— А я ещё думала добавить его в наш групповой чат соседей!


— О, плохая идея. Нам не нужна такая энергия в чате.


— Ты права. Нам не нужна, — решительно говорит она. — На самом деле, я распространю это среди остальных. Убежусь, что все знают, чтобы держаться от этого типа подальше.


— Отличное решение, — говорю я, отворачиваясь, чтобы она не увидела мою ухмылку.

—Ох. Прия толкает меня плечом. — Не поворачивайся, сюда идёт Метла Найл.


Я слышу его громкие шаги с входа позади нас. Для человека, который так много жалуется на шум, можно было бы ожидать, что он научится ходить тише.


Почтовый ящик Найла находится рядом с моим, так что избежать встречи не получится. — Привет, Найл.


Он вырывает свою почту, игнорируя моё приветствие. — Ты слышала, что происходит в 2B? Уверен, этот хоккеист швыряет шайбы прямо у себя в гостиной.


Прия и я обменялись взглядами за его спиной. Мы обе научились не обращать внимания на жалобы Найла о слишком шумных соседях.


— Забудь о шуме, Найл, советует Прия. — Есть и другие причины его не любить.


— А я его буду не любить за шум, спасибо, — отвечает он сжатым голосом.


Боже. Да забудь уже, жизнь вообще-то шумная.


— Прия распространяет весть, что не стоит ему устраивать радушный приём, — говорю я Найлу.


Впервые в жизни на его губах появляется настоящая улыбка. — Отлично. Старое доброе избегание.


— То есть мы просто игнорируем его? — спрашивает Прия с коварным взглядом.


— Именно, — отвечает он. — Не разговаривайте с ним в коридоре. Не приглашайте его на летние барбекю. Пусть он почувствует, что нам неинтересно знакомиться с кем-то, кто не уважает правила о шуме.


— Ну, это не совсем причина, по которой мы его бойкотируем, но ладно, — говорю я.


Прия улыбается мне. — Ты с нами?


— Конечно. Нет ничего приятнее, чем доставить неприятности Шейну Линдли.


— Тогда решено, заключим пакт о бойкоте, — Найл сияет с гордостью.


Не могу поверить, что Метла Найл теперь мой союзник. До того как Шейн переехал, Найл был человеком, которого Прия и я меньше всего любили в этом здании, а теперь вот мы втроём организуем бойкот.


Ничто так не объединяет людей, как ненависть, видимо.


Глава 6

Шейн

Пять золотых звезд за освобождение женщин

— И потом мы смогли отправить сообщение настоящим астронавтам на международной космической станции! Ты можешь в это поверить! А завтра мы увидим их ответы. Ты только представь!


Если бы ей не было десяти лет, я бы усомнился в том, что Мэрианнн не приняла дозу кокаина перед моим приходом. Она ходит кругами по гостиной, говорит без умолку, а на лице у неё выражение, которое можно описать только как эйфорию.


К сожалению, вся эта радость вызвана не наркотиками, а космическим лагерем.


— Во-первых, успокойся, — советую я ей. — Ты заставляешь меня чувствовать головокружение. Во-вторых, что было в твоём сообщении?


Она улыбается широкой улыбкой. — Я спросила, пахнут ли по-другому газы в невесомости.


Я поражённо смотрю на неё. — Это? Это был твой вопрос? Мы говорим о настоящем астронавте в космосе, и это то, что ты решила у него спросить?


Она пожимает плечами. — Мне нужно это знать.


— К тому же, я слышал, что в этом лагере вы делаете бутылочные ракеты. Что если ты смешаешь все ингредиенты неправильно и случайно создашь биологическое оружие?


Мэрианнн задумывается на мгновение. — Тогда, наверное, мы убьём всех в лагере.


— Вау. Девочка. Это темновато. — Смеясь, я отмахиваюсь от мысли, что моя младшая сестра может быть психопатом. — Ладно, иди переодевайся из этой формы. Мини-гольф сам себя не сыграет.


— Еее! Я люблю, когда ты дома!


В следующий момент она обхватывает меня своими худенькими ручками. Я поднимаю её в крепком объятии, вызывая у неё смех от радости.


Мне тоже нравится быть дома. Я люблю свою семью, и особенно обожаю эту умницу, которую держу на руках. Некоторые дети могли бы обидеться на своих родителей за то, что те подарили им младшего брата или сестру спустя одиннадцать лет одиночества, но Мэрианнн с первых часов жизни обвела меня вокруг пальца, когда я был ещё подростком. Я мчался домой после хоккейной тренировки и требовал, чтобы мне позволили её покормить. По вечерам я пел ей колыбельные, пока родители однажды не посадили меня и не объяснили, что я не умею петь, и что они предпочли бы больше не слышать мой голос ради своих ушей. Беспощадные, эти двое.


Я слышу их разговор на кухне, поэтому направляюсь в сторону двери.


Мама только что вернулась с совещания и опирается на белый гранитный столешник в своём фирменном деловом наряде — облегающие брюки и шёлковая блузка, а её чёрные кудрявые волосы собраны в тугой пучок на затылке. Она всегда выглядит так, словно только что сошла с обложки корпоративного журнала.


Папа, тем временем, всегда одет по домашнему. Даже до того, как он начал работать из дома, он носил джинсы и футболку в офис. Теперь джинсы сменились на мешковатые спортивные штаны.


Они такая странная пара. Они встретились в старшей школе, когда мама была президентом класса, а папа — расслабленной хоккейной звёздочкой. Сейчас он расслабленный предприниматель, который случайно попал в суперуспешный бизнес после того, как его мечты об НХЛ не осуществились. А она — строгий управляющий городка Хартсонг, Вермонт, должность, которая по сути является мэром. Она первая чернокожая женщина, занявшая эту должность, поэтому её избрание городским советом было большим событием. За последние десять лет Хартсонг стал гораздо более прогрессивным городом. Местные жители обожают мою маму.


Мои родители поворачиваются ко мне, прерывая разговор.


— Простите, что прервал, — говорю я.


— О, ты ничего не прерываешь, — быстро отвечает мама. — Просто обсуждали работу. Где твоя сестра?


— Переодевается из лагерной формы. Я собираюсь сводить её поиграть в мини-гольф. — Я указываю на обнажённые руки отца и спрашиваю: — Ты занимался гольфом этим летом? Твои руки выглядят менее пухлыми, чем в прошлый раз.


Он возмущённо смотрит на меня. — Пухлыми? Как ты смеешь?


— Правда это больно, братан. Но ты точно начал тренироваться или что-то вроде того. Выглядишь отлично. — Он точно сбросил не меньше пяти килограммов за последние месяцы.


— Пытаюсь.


— Я, наверное, зря привёз столько колбасы, — говорю я с улыбкой. Я, возможно, немного переборщил, когда зашёл к своему любимому мяснику в Бостоне по пути в Хартсонг.


— Подожди, колбаса? — его глаза загораются. — Скажи, что это от Густава.


— Нет, я зашёл в какой-то обычный магазин. Конечно, от Густава.


Мама смотрит то на меня, то на папу. — Я никогда не пойму эту одержимость.


— Некоторые люди просто не видят общей картины, — говорит папа, кивая мне.


Я киваю в ответ. — Именно.


Она в отчаянии вздыхает. — Причём тут колбаса и общая картина? О какой картине мы вообще говорим? Знаешь что — забудь! Мне всё равно. Я просто рада, что ты дома, — говорит мама, обнимая меня за талию.


Её голова едва касается моего подбородка. Я унаследовал рост отца, а также идеальное сочетание их оттенков кожи. Должен сказать, я очень чёртовски хорош собой.


— Хотелось бы, чтобы ты оставался подольше, — сокрушается она.

— Мне тоже, но в субботу вечером я устраиваю прощальную вечеринку для Бека.


Мамины глаза расширяются. — Он уезжает?


— Нет, он едет в отпуск в Австралию. Этот парень требует прощальную вечеринку перед месячным отпуском.


— Мне всегда нравился этот парень, — замечает папа, потому что всем нравится Беккет Данн. Он просто источает обаяние, этот засранец.


— Я вернусь на следующей неделе, — обещаю я родителям. — Я хочу приезжать каждый уикенд до конца лета.


Мама довольна. — Твоя сестра будет в восторге. Она делает паузу. — Ты собираешься увидеться с Линси, пока будешь здесь? Мы недавно столкнулись с ней в блинной.


— Да, я знаю. Она мне сказала.


— О, так вы ещё общаетесь, — мама говорит осторожным тоном.


Честно говоря, я не могу понять, расстроены мои родители или рады, что мы с Линси расстались. Иногда они явно ей симпатизировали. А в другие моменты я ловил, как они обмениваются взглядами, как сейчас.


— Вы были бы рады, если бы мы снова сошлись? — спрашиваю я их.


Мама моргает, удивлённая. —Я не знала, что вы обсуждаете возможность снова сойтись.


— Мы не обсуждаем. Просто гипотетически, вы были бы рады, если бы это произошло?


— Мы всегда будем поддерживать всё, что ты делаешь, — говорит она, и папа кивает в знак согласия.


Это не совсем ответ. Но я не собираюсь настаивать на гипотезе, учитывая, что Линси не проявляла никакого желания возобновить наши отношения.


— Ладно, я пойду найду мелкую и отправлюсь. Пусть выпустит свою энергию на поле для мини-гольфа, а потом накормлю её вредной едой и сахаром, чтобы она свалилась, когда мы вернёмся домой.


— Спасибо, что берёшь её с собой. Мы рады, что у нас будет спокойный вечер, — папа подмигивает маме.


— Серьёзно, фу. Я не хочу думать о том, чем вы будете заниматься, пока нас не будет.


Папа с озорным взглядом отвечает: — Наверное, это хорошая идея.


— Я только что сказал, что не хочу знать, — ворчу я.


Слышу, как они смеются надо мной, пока я выхожу из кухни.


На следующий вечер мы с папой устраиваем марафон Кубка Стэнли, просматривая старые записи с некоторыми из наших любимых побед в чемпионате. Он записывал каждую игру за последние двадцать пять лет, так что у нас большой выбор. Когда мы доходим до игры, в которой Гарретт Грэхем выиграл с Брюинз, победив в серии 4:0, папа говорит: — Не могу поверить, что Люк женился на этой семье.


— Правда? Я имею в виду, я не могу поверить, что он вообще женат. Но это серьёзная семья, в которую он вошёл, — удивляюсь я. — Даже титул королей хоккея не передаёт всей сути.


Я замечаю, как глаза папы блестят, когда Грэхем забивает один из самых красивых голов, что я когда-либо видел, обеспечивая Кубок команде. Чёрт, не могу дождаться возможности побороться за этот трофей. Хочу держать Кубок Стэнли в своих руках. Хочу увидеть, как его холодное серебро блестит под светом стадиона.


— Ты скучаешь по этому? — спрашиваю я отца. — По игре?


— Каждый день, — отвечает он без колебаний, и это сжимает мне грудь.


Не могу представить, насколько это было разрушительно — выйти на лёд в своей первой игре НХЛ и получить травму, завершающую карьеру, в своём первом же выходе. В одном трагическом моменте папа порвал обе крестообразные связки, и его колено стало непригодным. Он больше никогда не смог бы играть на прежнем уровне. Врачи предупредили, что если он продолжит играть, то рискует нанести необратимый ущерб.


Хоккей был всей его жизнью, и её украли. Когда меня выбрали в Чикаго, я разрыдался. Видеть гордость на лице отца, зная, что я буду играть за ту же команду, что и он, хоть и недолго, вызвало у меня волну эмоций, от которых перехватило дыхание. Всё, чего я когда-либо хотел, это сделать его гордым. Сделать их обоих гордыми. Мне не важно, насколько это звучит сентиментально, но они по-настоящему лучшие родители, которых только можно пожелать. Мы с Мэрианнн безмерно удачливы.


Говоря о Мэрианнн, она именно в этот момент заходит в семейную комнату и плюхается на диван между нами, болтая о завтрашних планах. Они собираются в планетарий.


— Слушай, космический лагерь, кажется, реально клёвый, — замечаю я.


— Он весёлый, — соглашается она. — Но! Лагерь геологии ещё лучше.


— Правда? И что же в нём такого? — Краем глаза вижу, как папа сдерживает улыбку.


— Абсолютно все! — Мэрианнн продолжает рассказывать нам о лагере геологии, объясняя, что целых три дня посвящены археологии, когда они проводят имитацию раскопок. — И! Мы создаём свои собственные магнитные поля. И! Мы отправляемся на поиски камней. В брошюре сказано, что здесь полно агатов.


— Чего? — спрашиваю я.


— Агат. Это драгоценный камень, — она фыркает. — Ты что, ничего не знаешь о геологии Вермонта?


— Нет. И меня оскорбляет, что ты так думаешь. Я был популярен в школе.


— Я тоже очень популярна, — высокомерно говорит Мэрианнн, а затем продолжает сыпать фактами о геологическом лагере. — О! И мы будем искать серпентин!


