Правило Диксона

Паника охватывает мое горло и ослабляет ладони. — Прости. Я не хотела на тебя сорваться. Я просто...

Я останавливаюсь и зарываю лицо в ладонях на мгновение, пытаясь успокоиться. Если Перси действительно в Мидоу-Хилл, я не знаю, что буду делать. Что я вообще могу сделать?

Мне внезапно приходит в голову кое-что еще, напоминая о том, что я сказала Перси в ту ночь, когда он ударил меня.

— О, боже, — стону я в ладони. Я поднимаю голову и беспомощно смотрю на Шейна. — Последний раз, когда я видела Перси, я сказала ему, что ты мой парень.

Шейн снова смеется, на этот раз громко. — Что? Почему ты это сделала?

— Потому что, похоже, теперь мы так поступаем, понятно? Мы говорим нашим бывшим, что мы парень и девушка.

Мои руки все еще дрожат. Я прижимаю их к бокам и надеюсь, что Шейн этого не заметит. Какую игру затеял Перси? Он ударил меня, а потом переехал в мой жилой комплекс? Я хочу плакать, но вместо этого делаю лицо из стали и притворяюсь, что злюсь на последнее, а не на первое.

— Линдли, — говорю я в отчаянии. — Прежде чем я пойду в Sweet Birch, чтобы с ним разобраться, ты должен согласиться быть моим парнем.

Он пожимает плечами. — Ладно, пойдем. Я должен тебе.

— Не только на сегодня. Я говорю о всем времени, пока он здесь.

— Разве Марни не сказала, что он арендует квартиру на шесть недель? — спрашивает Шейн.

Я прикусываю губу. — Ты сам сказал, что должен мне.

— Диксон. Я просил тебя быть моей девушкой на одну ночь. А ты просишь меня отдать тебе все лето.

— Отдать что? Ты уже сказал, что не хочешь ни с кем спать, так что не собираешься приводить домой случайных женщин все лето. Так ведь?

— Так, но...

— И все, что ты собирался делать этим летом, — это отдыхать. Быть моим фальшивым парнем никак не изменит твоих планов. И это даст тебе больше возможностей заставить твою бывшую ревновать, — добавляю я, хватаясь за любую возможность.

— Значит, ты пытаешься заставить Перси ревновать?

— Нет, я хочу, чтобы он оставил меня в покое!

Шейн хмурится от моего всплеска эмоций. — Диксон... — начинает он осторожно. — Что вообще происходит?

Я чувствую, как отчаяние вновь поднимается во мне, сжимая мое горло когтями. Я не могу позволить Перси жить здесь, но я также не могу допустить, чтобы Шейн узнал, что Перси является причиной моего синяка на лице. Это чертовски унизительно.

Я снова начинаю идти. Стояние на месте заставляет меня чувствовать головокружение. Шейн подстраивается под мой шаг, и я чувствую, как его взгляд пронизывает бок моего лица.

— Я не хочу, чтобы он был здесь. Мне не нравится, как тихо звучит мой голос. — Я рассталась с ним, и он не может это принять. Пожалуйста, Линдли, это всего лишь шесть недель. Как только он уйдет, мы можем сказать всем, что расстались.

— Подожди, ты хочешь, чтобы мы лгали нашим друзьям? Даже Джиджи и Райдеру?

— Только пока Перси здесь. Я не хочу, чтобы он узнал, что мы, возможно, все это время притворялись.

Это ложь. Настоящая причина, по которой я не хочу говорить Джиджи, что Шейн и я притворяемся ради Перси, — это то, что ее первым вопросом будет почему?

Почему я играю в игры, вместо того чтобы сказать Перси, чтобы он пошел к черту? Почему я устраиваю спектакль, вместо того чтобы столкнуться с ним лицом к лицу?

И эти почему требуют, чтобы я сказала правду.

Что он ударил меня.

Что мне страшно находиться рядом с ним.

Что я никогда в жизни не чувствовала себя более униженной.

Мой мозг представляет собой спутанную массу мыслей. Некоторые из них, возможно, иррациональны. Я это осознаю. Но я не могу этого сделать. Я не могу сказать своим друзьям, что мой бывший парень ударил меня. Я пыталась, черт возьми. На этой неделе я видела Джиджи. Я открыла рот, полностью готовая признаться, что Перси оставил мне этот синяк под глазом, но слова отказались выходить. Вместо этого я соврала ей.

— Джиджи никогда в это не поверит, — говорит Шейн с усмешкой.

— Поверит. Тем более, что она будет занята свадьбой и медовым месяцем. Я умоляю его. — Пожалуйста? Я буду чувствовать себя лучше... безопаснее... если он подумает, что у меня есть парень.

— Безопаснее? — осторожно переспрашивает Шейн.

— Я имею в виду, в том смысле, что он не будет приходить ко мне с завтраком и заставлять меня чувствовать себя неуютно, — говорю я спокойно.

И говоря о неудобствах, сам дьявол вдруг появляется на тропинке. В кхаки и белой футболке, с двумя картонными коробками, на которых черным маркером написано УЧЕБНИКИ.

Я замираю. Наши глаза встречаются, и нет никаких сомнений в том, что в его взгляде мелькает вина. Это первый раз, когда я вижу его с той ночи в Della’s, и хотя его близость вызывает у меня глубокое отвращение, я также чувствую слабый страх. И это больше всего выводит меня из себя.

Я отказываюсь бояться этого ублюдка.

Я иду вперед, не выбирая слов. — Я не знаю, в какую игру ты играешь...

— Это не игра, — тихо перебивает он. — Ты знала, что я ищу жилье, Диана.

— И ты должен был переехать сюда?

Мои руки снова дрожат, на этот раз от ярости. Как он смеет? Как, черт возьми, он смеет?

— Либо это, либо провести недели в той дыре на окраине города. Я не могу позволить себе жить в гостинице на главной улице шесть недель. Это лучший вариант, пока мой новый дом не станет доступен в сентябре.

Звучит правдоподобно, но я этому не верю.

Я замечаю, что его взгляд сосредоточен на моем лице. На исчезающем синяке, который он оставил.

Шейн всего в нескольких футах от нас, поэтому я знаю, что Перси не посмеет упоминать то, что произошло той ночью, но он все же понижает голос и спрашивает: — Ты в порядке?

Я игнорирую вопрос. — Знаешь что? Мне плевать на твои причины, почему ты здесь. Это ничего не меняет между нами. Мое последнее сообщение ясно дало понять, на чьей я стороне.

Морщась, он снова проявляет остатки совести.

— О, и раз уж мы здесь. Я подзываю Шейна поближе, затем беру его за руку и, очень явно, переплетаю наши пальцы. — Это мой парень, Шейн.

Шейн не протягивает руку для рукопожатия. Он кивает и говорит: — Приятно познакомиться, братан.

Перси на мгновение сжимает губы. — Приятно познакомиться и с тобой. Если извините... Он слегка поднимает коробки. — Мне нужно продолжить распаковку.

Когда он проходит мимо нас, я оборачиваюсь и смотрю ему вслед. Его плечи напряжены, как доски. Будто он является обиженной стороной.

— Ты в порядке? — грубо спрашивает Шейн. Он все еще держит меня за руку, как будто знает, что мне нужна поддержка, иначе я рухну.

Нет, я не в порядке, хочу сказать.

Желание рассказать кому-то, что случилось, почти душит меня. Я хочу рассказать Шейну. И Джиджи. И папе. Но я не могу найти слова. Они, как напуганное животное, жмутся в углу, и сколько бы я ни пыталась их выманить, они не выходят. Они застряли.

Признание горит в моем горле, а потом, в панике на одну секунду, полностью сжимает его. Воздух не поступает, и вдруг я не могу дышать. Это уже случалось несколько раз на этой неделе.

— Я в порядке, — удается мне сказать. Чудом мой голос звучит совершенно нормально.

Шейн кажется не замечает бурю, которая бушует внутри меня, пока мы идем к Red Birch, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — Когда ты хочешь начать репетировать?

— Для чего? — Я слишком отвлечена бешеным сердцебиением, чтобы сосредоточиться на том, что он спрашивает.

— Для соревнования? — подсказывает он, смеясь. — И когда мы будем снимать это прослушивание?

— Точно. Прости. Нам не нужно отправлять видео до конца августа, но нужно сразу начать. Как насчет репетиции в субботу? Я работаю только на завтраках и обедах в эти выходные, так что я свободна оба вечера.

— Звучит хорошо. Напиши мне.

Мы расходимся в коридоре, и я практически ныряю в спокойствие своей квартиры, где могу дышать как угодно.

— О, боже мой, Скип, — стону я на своего рыбку. — Что, черт возьми, происходит?

Тяжело дыша, я падаю на диван и пытаюсь справиться с наплывом ощущений. Содержимое моего желудка грозит подняться. Я действительно чувствую, что могу блевануть. Я делаю глубокий вдох, затем еще один, пока не проходит крутящаяся тошнота. Но сердце все еще бьется слишком быстро. Это не может быть полезным, когда сердце бьется так сильно.

Почему это продолжает происходить?

У тебя приступы тревоги.

Нет, черт возьми. Не может быть.

Я никогда не чувствую тревоги. Даже перед соревнованиями по чирлидингу нервы проявляются в виде возбуждения. Я редко чувствую страх, и если чувствую, то он полностью оправдан. Как в тот раз, когда мы с Джиджи шли по темному переулку в Бостоне и услышали, как взорвался автомобиль. Я действительно думала, что это выстрел, и всплеск адреналина в моей крови был невероятно сильным.

Или когда соседская собака папы вырвалась на свободу во время пикника на День труда прошлым летом. Огромный доберман ринулся к группе детей, и на мгновение сердце ушло в пятки, потому что я действительно думала, что он нападет на них. Оказалось, что собака прекрасно ладит с детьми. Он просто украл их мяч и заставил их бегать за ним, пока дети визжали от смеха.

Оба этих случая вызвали страх, и это было логично. Я думала, что была в опасности. Но сейчас я не в опасности. Нет никакой причины для даже малейшей паники.

Я сижу на диване, дыша глубоко, пытаясь замедлить пульс.

В конце концов тревога уходит, но чувство неудовлетворенности остается тесно сжатым в моей груди. Я не могу позволить этому продолжаться. Я не слабый человек. Я не боюсь ничего, особенно жалкого, неуверенного в себе человека, как Перси Форсайт.

Начиная с этого момента, я должна найти способ отпустить это.

Джиджи:

Мы все еще собираемся завтра вечером? Если да, я думаю, ужин в индийском ресторане возле Фенуэя. А потом выпить в том баре с мартини, который нам очень понравился?

Я:

Да, я все еще за!

Я:

Ооо, да, я люблю этот ресторан. Определенно хочу вернуться туда.

Я:

Шейн и я теперь встречаемся.

Я:

Какой бар с мартини? Тот, что возле Ритца?

Джиджи:

Погоди. Что?

Джиджи:

Что ты имеешь в виду, говоря, что вы с Шейном встречаетесь?

Джиджи:

Ответь мне!

Глава 19

Шейн

Пробный бойфренд

— Я больше не хочу жениться.

Эти угрюмые слова произносит Райдер, сидящий на другом конце дивана с каменным лицом.

Я стараюсь не смеяться над ним. — Не хочу тебя разочаровывать, брат, но ты уже женат.

Сейчас пятница вечером, и я нахожусь в доме, который до недавнего времени делил с Райдером и Беккетом. Теперь в моей старой комнате живет Уилл, а вскоре Райдер переедет к своей новой жене. Которую, похоже, он уже собирается бросить.

Я понимаю, откуда это у него. Судя по тому, что он мне рассказывал, семья Джиджи явно перегнула палку с этой свадьбой. Свадьбой, которую они устраивают только потому, что отец Джиджи, легендарный Гаррет Грэхем, на самом деле сентиментальный человек и хочет провести свою единственную дочь к алтарю. Я его за это не осуждаю — я вполне могу представить, как мой отец делает то же самое с Мэрианн. Хотя она никогда не выйдет замуж. Мэрианн — это драгоценный груз. Я уже решил, что когда ей исполнится шестнадцать, я посажу её и расскажу ей о преимуществах жизни в монастыре. Думаю, это было бы для неё идеальным местом.

