Принц Парк Авеню (ЛП)

«Принц Парк Авеню» Луиза Бей

Любое копирование текста без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО!

Перевод осуществлен исключительно в личных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.

Переведено группой Life Style ПЕРЕВОД КНИГ

Переводчик Костина Светлана

ПРИНЦ ПАРК-АВЕНЮ, НАКОНЕЦ, ВСТРЕЧАЕТ ПОДСТАТЬ СЕБЕ ТАКУЮ ЖЕ ДЕРЗКУЮ МАНХЭТТЕНСКУЮ ПРИНЦЕССУ.

Я сам заработал каждый из своих миллиардов долларов, я расчетливый, проницательный и лучший в том, что делаю. Требуется определенный драйв и преданность, чтобы достичь такого успеха, который у меня есть. И это не оставляет времени ни на любовь, ни на отношения.

Но не поймите меня неправильно, я не монах.

Я сосредотачиваю внимание, фокусируюсь, чтобы соблазнить красивую женщину. Это те же способности, которыми я пользуюсь, чтобы заключать деловые сделки. Но одна ночь, с этого начинаются мои отношения с женщинами, этим же и заканчиваются. Я не отношусь к тем парням, кто посылает цветы. И к тем парням, которые звонят на следующий день.

Так по крайней мере я думал, пока в мою жизнь не ворвалась нетерпеливая, умная, эрудированная в общении, безумно красивая девушка из богатой семьи.

Когда Грейс Астор закатывает глаза на мои замечания, мне хочется прижать ее к себе и показать ей, что она пропустила.

Когда она отпускает шуточки на мой счет, мне хочется заставить замолчать ее нахальный рот, воспользовавшись своим языком.

А когда она уходит от меня, едва сказав прощай, сразу после того, как мы трахнулись, мне хочется напомнить ей о трех оргазмах, которые у нее только что были.

Она может и принцесса, но я хочу ей доказать, кто на самом деле правит в этой спальне на Парк Авеню.

Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения,

предназначена для 18+

1.

Сэм

— Огромного размера, Сэм, — сказала Энджи, входя в пустое жилое пространство с высокими потолками, видом на Центральный парк и панораму всего города. Солнце так ярко светило, что мне пришлось загородить глаза, когда я смотрел в окна с западной стороны. Я глубоко вздохнул, осматривая весь вид. Неужели я, на самом деле, владел этим местом? Я помнил, что поставил свою подпись на документах, но мне все равно казалось, что я наблюдаю со стороны за чьей-то чужой жизнью, не своей.

— Именно об этом мне постоянно твердят. — Я усмехнулся. Как и большинство мужчин, у меня все еще было чувство юмора пятнадцатилетнего подростка. Но после пятнадцатилетней дружбы, Энджи больше ничего от меня и не ожидала услышать.

— Ты отвратителен. Я не говорю о твоем пенисе, потому что ты сам кричишь об этом вслух.

— Кто сказал, что это мой пенис? — Я широко развел руками. — Я говорю об этом месте. Как обычно у тебя слишком извращенные мысли.

Энджи покачала головой, но размер новой квартиры, которую я только что купил, был впечатляющим. Семь тысяч двести восемьдесят шесть квадратных футов в Верхнем Ист-Сайде, я жил теперь здесь.

— Вид гарантирует, что эта квартира сохранит свою ценность, — сказал я, глядя на горизонт Манхэттена.

— Само месторасположение сохранит ее ценность. Это Парк Авеню 740, Сэм. — Она недоверчиво тряхнула головой. Я не виню ее за это.

Адрес был самым важным аспектом этой сделки. Один из самых востребованных в Нью-Йорке, отчего мое приобретение сделало ее одной из самых безопасных сделок с недвижимостью в Америке. Это была настоящая победа для меня, но также хорошее место, куда можно было вложить деньги или часть денег.

— Ты когда-нибудь думал, что это все происходит не с тобой?

— Иногда. — Я сам заработал каждый доллар за последнее десятилетие, который требовался, чтобы купить эту квартиру. Когда я закончил среднюю школу, я оставил детдом, где провел шесть лет, почти ни с чем — двумя джинсами, двумя футболками, парой толстовок и нижнем бельем. Для меня это стало освобождением, оставив старую жизнь позади, чтобы начать все сначала. Единственное, что пришло со мной из прошлого — Энджи. Мы встретились в первый день в моей новой школе после того, как я попал в детдом. Она находилась в соседнем детдоме для девочек и, должно быть, признала во мне сироту. С тех пор мы стали лучшими друзьями.

За пятнадцать лет я так от нее и не избавился. Все шансы были против меня. Но вот я стою в своей квартире на Парк-Авеню с видом на город. Я всегда знал, даже когда не был уверен смогу ли завтра поесть, что если буду контролировать свою жизнь, все станет намного лучше.

Так и было.

— Ты вспоминаешь о «Хайтайм»? — спросила Энджи.

Я засунул руки в карманы.

— Как я не могу не вспоминать? — Детский дом, где я провел последнюю часть своего детства, находился не далеко от Парк-Авеню. И именно там я развил драйв и решимость, которые привели меня сюда, где сейчас я и находился.

Чуть менее десяти лет назад в пятницу я закончил среднюю школу, а в субботу утром начал работать в ритейлерской сети спортивной одежды (в тот же день я переехал из «Хайтайм» в кишащую крысами студию Нью-Джерси). Я не ходил в колледж, но я был уверен, что сегодняшний день можно засчитать, как мой выпускной с получением диплома.

— Сколько спален? — Спросила Энджи, когда я шел за ней по квартире. Мебели не было, только старая лепнина на потолке и стенах, лиственные панели и совершенно новый мраморный пол создавали какую-то теплую атмосферу. Агент по недвижимости быстро указал на оригинальные детали и высокого класса отделку. Но плитка на кухне заставила меня сказать «да». Она напомнила мне маму, она любила печь, и я сидел на столешнице рядом с ней, передавал ей посуду и дегустировал, когда она придумывала печенье с арахисовым маслом и морковный торт. Ее хлеб был моим самым любимым, даже сейчас направляясь в пекарню, я невольно улыбаюсь, вспоминая улыбку своей матери.

— Пять. И две кухни. Зачем нужны две кухни?

— Одна для персонала, — ответила Энджи. — Давай, не отставай. Тебе нужны будут люди, которые будут обслуживать это место.

Я фыркнул.

— Не будь смешной. — Я не собирался платить кому-то, чтобы готовили мне еду, если я мог сделать лучшие сэндвичи в штате Нью-Йорк из арахисовой пасты и джема.

— Ты не можешь теперь есть сэндвичи из арахисовой пасты и джема, когда живешь здесь.

Я ухмыльнулся, забавно, как Энджи прочитала мои мысли.

— Это что какое-то правило? Они мне нравятся.

— Они тебе до сих пор нравятся? Ты больше ничего не ел за эти два года.

После того, как я начал работать, я стал экономить деньги. Я начал с покупки и продажи всего — от кроссовок до мелкого электрооборудования, когда не работал в магазине. Тогда я снял квартиру. И только потому, что я мог купить все, что хотел, не означало, что я готов был это купить. Я предполагал, что не имело смысла вкладывать деньги в то, что не приносило денег. Значит, никакого персонала. И больше никаких чеков за аренду.

Но я всегда хотел сэндвичи с арахисовой пастой и джемом.

— Но теперь, когда у тебя есть дом, все может быть по-другому, — сказала Энджи.

Дом. Образ моей детской спальни (до смерти родителей) промелькнул у меня в голове. Это был последний раз, когда я спал дома. Я повернулся на триста шестьдесят градусов, оглядывая все пространство. Сможет ли это место когда-нибудь называться домом?

Энджи провела руками по кремово-золотистой стене у окна.

— Даже эти обои стоят, наверное, миллион долларов. Тебе придется потратить немного денег. Я думаю, что мебель из ИКЕА будет выглядеть немного странно здесь. Я даже не представляю, где ты сможешь купить мебель для такой квартиры. — Она развернулась, окинув пространство руками. — Что ты решил насчет мебели?

— У меня есть мой диван, который доставят завтра. И я купил матрас и кое-какие кухонные принадлежности в ИКЕА. На этом все.

Я взглянул на Энджи, которая смотрела на меня во глаза.

— Этот отвратительный диван, который ты купил по объявлению на «Крейглист» сто лет назад? — спросила она, уставившись на меня. — Ты привезешь его сюда?

— Ну, твой муж отказался помочь мне его перевезти, поэтому мы не сможем принести его сюда. Его доставят завтра утром.

— Невероятно. — Энджи всплеснула руками.

— Что? — По ее виду можно было сказать, что она вот-вот взорвется, но я не понял из-за чего.

— Это место, должно быть, стоило тебе десять миллионов.

Там стояло восемь цифр, но я не собирался сообщать ей об этом, выглядя перед ней полным придурком.

— И ты покупаешь кровать в ИКЕА и 50-летний диван по объявлению «Крейглист»? Какого хрена?

Энджи неоднократно советовала мне наслаждаться своим богатством, и я наслаждался… мне так казалось. Мне просто не нужны были дорогие вещи.

— Мебель не принесет мне денег. Это место своего рода инвестиции, в котором я могу жить, не платя арендную плату. — Я пожал плечами, хотя был не совсем честен. Я мог арендовать эти апартаменты и жить в намного меньших размерах, но было что-то связано с этой плиткой на кухне, и с солнцем, проходящем через огромные окна днем в гостиной, в этом огромном пространстве, которое заставило меня его купить. Будто жизнь здесь приведет меня к чему-то лучшему, к чему-то более счастливому.

Энджи уперлась руками в бедра.

— Серьезно, тебе нужно кое-что еще. Например, вазы. Подушки. Что-то, чтобы сделать это место…

— Если тебе станет легче, я нанял арт-консультанта, и мы пойдем в галерею сегодня вечером.

Энджи всплеснула руками.

— Какого консультанта?

— Он подыщет кое-какие фотографии на стены. — Я кивнул, как будто только что подарил ей флеш-рояль в покере. Она не могла пожаловаться на это.

— Потому что искусство — это инвестиции, верно? — Она закатила глаза.

— И что? — Я пожал плечами. — Это не значит, что они не будут хорошо смотреться на стенах.

— Я думаю, что это хорошая идея, но ты не можешь в этих огромных апартаментах сидеть на своем старом диване с дорогим искусством на стенах. Если ты собираешься так жить, то давай вперед.

— Мне все равно, даже если со стороны это кажется странным. — Энджи немного лицемерила. Она очень бережно относилась к своей зарплате. — Главное, у меня есть все то, что мне необходимо.

— Необходимо? Разве тебе нужна квартира на Парк-Авеню или пять спален и две кухни? Но это нормально. Я хочу сказать, чтобы ты немного расслабился. — Она оттолкнула меня с дороги, и пошла на кухню, где начала открывать и закрывать двери шкафчиков. — Ты заслужил все это. Может тебе и не стоит быть слишком снисходительным к себе, но ты можешь просто сделать некоторые вещи, которые сделают твою жизнь более комфортной. Это Нью-Йорк, парень. Если существует арт-консультант, то и должен быть кто-то, кто покупает мебель для богатых парней, как ты.

— У меня вполне комфортная жизнь. — Она это серьезно сейчас? — Это Парк Авеню, ради всего святого.

— Хорошо, а как насчет того, когда ты приведешь сюда женщину? Ты не можешь трахать ее на матрасе, который валяется на полу, — сказала она.

— Я никогда не приводил к себе женщин. Почему это должно измениться сейчас?

— Потому, что ты всегда жил в лачуге, — сказала Энджи, глядя на потолок, как будто хотела увидеть там трещины. — Теперь тебе не нужно стыдиться своих апартаментов.

— Эй, я никогда не стыдился за то место, где жил. Я всегда платил аренду, поэтому здесь нечего стыдиться. И я не вожу к себе женщин, потому тогда я могу встать и уйти, когда захочу. Я не собираюсь ничего менять.

— Просто подумай об этом. Пожалуйста, — попросила она.

Я подумаю, но только потому, что доверял Энджи. Тем не менее, я не планировал менять свое отношение в этом вопросе в ближайшее время. Мне не нужны вещи, которые могли бы сделать мою жизнь лучше.

