Правитель Крита (СИ)

Глава 20. Фемискира

Вот уже второй час Анатол с Богомолом, следуя указаниям Париса, ползали на коленях возле креста Якострофа. Постепенно на мраморе перед алтарем появлялся выжженный тонкими лучами силы грандиозный узор, охвативший чуть ли не треть всей площади пола. Мне оставалось только догадываться, откуда в голове у этого загадочного человека столь ценные знания и как он умудрился все это запомнить. Сколько бы я за ним не наблюдал — так и не смог уличить его в подглядывании куда-либо.

— Откуда ты все это знаешь? — не удержался я от вопроса, когда Парис в очередной раз поправил Анатола, скосившего линию на пару сантиметров. — И не проще было бы набросать парням схему, вместо того чтобы следить за каждым их движением?

— Насчет твоего первого вопроса… Когда живешь достаточно долго, при наличии некоторой толики тяги к знаниям можно много чего понахвататься. Кусочек знания там, крупица здесь. Глядишь, и уже превратился в ходячую энциклопедию. Конечно, половина моих знаний уже потеряла актуальность, а вот за другую очень многие, не раздумывая, продали бы в рабство родную мать.

Я хмыкнул. Этот парень уже не в первый раз корчит из себя умудренного долгой жизнью всезнайку, хоть я и не понимаю, как можно считать себя столетним мудрецом, если тебе вряд ли перевалило за сорок. Нет, на свете полно людей, чей образ жизни вполне позволяет считать «год за два». Но, как правило, это такой опыт, о котором предпочитают особо не распространяться.

— Выходит, ты просто ходячий клад и я должен непрестанно возносить хвалу всем богам? За то, что ниспослали мне такого советника?

— Боги здесь на при чем. То была сугубо моя воля. Однако некоторую толику радости ты действительно можешь себе позволить.

Его губы тронула легкая тень улыбки.

— А что насчет второго твоего вопроса — не проще. И в этом как раз можешь винить богов. Когда-то, очень давно, Зевс наложил заклятие на разум всех эллинов, склонных к управлению силой. Чем выше уровнем заклинание человек пытается освоить — тем сложнее ему это дается. И дело тут не в громоздкости формул. А уж заклинания высшего порядка просто невозможно перенести из памяти на глиняную табличку, папирус или бумагу. Память отказывается подсказывать рукам, что именно нужно написать или нарисовать. Кто-то менее умелый, чем я, не смог бы даже твоим Приближенным рассказать, что нужно сделать. Но я достаточно тренировал память, чтобы обойти хотя бы этот запрет.

В этот момент Богомол снова повел линию не туда и Парис поспешил его поправить, оставив меня наедине с собственными мыслями.

А подумать было о чем. Вчера Нестор с мрачным видом доложил, что в порту Афин полным ходом идет погрузка воинов на корабли. Шпионам удалось приблизительно посчитать количество спартанцев, жаждущих оросить свои копья в критской крови. Примерно десять тысяч. Учитывая, что после стычки с личом количество боеспособных минотавров заметно сократилось, а своей нормально пехоты у Крита никогда не было… Прогнозы были не особо утешительными. И пусть каждый бычок на голову превосходил в бою даже спартанского воина — рогатых было чуть больше тысячи. Вместе с последним подкреплением прибыло письмо от Агатона. Старый минотавр недвусмысленно сказал, что большего количества воинов Лабиринт выставить не в состоянии. В горах и так практически не осталось бычков, способных держать оружие — одни старики, дети и «телочки».

Конечно, было еще ополчение, и поток добровольцев в него не иссякал. Однако сравнивать вчерашнего крестьянина, даже если он уже успел побывать в битве под стенами Кидонии, со спартанским воином — даже не смешно. В этом мире, как и в моем, носящие красные плащи копейщики пользовались славой серьезных, крепких и бесстрашных бойцов.