— Может, еще не поздно развестись, — говорит Райдер с таким надеждой в голосе, что я не могу сдержать смех.

— Ты не хочешь развода. Ты одержим этой женщиной. — Я пожимаю плечами. —Кроме того, свадьба не будет такой уж плохой. Лично я с нетерпением жду, когда напьюсь до потери сознания и посмотрю, со сколькими подружками невесты Беккет успеет переспать.

— Учтем, что ты уже спишь с подружкой невесты, так что одна у него уже отпадает.

Не совсем, но после того, как Диксон рассказала Джиджи, что мы встречаемся, Райдер может думать, что мы уже переспали. Я мог бы оставить его в этом заблуждении, но не хочу порочить репутацию Дианы.

— На самом деле, мы еще не занимались сексом, — говорю я.

— Чушь.

— Это правда. Мы движемся медленно.

— С каких это пор ты делаешь что-то медленно? — спрашивает Уилл, выглядывая из кухни. Здесь только он и Райдер, пока Беккет в Австралии.

Он заходит в комнату, выпивая бутылку воды и одетый так, словно собирается куда-то выходить. Темные джинсы облегают его длинные ноги, а его голубая рубашка точно совпадает по цвету с его глазами.

— Ты куда-то собрался?— — спрашивает Райдер.

— Да, еду в город, — отвечает Уилл. — Вообще-то, я встречаюсь с твоей женой и твоей девушкой, — кивает он в мою сторону, — чтобы выпить.

Райдер прищуривается. — Жизель сказала, что это девичник.

— Что я могу сказать? Диана меня пригласила. — Он улыбается мне самодовольно. — Твоя девушка любит меня больше, чем тебя.

— Вполне вероятно, — соглашаюсь я. — Я ее дико раздражаю.

Райдер усмехается. — Как это вообще произошло?

— Я не удивлен, — говорит Уилл. — Они поцеловались на вечеринке у бассейна, и нам всем пришлось притворяться, что это был вызов.

Я игнорирую насмешку Уилла и смотрю на Райдера. — Не знаю. Это просто случилось, и теперь у меня есть девушка.

Он поднимает брови. — Ты быстро решил сделать это эксклюзивным.

— Я не могу быть неэксклюзивным. Она лучшая подруга Джиджи, и я не хочу, чтобы меня убили. Но не воспринимай это слишком серьезно. Девушка — это просто за неимением лучшего термина.

— Чувак, он приуменьшает, — говорит Уилл Райдеру. — Все очень серьезно. Он даже вступил с ней в танцевальный конкурс.

Голова моего лучшего друга резко поворачивается в мою сторону. Я с трудом сдерживаю стон. Я надеялся сохранить это в секрете подольше.

— Что ты имеешь в виду под вступил в танцевальный конкурс? Что с тобой произошло с тех пор, как ты переехал? Кто ты?

— Ты спрашиваешь, кто я? Ты женился, — отвечаю я. — Ты изменился первым, брат. Не сваливай это на меня. Ты тот, кто разрушил нашу дружбу.

Он усмехается и поднимает средний палец.

— Откуда ты узнал про танцевальный конкурс? — я подозрительно спрашиваю у Уилла.

— Диана объявила об этом на Ride or Dance.

— Что за хрень, что такое Ride or Dance? — И тут меня осеняет, вспоминаю, как она и Кенджи снимали видео у бассейна. — О нет. Она не сделала этого.

Уилл улыбается мне.

Я наклоняюсь к журнальному столику и беру свой телефон. Через минуту на экране появляется последнее видео с абсурдного танцевального аккаунта Дианы. Мой желудок сжимается, когда я понимаю, что у нее более ста тысяч подписчиков. Лучше бы я умер.

Звук отключен, поэтому я его включаю и нажимаю воспроизведение. Высокий, радостный голос Дианы раздается из моего телефона.

— Привет, танцоры! Я хотела бы быстро обновить вас по поводу NUABC. Кенджи выбыл. Нет, не драматизируйте. Мы не ссорились. Он просто решил, что суперяхты важнее меня. Хотя кто его винит? Суперяхты, наверное, действительно важнее меня. Но да, он собирается провести лето в Средиземноморье, что значит, что он не сможет участвовать в конкурсе, поэтому мне пришлось найти нового партнера. И, думаю, судя по всем комментариям под нашим последним видео, многие из вас будут рады узнать, кто этот новый партнер. Вы угадали — я действительно говорю про Соседа-Засранца.

Райдер фыркает, когда пьет пиво.

— О, и тебе это тоже понравится. Сосед-засранец теперь еще и Пробный Парень.

— Пробный? — рычу я.

Уилл начинает смеяться. Мои друзья — придурки.

— Я решила дать ему шанс доказать, что он достоин моей любви. Так что да, мы танцуем и встречаемся. Мы танцезнакомимся. Это будет великолепно. Наши репетиции начнутся в эти выходные, так что ждите нового контента с Соседом-засранцем и всей той боли, которую я ожидаю от него получить. Ладно, я пошла спать. Спокойной ночи, танцоры.

— Она такая занудная. — Я стону.

— Мне кажется, она милая, — говорит Уилл.

— Так встречайся с ней тогда.

— Я обязательно скажу ей, что ты так сказал, когда мы будем пить сегодня вечером. Ладно, мне пора идти. — Он смотрит на Райдера. — Не жди меня сегодня вечером. Скорее всего, я переночую у кузена Роба в Бостоне. Думаю, он тоже присоединится к нам на напитки.

Я качаю головой. — Как так получилось, что ты и Роб... — я делаю кавычки в воздухе.

— Почему ты используешь кавычки? Ты намекаешь, что Роб нереален?

— ...на двойном свидании с женой Райдера и моей девушкой, в то время как мы с ним здесь, и не на свидании с ними? — заканчиваю я с недоверием.

— Не знаю. Некоторым парням просто везет. —Уилл деланно пожимает плечами и выходит из гостиной.

После того как входная дверь закрывается, тёмные синие глаза Райдера снова становятся серьёзными. — Слушай, насчёт тебя и Дианы. Будь осторожен, ладно? Как ты сказал, она лучшая подруга Джиджи.

— Доверься мне, тебе не о чем беспокоиться.

Буквально. Потому что это фальшивка.

— Честно, — настаиваю я, заметив его сомнительное выражение. — Я не вижу, чтобы это продлилось долго.

— Нет?

— Она не совсем мой тип. Ты знаешь, я предпочитаю более серьёзных девушек. Которые на одной волне со мной.

— И на какой же волне ты?

— На волне долгосрочных отношений. — Я пожимаю плечами. — Диана замечательная, но она живёт моментом. Она действует по своим прихотям, бросается в случайные новые проекты. Она из тех людей, кто вот так возьмёт и уедет на год в Будапешт. Не думаю, что она хочет оседать в ближайшее время. Мы просто развлекаемся.

— Справедливо. — Он задумчиво трет щеку. — Но если ты действительно не видишь с ней ничего долгосрочного, не позволяй ей привязаться.

— Не волнуйся. Она сама настаивает, чтобы мы оставались в свободных отношениях, — лгу я. — Термин девушка просто легче сказать, чем это мои отношения на основе взаимной выгоды, понимаешь?

Он расслабляется. — Понял. Так это больше отношения на основе взаимной выгоды.

— Именно.

— Но вы еще не занимались сексом. — Он снова скептически настроен.

— Пока нет. Но, думаю, завтра мы уже будем спать вместе.

Он усмехается. — Ладно.

— А как у тебя? — я с нетерпением меняю тему. — Как тебе семейная жизнь? Ещё не устал от Жизель?

— Никогда. — Его лицо смягчается всякий раз, когда упоминается Джиджи. И когда это сырое, неподдельное чувство заливает его лицо, кажется, что ты подглядываешь. Как будто тебе дали окно в нечто настолько личное, что тебе это не принадлежит.

Но этот парень просто не может скрыть свои чувства к этой женщине, что забавно, потому что Люк Райдер — эксперт в сокрытии своих эмоций. С тех пор, как я его знаю, я никогда не был на сто процентов уверен, что у него на уме. Но с Джиджи нет никакой неопределенности. Он её обожает. Поклоняется ей. Она — вся его жизнь, и он готов за неё умереть. Это написано в его глазах, как только произносишь её имя.

— Но я действительно не в восторге от этой свадьбы, — признаётся он с болью в голосе.

— Мне жаль. Но я с тобой, брат. Что бы ни понадобилось.

Он вздыхает. — Спасибо, брат. Мне нужно, чтобы ты напоил меня так, чтобы я забыл, сколько людей там будет. Может, и спину потрёшь, когда я буду блевать.

Я смеюсь. — Ты справишься.

— О, кстати. Я забыл тебя спросить — хочешь помочь на лагере Хоккейных королей' Это через несколько недель.

— О, точно. Это в августе. Какого парня из Гарварда выбрали тренировать с тобой?

— Трой Тальво.

— Он хорош, — неохотно соглашаюсь я.

— Парни будут играть в последний день, и нам нужны судьи на линии. Ты в деле?

— Будут ли Гаррет и Коннолли там?

— Это их лагерь.

— Тогда да.

Улыбаясь, он закатывает глаза. —Это единственная причина, по которой ты согласен? Не из-за доброты сердца?

Я улыбаюсь ему. — Я беспощадно преследую свои интересы и никогда не буду извиняться за это.

— Чувак, Диана может найти кого-то гораздо лучше, чем ты.

— Ха. Как будто Джиджи досталась принцу.

— Ты, наверное, прав насчёт этого. Они обе вне нашей лиги.

Глава 20

Диана

Вертикальный секс

Я прихожу домой в субботу после работы, полная энтузиазма, чтобы репетировать с Шейном, и обнаруживаю, что он всё ещё играет в гольф с Уиллом. Уф, такой избалованный мальчишка. Я знаю, что он любит шутить о том, что он богатый мальчик, но этот парень действительно живёт мечтой. Кто ещё двадцатиоднолетний может позволить себе провести всё лето, играя в гольф и совершенствуя своё тело?

Пока я жду его возвращения, я догоняю серию Fling or Forever, увлечённая эпической дракой между Фэйт и Кай. Донован всё ещё разыгрывает длинную аферу с Лени, и либо я параноик, либо эта новая девчонка Марисса пытается вцепиться в Коннора. Девушка, проходи мимо.

Около семи часов Шейн пишет сообщение, что он готов, и мы идём вниз. Я решила провести нашу первую репетицию на улице, так как вечер выдался идеальным. Тепло, но не жарко, и достаточно прохладно, чтобы не потеть. В Медоу-Хилл есть теннисный корт, но я думаю, что будет легче тренироваться на траве, поэтому мы с Шейном устраиваемся в небольшой полянке перед кортом. На мне чёрные шортики и неоново-оранжевый спортивный топ, и я приготовилась с внешним динамиком, ноутбуком и штативом.

— Как прошла ваша девичья ночь с Жизель и Уиллом? — с сухой улыбкой спрашивает Шейн, пока я регулирую высоту штатива.

— Было весело. Завтра после моей утренней смены я встречаюсь с Джиджи на примерку платья, а потом она придёт ко мне поплавать.

— Отлично. Убедитесь, что обе надели самые откровенные купальники.

— Только если ты наденешь свои плавки.

— Договорились. Он опускает голову, отвлекаясь на мгновение на телефон. Похоже, он печатает целое эссе.

— Перестань писать своей бывшей, — поддразниваю я. — Нам нужно работать.

Он поднимает глаза, закатывая их. — Это мой отец.

— Ты пишешь своему отцу много абзацев?

— Да. Он мой лучший друг. Мы обсуждаем всякие вещи. У тебя с этим проблема?

Я хочу назвать его ботаником, но не могу отрицать, что это немного трогательно. Мы с отцом тоже близки, но не ведём длительные текстовые переписки.

— Ладно, давай начнем. Я подхожу к Шейну, вся деловая. — Предполагаю, что ты знаешь основные шаги ча-ча-ча?

Он смотрит на меня. — Нет. С чего ты это взяла?

— Ты встречался с танцовщицей четыре года.

— Она балерина. И только потому, что она танцует балет, не означает, что я знаю балет. Это не значит, что я ходил и делал пируэты и жете и... о, черт, похоже, я всё-таки знаю некоторые танцевальные шаги.

