Приманка для Коршунова

Глава 13-14

Даша

— Хочешь знать, что меня связывает с Машей? — губы цепляют мочку и заставляют меня дрожать. Я снова вжата всем телом в крепкое и жилистое тело Саши.

— Хочу, — хриплю я.

— Зачем, Колючка? Тебя же не смущает, что рыжий сейчас ждёт тебя в актовом зале? — зубы прикусывают и оттягивают мочку уха.

— Не смущает, — снова дёргаюсь я. — Не я тебя по углам зажимаю и с поцелуями лезу, — шиплю сквозь стиснутые зубы, что удаётся мне с огромным трудом. — Не я обманываю свою девушку…

Саша хмыкает. Цепочкой поцелуев проходится по скуле. Задерживается на подбородке. И мимолётно прикасается к губам.

— Если так хочешь знать, что у меня с Машей, то вечером я буду ждать тебя у твоего подъезда.

— С какой это радости? — снова дёргаю руками, в тщетной попытке вырваться. — Я никуда с тобой не пойду.

— Хм… — хватка на руках исчезает. Коршунов отступает и поднимает с пола мой телефон, который совсем недавно мне подарил Дёма. Вертит в руках.

— Отдай, — протягиваю руку, но Саша отступает, качая головой. — Отдай, — вновь требую я, делая шаг ему навстречу и пытаясь выхватить из его рук телефон.

— Отдам вечером.

— Нет. Я не выйду, — шиплю я. — Это моя собственность. Ты не имеешь права.

— Я возьму ненадолго взаймы, — проводит пальцем по экрану. — Хм… Даже пароля нет. Забавно.

— Отдай, — меня начинает трясти от ярости. — Не смей лазать в моём телефоне, Коршунов! Это низко!

Вскидывает правую бровь и криво ухмыляется.

— Увы, Колючка, мне срать. Хочешь забрать телефон, выйдешь.

— Во сколько? — в бессильной ярости сжимаю кулаки и смотрю на парня исподлобья с ненавистью.

— В восемь.

— Ты не знаешь, где я живу.

— Знаю, — снова кривая ухмылка. И снова он оказывается очень близко. Носом к виску прижимается и шепчет. — Знаю, Колючка. В восемь.

И развернувшись, через одну ступеньку поднимается в вестибюль. Ноги подкашиваются в коленях, и я сажусь на пол на попу. Отстранённо замечаю, что чёрные шорты уже высохли. Из груди вырывается истеричный смешок. Пять минут назад я обнимала Машу, улыбалась ей, рассказывала сокровенное, а после снова целовалась с Коршуновым. И собираюсь вечером идти с ним… на свидание? На встречу? Я могла бы сказать брату, что у меня забрали телефон, и Саша был бы сурово наказан. Я могла бы сказать Лёве, и друг точно бы накостылял Коршуновому. Но я бы сказала, если бы это был кто-то другой. Тот, кто мне не нравился. Тот, кто не вызывал во мне столько чувств. Потому что я, как последняя идиотка, не хотела, чтобы у Саши были проблемы. Не хотела, чтобы ему причинили вред. Поэтому я выйду сегодня вечером к нему. Выйду, заберу телефон и больше никогда к нему не приближусь. Никогда.

*****

В актовый зал я не смогла вернуться. Когда я всё же перевела дыхание и перестала дрожать, поднялась в вестибюль. Мне повезло, потому что я тут же наткнулась на классную руководительницу. Догнала женщину, которая направлялась к лестнице, ведущей на второй этаж, и пристроилась рядом.

— Татьяна Павловна, я что-то неважно себя чувствую, можно я пойду домой? — слабым голосом попросила я.

— Да, да, конечно, — махнула рукой женщина, даже не взглянув в мою сторону.

