Приманка для Коршунова

Глава 39

Маша

Открыла глаза и взглядом упёрлась в синюю спинку дивана. Я у папы дома, мигом поняла я. Поморгала часто, приходя в себя и сбрасывая слабость. Приподнялась на локте и тут же зажала рот ладошкой, чувствуя, как к горлу подступила тошнота. Что же так плохо? Упала обратно на мягкую подушку, подтянула одеяло выше и перевернулась на другой бок. Вздрогнула и подавилась воздухом, когда увидела спящего Виктора Павловича и положившую ему на плечо голову маму, которая сладко посапывала. Ущипнула себя за руку, не веря тому, что сейчас вижу. Мой мозг до сир пор не верит в то, что моя мама жива. Я же каждые выходные ходила к ней на могилку. Приносила цветы. Кто тогда находится сейчас под землёй? Кого захоронил мой отец? Ведь он было твёрдо уверен, что мама мертва. Иначе бы точно её нашёл.

От волнения и свалившихся на мою голову переживаний снова закружилась голова. Задышала часто, ртом ловя воздух, чтобы прогнать тошноту. Эти четыре месяца вышли слишком эмоциональными, наполненными событиями, сбивающими с ног. И, как оказалось, я вовсе к ним не была готова.

— Мышонок? — я столкнулась с такими голубыми как у меня глазами взглядом. — Как ты, родная моя? — мама осторожно выбралась из объятий мужчины, с какой-то особой нежностью проведя ладонью по его колючей щеке.

— Мам, ты знаешь Виктора Павловича? — нахмурилась я.

— Это долгая история, Маша.

— Мы никуда не торопимся, — нахлынула детская обида. Меня она не сразу вспомнила. И в её взгляде не было такого тепла и такой любви, как сейчас. Глаза наполнились слезами. Где тут справедливость?

— Машунь, как ты себя чувствуешь? Что-то болит? — мама опустилась на колени рядом с диваном, не обращая внимания на то, что мнётся её дорогой костюм. Тёплая узкая ладонь отвела волосы с моего лица.

— Болит, мам, — я отвела взгляд. — Сердце болит. Я два года считала, что тебя больше нет в живых. Оплакивала. Каждую неделю ходила на могилу. А меня ты даже не вспомнила. Не вспомнила ведь? — я кинула взгляд на растерянное лицо мамы.

— Машенька, память не вернётся по щелчку пальцев. Чудо, что я вообще хоть что-то вспомнила.

— Откуда ты знаешь пап… Виктора Павловича? — в лоб спросила я, впившись взглядом в лицо мамы, чтобы не пропустить ни одной эмоции. И я увидела, как мама дёрнулась. Как её лицо покрылось румянцем. Как быстро забегали глаза.

— Не знаю я его, — быстро ответила женщина.

— Врёшь. Зачем ты мне врёшь? Я же вижу, что ты его знаешь давно. Насколько давно?

— Маш…

— Мам, — я дёргаю головой, уходя от прикосновения мамы, — мой вопрос не настолько сложный! Как долго ты знаешь Виктора Павловича?

— Со школы, Машенька.

— И? Это всё, что ты можешь мне сказать?

— Маш, я не понимаю, — мама хмурится и качает головой. — Я знаю, что виновата перед тобой, девочка моя. Забыла. Потеряла. Позволила этому… — осекается. — Позволила ему добраться до тебя. Но… Маша, не нужно отталкивать меня, доченька.

— Прости,— покаянно шепчу я, опуская глаза. — Я сама не знаю, что на меня нашло. Просто… всё так неожиданно. И… мам… я просто так злюсь, что ты жила где-то без меня. Что я была вынуждена жить с отцом в одном доме. Он же… он больной, мам…

— Я всё знаю, Машенька. Всё знаю. Всё в прошлом, веришь? Частично, но я вспомнила.

— Почему у тебя другое имя, мамуль? — я подкладываю руку под щёку и рассматриваю лицо мамы. Такое ощущение, что за два года она помолодела. Хмурая складка между её бровями исчезла. Уголки губ приподнялись. В голубых глазах появилась искра.