Я сдерживаю смех. Шейн бывает забавным, это я ему должна признать. А ещё он чертовски хорошо выглядит в своей тренировочной одежде. Я сказала ему надеть что-то более облегающее, поэтому на нём тесная белая футболка и чёрные джоггеры. Брюки сделаны из более тонкой ткани, чем спортивные штаны, и хотя они не слишком обтягивающие, они плотно облегают его пах, когда он идёт, очерчивая его внушительное достоинство. Я всё ещё помню, как это ощущалось, когда он был прижат ко мне, когда я сидела у него на коленях. Почему оно такое большое? И — о боже, вдруг до меня доходит. А что, если оно ещё больше? Что, если на вечеринке у бассейна у него была лишь лёгкая эрекция? Возможно, у него самый большой пенис на земле. Может быть, он длиной двадцать пять дюймов.

— Диксон.

Я выхожу из транса.

— Что с тобой происходит? Твоё лицо красное, как помидор. У тебя аллергическая реакция или что-то в этом роде?

Чудесно. Моё лицо покраснело от мысли о двадцатипятидюймовом пенисе Шейна.

Я трясу головой, чтобы отогнать эти мысли. Не знаю, что мне меньше нравится — краснеть от мысли о его достоинстве или эти недавние приступы тревоги, потому что мой бывший парень ударил меня по лицу.

Можно сказать, что это был удар?

Я сжимаю зубы и отворачиваюсь от Шейна, чтобы он не видел опасное сочетание ярости и беспомощности, которое я чувствую в своих глазах.

Будто во мне живут две Дианы. Одна из них в ярости. Она говорит: Что с тобой не так? Иди в полицию. Накажи его. А другая — трусливая и парализованная стыдом, приказывает мне не тратить больше энергию на этот катастрофический случай. Синяк зажил, и Перси заблокирован.

Так что, на самом деле, всё теперь в порядке.

Должно быть в порядке.

— Дай мне закончить настройку, и тогда мы начнём, — говорю я, оставаясь спиной к Шейну, пока настраиваю штатив.

— Мы действительно должны это снимать?

Он звучит так расстроенно, что я оборачиваюсь, чтобы проверить его выражение лица. Конечно, его недовольство кажется искренним. Я замираю, понимая, что не спросила его согласия.

— Ах, черт. Меня охватывает раскаяние. — Полагаю, мы можем не снимать это, если ты действительно не хочешь.

— Я не собираюсь позориться перед твоими миллионами подписчиков.

Я улыбаюсь. — Ты знаешь, сколько у меня подписчиков?

— Я просмотрел твой аккаунт на днях. Он хмурится на меня. — Пробная девушка.

Я хихикаю, но моё веселье исчезает, когда я осознаю, что это значит. —Послушай, я скажу честно. Я зарабатываю немного денег, монетизируя свои посты. Я неловко пожимаю плечами. — Это помогает оплачивать еду и другие вещи. Я не жду, что ты поймешь, потому что я уверена, что ты ни за что не платишь...

Он хмурится.

— Прости, я не пытаюсь тебя оскорбить. Честно. Я просто говорю факты. Например, я сомневаюсь, что у нас с тобой одинаковые расходы.

— Нет, я понимаю, — говорит он грубо. — У нас разные расходы.

— Правильно. — Я прикусываю губу. — Я просто говорю, что эти глупые танцевальные видео помогают мне с деньгами.

Я изо всех сил стараюсь игнорировать неприятное чувство, вызванное моим признанием. Я ненавижу признаваться в слабости или показывать уязвимость, особенно перед кем-то вроде Шейна, который происходит из обеспеченной семьи. Не то чтобы я жила в бедности. Я получила большое наследство в виде этой квартиры, и да, я могла бы продать её, как Томас продал другое инвестиционное имущество тёти Дженнифер, и взять деньги. Но мне нравится иметь дом. Что-то, что принадлежит мне. Деньги легко потратить, но квартира — это навсегда. Она может быть долгосрочной инвестицией.

— Так что да, я могу обойтись без этого. Запостить что-то из соло, когда репетирую одна. Но контент с Кенджи сделал настоящую сенсацию. — Я бросаю на него взгляд полный надежды. — Если это поможет, я разделю с тобой любую выручку от рекламы. Это не много, но…

— Нет, — перебивает Шейн. — Мне это вообще не нужно. Ладно, снимай нас. Но я хочу одобрить всё, что ты выкладываешь, чтобы я не выглядел как полный идиот. Я не доверяю твоему монтажу.

Он прав. Я определенно дала бы ему образ идиота. Я скрываю улыбку и настраиваю оборудование.

— Хорошо. — Я подхожу к нему. — Наш основной ритм — медленно, быстро-быстро, медленно, быстро-быстро.

— Это достаточно просто.

— Не будь самоуверенным. Ча-ча-ча — это всё о ритме. Один неправильный шаг, и всё испорчено.

— Но без давления.

— Наша начальная позиция — лицом друг к другу, и единственный шаг, который тебе нужно знать сейчас, — это шаг шассе. Начни с того, что твой вес на левой ноге. Левая нога, Линдли!

— Прости, я смотрел на твою ногу.

Я направляю его руки — правая на моей лопатке, левая в моей правой руке. У него большие руки, вероятно, из-за двухфутового члена. Когда мы медленно проходим через шаги, меня охватывает жар, и я понимаю, что это не от тёплого ветерка, обвивающего наши тела. Мне действительно нужно перестать думать о его пенисе.

Обычно я люблю ча-ча-ча. Это быстрый и живой танец, который заставляет меня чувствовать себя ребёнком. Но выражение лица Шейна далеко от радостного.

— Это должен быть весёлый танец! — Я укоряю его. — Ты выглядишь так, будто находишься в тюремном лагере и танцуешь для своих захватчиков. Улыбнись.

Он обнажает зубы.

Я почти падаю от смеха, что опять сбивает наш ритм.

— Прости, давай начнем сначала. И перестань смотреть на свои ноги. Мы должны поддерживать зрительный контакт всё время. Это наш способ общения. Смотри на меня, а не на свои ноги.

— Но тогда как я буду знать, что они делают то, что должны делать! — Он звучит взволнованно, его лоб сморщен от разочарования.

— Готов? — Я снова включаю музыку и начинаю считать. — Медленный шаг вправо, быстро-быстро влево. Медленно, быстро-быстро, медленно, быстро-быстро. — Я вскрикиваю, когда Шейн почти раздавливает мои пальцы в кроссовках. — Ладно, стоп. Это было совсем не так. Нам нужно поработать над нашим таймингом. — Я вздыхаю, потому что это будет самая сложная часть — делать это синхронно. — Твои быстрые шаги должны быть быстрее.

Он стонет. — Это худшее, что я когда-либо испытывал в своей жизни. — Он поворачивается к камере. — Не судите меня.

— Нет, у нас получится, — я уверяю его. — Доверься мне.

Хотя его шаги стали лучше в следующий раз, его тело остаётся таким же напряжённым, как кирпичная стена.

— Ча-ча-ча — это всё о бёдрах. Каждый шаг, вращай бёдра. Вот так. — Я показываю ему.

— Я не буду так делать.

— Будешь.

— Нет.

— Просто немного больше движения бёдрами, — я ободряю. — Ты сможешь.

Он рычит на меня. — Я хоккеист. Мои бёдра так не двигаются.

— Уверяю тебя, двигаются.

Я кладу руки на его талию, затем перемещаю их к его ягодицам.

— Диксон, — он говорит с улыбкой. — Что ты делаешь?

— Всё дело в ягодицах и мышцах. Обещаю. Можно я потрогаю твою задницу?

— Очевидно.

Я сдвигаю руки вниз, чтобы обхватить его ягодицы. Боже. Это самые плотные и мускулистые ягодицы, которые я когда-либо чувствовала. Я встречалась с атлетами раньше, но задница Шейна — это что-то особенное.

— У тебя задница как у мраморной статуи, — я удивляюсь.

Он ухмыляется. — Я знаю.

— Ладно, не хочу быть грубой, — я оглядываюсь через плечо на камеру, —заткните уши вашим детям, люди. Но танцы — это, по сути, вертикальный секс. Ты слишком напряжён, Линдли. Тебе нужно двигать бёдрами, как если бы мы... ну ты понял.

Его глаза загораются. — Ты предлагаешь мне вертикально трахнуть тебя?

— Шейн, — я предупреждаю его. Я слегка хлопаю его по ягодицам. — Давай, повторим этот шаг.

— Пока ты сжимаешь мою задницу?

— Да, доверься мне. Я смогу показать тебе, как расслабить бёдра.

— Это звучит как сюжет для действительно плохой порнографической сцены.

— Тебе бы хотелось.

После того как я снова начинаю считать, Шейн толкает бёдра так, будто пытается пробиться через моё тело. Это вызывает у меня волну смеха.

— Нет, ты должен вращать бёдрами. — Я сжимаю боковые части его ягодиц. —Здесь. Двигайся отсюда.

Мы пробуем снова, и на этот раз его движения становятся чуть более свободными и менее порнографическими.

— Видишь? Ты чувствуешь разницу, да?

Громкий голос прерывает наш момент прогресса. — Что это значит?

Я оборачиваюсь и вижу, как наша соседка Карла идет к нам. — О, привет, Карла. Мы репетируем для танцевального конкурса.

Она скрещивает руки на груди, прикрытой цветочным шелковым блузоном. —Разве одно из требований — трогать друг друга за задницу?

— Нет, но так веселее, — говорит Шейн, подмигивая ей.

Мои руки отпадают от упомянутого места. — Извините. Да, понимаю, как это выглядит. Я борюсь с смехом, предлагая раздраженной Карле успокаивающую улыбку. — Обещаю, что мы не занимаемся неприличными вещами.

— Лучше бы не занимались, — отвечает она с возмущением. — Кстати, я подниму этот вопрос на собрании ассоциации жильцов.

— Не удивлена, Карла, — говорю я, кидая ей прощальный взгляд, пока она не уходит, недовольная.

— Я не понимаю людей в этом жилом комплексе, — размышляет Шейн, наблюдая за тем, как Карла уходит.

— Иногда мне кажется, что это какой-то странный эксперимент правительства, где разместили всех этих случайных людей, чтобы посмотреть, что произойдет. Все играют уникальные роли, но никто не знает, какие это роли.

— Почему мы здесь? — звучит заинтересованно.

Я думаю над этим. — Ты здесь, потому что…

— Я — дикая карта. Его глаза загораются. — Все такие, что за чертовщину он сделает?

— Да, конечно. Я похлопываю его по руке. — Ты — дикая карта.

Мы репетируем еще тридцать минут, и хоть мне не хочется это признавать, я думаю, что ча-ча-ча — это потерянное дело, по крайней мере, на предварительном этапе. Я не сомневаюсь, что смогу довести навыки Шейна до приемлемого уровня к конкурсу в октябре, но видео для прослушивания нужно будет отправить через несколько недель. Он не будет достаточно хорош в это время, и я беспокоюсь, что мы не квалифицируемся, если будем использовать ча-ча-ча. Я дам еще несколько занятий, но подозреваю, что у нас будет больше шансов с танго.

— Что ты собираешься делать сейчас? — спрашивает Шейн на нашем пути обратно в Red Birch.

— Мне нужно досмотреть прошлый выпуск FoF. Я умираю от любопытства, кто покинет Sugar Shack.

— Я могу сказать тебе, если хочешь. Я смотрел его прошлой ночью.

Я поворачиваюсь к нему. — Прости, что?

Он пожимает плечами. — Было нечего делать. В любом случае, — продолжает он, игнорируя мои хихиканья, —почему бы тебе не позволить мне купить ужин? Мы досмотрим твой выпуск, потом посмотрим новый. А затем, может быть, знаешь…

Я останавливаюсь на середине тропинки и смотрю на него с интересом. — Нет, я не знаю.

Шейн поднимает брови. — Мы идем в спальню и…

— Ты предлагаешь заняться сексом со мной?

— Не нужно выглядеть так, будто тебя это отталкивает.

Я смеюсь. — Мы даже не любим друг друга.

— Мы терпим друг друга, — возражает он.