Чем больше ты имеешь, тем больше ты можешь потерять.

2.

Грейс

Оглядывая галерею, я не могла не усмехнуться. Я была горда тем, что собиралась провести свою первую экспозицию, но нам предстояло многое сделать, прежде чем гости сегодня вечером начнут прибывать.

Я повернула голову на звон колокольчика, поющего каждый раз, когда кто-то заходил в галерею. Моя лучшая подруга вошла в парадную дверь, игнорируя повсюду гудящих людей, направляясь прямиком ко мне.

— Ты же знаешь, что не художник, да? — Спросила Харпер, оглядывая меня сверху-вниз.

— Я пытаюсь замазать потертости на стенах, — ответила я, держа банку белой краски и кисть. — И я не хочу почивать на лаврах. — Я кивнула в сторону метлы, стоящей в углу. — У нас не так много времени. Пора заняться делом.

Мне просто необходимо было, чтобы в моей галереи первая выставка прошла очень хорошо. Я-то была готова, но адреналин, скачущий по моей крови, заставлял меня нервничать. Я оглянулась вокруг большого белого пространства. Обслуживающий персонал устанавливал произведения искусства, но две картины все еще подпирали стену.

— Мне нужно решить, куда их стоит повесить, — сказала я, поставив банку с краской у двери и указав на две картины. — Я не могу придумать, куда их поместить. — Вчера все казалось таким очевидным, но сегодня мне хотелось, чтобы все было идеально, поэтому я ударилась в сомнения.

— А это важно? — спросила Харпер, с совершенно безэмоциональным видом. — Мы разве хотим, чтобы его дерьмовые работы продавались, а?

Я усмехнулась и меня обдало волной очередного стресса. Харпер была права, часть меня хотела, чтобы эта выставка бала бомбой. Художник, которого я выставляла сегодня, был моим парнем четыре недели назад, но, когда я вернулась в галерею и обнаружила его трахающимся с моей ассистенткой, причем в моем же кабинете, я поставила точку на наших отношениях! С этого момента он больше не был моим парнем. К сожалению, мне придется провести сегодняшний вечер, рассказывая всем насколько особенными являются его произведения.

Это был не первый раз, когда я разочаровалась в парне. Мне нравились мужчины с талантом — художники, музыканты, писатели. В школе я всегда получала дополнительные баллы, если делала работы по искусству, и уже во взрослом возрасте я знакомилась с бедными художниками, желая им помочь. Для меня быть подругой художника имело своего рода дополнительную ответственность — поощрять и поддерживать своего мужчину, пока он не создаст что-то грандиозное. И естественно предполагалось, что когда он создаст свой шедевр и к нему придет признание, я буду находится рядом с ним. Но было исключение, никто из моих знакомых художников не создавал ничего настолько грандиозного, не говоря уже о шедеврах. Кроме Стива. Он оказался первым парнем, которому я сказала, что он очень талантлив и потрясающе талантлив, а у меня в голове не раздался маленький голосок: «Правда? Он действительно так хорош или тебе просто нравится с ним трахаться?» Стив, на самом деле, мог бы сделать блестящую карьеру.

И сама мысль, что его выставка в моей галерее станет началом его блестящей карьеры, была для меня ненавистна.

К сожалению, открытие галереи «Грейс Астор Файн Арт» потребовало больших вложений, нежели я предполагала, поэтому не могла взять нож и порезать его холсты, тем самым искромсав его измену и выбросить его из своей жизни.

Колокольчик снова звякнул, и Скарлетт, невестка Харпера, вошла в галерею.

— Это так возмутительно, — сказала она, обнимая меня, а потом Харпер. — Стыдно за художника.

— Эй, — произнесла я. — Ты не можешь так говорить. Мне нужно, чтобы все было распродано. Я должна заплатить арендную плату за квартал на следующей неделе.

Неважно, что Стив оказался козлом. Мне нужно было произвести фурор с выставленной экспозицией. Я уже продала Ренуар, который мой дедушка оставил мне, чтобы открыть эту галерею. Его продажа разбила мне сердце; дедушка часто рассказывал мне истории о девушке на картине, как будто это была сама я, и изображены на ней были мои приключения в Париже. Его продажа чуть не убила меня, но мой дедушка оставил мне письмо в своем завещании, в котором написал, что я могу использовать Ренуара для своих собственных приключений, будь то для осуществления своей мечты или реальности. Так что я продала его, так сказать, с его благословения, но на сердце по-прежнему лежала тяжесть. И эта галерея была моим настоящим приключением, к которому я стремилась еще со времен колледжа. И я не могла позволить, чтобы моя первая экспозиция провалилась, не перед собой, не перед дедушкой.

— Ты всегда можешь обратиться к отцу, — сказала Скарлетт. — Если тебе не хватит денег на оплату аренды.

Обстоятельства были жесткими, но не на столько. Я хотела сегодня стать успешной, вот и все.

— Она не обращается к отцу, — ответила Харпер за меня. — Она все делает сама.

Я была так полна решимости доказать своим родителям и себе, что смогу сделать все без них, я даже готова была взять кредит, но не просить денег у отца. Он не банкомат, хотя моя мать думала иначе, и я готова была потерпеть неудачу в своих начинаниях, нежели относится к нему именно так.

— Мне необходимо отделить мои личные чувства к Стиву от моих бизнес-целей. Мне же не может нравится каждый клиент. — Мне стоит уцепиться за эту мысль и сосредоточиться, что искусство Стива заработает мне деньги и привлечет других художников в галерею.

Я постаралась задвинуть воспоминания о его штанах, болтающихся на лодыжках, в тот момент, когда он трахал восемнадцатилетнего ребенка в моем кабинете.

Я надела белые хлопчатобумажные перчатки, глубоко вздохнула и подняла холст перед собой.

— Это должно висеть здесь. — Я переместила его, чтобы картину тут же увидели пришедшие гости. — Она много стоит. — Я собиралась сделать многое — включить очарование, начать говорить с английским акцентом, который имела от рождения, несмотря на то, что родилась фактически через океан, чтобы продать эти дерьмовые картины. Чем быстрее я перестану зависеть от Стива, тем лучше.

— И это, — сказала я, поднимая другую картину, которой хотела заменить предыдущую, — должна висеть здесь.

Все будет хорошо, но мне необходимо было пережить следующие несколько часов.

— Ты решила загородить проход в другое помещение? — Спросила Скарлетт.

Дальше в галереи были работы других художников, которые я приобрела, и небольшой раздел, скрытый за ложной перегородкой, мои любимые работы. Предполагалось, что гости должны пройти до конца галереи, чтобы увидеть их. И совсем не значило, что я, как бы их специально прятала, но это была настолько маленькая коллекция, на самом деле, совсем не подходящая выставленным картинам. Там были традиционные рисунки и портреты ню и пара фотографий Центрального парка совершенно неизвестного фотографа. Моего любимого Ла Туша, которые я купила на аукционе пять лет назад, и все это время они провисели у меня в спальне до сегодняшнего момента, когда я решила открыть галерею. Там была женщина, сидящая за столом, пишущая письмо. Вроде бы ничего замысловатого, она писала письмо, но мне хотелось узнать, кому она писала и почему она писала тайно. Все эти работы относились к искусству, как и мой Ренуар, который вызвал у меня желание заполучить свою собственную галерею. Но ни одна фотография не была «горячей», и, конечно, мне необходимо было выставлять то, что могло сначала принести деньги, по крайней мере, на данный момент.

— Нет, я предоставлю возможность каждому пройтись по всей экспозиции, на случай, если кто-то хочет купить что-то необычное. — Я же не давала обязательств Стиву, что буду предана только ему сегодня?

Я закончила переставлять картины, объяснив все рабочим, куда они должны их повесить.

— Итак. — Я уперлась руками в бедра. — Не могли бы вы помочь мне переместить столы так, чтобы больше открывались другие залы? — Черт возьми, я не только не собиралась загораживать проход, но я очень хотела, чтобы клиенты взглянули на всю экспозицию, выставленную в галереи. Сегодня вечером каждый должен пройти путь от картин Стива до демонстрации изящного искусства Грейс Астор. Мне надоело все время подталкивать мужчин вперед к свершениям, надеясь, что они вот-вот засияют своим талантом. Мои усилия ни к чему не привели. Отныне я собиралась сделать ставку на себя, самой двигаться к вершине успеха.

Тем более, что бизнес это был неплохой.

*

— Ты отлично выглядешь, — сказала Харпер, когда я смотрела на себя в зеркало дамской комнаты в глубине галереи. — Ты готова?

Я была готов, как никогда. Красное платье облегало меня, как перчатка, а босоножки на пятидюймовых каблуках придавали мне силы, как будто я носила на ногах ядерный реактор.

Я проверила время на телефоне. Оставалось всего несколько минут до открытия выставки.

— Да, я готова. Я очень надеюсь, что люди придут. — Когда я планировала открытие галереи, я исключительно сосредоточилась на том, чтобы выставить будущие таланты, таким образом, привлечь внимание арт-консультантов, которые выбирали определенных художников для своих клиентов. Я думала, что моя деятельность будет только напрямую связана с искусством. Но потом я поняла, что это только верхушка айсберга. Для занятия бизнесом, связанного с продажей картин и других вещей, относящихся к искусству, выявило, что сначала я должна была иметь определенное количество денег, чтобы заплатить арендную плату, получить все налоговые документы и открыть счет, это отняло у меня уйму времени. Когда я затеяла все это, я до конца не понимала, что главное в моем бизнесе должно быть получение прибыли, на чем и должна сосредоточить все свое внимание. Для меня всегда искусство было всего лишь искусством, по крайней мере, раньше.

— Конечно, они придут, — сказала Харпер. — У тебя глаз наметан на талант. — Мы вышли в зал. Здесь был установлен бар у картин Стива с задней стороны и стоял поднос с наполненными бокалами шампанского. — Можешь встать у двери с подносом? — Попросила я одного из официантов. — Клиенты могут появится в любую минуту.

По крайней мере, я надеялась на это.

Колокольчик над дверью звякнул. Появилась Вайолет, сестра Скарлетт, которую она пригласила. Ладно, по крайней мере, когда пришли потенциальные клиенты, это место уже не стало казаться таким пустым. Я приветствовала каждого и стала показывать им картины.

Колокольчик снова звякнул.

— Мелани, как мило, что ты пришла, — сказала я, целуя в щеку давнюю подругу моей матери. Мелани купила много картин и любила хвастаться, что приобрела культовых художников, когда они еще были неизвестны. Если я смогла бы заинтересовать ее своей галереей, тогда я бы почувствовала, что у меня действительно имеется чутье на такие вещи. Она была знакома со многими богатыми людьми по всему миру.

— Конечно, я бы не пропустила такое мероприятие. — Она оглянулась вокруг. — Отличное место и очень любопытно, дорогая.

— Спасибо. — Я наконец-то получила то, над чем работала все эти годы, но такие женщины, как Мелани, никогда бы не испытали такого чувства. Ее работа состояла в посещении благотворительных обедов и сбору пожертвований. В этом и состояла работа таких женщин, как она и моя мать. И мой отец почувствовал бы себя более комфортно, если бы я поступала бы также. Его огорчала даже сама мысль, что его дочь будет заниматься такими вещами, как считать прибыль и убытки. Он хотел, чтобы я по-прежнему оставалась его принцессой.

— Давай я покажу тебе работу одного художника, — сказал я, забрав два бокала шампанского с подноса и передав один Мелани. — Думаю, он тебе понравится. — От этих слов у меня сжался живот. Нравилось мне это или нет, но я вынуждена была убедить покупателей, что у него есть талант, не учитывая, что он мне изменил. Мне приходилось постоянно напоминать себе, что я продаю изящное искусство Грейс Астор, а успех Стива просто побочный продукт.

К счастью, в галерею все шел и шел народ. Я двигалась через толпу от одного человека к другому, поощряя их восхищение работами Стива, и пытаясь завязать контакты.

Все шло хорошо, пока Стив не ввалился в дверь через час после открытия. Его взгляд был остекленевшим, слишком длинные каштановые волосы были немного сальными. Он бесчувственно держался за плечо своего помощника. Стоя у двери, он явно предполагал, что его все ждали и встретят аплодисментами, но никто не знал, кто он.

