Поющая в башне

Глава 5

Особняк и сад светились сотнями огней. Над дорожкой были протянуты гирлянды, сливаясь в одно сияющее покрывало. Варя как будто попала в сказочный тоннель. По бокам от главного входа стояли большие ели. Мерцающие, нарядные, торжественные.

Электричества, потраченного на все это великолепие, хватило бы на целый городок. На снежных лужайках были расставлены фигуры оленей, диковинных птиц и даже сани в натуральную величину, и все словно состояло из крошечных золотистых лампочек. И невзирая на мрачное настроение, мучившее ее который день, Варя не могла не улыбнуться от восторга.

Она должна была приехать еще днем, но задержалась в салоне красоты, куда настойчиво выпроводила ее мама. Потом возилась со сборами и в довершение ко всему встряла в пятничную пробку на Кутузовском. Они решили ехать отдельно, и мама была уже давно на месте, а Варя подрулила к массивным воротам лишь к девяти вечера.

Она надеялась, что уже пропустила ужин и сможет поскорее лечь спать, избежав вечера в обществе Газиева. И вот теперь, припарковавшись с максимальной осторожностью, чтобы ненароком не коснуться одного из авто стоимостью с хорошую квартиру, Варя неуверенно шагала по центральной дорожке к главному входу в дом.

Было непривычно тихо, она слышала собственное дыхание. В любой другой день она была бы счастлива оказаться в тишине, но сегодня ее кольнула неприятная мысль, что никто не придет на помощь, если она закричит.

Массивные ступени, открытая веранда, залитая теплым желтоватым светом из высоких окон. Этот дом, больше похожий на дворец, заставлял ее чувствовать себя маленькой и беспомощной, и потому страшно хотелось бежать. Она оттягивала этот момент, как могла, как будто зайдя в эти кованные двери, она лишится пути назад. Наивная! Мосты сгорели, когда взгляд Газиева остановился на ней тем вечером. Но свобода – меньшее, чем она могла расплатиться за то, что дала ей приемная мать. Та вытащила никому не нужного ребенка из детского дома, из серого жестокого ада, и теперь Варе выпал шанс оправдать надежды.

Она в последний раз втянула носом морозный воздух и позвонила. Дверь тут же распахнулась, и Варя увидела мать.

- Где тебя так долго носит? Охрана уже передала Ильдару, что ты приехала. Я как раз собиралась идти за тобой. И зачем ты звонишь? Тут же не заперто.

- Все в порядке, мам. Я любовалась иллюминацией.

- Красиво, не правда ли? – в арке стоял Газиев. – В этом году мои ландшафтники потрудились на славу. Как доехали?

- Такие пробки… Простите, я заставила Вас ждать.

- Могла бы выехать заранее! И собираться надо было накануне, - Галина неодобрительно покачала головой. – Из-за тебя отложили ужин.

- Как? Не стоило, я особо не голодна, - Варя вцепилась в сумку, не зная, куда деть руки. – Ну вот, теперь мне неловко.

- Ничего страшного, - улыбнулся Газиев. – Я не мог отказать себе в удовольствии разделить с Вами ужин. Конечно, у нас будет еще много таких вечеров, но ведь первый раз тоже важен, не правда ли? Что же Вы стоите, давайте я помогу Вам с пальто.

Он хозяйским жестом убрал ее волосы и снял длинный пуховик.

- Вам бы очень пошел мех. Серебристо-голубая лиса, я думаю. Она бы оттенила Ваши глаза.

- Я не ношу мех.

- Она у нас жалеет животных, - Галина саркастично подняла одну бровь.

- Что ж, неплохое качество. Пойдемте, Эмилия, я провожу Вас в Вашу комнату. А Вы пока можете что-нибудь выпить. Бар в гостиной, - он натянуто улыбнулся женщине, которая собралась было пойти за дочерью.

- Да-да, конечно, - она ретировалась с явным недовольством.