— О, какое замечательное предложение, чтобы загнать меня в постель! Я терплю тебя, Диана. Пожалуйста, позволь мне заняться с тобой любовью.

— Не это я имел в виду. Все, что я говорю, это то, что нам стоит рассмотреть вариант отношений с преимуществами.

— Я думала, ты сказаа, что не хочешь заниматься одноразовыми связями.

— Это не будет одноразовым делом. Это будет долговременным. Я имею в виду, если нам уже приходится делать вид, что мы вцепились друг в друга этим летом ради Перси, мы могли бы действительно прикоснуться друг к другу. Что ты теряешь?

— Мое терпение. Мое достоинство. Мою невинность.

Шейн вздыхает с разочарованием. — Ты обязательно должна продолжать притворяться, что тебя это не волнует? — Он в неопределенном жесте указывает на свое тело.

— На что ты указываешь?

— На свой член. Перестань делать вид, что он не возбуждает тебя.

— О боже, ты такой самодовольный.

Он только улыбается. — Так что… по поводу этого предложения о дружбе с привилегиями?

Я стучу себя по лбу, притворяясь, что вспомнила что-то важное. — О, черт, я забыла сказать тебе. Я на самом деле очень тщательно отбираю своих друзей с привилегиями. Есть целый процесс подачи заявки.

Шейн играет с этим. — О, правда? Могу я получить копию заявки?

— К сожалению, я сейчас редактирую ее, чтобы сделать более подробной, так что в данный момент я не принимаю заявки. Но может быть, ты сможешь подать заявку в следующем году.

Он кидает мне серьезный взгляд. — Пожалуйста, дай мне знать, когда снова откроется вакансия.

— Ты будешь первым, кому я сообщу, — обещаю я. — А точнее, последним.

Мы проходим мимо Sweet Birch, когда Перси внезапно выходит из двери. Параноидальная часть моего мозга думает, что он поджидал нас. Скрывался в лобби в ожидании момента, чтобы появиться. Но моя логика говорит, что это безумие. Он не мог бы так хорошо все спланировать.

Его выражение темнеет, когда он замечает нас, но он быстро восстанавливается и натягивает слабую улыбку.

Шейн останавливается, но я хватаю его за руку и тяну вперед. — Иди дальше, — шепчу я.

— Диана, — зовет Перси сзади. — У тебя есть минутка?

Я игнорирую его и ускоряю шаг, почти волоча Шейна за собой. Тревога снова поднимается, сжимая мое горло. Это чувство стало знакомым, и мне ненавистно, что оно стало таким. Из-за Перси я чувствую себя беспомощной и пойманной в ловушку. Я хочу позвонить своему отцу и умолять его приехать сюда, взять Перси за воротник и выкинуть его в другое чертово состояние. Но я не могу просить отца решить мои проблемы. Я должна решить их сама.

Я вдыхаю как можно глубже, но чувствую себя еще более головокружительно к тому моменту, как мы входим в лобби.

Я не знаю, что Шейн видит на моем лице — надеюсь, это не страх, — но что бы это ни было, это заставляет его челюсть напрягаться. — Хочешь, чтобы я поговорил с ним?

— Нет. Я надеюсь, что если я проигнорирую его, он в конце концов уйдет.

Это, похоже, не удовлетворяет Шейна, но после паузы он пожимает плечами. —Ладно. Сообщи, если передумаешь. Мы поднимаемся на верхнюю площадку. —Что взять на ужин?

Я понимаю, что аппетита у меня совсем нет. Вид Перси уничтожил его.

— Знаешь что, я передумала насчет ужина. У меня болит голова, — вру я. — Думаю, я приму душ и немного полежу.

— Ты уверена...

— Позже, Линдли. Я проскальзываю в свою квартиру, прежде чем Шейн успевает возразить.

Глава 21

Шейн

Мы завирусились

Диана и Джиджи вернулись с примерки платьев около двух часов в воскресенье. Солнце все еще палит, и Райдер присоединяется к нам у бассейна Медоу-Хилл. Мы захватываем четыре шезлонга и обмазываемся солнцезащитным кремом.

Пока девочки загорают, я устраиваю Райдеру настоящее испытание в гонке, за что получаю громкие аплодисменты от шумных подростков в бассейне. Дети Дэйва и Марни теперь могут со мной общаться, так как соседи больше не ненавидят меня. Вероника, конечно, развалилась на своем привычном шезлонге и явно рассматривает Райдера и меня. Это идеальный день у бассейна с хорошими друзьями, солнцем и пивом.

Единственная проблема в том, что Диана и я постоянно забываем, что должны изображать пару. Среди наших лучших друзей мы естественным образом возвращаемся к своим старым ролям. То есть, Диана ненавидит Шейна, а Шейн стремится раздражать её.

Выбиравшись из бассейна, я наблюдаю, как Диана указывает что-то на облаках Джиджи. — Вот, вот. Видишь?

Джиджи надевает солнечные очки, чтобы лучше рассмотреть. — Нет.

Я вытираюсь полотенцем и сажусь на шезлонг рядом с Дианой, пока Райдер растягивается рядом со своей женой.

— На что мы смотрим? — спрашиваю я с интересом.

— То облако наверху похоже на волшебника. Он в цилиндре и держит в одной руке кролика, а в другой — огромный нож.

— Это мрачно, — говорю я.

— Эй, я не виновата. Такие облака сегодня.

Я закатываю глаза. — У тебя проблемы.

— Ты даже не попытался это увидеть, — обвиняет она меня.

— Зачем? Его там нет.

— Попробуй.

— Хорошо. Где?

— Смотри на разрыв между двумя облаками слева от солнца.

Я делаю глубокий вдох. — Чёрт, этот кролик сейчас получит порез по горлу.

Лицо Дианы озаряется. — Ты действительно видишь это?

— Нет. Нет, Диксон. Конечно, нет.

Она недовольно ворчит. — Почему ты вообще притворяешься?

— Потому что приятно видеть, как ты радостно мечтаешь, а потом разрушать твои иллюзии.

— Я тебя крайне не люблю.

— О, нет. Как я буду спать ночью с этим знанием, мешающим моему сну?

Сухой голос прерывает нас.

— Вы уверены, что вы вместе? — спрашивает Джиджи, поднимая бровь.

Хотя она шутит, я замечаю блеск скептицизма в её серых глазах.

И хотя я сказал Райдеру, что мы встречаемся, мне не нравится делать вид в присутствии наших лучших друзей.

Я смотрю на Диану в немом вопросе, не стоит ли нам признаться. Её виноватый взгляд подтверждает, что ей тоже трудно открыто врать. В её зелёных глазах появляется осознание, и я подозреваю, что она вот-вот раскроет правду — пока её бывший не появляется в зоне видимости.

— Чёрт побери, — ворчит она под нос.

Джиджи выпрямляется. — Что?

Диана кидает взгляд на другую сторону террасы.

— Кто это? — спрашивает Райдер.

— Мой бывший парень, — отвечает она мрачно. — Решил снять квартиру через три здания от меня. Потому что он социопат.

Райдер садится. Он в солнцезащитных очках, но напряжение в его челюсти выдает его мысли по этому поводу. — Этот мудак следит за тобой?

Взгляд Дианы прикован к Перси. Хотя мы говорим тихо, он должен знать, что мы говорим о нём.

С другой стороны бассейна он раскладывает полотенце и снимает рубашку. Для студента физика он в неплохой форме. Он высокий и стройный, но с какой-то мышечной массой. Не такой массивный, как я и Райдер, но я предполагаю, что он не тратит столько времени на спортзал или соревнования по хоккею.

Он устраивается на шезлонг и кладет на колени бумажную книгу. Я не могу разглядеть название, но я бы поставил сто баксов, что он делает вид, что читает.

— Он утверждает, что некуда идти, — говорит Диана Райдеру. — Его таунхаус освобождается только первого сентября, и он преподает летом в Брайаре, поэтому ему нужно оставаться в округе.

— И ты не веришь ему? — спрашивает Райдер.

— Нет. Он не может пережить расставание. И он... Она колебалась, явно раздраженная. — Ладно. Скоро он уйдет.

— Он знает о вас двоих? — спрашивает Джиджи, перемещая указательный палец от меня к Диане.

— Да, — отвечает Диана. — И это ещё одна причина, по которой он там, делает вид, что читает, и злобно на нас смотрит.

Я снова поглядываю на Перси. Кажется, он еще ни разу не перевернул страницу.

— Ну что, подруга, — говорю я. — Давай охладимся. Я вижу, как твой темперамент накаляется.

— Ладно. Она позволяет мне потянуть её с шезлонга. Это великолепное тело в крошечном красном купальнике. Она поправляет два треугольника, пока мы направляемся к мелководью.

Я знаю, что мой следующий шаг может обернуться против меня и разжечь её темперамент ещё больше, но я хватаю её за руку и притягиваю к себе.

— Куда ты собралась? — дразню я.

Из её губ вырывается вскрик, когда я поднимаю её на руки и бегу к бассейну. Я прыгаю, и вот мы в воздухе на секунду, прежде чем упасть в воду с громким всплеском. Диана захлёбывается от смеха, когда её голова появляется над поверхностью воды.

— Ты такой засранец, — говорит она, стуча меня по груди. Но её глаза сверкают.

Вот видите? Я знаю, как развеселить Диксон.

Мы плаваем рядом некоторое время и в итоге оказываемся в середине бассейна. Я могу стоять в этой части, но она нет, поэтому она обвивает меня ногами и руками, цепляясь ко мне, как коала к дереву.

— Ты действительно не можешь дотянуться до дна здесь?

— Нет! Я короткая.

— Наверное, ужасно жить так.

Я отодвигаюсь назад, пока мои лопатки не упираются в край бассейна рядом с нашими креслами. Диана поворачивается так, чтобы её спина была прижата к моей груди. Я обвиваю её руками, наклоняя голову к небу. Я не вижу никакого убийственного волшебника, но внезапно начинаю искать формы повсюду. Диксон как-то странно на меня влияет.

— Как ты думаешь, какие мысли были бы у облака, если бы оно было разумным? — спрашиваю я её.

— Я даже не знаю, с чего начать отвечать на этот вопрос.

Я бессознательно играю с концом её мокрого хвоста. — Думаю, оно бы думало: что я здесь делаю?

На миг наступает тишина, а затем Диана начинает смеяться, брызги воды разлетаются во все стороны, пока она вздрагивает в моих объятиях.

— О боже, почему ты такой странный? — хохочет она.

— Заткнись.

Я слышу смех Джиджи с её кресла. — Ладно, я передумала.

— Что? — спрашивает Диана, глядя в её сторону.

— Вы двое, похоже, идеальны друг для друга.

Не знаю, слышал ли это Перси, но замечаю, как его тусклые глаза мельком окидывают нас, прежде чем снова опуститься на книгу.

— Почему он не уходит? — бурчит Диана мне.

— Хочешь, чтобы я что-то с ним сделал? Потому что я с радостью.

— Нет. Он официально арендует квартиру в Гэррисоне. Что мы можем с этим сделать?

— Может, подать жалобу Бренде?

— Он не сделал ничего, что оправдало бы выселение из здания. Поверь мне, я читала правила.

Конечно, она читала.

— Он скоро уедет, — успокаиваю я её. — А до тех пор я буду усердно выполнять роль твоего парня.

— Спасибо. Искренняя благодарность смягчает её лицо.

Это странно видеть. Я не думал, что Диана может быть так расстроена из-за бывшего парня, но, несмотря на её любовь к конфликтам, она явно не хочет иметь их с этим парнем.

— Ты говорил с Линси? — спрашивает она, всё ещё используя моё тело как кресло.

— Нет. Я говорю тихо, чтобы Райдер не подслушал. Он последний год пинает меня за то, что я не отошёл от своей бывшей.

— Нам стоит выложить несколько фоток нас в социальных сетях. Сделаем её ревнивой, — говорит Диана с озорным прищуром. Прежде чем я успею возразить, она хватает край бассейна и зовёт Джиджи. — Эй, Джи, можешь сфоткать нас?

— Конечно. Слышится шорох, когда Джиджи встаёт с шезлонга. Затем она хихикает. —Эм. Ди? У тебя пять тысяч уведомлений. В буквальном смысле.

— Что? — недоумеваю я.

— Я серьёзно.