— Типа змей? — я морщу лоб.


— Нет. Это камень. Серпентин. И он очень красивый. Зелёно-чёрный и супер гладкий. В брошюре написано, что нам дадут маленькие кирки, чтобы мы могли копать.


— Прости, что? Они дают детям кирки?


— И что? — вызывающе спрашивает Мэрианнн.


— Это кажется ужасно безответственным.


Папа разражается смехом.


Остальная часть визита пролетает незаметно, и мне грустно прощаться, когда наступает пятница. Я уезжаю из Хартсонга после утреннего часа пик и возвращаюсь в Хейстингс в начале дня.


Почти сразу я понимаю, что что-то произошло с жителями моего жилого комплекса.


Их будто заменили на каких-то пришельцев.


Пришельцев, которые, по какой-то причине, настроены против меня.


Раньше все были не то чтобы очень дружелюбны, но по крайней мере я получал улыбки и приветствия, когда прогуливался по Медоу-Хилл.


Теперь все граничат с враждебностью.


Например, тот парень, Найл, который живёт этажом ниже. Когда я сталкиваюсь с ним на парковке для посетителей, где стоит мой Мерседес, он указывает на меня пальцем и резко говорит: — Твоя музыка слишком громкая. Затем он нажимает на брелок, чтобы закрыть свою маленькую Тойоту хэтчбек, и уходит прочь.


Гарри, который сидит в вестибюле здания Sycamore, хмурится, когда я говорю ему, что приглашаю людей на субботу. Хотя я даже не обязан был ему это говорить. Это было из вежливости.


Затем, на тропинке, я прохожу мимо одной из супружеских пар, живущих в Weeping Willow, и жена бросает на меня такой взгляд, что вода могла бы замёрзнуть.


Когда я говорю ей привет, она отвечает: — Да, ладно.


Сейчас я проверяю свою почту после двух дней отсутствия, и женщина, живущая рядом с Найлом — кажется, её зовут Прия? — осторожно подходит к почтовым ящикам, как будто входит в клетку со львом.


Я приветствую её улыбкой и понимаю, что это не осторожность. Её выражение передаёт глубокое презрение, как будто она входит в клетку с львом, которого хочет убить.


— Привет, — говорю я, моя улыбка начинает спадать.


— Конечно.


Я не знаю, лучше ли это, чем да, ладно, но ощущается, что это на ступеньку ниже на лестнице приветствий.


— Прия, да? — я перезнакомлюсь. — Шейн.


— Я помню твоё имя. Я не забываю имена.


— Понятно, должно быть, ты хороша в этом. Держать в голове всех этих клиентов. Диана говорила, что ты консультант или что-то такое?


— Я психотерапевт.


— Это очень круто. Ты училась этому в университете? — это самый глупый вопрос, который я мог задать, но она заставляет меня чувствовать себя неловко своими угрюмыми глазами и складкой на губах.


— Я выбрала путь психотерапии, но у меня есть и степень доктора медицины в психиатрии, и докторская степень по психологии, — она бросает на меня пренебрежительный взгляд, прежде чем повернуться, чтобы открыть свой почтовый ящик. — Из Гарварда.


— Вау. — Я действительно впечатлён.


— Знаю, правда? Удивительно, что женщины могут быть докторами в двадцать первом веке? Что наша ценность больше не зависит от того, как к нам относятся мужчины?


Я моргаю.


Она сладко улыбается мне.


Я понятия не имею, что, чёрт возьми, происходит.


Поэтому продолжаю держать на лице дружелюбное выражение и говорю: —Определённо. Пять золотых звёзд за освобождение женщин.


Её глаза сужаются. Чёрт. Эти глаза. Чёрные, как уголь. — Ты издеваешься над феминистским движением?


— Совсем нет. Я думаю, это здорово. Я поспешно засовываю свою почту под руку. — Ладно, мне пора.


Я быстро выхожу из вестибюля, чувствуя, как взгляд Прии пронизывает мне спину.


Что, чёрт возьми, не так с этими людьми? Никто из них не устроил мне парад в честь приезда, но я предположил, что это из-за того, что им не понравилась идея о студенте, переехавшем в комплекс, полный пар и семей. Но в Медоу-Хилл живёт много одиноких людей, и почти все, кого я встретил сегодня, вели себя как полные придурки.


Только когда я через пару часов иду на плавание, наконец встречаю дружелюбное лицо, принадлежащее женщине лет пятидесяти, которая выходит из зоны бассейна, когда я вхожу. Я уже видел её у бассейна раньше, но это первый раз, когда она остановилась, чтобы поговорить. До этого момента она, казалось, была довольна тем, что наблюдала за мной из-за своей книги, пока я делал вид, что не замечаю этого.


— Привет! Ты Шейн, верно? У неё окрашенные в красный цвет волосы, очень загорелая кожа и, в отличие от всех остальных в этом проклятом месте сегодня, на лице настоящая улыбка.


— Да, это я. Я протягиваю ей руку. — Приятно познакомиться.


— Я Вероника. Черри Блоссом, 1А.


Её рукопожатие затягивается чуть дольше, чем мне хотелось бы, и я вынужден отдёрнуть свою руку под предлогом того, что мне нужно достать телефон из кармана, но это только привлекает её внимание к телефону и даёт ей неверное представление.


— Да, верно, нужно обменяться номерами! — радостно говорит Вероника. У неё один из тех хрипловатых голосов, которые намекают, что она, вероятно, курила по две пачки в день в молодости. Может, до сих пор курит. — Всегда полезно иметь контакт соседа. Хочешь, я добавлю тебя в наш групповой чат Медоу-Хилл?


У них есть групповой чат?


Чёртова Диксон. Наверняка она устроила заговор, чтобы не пускать меня в него.


— Буду рад, — говорю я Веронике, одаривая её своей фирменной улыбкой.


Она хихикает, как школьница. Мы обмениваемся номерами, и она уходит, преувеличенно покачивая бёдрами.


Уверен, эта дама хочет переспать со мной.


Я растягиваю своё полотенце на одном из шезлонгов и усаживаюсь на него, решив немного посидеть с телефоном, прежде чем плавать. Я только что закончил часовую тренировку в спортзале Медоу-Хилл, и, кажется, немного переусердствовал. Сегодня день для упражнений на руки, и мысль о том, что мне снова придётся использовать руки, чтобы плавать, заставляет все мышцы в моём теле плакать.


Я серьёзно отношусь к тренировкам в межсезонье, но этим летом я вывожу их на новый уровень. Планирую быть в лучшей форме своей жизни к началу хоккейного сезона. Больше нет места для расслабления. В это время в следующем году я буду готовиться к тренировочному лагерю НХЛ. Последнее, чего я хочу, — это появиться на своём первом тренировочном лагере, задыхаясь, как пятидесятилетний курильщик, потому что позволил себе выйти из формы.


Я нахожу несколько новых сообщений в нашем групповом чате парней. THE BOYS ALL CAPS, как его назвал Беккет. И да, ALL CAPS — это часть названия. Я правда не понимаю, почему женщины так без ума от этого парня. Он же не смешной.

Беккетт:

Кто-нибудь хочет сходить в клуб сегодня вечером?


Уилл:

Я пас. Я слишком обгорел на солнце, чтобы двигаться.


Изначально групповая переписка была только для меня, Беккета и Райдера, но Бек добавил Уилла, когда они стали неразлучными. Я никогда не встречал двоих парней, которые бы больше увлекались фильмами о путешествиях во времени. И групповым сексом. Им они тоже часто занимаются. Но я не сужу.


Беккетт:

Тебе стоило попросить одну из милф намазать солнцезащитным кремом твой член.


Уилл:

Я не сплю с клиентами. Буду повторять это, пока ты не примешь этот факт.


Беккетт:

Никогда. Райдер, ты в деле?


Райдер:

Я лично? Ни за что. Но дай-ка спрошу у жены. Если она захочет пойти, я пойду.


Беккетт:

Вау.


Райдер:

Вау что?


Беккетт:

Эта женщина теперь владеет тобой. Ты понимаешь это, да, приятель?


Райдер:

Да, и?


Я поднимаю бровь, глядя на экран. Господи, что случилось с моим другом Райдером? Парень, который раньше избегал девушек, как чумы, теперь женат и радостно вручает свои яйца на серебряном подносе.


Хотя, полагаю, если бы моя жена была Джиджи Грэхем, я бы тоже с удовольствием позволил ей держать мои яйца.


Я однажды слышал, как она кончала. Я до сих пор иногда об этом думаю. И пару раз подрочил на это, хотя никогда бы не сказал Райдеру. Он бы мне глотку порвал.


Или, может, не порвал бы?


Ведь… он прекрасно знал, что я стоял за дверью той комнаты для занятий, когда он и Джиджи дурачились в библиотеке прошлой осенью. И я уверен, он понимает, что я не мог не быть возбужденным, слушая ее тихие стоны. Часть меня думает, что он мог бы позволить мне посмотреть, если бы Джиджи этого захотела. Он бы дал этой женщине всё, о чем она попросит. Мужик по уши влюблен.


Наблюдение — это не мой фетиш, правда.


А вот быть тем, за кем наблюдают… я бы мог на это пойти. Но это не то, что я когда-либо предложил бы девушке. Один раз я упомянул об этом фетише Линси, и реакция была настолько отвратительна, что я больше никогда об этом не говорил. Она обвинила меня в том, что я слишком часто смотрю порнографию. Что смешно, потому что я крайне редко использую порно, чтобы подрочить. Я предпочитаю реальные вещи.


Ну, не особо в последнее время. Теперь, когда случайные связи исключены из-за фиаско с Кристал, единственный способ для меня заняться сексом — это 1) иметь девушку или 2) найти отношения по принципу друзья с привилегиями. Кто-то, с кем я провожу много времени. Кто-то, с кем можно регулярно заниматься сексом вместо безличных и пустых случайных связей на одну ночь.


Я собираюсь отправить сообщение в групповую переписку о том, что сегодня вечером никуда не хочу идти, когда телефон вибрирует в моей руке. Я оживляюсь, когда вижу уведомление.

ВЕРОНИКА ПИНЛО ДОБАВИЛА ВАС В ГРУППУ СОСЕДИ.

О, да! Прогресс! Пусть сегодня меня отвергли все остальные, но, по крайней мере, я завоевал Веронику. А теперь, возможно, остальные будут поражены моей потрясающей личностью через мои остроумные сообщения и начнут ко мне теплеть.


Но не успел этот оптимизм укорениться, как появляется еще одно уведомление.


ДИАНА ДИКСОН УДАЛИЛА ВАС ИЗ ГРУППЫ СОСЕДИ.

Глава 7

Диана

Кенджи предал меня

В субботу утром папа приходит, чтобы починить мой душ. Я предлагаю помочь ему, но он отмахивается и говорит, что лучше работает один, поэтому я готовлю нам омлет, пока жду. Он выходит из ванной буквально через десять минут после того, как вошел, и объявляет: — Всё готово.


Я смотрю на него с недоверием. — Ты понимаешь, что я часами смотрела видеоуроки, чтобы попытаться починить эту дурацкую штуку, а ты справился за минуты?


Он пожимает плечами. — Нужно было всего лишь отрегулировать контрольный клапан.


— Меня бесит, что после всех этих онлайн-уроков я всё равно не понимаю, о чем ты говоришь. Чувствую себя полностью беспомощной.


Папа улыбается мне. — Ничего страшного, малышка. Я никогда не попрошу тебя чинить мой душ, но ты всё равно первая, кого я хотел бы видеть рядом со мной в драке.


— Естественно. Томас бы никогда не прикрыл тебя.


— Нет, прикрыл бы. Он бы пошел в бой. Но потом почувствовал бы вину и начал перевязывать раны врагу. А ты, с другой стороны…


— Я бы раздробила их черепа в прах, — говорю я торжественно.


— Вот это моя девочка.


— Вот. Я протягиваю ему тарелку. — Давай я намажу тебе тост маслом.


Мы едим завтрак бок о бок на кухонной стойке, болтая о том, чем занимались в последнее время. Папа — командир спецназа в полиции Бостона, поэтому его новости всегда гораздо интереснее моих. Он рассказывает мне о нарколаборатории, которую его команда захватила на прошлой неделе, качая головой, когда доходит до того момента, когда они нашли троих маленьких детей, прячущихся в шкафу. Я не знаю, как он справляется с этой работой. Вламывается в дома наркодилеров. Проводит высокорискованные обыски. Разбирается с кризисами заложников. Весь этот адреналин у меня вызвал бы сердечный приступ. Но папа процветает в таких условиях. Он, честно говоря, самый крутой человек, которого я знаю.


— А как у тебя дела? — спрашивает он. — Как идут репетиции танцев?


— Очень хорошо! У меня большие надежды на соревнования в этом году. Думаю, что мы с Кенджи можем попасть в десятку лучших.


— Конечно можете. Вы непобедимы.


— Как и все остальные, кто участвует, — ворчу я. — Это будет тяжелая борьба.


