Принц и нищенка

Глава 19

Фил

— Чума, падай сюда! — Скворец свободной лапой стучит по соседнему стулу, а второй висит на мне.

Пока я давлю пьяную лыбу, дикарка осторожно крадется в нашу сторону и кажется даже не дышит. Останавливается напротив и не садится.

— Это что вообще? Это как? — от ее ошарашенного взгляда мне хочется смеяться.

— Это ты мне скажи, Чума! Ты зачем Фильке нервы мотаешь? — подпитый Дэн слегка покачивается на месте.

— Спасибо, братан! — я хлопаю его по плечу, — Ты лучший! Блин… ты такой прикольный!

— И ты прикольный! — мы встречаемся бухими глазами и еще раз обнимаемся, постукивая друг друга по спине.

— Вы что опухли? — визжит дикарка, — Скворец, ты совсем охренел?

— Цыц! — он угрожающе тычет в Чумакову пальцем, но я бью по нему рукой.

— Не разговаривай с ней так! — говорю нахохлено.

— Понял! — кивает Скворец.

— Нам домой пора! — моя дикарка в бешенстве, подпирает бока руками и злобно зыркает, — Ну завтра ты у меня выхватишь, предатель!

— Да да, сейчас поедем! — я выпиваю еще одну рюмку и лезу в карман за телефоном, чтобы вызвать такси.

— А ты куда собрался, олень? — Чумакова сейчас взлетит от злости.

— Вот видишь, как она со мной постоянно разговаривает? — я обиженно смотрю на Скворца.

— Как я тебя понимаю! — он тяжело вздыхает, — И ничего же им не сделать…

— Твоя хотя бы не дерется! — говорю жалобно. — Лучше бы дралась! — цокает Дэн, — Это же демон в чистом обличии! Ик… Ты такси вызвал?

— Вызвал!

— Да что происходит? — Чумакова сжимает кулаки.

— Сейчас поедем строить Сереге горку, до второго этажа! — поясняет Дэн заплетающимся языком.

— Вы больные что ли?

— Да все нормально, — Скворец икает, — Мы справимся! Да, братан?

— Конечно, братан! — мы хлопаем по рукам и прижимаемся лбами.

— Ну все, Чума, иди за своими подарками, скоро такси приедет! Я только выйду на минутку.

Это последнее, что я помню. Удаляющуюся спину Скворца и злобный, колючий взгляд моей дикарки. Дальше, как будто вырубило. А может она и вырубила…

Пожалуй, это утро было самым недобрым в моей жизни. Просыпаюсь с диким сушняком и головной болью, в совершенно неизвестном мне помещении. Обшарпанные стены и одинокая, панцирная кровать со сложенным матрасом напротив. Надеюсь, я не допился до вытрезвителя. Опускаю глаза вниз, я лежу на такой же, только матрас расправлен. Постельного белья нет, только мое замерзшее тело. Начинаю крутить в голове воспоминания о вчерашнем вечере, чтобы разложить все по полочкам.

Помню, как зашел в одну из комнат на втором этаже, чтобы позвонить маме и случайно застукал там одну неожиданную парочку. Стелла и Скворец очень жарко сосались. Пока я молча охреневал, они оба начали испуганно тараторить, чтобы я ничего не рассказывал Чумаковой. Помню, как красная и злая Стелла предложила нам спуститься и вместе выпить, в звенящей тишине мы пропустили пару рюмок и она свалила, оставив нас со Скворцом в неловкой компании друг друга. Сначала мы посрались и довольно долго пререкались, но разговор как-то неожиданно вырулил в совсем другое русло. Я говорил, что все равно не отстану от дикарки и если надо, готов на ней жениться. Скворец выразил мне респект за настойчивость и мы как-то неожиданно перешли к обсуждению, какими жестокими бывают девчонки. Потом вспомнили Серегу. Про горку и Жулика он вообще ничего не знал, но мои идеи на этот счет ему понравились. Я сказал, что надо строить горку, не для Сереги, для Васьки, чтобы у нее была надежда и чтобы она была спокойна, что если Серега вернется, горка имеется. В общем, забратались мы со Скворцом и довольно неплохо сидели, пока нас не нашла дикарка. С ее появлением, воспоминания стали стираться. Последнее вообще очень туманное. Помню, как мы едем в такси и я лежу у нее на коленях среди воздушных шаров, а она пищит, что завтра снимет с меня скальп. Может это было не воспоминание, а сон, Чумакова мне часто снится.

Только стоит еще раз о ней подумать, как слышу тихий скрип и разлепляю глаза. Моя дикарка медленно идет к моей кровати, злобно щурится и кутается в кофту.