С растерянностью Диана вытирает руки полотенцем, которое ей передала Джиджи, и проверяет телефон. Через мгновение она снова начинает смеяться.

— О боже. Линдли. Мы завирусились.

Страх сжимает мой живот. — Нет.

— Наше последнее видео набрало…подожди…два с половиной миллиона просмотров. И это не конец.

О, Господи. Два с половиной миллиона людей смотрели, как я делаю ча-ча и двигаю бедрами?

Убейте меня.

— Это невероятно. Она продолжает смеяться, потрясённо качая головой, и возвращает Джиджи телефон. — Мы отпразднуем это позже.

— Мы этого не сделаем, — говорю я ей, но она уже снова обвивает руки вокруг моей шеи и заставляет меня позировать для фото.

— Покажите нам поцелуй, — говорит Джиджи, держа телефон.

Я послушно наклоняю голову и прижимаю губы к губам Дианы. Когда мы расстаёмся, Диана бросает взгляд на Джиджи. — Спасибо, Джи.

— Нет проблем. Ты же знаешь меня, просто твой личный фотограф, следую за тобой.

— Это часть обязанностей лучшей подруги! — кричит Диана, пока Джиджи возвращается к своему креслу.

Мы остаёмся в воде, плывя к мелководью. Хотя Диана может дотянуться до дна здесь, она снова обвивает меня ногами. Я держусь за её попу, пока солнце жарит нам головы.

Я фиксирую взгляд на губах Дианы. Помню, как я целовал эти губы на кухне. Насколько вкусными они были. Каким приятным был её язык у меня во рту. Как она его использовала, с этим дразнящим маленьким вихрем...

— Почему ты на меня так смотришь?

— Я думал о том движении, которое ты делала языком, когда мы целовались.

Она легко толкает меня в плечо. Капли воды брызгают на мою руку.

— Эй, ты сама спросила. Я игриво провожу пальцами по изгибу её попы. — Не говори мне, что ты не думала об этом.

— Ни одной йоты мозговой активности не было потрачено на этот поцелуй.

— Чушь. Я не единственный, кого это затронуло.

— Извини, что разочаровываю, но это был только ты.

Я незаметно сжимаю её ягодицы. Когда её губы приоткрываются, я пользуюсь моментом и прижимаю свои губы к её, скользя языком через этот шов. Несмотря на её удивленный звук, Диана отвечает на поцелуй. Через несколько секунд я уже твердею, и я знаю, что она это чувствует.

Я отстраняюсь, когда слышу громкий звук шагов по настилу. Мы поворачиваемся и видим, как Перси уходит от бассейна.

— Цель достигнута, — слышу я Джиджи с её кресла.

Чёрт. Честно говоря, я совершенно забыл о бывшем Дианы. Цели, в общем-то, не было. Я просто хотел поцеловать её и доказать, что я её возбуждаю.

— Вот видишь, — шепчу я. — Это влияет на тебя так же, как и на меня.

Она тянется между нами, и мои губы с трудом сдерживают стон, когда она слегка сжимает моё возбуждение.

— Правда… Потому что, если мы оба так возбуждены… почему только я мог выйти из бассейна?

Она смеётся и плывёт к лестнице. И она права. Я не могу выйти, не став объектом бесконечных насмешек Райдера. Всё, что я могу сделать, это оставаться в воде с моим возбуждением и ждать, пока это утихнет.

Глава 22

Шейн

Моя дочь никогда не будет встречаться с хоккеистом

Август

— Мне одному кажется, что это два самых красивых мужчины, которых ты когда-либо видел? Они выглядят лучше, чем большинство знаменитостей.

— Они действительно красивые, — соглашаюсь я.

— Не знаю, нравится ли мужчинам, когда их называют красивыми.

— Не моя проблема. Они именно такие.

С запасной скамейки на центре льда мы с Уиллом стоим на коньках, разглядывая Гаррета Грэма и Джейка Коннелли. Два суперзвезды НХЛ. Один — член Зала славы. Два красивых мужчины.

Я уже отправил папе несколько фотографий, которые я тайком сделал, когда никто не видел. Или, по крайней мере, надеюсь, что никто не заметил, потому что это немного похоже на повадки сталкера. Но я знаю, что папе это доставит огромное удовольствие.

— Ладно — трахнуть, жениться, убить, — говорю я.

— Кого мы убиваем? — Уилл хмурится. — Их всего двое.

— Жена любая.

Серьёзно обдумывая запрос, он изучает обоих мужчин с головы до ног, пока они обсуждают что-то с другой стороны катка. Они одеты в чёрные штаны и тёмно-синие толстовки, которые сначала выглядят одинаково, пока не присмотришься внимательнее — на толстовке Грэхема логотип Бостон Брюинз, а на толстовке Коннелли — Эдмонтон Ойлерс. Лоб Джека морщится, пока он внимательно слушает Гаррета.

Уилл наконец отвечает. — Переспать с Грэхемом. Жениться на Коннелли. Убить жену Коннелли, прежде чем она убьёт меня за то, что я украл её мужа.

— Хороший выбор. — Брэнна Коннелли пугающая. Я видел, как она опускала мужчин в два раза крупнее себя на своём спортивном шоу TSBN. Она разбирается в хоккее лучше всех аналитиков на канале вместе взятых.

— О, чёрт. Поворот сюжета, — говорит Уилл шёпотом. — Посмотри на это тело.

Джон Логан подлетает к нашей группе. Он тоже рефери на сегодняшней игре. Ещё один обладатель Кубка Стэнли. Ещё одна легенда.

Как это стало частью моей жизни?

— Чёрт возьми, его фигура нереальная, — восхищаюсь я.

— Ребята, вы понимаете, что мы здесь, да?

Уилл и я поворачиваемся к ряду подростков на скамейке позади нас. Им от шестнадцати до восемнадцати лет, и каждый из них смотрит на нас, как будто мы сошли с ума.

— Не следует объективизировать мужчин таким образом, — говорит один парень искренне.

— К тому же, — добавляет парень рядом, — если уж раздавать награды за красоту, то этот явно выигрывает.

Он указывает на четвёртого мужчину, который скользит к небольшой группе мужчин. Новый человек высок, блондинист и выглядит как модель. Он надевает чёрный шлем, присоединяясь к остальным.

— Чёрт, это мой папа, — говорит парень в конце скамейки.

Я рассматриваю подростка и тут же замечаю сходство. Его зовут Бо, и хотя его волосы немного темнее, чем у отца, у него те же зелёные глаза и выразительные черты лица. Он ещё не совсем оформился, но уже высок и хорошо сложен. Я боюсь за его соперников через пару лет.

— Ребята! — Грэхем свистит, чтобы привлечь наше внимание. Он машет нам с Уиллом.

Уилл смотрит на меня с нервным видом. — Не дай мне сказать что-нибудь, что поставит меня в неловкое положение.

— То же самое.

Гаррет приветствует нас с улыбкой и представляет нас Джону Логану, который не требует представления, и Дину Ди Лаурентису, который, как оказалось, является главным тренером женской хоккейной команды Йельского университета. Как и мы с Уиллом, Логан и Дин одеты в полосатые футболки, чёрные шлемы и свистки на шее. Но эти два мужчины также носят оранжевые повязки на руках, так как они рефери, а мы — простые линейные судьи.

Райдер и Трой Талво завершают нашу группу. Как помощники тренеров, они помогли Гаррету и Джеку выбрать команды на сегодня. Райдер сказал, что они выбрали игроков на основе их сильных и слабых сторон, так как работали с ними всю неделю.

Гаррет собирается дать нам инструкции, когда его взгляд резко перемещается к домашней скамейке. — Эй, Джи, — говорит он. — Подожди. Я хочу поговорить с тобой, прежде чем ты уйдешь!

— Чёрт, не заметил, что они уходят. Подожди меня тоже. — Райдер отталкивается на коньках и направляется к тестю.

Джиджи ждет их у скамейки, наклоняясь, чтобы быстро поцеловать Райдера, прежде чем повернуться к отцу. Она не одна — девушка с светло-коричневыми волосами уходит от Джиджи к другой скамейке, чтобы поговорить с некоторыми из парней. Она одета в шорты и чёрную майку, которая обнажает её живот, и нет ни одного подростка на этой скамейке, который бы не засматривался на неё.

Пока мы ждем Гаррета и Райдера, Уилл и я неловко стоим с другими рефери, пытаясь не разглядывать плечи Джона Логана. Они огромные. Как он все еще в такой хорошей форме в своём возрасте? Ну, окей, он не древний. Может, чуть за сорок. Но всё равно. Этот человек в лучшей форме, чем многие парни моего возраста.

— Ты опаздываешь, — Дин кричит на очередного новичка.

Мужчина с каштановыми волосами скользит на катке, его лезвия шипят, когда он останавливается. Он закатывает глаза на Дина. — Успокойся. Я даже не судья. Просто пришел развлечься. — Замечая нас с Уиллом, он улыбается. — Привет. Я Такер.

— Шейн, — говорю я, протягивая руку для рукопожатия. — Это Уилл.

— Вы все вместе играли в колледже? — спрашивает Трой Талво, указывая на троих мужчин. — Я слышал, что Гарретт что-то такое говорил.

— Хоккей Брайара, детка, — подтверждает Дин, сверкая идеальной белоснежной улыбкой. — Мы были неудержимы.

Логан кивает, голубые глаза сверкают. — Две победы подряд на Ледяной Четверке. Чёрт возьми. Это было что-то, да?

— Это наш план на этот сезон, — говорю я мужчинам. — Мы отлично сыграли в прошлом году, так что теперь мы....

Я вздрагиваю, когда Логан вдруг рычит. — Нет. Ни хрена, Дин. Этого не будет. Иди за своим парнем.

Я следую за его взглядом и вижу, как Бо Ди Лаурентис обнимает девушку в кроп-топе. Они явно рады видеть друг друга.

— Успокойся. Это просто объятия, — отвечает Дин, не беспокоясь.

— Его рука скользнула по её нижней части спины.

— Его рука скользнула никуда.

Тон Логана остаётся мёртвым. — Этого не будет. Я не позволю, чтобы Ди Лаурентис её испортил.

— Ему всего шестнадцать, и он ничего не делает.

Пытаясь не рассмеяться, я прерываю их горячий спор. — Полагаю, это ваша дочь, а это его сын? — спрашиваю я у Логана.

— Нет, это моя дочь, а это его будущий бабник.

— Ну, парень уже достаточно взрослый, чтобы быть таким, — говорю я, пока Уилл тихо хихикает.

Логан пристально смотрит на меня. Также делает и Дин.

— Извини. — Я поднимаю руки. — Это правда. Шестнадцать — это взрослый возраст. Когда ты потерял девственность?

— Я не терял, — говорит Дин с важным видом. — Я никогда не имел удовольствия заниматься сексом с женщиной.

Уилл, Такер и я начинаем смеяться, но выражение лица Логана не оставляет следов юмора.

— Мне было четырнадцать. — Он явно расстроен. — О, черт возьми. Почему мы вообще завели ребенка? Мы знали, что есть 50% шанс, что это будет дочь.

Дин улыбается драматичным выражением Логана. — Расслабься. Смотри — Блейк обнимает Эм Джей. Пойди потревожь Коннелли.

— Моя дочь никогда не будет встречаться с хоккеистом, — говорит Логан угрожающе. — Я знаю, какие они.

— А ты? — спрашиваю я Такера. — Есть ли у тебя дочери, которые могут быть испорчены?

Он проводит рукой по своей рыжей бороде, громко фыркая. — Мои девчонки съедят этих парней за завтрак.

— Сердцеедки обе, — соглашается Дин.

Гаррет и Райдер возвращаются в группу, и мы обсуждаем план игры.

— Ну что ж, вы в курсе, где надо и не надо свистеть? — спрашивает Грэхем судей.

— Судить только моего сына. И пусть он бьет людей по зубам, если захочет, — говорит Дин с серьезным выражением лица.

Все смеются.

— Да, мы сделаем наоборот, — вздыхает Коннелли.

— На сколько агрессивно мы можем позволить играть? — спрашиваю я.

— На сколько хотите, если это в рамках правил. Некоторые из этих ребят в следующем месяце идут прямо в НХЛ. Мы не будем их щадить.