— У тебя всё получится. Он склоняется ближе и подталкивает меня плечом. — Ты никогда не уклонялась от вызовов в своей жизни. Никогда не встречала препятствия, которое не смогла бы преодолеть.


Мой папа — мой самый главный поклонник, и это чертовски здорово.


Только после того, как он уходит, обняв меня на прощание и пообещав зайти на следующей неделе, я понимаю, что битва, с которой я столкнулась, не просто сложная — это вертикальная линия, устремляющаяся прямо в небеса.


Кенджи звонит, когда я готовлюсь к своей смене в закусочной, и обрушивает на меня бомбу всех бомб.


— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не можешь участвовать в соревновании? — кричу я в трубку. — Почему нет?


— Я хочу, чтобы ты приготовилась.


— Уже слишком поздно! Я уже согнулась от ужаса. Тревога овладевает мной. Он не может меня бросить. Не может. Мы же скоро должны снимать наше видео для прослушивания.


— Я получил работу на суперъяхте, — сообщает Кенджи. — Я улетаю завтра на шесть месяцев.


— Что ты вообще сейчас говоришь?


— Я буду работать частным барменом на суперъяхте, принадлежащем эксцентричному миллиардеру, чьё имя я не могу разглашать из-за подписанного мною соглашения о неразглашении, но скажем так, он из сферы технологий и, возможно, является бигамистом.


Я ахаю. — О, Боже, ты будешь работать на Константина Зейна?


Зейн — третий самый богатый человек в мире. Недавно стало известно, что этот парень легально женат на двух женщинах, одной в Греции, другой в Америке, и теперь обе жены пытаются развестись с ним и требуют половину его значительного состояния.


— Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, — невинно говорит Кенджи.

— Ладно, во-первых, мы обсудим это подробно позже. Я уверена, что мы сможем найти лазейки в соглашении о неразглашении. Во-вторых — как ты мог!


Он громко стонет в мой телефон. — Я знаю. Прости. Правда, прости. Я понимаю, как это важно для тебя. Но... суперъяхта, Ди.


— А как же учеба? Он ведь собирался идти на третий курс в Брайаре. — Ты не можешь просто исчезнуть на шесть месяцев.


— Я вернусь в январе на зимний семестр, а остальное наверстаю следующим летом. Это шанс всей жизни.


— Как ты вообще получил эту работу?


— Слушай! Моя мама делает прически любовнице.


— У этого парня две жены и любовница? Это уж слишком.


— Так вот, любовница сидит в салоне у моей мамы и жалуется, что они потеряли половину персонала на яхте, потому что всех арестовали за организацию торговлей людьми.


— Прости, что? У меня голова кругом.


— Поверь мне, эта история — лабиринт, по которому можно блуждать годами. И тут мама говорит: Мой сын работает барменом, чтобы оплатить учебу в колледже, он идеально подходит для этой работы. На следующий день? Мне звонит Конс… мой новый не названный работодатель, — он быстро поправляется. — Я говорил с миллиардером, Диана.


— Я рада за тебя. Правда, рада. Но… чёрт возьми, Кенджи. Это же NUABC!


— Я знаю. Но я уверен, ты сможешь найти кого-нибудь ещё.


— Да, у меня будет богатый выбор из всех этих любителей бальных танцев, которые бродят по улицам Хастингса в надежде когда-нибудь поучаствовать в соревнованиях.


— Запиши видео SOS на Ride or Dance. Может, кто-то из Бостона захочет пройти прослушивание, чтобы стать твоим партнером.


— Ладно, это не такая уж плохая идея. Но я всё равно злюсь на тебя.


— Прости. Мне нравилось на репетициях. Но давай будем честны — мы никогда не войдем в десятку.


— Это неправда, — протестую я. — Мы могли бы попасть в десятку. Это как минимум две тысячи призовых.


Он громко фыркает. — Мы оба знаем, что не выиграем ни копейки. В прошлом году мы заняли пятнадцатое место в нашей категории. Из двадцати.


Он прав. Это маловероятно. Но мне не нравится, когда моя мечта лопается как мыльный пузырь. Лучше, когда она парит в воздухе, символизируя надежду и славу. Может быть, в этом году мы идеально исполнили бы венский вальс, и судьи будут сидеть в благоговении, плача от чистой красоты наших движений. Может быть, все остальные участники сломают ноги в трагической аварии на горнолыжном курорте накануне соревнований. Я правда не понимаю, почему Кенджи такой пессимистичный. Мечта полна бесконечных возможностей!


— Пожалуйста, не уезжай. Пожалуйста? Я делаю последнюю попытку умолять его, но Кенджи был потерян для меня с того самого момента, как прозвучало слово миллиардер.


Переодеваясь в форму официантки, я всё время ворчу себе под нос. Я плохо справляюсь с разочарованием, особенно когда оно вызвано чем-то, что не в моих силах изменить. Было бы одно дело, если бы я сама отказалась, но выбор был отнят у меня, черт возьми.


Я официально добавляю Константина Зейна в список моих заклятых врагов, между моим старым тренером по гимнастике и Шейном Линдли.


Мое настроение только ухудшается, когда я начинаю свою смену в закусочной Della’s. Каждый клиент, которого я обслуживаю, хуже предыдущего. Один мужчина заставляет меня три раза возвращать ему пирог, потому что ему не нравится, как выглядит корка. В конце концов, мне приходится вызвать менеджера, который сообщает привередливому клиенту, что он должен заплатить за два из трёх кусков, потому что, несмотря на оскорбительную корку, он всё равно съел почти половину каждого куска.


После работы я захожу в туалет, чтобы переодеться из униформы в джинсовые шорты и полосатую футболку. Я встречаюсь с Джиджи на ужин в Мэлоунс неподалеку.


Мои белые кроссовки шлёпают по тротуару, когда я спешу по улице к спортивному бару на углу Мейн-стрит. Джиджи написала, что уже пришла и заняла нам кабинку.


— Кенджи предал меня, — заявляю я, садясь напротив нее.


Она отрывает глаза от меню. Её губы подёргиваются от смеха. — Какая жалость.


Я сверкаю на неё взглядом. — Это не смешно.


— Что случилось?


— Он слился с соревнований.


— Нет! Ладно, это действительно плохо.


— Видишь? Я же говорила.


— Ты сможешь найти другого партнера?


Я стону. — Кого, Джиджи? Кто захочет провести лето, изучая танго достаточно хорошо, чтобы выполнить номер, способный пройти отбор на самое важное танцевальное соревнование всех времён?


— Не думаю, что это самое важное соревнование всех времён...

— Во все времена, на веки вечные, — упрямо говорю я.


Я вижу, как Джиджи пытается сдержать смех. Впрочем, она честно проводит следующие десять минут, обсуждая, где я могу найти нового партнёра, но я уже не чувствую надежды. Мечта о NUABC полностью рухнула. Похоже, в этом году не судьба, и я подавлена.


Остаток ужина мы проводим, обсуждая свадьбу, в которой у Джиджи почти нет никакого участия. Её тётя командует всем процессом, а мы просто идём по течению. У нас назначена примерка на следующую неделю, и я с нетерпением жду, когда увижу своё платье. Майя недавно жаловалась в переписке, что нам не позволили самим выбрать стиль платья, но я напомнила ей, что Саммер Ди Лаурентис — модный дизайнер с мировым именем. Она точно не сделает ошибку. К тому же, подружки невесты будут в нарядах цвета шалфея. А я просто великолепно выгляжу в этом цвете.


— О, кстати, я хотела поговорить с тобой об этом, — говорит Джиджи, когда я упоминаю, что завтра у меня с Майей запланирован видеозвонок, чтобы обсудить девичник. — Вы сильно обидитесь, если его не будет?


— Ты серьёзно?


— Чёрт, кажется, это значит да.


— Нет, это значит нет! Я с облегчением вздыхаю. — Ты не представляешь, какой логистический кошмар это был. Все твои хоккеистки разбросаны по всей стране, у тебя пять тысяч тётушек и двоюродных сестёр, все работают или уехали в отпуск. Без шуток — Майя и я ломаем голову над этим, и ты знаешь, что мы обычно отлично справляемся с организацией девичников. Мы можем что-то устроить, но...


— О боже, давай тогда пропустим это, — перебивает Джиджи с таким же облегчением. — Этим летом и так слишком много дел. Мы завтра улетаем в Аризону, а я даже не собралась. Вот почему мы пропускаем вечеринку сегодня вечером.


— Какую вечеринку?


— Вечеринку в твоём жилом комплексе? Прощальную вечеринку Беккета.


— Что? Он уезжает? Почему я не знала об этом?


Она улыбается. — Он не уезжает. Он идет в отпуск.


— О. Вау. Это слишком...


— Сверх меры.


Я поджимаю губы на мгновение. — Эх. Я бы всё равно ему отсосала.


Она взрывается смехом.


— Уф. Глупый Шейн. Почему он устраивает вечеринку? Я просто хотела провести тихий вечер и досмотреть Fling or Forever.


— Чёрт возьми, мы так и не обсудили это! Её серые глаза загорелись. — Ты видела свидание Лени и Донована? Я никогда не слышала столько чуши из уст одного мужчины.


Я киваю в знак согласия. — Донован — ходячий обманщик. О Он не ради правильных причин там. Он только притворяется, что ему нравится Лени, а мне так жаль её, потому что она такая милая и искренне к нему неравнодушна


— Эти отношения — мусорный бак, ожидающий возгорания, — вздыхает Джиджи.


Говоря о мусорных баках, Шейн вот-вот вызовет гнев ассоциации жильцов Мидоу-Хилл, судя по шуму, который я слышу, когда возвращаюсь домой. Ладно, сейчас только девять часов. Технически Найл может начать жаловаться только после полуночи.


С другой стороны, я предполагаю, что после автоматического отключения света в бассейне Шейн перенесёт вечеринку в Ред Бёрч, что заставит Найла пережить нервный срыв.


Я захожу в свою квартиру, сбрасываю кроссовки и иду кормить Скипа. Пока я сыплю корм для рыбок в его аквариум, он смотрит на меня своими безжизненными глазами, а я смотрю в ответ, пока он не почувствует себя неловко и не уплывёт. Вот так, Скип. Ты не главный здесь.


Даже при закрытой балконной двери шум доносится из зоны бассейна. Приглушённый смех, музыка и гул голосов. Любопытство узнать, кого Шейн пригласил на свою вечеринку (ведь никто бы добровольно не стал его другом), я открываю стеклянную дверь и подхожу к белым перилам.


Это довольно большая вечеринка. Около двух десятков человек, половина из них в бассейне, остальные развалились на шезлонгах или сидят за белыми столиками на террасе. Уличные колонки играют тихую поп-музыку, что говорит мне о том, что Шейн старается быть внимательным к нашим соседям, чтобы они его не ненавидели. Смешно. Все соседи его уже ненавидят.


Я пытаюсь отойти назад, когда Шейн замечает меня, его тёмная голова поворачивается в сторону моего балкона. Он стоит посреди бассейна в воде по пояс, в красных плавательных шортах и с пивом в руке. Солнце уже село, но луна почти полная и висит высоко в небе, освещая каждую чёткую черту лица Шейна.

Когда наши взгляды встречаются, он поднимает бутылку пива.


— Диксон, — зовет он. — Присоединяйся.


— Прости, не слышу тебя из-за музыки, — притворяясь, показываю на свои уши.


Без малейших усилий он выбирается из бассейна. Вода стекает с его волос и струится по телу извилистыми линиями. Мышцы его пресса блестят, когда лунный свет отражается от капель. Я пытаюсь отвести взгляд, но не могу даже моргнуть, наблюдая, как он приближается ко мне.


И вдруг я осознаю, что происходит, и почти задыхаюсь от отвращения.


Боже мой. Я любовалась телом Шейна Линдли. Мне нужна интервенция.


— Я сказал, присоединяйся, — повторяет он, идя босиком по траве. Он останавливается примерно в десяти ярдах от балкона. — Здесь весело.


— Нет, спасибо.


— Почему нет?


— Потому что это будет нарушением правила Диксон. Мы с тобой не общаемся.


— А с нами общаешься? — Беккет Данн подходит к Шейну, тоже босиком и без рубашки. Его мокрые светлые волосы почти касаются плеч.


Господи, он австралийский бог, настолько аппетитный, что я не могу не смотреть на него. По крайней мере, на него мне разрешается смотреть.


— Мне одиноко, Джульетта, — протяжно говорит Беккет, глядя вверх на балкон. — Пойдем, составь мне компанию.


Я дарю ему милую улыбку.


— Ни за что, Ромео.


— Ну же, один напиток.


— Ди! — кричит кто-то.


Я выглядываю за широкие плечи парней и замечаю Фатиму из лагеря чирлидеров. Она в черном слитном купальнике и машет мне с одного из шезлонгов. Черт, они её заманили в это? А в бассейне Лили и Джиа? Лили — другой наставник, а Джиа из моей команды в Брайаре. Две девушки в бикини стоят на мелководье, смеясь с Уиллом Ларсеном и парой парней, которых я не знаю.


