Правило Диксона

Я делаю глубокий вдох. Я не могу найти слова. Честно говоря, я не знаю, как начать, потому что я чертовски зол.

— Шейн, эй.

Она тянется к моей руке.

Я отшатываюсь.

— Серьёзно, что случилось? — Глубокое беспокойство в её голосе. — Ты меня пугаешь.

— Диксон. — Я ещё раз вдыхаю. — Я стараюсь не сорваться и не сделать чего-то, о чём буду сожалеть.

— Сожалеть? — Тревога расширяет её глаза. — О чём ты говоришь?

— Мне нужно, чтобы ты была честна со мной. Я задам тебе вопрос, и всё, что я хочу от тебя, это честный ответ. Это да или нет. И я имею в виду именно это. Не ври.

Она заметно вздрагивает.

— В чём дело?

— Твой бывший парень бил тебя?

В машине настаёт мёртвая тишина. Лицо Дианы бледнеет, выражение становится шокированным. Я уже знаю ответ, прежде чем она даже ответит.

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Не надо, — я рявкаю. — Я спросил да или нет. Твой Перси бил тебя?

После долгого, напряжённого молчания она отвечает:

— Да.

Гнев врывается в меня.

Я крепко держу руль обеими руками, сжимая его до белизны. Я даже не могу подумать о том, чтобы завести машину прямо сейчас. Нельзя рисковать уезжать с этой парковки. Потому что если я это сделаю, я начну искать Перси какой бы ни была его фамилия и раздавлю его своей машиной, пока он не станет кровавым месивом под моими колесами. И мне плевать, если это делает меня психопатом. Знание того, что он поднял руку на Диану, растворяет моё зрение в красном тумане. В этот момент я способен на убийство.

— Как ты… — она замедляется.

— Папка в твоём телефоне, — говорю я сквозь зубы. — Тебе следовало переместить её в скрытые папки.

— Я не ожидала, что кто-то будет лазить в моём телефоне, — говорит она натянуто.

— Я не специально лез в нее. Я случайно нажал. И что, мне нужно было притворяться, что я не увидел фото твоего побитого лица?

— Это… это был просто синяк под глазом.

— Просто...что? — Я останавливаюсь, делаю успокаивающий вдох. Я снова сжимаю рулевое колесо, прежде чем медленно отпустить руки. — Дай мне увидеть это снова.

— Зачем?

— Потому что я только пролистал сообщения. И я думаю, что будет проще прочитать это, а не слушать, как ты рассказываешь, потому что я чертовски не в себе сейчас и...

— Хорошо, я понимаю, — она прерывает, дрожащими руками передавая мне телефон.

Моё сердце колотится в груди, когда я снова читаю всё это. Диана всё задокументировала. Всё, что я могу понять, это то, что это произошло после работы. Перси пришёл после её смены. Провёл её домой.

И, черт возьми, ударил её.

Он положил свои грязные, жалкие руки на неё и...

Я снова вздыхаю. Успокойся.

В его сообщениях он продолжает настаивать, что это был рефлекс. Инстинкт. Но я видел фото её лица. Я видел её синяк вживую. Это не было инстинктивно. Это был больной ублюдок, который причинил страдания беззащитной женщине.

Диана задокументировала каждое сообщение, в котором он признается, что напал на неё. Но он продолжает обвинять её, говоря, что она толкнула его.

— Ты трогала его? — спрашиваю я хмуро.

Её лицо полностью опускается.

— Я ничего не делала. Он схватил меня за руку, и я попыталась оттолкнуть его.

— Он схватил тебя вот так? — спрашиваю я, протягивая руку через центральный подлокотник и захватывая её за предплечье. Аккуратно, но твердо.

— Он схватил тебя так?

Она кивает.

— А что ты сделала?

Своей другой рукой Диана толкает меня в плечо.

— И тогда он ударил тебя в лицо. — Гнев снова накапливается. — Это была его реакция на то, что ты толкнула его в плечо?

— Да.

Между нами наступает пауза.

— Почему, черт возьми, ты не пошла в полицию?

Она вздрагивает.

Я немедленно сдерживаю свой гнев.

— Прости. Нет, Диксон, прости. Это не твоя вина. Это его вина. Я… — Я слышу, как пульс стучит у меня в ушах. — Я не понимаю, почему ты не сообщила об этом. Почему ты соврала и сказала, что получила травму в лагере для чирлидеров? Черт возьми, ты говорила, что получила удар локтем в лицо.

— Потому что это стыдно!

Её голос дрожит. Так же дрожит и кусочек моего сердца. Я никогда не видел Диану такой разрушенной. Она сидит на переднем сиденье, полностью лишённая уверенности, которую я так полюбил, слёзы катятся по её щекам.

— Это не я, хорошо?

— Что это значит?

— Это значит, что я могу о себе позаботиться. — Её голос дёргается. — Ты слышал истории, которые мой отец рассказывал тебе. Я та, кто даёт отпор. Я не та, кто получает удары от мужчины, ясно? Я не сообщила об этом, потому что не могу быть такой женщиной.

— Малышка. — Я расстёгиваю свой ремень безопасности, затем наклоняюсь, чтобы расстегнуть её. — Подойди сюда.

— Нет. — Она пытается отвернуться от меня.

— Подойди сюда, — повторяю я, тянувшись к ней.

На этот раз она не сопротивляется. Она садится ко мне на колени и прячет лицо в моём шее. Мы сидим так на парковке у общежития, я крепко держу её, пока едва сдерживаемый гнев кипит в моей крови.

Диана выпрямляется, её лицо, залитое слезами, разрывает моё сердце.

— Я сильная, — бормочет она. — Я непобедимая, а какой-то мудак ударил меня на тротуаре. Я не могу идти в полицию.

— Можешь. И должна, — говорю я твёрдо.

Она кусает нижнюю губу, которая всё ещё дрожит.

— Тебе нужно это сделать, Диксон. Ты не можешь позволить ему уйти. И я думаю, что в глубине души ты хочешь это сделать.

Слёзы снова блестят в её глазах.

— Ты хочешь. Поэтому ты сохранила эту папку на своём телефоне. Ты задокументировала то, что он сделал, и сохранила это, потому что знала, что это может понадобиться. На самом деле, нет, ты знала, что это должно быть использовано.

Диана снова начинает плакать, дрожащая в моих объятиях.

— Я не могу идти в полицию. Мой папа узнает...

— Ты права. Он узнает. И когда он узнает, он, вероятно, будет так же злой, как я. Но он любит тебя. И он поймёт, так же как и я, что ты ничего не сделала плохого.

Её зубы скрипят о её губу.

— Я его спровоцировала.

— Ты не провоцировала его. Ты рассталась с ним и сказала, чтобы он оставил тебя в покое. Он последовал за тобой на работу и напал на тебя. Всё, что тебе нужно сказать полиции. Поверь мне, никто не будет обвинять тебя или думать, что ты что-то сделала, чтобы вызвать то, что произошло.

— Его адвокат, если мы пойдём в суд. О боже. — Паника в её глазах. — Я не пойду в суд, Шейн. Я не буду давать показания.

— Сомневаюсь, что это вообще дойдёт до суда, — уверяю я её. — Я гарантирую, что он пойдёт на соглашение. Я жестом указываю на телефон, который я уронил в подстаканник. — У тебя есть фотографии. У тебя есть сообщения. Его собственные слова, признающие это. Это — выигрышное дело.

— Конечно, ты так говоришь сейчас, а потом, вдруг, год, или сколько времени это займёт, будет потрачено на разбирательство. — Она издает отчаянный звук в горле. — Я не хочу, чтобы он был в моей жизни больше.

— Я тоже не хочу, чтобы он был в твоей жизни, — говорю я мягко, касаясь её подбородка и заставляя её посмотреть на меня. — Но позволь задать тебе вопрос: хочешь ли ты, чтобы он нашёл новую девушку? Потому что, если его новая девушка рассердит его, и тогда он ударит её и оставит ей синяк?

Что-то вспыхивает в её глазах. Думаю, это гнев.

— Да, — подталкиваю я. — Хорошо. Злись, детка. Ей нужно злиться. — Ты не сделала ничего плохого. Ты не приглашала его. Ты не заслуживала этого. И тебе нужно сообщить об этом. Если ты это сделаешь, я обещаю, что пойду с тобой. Я отвезу тебя в полицейский участок в Хейстингсе прямо сейчас и не уйду от тебя. — Я глажу её щёку. — И если хочешь, я буду там, когда ты поговоришь с твоим папой. Но это не то, что можно замести под ковер и...

Я вдруг останавливаюсь.

— В чем дело? — спрашивает она.

— Вот почему ты хотела, чтобы я притворился твоим парнем, когда он появился в Медоу-Хилл, — понимаю я, тихо ругаясь. — Ты боялась его.

Я вдыхаю носом и пытаюсь успокоиться, потому что если бы Перси был передо мной сейчас, я бы рвал его глотку голыми руками.

— Ты должна была сказать мне, — говорю я грубо.

Она избегает моего взгляда. — Мне было стыдно.

— Тебе нечего стыдиться.

— Я та девушка, которую ударил парень. Это жалко.

— Диана, хватит. Я понимаю, что это эмоции, но когда ты сможешь взглянуть на это со стороны, ты поймёшь, что это не то, кто ты есть. В тебе нет ничего жалкого, и никогда не будет.

— Обещаешь?

— Обещаю. И я обещаю поддерживать любое твоё решение, даже если я с ним не согласен. Сказав это… — Я беру её за подбородок, заставляя её посмотреть мне в глаза. — Могу я отвезти тебя в полицейский участок?

Её губы снова начинают дрожать.

Потом она кивает.

Глава 41

Диана

Ты человек?

Отделения полиции действительно ужасны. И не только потому, что там пахнет несвежим кофе, а флуоресцентные лампы вызывают мигрени. Они заставляют тебя чувствовать себя виноватым, даже если ты ничего не сделал. Это иррациональная реакция, я понимаю, но я не могу избавиться от чувства, что все вокруг меня осуждают, пока я провожу своё воскресенье в полицейском участке в Хастингсе.

Мне приходится несколько раз повторять своё заявление. Детектив, который занимается моим делом, печатает все фотографии и текстовые сообщения из моего телефона, затем сообщает, что им нужно будет связаться с моим оператором связи и проверить данные с их стороны тоже. Временные метки и тому подобное. Она говорит, что они сделают то же самое с телефоном Перси, как только получат на него ордер, и что они планируют привезти его в участок сегодня вечером.

Я планирую уехать до того, как это произойдёт. Мысль о встрече с ним вызывает у меня тошноту. Да, я сталкивалась с ним всё лето. Но это другое. Это как если бы у нас был шкаф, полный скелетов, и мы оба согласились его запереть. А потом, без его разрешения, я открыла этот шкаф и осветила то, что он сделал.

Перси не будет рад, и я думаю, что детектив Вендт это понимает, потому что она также советует мне получить судебный запрет на него. А это значит, что мне нужно будет повторить историю ещё одному офицеру и сделать ещё одно заявление. Когда это произойдёт, мой папа наконец-то приедет.

Не знаю, как Шейн достал его номер, но когда папа присоединяется к нам в участке, он говорит, что это Шейн ему позвонил. Как и обещал, Шейн не оставил меня ни на минуту весь день.

Полицейские сказали, что я могу нанять адвоката, но я не хотела ждать часами, пока адвокат моего папы появится. Кроме того, моё заявление на сто процентов правдиво. Если адвокат Перси захочет извратить мои слова позже, пусть так и будет. Я найму адвоката, когда мы перейдём к следующему этапу. По словам детектива Вендт, это всё пока что на стадии предварительных разбирательств. Она очень милая, и на её лице была искренняя симпатия, когда я объяснила, почему я ждала месяцы, чтобы сообщить об избиении. Она сказала, что понимает.

Когда мы уже собирались покинуть участок, к нам подходит детектив Вендт, сопровождаемый двумя офицерами.

Она говорит, что они собираются арестовать Перси и доставить его на допрос.

Но только когда мы с отцом и Шейном выходим на ступеньки перед участком, мой папа сбрасывает на нас бомбу.

Оказывается, у Перси уже есть другое обвинение в нападении в его досье.

Шейн ругается. — Вы шутите? Почему детектив Вендт не сказала нам об этом, когда Диана давала своё заявление?

— Они не имеют права раскрывать эту информацию на текущем этапе расследования, — говорит мой папа ровным тоном. — Но я заставил своего начальника проверить имя Перси в нашей системе, пока ехал сюда. Оно показалось в запросе.

— Кого он избил? — спрашиваю я слабым голосом.

— Его бывшую девушку. Шеф Стэнтон не имел доступа к полному отчёту, поэтому мы знаем только основные моменты.

