Прах человеческий

Глава 14 Солнце и пепел

Трижды опустились ликторские фасции, и огромные двери беззвучно распахнулись.

Где-то в углу невидимый глашатай возвестил:

– Лорд Адриан Анаксандр Марло-Викторианский, главнокомандующий имперским Красным отрядом, рыцарь-командор Королевского викторианского ордена, обладатель Травяного венка, кавалер ордена «За заслуги», Герой Империи, со свитой!

Когда мы с Валкой и Лорианом пересекли порог, к нам повернулись напудренные лица. Тронный зал фрегата «Лучезарный рассвет» как будто переместился сюда с Форума. Шахматная плитка на полу была из порфирового и белого мрамора с золотыми прожилками, а три ряда колонн по обе стороны этого внушительного зала сияли золотом и рыжим сердоликом. В зале могли бы поместиться несколько шаттлов – очевидно, с этой целью он изначально и проектировался, – но здесь не было места, не тронутого имперскими художниками и скульпторами. Их рука была видна в мозаиках, украшавших ниши за спинами придворных и марсианских стражников, во фресках, покрывавших сводчатый потолок и панель над арками колоннады, в хрустальных созвездиях, которые несведущий человек назвал бы просто люстрами.

И в самом Соларианском престоле, и в человеке, сидевшем на нем.

Это был не тот же самый трон, что стоял в зале Короля-Солнца на Форуме, а идентичная копия. Голову его величества, словно нимб, окружал красный бархат, а золотые стрелки, расходящиеся от алого круга, блестели так, что сам кесарь как будто сиял. Позади трона стояла скульптура из бледного мрамора: кольцо, на которое взбирались мускулистые мужчины и изящные женщины, как бы помогая друг другу вскарабкаться к солнцу, расположенному в высшей точке кольца. Под этими целеустремленными изваяниями сидел император в снежно-белой мантии и рыжих, в тон волосам, перчатках и туфлях из жатого бархата. Его чело венчала золотая диадема. Золотые церемониальные цепи – символы власти – скатывались по широким плечам, повисая под руками, а на пальцах – всех, кроме одного, – блестели золотые перстни.

Я сразу почувствовал, как бесчисленные глаза уставились на меня и мои шрамы. Каблуки Валки клацали слишком громко. Лориан, отставший на пару шагов, неуклюже шаркал. Мы миновали череду придворных и подошли к трону, где стояли марсианские стражи в красно-золотых доспехах с алым плюмажем. У самого трона несли караул рыцари-экскувиторы в зеркальных доспехах и белых имперских плащах. В их руках тихо гудели мечи из высшей материи, отбрасывая блики на маски.

Отважившись посмотреть по сторонам, я увидел мужчин и женщин всех возможных мастей; напудренных, разрисованных. Серых логофетов и зеленых схоластов. Черных офицеров легионов, придворных в пышных разноцветных нарядах, напоминающих оперение певчих птиц. Были здесь и джаддианцы: мужчины – в составных керамических масках, женщины – в прозрачных шелках и золотых цепях. Особняком стояли директора консорциума в серо-синих костюмах и высоких цилиндрах. Были среди публики и знакомые мне лица. Легат Сендил Масса и сэр Грей Райнхарт, глава Разведывательной службы легионов.

И Бассандер Лин.

Покрытый шрамами трибун встретился со мной взглядом и коснулся своего белого берета.

Я ответил легким кивком и преклонил колени перед троном.

Молча.

Император заговорил первым:

– Лорд Марло, мы испытываем крайнее облегчение, видя, что вы по-прежнему среди живых.

При звуке голоса его величества я склонил голову, не сводя глаз с гладких порфировых ступеней перед Соларианским престолом.

– Наверное, нам давно следовало привыкнуть к тому, что слухи о вашей кончине оказываются преувеличены. Но вы продолжаете нас удивлять.

Мне показалось или в голосе императора промелькнула ирония? Я почувствовал некую веселость в его тоне, и, кажется, кто-то с галерки тоже усмехнулся.