Я кивнула и попрощавшись поспешила на выход из школы. Потянулась по привычке к карману, чтобы достать телефон и написать Лёве, что ушла домой, но нащупала непривычную пустоту. На миг испугалась, что потеряла телефон. Но всего на миг. Вспомнила, что Саша его забрал. Пальцами провела по припухшим губам. В груди всё сладко ёкнуло, когда вспомнила каждый жадный поцелуй. Голос. Запах тела Коршунова. Его слова. Его крепкое тело. Улыбнулась, как идиотка. И снова по спине и рукам побежали мурашки. Пока шла домой решила, что забуду обо всём на свете на этот вечер. Эгоистично? Да! Подло? Да! Но Саша сам за меня всё решил.

Поэтому придя домой, я закрываюсь в комнате и перебираю весь свой гардероб. Сначала натягиваю платье, но посмотрев пару минут на себя в зеркало, решаю, что нужно переодеться. Иначе Саша поймёт, что я хочу выглядеть в его глазах привлекательно. Я не знаю, сколько времени я провожу перед зеркалом, стараясь выбрать одежду, которая будет подчёркивать все достоинства моей фигуры, но при этом не будет слишком броской. В итоге без сил плюхнулась на кровать, понимая, что такой одежды у меня нет. Я никогда особо не заморачивалась с одеждой. Покупала то, что удобно. В итоге решила, что надену шорты чёрного цвета и облегающую футболку белого цвета. Собрала волосы в высокий хвост на макушке, а в уши вдела серьги в форме колец. Подкрасила губы прозрачным блеском и села на кровати, сложив руки на коленях. Кинула взгляд на настенные часы. Ещё полчаса. Осознаю, что меня трясёт. Стопы ног стали ледяными, а ладошки беспрерывно потели, сколько бы я их не вытирала. Может, стоит передумать? Может, не стоит идти?

Даш, тебе же просто выйти к подъезду! Никто не звал тебя на свидание. Никто не говорил, что ты должна идти куда-то. Просто выйти, забрать телефон, услышать ответ на свой вопрос и всё. Ничего больше.

Но сердце продолжает колотиться. Бум. Бум. Бум. В ушах всё громче и громче слышится собственное учащённое сердцебиение. И даже начинает казаться, что комната сужается и медленно вертится перед глазами. Чёрт. Тряхнула головой и решительно встала. Направилась на кухню, чтобы налить воды. Возле плиты суетилась бабуля. Но заметив меня, она резко остановилась и замерла, глядя на меня странным взглядом.

— Что такое, бабуль? — поинтересовалась тихо я, увидев, что в её глазах блеснули слёзы.

— Ты вылитая Соня, — выдохнула бабуля. Я шагнула вперёд и крепко её обняла. Говорить что-то бессмысленно. Бабушка потеряла единственную дочь, которую воспитывала сама. И я прекрасно знаю, что я никогда не любила маму так, как её любит бабушка. Тогда, в десять лет, я не могла понять и осознать, что мама и папа погибли. Мне просто казалось, что они уехали. Как иногда уезжали вдвоём заграницу, чтобы провести время вместе. Я взрослей и всё чётче понимаю, что родителей у меня нет, но… Стыдно признать, но воспоминаний у меня осталось мало. И только смотря детские фото и видео, я чувствовала горечь потери. — Ты влюбилась, — вдруг, совершенно неожиданно, сказала бабуля. Я отстранилась и воззрилась на неё с удивлением. — С чего я взяла? — сухие и так вкусно пахнущие счастьем ладони провели по моим щекам. — Ты вся сияешь, Дашенька. Так, всякий раз, сияла твоя мама перед свиданием с твоим отцом.

— Ба, — шепнула я, чувствуя, как заливаясь стыдливым румянцем. У меня всё на лице написано?

— Всё, не пристаю, — засмеялась моя самая чудесная бабуля, целуя меня в лоб. — Сама расскажешь, когда захочешь.

— Спасибо, бабулечка, — улыбнулась я, крепко обнимая самого родного человека и целуя женщину в щёку.

— Кушать будешь? Котлеты с пюре, — бабушка вернулась к плите, а я плеснула воды в стакан. Выпила залпом и отрицательно мотнула головой:

— Нет. Аппетита нет.

Бабушка понимающе улыбнулась. Кивнула своим мыслям и полезла в холодильник за овощами.