Вдруг становится трудно дышать. — Не могу поверить, что он делал это раньше.

Мой папа опускает голову. — Это моя вина. Я должен был провести проверку, когда ты начала встречаться с ним.

— Папа, перестань. — Я не могу не рассмеяться, несмотря на серьёзность ситуации. — Конечно, ты не будешь делать проверку на моего парня.

— Так делают все хорошие полицейские.

— Папа, прекрати.

— Что именно мы знаем о другом инциденте? — настойчиво спрашивает Шейн.

Отец быстро рассказывает нам, но он прав — информации немного. Оказывается, мой бывший парень избил женщину, с которой встречался, когда учился в Нью-Йорке. И хотя адвокат Перси пытался добиться снятия обвинений, поскольку это было его первое преступление, дело продолжилось, потому что мать жертвы была какой-то важной персоной, которая боролась за это. Перси получил только испытательный срок.

Меня не удивляет, что он решил не делиться этой информацией со мной. Ну, кстати, я уже бил свою бывшую девушку.

Но это свидетельствует о наличии истории насилия, и, как бы это ни было ужасно думать, что другая женщина могла пострадать, это немного утешает в моем собственном положении. Заставляет задуматься, не было ли то, что случилось со мной, неизбежным.

Хотя я поехала в участок с Шейном, мой отец настаивает на том, чтобы довезти меня домой. Пока он идет за машиной, я стою на тротуаре рядом с Шейном, хмурясь на него.

— Как ты достал номер моего папы?

Он колебался.

— Шейн.

— Я попросил Джиджи об этом, — наконец признается он.

Внутри меня снова захлестывает тревога. — Ты рассказал ей, что сделал Перси?

— Сначала нет. Я просто сказал, что ты в полицейском участке и нужно позвонить твоему отцу. Я сказал ей, что с тобой все нормально, но она продолжала настаивать на том, чтобы я рассказал ей, что происходит, иначе она поедет в Бостон. Так что в итоге мне пришлось сказать ей правду.

Я достаю телефон из сумочки. Он был выключен во время допроса, и теперь я включаю его, видя потоки сообщений от Джиджи.

Джиджи:

Ты в порядке?

Джиджи:

Очень надеюсь, что с тобой все хорошо.

Джиджи:

Я буду держать телефон при себе в любой момент, буквально приклеенным к руке, пока не получу от тебя ответ. Люблю тебя.

— Ты злишься? — спрашивает Шейн нервно.

— Нет, все нормально. Мне все равно пришлось бы сказать ей, теперь, когда я подала заявление.

Пикап моего папы останавливается перед нами.

— Увидимся дома? — говорит Шейн. — Я могу зайти.

— Может быть, позже?

Он кивает. — Напиши мне, если захочешь меня увидеть.

После паузы я шагаю вперед и обнимаю его.

Он обнимает меня в ответ, и в том, как он цепляется за меня, есть что-то почти отчаянное.

— Спасибо за то, что привез меня сюда, — говорю я тихо.

Шейн убирает мне волосы за ухо, его голос становится более грубым. — Надеюсь, ты не думаешь, что я заставил тебя это сделать.

— Нет, ты был прав. В глубине души я всегда знала, что это правильное решение. Это нужно было сделать.

Есть причина, почему я сохранила все эти доказательства. Думаю, я знала, что в конце концов окажусь здесь, в этом полицейском участке. Моё единственное сожаление — не сделать это раньше. Надеюсь, что адвокат Перси не попытается представить меня как некую обиженную девушку, которая пытается отомстить после того, что произошло.

— И еще одно, — говорит Шейн, потягивая меня за руку, прежде чем я успею уйти. — Ты неостановима. Не позволяй этому ублюдку убедить тебя в том, что ты кто-то другой. Ты Диана Диксон, черт возьми.

Я слабо улыбаюсь. — Чертовски верно.

И всё же в грузовике я не чувствую себя сильной. Мой папа не говорит много по дороге в Медоу-Хилл, кроме как спрашивает, как я себя чувствую, как минимум четыре раза. В пятый раз он спрашивает, когда мы идем по дорожке к Red Birch, и я останавливаюсь, вздыхая от отчаяния.

— Папа, это не произошло вчера. Это произошло несколько месяцев назад.

Его челюсть напрягается. — Правильно. И я все еще не понимаю, почему ты не сообщила об этом.

— Я уже объяснила, почему. — Я снова начинаю идти.

Он гонится за мной. — Диана, ты знаешь, чем я занимаюсь. Я защищаю людей. Если бы ты сказала мне, я бы мог защитить тебя.

— Всё уже было кончено. Синяк зажил.

— Это не было кончено. Этот мудак переехал в твой дом!

— Я знаю, но у меня был Шейн.

— И слава Богу, что у тебя был Шейн! — Лицо папы краснеет, но я знаю, что он не злится на меня. Он расстроен. — А что, если бы Перси загнал тебя в угол в квартире? Видела планировку, через которую мы только что прошли? Этот чертов Sycamore и теперь эта извивающаяся дорожка, как будто мы в Карибском море? Что твоя тётя думала, покупая квартиру здесь? Какой кошмар по части безопасности!

— Везде есть камеры, — напомнила я ему. — И ты не можешь попасть на территорию, не пройдя через здание Sycamore сначала.

— Он был в здании, Диана. Ты это понимаешь?

В горле у меня забивается от отчаяния. — Да, я понимаю. Мне жаль. Ты прав.

— Нет. Не извиняйся. Я не виню тебя ни в чем, — говорит он, когда мы входим в Red Birch и поднимаемся на второй этаж. — Я просто переживаю. Ты моя дочь. Я не хочу, чтобы с тобой снова произошло что-то подобное.

— Не произойдет.

— Правильно. Не произойдет. А теперь мы сделаем все, чтобы это не произошло с другими.

— Мне жаль, что я так долго не сообщала в полицию.

— Я не понимаю, почему ты не сказала мне.

Трудно говорить сквозь комок в горле. — Потому что ты считаешь меня такой крепкой.

Папа смотрит, как я открываю дверь, с неверием на лице.

— Ты крепкая, детка. Даже после того, что этот ублюдок с тобой сделал, ты все равно самая крепкая, кого я знаю. — Он идет за мной в квартиру, потягивая меня за руку, чтобы остановить. — Признание того, что ты иногда слаба, не делает тебя слабой. Это означает, что ты человек.

— Я не хотела, чтобы ты думал обо мне иначе.

— Я никогда не буду думать о тебе иначе. Ты не сделала ничего плохого. Ты не хотела этого. Несмотря на то, что ты пыталась написать в своем отчете, ты не спровоцировала этого придурка. Ты защищалась, а его реакция была опасно несоразмерной. Он оставил на тебе следы. — Папа выругался низким, зловещим голосом.

Я вздыхаю. — Нам придется получить охранный ордер против тебя, чтобы ты держался подальше от него?

— Вероятно, — говорит он серьезно. — Я сдерживаю себя, чтобы не собрать отряд и не поехать к его дому, чтобы заставить его исчезнуть.

— Исчезновение людей не является тактикой SWAT. Перестань драматизировать.

— Это так, когда кто-то связывается с твоей дочерью. — Он смеется. — И если ты думаешь, что я слишком перегибаю палку, подожди, пока твоя мачеха узнает, что этот псих сделал. Она разорвет его, как медведица.

Я вдруг громко вздыхаю. — О, нет. Мне также придется рассказать маме об этом, не так ли? Паника охватывает меня. — Можешь сделать это за меня?

Морщина на его лбу углубляется. — Ди. Я думаю, что тебе нужно самой это сделать...

— Пожалуйста? — Я умоляю. — Я не могу сейчас говорить с ней. Я не справлюсь с этим. Можешь просто рассказать ей и сказать, что я поговорю с ней, когда буду готова?

— Если ты действительно хочешь, чтобы я это сделал, я сделаю это. — Он вздыхает. — Но я хочу, чтобы ты понимала одну вещь. Ты можешь справиться с любым вызовом, который жизнь тебе бросает. Ты всегда будешь самой сильной, кого я знаю. Черт возьми, гораздо сильнее, чем я.

— Это не правда.

— Я имею в виду, что я развелся с твоей матерью. Тебе все еще приходится иметь дело с ней.

Я с трудом смеюсь. — Она не такая уж плохая.

— Она не плохая, — соглашается он. — Но я знаю, что ты строишь стену, когда находишься с ней, потому что она выдвигает твои неуверенности. А затем ты строишь эту стену со мной и с твоим братом, что ничего тебя не беспокоит. Но тебя будут беспокоить вещи, и плохие вещи будут происходить. К сожалению, это происходит все время. И мне больно, что я не могу предотвратить это с тобой. Ты моя жизнь, ты и Томми.

Эмоции сжимаются вокруг моего сердца.

— Но вот в чем дело. Несмотря на то, что ты сильная и способна позаботиться о себе — и я действительно верю в это — тебе также нужно быть достаточно сильной, чтобы знать, когда просить о помощи. — Его выражение лица становится резким. — И когда происходит что-то подобное? Ты черт возьми просишь о помощи, Диана.

Я кусаю губу так сильно, что чувствую боль. — Хорошо.

Мы садимся на диван, и папа объясняет мне, что, вероятно, будет происходить с Перси. В основном, моя роль в этом на данный момент закончена. Теперь это дело детективов, а затем судов, если прокурор решит продолжать дело.

После того, как папа уходит, я принимаю душ и размышляю о том дне, который оказался адским. Все началось так многообещающе. Гольф с Шейном и Блейк, отличное времяпрепровождение. И каким-то образом это закончилось тем, что мне пришлось сидеть в стерильной комнате допросов и делиться своим унижением с незнакомцами.

Я потираю лицо, позволяя струе воды бить по лбу. Черт. Я знаю, что мне нужно начать переосмысливать это, но трудно не воспринимать это как позор.

Мне нужно постоянно напоминать себе, что то, что произошло, не делает меня слабой или жалкой. Я бы никогда не подумала о жертвах домашнего насилия, что они жалкие. Я бы поддерживала их до конца. Так почему я не могу сделать то же самое для себя?

Хотя это не новая мысль для меня, в этот раз она действительно укоренилась. Никто не заслуживает того, чтобы его били. Ни женщина, ни мужчина, ни ребенок. Интимный партнер не должен делать это с вами, бывший парень или нет. Это неправильно.

То, что сделал Перси, было неправильно.

Я выхожу из душа, вытираюсь полотенцем и иду покормить Скипа. Он сверкает на меня глазами, и я отвечаю тем же. После того как его пузо наполняется диетической едой, я звоню Джиджи, и мы проводим следующий час, обсуждая все, что произошло. Она расстроена, что я не рассказала ей о Перси, и еще больше расстроена, когда я начинаю всхлипывать от стыда и смущения. Но она уверяет меня, как и мой папа и Шейн, что я не сделала ничего, чтобы спровоцировать это.

Когда мы заканчиваем разговор, я нахожу сообщение от папы.

Папа:

Я рассказал твоей маме. Сказал ей, что ты свяжешься, когда будешь готова поговорить. Она сказала, что окей.

Меня пронзает боль от того, что имя мамы не появляется в моих уведомлениях. Она знает, что произошло с Перси, и даже не связалась со мной? Да, я сказала, что свяжусь, когда буду готова, но она могла бы хотя бы написать. Одного предложения было бы достаточно. Слушай, я понимаю, что ты не хочешь разговаривать, но я здесь для тебя и жду.

Но это не в стиле мамы. Она такая бесчувственная. Эта ситуация, наверное, невероятно ее смущает.

Также я нахожу сообщение от Шейна с вопросом, как я себя чувствую. Я отвечаю двумя словами.

Я:

Можешь придти.

Он появляется в моей квартире буквально через минуту. Тоже помылся и переоделся, в футболке и спортивных штанах, босиком.

Его темные ореховые глаза ищут мое лицо. — Тяжелый день, да?

— Мягко сказано.

— Да, знаю. — Он садит меня на диван и обвивает руку вокруг меня. — Будем что-то смотреть?

— Конечно.

Пока Шейн пролистывает ряды названий на моем кино-канале, он мрачно смотрит на меня. — Не могу поверить, что я это говорю, но я скучаю по Fling or Forever.

— Я тоже,— я вздыхаю.

— Нам действительно нужно ждать до мая?

— Май? С какой планеты надежды ты приехал? Новый сезон начинается в следующем июле.

— Июль? Мы даже не получим его в июне?

— Это трагедия. Фанаты уже подавали петицию за два сезона. Некоторые реалити-шоу имеют летний и зимний сезоны, но пока TRN не уступила. Не знаю, есть ли у них бюджет.