Посторонние взгляды давили на меня, словно камни кургана Гибсона. Мне было интересно, что эти люди слышали, о чем шептались, что знали. Какова была официальная версия моего исчезновения? Какие слухи просочились к придворным, как вода сквозь песок пустыни? Уже стоя на коленях, я вдруг осознал, как странно было то, что перед аудиенцией меня не наставлял лорд Никифор, императорский гофмейстер, или кто-то из младших андрогинов на службе его величества. Слуги, которые перед входом на корабль надраили наши сапоги, лишь рекомендовали нам отвечать коротко и любезно.

По их словам, это был всего лишь официальный прием. Публика должна была увидеть, что Адриан Полусмертный снова обманул смерть и вернулся с того света, чтобы служить своему повелителю.

Запоздало сообразив, что мне пора что-нибудь сказать, я приподнял голову.

– Ваше величество, – прохрипел я внезапно пересохшей глоткой, – вы оказываете мне слишком большую честь.

– Это так, – согласился император Вильгельм Двадцать Третий и вскинул руку в красной бархатной перчатке, выставив два пальца, словно древний иерофант в молитве. – Однако… однако мы крайне обеспокоены, милорд. Обеспокоены известием, что вашего Красного отряда больше нет.

Это публичное заявление вызвало в толпе волнение. Я оглянулся на Бассандера Лина, стоявшего у крайней колонны сразу за марсианами, и увидел, что его лицо как будто превратилось в маску. Мне было знакомо это пустое выражение. Оно было сродни тому немому ужасу, чьи пальцы до сих пор сжимали мое усталое сердце.

Он не знал.

– Это правда? – спросил император.

Ему было прекрасно известно, что это так. Он читал наши с Валкой и Лорианом показания. Как говорил Гибсон? «Актер знает, что он на сцене». Тут был театр, политический театр, со своим режиссером и сценарием, призванным произвести впечатление на публику. На джаддианцев, на консорциум, на придворных и на иностранных послов, присутствующих при этом передвижном дворе.

– Это так, ваше величество, – ответил я.

По протоколу от меня требовалось бить челом и каяться, но плевал я на протокол. Во мне разгоралось пламя старого марловского гнева. Мне претила вся эта показуха, и поэтому я встал.

– Сьельсины, верные Бичу Земному, захватили нас в плен на Падмураке.

Чего от меня хотели? Чтобы я пересказал историю своего позора перед всеми этими дамами и господами? Чтобы я заново пережил все ужасы своего пленения и свой отчаянный побег? Я уставился на кесаря, не отводя глаз ни вправо, ни влево.

– «Тамерлан» погиб со всем экипажем, за исключением здесь присутствующих, – жестом указал я на Валку и Лориана.

Не оглядываясь, я знал, что Лориан стоял на коленях, а Валка и не думала кланяться. Невзирая на отношение к собственной персоне, Аристид был имперцем до мозга костей и не имел чести быть настолько близко знаком с императором, как я.

Я почувствовал, как тихо стало в зале. Все замерли.

Я знал, чего от меня ожидали… какого приказа толпа ожидала от императора.

Самоубийство.

Я подвел его величество. Подвел Империю… и все человечество. Не исполнил служебный долг и, как тысячи, десятки тысяч других офицеров за долгую историю Соларианской империи, должен был покончить с собой. Расправив плечи, я гордо посмотрел на императора.

– Погиб… – повторил он мое слово, как будто разглядывая на ладони кусок шрапнели. – Вас направили в Содружество для заключения альянса. Вам это не удалось. Лорд Марло, подобное неисполнение обязанностей непозволительно.

Что ему было нужно? Чтобы я распластался перед ним? Умолял о пощаде? Если так, то он сильно во мне заблуждался. И не должен был позволить Валке прийти со мной.

Я почувствовал, как она коснулась моей спины, и мои колени разом лишились всякой гибкости.

– Вам нечего сказать? – спросил император, не дождавшись ответа.

После Дораяики Вильгельм не внушал мне ни капли страха.

– Ваше величество, я выполнил свои обязанности, – сказал я.

Напряженная тишина в зале стала гробовой. Все затаили дыхание. Я возразил самому императору. Высказался ему в лицо перед всеми придворными.

К моему изумлению, император лишь прищурился в ответ.

Тогда я продолжил:

– Ваше величество, Содружество уже не один десяток лет прислуживает сьельсинам.