В этом и состояла моя часть работы — эффективно представить его потенциальным клиентам, а его задача состояла в том, чтобы очаровать их. Но картинки, как я вошла в свой кабинет и обнаружила его там со спущенными штанами, не позволяли мне приблизиться к нему даже на шаг. Мои деловые навыки могли заставить меня притвориться, что все хорошо, главное не видеть его рядом с собой, и уж тем более я совсем не горела желанием тусоваться с ним.

Он поймал мой взгляд и прямиком направился ко мне. Я быстро извинилась перед арт-дилером, с которым разговаривала и направилась к Нине Грекко, чуть ли не сбив ее с ног, одного из самых влиятельных арт-консультантов в городе.

— Нина, я Грейс Астор, — сказала я, протягивая руку. Она заучено улыбнулась, также, как и я весь вечер, пожав мне руку. — Я очень рада, что вы смогли прийти.

Я отлично понимала роль консультантов. В мире искусства очень трудно ориентироваться, и иногда клиенты нуждаются в людях, которые имеют специальное образование в этой области, желая что-либо купить. Большинство же клиентов Нины просто хотели знать совершенно точно, если они купят какую-то картинку или вещь, выгодным ли это будет для них капиталовложением. Их не интересовало само искусство, как таковое, только дивиденды, которые оно могло бы им принести. Искусство для них было своего рода инвестициями в течение сотен лет, но я все еще не теряла надежды, что богатым романтикам понравится многое, что было выставлено в моей галереи. Я хотела бы таких клиентов, которые бы вкладывали деньги, испытывая какие-то эмоции. Искусство нельзя рассматривать, как инвестирование в «золотые слитки» или в качестве денежного запаса, оно все же было гораздо более личным, по крайней мере, так мне казалось и так должно было быть.

— Мисс Астор, это мой клиент, Сэм Шоу. — Нина положила руку на руку мужчины, стоящего рядом с ней.

Я перевела взгляд, ему было около тридцати, волосы темно-русые и глубокие карие глаза, и он открыто пялился на меня.

— Мистер Шоу, очень приятно с вами познакомиться. — Он улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз. Весь его вид показывал скуку, словно его принуждали потратить несколько часов, притащив сюда, что явно не доставляло ему удовольствия.

— Грейс, сегодня ты открыла нового художника, который находится на пороге признания, не так ли? — спросила Нина, продолжая смотреть на мистера Шоу.

Я тоже не могла почему-то отвести от него глаз, но я смогла взять в себя в руки.

— Верно. В его работах присутствует настоящий кайф, поэтому сегодня сюда пришли несколько известных коллекционеров. — Я оказалась в своей среди, произнося тоже самое, что говорила всем весь вечер. — Он очень прекрасный мастер в живописи, обладающий явно талантом в абстрактном экспрессионизме. — Мистер шоу не встретился со мной взглядом. Он смотрел на полотно с несколько смущенным выражением. Нина явно зря тратила свое время.

— Грейси, — прогремел Стив позади меня, чем привлек внимание мистера Шоу.

Я старалась не показывать свою пренебрежение к нему, которое явно чувствовала внутри.

— Позвольте Вам представить этого художника, — произнесла я.

Стив обхватил меня за талию, я попыталась выбраться из его хватки.

— Привет, Грейси.

— Стив, познакомься с мистером Шоу и Ниной Грекко. — Несмотря на то, что я оставалась совершенно невозмутимой, все же попыталась оттолкнуть его в грудь, пытаясь вырваться из его рук. Он полностью проигнорировал мои действия, только еще сильнее меня обнял. — Я как раз собиралась рассказать вам об этой части экспозиции. — Я указала на картины слева от Нины. — Вы позволите нам рассказать предысторию этих картин на заднем плане? — Я улыбнулась и встретилась глазами с мистером Шоу, который переводил взгляд от Стива на меня, как будто пытался понять, что между нами происходит.

Стив тут же начал рассказывать о своем вдохновении, когда создавал эту коллекцию, а я по-прежнему пыталась вырваться из его лап.

— Мисс Астор, не могли бы вы показать мне свою галерею? — Попросил мистер Шоу, прерывая Стива в его излиянии. Я улыбнулась. Специально он сделал это или нет, но я была ему очень благодарна за спасение.

— Хочешь, чтобы я пошла с тобой? — поинтересовалась у него Нина.

— Нет, мы справимся сами, — ответил мистер Шоу, я даже не успела что-либо ответить. — Показывайте дорогу. — Стив тут же отпустил меня, и я направилась к следующей части галереи, мистер Шоу следовал за мной.

Я остановилась и повернулась к нему, когда пока мы продвигались вглубь, количество людей становилось все меньше и меньше.

— В самом конце экспозиции выставлены разные художники, — сказала я, и мистер Шоу, засунув руки в карманы, кивнул. — Какой вид искусства вы предпочитаете? — Спросила я, воспользовавшись возможностью, чтобы более внимательно его рассмотреть. Но я так и не смогла решить красив он или нет, поскольку была поражена выражением его лица — как он смотрел на меня. Он разглядывал меня, словно картину, когда покупатель сначала рассматривает ее беглым взглядом, получая общее впечатление, а затем начинает присматриваться более внимательно, пытаясь понять, что хочет донести до него эта картина.

Наши взгляды замерли, потом он огляделся по сторонам.

У него даже появились морщины, он нахмурился.

— Понятия не имею.

И пока он осматривался, я более внимательно стала рассматривать его, я точно его не знала, хотя он был очень богатым человеком в Нью-Йорке, такого уровня, как он было не много. Начиная от часов, висящих на запястье, до его мягких ботинок из кожи, все говорило мне, что у этого парня явно были деньги, и он относился к Верхнему Ист-Сайду. Но я никогда не встречалась с ним раньше. Я бы обязательно его запомнила. Он был высоким, намного выше шести футов, следовательно, выше Стива. На широких плечах мистера Шоу очень красиво сидел сшитый пиджак. Его волосы немного вились в идеальной прическе, отчего его вид был немного странным. И его смех, идущий из глубин живота, что я так открыто пялилась на него, вывел меня из ступора и я отвернулась.

Мистер Шоу продолжал двигаться вглубь выставки, прямиком к моему секретному пространству, я следовала за ним, пока он не уткнулся в перегородку.

— Это тоже относится к вашей экспозиции? — спросил он.

— Да, там тоже часть галереи. Но работы за этой перегородкой не очень вписываются в выставленную экспозицию. Они мне просто нравятся.

Он взглянул на меня, а потом снова перевел взгляд на мои скрытые произведения. Я проследила за его взором.

— Это Ла Туш. Картина маслом, в стиле импрессионистов. А это, — я указала на Дега, — оригинальная литография, подписанная Дега, который, как вы, наверное, знаете, славился тем, что писал балерин. Он был современником Ла Туша. (Ла Туш, Гастон (1854—1913) — французский живописец, иллюстратор и пастелист, представитель постимпрессионизма. – прим. пер.) (Иле́р-Жерме́н-Эдга́р де Га, или Эдга́р Дега́ (фр. Edgar Degas; 19 июля 1834, Париж — 27 сентября 1917) — французский живописец, один из виднейших и оригинальнейших представителей импрессионистского движения.— прим. пер.)

— А эти? — Он кивнул на пару фотографий.

— Они недавние и не особо ценные, но фотограф был бездомным довольно длительный период времени, мне кажется это видно в его работах. Он фотографирует Нью-Йорк глазами человека, который спал на улице. Он видит контраст между красотой и суровой жизнью этого города.

Он перевел взгляд на меня, немного прищурившись прежде, чем сказал:

— И вам они нравятся из-за его истории или фотографии сами по себе? — спросил он.

Я на мгновение задумалась.

— Из-за того и другого. — Я пожала плечами. — Фотографии сами по себе одновременно прекрасные и неприукрашенные. — Я взглянула на мистера Шоу, который все еще смотрел на меня. — Но я думаю, что знание истории художника, добавляет к ним что-то свое. Он знает этот город, мы его не знаем с этой стороны.

Я немного приподняла голову, чтобы он мог осмотреть меня при хорошем освещении.

Тишина пульсировала между нами. Интересно, ему нравилось то, что он разглядывал?

— Как я уже сказала, эти произведения показывают мне своего рода страсть. Они не совсем предназначены для продажи. Предыдущая часть галереи представляет собой более современное искусство.

— Они не продаются? — спросил он с нотками сожаления в голосе.

— Нет, конечно, они продаются. — Конечно, было здорово, что клиентам они понравились, я просто не ожидала, что людям, которым нравилась работы, выставленные в начале экспозиции, могут понравятся и они. — Думаю, они не главные в этой галереи.

Он снова посмотрел на меня, и на этот раз его взгляд говорил о чем-то большем, стал более осязаемым, и мне пришлось задушить дрожь в теле.

И то, что он не ответил было интригующим, почти так же, как будто он что-то скрывал, словно под фасадом Уолл-Стрит скрывался маленький Бэтмен.

— Вам не нравятся выставленные работы в галереи? — спросил он, глядя мне прямо в глаза. — Вам нравится только эта маленькая часть, да?

— Мне нравятся все, что выставлено в галереи. Стив очень талантливый художник, и все выставленные произведения достойны стать предметом коллекционирования. — Неужели я говорила сейчас, как менеджер, занимающийся продажами?

— Но они вас не очень увлекают. — Он перевел взгляд на мои губы, и я невольно коснулась пальцами губ, почти почувствовав его обжигающий взгляд.

— Дело не в этом. — Правда? Он очень хорошо меня раскусил. — Мне просто нужно включить свою деловую жилку. Все не могут увлечься тем, чем увлекаюсь я.

Он кивнул, и я неловко улыбнулась. Я не очень хорошо объяснила, но, если честно, не была готова к такому вопросу. Я не ожидала, что кто-то вообще сюда забредет.

Молча мы медленно пошли обратно к толпе, где нас поджидала Нина. Она повела мистера Шоу осматривать выставку, а я пошла искать своих подруг. Мне необходим был пятиминутный перерыв от постоянных улыбок, и хотелось вздохнуть полной грудью, после того, как постоянно приходилось контролировать себя с мистером Шоу. Подойдя к Скарлетт и Харпер, который тут же сжали меня в объятиях, поздравляя, и обнимаясь с Харпер, я заметила поверх ее плеча, что мистер Шоу совершенно игнорирует выставленные произведения искусства, а смотрит прямо на меня неумолимым взглядом. Он совершенно не стеснялся, что я заметила его взгляд, хотя я не пыталась с ним заигрывать. Я не могла решить для себя, хотел ли он продолжить беседу или продолжал все еще меня изучать.

— У меня, что юбка задралась сзади вверх или шпинат застрял в зубах или что? — спросила я Скарлетт и Харпер.

Они обе осмотрели меня сверху-вниз.

— Нет, ты выглядишь идеально, — ответила Харпер.

— Превосходно, — добавила Скарлетт. — А почему ты спрашиваешь?

Я покачала головой.

— Просто этот парень смотрит, и я не могу понять, почему.

Харпер огляделась и тут же заметила мистера Шоу в толпе.

— Он? — спросила она. — Тот высокий, горячий, на котором сидит костюм почти так же, как и на моем мужчине?

— Он не такой горячий, — ответила я. Да, он был красив, но, как правило, меня такие мужчины не привлекали. Обычно.

— Он необычайно горячий и похоже распалился, глядя на тебя.

— Он сердится, — ответила я. — И он определенно не мой тип. — Наше общение было немного странное — почти не разговорчивое, но зато более, чем эмоциональное.

— Скорее всего, — сказала Харпер. — Он выглядит так, как будто платит коммунальные услуги за свою собственную квартиру и регулярно ходит к парикмахеру. Тебе ничего от него не нужно, не так ли? — Мой вкус к мужчинам и Харпер были полярно противоположными, что и послужило предпосылкой для нашей дружбы, которая пережила период нашего полового созревания, перейдя во взрослую жизнь. Слишком много подруг вляпывались, западая на одного и того же парня, отчего их дружба терпела крах.

