякое самообладание — Что? Что теперь со мной будет?

— О! Не плачь. Я тебя не обижу. Ты будешь продолжать играть свою роль. Мне очень важно, чтобы все считали, что ты и есть княгиня Файоннагуала. — министр улыбнулся. — Никто, кроме тебя, меня и Гульнары не знает этот секрет.

— И отряда, который виновен в её гибели.

— Ты права. — задумавшись ответил визирь. — Ты очень умная для служанки. И то, как ты подошла к маскировке — впечатляет! Изумительное сходство! Но!

— Что не так? Нос?

— Родинка под левым глазом, а должна быть под правым.

До Мирэн дошло, что она перепутала стороны из-за отражения в зеркале. Она так волновалась и всё зря. А может и нет.

Титглат встал с места. Прошёлся медленно, но уверенно к девушке. Наклонился и посмотрел в глаза. Его поза напоминала стойку кобры перед прыжком. Княгиня превратилась в мрамор. Он провёл тыльной частью ладони по её щеке. Сжал губы и покачал головой.

— И пусть тебя не обманывает моё дружелюбие. Ведь если я решу, что ты плохо играешь или плетёшь за моей спиной интриги… — Голос его убаюкивал девушку.

Министр взял нож и воткнул его в тушку дичи. Лезвие достало до тарелки. Скрежет соприкосновения с фарфором — заставил княгиню съежиться ещё сильнее. Она стала ручным зверьком изверга.

С этими словами Титглат оставил её заканчивать трапезу. Визирь ушёл, а Мирэн зарыдала.

Слова глупой служанки возымели последствия. Министр обычно доверял своим разведчикам и шпионам. В этот раз он решил перестраховаться.

Тёмной ночью отряд Бараба отдыхал в полном составе. Им снился дом, слава и почести. За эти дни судьба разбаловала их. Комнату раздувало от геройского храпа бравых воинов. Одна Кира не спала. К запаху и манерам она привыкла, а вот к храпу — нет. Её поместили у входа. В темноте ей послышались посторонние звуки. Она открыла глаза. Над ней нависали две огромных фигуры. Крикнуть не успела. Ей заткнули рот кляпом и одели мешок на голову. Связали по рукам и ногам. Весь отряд повторил её участь. Некоторые пытались противиться, но безуспешно. Противников было больше.

Их буквально вынесли из гостиницы на руках. Сначала они слышали городскую суету. Пьяные солдаты в отгуле орали армейские гимны. Кто-то плакал на улице. Затем шум резко стих, а через время они услышали хор сверчков. Не было сомнений — они покинули Оик. Шли недолго, вскоре их поставили на колени и сняли мешки.

Факелы слепили глаза. Отряд Бараба из девяти человек — стояли перед десятью вырытыми могилами. Нападающие были в масках. Лишь один человек не боялся показать лицо — великий визирь.

— Господин! — воскликнул Ашер. — Что это значит?

— Отряд Бараба думает, что они всесильные герои. — начал речь Титглат. — Они забыли благодаря кому они дышат, и с чьей руки едят!

— Господин. — прошептала Кира. Её глаза говорили о внутреннем ужасе. — А я тут почему? Чем я провинилась? Я только вступила…

Министр не одарил её взглядом. Он продолжал:

— Датабам Бараба знает такие тайны, о которых должны помалкивать. Я ценю ваши навыки. Вы хорошо постарались, хотя и наделали пакостей своему визирю. Я теперь вынужден врать и выкручиваться!

— Господин! Если это из-за ошибки Кефы, то… — начал было Мелкицедек.

— Молчать! — вспылил в ярости, обычно спокойный министр. — Вы даже между собой не имеете права обсуждать государственные тайны. А со мной вы можете о них говорить только тогда, когда я позволю!

Титглат взял себя в руки.

— Вы верно заметили, что вас девять, а могил десять? Не важно сколько из вас знает о той или иной тайне. За государственную измену я казню всех! Я ваш, и отец, и судья! Одна из тайн особо важна для меня. И горе мне, что вы её знаете. Но вы будете молчать, как полевые мыши. Если проболтаетесь — поплатитесь жизнью. Все вы! Да накажет меня Мардук, если я позволю вам выжить!

Деревня Щёссер

Нелли покинула оазис. Трое разбойников так и остались закопанными в песке по шеи. Таков был её приговор негодяям. Она во всём следовала ордынским учениям.

За неделю в дороге, ничего не изменилось. Унылая дорога посреди безжизненных пустошей — не внушала особой радости. Камни и песок примелькались взгляду. Наконец ей стали попадаться кустарники и трава. Со временем замаячили деревья. Сначала сухие, но с каждым шагом всё зеленее и зеленее. Она приближалась к главной восточной реке. Тинк и Домисьёль часто называли сёстрами-близняшками. Они считались матерями всех рек. Если первая самая длинная, то вторая самая полноводная. К последней вел её путь.

Домисьель брала своё начало в озере Нуар — прямо в центре Рижана. Текла строго на юг. Миновала Чинское горное царство, о котором мало, что известно. Вливалась в Иллегальское море. Там уже властвовал Пиратский Союз Иллегаля и Бланки.

За эти дни она истосковалась по каравану. Особенно по Дариею и его матери. Долгая монотонная дорога заставляла много думать. Парнишка её сородич по отцу. Она так давно не встречала соплеменников. Так хотелось ему всё рассказать. Охотница мечтала передать ему знания и умения. Найти Дарию волка. Обратить в свою веру и этим сохранить свой народ. Воительница колебалась. Имеет ли она право отнимать сына у матери? Предать дружбу и доверие. Более того, обучая парнишку — она подвергнет его опасности. Поставит метку для волкодавов. Они рано или поздно найдут его и казнят. И смерть Дария будет на её совести. По щекам воительницы потекли горячие женские слёзы. Она вытерла их ладонью.

— О чём я могла подумать? С каких это пор налзари может обучать кого-то пути Орды? — ворчала на себя воительница. — Я одинокая травинка вдали от степей.

К вечеру Нелли набрела на деревушку в лесу у берега реки. Домиков не больше десятка. Селение охотников и рыбаков, если судить по лукам, копьям и удочкам. Сушились шкуры, вялилась рыба. Дети бегали по улице, но при виде воительницы — разбежались по дворам. Женщины спрятались по домам. Навстречу путнице вышел молодой мужчина с повязкой на глазах. Он вытирал мокрые руки тряпкой, закинув которую на плечо, приветливо улыбнулся.

Ордынка удивилась его спокойствию. Под любопытным носом обнажились в улыбке белоснежные зубы. Прямые волосы падали на крепкие мускулистые плечи. Прост не только лицом, но и одеждой.

— Добрый вечер. Я — Илий. Чем могу быть полезен?

— Действительно добрый, когда так радушно встречают.

— Охотник — охотнику всегда рад.

— У тебя внимательный взгляд.

— Скорее слух и нюх, ведь я практически слеп. Мои глаза отличают лишь свет от тьмы.

— Тогда я ещё более восхищаюсь твоим талантом.

— Прошу не льсти моему скромному имени. Скоро ночь. У нас с женой найдётся место для твоего ночлега.

— Не хочу вас стеснять.

— Я всегда мечтал встретить ордынца. И теперь, когда Лесные Духи привели тебя к моему дому — я не могу упускать этот шанс. — улыбнулся мужчина.

— Как неожиданно. Только орден ищет встречи с ордынцами.

— Давай не будем это обсуждать здесь. Слишком много ушей.

Илий ввёл её за калитку. Весь двор заполняли шкуры самых различных зверей: медведей, вепрей, оленей и белок. Хозяин, недавно разделывал зайцев. В огромной клетке сидели соколы. Птицы с любопытством смотрели на гостью чёрными глазами. Ковырялись в мясе и чистили перья.

— Занимаешься соколиной охотой?

— И не только. — улыбнулся он.

— Я слышал, что в Орде лучшие охотники в мире. Интересно было бы с тобой побеседовать, а еще лучше поохотится.

Нелли молчала. Она удивлялась, как слепой мог так свободно передвигаться? И как он мог охотиться?

Вошли в дом. Скромное даже по деревенским меркам, но уютное жилище. Здание из самана и крышей из камыша. Старая мебель видела ещё предков Илия. Пахло жареным мясом, парным молоком и свежим ржаным хлебом.

Слепой сел во главе стола. От печи отвлеклась его молодая супруга. Наскоро вытерла руки. Поправила фартук и встала по правую сторону от мужа.

— Добг'о пожаловать в наш дом. Я Эвелина — жена Илия. Пг'исаживайся за стол, моя дог'огая. — не менее радушно и тепло встретила хозяйка дома.

— А я Неллитаф, но вы можете называть меня просто — Нелли.

Пока воительница оглядывалась, из-под стола выскочил ребёнок. Маленькая девочка, лет трёх. Её непослушные каштановые волосы развевались от ворвавшегося сквозняка. Дитя с визгом умчалось во двор. По пути встретилась лбом с дверным косяком. Послышался стук. Не растерявшись, потёрла лоб и скрылась за поворотом. Илий прищурился от улыбки. Успокаивающе потёр руку супруги и добавил:

— Я тоже раньше много шишек набивал. Она привыкнет.

— А это наша дочь — Абэль. Она вся в отца. — Подытожила мать девочки.

Ордынка поняла, что девочка слепая, как и отец.

— И она удрала от предстоящего ужина. Как, впрочем, всегда — засмеялся Илий.

Хозяйка накрыла на стол. Жаренные кролики так и манили проглотить их вместе с косточками.

— Прости, в нашем доме нет специй. — извинился хозяин.

— А я и не ем специи. У нас не принято их использовать.

— А ещё от тебя несёт волком, хотя его тут нет. Откуда запах?

— Ты не перестаешь меня удивлять. Нос у тебя, как у волка. Никогда не встречала у иноземца такой чуткий нюх. — Она вытащила из-под пончо кулон. — Я всегда ношу с собой зуб своего погибшего волка. Так принято у налзари.

— Откуда пошла эта традиция?

— Налзар был соратником Акеллы Первого. Гордый воин. В одном из сражений потерял волка из-за халатности. Он больше не мог кочевать с племенем. Дикого волка не приручить, а вырастить из щенка занимает десятилетие. Сын Луны обрил Налзара. Одел на шею клык и приказал нести свой позор до смерти. Так и повелось в Орде. Кто потерял волка — зовётся наследником Налзара. Позор греха он носит с собой.

— Какая печальная история. — изумился Илий.

Эвелина прикрыла рот рукой и скромно промолчала.

— Присаживайся наконец. Под столом больше нет других разбойников. — ухмыльнулся хозяин.

Илий производил впечатление скромного, но уверенного в себе человека. Нелли любопытно следила за ним.

Во время ужина, соседи нескромно заглядывали через забор. Сплетничали между собой. В этих краях путешественники — большая редкость. А ордынцы исчезнувшее племя из легенд. Проходящие мимо речные корабли почти не интересовались сёлами.

Эвелина заметила взоры соседей и задвинула шторки.

— О тебе столько молвы, которой не было в Щёссере со времен барда — Златокудрого Гриспа. А он был у нас три года назад.

— Бард? Что могло привлечь стихоплёта в такую глушь?

— Здесь тоже найдутся желающие послушать песни. — упрекнул Илий.

— Барды сребролюбивы и любят славу. Деревни не их публика.

— Тут ты права. Бард направлялся в Рижан пешком. Там он и утолит свои потребности в деньгах, выпивке и славе.

— Каждому своё. — подытожила воительница.

Сидевшая за столом троица, завершила свою трапезу. Хозяйка убрала тарелки. Плеск воды говорил, что Эвелина решила вымыть всё сразу.

— Если ты не против, я хочу поохотится с тобой завтра на рассвете.

— А ты охотник от макушки, до кончиков пальцев! — азартно произнесла воительница. — Посмотрим кто кого?

— О! Соревнование! Ну что же, пусть будет так. — рассмеялся добрый Илий. — Не думал, что в мою обитель заглянет представитель великого народа охотников.

— Великого? И многих ты из нас знаешь?

— Я слышал много легенд про: Вурду Стальной Бок, Вещую Далри, Нока Молчуна, Шатванафу, Рарка Громогласа, Кенри Фехтовальщицу и конечно же Нелли Мстительницу.

Улыбка гостьи померкла. Все упомянутые герои погибли с честью, а она живёт с позором. И нет надежды его смыть. Она дважды запятнала своё имя. И почему-то продолжает жить.

— Нет смысла отрицать, что ты догадливый волчий сын! — после короткого замешательства пробормотала ордынка.

По тону, слепой понял, что затронул больную тему. Он заёрзал на стуле.

— Свидетели мне Лесные Духи — я не собирался тебя оскорблять. Меня восхищают подвиги твоего народа.

— Я в порядке. — ответила Нелли.

Подступала ночь. Эвелина занесла брыкающуюся Абэль в дом. Комнату переполнял весёлый смех. Очередные попытки накормить этот резвый комочек, потерпел неудачу. Протестующая победила в борьбе против еды. Зато быстро проиграла схватку со сном. Скоро весь дом присоединился к отдыху.

Погоня

Ночь опустилась на землю. Пиптские наёмники расположились лагерем в пустыне. Двумя повозками прикрыли фланги. Привязанные к телегам лошади — мирно отдыхали. Отбой ещё не прозвучал. Люди весело смеялись у тёплого костра. С севера поднялся ветер. Он назойливо шумно дул, укрощая пламя. Ничего не предвещало беды.

Одному из часовых, что-то послышалось. Он стал присматриваться. Шаг за шагом ступал навстречу неизвестному. Рука опиралась на рукоять. Он исчез в чёрной мгле, будто испарился. Пропал даже шорох его ног. Другой стражник приготовился, но с места не двинулся.

— Бугиль, ты где? — ответа не последовало.

Послышался какой-то треск. Ветер тут же заглушил его своими завываниями.

— Где ты? Прокляни тебя Кузнец!

Стражник ещё несколько раз позвал соратника прежде, чем появилась фигура. Человек подошёл ближе. Им оказался Бугиль, несший пушистую маленькую кошечку.

— Ты откуда взялась кроха? — лелеял он комочек.

Когда он попытался её погладить, она зашипела в ответ.

— Бугиль! Пришей тебя Ткач! Перепугал меня.

Бугиль не успел дойти до второго часового. За его спиной появилась огромная пасть. Схватив за человека шею — утащила бедного в ночную пустоту. Кровь струёй залила соратника. Из тьмы донёсся шорох и шипение котёнка. Прозвучала тревога.

— Подъём! Стройся! — кричал Торквил. — К оружию!

Часовой вытащил меч. Направил лезвие на неизвестного врага. Руки тряслись от страха. В его голову прилетел кинжал, и воин рухнул навзничь. Остальные успели выстроится в круговую оборону между повозками.

— Стена щитов! Смотреть в оба! И пусть мамки гордятся своими сыновьями!

Враг оставался в тени. А ничего больше не пугает так, как неизвестность. Со всех сторон полетели ножи. Одного наёмника убило попаданием в лицо, нескольких ранило. Строй сохранился.

Прозвучал дикий визг. Ритмичный бой барабана сопровождался хлопками ладоней и призывом. Язык северянам оказался незнаком.

— Афефе! — заорал кто-то.

От ледяного голоса наёмники попятились. Отступать некуда. Воины упёрлись спинами друг в друга. Один из пиптов упал. Его голова покатилась под ноги Торквила забрызгивая кровью.

— Откуда нападают? — крикнул он.

— С нашей стороны никого не было.

И вновь ещё один упал. Алый фонтан окатил защитников. Наёмники запаниковали.

— Они нападают сверху!

Едва прозвучал голос — капитан увидел нападающего. Чёрный всадник со странным клинком. Верхом на пятнистой кошке перепрыгивал с одной телеги на другую. По пути убил ещё одного пипта.

— Что это за твари?

— Южане! — прорычал Торквил.

Один из северян запаниковал. Бросил оружие и побежал во тьму. Строй нарушился. Узочи воспользовались моментом и стали нападать более жёстко. Началась суматоха. Кровь лилась рекой, трупы падали со всех сторон. Поражение близилось. Торквил не смог восстановить контроль над ситуацией. Лошади испуганно ржали. Люди умирали в страшных муках. Песок усеяли конечности. Узочи захватили лагерь и добивали выживших.

Торквил пытался отбиваться. Раненного в ногу, его окружили пятеро почти голых аборигенов. Их гениталии закрывали пятнистые шкуры. Они не носили обувь. Задирали капитана и насмехались над ним. Говорили на странном языке. Торквил атаковал одних, а с другой стороны летели камешки. Так продолжалось не долго. Один из них взял камень побольше и броском в затылок вырубил пипта.

Капитан очнулся связанный. Узочи бесновались у костра в странных танцах. Праздновали победу. Ковырялись в вещах наёмников и примеряли их шлемы. Вскрыли сундук с документами. Нашли золото, полученное от Набопаласара и разделили его. От лошадей остались кости. Гепарды лениво облизывали остатки конины.

К капитану подошёл самый спокойный из племени. Он уселся напротив и внимательно осмотрел крепость верёвок на руках Торквила. Сел и стал играть ножом.

— Чего вам надо? — прохрипел пленник.

— Абубакар — показал он на себя. — А ты Торквил?

— Да. Откуда ты меня знаешь? Вас наняли? Кто?

— Узочи не раскрывают имена заказчиков.

Они смотрели друг на друга. Не отводили взгляд.

— Ты храбрый воин, быстрый. — помолчав, добавил — Но Узочи быстрее.

На этом Абубакар закончил диалог. Торквил и не старался его продолжать

Далеко за полночь сатанинский шабаш утих. Пленник не сомкнул глаз. Он внимательно наблюдал за врагами, но и они следили за ним. Он искал возможность сбежать.

Утром такая возможность появилась, когда часовой нашёл котёнка. Он стал играть с ним. Дразнил, позволял себя царапать и кусать. Затем угрожал скормить гепардам. Дикие кошки рвались съесть кроху.

Из-под повозки вылез Квил. Он предпринял попытку освободить своего капитана. Ползком лез между трупами соратников. Пока крался, извозился весь в крови и песке. Приблизился вплотную. Достал нож и неровными движениями резал верёвку. Голая ступня придавила Квила к земле. Кто-то отобрал оружие. Поднял за шкирку, как провинившегося щенка.

— Ты Фудо?

— Я Квил!

— Нет. Ты — Фудо!

— Что такое Фудо?

Шум поднял всех. Дикари стали пихать парня друг в друга. Он потерял устойчивость. Узочи передавали его из рук в руки и насмехались. Наконец его отпустили. Квил рухнул плашмя на горячий песок. Откашливал пыль. Пока юноша вставал — дикари бросали жребий.

— Оставьте юнца в покое! — проревел Торквил.

Один из них подошёл к капитану. Нагнулся и взял его за волосы.

— Ты хочешь занять его место?

— Давай один на один. Я выбью из тебя дерьмо!

— На капитане стоит печать запрета. Сегодня ты будешь жить, но не испытывай терпение Узочи. Я Гамюка. Запомни это имя.

Дикарь вернулся к Квилу. Приобнял его, похлопал по груди. Абубакар не вмешивался. Казалось его не волновало происходящее.

— Фудо, ты хочешь жить? — спросил Гамюка.

Квил закивал головой. Гамюка оскалил улыбку подбадривая упавший дух парня.

— Отлично! Фудо — это священный ритуал Узочи. Ты понимаешь мальчик?

Гамюка усомнился правильно ли Квил воспринял информацию. Пипт окинул взглядом воинов. Закивал вновь, заставляя всех улыбаться.

— Узочи свято чтят свою религию. Бог ветра — Афефе, любит бег. А больше всего он обожает игру в Фудо. — Гамюка вновь остановился, ожидая согласия.

— Я по…нимаю — еле выдавил из себя Квил.

— Видишь железную дорогу и те железные коробки?

Вдали виднелся указанный ориентир. Ржавые повозки, сцепленные между собой, некогда ездили по странной дороге.

— Ржавые телеги? Да… — закивал головой Квил.

— Беги туда из всех ног. Если добежишь раньше, чем Тафари, то останешься жив. Мальчик согласен?

— Но вы такие быстрые…

— О! Не переживай. — Гамюка похлопал по плечу Квила, почти дружелюбно. — Узочи дадут тебе фору в полпути. Ты уже будешь так близок к цели. Есть все шансы на победу…

Квил даже начал верить в успех. Полдороги форы — это более, чем справедливо. Парень закивал.

— Пипт готов?

— Да.

— Тогда беги. Беги, как ветер!

Квил скинул броню. Снял пояс и плащ, чтобы облегчить себя. Ничего не стесняло движений. Гамюка отступил назад, а пипт рванул вперёд. Побежал так, что аж пятки свистели.

— Фудо! Фудо! — орали дикари.

Они танцевали. Подбадривали своего бегуна и поднимали руки к небу. Тафари нехотя разминался. Квил достиг четверть пути и продолжал верить в победу. Он летел на всех парах.

— Не плохо бежит. — сказал один из дикарей. — Для черепахи.

Соплеменники захохотали. Квил наконец-то добрался до половины поля. Бросил беглый взгляд назад. Соперник стоял неподвижно, будто и не собирался его догонять.

— Тафари! Твой черёд! — приказал Гамюка.

Но Тафари не торопился стартовать. Он позировал перед братьями расслабленной походкой.

— Тафари! — заорал Гамюка. — Мальчик не должен уйти!

Бегун бросился трусцой. Нехотя наращивая темп по мере приближения к цели. Дикари орали вслед. Пока пипт терял силы, Тафари с лёгкостью догонял его. Юноша терял контроль. От страха дыхание сбивалось, а ноги подкашивались. Опасность приближалась. Казалось Квил бежал не прочь от врага, а навстречу ему. Солнце слепило глаза. Финиш так близко, осталось только дотянуться рукой. Мечте не сбыться. Страшный соперник настиг юношу за пару шагов от спасения. Тафари схватил Квила за волосы. Резко дёрнул назад и пипт рухнул на спину. Съёжился от боли. С ужасом смотрел он на аборигена и его оружие.