Ильдар ровными аккуратными шагами поднялся по широкой, отделанной мрамором лестнице, с легкостью держа в одной руке дорожную сумку Вари. В доме было три этажа, но он свернул на втором. Полы коридора покрывал светлый ковер, на стенах висели картины в тяжелых золоченых рамах и вычурные светильники. Потолки украшала лепнина. Барочный стиль. Именно его предпочитают люди, поднявшиеся из низов, чтобы демонстрировать миру свое богатство. Варя пока мало знала о происхождении Газиева, но помпезность обстановки была для нее дурным знаком. Здесь не было ничего интимного, семейного. Только холодное пышное убранство, как в роскошном отеле или музее. И ей это не нравилось. Чем меньше человек проявляет себя снаружи, тем больше скрывает внутри.

- Когда мы только планировали этот дом около десяти лет назад, моя младшая дочь Амира хотела настоящий дворец. Поэтому мы сделали два крыла в виде башенок. В одной – ее комната, а другая предназначена для гостей. Вы показались мне романтичной девушкой, и я решил, что Вам понравится.

Он подвел ее к двери в конце коридора, за ней оказалась лестница, ведущая к одной единственной комнате.

- Идите вперед. Я буду за Вами, - он легонько прикоснулся к ее талии, и от страха у нее пересохло вот рту.

Она судорожно облизнула губы, язык еле ворочался. Чтобы не выдать свое состояние, она поспешила подняться наверх. Ее спальня по духу не уступала всему дому. Тяжелые, расшитые золотом парчовые шторы в тон покрывала на кровати были глубокого фиолетового цвета. Сиреневые узоры на стенах, обрамленные декоративными рельефными арками, и того же оттенка роспись на комоде с выгнутыми ножками. Даже на хрустальной люстре и светильниках у кровати сверкали прозрачные фиолетовые капли.

- Я видел Вашу машину, - прервал молчание Газиев. - Подумал, Вы будете в восторге.

- Да. Это... - Варя подбирала слово. - Удивительно. Просто красота!

Она тактично умолчала, что не имеет ни малейшего отношения к выбору оттенка, потому что машину мама как- то купила у своей подруги.

- Здесь небольшая ванная, там есть все необходимое, - Газиев поставил сумку на стул, обитый белым бархатом, и сел на кровать. - Кроме того, я взял на себя смелость приготовить для Вас небольшой подарок.

- Вот как? - она пыталась придумать повод попросить его выйти.

- Да. Вон в том гардеробе. Посмотрите.

Она открыла шкаф. Короткое темно-синее платье из тонкой полупрозрачной ткани.

- Я сам выбрал его. Вам нравится? Думал, какой белоснежной будет в нем Ваша кожа.

Она почувствовала его дыхание на своем затылке и вздрогнула, - не заметила, как он подошел.

- Да, очень красивое, - она сделала шаг в сторону.

- Наденьте его сегодня. Я настаиваю.

- Хорошо. Но мне надо переодеться... Вы не возражаете?

- Хотите, чтобы я ушел? - он окинул ее долгим, тяжелым взглядом. - Вы правы. Спешить ни к чему.

Когда за Газиевым захлопнулась дверь, Варя, продолжая сжимать в руках вешалку с платьем, опустилась на кровать. Казалось бы: в чем сложность? Просто потерпеть. Сколько женщин готовы вынести, что угодно, ради состояния. Но Варе было наплевать на миллиарды, она довольствовалась тем, как жила с мамой. По меркам большинства они могли считаться зажиточными. Да и карьера ее сейчас только стартовала, кто знает, чем бы они владели лет через пять. Но маме нужно было получить все быстро. Сразу. Неужели это страшнее детского дома? Одиночества, побоев и изощренных наказаний? Разве по сравнению с этим Газиев не был парой пустяков? Но ее мутило от ужаса.