Иногда мне жаль, что я не пошёл по этому пути, но в восемнадцать лет я не был готов играть в профессиональный хоккей. Слишком молод и глуп. Я хотел сначала получить образование, прежде чем поехать в Чикаго и начать карьеру.

Гарретт хлопает в ладоши. — Мы будем рассматривать это как настоящую игру. Три полных периода. Высокое давление.

Джейк кивает. — Поехали.

— Готовьтесь к разгрому, — говорит Гарретт Коннелли с большой улыбкой. — Зять и я справимся.

— Он называет тебя зятем? — улыбаюсь я Райдеру, когда мужчины скользят прочь.

Он вздыхает. — Да. Либо так, либо мистер Райдер.

— По крайней мере, он теперь тебя любит, — говорит Уилл ободряюще.

— Ну, любит — это сильно сказано. Терпит — более точное слово. Но он знает, что я бы умер за его дочь, так что это главное.

Игра начинается. Часть работы Райдера и Талво была организовать линии, как если бы они собирали свою команду. Первая линия команды Гарретта включает Бо Ди Лаурентиса. Команда Коннелли удачно попала на Джейка и Грея Дэвенпорта в одной линии.

Я не слежу за хоккеем в старших классах слишком тщательно, но даже я знаю о этой тройке. Это три лучших игрока в стране, и я слышал, что все они уже подписали контракты с Брайаром на пару лет вперед. С такой звездной силой в составе потребуется много случайностей и неожиданных событий, чтобы отобрать трофей Frozen Four у Дженсена. Не зря он самый успешный тренер в колледжском хоккее и, вероятно, самый высокооплачиваемый. Он не только привлекает лучших игроков, но и получает их детей после того, как они уезжают. Счастливчик.

Смотреть, как играют эти ребята, невероятно интересно. Они напоминают мне меня в подростковом возрасте. Явная решимость. Жесткость. Смелость делать рискованные ходы до того, как ваши колледжные тренеры дисциплинируют этот безрассудный подход.

Сразу становится очевидно, что Бо обладает всеобъемлющими навыками. Защита шайбы, работа с клюшкой, броски. Его инстинкты потрясающие, и я поражен его способностью сохранять спокойствие под давлением. У Эм Джея есть скорость, как у его отца. И хотя отец Грея играл в нападении в свои времена, сам Грей — опасный защитник. Он не позволяет Ди Лаурентису приблизиться к воротам ни на одном из своих смен.

Я начинаю думать, что команде Гарретта предстоит пережить самую настоящую трепку, но я недооценил Райдерa и его тестя. Стратегия Коннелли и Талво заключалась в том, чтобы собрать все звезды в первой линии. Гарретт и Райдер, с другой стороны, назначили звезду на каждую линию, чтобы на льду всегда был один отличный игрок.

Когда первая линия Коннелли уходит с льда, вторая суперзвезда команды Гарретта забивает гол, как только Дэвенпорт уходит с льда.

Уилл и я стоим на противоположных сторонах, внимательно следя за состоянием игры. В какой-то момент я свищу за офсайд на ребенка Коннелли. Коннелли почти выпрыгивает из скамейки, подходя ко мне, в образе тренера и хоккейного папы. Я видел много таких, красноречиво кричащих на краю поля во время моих собственных школьных игр.

— Он был за линией, ублюдок! — рычит на меня Коннелли.

Я вежливо скольжу к нему. — Еще одно ваше возмущение, и я выгоню вас из игры, тренер.

О, Боже. Не могу поверить, что мне удалось это сказать Джейку Коннелли. Это лучший день в моей жизни.

Он хмурится, но выглядит достойно стыдливо.

— Ты не можешь называть людей ублюдками, — слышу я, как Талво упрекает Коннелли после этого, и я подавляю смех. — Мы из Гарварда. Мы лучше этого.

— Извините, потерял голову.

Игра остается на таком уровне напряженности до последней секунды третьего периода. Стратегия расслабься команды Гарретта оправдывается — они выигрывают 3–2 благодаря победному голу Бо, который демонстрирует, почему у него репутация игрока, который проявляет себя в сложных ситуациях. Отец Бо скользит к нему и обнимает его за плечи, говоря: — Молодец.

Я скольжу к скамейке и проверяю свой телефон, но папа не ответил ни на одно из текстовых сообщений сегодня днем, даже на фото с Грэхемом и Логаном, которые смеются так сильно, что почти падают. Это заставляет меня нахмуриться, потому что папа никогда не задерживает ответ более чем на час. Я пытаюсь не переживать, возможно, он и мама просто заняты Мэрианной.

Райдер отрывается от других тренеров и едет ко мне и Уиллу. — Гаррет и остальные собираются вытащить нас всех выпить, — говорит он. — Вы с нами?

Уиллу и мне остается только глупо уставиться на него.

— Что?

— Что это, блять, за вопрос? — говорю я. — Конечно, мы с вами.

— Дурак, — мямлит Уилл.

Я бросаю взгляд на Уилла. — Ты стал гораздо жестче, с тех пор как начал тусоваться с Беком. Мне это нравится.

Он улыбается. — Спасибо.

Глава 23

Диана

Хочешь, чтобы я вытащил?

К ддиннадцати тридцати Шейн врывается в мою открытую дверь, прежде чем я успеваю пригласить его войти. Хотя я и не планировала этого, потому что уже поздняя ночь четверга, и я в середине марафона FoF. Я отстаю на два эпизода.

— Я пьян, — заявляет он.

Я смотрю на него с удивлением, пока он нагло идет в мою гостиную. На нем шорты и майка, и почему-то он держит в руках коричневый бумажный пакет.

— Ты понимаешь, что ты здесь не живешь, верно?

— Мне следовало бы жить здесь, — говорит он бессмысленно.

Его карие глаза устремляются к экрану телевизора, на котором поставлено на паузу изображение Донована с его скользким британским лицом.

— Класс. Давай это сделаем. Нам нужно наверстать до субботы.

Я сжимаю губы, чтобы не рассмеяться. — Почему это?

— Потому что суббота — это выход Sugar Shack. Очень важно. Он приподнимает бровь с самодовольной усмешкой. — Вот именно, я теперь знаю эту терминологию. И знаешь что? Я не стыжусь признаться, что мне нравится это шоу. Оно развлекает. Женщины горячие. А некоторые парни просто смешные. Например, Коннор. Нет ни одного эпизода, где он не заставляет меня смеяться до слез.

Я с трудом сдерживаю смех. Шейн явно пьян, иначе он никогда бы не признался в этом на трезвую голову.

— И смотри! Я даже взял напитки. И мне пришлось зайти в магазин с алкоголем с Джоном Логаном и попросить продавца помочь мне найти это на полке. Я выглядел как полный лузер. Джон Логан смеялся надо мной, Диксон. Из-за тебя.

С блеском он вытаскивает бутылку Pink Stuff из бумажного пакета.

Сюрприз мелькает в моих глазах. — Ты остановился, чтобы купить мой любимый напиток?

— Только лучшее для моей фальшивой девушки.

Улыбка невольно расползается по моему лицу, несмотря на сопротивление. Черт возьми. Ненавижу признаваться, но этот придурок начинает мне нравиться.

— Ладно, — сдаюсь я, принимая розовую бутылку от него. — Я принесу стаканы.

Пока я иду на кухню, Шейн идет к аквариуму. — Привет, Скип? — приветствует он золотую рыбку. — Эй, Диксон, — говорит он через плечо. — Мы уверены, что он здоров? Он выглядит толстым.

— О, он в ужасном состоянии. Он на диетическом корме.

— Есть диетический рыбный корм?

— Да, я заказываю его у какой-то странной женщины из Флориды. Она делает его сама. Но не имеет значения, что я делаю, чтобы помочь этому мерзавцу. Он не теряет в весе.

— Оу, оставь его в покое. Он просто толстячок, который любит свой пиратский сундук.

Я улыбаюсь, когда вижу, как Шейн заглядывает в аквариум, прижимая лицо к стеклу.

— У него такие, как бы, мертвые глаза.

— Знаю. Это очень тревожно. Я несу два бокала вина, наполненных до краев розовой жидкостью, и ставлю их на кофейный столик. — Как прошло твое хоккейное событие?

— Легенды, Диксон. Я провел весь день и ночь с легендами. Он вздыхает от счастья. — Это было чертовски потрясающе.

— Рада, что тебе понравилось. Я тянусь к пульту. — Хорошо. В конце этого эпизода будет церемония выбора. Какие предсказания насчет того, кого выберет Марисса?

— Сто процентов Стивена.

— Жаль разочаровывать, но она, очевидно, нацелилась на Коннора.

— Не может быть. Зои слишком любима. Нельзя быть человеком, который отправляет Зои домой и рассчитывает получить хотя бы один голос в финале. Даже Марисса не такая глупая. Я остаюсь при своем мнении, Стивен.

Я делаю глоток напитка и сосредотачиваюсь на экране. Через десять минут Кай и новый парень Хуан получают ночь в Sugar Suite.

И я не собираюсь врать.

Становится жарко.

Я отпиваю еще немного алкоголя, когда пара начинает целоваться на белой постели, усыпанной лепестками роз. Никакого обнаженного тела, но мы видим, как Кай бросает свой кружевной красный лифчик на пол. Хуан скользит ее стрингами по ее загорелым ногам. Хуан кидает свои трусы через люкс.

Через секунду пара оказывается под одеялом, и похоже, что он работает там как перфоратор.

— Это чертовски быстро, — замечаю я. — И они перешли от поцелуев к супер проникновению за пять секунд. Где прелюдия?

— Что такое супер проникновение?

— Вот это. Вся кровать трясется. Как это может быть весело для нее? Нет шанса, что эта девушка получит оргазм.

— Не знаю. Может быть, она так и хотела. Может, она сказала: Не надо делать мне кунилингус, Хуан. Мне нужно, чтобы меня хорошенько оттрахали, лучше всего на скорости шестьдесят миль в час, чтобы я кончила.

Я взрываюсь смехом, почти расплескивая напиток по дивану.

— А как насчет тебя? — интересуется Шейн.

— Что насчет меня?

— Что тебя заводит?

— Нет. Я ставлю стакан. — Мы об этом не говорим.

— Почему нет?

— Потому что мы в фальшивых отношениях. Мы не друзья, которые обсуждают свои фетиши.

— Я думаю, что нам стоит пересмотреть твои обязанности в роли фальшивой девушки.

— Мои обязанности только в том, чтобы сделать тебя немного более приемлемым для твоей бывшей девушки.

— О, отвали. Он допивает остатки своего напитка и наклоняется, чтобы снова налить себе.

— Ты сильно налег на розовое, — говорю я, приподнимая бровь.

— Я уже пьян. Что такое стать немного пьяней?

— Это был английский?

Шейн больше не обращает на меня внимания. — Черт возьми, эта девчонка действительно только что сказала Коннору, что она сделает его более счастливым, чем Зои? Клянусь Богом, если она выберет его, я… заткнись, Диксон! Заткнись. Джефф сейчас будет выбирать.

— Я не говорю. Ты говоришь!

Могу честно сказать, что Пьяный Шейн, возможно, мой любимый Шейн.

Мы радуемся, когда Джефф выбирает Лени, разрывая ее связь с Донованом. Затем наступает момент истины. Марисса, брюнетка, которая потрясла усадьбу, встает и расправляет подол своего белого мини-платья. Камера скользит от лица Стивена к Коннору. Они — два парня, с которыми она общалась больше всего и два парня в самых крепких отношениях.

— Если выберут Стивена, мы с тобой станем друзьями с привилегиями, — говорит Шейн. — Если Коннор, я иду домой и дрочу.

Я фыркаю. — В любом случае, ты идешь домой и дрочишь, милый.

— У меня нет лояльности здесь, — говорит Марисса группе. — Я пришла сюда, зная, что буду раздражать. Сегодня я должна оставаться верной своему сердцу и выбрать того, с кем, как мне кажется, у меня самая крепкая связь. Итак, парень, с которым я хочу пройти путь навсегда, это… Музыка становится драматичной. — …Коннор.

Шейн рычит от возмущения, когда лицо Зои, разбитое сердцем, заполняет экран.

— Я же говорила, — вздыхаю я.