— Это Нгомби-Нгулу. — показал пальцем на меч. — Не бойся мальчик. Ты хорошо бежал и Узочи будут помнить о тебе. Это смерть с честью.

Тафари занёс клинок над головой. Солнце отразилось на лезвии этого диковинного меча. Рука опустилась над жертвой. И клинок вонзился в плоть. Абориген не убил Квила. Он отсёк ему ногу по колено. Парень неистово взвыл. Кровь быстро струилась из тела. Второй удар с треском отсек другую ногу. Жертва не могла говорить. Квил рыдал и полз к бесполезному финишу. Он искал спасения. Дотянулся до железной колеи, но это уже не имело значения. Он проиграл. Его кровь оросила песок, а Тафари с молитвой окропил ею себя. Демонический жрец. Он увидел маленькое высохшее деревцо. Заострил его ветви. Водрузил на острые концы ноги своей жертвы. Обернулся на собратьев.

— Афефе! — закричал он, подняв меч.

Узочи, молчавшие последние мгновения — разожглись больше прежнего. Визжали и хохотали. Возносили молитвы, пускаясь в дьявольский пляс. Торквил молчал. Он представить себе не мог, что на юге бывают такие племена. Даже секваны ему показались менее кровожадными. Они свои зверствуют спокойно, без дикой радости. Северная кровь сдержана. Южная вспыльчива и эмоциональна.

— Мальчику нечего больше боятся. — заключил Тафари, когда тот умер. — Квил бежал до конца. Афефе доволен его ногами, жертва принята. Узочи теперь будут ещё быстрее.

Тёмный ритуал закончен. Под радостные возгласы друзей, победитель устремился обратно. Бежал легко, не напрягаясь. А Торквил всё размышлял, но теперь вслух:

— Мои люди убиты, но кто в этом виновен? Кто мстит пиптским Литам?

Тем временем Тафари вернулся в лагерь. Гамюка злился. Остальные радостно восхваляли собрата.

— Ты мог упустить его ноги. — прорычал Гамюка.

— Если бы он упустил его ноги, то отдал бы свои. Афефе получил бы свой дар в любом случае. — заключил вождь.

— Так и есть, вождь Абубакар. Бог ветра, всегда получает своё.

— Тафари быстр, как молния. Вам не в чем винить меня. — оправдывался спортсмен.

Торквила осенило. Он вспомнил, кто такой Абубакар и знаменитые Узочи из ипподрома.

— Если они из Вавилона, тогда его заказал верно сам великий визирь! Но что нужно Титглатпаласару от скромного наёмника?

Амалик

Ночь опускалась на Вавилон. Лишь верхушек самых высоких зиккуратов ещё касались лучи заката. В это время по трущобам перемещаться небезопасно. Дети шли во тьме на свой страх и риск. Зара уверенно вёл их по проулкам. Всякая нечисть повылезала изо всех щелей. Подозрительные личности бросали косые взгляды на заплутавших ребят. Айше схватила Дария за руку. Уткнулась к нему в плечо и по-девичьи дрожала. За другую держался Шмулик. Теперь Дарий в ответе за оставшихся из каравана детей.

Ибрагим держался поближе к Зарубабелю. Он злился. Дарий чувствовал это по его дыханию и взглядам. Зара был спокойнее всех.

В одном проулке двое мужчин избивали третьего. Никому до этого не было дела. Лысый здоровяк носил только штаны, а его тощий спутник укутывал половину лица. Дарий запомнил их.

— Не задерживайтесь и не смотрите. — командовал Зара.

— А не то вдруг решат будто мы вмешиваемся в их дела.

Подростки двинулись дальше.

— Это всё из-за Нелли. — сказал в полголоса Ибрагим

— Что ты хочешь сказать? — спросил Зара.

— С нами путешествовала ордынка. Думаю, волкодавы узнали об этом.

— Тогда это всё объясняет. — шептал второй.

Дарий слышал их тихий разговор благодаря волчьей крови. Шепчущиеся не догадывались. Айше и Шмуля не услышали ничего.

Дети оказались у заброшенного на первый взгляд дома. Бывший дом терпимости. У входа скрестив руки, стоял чернокожий громила. Он был не молод. Крепость тела вопреки возрасту сохранилась.

— Джини! Мир тебе, старик! — воскликнул Зара. — Мы к Амалику по важному делу.

— Здесь нет таких.

— Да брось! Ты знаешь меня и понимаешь, о ком я толкую.

— Хозяин не ждёт посетителей сегодня. Особенно тех, кто не выполняет обещания.

— Впусти нас. Я договорюсь с твоим господином без посредников.

Джин не ответил. Стоял, как незыблемая молчаливая скала.

— Дарий, дай динарий. — протянул руку Зара.

— Это последние деньги!

— Ты хочешь ночевать на улице?

Дарий тяжело выдохнул и вложил монету в руку товарищу. Тот передал её привратнику. Джин осмотрел монету, укусил её и улыбнулся. Белоснежные зубы засверкали. Он испарился внутри дома, но выходить не торопился.

— Баалов сын! Небось кинул нас. — злился Зара.

— Ты что отдал последние деньги жулику? — возмутился Дарий.

— Не кипятись, как чайник. Сейчас всё будет — важничал настырный предприниматель.

Действительно через мгновение Джин вернулся на свой пост:

— Хозяин ждёт вас. Будьте уважительнее, а то уши вам оторву. Особенно ты — шпана. — толкнул пальцем в грудь Зары.

— Можно и повежливее — потёр возникший синяк парень.

Ребята вошли внутрь. Масляные лампы едва освещали большой старинный зал. Здание носило остатки былой роскоши. Мебели из красного кедра, пол из белого дуба. Комнату украшала сцена. Окна закрывали длинные шторы из красного шёлка. Царство полумрака и тайны. Похоть оставила здесь свой след на всём убранстве.

Ибрагим держался ближе к Зарубабелю, а Дарий с остальными наоборот держался подальше.

На сцене выплясывала женщина. Она была прекрасна, хотя и имела за плечами опыт. Её танец очаровывал. Каждое движение плавное или резкое грациозно были совершенны. Её фигура — идеальна. У вошедших мальчишек, пропввал дар речи. Айше фыркнула. Танцовщица заметила эмоции детей и лишь улыбнулась. Перед ней сидел одинокий зритель. Нельзя было прочесть его ощущения поповоду происходящего представления. Ребята нервничали. Переминались с ноги на ногу в ожидании. Скрип старых полов раздражал. Не выдержал и хозяин этого древнего дома разврата. Он встал и резко обернулся. Амалик — оказался подростком немногим старше Дария. Это удивило гостей.

— Вы пришли в мой дом без приглашения! Вы мешаете наслаждаться представлением. — начал он по-хозяйски

— Мир тебе Амалик! Пусть всё, что ты имеешь — умножиться! — восхвалял его Зара. — Прости нас.

— Какой к Баалу мир, когда жить не дают? У меня есть всё, а наслаждаться этим некогда!

— Мы не хотели мешать. У нас случилась беда, поэтому мы здесь.

— Секундочку. — выставил он палец. Протянул руку и поцеловал ручку нежной женщины. — Ты восхитительна, как всегда.

— Благодарю, хозяин.

— Мне очень жаль, что наслажденье — грех, а грех — увы! — нередко наслажденье. — одарил он её своими комплиментами.

Она поклонилась. Встала возле него в ожидании и покорности.

— Вы все так, говорите. Зара, кто это с тобой, и что за беда? — вновь обратился к ним Амалик. — Предупреждаю, что я враньё не терплю. Правду я всегда узнаю. Не даром меня называют — Пауком Вавилона.

— Это мои… — начал Зара.

— Помолчи, пусть этот кудрявый говорит. — указал он пальцем.

— Я Дарий, со мной Ибрагим, Шмуэль и Айше.

— Тебе сколько лет?

— Четырнадцать.

— А я думаю, от чего ты с этой мелочью возишься? На вид тебе лет на пять больше. Тебя чем кормили?

— Как и всех. Мой отец из севера, поэтому я ростом в него пошел. — Дарий сделал ответный ход — Да и ты еще юнец, а перед тобой взрослые пресмыкаются.

— В этом ты прав. Мне семнадцать, и всё, что ты видишь — я создавал последние три года. — улыбнулся Амалик — Ну рассказывай, с чем пожаловал?

— Мы ищем укрытие от волкодавов. — голос его при этом был спокойным, а речь размеренной.

— Вы про сегодняшний погром на рынке? — кажется они ищут, какую-то ордынку. — Никогда их не видел, а видел я многое.

Дарий дёрнул Зару за рукав. В его выражении ясно читалось: «куда ты нас привёл?». Амалик улыбнулся. Это не ускользнуло от его глаз.

— Я привёл их сюда, зная, как ты не любишь псов. Я надеялся, что ты нам поможешь. — влез в раговор Зара.

Амалик бросил презрительный взгляд в сторону Зары. Тот быстро опустил взгляд в пол. Властолюбивый юноша подошёл к Дарию и посмотрел ему в лицо.

— Что у вас есть?

— Ничего. — огорчённо ответил Дарий.

— Вас ищут за сокрытие ордынки и убийство четверых псов. С вами опасно вести дела. А вам нечего мне предложить. — развёл он руками.

— Откуда ты всё знаешь? — удивился Ибрагим.

— Я Амалик — у меня глаза и уши по всей столице. В Вавилон попадает вся информация обо всём в мире. А я знаю все её источники.

— Я нужен вам, но, чем вы полезны для меня? — сказал он сурово. Наклонившись к ним, он сцепил свои руки сзади в замок.

— У нас нет денег. Мы не знатного рода, но мы можем работать. — не унимался Дарий.

— Работать? — переспросил Амалик и резко повернулся на каблуках. — Ну что же.

Он почесал подбородок и стал медленно расхаживать вокруг ребят. Останавливался и рассматривал их. Больше всех он заинтересовался — Айше. Он взял её за подбородок. Тщательно осмотрел юную девичью фигуру.

— Да, некоторые из вас могут не плохо отработать долги. — сказал он.

Айше брезгливо отстранилась. Она прекрасно поняла намёки этого парня. Дарий выступил вперёд. Закрыл её своей грудью и посмотрел прямо в глаза Амалику.

— Если такова плата, то мы лучше заночуем на улице. — выпалил он.

— Ну что ты кипятишься? — вдруг перешёл на ласковый тон хозяин дома. — Я не собираюсь делать ничего этой девочке. Пока она сама не захочет. — он подмигнул ей.

— Она не захочет. — вставил Дарий.

Амалик не стал ругаться. Он ненадолго задумался, а затем сказал:

— Так и быть. Джин проведёт вас в убежище. А завтра я решу, что с вами делать. Идёт? — вытянул он руку Дарию. Парень колебался, но пожал холодную руку Амалика. Хозяин слащаво улыбнулся. Дарий понял, что тот уже знал, какую работу им предложит.

— А теперь отправляйтесь отдыхать. Завтра тяжёлый день!

С массой вопросов и опасений, подростки покинули гения подпольного Вавилона.

Птичка в клетке

Мелкицедек продолжал получать уколы от собственной совести. Да, он избавился от возмутителя Кефы. Ашер ушёл в себя, и никто не оспаривал лидерство десятника. Надолго ли? Во всяком случае, у Мелка теперь есть время на укрепление своего главенства в отряде. Благо теперь Хаммурапи снова с ним.

Датапатиш брёл по улицам разбитой столицы пиптов. Оик изменился. Везде реяли флаги Вавилона — коронованный лев с человечьей головой. Южане хозяйничали, как хотели. Караваны пленников снаряжали в дальнюю дорогу. Захваченное добро укладывали в телеги. Драгоценности, реликвии, шкуры, мебель — всё что представляло интерес. Дикие животные сидели в клетках. Среди них, внимание Мелка упало на маленькую птичку. Она порхала от стенки к стенке. Как это трудно, подумал десятник — видеть небо, но не парить в нём. Вдруг его осенило! Не он единственный страдает сейчас в ожидании неизвестного.

Сын Иеффая направился ко дворцу. Бывшее жилище князя, представляло из себя четырёхэтажную крепость. Восемь башен с узкими бойницами. Замок примыкал северной стеной к горной скале. Стены частично покрывал плющ.

— Отлично — подумал Мелк.

С наступлением темноты, разведчик, укутавшись в плащ и прикрыв лицо, отправился на приступ. Он проскользнул по крышам домов ко дворцу. Нужно было пробраться на внутреннюю стену незамеченным.

— Пробираюсь, как вор — корил он себя. — Прав был отец, когда говорил: «Один раз оступишься — постоянно спотыкаться будешь».

Мелк достал арбалет с катушкой и прицелился. На стене появился стражник. Разведчику пришлось подождать, пока тот пройдёт, но тот не спешил. Вдруг охранника окликнул напарник. Самое время для выстрела — подумал десятник. Стрела была выпущена. Он попал в цель, не мог не попасть. Закрепив арбалет, пополз по верёвке. Ловко перебирал руками и ногами, как на тренировках. Канат потрескивал от напряжения. Разведчик знал, что он выдержит, главное, чтобы стрела не выпала. Наконец он добрался. Прикрываясь тенью, Мелк двигался, словно дикая кошка. Миновал охрану, встал у плюща. Карабкаться по стеблям которого, было одно удовольствие. Он добрался до верхушки растения. Оставалось добраться к оконам княжеской опочивальни. Что он и сделал. Внизу послышался смех, а значит десятник остался незамеченным.

— Ваше величество. — шептал разведчик. — Ваше величество.

Ответа не было. Мелк выковырял маленький камушек и бросил прямо в окно. Он не промахнулся. Даже снаружи было слышно эхо падения снаряда. Послышался шорох.

— Кто здесь? — заговорил женский испуганный голосок.

— Ваше Величество! Как же я рад, что вы говорите на вавилонском языке!

— Кто вы? Мне не видно вашего лица.

— Я Мелкицедек, сын Иеффая. Ваш… — он замялся, подбирая слова и, собрав всё своё мужество в кулак выпалил:

— Ваш пленитель.

Ответа не последовало. Видимо женщина не знала, как отвечать такому неожиданному гостю.

— Как вы смеете ко мне приходить? Да ещё и как вор! Вы второй раз оскорбляете меня!

Она стала голосом совести Мелкицедека и похоже, не собиралась умолкать:

— И вы прекрасно знаете, что я не… — она понизила тембр, высунув своё милое личико в окошко. — Я не княгиня, я лишь притворяюсь нею. Это всё ваша вина. Вы! Вы! Вы убили мою госпожу!

Девушка исчезла. Тайный посетитель слышал её всхлипывания.

— Госпожа! Я буду вас так называть, потому что знаю, что виновен.

Плач прекратился. Девушка слушала его внимательно.

— Пожалуйста выслушайте меня. Мои пальцы скоро совсем занемеют и я сорвусь состены так и не поговорив с вами. Тут очень неудобно держаться.

В окошке вновь появилось очертание милого личика.

— Я слушаю.

— Я хоть и не убивал вашу княгиню, но не предупредил трагедии. В этом я виновен! Заверяю вас, что Кефа, который убил принцессу — жестоко наказан.

— Каким образом?

— Ваши соплеменники схватили его и подвесили изуродованный труп на стене Оика. Я невольно стал частью этого заговора. Я был там, когда его схватили, но не поднял тревогу. Признаться, я даже рад, что бог покарал его. — Мелк замолчал, собираясь с силами. — Видите, вы теперь знаете два моих самых страшных греха. Я доверяю вам их. Вы можете наказать меня, рассказав визирю, если пожелаете. Но если пощадите, то приобретёте верного друга.

— Я подумаю — сказала она.

— Хорошо. — ответил с улыбкой. — И ещё кое-что.

— Я слушаю.

— Скажите мне ваше настоящее имя.

— По вашей вине, я заперта. По вашей вине, я должна изображать другого человека. Я не знаю, кому могу доверять.

Мелк молчал, пленница была более, чем права.

— Приходите в другой раз. Мне нужно обдумать ваши слова. Если я решусь вам доверять — вы узнаете моё имя.

— Эх женщины, — подумал Мелк. — Всегда любят усложнить всё и заставить мужчин понервничать.

Река Домисьель

Нелли не хотела задерживаться больше пары дней. Илий уговорил её. Воительница осталась на целых две недели. Они охотились каждый день на самых опасных хищников этой местности. Устраивали состязания. Развлекались так, как могли только двое друзей. Эвелина немного ревновала мужа к пришлой. Она скрывала своё беспокойство, но ордынка его чувствовала.

Настало время расставания.

Илий привёл Нелли к старому дубу. Величественное дерево в лесу. Его ветви украшали маленькие домики, будто для птиц. Повсюду звенели колокольчики. Слепой охотник пригласил подругу сесть на траву. Его дочь играла рядом в траве. Заливаясь смехом, бегала и собирала букетики из цветов.

— Это сердце леса — Муналь. Дом духов и место, где к ним обращаются жители всех сёл от озера Нуар до иллегальских территорий.

— Я думала, что рижанцы безбожники.

— Мы часть этого государства — да, но у нас своя религия. Здесь мы молимся и приносим духам жертвы: еду, благовония и разные безделушки.

— Зачем ты привёл меня сюда?

— Я знаю, что в твоей душе не спокойно. С этим надо, что-то решать, иначе ты погаснешь, как свеча. Присядь и закрой глаза.

— Но у меня другая вера. — неловко улыбнулась кочевница.

— Духи есть везде. Не опирайся, ты ничем не провинишься перед своим богом. Это поможет привести мысли в порядок.

Нелли повиновалась. Села и закрыла глаза, однако расслабиться ей далось не сразу. Она крутилась, кашляла. Наконец она успокоилась и настроилась на нужную волну.

— Подумай о том, что тебя беспокоит. Представь причину своих терзаний.

Моментально в воображении ордынки возникли образы. Сначала слабые и неясные. Затем они обрели плоть и стали явью. Она вернулась в прошлое. Увидела шатры в огне и бесчисленное множество мёртвых тел членов их клана. Её родители лежали в крови, сплетясь в последних объятиях предсмертной агонии.

Нелли во всём обвиняла себя.

— Вот, уже лучше. Продолжай. — напутствовал слепой охотник.

— Мои родители. Мой клан. Волкодавы их вырезали ночью. Когда я вернулась с охоты, их уже не было. Никого. — слёзы покатились по щекам Нелли.

— Отпусти их. Это не твоя вина.

— Я могла быть с ними. Я бы спасла родителей!

— И погибла бы также. — воспротивился слепой охотник. — Твои родители были счастливы, что ты выжила.

— Откуда тебе знать!?

— Я отец. Никогда бы не пожелал, чтобы моя дочь погибла со мной. Я сделаю для этой малютки всё. — он посмотрел на болтающего о чём-то своём ребёнка. — И лучше умру вместо неё.

Нелли опешила. За пятнадцать лет она ни разу не смотрела на эту ситуацию в таком свете. Неудивительно, ведь матерью она так и не стала

— У меня не было, ни мужа, ни детей. Наверное, твои слова справедливее моих.

Когда она это сказала, из домиков на дереве выпорхнули рзвые стайки бабочек. Они стали кружиться в вихре. Абэль с хохотом побежала на мелькание этих нежных созданий.

Насекомые отличались от привычных огромными размерами и яркой раскраской.

— Как же это восхитительно! — удивилась Нелли.

— Духи благоволят к тебе ордынка. — ответил ей Илий. — Что ещё тебя тревожит? Представь это.

Ордынка вновь увидела образы. Война с альянсом. Страшная битва времён её молодости, когда Орда исчезла. Погиб девятый Акелла. Умерли все, кто был ей дорог. Особенно её волк — Ламду. Его милая морда часто всплывает в памяти. Верный друг. Он пожертвовал собой, когда они падали со скалы. Нелли выжила, потому что приземлилась на его мягкую шкуру. Позор для ордынца — потерять волка.

— Мой волк погиб, падая в каньон во время сражения. Я выжила, упав на него.

— Он поступил так, как поступила бы ты на его месте.

— Да! Поступила бы! — глаза воительницы стали неиссякаемым источником воды. — Но я теперь налзари — всадница без волка.

— Ты выжила, потому что твой волк этого хотел. В этом есть какой-то божественный промысел. Подумай над этим.

— Вымысел в скитании и одиночестве?

— Не будь так строга к себе.

— Я слишком добра к себе — вспыхнула женщина и ушла.

— Ты не найдёшь покой, пока не поймёшь, что это не твоя вина! Это был выбор твоего волка! — крикнул он ей вдогонку.

Ордынка слышала, не прислушиваясь. Она вернулась только к ночи. Разговаривать с Илием не стала — уж очень тяжело было на душе.

Они легли спать в доме. Эвелина увидела напряжение гостьи, но вопросов не задавала.

На следующее утро Нелли покинула деревню. Охотник подарил ей лодку, теперь дорога к морю будет комфортнее и быстрее.

Несмотря на обиду, Нелли обняла Илия и всю его семью.

Тепло улыбаясь, начала укладывать вещи и провизию в лодку. Посмотрела на своих новых друзей и ужаснулась. Сзади них стоял не кто иной, как Мордехай. Весь в чёрном. Он стоял и молча ухмылялся. Неужели выжил? Он держал в руке меч, другая рука больше походила на обрубок. С неё капала кровь. Лезвие клинка тоже измазалось в крови жертв. Гнев и страх ворвались к охотнице в душу. Воительница подняла меч, но фигура врага испарилась. Эвелина испугалась действий гостьи. Ордынка поспешила объясниться:

— Всё в порядке. Мне просто привиделось нечто.

— На реку Домисьель распространяется влияние дерева Муналь. Видения здесь привычны. Ещё более Муналь влияет на людей с неспокойным духом.