Скудный опыт отношений у нее был, что удивительно, учитывая неусыпный контроль матери. Но лучше бы ничего, чем то, через что ей пришлось пройти. Память резкой вспышкой ударила в голову: холод железа, белый кафель... И как ей быть, если Газиев вызывает у нее те же эмоции? Стерпится-слюбится? Это вряд ли.

Варя с омерзением натянула на себя синее платье с известной этикеткой. Лучше было идти просто голой. Открытая спина, игривое кружево и ткань, словно вторая кожа. В сумке нашелся белый палантин, - завернувшись в него, как в броню, и заплетя волосы в простую деревенскую косу, чтобы не дразнить лишний раз Газиева, Варя оглянула себя в зеркале. Стерла с губ блеск, сняла висячие сережки. Даже выбрала балетки без каблука. Словом, сделала все, чтобы не привлекать мужского внимания.

Она хотела еще раз поговорить с мамой, но не знала, где ее комната. Она всю неделю так и эдак пыталась завести разговор о Газиеве, намекала, просила, предлагала поискать другого инвестора. Без толку! Та лишь говорила, что не позволит Варе испортить будущее им обеим.

- Я же не на панель тебя толкаю! Чего ты пытаешься изобразить жертву? Такой мужчина на дороге не валяется. Сделаешь, что он хочет. В конце концов, что естественно - то не безобразно, - и на этом Галина заканчивала дискуссию.

Варя спустилась в гостиную, где ее уже ждали мама и Газиев.

- Прошу к столу, - он поднялся, церемонно взял девушку под руку и повел в столовую. - Вы прекрасно выглядите, но это здесь лишнее.

Он снял палантин и небрежно бросил его на диван. Варя растерянно посмотрела на мать, но та только равнодушно пожала плечами. Женщина с кухни подала еду, зажгла свечи и убавила верхнее освещение. Они оказались в приятном праздничном полумраке. Через арку было видно нарядную елку в гостиной, на стенах поблескивали новогодние гирлянды.

Газиев весь ужин не притрагивался к вину, и время от времени Варя чувствовала на себе его взгляд. Она тоже избегала алкоголя и следила за ситуацией, чтобы улучить момент и уйти к себе. К счастью, ей почти не приходилось принимать участие в беседе: по старой привычке мама перехватывала адресованные не ей вопросы и вовсю разглагольствовала сама. Галина была единственным человеком, оценившим сочетание утки с Пино Нуар 1993 года, причем бургундский напиток ей явно импонировал гораздо больше.

В отличие от дочери, женщина не замечала на лице Газиева тень раздражения, поэтому расслабилась и отпустила вожжи. Она подкалывала Варю, шутила над ее сельской прической, отпускала замечания касательно несовместимости жирного мяса птицы и широких бедер девушки. В этот раз она, конечно, не запрещала класть в рот что-то кроме салата, но с лихвой возместила это ехидными комментариями.

Варя никак не реагировала, - обычное дело. Сама Галина была миниатюрной: невысокой и хрупкой, и похвастаться могла разве что объемом волос, хотя и тот был результатом химических реакций. Поэтому когда угловатое подростковое тело дочери налилось женственностью, а бедра раздались, женщина, ругая чужую генетику, стала усиленно сажать Варю на диеты и отправлять на тренировки, пытаясь добавить спортивности. И хотя ее нельзя было назвать полной, - тонкие запястья, длинная шея, выступающие ключицы, - из-за белой кожи она выглядела мягче, а очертания казались более плавными, чем у бронзовых инструкторш по аэробике.

А еще волосы, которые она со слезами умоляла не стричь после того, как ее в детском доме однажды обрили наголо из-за вшей. Варя долго мучилась комплексами - загорать у нее толком не выходило, она казалась себе внешне несовременной, выдернутой из другой эпохи. Девушка все больше молчала и днями просиживала за пианино.

Когда в восемнадцать у нее открылся голос, мама, привыкшая считать себя поп-звездой и периодически выступающая на ретро-концертах и корпоративах, морщилась от излишней звучности и отдала чадо на эстрадно-джазовый вокал. Арии вызывали у нее головную боль.