— У нас разное отношение, — произнесла я. Я всегда сопротивлялась, когда мои родители хотели меня с кем-то познакомить из нашего круга. За кем я была бы, как за каменной стеной, так считали они. Доктор, адвокат из правильной семьи или с кем-то из Верхнего Ист-Сайда.

Я никогда не обращала внимания на то количество костюмов, сшитых на заказ костюмов, которые крутилось у меня под ногами, как Харпер. Хотя Макс Кинг невозможно было отрицать, ее муж был красив, но он был не в моем вкусе. Мне нравились парни, с которыми я могла мечтать, которые обладали спонтанностью, им были чужды условности, кто мог бы постоянно меня удивлять. Я не хотела бы, чтобы кто-то думал, что может покупать и продавать людей так же, как акции и облигации… или искусство.

Но Бэтмен? Он казалось не вписывался ни в один тип. Да, на нем был сшитый на заказ костюм, но вопросы, которые он задавал, и то, как он смотрел на меня, словно хотел докопаться до моей сути, заглянуть ко мне в душу, были не похожи не на что.

Возможно, я позволю ему это сделать.

3.

Сэм

Через неделю после выставки Грейс Астор «Файн Арт», я не мог вспомнить ни одного произведения, которые видел в тот вечер. А Грейс Астор? Ее полные губы, тонкую талию и смущенную улыбку? Ее я не мог забыть. Мой офис находился в центре города, и закончив работу, я решил прогуляться и нанести визит Грейс. Единственное из увиденного, что я смутно помнил находилось в дальнем зале, то, что она прятала от других глаз. И я хотел увидеть эти работы снова также, как и саму Грейс.

Колокольчик над дверью, когда я вошел в галерею, зазвонил, совершенно противоречивым звоном по сравнению с выставленными картинами современных художников. Несмотря на мое отвращение к современному искусству, маленькие красные наклейки под каждой картиной сообщали, что выставка прошла успешно.

Я направился сразу вглубь к скрытым от глаз работам мисс Астор, поскольку у меня не было никакого интереса к произведениям искусства вначале галереи.

— Добрый день, — окликнула меня женщина, стуча каблуками по мраморному полу. Я развернулся, мисс Астор спешила ко мне, на ней было облегающее синее платье чуть ниже колен, а на носу сидели очки из массивной, черной оправы. Она была похожа на фантастическую Лоис Лейн, хотя решительный взгляд этой женщины, и как она хмурилась, говорили мне, что она является героиней ее историй, а никак уж не второстепенным персонажем. (Лоис Лейн (англ. Lois Joanne Lane-Kent) — персонаж комиксов о Супермене, его возлюбленная и впоследствии жена. Лоис была создана Джерри Сигелом и художником Джо Шустером и дебютировала в Action Comics #1 в июне 1938 года. Как и Кларк Кент, Лоис работает репортером в газете Метрополиса «Daily Planet». Лоис — опытная, упрямая и хитрая журналистка, способная выбить информацию из кого угодно. Лоис всегда привлекала опасность. Это отразилось не только на её работе (Лоис всегда выбирала трудные задания и была готова лично забраться в логово злодея, если это обещало хороший заголовок), но и на личной жизни. Ей всегда нравились мужчины с тайнами и немного стоящие «на краю», играющие по своим собственным правилам. Возможно, поэтому она некоторое время встречалась с Лексом Лютором — врагом Супермена. Но как только Лоис узнала, что Лекс использует её, она ушла от него. – прим. пер.)

— Мисс Астор, — сказал я, надеясь, что она меня вспомнит.

Она замедлила шаг и нахмурилась с нескрываемым удивлением.

— Мистер Шоу, не так ли?

Я протянул руку.

— Да, — и одарил ее улыбкой. Энджи все время мне говорила, что моя улыбка может заставить женские трусики упасть даже с десяти ярдов. К сожалению, на Грейс моя улыбка, видно, не произвела нужно впечатления, потому что она выглядела растерянной. Она пожала мою протянутую руку, я крепко сжал ее, удерживая больше по времени, чем положено.

— Чем я могу вам помочь? — спросила она, взглянув на наше рукопожатие. Я выпустил ее руку, и она выдохнула.

— Я пришел взглянуть еще раз, — сказал я, показав в сторону ее тайной коллекции. — Вы не возражаете?

— Нисколько, — ответила она, и мы пошли в ту сторону.

— Видно, выставка пользовалась успехом? — Спросил я, надеясь, что отвечая, она как-то намекнет на свои отношения с художником. Он собственнически ее обнимал, пока я не попросил ее устроить мне экскурсию по галереи.

— Да, почти все продали тем вечером и потом в другие дни, когда опубликовали рецензии.

Я кивнул, пытаясь не прерывать ее, надеясь, что она еще что-нибудь скажет. Мне нравилось наблюдать за ее губами, как они двигались, когда она произносила слова.

— У меня остались еще четыре картины, хотите я покажу их вам?

— Как я ранее уже говорил, мне они не интересны.

Мы зашли за перегородку, отделяющую главное помещение от тайной коллекции.

— Вам нравится более классические произведения, — сказала она, пока мы оба смотрели на картины и фотографии. Она не спрашивала, а просто констатировала факт.

Я засунул руки в карманы брюк.

— Честно говоря, я не знаю. Я новичок в этом деле. — Обычно я очень осторожно что-либо сообщал о себе людям. Я быстро понял, что бизнес и Манхэттен были заполнены самовлюбленными типами, которые не хотели, чтобы им кто-то напоминал об их недостатках и слабостях, и это значило, что вам не стоило перед ними раскрывать свои. Все напоминало игру — все предпочитали делать вид или притворяться, что безгрешны и что никто ничего не знает. И поскольку я был аутсайдером, я умело играл роль человека, который не разбирался в этом.

— Новичок в чем? — Спросила Грейс.

— В искусстве, — ответил я. — Не могу точно сказать, что мне нравится.

— Но вам это нравится? — Она кивнула головой в сторону картин, которые мы рассматривали.

Я кивнул.

— Наверное, да. — Меня тронула их интимность и тайна, но я понятия не имел стоит ли в них вкладывать деньги.

Поэтому я периодически переводил взгляд от Грейс к картинам. Работы были небольшими, сдержанными, личными. Хотя связь между картинами не прослеживалась, все художники и фотограф были разными, ведя свою тонкую линию, почти не предназначенную для аудитории. Но чем ближе я их рассматривал, тем более привлекательными они для меня становились, казалось, со своих полотен они пытались рассказать мне о человеке, который их создал. Предыдущая часть галереи была заполнена яркими, привлекающими внимание произведениями, вопящими о своей значимости, как только ты переступал порог… но в них не было тайны.

Эти же работы очень многое пытались мне рассказать о Грейс. Четыре обнаженные фигуры, рисунки, сделанные от руки карандашом, но они напоминали не набросок, а картину — женщина за столом, небольшая картина гавани и две фотографии города.

— Коллекция немного эклектичная, — произнесла Грейс, наклоняя направо голову, рассматривая женщину за столом.

— Да, но мне они нравятся. — Я словно почувствовал ее выбор, она не просто так выставила эти произведения… явно выставила что-то слишком личное. — Они продаются, да?

Грейс прикусила нижнюю губы, прежде чем ответить:

— Да, они выставлены на продажу. — Ее слова были неуверенными и неохотными. Она не хотела продавать эти работы? Или она не хотела продать их мне?

Я специально нагнулся, чтобы посмотреть на обнаженную фигуру под правым углом.

— Ну, как я сказала во время открытия галереи, они все разные. Фотографии, конечно, современные. Самому фотографу уделялось внимание, но в данный момент в нем никто не заинтересован.

— Расскажите мне еще что-нибудь о его фотографиях. — Это были единственные фотографии, представленные в галерее, которые я видел.

— Ну, они прекрасны.

Я хотел, чтобы она мне рассказала еще что-нибудь. Мне очень нравилось, что она рассказала о прошлом фотографа.

— И? — спросил я. Мне нравились все работы в этом разделе, но фотографии вызывали у меня повышенный интерес. Грейс понравилась сама история его жизни. Ее интерес к бездомному фотографу говорил о сочувствии, с которым я не часто сталкивался.

Она быстро взглянула на меня.

— Мне нравится, что он все еще ищет красоту, несмотря на то, что жил в таком мраке. И я предполагаю, что вы можете в них увидеть трагедию жизни, но также… и надежду.

У меня перехватило дыхание. Эта женщина видела саму сущность, не впечатляясь глянцевой поверхностью, мне захотелось узнать о ней больше.

— И если взглянуть на этих двух обнаженных… — Она показала рукой по направлению к двум картинам слева. — На первый взгляд они небольшие, фактически размер в страницу, но если присмотреться и обратить внимание на поворот ее головы, то можно понять, что художник ею очарован.

Это чувство мне было знакомо.

— Но не знаю, настолько ли они хороши, — сказал я.

Грейс перенесла свой вес на одну ногу, выставив бедро, подчеркивая изгиб тела, и скрестила руки на груди, словно я ее чем-то обидел. Маленькая ухмылка подергивала уголок ее губ. Удалось ли мне хоть чуть-чуть разрушить броню, которую она носила? Она повела плечами.

— Если они вам нравятся, то какое это имеет значение?

Я вздохнул.

— Я не хочу потерять деньги.

— Конечно, — тут же произнесла она, и ее тон внезапно стал более профессиональным. — Ну, вы их не потеряете. Ни на одной из них.

— Я возьму их, — выпрямившись ответил я.

— Какую? — спросила она нахмурившись.

Я улыбнулся и мне показалось, что у нее слегка покраснели щеки. Мое повышенное внимание к ней заставило ее покраснеть? Я хотел бы надеяться.

— Все.

— Все? — спросила она, затаив дыхание. — Вы уверены?

Я наклонил голову. Почему она сомневалась? Она решила, что я не могу себе позволить купить их?

— Это проблема?

Поправив очки на носу, она ответила:

— Нет, совсем нет. Я предполагала, что вы пришли посмотреть выставку Стива Тодда.

— Это была идея Нины, — ответил я, делая к ней шаг. — Не моя. Я не имел ни малейшего понятия, что хотел. Мне показалось тогда это какой-то азартной игрой — потратить деньги на то, отчего я совершенно далек, и при этом совершенно не чувствую желания узнавать что-либо большее. — Не задумываясь, я убрал прядь волос с ее лица.

Наши глаза встретились, Грейс немного прищурилась, как будто анализируя свой следующий шаг. Она пыталась меня понять и мне это нравилось.

— Значит, вы хотите их все? — спросила она, хотя я уже озвучил свое желание. Она сделала шаг назад, переведя взгляд от моего лица вниз к моим ногам, как будто пыталась решить, подкатываю я к ней или нет. Как будто я совершенно очевидно ей не продемонстрировал это.

Я знал по своему опыту, каково это не чувствовать себя кем-то любимым, и вместо того, чтобы позволить этому ощущению съесть меня живьем, я воспользовался накопленным опытом, чтобы стать более самоуверенным и сильным. Повышенное внимание ко мне было соблазнительным аспектом. Энджи неоднократно говорила, что мне стоит застраховать свое лицо, но я понимал, что таким успешным я стал не за счет своей внешности. Женщины видели, что я готов пойти на все, чтобы добиться успеха (неважно в постели или нет), поэтому их и влекло ко мне, проявляя повышенное внимание. То же самое касалось и бизнеса. Когда я хотел заключить сделку, это напоминало самообольщение, подстегивающее твое эго, заставляя двигаться к финишной прямой. Людям нравилось чувствовать свою значимость, будь то мужчины, женщины, в бизнесе или в спальне.

Я не выпускал ее из своего взгляда, пока она поправляла очки. Обычно я уже вызывал улыбку и кивок головой. Но Грейс Астор была по-прежнему не уверена, как ей стоит поступить.

— Хорошо, — наконец произнесла она, — могу я попросить вас последовать за мной.

— Куда угодно, — ответил я.

Она опять замерла, и я понял, что она опять раздумывает над моим ответом, потом развернулась на каблуках и направилась к столу. Может она замужем. Я мельком бросил взгляд на ее левую руку. Кольца не было. Я не мог оторвать взгляд от ее упругой аппетитной задницы, покачивающейся в ритме шагов. Может у нее есть бойфренд?

