Право гостя

На лицо ему лилась вода. Струи, потоки воды, целая Ниагара! Но когда он заставил себя, наконец, открыть глаза, оказалось, что водой его поливает из фляги стоящая на коленях девчонка. Поль с трудом согнул руку, потер ладонью лицо, размазывая воду и кровь. Потом недоуменно осмотрел окровавленные пальцы. И внезапно все вспомнил.

Он рывком сел, подтягивая под себя ноги, попытался встать. Сил было еще мало, и он едва вновь не опрокинулся на спину. Кое-как, опершись о песок дрожащими руками, сумел найти устойчивое положение и тогда уже осмотрелся.

Капсула была неподалеку. Вернее, то, что от нее осталось. Очертания узнать еще было можно, но в остальном эта почерневшая штука мало походила на аппарат, способный спасти пилота в самой безвыходной ситуации и дать ему возможность выжить и продержаться до прихода спасателей. Что-то там здорово горело. И все еще догорало, поскольку легкий дым поднимался неподвижным столбом кверху и изредка мелькали язычки пламени, почти неразличимые при ярчайшем солнечном свете. Ну, не солнечном, в прямом смысле этого слова, а… А черт его знает, где он находится и как называется местное светило! Все произошло слишком быстро.

Конечно, такое когда-то, где-то и с кем-то случалось. Если хорошенько подумать, на ум наверняка придет пара подобных историй. Естественно, очень давних и закончившихся непременно счастливо. Космос стал безопасным. Иногда даже слишком безопасным.

Сверхнадежная техника, сверхскоростные спасатели, сверхустойчивая психика сверхвыживаемых пилотов!..

Поль помотал головой. Что-то ты, парень, не то несешь. Последствия контузии. Радоваться должен, что жив остался. Надо забыть эти чумные мысли и для начала задаться двумя вопросами. Одним серьезным и другим – не очень.

Итак, первый: успел ли сработать аварийный маяк? По идее, должен успеть. Поскольку обладает многократным запасом прочности и работает даже при полном разрушении спасательной капсулы.

И второй вопрос: сам ли Поль выбрался из капсулы и прополз эти двадцать метров? Или кто-то помогал? К примеру, этот милый ребенок, так энергично приведший его в себя.

Ребенок… хм-м, какой ребенок, когда это немного, правда, уголоватая, но все же миленькая девушка. Аборигенка, так сказать. Пятница, в некотором роде. Хотя нет, там, кажется, Робинзон Пятницу спасал. Здесь же наоборот.

Так вот, девушка эта, спасительница милая, убегать не думала. Стояла все так же на коленях, только на пятки присела и с нескрываемым любопытством наблюдала за Полем. Было на ней простое голубое платье, перетянутое в поясе, и ременные сандалии. Самое подходящее одеяние для жаркого климата.

А Поль, утвердившись, наконец, в вертикальном положении, поймал себя на том, что оценивающе разглядывает девушку. И поймав, понял, что с ним все в порядке. Пора было вставать и заниматься делами.

Что он и сделал. Блок успокаивающе тикал справа в груди в холостом режиме. Особых трудностей не предвиделось. Цивилизация какая-никакая есть, следовательно, несколько дней до прибытия спасателей он продержится. Что капсула погибла – так что же делать? Бывает. Гуманоидных цивилизаций открыто довольно много. Вполне возможно, что земные корабли побывали и здесь. Если так, то на планете может быть земное посольство. Тогда все будет совсем просто: добраться до посольства – и «Ура!» Ну, а если посольства нет и на Земле об этом мире не знают, – тоже недурно. Пока спасатели прилетят, Поль успеет кое-что разузнать, кое-где побывать, и тогда – держись, ребята! Планету придется назвать его именем – таков уж порядок. Хотя, раз планета обитаемая, могут дать ей местное название. Как повезет.

Ноги еще немного подгибались. Блок затикал сильнее, самочувствие Поля стремительно улучшалось. Девушка смотрела на него снизу вверх, и взгляд у нее был очень любопытным. Но чувствовалась и некая опаска. Понять это было можно.

Когда с неба неподалеку от тебя валится металлическая штуковина, начинает взрываться и гореть, а из огня выбирается окровавленный человек, – поневоле встревожишься.

Поль постарался успокаивающе улыбнуться девушке, развел руками. Дескать, ничего не поделаешь, так уж получилось. Потом сказал:

– Погоди, я сейчас, – и побрел к капсуле.

Техника, конечно, сверхнадежная, но на этот раз подвела. Внутри капсулы разобрать что-либо было трудно. Огонь сожрал все, что не раскрошилось от удара. Добрался он и до шара аварийного маяка. Оставалось надеяться, что сигнал был дан до посадки.

