Предельное дыхание

5

…небытие оказалось липким, чёрным и пахло прелой трухой со слизнями, квашенными яблоками из бочки…

Выстрела он не запомнил.

Просто вдруг осознал, что лежит на боку, и его действительно унесло течением, как и планировал.

Но, наверное, не слишком далеко.

Жив. Жив. Жив.

Он попытался сесть и обнаружил, что увяз в иле, точно столетняя коряга. Выдрал правую руку. Ногу. Пробовать, что у него там с затылком, нёбом, головой было попросту страшно.

И он не стал.

Рюкзака нигде не было. Пистолета тоже.

Пока плёлся к деревне, развиднелось.

Не помню выстрела, подумал он. Как странно.

Повсюду была трава. Буйная, сочная. Вымахала за ночь.

Ползучий туман медленно обтекал заборы. Небо перечеркнула белая полоса. Пылающий пояс над головой был как трещина на доменной печи. Воздух прогрелся, и над деревней забурлили ароматы чужой жизни.

Вскоре он заметил, что хромает. Нога не болела. Он мог бы пройти так километров двадцать и ничего не заподозрить. Или это трава так дурманит?

Нога подвернулась и он остановился — нет, так не годится, решил он, надо посмотреть. И тут же вернулся страх. Ткнул костя ным пальцем в лоб. Не смотри.

Он закатал штанину. Посмотрел.

Когда впереди нарисовалось укрытие, надежды уже не было. Вымахнули из тумана чёрные сучья. Они торчали под острым углом, врытые в землю так, чтобы задер жать того, кто решиться атаковать. Кое-где валялись гильзы. Видно было, что тут отстреливались. Вблизи стало ясно, что это не сучья, а длинные кости, острые, гибкие.

Он старался не смотреть в их сторону. Так и пробирался, не глядя, к самой двери. Хотел позвать Кирилла, но дверь уже открылась…

— Дядя Серёжа, уходите! Вас же очень трудно убить. А вы опять пришли! Кирилл, его здесь нет… он…

Сергей закричал. Вернее, завыл. Он вообще не был способен произносить слова.

Он уже слышал раньше этот крик.

Гиены, льва, дельфина.

Он завыл громче.

— А вы ходите сюда, и ходите! Теперь всё чаще. И ничего не помните. У вас же линька скоро. И тогда… — Она повела стволом, показывая, что именно «и тогда». — А я не хочу больше! Не хочу вас убивать!

Он снова завыл. Женщина была похожа на Машку. Нет, это и была Машка… лет на пятнадцать старше; в камуфляжной форме, а на поясе — здоровенный тесак.

— Убейте себя! Найдите способ!

— Где мой сын?!

Вместо слов получилась каша. Но женщина догадалась.

— Кирилл не вернулся, — сказала она. — Он ушёл… думал, что сумеет… чёрт, я даже не уверена, что вы сейчас вменяемый…

Дальше он ничего не запомнил. Кажется, он кинулся на неё. И получил два выстрела в грудь и удары тесаком. Кажется, он ходил вокруг убежища. Кажется, кричал, умолял впустить. Стучал кулаками, которые у него на глазах покрылись синей чешуёй — такой же как на ноге.

Кажется, он много чего успел.

…И пришёл в себя в лесу.

Серые сумерки. Скоро ночь.

Он лежал, свернувшись клубком в промоине, устланной палыми листьями и не хотел вставать.

Пусть стемнеет. Пусть я тут умру. И снова забуду.

Так лучше для всех.

Да, я ведь даже не дышу, понял он вдруг, и тут же старательно задышал.

Как будто в этом был смысл.

Вдох-выдох, вдох-выдох.

Вышел из тумана белый конь в серых пятнах, и восседавший на нём всадник направил на Сергея зазубренное костяное копьё. Лицо всадника скрывал балахон.

Конь блед.

То ли галлюцинация, то ли реальность.

Сергей закрыл глаза.

Уходи.

Хруп, хруп. Всадник исчез.

Навалилась дрёма. Сквозь неё он внезапно ощутил, как легло на плечо щупальце, покрытое костистыми пластинами, раздвоенное на конце… скользкое, блёклое… в пупырышках…

Впрочем, ему было почти всё равно.

Длинноног, длиннорук пришёл ко мне, подумал Сергей, и представил себе существо с двухметровыми конечностями, которое видел в тумане… представил, как оно сейчас стоит у него за спиной… раскачиваясь, предвкушая… впрочем, всё равно…

Вдох-выдох.

А потом костяные пластины сдавили ему горло и он услышал:

— Привет, пап! Это я. Я нашёл тебя.