Теперь же Галина с одной стороны получила шанс выгодно пристроить дочь, с другой - не понимала, как та может вызвать мужской интерес у такого человека, как Газиев. Этим вечером в поведении матери Варе мерещилось соперничество: та все заливисто смеялась, постоянно отбрасывала волосы назад и накручивала локон на палец. И девушка с радостью уступила бы сомнительный трофей. Она пребывала в полнейшей растерянности: зачем было навязчиво подсовывать инвестору ее, если маме он нужен был сильнее.

Хозяина дома, впрочем, мало интересовали нужды старшей гостьи. Напротив, он отвечал на ее рулады односложно, и Варя видела, как перекатываются желваки на его скулах.

- Эмилия, Вы не споете для нас? - спросил он, когда прислуга убрала со стола.

- У нас с собой все равно нет минусовок, - немедленно отозвалась Галина. - Без музыки это звучит довольно уныло.

- Простите, но я обращался к ней. Эмилия, в гостиной есть рояль. Моя младшая дочь занимается музыкой, поэтому он здесь не просто в качестве мебели. Когда она приезжает из Лондона, всегда первым делом садится за инструмент. Ведь у Вас музыкальное образование?

- Наши песни не споешь под фортепиано. Не романс же ей играть? - снова заговорила мама и раздраженно махнула рукой.

- Галина, дайте же ей сказать хоть слово!

- Пожалуйста! Как будто кто-то ей не дает. Сама вечно молчит...

- Все в порядке, Ильдар Шамилевич, - подала голос Варя, видя, как от гнева выступила вена на его виске. - Я тоже думаю, что это не самая хорошая идея. И у меня к Вам просьба: Эмилия - не мое настоящее имя...

- Оно Вам подходит. Вы такая же нежная, изысканная... Спойте романс, прошу Вас.

- Ильдар Шамилевич, Вы уверены?

- Просто Ильдар, пожалуйста. Пойдемте.

Он открыл рояль и устроился на массивном вычурном диване. Галине пришлось последовать его примеру. Варя села и положила пальцы на клавиатуру. Она взглянула в окно: из темноты светился золотистыми огоньками олень. Неужели все всерьез? Неужели теперь ее жизнь будет принадлежать этому человеку? Она взяла первый аккорд - ей вспомнился романс из старого фильма. Только он сейчас смог бы говорить вместо нее. «Эта женщина в окне». Трогательные стихи Булата Окуджавы. Быть может, если не мать, то хотя бы Газиев услышит ее?

Не сольются никогда

Зимы долгие и лета,

У них разные привычки

И совсем несхожий вид.

Не случайны на земле

Две дороги - та и эта,

Та натруживает ноги,

Эта душу бередит.

Эта женщина в окне

В платье розового цвета

Утверждает, что в разлуке

Невозможно жить без слёз.

Потому, что перед ней

Две дороги - та и эта,

Та прекрасна, но напрасна,

Эта, видимо, всерьез[1].

Она доиграла до конца. В этот раз она не задействовала всю силу своего голоса, не пыталась выдать долгие ноты и не добавила музыкальных украшений. Пела просто и бережно, стараясь донести смысл слов.

- Что ты, в самом деле, выбрала какую-то нудную вещь! - воскликнула мама, как только Варя закончила. - У меня даже голова разболелась. Ильдар, Вы не проводите меня в комнату? Я боюсь с непривычки заблудиться в Вашем огромном доме.

- Конечно, - он встал и подошел к Варе. - Мне понравилось. Идите к себе, а завтра нам надо будет серьезно поговорить.

Она почувствовала прилив надежды. Газиев не был взбешен и, судя по его осознанному взгляду, все понял. В конце концов, зачем ему женщина, не способная оценить его, с радостью принять целиком и полностью? Наверное, он не такой изверг, каким кажется.