Поль повернулся к девушке. Та уже поднялась на ноги, но подойти не решалась. Поль невесело усмехнулся и пошел знакомиться.

Девушку звали Лун, и родной ее язык показался Полю не слишком сложным. Поняв, что около обломков капсулы космонавта больше ничто не задерживает, она ухватила его за рукав комбинезона и, что-то приговаривая, потащила за собой. Поль не сопротивлялся. Настроение его постепенно улучшалось. Безвыходных положений не бывает, решил он, и нечего отчаиваться, что-нибудь придумается. Пока же надо осматриваться и обживаться.

Шли они недолго, около получаса. Пески кончились, под ногами шуршала сухая глинистая почва. Появились небольшие метелки травы, цветы, и вскоре Поль и Лун шагали по колени в густой траве. Наконец показались первые дома.

Жила Лун в небольшом городке, скорее даже поселке. Ослепительно белые одноэтажные домики сгрудились вокруг обширной центральной площади, на которой возвышался купол, тоже белый, но уже с некоторым серым оттенком. Никакого намека на улицы, дома стояли совершенно произвольно.

Лун давно уже отпустила рукав Поля, он шел свободно, с любопытством озираясь по сторонам. Аборигенов в поселке хватало – из всех окон и дверей высовывались люди и осматривали необычного пришельца с неменьшим интересом, чем он их. Поль постарался ступать тверже, посматривая на жителей поселка несколько свысока, чтобы те сразу поняли, что идет не какой-то там заблудившийся бродяжка, а представитель великой цивилизации, хоть и потерпевший аварию, но космонавт. Впрочем, на аборигенов его гордый вид впечатления не произвел. Глядя на Поля, они улыбались, оживленно переговаривались. Дети, как и всюду, были посмелее и буквально путались под ногами. Вообще народ здесь был, на первый взгляд, веселый и радушный. От этого настроение Поля стало совсем хорошим, он даже потихоньку стал что-то насвистывать, подумав, что теперь не пропадет. Потом, представив свой вид со стороны – лицо в крови, комбинезон закопчен, – свистеть перестал. Блок, доведя состояние организма до оптимального, затих, еле слышно тикая на холостом ходу.

Чтобы добраться до дома Лун, им пришлось пройти почти весь поселок. А может быть, Лун специально устроила это шествие, чтобы похвастать своей находкой? Вид у нее был гордый и значительный. Она даже улыбалась теперь как-то иначе, словно чувствовала превосходство над другими жителями.

Дом Лун ничем не отличался от остальных. Плоская крыша, две комнаты, одна из которых, очевидно, служила спальней, а вторая была всем остальным, неширокие окна.

А еще у Лун был дедушка. Хотя, может быть, и отец. Кто их так, сразу, разберет? По крайней мере, выглядел он как дедушка: прищуренный взгляд из-под косматых бровей, сгорбленная спина, шаркающая походка.

Лун довольно долго втолковывала деду что-то, горячилась, размахивала руками. Тот поглядывал на Поля, едва заметно пожимая плечами. Потом провел ладонями по щекам, и разговор на этом закончился. Судьба Поля, видимо, была решена. Лун подвела гостя к скамейке у стены, жестом предложила садиться. Что он и сделал.

С гигиеной у них тут был полный порядок. То есть теплого душа Полю, конечно, не предложили, но копоть, пот и кровь он смыть с себя смог, всласть поплескавшись в глубоком тазу. Блок сигналов тревоги не подавал. И вода, и обед, который затем был подан Полю, ничего опасного не содержали. Удивительно чистая планета! И Поль решил поберечь пока концентрат из НЗ, что был в кармане комбинезона. Он с интересом попробовал что-то похожее на тушеное мясо. Есть, правда, пришлось руками. Но, посмотрев, как это делают Лун и ее дед, Поль вполне справился с задачей.

На следующее утро Поль совершил глупость. Мир, в который он попал, показался настолько безопасным, что грех было не прогуляться самостоятельно по поселку. Хозяева приютившего его дома еще спали, когда на рассвете, стараясь не шуметь, Поль тихо вышел из дверей и, запомнив направление, чтобы потом вернуться, пошел к центральной площади.

Просыпались в поселке поздновато. На всем пути ему едва встретились два человека. Но Поль так и не понял, женщины это были или мужчины, поскольку закутаны они были в глухие балахоны, лишь глаза блестели в узких прорезях. Заметив землянина, эти двое быстро свернули за угол и скрылись. Чем-то Поль им не понравился.

Поль медленно шел узкими проулками, разглядывая дома и маленькие дворики. Люскамера погибла вместе с капсулой, и снимать было нечем. Приходилось надеяться на память. Ничего, он еще вернется сюда с большой экспедицией. Вернется надолго. Ему положительно нравился этот мир.