— Ясно. — прошептала Нелли.

После тёплых прощаний, они расстались. Ордынка оглядывалась, пока не скрылась за поворотом. Илий тоже стоял до последнего.

Реку окутывал густейший туман. Она сплавлялась вдоль свежих восточных лесов. Что-то неясное беспокоило её. Но ордынка не могла понять природу своих переживаний. Сначала списывала это на тоску по семье Илия. Затем поняла, что её тревожит иное. Весёлые птицы молчали, будто её настроение передалось им.

— Странное это место — сказала она себе.

В это мгновение ей явилась фигура Торквила. Он стоял на берегу. Ордынка искренне улыбнулась этому пиптскому наёмнику. Внезапно появился Мордехай. Он вытащил меч и отрубил голову Торквилу. Та упала в воду. Плеск был настоящий, а затем туман спрятал обезглавленный труп одного и фигуру другого.

Нелли подгребла к берегу. Осмотрев всё вокруг она не обнаружила даже малейших следов увиденного нею.

Затем ей явились Набопаласар, Нур-Адад, Айше и Гильяна. Волкодав убивал их по очереди. Их тела падали в воду, как настоящие. И вновь туман скрыл их. Нелли вновь причалила и стала тщательно искать, хоть что-то. Никаких трупов или крови. Даже следов на песке и траве не нашлось.

Она отправилась дальше. Тревога и непонимание продолжали глодать её изнутри. Внезапно почудился Дарий. Он бездвижно и молча стоял на западном берегу. Охотница устремилась к нему, страстно желая выяснить природу этих видений. И вновь появился волкодав. Он проткнул парню грудь и столкнул труп в воду. Рыцарь исчез. Появилась рыдающая Хилини, которая сначала горько плакала, а затем начала указывать пальцем на ордынку. Нахлынуло чувство вины. Туман забрал всех вновь, не оставив и намёка на реальность происходящего.

— Какие жуткие видения! Я схожу с ума? Или это река с тем треклятым деревом так влияют на сознание?

И во сне не было покоя. В первую же ночь ей приснилась чёрная лиса с двумя головами. Одна из них выросла на шее, как нарост. Шерсть торчала клочьями, отчего зверь выглядел больным одновременно проказой и лишаём. Ужасный зверь вёз чёрную колдунью. Её кожа несла следы ожогов, но до сих пор сохраняла красоту. Шёл дождь и гремел гром. Сумерки не позволяли разглядеть черты лица женщины. Нелли стало страшно. Она проснулась в холодном поту, её словно сковал паралич. Тяжело дыша, пыталась пошевелить пальцами, она наконец смогла возобладать над телом и эмоциями.

— Дерьмо гиен! — выругалась ордынка.

Её нос почувствовал запахи. Воздух пропитался старостью, пеплом и смесью благовоний. Она здесь не одна.

— Кто здесь?

Из зарослей папоротника вышел высокий старик. Он улыбался сквозь густую бороду. На минуту он слился с огнём костра. Его вид внушал страх и уважение, а взгляд пронизывал Нелли насквозь.

На нём был пепельный хитон братьев из Башни Вечного Спора. В одной руке он держал дымящееся кадило.

— Да освещает твою тропу луна — Неллитаф из Орды!

— Что? Откуда ты меня знаешь? И почему приветствуешь меня по обычаям моего народа?

— Вопросы, вопросы. Я отвечу на три из них, но советую задавать правильные. Подумай ещё раз. Мне известно о тебе и твоём народе больше, чем тебе самой.

— Ты пророк?

— Я тот, кто помогает принять верные решения. Если хочешь, можешь называть меня — брат Авель. И это твой первый вопрос.

Ордынка на миг задумалась. Действительно, нужно сформулировать остальные два получше. Но, о чем спрашивать?

А тем временем старик присел на пожухлую траву и подбросил полено в костёр. Внимательный к деталям гость, осмотрел кочевницу и её пожитки.

— Меня интересует судьба Дария, сына Хилини и Большого Копья.

— Твоё любопытство предсказуемо. Единственный из твоего народа, кого ты встретила за много лет. Вопрос довольно обширный.

— Ты обещал ответить на все три вопроса. — запротестовала Нелли, не давая Авелю соскочить с крючка.

Старик усмехнулся. Посмотрел в огонь, схватил голой рукой горсть горячих углей. Развернул ладонь и посмотрел. Его глаза бегали по маленьким мерцающим светлячкам. Сдул пепел. Выбрал самый яркий из углей и начал его рассматривать. На его ладони не было и следа ожогов.

— О! Я вижу!

— Что!? — эмоции ордынки за последние дни пережили массу потрясений. Она не могла сдерживать себя в руках. — Говори, не томи меня!

— В этом кудрявом мальчике таится сила. Он может стать великим ордынцем. А может не стать никем.

— Только может? И всё? Я знала, что предсказания всегда смутные, но, чтобы непроглядные — это слишком!

Авель выкинул уголёк, отряхнул руки одна о другую и, гневно вскипев, ответил:

— А что ты хотела? Руководство, как это сделать? Это зависит от его решения больше, чем от влияния других. — затем он резко успокоился — А теперь последний вопрос.

— Я смогу очистить свою честь?

— Твоя честь никогда не была запятнана. Предрассудки твоего народа порой наивнее детских.

— Как это?

— Я обещал ответить на три твоих вопроса.

— Но ничего толком и не сказал. — фыркнула Нелли — Какой смысл от нашего диалога?

Гордость Авеля была уязвлена. Он посмотрел на неё с высоты своего носа, хотя уступал ей в росте. Быстро выровнялся. Презирающе прищурил глаза и нырнул в огонь обеими руками. Пламя не тронуло его, как и в первый раз.

— Что ты хочешь увидеть? — он раскрыл ладони, и на них открылась груда красных углей — Вот! Куда ни глянь — одни подвиги! У тебя чистое сердце без позора! Ты его выдумала себе сама!

Нелли опешивши смотрела на старика. Он кинул уголья в костёр. Встряхнул кистями и вытер их о полы своей старой мантии.

— От тебя зависит судьба всей Орды! А ты идешь замаливать несуществующие грехи перед обезумевшим шаманом Сивым!? Ну что ж, удачи! Только смотри не опоздай! Это будет тягчайший из твоих позоров! Впрочем, ты ещё не знаешь имени, а Сивый знает, но вряд ли скажет. Поторопись!

Пока ордынка приходила в себя от пылкой речи, старик открыл кадило. Всыпал горсть трав. Раздул их дуновением своих губ. Посмотрел на Нелли. Махнул несколько раз ладонями и поваливший дым достал ноздрей воительницы.

— А теперь прощай! — сказал он.

— Что? — пришла в себя от навалившегося, но было поздно. Её веки отяжелели. В беспамятстве упала на землю.

Утром Нелли не нашла никаких следов ночного посетителя. Будто ей приснилось. Видения оставили её также резко, как и начались. Вопросы назревали, волнение усилилось.

В сетях паука

— Я слышал, ты хотел со мной поговорить о важном деле. — сказал Амалик.

Хозяин выцветшего борделя сидел на том же стуле, что и ночью ранее. Он читал книгу. Зара стоял в десяти шагах от него. Ему пришлось разговаривать с затылком своего спасителя.

— Господин, когда мы были в пустыне. К нам явились волкодавы. С ними был некто Мордехай.

— Ты пришёл рассказать о том, что я и без тебя знаю?

— Нет. Дослушайте меня. Он был на шаг от того, чтобы убить ордынку, но ему помешали. Капитан Торквил отрубил ему руку. Я знаю, что орден сейчас очень заинтересован в поимке этой беглянки, хотя никто не знает её имени.

— А для волкодавов важно знать имя сраженных ими в бою ордынцев. — закончил мысль в слух Амалик.

— Да, я знаю об этом. Я видел, как Мордехай считал имена убитых им.

— А ты знаешь её имя?

— Да. — выдавил из себя подросток.

— И что же ты хочешь взамен?

— Я хочу, чтобы моих родителей освободили. — опустил голову мальчишка.

— Я понимаю. — сказал Амалик. — Ну это не важно. Эта информация за ночь потеряла свою цену. Мордехай выбьет правду из всякого.

— Как это выбьет? — ошалел Ибрагим. — Он погиб!

Амалик хитро улыбнулся. Это было понятно по его тону речи. Он продолжал сидеть задом к посетителю.

— Я тебя уверяю — он более, чем жив. Он конечно ранен и с одной рукой. Гордыня могла сломаться у любого человека от такой потери, но зверя это только разозлит. Представляю, как он сейчас мечется. Ведь месть не даёт покоя таким, как он.

— О, мои родители! — закричал парень. Он едва сдержался, чтобы не заплакать. Вытер покрасневшие глаза. Собрался с духом. — Есть ещё одна информация.

— Я слушаю. — холодно ответил Амалик.

— Ордынка очень привязалась к одному из наших. Она сделает всё, чтобы его спасти.

— Ради вавилонца она пойдёт на всё? — скептично переспросил хозяин подпольного города. — И кто он?

— Он один из тех, с кем я пришёл.

— Ты предашь друга? — удивился Амалик, обернувши своё лицо наполовину.

— Ордынец не может быть другом вавилонцу. Пусть даже, если он ордынец наполовину. — утвердительно заявил Ибрагим.

— Дарий!? — Амалик спросил скорее машинально. Части головоломки в его голове сложились.

— Да. — сухо ответил тот.

— Ах, вот в чем причина его роста! А говорил, что его отец из севера.

— Он не знает. Я подслушал разговор его матери с ордынкой, которую зовут Нелли.

— Нелли… — протянул Амалик. — Так ты хочешь за эту услугу спасение родителей?

— Да.

— Есть одна проблема.

— Какая?

— В чём собственно моя выгода помогать тебе?

— Просите, что хотите. Я всё сделаю, только помогите мне.

Амалик улыбнулся. Ибрагим мог поклясться, что это так.

— Есть у меня для тебя работёнка. Приходи вечером и обсудим.

— Хорошо господин. Чистого вам неба над головой.

Прощание осталось без ответа. Ибрагим ушёл. Амалик немного застонал и расслабился. С колен встала танцовщица. Она вытерла рот, пока её господин поправлял штаны.

— Скажи Джину, чтобы договорился о встрече с Мордехаем Когтем Мушруша.

Того же дня после заката. Недоумевающий Мордехай шёл на встречу к Амалику. Подозрительно — думал рыцарь. Естественно он слыхал о нём, но никогда не видел. Его подталкивало любопытство. С чего бы царёк бандитов, попрошаек и проституток позвал его на встречу? Надо оставить это в секрете. Он укутался в плащ, чтобы остаться неузнанным. Откинул капюшон уже в доме.

— Не слыхали ещё, чтобы Амалик вызывал к себе рыцарей ордена. — по-хозяйски зашёл Мордехай. — Я бы не пришёл, если бы не интерес. Я сильно подставляюсь этой встречей. Что ты хочешь? Только говори прямо.

Гость прошёлся вдоль трухлявых столов. Вытер пыль пальцем. Брезгливо скривил лицо от ворвавшегося воображения. Он презирал это место. В глубине души даже хотел его сжечь дотла. Хозяин это почувствовал. Наблюдал за приглашённым с нескрываемым любопытством мальчишки, которым он ещё являлся. Амалик ненавидел волкодавов. Личность Мордехая для него была исключением.

— Раз к делу, так к делу. Ты узнал имя ордынки?

— А тебе какое дело? — удивился рыцарь.

— Ты просил не тратить твоё время. Вот я и интересуюсь сразу.

— Узнал. Надеюсь ты не из-за этого меня позвал?

— Прежде, чем я открою свои карты, хотелось бы уточнить. Могу ли я тебе доверять?

— Шпана спрашивает у рыцаря: можно ли ему доверять? — захохотал во всё горло Мордехай. — Вопрос стоит скорее наоборот.

— Я не стал бы рисковать, обманывая орден.

— Умно. А теперь возвращаемся к делу.

— Ты ищешь ордынку. А я знаю, как её заставить прийти к тебе.

— И как? — удивился Мордехай. Он стоял напротив сидящего хозяина дома. Сверлил холодным взором. Пытался разгадать мысли мальчишки, подчинившего столицу.

_ Говорят, что Неллитаф сдружилась с некой Хилини и её сыном.

— Да, есть такая у меня. — фыркнул рыцарь. — Она снюхалась с многими из этих предателей. А сын. Я кажется припоминаю высокого мальчика. Чем отпрыск северянина поможет делу?

— Его отец не северянин, он сын Большого Копья. Ты же понимаешь, что ордынка сделает всё ради этого пацана?

— Большого Копья? То есть он полукровка ордынец? — глаза Мордехая загорелись. Откуда информация?

— У меня сведения из надёжного источника. Его друг подслушал диалог ордынки и матери парня.

— Как интересно. — от неожиданности, Мордехай рухнул в стул. Вставать не стал. — И что хочет этот друг? А самое главное, чего хочешь ты от посредничества?

Амалик улыбнулся, но потом взял себя в руки.

— Доносчик хочет спасения родителей. А я хочу оставить остальных детей себе. Я обещал им спасение от вас.

— И всё? — недоверчиво посмотрел капитан.

— Как ни странно тебе это может показаться — да.

— С каких пор ты занялся благотворительностью?

— Иногда делаю добрые дела, чтобы Мардук простил плохие. — улыбнулся Амалик.

— Чудно, оставляй их себе.

— Тогда совершим обмен через пару часов. Дария приведут на рыночную площадь. Надеюсь родители Ибрагима тоже там будут.

— Обязательно. — отсек Мордехай. — О наших делах никто не должен узнать. Не хочу опорочить свою честь. Или клянусь, что ты пожалеешь о своём длинном языке.

Рыцарь встал и одним ударом своего когтистого протеза разрубил стол пополам. Щепки с досками разлетелись по сторонам. Бросил сердитый взгляд и ушёл, не закрыв дверь.

— Разумеется. — улыбнулся Амалик, который не боялся угроз даже от такого зверя.

Когда Мордехай ушёл, Амалик обратился к своей помощнице. Она пряталась за кулисами сцены.

— Саломея, приведи Ибрагима и Шмуэля. А Джин пусть отведёт Дария на площадь для обмена.

— Что насчёт девочки?

— Теперь ты можешь обучать её. На ней можно хорошо заработать. Проверь девственница ли она? Это важно. Пересели её к другим девушкам.

Джин вёл Дария на рынок. На все вопросы парня, громила не отвечал. Всё было подозрительно. Однако он шёл, глядя в затылок телохранителя с седыми дредами. Парочка пришла на место. Дарий вертелся по сторонам в надежде увидеть Амалика. Его волновала уйма вопросов.

Неожиданно кто-то схватил его за руку. Дарий обернулся. В тени капюшона не сразу узнал своего врага. Когда разглядел — ужас объял его до пят.

— Что? — прошептал он. — Как? Почему?

Он оглянулся на Джина. Тот спокойно смотрел на происходящее. Дария предали.

— Но Амалик обещал позаботиться о моих друзьях?

— И он позаботится. Ты — плата за их спасение.

— Заканчивай эту болтовню. Вот родители Ибрагима. Забирай их и проваливай. — прошипел Мордехай.

— Ибрагим?

— Да. Тебя предали, мальчик. — оскалился рыцарь. — А теперь ты в моей власти. Жаль, что молодой и слабый. Твоё имя меня славой не покроет. Зато скоро я достану твою подругу. Это радует.

— Айше?

— Нет балбес! Я про ордынку — Нелли.

Спутники Мордехая одели наручники на Дария. Сопротивляться он не мог. Его сковал страх и удивление. Словноо парализовало. Он переживал за Нелли, Айше и Шмулика, но не знал, как им помочь иощущал вину за свои глупость и доверчивость. Успокаивало его одно: скоро он увидится с матерью.

Иллегальский конфликт

О приближении к Иллегалю, Нелли догадалась издалека: чёрный смог скрывал небо. Город приносил прибыль всем окружающим государствам. В городе торговали всем. Одних торговцев грабили в море, а другие скупали награбленное по дешёвке. Кому нужно было нападать на него?

Напряжение нарастало. Ордынка должна пересечь море, чтобы попасть на остров Сан-Сереро. Для этого необходим корабль. Проще всего и без вопросов его можно раздобыть в этой клоаке.

Зелёные деревья оголили выжженную землю, почерневшую как уголь. Не только трава выгорела вокруг каменных стен. Казалось будто город недавно осаждали. Выстроили рвы, обставили дополнительными баррикадами. Местами догорали остатки леса. Землю была изрыта чем-то громадным. Даже каменная кладка стен, немного пострадала. Следы вражеской армии отсутствовали.

— Что творится в этой Акеллой забытой стране? — проворчала Нелли.

Лёгкий морской бриз веял с юга. Ордынка прибыла в морскую гаваьи и пришвязала лодку к причалу. Она это сделала по-своему. Морские узлы степной кочевнице были неизвестны. Моряки хихикали в сторонке. Когда она достала внушительный меч и лук, пьяницы разбежались.

Город приходил в себя после ночной схватки. Все только об этом и говорили. Нелли слушала внимательно, стараясь узнать подробности. На причале сидели старики. Их диалог мог всё объяснить.

— Дорого обошлась бы нам эта бойня, если бы не оружие сеньора Хосе. — говорил один из них раскуривая сигару.

— И молодец капитан стражи, что согласился оборудовать им стены. — поправляя густые усы поддакивал второй.

— Говорят, что Хосе назвал свой механизм — Иллегальским огнём. Он планирует оборудовать им новые корабли.

— Те, что скоро спустят на воду?

— Си! Именно! — дед выпустил облако дыма в форме кольца, от запаха которого ордынку едва не стошнило.

— Флот пиратского союза потеснит этих чистоплюев рижанцев на воде! Готов поклясться перед богиней Калипсо! Куда этим лягушатникам со своими баллистами?

Нелли облокотилась на стоявшие рядом ящики. Её поза явно свидетельствовала отом, что она подслушивает разговор стариков.

— Нехорошо подслушивать чужие разговоры. — послышался медовый голосок.

Обладательней высокого сопрано была рыжая веснушчатая девушка, одетая весьма скромно, если даже не бедно. Через плечо висела сумка со свёрнутыми бумагами.

— Буэнос диас! Я Вайолка — сборщик налогов с причала. — она деловито достала гусиное перо из-за уха. Порылась в бланках и достала чистый лист. — С вас два песо.

— Какой налог? За это корыто?

Незнакомка поморщилась, отчего нежные веснушки скучковались.

— Либо платишь, либо проваливаешь. Не стоит злить налоговую даже в этом богиней забытом порту. — сладко пригрозила она воительнице.

— Ты мне угрожаешь? — вскинула бровь ордынка.

— Нисколечки, амиго. — улыбнулась девушка. — Это моя работа, и я отношусь к ней серьёзно.

— Это чистый грабёж!

— У тебя есть разрешение магистрата? Ты гражданка города? — на все вопросы Вайолки, Нелли покачала головой. — Тогда гони два серебренника и не выёживайся!

Кочевница бросила две монеты в воздух. Мытарка не растерялась и поймала обе. Одарила приторной улыбкой недовольную приезжую и продолжила:

— Как записать тебя?

— Нелли.

— Просто Нелли?

— В вашей стране другую не сыскать.

— Товары есть?

Рыжая глянула на пустое днище дряхлой лодки. Как бы ни старалась, а товаров разглядеть не удалось. Вайолка скривилась. Хотела ещё денег содрать — подумала ордынка. Налогосборщица черканула пером:

— Так и запишем — путешественница.

— Кочевница. — поправила Нелли.

— Неважно. Приезжие все на одно лицо. — деловито отсекла барышня

Ордынке такое уравнивание не пришлось по душе. Вайолка убрала документы в сумку. Из неё вылез зверёк. Проскочил по рубашке и залез на плечо. Белка летяга требовательно запищала.

— Ах, ты обжора. — мило ответила она рыжевласка питомцу. — Держи орешек.

Путешественница поморщилась. Стало понятно, что грызуны вызывают у неё тошноту.

— Грасиас. Приятного отдыха в Иллегале сеньора. Адиос эступидо!

С этими словами Вайолка развернулась на каблуках. И быстрым шагом — нырнула в толпу. Грузчики и моряки шныряли в разные стороны с поклажей. И след сборщицы налогов простыл, как и не бывало.

Ордынка отправилась в город. Она так и не дослушала стариков, и не знала, кто напал на город. Решила узнать позже. Уже на твёрдой земле её догнал пожилой мужчина. Он еле дышал. Ему пришлось бежать за ней, как в молодости.

— Стой! Ла идиота! Окаянная девка! — закричал хриплый голос.

Его седоватые волосы точно сосульки трепетались от ветра. Одетый, как вельможа. Горбатый худощавый человек, злобно смотрел на Нелли.

— Вы дикари уже в печёнках сидите! То узочи, то ланигаты, а теперь ещё и ордынцы. Что ждёт нас дальше? Упаси нас Калипсо!

— Что происходит? Чего ты ко мне прицепился?

— Она ещё и прикидывается! — его щетинистая челюсть затряслась от гнева. — Ты не заплатила налог за пристань!

— Я заплатила Вайолке — два песо!

— Ха! Два песо!? Тебя развели, как крестьянскую девку! Вайолка — хиджа дель диабло!

— Я не понимаю по-иллегальски.

— Вайолка, говорю — дочь дьявола! — вспылил старик. — Ты должна платить мне, а не попрошайкам или мошенницам!

— Откуда мне знать, что вы не мошенник?

— Минуточку внимания! — властно обратился он к толпе. Все грузчики, моряки, торговцы и даже капитаны остановились. — Диле кэй стой реукандо импуестос!

— Сеньор Хосе — налогосборщик причала. — хором ответили все в округе.

Нелли покраснела. Её провели, как малолетку. Да и ещё кто? Девушка чуть ли не в два раза младше ордынки. Хосе протянул костлявую ладонь. Кочевница не торопилась расставаться с деньгами. Да и мытарь не отступал.