Ильдар повел маму наверх, и Варя, немного погодя, тоже направилась в свою спальню. Однако уже на лестнице в башне она вдруг вспомнила, что забыла в столовой палантин и решила вернуться. Одна из дверей на втором этаже была приоткрыта, и громкий голос матери заставил девушку остановиться.

- Уверяю Вас, она послушная, покладистая девочка. Просто, может, немного стеснительная.

- Еще бы ей не быть такой, если Вы затыкаете ее на каждом слове! - это говорил Ильдар.

- Не преувеличивайте! Ей нужна жесткая рука, без этого она способна наделать глупостей.

- Это больше не будет Ваша рука.

- В каком смысле?

- Ты исчезнешь из ее жизни, ясно? - Газиев понизил голос, и Варя машинально приблизилась к щели.

- Да как Вы смеете?

- Ты меня утомляешь. Ты постоянно унижаешь собственную дочь. Ты глупа и безвкусна, - он выплевывал каждое слово.

- Да если бы не я, ты бы ее даже не узнал! Стоит мне сказать слово, и ты больше ее не увидишь! - в голосе Галины появились визгливые нотки.

- Неужели? Никак собралась бороться за счастье дочери? И даже хорошая компенсация не умерит твоего материнского пыла?

- Я не собираюсь торговаться. Ей надо, чтобы я была рядом. Тем более, у нас бизнес.

- Ты про эти песенки? - Газиев расхохотался. - Надо быть идиотом, чтобы инвестировать в такую дрянь. И моя женщина не будет петь в ресторанах для пьяного быдла.

- Мы сейчас же уезжаем! И как я только могла поверить в твои сказки!

- Я тебе ничего не обещал, - отчеканил он. - Мне нужна твоя дочь, а ты получишь свои деньги.

Воцарилась пауза.

- Сколько? - наконец произнесла Галина, и Варя не поверила своим ушам.

Газиев назвал сумму, от которой у нее внутри все оборвалось. Люди убивали и за меньшие деньги.

- Меня все устраивает, - мама ответила, не раздумывая. - Забирай, теперь она твоя проблема.

В комнате послышалось какое-то движение, и Варя сломя голову кинулась к себе в комнату. Ее продали! Как вещь! Мама, ради которой она была готова на все! Дрожащими пальцами она заперла дверь на ключ, упала на кровать и разрыдалась.

Она не знала, сколько плакала. Когда слезы высохли, за окном было совсем темно, праздничные огни погасли. Варя содрала с себя ненавистное платье, приняла горячий душ, и решила завтра же бежать. Усталость и нервное напряжение отступили, и она провалилась в глубокий сон без сновидений.

Утро ударило в глаза холодным светом. Сознание вернулось, и события вчерашнего дня лавиной обрушились на нее. Она резко села в кровати, но увиденное заставило ее вскрикнуть от испуга. В кресле у окна сидел Газиев и неотрывно смотрел на нее остановившимся взглядом, как какая-то рептилия.

- Доброе утро, Эмилия, - спокойно произнес он, как будто все было в порядке вещей.

- Как?.. Как Вы здесь оказались? Я заперла дверь.

- Думаешь, у меня нет ключей от собственного дома? Мне понравилось смотреть, как ты спишь. Ты же знала, что я приду.

- Если честно, нет. Я надеялась, Вы вчера меня поймете.

- Ты про романс? Очень душевно. Вот только я буду решать, по какому пути ты пойдешь.

- Я живой человек! Почему вы оба принимаете решения за меня?! Меня нельзя купить или продать!

- Да ты была плохой девочкой и подслушивала! - Газиев подошел к ней, улыбаясь. - Но я рад, что так все вышло. По крайней мере, ты теперь не питаешь иллюзий по отношению к этой женщине.

- Вы сильно переплатили. Учитывая, что я совершеннолетняя. И оставаться здесь не собираюсь.

- И куда же ты пойдешь?

- Это Вас не касается!