Темной лошадкой оставались кентавры. Я не раз и не два слышал, что конелюди в прошлом заслужили себе репутацию отчаянных рубак, но был склонен относиться к этому с определенной долей скептицизма. И не насчет их прошлых заслуг, а по поводу теперешних воинских умений. Если дед в свое время кроил черепушки одной левой, это не означает, что его внук, выдающий кредиты населению, способен повторить подвиги пращура. Так что на них я точно ставить не буду.

Конечно, были еще пращники с лучниками. И вот эти ребята ценились как в Элладисе, так и за его пределами, особенно лучники. Этакие спартанцы дальнего боя. Но их было мало, не больше восьмиста. Так что свою роль они сыграют, но переломить сражение не смогут.

Поэтому Парис с его увещеваниями, что после ритуала Обретения крест станет способен не только служить проводником на план Земли, но и аккумулировать силу молитвы, оказался как нельзя кстати. В моем положении ухватишься за любую спасительную соломинку.

— Ну вот и все. Схема готова.

Парис смахнул пот со лба, будто самолично ползал по полу, чертя грандиозный рисунок.

— К сожалению, я не обладаю силой, чтобы предварительно проверить правильность потоков, но, думаю, это лишнее. Уверен, что мы все сделали как надо.

— Обнадеживает, ничего не скажешь. — я не испытывал особого восторга от возможного участия в непроверенном ритуале, к подготовке которого не прикладывал руку. Да и Парис еще не вызывал должного доверия и продолжал оставаться чужаком, непонятно с чего решившим примкнуть к нашим пестрым рядам. — Все-таки мне бы хотелось сначала проверить твое заклинание с безопасного, так сказать, расстояния.

Бывший глава цыганского табора задумался на несколько мгновений, затем просветлел лицом:

— Думаю, мы можем это устроить. Точнее, ты можешь, с моей помощью. Видишь этот силовой жгут?

Он указал рукой на одну из толстых линий, пронизывающих почти весь чертеж. Она брала начало возле основания рисунка, где линии густо переплетались в узел, и поднималась к самому алтарю.

— Попробуй аккуратно влить в него силу. Только не перестарайся! Чертеж должен откликнуться.

— И в чем это будет выражаться?

— Кто знает? Скорее всего, ты услышишь отголоски плана Земли. Если это произойдет — сразу же обрывай контакт. Иначе есть риск разрушения всего контура.

А я уж было обрадовался, что у меня наконец-то появился достойный, по настоящему мудрый и опытный учитель. Но нет. Мне снова указывают направление, а там дальше уж как-нибудь сам. Впрочем, кого я обманываю? Любое обучение всегда проходит именно так. Получил базис? Ну и развивайся дальше, если есть желание.

Встряхнув головой, я вызвал в памяти формулу Янтарной сферы, на случай, если что-нибудь пойдет не так. Активировать не стал, так как эта дрянь жрала просто неимоверное количество сил, но оставил наготове. И начал потихоньку вливать в указанную линию тонкий ручеек силы.

Поначалу ничего не происходило и я чуть увеличил поток. И, видимо, не рассчитал. Линия вспыхнула ярко-зеленым светом. Свет юркой стремительной змейкой рванул от меня к алтарю, достигнув его за мгновение. У меня тут же заломило виски, когда в голове раздался многоголосый раздраженный шепот обитателей иного плана. Они явно не были довольны бесцеремонным вторжением в свой мир.

— Проклятье! — в голос крикнули я и Парис, вот только причины недовольства у нас были разные.

— Не обрывай канал! — цыган явно понимал больше, чем я. — Крест напитывается силой и, если прекратить ритуал, — разрушится. Встань в узел силы и распредели поток!

Бывают в жизни моменты, когда лучше сделать что велят, не раздумывая. Я и без его пояснений уже чувствовал, как крест стремительно впитывает силу, начиная опасно резонировать от неравномерности распределения.

— Все назад!