Я взял паузу. Императору и это было известно. Быть может, меня вызвали сюда, чтобы я объявил об этом публично? Или все-таки ожидалось, что я покорно склоню голову и уползу?

– Лотрианский Великий конклав продает свой народ Бледным. В рабство. На корм. Они убеждены, что сьельсины помогут им установить господство над звездами. В союзе со сьельсинами они рассчитывают захватить наши планеты и территории…

Услышав это, толпа снова всколыхнулась. Кое-кто – например, сэр Грей – уже знал о предательстве лотрианцев, но для большинства это было новостью. И какой!

– …но они лишь выиграют время. Сьельсины съедят их напоследок.

Я остановился, позволив зрителям впитать эти слова, но ненадолго. Лишь терпение императора позволило мне столь красноречиво выступить в свою защиту, но оно было на исходе.

– Ваше величество, моя заслуга в том, что вы узнали об этом предательстве, об этом преступлении против священной человечности. Мой отряд пожертвовал собой, чтобы я смог вернуться и известить вас, – сказал я, после чего все-таки преклонил колени и опустил голову. – Они с честью исполнили свой долг.

Толпа за спиной как будто превратилась в ивовую рощу: раскачивалась и тихо шелестела, пока император обдумывал мои слова. Я не отваживался поднять голову, считая крошечные плитки, которыми была выложена нижняя ступенька помоста, чтобы отвлечься от внезапно усилившегося биения сердца.

На меня упала тень, и на ступенях передо мной появился подол белой мантии императора и его алые туфли.

– Это так, – произнес кесарь вполголоса, sotto voce.

Затем император Вильгельм Двадцать Третий повысил голос, обращаясь к собравшимся:

– Лорд Марло говорит правду! Лотрианцы предали нас.

Подняв голову, я увидел, что император встал на нижних ступеньках, сложив руки за спиной. Его снежная мантия вытянулась за ним.

– Мы располагаем информацией, что они собираются пойти на нас войной. Пересечь Пояс Расана и ударить в сердце Империи, пока их хозяева грызут нас по краям. Это недопустимо, – сказал он и поджал губы. – Кроме того, замечание лорда Марло справедливо. Без него, без той жертвы, на которую решился его отряд, это предательство могло застигнуть нас врасплох.

Император сумел предвидеть, что я буду защищаться? Неужели, проявив неповиновение, я сыграл свою роль так, как он и ожидал? Я искал на его лице подсказку, но оно было непроницаемо, как маска из слоновой кости. Гофмейстер Никифор с таким же непроницаемым видом стоял за Соларианским престолом рядом с архиприором Леонорой.

– Скажите, лорд Марло, – обратился ко мне император. – Вы по-прежнему служите мне?

Что я мог на это ответить?

– Я никогда не покидал вашу службу, – сказал я и услышал, как позади зашуршал Лориан.

Бесстрастная маска кесаря растянулась в одобрительной улыбке, и он спустился ко мне. Перед глазами возникла бархатная перчатка с массивными блестящими перстнями. Я потянулся поцеловать ее, но император развернул руку ладонью вверх и поманил меня пальцами.

Я взял его величество за руку, и он помог мне подняться. На виду у сотен людей Защитник детей человеческих и Слуга слуг Земли обнял меня, как брата. Я не шелохнулся. Я даже не отваживался вдохнуть. Сколько экскувиторов в этот миг нацелили на меня свои клинки? Любое неосторожное движение могло означать смерть.

Кесарь отстранился на длину вытянутой руки и, положив ладонь мне на плечо, произнес:

– Вы молодец, что принесли нам эти известия. Мы снова перед вами в долгу.

– Что это, черт возьми, было? – прошептала Валка, хватая меня за руку.

Под хруст снега мы покинули наспех заасфальтированную площадку перед императорским фрегатом и вышли на знакомую грязную тропу, которая тянулась вокруг лагеря.