- Не смеши меня! Я могу дать тебе все, а могу все отобрать. Твое сценическое имя принадлежит мне. У меня есть связи повсюду, я могу оставить тебя без работы, без твоего драгоценного пения, без жилья и свободы. Устроить тебя за решетку - никаких проблем. Пакет наркоты, и ты сядешь надолго. У тебя ведь нет денег на адвоката, нет друзей. Никого.

Она встала с кровати и попыталась подойти к своей сумке. Уже собранная, та лежала у комода. Но Газиев встал к ней вплотную.

- Почему я?! - отчаянно спросила она.

- Не знаю, - он рассеянно оглядел ее с ног до головы. - В тебе что-то есть. И я хочу это получить. Целиком.

Она судорожно пыталась сообразить, что делать. На глаза попался тяжелый позолоченный канделябр на комоде.

- Я Вам не подойду, - пролепетала она.

Робость, видимо, притягивала и заводила его, поэтому Варя не выходила из образа, стараясь незаметно пятиться к комоду.

- Вот увидишь, мы отлично подойдем друг другу, - он прикоснулся к косе и сжал ее в кулаке. - Я с самого начала представлял это себе. Но хотел немного побыть джентльменом. Вижу, ты не оценила.

Он указал взглядом на разорванное синее платье, тряпкой валявшееся на полу, а потом стал медленно наматывать на руку ее волосы, пока ей не стало больно.

- Так нельзя обращаться с моими подарками, - тихо проговорил он. - Мне многому придется тебя научить. Эта женщина, твоя мать, предупредила, что ты уже не девочка. Не могу сказать, что меня это радует, но, по крайней мере, нам будет проще привыкнуть друг к другу. Верно? Ну же, отвечай, когда я с тобой разговариваю!

Он сильно сжал ее грудь и попытался поцеловать, но она улучила момент и изо всех сил ударила его коленом в пах. Он прошипел ругательство и согнулся, а она обрушила канделябр на его затылок. Газиев обмяк и упал лицом в пол. На коротко подстриженных волосах выступила кровь.

Какое-то время Варя в оцепенении стояла, сжимая в руках орудие преступления. Потом, наконец, пришла в себя и первым делом пощупала его пульс. Он был без сознания, но жив. Тогда она вытерла подолом ночной рубашки уродливый подсвечник, спешно оделась и вышла из комнаты с сумкой в руках. На всякий случай она забрала у Газиева телефон и заперла дверь снаружи. Спокойным шагом спустилась вниз, стараясь не вызвать подозрения у кого-то из прислуги. В прихожей ей попалась кухарка.

- Ильдар Шамилевич пока не собирается завтракать? - осведомилась та.

- Он отдыхает, - Варя многозначительно улыбнулась. - Уснул, и я не стала его будить.

- Конечно, я понимаю, - закивала женщина и исчезла в гостиной.

С трудом сдерживая дрожь во всем теле, Варя натянула верхнюю одежду и пошла к гаражу. Маминой машины уже не было, видимо, та не стала задерживаться, зато охранник сидел на месте.

- Ильдар Шамилевич знает, что Вы уезжаете?

- Конечно. И предупредите его, что я быстро, к обеду уже вернусь. Пусть не скучает, - Варя нацепила самое беззаботное и обворожительное выражение лица.

Счет времени шел на минуты, Газиев мог очнуться в любой момент. К счастью, охранник не стал устраивать дознание и спокойно выпустил ее. Едва вырулив на трассу, Варя набрала скорость, пытаясь одновременно удержаться на заснеженной трассе и привести мысли в порядок. Домой она вернуться не могла, друзей у нее действительно не было. Она доехала до первой попавшейся станции метро, бросила машину с телефоном, сняла все деньги с карточек и спустилась в подземку. Там, сев в поезд, она смогла, наконец, унять панику и принять единственное разумное решение: куда ехать дальше.

[1] Булат Окуджава «Эта женщина в окне», отрывок.