— Проснулся, алкашина? — шепчет рассерженным шепотом, — Давай вываливайся, пока тебя тут не увидели!

— А где я вообще? — облизываю пересохшие губы.

— В отстойнике! Тут живут, когда болеют, чтобы не распространять инфекцию!

— А я думал, ты уложишь меня к себе.

Мне тут же прилетает удар под ребра и бешеный, агрессивный взгляд.

— Опять дерешься, — вздыхаю, закрываю глаза и переворачиваюсь на другой бок, чтобы доспать еще немного.

— Ты глупый? — Чумакова трясет меня за плечо, — Давай одевайся и вылезай через окно.

— У меня нет сил… Меня все еще штормит… — бубню сквозь зубы.

— Я могу тебя взбодрить!

— Поцелуем? — у меня вырывается смешок, а у Васьки вырывается подзатыльник, увернуться не успеваю.

— Ай! Вот оставишь меня дурачком, а потом всю жизнь будешь со мной мучаться!

— Пусть с тобой мучаются твои девчонки! — опять шипит, как змея.

— Откуда у меня девчонки, Чумакова? У меня только одна и та совершенно дикая!

— Не надо мне врать и оправдываться, вокруг тебя постоянно какой-то цветник!

— Ну и что, мы же просто разговариваем, — надо же какая ревнивая, — А позлиться немного тебе даже полезно…

— А с той мымрой в комнате ты тоже просто разговаривал? — говорит совершенно другим тоном, очень холодным.

— Нет, с той целовался, — я готов принять новый удар.

— Просто целовался, говоришь? — от ее стального тона у меня бегут мурашки, — А я слышала стоны, неужели ты настолько хорошо целуешься?

— Какие еще стоны? — я снова к ней разворачиваюсь и непонимающе смотрю в ее обиженные, грустные глаза, я такого не помню — Ну прости, Чумакова. Я же тогда не думал, что у нас с тобой все будет серьезно. Зачем ты вообще постоянно вспоминаешь об этом? Между нами ничего не было, когда я вернулся от тебя, я отправил Ленку домой. Неужели ты думаешь, что я настолько конченный, что после твоей трагической истории мог с кем-то переспать?

— Пф! — Чумакова вспыхивает огнем, — Да я не про эту! Мы ночевали вместе, на следующий день я пришла к тебе, только ты уже был очень сильно кем-то занят!

Я хлопаю глазами и вообще не могу понять о чем она говорит. Потом вспоминаю недавние события и устало вздыхаю.

— То есть вся драма из-за этого?

— Да ты совсем обнаглел, олень! — кажется, я сейчас опять выхвачу.

Хлопаю себя по карманам, чтобы найти телефон, нахожу его в заднем и ищу нашу переписку с Тошиком, где он настойчиво уговаривает меня освободить ему помещение, потому что у него дымится. Подкинул мне проблем, придурок…

— Я не знал, что ты у меня такая ревнивая, — я поворачиваю экран к ее лицу и она внимательно читает эту похабщину.

Василиса все еще хмурит брови и дуется.

— Я ночевал у пацанов. Хотел у тебя, но ты не открыла, — поясняю спокойным тоном.

— Все равно это ничего не меняет! Ты козел и бабник!

— Как скажешь! — я тяну ее за руки на себя, — Полежи со мной немного, здесь мы с тобой еще не лежали.

Дикарка брыкается, но не очень активно, поэтому, спустя пару секунд, мне все таки удается уложить ее рядом, спиной к себе и крепко обнять.

— Больше никаких девчонок не было и не будет. Я же влюблен в тебя, Чумакова! За поцелуй прости… Я не хотел тебя испугать.

— Я не испугалась, — говорит негромко.

— Между прочим, я ужасно по тебе соскучился! Знаешь, как тяжело тебя не замечать и делать вид, что я очень сильный и независимый и совсем не страдаю без тебя и твоих метких ударов!

На всякий случай держу руки под контролем, а то еще что-нибудь вспомнит и рванет неожиданно. Дикарка лежит достаточно спокойно.

— Слушай, а зачем ты ко мне тогда приходила? — спрашиваю с улыбкой.

— Заткнись, олень! — говорит злобно, опускает свои пальцы на мою руку и осторожно гладит мою кожу, — И так чуть с ума из-за тебя не сошла…

Я что, в раю? Наверно, впервые Василиса сама меня трогает, а еще говорит вещи, из-за которых мое сердце готово вырваться из груди. Стискиваю ее очень крепко, вдыхаю аромат ее волос и целую в макушку.