«Лучезарный рассвет» стоял в центре города из кораблей. Громадная обтекаемая черно-золотая стрела, увенчанная покатым зиккуратом, нависавшим над малыми судами и шаттлами. На западном краю лагеря рядами сгрудились лихтеры. Земля повсюду была поделена на участки траншеями, заборами и котлованами. Легионеры в красном и белом стояли на постах или группами передвигались с места на место. Офицеры флота в черных мундирах и зеленые схоласты торопливо выполняли поручения государственной важности. Однако императора сопровождала в этом путешествии лишь малая часть огромного придворного аппарата. Я не видел с земли его флотилии, но она была там, на высокой орбите, и телеграфы денно и нощно передавали и принимали послания, чтобы его величество оставался на связи с советом на Форуме.

В лагере разместилось порядка миллиона человек. Город-караван из кораблей тянулся под облачным небом от горизонта до горизонта. К нашему приезду император и его свита пробыли на Картее уже почти два года, занимаясь восстановлением планеты после нападения сьельсинов.

Если верить солдатам, то в ветреные дни до сих пор можно было почуять гарь.

– Адриан! – не унималась Валка. – Я спрашиваю, что это было?!

Я замедлил шаг, чтобы дождаться отставшего Лориана.

– Не знаю, – ответил я, посмотрев ей в глаза и успокаивающе улыбнувшись. – Все будет хорошо. Могло быть гораздо хуже.

– Хуже? – нахмурила брови Валка.

– Он вас чуть не расцеловал! – со смехом воскликнул Лориан, тростью ковыряя дырочки в сырой земле. – Земля и император! Последний раз я так обалдел, когда застал Корво в душевой.

– По крайней мере, Александра там не было, – заметил я, проигнорировав реплику интуса; мне не хотелось сейчас вспоминать Отавию Корво.

– Я и забыл, что ваш принц тоже увязался в это турне, – сказал Лориан. – Думаете, его специально не позвали?

Интересный вопрос. Мог император запретить сыну появляться на приеме? Простил ли Александр мое давнее оскорбление? Или за минувшие годы его обида укоренилась так глубоко, что переросла в настоящую ненависть?

Я ничего не сказал. Запах гари действительно ощущался, слабый угольный аромат, разносимый ветром. К югу виднелись конструкции новых башен – зародыши нового города на замену уничтоженному Ротсмуру. Сьельсины побывали здесь меньше века назад, и черный кратер на месте прежней столицы до сих пор хорошо просматривался из космоса. От дворца Бампасис не осталось ничего. Барон, его жена, дети и наложницы сгорели в огненной буре вместе с большинством из семнадцати миллионов человек, для которых столичный город был домом, за исключением тех, кого сьельсины уволокли на свои корабли. Бледные разорили все тринадцать континентов Картеи, не пощадили даже крошечные деревни и фермы, рассыпанные вдоль экватора. Императорские секретари вели учет погибших с момента своего прибытия на Картею, но истинную цену вторжения, оплаченную людскими жизнями, невозможно было определить.

Восстановление шло полным ходом. Кесарь уже назначил преемника покойного барона Арлана Бампасиса – им стал местный архонт, сэр Кэдмон Брандт. Но на полное восстановление требовались сотни лет. В результате сьельсинского набега погибло почти девяносто процентов населения планеты; выжили только тропические фермеры, рыболовы и урслики – аборигены, промышлявшие скотоводством в южных диких степях.

Пройдет немало времени, прежде чем в городах снова закипит жизнь.

– Вернемся на корабль, – предложил я.

Мне вовсе не хотелось привлечь внимание какого-нибудь любопытного придворного или солдата вроде Каракса с Арамиса. После нашего с императором спектакля мне не терпелось скрыться от всех, спрятаться на «Ашкелоне», где меня по крайней мере не могли выставить на всеобщее посмешище. После стольких лет относительного одиночества, шум и суета двора и лагеря были чересчур для моих измотанных нервов.

– Адриан!

То ли в пику моей жажде уединения, то ли по команде некоего коварного режиссера звук моего имени резанул воздух, как ножом. Сердце подпрыгнуло в груди, и я обернулся к кричавшему.

Через группу младших офицеров проталкивался Бассандер Лин, пользуясь тростью, как пастух посохом. С визита в поместье Маддало он ничуть не постарел. Вероятно, почти все это время провел в фуге. Будучи офицером среднего состава, он не был обязан присутствовать на заседаниях совета, но и в число тех, кому выпало вести флотилию через варп во время императорского турне по окраинным провинциям, тоже не входил.