— Какой бюджет? Они ничего экстравагантного не делают.

— Усадьба довольно экстравагантна. А яхта, на которой Зои трахается с Коннором в первый раз, наверное, стоила кругленькую сумму.

— Понятно. — Он рассеянно проводит пальцами по моему плечу, просматривая варианты фильмов. — Ух. Тут ничего хорошего.

Я забираю пульт у него и выключаю телевизор. — Пойдем в постель.

— Сейчас только девять. Ты устала?

— Я не имела в виду, что мы будем спать.

Его губы изгибаются в улыбке. — О. Понял.

— Мне просто нужно… — Я смотрю на него искренне. — Мне нужно немного внимания и заботы. Может, посвятить этот вечер мне?

— Детка, он всегда твой. Даже когда я принимаю решения, все всегда про тебя. Ты — единственная, о ком я забочусь.

О, черт. Когда он говорит такие вещи, невозможно отрицать свои чувства.

Шейн удивляет меня, поднимая меня на руки. Смеясь, я обвиваю ноги вокруг его талии и держусь за его шею. Он несет меня так, будто я ничего не вешу , и укладывает меня на кровать так нежно.

— Я не сломаюсь, — я дразню его. — Я имею в виду, что меня ударили по лицу и я выжила.

— Слишком рано, — он бурчит. — Это все равно приводит меня в ярость.

— Извини.

— У тебя, возможно, было несколько месяцев, чтобы справиться с этим, а я только узнал этим утром. Это все еще свежо для меня.

— Понимаю. Я не буду шутить по этому поводу. Обещаю.

— Спасибо.

Его большая мускулистая фигура нависает надо мной, опираясь на локти. Он начинает целовать мою шею, и я чувствую дрожь.

— Шейн?

— Хмм? — Его губы исследуют чувствительные сухожилия на моей шее.

— Спасибо, что был сегодня рядом.

Его дыхание теплое против моей кожи. — Ты моя девушка. Где я еще мог быть?

Он не сказал слово фальшивая. Обычно, когда мы одни, мы называем друг друга фальшивыми парнем и девушкой.

Вместо того чтобы указать на это, я закрываю глаза и теряюсь в его ласках. Его губы скользят по моей ключице. Его руки поднимают мою футболку, а потом его рот опускается на мой живот, чтобы поцеловать. Он целует мой живот и ребра. Ложбинку между моими грудями, когда он снимает мою футболку с шеи. Когда я лежу в одном только хлопковом белье, он проводит рукой по моим голым ногам, опираясь на локоть, рассматривая мое тело.

— Ты прекрасна.

— Спасибо.

Брови Шейна поднимаются. — Вау. Ты сказала спасибо.

— Что я обычно говорю?

— Я знаю. — Он хмыкает.

Я шевелю губами в улыбке. —Т ы знаешь, что я шучу, когда говорю так.

— Да. И ты знаешь, что я абсолютно серьезен, когда говорю, что ты прекрасна. Потому что ты действительно такая.

Его рука снова скользит вверх, плотно прижимаясь к моему животу, пока не обвивает мою грудь. Он мягко сжимает, пальцы играют с соском. Затем он наклоняет голову и медленно начинает целовать.

Шейн вызывает в моем теле фейерверк ощущений. Он не оставляет ни дюйма кожи не поцелованным. Это сладко и медленно, и именно то, что мне нужно. Я задыхаюсь, когда его рот наконец перемещается между моими ногами. Он целует меня через трусики, улыбаясь, когда поднимает голову, затем просовывает пальцы под резинку и стягивает их с моей попы, вниз по ногам и отбрасывает в сторону. Он раскрывает меня и облизует сладкий круг вокруг моего клитора, прежде чем провести языком по моей щели.

— Мне нравится это делать, — говорит он хрипло. — Мне нравится, как ты реагируешь. Те звуки, которые ты издаешь.

Я кусаю губу, наблюдая за ним. Он такой нежный. Я знаю, что, вероятно, он считает меня эмоционально разбитой сегодня, но это не так. Я была бы в порядке, если бы он захотел быть грубым. Но мне не мешает сладкий Шейн. Мне нравятся эти мягкие поцелуи. Мне не мешает нежность его кончиков пальцев, когда они танцуют по моему бедру, поднимаясь к моей груди. Его рот, прикованный к моему клитору, и то как использует другую руку, чтобы ввести один палец внутрь меня. Это изысканное мучение.

— Не останавливайся, — умоляю я, когда мои бедра начинают двигаться.

— Никогда, — обещает он.

Когда я чувствую знакомое покалывание, удовольствие, разливающееся и нарастающее в моём центре, я начинаю ерзать от волнения. Мои бедра дрожат. Открываются и закрываются по своей воле. Шейн усмехается. Он знает, что я близка. И он знает, что со мной происходит прямо сейчас. Это отчаяние, которое я чувствую, когда мне так сильно нужно, но почему-то мое тело не хочет мне это дать.

Он также знает точно, что мне нужно, чтобы достичь этого. Он щиплет мой сосок, и все. Игра окончена. Оргазм захлестывает мое тело. Не взрыв, а восхитительные волны удовольствия, которые лениво распространяются по мне. Я чувствую тепло и уют, когда Шейн поднимается по моему телу, чтобы поцеловать меня. Я ощущаю себя на его губах, когда наши языки встречаются.

Он обхватывает мое лицо, и я обвиваю его бедро ногой. Я полностью обнажена, прижата к его полностью одетому телу.

Я счастливо вздыхаю. — Это было хорошо.

Я жду, пока он снимет свои штаны, но он остается полностью одетым, лениво целуя мою шею снова.

— Ты не собираешься заняться со мной сексом? жалуюсь я.

— Пока нет. — Его дыхание щекочет мой подбородок. — Я просто наслаждаюсь этим.

Мы лежим, целуясь, что кажется вечностью, пока он в конце концов не раздевается и не вставляет свой толстый член в меня. Чувство его полного проникновения совершенно изысканно. Я не достигаю оргазма снова, но он это делает, издавая стон в мои волосы, когда он содрогается от разрядки. Потом я ухожу, чтобы убраться и сходить в туалет, затем возвращаюсь в постель рядом с ним. Шейн накрывает нас одеялом, и я выглядываю на него, улыбаясь.

— Ты остаешься на ночь?

— Ммм-хмм. Это нормально?

— Да.

За три месяца, что мы занимаемся этим, мы никогда не ночевали вместе. Это был наш способ сохранить это в рамках просто друзей с привилегиями. Или скорее, друзей с большинством привилегий, кроме ночевок, потому что это кажется немного слишком интимным.

Моя голова лежит на его груди, и так хорошо ощущать, что он держит меня. На мгновение я почти спрашиваю его, что мы из себя представляем. Я больше не борюсь с чувствами к этому мужчине. Я хочу настоящих отношений с ним, но все еще не уверена, хочет ли он быть серьезным со мной. Но я не хочу портить момент. Мы можем обсудить это в другой раз.

Сейчас мое единственное внимание сосредоточено на том, чтобы раствориться в его объятиях. Я не хочу, чтобы он уходил сегодня ночью. И, очевидно, он тоже не хочет, потому что он прижимается еще ближе и не отпускает меня всю ночь.

Глава 42

Шейн

Выходные странных людей

Октябрь

Мне даже не пришло в голову, что мне возможно придется пропустить состязание по танцам.

Правильно.

NUABC (Национальное универсиадное состязание по бальным танцам) запланировано в середине моего хоккейного сезона.

К счастью — и я говорю тут о настоящем везении, потому что Диксон убила бы меня — я думаю, что смогу справиться. Состязание проходит в Бостоне и заканчивается поздним днем, а наша команда как раз играет с Бостонским колледжем вечером, так что время совпадает. Единственная проблема — я не смогу ехать на автобусе команды, а также мне придется играть в физическую игру в хоккей сразу после целого дня занятий бальными танцами. Не знаю, будет ли тренер Дженсен этому рад.

Но мы скоро это узнаем.

Я постукиваю пальцами по открытой двери его кабинета. — Привет, тренер. Мне нужно с вами поговорить.

Его взгляд темнеет от подозрения.

— Почему вы смотрите на меня так?

— Потому что каждый раз, когда один из вас идиотов приходит ко мне с чем-то поговорить, это что-то, что меня чертовски раздражает. Он помахал мне рукой. — О чем речь?

Я стою перед его столом, неловко засунув руки в карманы. — Эм.

— Говори прямо, Линдли.

— Так вот, есть одно танцевальное состязание, — начинаю я.

— Да чтоб тебя. — Он кладет ручку. — Вот видишь, о чем я говорил?

— Хорошо, я понимаю, это звучит…

— Глупо? — подсказывает он.

Я решаю проигнорировать его предвзятое мнение о моих танцевальных амбициях. — Моя девушка и я репетируем всё лето, но только вчера, когда мы уточняли детали, я понял, что не спросил, когда оно будет.

Он смотрит на меня. — Ты не спросил, когда оно будет, — повторяет он.

— Я знал, что это в октябре, но не спросил точную дату. — Я опускаю голову от стыда.

Тренер Дженсен вздыхает.

— Не знаю почему, но по какой-то причине я просто предположил, что это будет в будний день.

— Почему танцевальное состязание должно быть в будний день? Кажется, это больше выходные странных людей.

— Эй, я это делаю, и я не странный.

Он снова смотрит на меня.

— В любом случае. — Я сглатываю. — Оно в эту субботу. И как я уже сказал, мы упорно готовились к этому. Мы отправили наше аудиовидео в конце августа. Мы готовы.

— Линдли. Ты хоккеист. Мне не важно, какое танцевание ты хочешь делать в свободное время. Но ты играешь за мужскую хоккейную команду Университета Брайара — он произносит медленно, как будто пытается научить абвгдейке ребенка, — и, следовательно, ты будешь на игре.

—О, нет, — уверяю его. — Я думаю, что смогу быть на игре.

— Ты думаешь?

— Нет, я знаю, что смогу быть на игре. — Боже, я чертовски надеюсь, что смогу быть на игре. — Я просто не буду на автобусе. Наше первое мероприятие начинается в полдень, а затем American Smooth Duo в четыре, так что я сомневаюсь, что вернусь на кампус к шести, чтобы сесть на автобус. Но! — Я сверкаю ему улыбкой. — Я уже буду в Бостоне, так что мне нужно просто...

— Танцевать ко льду? — заканчивает он вежливо.

Я сверкаю на него взглядом. — Знаете, вы могли бы быть более поддерживающим. Достаточно того, что все остальные издеваются надо мной. Но парни в этой команде воспринимают вас как фигуру отца. Вы должны поддерживать их танцевальные карьеры, а не плевать на них.

— Хотя я и люблю сарказм, — говорит он, и в его челюсти дёргается мышца, — с моим хоккейным расписанием шутки плохи. А что, если ты получишь травму, пока занимаешься сальсой?

— Мы не танцуем сальсу. Мы танцуем вальс, танго и… Знаете что? Забейте. Не имеет значения. Но я обещаю, мы отработали наши номера. Всё будет в порядке. Риск травм минимален.

Он поднимает бровь. — Зачем тебе это?

Это очень хороший вопрос.

Первоначально я согласился стать партнёром Дианы, чтобы заставить Линси ревновать, но не помню, когда в последний раз думал о своей бывшей. Я поглощён хоккеем, Дианой и учёбой. В последнее время, когда мы с Дианой планируем репетицию, единственное, о чём я думаю, — это сколько удовольствия мы получим.

— Я это делаю, потому что мне это нравится, — говорю я, грызя нижнюю губу. — И потому что я знаю, как она это любит.

Тренер откидывается в кресле и изучает меня своими проницательными глазами. — Слушай, — наконец говорит он. — Возможно, я иногда выгляжу как суровый человек.

— Иногда?

Он игнорирует это. — Но нет ничего важнее, чем уважать свою женщину.

— Аа, тренер. Вы такой милый.

— Заткнись. — Он тычет пальцем в воздух. — В общем, вот чему я научился за два десятилетия брака. Цени свою женщину. Уважай её. Интересуйся её увлечениями. И надеюсь, что она сделает то же самое для тебя.

— Она делает.

Он кивает, немного поджимая губы. — Нам нужно быть на льду в шесть тридцать. Разминка в семь. Сможешь быть там?

— Конечно. Победителей объявят в пять тридцать. И я проверил маршрут от гостиницы до арены. Я успею к шести тридцати с запасом времени.

— С запасом времени, ага?

— Да. — Я начинаю настораживаться. — Что?

Он наклоняет голову, задумчиво. — Вспоминаю разговор с внучкой. Морген. Она спросила меня, беру ли я своих парней на экскурсии.