Встав на вершину рисунка, в которой сходились главные силовые линии, я перевел поток, распределяя его на весь контур. Хотел снизить нагрузку на ту линию, в которую уже влил поток, но рисунок сам, без моего участия, перенаправил энергию. Голоса в голове взвились вверх, перестав шептать. Теперь это был многоголосый хор, в котором к недовольству явственно добавилось чье-то любопытство. Словно обитатели иного плана поняли, что к ним ломится кто-то хорошо знакомый. Еще не полноценный обитатель, но уже желанный гость.

По мере поглощаемой силы крест начал светиться равномерным зеленоватым светом и издавать едва слышный, но все нарастающий гул. Он вибрировал, испуская низкочастотные волны, так, что в какой-то момент даже лишенные магии минотавры зажали уши руками. Тщетно. Звук проникал в голову, минуя любые преграды. В какой-то момент звук начал менять тональность, стал выше и перетек в довольно мелодичный звон, разом перестав давить на барабанные перепонки. Светящийся узор на полу потускнел, выполнив свою функцию, и я, почувствовав, что ритуал практически завершен, с облегчением развеял поток, чувствуя, как по спине градом катится пот.

— Получилось что ли?

Я взглянул на крест магическим зрением и сразу понял, что попал в точку. Монолитное творение рогатых скульпторов перестало быть пустым и безжизненным и теперь куда больше походило на своего собрата в горах Лабиринта. Но все же с некоторыми отличиями. Новодел не только светился невидимым обычному взгляду магическим светом, но как будто бы даже дышал, с жадностью впитывая малейшие нюансы окружающего пространства.

— Владыка! Получилось?!

Сдвоенный возглас фанатиков мигом вернул меня с небес на грешную землю. Я скосил глаза на своих Приближенных и украдкой покачал головой. Кажется, я только что уронил очередную монетку в копилку собственной исключительности. И кажется, обратить этот процесс вспять не получится при всем желании.

Вместо меня ответил Парис. Его глаза лучились неподдельным удовольствием и я понял, что впервые вижу на его лице столь искренние эмоции:

— Еще как получилось. Поздравляю, ты — искренний наследник Якострофа. Ничего подобного я не видел со времен… Очень давно. Думаю, даже у одного из Восьмерых не получилось бы лучше.

— Но что… И как теперь… В смысле, как им пользоваться?!

От восторга мысли и слова фанатиков путались, но коллективными усилиями они все же смогли выдавить одну осмысленную фразу на двоих.

— Теперь это алтарь. Он способен аккумулировать силу тех, кто к нему обращается. И он не имеет ничего общего с мерзкими поделками Прометея. Крест не может только забирать. Он будет щедро одаривать тех, кто обратится к нему искренне, истово. Выравнивать магический фон, устранять колебания и изъяны ауры. Направлять Приближенных, помогать простым смертным. Творение настоящего Правителя.

— А вы неплохо тут забавляться, я смотреть.

В проходе стояла амазонка. Она невозмутимо грызла зеленое яблоко, с интересом осматривая храм. С нашей последней встречи почти все маки на ее руках вновь распустились, отчего и без того красивая девушка сама словно расцвела. Теперь смотреть на нее без шаловливых мыслей оказалось просто невозможно и я украдкой сглотнул слюну. Впрочем, Приближенные и вовсе глазели на нее во все глаза, физически не в состоянии отвести взгляд. А затем как по команде залились краской, явно подумав об одном и том же.

— Рад, что ты в порядке. наш новый друг подсказал, как можно вдохнуть жизнь в новый крест.

Амазонка посмотрела на чуточку напрягшегося Париса и усмехнулась:

— Цыган. Не сомневаться, что этот старый хрыч знать толк в магии и как насолить Прометею.

Неожиданно ее глаза округлились, словно она увидела что-то жуткое, кожа посерела и Илона рухнула на пол, конвульсивно подергиваясь. Я стрелой бросился к ней. Воззвал к дару, готовый отразить любую угрозу, но вокруг, кроме нас никого не было.