Ведущая шоу обращается к группе своим четким британским акцентом.

— Зои и Донован, ваши связи разорваны. Вы присоединитесь к другим одиночкам в Sugar Shack. Извините, но это была просто интрижка. Остальные все еще на пути к вечности.

Шейн открывает рот от шока, так расстроенный изгнанием Зои, что я не могу не протянуть руку, чтобы сжать его ладонь. Конечно, он выбирает этот момент, чтобы передвинуть руку, и моя рука оказывается у него на коленях.

Улыбаясь, он смотрит вниз на свои джинсы. — Если ты хотела расстегнуть мои штаны, ты могла бы просто спросить.

Я отдергиваю руку. — Я не собираюсь расстегивать твои штаны.

— Тебя что, убьет, если ты признаешься что я тебя привлекаю?

Может, и убьет. Потому что мне не привлекают такие мужчины как Шейн. Раздражающий. Самодовольный. Я встречалась с атлетами раньше, но меня привлекает конкретный тип личности. Кто-то с более уравновешенной головой. Кто-то более зрелый, если быть честной. Кто-то, кто поможет мне удержаться в рамках, когда мой гнев вспыхнет. Шейн только разжигает его. Мы бы слишком огненно взаимодействовали.

С одной стороны, это означает, что секс может быть просто невероятно горячим.

С другой стороны, я не собираюсь открывать эту дверь. Не потому, что я против случайного секса. Иногда я предпочитаю его в зависимости от мужчины. Но с Шейном это кажется плохой идеей. Он лучший друг мужа моей лучшей подруги и живет по соседству. Если сексуальные отношения взорвутся у нас на глазах — что вполне вероятно, судя по нашим конфликтующим характерам — это только сделает все неловким, и мне придется избегать двух людей в Медоу-Хилл. Лучше мне устоять перед этим искушением.

— Разве не время быть честной с самой собой? — вопрос Шейна полон соблазна.

Я пытаюсь отодвинуться, но он останавливает меня, взяв за руку. Его кончики пальцев касаются моих.

— Ты уже поцеловала меня три раза, — продолжает он.

Смех вырывается сам собой. — Три раза, да?

— Ммм-хмм. Его темные глаза задерживаются на мне, скользят по мне сверху вниз. Неужели он представляет меня голой? У меня есть такое ощущение.

— Первый раз — на спор, второй раз — на пользу твоей бывшей, третий раз — на пользу моему.

— Не важно, что было мотивом. Важно то, что получилось.

— Что получилось? — спрашиваю я.

— Это тебя возбудило.

В меня вонзается укол жара.

Я сама в это попала.

Я сглатываю. — Нет, не возбудило.

— Диксон, не ври мне. Ты лучше этого. Я вижу по твоему выражению лица, что я прав. Он издает прерывистый стон. — Почему ты такая упрямая? Ты хочешь этого не меньше, чем я.

Это меня ставит в тупик. — Ты хочешь этого?

— Ты что, шутишь? Конечно, хочу.

Мои щеки становятся теплее. — Ну, это не имеет значения, потому что этого не будет.

Раздражение усиливает его голос. — То есть нет ничего, что я мог бы сказать или сделать, чтобы убедить тебя пойти со мной в ту спальню? Совсем ничего?

— Ничего, — отвечаю я, притворяясь, что мой рот не суше, чем вата. — Ты тратишь свое время.

— А если я поцелую тебя?

— Тогда тебе придется сначала спросить, а я не согласна.

— А что если я сниму штаны?

— Ну, тогда ты будешь сидеть без штанов.

— Ты раздражаешь.

— Потому что я не занимаюсь с тобой сексом?

— Нет, потому что ты не можешь признать, что хочешь этого.

— Это новое для тебя ощущение, не правда ли? Отказ.

— Я справлюсь с отказом. Я не могу справиться с ложью.

— Ты довольно легко солгал Линси насчет наших фальшивых отношений.

— У тебя есть ответ на все.

Я вздыхаю. — Это не лучшая идея. Честно говоря, половину времени я думаю, что ты просто дразнишь меня. Я не доверяю тебе. Ты везде. В один день ты бабник, на следующий день хочешь отношений, а ещё через день хочешь стать друзьями с привилегиями. Я не могу доверять тому, что ты говоришь.

Он поражен. — Ты действительно не веришь, что я нравишься мне? Посмотри на это. Он гладит рукой по своим шортам, растягивая ткань, чтобы я могла видеть эрекцию, которая давит на нее. — У меня полуэрекция, и это только от того, что ты споришь со мной.

Я чуть не подавилась своим языком. Это полуэрекция? Господи, я была права. Его щедрый член намного больше, чем щедрый. Что больше, чем щедрый? Значительный? Солидный?

— Тебе нравится то, что ты видишь, — говорит он с пониманием.

Поняв, что я смотрю на его пах, я борюсь, чтобы отвести взгляд.

— Признай это. Ты хочешь, чтобы твоя рука была той самой рукой, которая это делает. Он обнимает свой солидный член и улыбается мне.

Мое горло становится сухим. Я кашляю, когда он начинает медленно проводить ладонью вверх и вниз по длине.

— О боже, — проборматываю я.

— О боже, что? Хотела бы ты, чтобы я остановился?

Я приклеена к своему месту, внимательно смотря на него. И я даже не пьяна. Никаких оправданий для такого поведения.

— Скажи мне, чтобы я остановился. Желание запечатлено на его чертах лица, пока его рука продолжает свои ленивые движения.

Я открываю рот. Хочу попробовать сказать слово остановись. Но звук не выходит.

— Знаешь, что я думаю? Думаю, тебе интересно, каково это, — тянет Шейн.

Я снова сглатываю. — Что каково?

— Быть с кем-то, когда ты не ты управляешь ситуацией в спальне.

Я не ожидаю такого ответа.

— Что заставляет тебя думать, что я контролирую ситуацию в спальне?

— Твоя личность, — смеется он, продолжая себя трогать. И да, теперь его член даже больше. Он замечает, куда я смотрю, и поднимает бровь. — Хочешь, чтобы я вытащил?

Я с трудом выдавливаю слово:

— Нет.

Он проводит языком по верхней губе.

— Ладно. Оставим это на потом. Так вот, насчет твоей доминирующей роли в спальне.

— Я не доминирующая в спальне.

Но он прав. Я действительно люблю всё контролировать. Я люблю управлять ситуацией, диктовать, задавать темп. Перси умел позволить мне делать это. Сначала я думала, что он будет более доминирующим из-за своего возраста, но он был довольно покорным в постели. Более того, он пытался сделать всё более эмоциональным. Мягким. И когда я хотела чего-то более грязного, он заставлял меня чувствовать себя неловко даже за то, что я просила.

Шейн не будет покорным.

И может быть, именно поэтому я так сильно сопротивляюсь. Потому что он не ошибается — все мое тело пылает. Я мокрая, и мой клитор пульсирует. Я хочу его рот на себе. Хочу его член внутри себя.

Я снова кашляю, вертясь на диване.

— Скажи слово, — насмешливо говорит он. — Скажи слово, и я дам тебе это.

Как-то мне удается прийти в себя.

— Нет.

После долгого, натянутого молчания он ругается от досады.

— Ладно. Если ты позволишь, я пойду к себе и разберусь с этим.

— Ладно, — повторяю я слабо.

И я остаюсь на месте, позволяя ему уйти.

Глава 24

Шейн

Все, что угодно, — это танго, если ты делаешь это им.

—Не забудь, что танго — это не танец, — объясняет Диана, опираясь на бедра.

Сейчас идет дождь, поэтому мы репетируем в спортзале в Медоу-Хилл. Что обычно не было бы проблемой, но теперь, очевидно, Диана привлекает столько же внимания в этом чертовом спортзале, сколько и я.

Здесь три парня, которые делают вид, что тренируются, и это означает, что три пары глаз прикованы к попе Дианы, когда она направляется за бутылкой воды. Мы с Дианой обосновались на ковриках, где я обычно делаю становую тягу. Мы прекрасно видим Ральфа, который использует беговую дорожку в конце ряда и идет бесконечно медленно. Лиам Гаррисон играет роль парня, который жмет штангу. А третий в этом трио — Дейв из Weeping Willow, который проводит меньше времени за гребным тренажером и больше времени наблюдая, как Диана тянется.

Не могу их винить. Ее попа выглядит потрясающе в этих обтягивающих шортах. И хотя ее спортивный бюстгальтер предлагает некоторую амортизацию, это не мешает ее груди трястись, когда она двигается. Все в ней достойно взгляда. Ее оголенный живот. Загорелая кожа. Волосы в высоком хвосте.

Она полностью съедобна. И я хочу взять большой кусок.

— Линдли, сосредоточься.

Я вырываюсь из своих мыслей. — Танго — это не танец. Понял. — Я делаю паузу. — Подожди. Тогда что это?

— Это обещание.

— Обещание чего?

— Самого лучшего секса в твоей жизни.

От этого моя паховая область напрягается.

— Ты танцуешь, но на самом деле хочешь оказаться в постели. Но ты не можешь, поэтому весь этот сексуальный дискомфорт нужно выпустить на танцполе.

Она как проповедник. Сексуальный дискомфорт стал историей моей жизни. Из-за Дианы Диксон, как ни странно. Мы репетируем танго каждую ночь на этой неделе, и все сложнее держать ее тело так близко к своему и не сорвать ее одежду.

Я освоил шаги танго гораздо быстрее, чем шаги ча-ча, поэтому репетиции вступают в следующую стадию. Не проходит много времени, как мы занимаем позицию, маршируем вверх и вниз по коврикам для гимнастики в рутине, в которой я быстро становлюсь мастером.

— И один, два, три, четыре, пять-шесть, семь, восемь. Один, два, три, четыре, пять-шесть, семь, восемь. Отлично. Хорошо, у нас получается. Постарайся немного быстрее на пятом счете.

Танго — это танец ходьбы. В теории это звучит просто, но на самом деле это сложнее, чем кажется. Нужно много сгибать колени. Очень сильно сгибать.

— О боже, Шейн, ты потрясающий!

— Ты такая болельщица, — ворчу я, но на самом деле не жалуюсь.

Признание: заниматься этим с Дианой — весело. Она — нескончаемый источник энтузиазма. Пачка энергии. Она не останавливается, и мне это в некотором роде нравится, когда она становится болельщицей. Эта женщина просто поднимает тебя. Если бы я страдал от низкой самооценки, я бы нанял ее, чтобы она следовала за мной и поддерживала меня весь день, рассказывая, какой я замечательный.

И еще одно признание: мне нравится танцевать.

Конечно, я всё ещё не могу заставить свои бедра двигаться так, как хочет Диана, но у меня всегда было чувство ритма, и я чувствую эту глупую музыку танго в своей крови, когда веду Диану вперед, затем провожу рукой по её верхней части спины и опускаю её.

Я бы хотел сделать какие-нибудь крутые подъемы, но когда я снова поднимаю этот вопрос, Диана говорит, что это не совсем танго.

— Думаю, все что угодно — это танго, если ты делаешь его им, — возражаю я. Я оборачиваюсь к вечно присутствующей камере. — Поддержите меня, ребята.

— Не поддерживайте его, — говорит Диана, сердито указывая на штатив.

Мы не снимаем в прямом эфире, но немного неуютно думать, что это видео увидят сотни тысяч людей. С момента нашего первого вирусного видео количество подписчиков Ride or Dance возросло с жалких 100К до более 450К. У нас было три поста с миллионом и более просмотров, и Диана не перестает хвастаться рекламными доходами.

— Нам нужно придерживаться рутины. Она получила идеальные десятки от судей на Dance Me to the Moon, — говорит Диана, называя реалити-шоу, из которого она крадет хореографию.

— Да, но мы не хотим полностью копировать это. Давайте подумаем нестандартно. Один подъем, — умоляю я. — Пожалуйста?

Она уступает. — Ладно. Попробуем. Мы сделаем те же два медленных шага на счет четыре, а на быстрые пять-шесть, ты сможешь поднять меня.

— Мне нравится твоя идея, — кидаю я одобрительный кивок.