Она начала возиться в ящиках стола, предоставляя мне еще лучший вид на изогнувшееся тело и грудь, виднеющуюся в вырезе платья.

— Вот, — сказала она, вытаскивая какую-то бумажку. — Я хотела бы уточнить некоторые детали для доставки. Вы живете в городе? — спросила она, переходя на деловой тон, как и в начале нашего разговора.

— На Парк Авеню.

От моих слов она закатила глаза.

— Ну, конечно же.

Господи, она понимала, что это грубо?

— А с этим какие-то проблемы? — спросил я.

— О, нет, извините. Я просто… Когда будет удобно осуществить доставку?

— Я предполагаю, что вы приедете вместе с доставкой, чтобы проконтролировать инсталляцию?

Она слегка приоткрыла рот, и ее пухлые губы манили меня провести по ним пальцем. Мне показалось, что она откажется, но вместо этого она улыбнулась. Не открытой настоящей улыбкой, которой она одарила меня, когда я признался, что совершенно не разбираюсь в картинах, желающих купить, а той фальшивой, ничего не обязывающей улыбкой, говорящей о полученном удовольствие от выгодной сделки.

— Конечно, мистер Шоу. Когда вам будет удобно?

Я никогда не упирался рогом, чтобы получить то, что я точно знал не смогу иметь. Но мне хотелось больше узнать о Грейс. Возможно, в дальнейшем она смогла бы заменить Нину, став моим консультантом в области искусства. Если бы я предложил ей это в данную минуту, она точно бы отказалась. Так что я подожду. Как только она появится у меня в апартаментах, я постараюсь включить все свое обаяние и завладеть полностью ее вниманием, она согласится, она не сможет мне отказать.

4.

Грейс

Я стояла у здания, в котором выросла, на этот раз у черного входа, через который заносили крупногабаритные вещи, ожидая прибытия фургона с картинами для мистера Шоу. Я была полна решимости не просто стать избалованной принцессой Парк Авеню и тратить свою жизнь на благотворительные обеды, но каким-то образом все же опять оказалась здесь. Но сейчас все было по-другому. У меня был свой бизнес, и я зарабатывала деньги. Я проверила телефон. Сообщений не было. В ожидании я сложила руки на груди. Почему машина так долго ехала из галереи? Мне не хотелось заставлять мистера Шоу ждать.

Хотя, как правило, хозяйки галереи обычно не наблюдают за доставкой, и я предполагала, что Нина займется этой частью. Если мистер Шоу нанял ее, тогда зачем ему понадобилась моя помощь? Хотя грех было жаловаться. Он был хорошим клиентом. Выставка Стива прошла хорошо, но поскольку он был начинающим художником (и только потому, что я спала с ним), я согласилась на четверть комиссионных, которые обычно берут от продаж.

Мы не подписывали никаких документов, все деньги были мне выплачены, поэтому я могла настоять и уменьшить его гонорар, но сделка есть сделка. Хотя я ненавидела его, мне не хотелось опускаться до его уровня. В дальнейшем я собиралась быть более осторожной, чтобы так глупо не попасться снова. Стив даже не извинился передо мной, и с его стороны не последовало никаких объяснений. Он не пытался что-либо исправить. Вел себя так, как будто мы были друзьями, причем не закадычными, словно я — обычный владелец галереи, которая согласилась устроить его первую выставку. Он так легко и без всяких усилий отстранился, что я решила, что настоящих чувств ко мне у него никогда и не было. Мы встречались больше девяти месяцев, в конце концов. Все это время он жил у меня в квартире.

Может, все это время он просто использовал меня.

Но размышлять насколько он оказался полным мудаком, я не собиралась. Мне необходимо было двигаться вперед, полностью сосредоточившись на своем будущем, а вернее на галереи «Файн Арт» Грейс Астор и на клиентах таких, как мистер Шоу. Мистер Шоу, которого я отказывалась находить привлекательным.

Подъехал грузовик, и я отправила смс-ку мистеру Шоу, что мы уже поднимаемся. Я наняла трех грузчиков – один должен был оставаться в грузовике, а два поднимать картины наверх. Картины были не такими большими, чтобы их переносить по одной, но я хотела посмотреть, как вообще работает эта компания доставки. Надеясь, что к этой, из многих на Манхэттене, я обращусь ни один раз.

— Привет, ребята. Давайте откроем эту дверь и посмотрим не повреждено ли что-нибудь, — сказала я.

— Все хорошо. Мы знаем, что делаем. – Ответил старший парень, открывая заднюю створку двери, и я увидела, что картины были надежно упакованы и закреплены по бокам грузовика.

— Хорошо. Если вы передадите мне вот эту, — я указала на Дега, упакованного в бумагу и пузырчатую пленку, — и каждый возьмете по одной, будет просто отлично. Я не хочу, чтобы вы переносили больше, чем одну за раз, хорошо?

Мы вошли в служебный вход здания, Виктор охранник придержал для нас дверь.

— Спасибо, Виктор.

— Без проблем, мисс Астор. Я только что видел вашу мать в вестибюле, видно она ушла.

Я не сообщила своим родителям, что приеду. Отец был на работе, а я всячески избегала встречаться с матерью с глаза на глаз, насколько это было возможно, конечно.

— Вообще-то я приехала, чтобы доставить эти картины мистеру Шоу.

— О, новый парень. — Виктор кивнул. — Хорошо, ты знаешь этот дом лучше меня. Если тебе что-нибудь понадобится, дай знать.

Я улыбнулась ему и направилась к грузовому лифту.

Когда мы поднялись в квартиру мистера Шоу, дверь была открыта, ее подпирала коробка. Он только что переехал? Виктор сказал, что он новый, но любой, кто не жил в этом доме, по крайней мере, двадцать лет, для Виктора был новым.

— Привет? — произнесла я с порога.

— Входите. — Прогремел голос мистера Шоу с другого конца коридора. Я повернулась, кивнув двум мужчинам, следующим за мной, и вошла внутрь. Холл был пустым. Просто пустым — голые стены, не столиков или ковров, или других элементов интерьера. Возможно, он все еще переезжал. Я шла на свет, льющийся из открытой двери, не предполагая, где находится сам мистер Шоу.

Дойдя до дверей, я обнаружила его у огромного окна, смотрящим на открывающийся городской пейзаж Нью-Йорка, рукава его белой рубашки были завернуты, а руки засунуты в карманы брюк. Да, Скарлетт с Харпер были правы, он был, действительно, красив. И несмотря на то, что он не в моем вкусе, я все же могла обратить внимание на красивого мужчину. И то, как он внимательно изучал меня в галереи, было… наверное, я напридумывала себе, но ощущение было почти физического прикосновения, словно он поглощал меня всю. Наблюдая за ним, я обратила внимание, что он был высоким и широкоплечим, его задница была более упругой, раньше я не обращала на это внимания. И мне нравилось видеть, как его волосы переливались на свету. Я вспомнила, как он флиртовал со мной в галереи, хотя не была уверена можно ли это назвать флиртом. Он резко развернулся на сто восемьдесят градусов, и я ахнула от неожиданности, что он заметит, как я разглядывала его, фактически разбирая по частям, словно он картина, о которой я собиралась составить критическое мнение.

— Грейс, — произнес он, направляясь ко мне, его тяжелый взгляд прошелся по мне сверху донизу, я отвернулась, как будто солнце светило мне в глаза.

И повернулась к двум грузчикам.

— Поставьте их к стене и поднимите остальные.

Они ушли, я повернулась к мистеру Шоу, который все еще продолжал смотреть на меня. Отступила на шаг. В его взгляде была что-то очень сильное и напряженное, меня немного нервировало, я чувствовала себя неуютно, но в то же время приятно. Мне даже захотелось, чтобы он еще подольше изучал меня.

Может мне следовало задержать одного из грузчиков?

— Я думала, что здесь будет Нина, — сказала я, оглядываясь вокруг. Если бы Нина принимала бы в этом участие, она бы не позволила мистеру Шоу купить настолько разные произведения искусства. Но мне захотелось узнать, почему, если он был так сосредоточен на выгодных инвестициях, он совершил эти покупки, не посоветовавшись с ней. Комната была пустой, ни одного предмета мебели, кроме потертого кожаного кресла честерфилд, поставленного напротив окон. Не было ни ковров, ни телевизора. Даже комнатных растений.

— Я уволил Нину.

Вау! Нина была самым высокооплачиваемым консультантом в этом бизнесе. Сомневаюсь, что ее когда-нибудь кто-нибудь увольнял.

— Мне жаль это слышать. — Я положила бумажки с названиями картин на пол, сосредоточившись, чтобы мое выражение лица оставалось нейтральным.

— Не стоит. Она говорила мне то, что я хотел бы услышать. Я предпочитаю людей, которые говорят мне правду. — Он сообщал мне о своих предпочтениях, вкладывал всю свою энергию в каждое предложение, которое произнес.

— Она очень востребована в этой сфере. — Хотя он удовлетворил мое любопытство, выдав даже больше деталей, чем я предполагала, но хотелось узнать больше. Не о Нине, а о нем. — Она не часто обзаводится новыми клиентами.

— Думаешь, я совершил ошибку? — Неужели его, на самом деле, волновало, что я думаю об увольнении Нины?

— Нет. — Я пожала плечами. — Если честно, понятия не имею. Вы должны выбирать с кем предпочитаете работать.

— Именно, — произнес он, удерживая мой взгляд, и я чувствовала, как его взгляд скользит по моему телу, как теплая вода.

Отчего задрожала.

— Ты нервничаешь?

— Нет. — Я потерла руки, как будто мне было холодно.

Он ухмыльнулся и кивнул.

— Понятно, — ответил он, понимая, что я вру.

Я нахмурилась, не уверенная, что захочу узнать, что ему понятно.

— Куда вы предполагаете их повестить? — Мне необходимо сосредоточиться на своей работе.

— Ты как раз находишься здесь, чтобы сказать мне, куда их следует повесить.

— У вас нет каких-либо предпочтений? Спальня, гостиная? — Зачем покупать картины, если у него даже нет стола, на который можно поставить чашку с кофе?

Он обвел пространство руками.

— Никаких. У тебя полный выбор.

— Хорошо, я распакую, и тогда мы сможем решить. Вы лучше знаете свою квартиру.

Я наклонилась и начала разворачивать Дега, картину которая висела у нас в доме с тех пор, как я себя помню. Я ненавидела смотреть на свою тайную коллекцию картин, особенно Ла Туш в других апартаментах, но теперь я стала владельцем бизнеса. Эти произведения были не для моего личного удовольствия, и хотя мистер Шоу явно не был знатоком, как раз это мне в нем и нравилось. В этих картинах что-то его привлекало. И может «Файн Арт» Грейс Астор пробудит у него страсть к искусству, может я смогу каким-то образом своей галерей дотронуться до душ людей, и они увидят что-то прекрасное, а не только возможность сделать выгодные вложения.

По мере того, как грузчики заносили остальные картины, я разворачивала каждую, убирая плотный картон, пузырчатую пленку и папиросную бумагу, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом, а не на Сэме Шоу. В конце концов, все восемь произведений искусства выстроились вдоль стены напротив окна.

— Итак, вы планируете покупать что-нибудь еще? — Спросила я, желая наверняка знать не заняла ли я место, предназначенное для чего-то другого.

— Не знаю, — ответил он, близко стоя рядом со мной, я даже чувствовала тепло, исходящее от его тела. — Возможно. Мне нужно найти человека, который бы помог мне в этом. Как я уже говорил, я ничего не понимаю в искусстве.

— Но вам же они понравились? — спросила я, изучая его отточенный подбородок, пока он рассматривал свои картины. — Совсем не обязательно, чтобы вам нравились картины, о которых хорошо отзываются критики. Главное, что вы чувствуете, ваши эмоции, а не чьи-то умозаключения.

— Страсть, увлечение должны преобладать над логикой? — спросил он.

Я не могла сдержать усмешку.

— Вам, вероятно, будет чужда такая концепция, мистер Шоу?

— Зови меня Сэм. — Его тон был слегка резким. — Думаешь, я не страстный и не увлекающийся?