Почему все мои друзья здесь?


Мой взгляд возвращается к мускулистым обнаженным грудям Шейна и Беккета.


Ну да. Вот почему.


— Ладно, — сдаюсь я, хотя специально делаю гримасу Шейну. — Я сейчас спущусь.

Глава 8

Шейн

Я победила

Так как большинство людей уехало на лето, вечеринка сегодня не шумная. Всего лишь Уилл, Беккет, несколько других ребят из команды, несколько чирлидерш, местные девушки, с которыми Беккет познакомился в Хейстингсе, и несколько парней, с которыми мы играли в бильярд в Malone's. Всего около двадцати-двадцати пяти человек. Вряд ли этого достаточно, чтобы разозлить ассоциацию домовладельцев, но я всё равно чувствую себя как староста, ходя по округе, предупреждая всех не шуметь и следя за тем, чтобы ничего не вышло из-под контроля.


Например, как эта игра в курицу в бассейне, которая почему-то внезапно стала топлес.


— Эй, топы на месте, — отчитываю я рыжеволосую, чей верх от купальника внезапно оказался у неё на талии. — Это семейное место.


Подмигнув, она прикрывает свою весьма красивую грудь и снова завязывает завязки купальника.


— Прости, папочка, — говорит она.


Чёрт побери, если мой член не дернулся от этого.


Не думаю, что у меня есть тяга к ролевым играм в стиле папочка-дочка, но мне нравится быть главным в спальне. Не в агрессивно-доминирующем стиле; я бы никогда не попросил женщину ползти ко мне по полу или что-то в этом роде. Но мне нравится, когда я контролирую ситуацию.


— Не могу поверить, что Кенджи бросил тебя, — говорит Фатима, когда я присоединяюсь к небольшой группе. Она стоит с Уиллом, Беккетом и Диксон, которую я удивлён видеть здесь.


— Кенджи тебя кинул? — спрашиваю я у Дианы, поднимая бровь. — Он наконец-то прозрел? Молодец.


Она показывает мне средний палец.


— Это не связано со мной и тем, какая я замечательная. У него новая работа. — Она отводит от меня взгляд, её зелёные глаза с надеждой устремляются на Уилла. — Есть шанс, что ты захочешь стать моим партнёром по бальным танцам?


Он почти выплёвывает пиво от смеха.


— Нет. Никогда.


— Пожалуйста? Я разделю половину призовых, если мы выиграем.


— Погоди, ты не собиралась делиться с моим мальчиком Кенджи? — требую я ответа.


Это вызывает у неё раздражённый взгляд.


— Конечно, собиралась. Я просто пытаюсь сделать предложение более привлекательным.


— Да, этого не будет, — говорит ей Уилл. — Мне абсолютно не нравится танцевать.


Когда он твёрдо отказывается, она поворачивается к Беккету и начинает хлопать ресницами.


— Нет. Я уезжаю в Австралию. — Он передёргивается. — Слава богу, потому что я не могу отказать красивым женщинам. Я бы это сделал, если бы оставался.


— Отмени поездку, — умоляет она.


— Нет.


Диана дуется и делает глоток розового напитка в своём стакане. Увидев, что в холодильнике есть только пиво и несколько бутылок виски для шотов, она убежала наверх и вернулась с бутылкой этого розового напитка. Он буквально так и называется The Pink Stuff. По словам девушек, это новый модный винный коктейль, но я его не пробовал и не собираюсь. Не хочу сегодня блевать.


Пока она пьёт, я смотрю на неё в ожидании.


— Что? — спрашивает она поверх края стакана.


— Ты не собираешься попросить меня стать твоим партнёром?


Вместо ответа Диана начинает смеяться.


— Что смешного?


— Ты думал, что я действительно тебя попрошу? — Она всё ещё хихикает, делая ещё один глоток. — Это мило.


Чёрт, моё эго обычно как скала, но Диана умеет пробивать в нём дыры.


Это напоминает мне о выходке, которую она провернула вчера.


— Кстати, это было некрасиво, — ворчу я. — Выгнать меня из группового чата.


— Это была не я, — лжёт она, затем самодовольно улыбается и берёт Фатиму за руку. — Детка, пойдём танцевать.


— Я видел, что это была ты! — рычу я ей вслед. — Хватит вводить меня в заблуждение!


Я игнорирую смех Уилла и Беккета на мой счёт и решаю пойти пообщаться с людьми, которые не предатели.


Это идеальная летняя ночь. Почти нет ветра. Без влажности. Просто тёплый воздух, яркая луна и хорошие люди. Ну, в основном хорошие люди. Диана не в счёт.


Когда приближается полночь, я снова уменьшаю громкость музыки, но пары, танцующие на траве, кажется, этого не замечают. Тело Дианы движется чувственно рядом с Беккетом, его руки повсюду на ней. Я наблюдаю с интересом. Она увлечена танцем, а он — ею.


Думаю, я понимаю, в чём дело. Конечно, у неё может быть язык дьявола и необоснованная вендетта против меня, но она неоспоримо красива. Её свободная полосатая футболка сползла, обнажая плечо. Светлые волосы падают между лопатками, когда она откидывает голову назад, погруженная в страстный трек R&B, тихо играющий в ночном воздухе.


Мой взгляд устремляется на маленькие джинсовые шорты Диксон, обнажающие нижнюю часть её ягодиц, затем скользит вниз по её загорелым ногам, очерченным икрам и босым ногам. Её ногти на ногах выкрашены в розовый цвет. Это мило.


Уилл, стоящий рядом со мной и засовывающий в рот половину кусочка пиццы, следует за моим взглядом. В его лице мелькает восхищение, когда он наблюдает за Дианой и Беккетом. Его глаза прослеживают путь греха, который руки Беккета оставляют, обхватывая задницу Диксон.


Я ухмыляюсь ему.


— О, неужели вы ребята сегодня нашли мясо в своём сэндвиче?


Он отшатывается.


— Чёрт возьми. Конечно, нет.


— Верно. Я думаю, ты не можешь позволить себе это. Джиджи убила бы тебя.


— На сто процентов, — говорит он, доедая остаток кусочка и тянется за пивом на столе.

Джоуи и Рэй, пара местных ребят, которых мы встретили в Malone's, подходят, чтобы сказать, что они уходят. Они хлопают меня по спине и сталкивают кулаки, прежде чем исчезнуть по тропинке. Надеюсь, они не заблудятся на выходе с территории. Последнее, что мне нужно, — чтобы кто-то из соседей нашёл пару парней, валяющихся в кустах, завтра утром.


К полуночи вечеринка становится ещё тише. Остались только Уилл, Беккет, Диксон и две её подруги — Лили и Джиа. Огни бассейна выключаются, погружая нас в темноту, но это нас не останавливает. Девушки болтают на паре шезлонгов, а мы с ребятами сидим на террасе у бассейна, опустив ноги в воду. Мы обсуждаем нашу победу в Ледяной Четверке весной, вспоминая решающий бросок Кейса Колсона.


— Чёрт, когда он запустил эту пулю... — передёргивается Беккет. — Я чуть в джок не кончил.


— Феноменально, — соглашается Уилл.


— Как думаешь, у нас есть шанс на двойную победу? — размышляет Беккет.


— Когда с нами в команде Райдера и Колсона? — отвечаю я. — Конечно.


— Ну да, спасибо, — сухо говорит Уилл. — Неужели я ничего не стою?


Я протягиваю руку, чтобы похлопать его по плечу.


— Не стоит себя недооценивать. Ты почти так же хорош, как и мы.


Он показывает мне средний палец.


Это правда. Уилл и Беккет — отличные игроки, но ни один из них не стремится попасть в НХЛ. Для них профессиональный спорт — это не жизненный план, как для меня, Райдера или даже Колсона.


— С родителями в соседней кровати!


— Фу, нет.


Разговор Дианы и Лили заставляет нас троих обменяться ухмылками.


— Да, и я не про люкс с смежными комнатами. Я говорю про одну комнату. Две двуспальные кровати. Мама и папа в одной кровати. Тодд и его подруга — полным ходом в другой кровати.


— Я, кажется, сейчас блевану.


Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на девушек.


— Что за чёртову хрень вы обсуждаете?


— Ты бы не понял, — отвечает Диксон, отмахиваясь от меня в своём обычном стиле.


— Думаю, и не хочу, — честно говорит Беккет.


— Это один из секретов, который кто-то раскрыл на Fling or Forever прошлой ночью, — объясняет Джиа. — Самые дикие вещи всплывают во время их пьянок.


— Вы видели, что они добавили эту игру на приложение? — говорит Джиа своим подругам, сияя от восторга. Клянусь, женщины радуются самым странным вещам.


— Правда? — Лили не менее взволнована, выхватывая телефон со стола между шезлонгами. Она и Джиа тут же начинают радостно копаться в экране.


— Ладно, мы обязаны в это сыграть, — заявляет Джиа. — Мы можем разделиться на две команды, как они делают в FoF.


Лили оживляется.


— О, мальчики против девочек.


И вот так нас, ребят, уговорили сыграть в игру для вечеринки. Всё очень просто. На экране появляется задание, и у игрока есть шестьдесят секунд, чтобы выполнить его. Если он справляется, команда получает очко. Если нет, очко получает другая команда.


— Значит, играем в правду или действие, — говорит Уилл с ухмылкой.


— В правде или действии нет ограничения по времени, — хвастливо заявляет Джиа.


— Ты права, — серьёзно соглашается Беккет. — Это совсем другое.


Мы сидим за одним из столов, девушки напротив нас. Я удивлён, что Диксон согласилась на это. Я почти ожидал, что она скажет что-то драматичное, например, что предпочла бы съесть стекло, сидя в ванной с пауками, чем играть на вечеринке с нами. Но вот она, беззаботно сидит на своём стуле, её светлые волосы свисают через плечо, а зелёные глаза светятся весельем.


Лили первая. Она встаёт и ждёт, пока Джиа покажет ей экран телефона. Первое задание написано крупными жирными буквами, и таймер начинает отсчёт с момента его появления. Шестьдесят секунд начинают тикать.


ИЗОБРАЗИ СВОЮ ЛЮБИМУЮ СЕКСУАЛЬНУЮ ПОЗу С КЕМ-ТО ИЗ ПРОТИВОПОЛОЖНОЙ КОМАНДЫ.

— Легко, — говорит она, ухмыляясь, и тянет Беккета с его стула. — Доги-стайл.


Мы все смеёмся, когда она наклоняется над столом, а Беккет подходит сзади, обхватывая её бёдра руками.


— Девочка, ты справилась за четыре секунды, — впечатлена Джиа.


Лили пожимает плечами.


— Я знаю, что мне нравится.


Я хихикаю.


Приложение ведёт счёт, и команда девушек уже опережает нас на одно очко. Я не беспокоюсь о том, что мы отстаём, учитывая, что эта игра не требует особых усилий или концентрации. Большинство заданий похожи на первое. Изобрази что-то непристойное. Признайся в чём-то сексуальном. Сделай что-то дикое. Беккету поручают полить виски одну из ягодиц Джии и слизать его. Диане и Уиллу приходится прыгнуть в бассейн в одежде, и первым добравшийся до воды получает очко. Я выигрываю очко у Дианы, когда выпиваю рюмку виски раньше неё, в то время как она давится, потому что, по-видимому, не выносит вкус виски.


Затем Беккет должен рассказать свой лучший анекдот нашим соперникам и получить хотя бы один смех в ответ, чтобы заработать очко. Его вклад оказался на уровне.


— Как ты называешь парня, который чистит бассейн, но не трахает хозяйку дома?


— Как? — осторожно спрашивает Диана.


— Уилл.


— Это не анекдот! Это констатация факта! — возмущается Диана, но Джиа портит всё для женщин, разразившись хохотом.


— Предательница, — обвиняет её Диана.


— Это было смешно, — протестует Джиа.


Следующее задание для Лили появляется на экране.


ВЫПЕЙ, ЕСЛИ КОГДА-ЛИБО ЦЕЛОВАЛСЯ С КЕМ-ТО ТОГО ЖЕ ПОЛА.

КОМАНДА С БОЛЬШЕЙ ЧИСЛОМ ВЫПИВШИХ ПОЛУЧАЕТ ОЧКО.

Лили и Джиа обе пьют за девушек. За нас Беккет поднимает бутылку к губам. Когда Диана поднимает бровь, он просто подмигивает. Сейчас Лили сидит у него на коленях, а он проводит рукой по её обнажённому бедру. Всё ещё в одном купальнике, она утверждает, что ей холодно и ей нужно согреться его теплом.


Замечаю, что Уилл не выпил. Что значит, он либо врёт, либо все его запрещённые внеурочные с Беккетом проходят без физического контакта.


— Твой ход, — говорит мне Джиа, и я снова концентрируюсь на телефоне.