— Илона! Что с тобой?!

Я положил голову девушки себе на ладонь. Она продолжала дергаться, будто в припадке. В уголках губ появилась пена. Маки на ее руках закрывались и распускались, не переставая.

— Что происходит? — я искал в ней признаки магического воздействия и не находил их.

— Кажется, я знаю, что. Боюсь, нам всем это не понравится. А ей не нравится прямо сейчас.

Я поднял глаза на сосредоточенного хмурого Париса:

— Ты можешь сказать прямо, Зевс тебя дери?!

— Прометей сделал очередной ход.

— Давай!

Подчиняясь хлесткому приказу красивого, но властного женского голоса, мужчина-раб напрягся, раскрутил метательный диск и с силой запустил его вверх и вперед. Снаряд со свистом взмыл в воздух, достиг пика и начал медленно опускаться в сторону безмятежной водной глади. Однако до поверхности долететь не успел. Уже на излете его настигла метко пущенная стрела, разбив вдребезги.

— Плохо, Текмесса! Какого Аида ты тянула так долго?! Думаешь, в бою враг будет столь любезен, что даст тебе время прицелиться?

Одетая в короткую тунику стройная лучница виновато опустила глаза, но затем упрямо и горделиво подняла взгляд:

— Ты сама привела нас на эту позицию, Антиопа! Когда диск в зените — солнце бьет прямо в глаза. Прицелиться невозможно.

— В таком случае ты, быть может, попросишь врага дать время сменить позицию? — глумливо ответила командир крыла лучниц Артемиды. — Думаю, он будет столь любезен и с удовольствием подождет! Там, где пасуют глаза, всегда есть руки! И при должной тренировке им вполне хватит тех крох, что ты успеешь увидеть, чтобы сделать меткий выстрел!

Раб, за долгое время научившийся безошибочно понимать свою госпожу, не дожидаясь команды, раскрутил еще один диск и метнул по той же траектории, что и первый.

Уже немолодая, но все еще крепкая и стройная лучница молниеносно выдернула из колчана на бедре стрелу, проследила за полетом диска, пока тот не поднялся на уровень солнечных лучей. Чуть отвела взгляд, чтобы не ослепнуть от лучей, дернула тетиву на разрыв и та звонко щелкнула по перчатке. Брошенный рабом диск лопнул глиняными черепками на фоне раскаленного небесного светила.

Антиопа повернула лицо к посмурневшей подопечной и посмотрела единственным глазом. Пустая глазница второго была прикрыта полоской черной ткани:

— Как видишь, мне хватило даже одного глаза, чтобы сделать меткий выстрел. А у тебя их целых два, как и рук.

И, видя, что девчонка тихонько всхлипнула, добавила, убрав сталь из голоса:

— Все в порядке, Текмесса. Затем вы и здесь, чтобы научиться. Немного практики и подобная меткость перестанет казаться тебе недостижимой.

И добавила уже для всех:

— Продолжать тренировку! Мирина! Текмесса на тебе!

Смуглокожая крупная девушка с луком, чуть большим, чем у остальных, приложила кулак к сердцу и направилась в сторону молодой амазонки. Антиопа же подняла взгляд наверх, туда, где на широкой ровной скале, заканчивающейся отвесным обрывом, гнилыми зубьями торчали обломанные эллинские колонны — все, что осталось от некогда величественного и прекрасного храма Артемиды. Как и ожидалось, Ипполита наблюдала за занятиями крыла оттуда.

Можно было потратить насколько васильков, чтобы подняться наверх, цепляясь за едва заметные выступы в скалах, но Антиопа не любила тратить цветы понапрасну. Хотя так было не всегда. Ровно до того момента, как одного цветка ей не хватило, чтобы увернуться от выпада вражеского клинка. С тех пор стоящая над лучницами носила повязку на глазу и никогда не расходовала свои васильки попусту.