— Меня нашли на дороге без сознания с разбитой головой. Я потеряла много крови. Когда я пришла в себя после операции, не могла ответить ни на один вопрос. Не помнила ничего. Ни имени, ни возраста, ни семьи. Меня увидел один знаменитый фотограф, который лежал в соседней палате, — мама улыбается тепло. — Не знаю, что именно его во мне зацепило, но он предложил мне сняться для обложки журнала. Обещал хорошие деньги. А деньги мне были нужны, — мама берёт мою руку и прижимается к ней губами. А потом прижимает к своей щеке. — Он дал мне имя, сделал документы, увёз во Францию.

— Вы с ним… ну, того?

— Нет, — мама засмеялась. — Он женат, и у него трое очаровательных детей. Его жена, Малика, помогала освоиться мне в мире шоу-бизнеса. Первое время я жила у них, пока дела не пошли хорошо. Но меня неизменно тянуло в Россию. Сюда. Я чувствовала всегда, что потеряла что-то безумно важное, — мама ласково гладит моё лицо. — Девочка моя… Мы даже пробовали гипноз… — качает головой. — Всё было бесполезно.

— Ты сказала, что я тебе снилась, — я погладила пальцами гладкую щёку мамули.

— Снилась. Совсем маленькой. Я понимала, что это воспоминания, но не было ни единой зацепки. Я не знала, куда идти, где искать. И вообще, мой ли это ребёнок.

— А сейчас? Что ты вспомнила?

— Немногое. Помню твоё первое сентября в девятом классе. Сейчас ты стала совсем взрослой, — качает головой.

— А отца ты помнишь? — замираю в ожидании ответа.

— Да, к сожалению.

— А Виктора Павловича? Я… просто ты так…

— А Виктор Павлович, доченька, любит твою маму со школы, — слышу голос папы. Перевожу взгляд на него и вижу, что он уже давно не спит.

— Вик, — пытается одёрнуть его мама, — она ещё маленькая.

— Мамуль, ну, расскажи, — прошу я, видя одобрительную улыбку папы.

— Мы с Виком… Виктором… твоим папой встречались. Он был старшеклассником.

— А она была очаровательным голубоглазым ангелом, — Виктор Павлович откидывается на кресле, складывая руки на груди и жадным взглядом окидывая фигуру моей мамы со спины. Никогда не знала, что папа может быть таким. Таким… будто ему семнадцать. Будто он безумно влюблён. Он даже выглядеть моложе стал.

— Он ушёл в армию, я потеряла с ним связь. А потом встретила твоего отца. И… Наши дороги с Виктором разошлись, — мама заправляет волосы за уши и кидает быстрый взгляд на Виктора Павловича.

— А ты не искал маму, пап? — задаю я интересующий меня вопрос.

— Когда я вернулся из горячей точки, твой мамы уже не было в городе. Я искал. Ну, а потом искать устал. Устал от одиночества. Встретил хорошую девушку. Женился. Ну, а дальше ты сама знаешь, — его голос дрогнул.

— Первая любовь это не навсегда, да? — в носу защекотало. — Потом пути разойдутся?

— Что ты, Маш, — мама ласково улыбнулась и провела пальцами по моей щеке. — Если Лев твой человек, то никакие беды и препятствия не заберут его у тебя.

— А Виктор Павлович? Он не твой человек, мам?

— Её, Машенька. Её. И уж поверь мне, доченька, больше твою маму я не отпущу от себя, — я увидела, как мама зарделась. — Но ты только подумай, если бы мы тогда не расстались, Верочка не родила бы тебя. Всё было бы совсем иначе.

— Но ведь это так больно, — шепчу я. — Терять любимых, расставаться, знать, что всё могло бы быть совершенно иначе.

— Машенька, зачем гадать, что и как было бы, сложись всё иначе? Ничего уже не изменить. Всё равно судьба привела Веру ко мне домой. Спустя девятнадцать лет. Но привела ведь, — папа встал с кресла и подошёл к дивану. Сел на пол рядом с мамой и накрыл наши руки огромной горячей ладонью. — Вы мои, девочки.