— Нет, — говорю я с ужасом.

— И я сказал, почему я должен брать их на экскурсии? Они взрослые мужчины и хоккеисты. Им не нужно ходить в гребанный зоопарк. Ну, я не сказал гребанный, но думал об этом, — ворчит он. Его выражение лица приобретает оттенок, который мне совсем не нравится. — Но разговор с тобой, Линдли, открыл мне глаза. Заставил пересмотреть моё отношение к экскурсиям.

— Нет, — повторяю я, ужас вонзается в меня.

В редком случае, подобном полному солнечному затмению, тренер Дженсен улыбается мне.

Глава 43

Шейн

Уверенность в танце

— Это насыщенно.

Я оглядываю балльный зал отеля Silverwood и думаю, не слишком ли поздно мне сбежать. Огромная комната залита кристальным светом люстр, отбрасывающим тени на ряды белых стульев, расставленных квадратом вокруг возвышенной сцены в центре. Зеркала в золоте и замысловатые карнизы украшают стены, а танцпол, на котором мы будем танцевать вальс и ча-ча-ча, сверкает полированным деревом.

Некоторые пары достаточно смелы, чтобы разминаться перед соперниками. Легкие звуки классической музыки плывут по залу, пока пара среднего возраста скользит по полу в вальсе. Их ноги едва касаются земли. Черт возьми, они невероятны. Но их счет совсем не правильный.

Или, возможно...

— Диксон. — Я хмурюсь и тыкаю ее в ребра. — Мы сделали ошибку.

— Что ты имеешь в виду?

— Наш вальс слишком быстрый! — обвиняю я. — Мы выставим себя на посмешище. Ты не посмотрела правильный счет для...

— Расслабься, — прерывает она со смехом. Она поглаживает моё плечо. — Они танцуют стандартный вальс. Мы танцуем венский. Наш должен быть быстрее.

Я расслабляюсь. Потом снова напрягаюсь, когда пытаюсь сделать вдох, и воздуха не хватает. Я тяну за слишком тугую бабочку. Зачем я это ношу? Почему я здесь?

Паника и сомнения начинают одолевать, пока я не замечаю лицо Дианы, пылающее от волнения, и тогда я вспоминаю, зачем я здесь. Потому что она потратила много усилий на это. И потому что я дал обещание.

— Не переживай. Мы справимся. — Диана отворачивается от танцпола и кладет руки мне на плечи, массируя их, как будто готовит меня к боксерскому поединку. — И если мы провалим все с треском, что ж? Я не подписывалась на это, думая, что мы выиграем. Это было самое веселое время в моей жизни.

— Я тоже, — признаюсь я. И я не вру.

Знакомая бело-русая голова привлекает мое внимание. — Дорогая, — говорю я шепотом. — Не смотри сейчас, но враги пришли.

— Кто... — Она останавливается. Глаза сужаются. — Confi-Dance.

— Мрази.

Виктор и Мартин из Confi-Dance, их неуклюже названного канала в социальных сетях, разваливаются к нам с неоправданной уверенностью. Мартин выглядит потрясающе, хотя и немного чрезмерно. Ее наряд состоит из облегающего лейкрового комбинезона, украшенного стразами и блестками, что кажется излишним, но он обтягивает ее тело и подчеркивает её пышную грудь. Ее юбка прозрачная и на ней еще больше блесток в стратегически важных местах. Думаю, блеск должен быть привлекательным. Диана говорила, что наши наряды должны сверкать.

Лично мне больше нравится наряд Дианы. Ее наряд полный драмы и фальши, в то время как Мартин просто пошла на блеск.

Красный комбинезон Дианы, тянущаяся ткань с минимальным количеством украшений, имеет кружевные рукава с изысканным узором, который проходит через ее средние пальцы, прикрепляя их к запястьям. Он с глубоким вырезом и открытой спиной, и в отличие от Мартин, ей не нужно беспокоиться о том, что ее грудь может выпрыгнуть. Грудь Дианы маленькая и подтянутая, она носит струящуюся юбку с высоким разрезом, и когда мы репетировали наши вращения ранее, материал развевался вокруг нее, демонстрируя ее работу ног. По идее, это должно подчеркивать её движения. Все, что я знаю, это то, что я вижу много бедра, и мой член доволен.

— Не выглядишь мило, — подначивает Мартин Диану. Она приподнимает густую темную бровь на меня. — Эти штаны немного тесноваты, не так ли?

Тесноваты. Диана нарядила меня сегодня и я бесконечно жаловался. Но важно показать единый фронт перед нашими врагами.

— Я? — возражаю я, кидая взгляд на Виктора. — Я вижу контур твоих яиц, бро. Тебе действительно хорошо в белом?

Виктор сжимает губы. — Не пытайся войти мне в голову. Это не сработает.

— Правда? Потому что ты выглядишь весьма расстроенным.

— Я не расстраиваюсь.

— Если ты так говоришь.

— Я не расстраиваюсь.

Я улыбаюсь ему. — Конечно, братан.

— Как обычно, терроризируешь всех вокруг, да, Ride or Dance? — говорит Мартин с ненавистью.

— Как обычно? — повторяет Диана, выглядя развеселенной. — Мы никогда в жизни не разговаривали с другими участниками NUABC.

— Именно. — Голос Мартинейк полон насмешки. — Снобы здесь не приветствуются, Ride or Dance.

— Можешь, пожалуйста, прекратить называть нас по нашему каналу в социальных сетях? — вежливо прошу я. — Это очень обесчеловечивает.

Они оба недовольны и хмурят брови.

— Хорошо. Увидимся позже, Confi-Dance. — Я оглядываю свою девушку. — Можем уйти от этого жуткого противостояния?

— Боже, да.

Мы оставляем их в зале, швыряющими в наши спины кинжалы.

— Мне кажется, что они действительно немного не в себе, — говорю я Диане.

— Безумцы. — Она все еще трясет головой. — Пойдем за кулисы. Я хочу проверить макияж.

Отель разрешил участникам использовать смежный банкетный зал в качестве зоны для подготовки. Огромное пространство заполнено танцорами в разных стадиях раздевания. Тут много блесток и мужских выпуклостей.

Туфли Дианы щелкают по плиточному полу по пути к месту, где мы оставили наши вещи. Они выглядят как сандалии на низком каблуке, но Диана уверила меня, что это настоящие танцевальные туфли.

Она подходит к одному из зеркал в зоне для макияжа и проводит французским маникюром под глазом, разглаживая линию подводки.

Черт возьми, она сейчас выглядит так привлекательно. Хотелось бы, чтобы она оставила волосы распущенными, но она сказала, что это отвлекающе. Вместо этого, они собраны в тугой хвост на затылке. Красный цветок приколот к левому уху. Добавь сюда ярко-красную помаду и дымчатые тени для век, и я хочу согнуть ее над столиком для макияжа и заняться с ней сексом прямо здесь перед всеми.

Когда она удовлетворена своим макияжем, она поворачивается ко мне.

— Повтори за мной, — говорит она решительно. — Мы будем завораживать зрителей.

— Я это повторять не буду. И я не собираюсь очаровывать своих задниц-товарищей.

Диана не может удержаться от смеха. — Все еще не могу поверить, что тренер Дженсен привозит всю команду смотреть нас. Почему он это делает?

— Потому что он дьявол. — Я фыркаю. — Я говорил тебе связаться с представителями NUABC и убедиться, что они не дали ему билеты.

— Они бы не пошли на это. Послеполуденная публика всегда слишком мала. Им нужно заполнить эти места.

— Мои товарищи по команде будут нас дразнить все время. Надеюсь, ты знаешь это.

Она бледнеет. — Им не стоит. Это может повлиять на наши оценки!

Здесь полный хаос. Я продолжаю осматривать наших конкурентов, но трудно понять, кто участвует в какой категории. Я знаю, что категории Solo и Duo идут первыми, тогда как пары, участвующие в пяти или девятитанцевальных событиях, выходят на сцену только поздно после полудня и вечером. Это включает Линси и ее партнера, Сергея, поэтому я удивлен, когда замечаю ее в толпе.

Линси подходит к нам, когда замечает меня. На ней спортивные штаны, но макияж идеален, а волосы собраны в тот самый пучок, который я видел у нее тысячу раз во время балетных выступлений. Тщательно уложенные с блестящими заколками над висками — потому что это Линси. Тщательная.

Увидев двух женщин вместе, где Диана вся в гламуре, а Линси — воплощение элегантности, я понял. Они не могут быть более разными.

— Просто хотела подойти и пожелать удачи, — говорит моя бывшая девушка. Она кидает взгляд на Диану, но ее темные глаза сосредоточены только на мне.

— Спасибо, — отвечаю я. —Взаимно.

Неловкое взаимодействие прерывается, когда представитель NUABC объявляет, что участники Duo и Solo должны занять свои места в зрительском секторе. Диана и я возвращаемся в зал и находим места рядом с Confi-Dance, которые сверкают на нас. Эти люди явно нуждаются в сексе чаще.

В середине одного из рядов стульев стоит стол судей. Шесть судей, каждый с непроницаемым лицом и блокнотом перед собой. Классическая музыка звучит в комнате, пока пары за парой выходят на сцену. Некоторые пары довольно хороши, в то время как другие танцуют неуклюже, как профессиональные спортсмены, тяжело передвигающиеся на шоу для знаменитостей.

— Я думаю, что мы лучше большинства этих пар, — шепчет Диана мне. — Таланты этого года не так хороши, как в прошлом. Это хорошо.

— Ладно, дорогая, — шепчу я. — Мы не выиграем и не займем призовое место. Ты это понимаешь, верно?

Мое предсказание подтверждается, когда Виктор и Мартин выполняют безупречный фокстрот, который заставляет всех судей кивать друг другу. Черт возьми. И так как все двадцать пар в нашей категории должны сначала исполнить свой первый танец, прежде чем кто-то повторит его, Диане и мне приходится следовать за Confi-Dance, что я ненавижу. Я не хочу, чтобы последним воспоминанием у судей остался этот чертов идеальный фокстрот.

Наш первый танец — танго, потому что Диана хочет выйти с мощного старта. Я так и не смог освоить тот проклятый венский вальс.

Я полон нервозности, когда мы встаем со своих мест. Я никогда не волновался перед хоккейным матчем, даже перед чемпионатным, но сейчас я потею от тревоги.

Громкие крики и возгласы разрывают тишину зала, когда мы выходим на танцпол.

— Да, Линдли!

— ВОЗЬМИ СВОЕ, ЛИНДЛИ!

Диана бросает на меня болезненный взгляд. — Почему мои друзья не могут быть здесь? — бормочет она. Ее подруги из команды по черлидингу на выездной игре с футбольной командой, на которую Диана должна была получить специальное разрешение от тренера, чтобы пропустить. А Джиджи и команда женского хоккея играют в Провиденсе.

— По крайней мере, у нас есть фан-секция, — мямлю я в ответ, но зная, что мои товарищи по команде там, только усугубляет мое состояние.

Мое сердце колотится. Нервы извиваются в животе. Что я, черт возьми, здесь делаю? Я самый уверенный в себе человек, которого можно представить. Уверен в своей мужественности. Но эти брюки слишком чертовски тесные, и эта рубашка тоже, а бабочка просто нелепа...

— Ты в порядке?

Вид Дианы отвлекает меня от края паники. Она раскраснелась от волнения, и я должен заставить себя не блевануть. Я не могу ее подвести.

— Все в порядке, — хриплю я.

Голос раздается из динамиков. — Следующая пара, пожалуйста, займите свои позиции.

Господи. Убей меня.

Диана и я идем к противоположным концам полированного пола. Я сглатываю, потирая ладони о переднюю часть своих чертовски тесных брюк. Шепот и шуршание одежды раздаются вокруг нас, пока все ждут, когда мы начнем.

— Я ВИЖУ ТВОИ КОНТУРЫ, ЛИНДЛИ!

Голос Джордана Трейгера нарушает тишину, и я хотел бы, чтобы убийство было легально в Массачусетсе, потому что я бы его убил, если бы мог.

Пока мы ждем сигнала для нашей музыки, воздух наполнен ожиданием. Наконец, мелодия наполняет зал.

Молитесь за меня.

Диана и я встречаемся взглядом. Она — видение в красном и черном, шелке и кружеве. Ее губы изогнуты в улыбке. Я улыбаюсь в ответ.

Затем мы оба скользим вперед, маршируя навстречу друг другу в том, что Диана называет нашим путешествием по танцполу.

Я протягиваю руку.

Диана вставляет свою руку в мою.