— Шакалья погань! — фыркнула она. — Сколько?

— С лодки один медный реал.

— Всего лишь медяник??? — ахнула Нелли.

— Да, а теперь пройдём к твоей посудине. Бухгалтерия знаешь ли.

Они прошлись к месту, где ордынка сошла на деревянный помост. Лодка отсутствовала. Они огляделись по сторонам, вдруг перепутали. Речного транспорта так и не нашлось. Хосе почесал затылок. Нелли расхохоталась, ведь не её одну провели сегодня.

— Где корыто? — прохрипел старикашка.

— Лодки нет — налога нет. — смеялась женщина.

— Мьерда! — сплюнул Хосе — Вайолка — эстафадор астуто!

Нелли оставила недоумевающего мужчину у моря. Она размышляла о происходящем. Надеялась встретить Вайолку, и надрать её прекрасный зад.

В городе пиратов все мужчины носили усы. Ни одной бороды. Только пучки волос под носом. Одинокие женщины всех возрастов промышляли в основном проституцией. Улицы были переполнены богатыми купцами, шлюхами и пьяными матросами. Рабы передвигались колонами в сопровождении охраны, поникнув головами и не отрывая взгляда от мощёных дорог.

— Пристанище шакалов — проговаривала ордынка.

Вдруг толпа пришла в движение. Против воли ордынку влекли к городским воротам. Её не хватали. Что-то интересовало всех, поэтому они двигались. Шла и Нелли. Ей пришлось подчиниться ситуации, тем более ей самой стало интересно.

— Выгоните их! Выгоните всех! — скандировали впереди.

Толпа в едином порыве повторяла эти слова раз за разом.

— Что происходит? — полюбопытствовала ордынка.

— Ты что нездешняя? — спросил мальчишка справа от неё.

— Я кочевница! — стояла на своём Нелли.

— А всё равно! Вы все приезжие на одно лицо. — продолжал мальчуган.

— И это мне говорят в городе загорелых усачей. — прошептала она себе под нос.

— Охотники бродили в чёрных горах. Мало того, что теперь они заболеют проказой и могут заразить других, так ещё из-за них проснулся демонио субтеранио.

— Что за демони? Что? — переспросила туристка.

— Многоногая тварь, которая живёт под землёй. Она приходила ночью. Её поджарили орудия, дышащие огнём, как эль драгон.

Тем временем они добрались к воротам. Группу людей вытесняли стражники. Они ощетинились пиками, чтобы не касаться заражённых. Толпа бросала в них гнилыми овощами. Со всех сторон летели тухлые помидоры и червивая капуста. Они прятались в покрывала. Открытые участки тела покраснели и покрылись волдырями. Один из них обернулся. Ордынка увидела его изуродованное и опухшее лицо. Он напрягал покрасневшие глаза. Лоб и щека усеялись пузырьками, словно грибами после дождя. Человек поднял руку.

Толпа умолкла в ожидании речи.

Он кинул обравшихся взглядом и сказал:

— Берегись человека, не ответившего на твой удар: он никогда не простит тебе и не позволит простить себя.

Горожане выказали отвращение. Гнев толпы усилился от таких слов, и кто-то бросил камень, затем второй. Они заменили собою овощи. Один из снарядов угодил в затылок отвернувшемуся оратору и он упал.

Товарищи говорившего подхватили его под руки. Горе-охотники навсегда покидали родной город под нецензурную брань их соотечественников.

— Теперь у изгнанников одна дорога. — ухмылялся малый.

— Земля Скорби. — сочувствующе уточнила Нелли.

— Хоть это ты знаешь. — хихикнул паренёк.

Ордынка не хотела участвовать в этом действии. Она знала, что такое изгнание, не понаслышке. Посмотрев по сторонам, увидела таверну «Кружка Кракена». Стала пробираться к ней. Ей это удалось не без труда в такой давке.

В помещении пахло брагой и рыбой. Дары моря Нелли не любила. Посетителей не было, все выскочили на улицу поглазеть на неожиданное действо. Лишь толстый бармен натирал столы.

— Мясо есть?

— Рыба, мидии и осьминоги.

— Давай рыбу. Есть хочу. — скривилась от вынужденного выбора ордынка.

— Варёную, жаренную или слабосолёную?

— Давай варёную.

— У нас суп Мармитако есть. Ещё горячий. Подойдёт?

Кочевница кивнула. Толстяк закинул засаленную тряпку на плечо и пошёл на кухню. Через минуту вернулся. Небрежно поставил тарелку.

— А ложки нет?

— Закончились. Их постоянно воруют моряки. — Что будешь пить?

— Травяной чай.

— Ты из степей?

— Как догадался?

— Ты не любишь рыбу, обожаешь мясо и пьёшь травяной чай. По напитку проще всего узнать родину человека.

— Никогда бы не подумала.

— Ну вот смотри. — присел за стул рядом бармен. Ордынка стала есть суп, который оказался не таким уж и плохим. — Вавилонцы пьют разбавленное вино из мехов. Рижанцы предпочитают шампанское и каньяк. Секваны — эль. Пипты жить не могут без сидра. Иллегальцы утоляют жажду текилой, а жители Бланки — ромом. В Чине употребляют рисовую водку. В Ланигате популярно — виски. Жители степей алкоголь не пьют.

— А что пьют в Свободных городах?

— Джин в основном. А в городе мудрецов процеженное вино.

— Ты столько всего знаешь про алкоголь. И так легко можешь определить национальность ориентируясь по заказанному из меню.

— Это моя работа, и я её люблю. — похвастал он — Я Мигель кстати.

— А я Нелли.

— Ордынка! И что ты делаешь в нашем городе?

— Ищу корабль на остров Сан-Сереро. Хочу попасть в Бланку.

— Следующие отплывающие туда корабли: «Южная Гарпия», «Беда» и «Рыжая Бестия». Кстати вот капитан последнего. — указал пальцем в зал, успевший заполнится народом.

В центре играли в игру на пощёчину. Одного из участников как раз отправили в нокаут. Солидный сеньор упал на пол.

— Хорошо, капитана нашла — пробормотала Нелли — осталось договориться.

Одетый, как иллегальский щегол, упавший игрок подняться после удара был невсилах, а толпа хохотала. Неожиданно кочевница заметила рыжую девку. Ту самую, которая развела её, как ребёнка. Вайолка пыталась поднять несчастного. На этот раз зоркий глаз охотницы подметил, как мошенница срезает кошель с пояса упавшего. С быстротой волчицы ордынка подскочила к воровке. Схватила за руку, да сдавила так сильно, что руки Вайолки расслабились и мешочек упал на пол. Монеты рассыпались. Пьяная толпа, кинулась собирать золото. Из рукава выскользнула белка. Она укусила нападавшую. От неожиданности Нелли разжала руку и рыжая воспользовалась суматохой: прошмыгнув между пьяными мужчинами она выскочила на улицу.

Неллитаф не отставала от своей обидчицы. Воровке не сбежать. Две женщины летели по улицам расталкивая людей в стороны. Летели ящики с товарами. Билась посуда и рассыпались продукты. Торговцы бранились. Беглецы не слышали этот ропот и продолжали спринт. Рыжая свернула в проулок. Нелли в миг влетела за ней. Подоспела стража. Солдаты обнаружили ещё тёплый труп рыжеволосой девушки. Над ней стояла ордынка. Её руки дрожали, а лицо искажали протворечивые чувства…

Допрос

— Ну наконец-то! Я уж думал ты забыл про меня. — сказал Макт, закованный в цепи.

Воеводу ввели в главный зал княжеского дворца. Большинство ценностей уже вывезли. На стенах красовались гвозди без картин, манекены без доспехов, а вместо трона стояло простенькое деревянное кресло. Жалкое зрелище. Титглат брезгливо провёл фалангами пальцев по новому трону. На секунду задумался. Струхнул пыль с рук и уставился на пришедшего своим пронзительным взглядом.

— Забыл? Я? — приложил руку к острой груди визирь. — Как я мог забыть про Макта Титлийского? Льва из Пипта! Ты был сильным соперником — мужественным и хитрым. Просто после стольких допросов, у тебя нет живого места.

Титглатпаласар медлительно зашагал по залу. Стук его ног, эхом отражался от пустых стен захваченного замка. Он смотрел по сторонам. Его взгляд пыался запомнить всё, а может, проверить — не забыл ли он что-то ценное. Макт следил за каждым его движением.

— Но ты возвышался, чтобы стать ступенью для более сильного. Ты прославил меня.

Воевода молчал. Казалось боялся осквернится от общения с врагом. Врагом, которого презирал. Он не мог уважать такого подлого человека. Монолог визиря продолжался:

— Возможно это глупо, но я всё равно сделаю тебе предложение. — Титглат остановился.

— Что ты ломаешься, как уличная девка!? Давай, говори уже! — вскипел воевода.

— Фу, как вульгарно. Макт, ты же дворянин!

— Что мне до манер, когда я в плену?

— Макт, Макт, Макт! Дворянин всегда держит голову высоко поднятой. Неужели мне тебя нужно этому учить?

Воевода фыркнул и закатил глаза к потолку, где заметил отсутствие золотой люстры. «Вор» — подумал Макт. Люстра славилась своей изысканностью и древностью. Тронное Светило. Её установили на заре пиптского княжества. Титглат всё же продолжил:

— Я хочу, чтобы ты вступил в мою армию. Почести, достойное звание, земли и золото. Всё тебе будет за верность.

Зрачки глаз Макта расширились. Люстра тут же вылетела из его головы.

— Соглашусь? Я? — зазвенел он наручниками. — Да ты верно шутишь! Я похож на пирата или на наёмника!? Одно твоё предложение, уже оскорбляет мою честь!

Визирь не шутил. Он беспристрастно смотрел на воеводу. Почесал бородку и вновь зашагал.

— Я не шучу. Мне хорошо известно — чего стоит твоё слово. Твои таланты, ум и верность трудно не заметить. Жаль их лишиться.

— Хочешь из меня игрушку сделать? Ты сам сказал, что я верный. Глупо с твоей стороны ожидать положительного ответа! — вскипел воин.

— Хорошо. Тогда забудем.

Макт развернулся, ожидая, что его отведут в темницу. Неожиданно противный голос раздался вновь:

— И ещё одно! Ты меня удивил. Мне птичка нашептала, что не все дети Далвина умерли от чумы. Признаться, ты провёл меня, но это ненадолго, — оскалился визирь — Я очень не люблю, когда меня обманывают. Где княжеский отпрыск?

— Когда дойдёт до твоей головы, что подпирает потолок? Я ничего тебе не сказал за эти недели, не скажу и сейчас! — вздохнул воин.

— Вылечить ребёнка, вывезти его из страны и сохранить это в секрете, — перебирал бородку Титглат — Мастерство истинного министра.

Макт зевнул. Его не интересовала лесть, он не боялся угроз и пыток.

— Куда ты отправил сына Далвина? Отвечай мне!

Воевода даже бровью не повёл. Он презрительно смотрел Титглату прямо в глаза.

— Твоих сыновей тоже давно не видели. — продолжал он. — Думаю они вместе с принцем. Я предлагаю тебе сделку. Жизнь твоих сыновей в обмен на юного Арна. Я всё равно его найду, с твоей помощью или без.

— Ну тогда удачных поисков!

— Ты отправил мальца к его деду Грайогейру? Ты же не так глуп? Может в Башню спорящих или в рижанский монастырь Эрудисьён?

— Одно, другое, третье. Они все одинаково далеки от твоих рук. А может он ближе, чем ты думаешь. — на последнем Макт сделал жёсткое ударение, почти угрозу. В этот момент визирь яснее понял, что нужно найти принца, как можно быстрее. «В руках сыновей такого полководца, принц может вернуть независимость Пипту» — думал Титглат.

Макт залился смехом. Он знал, что Тилия спасёт Арна, поэтому насмехался над визирем. Титглат прогнал его. Перед выходом, Лев из Пипта обратился вновь к визирю:

— Титглат!

— Что ещё?

— Не тот велик, кто никогда не падал, а тот велик — кто падал и вставал!

— Уведите его! — министр брезгливо встряхнул ладонями.

Воеводу повели по залам, отводя в сырое и холодное жилище. Тюрьма, которую он делил с бывшим хозяином дворца.

— Ваше величество. Титглат выжил из ума! Он считает, что один из твоих сыновей живой!

— Мой сын!? Мой сын, мой сын. — бормотал князь.

В последние дни Далвин много размышлял о смерти. Он давно не спал. Всё говорил про последний путь. Князя следом повели к визирю.

Макта подвергли пыткам. Визирь знал, что силой из воеводы правды не выбить, но и позволять такое нахальство непростительно. Для покорённых, нужно преподать урок.

Далвин стоял на том же месте, где перед ним гостевал Макт. Князь не узнавал свой тронный зал.

— Итак! Ваше величество вновь в этом зале. — ехидствовал Титглат. — Прошу простить, я не могу поклониться перед титулоносной особой. У меня сегодня ноет спина.

— Да, спина болит и у меня. — хмуро жаловался Далвин. Казалось он не заметил издёвок визиря. Титглат тоскливо вздохнул.

— Князь, у меня мало времени. Я и так долго откладывал этот разговор. Предлагаю вам помилование в обмен на сведения о принце Арне.

— Помилование? Хорошо — промямлил Далвин. Его глазки смотрели на визиря внимательно, но зрачки были пустыми. — Мой сын любит верховую езду и хулиганские шалости. Накормить его сложно, а нарядить и того трудней. Разве, что с удовольствием н аденет латы…

Титглат слушал его с гримасой недоумения — он не знал, что князь обладает такими умственными способностями. Или тронулся умом? Непонятно было, свихнулся ли он до войны или в темнице? Разумеется, вавилонский министр не собирался тратить золотое время на психологические заболевания своего врага.

— Князь! — возвращал он к жизни мозг Далвина. — Где находится принц Арн?

Пленник поднял взгляд, затем протянул руку. В его глазах читалась догадка. Титглат надеялся, что к тому возвращается рассудок, но вывод был поспешный.

— Вы его ищете? Он был у себя в покоях. Или этот сорванец удрал от охраны и теперь бегает по дворцу голышом?

— Мардук! — шлёпнул визирь себя по лицу. — Почему меня окружают одни идиоты? Уведите его!

— Пытать его? — спросил стоявший рядом страж.

— Княжескую особу? Ты с ума сошёл? Ладно Макт, но из-за издевательств над Далвином, с нашими соседями могут возникнуть проблемы, — визирь остался один и в холодном гневе его глаза сузились — Что за игру затеял Макт Титлийский?

Князя увели, а министр отправился в его покои, где жила фальшивая княгиня.

Титглат вошёл в просторную комнату. Еинственную, которую ещё не подвергли мародёрству. Он осмотрел присутствующих женщин с высока. Почувствовал себя орлом, смотрящим на полевых мышей. Жестом приказал прислужнице выйти. Визирь остался наедине с дрожащей Мирэн. Девушка отвесила реверанс. Она нервозно подёргивала ремешок на своём очередном зелёном платье. Ей нравилась его золотая бляшка. На рукавах и подоле платья, был золотой секванский орнамент.

— Мой господин. Чем я удостоилась такой чести?

— Тебе известно, где Макт упрятал принца Арна?

Лёгкая дрожь побежала по шее и спине Мирэн. Она сжала бляху. Зрачки глаз расширились. «Ах, какая удача!» — подумал Титглат. Девушка поняла, что выдала себя. Как бы ей ни хотелось спасти принца, теперь её судьба зависела от ответа. Визирь наслаждался победой. Он предвкушал её маняще сладкий вкус. Мирэн взяла себя в руки.

— Мне не докладывали о планах насчёт принца. — выдавила она.

Титглатпаласар скривился. Он ожидал совершенно противоположного ответа. Его костлявые пальцы сжались. И когда он уже взвешивал ценность подставной княгини, Мирэн добавила:

— Но это не значит, что я не подслушала разговоры об этом. — служанка почувствовала всю горечь своих слов. Теперь она — предательница. — Он в башне спорящих, вместе с сыновьями воеводы Макта.

Визирь торжественно покинул покои Мирэн. Он не удостоил её даже словом. Это сильно ухудшило внутреннее состояние страдающей девушки. Просторная комната задавила её. Слёзы бесконтрольно хлынули по нежному лицу. Её грудь сжалась. Предательница — вторил внутренний голос.

— Это задание не для военных или разведчиков — бормотал себе Титглат. — Нужно послать агентов без военной выправки. Тех, кто может не только прятаться в лесу, но и затеряться в толпе.

Визирь потёр редкую бородку и улыбнулся. Змей готовился нанести очередной удар.

Непрошенные гости

Наступили сумерки. Илий вместе с семьёй сел ужинать. Даже Абэль согласилась. Они общались и шутили в этот прекрасный вечер. Неожиданно Илий услышал лай. Большая стая собак ворвалась в деревню. Прозвучал крик.

— Я пойду посмотрю. — сказал охотник супруге.

Она взяла его за руку. Многозначительно посмотрела и крепко сжала ладонь.

— Всё будет хорошо. — успокоил он семью.

Он вышел во двор. Эвелина взяла дочь на руки, прижала к себе. Подошла к окну. Вглядываясь во мрак, стала прислушиваться к голосам.

— Добрый вечер господа. Что вас привело в нашу деревню?

— Мы ищем убийцу. — сказал мерзкий голос.

Рыцарь сидел на рыжем псе. В это время его люди обыскивали дома и допрашивали людей.

— В Щёссере нет убийц. Только охотники и рыбаки.

— Около месяца назад она убила моих собратьев в Великой Пустыне. В нескольких днях пути мы нашли след. Новые трупы. Три человека закопанных в песок. Обглоданных стервятниками.

— И почему вы думаете найти этого человека здесь?

— Мы не знаем наверняка. Мы обыскали все дома, кроме твоего. Если не найдём её, то оставим вас в покое.

— Хорошо. Нам скрывать нечего.

Илий впустил рыцарей. Командир вместе со свитой вошли во двор и последовали за хозяином в дом.

— Ты слепой?

— Да, господин.

— А охотится кто?

— Я. — скромно ответил Илий — Отсутствие зрения, компенсируется чутким слухом и нюхом.

— Понятно. — ухмыльнулся волкодав.

Внутри осматривать нечего. Подручные ковыряли доски в полу. Протыкали копьями соломенные крыши. Собаки тоже не нашли и тени запаха ордынки. Командир загрустил. Сел за стол, брезгливо поковырялся в кастрюле. Осмотрел Эвелину и Абэль.

— Кажется её нет.

— Я так и говорил вам сразу. А теперь вы обещали уйти.

— Обещал. — сказал он, и дал знак подчинённым.

Те ввели старика. Эвелина и Илий признали в нём Жана. Хилый дедулечка плакал. Его поставили на колени, он прикрыл лицо руками от стыда.

— Удивительно, что вы не видели Нелли Мстительницу. Ведь она жила в вашем доме целых две недели. — сказал волкодав.

— Прости меня Илий! — взмолился старик и упал лицом в пол.

— Благодарю за гражданскую запоздалую сознательность. Вы приблизили нас к цели.

— И вы отпустите меня? — взмолился Жан, выравниваясь.

Капитан собачьей своры встал. Медленно подошёл к старику, похлопал по плечу. Помог ему подняться. Поправил его рубашку и улыбнулся. Резко вынул спрятанный протез. Вонзил в живот Жана, что когти проткнули тело насквозь. Тело старика обмякло и рухнуло. Волкодав поднял когтистую металлическую руку. Развернулся к слепому. Развалочной походкой он приблизился к бедной семье. По глазам Эвелины покатились слёзы. Женщина крепче прижала к себе маленькую дочь.

— Я Мордехай, Коготь Мушруша, вавилонского дракона. Клянусь тебе своей жизнью, что найду Нелли и прикончу во чтобы то ни стало. Все, кто станет ей помогать — будет ждать кара. — он наклонился к уху слепого и прошептал — А теперь скажи мне, куда она направляется?

Мордехай сделал роковую ошибку — недооценил слепого. Илий воспользовался моментом. Он ударил капитана так сильно, что тот вылетел в окно. В доме оставалось по-прежнему тесно. Это было на руку слепому охотнику

— Эвелина погаси свечу!

Супруга молниеносно повиновалась. Теперь преимущество перешло на сторону Илия. Он стал тенью и ветром. Закованные в доспехи враге не могли справиться со змеиной гибкостью хозяина дома. Один за другим они падали на землю. Мужчина схватил жену и помчался на улицу. Во дворах ещё шныряли оставшиеся из отряда волкодавов. Охотник повёл своих к заднему забору. За ним плотно располагался старый лес. Спасение было близко. Никто не сможет выследить Илия в его родном лесу. Даже рыцари с ищейками. Эвелина бежала за мужем, держа малышку на руках. Её ладонь выскользнула из руки мужа. Женщина упала. Илий не понимал причины, наклонился к ней.

— Любимый. Я г'анена. — едва хватило у неё сил.

Ей удалось не уронить дочь. Абэль наклонилась к матери и что-то затараторила на своём детском.

— Ну что ты, голубка моя? — горячие слёзы падали с его глаз на лицо супруги. Он положил её голову себе на колени.

— Бегите! Спасайтесь! — молила Эвелина.

— О, моя голубка! — тихо зарыдал мужчина.

Илий впал в ступор. Он не заметил, как их окружили рыцари. Мордехай взял Абэль на руки.

— О, моя голубка. — перекривлял он слепого — В её смерти виноват не я, и не мои люди. В этом виноват ты! Покуда будут помогать ордынцам — будут гибнуть люди. Хорошие люди.

Илий собрал силы в кулак. Поток из глаз остановить не мог, но голос выровнял.

— У меня есть предложение.

— Предложение? — удивился Мордехай — Я весь во внимании.

— Я выслежу ордынку для тебя, а ты отпустишь меня и дочь.