Мне показалось, что нас разговор пошел не в ту сторону. Я не хотела, чтобы мой комментарий он воспринял на свой счет. У меня тут же возникло ощущение, будто я падаю в кроличью нору на совершенно мне неизвестную территорию.

— Я не знаю вас, — ответила я, задаваясь вопросом не зашла ли я в тупик своими словами.

Между нами восстановилось молчание.

— Думаю, что сочетание этих двух понятий, и есть то, где я наиболее эффективен, — произнес он. И мне опять показался его комментарий слишком личным, словно он что-то открывал мне, частичку своей личности. Но это и влекло меня к нему, я была уверена, что он не рисуется передо мной.

Он повернулся ко мне лицом.

— Ваша реакция на эти произведения эмоциональная или интеллектуальна? – поинтересовался он.

— Может быть эмоциональной, а может быть сразу обе.

— А на эти картины? — Он обвел загорелой рукой выстроившиеся картины в ряд.

— Обе, — честно ответила я. Я почувствовала, как будто что-то отдавала ему сейчас, признавшись, и казалось, что он это понял.

— Ах, — сказал он. — Страсть и логика.

Я молчала, а он перестал спрашивать.

— А к какой больше всего стремится душа? — поинтересовалась я. Мне необходимо было развесить эти произведения в определенном порядке. И поскольку он стал мне открываться, затрагивая немного личные темы, от этого я чувствовала себя не очень комфортно. И дело касалось не только того, что он так близко стоял ко мне и не его напряженного оценивающего взгляда, словно он пытался что-то выяснить обо мне ненароком, чтобы я не заметила. Но я заметила. И мое бескомпромиссное мнение было связано с тем, что я почему-то была уверена, что ему понравится то, что он выбрал, когда рассматривал картины, стоящие у стены. По какой-то причине для меня это было важно. Я хотела ему понравится, мне хотелось, чтобы он нашел меня привлекательной.

— Мне нравятся они все.

— Иначе ты бы их не купил, верно? — Как только произнесла эти слова, сама услышала в них сарказм.

Он усмехнулся, а я расслабилась.

— Не уверен насчет этого. Я уже говорил тебе, что новичок в искусстве. Я хотел бы быть уверен, что купив их, хорошо вложил свои деньги.

— Но ты уволил Нину. — Я скрестила руки на груди. Я сама не отдавала себе отчет в своих действиях, но мои мысли были занятыми этим мужчиной. Хотя мне стоило сосредоточиться на работе, а не на его мускулистом теле и глубоких карих глазах. — Она лучшая в поиске больших инвестиций.

— Уволил.

— И понятия не имеешь, что ты приобрел, — произнесла я, кивнув головой в сторону распакованных работ, — могу тебе сказать — это хорошее вложение денег.

Он вздохнул и засунул руки в карманы, отвернувшись от меня.

— Ты права. Я был не логичен.

Между нами опять установилась тишина. Мне необходимо более вежливо обходиться с клиентом, если и дальше я собиралась заниматься подобным бизнесом. Я буквально оскорбила его, а он это проглотил. Фактически я тестировала его, пытаясь вызвать реакцию, которая бы мне не понравилась и тогда я могла спокойно вычеркнуть его из списка.

Он окинул меня мерцающим взглядом и, наконец, сказал:

— Я хочу, чтобы ты стала моим консультантом. И заменила Нину.

Я не ожидала услышать от него нечто подобное.

— Я не могу, — тут же ответила я.

Он никак не отреагировал. Я хотела извиниться, объяснив, что галерея забирала слишком много времени и сил, что я упорно работала, чтобы получить прибыль и оплатить кредит. И я не хотела злить Нину (она была способна погубить мою карьеру), если она расскажет всем, что я украла у нее клиента. Ни один консультант не захочет иметь со мной дел. А что касается него? С ним я не могла проводить больше времени. Он слишком много энергии забирал у меня, оккупировав мои мысли.

— Думаю, что обнаженные тела были бы хороши в вашей гардеробной, — произнесла я, сделав вид, что он не просил меня помочь, и что я не высказала столь грубый отказ.

— Неужели я похож на извращенца? — поинтересовался он.

Я рассмеялась, отчего тут же расслабилась.

— Я не имела это ввиду. Тогда не мог бы ты показать мне свою квартиру, или нам стоит повесить все тут?

Не сказав ни слова, мистер Шоу направился в коридор и открыл первую дверь справа.

— Это кабинет. — Комната была пустой, кроме серо-коричневого ковра на полу и жалюзи на окнах.

С противоположной стороны в коридоре, он открыл еще одну дверь.

— Это вторая гостевая спальня. — Тоже пусто. Здесь вообще кто-то живет или как?

Другая гостевая спальня была такой же, как и комната, которая он сказал будет использоваться как складское помещение. Но для чего? Что он собирается туда складывать, если кругом такая пустота.

Он открыл последнюю дверь возле выхода и махнул рукой, приглашая меня первой войти внутрь. Я взглянула на него и шагнула вперед, он опустил глаза в пол, как будто ожидая моей реакции.

Это было огромная комната, в которой на полу лежал серебристо-серый ковер, напротив окна находился матрас (без рамы) с простыми, бледно-голубыми простынями и стопкой книг рядом на полу. Я взглянула на мистера Шоу, у него было совершенно нейтральное выражение лица.

Я прошла вглубь, более внимательно изучая обложки книг, отчаянно пытаясь получить хоть какую-то информацию об этом человеке, который так контролировал все и особенно бизнес, и при этом желал поговорить со мной о страсти, а также заставлял смеяться. На полу лежало несколько триллеров, авторов и названий я никогда не слышала, и сверху потрепанная, зачитанная книга «Графа Монте-Кристо», даже страницы были загнуты.

Кто этот человек?

Я развернулась, оглядываясь вокруг, не упустила ли чего-нибудь из вида, но, нет. В этой комнате не было ничего, кроме дивана, который ему, наверное, подарила армия спасения и матраса, да нескольких книг.

Мистер Шоу жил как скваттер. (Скваттер – лицо, незаконно вселившееся в помещение. – прим. пер.)

Но нет, этот мужчина владел квартирой в самом дорогом районе Нью-Йорка и заплатил мне черной картой American Express.

— А гардеробная? — спросила я.

— Туда. — Он указал на арку. Я вошла в арку, обнаружив заполненный гардероб. Деловые дизайнерские костюмы. Обувь ручной работы. Но здесь не было свободных стен, куда можно было бы повесить картины.

— Думаю, кабинет отлично подойдет для ню, — произнесла я, рассеянно протянув руку, проведя пальцами по одному из пиджаков.

— Конечно, как скажешь.

— Ты хоть представляешь, куда ты поставишь мебель? — Поинтересовалась я, вернувшись в коридор и повернув к нему голову.

Мы остановились у входа в его кабинет, он покачал головой, снова опустив глаза в пол.

— Нет. Еще.

При такой пустой квартире с пустыми стенами не составляло труда найти место для любой из картин, и в течение двадцати минут я уже знала, куда каждую следует повесить.

— И Ла Туша я думаю, нужно повесить в столовой. — Свою любимую, и на мой взгляд лучшую, я оставила на «закуску», если можно так сказать.

Он кивнул, не произнеся ни слова, пока я перетаскивала картины из одной комнаты по всем местам. Молча наблюдал за мной. Мы не обменивались любезностями и не говорили о погоде, я работала в полной тишине. Но мне с каждой минутой становилось все более комфортно, чем больше я тут находилась, как будто мы поближе знакомились друг с другом, хотя и не общались.

Я приложила раму к стене.

— Что ты думаешь?

— Мне нравится, — кивнув ответил он. У нас произошел наконец-то прорыв — мне удалось заставить его высказать свое мнение.

Я ухмыльнулась, обрадовавшись, что ему нравится мое любимое произведение.

— У тебя красивая улыбка, — произнес он, и я отвернулась. Наши отношения были странными с первого раза, как только я с ним познакомилась, но сейчас впервые, мне показалось, что мы пересекли какую-то черту.

— Спасибо. — Я поставила картину на пол, осторожно прислонив ее к стене.

— Ты когда-нибудь задумывалась, кому она могла писать письмо? — спросил он, подходя ко мне ближе.

Я по-прежнему продолжала улыбаться.

— Думаю, она пишет любовнику или мужчине, которого хотела бы иметь своим любовником.

— И чтобы она ему написала… тому мужчине, которого бы хотела иметь своим любовником? Она попыталась бы его соблазнить? — спросил он. Я была не уверена, говорил ли он о картине.

Воздух между нами сгустился, жар его тела согревал меня. Сейчас стало намного все более сильнее, чем флирт. Я ощущала, будто он дотрагивается до меня. Поэтому он попросил, чтобы я сама доставила картины и посоветовала, куда их повесить? Он хотел меня?

— Кем бы ни был художник, он также, как и мы, задавался этим вопросом, — прошептала я.

— Мне кажется, ты тоже пытаешься понять людей, — произнес он, смахнув прядь с моего лица и заправив ее за ухо. Тоже самое он проделал в галерее. Но на этот раз я хотела большего. Большего, чем мимолетное движение его пальцем по своей коже.

Но он был прав. Я, действительно, пыталась разобраться и понять его, как только увидела его пустую квартиру. Он был богат, красив, уверен в себе, но в нем присутствовала скрытая грусть, как и во всем этом пространстве, по которому гуляло эхо, и я не могла до конца объяснить, но меня это привлекало.

— Я хочу тебя поцеловать.

Если бы за нами наблюдал кто-то со стороны, и не видел бы, что проходило между нами с тех пор, как я вошла в его апартаменты, его заявление показалось бы неуместным и грубым, но сейчас стоя напротив него, когда он произнес эти слова, я вдруг поняла, что он должен меня поцеловать.

Мне понравилось, что он предупредил меня, но при этом не попросил моего разрешения. Возможно, его губы расскажут мне больше о нем.

Глядя на меня сверху вниз, он взял мое лицо в ладони и прижался к моим губам, затем отстранился и снова поцеловал на этот раз сильнее. Его прикосновение вызвало мурашки у меня на коже, тело обмякло, несмотря на голос в моей голове: «Кто этот мужчина? Мне не нравятся подобные мужчины».

Но мне хотелось, чтобы он целовал меня.

Поэтому руки сами собой обвили его за талию, поглаживая его широкую спину, прошлись по мышцам сквозь плотно прилегающую рубашку, он настолько отличался от тех не накаченных мужчин, с которыми я привыкла встречаться. И вместо того, чтобы чувствовать себя с ним странно или некомфортно, я ощущала вполне комфортно, даже очень комфортно, словно он стирал с меня прикосновения других мужчин.

Он прошелся подушечками пальцев по моим скулам, затем положил руку на спину и прижал к себе. Я ахнула, а он улыбнулся мне в губы. И в этот момент он получил власть надо мной, не потому, что он силой забрал ее, а потому, что я добровольно ему отдала.

Его язык раздвинул мои губы, и я откинула голову назад, желая получить от него как можно больше. Колени ослабли, мысли и тело обмякло, как будто он забирал всю мою энергию, все мое самообладание.

Он схватил меня за талию и слегка встряхнул.

— Ты в порядке? — спросил он, его взгляд прожигал меня.

Я кивнула, пялясь на его грудь, на его широкую, твердую грудь. Что я делала? Как я оказалась в руках этого мужчины, и почему мне было так хорошо?

— Могу я задать тебе вопрос? — спросила я.

Он усмехнулся и отступил на шаг. Мое тело тут же обдало прохладой, и я даже разозлилась на себя, что заставила его отодвинуться.

— Ты умираешь от любопытства, как только вошла сюда.

— Откуда ты знаешь?

Он провел рукой по волосам и сделал еще один шаг назад.

— Я умею читать людей.

— Да? Тогда какие вопросы я хотела тебе задать? — Он явно думал, что знает все.

— Ты пытаешься понять, кто я и почему эта квартира такая пустая. Почему есть только потертый старый диван и матрас, а в шкафу полно дизайнерских костюмов.

Я сосредоточилась на изгибе его губ, когда он говорил. Каждое слово казалось таким продуманным, произносимое этими совершенными, полными губами.

— О и да, тебя влечет ко мне, но почему-то ты борешься с этим чувством. — Он погладил шею. — Я еще не сложил все части вместе по этому поводу.