НАЗОВИ САМУЮ СЕКСУАЛЬНУЮ ЧЕРТУ ИГРОКА ИЗ ПРОТИВОПОЛОЖНОЙ КОМАНДЫ ПО ЕГО ВЫБОРУ.

— Давай Диану, — говорит Лили с хихиканьем.


Счётчик запускается, и я делаю большую демонстрацию, внимательно изучая лицо Дианы. Наклоняю голову, прищуриваюсь, рассматриваю её основательно.


— О, отвали, — ворчит она. — Мы все знаем, что ты скажешь что-то пошлое, типа моей...


— Твоей улыбки.


Её подозрение ощущается. — Ты серьёзно?


— У тебя очень красивая улыбка, — мой голос вдруг звучит немного грубо.


— Подсказка была о самой сексуальной черте, а не о самой красивой, — восторгается Джиа. — Вы не получаете очко.


— О, в таком случае, мне нравится её попа.


— Вот он, — вздыхает Диана.


После ещё нескольких раундов игра заканчивается вничью. Остался только один ход: у Диксон. И решительный блеск в её глазах заставляет меня подавить смех. Конечно, она безумно конкурентоспособна. Я и не ожидал ничего другого.


— Готова? — спрашивает Джиа.


— Давай уже, — Диана поворачивает внимание к экрану.


ПОЦЕЛУЙ ИГРОКА КОТОРОГО ВЫБЕРЕТ ПРОТИВОПОЛОЖНАЯ КОМАНДА, НЕ МЕНЕЕ 20 СЕКУНД.

— Шейн! — в один голос говорят Уилл и Беккет, а затем обмениваются улыбками.


Диана смотрит на них в ужасе. — Как вы могли?


На экране обратный отсчёт показывает пятьдесят шесть секунд.


— Тик-так, — насмешливо тяну я, постукивая по воображаемым часам на запястье.


— Просто иди и поцелуй его, — подталкивает Диану Лили. — Он горячий.


— Я бы предпочла съесть размятые ракушки.


Видите? Королева драмы.


— Это странно конкретно, — замечает Уилл, уставившись на неё.


— Сорок пять секунд… — поёт Беккет.


Пока Диана остаётся замороженной на своём месте, я смотрю на других двух девушек, усмехаясь. — Брось уже и дай нам победу. Она это не сделает. Это против всего, во что она верит.


— Не могу поверить, что Fling or Forever против меня, — заявляет Диана. Такая мелодраматичная, эта.


Обратный отсчёт показывает тридцать восемь секунд.


— Сказал же, — хвастаюсь я. — Она это не сделает. Она знает, что ей это слишком понравится.


Её глаза вспыхивают. — О, как бы ты хотел. Если бы мой язык был у тебя во рту, только один из нас наслаждался бы этим.


— Да. Ты.


И тут я выпускаю дракона. Диана встаёт с кресла и направляется ко мне. Я моргаю, и вдруг она сидит у меня на коленях.


Она устраивается на моих коленях, и мои руки инстинктивно обхватывают её попу, чтобы поддержать. Мурашки бегут по спине в тот момент, когда я её касаюсь.


Лизнув свои губы, Диана приближает рот к моему и целует меня. Как только наши губы соприкасаются, через моё тело пробегает импульс. И тут её язык скользит, касаясь моего, и огонь стремительно разгорается в крови. Моё сердце стучит в пальцах, когда я провожу ими под её футболкой и ощущаю гладкую кожу нижней части ее спины. Она тихо стонет в ответ. Её язык слегка кружит по моему, дразня меня, пока я не издаю хриплый звук отчаяния.


Я не понимаю, что происходит, но я хочу больше. Хочу знать, как каждый дюйм её на вкус.


Но это не происходит.


— И время! — объявляет Лили, и она с Джией начинают аплодировать, радуясь тому, что девушки выиграли свое очко.


Я же пытаюсь понять, как один поцелуй с Дианой Диксон сделал меня таким твёрдым.


— Линдли, — шепчет она, её ладонь скользит по моему голому предплечью.


Я отстраняюсь, голова немного плывёт. Я не могу оторвать взгляд от неё. Её зелёные глаза как наркотик.


Я глотаю. Не могу найти свой голос. Мой член — твёрдый пик, и его не скрыть. Я знаю, что она чувствует его, упирающимся в её бедро.


— Да? — мой голос хриплый.


Она приближает рот к моему уху. — Я победила.

Глава 9

Диана

Эй, может мой лучший друг тебя трахнуть?

Вечеринка постепенно затихает, но мое сердцебиение все еще вне контроля.


Я поцеловала Шейна Линдли.


Это было из-за злости и чтобы выиграть игру, но все же.


То, что я сделала, было неприемлемо. Это было вопиюще. Это был...


Самый горячий поцелуй на свете?


О боже, отвали, приказываю своему предательскому внутреннему голосу. Как мой собственный подсознательный голос может предать меня таким образом?


И все же эта мысль упорствует. Может, я действительно почувствовала крошечное волнение от этого поцелуя. Как я могла не почувствовать его, когда его эрекция прижималась ко мне? А она была… солидной. Щедрый пенис, как описала член своего парня моя подруга Брук однажды.


К сожалению, этот щедрый пенис принадлежит самодовольному, невыносимому Шейну Линдли. Поэтому я не буду с ним иметь дела, спасибо большое.


Уилл Ларсен отводит меня в сторону, когда я выкидываю пустые бутылки из-под пива в мусорный мешок. Я не уверена, как я оказалась в роли уборщицы, учитывая, что это не моя вечеринка.


— Эй, могу я переночевать у тебя? — спрашивает он тихим голосом.


Я смотрю на него с недоумением. — Почему? Ты живешь так близко. И ты не выглядишь пьяным, чтобы не дойти до дома.


— Да, я даже не подвыпивший. Он бросает взгляд через плечо.


Я следую за его взглядом и замечаю Беккета и Лили. Я слышала, как она согласилась провести с ним ночь, и сейчас обвивала его, как кашемировый шарф.


— Давай, Ди. Позволь мне переночевать. И, эээ, может быть, притворись, что мы собираемся заняться чем-то.


Я хмыкаю.


— Я серьезно, — говорит Уилл. — Просто… знаешь… сделай вид, что у меня есть причина пойти с тобой.


Мольба в его коричневых глазах вызывает тревогу. Он только что переехал с Беккетом и Райдером, сразу после того как Шейн переехал в Медоу-Хилл. Так почему он не хочет возвращаться домой? Прошла только неделя. Они не могут уже испытывать проблемы с соседством.


Но я не могу игнорировать мужчину в бедственном положении, поэтому, когда Шейн присоединяется к нам, я протягиваю Уиллу руку и тяну его в сторону.


С подмигиванием Уилл переплетается со мной пальцами и зовет Беккета. — Эй, уходите без меня. Я собираюсь остаться здесь.


Беккет выглядит удивленным на мгновение. Затем он замечает наши переплетенные руки, и уголки его губ приподнимаются. — Понял. Увидимся завтра.


Когда Беккет и Лили уходят, я тяну Уилла за руку. — Пойдем, пора.

Челюсть Шейна отвисает. — Серьезно? Вы, ублюдки, не собираетесь помочь? — Он указывает на столы, всё ещё заваленные коробками от пиццы и пустыми бутылками.

Я ухмыляюсь. — Не моя вечеринка, не моя ответственность.

Уилл лишь пожимает плечами. — Извини, брат. У меня другие планы.

Шейн сверкает глазами на своего товарища по команде. — Не делай этого, чувак. Она тебя живьём сожрёт. Ещё не поздно принять правильное решение.

— Он просто ревнует, — уверяю я Уилла. — Клянусь, этот парень просто одержим мной.

— Мечтай, — рычит Шейн. — И не забудь, кто кого поцеловал.

— Не забудь, у кого встал, а у кого пересохло.

— Ты была мокрее Атлантики, — парирует он.

— Суше Сахары. Но ничего, я уверена, что однажды ты сможешь возбудить женщину. Просто продолжай тренироваться на своей секс-кукле.

Махнув рукой в небрежном жесте, я увожу Уилла от бассейна к дорожке домой. Оглянувшись через плечо, я вижу мрачного Шейна с опущенными плечами, убирающего остатки беспорядка.

— Ты могла бы быть с ним поласковее, — говорит мне Уилл. Ясное освещение полной луны подчеркивает довольную кривизну его рта.


— Могу, — соглашаюсь я. — Но не буду.


Я также никогда не дам ему удовольствие знать, насколько мне понравился поцелуй с ним. Почему всегда самые самодовольные парни оказываются лучшими целующимися?


Как только мы безопасно оказываемся внутри Red Birchа, и я закрываю за нами дверь квартиры, Уилл предлагает искренний взгляд и говорит: — Спасибо, что сделала это.


— Ты действительно остаешься?


Он кивает. — Это все еще нормально, верно?


— Ну да, но…


— Не переживай, я не ожидаю ничего более.


— Ну, хорошо. Потому что ничего не произойдет. Но я требую объяснения в обмен на место и постель.


— У тебя есть какое-нибудь старое покрывало или одеяло, которое я могу бросить на диван?


— Не будь глупым. Ты будешь спать в моей кровати. Она достаточно большая для нас обоих. Тебе придется пережить мою бьюти-рутину, однако. Я отказываюсь ложиться спать, не позаботившись о своей коже. Я внимательно изучаю его. —Кстати, тебе тоже не помешает немного ухода за лицом. У тебя небольшой солнечный ожог.


— Я работал на улице всю неделю.


— Хорошо. Пойдем ко мне.


Он улыбается, привлекая мое внимание к его классической внешности американского парня. Он просто тот классический парень, который носит свою куртку выпускника в школе, заканчивает колледж с очень практичной специальностью и женится на женщине, которая родит ему 2 с половиной ребенка и печет печенье по выходным. А осенью они ходят на тыквенные поля и делают семейные фотографии, позируя в оранжевых свитерах.


— Ты в порядке?

Я вырываюсь из своих размышлений. — Извини. Я представляла тебя на тыквенном поле.


— Я был там голым?


— Конечно нет. Это испугало бы другие семьи.


Он выглядит озадаченным. — Я был там с семьей?


— Долгая история.


Уилл смеется. — Понятно.


Мы заходим в ванную, где я достаю скраб, который использую раз в неделю. Открываю крышку тюбика с розоватым белым веществом.


— Сначала мы будем отшелушивать, — объясняю я.


На его честь, он не жалуется вовсе. Он выполняет мои указания, и мы оба смеемся в голос, пока я втираю зернистое вещество в его лицо. После того как мы смываем скраб, я достаю следующий продукт.


— Теперь наносим маску. Она должна оставаться на коже пятнадцать минут.


Он отступает, наблюдая, как я выдавливаю черную массу на пальцы. — Что это, уголь?


— Там есть уголь. Поверь мне, твои мешки под глазами поблагодарят меня утром.


После того как я наношу маску на наши лица, мы идем в мою спальню, чтобы подождать.


Уилл кидает взгляд на свои плавки, затем на кровать. — Они все еще влажные. Каковы шансы, что у тебя есть мужские боксерские трусы?


— На самом деле. Я оживаю. — Есть.


Он сужает глаза. — Пожалуйста, скажи, что они чистые.


— Чистые. У моего младшего брата есть ящик, когда он остаётся у меня, — говорю я, идя к комоду. В нижнем ящике нахожу пару клетчатых трусов. Я держу их за пояс и изучаю бедра Уилла. — Он примерно твоего размера, так что эти должны подойти. Могут быть немного узкими, но это значит, что я смогу рассмотреть твой член.


Он улыбается и ловит клетчатый сверток, когда я бросаю их ему. Я беру свою пижаму и переодеваюсь в ванной, возвращаясь в свою комнату и находя Уилла удобно устроившимся на кровати. Его голые ноги, покрытые легким коричневым волосом, вытянуты перед ним. На груди у него тоже есть волосы, но немного, и, конечно, у него есть шестикубиковый пресс хоккеиста.


— Итак, в чем дело? Тебе не нравится жить с Райдером и Беккетом? Слишком тесно или что-то такое? Потому что Райдер уезжает после свадьбы, — напоминаю я. Джиджи и ее муж подписали договор аренды на квартиру, которая будет доступна в сентябре.


— Нет, мне там очень нравится. Это в миллион раз лучше, чем в общежитии. И Райдер почти никогда не бывает дома.


— Поняла. Значит, мы избегаем Беккета.


— Мы не избегаем никого.


— Так почему ты не хотел возвращаться домой сегодня вечером?


— Не хотелось идти пешком.


— Так мы теперь обманываем друг друга? Мы должны быть лучшими друзьями, Уилл.


Он хихикает. — Мы не лучшие друзья.


— Ладно. Я близка с ДжиДжи. Джиджи близка с тобой. Следовательно, мы с тобой тоже близки. Я плюхаюсь рядом с ним на матрас. — Выдавай тайны.


— Нет. Мне куда интереснее обсудить, как ты сегодня целовалась с Линдли. Думаю, ему это понравилось.


— О, определенно. У него из плавок явно что-то торчало.