Капитан задумался. Он посмотрел на слепую малышку. Покачал на руках.

— А ты ловкий малый. Я не ожидал такого от слепого. Правда, одно дело драться на уровне чутья, а другое — выслеживать жертву.

— Дай мне моих соколов и оружие. Сам увидишь, как я выслежу Нелли.

Мордехай кивнул и вновь обратился к ребёнку. Потрепал щеку милой девочки. Та агрессивно оттолкнула наигранную нежность.

— С характером! — ухмыльнулся он — Не в моих правилах убивать детей, но, если вынудишь меня, Илий. Пеняй на себя.

— Поклянись!

— Клянусь своей честью и орденом, если Нелли попадёт в мои руки — я отпущу тебя и дочь живыми. Пусть Мардук сделаем со мной то и другое, и ещё больше сделает, если я нарушу клятву.

— А я клянусь, что выслежу Нелли и отдам её в твои руки взамен нашей свободы. А ещё я клянусь, что убью тебя, если хоть один волос упадёт с головы моей дочери. Мне свидетели духи священного древа — Муналь!

Коготь улыбнулся. Его восхищал этот слепой охотник. Капитан всегда ценил смелость.

— Разреши похоронить Эвелину. — прошептал Илий.

— Ты с ума сошёл? Мы и так задержались в этой дыре! Сжечь деревню и по собакам!

Его светлость

— Сеньор, здесь запрещено находится гражданским лицам! — стражник облокотился о копьё. Он не располагал настроением к общению.

Вечер сгущал краски. Ночь торопилась укутать пиратский город — мраком. Прохожий рьяно интересовался преступлением. Любые его доводы горохом отскакивали о непробиваемый лоб солдата.

Любознательный не успокаивался. Джентльмен постукивал тростью в такт доводам, выпучивая свои глаза-бусинки. Часто поправлял треуголку. Аристократичный характер не терпел отказов от низших чинов.

— Месьё! Ви знаете кто пег'ед вами? Волей нещадной судьбы, я пг'инадлежу к висшему сословию Г'ижана…

— Да хоть жрец богини Калипсо, сеньор не имеет полномочий в расследовании. — нещадно отрезал стражник.

— Его светлость, имеет полномочия везде, где ему заблагорассудится — заявил запыханный голос.

На поле диспута появился Жак. К счастью ему не мешала гордыня в общении с простолюдинами. Его дыхание сбилось от спешки. Плотное телосложение вынуждало Жака обливаться потом, а манеры — пользоваться платочком. Траурные тона его одежды дополняли простоту характера.

— Лю Патрон! Вот вы где! Я вас обыскался. — торопился он. — Я нашёл месьё капитана, который доставит нас на Бланку!

— Бланка подождёт! Здесь совег'шено убийство. Я не могу пг'ойти мимо, пока не найду ответы. — сказал колоритный иностранный дворянин.

— Вы себя не щадите вовсе! Как ваш сервитер, я страдаю за вас, ваша светлость.

— Довольно лести! Скажите этому тг'емьег', чтоб он не мешаль моему га'сследованию. — сказал морщинистый джентльмен.

Слуга подошёл к стражнику и сунул ему мелочь в руку, от чего тот сделал шаг в сторону.

— Скажите вашему титулованному хаму, чтобы он брал пример у вас в манерах!

— Как ви сказаль? Кто тут хамь? — разозлился не на шутку аристократ. Кидаясь на обидчика с тростью, но был остановлен рабом.

— Видите ли, Патрон. Здешние обычаи не переносят знатных особ даже таких величественных, как ваша светлость.

— Мы тут не боимся туристов, будь они, хоть короли! — деловито выразился стражник.

— Туг'ист!? — лицо дворянина слилось с цветом красного камзола.

— У вас мало времени, господа. — пресёк повторение выпадов герцога. — Скоро появится моё начальство, тогда у всех нас будут проблемы.

— Конечно-конечно. Патрон, приступайте к делу, молю вас скорее! — переживал слуга.

Дворянин презрительно глянул на солдата. Хотел поставить саквояж на землю, но в проулке хватало нечистот. Его башмаки с золотыми пряжками измарались. Пачкать чемодан он не собирался, поэтому вручил слуге. Достал монокль из кармана. Нагнулся к жертве и стал тщательно обыскивать тело. Из ладони вынул цветок ромашки. Под ногтями обнаружил высохшую кровь. На шее следы удушья. Герцог измерил отпечатки ладоней и проверил температуру убитой. Расстегнул корсет. Взору мужчин предстало бледное женское тело.

— Что вы себе позволяете, сеньор? — вскипел солдат

— Правильнее обращаться к герцогу — «ваша светлость». — заметил Жак.

— Это не светлость, а мерзость! Зачем вы раздели несчастную?

Страж проклинал деньги, которые получил от этих извращенцев.

— Свою г'аботу. — коротко отрезал джентльмен.

Сустя несколько минут тщательного обыска он задумчиво кивнул головой.

— Во сколько нашли тело?

— Ровно в полдень. Преступницу схватили на месте.

— Эта женщина убита не в полдень. Её задушили на два часа г'анее.

— Не может быть! У нас десятки свидетелей.

— Они видели убийство? — скептически вскинул бровь его светлость.

— Нет. Убийца гналась за жертвой от самого трактира «Кружка Кракена». Это было в полдень.

— Всё с вами ясно. — кивнул герцог.

— Что здесь происходит!? — послышалось со спины экзотичных джентльменов.

В проулке очень не вовремя появился капитан со свитой. Увидев посторонних — прибавил темп. Среди всех иллегальских солдат, капитан был самым модным. Сказались последствия борьбы с коррупцией. Широкополая шляпа, камзол и обувь были едва ли не пышнее, чем у аристократа. Перо на шляпе постоянно било по лицу подчинённого.

— Буэнос ночес, сеньоры.

— Апчхи! — вырвалось у раздражённого пером солдата.

— Будьте здоровы Альфредо! — затем он вновь вернулся к посторонним — Позвольте полюбопытствовать: что здесь происходит?! — наигранная вежливость грозила скандалом. — Что здесь делает торгаш?

— Тог'гаш!? — возмутился багровый Луи.

— Турист. — поправил стражник.

— Ты меня ещё поправлять будешь!? — рассердился начальник.

— К герцогу принято обращаться — «ваша светлость». Патрон! Вы позволите мне поговорить с достопочтенным месьё капитаном? — обратился он к хозяину и получил одобрительный кивок.

— Месьё капитан, моё имя — Жак. Я имею честь служить моему хозяину, как подручный сервитер. Мой господин — его светлость Луи Дюруа. Герцог Авернийский — дворянин из Рижана.

— Жак, довольно больтовни! Я сиссик! — произношение герцога, явно хуже, чем у слуги.

— Апчхи! — вновь перебил всех Альфредо.

— Мы с сеньорами уже догадались, что вы сиссик. — заключил капитан. За спиной послышалось ржание людей, сильно напоминающее лошадиные голоса. Провинившийся стражник тоже было засмеялся, но сверлящий взгляд начальника заставил проглотить слюну — А я Армандо, имею честь быть капитаном иллегальской стражи. Ваше присутствие не имеет нужды. Убийца схвачен. Я здесь для того, чтобы забрать тело. Для вашего спокойствия, вы можете задержаться, чтобы увидеть воочию правосудие Иллегаля. Сержант Альфредо, вы узнаёте знаменитую аферистку и воровку Вайолку?

— Никак нет, капитан! — отсалютовал сержант.

— Как? Это не она? — возмутился Армандо. — Альфредо, присмотритесь повнимательнее!

— Нечего тут присматриваться. Убитая несомненно имеет лёгкое сходство с Вайолкой. В темноте можно и перепутать, но не в полдень. Это Розита, жена пекаря Хуана.

Капитан немного замялся, Луи решил добить его замечанием:

— Вот видите! Подозг'еваемая гналась за Вайолькой, а это тг'уп Г'озиты!

— Это ничего не меняет. Труп есть и убийца есть.

— А Вайольки — нет!

— Значит отправляйся к сеньору Хуану и позови его в морг на опознание.

— Слушаюсь. — один из солдат направился на торговую улицу.

— Видите, даже ваши солдатики заметили ваш пг'омах. — довольным тоном высказался Луи. — Дайте мне вг'емя и я найду убийцу.

— Тешьте ваше самолюбие сеньор Луи сколько угодно. можете даже допросить обвиняемую, но вы вряд ли опровергните тот факт, что я уже поймал преступницу.

— Пока вина подозг'еваемой не доказана, она не пг'еступник! — сказал надменным тоном герцог, и в знак окончания диалога стукнул тростью о каменную плитку.

Армандо наскоро развернулся. Его шикарное перо вновь зацепило сержанта. Бедный не выдержал:

— Апчхи! Апчхи! Апчхи! — он даже покраснел от троекратного чиха. Глаза заслезились, а капитан взбесился:

— Карамба! Альфредо, проведите туристов в тюрьму, а затем живо к доктору!

Иностранная парочка отправилась в подземелье. Их сопровождал чихающий сержант. Кочевницу поместили в самой дальней камере, где охраняли двое молодцев.

— Ты слышал, кто за дверью?

— Да, говорят, что это ордынка.

— А что она сделала у нас в городе слышал?

— Нет.

— Убила Вайолку!

— Ту самую?

Тут по коридору послышался топот ног. Замаячил свет факелов. Появились трое: сержант стражи и двое иностранцев. Вальяжная походка самого высокого и внешний вид его — выдавали в нём знатного джентльмена.

— Пока я ничего не доказаль, она всего на всего подозг'еваемый. — торжественно заявил герцог.

— Жуан, отопри дверь!

— Слушаюсь сержант!

Он снял кольцо со ключами и принялся искать нужный. Поиск затянулся. К сожалению Луи, который высоко ценил каждый миг своего времени, стражник был рассеян и медлителен. Ключи упали. Звон прозвучал не только по коридору, но и в сознании герцога.

— Ви издевайтесь? Я умег'еть г'аньше, чем ви отпег'еть эту тг'еклятую двег'ь! — вопил он высокими нотами своего божественного голоса. С каждым словом он оглушал присутствующих ритмичным стуком трости о пол.

— Простите великодушно. — нервничал виновный.

Ключ наконец-то попал в замочную скважину. Однако не так легко было его провернуть. Стражник ненамеренно проверял грань терпения герцога. Его светлость потерял все нервы. Оттолкнул стражника в сторону, схватился за ключ и с силой его повернул. Стараниями дворянина — дверь со скрежетом открылась. Луи Дюруа испепелил глазками косорукого охранника. Взял факел и вошёл в мокрое помещение. С потолка раздражительно монотонно капала вода. Его светлость аккуратно ступал по полу. Он боялся испачкать белые чулки. Кожаным башмакам с золотыми пряжками уже не поможет ничего. Фекалии, как он заметил — убирали не часто.

— Такие условия пг’иведут к эпидемии!

Он разглядел женщину. Подозреваемую сковали по рукам и ногам.

— Освободить даму немедля! — велел он. — Мне надо посмотг'еть.

Нелли подняла недоумевающий взгляд. На гробовщика он не похож, а на стражника тем более. Явно неместный.

— Кто вы? Тоже турист? — ехидно заметила арестованная.

Никто не ответил. Цепи со звоном упали с рук и ног. Сержант держал руку на сабле, ожидая сопротивления, но, воспрепятствовать велению герцога не смел.

— Перед вами… — не успел представить своего хозяина Жак, был перебит им.

— Луи Дюг'уа. — представился он лично и благородно отвесил поклон даме.

— А я просто Нелли. И шакал подери, я не понимаю, чем вас заинтересовала?

— Мадам, ви обвиняетесь в убийстве. Я намег'ен найти этому подтвег'ждение или опг'овег'гнуть его! — гордо заявил Луи.

Ордынке грозила смертная казнь. Его слова произвели отрицательные эмоции, вместо надежды. Его светлость быстро поправился:

— Спешу вас увег'ить, я сыссик! Моя натуг'а не даёт покоя, если осуждён невиновный! — торжественно объявил он, намереваясь поднять её боевой дух. — Позвольте я вас осмотг'ю.

— Кто такой сыссик?

— Детектив. — добавил скромный Жак.

— Понятнее не стало. — заметила дикарка, но объяснять ей не удосужились.

Дюруа уже достал монокль на цепочке. Вручил факел слуге. Шустро и изящно махнув пальцами, чтобы тот подошёл ближе к заключённой. Жак разглядел, что перед ним ордынка. Тут же проявил малодушие и сильно струсил, но хозяина он боялся сильнее. Глотнув слюну и прирос к полу.

Герцог начал осмотр с головы и шеи. Благо он был долговязым и почти ровнялся с Нелли по росту. Беспристрастно велел скинуть одежду. Ордынка повиновалась без особого энтузиазма. От реакций же сержанта и слуги — закатила глаза. Эти двое, как подобает истинным мужчинам — потеряли власть над челюстью. Жак вытер платочком слюну с подбородка.

— Ох!.. — только и выдохнул прислужник, когда она сняла штаны.

Стражники за дверью заглядывали внутрь. Они почти случайно подметили, что там происходит.

— Мисс Нелли, ви знали Г'озиту?

— Нет. — ответила Нелли, пытаясь припомнить, когда её в последний раз называли мисс.

— Тогда защем ви её пг'еследовали?

— Я гналась за Вайолкой!

— Но убили случайно Г'озиту? — испытывал её герцог.

— Я никого не убивала!

— Куда делась Вайолька?

— Я не знаю! Когда я свернула в проулок, никого, кроме трупа, какой-то девушки — не было. А тут сразу эти с перьями на шляпах пожаловали!

— Ви давно в Иллегале?

— Я прибыла утром. Сначала Вайолка мне голову морочила, а затем мытарь порта — Хосе. Жуткий город!

— Пиратский — то ли добавил, то ли исправил её Жак.

— Очень хог'ошо. А до этого здесь, когда были в последний г'аз?

— Это мой первый визит.

— Зачем гнались за Вайолька?

— Она притворялась налогосборщицей порта. Взяла плату — два песо! Затем и лодку мою украла!

— Интег'есно… — сказал многозначительно его светлость, давая оценку ситуации — И как ви её вновь встг'етили?

— В таверне «Кружка Кракена». Она обворовывала там пьяных.

При характеристике Вайолки, Жак задрожал. Нелли это заметила, равно, как и его господин. Луи оглянулся на Альфредо и прокомментировал:

— Убивать за лодку и два песо? Слабая пг'ичина.

— В Иллегале случаются события и менее логичные. — отчеканил Альфредо.

— Ясно, я закончиль. Спасибо за тег'пение мисс. — сказал он отрешённым голосом.

— А я почти — молвил обомлевший Жак.

— Сег'жант, мы готовы покинуть ваши чудные апаг'таменты. — саркастически заметил его светлость. — Жак, не задег'живай меня.

— Советую после освобождения покинуть этот гог'од. И никогда не возвг'ащаться сюда впг'едь. — Герцог отвесил поклон для Нелли и первым удалился.

Ордынка высоко оценила совет Луи. Он казался более, чем логичным. Она последует ему, если выйдет на свободу.

В Кружке Кракена мало нашлось свидетелей. Вменяемых тем более.

— Нелли? А, это девка из дома терпимости? — переспросил один завсегдатай таверны.

— Дурак! То Налели! А Нелли из Орды, убили утром. Говорят, её зарезала Вайолка, недалеко от рынка. — ответил второй.

Герцог был на грани. Идиотов, к тому же пьяных, он терпеть не мог.

— К чёг'ту Иллегаль! К чёг'ту пиг'атов! — моросил проклятиями Луи.

— Вы спрашивали про Нелли? — уточнил крупный мужчина, вытирая стол.

— Перед вами его светлость Луи Дюруа. — влез Жак, но тут же получил тростью по макушке.

— А я Мигель — бармен.

— Я хочу понять не состыковки в деле. Говог'ят она убила Г'озиту, хотя гналась за Вайолькой.

Мигель, закинул мокрую тряпку на плечо. Герцог, брезгливо посматривал на грязный кусок полотна на плече бармена. Мигеля это не смущало.

— Да, так и есть. Ордынка заметила Вайолку и погналась за ней на улицу.

— В котог'ом часу?

— В полдень.

— Что делала мисс Нелли в этом баре?

— Обедала.

— Ваше свидетельство очень кстати. Мег'си. — кивнул Мигелю и удалился.

В порту герцог засыпал Хосе теми же вопросами. Он убедился в крепком алиби ордынки, а заодно узнал несколько важных деталей. Вайолку найти не удалось.

— Лю Патрон! Если Нелли не могла убить Розиту, разве не пора ли нам сообщить об этом капитану Армандо?

— Идьот! — хозяин встретил предложение слуги в штыки — Ар'мандо такой же болван, как и его солдатики. Он хочет кого-нибудь повесить. Плеваль он на спр'аведливость! Я хочу испр'авить ошибки. Я дам свободу мисс Нелли, а капитэн получит достойную замену на виселице.

Его светлость Луи Дюруа направился в морг. Он имел намерение перехватить сеньора Хуана.

— К слову, что ви устг'оили в камег'е Жак?

— Ничего, ваша светлость.

Герцог остановился. Повернулся к слуге, нависнув, как грозовая туча над ребёнком. Жак сдался.

— Я купил нам места на корабле — Бестия.

— И!?

— Он принадлежит капитану — Вайолке.

Его светлость закатил глаза. Он делал так всегда, когда осознавал, что его в этом мире со всех сторон окружают идиоты.

— Вог'овка, афег'истка и капитэн! Эта дама хг'анит много тайн. Я любить тайны! Ваша глупость Жак, дала мне возможность познакомиться с неог'динаг'ной личностью.

Слуга вытер лоб платочком. Хозяин не только не наказал его, но и даже косвенно похвалил. Такую редкость намеренно не заслужить.

— Уважаемый месьё Хуан! — окликнул герцог мужчину, который со слезами покидал морг. — Мои соболезнования вашему гог'ю.

— Кто вы, сеньор? — опешил пекарь.

— Сие есть его светлость герцог — Луи Дюруа. — представил своего хозяина Жак.

— Что вам надо, сеньоры? — спросил он

— Я имею честь быть сиссиком.

— А я слава богине Калипсо — не имею такой сомнительной чести.

— Ви невег'но истолковали моя пг'офессия. Я детектив, мне нужно задать вам вопг'осы.

— Ваше общее наречие трудно понять, сеньор. И разве убийца не пойман?

Жак хотел вспылить, но увидев взор хозяина — выдохнул и тихо поправил ошибку Хуана — Обращайтесь к герцогу — ваша светлость.

— Меня интег'есуют факты! — гордо заявил дворянин. — когда ви видели вашу жену в последний г'аз?

— Ещё днём, ваше благородие. — неуклюже обратился пекарь — Отпустил её за солью. — Хуан вытер руки о штаны.

— Светлость… — промычал раб.

— Ваша дама ушла так давно, а ви не беспокоились, где она пг'опала? — заметил герцог.

— Признаться, я стал переживать. Отправил за ней сына. Он как раз вернулся перед приходом недоброго вестника — сержанта Альфредо. — сказал несчастный и стал вытирать слёзы.

— Понятно. И часто ви пускали её на базаг' одну?

— Обычно я хожу на рынок сам. — грубо ответил пекарь, но взял себя в руки, добавил — Ваша светлость.

Жак посчитал себя учителем холопов и крестьян.

— Ви не откажите мне в услуге пг'обовать ваш знаменитый хлеб?

— Разумеется сеньор… — оговорился Хуан, заметивший пристальный

взгляд Жака, поспешившего с выводами.

— О! Я очень люблю хлеб. — льстиво убеждал герцог.

Пекарь не стал спорить с аристократом. Проводил их в свои скромные хлебные владения.

Необъятность Хуана выдавала в нём пекаря издалека. Он владел парой дополнительных подбородков. Постоянно спадающие с пуза штаны — дополняли небрежность его вида.

— Ви любили вашу супг'угу? — поинтересовался его светлость.

— Очень, я души в ней не чаял! — всхлипывал он, вытирая руки о штаны.

— Сколько ви пг'ожили вместе?

— Восемь чудесных лет.

— Ви ссог'ились?

— Что? — вытирал слезы несчастный.

— Конфликт, я имею ввиду…

— Было дело, да кто может похвастаться отсутствием скандалов?

Троица прибыла в пекарню. Дюруа заметил изрядно истоптанную землю у прилавка. Лавка приносила доходы. Троица вошла внутрь тёплого помещения. Пекарь встал у стены, потирая ладони. Он думал о чем-то, что отвлекало его. И Дюруа прекрасно знал, где витали его мысли.

— А кто успел убг'аться тут, если ви биль занят?

— Я никого не бил! — выпалил он.

— Ясно — его светлость погладил ручку трости.

— Я не это имел ввиду! — оправдывался хозяин дома.

Вместо этого ответа, герцог заинтересовался букетом ромашек на окне. Одного бутона не хватало. Дюруа достал из саквояжа найденный цветок и примерил. Стебель идеально подходил. Пекарь не обратил внимания на это.

— Сынок! Разожги печь, сеньор Луи хочет испробовать нашего хлеба.

— Его светлость — снова поправил Жак.

— В этом нет нужды! — оборвал джентльмен.

— Сеньор, точнее ваша светлость, вы не пожалеете! Моя булочная известна в округе своими пряными хлебами! — разговор о хлебе немного оживил мрачного мужчину.

— А вы делаете хлеб с г'ыбой?

— Ой нет, что вы! — вспылил тот.

— А жаль, я так люблю пиг'оги с г'ыбой. — ответил раздосадованный герцог.

— А я ненавижу. — взгляд пекаря не покидал ладоней.

— А ваша супруга любила г’ыбу?

— Нет.

— Странно, а в пог’ту она бывала часто.

— Что за ересь? — буркнул Хуан, отводя взгляд.