Хотя поселок окружали зеленые поля и луга, на улицах практически не было ни травы, ни деревьев. Но не заметно было и пыли. Плотная почва, то ли утоптанная, то ли спрессованная еще каким-то способом. Довольно часто попадались изогнутые отрезки труб, торчавшие из земли. Очевидно, водопроводные устройства. Но воду подавали, наверное, в определенное время, потому что ничего похожего на вентили Поль обнаружить не смог.

Дворики у домов были чистыми, огороженными невысокими плетеными изгородями. Глазу не на чем было остановиться. Пустота почти стерильная. Ни мебели, ни цветов, ни детских игрушек, ни домашней утвари. И еще одно вызывало недоумение – отсутствие всякой живности. Если учесть, что Поль вчера ел какое-то мясо, должны были быть хотя бы домашние животные. Но – ничего!

Впрочем, нельзя же было лезть в местный монастырь со своим уставом! Поэтому Поль старался меньше удивляться и не делать скоропалительных выводов. Со временем он во всем разберется.

Наконец открылась площадь. Размеры ее не соответствовали величине поселка. К чему такое обширное, открытое солнцу пространство в центре жилой зоны?

Однако пустота площади как бы подчеркивала значимость купола, это мог быть и храм, и здание местной администрации, и мало ли еще что. Построен купол был совсем из другого материала, чем окружающие площадь дома. Немного напоминало бетон.

Походив вокруг, ощупав стены (за ночь они не остыли и были еще теплыми), Поль обнаружил вход в купол. Внутри было темно, и он замялся, не решаясь войти. Потом подумал, что если осторожно взглянуть, то ничего страшного не случится, и шагнул под арку. В темноту и вниз вели широкие ступени.

Вот тут Поля ожидал настоящий сюрприз. Стоило ему миновать арку и спуститься по третьей ступени, как впереди в глубине стало разгораться желто-зеленое свечение. Поначалу еле различимое, оно, по мере того как Поль спускался все ниже, становилось сильнее и интенсивнее, освещая внутреннее пространство купола.

Поль как завороженный шагал к источнику света. А ему-то показалось, что цивилизация эта находится на низком уровне. Здесь было самое настоящее автоматическое освещение. Интересно, почему же в своих домах аборигены пользуются откровенно примитивными светильниками? Да и вообще нет никакой бытовой техники.

Под куполом стало уже настолько светло, что можно было рассмотреть и стены, уходящие ввысь, и ряды каменных скамей, амфитеатром спускающихся к центру, где на круглой площадке ярко горел шар диаметром около метра.

Да, здесь, на скамьях, действительно могло разместиться все население поселка. Вот только чем они занимаются, собираясь? Молятся своим богам? Или этому шару? А может быть, просто обсуждают житейские проблемы…

Наконец Поль шагнул с последней ступеньки и осторожно приблизился к шару. Шар лежал в небольшом углублении, очевидно, для того, чтобы не откатился из центра площадки. Протянув руку, Поль не ощутил тепла, которое ожидал почувствовать. Свечение было холодным. Блок спокойно тикал в груди, значит, радиоактивного излучения не фиксировал.

Поль коснулся шара пальцем, затем приложил ладонь. Ничего, никаких неприятных ощущений – гладкая холодная поверхность. Вот только свечение резко усилилось, стало почти ослепительным. Поль отдернул руку – свет ослаб. Так значит, шар реагирует на присутствие человека. Интересно, насколько ярко он светится, когда под куполом собираются все аборигены?

Резкий окрик заставил Поля вздрогнуть. Он обернулся и увидел, что вверху, у входа, стоят трое в балахонах. Один из появившихся вновь повелительно что-то крикнул и стал спускаться по ступеням. Двое других, расходясь в стороны, зашагали прямо по сидениям скамей.

«Ну вот, нарвался на неприятности, – подумал Поль. – А ведь они меня окружать собрались!»

Он примирительным жестом протянул ладони вперед и, стараясь говорить громко, но как можно спокойнее, произнес:

– Ребята, ну что вы в самом деле? Я же ничего плохого не хотел сделать. Давайте мирно разберемся, что к чему!

Главный продолжал спускаться молча, а помощники неодобрительно заворчали в ответ на слова Поля и вдруг единым неуловимым движением извлекли из складок балахонов то ли большие ножи, то ли короткие мечи.

Ситуация становилась совсем уже нехорошей. Драться Поль не любил, в общем-то и не умел. Против же троих, да еще с холодным оружием, шансов у него не оставалось вовсе. Тем более, что двое вооруженных работали кинжалами четко. Чувствовалось – профессионалы.