Ее другая рука лежит на моем плече, и вдруг мы окружены самой мелодраматичной музыкой, предоставленной моей мелодраматичной женщиной. Я командую танцевальным полом с уверенностью, которую я лишь наполовину ощущаю. У меня нет времени задумываться, выгляжу ли я глупо. Заботиться о том, что я выставляю себя на посмешище перед хоккейной командой. Я собираюсь выучить эту чертову рутину до смерти. Диана следует за мной, сдаваясь так же, как и в спальне. Она лучше танцует, но я веду.

Ее шаги точны. Мои менее точны, но не стыдно. Мы общаемся взглядами, точно зная, что нужно делать. Мы репетировали эту рутину так много раз, что я знаю ее наизусть, но сегодня она более соблазнительна, чем я предполагал.

Моя рука находит малую часть ее спины. Я ласкаю ее, и ее дыхание замирает.

Наши груди соприкасаются, затем отступают.

Я слышу крики одобрения в зале и громкие аплодисменты от моих товарищей по команде, но я игнорирую это. Я сосредоточен только на Диане, своей работе ног и чертовом танго. Ноги переплетены, я веду нас с растущей уверенностью, следуя соблазнительным шагам, которые она придумала для нас. Неприличный ритм проникает в мою кровь. Это опьяняет. Это заставляет меня хотеть заняться сексом.

Мои пальцы снова касаются ее спины, лаская соблазнительно. Черт возьми, это сексуальное напряжение — что-то особенное. Электрический заряд, который вот-вот разожжет этот зал. Мне даже не важно, что тренер Дженсен, наверное, сейчас переживает паническую атаку.

Туфли Дианы щелкают по полу, мои ноги стараются следовать за каждым ее движением. Каждый наклон и поворот приближают нас к концу, и я замечаю, что публика теперь молчит. Просто смотрят на нас. Диана воплощает драму, поэтому наше танго полно драматических пауз, и я слышу, как одна женщина вздыхает от восхищения за музыкой в какой-то момент.

Все коллективно затаили дыхание, когда я поднимаю Диану. Она скользит по моему телу, и я сразу обхватываю ее ногу и снова начинаем двигаться. Ее тело как жидкость в моих руках, излучающее энтузиазм и чувственность в каждом движении. Она такая сексуальная.

Наши тела изгибаются, ноги переплетаются, когда песня достигает своего пика. Если бы мы были голыми, я бы уже кончал в нее.

Мы выполняем финальный наклон под овации зрителей. Конец хвоста Дианы касается пола, пока я держу ее в низком наклоне. Она подвешена там, как сексуальный ангел. С нашими взглядами, последняя поза интимная и чертовски сексуальная. Мы держим это до окончания музыки.

Мое сердце стучит как бешеное. Я задыхаюсь, чувствуя себя так, как будто только что отыграл целый период хоккея без перерыва.

Мгновенное молчание сменяется аплодисментами в зале.

Да. Мы порвали их.

Диана сияет. Она тоже запыхавшаяся.

— Мы сделали это! — она обнимает меня.

Я поднимаю ее с пола, глянув на судей, которые яростно что-то пишут в своих блокнотах.

— Черт, — говорю я, пока мы спешим с пола. — Жаль, что оценки суммируются с вальсом. Думаю, только за танго мы могли бы занять призовое место.

— О, смотри, кто начал переживать, — она подшучивает.

Я улыбаюсь. — Диксон. Мы просто разорвали это танго. Ты понимаешь это, да?

Доказательство этого — угрюмые лица Виктора и Мартинки, когда мы проходим мимо их мест. Ах, кто-то выглядит confi-сильно расстроенным.

— Хорошая работа, — выдает Мартинка, как будто слова ей не нравятся.

— Спасибо, — говорит Диана величественно.

Мы проходим мимо сектора с местами, потому что Диане нужно быстро сменить одежду. Закулисная зона все еще кипит. Несколько мониторов на стене показывают прямую трансляцию выступлений в зале, и я замечаю Линси, стоящую рядом с ее партнером Сергеем. Когда ее взгляд находит мой, и она улыбается и делает мне знак, я не могу разгадать ее выражение.

— Ты был невероятен, — говорит мне Диана, восхищение слышится в ее голосе. — Не шучу, Линдли. Это было потрясающе.

Не могу отрицать, что мое эго получает хороший толчок от этих слов.

Диана открывает свою сумку и вытаскивает другую юбку. Она снимает свою красную, полупрозрачную юбку и меняет ее на плиссированную, которая достигает ее лодыжек. Она сверкающая белая, и черный лиф в сочетании с белой юбкой, кажется, преображает ее.

Я ошибался. Диана — это и гламур, и элегантность. Она — и то, и другое.

— Вальс более плавный, — объясняет она, заметив, что я смотрю на нее. — Все эти плавные движения. Плиссировка подчеркнет это.

— Конечно, — я играю роль. — И это покажет эти неприличные лодыжки. Включит все члены.

— Именно.

У нас остались венский вальс и ча-ча, но теперь, когда я справился с одним танцем, мои нервы утихают.

— Извини заранее, если мы не выиграем или не займем призовое место, — говорю я хмуро.

— Честно говоря, мне все равно. Я просто так счастлива, что мы это сделали. — Ее взгляд смягчается, а тон становится менее колким. — Спасибо.

— За что? — спрашиваю я, чувствуя ком в горле.

Она становится на цыпочки и нежно касается моих губ поцелуем. — За все. За то, что объяснил мне про Перси. За то, что участвовал в этих глупых вещах. — Она махает рукой по закулисной зоне. — Я ошибалась о тебе, Линдли. Оказывается, ты на самом деле хороший парень.

Глава 44

Шейн

История

Я вхожу в раздевалку под звук громких опокликов. Наззи и Патрик запрыгнули на скамейку и размахивают полотенцами в воздухе. Трейгер свернул свой джерси и шлепает им по задницам. Можно подумать, что они только что выиграли финал Кубка Стэнли, а не смотрели, как я танцую в очень тесной одежде.

Мои товарищи по команде все приветствуют и кричат, говоря мне, какой я чертовски великолепный. Мне жаль, что мне пришлось оставить Диану там для объявления победителей. Все утренние мероприятия уже объявлены, победителей вечера раскроют позже на вечеринке. Не знаю, будет ли вечеринка с участниками любительского бального танца самой классной или самой неловкой. В любом случае, я не узнаю, потому что у меня есть хоккейный матч.

— Чувак, это было удивительно хорошо, — говорит наш соперекапитан Кейси Колсон, похлопывая меня по плечу. — И удивительно сексуально.

— Да. Мой член дёрнулся, — подтверждает Трейгер.

Я фыркаю.

— Я не шучу, — настаивает он. — Какого чёрта, ты и Диксон создавали настоящий жар.

Так и было.

— Спасибо, что пришли, — говорю я, бросая рюкзак в шкафчик. Я всё ещё в танцевальном костюме. Я не стал переодеваться в уличную одежду в отеле, так как мне всё равно нужно было переодеться, когда я доберусь до арены. Я расстёгиваю рубашку и вырываю бабочку.

— Когда узнаешь, кто победил? — спрашивает Уилл, надевая свой защитный жилет.

— Диана мне напишет. Должно быть, уже через минуту.

Я ставлю телефон на полку внутри шкафчика и начинаю одеваться. На мне уже вся форма, кроме коньков, когда я слышу уведомление.

Через мгновение я издаю громкий возглас, который привлекает внимание всей комнаты.

Беккет поднимает бровь. — Ну что?

— Пятое место, сучки!

Комната снова взрывается.

Трейгер, который даже не мог терпеть меня в прошлом семестре, обнимает меня. Затем он отстраняется и морщится. — Подожди, пятое место — это хорошо? Звучит как-то не очень.

— Нет, чувак, это круто. Диана не думала, что мы войдем хотя бы в топ-10.

Кстати о Диане, ещё одно сообщение приходит. Мои глаза чуть не вылезают из орбит, когда я читаю его.

Диксон:

Приз за пятое место — ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ!

Чёрт возьми. Какой жёсткий конкурс среди любителей танцев. Я видел на сайте, что победитель первого места получает пятьдесят тысяч, и помню, что топ-5 тоже получали деньги, но я думал, что это, типа, шестьсот долларов. Кто финансирует это дело? Может, мафия замешана?

Диксон:

Это ПЯТЬ ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ КАЖДОМУ!

Я улыбаюсь на телефон. Да, конечно, я планирую отдать ей всю сумму. Я уверен, что она будет бороться со мной, но я буду бороться сильнее. Хотя позволю ей угостить меня хорошим ужином.

Я:

Как выступили Confi-Dance?

Диана:

Не злись.

Диана:

3-е место.

Мрази.

Не могу отрицать, что Виктор и Мартин действительно были крутыми. И хотя наш танго был взрывным, вальс был на уровне, а ча-ча просто провалом. Я до сих пор поражён, что мы с Дианой попали в пятёрку. Это удовлетворительный итог целого лета репетиций. Пятое место — это солидное достижение, и я горжусь нами. Я горжусь Дианой, которая полностью отдается своим проектам. Она сказала мне прошлой ночью, что её следующая цель — выучить испанский, и я уверен, что к концу года она будет свободно на нём говорить. Она именно такой человек. Полная преданность делу.

Не могу поверить, что когда-то считал её просто легкомысленной чирлидершей. Я был так неправ насчёт этой женщины.

Тренер входит в раздевалку, чтобы обсудить последние детали стратегии, его острый взгляд ищет Беккета. — Данн, я ставлю тебя на линию к Линдли сегодня.

Отлично. Мне нравится, когда Бек на льду со мной. Он такой чертовски крутой. Я всегда знаю, что получу шайбу, потому что Беккет запутает всех противников у борта. Он, наверное, лучший защитник в команде.

Мы с ним бьёмся кулаками, улыбаясь друг другу. Мы не играли в одной линии с времён Eastwood College. Когда мы перешли в Брайар, его поставили на первую линию с Райдером, Кейсом, Уиллом и Дэвидом Демаином. Но теперь, когда Демаин и ещё несколько старшекурсников выпустились, тренер и его команда всё время меняют линии, пытаясь найти подходящую конфигурацию. Сегодня я играю с Остином Попом, звёздным первокурсником прошлого года, который теперь — сенсация второго курса, и с несколькими другими второкурсниками, которые ещё немного неумелы. Бек будет отличным дополнением.

— Эй, тренер, — говорит Наззи. — Линдли занял пятое место на танцевальном конкурсе.

Дженсен смотрит на меня с пренебрежением. — Если не первый, значит последний.

— Чувак. Пятое место — это круто для моего первого танцевального конкурса. Давай, скажите мне, что я хорошо выступил. Можете это сделать, тренер — просто одно хорошая работа.

Он зыркает на меня. Но когда поворачивается, я слышу, как он бормочет хорошая работа себе под нос.

Я смеюсь от удовольствия. Я всегда знал, что он на самом деле большой мягкотелый человек.

Он шокирует меня ещё больше, когда останавливает меня у двери раздевалки, хлопая меня по плечу мощной рукой. Он ждёт, пока все остальные выйдут, прежде чем сказать: — Приятно видеть, что ты прилагаешь такую же преданность ко всем своим начинаниям, Линдли. Надо сказать, однако, что твой ча-ча — чертовски неаккуратный.

Моё челюсть отвисает. — Что ты знаешь о ча-ча?

— Моя жена и я брали уроки танцев перед нашей свадьбой, — раскрывает он. — Пришлось выучить пять латинских танцев.

— Американские или международные?

— Международные. Это был худший год в моей жизни, — рычит он.

Я не могу остановить смех.

— Но в итоге я женился на своей женщине и научился танцевать отличный ча-ча, так что… — Он пожимает плечами. —Ты лучше этого, Линдли. Тренируйся усерднее.

Он уходит, и я смотрю ему в след. Чад Дженсен полон сюрпризов и, честно говоря, — подарок, который продолжает радовать. Не могу дождаться, чтобы рассказать парням об...

На середине коридора тренер оборачивается и усмехается. — Если попытаешься рассказать об этом кому-то, я всё отрицаю. Ты будешь выглядеть дураком.

Чёрт возьми.

Как он узнал?

Игра начинается стремительно с первого вбрасывания. Я всё ещё на адреналине от соревнования, и кажется, что забить победный гол — это как раз то, что мне нужно. Сегодняшний вечер — это вечер Шейна. Это дом Шейна.

— Да! — рычит Райдер, хлопая меня по шлему, когда я перелезаю через борт. Его смена закончилась, так что он сидит на скамейке, наслаждаясь игрой без всякого давления.