— Что-то?


— Ну, только одна вещь. Его член, — говорю я полезно.


Уилл хмыкает от смеха. — Да, я это понял.


— В любом случае, хватит отвлекаться. Почему мы избегаем Беккета?


— Это…сложно.


Он выпускает тяжелый вздох, что привлекает мое внимание.


— Подожди. Вы с ним…? Я приподнимаю бровь, намекая.


— Нет.


— Ты уверен? Иногда я получаю от него би-вибрации. От тебя — нет, — пожимаю плечами. — В любом случае, я не осуждаю.


— Нет, это не так.


— Так что же это тогда?


Уилл кусает губу, явно неудобно. Но я вижу по его выражению, что он хочет поговорить об этом.


— Я никому не скажу, — уверяю я его. — Даже Джиджи.


— Я тебе не верю.


— Я серьезно. Я отличная хранительница секретов. Спроси меня, что сделала Брук Сато в Мексике прошлой зимой.


— Что она сделала?


— Я не скажу. Это секрет.


Это вызывает у него еще один смешок. — Хорошо, ты прошла первый тест.


— Я не скажу ни слова, обещаю.


Уилл проводит обеими руками по волосам, затем трет затылок. — Беккет и я занимались, эээ, чем-то в последнее время. Ну, на самом деле, мы занимались этим с тех пор, как стали друзьями.


— Чем?


— Как бы… Он делает неловкий жест. — Тройнички.


Я пытаюсь сохранить нейтральное выражение лица. — Окей…


Возможно, я уже знала, благодаря слухам, то есть Джиджи, что Уилл и Беккет несколько раз занимались сексом с одной и той же девушкой. Но эта информация была передана мне конфиденциально, поэтому я делаю вид, что слышу об этом впервые.


— Тройнички могут быть веселыми, — говорю я нейтрально.


— Они горячие, — признается он.


— Окей.


— Очень горячие.


— Окей. Я сохраняю ободряющий тон, надеясь, что это заставит его говорить больше, чем в двух словах. — Так в чем проблема?


Он отвечает с разочарованным вздохом. — Проблема в том, что я не должен думать, что они горячие.


Я кусаю губу, чтобы не рассмеяться. Он звучит так мучительно. — Ты можешь наслаждаться групповым сексом, Уилл. Это не делает тебя геем или что-то вроде этого, если ты этого боишься.

— Я не переживаю по этому поводу. Просто... Он замолкает, и прежде чем я могу его подталкивать, он указывает на лицо и говорит: — Это уже надо снимать?


— О черт. Да. Я вскакиваю с кровати. — Нужно смыть сейчас, иначе это высушит нашу кожу.


Мы возвращаемся в ванную, чтобы вымыть наши лица. После этого я достаю маленькую серебристую тубу из ящика с увлажняющими средствами.


— Это наш завершающий этап. Лучший увлажнитель, который ты когда-либо пробовал. В нем есть коллаген, но это, по сути, единственный подтвержденный ингредиент. Производитель держит точный рецепт в секрете, так что, кто знает, может быть, он сделан из слез зебры и спермы аллигатора...


Уилл валится в истерический смех.


— ...но что бы это ни было, это меняет жизнь. Поверь мне, тебе понравится. Дай мне твоё лицо.


Он послушно наклоняет голову, чтобы не возвышаться надо мной, и я втираю коллагеновый гель в его только что отшелушенную кожу. Его щетина раздражает мои пальцы, когда я провожу ими по его щекам и линии подбородка. Его челюсть — как каменная. Я понимаю, почему женщины так же стремятся к нему, как и к Беккету.


— В общем, — говорю я, изучая своё отражение в зеркале, пока увлажняю своё лицо. — Возвращаемся к этим тройникам с Беккетом, которыми ты не хочешь наслаждаться.


— Это больше, чем просто тройники. Это… я всю жизнь занимаюсь сексом, да?


— Всю жизнь? Когда ты начал?


Он закатывает глаза. — Ты знаешь, что я имею в виду. Я не какой-то девственник, новенький в этой сфере. Я спал с достаточным количеством женщин, чтобы знать, что я люблю секс.


— Поняла. Мы установили, что ты любишь секс.


— Так вот, на прошлых выходных я поехал к кузине в Бостон, и мы встретили девушек в баре. Провели с ними всю ночь. Они были соседками и пригласили нас к себе, так что мы пошли, разумеется. Моя кузина и одна из девушек исчезли в её спальне. Я остался с её соседкой. Она была великолепна и смешна, и точно в моем вкусе. Всё пошло дальше… и было хорошо. Не пойми меня неправильно, было не плохо. Но... Он бормочет что-то себе под нос.


— Что?


Его щеки теперь красные, и я не думаю, что это связано с уходом за кожей. — Мне потребовалось время, чтобы закончить.


Я ищу такт в своём арсенале. — О. Хорошо. Ну, это совершенно нормально. Что, она ожидала, что ты кончишь по щелчку пальцев или что?


— Нет, она не жаловалась. Это была чисто моя проблема. Я знаю, что некоторым мужчинам требуется время, но у меня никогда не было такой проблемы. Он улыбается с сожалением. — На самом деле, я мог бы кончить по щелчку пальцев. Он встречает мой взгляд в зеркале. — Причина, по которой это заняло больше времени, в том, что я не мог перестать думать, как было бы горячее, если бы Беккет был там.


Я моргаю в наше отражение. — О.


— Да.


— О, — говорю я снова, следуя за ним, когда он покидает ванную.


— Да.


— Горячее как? Я не могу удержаться от вопроса.


Он не отвечает, пока мы снова не садимся на кровать. — Я всё время думал, как было бы, если бы он, знаешь, играл с её грудями. Или целовал её, пока я трахал. Или если бы у неё в рту был его член… Смущённый Уилл отворачивает взгляд. —Серьезно, это просто сбивало меня с толку. Отвлекало. Потом я потерял эрекцию, и мне потребовалось время, чтобы её вернуть.


Он зарывается лицом, уже увлажнённым, в свои ладони и стонет в них.


— Уф. Я пододвигаюсь к нему. Связываю наши руки, я кладу голову на его плечо. — Ты прав. Это звучит стресогенно.


— Нахрена это нужно. Я не мог спать той ночью, потому что мой ум всё время спрашивал, что произошло. И вот тогда я пришёл к выводу, что я думаю, что предпочитаю секс, когда он…


— Более интерактивный? — подсказываю я.


Несмотря на его хихиканье, его выражение лица болезненно. — Это не нормально, Диана. Это как извращенная фигня.


— Кто так сказал?


— Не знаю. Общество. Он снова стонет. — В общем, мне нужно сделать перерыв от всего этого. Я знал, что будет, если я вернусь домой с Беккетом и Лили сегодня вечером. Она — ракета.


— Сногсшибательная, — соглашаюсь я.


— И она прямо сказала, что интересуется обоими нами. Если бы я ушёл с ними, трое из нас оказались бы в постели вместе, и… я не хочу туда возвращаться.


— Но ты только что сказал, что тебе это нравится.


— И это не может стать привычкой. Его тон остаётся твёрдым. — Я хочу девушку в какой-то момент. Если я с кем-то, я не могу просто сказать: эй, может мой лучший друг трахнет тебя?


— Хорошо сказано. Если бы мой парень сказал мне такое, это было бы огромным отталкиванием.


— Видишь?


— Я понимаю, о чем ты, правда. И хотя я не знаю, нужно ли тебе полностью прекратить тройники, может быть, не помешало бы сделать паузу. Вставить немного секса один на один между ними.


Он выглядит облегчённым от моего согласия. — Вот что я думаю. Беккет уезжает завтра вечером и будет отсутствовать месяц. Это будет хорошая передышка. Может быть, я встречу кого-то в Бостоне, когда буду работать, — Он вдруг зевает. — Черт, я только что стал ужасно уставшим.


Зевота заразительна. — Я тоже. Я отстраняюсь от него и поднимаю край одеяла. — Оставайся на своей стороне кровати, иначе навсегда потеряешь привилегии ночевки.


— Я даже не буду дышать в твою сторону, — обещает он.


Я вскочила, чтобы выключить свет, а затем залезаю в постель и укутываюсь под одеялом. Уилл держит своё слово, укладываясь на противоположной стороне и моментально засыпая. Я лежу там некоторое время, частично желая, чтобы я сказала ему, что мы могли бы обниматься. Платонически, конечно. Я скучаю по тому, чтобы нежиться под одеялом с мужчиной. Несмотря на все его недостатки, Перси был отличным обнимателем.


Странным образом, я не только засыпаю, думая о Перси, но и просыпаюсь, слыша его голос.

Не дождавшись, пока разойдутся призрачные клубки сна, я понимаю, что это не сон. Кто-то стучит в мою дверь, и это определённо голос Перси, который говорит: — Диана, ты дома?


Я мгновенно сажусь, потирая глаза. Будильник показывает девять часов. Не очень рано, но сейчас воскресеье, и он тут без предупреждения.


Какого черта?


— Диана? Перси снова, его голос приглушён из-за двери.


Ещё один стук.


Я взглянула на Уилла, который начинает просыпаться.


Чёрт.


— Что случилось? — спрашивает он сонно.


Я встаю с кровати, проведя пальцами по спутанным волосам, убирая их за уши. —Не говори ни слова, — предупреждаю его. — Мне нужно разобраться с этим.

Глава 10

Диана

Нужно знать одно

Я осторожно открываю входную дверь, следя за тем, чтобы она оставалась приоткрытой, чтобы Перси понял, что я не приглашаю его внутрь. Приветствую его вопросом, а не обычным здравствуй.


— Что ты здесь делаешь?


Но ответ уже у него в руках. Коричневый пакет, который он держит, с логотипом кафе Della’s Diner и пятном жира на дне, говорит мне, что внутри завтрак, который мне нравится.


Это милый жест, но я не просила его об этом и не особенно его желаю.


— Я принес тебе завтрак, — говорит мой бывший с напряженной улыбкой.


— Спасибо. Это приятно. Но я только что проснулась и не голодна. Я нахмурилась, когда мне пришло в голову что-то. — Как ты попал в здание?


— Луис пустил меня. Я сказал ему, что ты не будешь против.


Я стиснула зубы, потому что я против, и теперь мне нужно поговорить с Луисом. Он работает на стойке в выходные дни в Sycamoreе, и он знает, что нельзя пускать никого на территорию без разрешения владельца. Да, Перси был постоянным посетителем на выходных в течение шести месяцев, пока мы встречались, но я ни разу не говорила Луису, чтобы он пускал Перси бесконтрольно.


На самом деле, я, возможно, буду вынуждена подать жалобу на сегодняшнем собрании ТСЖ. Которое, я осознаю, скоро начнется. Брэнда начинает своё заседание ровно в десять.


Черт, я почти проспала. Это недопустимо. Я не пропускаю собрания ТСЖ, если могу этого избежать. Может, мне стоит поблагодарить Перси за пробуждение.


...Нет. Я все еще раздражена.


— Слушай, я ценю жест, но тебе не следовало приходить.


Он не успевает скрыть свое разочарование. — Ты все еще злишься на меня, — говорит он равнодушно.


— Я не злюсь. Я никогда не злилась.


— Когда я пришел к тебе на этой неделе, ты выглядела сердитой.


— Нет, я просто объяснила, почему мы не подходим друг другу.


Я слышу шорох позади меня, оборачиваясь, чтобы увидеть, как тень движется мимо кухни. Уилл идет в ванную.


Черт. Я закрываю дверь еще на дюйм, чтобы она прижалась к моему плечу. Перси замечает мою реакцию.


— Там кто-то есть? — требует он.


— Нет, — соврала я.


— Ты можешь сказать мне, если кто-то есть.


Нет, не могу. Потому что тогда ты снова потеряешь самообладание, как всегда.


Но я не говорю это вслух. Очевидно, что дружба с Перси не является устойчивой. И очевидно, ему пора это понять.


В отличие от большинства людей, я не боюсь конфронтации. Я знаю свои границы, всегда уверена в себе и всегда подкрепляю слова действиями.


Я говорю твердым тоном. — Я не думаю, что мы можем быть друзьями.


Он отступает, как будто я ударила его. Затем его плечи оседают, и его Адамово яблоко вздрагивает от паники. — Так ты все еще сердита.


— Я уже сказала тебе, что я не сердита. Но я провела много времени, размышляя после нашего расставания, и я искренне верю, что это уже не здоровая ситуация. Мы должны оба пытаться двигаться дальше. Тебе не следует приносить мне завтрак. Я кидаю взгляд на жирную сумку Della’s. — Мы не собираемся снова быть вместе, и ни одно количество яиц в жареном виде не изменит этого.


— Это жест дружбы, — настаивает он.


— Если бы это был жест дружбы, тебе было бы все равно, есть ли кто-то в моей квартире.


— Так там кто-то есть. Его глаза сверкают, и волосы на моей шее встают дыбом.


Я сжимаю пальцы на краю двери. — Там никого нет.