Поль еще раз попробовал договориться. Бесполезно. Противники неумолимо приближались, захватывая его в клещи. Поль предпринял отчаянную попытку прорваться. Он бросился вверх, стараясь проскочить мимо безоружного аборигена, держась подальше от вооруженных. Это ему почти удалось, но старший сделал почти молниеносное движение, подсек Поля, и тот, заплетясь ногами, рухнул, успев лишь сжаться, чтобы не разбиться о камень.

Придя в себя, Поль обнаружил, что жить ему осталось несколько секунд. Один из вооруженных крепко держал его сзади, другой заносил свой меч для удара в горло.

Все произошло так быстро, что Поль не успел даже испугаться. Но организм отреагировал. Блок справа в груди у него гремел в аварийном режиме. Что он там корректировал – думать было некогда, Поль попытался еще рвануться – куда там! Рука с мечом уже начала движение вперед, как вдруг вновь раздался повелительный окрик – и меч прошел мимо, звякнув о камень. Абориген нехотя распрямился и отодвинулся в сторону. А к Полю приблизился старший. Глаза его в прорези балахона смотрели жестко, изучающе. Но Поль заметил, что в них мелькнуло и некоторое недоумение.

Голова старшего склонилась сначала к правой стороне груди пленника, где бешено тарахтел блок, замерла на несколько секунд. Затем переместилась влево, где почти так же часто колотилось сердце. Послышалось неясное бормотание. Словно не веря себе, абориген вновь послушал блок, потом опять сердце. Теперь бормотание обрело четкость, уверенность. Абориген что-то говорил, очень часто повторяя: «Ари, ари!»

Наконец он выпрямился. Прозвучала команда, и Поль почувствовал, как жесткая хватка сзади ослабла. Его отпустили. Кинжалы, однако, все так же угрожающе поблескивали.

Старший заговорил, теперь уже обращаясь к Полю, сделал повелительный жест, в значении которого трудно было ошибиться – землянину указывали на выход.

Обрадованный таким исходом схватки, Поль заспешил наверх, то и дело опасаясь, что за ним бросятся вдогонку. Но все обошлось. Через короткое время Поль уже подходил, почти подбегал к дому Лун.

Остаток дня и весь следующий он, напуганный таким оборотом событий, посвятил изучению хотя бы основ языка аборигенов. Надо же как-то договариваться! Был он удивлен и тем, как тут относятся к пришельцам. Нет, люди, конечно, гостеприимные, ничего не скажешь. Но какие-то вялые, нелюбопытные. Если в первый день, когда Лун вела его по поселку, на Поля обращали внимание, то потом никто даже не заглянул в дом Лун, не попытался заговорить с космонавтом, выяснить, кто он, зачем попал сюда.

Лун и дед сами никуда не выходили. Под домом, оказывается, был подвал, в котором хранились запасы продовольствия и воды.

Дед все время что-то мастерил, возился с полосками кожи, выплетая сложный узор, а Лун, радуясь, словно ребенок, занималась языком с Полем. И дело у девушки шло гораздо успешнее, чем у гостя. Поль поражался ее лингвистическим способностям. К исходу второго дня она уже могла связывать простенькие фразы, а на четвертый кое-что рассказала о поселке и его обитателях.

В интересное место и в интересное время попал Поль! Специально целься – и то не попадешь!

Да, были на планете и большие города, и малые. Этот же поселок был особенным. Жили в нем члены секты, навсегда удалившиеся от городского шума и суеты. Вот и было здесь тихо. А вернее, особенно тихо, поскольку как раз через день после появления Поля начался некий обязательный ежегодный период, когда никому из членов секты не позволялось выходить из дома. Предписывалось сидеть, заниматься домашними делами и думать о возвышенном. Для этого и имелись специальные запасы воды и продуктов. Оказалось, что члены секты – вегетарианцы, и то, что Поль принял в первый день за тушеное мясо, на самом деле мясом не было. Просто какой-то овощ.

Ничего конкретного о больших городах, а также о том, есть ли на планете земная миссия, Лун рассказать не могла. Она родилась уже после отселения секты в эту местность. А когда по просьбе Поля попыталась расспросить об этом своего деда, тот пожал плечами и говорить отказался.

Вообще познания Лун об окружающем мире были весьма скудными. Похоже было, что здесь стараются не обременять память детей лишними сведениями. В конце концов Поль оставил попытки узнать что-либо подробнее, про себя решив, что как только освоит язык и когда кончится этот период затворничества в поселке, непременно отправится в ближайший город и там все выяснит.

Зато очень страстно и многословно Лун рассказывала о религии секты. По то ли и здесь ее знания были достаточно ограничены, то ли Поль просто не способен был проникнуться глубиной религиозного экстаза, понял он весьма мало. Заинтересовал его предмет поклонения – огненный шар.