До конца третьего периода остаётся сорок секунд. Конечно, Бостон Колледж может забить два гола за это время — чудеса случаются. Но это маловероятно. Тренер знает это и приказывает нашей третьей линии вести себя так, как будто у нас штрафное время, в то время как мы сидим на скамейке и кричим, чтобы они держали линию.

Когда раздаётся свисток, сигнализирующий о конце третьего периода, все на скамейке Брайар поднимаются на ноги, наслаждаясь вкусом победы. Мы сегодня были на высоте. Непобедимы. Атмосфера в раздевалке после матча полна триумфа.

— Джиджи и Майя с Дианой снаружи, — говорит мне Райдер, закидывая хоккейную сумку на плечо. — Майя приехала на матч Джиджи против Providence. Мы все едем обратно в Хастингс и встречаемся в Malone’s.

Отлично. Я даже не знал, что моя девушка здесь, но быстрая проверка на телефоне подтверждает, что Диана вызвала такси сюда после объявления победителей. Она говорит, что ждёт в лобби.

Когда я выхожу в коридор, однако, это не Диана ждёт меня.

Это Линси.

— Привет. — Я удивлён, что вижу её, особенно в джинсах и чёрном свитере, а не в танцевальном костюме, который она носила в отеле. — Почему ты не на after-party NUABC?

— Решила пропустить.

— Но разве не будут объявлять победителей American Nine?

— Серёжа напишет мне, если мы займём призовое место.

Она пожимает плечами, что очень необычно для Линси. Обычно она очень прямолинейна. И за все годы, что я её знаю, она никогда не пропускала важные события. Или по крайней мере события, которые важны для неё.

Я совершенно сбит с толку.

— Где Тайрик? — спрашиваю я. — Он был в зрительском зале, поддерживал тебя?

— Нет. Мы расстались.

— Да?

Она кивает. — В прошлом месяце.

— О. Это странно. — Мы с ней пересекались несколько раз на кампусе с тех пор, и она ничего не говорила об этом.

— И я не пошла на after-party, потому что хотела посмотреть твою игру. Я видела последнюю треть.

Я скрываю своё удивление. — Ты пришла смотреть, как я играю? — И тут не могу удержаться. — Раньше не проявляла интерес…

— Знаю. Это было плохо с моей стороны. — Она выглядит некомфортно. — Можем куда-то пойти и поговорить?

Я колеблюсь.

— Есть небольшой паб недалеко отсюда. Пойдём выпьем по-быстрому. — Она запинается. — О, если только тебе не нужно быть на автобусе команды.

— Не сегодня. Я сам приехал, потому что после соревнования.

— Отлично. Значит, выпьем что-нибудь.

— У меня есть планы. Мы встречаемся со всеми в Хастингсе, чтобы отпраздновать нашу победу.

— Я не займу у тебя много времени, Линди. Ты всё равно можешь встретиться со всеми там. Ты просто опоздаешь на, что там, пятнадцать минут? Двадцать?

Её взгляд такой искренний, и на мгновение она выглядит неуверенной. Я вдруг вспоминаю наш первый поцелуй. Несмотря на всю свою напускную уверенность — даже когда она была подростком, она всегда казалась такой уверенной в себе — когда я пошёл её поцеловать в первый раз, держал её за щёку, она выглядела с таким же выражением. Неуверенность и надежда. Жажда смешанная со страхом.

— Я много думала о себе после расставания с Тайом, и мне нужно кое-что сказать. Пожалуйста. — Когда я снова колеблюсь, она выдыхает с раздражением. — Не хочу играть на чувствах, но, давай, Шейн. Я знаю тебя с восьмого класса. Ты можешь уделить мне двадцать минут.

Она права, я могу.

Прежде чем я успею ответить, я замечаю знакомый платиновый хвостик в конце коридора. Когда я вижу, как Диана пробивается через толпу, я смотрю на Линси и говорю: — Встретимся снаружи. Я подъеду на машине.

— Хорошо, — отвечает она с благодарностью.

Когда Линси проходит мимо Дианы, она кидает ей кивок. Я не упускаю из виду подозрение в глазах Дианы, когда она подходит ко мне. Я протягиваю руки, и даже когда она бросается ко мне в объятия, я чувствую нарастающее напряжение.

— Пятое чертово место! — восклицаю я. — Я говорил тебе, что наш танго был убийственным.

Она светлеет от этих слов. — Не могу поверить, сколько денег мы выиграли! Это действительно поможет мне.

— Знаю. Это безумие. А что четвертое место получило?

— Двенадцать тысяч.

Я решительно киваю. — Знаю, к чему мы стремимся в следующем году.

Диана улыбается и берёт меня за руку. Затем, словно вспомнив то, что только что видела, её улыбка вдруг исчезает. — Почему Линси здесь?

— Она хочет поговорить. — Я делаю паузу. — Джиджи здесь, да? Райдер сказал, что у неё есть машина?

— Да, — отвечает Диана неуверенно. — А что?

— Не возражаешь, если она отвезёт вас обратно в Хастингс с Джиджи и Майей? Я собираюсь выпить по-быстрому с Линси, но я встречу вас в Malone’s сразу после. Обещаю, что опоздаю на тридцать минут.

Диана смотрит на меня.

— Что? — Я провожу рукой по коротко подстриженному волосу, слегка скребя ладонью.

— Ты собираешься выпить с Линси. — Её тон равнодушный.

— Я сказал тебе, она хочет поговорить.

— Да, не сомневаюсь.

— Дело не в этом, — уверяю я её.

Между нами напряжение продолжает нарастать. Я вижу, как Диана думает, её челюсть работает, когда она сжимает зубы. Она хочет что-то сказать. Нет, она хочет сказать много всего, и я видел её гнев достаточно часто, чтобы знать, что ей приходится сдерживаться, чтобы не взорваться на меня.

Она медленно выдыхает. — Я не хочу, чтобы ты с ней шёл.

Мои брови поднимаются. — Что?

Муки и страдания перекрывают её лицо. — Я не планировала говорить это прямо сейчас, в этом коридоре, но… это не притворство для меня, Шейн.

— Я знаю это. — Мой голос немного грубоват.

— У меня есть чувства к тебе. Реальные чувства. И я не могу поверить, что говорю это Шейну Линдли, когда в прошлом году ты был последним человеком, с которым я хотела разговаривать. Но это правда. И я понимаю, хорошо? Я знаю, что всё началось с того, что ты хотел вызвать у неё ревность, и я уверена, что ты тайно надеялся, что она расстанется с Тайриком и вернётся к тебе...

— Она и Тайрик расстались.

Диана качает головой с презрением. — Вот видишь? Поэтому ты не можешь идти! Она пытается вернуться к тебе.

Неприятие накрывает меня. — Может быть. А может и нет. В любом случае, я не собираюсь возвращаться к ней. Что бы она ни хотела обсудить, она была очень расстроена, и я должен выслушать её из-за нашего прошлого.

— Ты ей ничего не должен. Она тебя бросила.

Я тянусь к Диане, но она отступает, её щеки краснеют от гнева.

— Я не хочу, чтобы ты уходил. Пожалуйста. Я прошу тебя не делать этого.

— Это всего лишь разговор. Ничего больше.

Между нами воцаряется тишина. Голоса из лобби проникают в коридор, оживлённые разговоры и приглушённый смех, но мы с Дианой зашли в тупик, никто из нас не издаёт ни звука.

Наконец, она говорит. Её голос холоднее Атлантики.

— Ладно, Шейн. Я вижу, как обстоят дела.

Фрустрация сжимает моё горло. — Что ты имеешь в виду?

Она горько смеётся. — Я только что стояла здесь и сказала тебе, что у меня есть чувства к тебе, а ты ничего не ответил. Так что я вижу всё, как на ладони. Я вижу, где мы находимся. Я вижу, что это для меня, и я вижу, что это для тебя. И знаешь что? Иди с Линси. Надеюсь, тебе будет весело.

Диана разворачивается на пятке и уходит, не оглядываясь.

Глава 45

Диана

Это не отношения

— Ты не едешь с Шейном? — спрашивает Джиджи, когда я почти волоком вытаскиваю её из арены и говорю, что готова ехать.

Майя спешит за нами, одетая так, как будто должна быть на выставке искусства, а не на хоккейном матче. На ней кожаные ботинки на шпильках, узкие черные брюки и серый кашемировый свитер под пальто. Шарф, конечно, дизайнерский. Майя Белл потрясающая. Она хочет стать хирургом, и я не сомневаюсь, что её пациенты действительно оценят её внешний вид. Эта великолепная женщина, разрезающая их.

— Ди? — настаивает Джиджи.

— Шейн должен быть где-то ещё, — говорю я резко.

Она смотрит на меня пустым взглядом. — Ладно…?

Это вопрос. Я не отвечаю.

Мы подходим к внедорожнику Джиджи, и я сажусь на заднее сиденье, не устраивая дразу за переднее место, как обычно с Майей.

Джиджи заводит двигатель и уезжает. Я смотрю на её затылок и пытаюсь не расплакаться. Я едва замечаю, что между ней и Майей не очень много разговора, поэтому, когда Джиджи останавливается на красный свет через несколько минут и обе женщины оборачиваются, чтобы посмотреть на меня, я моргаю в замешательстве.

— Что случилось? — спрашиваю их.

— Да, что случилось! Что с тобой? — требует Джиджи.

— Серьёзно, — соглашается Майя.

Я пожимаю плечами. — Ничего.

— Ты не сказала ни слова уже пять минут, — говорит Джиджи, недоумевая. — Ты только что заняла пятое место в любимом танцевальном конкурсе! Это всё, чем ты занималась целый год. Я знаю, что ты и Кенджи начали репетировать только этим летом, но ты работала над этой хореографией фактически с прошлого года.

— И что?

— И ты должна быть на седьмом небе от счастья.

— Ты должна литься потоком слов о том, как собираешься завоевать мир, — говорит Майя тем насмешливым тоном, который она всегда использует, чтобы поддразнить меня, но это нормально, потому что я тоже её поддразниваю.

— Но вместо этого ты сидишь и смотришь в никуда. Ты даже не на телефоне. Что случилось?

Шейн меня не хочет.

Признание стремится всплыть, но я его сдерживаю, сжав губы. Нет. Я не дам Линдли удовлетворение плакать перед друзьями. Тогда это станет реальным.

Это реально.

Но не для него.

К моему ужасу, слёзы начинают щипать мои веки. Я начинаю быстро моргать, в отчаянной попытке сдержать их.

— Что с твоим лицом? — требует Майя, и я понимаю, что она смотрит на меня в боковом зеркале.

Глотая комок в горле, я вытираю глаза вдруг разгоревшимся рукавом пальто.

— Эй, Диана, серьёзно. Что происходит? — Джиджи выглядит обеспокоенной. — Ты поссорилась с Шейном?

— Не совсем. — Мой голос немного дрожит. — Я имею в виду, он пошёл встречаться со своей бывшей девушкой, хотя я просила его этого не делать.

— Ого. — Майя шепчет.

— И она только что рассталась со своим парнем и явно хочет его вернуть. Но знаешь… — сарказм льётся из моего голоса. — Он должен выслушать её из-за нашего прошлого.

Челюсть Майи отвисает.

Джиджи проклинает. — Ты издеваешься? Что значит выслушать её? Она явно пытается вернуть его.

— Да, я это и сказала. — Я сжимаю зубы, чтобы не дрожали губы. — Но не важно. Он может делать, что угодно.

— Он твой парень.

— На самом деле, нет. — Вырывается усталый смех. — Он никогда им не был.

Признание висит в машине. Громкий гудок заставляет нас всех вздрогнуть. Мужчина в машине за нами раздражён, что Джиджи не проехала перекрёсток. Она поднимает руку в извиняющем жесте и продолжает движение, направляясь к трассе. Дорога обратно в Хастингс займёт около часа, и после этого взрыва, который я устроила, я знаю, что поездка будет неудобной.

— Всё началось с того, что он хотел сохранить лицо, когда Линси пришла к нему домой с её новым парнем. Так что я пришла к нему, знаешь, и делала вид, что мы встречаемся. А потом он ответил тем же, когда Перси начал меня преследовать.

— Джиджи рассказала мне об этом, — говорит Майя, звуча расстроенной. — Как же Персиваль превратился в сталкера?

— Не знаю, ладно? — Я прячу лицо в руках и стону в ладони.

Когда я поднимаю голову, я чувствую тревогу, печаль и злость одновременно. Я была на таком подъёме раньше. Особенно после танго. Да, ча-ча была посредственной, и венский вальс мог быть лучше, но, боже, это танго.

Я никогда не испытывала ничего подобного. Тот восторг, который пронзил меня, когда Шейн захватил танцпол своим присутствием, фактически трахнув меня перед всей аудиторией, не снимая ни одного предмета одежды. После этого всё остальное казалось недосягаемым. Это танго живёт в моей крови. Я не удивлена, что мы заняли пятое место.