Диана поднимает руки, чтобы подтянуть резинку своего хвоста, что привлекает мое внимание к ее груди в неоново-розовом спортивном бюстгальтере. Она часто носит неоновые цвета. Они ей идут. И эта пышная грудь тоже ей идет. Она как маленькая сексуальная ракета.

Мне не мешает, что она все еще делает вид, что заинтересована мной. Мне нужен кто-то, кто заставит меня немного поработать. Я мужчина, который любит погоню. Но мне не нравится, что вся игра сейчас в ее руках. Я ясно дал понять прошлой ночью, что я готов ко всему… буквально ко всему. Но Диана слишком упряма для своей же выгоды. Я не знаю, что нужно, чтобы покорить ее. Ей просто нужно, не знаю, проглотить свою гордость. А потом проглотить мой член.

Я задыхаюсь от смеха.

— Над чем ты смеешься? — спрашивает она.

— Ничего такого.

Диана сузила глаза. — У тебя что, непристойные мысли?

— Конечно. Как и у всех в этом спортзале.

Она бросает взгляд на троицу мужчин, и все они быстро отворачиваются. Лиам возится с весами. Дейв начинает случайно нажимать кнопки на своем гребном тренажере. А стыдливый Ральф, отец трех дочерей, не намного младше Дианы, делает вид, что сидит в телефоне.

— Ладно. Давай сделаем пробный подъем, — говорит Диана. — Хочу оценить высоту, на которую нам нужно целиться. Встань перед стеной зеркал.

Да, пожалуйста.

Я подхожу к ней сзади.

— Руки на моих бедрах.

Боже, почему мы все еще в одежде?

Я глотаю от сухости в горле и послушно кладу обе руки на ее бедра.

— Нет, вот так, — она накрывает мои руки своими и опускает их на дюйм ниже. — Нужно поднимать меня отсюда. Это более стабильная база. Хорошо, на счет три, поднимай прямо вверх. Не слишком высоко.

Я делаю, как она говорит, удерживая ее в воздухе, и мы рассматриваем себя в зеркале. Ее руки вытянуты, ноги вместе, пальцы ног направлены вниз.

— Хорошая форма, — говорю я.

Она смеется. — Перестань нести чушь.

— На самом деле, отличная форма. И посмотри на эту технику приземления, — восхищаюсь я после того, как ставлю ее на ноги.

— Давай сделаем это снова, странный тип. Хочу что-то увидеть.

Я крепко держу ее за бедра и поднимаю.

— Не ставь меня пока вниз, — говорит она, раздумывая, как изучает наше отражение.

Я восхищаюсь ее плоским животом и идеальными линиями ее тела. Как мои пальцы идеально облегают ее талию. Мой член дергается за моими спортивными штанами.

— Это только я, или ты тоже представляешь нас голыми? — спрашиваю я у зеркала.

Диана стонет. — О боже. Поставь меня вниз. — Она скользит по моему телу, и я не знаю, делает ли она это нарочно, но ее попа трется о мой член в мучительном скольжении. — Это важно. Мы снимаем через неделю.

— Думаю, мы могли бы снять это сейчас и все будет нормально.

— Нормально не подойдет. — Она задыхается. — Ты что, пытаешься нас подставить? Ты — саботажник?

— Я не саботажник, ты чертова психопатка. Все, что я говорю, это то, что я думаю, что мы достаточно неплохи, чтобы показать судьям, что не опозорим их глупую организацию. Разве не в этом суть этого прослушивания? Потому что куча балетных снобов разозлилась, что все эти паршивые любители входят в их драгоценное соревнование?

— Да, но это не значит, что я собираюсь делать все вполсилы на прослушивании. Мы не рискуем с танцем.

— Танец — это все о риске. — Я поворачиваюсь к камере. — Поддержите меня, ребята.

— Не поддерживайте его, — приказывает она. — Танец — это дисциплина. И страсть. Страстная дисциплина.

— Почему ты такая? — смотрю я на нее.

Она игнорирует это. — Давай пробежим всю хореографию еще раз, а потом закончим на сегодня.

В последний раз на репетиции мы проходим наш танго-рутин к музыке, льющейся из внешнего динамика Дианы. К моменту последнего наклона мы оба тяжело дышим. Мы заканчиваем под шум аплодисментов. Я смотрю на нашу аудиторию, состоящую из трех мужчин, которые просто хотят трахнуть Диану, и делаю им небольшой поклон.

— Спасибо, добрые господа. — Я подхожу к скамейке, где бросил полотенце, и вытираю лицо. Диана делает то же самое. Ее шея согнута, пока она промакивает полотенцем пот на своей груди.

Я замечаю, как глаза Ральфа покрываются пленкой.

— Чувак, — осуждаю я, — у тебя три дочери. Прояви немного уважения. Или хотя бы сдержанности.

Он смущенно спешит покинуть спортзал.

— Ужин и FoF сегодня вечером? — спрашиваю я Диану, когда мы возвращаемся в Red Birch. Это вроде как наша рутина теперь.

— Не могу. Я иду ужинать с Уиллом.

На моих губах появляется недовольная гримаса. — Ты идешь с моим товарищем по команде?

— Да.

— И я не приглашен?

— Нет, только мы вдвоем.

Я не знаю почему, но это заставляет мои плечи напрячься. — Но я твой парень. Он пытается пригласить тебя на свидание?

— Конечно нет. Мы друзья.

— Но я твой парень, — повторяю я.

— Мой фиктивный парень, — поправляет она.

— Он этого не знает. — Я хмурюсь. — Почему Уилл приглашает тебя на свидания?

Она останавливается у двери 2A. — Он пригласил меня, как друга, поужинать с ним сегодня. Это не свидание, и я — самая верная фиктивная девушка, которую ты когда-либо имел. Я фальшиво люблю тебя, Шейн. Я хочу фальшиво выйти за тебя замуж и иметь твоих фальшивых детей. Окей?

Я сверкаю на нее взглядом. — Неуместно. Не могу поверить, что ты ввела наших фиктивных детей в разговор.

— Почему ты такой? — она выдыхает. — Увидимся на репетиции завтра.

Она оставляет меня в коридоре, смотреть на закрытую дверь.

Я открываю дверь и вхожу в свою квартиру, не совсем понимая, почему я так раздражен. Меня беспокоит то, что Ларсен может начать домогаться женщины, которую он считает моей девушкой? Или меня беспокоит, что Диана выбрала провести вечер с ним, а не со мной?

Черт побери.

Кажется, что последнее.

Я думаю, что это неприятное чувство, проникающее в мои вены, — ревность.

А что если она решит, что ей на самом деле нравится Ларсен, и она захочет встречаться с ним всерьез? Мой разум наконец-то смирился с тем, что я могу быть немного заинтересован в начале чего-то с ней. Ладно, не немного. С тех пор как я точно угадал ее фантазии, я не могу перестать думать о том, чтобы трахнуть ее.

Я видел это в ее глазах, как сильно она хочет отдать контроль, и это меня ужасно интересует. Я никогда не встречал женщину, которая могла бы хотеть исследовать такие вещи со мной. Линси точно не была такой. Но Диана хочет мужчину, который возьмет на себя инициативу. Кого-то, кто сможет исполнить ее самые темные и грязные фантазии.

Почему черт возьми Уилл Ларсен должен исследовать это с ней?

Нет.

Если кто и заслуживает этой чести, так это я.

Глава 25

Диана

Ты победила

Уилл:

Оказалось, что в ресторане теперь есть дресс-код. Нужно надеть что-то полу-официальное.

Уилл бросит мне эту привычную задачу за двадцать минут до того, как он должен забрать меня. Мужчины! Как он ожидает, что я смогу выглядеть полу-официально за двадцать минут?

Вздохнув, я бросаю джинсы и топ на кровать и подхожу к шкафу, чтобы найти что-то более подходящее для ужина. Я перебираю вешалки, пока не нахожу сверкающее красное платье. Надевая его, я убираю волосы в аккуратный пучок и наношу красную помаду, которая идеально сочетается с платьем.

Вот и все. Полу-официально.

Уилл забирает меня, выглядя горячо в белой рубашке и черных брюках. Его коричневые волосы короче, чем в последний раз, когда я его видела, что придает ему более юношеский вид.

— Черт возьми. — Он свистит, когда я сажусь на переднее сиденье. — Надеюсь, что Линдли не видел, как ты вышла из дома в таком виде. В противном случае он подумает, что я веду тебя на свидание, и надерет мне задницу.

— Он уже думает, что это свидание, — отвечаю я, улыбаясь. — Меня жестко допрашивали раньше.

По дороге в ресторан, расположенный в очень знакомом углу на Main Street, мы болтаем.

— Разве они не были заведением завтраков на прошлой неделе? — спрашиваю я в замешательстве.

— В прошлом месяце, — поправляет он, хихикая. — На прошлой неделе они были суши-баром.

Надеюсь, этот проект приживется, потому что, когда мы заходим внутрь, нас встречает очень приятная атмосфера. Теперь это средиземноморский ресторан, предлагающий маленькие, уединенные столики, спрятанные среди тропических пальм, которые можно встретить в Греции, и обрамленные фотографии Санторини и греческих островов, украшающие белые штукатуренные стены. Даже есть живая музыка. Ну, гитарист и парень, мягко играющий на бонго. Но это все равно круто. Теперь мне здесь нравится.

Уилл не успевает вытянуть мой стул — чрезмерно восторженный официант появляется из ниоткуда и делает это за него. Затем он садит и Уилла, и меня, и с размахом разворачивает наши салфетки, подавая их нам, чтобы мы положили их на колени. Мы оба стараемся не смеяться, когда он заканчивает свое экстравагантное шоу, предлагая нам пару меню в красной коже.

Когда он уходит, мы на мгновение изучаем меню.

— Ну что ж. — Уилл поднимает голову и невинно улыбается. — Все греческое для меня.

Я смеюсь так громко, что это выходит в хихиканье. — О, Боже, это было так скучно.

Но, в принципе, он не ошибается. Все меню написано на греческом. Я не могу разобраться в иностранных символах на странице. Даже нет английского варианта под меню.

Я сжимаю губы. — Думаю, я знаю, почему этот владелец постоянно меняет концепцию.

— Да, думаю, и я тоже.

Нам приходится просить официанта перевести каждое блюдо, что занимает целую вечность. Наконец, мы заказываем наши блюда и устраиваемся в креслах, пока мягкая гитарная музыка наполняет пространство. Уилл тратит некоторое время на то, чтобы пожаловаться на своего отца, который сопротивляется тому, чтобы Уилл провел год в Европе после окончания учебы. Я узнаю, что мистер Ларсен — конгрессмен, который делит свое время между Вашингтоном и Коннектикутом со своей мачехой. Мы немного обсудили мачех, так как оказывается, что нам обеим нравятся наши. Его родители не разведены, хотя его мать умерла, когда ему было четыре года, и его воспитывал целый отряд нянечек, пока его отец не женился снова.

В конце концов, я переводжу разговор на Беккета, так как любопытство съедает меня.

— Как идут дела с Беком? Он вернется скоро, верно?

— На следующей неделе.

Я замечаю, как черты Уилла напрягаются. — Ох. Ситуация все еще беспокоит тебя?

— Немного. Может быть, было бы по-другому, если бы я был с кем-то с тех пор, как он уехал. Но я не встретил никого, с кем бы я совпадал.

— Значит, твоя последняя встреча все еще та неловкая, где ты все время представлял Бека.

— Да. Он звучит угрюмо.

— Окей. Ну, на какой отметке мы на шкале возбуждения теперь? Когда ты думаешь о том, чтобы заняться сексом с Бекеттом и женщиной, это меньше отталкивает тебя? Или больше?

Он вздыхает.

— Больше, да?

— Это все, о чем я, черт возьми, думаю, — бубнит он.

— Честно говоря, я думаю, что ты слишком переживаешь по этому поводу. У всех есть свои фетиши.

— Да? — он бросает вызов. — Какие твои?

— Не твоё дело.

Уилл улыбается.

— Так что ты собираешься делать, когда Бек вернется домой?

— Не знаю.

— Ты общался с ним, пока он был в отъезде?

Этот вопрос его настораживает. — Конечно. Мы переписываемся каждый день. Он мой лучший друг.

— Тогда не думаешь, что тебе стоит поговорить с ним об этом? Сказать ему, что тебя беспокоит?

— Может быть.