Лин передвигался с трудом – сказывались последствия встречи с генералом-вайяданом Бахудде в битве на Беренике, но, приблизившись, он холодно, по-деловому, улыбнулся и коротко отсалютовал.

– Рад, что вы целы, – произнес Лин, остановившись в пяти-шести шагах от нас с Валкой.

Полы его длинной черной шинели развевались под действием пара из вентиляционного люка ближайшего корабля. Он не закрыл рта, но больше ничего не сказал, словно до конца не верил, что мы настоящие.

– Жив! – поправил я, отдав честь в ответ. – Цел – это уже другой вопрос.

– Да, разница мне известна, – сказал Лин, уперев трость в грязь между стопами, и, наклонив голову, снял белый берет трибуна. – Примите мои соболезнования. Мне жаль остальных. Красный отряд. Я не знал… до сегодняшнего дня. Даже не поверил, когда услышал.

Он мельком взглянул на меня и опустил глаза. На миг мне показалось, что между нами вновь возникла огненная черта, но на этот раз она пылала иначе.

– Сожалею, что не был с ними, – прибавил он.

Мои губы тронула легкая, почти фантомная улыбка.

– И я не был, – уточнил я и пояснил, указав на Валку. – Когда корабль захватили, мы находились на планете.

– А я в фуге валялся, – добавил Лориан. – Можете представить, каково мне.

Мне стало жаль славного коммандера.

– Ты об этом не упоминал, – заметила Валка.

– Кому нужен тактик на дипломатическом задании, – обиженно произнес Лориан, склонив голову. – Когда Адриан пропал, Корво оставила Дюрана за главного. А он все проморгал.

По лицу Бассандера нельзя было понять, что он чувствует.

– Мне нравился Дюран, – сказал он. – Ответственный офицер. Я никогда не мог взять в толк, почему капитаном была Корво, а не он.

– Не хватало смекалки, – вынес свой вердикт Лориан. – Бастьен прекрасно выполнял приказы, но для капитана был недостаточно гибок.

– Он погиб достойно, – перебил я Лориана и поймал взгляд его бледных глаз.

Лориан присутствовал при казни Дюрана, видел, как Дораяика отрубил ему голову. От воспоминаний лицо молодого коммандера стало бледнее обычного.

– Это так, – пробормотал он и сглотнул.

Мы помолчали. Лориану пришлось пропустить двойную колонну легионеров в полном обмундировании – вероятно, патруль.

– Можно с вами пройтись? – воспользовался моментом Бассандер.

Я ответил утвердительным жестом.

– Мы возвращаемся на корабль. Пожалуй, мне лучше пока не высовываться.

Лин зашагал за нами с Валкой, а Лориан вновь остался замыкающим.

– Наверное, вы правы. При дворе немало тех, кого ваше возвращение, мягко говоря, не обрадовало.

– Например, принц Александр? – уточнил я.

Лин тяжело выдохнул – то ли от боли, то ли от жалости.

– В том числе. Он сейчас на орбите. Император послал его встретить груз стройматериалов от консорциума «Вонг-Хоппер», но люди, ясное дело, судачат, что кесарь попросту не хотел вашей встречи. По крайней мере, во время публичного приема. Через пару дней принц вернется.

– Кто еще? – спросил я, чувствуя, как по нутру разливается тяжесть.

Впереди три бронированных грунтомобиля медленно месили грязь колесами в человеческий рост, перегородив дорогу.

– Леонора, конечно же. Да и все священнослужители.

– Немудрено.

– Видели бы они то, что видел я, – бесцеремонно произнес Лин, отчего мне стало не по себе, и рубанул воздух ладонью. – Кое-кто из стратигов тоже вам не рад. Например, Бартош.

– А он-то что здесь делает? – удивился я.

Сэр Леонид Бартош прежде был начальником Бассандера в Четыреста тридцать седьмом легионе. На Беренике я чуть не казнил его за трусость.

– Кажется, я упоминал, что его перевели, – сказал Бассандер и рубанул по воздуху ладонью. – Венанциан выклянчил ему место среди стратигов.

– За боевые заслуги? – ехидно спросил Лориан. – Трусливый крысеныш. Ему должны были приказать перерезать себе глотку.