Меня затрясло. Кто он такой, что может вот так залезть в мои мысли и рассказывать мне, о чем я думаю, даже если все, что он сказал, было абсолютной правдой? Высокомерно, но точно.

— Мне пора, — произнесла я, направляясь в коридор. — Завтра я пришлю рабочего, чтобы повесить картины. Я поставила их именно в те места, где они должны висеть.

Я оглянулась, он стоял на месте, засунув руки в карманы, но его улыбка потускнела.

— Я хочу, чтобы ты помогла мне пополнить коллекцию.

— Я не могу согласиться на это, — бросила я через плечо.

— Ты не можешь позволить поцелую, даже если это был лучший поцелуй за всю твою жизнь, мешать бизнесу?

И поэтому тоже. Он ходил вокруг да около, странно флиртуя с незнакомыми женщинами, рассказывая им, какой он классный целовальщик, так что ли? Я остановилась у выхода в коридор и развернулась к нему.

— Думаешь, это был лучший поцелуй за всю мою жизнь? — Возможно, он был прав. Я не могла вспомнить ничего подобного, чтобы поцелуй так подействовал на все мое тело. Он буквально заставил меня растечься и захотеть большего.

— Я так подумал, потому что это был лучший поцелуй за всю мою жизнь. И мне показалось, что для тебя он был таким же. — Его тон был одновременно поддразнивающим и искренним, мне даже показалось, что он говорит правду.

Я закатила глаза, причем самым очевидным и преувеличенным образом.

— И женщины покупаются на твой трюк? — Повернулась к двери, поскорее пытаясь выбраться отсюда. Что я наделала, целуясь со своим клиентом? Но мне хотелось целоваться с ним подольше.

— Я позвоню тебе завтра по поводу консультанта. Переспи с этой мыслью. — Переспать с этой мыслью не изменит мой ответ. Я сказала ему «нет». Хотя и была благодарна за то, что он купил у меня картины, это было для меня важно, поскольку теперь я смогу заплатить за этот квартал, но это совсем не означало, что я обязана тратить на него больше своего времени. Я поцеловала его, и это уже достаточно плохо. Черт побери, что еще может произойти, если я буду работать с ним более тесно?

Ему придется найти себе другого консультанта по искусству.

5.

Сэм

— Ты выглядишь рассеянным, — сказала Энджи, глядя в меню. Несмотря на то, что мы оба работали, нам все же удавалось изредка заскакивать в нашу любимую старенькую забегаловку в деловой части города. Муж Энджи в данный момент был на работе, поэтому мы воспользовались возможностью поесть вместе. В этой забегаловке было что-то такое, что заставляло нас возвращаться сюда уже много лет. Бургеры.

Я покачал головой.

— Нет, просто голоден. Зачем ты так пристально изучаешь меню? Ты же знаешь, что там. Оно не менялось уже лет десять.

На самом деле, попав сюда я немного отвлекся. Грейс покинула мои апартаменты до того, как я получил шанс собраться с мыслями и уговорить ее стать моим консультантом по искусству. Грейс была очень красивой, уверен, что у нее много поклонников. Я не мог понять, почему она занимает мои мысли.

Энджи подняла глаза и опустила меню.

— Ты что-то обдумываешь, — сказала она.

— Перестань меня читать, меня это бесит, — огрызнулся я, махнув официантке. — Давай закажем. — Когда мы были подростками, по выходным с Энджи делали вылазки в центр города. Мы гуляли по улицам делового центра, запрокинув головы вверх, рассматривая небоскребы. Тогда я говорил, что однажды стану владельцем одного из этих зданий. Сейчас у меня в собственности было три здания в самом центре города, два в деловой части и мои апартаменты — первое вложение денег в жилую недвижимость. После наших долгих прогулок по городу, мы всегда заходили в эту забегаловку, заказывала один молочный коктейль на двоих. За счет тех дней, когда мы ходили по городу и мечтали, я и выжил — эти дни заставляли меня верить, что будущее будет лучше настоящего.

— Я давно тебятаким не видела. — Энджи закатила глаза также, как и Грейс, когда я сказал ей, что поцелуй лучший за всю мою жизнь.

Она подумала, что я пытаюсь соблазнить ее, собственно, она была права, но это совершенно не значило, что я сказал неправду. Большинство людей, попав в мои апартаменты, тут же поинтересовались бы почему у меня нет мебели. Почему я, обитая на Парк-Авеню 740, сплю на матрасе на полу. И хотя обычно мне было насрать, что обо мне думают другие, почему-то когда Грейс прохаживалась по моей пустой квартире, я чувствовал себя несколько неудобно. Хотя я не обязан был объяснять, что мне не хочется загромождать свой дом причудливой мебелью, и что мне нравится мой протертый старый диван, и больше мне ничего не нужно, кроме матраса на полу.

И все же, я хотел, чтобы она поняла меня.

— Я буду чизбургер, картошку фри и шоколадный молочный коктейль. — Произнес я официантке, выходя из самообороны. Если бы не я, Энджи так бы и не приняла окончательного решения по поводу меню.

— Я буду то же самое, но еще луковые кольца и макароны с сыром, — официантка записывала заказ. — О, и еще с помидорами?

— Мне придется везти тебя домой? — поинтересовался я. — Твой муж ненавидит это место, я правильно понимаю, что ты заказала все это для себя, а не для него? После такого количества еды, ты даже не сможешь ходить.

— Я проголодалась. — Она пожала плечами. — Хватит игнорировать мой вопрос и скажи, что у тебя на уме.

— Я купил несколько картин, — ответил я, пытаясь переключить ее внимание.

— Картин, которые тебе посоветовал купить твой консультант?

— Типа того. — Я отодвинул меню в сторону и провел ногтем по металлической кромке стола. И не мог вспомнить, когда в последний раз лгал Энджи. Я всегда был абсолютно честен с ней. Но мы никогда не обсуждали моих женщин, потому что женщины редко занимали мои мысли. В отличие от Грейс.

— И ты собираешься купить мебель? Я знаю, что ты сентиментально относишься к своему дивану, но может ты отвезешь его в офис. — Энджи постучала пальцами по столешнице.

— Я совершенно не испытываю каких-либо чувств к своему дивану, о чем ты говоришь? — Я вообще не сентиментален по поводу вещей. Именно из-за этого у меня их и не было.

— Тогда почему ты на нем спишь до сих пор? Он же разваливается прямо на глазах.

— Нет, он в порядке, — ответил я. — Если правильно положить подушки, то пружин почти не видно. У меня нет причин его выбрасывать.

— Есть и не одна.

Нам принесли заказ, Энджи набросилась на макароны с сыром, как будто не ела неделями. Она всегда отличалась отличным аппетитом, но по количеству блюд, которые она заказала, даже для нее это было сверх.

— Покупка мебели, все равно что выбросить деньги в огонь. Диван у меня есть, и он нормальный. — Я не хотел жить по-другому только потому, что сменил адрес проживания. Хотя было бы неплохо позвать Грейс выпить. Может стоить купить стаканы для виски. На данный момент у меня даже не было столовых приборов. Я взял с работы пару кружек, потому что мне не нужны были излишества. Мне не нужно много.

— Тебе не хочется устроить новоселье? — поинтересовалась Энджи. — Стыдно иметь такую шикарную квартиру и никому ее не показывать.

— Новоселье? — Усмехнулся я. — И кого мне пригласить? Я знаю только тебя и Чэса. — Энджи и ее муж были моими единственными друзьями. У меня не было собутыльников. Я не ходил в колледж, поэтому друзей по колледжу у меня тоже не было. Кроме Энджи из моей прошлой жизни в детдоме у меня никого не было.

— А как насчет вечеринки для сослуживцев? — поинтересовалась она.

Я откусил чизбургер, медленно стал жевать, чтобы подумать над ее предложением. Мне не хотелось бы, чтобы сослуживцы, с которыми меня связывали чисто деловые отношения оказались у меня дома. И все это было не важно, моя квартира была всего лишь хорошим вложением денег, и мне не хотелось, чтобы совершенно посторонние для меня люди бродили бы по моему дому.

— Нет. Я не сторонник вечеринок.

— А что насчет телевизора? Это не слишком экстравагантно?

Хотя телевизор нельзя назвать инвестицией, но, наверное, его стоит купить.

— Тогда ты отстанешь от меня, если я куплю телевизор?

Я даже согласен купить новый диван. Наверное, это бы доказало Энджи, что я совсем не привязываюсь к вещам. Не к диванам, не к чему-либо еще.

— Господи, Сэм, я хочу, чтобы ты наслаждался жизнью. Разве ты не видишь? Ты создал свой бизнес, тебе не нужно так сильно экономить каждый пени. По крайней мере, переспи с кем-нибудь.

Я стер горчицу салфеткой со рта.

— Думаешь, я расстроен, потому что у меня давно не было секса? — Я бросил салфетку на стол. Энджи знала, что я не монах.

— Я имела ввиду, что тебе следует повеселиться. Потрать немного денег, найди девушку.

— С таким лицом, как мое, ты думаешь, мне нужно тратить деньги, чтобы заполучить девушку? — Усмехнулся я, Энджи начала смеяться.

— Ты придурок.

— Но красивый придурок, да?

— С твоими деньгами, тебе нет необходимости беспокоиться о том, как ты выглядишь.

Я взял салфетку и швырнул в нее. Она ухмыльнулась.

— Могу сделать вывод, что ты следишь за своей последней жертвой, а? — спросила она.

— Ради всего святого, я не серийный убийца.

— Ты серийный сердцеед, вот кто ты! — Она откусила огромный кусок от бургера, как будто боялась, что он может исчезнуть, если она немедленно его не откусит. Я думаю эта привычка осталась у нее из детского дома, когда есть нужно было быстро, иначе твой сосед мог украсть у тебя еду. Энджи избавилась от многих привычек прошлого, помогла встреча с Чэсом. Но шрамы все равно остались, и лежали они на поверхности.

— Девушки, с которыми я развлекаюсь, прекрасно понимают, что это всего лишь развлечение. Никто из них не задерживается достаточно долго, поэтому я никому не разбиваю сердце.

— Потому, что ты не звонишь им. — Энджи сегодня доставала меня немного больше, чем обычно. Но сегодня у меня не было настроения.

Я пожал плечами. Жениться я не собирался. Поэтому какой был смысл пару месяцев морочить голову девушке, чтобы как только она задумается о серьезности наших отношений, сказать ей, что все кончено?

Энджи опустила взгляд, и я мог точно сказать, что она была готова сочувствующе улыбнуться.

— Даже не вздумай, — произнес я. Чтобы она не думала, я не хотел этого слышать. — Пойдем купим телевизор, отвлечемся от меня.

— Хорошо, — мягко ответила Энджи. — Мне хочется, чтобы ты встретил свое счастье.

— Я сомневаюсь, что после такого количества еды, ты сможешь войти в дверь магазина, — произнес я, игнорируя ее комментарий.

— Хорошо. Я подожду снаружи. Эти макароны с сыром здесь слишком хороши, я не могла от них отказаться.

*

Я вытащил телефон из кармана и положил его на стол из темного красного дерева в своем кабинете. Здесь в кабинете у меня было больше мебели, чем во всей моей квартире, несмотря на то, что у меня теперь был телевизор. Пока я с Энджи ходил за покупками также приобрел некоторые кухонные предметы первой необходимости, в том числе хрустальные стаканы для виски, в ближайшем будущем я предполагал увидеть прижатые губы Грейс Астор.

Поскольку она до сих пор не позвонила, не изменив своего мнения по арт-консультанту, я решил, что мне придется немного изменить тактику.

Откинувшись на спинку кожаного офисного кресла, я нажал на ее номер.

— Грейс Астор «Файн Арт», — ответила она на втором звонке.

— Грейс, это Сэм.

— О, мистер Шоу.

Мистер Шоу?! Я фактически обменялся с этой женщиной своей слюной. А она решила обращаться со мной официально?

— Что я могу для вас сделать?

И разве именно на этот вопрос она хотела получить от меня честный ответ? Встать на колени и обхватить мой член своими прекрасными губами. Водить своей рукой по моему члену до основания, сильно его сжав. Раздеться, наклониться и почувствовать мой твердый член, вбивающийся в ее киску, пока мы оба не начнем задыхаться и кончать.