Шар для членов секты был не только символом. Лун утверждала, что он мог и лечить, и радовать, и успокаивать, и еще многое другое. Появился шар в незапамятные времена, упав с неба, и долго был скрываем маленькой группой, нашедшей его. И сразу же обожествившей. Тут Поль опять не понял – кто и зачем охотился за шаром и почему его надо было скрывать.

Со временем нравы смягчились, преследования прекратились (или утихли), группа поклонников шара вышла из подполья, увеличилась числом. Но память о прошлых гонениях не давала покоя, и, наконец, было решено отделиться, «уйти от суеты мирской». Власти этому не препятствовали. Вот так и появился поселок «шаристов».

Когда Лун начала расписывать красоту и божественность шара, Поль не удержался и не без самодовольства похвастал, что уже успел увидеть реликвию и даже касался ее.

Похвастал – и тут же пожалел об этом. Кровь отхлынула от щек Лун, глаза раскрылись так широко, что, казалось, заняли половину лица. Поль даже испугался, что девушка сейчас потеряет сознание.

Лун и правда была близка к обмороку. Первые слова она смогла произнести лишь спустя какое-то время. Кое-как Поль понял, что она требует подтверждения его словам. Тогда он медленно и подробно рассказал о своем посещении храма и стычке с его служителями. Дед Лун переместился к внучке и слушал, как она переводила слово за словом рассказ Поля.

Когда землянин закончил, ему показалось, что гостеприимные хозяева получили известие о смерти ближайшего родственника – так велико было их горе. Девушка рыдала в голос, а старик катался по полу, молотя воздух сухими кулачками.

Наконец они немного успокоились. Лун отвела дедушку в спальню, уложила на постель, а сама вернулась к Полю, села напротив него и охрипшим от слез голосом, тщательно подбирая слова, рассказала такое, что у космонавта побежали мурашки по телу от ужаса.

Оказалось, что шар не должен был видеть никто из посторонних. Коснуться же его непосвященному и вовсе было страшным грехом. Святотатцу полагалась смерть от рук служителей храма тут же, на месте. Что с Полем почти и произошло. Но и это еще было не все.

В секте существовало предание: однажды с неба спустится злой демон Ари с двумя сердцами в груди и попытается выкрасть святыню. В этом случае предписывалось убить демона. Но не одного, а вместе с членами секты, приютившими его. Так что теперь смертельная опасность нависла не только над Полем, но и над Лун и ее дедом. Была, правда, небольшая отсрочка – до конца «Дней Пин», периода затворничества. Но в первые же часы после окончания стражи должны будут свершить казнь. Вот почему горевали хозяева Поля, вот почему проклинали гостя.

«Да, – ошеломленно думал Поль. – Конечно, демон Ари… Ведь блок работает в том же ритме, что и сердце. А тот старик выслушивал мою грудь. Но ведь так же нельзя, так не бывает. Да нужен он мне – их шар! Во сне бы не приснился! Какой из меня демон?! Мне бы миссию разыскать – и ладно…»

Как мог, насколько хватало слов, он попытался успокоить Лун, расстегнул комбинезон и показал контакты на груди для подсоединения вспомогательных устройств и стационарного диагноста, объяснил, что блок лишь универсальный анализатор и носимый в себе врач, что никакими демоническими способностями он, Поль, не обладает и ничего дурного против народца Лун не замышляет.

Кое-как успокоить девушку ему удалось, она даже потрогала красивые металлические бляшки на груди Поля своими тонкими пальцами. Слезы постепенно высохли.

– Да, – сказала она. – Я тебе верю, но сейчас уже не важно, демон ты или пет. Стражи будут готовиться казнить нас – и выполнят свой долг возвышенно и прямо.

– Но неужели нельзя никому ничего объяснить, доказать? Ведь ты же поверила?!

– Нет, все бесполезно. С тобой и с нами не будут разговаривать.

– Ну, хорошо, ладно. – Поль взволнованно расхаживал по комнате. – Давай тогда убежим. Пока все сидят в своих домах. Соберемся и где-нибудь укроемся – пусть ищут.

Поль недооценил силы религиозных запретов. Как он убеждал Лун и ее деда, какие доводы приводил! Даже на местном языке это звучало убедительно. Но ничего не помогло. Не хотели они убегать и прятаться. Предначертано, положено умереть – и все тут! Хоть ты тресни! В конце концов Поль плюнул и сказал:

– Шар с вами! Хотите умереть – умирайте! А меня увольте. Я к вашим делам никакого отношения иметь не желаю. Прямо сейчас и уйду! Да, Лун, а вас, наверное, и не тронут. Меня-то не будет?