— Я думаю, ты лжешь. Я думаю, что там есть мужчина. В его тоне звучит обвинение. — Это твой сосед? Хоккеист?


— Перси. Раздражение накапливается внутри меня, напрягая мои мышцы. — Каждое слово, которое ты говоришь сейчас, — причина, почему мы не можем быть друзьями. Мне жаль, что все закончилось и что ты этого не хотел, но мы больше не вместе. Так что, пожалуйста, я прошу тебя уважать это. Мне нужно, чтобы ты уважал мои границы и ушел.


Он стоит абсолютно неподвижно на мгновение. Секунда проходит. Две. Затем три. Его уже острые скулы становятся еще более выраженными, когда его щеки кажутся впалыми. Он стискивает зубы. Мертвое молчание и неподвижность.


Наконец, он качает головой и бормочет: — Я разочарован тобой. Я думал, что ты другая.


Мне все равно! Просто уходи!


Вслух я говорю: — Мне жаль, что ты себя так чувствуешь.


С последним презрительным взглядом он поворачивается и уходит. Он забирает с собой сумку с завтраком, как будто я теперь не достойна ее.


Шаги Перси отдаются эхом в лестнице, но я не двигаюсь с дверного проема, пока не услышу характерное жужжание из нижнего этажа. Шум, который издает входная дверь, когда кто-то входит или выходит из Red Birch.


Как только наступает долгожданная тишина, я выдыхаю с облегчением. Господи. Вот почему я наполовину за отношения. Иногда я их обожаю. В другие разы — когда они взрываются, как граната в лицо, например — это чертовски хлопотно, и я говорю себе, что мне следует иметь гораздо больше случайных связей.

Дверь квартиры 2B вдруг скрипит, и я замечаю, как Шейн высовывает голову.


— Черт возьми, Диксон. Ты настоящая стерва. Бедный парень.


— Этот бедный парень беспокоит меня уже несколько месяцев, — парирую я. — И не подслушивай. Это не привлекательное качество.


— Я не подслушивал. В этом здании все слышат абсолютно все. Серьезно. Нам нужно поговорить с тем, кто делал гипсокартон, потому что они сэкономили на хорошем материале. Бедный Найл, наверное, сейчас так зол на тебя.


Изнизу доносится приглушенный крик. — Не говори за меня! Пауза. — Но я зол. И на тебя, 2B! Твоя вечеринка прошлой ночью — последняя капля.


— Да, 2B, — дразню я. — Последняя капля.


Шейн смотрит на меня с убийственным взглядом. — Что ты сделала с ними?


— С кем?


— Со всем зданием. И не только с Red Birch. Я знаю, что ты распускаешь обо мне сплетни по всему Медоу-Хилл.


— Извини, что разочарую тебя, но ты сам заработал свою собственную репутацию.


— Чепуха.


Слышу шаги позади себя и вздрагиваю, когда полностью одетый Уилл появляется.


— Все в порядке? — с улыбкой спрашивает он. — Утро было очень хаотичным.


— Это было настоящим мучением.


— Ух ты. А Уилл все еще здесь? — спрашивает Шейн, заглядывая в мою дверь.


— Не твоё дело.


Я возвращаюсь в квартиру и захлопываю дверь.


— Я ненавижу, что он живет здесь, — говорю я мрачно. — Я ненавижу это всем своим сердцем.


Уилл смеется. — Мне это нравится.


— Наслаждаешься моими страданиями, да?


— На самом деле, мне нравится его страдание. Забавно смотреть, как ты мотаешь ему нервы. Уверен, он не спит всю ночь, прокручивая в голове, как бы ему ответить в последний раз.


Слышится громкий стук в дверь.


Уилл улыбается. — Видишь?


Когда я открываю дверь, Шейн проходит мимо меня и заходит в квартиру, как будто живет здесь.


— Я подумал об этом прошлой ночью и решил, что если мне не разрешают спать с чирлидерами, то тебе нельзя спать с хоккеистами. Новое правило. Правило Линдли. Ты не можешь переспать с моими товарищами по команде.


— Почему? — возражаю я, хотя между мной и Уиллом ничего не было.


— Из-за злости, — отвечает Шейн. — И мести. Это чисто ответная мера.


— Ты такой ребенок.


— Кто, как не ребенок, это поймет.


— О боже, это буквально то, что сказал бы ребенок.


— О, и еще одно правило. Тебе нельзя настраивать здание против меня.


— Слишком поздно, — говорю я с самодовольной улыбкой.


— Так ты все-таки что-то им сказала!


Взгляд Уилла прыгает между нами, как пинг-понговый мяч. — Вы флиртируете?


— Нет, — говорю я в ужасе.


— Что ты сделала с соседями? — настаивает Шейн.


— Ничего, клянусь.


Он хмурится. — Ты врешь?


— Конечно.


Уилл начинает смеяться. Он похлопывает Шейна по руке, затем смотрит на меня. — Эм. Думаю, я оставлю вас. Спасибо, что позволила мне переночевать.


— Пожалуйста, не оставляй меня с ним, — умоляю я, но Уилл уже направляется к двери. Я снова смотрю на Шейна. — Видишь, что ты натворил? Ты отталкиваешь всех своей личностью. У меня нет друзей из-за тебя.


Его губы подергиваются. — Ты такая королева драмы.


— Кто, как не королева драмы, это поймет, — повторяю я. — Так что, убирайся. Мне нужно подготовиться к заседанию ТСЖ. Мы можем продолжить этот разговор… дай-ка мне проверить свой график… никогда.


— Не переживай, мы закончим его на собрании жильцов, — говорит Шейн с усмешкой. — Я планирую присутствовать.


— Не смей.


— О, я посмею. У меня есть вопросы к совету.


— Совета нет.


— Он появится, когда я с ними закончу.


— Что это вообще значит! — всхлипываю я, но Шейн делает как Уилл и марширует к двери.


— Я вернусь через двадцать минут, чтобы проводить тебя на собрание, — кричит он через плечо.


— Не смей, — рычу я за ним.


— О, я чертовски посмею, — слышу я в ответ, когда дверь захлопывается.


О боже. Я ненавижу его. Не могу поверить, что мои губы касались его губ прошлой ночью. И его язык был в моем рту. И мне это понравилось.


Эта память только усугубляет утро, которое итак было адским. Я бормочу проклятия себе под нос, пока собираюсь. Злюсь, пока чищу зубы, и натягиваю синее платье с маленькими белыми цветочками. Пока жду, когда кофеварка закончит своё дело, проверяю телефон и нахожу несколько сообщений от брата и одно от Джиджи.


Томас сообщает о себе из Перу, где он занимается волонтерством в гуманитарной организации. Он уверяет, что жив и по-прежнему планирует вернуться домой в конце лета на ежегодный пикник, который устраивает папа. Отлично. Я скучаю по нему.


Сообщение от Джиджи пришло всего двадцать минут назад. Она отправила его из аэропорта, заявив, что они ждут у своего выхода на посадку и ей скучно, потому что Райдер читает книгу вместо того, чтобы разговаривать с ней.


Я сначала отвечаю ей, так как очевидно, что ей нужно внимание больше, чем Томасу.

Я:

Я поцеловала Шейна прошлой ночью как часть ставки в игре. Это было худший опыт в моей жизни. Прошу о личном пространстве в это время великого стыда и страданий.


Джиджи:

LOL Ты действительно поцеловала его?


Я:

К сожалению.


Джиджи:

Он хорошо целуется?


Я:

На 5/10?


Вру, на самом деле была крепкая восемь. Возможно, даже девять, если бы не было зрителей. Или, может быть, зрители сделали его с семи до восьми. Было странно горячо, когда на нас смотрят.


Джиджи:

Он пытался что-то делать помимо поцелуев?


Я:

Нет. Но я что-то почувствовала.


Джиджи:

OMG Как будто ты почувствовала что-то большее?


Я:

Нет, я буквально почувствовала что-то. У него был стояк, и он был…впечатляющим.


Джиджи:

О, я знаю. Я случайно наткнулась на него посреди ночи, когда шла в ванную, и он был голый.


Я:

И ТВЕРДЫЙ?


Джиджи:

Нет, нет. Он был вялым. Но даже вялый он впечатлял.


Я:

Не знаю почему, но слово вялый почему-то странно меня оскорбляет.


Джиджи:

Согласна. Это так неприятно. Давай заменим на не жесткий.


Я:

Окей, так он был большой даже когда не жесткий?


Джиджи:

О да. Сравнимо с не жестким Райдером, а Райдер и так огромный.


Это первый раз, когда она намекает на то, что у Райдерa большой член, и мое любопытство естественно возбудилось.


Я:

Насколько огромный?


Джиджи:

Не твое дело.


Я:

Ну же. Поделись с классом. Я никогда не буду обсуждать это с ним. Определи, насколько огромный.


Долгая задержка. Затем:


Джиджи:

10 дюймов.


Я чуть не захлебнулась кофе. О, мой черт. Посмотрите на этого парня. Шестифутовый король с десятидюймовым членом.


Я никогда больше не смогу взглянуть на него нормально.


Я все еще удивляюсь ситуации с Райдера, когда Джиджи говорит, что пришло время садиться на самолет и обещает написать мне из Аризоны. Я допиваю кофе и несу его в раковину, когда, уже в тысячный раз этим утром, раздается стук у входной двери.


Отлично. Шейн сдерживает свою угрозу и собирается прийти на наше собрание.


Он усмехается, когда я открываю дверь. — Готова?


— Нет, — отвечаю я кисло.


— Отлично. Пойдем.

Глава 11

Диана

Сахарный люкс

— Диана, у вас есть протокол последней встречи? — спрашивает Бренда, глава правления.



— Прямо здесь. Я беру блокнот на колени.



— Отлично.



Конференц-зал полон, как всегда на собраниях ТСЖ. В передней части комнаты стоит длинный стол, за которым сидят члены правления. Бренда заправляет всем, а молчаливый Джексон и вечно немая Трейси следуют указаниям Бренды или рискуют умереть. Бренда — человек-дракон, который сожжёт их дотла, если они выступят против неё.



Остальная часть комнаты состоит из рядов металлических стульев. Я сижу впереди, Шейн слева от меня. Когда мы впервые вошли, Вероника помахала ему рукой, похлопывая по пустому стулу рядом с ней. Он либо не видел, либо сделал вид, что не видит, и вместо этого сел прямо рядом со мной, навязывая мне свое присутствие.



— Почему здесь так много людей? он шепчет. — Разве эти вещи не должны быть скучными?



— Подожди десять минут, и ты поймешь, почему слову скучно не место в этой комнате, — шепчу я в ответ, прежде чем осознать, что делаю.



Нет. Абсолютно нет. Я не могу шептаться с ним, как с сообщниками. Мы враги.



Бренда встает и обращается к залу. — Всем привет. Давайте начнем. Прежде всего, я вижу среди нас новое лицо. Она бросает на Шейна многозначительный взгляд.



В ответ он сверкает своей обычной дерзкой ухмылкой. — Разоблачен. Я Шейн Линдли. Я живу в…



— Мы знаем, кто ты, — холодно говорит она.



Рот Шейна закрывается от удивления.



— Мы предпочитаем, чтобы новички смотрели и слушали в свою первую встречу. Выражение ее лица предполагает, что само его существование является для нее оскорблением. — Участие не приветствуется.



Прия находится справа от меня и кусает губу, чтобы не рассмеяться. Это не настоящее правило ТСЖ, поэтому очевидно, что теперь избегание распространяется и на лидера нашего совета. Последнее, что я слышала, это то, что фабрика слухов в Медоу-Хилл распустила несколько довольно нелепых историй о нашем новом жителе. Марни и Дэйв из Плакучей Ивы рассказали мне, что слышали, что в прошлом году Шейна вывели из самолета за издевательства над летным составом. Я понятия не имею, как вообще появился этот слух.

— Двигаемся дальше, — говорит Бренда. — Есть ли какие-либо вопросы, которые необходимо упомянуть?



Рука Найла взлетает вверх, как это происходит при каждой встрече. — Да. Я не заметил никаких изменений в уровне шума с прошлого месяца. Я думаю, что необходимо ввести закон и тишине после 8-ми вечера.



Рэй, коренастый мужчина, который всегда посещает собрания со своей тихой женой, высказывается.


— Это абсолютно смешно. У некоторых из нас есть жизнь, у нас есть дети. Как я смогу заставить своих детей молчать после восьми вечера?



— Не знаю, может быть, уложить детей спать в семь. Разве это не обычное время сна для детей? — спрашивает Найл.



— Ты пытаешься рассказать мне, как воспитывать детей? Голос Рэя становится громче.



— Я пытаюсь рассказать, как быть внимательным соседом.



Рэй встает, а Найл скрестил руки на груди, пряча глаза за толстыми черными очками. Кроткая жена Рэя, Лиза, тянет его за рубашку, чтобы он успокоился.



— Черт, — шепчет мне Шейн, — это всегда так драматично?