— Во сколько вернёшься? — между прочим спросила бабуля.

— Я пока… — запнулась. — Я пока не знаю, бабушка. Я…

— Он хоть хороший? — не удержалась бабушка, оборачиваясь ко мне.

Я неопределённо повела плечом. Хороший? Я понятия не имею. Скорее наглый, заносчивый и невыносимый. Невыносимый… Невыносимо привлекательный, красивый, обаятельный и подавляющий своей энергетикой. С вечной кривоватой улыбкой на твёрдых губах и стальным взглядом карих глаз. А ещё крепким телом со стальными мышцами и обжигающе горячими руками. Божечки. Я снова вспоминаю жаркие поцелуи Коршунова. Уверена, что я запомню свой первый поцелуй на всю жизнь. Потому что таких острых, сводящих с ума чувств я не испытывала ещё никогда. Возможно ли влюбиться в человека всего за три дня? Всего за три дня. В его запах. В его глаза. В его плечистую фигуру и наглый характер. И в поцелуи. В прикосновения. Такие нежные, которые вовсе не вяжутся с его внешним видом.

— Смотри, чтобы он тебя не обидел, — говорит бабушка, вырывая меня из мыслей. — Я вижу, родная, что ты влюбилась. Вижу. Но помни, что голову терять нельзя. Хорошо?

Я киваю. Улыбаюсь криво. Я понятия не имею, чего именно добивается Коршунов. Но пока я не собираюсь бросаться в омут с головой. Пока моя совесть шепчет мне о том, что Сашу и Машу что-то связывает. И я смогу поддаться очарованию Саши только в том случае, если я узнаю, что они не встречаются. Что он свободен. Что я не обманываю Машу. Эту светлую, чистую и прекрасную девушку. Только в том случае, если узнаю, чего именно хочет от меня Коршунов. Чего он добивается.

Кидаю взгляд на часы. Чёрт. Уже десять минут девятого.

— Я побежала, бабуля, — ставлю стакан на стол и бегу в коридор.

Засовываю ноги в белые кроссовки, хватаю ключи с тумбочки и выскакиваю в подъезд. Закрыв дверь, разворачиваюсь к лестнице и вздрагиваю. Так и заикой можно стать. На ступеньках стоит Саша.

Кажется, у него есть любимая поза — стоять, склонив голову чуть вперёд и засунув руки в карманы чёрных джинсов. Сейчас Саша в толстовке, которая сидит на нём настолько идеально, что безумно сильно хочется провести руками по его широченным плечам. Нельзя быть таким красивым! Настолько привлекательным! Интересно даже узнать, на каком этаже сейчас слышится моё частое сердцебиение? У меня вспотели ладошки, а по спине побежали мурашки от тёмного взгляда Саши. Коршунов смотрит испытывающе. Внимательно. Пронизывая своим взглядом до костей. Зачем он так смотрит? Отвела взгляд, понятия не имея, как себя вести. Что говорить. Куда смотреть. Куда деть свои руки. Поэтому скрестила их на груди и перекатилась с пятки на носок.

— Ты опоздала, — Саша поднимается на лестничный пролёт. Если до этого наши лица были на одном уровне, то теперь Коршунов возвышается надо мной. Давит своим ростом. Я чувствую себя крохой по сравнению с ним. — Решила следовать правилам любой приличной девушки? — парень хмыкает. От его дыхания шевелятся крохотные волоски, которые выбиваются из хвоста и падают на лоб.

— Что? — шепчу, не понимая, о чём Саша говорит. Да и как тут понять, если он стоит так близко? Если практически касается меня. Почти. И от этого почти крышу сносит пуще прежнего. Это как знать невероятный вкус блюда, которое стоит перед тобой и только готовиться его вкусить.

— Решила, что стоит опоздать на свидание? — этот искуситель склоняется к моему уху. Снова. И реакция на его шёпот прежняя. Пресловутые мурашки. Дрожь. Влажные ладошки. И зашкаливающий пульс.