– Лориан… – предупреждающе одернула Валка.

– Ничего, – заступился за него я. – Лориан прав. Он ни на что не намекал.

Я покосился через плечо на интуса, который растерянно насупился.

Лин кашлянул и произнес:

– Император ни за что бы не приказал вам совершить самоубийство. Ценнее вас никого нет.

– Похоже на то, – согласился я, возвращая разговор в прежнее русло. – Кого еще мне следует опасаться?

– Булсара тоже не в восторге, – назвал Лин главу министерства по делам колоний. – Но я бы не спешил записывать его во враги. Вы же его знаете. Любит, когда все по плану, без сюрпризов. А еще Масса говорил, что схоласты негодуют. Вы разрушили все их предсказания.

Валка фыркнула.

Из-за приземистого грузового корабля показался хвостовой плавник «Ашкелона». Идти оставалось недалеко.

Когда мы добрались до угла грузовой площадки, Лин сменил тему:

– Сьельсины уже почти сотню лет не нападают. Картея – одна из последних разоренных ими планет.

– У них были другие дела. Дораяика протрубил всеобщий сбор… – ответил я, но вдруг задумался, сопоставляя дату нападения на Картею с аэтаванни.

С того судьбоносного дня на Эуэ прошло почти семьдесят стандартных лет. Разорение Картеи случилось за двадцать лет до этого. Двадцати лет было вполне достаточно, чтобы Бледные добрались от центаврийских провинций до не обозначенных на карте регионов галактического севера. Их громадные корабли-миры были гораздо быстрее наших крейсеров. Могучие двигатели, благодаря которым они одолевали световые годы, разгонялись до варпенной скорости дольше наших, но их мощность позволяла искривлять пространство гораздо быстрее.

– Скоро появятся, – сказал я. – Дораяике нужно было подкрепить свою власть над кланами.

Я посмотрел на облака, как будто мог разглядеть за ними Дхаран-Тун и тысячи других сьельсинских кораблей-планет, слепыми глазами глядящих сквозь пелену.

– Бассандер, сейчас затишье перед бурей, – пояснил я и остановился, пропуская пару схоластов, подхвативших полы своих зеленых мантий, чтобы не испачкать в грязи. – Как прежде уже не будет. Теперь они организованны. Следует ждать координированных атак по всей Империи. Не только здесь. Они будут наносить массированные удары. По верфям, по базам снабжения. Может, даже на Несс пойдут.

– И про Содружество не стоит забывать, – вставил Лориан. – Раздробить провинции – первоочередная задача. Если получится, то пойдут дальше, в Стрельца и до Шпоры. Атакуют Форум, Авалон, Ренессанс – все старые планеты…

– Землю, – едва слышно прошептала Валка.

– Почему они сразу не ударят в центр? – недоверчиво покачал головой Лин.

– Даже зная координаты, Дораяика понимает, что те системы хорошо защищены, – ответил я.

– А также знает, что император сейчас здесь, – добавила Валка.

Мы снова были вынуждены остановиться, пропуская шестиногий танк. Эта массивная, похожая на жука-скарабея махина покачивалась, утрамбовывая широкими ступнями мягкую землю.

– А также знает, что император сейчас здесь, – повторил я слова Валки, прислушиваясь к гулу и топоту могучей машины и дотронувшись до шрама на виске.

«Перфугиум. Ванахейм. Баланрот».

– Мы будем готовы к нападению, – сказал Бассандер и неровным шагом приблизился ко мне. – Думаете, победим?

Я оглянулся и увидел в его темных глазах благоговейный трепет – и ужас, – который видел еще на «Демиурге». Этот вопрос задавал не трибун Лин, а Бассандер-фанатик.

– Не знаю, – ответил я, и это была чистая правда. – Бассандер, я не ясновидящий.

Тихий показывал мне будущее, но целиком, включая все эпизоды прошлого и настоящего и все вероятные состояния будущего. Я видел слишком много, чтобы дать точный ответ на этот вопрос и ему подобные.

– Но вы здесь неспроста, – сказал Лин. – Вы снова спаслись, когда не смогли другие. Это наверняка не случайность.

– Все может быть, – кивнул я, положив руку ему на плечо.