Что меня удивляет, так это то, что он выбрал Линси вместо меня. Может быть, я наивна, но я искренне верила, что он закончил с ней.

Я говорю это вслух, вздыхая несчастно.

— Я видела разницу в нём с лета до сих пор. Мы даже столкнулись с ней однажды на кампусе, и он не выглядел, как будто скучал. Он подавал мне знаки, что я ему нравлюсь.

Джиджи кусает губу. — Я думаю, что он действительно к тебе не равнодушен.

— Так почему, чёрт возьми, он ушёл с бывшей девушкой? — контраргументирует Майя.

— Ты не помогаешь, — укоряет её Джиджи.

— Нет, я помогаю, потому что мы не будем обманывать её, думая, что этот парень ей неравнодушен. Всё началось с того, что он использовал её, чтобы вызвать ревность у своей бывшей. — Майя поворачивается на сиденье. — Он же говорил тебе, что всё ещё испытывает к ней чувства, да?

— Не совсем в таких словах, да.

— Так чувства не исчезают.

— Да, исчезают, — настаивает Джиджи. — Чувства исчезают, потом ты встречаешь кого-то нового, и новые чувства развиваются, а старые уже не важны.

— Очевидно, что старые чувства всё ещё важны, раз он ушёл с бывшей.

Обе женщины продолжают спорить из-за меня. Они как дьявол и ангел на плечах, только сидят на переднем сиденье и в сидении водителя. И я не знаю, кого из них слушать.

Наконец, я прерываю их громким стоном. — Я на стороне Майи. Это была фальшивая связь, и она ничего не значила для него.

— Он участвовал в танцевальном конкурсе с тобой. Он бы этого не сделал, если бы ты ему не была дорога, — говорит Джиджи.

— Да, как друг. Но его цель с самого начала была вернуть бывшую. И я умоляла его не идти с ней сегодня вечером, а он выбрал её. Это доказательство его намерений.

— Я согласна, — говорит Майя.

Моё сердце разбивается. Я не могу поверить, что он уехал. Не могу поверить, что он выбрал её. Мы были вместе несколько месяцев. Мы видимся каждый день. Это как в усадьбе Fling или Forever, где время движется по-другому. Один день в ней равен трём месяцам отношений. Быть рядом с Шейном, контактировать с ним каждый день, ускорило эти отношения.

Это не отношения.

Правильно. Кажется, что это не так.

— Давайте просто прекратим, — бормочу я. — Он сделал свой выбор. Можете подбросить меня домой? Я не хочу идти на встречу.

— Без проблем, — говорит Джиджи тихо.

Я почти не произношу ни слова до конца поездки. В какой-то момент Джиджи включает музыку, и она с Майей тихо разговаривают. Они пытаются вовлечь меня в разговор время от времени, но я только кидаю кивок или бормочу что-то невнятное, пока они не сдаются.

И прямо в тот момент, когда я думаю, что эта ночь не может стать хуже, когда Джиджи поворачивает на улицу к моему жилому комплексу, я вижу то, что заставляет мою кровь стынуть в жилах.

Я смотрела в окно, чтобы избежать разговора, и поэтому сфокусирована на окружающем. Я не пропустила знакомое транспортное средство, припаркованное возле подъезда Медоу-Хилл. Тёмно-серый хэтчбек с наклейкой NYU на заднем бампере. Когда мы проезжаем мимо, я успеваю заметить размытое движение из водительского сиденья.

— Останови машину, — выкрикиваю я.

— Почему? — спрашивает Джиджи с тревогой. — Что случилось?

— Это был Перси. В сером автомобиле.

Когда она продолжает ехать, я стучу по спинке её сиденья. — Джиджи, останови машину.

— Нет. У тебя есть запретительный ордер против него.

— Именно, и ему нельзя находиться здесь.

Требование расстояния по ордеру о запрете — сто ярдов, а он припарковался в десяти футах от входа в мой жилой комплекс. Что он думает?

— Останови машину, чёрт возьми. Я хочу пойти туда и выяснить, что он здесь делает.

— Нет, — повторяет Джиджи, её тон не терпит возражений. — Единственное, что ты сейчас должна сделать, это позвонить в полицию.

Глава 47

Шейн

Я был аксессуаром

— Спасибо, что сделал это, — говорит Линси.

Мы находимся в небольшом угловом пабе, спрятанном на живописной мощеной улице. Интерьер сочетает в себе открытые кирпичные стены, тёмные деревянные балки и несколько столиков, диванов и потёртых кожаных кресел, расположенных в углах комнаты. Мы находим пустую пару кресел и садимся друг напротив друга.

Здесь не так много людей, как я ожидал бы в субботний вечер. Лишь приглушённые разговоры и редкие всплески смеха заполняют воздух, создавая более интимную атмосферу. Это делает встречу похожей на свидание. Но это не свидание. И я отвлечён, потому что знаю, что Диана сердится на меня. Мне предстоит много стараться, чтобы это исправить.

— Итак, что случилось? — спрашиваю я Линси.

— Я скучаю по тебе.

Мой рот резко закрывается.

Что?

Линси с неловкой улыбкой продолжает: — Извини, я не хотела сразу так в лоб, но это суть всего. Я скучаю по тебе.

Я не знаю, что сказать, но тут приходит официантка. Я заказываю пинту IPA. Линси выбирает чай. Она не очень любит пить.

Когда официантка уходит, я потираю щёку, затем бок шеи, прежде чем моя нервная рука опускается на колени. — Не знаю, что с этим делать, — признаюсь я.

— Ты мог бы сказать, что скучаешь по мне тоже.

— Я уже говорил это, — напоминаю я ей. В моём голосе слышится горечь. — Я говорил, что скучаю по тебе почти каждый раз, когда мы разговаривали. А ты не говорила этого в ответ до сих пор.

— Я знаю.

— Это довольно удобно, не так ли? — эта горечь растёт в тугой узел в горле. — Несколько недель назад у тебя был новый парень.

— С Тайриком это не было серьёзно.

— Не важно, было ли это серьёзно. Ты была с кем-то другим. И я почти уверен, что если бы ты не встречалась с ним, ты бы даже не подумала о переводе в Брайар.

В её глазах появляется недоверие. — Ты думаешь, что я перевелась в другой университет из-за парня? Ты знаешь что я лучше, чем это, Линди. Моё будущее слишком важно, чтобы действовать по прихоти.

Что-то в её возмущённом ответе раздражает меня. Одно слово. Одно слово — проблема. Её будущее. Все наши отношения были сосредоточены на её будущем, её расписании балета, её друзьях. Наши жизни вращались вокруг того, что она хотела делать и куда хотела пойти.

Открытие бьёт меня по лицу, как сбивший с ног хоккейный диск.

— Я был аксессуаром, — говорю я.

— О чём ты говоришь?

— В наших отношениях. Я был аксессуаром. Я делал всё для тебя, и это действительно жалко, когда я думаю об этом. Каждый танцевальный вечер, на который я мог прийти, я был там. На первом ряду, в центре. И за четыре года я могу сосчитать на одной руке количество хоккейных матчей, которые ты посетила.

— Это не правда, — возражает она.

— Три, — говорю я без эмоций. — Четыре, если считать сегодня. Но я не считаю сегодня, потому что я до сих пор не уверен, что это такое. У меня есть очень хорошая идея, однако.

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе не нравится видеть, как кто-то другой играет с твоими игрушками.

Морщинка на её губах.

— Да, это именно так. Ты завидуешь, что я с Дианой.

— О, да брось. Я вовсе не боюсь какой-то пустой болтушки...

— Не унижай её. Я этого не потерплю.

Она немедленно отступает. — Это вышло не так, как я хотела. Всё, что я имела в виду, это то, что ты тоже амбициозен. У тебя тоже есть план на будущее. Солидный план.

— И что?

— Так как эта девушка вписывается в это? В ту ночь в твоей квартире, каждый раз, когда я задавала ей серьёзный вопрос — что она хочет делать после выпуска, какие у неё цели — она только пожимала плечами и говорила не знаю или посмотрим. Я знаю тебя, Шейн. Ты не можешь быть с человеком, который плывёт по течению в жизни.

Я могу быть с кем захочу. И кстати, у неё есть амбиции. Всё, за что она берётся, у неё получается.

Это правда. Будь то танцевальный конкурс, тренировка к национальному чемпионату, ведение протоколов на собрании ТСЖ… Диана живёт полной жизнью, независимо от того, что она делает, независимо от того, насколько обыденна деятельность. Она умная и целеустремлённая, и ей не всё равно на людей в её жизни. На её семью, её друзей. Хотя её субботы пропадают из-за футбольных матчей, она успевает посещать все мои пятничные игры. Верно — Диана Диксон уже пришла на большее количество моих хоккейных матчей, чем Линси за все четыре года наших отношений. Она даже ходила со мной на гольф, просто потому что знает, что мне это нравится.

— Наши отношения были только о тебе, — говорю я Линси. — Я шёл на компромиссы во всем. Заботился, чтобы все твои потребности были удовлетворены. А ты даже не пыталась притвориться, что интересуешься моим спортом. — Я качаю головой. — Не всё было плохо…

— Правда? — Она прерывает меня с горечью. — Потому что ты говоришь так, будто у нас были худшие отношения в мире. Почему ты оставался со мной четыре года, если я была такой ужасной?

— Ты не была ужасной. Не в этом суть. У нас были хорошие отношения. Иногда даже отличные. Но я начинаю понимать, что ты рассталась со мной по какой-то причине.

— Может быть, я ошиблась.

— Нет, — говорю я просто. — Мы не были правы друг для друга. Я думал, что мы подходим друг другу, хотя бы в том смысле, что мы оба амбициозные и знаем, чего хотим от нашего будущего. Но дело в том, что ты не хотела меня в своём будущем. Поэтому ты рассталась со мной. А я сейчас счастлив с кем-то другим.

Официантка возвращается с нашими напитками. Но я уже всё сказал.

— Извини, Линс. Я всегда буду ценить то, что у нас было, и я буду рад оставаться друзьями, если и когда ты будешь готова к этому. Но… — Я достаю кошелёк и вытаскиваю двадцатку. — Этого должно быть достаточно. Извини. Я не могу оставаться. Моя девушка ждёт меня.

Я оставляю свою бывшую в пабе и спешу на улицу. Стоя на тротуаре, я звоню Диане, но её телефон сразу переходит в голосовую почту. Да, она сердится.

Чёрт.

Я пытаюсь дозвониться до Джиджи. Голосовая почта. Два провала.

На третий звонок мне удаётся получить ответ от Райдер.

— Привет, моя девушка с твоей женой? Если да, можешь передать её трубку?

— Они здесь не находятся.

Я хмурюсь. — Что значит не находятся? Почему?

— Диана не захотела идти в Мэлоунс, поэтому Джиджи отвезла её домой. Но мы с ребятами здесь.

— Чёрт, она так сердита?

— Кто, Диана? Не знаю. Джиджи ничего не говорила.

— Ладно, спасибо.

Я возвращаюсь к арене и бегом направляюсь к своему Мерседесу. Я еду час в Хастингс, постукивая пальцами по рулю всё это время. Я нетерпелив и отчаянно хочу выйти из машины. Я хочу увидеть Диану и объяснить, почему мне нужно было встретиться с Линси. Что у меня нет намерений вернуться к ней. Я знаю, что получу в ответ, вероятно, меня будут ругать долго, но я надеюсь, что она сможет увидеть, насколько я искренен.

Я съезжаю с автомагистрали, обходя центр Хастингса, проезжая через жилые улицы, пока не добираюсь до тупика, где находится Медоу-Хилл. Я должен проехать мимо главного въезда на парковку для резидентов, и моя спина напрягается, когда я замечаю, что в тот же момент, когда я заезжаю, выезжает полицейская машина.

Глава 47

Шейн

Моя настоящая девушка

Я становлюсь на пути к задним дворикам нашего здания и мчусь по дорожке к нашему дому. Я дал Ричарду на стойке регистрации примерно три секунды, чтобы ответить на мой вопрос: — Что с полицейской машиной?

Он успел только сказать: — Произошёл инцидент с Дианой и... — прежде чем я понесся к Red Birch.

Я бегу по лестнице, прыгая через две ступеньки. Даже сквозь гул своих шагов и бешеное сердцебиение я слышу глухой голос Найла: Тихо!

Я игнорирую его. У двери Дианы я толкаю ручку, но она закрыта, поэтому начинаю стучать.

— Диксон, открой, ты в порядке?

Шаги приближаются к двери. Затем она открывается, и я вижу Джиджи.