— Вижу, потеря глаза пошла тебе на пользу, сестра.

Антиопа закатила глаза:

— Эта шутка задевала меня двадцать лет назад. Придумай уже что-нибудь новое, а то в следующий раз я просто-напросто вывихну челюсть, зевая.

Ипполита засмеялась звонким серебристым смехом. Антиопа посмотрела на веселящуюся старшую и тоже против воли улыбнулась. Вечно юная, нестареющая царица амазонок одним своим видом могла растопить лед в чьей угодно душе. Вынужденная раз за разом рождаться, стареть, умирать и вновь перерождаться Антиопа была этого напрочь лишена. Ее предназначение было в другом.

— Как думаешь, он объявится?

Ипполита разом погрустнела:

— Хотела бы я ответить тебе, что нет. Но, боюсь, весь свой неуместный оптимизм я растеряла пару тысяч лет назад. Появление титана здесь — лишь вопрос времени.

— Выше нос, Ипполита! — Антиопа сама не понимала, как так вышло, что они поменялись ролями. — Прометей боится той силы, что вложил в наши руки Зевс! Даже одна амазонка представляет для него угрозу, а уж тут, на Тавриде, нас несколько десят…

Гулкий, тревожный удар сигнального колокола гулко прилетел со стороны Фемискиры и заметался среди скал, отражаясь и множась. За ним еще один. И еще.

— Вот и ответ, Антиопа. Отчего-то я уверена, что это не пожар. Собирай Крыло.

Однако воинственные амазонки и без понуканий командира знали, что надо делать. Все, как одна, не растерявшись, бросили тренировку и бежали к стреноженным неподалеку лошадям. Причем Текмесса бежала в первых рядах. Запрыгивая в седло, Антиопа отстраненно подумала, что из девчонки выйдет толк.

Отряд амазонок во главе с сестрами во весь опор скакал в сторону Фемискиры. В какой-то момент Антиопа скомандовала небольшому отряду отделиться от группы и зайти во фланг к потенциальному противнику, через Западные ворота. И Ипполита, и Антиопа уже чувствовали вспышки как родной магии цветов на предплечьях амазонок, так и чуждой. Вспышки чуждого, тягучего, шершавого, словно наждак, дара вспыхивали едва ли не чаще, чем закрывались цветы защитниц города.

Ворота оказались пусты. Но не потому, что защитницы покинули пост. Могучие створки оказались сорваны с петель. Тела четырех изломанных, окровавленных сестер лежали здесь же.

— Ты думаешь, это… — начала было Антиопа, но Ипполита зарычала, словно раненая львица:

— Циклопы! Этот ублюдок заключил союз с циклопами! Вперед! Мы должны выбить их из города!

Но Антиопа схватила лошадь сестры за уздцы, заставляя сбавить ход:

— Нет! Скачи в храм Атремиды! Свяжись с госпожой! А я отвлеку их сколько смогу. Без олимпийцев у нас нет шансов против детей Перворожденных!

Царица очень хотела вспылить, ослушаться, напомнить, что глава амазонок — она, а не Антиопа… Но разум оказался сильнее чувств. Ипполита понимала, что сестра права.

— Не смей умирать! Слышишь меня! Я приду с подмогой так быстро, как только смогу. Не лезь на рожон! Если падешь от руки циклопа, то не сможешь переродиться!

— Делай, что должна, сестра. Я смогу о себе позаботиться.

И Ипполита направила свою кобылу по неприметной улице, что вела в сторону от места, где, судя по всему, разворачивалось основное сражение. Антиопа же, наложив стрелу на тетиву, повела Крыло в самую гущу.