— А у нас свидание? — так же шёпотом спрашиваю я. Поворачиваю голову вправо. Так, чтобы мои губы застыли в нескольких миллиметрах от его рта. Специально приоткрываю их. Так, чтобы Саша чувствовал моё дыхание. Хочешь играть, Коршунов? Будем играть? Но по моим правилам. Поднимаю глаза и смотрю в тёмные омуты Саши. Такие чёрные, будто сама ночь. В них я вижу собственное отражение. Зрачки почти скрывают карюю радужку. Скорее чувствую, чем вижу, что Коршунов дышать начинает рвано и прерывисто. Замечательно! Опускаю медленно взгляд на его губы, которые Саша незамедлительно облизывает. Пробегается по ним языком. И, кажется, перестаёт дышать. Меня кроет от того, как я влияю на него. Поэтому кладу ладошку на его бедро. Медленно веду вверх, задевая толстовку и приподнимая её. Чтобы пальчиками скользнуть на поясницу Саши. Как раз туда, где заканчиваются джинсы. Провести ноготком указательного пальца по кромке, вызвав низкий, похожий на звериный рык из его груди. Довольная вызванной реакцией, уже гораздо смелее, второй рукой ныряю под толстовку. Веду сначала обеими ладошками по горячей спине вверх. А затем, царапая ноготками вниз. И я чувствую, как кожа Коршунова покрывается пупырышками. Приподнимаюсь на носочки. Целую гладкую кожу подбородка. Ямочку. Линию челюсти. Чуть приоткрыв рот, прижимаюсь к его уху. Трусь кончиком носа о шею. Боги! Как прекрасно, невероятно пахнет его шея. Я даже глаза жмурю. Дышу. Дышу. И дышу им. Ногтями продолжаю царапать его спину. Приоткрыв губы прожимаюсь к нервно дёргающемуся кадыку. Рык парня путается в моих волосах. Колкими мурашками разбегается по затылку и скатывается по позвоночнику, странным образом концентрируясь внизу живота. Снова целую кадык, не отрывая носа от пылающей кожи парня. Мне кажется, что я вакууме. Я не слышу ничего, кроме загнанного дыхания Саши. Мой мир вновь концентрируется лишь на этом парне. Разве так бывает? Вот так, чтобы все краски, все звуки, все ощущения взяли и сконцентрировали в одном единственном человеке? Руками снова провожу вверх и вниз по сильной спине парня. Чувствую, как сокращаются мышцы. Тугие, будто сделанные из камня. Опускаю руки на задние карманы джинсов парня. Чтобы нащупать телефон. И прежде, чем Саша отреагирует, привстаю на носочки и шепчу в самые губы парня:

— Поцелуй меня, Коршунов.

Я чувствую как вздрагивает крупно тело Саши. Наконец, он перестаёт стоять истуканом, принимающим мои ласки. Сильные руки обвивают талию. Скользят по моей спине, прожигая сквозь футболку. Властно сжимают хвост на затылке, оттягивая, запрокидывая мою голову назад. Так, чтобы встретиться глазами.

— Повтори, Колючка, — хрипит парень.

— Поцелуй меня, Коршунов, — послушно повторяю я, опуская взгляд на губы парня. — Сейчас.

И Саша со странным гортанным звуком подаётся вперёд. Набрасывается на меня. Впивается жадным поцелуем на мой рот. Он прикусывает, всасывает мои губы. Языком врывается в рот. Оглаживает дёсны. Вовлекает в игру мой язык. Я плыву. Забываю обо всём на свете. Отвечаю с не меньшей жадностью. Прикусываю его губы. Мне мало Коршунова. Чертовски мало.

Но всё же я вытаскиваю свой телефон из заднего кармана джинсов парня. Прячу в собственный кармашек шорт. Надавливаю ладошками на плечи парня и тесню его к стене у двери своей квартиры. Разрываю поцелуй и шепчу в его губы, пытаясь перевести дыхание:

— Я не одна из твоих девок, Коршунов. Не нужно играть со мной в свои игры. Что тебе от меня нужно, Саша?