Оказалось, что тронут. И обязательно. Ведь это Лун привела в поселок демона. Ей и отвечать.

– Ах, блин, – Поль сел в полной растерянности. – Ну что у вас тут за порядки такие! Кому она нужна, религия, если обязательно убивать нужно? Что мне с вами делать? Свою-то жизнь спасать надо, а? Когда хоть эти «Дни Пин» заканчиваются?

Лун печально смотрела на него. Обреченность была в ее взгляде, и Поль подумал, что теоретики поклонения шару не додумали своего учения до конца. Изобрели бы какое-то утешение тем, кто идет на смерть. Ну, там, на небо попадет душа или в шар. Легче на казнь идти было бы.

Хотя, если разобраться, то и случай с ним, демоном, наверняка чрезвычайно редкий, если не единственный.

До конца затворничества оставалось три дня. Пора было подумать об обороне. Тут уж Поль решил лапки не складывать, на уговоры не поддаваться, а постараться не допустить стражей в дом. Демон, по идее, злобный и сильный. Кто знает, может быть, стражи, привыкшие к бараньей покорности членов секты, столкнувшись с сопротивлением, одумаются, станут искать другой выход из создавшегося положения, не такой кровопролитный.

Вояки Лун с дедушкой были никакие, оставалось рассчитывать только на себя. Не к соседям же обращаться! Хотя и этот вариант Поль продумал и посоветовался с Лун. Как и предполагалось – пустой номер… Полю воевать, да еще в рукопашной или в осаде, тоже не приходилось. Но тут уже была затронута честь Земли. А это такая штука, которую нельзя ронять ни при каких обстоятельствах.

Поль принялся устраивать из дома крепость. А чтобы не скучно было, заставил Лун подробнее рассказывать о религии и Шаре.

Крепость особенно устраивать было не из чего. Поль посбивал себе все руки, мастеря щиты на окна и баррикаду перед дверью. Рыская по дому, он обнаружил и оружие – старый, тронутый ржавчиной кинжал, вроде тех, что были у стражей храма. Почистил его, подточил, как мог, но пользоваться решил только в крайнем случае. Оборона – обороной, но планета-то чужая, и если удастся счастливо выбраться из этой передряги, но ранишь кого-нибудь, а то и убьешь, то потом крепко придется перед своим, земным начальством отвечать. Есть там у них такой комитет, который специально занимается проступками землян в других мирах.

Поль возился с досками и обломками мебели, изредка чертыхаясь, дедушка постанывал, лежа в углу на тюфяке, а Лун рассказывала о Шаре. Религия «шаристов» не была очень уж кровожадной. Изредка случались ритуальные казни. Недовольных наказывали чаще морально – переставали с ними разговаривать, замечать их. Как правило, это помогало. Недовольных карали вообще странным образом – оставляли на ночь один на один с Шаром. Утром провинившегося было просто не узнать – сама покорность и послушание, вплоть до раболепия. Но такой наказанный был уже потерян для общины – постепенно опускался до положения скота. И поведение было соответствующим – ел, спал и работал.

Случай с Полем действительно был уникальным. Лун не помнила, чтобы когда-то еще появлялся подобный демон. В истории общины такого не случалось.

– Польщен, – пробормотал себе под нос Поль, возясь с баррикадой. – Но предпочел бы избежать славы пионера на столь неблагодарном поприще.

Из спальни показался дед. Он что-то сказал Лун.

– В чем дело, Лун?

– Дедушка говорит, что тебе нужно уходить. Он верит – ты не демон. Зачем умирать невинному человеку?

Поль вздохнул.

– Слушай внимательно сама и переведи своему дедушке. Разве вы можете сами противостоять стражникам?

– Но ты же гость!

– Тем более! Стражникам все равно, гость я или нет. А у гостя должно быть право попытаться исправить зло, которое он причинил хозяевам. И давай больше не будем об этом…

Два дня ушло на подготовку, а на третий Поль в последний раз проверил свои хлипкие донжоны и форты, с сомнением пожал плечами и сел с Лун учить язык, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. Правда, направленность урока была своеобразной. Поль заучивал фразы типа: «Оставьте нас в покое!», «У меня не было дурных намерений!» и «Мы вооружены и будем защищаться!»

Утро наступило тревожное. Лун долго к чему-то прислушивалась, потом обернулась к Полю. Лицо ее, осунувшееся за дни ожидания, было белым.

– Все уже знают.

– С чего ты это взяла?

– Обычно с окончанием «Дней Пин» становится очень шумно. Сейчас – тишина.

Поль и сам слышал, что на улице тихо, как и прежде, и подумал было, что Лун ошиблась и роковой день наступит только завтра. Сейчас же тишина па улице казалась ему зловещей.