— Вик, ты спешишь, — мама кидает на папу потерянный взгляд.

Мужчина ничего не отвечает. И я понимаю, что им предстоит ещё поговорить, но уже без лишних ушей.

— Мамуль, прости, что я так повела себя… просто…

— Всё хорошо, моя девочка. Теперь всё точно хорошо, — мама гладит меня по голове. — Я тебе обещаю, что больше никогда и никуда от тебя не денусь.

— А я обещаю, что помогу тебе вспомнить, — сквозь слёзы счастья улыбаюсь я. — Ведь мы семья. Самая настоящая семья.

Мама тоже расплакалась и спрятала лицо в плече папы. Тот нежно стал поглаживать её по волосам, перебирая пряди.

— А Лёва где? — спрашиваю я шепотом у папы, откидывая одеяло.

— В гостиной.

Я кивнула и вышла из комнаты, оставляя родителей наедине. Мне безумно сильно хочется, чтобы они поговорили, и чтобы мама вышла замуж за него.

Лёву я действительно нахожу в гостиной. Парень сидит на диване и сосредоточенно читает книгу. Его локоть стоит на подлокотнике, а свет от настольной лампы путается в рыжих волосах. Какой же он у меня красивый. А самое главное, что заставляет душу петь — это то, что Лёва мой парень. Мой. Никогда не могла подумать, что буду такой собственницей.

Тихо подкралась к Лёве со спины. Закрыла ладошками ему глаза. Горячие широкие ладони перехватили мои запястья и осторожно потянули вперёд. Всего миг, и я оказалась на коленях парня.

— Привет, — улыбнулась ему, — я испортила наше свидание.

— Привет, — склонился и поцеловал меня в губы, — не говори ерунды. К тому же, у нас ещё вся жизнь впереди, чтобы повторить.

— Обещай, что никогда меня не отпустишь, Лёва, — прошу я, смотря в удивлённые карие глаза. — Никогда.

— Не отпущу, — послушно повторяет парень. — Никогда не отпущу.

— Даже если будем ссориться, даже если придётся кому-то уехать. Я не представляю жизни без тебя, Лёва. Ты — моя жизнь.

Парень ничего не отвечает. Пальцами ласкает мои скулы и смотрит пронзительным взглядом в мои глаза. И столько чувств в его взгляде, что слов не нужно. Я и без слов его понимаю. И верю, искренне, может, наивно верю, что не отпустит. Будет любить всегда. Так сильно. И всегда, всю жизнь будет держать так бережно, так нежно и аккуратно.

— Значит, ты согласна съехаться, когда станешь совершеннолетней? — целует меня в кончик носа.

— Конечно, — счастливо улыбаюсь.

— Будешь мне готовить и стирать рубашки? — наигранно хмурится.

— И даже гладить, — киваю я, стараясь не рассмеяться.

— Вот это сокровище я нашёл, — уже серьёзно говорит Лёва.

Я обвиваю шею парня руками и кладу голову ему на плечо. Уютно. Спокойно. А в груди от счастья всё пузырится.

— Я так счастлива, Лёва, словами передать не могу. Я два года жила в страхе. И кроме Саши у меня не было никого. А сегодня в мою жизнь вернулась мама, у меня появился настоящий папа, лучшая подруга и любимый парень. Будто волшебная сказка.

Лёва зарывается носом в мои волосы и оставляет ласковый поцелуй на лбу.

— Это не сказка, малыш. Это жизнь, где всегда есть баланс — после чёрной полосы пришла белая. Осталось нам только постараться сделать так, чтобы эта белая полоса никогда не кончалась.

Я киваю. Да. Нужно очень постараться, чтобы то хрупкое счастье, что поселилось в этой квартире и стало почти осязаемым, не растворилось. Главное, его не упустить и сделать всё, чтобы оно множилось. Всё в наших руках.