— Налогосбог’щик Хосе. Он часто видел её там. Она встг’ечала г’ыбака Г’икаг’до.

— Что вы себе возомнили!? Что за ложь? — стремительно поднялся со стула хозяин.

Герцог показал бутон найденной ромашки. Пекарь ожидал что угодно, но не это. Он не отводил взгляд. Рухнул на стул, посмотрел на свои большие ладони. Не мог держать слёз. Рыдал, как мальчишка, но затем взял себя в руки:

— Убийцу нашли.

— У мисс Нелли сег'ьёзное алиби на момент гибели мисс Г'озиты. Да и зачем ей оставлять цветок в ладони жег'твы? Цветок из вашего букета!

Хуан молчал. Рассматривал руки, продолжая выдавать себя.

— Следы от г'ук на шее убитой больше подходят к вашим ладоням. И у вас больше поводов.

— Каких поводов?

— Вы боялись её потег'ять. Повадились поднимать г'уку. Она стала изменять вам с г'ыбаком.

С каждым словом он давил на чувство вины пекаря. Детектив стал приближаться к подозреваемому. Хуан слушал, пока эмоции не взяли верх. Он инстинктивно поднялся с кулаками. Луи не растерялся. Ловко вынутая шпага упёрлась в грудь толстяка.

— Сядьте, я не договог'иль! — приказал герцог — Вы следили за ней сегодня. Вас видел Хосе в пог’ту. Вы убили свою жену из г’евности!

Хуан сдался. Вновь залил слезами руки, которыми до этого гордился.

— Я любил свою жену! Мою ромашечку Розиту!

— Если вы любили её — докажите! Пг'изнайтесь, иначе вы никогда не смоете свой позог'! Повег'ьте, я знаю, что говог'ю.

В дверь казармы кто-то сильно забарабанил. Стуки не прекращались, пока дежурный солдат, не проснулся. Дверь открылась. В прихожую стремительно влетел высокий джентльмен и, ругаясь на рижанском, начал что-то требовать. Однако воин не мог разобрать чего именно. Следом вошли ещё двое — слуга и пекарь.

— Капитэн Аг'мандо! — орал долговязый щеголь.

— Ради предков, ваша светлость! Тише! — молил слуга — Пока нас не вышвырнули за пределы Иллегаля!

— Меня не могут вышвыг'нуть! — протестовал аристократ.

Капитан Армандо выскочил в ночной сорочке с масляной лампой в руках.

— Кто шумит? Какая наглость! А, это вы! Вы из ума выжили сеньоры? Или голубая кровь мешает уважать нас грешных простолюдинов? — возмутился Армандо.

— Капитэн! Нет вг'емени! Ви должны меня вислушать!

— О, богиня Калипсо! Что же вам так не спиться ночью, герцог? — умоляюще взвыл капитан, осознавая, что его светлость не намерен успокоится. — Энрике, проведи его светлость в мой кабинет и предложи чаю.

— Какой цяй!? — возмутился герцог.

— Не кричите! Я сейчас к вам присоединюсь. Энрике, проводи их в мой кабинет. — затем добавил — Диабло бы их забрал, этих чёртовых туристов!

Спустя несколько мучительно долгих минут ожидания для Дюруа, капитан Армандо всё же присоединился к ним. Капитан оделся наспех в гражданский наряд. Герцог ждал его у окна опираясь на трость с золотой ручкой. Жак держал саквояж. Пекарь не в силах нести бремя души и тела — плюхнулся на тощий стул.

— Наконьец-то! — проворчал его светлость. — Я нашёл убийцу, пока вы спали!

— Сколько вам говорить, что убийца пойман нами на месте преступления? Вы разбудили меня из-за каких-то догадок?

— Г'озита убита около десяти утг'а. Я пг'ав?

— Так и есть. — проворчал Хуан.

— И?

— А то, что Нелли в это вг'емя была в пог'ту. Затем направилась в Кг'ужку Кг'акена, а это совсем в дг'угой стог'оне. До обеда была там. Железное алиби!

— А как вы узнали, что сеньорита Розита умерла в 10 утра?

— Я пг'офессионал в своём деле! — гордо отчеканил Луи — Я пг'екг’асно могу высчитать вг'емя кончины и способ убийства. Но сейчас это неважно! У нас есть чистосег'дечное пг'изнание. И хочу вам….

Герцог повернулся к пекарю, тот мигом вспотел. Капитан вышел из себя:

— А вот это уже переходит все рамки, сеньор! Вы надавили на вдовца, потерявшего жену. Это не простительно!

— «Ваша светлость» — вновь напомнил Жак.

— Да плевал я на ваши обращения!!! Вы неисправимый хвастун и глупец, Луи!

— Я глупец?! И это мне говоги'ть полоумный капитан?!

— Я прошлой ночью защищал город от нападения монстра, днём расследовал убийство. А вы мне даже поспать не даёте!

— Герцог прав. — вставил жалобно Хуан — Я убил свою жену.

Армандо менялся в лице на глазах. Сначала он побледнел, затем покраснел. Напоследок потемнел. Неожиданное признание Хуана огорошило его.

— Хорошо. — смирился Армандо — Я выслушаю вас. Мне нужны факты помимо признания, потому что я сомневаюсь в адекватности вдовца.

— Наконец-то месьё я увидел у вас здг'авый г'ассудок. — фыркнул Дюруа. — В этом деле много нестыковок, котог'ые я заметил. В вине мисс Нелли я засомневался сг'азу…

— Почему это?

— Ви пег'ебиваете меня, а потом тг'ебовать пояснений!? — Вскипел на визг герцог. — Слущай до конца и не пег’ебивайть меня!

Ор его светлости заставил сонного капитана умолкнуть, и он пожалел, что перебил нервного аристократа с ангельским голосом. Герцог всегда делал много ошибок в речи, когда злился.

— Изначально я составил маг'шг'ут мисс Нелли. В 10 утг'а она вошла в гог'од в пог'ту — это подтвег'дит месьё Хосе. Там она стала жег'твой спекуляций Вайольки. Её лишили лодки и двух песо. Затем она пг'исутствовала у северг'ных вог'от, когда изгоняли охотников, пг'обудивших чудовище — я нашёл мальчика, котог'ый её видел. А это, как вы знаете далеко от места убийства. После шествия она вошла в тавег'ну «Кг'ужка Кг'акена», где и оставалась до случайной встг'ечи с Вайолькой в полдень. Тут мне помог свидетельством баг'мен — Мигель. Погнавшись за Вайолькой, она нашла тг'уп Г'озиты.

— Так может это всё подстроено? Преступление группы лиц по предварительному сговору! — осенило Армандо. — Убила Вайолка, а вина упала на Нелли!

— И зачем им убивать жену пекаг'я?

— Их нанял пекарь Хуан! Он организатор этого!

Раздался взрыв. Капитан и иностранцы обернулись в поисках причины. Жак чуть не помер от страха. Посреди комнаты распласталась огромная туша вдовца Хуана. Стул под ним развалился.

— Кажется сломался стул. — сделал вывод Жак.

— А ты внимательный — похвалил ехидно капитан.

Луи нагнулся и осмотрел лежащего:

— Нет, это обморок.

— Вот и ответ! Он организатор! Мы выявили шайку. Спасибо сеньоры, что помогли мне увидеть истину.

— О, пг'едки! — вырвалось у герцога и он стукнул себя ладонью по лбу.

— Вы ещё больший идиот, чем я думаль. Хуан сам убил жену без всякой помощи. Она защищалась и поцаг'апала ему шею. Посмотг'ите сами!

Армандо наклонился над бесчувственным Хуаном и заметил три красных полосы.

— А на теле мисс Нелли не било следов цар'апин, да и запаха г'иби тоже.

— Гиби?

— Рыбы — доступно произнёс Жак — очень характерный.

— При чём тут рыба?

— Г'ыба не пг'и чём, но она натолкнула на мысли, котог'ые я пг'овег'ил. Супг'уга изменяла ему с г'ыбаком Г'икардо! Хосе подтвег'дил факт измены пег’иодическими встг'ечами любовников в пог'ту.

— О, богиня Калипсо!

— А на шее убитой следы г'ук пог'азмеру сходных с ладонями месьё Хуана. Также он оставил улику — цветок г'омашки, котог'ые ей часто даг'ил. Тепег'ь понятно?

— О, ваш акцент! Я с трудом понимаю, что вы лепечете. — Армандо плюхнулся в свой стул. — Кажется у меня разболелась голова от вас.

Герцог развернулся на каблуках и зашагал к столу. Он шёл медленно, но каждый цокот его высоких каблуков выражал гнев его светлости. Как мрачная туча навис над бедным капитаном стражи.

— Слушайт внимательна! — вскипел он и трижды постучал ручкой трости о стол капитана.

— Ваша светлость полагает, что девушку убил муж из ревности? И этот вывод вы сделали по цветам и запаху рыбы?

— Зачем вы это сказали? — шлёпнул себя по лбу Жак.

— О как ви мне надоель! — вскипел герцог.

Слабоумие и сонливость капитана Армандо — стали залогом его бессонницы. Его светлость разошёлся не на шутку. Помимо расследования насущного преступления, вдался в тонкости детективного дела. Посвятил недалёкого Армандо в разницу дедукции и индукции. Герцог не обошёл стороной истории о прошлых громких делах в Рижане, Вавилоне, Чине, Пипте и других странах. И наконец-то пропел под окном чей-то петух. Опухшие уши капитана были готовы согласиться на любое предложение его светлости — Луи Дюруа и тот с радостью пощадил бедного капитана…

Предатель

Домисьель поражал изобилием плескающейся рыбы. Вода волновалась, но не от ветра. Всадники на псах, галопом неслись по берегу. Они торопились. Когда собаки выдохлись, рыцарям пришлось сделать привал.

Воины второпях заталкивались холодной едой. Кто знает, когда Мордехай прекратит посиделки? Стояла тишина, лишь чавканье нарушало её. Деревья стояли прямо, будто ждали исхода последних событий.

Маленькая армия Мордехая отдыхала после обеда. Капитан игрался со слепой девочкой. Илий пристально вслушивался в каждый звук, доносящийся до него. Ребёнок лишь хохотал. Охотник не выдержал:

— Как ты можешь?

— Что могу?

— Вот так мирно играть с ребёнком, мать которого ты убил три дня назад. Бесчеловечно.

— Бесчеловечно? По-твоему, я должен заковать кроху в кандалы и наказать за злодеяние их родителей?

Слепой задумался. Мордехай умел интерпретировать факты в свою пользу.

— Илий-Илий, я был лучшего мнения о тебе. — покачал головой капитан.

— Ты меня не знаешь!

— Добряка из провинции, не видевшего горе до последних дней? Живущего в своём мирке, словно в коконе? Да, я таких часто видел. — рыцарь наклонился в сторону охотника — Такие, как ты — разбиваются о скалы реальности, стоит только их мирку пошатнуться.

— Что разлеглись, собаки сутулые? Живо по сёдлам! — заорал неожиданно командир.

И вновь отряд помчался между зелёных мрачных деревьев. Мордехай планировал, а Илий размышлял. Оба молчали. До остановки на ночлег не обменялись и словом. Ездовых псов, привязали к деревьям. Теперь те скулили без дела, посматривая на хозяев. Илий своего оленя отпустил пастись.

— Итак завтра мы будем в районе Иллегаля. Моему отряду туда входить нельзя, иначе нас примут за шпионов Вавилона. Помни, что твоя дочь у меня и не глупи. Жену ты уже потерял благодаря своей дерзости и гордыни. — распинался Мордехай. — Выследи мне Нелли, да поскорее. Доставь её живой — любой ценой. Если её там нет, то узнай, куда она могла отправиться.

— Мне нужны мои соколы и оружие.

— Осия завтра выдаст то, что ты просишь.

Илий плохо спал в эту ночь, как и в последнее время. Он измотался в самобичевании. Встал перед самым рассветом.

— О, моя голубка! Зачем я принял под свой кров ордынку? Я потерял тебя. Почему духи так обошлись со мной? Ведь я поступал согласно заповеданному. Я делил хлеб с путником, помогал ближнему. Что не так я совершил? В чём провинился?

После разговора с собой, он начал приготовления. Первоначально вошёл в реку. Одежда осталась на нём. Окунулся полностью намочив одежду и волосы. Вышел на берег. Лёг на спину, а затем перевернулся на живот. Стал грязный, как землекоп. Взял тлеющую палку из костра и взмахами руки напитал себя дымом. Наконец ткнул себе в сердце горячим концом. Он множество раз проделывал этот обряд, поклоняясь духам воды, земли, воздуха и огня. Теперь же он вложил в него всю надежду души.

— Позволь мне подержать свою дочь. — обратился он к Мордехаю.

— Мардук меня раздери! Илий, на кого ты похож!? Совсем из ума выжил?

— Дай мне обнять дочь! — настаивал слепой.

— Нет! Ты знаешь условие: пока не приведёшь мне Нелли Убийцу — дочь не получишь.

— Ты не дал мне похоронить жену, а теперь даже на секунду не дашь поговорить с моей малюткой.

— Я не то, чтобы не дал похоронить. Мы просто спешили — сам знаешь. А теперь и тебе пора поспешить, пока ордынка не сделала ноги. Осия! Выдай ему снаряжение.

— Абэль, папочка скоро вернётся за тобой. Не бойся. — по щекам охотника, прорвавшись через повязку — потекли слёзы.

Илий обернулся в плащ, накинул колчан с луком. Вложил саксы в ножны. Пристегнул клетки с птицами к оленю и поехал рысью.

На обугленной земле у стен пиратского города он спешился. Пошёл по вспаханной кем-то почве.

— Стой, кто идёт? — послышалось со стены.

— Я Илий.

— Кто ты — пират, раб, торговец или турист? — допытывался человек в шляпе.

— Охотник.

— Ну, значит турист. В Иллегале только такое распределение, — пояснил обставил, что посадили самого вдовца Хуана. Ну конечно, у него деньги имеются. Говорят, он дворянин из богатой семьи. Вот ордынку-то и выпустили. А пекарю не сносить головы. Казнят его. А знаешь, какой у него хлеб вкусный? Весь город ходил к нему. Не видать теперь такого хлеба нам. — стражник погладил себя по животу, явно не завтракал сегодня.

— Так получается она за пару дней в городе убила жену, а теперь и её мужа казнят по её вине?

— Так и есть.

— А за что?

— Да обвиняла Розиту, что там мол у неё лодку украла. А я и не пойму, зачем бабе пекаря это дырявое корыто нужно-то?

— А где сейчас ордынка?

— Говорят, что она вместе со своим другом сядет на корабль — Бестия.

— Спасибо, мой друг.

— Не за что сеньор.

Он привязал оленя и отпустил своих птичек. Слепой охотник понёсся в порт, как ветер. Он размышлял. Непроизвольно его переживания стали речью:

— Если ордынка в действительности преступница. Если она может убить человека за лодку. Закопать троих в пустыне, оставив на голодную смерть. Она могла и мою семью убить, если бы мы не оказали ей уважение и поддержку. Тогда понятно, почему духи разгневались, что я принял её в свой дом. И понятно, почему духи истязают её душу. Не будет ей покоя, пока её ноги ступают по доброй земле.

Илий разглядел в Нелли источник своих бед. Теперь, оправдавши своё предательство, он был готов открыть охоту на охотника.

Оказавшись в порту, его окружили толпы шумящих людей. Он не мог ориентироваться на слух. Запах моря и рыбы также сбил его. Илий пытался обратиться к людям, но его игнорировали и толкали. Он сильно походил на попрошайку. Найти цель в городе куда сложнее, чем в лесу. Послышался протяжной визг. Это был один из соколов Илия. Он нашёл жертву. Охотник помчался на обозначенную звуком мишень. Спрятался за бочками. Ему удалось услышать следующий разговор:

— Мисс Нелли! В следующий г'аз будьте, пожалуйста, остог'ожнее. Я не всегда буду г'ядом, чтобы вас спасти от тупоголовой стг'ажи.

— Ещё раз благодарю за спасение, Луи.

— Мисс Нелли, к герцогу принято обращаться — ваша светлость, и никак иначе! Не допускайте фамильярности к дворянской особе. — подметил чей-то третий голос.

— Спасибо, я учту.

— Так и куда вы напг'авляетесь?

— Ищу корабль, который доставит меня на Бланку.

— Это судьба, Жак! Мы уже купили места в Бестии. И с г'адостью потеснимся для вас! — Тон герцога изменился.

— К тому же вам будет любопытно познакомиться с его капитаном. А вот и этот шлюп! Пг'оходите, он скоро выходит в мог’е.

Илий не мог допустить исчезновения Нелли, когда он был к ней уже так близок. Он мигом достал стрелу и натянул тетеву. Просвистел команду птицам, одна из них тут же налетела на ордынку. Вцепилась в спину, и стала её раздирать. Пока кочевница пыталась понять, что происходит. Жак кричал пернатой «щух-щух противная!», а Луи, что-то отвлекло — Илий выпустил стрелу. Она вошла в поясницу жертвы. Наконечник торчал, пробив ордынку насквозь. Женщина взвыла и упала на помост. Больше слепой не успел сделать ничего, ведь его горло почувствовало холодное лезвие герцога:

— Месьё! Вынужден вас попг'осить сдаться!

— Ещё чего!?

Илий вынул из-за пояса изогнутые кинжалы. Отбил шпагу иностранца. Новый враг встал в позу дуэлянта, готового проткнуть охотника. Илий первым сделал несколько выпадов. Он вертелся и кружился, нанося удары с разных сторон. Менял хват саксов. Пробовал защиту в голову, торс, ноги, которые с успехом отражал рижанец.

— Жак! Унеси мисс Нелли с поля сг'ажения и забег'и её вещи.

Жак распорядился матросам забрать раненную, а сам взял на себя ответственность за её поклажу. Нелли в приступе боли закричала:

— За что? Илий, за что ты так со мной?

Рижанец успешно парировал каждый выпад в свою сторону, но ни разу не атаковал сам.

— Так ви знакомы?

Илий на минуту остановился. Было видно, что этот вопрос застал его врасплох. Он молчал. Нервно качнувшись с ноги на ногу, собрался с мыслями и выпалил:

— Это не твоё дело!

— Ви хам и подлец! Стг'елять в бедную мисс — бесстыдство! Я, как истинный джентльмен и двог'янин — не позволю убивайт несчастную даму!

— Будь ты простолюдин или аристократ — мои причины тебя не касаются! — проревел охотник и ринулся в бой. Он нанёс двойной удар в прыжке, но противник элегантно увернулся. Охотник кувыркнулся вперёд и послал рубящие удары снизу, но дуэлянт их блокировал. Они на несколько секунд сцепились. Илий улучил момент и левым кинжалом полосонул по руке его светлость, однако лишь порезал ему рукав и слегка оцарапал. Герцог отскочил.

— Ви испог'тили мне костюм!

— Вы, как и все дворяне, заботитесь только о внешности, забывая, кто есть человек внутри! Поезжайте назад в Рижан и целуйте пятки короля Людовика!

— Кто бы мне это сказаль? Луи Дюг'уа — человек чести! А за такую дег'зость, ви г'искуете стать моим личным вг'агом! А мои вг'аги получают — смег’тельный укол в сег'дце шпагой!

— Эту дуэль пора заканчивать.

— Ви пг'авы, я спешу!

С этими словами его светлость, ухватился за верёвку. Матросами спущенную с судна. Корабль отплывал в море, оставляя охотника в порту.

— Мы с вами обязательно свидимся. И в следующий г'аз вы непрг’еменно будете заколоты моей г'укой!

Шторм и Бестия

Шлюп вышел из порта под командованием помощника капитана. Сама капитан приводила себя в порядок. Судно рассекало волны под раздражающее пение чаек. Корабль с характерным названием «Бестия», вышел в открытое море. Торговцы и пираты толковали: в честь кого было выбрано название? Спорщики разделились на два лагеря. Одни считали, что посвящено оно богине Калипсо — покровительнице всех мореходов, другие — что в честь самого капитана. Были и менее популярные версии. Одна заслуживает особого внимания: говорят, что капитан этого судна считает себя самой Калипсо или же её сестрой. Никто не знает, кто распустил слухи. Есть подозрения у самых сообразительных, что этим промышляла сама капитан.

Паруса лёгкого кораблика развевались по ветру, когда капитан соизволила выйти из своей каюты. Она поправила свою шляпу. На плече сидел маленький грызун, которому она дала орешек. Зверек с жадностью стал есть лакомство. Она искала взглядом подручного, но не нашла его:

— Где Алехандро?

Рулевой покрылся потом, но не от жары. Сглотнул слюну. С выпученными глазами, набрал побольше воздуха в грудь. Он знал местоположение, но боялся открыть рот. Хозяйка зверька, хоть и была видом милашкой, но в её глазах блестел страшный огонь, предвещающий ураган. Рулевой сдался на милость госпожи.

— Кааа… ка… пит, капитан, — заикой его сделала служба у этой волевой барышни — Ооон в каа… ка… каюте для па… па… пасса…

— Пассажиров — договорила она — И какого дьявола он там делает?

— Же… женщина на борту. — выпалил он

— Какая такая женщина на судне, кроме меня? Наши оба пассажира мужского пола или я, задуши меня кракен, не разбираюсь в этом!

— Та…, там ещё один па…па….па…па…

Капитан не стала дожидаться, пока этот горе-рулевой договорит.

— Какого лешего я назначила такого ла идиота на место рулевого? Надо поискать другого! — сделала вывод себе под нос.

Она спустилась в трюм, где увидела добрую часть команды. Матросы притаились у каюты. Ораву информировал старик-боцман, который заглядывал через дверной глазок в помещение. Слушатели жадно глотали слюну.

— Что там видно Карлос? — спросил кто-то из толпы.

— Сейчас, сейчас, погодика-ка. Внимание сеньоры! С неё сняли пончо! Тааак, и оголили живот! Оооо, какой он плоский и нежный, жаль весь в крови. У неё там стрела торчит со спины навылет. О, как она стонет!