Он еще успел подумать о том, как же население поселка узнало о случившемся, если никто не выходил из дома, и подивиться никчемности этой мысли, когда обостренный слух уловил вдали негромкие размеренные шаги нескольких человек.

Поль невольно поднялся, напрягаясь, чувствуя, как предательский холодок пробежал по телу. В животе вдруг ощутилась пугающая пустота.

– Ну, держись, ребята, – стараясь голосом прогнать от себя этот приступ страха, громко сказал Поль. – На Земле войн много было, опыт у нас большой. Однако попробуем для начала договориться.

Шаги остановились у дверей дома. Последовала секундная пауза, затем в дверь сильно ударили, и послышался высокий резкий голос.

Лун затряслась, прижалась к Полю, прошептала:

– Они требуют открыть, чтобы свершилось преднамеренное.

Поль обнял ее за плечи.

– Попробуй объяснить им, что случилось. Это недоразумение, пусть поймут.

Лун дрожащим голосом заговорила. Речь ее продолжалась минут десять. За дверью молча слушали. У Поля затеплилась надежда, что обойдется без штурма.

Но вот прозвучало несколько слов, и в дверь опять ударили, сильнее прежнего.

– Им все равно. Приговор – смерть.

Полю неожиданно стало весело.

– А вот фигушки! Лун, давай в погреб, к деду. А я их тут встречать буду.

Лун тихой мышкой скользнула вниз, а Поль выкрикнул заученную накануне фразу об орудии и обороне. Затем проверил, как висит на поясе кинжал, и покрепче взял дубинку, сделанную из ножки стола.

Три часа спустя положение оставалось почти таким же. Стражи несколько раз за это время принимались ломать дверь и щиты на окнах, но Поль орал диким голосом и колотил дубинкой по щитам изнутри. Нападавшие отступали.

Вот и сейчас они сидели на корточках вокруг дома и к чему-то готовились. Сквозь щели в досках хорошо просматривались их неподвижные фигуры в балахонах.

Лун несколько раз высовывалась из погреба, спрашивала: «Как там?» «Никак, – отвечал Поль. – Сидят».

А потом все закружилось очень быстро. Еще одна группа стражей притащила толстое бревно и приготовилась таранить дверь. «Правильно, – кивнул Поль, – я бы тоже так поступил». Он понял, что наступает решительный момент. Дверь стражи непременно вышибут. Но она достаточно узкая, и все сразу в дом попасть не смогут. Нужно будет встречать их на пороге по одному, ну, по двое, и держаться дальше.

Так он и сделал. Когда дверь под мощными ударами затрещала и раскололась, тяжелая дубинка Поля замолотила по головам и спинам пытавшихся проникнуть сквозь пролом. Несколько минут удалой работы – и враг отступил.

Поль, тяжело дыша, кое-как восстановил баррикаду и приготовился к новым атакам. Ему уже не было страшно. Происходящее начинало напоминать комедию из рыцарских времен. Или, наоборот, героический фильм, когда один богатырь сдерживает натиск целой орды. На секунду Поль даже загордился – как лихо у него получается!

Но недооценил аборигенов. Во время следующего приступа, когда Поль сосредоточил все внимание на тех, кто пытался пробиться в двери, другие, одним ударом снеся щит на окне, вломились в комнату.

И закружилась схватка! Какое-то время Поль отмахивался от наседавших на него стражей дубинкой, но нападавших было слишком много, и все они щетинились короткими мечами. Несколько раз жала мечей доставали космонавта, комбинезон его был уже разорван, и кровь сочилась.

Но это была не только его кровь. Зверея от боли, понимая, что его одолевают, Поль бил теперь в полную силу. Хрустели кости, раздавались стоны и приглушенные крики. Изредка кто-нибудь из нападавших отваливался в сторону и оставался лежать. Но на место упавшего становились двое. Сверкающий круг мечей вокруг Поля сужался.

Наконец, при очередном резком взмахе, дубинка вырвалась из скользких от крови пальцев и улетела в другой конец комнаты. И сразу же мечи придвинулись почти вплотную к груди Поля.

Он резко отпрыгнул к стене, выхватывая кинжал. Увы, фехтовать Поль не умел. Противники его дрались мастерски, со знанием дела. Все чаще и чаще доставали мечи космонавта, все больше кровавых пятен появлялось на его комбинезоне. И вот один из стражей, отбив кинжал Поля, резко присел и ударил снизу. Меч с хрустом вошел между ребер в тело. Поля шатнуло. Он еще успел отмахнуться, разрубая голову ударившего, тот рухнул, выпустив рукоятку.