— Что случилось? — спрашиваю я сразу. — Где она?

— В душе.

Угрюмое выражение лица Джиджи говорит мне, что то, что произошло сегодня вечером, было не из лучших. Я врываюсь внутрь, пробегая мимо неё и замечая Майю Белл, бывшую соседку Джиджи, на диване Дианы. Я кидаю ей краткий кивок. Она машет рукой в ответ.

— Это был этот чёртов урод? — спрашиваю я. — Перси?

Джиджи кидает утвердительный взгляд. — Да. Он как бы следил за квартирой, когда мы приехали.

— Что значит следил?

— Не знаю, это лучшее объяснение, которое я могу дать. Он не был на территории, но несколько ярдов от знака Медоу-Хилл. Гнев окрашивает её щеки. — Диана заметила его машину. Она хотела выйти и спросить его какого черта он тут забыл.

— Надеюсь, ты не позволила ей этого сделать.

— Конечно, нет. Мы сразу зашли внутрь и вызвали полицию. Они прибыли за три минуты, что было впечатляюще. Но, наверное, в Хастингсе нет преступлений. Они, вероятно, просто сидели и ждали, когда что-то произойдет. Полицейские допросили Диану, а затем пошли искать Перси, который отрицал нарушение охранного приказа. Он утверждал, что он был за пределами минимального расстояния.

— Он должен держаться на расстоянии ста ярдов от неё. Если он стоял у въезда, это не сто ярдов.

— Он утверждал, что он стоял на расстоянии ровно сто восьми ярдов от Red Birch и этой квартиры. Якобы он измерил это с помощью спутниковой съемки.

— Грязный гад.

— Да, Диана была в ярости. Так что теперь вопрос в том, чтобы уточнить детали, и охранный приказ пересматривается, чтобы включить эту квартиру, а не только главное здание. Это был полный беспорядок, и Диана просто устала. Вот почему я думаю, что тебе следует уйти.

Я смотрю на неё с открытым ртом. — Ни за что. Я останусь здесь, когда она выйдет из душа.

— Шейн, — говорит Майя осторожно.

Я смотрю на неё. — Что?

— Тебе не нужно больше притворяться, — объясняет Джиджи. — Мы знаем, что это не настоящие отношения. — Она указывает на меня в сторону ванной комнаты.

— Она рассказала нам всё, — подтверждает Майя.

— И я понимаю, — тихо говорит Джиджи. — Это было очень мило с твоей стороны притворяться её парнем, пока Перси жил здесь. И ты хорошо справился, убедив её сообщить о случившемся. Но…

— Но что? — Я срываюсь.

— Но ты обманул ее.

Моё грудное давление сжимается. — Она так думает?

— Что ещё ей думать? — говорит Джиджи с огнём в серых глазах. — Она говорила тебе, что у неё есть чувства к тебе, а ты бросил её, чтобы встретиться с бывшей девушкой.

— Да, для закрытия, — бормочу я.

— Какое закрытие тебе нужно? Разве она не бросила тебя год назад? — замечает Майя с дивана.

Я насупился на неё. — Можем прекратить с комментариями? — Я провожу руками по голове. — Да, я облажался, и я знаю, что она злится. Но между мной и Линси нет ничего. Я ясно дал ей понять сегодня вечером, что не хочу возвращаться к ней.

— Тем не менее, я не знаю, стоит ли разбираться с… чем бы это ни было. С этими фальшивыми отношениями...

— Они не фальшивые, — рявкаю я. — Они настоящие. Ты не понимаешь? Я её люблю.

Джиджи моргает. — О. Серьёзно?

Я провожу рукой по лицу, чувствуя неловкость под удивлёнными взглядами Джиджи и Майи. Мои чувства к Диане назревали несколько месяцев, но это первый раз, когда я могу дать им название. Любовь. Я чертовски люблю эту девушку.

Я не ожидал, что осознание произойдёт перед зрителями, и я бы предпочёл, чтобы её друзья просто ушли и позволили мне увидеться с моей девушкой.

— Серьёзно, — бормочу я Джиджи. — Так что сделай мне одолжение и оставь это дело мне. Пожалуйста.

— Я не уеду.

— Ты сказала, что с ней всё в порядке, верно? Она злая, но не встревоженная. Он её не тронул. Так что, пожалуйста, просто уходи. Я очень благодарен тебе, что ты отвезла её домой и осталась с ней, пока тут были полицейские, но я прошу тебя, очень вежливо, уйти сейчас, чтобы я мог побыть наедине с женщиной, которую я люблю.

После долгой паузы Джиджи кидает кивок. — Хорошо. Но я позвоню ей через час, и если она будет хоть немного расстроена, я вернусь и выгоню тебя сама.

— Справедливо. И я серьёзно — спасибо тебе за то, что ты была с ней. Ты хороший друг. Вы обе.

После того как они ушли, я запираю дверь и возвращаюсь в гостиную. Я стону от разочарования, упираясь лбом в ладони, стараясь игнорировать маленькую искорку страха, которая спрашивает: Что если бы Джиджи и Майя не были с ней? Что если он каким-то образом нашёл бы способ...

Нет, я даже не могу об этом думать.

Но я должен был быть там, чёрт возьми.

— Так ты любишь меня.

Я поднимаю голову и вижу Диану, стоящую в дверном проёме. Она завернута в розовое полотенце, которое она носила в первый раз, когда я увидел её в этом здании. Её щеки красные от душа. Она идет ко мне босиком.

— Ты это слышала, да? — Спрашиваю я с усмешкой.

— Да. — Её зелёные глаза скользят по мне. — Ты имел в виду это?

— Я когда-нибудь говорю что-то, что не имею в виду?

Она пожимает плечами. — Не знаю. Не казалось, что ты имел в виду это, когда выбрал свою бывшую вместо меня.

— Я не выбрал её вместо тебя. Я знаю, что это так выглядит, но мне нужно было пойти с ней сегодня вечером. У меня было подозрение, которое нужно было подтвердить.

— Какое подозрение?

— Что мои отношения с Линси не были такими хорошими, как я думал.

Мои слова вызывают блеск юмора в её глазах. Она кусает губу.

— Ты пытаешься не смеяться?

— Отчасти. Мне кажется, это было так очевидно. Из всего, что ты говорил о ней, похоже, что отношения были шоу Линси, а ты просто вспомогательный актёр.

— Теперь я понимаю. И я хотел поговорить с ней сегодня вечером, чтобы сказать всё это. И чтобы убедиться, что она знает: я не хочу возвращаться к ней.

— Но она пыталась, разве нет? Как я и говорила.

— Я тоже так чувствовал, — признаю я.

Диана сверкает на меня взглядом. — И всё же ты притворялся, что идея кажется тебе абсурдной, когда я её озвучила.

— Послушай, когда она сказала, что рассталась с Тайриком, мне пришло в голову, что она может попытаться возобновить отношения, но это не причина, почему я хотел её увидеть.

— Правда? Ты не хотел получить своё маленькое удовлетворение от того, что твоя бывшая горит желанием вернуться к тебе?

— Нет. Не хотел. Мне нужно было провести этот последний момент с ней. Мы были вместе четыре года. Я хотел, чтобы она знала, что мы не подходим друг другу, и что я влюбился в свою настоящую девушку.

Диана снова кусает губу. Но улыбка не может быть сдержана. Она озаряет всё её лицо. — Я не думаю, что ты врёшь мне.

— Не вру, — говорю я мягко. — Я не хочу никого другого, Диксон. Я хочу тебя.

— Почему?

Я хмурюсь.

— Я серьёзно. Почему ты хочешь меня? — Она грызёт нижнюю губу, и я практически вижу её неуверенность. — Я драматична, помнишь? Мне нужно было бы снизить свои эмоции перед встречей с твоей семьёй...

Моё сердце сжимается. — Чёрт. Мне так жаль, что я когда-либо дал тебе понять, что хочу, чтобы ты изменила себя.

Она держится за верх полотенца, чтобы оно не соскользнуло. — Я не буду, — говорит она твёрдо. — Изменять себя. Я мелодраматична и странна, и много спорю, и это моя личность. Если это пугает кого-то...

— Не пугает, — перебиваю я. — Я не хочу, чтобы ты менялась. Я хочу тебя такой, какая ты есть. Со всей драмой и остальным. Я улыбаюсь. — Так что, пожалуйста, будь моей настоящей девушкой.

Диана ставит одну руку на бедро. — Мне нужно подумать.

— Будешь заставлять меня волноваться, да? — Смеюсь я.

— Немного. Но я больше не злюсь на тебя.

— Хорошо.

— И… Она поднимает бровь. — Я тоже могу в тебя влюбляться.

— Влюбляться? — делаю вид, что возмущён. — Но я уже влюблён.

— Я не буду говорить тебе, что люблю тебя в ночь, когда ты выбрал свою бывшую подругу.

— Ладно. Я буду ждать этого с замиранием сердца. — Я подхожу к ней и касаюсь её щеки. — Ты в порядке? Джиджи рассказала мне, что произошло с Перси.

— Я в порядке. — Она качает головой, не веря в происходящее. — Просто не могу поверить в его наглость. Этот мрачный ублюдок сидел там в своей машине. Он сказал полицейским, что просто катался и случайно оказался у Медоу-Хилл, и остановился, потому что хотел вспомнить о наших отношениях. По его словам, у него не было злого умысла. Это не было угрозой.

— Чушь.

— Знаю. Но полиция ничего не сделает, потому что тот, кто написал запретительный ордер, не был ясен в формулировках, так что он ушёл по техническим причинам. Он не нарушил ордер. Но так или иначе, я позвоню детективу Вентду утром.

— Не переживай, я не позволю этому извращенцу быть рядом с тобой. Если он появится здесь снова, он поговорит с Шейном Джуниором и Шейном Третьим. — Я поднимаю правый кулак, а затем левый.

— Нам нужны лучшие имена для твоих кулаков, — говорит Диана без церемоний.

— Знаю. В своём оправдании могу сказать, что я никогда не называл их, так что я как бы импровизировал.

— Мы подумаем над этим.

— Может, упомянем на следующем собрании ТСЖ, — предлагаю я.

— Хорошая идея. — Она улыбается.

Я расправляю руки. Как только она входит в них, её полотенце падает на пол.

Я хмыкаю и смотрю вниз. — О. Соблазнение началось?

Она фыркает. — Я тебя не соблазняю. Но… теперь, когда я голая… думаю, ты можешь искупить грехи сегодняшнего вечера и подарить мне оргазм.

Смеясь, я поднимаю её обнажённое тело, иду к кухонному столу и сажаю её на него. — Начну своё искупление.

Глава 48

Шейн

Р. Линдли

Ноябрь

Диана и я проводим день благодарения с семьями друг друга. Моя семья ужинает в четверг, а семья Диксон — в пятницу, и, поскольку наши города находятся совсем рядом, мы можем поучаствовать в обоих праздниках. Мне нравится снова иметь девушку. Честно говоря, теперь, когда я полностью погружен в эти отношения, понимаю, что не имело смысла сопротивляться этому в прошлом году. Это моё естественное состояние. Я — парень, который всегда в отношениях. Вот кто я есть.

В четверг утром мы едем в Хартсонг, где моя младшая сестра встречает Диану как старую подругу, бросаясь ей на шею. Она тащит Диану наверх, чтобы показать что-то, пока я иду на кухню помочь маме.

— Где папа? — Спрашиваю я её.

— В кабинете.

— Отлично. Пойду поздороваюсь и потом помогу тебе с ужином.

— Хорошо, дорогой. Спасибо.

Я замечаю напряжение в её глазах, прежде чем она поворачивается к плите. Я подхожу ближе, чтобы коснуться её руки.

— Всё в порядке?

— Всё хорошо. Готовка меня всегда нервирует, ты же знаешь. Иди, посети отца.

Кабинет — это владение папы, наполовину мужская пещера, наполовину офис. Целая стена занята картотеками. Вдоль второй стены стоит стол из красного дерева с множеством компьютерных мониторов, над которыми висят фотографии в рамках и хоккейные сувениры. Третья стена украшена газовым камином, перед которым стоят два мягких кресла и журнальный столик.

Я нахожу папу на коленях на деревянном полу, копающимся в большой картонной коробке.

— Привет. Что ты делаешь? — Спрашиваю я с любопытством.

— Привет, сынок. — Он встаёт, чтобы быстро обнять меня. — С Днём благодарения.

Я похлопываю его по спине. — С Днём благодарения, старик.

— Кого ты называешь стариком? Я ещё молодой.

— Молодые люди не используют выражения вроде молодой цыпленок.

— Ауч. — Он прижимает руку к сердцу, словно я его ранил.