Правитель Крита (СИ)

Глава 17. Крест Якострофа

С тех пор, как господин подарил своим верным Приближенным бывший храм Ареса, Анатол и Богомол только и делали, что, не покладая рук, обживали новое, святое для себя здание. Это была лишь малая плата за то, что Милан в свое время заметил уличных мелких бандитов, указал путь, одарил магией и дал цель в жизни. Оба первых Приближенных горели желанием служить своему благодетелю, неся его имя простому народу.

И надо сказать, что люди Крита, пусть пока и не очень охотно, скорее ил любопытства, чем от любви к Правителю, нет-нет, да и заглядывали в отремонтированный небольшой храм, который даже располагался не на храмовой площади, а в шести кварталах, ближе к городской стене и небольшому рынку. В этом районе проживали те, кому не особо посчастливилось в жизни, но и назвать их отребьем нельзя. Просто мужчины и женщины, честно или почти честно зарабатывающие на кусок хлеба для себя и детей. Именно такие чаще всего и нуждались в поддержке словом и делом больше остальных.

И Приближенные давали ее. Тем, кто возделывал землю, помогали вырастить приличный урожай, благо магия земли это вполне позволяла. Страждущим облегчали страдания, нуждающимся в деньгах помогали с работой, тем более что при храме и во дворце ее хватало. Ответное требование было одно — чтить Якострофа, руками своих Приближенных заботящегося о своих подданных.

И все же поток прихожан напоминал скорее тоненький ручей, чем полноводную реку. Ровно то того момента, как Правитель сошелся в схватке с богомерзкими прихвостнями Прометея и смог не только одержать верх, но и разрушить статую титана, тянущую жизнь из простых людей. А поскольку все произошло на храмовой площади и свидетелей эпичной схватки оказалось немало, то новость о силе Милана начала распространяться по городу со скоростью лесного пожара. А уж когда люди на себе почувствовали, насколько легче стало дышать после разрушения статуи — прихожане потянулись в храм всевозрастающим потоком.

Работая с людьми, Приближенные не забывали и о просьбе своего господина — искать достойных, способных пополнить ряды клана Якостроф. И такие нашлись. Пять человек, разного возраста, пола и положения. Анатол с Богомолом смотрели на другие качества: храбрость, открытость, чувство справедливости, желание помогать не только себе, но и людям. Правитель лично переговорил с каждым и никого не забраковал. Более того, смог выделить время, чтобы съездить с кандидатами в Лабиринт и прикоснуться к священному кресту первого Якострофа. Земля приняла всю пятерку, правда Милинда, невысокая конопатая девушка, заработала сильное истощение и теперь уже несколько дней отлеживалась, восстанавливая силы, но в целом все прошло хорошо. Ряды клана пополнились новыми людьми и от этой новости Первые Приближенные, как их окрестил сам Милан, пребывали в легкой эйфории.

Вместе с Правителем из Лабиринта прибыла накрытая брезентом телега. Милан сказал, что смог выпросить у Совета Лабиринта немного ливинстона, чтобы вырастить в храме собственный крест, потому что перспектива каждый раз мотаться для очередного посвящения Правителя не особо обрадовала.

Минотавры согласились поделиться ливинстоном, но наотрез отказались передавать технологию работы с ним кому бы то ни было, так что прислали в Кидонию двух мастеров «выращивания». Те бесцеремонно попросили удалиться возмутившихся было Приближенных и работали вот уже вторые сутки, прерываясь только на приемы пищи и сон.

Поэтому Приближенные были вынуждены проводить время в доме, который им подарил Правитель. Вообще, этот двухэтажный немаленький особняк с пустующей сейчас конюшней, летней кухней и даже небольшим садом раньше принадлежал одному из Приближенных Пиролата. Но после известных событий старый хозяин отправился в загробный мир, не оставив потомков.

Сидя на кухне, Анатол как раз закончил намазывать вареньем не очень ровный кусок хлеба, когда в дверь требовательно постучали. Рыжий уже успел подняться, когда по коридору, ведущему к двери, прошел Богомол. За дверью стоял один неофитов — Илай. Парню было поручено контролировать работу минотавров и докладывать о ходе работ.

— Рогатые закончили и ждут вас, уважаемые! — совсем еще юный парнишка со смешными оттопыренными ушами нетерпеливо подпрыгивал на месте от осознания важности своей миссии.

— Молодец! — одобрительно улыбнулся Богомол. — Мы скоро прибудем, а ты можешь отдохнуть. Хотя постой. Сделай еще одно дело. Сходи во дворец и доложи Правителю.

— А когда мы сможем продолжить занятия?

Парень пребывал в неописуемом восторге от своих новых возможностей и горел жаждой знаний. Анатол против воли улыбнулся, вспоминая собственные впечатления после инициации.

— Если минотавры действительно закончили, то скоро. А теперь беги!

И он действительно побежал, да так, что пятки засверкали. Вот уж где неисчерпаемый энтузиазм.

— Ты в следующий раз поосторожнее со словами, друг, — Анатол, не стесняясь, ухмылялся во весь рот. — А то скажешь ему полететь и ведь полетит. Найдет способ.

— Лишь бы не с крыши вниз головой. Идем?

— Конечно.

Оба были одеты вполне по-уличному, так что сборы много времени не заняли. Приближенные, не сговариваясь, сходили в свои комнаты и прицепили на поясы по кинжалу. Пускай оба теперь владели вполне эффективными атакующими заклинаниями, но привычку искоренить не так-то просто, а привычку, выработанную на улицах Кидонии — тем более.

На ступенях храма восседал один из минотавров, прибывших из Лабиринта. Морда рогатого была очень уставшей, но донельзя довольной. Того и гляди треснет.

— Нууу накуонец-то! — человеческая речь давалась ему с трудом. — Уууу нуас все гоутово! А где вуаш главный?

— За ним уже послали. — ответил Анатол. — Показывай работу. Я не хочу, чтобы Правителя ждали неприятные сюрпризы.

Минотавр подумал было обидеться, но радость от законченной работы пересилила, и, махнув рукой, рогатый повел их внутрь.

Одного взгляда хватило, чтобы Богомол понял — рогатые постарались на славу. Возле дальней стены храма, на свободном пространстве, специально выделенном под алтарь, за пару дней появился мощный монолитный постамент с двумя ступенями, на котором красовался внушительный крест Якострофа. Приближенный попытался вспомнить, каким он запомнил крест на плато возле Лабиринта. По всему выходило, что новодел в размерах ничуть не уступает древнему артефакту в горах минотавров.

Богомол переглянулся с товарищем и без труда прочитал его мысли. До прихода Милана еще есть время, а они оба уже достаточно далеко ушли от того момента, когда впервые прикоснулись к святыне клана. Стоит попробовать.

Преодолев ступени, Богомол с некоторой робостью протянул руку, застыл на мгновение, но затем все же прикоснулся ладонью к кресту. Прикрыл глаза, чувствуя на себе взгляд нетерпеливый Анатола. Ощутил кожей шершавую, чуть теплую поверхность… Но дальше дело не пошло. Открыв глаза, Богомол понял, что все еще находится внутри храма, в этом мире.

— Боюсь, что для этого недостаточно просто вырастить крест из ливинстона. — раздался вежливый, чуть насмешливый голос возле входа и Приближенные синхронно повернулись, взывая к дару, а минотавры схватились за лабрисы.

Чужак стоял в нескольких метрах, не делая попытки приблизиться или напасть. Наоборот, держал руки на виду, словно показывая, что пришел без злого умысла.

— Ты страждешь помощи? Извини, храм пока не принимает посетителей. Приходи несколькими днями после и мы выслушаем тебя.

Незнакомец сделал несколько осторожных шагов вперед и Приближенные смогли хорошенько его рассмотреть. Высокий, но не гигант. Скорее даже немного худощавый, с небольшой проседью на висках, которая добавляла ему пяток лишних годов, но Богомол дал бы ему лет сорок, не больше — очень уж гладкое, почти нетронутое морщинами лицо. Смуглая кожа, темные волосы, высокий лоб и полное достоинства, словно у древнего аристократа, лицо, хотя было видно, что чужак старается сглаживать надменность и выглядеть дружелюбно. Дорогая одежда изрядно поизносилась, но все еще выглядела прилично. Видимо, какой-то младший отпрыск обедневшего рода, жаждущий поправить свое положение за счет правителя. Такие уже приходили в храм, и не раз.

— Извините, Приближенные, но я здесь не за тем, чтобы получить помощь. Я пришел, чтобы ее оказать. Впервые за ооочень долгие годы, прошу заметить. То, что вырастили минотавры — не более чем булыжник, пусть и из уникального материала. В нем нет силы. Здесь нужно участие могущественного мага. Одного из Истинных. Так что настоятельно советую прекратить эксперименты и дождаться вашего господина.

— Какие эксперименты? — для несведущего чужака он говорил очень странные вещи и глаза Анатола подозрительно сощурились. Отпускать призванную магию он не спешил. — Мы всего лишь пытаемся подготовить алтарь для молитв. Кто ты такой, кстати?

В ответ незнакомец изящно поклонился, подчеркнуто не обращая внимания на висящий над плечом Анатола снаряд:

— Мое имя Парис и я здесь, чтобы предложить вашему господину свои услуги и услуги моего народа. И кажется, я пришел очень вовремя. Он ведь с минуты на минуту будет здесь?

— А нельзя было открыть портал где-нибудь поближе?

Арес недовольно оглядел окружающую их бескрайнюю ветреную степь.

— Чтобы нас, чего доброго, забросали булыжниками, как осквернителей? Побойся богов, одним из которых сам являешься, Арес! Одноглазые с некоторых пор не очень хорошо относятся к олимпийцам. Да и во мне они быстро признают родственную Зевсу кровь. Так что уж лучше пусть издалека нас заметят, успеют оценить уровень сил и вдоволь пошушукаться. Глядишь, когда настанет время разговора — нас выслушают, а не отправят на ту сторону.

Немного подумав, Прометей, словно не замечающий пронзительного ветра, пожал плечами и добавил:

— Ну, не отправят конечно, сбежать мы успеем. Но разве в этом цель нашего посольства? Правда, красавица?

Афродита, кутающаяся в объемную шаль, сотканную из лучшей шерсти высокогорных овец, ничего не ответила. Красотка привыкла к роскоши и неге и теперь, попав в мир резких, пробирающих до костей ветров и удручающего однообразием пейзажа, чувствовала себя неуютно.

— Крепитесь, друзья мои! Осталось недолго. Клянусь своей печенью, нас давно уже замети… О! А вот и встречающие!

Из высокой стоячей травы разом выросло несколько десятков одетых в лошадиные шкуры крепких фигур. Кто-то держал в руках увесистые дубины, кто-то сжимал здоровенные, размером с арбуз, каменюки. Лишь лица встречающих были едины — на каждом легко читалась мрачная решимость отправить незваных гостей в загробный мир, стоит им сделать одно неверное движение.

— Арес, ради Урана, не гневи судьбу — вздерни лапки вверх! — уголком губ проговорил Прометей и, подавая пример, бодро задрал кверху ладони. — Мы, конечно, можем померяться с ними силушкой и раскидать дозорных, но тогда можешь забыть о всяких союзах!

Немного подумав, бог войны развеял появившееся в руке копье и нехотя поднял руки вверх. Его примеру последовала и Афродита.

— Что вам здесь нужно, живущие на горе?

Вперед выступил могучий циклоп. Прометей мельком оглядел парламентера, отмечая исполинский, под три метра, рост, мощное тело и пронзающую одноглазого магическую ауру. Несмотря на маленькую, младенческую голову, циклоп производил впечатление сурового воина.

— Ты ошибся, дозорный. Мы не жители Горы. Мое имя Прометей. Моих спутников зовут Арес и Афродита. Они, как и я, полны желания уничтожить тех, кто обманом и вероломством узурпировал власть на Олимпе. И об этом я хотел поговорить с Бронтом. Отведи меня к нему!

Циклоп задумался, не выпуская из рук камень, способный разрушить иную крепостную стену. Затем перевел взгляд на Прометея:

— Я узнаю тебя, титан. Ты уже выступал против Зевса и не преуспел. Отчего решил, что сейчас тебе будет сопутствовать удача?

— Потому что Громовержец впал в забвение. И тому виной — я. Его прихвостни все еще сильны, но вместе с твоим народом, циклоп, мы сможем победить. Отведи меня к Бронту — подробности я буду обсуждать с ним, не с тобой.