Все замерли. Поль стоял, опершись спиной о стену, растерянно глядя на меч, торчавший из его груди. Блок отчаянно тарахтел, гремел, стараясь компенсировать уже непоправимую рану. А стражи ждали, когда Поль наконец упадет.

Внутри у Поля горел страшный огонь, стены комнаты плыли, затягиваясь кровавой дымкой. Но он все еще держался на ногах. Одна мысль не давала ему упасть: «Если сейчас я умру, следующими будут Лун и ее дед».

Тогда он тряхнул головой, разгоняя туман, ухватился за рукоятку меча и рванул его, вытаскивая из раны. А затем медленно поднял уже все вооруженные руки.

В толпе стражей послышался удивленный ропот, потом вновь в грудь Поля нацелились блестящие острия.

Поль дрался, не думая о ранах, не ощущая горячих струек, стекавших по телу. Но вместе с кровью из него уходили и силы, все труднее становилось отражать удары.

Он отвлекся на выпад слева, открылся, и еще один меч разорвал его грудь. Блок, титакнув в последний раз, умолк. Невыносимая боль согнула Поля, швырнула его на колени, заставила разжать пальцы. В наступившей тишине раздался звон выпавшего оружия.

Поль стоял на коленях, все больше и больше слабея. Комнату почти совсем заволокло багровым туманом. В ушах гудели колокола, заглушая довольные голоса стражей.

Его не добивали. К чему? После таких страшных ран человеку остается жить немного. Стражи стояли, опустив оружие, ждали конца. Сейчас демон умрет, они покончат с девчонкой и стариком, и вновь в общине наступят покой и порядок.

Но демон не хотел умирать. Жутко захрипев, он оперся на колено, не поднимая головы, потом, взявшись за рукоятку меча, торчавшего из груди, напрягся и вырвал его, как и первый. Медленно, через силу, поднялся, опираясь о стену. Дымящееся от крови лезвие вновь приготовилось к обороне. И наконец демон открыл глаза.

Ужасен был его взгляд. Словно сама смерть смотрела на стражей. Они не выдержали. Вопя: «Ари! Ари!», сбивая друг друга с ног, бросились к дверям. Началась свалка. Упавших топтали их товарищи, прорываясь на улицу, подальше от этого безумного, полного боли и ненависти взгляда.

Колокола в ушах Поля гремели и гремели в единой мелодии: «Лун-н! Лун-н!». Окинув последним взглядом опустевшую комнату с телами и обломками мебели на полу, он, поняв, что победил, наконец отпустил себя, и багровая тьма накрыла его…

Медроботы суетливо, но осторожно вносили капсулу с телом Поля в отсек флаера. Рядом с ними стоял врач земной миссии на планете Конгут и внимательно наблюдал за погрузкой.

Внутри дома еще несколько киберов наводили порядок в комнате, стаскивая трупы к стене и разбирая завалы. Земной консул, высокий худой мужчина, болезненно морщась, посматривал на забрызганные кровью стены, изуродованные тела и слушал представителя всепланетной администрации. Тот несколько лебезил, чувствуя свою вину.

– Ну, посудите сами, медиа. Мы дали им полную свободу. Хотите ни от кого не зависеть и поклоняться своему дурацкому шару – мир вам! Конечно, до нас доходили сведения, что тут иногда происходят какие-то темные события. Но проверки ничего не давали. Все счастливы, все работают. Зачем было им мешать? Я, конечно, понимаю, что после получения аварийного сигнала нужно было сразу же лететь в поселок и разыскивать вашего соотечественника. Но мы взяли за правило не мешать этим людям в отправлении религиозных обрядов. А у них как раз начались так называемые «Дни Пин», совершенно безобидное мероприятие. Кто же знал, что все так печально закончится? Конечно, теперь мы возьмемся за этих фанатиков всерьез…

– Оставьте, медиа! – голос консула был сух. – Нам теперь надо думать, как объяснить нашим правительствам все это. – Он повел рукой вокруг. – Секта – ваше дело, внутреннее. Разбирайтесь сами.

В комнату вошел врач.

– Все готово, – обратился он к консулу. – Можем лететь.

– Как он?

– Вытащим парня. Хотя искромсан здорово. Одного не пойму – как с остановившимся сердцем и поврежденным блоком он продолжал сражаться и обратил в бегство этих сектантов?

Консул покачал головой. Он много лет был на дипломатической службе и повидал немало. Такое ему встречалось впервые.

– Я знаю… – послышался голос. Из спальни вышла Лун.

– Что ты знаешь, девочка? – склонился к ней консул. Представитель администрации сделал страшные глаза.

– Я знаю, почему он дрался даже с пробитым сердцем…

– Ну и почему же?

Лун прямо смотрела в глаза землянина, упорно не замечая представителя администрации.

– Потому что он защищал нас – меня и дедушку.