Капитан решила нарушить милое собрание пропитых дегенератов. Лёгкой походкой прошлась между ними. До смерти напуганные матросы без звука попятились, расступаясь перед ней. Вместе с боцманом у двери был помощник. Не заметив подходящую беду, оттолкнул Карлоса и сам прильнул к манящей замочной щели. Боцман же с ужасом разглядел свою смерть. Неожиданно воскреснув, он стал дёргать Алехандро за воротник, но тот упрямо отталкивался.

— Ты уже старый дурень довольно насмотрелся. Теперь и мой черёд настал.

Но тут белка издала писк. Помощник осознал, в чём дело. Быстро развернувшись стал шумно прогонять моряков наверх.

— На что вы крысы морские решили посмотреть? Ничего особенного! Просто раненная женщина. Быстро по местам, извращенцы! — с важным видом он отдал честь капитану. Её зелёные глаза расплылись в ухмылке.

Через минуту никого возле каюты не было. Вайолка с важным видом открыла дверь. Перед глазами возникла следующая картина: двое рижанских подданных наблюдали за тем, как корабельный лекарь возиться с раненной. Ордынка рычит от боли и хватается за край койки. Взору Нелли предстала капитан во всей своей красе. Их взгляды пересеклись. Луи Дюруа ожидал подобное и со сдержанным любопытством наблюдал за происходящим. Жак последовал его примеру.

— Вайолка! Ах, ты ж поганая тварь! — выдавила из себя Нелли. — Что ты тут делаешь?

— Вообще-то я капитан этого корабля, ла ступида! — заявила она.

Нелли бросила испепеляющий взгляд на герцога. Тот развёл руками так естественно, что Нелли списала всё на шутку судьбы.

— Кто доверил тебе эту должность воровка? Как ты ладишь с совестью?

— Легче справиться с нечистой совестью, чем с дурной репутацией — девичьей походкой прошагала к его светлости. — Позвольте полюбопытствовать сеньор Луи. — начала свою речь Вайолка подняв свою нежную ручку и указав пальцем в сторону койки — А кто впустил эту раненную истеричку на мой корабль?

— Ваша Светлость! Только так нужно обращаться к герцогу! — разозлился раб высокопочтенного лица, чего обычно не позволял себе. Вайолка не привыкла к дворянским манерам. Аргументы его слуги не впечатлили её.

— О, миледи кэпитан! Тысяча извинений! — расплылся в любезностях герцог. Он изучал хозяйку судна. Вайолка поняла, что пассажир недоговаривает, но своими догадками делиться не собиралась. Луи также заподозрил, что капитан до крайней степени умна и внимательна. — Я доплачу за неудобства!

— Это будет очень дорого стоить, амиго! Она мне не нравится. — капризно заявила обладательница милых веснушек и яркой харизмы.

— Деньги есть — пг'облемы нет! — отвесил поклон его светлость. Он считал, что нашёл главный рычаг воздействия на Вайолку. — Жак!

— Да, ваша светлость? — переспросил слуга. Судовой врач разорвал рубаху на теле воительницы. Раб был поглощён наблюдением. Уже второй раз рижанский слуга лицезрел женскую красоту ордынки. Он начинал к этому привыкать. Ему очень повезло, что Нелли не заметила этот взгляд маньяка-девственника.

— Сукин сын, Жак! — заорал во всё высокое горло герцог, изо всех сил ударяя его платочком.

— Сколько я тег'плю твой глупый мог'да!? Хватит жг'ать глазами даму!!!

— Тысяча извинений, ваша светлость. — затрепетал несчастный — Я не хотел…

— Молчать! — завизжал Луи Дюруа — Отвесьте жменю сег'ебг'а пг'екг'асной даме и ступайте пг'очь!

Жак достал мешочек. Театрально вручил его в руку раненной Нелли. У неё от удивления зрачки увеличились.

— Идиёт! Не той даме!

Жак красный, как рак нежно забрал деньги у Нелли. Со вздохом взял себя в руки. Повернувшись вручил монеты уставшей от ожидания Вайолке. Поклонился Нелли, затем врачу, Вайолке, а когда очередь дошла до герцога, то рассвирепевший Луи вновь отвесил Жаку порцию ударов платочком.

— Пг'о-очь! — Завопил он.

Жак вылетел пулей из каюты и в ближайшие несколько часов, сгорая от стыда и одиночества, не показывался никому на глаза.

— Пг'ошу пг'остить этого глупца. — покачал головой Луи. — Иногда мне кажется, что он испг'авится, но он всё тот же пустоголовый сельский тупица.

— Я вас очень понимаю сеньор. — сказала Вайолка. В свою очередь просверлила дырку во лбу Нелли, которая поняла безжалостный по-женски скрытый посыл. — А почему бы не взять другого раба?

— Мисс, я консег'ватог. Пг'едпочитаю иметь слугу, пусть и идиёта, но из своего наг'ода.

— Так в чём проблема? Поезжайте в Рижан сеньор, и возьмите нового.

— Мне пока нечего делать в Г'ижане. К тому же, Жак, хоть и дуг'ак, но вег'ный. И лучше меня говог'ит на дг'угих языках. Именно эти две пг'ичины заставляют меня бесконечно пг'ощать его выходки.

Вайолка кивнула в знак понимания. Луи хотел откровенностью расположить её к себе. Он желал раскусить этот орешек. Капитан же привыкла давать орешки только своей белке.

Утром следующего дня Вайолка направилась к Нелли с тарелкой рыбной похлёбки. Приготовил эту жижу — кук Андреас. Его мастерство в кулинарии достигло такого уровня, что матросы были рады есть продукты сырыми, лишь бы не осквернять грешными устами пищу богов.

Дверь каюты открылась. Перед глазами рыжей стервочки предстало сочетание бледноты с зеленоватым оттенком.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь! — ядовито улыбаясь приветствовала Вайолка. — Мне нравится твоя кожа! Это какой-то крем от загара или твой естественный цвет лица? Ах да, я поняла! Ты же смуглая… Неудобненько получилось…

Нелли молча потупила взгляд в потолок. Она не знала, что раздражало её больше: рана, морская болезнь или капитан треклятой посудины!?

Между тем Вайолка обхаживала кругом кровать и смотрела на свои ногти.

— Знаешь в чём сложность для дамы в море?

— Увижу даму на борту — спрошу у неё. — парировала Нелли.

— Опустим твой устаревший племенной юмор. — залепетала Вайолка присаживаясь на подушку. Ордынке пришлось отодвинуть голову от упругого и наглого капитанского зада — Маникюр! Чертовски портятся ногти от соли и тяжёлой работы.

— Подожди! Ты воровство считаешь тяжёлой работой?

— Я капитан этого судна милочка — заявила Вайолка — И я добилась своего положения — трудом.

Капитан сняла широкополую шляпу и положила на колено. Нелли теперь могла поближе ознакомиться с её фасоном. Нос раненой ощутил нежность пышного пера, заколотого серебряной брошью. Кудрявые волосы Вайолки — рассыпались по хрупким плечам.

Нынешний вид сильно контрастировал с тем, когда ордынка её впервые увидела. Щегольством она собиралась затмить даже королей. Тончайшая рубашка, безупречно сидящие на длинных ногах лосины, восхитительные сапоги из оленьей кожи, рапира с серебряной гардой и камнями. Всё это гармонировало друг с другом и дополняло её образ.

— Не вижу мозолей на твоих изнеженных ручонках!

— Моё оружие, глупышка — ум и обаяние! — заявила капитан.

— Я просчитываю свои действия, не хуже любого полководца!

— От тебя несёт не морем и рыбой, а духами, ложью и продажной женщиной.

— Зато я сейчас управляю судном и командой преданных мне до смерти. Меня бояться торговые суда от Вавилона до Ланигата. А мой карман набит серебром, которое я получила за ту, которую уже дважды обвела вокруг пальца! — и тут Вайолка ударила пальцем больную по носу. Раненая хотела ударить в ответ. Но, рыжая вскочила и направилась к выходу вальяжной походкой.

— А ты лежишь тут раненная и беспомощная. Преданная другом, если что — да, я в курсе кто он. А строишь из себя невесть кого?! Спасибо сказала бы: ведь я бы могла пойти на принцип и вышвырнуть тебя за борт в честь богини Калипсо! Удачного плавания на лучшем фрегате южных морей! Спасибо, что выбрали наш круиз!

С этими словами, Вайолка захлопнула дверь и прислонилась к ней с обратной стороны. Услышав характерный грохот, догадалась, что Нелли успела насладиться качеством обслуживания пассажиров "Бестии". С чувством исполненного женского долга — "ах ты ж сучка!", она отправилась командовать немытыми подкаблучниками.

С уходом Вайолки, Нелли пришла в неистовство. Злость и обида кипела так сильно, что к вечеру она стала ощущать это физически. Ближе к закату поняла, что это не гнев, а назревающий шторм. Попутчики ордынки вернулись в каюту и носа не показывали наружу. Жак трясся, как промокший кот. Его светлость негодовал от безделья — самого страшного преступления для его нрава. По кораблю сновали матросы в разные стороны. Натягивали оснастку, вязали узлы, то и дело падая от ударов волн. Для Вайолки же, шторм был частью буйного характера. Капитан была единственной, кого радовал ураган. Стоя подле рулевого, она командовала:

— Убрать все паруса, а не то мачта не выдержит! Торопитесь гадюки паршивые! Курсна запад, иначе нас перевернет одной из тех волн! Сестрица Калипсо в том же настроении, что и я!

При этом Вайолка так хохотала, что казалась одержимой.

— Ты, что не знаешь, где запад? — кричала она, тыча пальцем в свой компас. Пошёл прочь, крыса морская!

И одна бестия захватила единоличную власть над другой.

В эту же секунду накатывающая волна сбила корабль с курса и смыла одного из матросов. Вайолка изо всех сил выворачивала руль. Бланка находилась на юге, но изс оображений безопасности они шли на запад.

— Капитан! Капитан! — орал помощник. — Мы должны принести жертву Калипсо, пока корабль цел!

— Трусы! — кричала она в ответ — Жалкие, мерзкие трусы!

— Сжальтесь капитан, лучше быть трусами, чем трупами!

После пятиминутного молчания Вайолка поняла, что Алехандро не уйдет и будет более назойлив, чем талунгский комар.

— Ладно! Тащите трёх баранов и швыряйте их за борт! Будем надеяться, что этого будет достаточно, чтобы умилостивить мою сестру! — фамильярно кричала промокшая Вайолка.

Пока команда усердно боролась со стихией, Жак плакал, Нелли молилась, а его светлость негодовал, — Вайолка хохоча, вела всех в непроглядной тьме.

Буря закончилась утром. Судёнышко изрядно потрепало. Команда с утра принялась его чинить. Прошёл весь день. Капитан не отстала от моряков, пока не была удовлетворена ремонтом.

Днём воительница обдумала последние происшествия. Да, эта рыжая стерва виновна в злоключениях кочевницы. Да, у неё отсутствует воспитание и мораль. Эта лгунья заслуживает хорошей трёпки, но Нелли на её территории. Вайолка капитан этого корыта, а значит ордынка в её власти. Нелли крайне необходимо попасть на Сан-Сереро, а ссора с бабой, облачённой властью не способствует этому. Хочет она того или нет, но ей надо смириться. Поджав хвост — отправила Жака с белым флагом.

— Я слушаю. — процедила сквозь зубы, скрестив руки на груди Вайолка.

— Давай, начнём наше знакомство с начала. — с трудом выдавила из себя Нелли.

— Что!? — большие зелёные глаза увеличились вдвое. — У тебя припадок?

Нелли укусила губу, чтобы не съязвить:

— Давай забудем наш конфликт? Я тебя прощу за махинацию, а ты меня за намерение тебя убить.

— А, так ты ещё хотела меня убить!?

— Не начинай!

— Хорошо, — спрятала язык за щекой Вайолка. — Тогда ты первая.

— Что первая?

— Извиняйся. — махнула руками капитан. — Давай, я жду. Ты же хочешь помириться. А я, всё-таки, убивать тебя не планировала. Подумаешь, два песо, а ты сцену закатила — истеричка!

— Я истеричка?

— Ну не я же! — жестикулировала зелёноглазка.

— И лодку стащила!

— Ну вот, опять начинаешь!

Нелли выдохнула. Решение конфликта казалось невозможным. Примирению грозил провал. Чего ей явно не хотелось, так это бороться со страхом моря и быть в неладах с единственной женщиной на борту. Хитрой соперницей. Вайолка перевешивала тяжестью характера всех моряков, Жака и даже его светлость!

— Прости — вытащила из себя кочевница.

— Что? Я плохо слышу после шторма. Знаешь, в голове ещё завывает ветер.

— Прости меня.

— За что!? — вытягивала капитан.

— За желание вырвать тебе патлы и подвесить за ноги на площади! — выпалила Нелли.

— О, как грубо, — поморщилась девушка — Но даже без волос, я буду красивее тебя.

— Чего!? — возмущениям ордынки помешала резкая боль — Ай.

— Ладно. — пожала плечами рыжуха.

— Ладно!?

— Я ранена до глубины души! — оправдывалась Вайолка. — У меня тонкий эмоциональный стержень. Я не железная!!!

— Лицедейка!

— Сама такая!

Вайолка хлопнула дверью, а Нелли предалась размышлениям — помирились они или нет.

Возвращение домой

Мелкицедек не мог уйти, не попрощавшись с незнакомкой. Всё-таки он обещал Истинный дворянин всегда исполняет данные им обещания. Он вернулся ночью во дворец. Его давно ожидала пленная пиптская княгиня. Как и в прошлый раз, он взобрался по стене.

— Госпожа! — он кинул камень, как и в первый раз.

— Может хватит в меня камни кидать!?

— Простите меня, но я не знал, что вы стоите у окна.

— А где мне ещё стоять?

— Не знаю. Но, это неважно. Не называйте меня на «вы», мне и так всё непривычно.

— Тогда давай вместе друг к другу, обращаться на «ты»? — предложил разведчик.

— Хорошо. А по какому делу ты пришёл? — Девушка вела себя сегодня дружелюбнее.

— Я возвращаюсь в Вавилон. Выступаю на рассвете с отрядом. Мне очень жаль, что мои визиты прекратятся, но может это временно?

— Какое совпадение! Ведь я тоже еду в Вавилон, вместе с царём и визирем. Значит мы ещё увидимся.

— Я не буду ехать вместе с армией. Мы будем разведывать обратный для неё путь.

— Значит, встретимся в вашей столице, — не теряла надежду узница.

— Это будет сложнее, чем здесь, — опустил голову Мелк.

— Но, если мне представится шанс, я обязательно им воспользуюсь.

Девушка замолчала. Тишина давила на ночного посетителя. Он порядком устал висеть.

— Желаю вам, то есть тебе — всего наилучшего — Надеюсь мы ещё увидимся.

Пленница продолжала прятаться в тени комнаты. Разведчик решил, что пора возвращаться в расположение. Он начал спуск.

— Стой! — девушка выглянула из бойницы насколько могла — Ты пришёл, как и обещал. Я назову своё имя, как и обещала.

Лазутчик вернулся к окну. Его голова оказалась так близко возле лица девушки, что щёки блондинки покрылись румянцем.

— Мелкицедек, ты меня смущаешь!

— Могу заметить, что тут крайне неудобно держаться, — с трудом выговорил он — Так, что ты хотела мне сказать?

— Ты спрашивал моё имя. Меня зовут — Мирэн. И я из племени карнаутов.

— Очень приятно, Мирэн! — улыбнулся мужчина. — Я буду думать о тебе, и молить бога, чтобы ты была цела и здорова.

Княгиня смутилась и отвела взгляд. Размышляла недолго, боясь, что посетитель исчезнет навсегда. Взяла волю в кулак и протараторила:

— Я больше не злюсь на тебя. Ты не виноват в том, что случилось с моей госпожой. Мне тут так одиноко. Я никого не вижу, кроме Гульнары и этого визиря. У меня и раньше не было друзей, а теперь стало ещё хуже!

— Что? Что стало хуже? — переживал молодой дворянин.

— Теперь у меня появился друг, а судьба решила нас разлучить. — голос девушки задрожал.

Мелк понял, что Мирэн на грани истерики. Он решил предотвратить рыдания:

— Я буду думать о тебе. Мы обязательно встретимся. Слышишь?

— Пусть твой бог и мои боги хранят тебя! Я буду молиться о нашей встрече.

Он нежно сжал её руку и приобнял за талию. Княгиня не думала отстраняться, а прижалась к нему всем телом. Ей очень не хватало мужского тепла. Он тоже нуждался в женской ласке…

К сожалению, пришло время им расстаться. Вновь вспомнил, как болят его руки и ноги, но не сожалел ни о чём.

На следующее утро — отряд выступил в поход. Мелк молчал. Он думал о будущем, и о прекрасной Мирэн. Кира пыталась его разговорить. Столкнувшись с непробиваемой чешуёй — обиделась. Отряду Бараба для полной комплектации пороков, не хватало только — бабской обидчивости.

Следующие пару дней, Кира ни единого слова не сказала десятнику. Разведчики медленно двигались на юг.

— Ого! Ишь, чего понастроили!? — удивился Дан.

Они добрались к берегу реки Тинк. Перед ними раскинулась масштабная стройка в южном стиле. Прямо на месте предшествовавшего сражения. Крепость уже восстановили, как и мост. Рабы возводили дома и каменную стену.

— Это новый город — Бэйт-Мардук. Его строят в честь победы над пиптами. У него удобное стратегическое местоположение. Здесь будет стоять наша армия. — болтливость Киры свидетельствовала, о том, что девушка окончательно переварила обиду.

— Для контроля над пиптами и защиты от Рижана, — добавил Ашер — Умно.

— Крепость расширяют, — заметил Итер.

— Да, так и задумано. А ещё на стене будут высокие башни с баллистами. Вот там располажаться казармы, а здесь таверна, — удивляла познаниями Кира.

— Откуда ты всё знаешь? — полюбопытствовал внимательный Мелк.

— Оттуда, — отрезала она — Поговорила с архитекторами. Это же очевидно.

— В лесу?

— В Оике, — закатила глаза девушка — В таверне «Весёлая Фляга». Допрос окончен?

Женщина уложила десятника на лопатки. Кто-то просвистел. Хам похлопал друга по плечу, но заступаться не стал. Спор с женщиной ему казался проигранным до начала.

— О! Ребята, да у нас тут завелась всезнайка, — подытожил Ашер.

Барабовцы заночевали в одной из новостроек. На следующий день они пошли на запад, вдоль реки. Через тракт по южному берегу. Спокойное путешествие, казалось им отпуском. Ночевали в придорожных гостиницах. Ели и пили до отвала. Через несколько дней расслабляющей прогулки они достигли водопада — Лааташ. Он же — Око Бога. Белая скала и радуга — формировали — глазное яблоко, а падающая вода — зрачок. Из водопада вытекало слёзоподобное озеро, которое так и называлось — «Божья Слеза». У его берегов обосновался молодой город — Куут. Отряд должен был поутру сесть на речное судно.

Мелкицедек отправился купаться с рассветом. Он хотел побыть один. Дошёл до самого водопада, когда утренние лучи едва показались на небе. Глаз Бога, ещё спал. Десятник скинул одежду, оставшись полностью непокрытым. Попробовал воду — холодная. Разбежался, как следует и прыгнул в воду. В этот момент из воды вынырнула, то ли девушка, то ли русалка. Разведчик не сразу узнал подчинённую. Присутствие командира зацепило гордость девушки.

— Ты что тут делаешь? — выпалил он.

— Я???

— Да ты! Шпионишь за мной? Даже в воде?

— Мальчик! У тебя завышенное мнение о себе.

— А что ты вечно трёшься возле меня?

— Трусь? Это я трусь? Это ты нырнул и своими причиндалами трёшься об меня!

— А, что ты тут делала?

— Я тренировала задержку дыхания под водой. Полезный навык для разведчика. Почитай на досуге «Правила Выживания» Даниэля бэн Адама!

Они замолчали от неловкости, затем Кира решила, что пора сваливать.

— Так всё! Это уже слишком! Не доставало только, чтобы обо мне ещё начали слухи расползаться. Тем более в таком извращённом отряде!

— Это что за намёки?

— Самые прямые! Десятка от десятника недалеко падает.

С этими словами она вышла на берег абсолютно голая. Её худощавое тело покрыли мурашки от студёной воды. Мелкопоместный дворянин, почувствовал повышение титула. Мелк следом вышел на берег. Когда Кира нагнулась за одеждой — мысли мужчины упали ниже пояса.

— И что и всё? — не нашёл он ничего глупее, среди словаря.

Она повернулась к нему лицом и увидела эрекцию во всей естественной красе!

— О боже! Ты!? Что!?

— А вы тут зря время не теряете, — послышался до боли знакомый голос.

— О боже, Хам! — разом выдохнули Кира и Мелк.

— Это не то, что ты думаешь! — запричитала Кира.

— Да! Это не то, что ты думаешь, Хам! — подтвердил десятник.

— А что я? Это вы тут голые плаваете под водопадом при романтическом рассвете… — все его намеки ясно указывали на то, что он не поверил ни единому оправданию. И никогда не поверит. А, главное, то что лицо он сделал самое, что ни на есть глупейшее. Его осенила та легендарная улыбка во все тридцать два.

Кира со стыдом бежала в город и наспех одеваясь. Мелк последовал за ней. Он также спешил скрыть покрасневшее лицо и набухшие гениталии.

Оставшись наедине с самим собой, Хам стал размышлять вслух:

— А я-то что? Они тут кувыркаются голые в воде, а я не так понял?