— Подожди, — бормочу я в ответ, — главный вопрос на повестке дня — нанять нового уборщика бассейна, потому что Веронику поймали за сексом с последним в ванной возле барбекю.



Он посмеивается над этим, и я не могу не улыбнуться. Несмотря на все мое сопротивление, когда я разговариваю с Шейном, я чувствую врожденную легкость. Даже когда мы ругаемся или огрызаемся друг на друга, существует этот… поток.



И теперь, когда я это признала, это невероятно сбивает с толку.



— Хватит! Бренда почти кричит. — Вы оба, прекратите это. Правление выслушало предложение Найла и примет его к сведению. Она делает успокаивающий вдох. — Следующий вопрос на повестке — ходатайство Карлы об отказе Лиаму и Селесте Гаррисон в разрешении выставить их кондо в аренду для краткосрочного отдыха. Джексон? — говорит она, глядя на мужчину с густой бородой рядом с ней.



Джексон приподнимается со стула, хмурится на властную, напряженную женщину, которую мы все стараемся избегать, и бормочет: — Ходатайство отклонено.



Карла вскакивает на ноги. — Вы не имеете на это права!



— На самом деле имеем, — отвечает Бренда. — Мы проголосовали за это на прошлом заседании. Большинство согласилось, что они могут сдать жилье на те шесть недель, которые они пробудут в Атланте.

— Я голосовала против! Карла фыркает. — Почему меньшинство не имеет права голоса?



— Потому что голоса большинства и меньшинства работают не так, — холодно говорит Бренда.



— Садись, Карла, — грохочет Джексон из-за главного стола. — Или я заставлю тебя.



— Я бы хотелаа увидеть, как ты попробуешь!



Краем глаза я вижу, как Шейн дрожит от смеха. Блин. Он слишком наслаждается этим. Что, если он начнет регулярно посещать занятия? Я не могу этого допустить. Эти встречи — буквально все, ради чего я живу.



— У меня есть вопрос, — объявляю я, поднимая руку.



Бренда приветствует меня кивком. —Да?



— Предложение запретить всем вечеринкам находиться в помещении.



— Я второй, — мгновенно говорит Найл.



— Абсолютно нет, — сердито говорит Вероника.



— Не могу поверить, что говорю это, но я согласна с Вероникой, — говорит Элейн, влиятельный адвокат юридической практики в Бостоне. — Все вечеринки — слишком широкое понятие. Давайте сузим формулировку. Это включает в себя детские дни рождения? А как насчёт ежемесячных общественных барбекю?



Бренда стучит молотком. — Ходатайство Дианы отклонено. Голосование не требуется.



Шейн улыбается мне.



— Стоило попробовать, — говорю я, пожимая плечами.



— Кстати, о предстоящем барбекю. Это исходит от Карлы. — Я хотела бы обсудить диетические требования. Мой сын не может подойти ближе чем на пятьдесят футов к арбузу. Он умрет.



Шейн говорит с любопытством. — Извините, мы можем вернуться назад? Когда будет барбекю?



Все сразу замолкают.



Бренда игнорирует его вопрос. — Мы можем сохранить любые обсуждения барбекю для группового чата. Следующий пункт…



— Насчет этого группового чата, — прерывает ее Шейн, сосредотачиваясь на Джексоне. — Ты в футболке Брюинз — я дам тебе два билета на открытие сезона, если ты пригласишь меня в этой штуке. Думаю, меня случайно удалили.



Я взмахиваю рукой. — Предложение о выселении Шейна Линдли из Медоу-Хилл за попытку подкупа члена совета директоров.



— Я вторая, — вмешивается Прия. Потому что она всегда меня прикрывает.

— В ходатайстве отказано, — хмыкает Джексон. — Мне нужны эти билеты.



Шейн радостно тычет меня в бок. — Ха.



Бренда снова стучит молотком. — Давайте рассмотрим самый важный вопрос повестки дня. Нам нужно выбрать компанию по чистке бассейнов.



— Да, — бормочу я себе под нос. — Началось.



— Я не понимаю проблемы со старой клининговой компанией, — бесстыдно говорит Вероника.



— Ты сейчас серьезно? — спрашивает Прия, поворачивая голову и глядя на нашу местную пуму. — Из-за тебя мы все теряем время на услуги бассейна, а ты собираешься тратить его и дальше?



— Из-за меня? — спрашивает Вероника с преувеличенным вздохом. — Но что я сделала?



Карла присоединяется к атаке. — Ты заставила бедного Найла стать свидетелем своей неосмотрительности именно возле писсуара!



— Я все еще не вижу проблемы.



— Диана, не могли бы вы прочитать протокол последней встречи, чтобы мы могли вспомнить, что именно произошло между Вероникой и мальчиком, который чистил бассейн? Поскольку ей непонятно, почему нам нужно нанимать нового. Бренда не пытается скрыть своего раздражения.



Я перелистываю страницу в блокноте и прочищаю горло.



— Ну, Найл подробно рассказал, что он вошел в мужской туалет во время нашего общественного барбекю и обнаружил Арвина, мальчика чистящего бассейн, поднимающего Веронику между двумя писсуарами. Она закричала, и я цитирую: Почисть эту киску так же, как ты чистишь наш бассейн.



Это выводит Шейна из себя. Он наклоняется ко мне, его голова практически приклеена к моей руке, и он дрожит от беззвучного смеха. Его грудь, одетая в футболку, вздымается, пока он пытается отдышаться. Его реакция заразительна, и мне приходится проглотить волну истерического хихиканья.



— Теперь тебе понятно, Вероника, почему было бы неуместно продолжать работать с нашей старой компанией по чистке бассейнов? — холодно спрашивает Бренда.



— Не совсем, — отвечает она знойным голосом. — Ты можешь прочитать это еще раз?



— Прекрати! Джексон огрызается на нее. — Диего, у тебя есть контакты других компаний, занимающихся бассейнами?



— Где-то были. Давай я их поищу. Во втором ряду Диего из Серебряной Сосны ерзает в телефоне.

Остальная часть встречи проходит без сучка и задоринки, за исключением момента, когда Вероника посылает Шейну воздушный поцелуй, и я не смогла сдержать смех. Когда Бренда нас отпускает, я выхожу из конференц-зала вместе с Прией и Найлом, оставляя Шейна на милость совета. Бренда загнала его в угол у двери.



— Хорошая работа, — говорю я своим товарищам по Красным Бирчерам. — Я знаю, что Линдли интересный человек, но не поддавайтесь этому.



— Меня не соблазнили, — твердо говорит Найл.



— Хорошо, Найл. Оставайся сильным.



Он выжидающе протягивает кулак. Я смотрю на это. Затем я вздыхаю и ударяю его кулаком. Вот чем мы сейчас занимаемся, Найл и я. Мы бьемся кулаками.



Шейн догоняет нас, когда мы выходим через задние двери Sycamore.



— Это было величайшее событие, которое я когда-либо испытывал, — кричит он. — Диксон! Почему ты мне не рассказала, насколько священны эти встречи? Я никогда не пропущу ни одной. О Боже, а что, если в этом сезоне у меня будут воскресные игры? Что мне делать? Можешь снять их для меня?



— Бренда не разрешает использовать камеры в конференц-зале, — коротко говорит Найл.



Шейн вздыхает. — Да, конечно, нет. Это умно, Бренда.



Я глотаю собственный вздох, но он вырывается из легких, когда на телефоне звучит уведомление.



ДЖЕКСОН ДЕЛУТ ДОБАВИЛ ШЕЙНА ЛИНДЛИ В ГРУППУ СОСЕДЕЙ.


Предатель!



Шейн проверяет свой телефон и кричит. — Угадай, кто получил второй шанс в групповом чате.



Прия одаривает его холодным взглядом. — Поздравляю. Постарайся не посылать там крайне нетактичные сообщения о расставании.



Он прищуривается, глядя на нее, но она и Найл уже идут впереди нас.



— Что это значит? — спрашивает меня Шейн.



— Ой, извини, подожди.



Я занята тем, что вожусь с телефоном.

Я:


Ребята, Шейн попросил удалить его из группового чата. Он перегружен человеческим общением. Не добавляйте его повторно, пожалуйста. Он считает групповые ситуации очень стрессовыми и стесняется что-либо сказать на собрании.



ВЫ УДАЛИЛИ ШЕЙНА ЛИНДЛИ ИЗ ГРУППЫ СОСЕДЕЙ.


На его телефоне появляется предупреждение. Челюсть Шейна отвисает от возмущения.



Я улыбаюсь ему. — Вот так. Эта девушка не боится злоупотреблять своими административными полномочиями.




Вечером того же дня в мою дверь постучали. Я открываю и вижу хмурое лицо Шейна. Выражение его лица такое же мрачное, как черная футболка, облегающая его мускулистую грудь.



— Извини, я не работаю адвокатом, — сладко говорю я.



Он проскользнул мимо меня и шагнул в дверной проем. — О чем был комментарий Прии?



— Что?



Шейн входит в гостиную, его брови сдвинуты в ужасе. — Комментарий, который Прия сделала после встречи по поводу бестактных сообщений о расставании. Я думал об этом весь день и не мог понять этого. Я знаю, что пошутил, что ты настраиваешь соседей против меня, но ты говорила обо мне всякую ерунду? Типа настоящего мусора?



— Мусорные разговоры? Нет. Правда? Да.



— Что, черт возьми, это должно означать?



— Это означает, что то, как ты справился с ситуацией с Кристал, было бесчувственным. И, честно говоря, очень подло.



Он смотрит на меня в замешательстве. — Кристалл? Это из-за Кристал?



Я направляюсь на кухню, чтобы продолжить дело, которое я выполняла до того, как Шейн появился у моей двери. Я беру бутылку текилы из шкафчика рядом с раковиной и ставлю ее рядом с блендером.



Шейн бросается за мной, его гнев усиливается. Я вижу это по напряжению его плеч. То, как он сжимает пальцы одной руки на краю белой гранитной стойки.



— Каким образом я плохо справился с этой ситуацией? На его лице смешались раздражение и недоверие.



— Ты шутишь? Я прочитала твое сообщение, Линдли. Это было чертовски жестоко.



— Это ты шутишь? Буквально сегодня утром я слышал, как ты говорила своему бывшему, что тебе не интересно. Чем то, что ты сделала, отличается от других?



— То, что я сказала Перси, произошло спустя несколько месяцев после того, как он появлялся и писал сообщения. Я была резка, потому что он не понял намеков. Когда я впервые рассталась с ним, я не просто сказала: Извини, потеряйся, береги себя.

Закатив глаза, я наливаю смесь клубничной маргариты, текилу и лед в блендер и нажимаю кнопку питания. Ингредиенты врезаются в лезвие, кубики разлетаются по кувшину, как крошечные осколки стекла из разбитого окна. Я держу кнопку дольше, чем нужно. Это мой пассивно-агрессивный способ донести это до Найла.



Когда шум прекращается, Шейн снова говорит, хмуро кривя рот. — Я совсем не это ей сказал.



— Чушь. Я прочитала твое сообщение.



Он качает головой, выглядя еще более раздраженным. — Так ты хочешь сказать, что прочитала всю эту ветку сообщений, но судишь меня только по последнему сообщению? Что, да, признаюсь, это было резко, но перед этим она говорила довольно неприятную ерунду.



— Последнему? — повторяю я, морща лоб. Я вспоминаю обмен текстовыми сообщениями, который показала мне Кристал. — Там было только одно сообщение, Шейн.



— Нет, сообщений было около двадцати. Может быть, больше.



Меня охватывает подозрение. Я не знаю, кому я не доверяю: Кристал или Шейну. Заметив выражение моего лица, он скривил губы и вытащил телефон из кармана темно-синих спортивных штанов.



— Что, ты мне не веришь? Вот. Прочти эту чертову штуку сама.



Я вижу, как он прокручивает стену текста, прежде чем наконец передать мне свой телефон.



— Это начинается здесь, — бормочет он. — Где она говорит, что это было лучшее свидание, которое у нее когда-либо было.



Когда я начинаю читать, меня колет игла чувства вины. Чем больше я читаю, тем более виноватой себя чувствую.

Шейн на самом деле мил в большинстве сообщений. Он легко ее подводит. Даже когда она обвиняет его в том, что он ее обманул, он справляется с этим тактично и доброжелательно.



В ответ она… О боже. Здесь Кристал выглядит немного расстроенной. Но кого я обманываю? Я не могу сказать, что никогда не делала то же самое. Я думаю, что у большинства женщин в их романтических историях есть унизительные, преследующие, умоляющие текстовые сеансы, а если нет, то я хвалю их за то, что они никогда не поддавались неуверенности или отчаянию.



Я полностью понимаю, почему Кристал удалила все, что привело к последнему сообщению Шейна. Ее собственные сообщения варьируются от сентиментальных до жалких и крайне непривлекательных.



К тому времени, как Шейн написал, я не заинтересован в том, чтобы снова тебя видеть, удачи, ясно, что ему надоели словесные оскорбления Кристал.



Также…

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги