Правитель Крита (СИ)

Глава 18. Дворецкий

Я похоронил Лию в тот же вечер. Не стал откладывать это дело в долгий ящик, тем более что не было нужды созывать кучу родственников. Их у нее просто не было. Да и для моего круга девушка умерла еще пару месяцев назад, сгорев в вероломном огне прихвостня Ареса.

Собственноручно выкопал могилу на фамильном кладбище Якострофов, расположенном в тихом тенистом углу придворцового парка. Со мной был только Менис, даже не пытающийся сдержать ручьи слез, катящиеся по щекам. Конечно, можно было воспользоваться магией — с моими возможностями яму нужного размера в земле можно сотворить секунд за десять, но мне такой подход показался неправильным. Так что я выпросил лопату у кладбищенского сторожа — сухого древнего старика с добрым морщинистым лицом, и потратил два часа, зарабатывая мозоли и вымещая злость на ни в чем не повинной земле.

Закончив копать, я усилием воли создал из тонкого пласта земли небольшое мягкое ложе, опустил на него тело и погрузил в вырытую яму. Стараясь не прислушиваться к всхлипам сатира, вновь взял лопату и в тишине закопал могилу. Сосредоточился и земля начала формироваться в прочный, будто гранитный, надгробный камень. Немного подумал и на гладкой поверхности проступили тисненые слова.

Лиа. Верный друг и мать наследника Якостроф.

Менис, добрая душа, приволок откуда-то целый букет самых разнообразных цветов. Шмыгнув носом, положил возле надгробия.

Что ты собираешься делать, Милан?

Голос Димитра зазвучал в голове после того, как я в полном молчании простоял минут пятнадцать.

— Если тебя интересует, собираюсь ли я мстить, то в этом нет нужды. Ее убийца кормит червей.

В последнем я нисколько не сомневался. Нестор получил от меня приказ сбросить тела Азиза и его шестерки в воду где-нибудь возле причалов. Никаких других похорон я ему устраивать не собирался. А прибрежным гадам надо что-то есть.

Можешь обманывать кого-нибудь другого, но не меня. Я же вижу, что ты не успокоился.

— Ну вот и поищи ответ в моей башке. Ты же мастак в ней копаться.

Димитр не ответил, хотя я всем нутром чуял, что он не особо одобряет мои устремления. Новости о том, что Кланы Воздуха и Воды объявили Криту войну, я воспринял чуть ли не с радостью. Где-то там, во главе войска, будет и Джамал. Азиз, этот верный пес, никогда и ничего не делал по своей воле. А значит, за этим покушением стоит бывший глава Алькат Вальваллы. И отчего-то я был уверен, что узкая тропинка войны обязательно сведет нас вместе.

С тех пор прошло уже три дня. Оставить Антея в прежнем доме я не смог, поэтому перенес сына во дворец, тут же породив кучу самых диких слухов, на которые мне было наплевать. Главной заботой для меня стала безопасность сына. И здесь на помощь пришли несколько подзабытые Богомол и Анатол. Приближенные, с головой нырнувшие в свои фанатичные дела, подали здравую идею, что неплохо бы для охраны ребенка выделить волшебника. Пусть не самого могучего, но вполне способного справиться с угрозой нападения обычных смертных. И недвусмысленно намекнули, что давно пора увеличить ряды способных на чудеса и пополнить клан свежей кровью.

Отказывать им я причин не видел, поэтому без долгих разговоров согласился рассмотреть кандидатуры. Приближенные выставили пятерых и я, невзирая на затраты времени, с пристрастием допросил каждого. Надо отдать им должное — ни одного не смог уличить в малодушии, трусости, жадности или излишнем эгоизме. Богомол с Анатолом хорошенько промыли им мозги, так что каждый из неофитов был готов ради меня сигануть голой задницей хоть в костер, хоть в загробный мир. Поэтому я, прихватив с собой кандидатов, сгонял до Лабиринта, где и посвятил неофитов в Приближенные клана. Правда, гаргантюа ко мне больше не явился, но и без него все прошло гладко.

Я же крепко призадумался. Каждый раз, во так, мотаться до Лабиринта, — сомнительное удовольствие. Поэтому я нашел Агатона и после недолгого препирательства уговорил старого минотавра поделиться ливингстоном. Правда, он не знал, как из теплого камня создать артефакт, но этот вопрос я взял на себя, хотя и сам слабо осознавал, как можно вдохнуть в каменюку способность выступать в качестве портала на план Земли.

И вот теперь, через несколько дней, прибывшие из Лабиринта минотавры вырастили что-то, о чем, глотая слова от волнения, сообщил мнущийся на пороге парнишка, недавно ставший Приближенным. Ко мне он испытывал что-то вроде благоговейного страха, смешанного с неподдельным восхищением, поэтому не смог сдержать облегченного вздоха, когда я отпустил его на все четыре стороны, и поспешил исчезнуть «с радаров».

Ну-с, посмотрим, чем меня смогут удивить рогатые мастера. Главное, чтобы Анатол с Богомолом сдержали исследовательский пыл до моего прихода, а то еще напортачат что-нибудь.

Едва перешагнув порог храма, я понял две вещи. Во-первых, кто-то из Приближенных все же не удержался и попытался взаимодействовать с крестом, но ничего сделать не смог. Или не успел. А во-вторых — минотавры в сжатые сроки смогли сотворить чудо. В еще недавно пустом углу на внушительном постаменте возвышался тяжелый монолитный крест — точная копия своего брата в горах Лабиринта. За одним небольшим отличием — в новоделе я не чувствовал ничего необычного. Ни капли энергии. И эту проблему мне еще только предстоит решить.

— Ну ребята, молодцы! Выше всяких похвал!

Я повернулся к Приближенным и минотаврам, чтобы выразить свое восхищение и только теперь заметил, что в храме присутствует кто-то еще. Незнакомец сидел на небольшой лавке вдоль храмовой стены и с любопытством разглядывал меня, словно диковинного зверька.

— А я считал, что храм временно закрыт для посетителей, по крайней мере, пока мы не завершим начатое.

Я не смотрел в сторону Приближенных, но тем не менее прекрасно почувствовал, как они вздрогнули и даже как будто немного съежились:

— Простите, господин! — принялся оправдываться Богомол. — Этот чужак утверждает, что…

— Позвольте я сам расскажу о цели своего визита.

Мужчина встал, оказавшись немного выше меня, изысканно поклонился, словно последние сто лет только и делал, что отвешивал поклоны. Было в нем что-то… Я никак не мог понять что. Вроде бы дара я в нем не чувствую, но все же он словно есть. Не источник. Лишь его тень.

Неизвестный явно заметил мой интерес, но никак не отреагировал на подобное любопытство:

— Мое имя Парис… По крайней мере, когда-то меня звали именно так.

— А я Милан Якостроф. Правитель Крита.

— О, нет нужды представляться! — он помахал рукой и улыбнулся. — Ваша слава давно уже бежит впереди.

— Неужели?

Он посерьезнел и и как-от разом постарел, а в глазах мелькнула нечеловеческая усталость:

— Более чем. Я давно живу на этом свете и не припомню, чтобы кто-то еще так баламутил болото, в котором мы все живем.

— Димитр, ты хоть что-нибудь понимаешь? — мысленно обратился я к своему другу.

Абсолютно ничего. Но этот мужик меня заинтересовал. Он явно что-то темнит и недоговаривает… Но с другой стороны — покажи мне идиота, который при первой встрече вываливает все свои секреты? Давай дослушаем его до конца.

— И зачем ты здесь, Парис?

— Чтобы помочь вам и вашему государству выстоять и победить в грядущей войне.

В подобные альтруистские порывы я не верю с раннего детства, поэтому изогнул бровь:

— Попробуй еще разок.

— Вы не из тех, кто легко верят людям, верно? Что ж, тогда начать придется издалека. Возможно, вы слышали о клане Апостас?

Я вспомнил рассказ Димитра о восьми великих кланах и кивнул.

— Я его глава. Меня зовут Парис Апостас. Совсем недавно я имел не самый приятный разговор с Прометеем, в результате которого лишился почти всех своих сил. Но мои Приближенные все еще умеют повелевать пространством, пусть и не так умело, как я когда-то. Я не хочу, чтобы мой клан канул в небытие, поэтому хочу присоединиться к вам. Оказать доступную помощь в обмен на защиту. И возможность взглянуть в глаза Прометею в момент его поражения.

— Я с ним воевать не собираюсь.

— О, думаю, вы очень скоро поймете, что решение принято давным-давно. Возможно, без вашего участия, но это не отменяет того, что линии судьбы уже выстроились таким образом, что встреча с Огнедаром стала практически неизбежной. Думаете, он забудет или простит тот факт, что вы разрушили его статую? Теперь вы для Прометея — прямая угроза.

И тут я наконец понял, кого мне напоминает этот тип. Смуглокожий, черноволосый, да и отголоски магии, когда-то жившей в этом человеке, очень уж напоминали того толстяка, что спер у меня кольцо. И почти сразу после этого в мир вернулся горящий жаждой власти и мести титан. Пазл начал складываться.

— Помнится, твой пес что-то говорил о великой цели, когда снимал кольцо с моего пальца. И как, удалось достигнуть?

Парис вздрогнул и сощурился, глядя на меня по-новому:

— Не думал, что ты догадаешься настолько быстро. — Он больше не корчил из себя аристократа с утонченными манерами. — Да, я и мой клан до недавнего времени действительно преследовали определенные… цели. Более того, мне удалось их достигнуть. Вот только результат оказался совершенно не таким, какой ожидалось. Собственно, ты и сам все видишь. Жалкие крохи былого могущества — вот так отблагодарил меня титан. Что же, если мне удастся приложить руку к его падению, с радостью это сделаю. Теперь у тебя есть выбор. Убить меня на месте — я вряд ли смогу оказать достойное сопротивление носителю сразу двух стихий. Или же принять мою помощь. Решать тебе.

Я смотрел на этого человека и понимал, сколь жалко он сейчас выглядит. Методично и планомерно преследующий высокую цель, достигнувший ее и выброшенный на обочину истории за ненадобностью. Причем бесполезно искать виноватых — он сам прекрасно осознает, что виновника может увидеть в зеркале. Да и в рассказ его дырявый, словно хороший сыр. Однако отбросить я его не могу — нельзя отбрасывать в сторону возможность воспользоваться чужими знаниями. Кстати, о них…

— Чем ты можешь мне помочь?

— Многим. Начать стоит хотя бы с того, что я знаю, как вдохнуть жизнь в крест Якострофа. Наделить его силой и сделать порталом на иные планы.

— Внимательно тебя слушаю.

— Как страшно жить… — ни к кому особо не обращаясь, проговорил Данис.

Марекит был уверен, что высохший старик, давно разменявший сотню лет, выбрался на свежий воздух впервые лет за двадцать, как минимум. Давно мечтающий о смерти старикан и в молодости-то славился своей излишней осторожностью, но в этот раз Видящий смерть был склонен с ним согласиться. Зрелище перед ними открывалось… впечатляющее.

Колышащийся океан самой разнообразной нежити. От тупорылых скелетов и оживших мертвецов до высших немертвых, таких как вампиры, плакальщицы, костяные птицы, элефанты. Хотя, конечно, могущественной нежити было немного, в сравнении с теми же скелетами, чья численность измерялась тысячами. Все-таки возможности лича весьма обширны, но не безграничны.

Как выяснилось на Совете Шестерых, Марекит едва успел. Войско лича пусть и ощутимо замедлилось, но все же неуклонно продвигалось в сторону Карфагена. Видящий смерть прибыл, когда восставшему некроманту оставалось два дня пути до великого города.

— Ты уверен в ней?

Гладис, занявший место отца во главе Совета, подозрительно покосился на застывшую шагах в двадцати Фелицию. Совсем еще молодой парень, даже не достигший двадцатилетия, заметно нервничал и Марекит с тоской подумал о том, что Орест погиб очень не вовремя. Впрочем, смерть крайне редко приходит в нужный момент. Даже к тем, кто с ней в особых отношениях. Видящий невольно потер грудь в том месте, где под одеждой красовалась метка Умертви.

— Не уверен. Но у нас нет выбора. Мы уже пытались самостоятельно остановить лича.

Воспоминание о погибшем Оресте больно кольнуло колдуна. Возможно, если бы он справился раньше… Марекит встряхнул головой. Сейчас не время и не место предаваться самоуничижению. Карфаген и клан Танатис готовились к решающей схватке, ставкой в которой было само существование города. Чуть ниже холма, на котором расположилась ставка, ровными рядами выстроились фаланги тяжелой пехоты, блестя островерхими шлемами и наконечниками копий. Позади них расположился небольшой резерв легкой ударной кавалерии, ровные квадраты пращников и лучников. А по соседству от магов грозно возвышались шесть тяжелых онагров и ящики, доверху набитые бочками с зажигательной смесью. Других снарядов сегодня использовать не планировалось.

Эх, сюда бы пару магов Пиролат! Нежить очень боится огня. Но эту мечту стоит отнести к разряду неосуществимых. Гладис пробовал связаться с Элизой. Та рассказала о схватке с таинственным могучим Орденом Помнящих, в результате которой едва не погибла, и еще пару любопытных нюансов. Судя по всему, у правителя Крита хватает собственных забот.

Придется обходиться своими силами. И действовать по плану, разработанному на Совете. Ведущая скрипка во всей партии отводилась Фелиции, а несколько тысяч воинов Карфагена и весь клан Танатис должны расчистить ей дорогу.

Раздался грохот и все шесть онагров практически одновременно раскрутились, отправляя в сторону океана нежити смертоубийственные подарки. Двенадцать бочек со свистом рассекли воздух и упали на вражеские ряды, в то время как обслуживающие инженеры бросились с натугой тянуть метательный стержень, чтобы привести его в готовое положение.

Высвободившееся пламя плеснуло во все стороны, пожирая всё, до чего смогло дотянуться. Возможно, на обычного противника это бы подействовало деморализующе, но нежити было абсолютно плевать, сколько из них отправится на вечный покой.

А вот лич придерживался иного мнения. Он вложил слишком много сил в свое воинство, чтобы теперь так бездарно его терять.

Завопив похлеще сирен, взмыли ввысь Костяные птицы. Их было всего десять, зато размером твари могли поспорить с тяговой лошадью. Игнорируя скопление живых людей, страховидлы полетели прямиком к холму. Лич решил избавиться от метательных орудий.

Глядя на мерно взмахивающих сгнившими крыльями отвратительных гниющих созданий, Марекит отстраненно подумал, что название у птичек не самое подходящее — все таки они состояли не только из костей, но и полуразложившейся плоти, и покосился на Гладиса.

Но беспокоился колдун зря. Новый глава клана, несмотря на молодость, сохранил хладнокровие. Когда птицы преодолели две трети расстояния и миновали людское войско, Гладис рявкнул:

— Пора!

Инженеры, зарядившие онагры и теперь стоявшие возле крытых ящиков, дернули удерживающие веревки и стенки упали в разные стороны, явив на свет восемь небольших заряженных баллист. Проблема онагра — несмотря на огромную сокрушающую мощь, он может стрелять только по настильной тректории. Другое дело — баллиста, с которой можно лупить чуть ли не в небеса.

Боевые машины поочередно выстрелили горшками с зажигательной смесью. Почуявшие неладное птицы попытались сменить траекторию и отчасти им это удалось. Три снаряда разминулось с целью, а вот остальные попали куда надо. Пять огненных цветков распустились в небе и сгорающие птицы, громко вереща, начали падать вниз одна за другой.

Зато пять их товарок, явно не желая разделить участь неудачниц, поднажали. Марекит посмотрел на инженеров и выругался. Не успеют, мать их дери!

— Гладис!

— Вижу! Марекит, твоя правая, я беру в центре. Данис — левую!

Любой некромант при желании может подчинить нежить, даже если не является ее создателем. Или уничтожить. Но с одним небольшим условием — перехватить контроль можно только у более слабого или не очень умелого мага. А уж чем-чем, но слабостью лич не грешил. Да и уничтожить нежить тем проще, чем меньше сил в нее вложено. В летящих к ним пташек возвращенный некромант бухнул столько сил, что впору назвать их Высшими Костяными птицами, хоть такой нежити и не существует в бестиарии.

Видящий принялся плести заклинание Темного Тлена, понимая, что еще две птицы останутся невредимы и успеют достигнуть холма. Три облачка бирюзового тумана возникли прямо перед носом у Костяных птиц. Те замолотили крыльями, пытаясь избежать столкновения, но не смогли. Трое из пяти пташек влетели в эти облака и Темный Тлен принялся растворять мертвые плоть и кости не хуже кислоты, с каждой секундой пожирая силы своих создателей. Марекит сжал зубы, чувствуя, как крошится эмаль и слушая, как рядом матерится Данис. Но, хвала смерти, у них хватило сил довести начатое до конца. На землю полетел жирный тяжелый пепел — все, что осталось от птиц.

— Щит! — закричал Гладис и Марекит возвел руки вверх. Вовремя. Две оставшихся птицы достигли холма и взмахнули крыльями. Вниз, прямо на осадные машины, полетели десятки стальных полуметровых, острых как бритва перьев. Они рассекали все, во что попадали. За какую-то секунду два онагра разлетелось в щепки, а обслуживающих инженеров попросту разорвало.

Издав победный крик, птицы заложили вираж, чтобы атаковать вновь.

— Я не успею создать Тлен! Не восстановился! — крикнул Гладис.

«А Орест бы успел…», подумал Марекит, не отпуская щит. Ему тоже было неподвластно так быстро повторить высшую магию Смерти.

Птицы почти достигли холма, когда в них по очереди врезалось два ослепительно белых копья. У Марекита волосы встали дыбом от мощных вспышек враждебной магии, а от птиц ничего не осталось, кроме жалких обрывков. Трое некромантов как по команде обернулись, но сосредоточенная Фелиция лишь лукаво улыбнулась и подмигнула им, стряхивая с пальцев белое сияние.

— Господа маги, советую опустить взгляды на грешную землю, если не хотите проспать сражение!

А посмотреть там было на что. Лич не стал миндальничать и ударить решил сразу по всем направлениям. Еще пять минут назад неподвижные орды нежити во весь опор мчались на приготовившиеся к удару фаланги. Выскочившие вперед пращники принялись осыпать врага снарядами, а оставшиеся позади лучники вели огонь подожженными стрелами по навесной траектории.

Но, несмотря на то, что количество лучников и пращников переваливало за семьсот, нанести какого-то ощутимого урона вражескому войску они не смогли. Менее чем через тридцать секунд лавина скелетов и зомби достигла сомкнувших щиты фалангитов. По полю прокатился невообразимый грохот. Некоторые воины падали, но их место тут же занимали стоящие сзади. И через несколько секунд волна атаки растеряла большую часть энергии.

Звуки сражения должны были быть слышны даже в Подземном царстве. Над полем разносился звон оружия, надсадные хрипы мертвецов, крики раненых и умирающих людей, взрывы огненных бочек. Ни одна из сторон не могла одержать верх. Люди успешно сдерживали нечеловеческий натиск, но нежити было слишком много и усталости она не знала. Врубившийся врагу во фланг отряд кавалерии в конечном итоге увяз и полег почти весь. Место, где стояли пращники, превратилось в огромную братскую могилу — прорвавшиеся Рыцари Смерти нашинковали их в капусту.

Но и немертвые понесли колоссальный урон, в основном от онагров, но и копейщики, выдержав первый удар, теперь медленно, но верно теснили врага.

Магам то и дело приходилось отражать мощнейшие проклятия лича. Проклятый черепок понял своими полусгнившими мозгами, что есть некоторые шансы на поражение, так что подобрался поближе. Марекит несколько раз видел в толпе нежити его костяной доспех.

— Кажется, у нас есть шанс справиться и без помощи Енисис. А, Марекит? Кажется, ты зря страдал в Риме.

Юношеское лицо Гладиса осунулось и посерело, но глаза блестели, словно сапфиры. И в этот момент Видящий вдруг почувствовал совсем рядом чужой неутолимый вечный голод.

— Берегись!

Но он не успел. Позади Гладиса, сбросив невидимость, появился вампир и ударил голой рукой, порвав дорогой доспех, словно бумагу. Окровавленные когтистые пальцы вместе с кишками вырвались из живота главы клана. Гладис застонал и посмотрел вниз. Изо рта потекла кровь.

Телохранители Танатиса закричали и взмахнули серповидными изогнутыми клинками. Клыкастая голова покатилась по земле.

— Фелиция! — заорал Марекит, подхватил сына Ореста и помог лечь. Аккуратно достал руку и оттолкнул обезглавленное тело в сторону. Посмотрел на зияющую сквозную дыру в животе своего господина. Плохо дело.

— Фелиция! — пуще прежнего закричал Видящий, но магесса Жизни уже стояла рядом.

— Не кричи. Он мертв. Мне жаль.

Марекит посмотрел на остекленевшие глаза главы клана и бессильно сжал окровавленные пальцы.

— Ты вроде обещала помочь? Сейчас, кажется, самое время! Где твой хваленый Очистительный Свет?

Сощурившись, девушка посмотрела не грязно-белый костяной доспех лича, словно возвышающийся среди остальной нежити.

— Плохо дело. Он только что впитал силу Истинного. Боюсь, Свет нам уже не поможет.

Закусив губу, девушка сосредоточенно подумала, затем кивнула собственным мыслям.

— Мне нужна жертва!

Марекиту показалось, что он ослышался:

— Жертву?! Тебе, магу Жизни?

— Ты еще слишком молод, Марекит, и многого не знаешь. — вперед выступил едва стоящий на ногах Данис. — Жизнь любит подношения не меньше, чем Смерть. И щедро награждает того, кто ее одарил.

Старик повернулся к Фелиции:

— Я готов.

Девушка посмотрела ему в глаза и кивнула:

— Дайте мне несколько секунд.

Достала из-за пояса небольшой нож и четкимы выверенными движениями принялась вычерчивать сложную фигуру. Спустя несколько мгновений Марекит потрясенно охнул — нарисованная фигура очень напоминала стандартный узор для сбора жертвенной силы, который он сам рисовал не раз и не два. Да, отличия были, но суть у рисунков оказалась одна.

Данис встад перед чертежом на колени и Фелиция скороговоркой выкрикнула потребную формулу. Взмахнула клинком и алый водопад из распоротого горла хлынул на фигуру. Отдаваемая добровольно кровь мгновенно испарялась, распространяя тяжелый металлический запах. А к Фелиции потек целый океан силы. В какой-то момент радужки ее глаз побелели и начали светиться ярким белоснежным светом.

Девушка подняла вверх руки и начала выкрикивать слова заклинания. Марекит понял, что она собирается призвать Колесницу Возмездия — высшее заклинание клана Енисис, для вызова которого обычно требовалось не менее пяти могучих магов.

Воздух над армией нежити замерцал яркими искрами. Их становилось все больше, пока готовое заклинание не преобразилось в огромный, метров десять в диаметре, белоснежный шар. Словно Фелиция сотворила на поле боя маленькое Солнце. Тревожно гудя, этот шар рухнул прямо на головы немертвых, моментально обращая их в пепел. Качнувшись, Колесница покатилась к личу, испепеляя сотни скелетов и прочей нежити.

Лич, почуяв неладное, попытался сбежать, но то ли Колесница так действовала, то ли у тупорылых зомбарей от перспективы развоплощения проснулись сгнившие мозги, но нежить вышла из-под контроля лича, отказываясь открыть ему коридор. И через пару секунд Колесница достигла воскресшего мага.

В последний момент Марекит увидел, что лич набросил на себя Зеркало боли — заклинание, нейтрализующее урон, но при этом поглощающее силы мага соразмерно силе атаки.

— Чертов ублюдок!

Фелиция тоже заметила, что сделал лич и теперь напряженно смотрела, как остановившаяся Колесница стремительно бледнеет, теряя вложенную в нее силу, а затем и вовсе рассыпается феерией искр.

Все-таки они его недооценили. Лич, хоть и полностью потерял костяной доспех, половину ребер, руку и нижнюю челюсть, не отправился за грань.

— За мной, колдун! Нужно добить, пока не очухался.

Превозмогая усталость, Марекит побежал вслед за девушкой. Расстояние до лича они преодолели секунд за сорок. Фелиция сходу метнула в него копье света, но лич выставил уцелевшую руку и заклинание разбилось на мелкие искорки, не причинив вреда. Насилуя источник, Марекит вновь призвал Темный Тлен, но в этот раз заклинание оказалось неспособно справиться с потрясающе сильной тварью. Лич просто вышагнул из облака, недобро посмотрев бирюзовыми провалами глазниц на Марекита.

И тут словно кто-то шепнул Видящему, что нужно сделать. Маг, пропустив мимо ушей предостерегающий крик Фелиции, шагнул вперед и направил на лича простейшую формулу подчинения.

Подобный фокус мог пройти с ожившим мертвецом или скелетом, с вампиром на худой конец, но никак не с уникальной тварью, по силе готовой поспорить с некоторыми богами. Разумы мага и лича столкнулись. На мозг Марекита обрушился мощнейший ментальный удар из хаотичных, ужасающих своей силой и жестокостью мыслей лича. И когда их разумы достаточно переплелись, Марекит воззвал к метке на своей груди. Та моментально растворилась и Марекит умер, вытащив вслед за собой на план Смерти лича.

— Интересный подход. Я и подумать не могла, что все обернется именно так. Что же, теперь у меня будет два Дворецких?

Умертвь с интересом смотрела на Марекита и немолодого, но вполне реального седовласого мужчину, стоящего здесь же.

— Госпожа! — бывший Дворецкий, ставший личом и теперь вернувшийся обратно, преклонил колено. — Я прошу простить меня за отсутствие. Меня призвали отсюда против воли, я не мог противиться зову гемофага.

— Знаю. Иначе бы ты уже отправился в куда менее приятные места. Ты готов вернуться к своим обязанностям?

— Незамедлительно.

— Пусть будет так.

Марекит слушал диалог Умертви и предка Элизы, решительно ничего не понимая. Если она согласна вернуть старого Дворецкого, то как же тогда…

— А никак. — Умертвь показала, что в этом мире чужие мысли для нее не секрет. — Признаться, я не рассчитывала на такую удачу и была уверена, что ты займешь его место. Но, раз все разрешилось таким образом — у меня есть для тебя другая цель.

— Какая же, госпожа?

— Встать во главе клана. Без Истинного он умрет.

— Но я не Истинный, госпожа.

Вместо ответа Умертвь шагнула к Марекиту и положила ледяную ладонь ему на грудь. От нахлынувшей боли маг рухнул на колени, чувствуя, как корежится и меняется его источник, преображаясь в что-то совершенно другое. Гораздо более сильное и могучее.

— Теперь — Истинный. Прощай, Видящий смерть.

После этих слов Марекита вышвырнуло обратно в свое тело, в реальный мир.