Десятка собирала пожитки и загружала их в лёгкий корабль. В его трюм с трудом поместились фараоновы псы. Кира избегала взгляда своего начальника и его придурковатого друга. Хам сверлил обоих. Мелк решил применить такую же тактику, что и Кира, прячась от товарища. Мафусаил заметил, что Хам безнадёжно улыбается, как дурак. Стал следить за ним.

— Что происходит? — спросил Мафусаил.

Хам весело отмахнулся. В нём бушевала буря эмоций и радость за друга. Со временем парни из отряда догадались.

— Значит датапатишу можно с ней кувыркаться, а нам нет? — ворчал раздосадованный Итер.

— Тебе теперь это не нужно. — хихикал Балак — Плоскояйцевый.

— Она теперь женщина десятника — подытожил Хам.

Благо Мелк и Кира не знали о слухах, которые ходили за их спинами. Нур и Ашер безразлично относились к сплетням в отряде.

Отряд сплавился по реке Тинк, к самой столице. Недалеко от Вавилона, они стали дожидаться войско царя. В городе шла подготовка к празднику. День победы над пиптами, должен был запомниться всем. Наконец Амртака прибыла. Армия обосновалась за стеной Вавилона. Титглат вызвал барабовцев к себе в шатёр.

— Завтра парад. Как вы помните, царь обещал перед своими офицерами, что вы понесёте реликвию побеждённого народа — корону Далвина, — Титглат едва сдерживал негодование — А, как вы знаете — слово царя закон, и сам царь не может отменить его.

— Прекрасно! — воскликнул Дан.

— Не забывайтесь. Помните ту ночь с выкопанными могилами, — холодно отсёк визирь — Вам оказана честь, превышающая ваши заслуги! Помните это и бойтесь оступиться.

Министр отпустил команду. Весь вечер они готовились: натирали до блеска броню и оружие. Стояло молчание.

Утро настало. Столица, проснувшись — наполнилась торжествующим людом. Вино лилось рекой. Центральная улица, где располагалась синяя арка — тщательно охранялась. Крыши вдоль неё усеялись толпами горожан. Места бессовестно продавали хозяева домов. Люди, охмелев, заждались героев. Прозвучал горн. Наконец к обеду отличившиеся отряды стройно вышли. Пехота и кавалерия шагали под бой барабанов и звуки серебрянных труб. Между ними несли сундуки. Пиптские юноши, понурив головы — осыпали деньгами простых людей. Те в ответ стелили пальмовые ветви и скандировали:

— Да живёт царь и визирь его!

— Мардук — храни царя!

За псовыми всадниками танцевали пиптские рабыни. Пьяницы улюлюкали и зазывали девиц. Следующими ехали офицеры. Они вели себя более свободно и махали зрителям.

Отряд Бараба шёл пешим порядком. Их головы покрывали шлемы, а лица — куфии. Передниенесли ларец с княжеской короной. Они весело ловили восхищённые взгляды толпы. Позади всех ехал Навуходоносор на верхом на льве, а Титглатпаласар оседлал шипящую кобру. Царь вёл Далвина на цепи, прикованной к его шее. Министр поступил также с воеводой. Макт, в отличие от князя, вёл себя, как победитель. В карете ехала княгиня пиптов, принцесса секванов и хозяйка карнаутов.

Неожиданно через стражников, прорвались дети. Самый мелкий остановился перед гордыми военачальниками.

— Пошёл прочь! — послышалось впереди.

Мелкицедек передал коробку Хаму и ринулся вперёд. Он не мог позволить малышу погибнуть под лапами офицерских псов. Другие дети мешались под ногами. Разведчик уронил ящик. Ринулся в гущу ребят и быстро поднял то, что уронил. Малыш слился с толпой и исчез. Мелк огляделся по сторонам и вернулся к отряду. Визирь гневно сверлил десятника.

— Мелк! Мелк! — позвал Хам.

Датапатишу вручили коробку, которая оказалась пуста.

— Ну спасибо, Хам! — съязвила Кира — Сегодня нас приветствуют, как героев, а завтра забьют камнями, как прокажённых!

— Это же надо было так обосраться на глазах у всех! — заметил Балак.

— Тихо, болваны! — рявкнул десятник — Ведите себя, так будто ничего не случилось!

Они успокоили смущённую толпу — помахивая руками. А у самих поджилкии тряслись от страха. Мелкицедек укротил пыл команды, ненадолго защитив друга. Осталось придумать, как им всем уцелеть: корона пиптской династии, подтверждающая права на всевластие Вавилона — украдена…

Имя

Шлюп причалил к острову Сан-Сереро, где из остатков древних металлических кораблей образовался город — Бланка. На самой высокой трубе ржавого судна, развевался флаг города, он же герб короля пиратов. Завидев его — Вайолка фыркнула. У неё наблюдалась ярко выраженная аллергия на чёрную эмблему коронованного черепа. Энрике Белоснежного, капитан «Бестии», мило прозвала — Белоснежкой.

— Ни стиля, ни вкуса, — ворчала она.

Флаг Бестии же украшался рыжеволосым черепом. На месте губ сияла красная помада.

Судно с трудом пришвартовалось в пиратской гавани. Корабли всех мастей, стояли на якоре в этом порту.

Нелли вышла самостоятельно, но прихрамывая.

— А ты быстро встала на ноги, даже слишком, — заметила Вайолка.

На её плече радостно пищала белочка, грызя очередной орешек.

— Волчья кровь, — заметил боцман Карлос.

— Волчья кг'овь!? Сущий вздог' — это антинаучное заявление!

Неожиданно появившийся Луи, в спешке покидал судно. Жак едва поспевал за хозяином.

— Я больше не могу находиться на этом чёг'товом ког'абле, — заявил его светлость — Без обид, мисс Вайолька, но плавание в мог'е не моё пг'извание. Я не могу находиться в таких огг'аниченных условиях без пег'едвижения!

— Каждому своё — ухмыльнулась рыжая цыганка.

— О, как я г'ад ступать на твег'дый земля! — раскинул своими костлявыми руками герцог — А тепег'ь, дамы! Желаю вам всего наилучшего!

Его светлость отвесил один из своих аристократических поклонов. Поцеловав ручки дамам — удалился. Раб поспешил вослед господину. Вскоре оба растворились в толпе снующих матросов.

Кочевница оглянулась на капитана. Солнце сделало волосы Вайолки кроваво-красным — своеобразный нимб. Но эта стерва не была святошей. Нелли, уже готовилась уйти.

— Эй, туристка! — окликнула капитан.

— Что? — ордынка была готова к очередной порции яда.

— Была рада с тобой поскандалить, — улыбнулась рыжая — Иногда так не хватает хорошей женской ссоры. С мужчинами не так интересно, особенно, когда они в подчинении.

Крылатый грызун покончил с обедом и принялся лазать по рубашке хозяйки. Видимо белка тоже оценила превосходство женской шумной компании.

— Ты знаешь, — призналась Нелли — Мне тоже понравилось.

— Если будешь возвращаться на материк — доставлю тебя за хорошенький скандал.

— Я могу и неплохую трёпку задать.

— Не сомневаюсь, но и я хорошо дерусь, амиго.

— Скоро проверим — подмигнула ордынка.

И женщины в приподнятом настроении, разошлись по своим делам.

Нелли прекрасно понимала, что шаман не будет жить в городе. Она много слышала о нём в детстве. С радостью покинув пиратскую клоаку во всех смыслах, кочевница ушла в глушь.

Погода радовала ясным солнцем. Голодные чайки, горланили изо всех сил. Найти отшельника-ордынца трудно, если он спрятался. Сложно, но возможно.

Охотница поднялась на гору, чтобы осмотреть местность. Остров оказался клочком земли посреди солёных вод. Зелёные, как изумруд джунгли, покрывали большую его часть. Обрамлялся этот камень жёлтой каёмкой песка на границе с морем. Нелли обрадовалась. Поиски не займут много времени.

Она разглядела небольшое озерцо, а значит где-то рядом должен быть старец. Она отправилась к этой пресной воде. Спускалась, всё ещё хромая: спину беспокоила ноющая боль от заживающей раны. Кочевница заметила, что птицы перестали петь и насторожилась. Вокруг наступила тишина. Далёкий шум волн, едва слышался в непроходимых дебрях.

— Налзари, чему тебя учили родители, а? — послышался хриплый тон — Разве ты разучилась охотиться?

— Нет, я…

Нелли не успела оправдаться. Шаман вышел из укрытия в кустах и прошёл мимо. Охотница поковыляла за ним. Рядом объявился большой старый волк. Его шкура облысела, а взгляд потускнел. Он накинулся на ордынку. Ласками и облизыванием доказав, что в отличии от хозяина был рад её увидеть.

— Фе, — выдавил Сивый, когда увидел всплеск радости.

Троица набрела на старую лачугу, которая отдалённо напоминала ордынский шатёр. Старик скрывался. Одежду, тем не менее оставил прежнюю. Он носил шкуры и вооружался бородатым топориком.

Он зашёл внутрь, но гостью не пригласил. Нельзя входить к ордынцам по своему желанию — это противоречило закону. Волк остался снаружи. Четырёхлапый твёрдо решил остаться с Нелли. Шаман лишь вновь сказал своё — “фе”.

Следующие три дня, ордынка провела на улице. Сивый выходил только на прогулку. Она везде неуклонно следовала за ним. Ночью её грел волк, оказавшийся более гостеприимным, чем хозяин. Днём даже играл с ней. Наконец в сумерках третьей ночи Сивый психанул:

— Лаксар, ну ты долго будешь возиться с ней?

Волк зарычал в ответ. Ему явно не понравился тон Сивого.

— Ты хочешь, чтобы я с ней поговорил, а? — длинные волосы ордынца развевались на ветру, хлыстая суровое лицо отшельника — Ну ладно, я попробую, но большего не жди! Я во всём следую учению Сына Луны.

Нелли едва скрыла удовольствие, но это не ускользнуло от внимательного взгляда старца.

— И нечего радоваться! Сговорились тут! Что за дерзость, а? Ну и нравы пошли.

Кочевница вошла к мудрецу в дом. Он указал ей на выцвевшую подушку у слабого огня. Сам сел напротив:

— Говори — приказал он.

— А я послушаю. Всё в нашем народе происходит от толкования историй. У нас нет, ни книг, ни письменности. Мы рассказываем о событиях, иногда оставляем рисунки. По ним же и делаем выводы, согласно наставлениям Акеллы. Ты знаешь это.

— Мудрейший, — начала почтительно охотница — Я Нелли, дочь Налра и Увви. Я сражалась в бою у Воющего Каньона и там потеряла своего волка — Ламду. В изгнании жила в пиптских лесах. Недавно туда пришли вавилонцы. Мне пришлось покинуть те земли. Во время странствий на юг, со мной произошли странные события. Я билась с волкодавами. Была ранена, но выжила. Мне явился Акелла Первейший.

— Богохульство! — поднялся Сивый — Сын Луны никогда не является налзарам! Вы осквернены кровью своих волков! Нечисты, и не можете быть сосудами его откровений!

— Позвольте мне закончить! Я многое пережила в этом походе, и я договорю до конца, раз уж вы позволили мне это!

Нелли была убедительно прекрасна в аргументах. Сивый вновь сел. Недовольство же скрывать не собирался.

— Он сказал мне, что некто ждёт меня за морем на юге. Я перечила, ведь я знаю, что у налзари не бывает предназначения, но он запретил так даже думать. Он отправил меня к вам. Сказал, что в моих руках — судьба Орды! Сказал чтобы я принесла добычу в свой шатёр.

— Ты говоришь сильные слова, — начал Сивый — Сильные, но пустые!

— Что? Как?

— Везде слышу неукротимое — “Я”. Думаешь о себе лишь. Ты ничему не научилась в изгнании. Следуюешь до сих пор гордому Налзару — отцу греха. Ты так и не поняла, что мы уподобляемся волкам! Одиночество — приносит смерть всей стае. Ты думала о своей шкуре, а не о волке, иначе бы он был жив. Ты знаешь правило, либо вместе, либо — смерть!

— Да как вы смеете!? Ламду сам отдал жизнь ради меня! Мы упали в пропасть, я не могла его спасти! Вы не знаете меня и то, через что я прошла! Я жила по законам Орды всю свою жизнь, даже в изгнании. Не выходила замуж, не рожала детей. Кочевала по чужим местам. Не жила в городах. Питалась тем, что раздобыла в охоте. Не смейте судить меня!

Он глянул на клетку, в которой одиноко сидел голубь.

— Не сегодня мой маленький пернатый друг, — сказал он загадочно. Шаман сурово глянул на гостью. Взгляд его испепелял её нутро.

— Человеческая мудрость стоит немногого или вообще ничего не стоит.

— Знаете что — вырвалось у неё, — Вы не дождётесь никого другого! Никого нет! Никто не встречал ордынцев лет десять. А я нашла полукровку. Вот пойду, и буду учить его, чтобы наш народ выжил!

— Полукровку, а!? Ты встретила полукровку!? Расскажи о нём.

— Что рассказывать? Кудрявый мальчик четырнадцати лет. Серые глаза. Наполовину вавилонец. Его отец — Большое Копьё. А вы продолжайте доживать свой век в одиночестве и ожидании чуда!

С этими словами она в слезах выскочила из шатра. Пробежала мимо удивлённого Лаксара. Волк с интересом наклонил голову, а затем увидел летящих ястребов и зарычал. Нелли не останавливалась. Она даже забыла про рану, которая практически затянулась, но ещё тревожила. Добравшись до берега — пошла по песку. Уйти далеко, ей неудалось. Дорогу преградили две фигуры в плащах. Ордынка не сразу заметила своих врагов.

— Так-так-так! Кого я вижу? Это же Нелли Убийца! — и скинул капюшон когтистым протезом.

— Что!? Ты!?

— Я, — бахвально ответил он — Вот мы и встретились вновь. Трудно было тебя выследить, но благодаря твоему другу — это оказалочь мне по силам.

Второй скинул свой капюшон. Лицо Илия с повязкой на глазах, Нелли никогда не забудет.

— Так вот кому ты служишь! Предатель!

— Ну-ну! Не дави на него. Он вообще-то потерял жену по твоей вине. А я достал не только Илия. Я убил Набопаласара, Торквила, Хилини — всех!

Злые видения ордынки — сбылись.

— И Дария??? — её голос задрожал.

— Нет, Дарий ещё жив. И я отпущу его, если ты сдашься добровольно. Я даже отпущу слепую Абэль, вместе с её отцом. Их судьба в твоих руках.

— Прости меня, Илий! Вот почему ты с ним. Я не знала, что так получится.

— Ты никогда не думаешь о последствиях — ответил Илий — Я приютил падшую душу и духи покарали меня за это.

— Ого! — развернулся рыцарь. Харизма так и лилась из него потоком — Неожидал от тебя таких слов! Похвально-похвально.

— Она здесь не одна. Здесь есть ещё один ордынец. — заметил спутник Когтя.

— Так-так! Кто он? Ты мне скажешь Нелли, или я сам узнаю?

— Только через мой труп! — вспылила женщина.

— Так это легко организовать. Эх, Нелли я думал в тебе осталась крупица человечности. А тебе оказывается не жаль, ни Дария, ни кроху Абэль. — причитал Мордехай.

Посреди распри забил барабан. Послышался волчий вой. Из кустов потянуло густым серым дымом. Серая бесплотность наполнила берег. Рыцарь стал сильно кашлять.

— Боевой барабан Орды? — удивился рыцарь — В него может бить только уважаемый воин. Кто это?

— Тот, кто хранит тайны своего народа — послышался громоподобный голос — А ты зря снял доспехи, пёс!

— К этому вынудили обстоятельства. И кстати, меня не испугать дешёвыми трюками! — крикнул в ответ капитан — Покажись!

Из джунглей вышел старик. Он скинул шкуры, прикрывающие его торс. Его тело покрывали татуировки. Рисунки проповедовали историю ордынского народа. Вместе с шаманом вышел волк. Зверь рычал, испепеляя взглядом непрошенных чужаков.

— Нелли! Я ошибался в тебе, а. Ты упряма и вспыльчива, но принесла ответ на мои загадки. Ты не одиночка, судьба Орды тебе небезразлична. Ты имеешь метку Матери Луны. Ступай и разыщи наследника. Исполни своё предназначение!

— Наследника? Но как я узнаю кто он? — удивилась она.

— Я получил письмо от Слышащей. Она истолковала Волчью Песнь. В свитке нарисованы копьё Орды и герб Вавилона. Я не знал значение их, но ты истолковала. Возьми письмо.

Сивый отдал свёрток ордынке. Мордехай внимательно слушал, пока не узнал интересные подробности.

— Слышащая? Вы про ту полоумную старуху, что отрезала себе язык? Так вот куда попало её письмо через голубя! — рыцарь взмахнул пальцем, гордясь своей догадливостью — А в нём указано имя наследника. И ордынка знает его лично. Так-так-так.

Нелли до этого не понимающая намёков шамана, сложила пазлы. Вот откуда у неё был такой трепет. Вот почему её неустанно влекло к пареньку с момента разлуки.

— Пёс меня побери! Это же — Дарий! — озвучил мысли Мордехай.

Шаман удивился и ужаснулся. Мордехай знает!

— Беги! Беги к нему! Защити его! Воспитай его! — орал Сивый.

— А ты? Что будет с тобой?

— Не думай обо мне! Спасайся и сохрани наше будущее! — у старика потекли слёзы горя и счастья — Скажи ему, что я ждал его. Возьми амулет. Пусть он заново соберёт его.

Шаман вручил ей реликвию и Нелли стремглав понеслась в чащу.

— Илий! За ней! — приказал волкодав.

Не успел слепой сделать и двух шагов, как его дорогу преградил волк.

— Не так быстро! — отрезал старик.

Сивый швырнул какой-то мешочек в кусты, которые вспыхнули ярким пламенем. Огонь разгорался быстро. Деревья и листья затрещали.

— Ты не испугаешь меня своими фокусами. Я — Мордехай, Коготь Мушруша, Вавилонско грифона. — пламя играло на страшном лице рыцаря — Ты не знаешь, но Дарий, ваш наследник уже в моих руках. Он сидит в замке нашего ордена. Война окончена нашей победой!

— Но никто, кроме вас двоих не знает, что Дарий — наследник — ухмыльнулся ордынец.

— К чему ты клонишь?

— К вашей скорой смерти!

Сивый издал боевой клич, и ринулся в бой. Несмотря на возраст — он дрался, как зверь. Мордехай отступал.

Илий выстрелил в волка, но тот увернулся и бросился в атаку. Огромный монстр мчался, как камень с горы. Илий вывернулся, поднялся и выстрелил ещё раз. На этот раз попал, но не смертельно. Волк в один прыжок настиг охотника и укусил за руку. Один клык проткнул предплечье. Илий, стиснув зубы нанёс серию ударов ножом в шею волка. Кровь хлынула потоком. Лаксар заскулил, взглянув на хозяина — упал.

— Нет! — проревел Сивый.

Ордынец ударил топором в голову рыцаря. Рассёк ему лоб. Враги сцепились оружием не уступая друг другу. Схлестнулись опыт и молодость. Их цели противоречили самому существованию соперника. Один должен пасть.

— Я убил Большое Копьё! — прошипел Мордехай — А теперь убью тебя, старик.

— Тогда я тебе сочувствую, — усмехнулся Сивый — Ты умрёшь от руки мстителя за кровь!

— Ни к чему угрозы. Сегодня твоё имя украсит мои волосы.

Шаман почувствовал слабость. Он знал, что отдаст жизнь в этом сражении.

— Да на здоровье, — плюнул в наглую морду рыцаря.

Мордехай рассвирепел и всадил когтистую лапу под ребро отшельнику. Песок покраснел под их ногами. Силы оставляли Сивого. Он встал колено. Рыцарь пнул врага. Шаман упал на спину, задыхаясь от недостатка воздуха.

— Я убью твою беглянку — Нелли. Вернувшись в Вавилон — задавлю щенка Акеллу, — Мордехай наслаждался превосходством.

Старик смотрел в глаза волкодаву. Кровь сочилась изо рта, стекая по щеке. Собрав силы в кулак, он произнёс:

— Только сначала попробуй их догнать.

Шаман достал нож и воткнул в голень напыщенного волкодава. Тот взвыл. Весь остров услышал этот раздирающий крик. Разозлившись, Мордехай размозжил протезом голову соперника.

— Ах, ты поганая тварь! — задыхался он, смотря на изуродованного ордынца — А ты что стоишь? Бегом за девкой!

Пламя неистово сжирало деревья. Илий прыгнул в его языки. Заходящее солнце омрачило место недавней схватки. Огонь освещал убийцу и жертву. Сам океан превратился в кровавый басейн.

Волкодав готовился к обряду. Окунул пальцы в кровь сражённого им врага. Смазал часть растрёпанных волос. Заплёл их приговаривая:

— Во имя Мардука и ордена чести,

Истребляю ордынцев, ради кровной мести.

Окунаю локон я, в крови врага,

И вплетаю в косу — имя навсегда.

Буду помнить вечно убитого:

Шамана и воина Сивого.

Мордехай оставил нож в ране. Призвал все силы и поднялся на ноги. Ковыляя, побрёл вдоль берега…

Нелли продолжала бежать в пиратский город — Бланка. Пятнадцать лет она жила без смысла жизни. Всё изменилось. Появилось призвание и цель стала ясной. Главное опередить Мордехая. Она забыла про боль. Не обращала внимание на непроходимые джунгли. Ордынка летела, как в юности. Теперь от неё зависит не только существование Орды, но и жизнь её бога…

В большую башню чёрного замка, влетел голубь. В комнате проходило собрание. Главы ордена волкодавов обсуждали важные вопросы. Слуга подобрал птицу. Достал свёрток из-под крыла пернатого и вручил старейшему из паладинов. Тот разломал восковую печать. Наклонился к свету и прочитал содержимое про себя. Скомкав бумагу, он задумался. Придя в себя, Валтасар приказал страже:

— Приведите ко мне Дария!

Продолжение следует…