Одноглазый гигант с лицом малолетнего дебила задумался, крепко задумался. Даже морщины на некогда гладком лбу появились. Потом, приняв решение просветлел лицом:

— Бронт мудр. Он решит, что с вами делать, чужаки. Идемте за мной!

Прометей украдкой выдохнул. До последнего момента он сомневался, что с тугодумами удастся договориться. Издревле циклопы известны тем, что сначала бьют, а потом думают. Если остается над чем думать.

Их как бы ненавязчиво взяли в «коробочку». Прометей успел сделать знак Аресу, чтобы не дергался и бог войны немного расслабился, не забывая смотреть по сторонам, чтобы определить, кого, в случае чего, бить первым.

Идти пришлось долго. Циклопы, никуда не торопясь, мерно шагали по степи, и от их шага всякий раз вздрагивала земля. Зная, что у гигантов никогда не было дара заглядывать в чужие мысли, титан мысленно развлекал себя тем, что вел воображаемый диалог с предводителей дозора, заставляя того решать древние философские вопросы.

Наконец, из-за горизонта показались верхушки невысоких каменных строений. Одного взгляда хватало, чтобы понять — людские, а уже тем более божественные зодчие даже близко не подходили к этим убогим «шедеврам» строительной мысли. Кособокие, на первый взгляд ненадежные, сложенные из грубых камней приземистые здания не производили сколько-нибудь весомого впечатления. Однако Прометей знал, что это впечатление обманчиво. Где-то внутри этого убожества скрыты лучшие во всем мире кузницы, в недрах которых рождается столь впечатляющее оружие, перед которым спасуют даже молнии Зевса.

— Ждите! — буркнул начальник отряда и тяжело зашагал куда-то вглубь города. Ничего не оставалось, кроме как усесться прямо на пыльную дорогу. Глянув на своего союзника, Арес сначала скривился, но потом плюнул и тоже уселся прямо в грязь. На ногах осталась только Афродита, которая старательно не замечала плотоядных взглядов одноглазых, что остались их сторожить.

Главный циклоп обернулся удивительно быстро — у Прометея даже не затекли ноги.

— Идем! Бронт вас примет.

Прометей удовлетворенно поднялся и зашагал вслед за молчаливым сопровождающим в сторону самого высокого каменного шатра. Уже через несколько минут они достигли цели. Пара выглядящих внушительно охранников, на чьих рожах не было живого места от шрамов, развели в стороны огромные, напоминающие вырванные с корнем деревья, дубины в стороны, открывая проход внутрь.

— Входи, титан. Бронт будет говорить.

Прометей шагнул вперед, а следом пошел не желающий оставаться снаружи Арес. Афродита, не обрадованная остаться в одиночестве среди одноглазых, чьи причиндалы были едва прикрыты набедренными повязками, тоже поспешно шагнула внутрь, под беззлобные смешки охранников.

Внутри оказалось дико натоплено. Возле дальней стены в глотке камина полыхало целое дерево, расточая жар на всю округу. Прометей несколько раз моргнул, стараясь привыкнуть к некомфортной температуре, поэтому не сразу заметил лежащего на многочисленных подушках циклопа. Размерами он ощутимо превышал остальных сородичей. Насколько титан мог судить — этот исполин ростом явно подбирался метрам к пяти. Что характерно — на гостей гигант даже не взглянул. Вместо этого он закатил единственный глаз, явно получая удовольствие от того, что человеческая рабыня с большим трудом обслуживала ртом его достоинство, размером готовое поспорить с прибором коня.

— Прости, что прерываю тебя во время столь важного занятия, Бронт, — максимально серьезно заговорил Прометей, стараясь не обращать внимания на ритмично поднимающуюся и опускающуюся голову женщины. — Но у меня к тебе деловое предложение.

Вместо ответа Бронт задышал чаще, задергался и застонал. Рабыня, едва успев отпрянуть, закашлялась.

— Я знаю, зачем ты здесь, Прометей. — Бронт встал, нисколько не стесняясь своей торчащей из-под набедренной повязки дубины. Взял тряпку, вытерся и ногой оттолкнул рабыню. — Я готов выступить на твоей стороне и хорошенько дать под зад Олимпу. Но у меня есть условие. Доступ к ресурсам горы. Безоговорочный и полный. Отныне циклопы будут ковать там оружие.

— Всего-то? Нашел чем торговаться. По рукам!