За спиной выло и грохотало. Едва не захлебнувшаяся оборона города вновь воспряла с прибытием Антиопы и ее Крыла. Однако нападавшие явно не собирались сдаваться. От бесконечных вспышек магии у Ипполиты разом заныли все зубы, но она упрямо подгоняла лошадь, с каждой секундой приближаясь к небольшому неприметному храму — точке связи с Артемидой. В то время как на храмовой площади, где располагался огромный храм-обманка, гибли ее сестры…

Выскочив на небольшую, зажатую со всех сторон площадь, царица не смогла сдержать облегчения. Охраняющие храм четыре амазонки вскинули луки, но сразу же ослабили тетивы, узнав свою Ипполиту.

— Госпожа, что происходит?! Кто на нас напал?

— Охраняйте вход! Мне нужно…

Но договорить она не успела. Огромный камень, вылетев из-за невысокого дома, рухнул на золотоволосую молодую амазонку, расплющив ей грудную клетку. Едва не проломив крышу, на площадь спрыгнули два циклопа. Один перекинул через плечо искрящуюся от магии огромную дубину, второй подбрасывал в руках здоровенный булыжник.

Закричав, Ипполита мгновенно выстрелила, потратив сразу две лилии с предплечья. Стрела с немыслимой скоростью сорвалась и засветившийся лиловым светом наконечник разбил защиту метателя камней и вонзился прямо в сердце, разворотив ребра и мышцы. Одноглазый удивленно икнул, посмотрел на покалеченную грудь, поднял полный обиды глаз на детском лице и медленно осел вниз.

Выжившие сестры синхронно вскинули луки, и тут Ипполита почувствовала всплеск ранее не участвовавшей в сражении магии:

— Осторожно!

Но не успела. Одна из амазонок резко развернулась и выстрелила в висок другой. Не ожидавшая ничего подобного воительница мотнула головой и рухнула навзничь. Словно дожидавшийся этого уцелевший циклоп метнул свою страшную дубину как палку для игры в городки. Разрезав воздух, этот страшный снаряд буквально смел убийцу и уцелевшую амазонку, с огромной силой отбросив на стены храма. Ипполита потратила еще две татуировки, всадив циклопу стрелу в лаз, а вторую пустив туда, где почувствовала вспышку магии.

— Сдохни, тварь!

Но, вопреки ее ожиданию, до цели стрела не долетела. Шагнувший из облака невидимости Прометей голой рукой поймал магически усиленную стрелу за древко. Наконечник замер в паре сантиметров от его лица.

— Но как?! — Ипполита неверяще смотрела на титана. — Это невозможно!

Прометей спрыгнул с крыши вниз.

— Дорогая моя царица, в этом мире нет ничего невозможного. Особенно для меня. Просто ты закостенела в своей святой уверенности, что дар моего брата будет действовать безотказно. Нет, до определенной поры так и было. Но твоя беда в том, что я умею учиться на своих ошибках. А вот это не советую!

Но его предупреждение пропало втуне. Новая стрела, в которую Ипполита вложила силу сразу десятка татуировок, смогла бы убить даже гекатонхейра. От нее было невозможно увернуться! Прометей лишь небрежно махнул рукой и несущая смерть стрела вильнула, улетев в сторону. И только сейчас Иполита заметила у него на руках странные белые браслеты.

— Ты верно подметила. Кость гарпии. Циклопы были столь любезны, что вложили в них совершенную защиту от стрел. Даже от столь смертоносных, как твои.

Прямо из земли под ногами Ипполиты выросли черные, сочащиеся слизью, мерзкие щупальца, которые тут же ухватили царицу за запястья и щиколотки, заставив широко расставить руки и ноги. А пятое обвило голову, оттянув назад.

— Сейчас ты думаешь, что бессмертна и у меня получится максимум пленить тебя, — Прометей подошел к царице вплотную, сочувственно покачав головой. — Очень жаль, дорогая, но мой братец тот еще сукин сын. Он всегда оставляет лазейку для себя и своей семьи.

В руке титана появился короткий, заточенный с внутренней стороны изогнутый клинок.

— А я все-таки его брат.

Прометей резко взмахнул рукой и голова царицы амазонок отлетела в сторону.