Без сомнений я хотел трахнуть эту женщину. Энджи правильно сказала, мне нужно переспать.

— Мне нужно, чтобы ты пришла ко мне домой. Твой мастер проделал не совсем хорошую работу, развешивая картины. — Я крутанулся на кресле, чтобы видеть вид на город. Интересно, могу я отсюда увидеть ее галерею?

— Это совсем не похоже на мистера Грэмса, — ответила она. Шелест ткани на другом конце провода заставил меня напрячься.

Интересно, что на ней надето сейчас?

— Что конкретно он не выполнил?

— Я покажу тебе. Я буду дома после семи вечера.

Молчание, несколько секунд, даже больше.

— Мне кажется, это не совсем хорошая идея, — наконец, произнесла она. — Я могу повторно отправить мистера Грэмса к вам, и вы можете ему сказать, что хотели бы изменить.

— Боюсь, это не решит проблемы. — Мне не нравилось играть в клиента, ведь я хотел получить от нее некоторые вещи совершенно личного характера, но я не собирался так легко ее отпускать. Я видел, что она находила меня привлекательным, и поскольку она не огласила мне вескую причину, из-за которой мне следовало держаться от нее на расстоянии, я не собирался так легко сдаваться. Если бы я всегда так легко отступал, то сейчас бы не владел недвижимостью на три миллиарда долларов и это только в центре Манхэттена.

— Исправь это, Грейс, и тогда мы сможем обсудить, что ты сделаешь для меня как мой арт-консультант.

— Но мистер Шоу…

— Грейс, мой язык находился у тебя во рту, и я обхватывал руками твою задницу, поэтому, пожалуйста, называй меня Сэм.

Она выдохнула. И выдох был не возбужденным, а скорее раздраженным.

— Сэм, — сказала она, преднамеренно отчетливо произнося слова, словно мой родной язык был не английский, — я уже говорила, что не могу быть твоим консультантом по искусству.

— Это было больше похоже, что не хочешь, чем не могу, я не принимаю твоего отказа.

— В любом случае, я не соглашусь. Я с удовольствием дам тебе пару имен. У меня имеется несколько контактов, которые будут более чем рады тебе помочь.

— Меня не интересуют другие. — Мне понравилось в ней то, что свои личные картины, которые вызывали у нее определенные чувства, Грейс не стала выставлять на общее обозрение, потому что она точно знала, что может принести ей деньги в самом начале экспозиции. Но я все же обнаружил ее спрятанные картины. И пришел к выводу, что она сама была именно такой, скрывая все самое интересное о себе под глянцевой версией, которую являла миру. Мне хотелось узнать все ее секреты.

Я хотел узнать больше, что она скрывала от всех в физическом, эмоциональном и логическом планах.

— Простите, мистер… Сэм, думаю будет лучше, если…

— У тебя имеются планы на вечер? — Спросил я, не собираясь отступать.

— Дело не в этом. Я хочу сказать, не думаю, что…

— Значит, у тебя нет планов на вечер. Я заеду в галерею и заберу тебя в шесть тридцать.

И повесил трубку. Я готов был приехать и раньше. Она же не закроется раньше, только чтобы сбежать от меня, и если она не примет положительного решения по поводу арт-консультанта до того, как я заеду за ней, я был полностью уверен, что самолично смогу ее убедить изменить свое решение.

Поцелуй обеспечит ее капитуляцию.

6.

Грейс

Сэм Шоу повесил трубку. Типичный испорченный, капризный миллиардер, ждущий, что все будут танцевать под его дудку и будут делать все, что он скажет. У меня не было не времени, не желания становиться его консультантом по искусству. Мне необходимо было сосредоточиться на своей галерее. Выставка Стива привлекла к нам повышенное внимание, и мне следовало извлекать из этого выгоду. У меня все еще находились четыре его большие полотна, которые необходимо было продать, и также рос интерес к его последующим работам, мы договорились, что за них я возьму уже более высокие комиссионные.

Играть в няньку для мужчины, который ничего не хотел и не понимал в искусстве, но которому кто-то сказал, что на картинах можно заработать хорошие деньги, и не важно, что я открыла галерею, чтобы продавать картины, даже несмотря на то, что он купил у меня не глядя несколько произведений, не имея представления вырастут ли они в цене в дальнейшем. Я хотела открывать новые таланты и открывать душу людей к старым мастерам, а не делать богатых ребят еще богаче. И несмотря на то, что Стив оказался ужасным парнем, оглядываясь назад даже не очень порядочным человеком, никто не мог отрицать, что он не талантлив. И я гордилась, что он начал свою карьеру в Грейс Астор «Файн Арт», также как и моя галерея. Именно на этом я хотела полностью сосредоточить свое внимание.

А уж точно не на том, чтобы оказаться рядом с мужчиной, которого хотела поцеловать. Это мне как раз совсем не нужно, ни за что. Я не доверяла своим губам, телу, сердцу в данный момент. Особенно с таким избалованным человеком, как Сэм Шоу.

На столе зазвонил мой телефон. Это был новый агент Стива, с которым он подписал контракт через пару дней после открытия выставки. Я никогда не встречалась с ней раньше, и это не предвещало ничего хорошего (плохой агент может быть хуже, чем никакого агента), но по крайней мере Стив теперь не имел со мной никаких дел.

— Привет, Виктория, — ответила я на звонок.

— Грейс, я рада, что застала тебя на месте. Я хотела сказать, что теперь тебе нет необходимости выставлять оставшиеся полотна Стива, — произнесла она, голос звучал бодро, как будто она звонила сообщить мне, что можно забрать вещи из химчистке.

У меня тут же закружились разные мысли.

— Что значит «выставлять»?

— Мы решили пойти в другом направлении, не нужно ничего продавать.

Я напряглась.

— Мы не об этом договаривались, когда я обговаривала со Стивом условия. Он сказал, что я могу продать его старые работы за стандартную комиссию.

— У тебя имеется копия контракта, где обговорены эти условия, и ты можешь переслать его мне? — Она прекрасно знала, что у меня нет контракта. Он был моим парнем. Я доверяла ему.

— Стив дал мне слово. Он там рядом? Могу я поговорить с ним?

— Его здесь нет, и мне очень жаль, но он совсем не помнит такого. Грейс, я не пытаюсь выглядеть засранкой, но я обязана действовать в интересах своего клиента. Он должен выставляться в более известных галереях.

Боже, он бы даже не встретил этого агента, если бы не моя галерея. Это было несправедливо.

— Я не собираюсь забирать у тебя комиссионные за уже проданные произведения, — продолжила она. — Но есть еще четыре картины, которые находятся у тебя, и я договорилась, чтобы их забрали сегодня. Ты согласна, не так ли?

Я поняла, что меня открыто поимели. Комиссионные от четырех работ дали бы мне возможность немного расслабиться, мне не нужно было бы беспокоиться об оплате в следующем квартале. Мне казалось, что я шла правильным путем, хотя теперь выставка Стива оказалась ложным началом. Мой бывший оказался аморальным пустозвоном. Но в следующий раз я буду умнее и подготовлю контракт.

Мне очень хотелось послать ее на х*й, но у меня не было сил.

— Тебе лучше побыстрее прислать сюда своих парней.

Виктория засмеялась, как будто я сморозила какую-то шутку.

— Они должны быть уже у тебя. — Как по волшебству зазвенел колокольчик над дверью, и двое мужчин с бумагой и пузырчатой пленкой вошли в галерею.

Я повесила трубку.

— У вас должны быть четыре картины, которые мы должны забрать? — проревел более высокий парень через всю комнату. — Если вы покажете их, мы упакуем и не будем вас отвлекать.

Я громко выдохнула, пытаясь успокоиться, прислонившись к столу, комната покачнулась, словно я сидела в лодке. Я закрыла глаза. Мне нужно взять себя в руки, я должна избавиться от этих картин, а затем вечером расслаблюсь, выпив одна бутылку вина.

Я открыла глаза, провела по щекам и подошла к первой картине Стива, которую не успела продать. Я спустила ее со стены и передала парню.

— Это первая.

Он успел ее поймать, обхватив потными ладонями холст с краской. Вторая картина была больше, но я вытащила ее из-под светильников и поставила на пол.

— Эта.

Мое раздражение усиливалось с каждой картиной. Я хотела, чтобы Стив навсегда исчез из моей галереи, из моей жизни, и я больше никогда не хотела иметь какие-либо отношения с таким самовлюбленным и эгоистичным ублюдком.

— Вы можете их забрать, — сказала я, передавая последние две картины.

Я глубоко вздохнула смирившись.

— Уходите. Можете упаковать их в грузовике.

Мужчины посмотрели на меня, а потом друг на друга, явно не понимая почему я злюсь, но к счастью, они не стали спорить. Я довела их до дверей, заперла дверь, повесив табличку «Закрыто».

Я повернулась и привалилась к двери, пытаясь указательными пальцами разгладить брови и хмурую складку на переносице, которые появилась. Что я буду делать? Я рассчитывала продать работы Стива, что дало бы мне возможность купить немного дополнительных материалов. Я не могу найти другого художника за такой короткий период, чтобы заполнить пустые стены галереи. Теперь у меня не было полотен Стива, которые бы просто занимали место. Мне давно нужно было их убрать и освободить место для картин, на которых я собиралась зарабатывать деньги.

Я была так взволнована, открывая свою собственную галерею, так горда устроив первую выставку. Теперь все, к чему я прикасалась, обернулось разочарованием.

Кто-то постучал по стеклу двери, прерывая мои жалостливые переживания. Стив уж точно не мог больше хотеть от меня, потому что грузчики увезли все его работы, которые представляли хоть какую-то ценность.

Я открыла дверь… Сэм Шоу смотрел на меня сверху-вниз.

Я уловила запах его цитрусового одеколона. Запах был не тяжелым, которым многие пользовались на Уолл-Стрит. Он был легче, тоньше, больше похожий на свежесть. Мне понравился его запах даже больше, чем хотелось бы, и, несмотря на плохое настроение, мои соски под блузкой налились. Я закатила глаза.

— О, это ты.

— Я тоже рад тебя видеть. — Уголок с левой стороны его рта приподнялся, он ухмыльнулся мне. — Подумал прийти немного пораньше, на случай, если ты закроешься и решись сбежать от меня. Похоже, твой план провалился.

— Я не собиралась от тебя сбегать. — Я направилась обратно к своему столу, мне хотелось снять туфли и напиться, а не идти к мистеру Шоу разглядывать как повесили картины.

— Правда? — спросил он, следуя за мной.

Я засунула телефон и ключи в сумочку и выключила компьютер. Мне необходимо было выбраться из этой галереи, как можно скорее, и если для этого мне придется пойти домой к Сэму Шоу, то так тому и быть.

— Да, правда, Мистер Я Могу Все Купить, Что Захочу, Даже Людей. — Я взяла свою сумочку и заскочила в кладовку за своим рабочим столом, чтобы включить сигнализацию. — Давай по-быстрому разберемся с твоими картинами, чтобы я могла потом напиться.

— Похоже на вечер, о котором я мечтал, — ответил он.

*

— Добрый вечер, мисс Астор, — произнес Гордон, швейцар на Парк Авеню 740, приподнимая свою форменную фуражку, как только я вошла в фойе дома. Я думала, что Сэм подхватит меня на своей машине, но вместо этого, когда мы вышли на улицу, он остановил такси. Должно быть его водитель болен.

— Добрый вечер, Гордон, как твои девочки? — поинтересовалась я. Его внучки-близнецы были очень симпатичными.

— Очень хорошо, с каждым днем становятся все более красивыми.

— Будь добр с ними, — сказала я, следуя за Сэмом через фойе.

— Всегда, — ответил он.

В лифте, стоя перед зеркалом, Сэм сказал:

— Ты быстро заводишь друзей.

Прежде чем я успела ответить, лифт остановился на двадцатом этаже.

— Черт, им следует починить эту штуковину, — всокликнула я. Как будто западный лифт постоянно преследовал кого-то на двадцатом этаже.

— Что починить?

— Он почему-то всегда останавливается на двадцатом этаже, — сказал я, яростно нажимая на кнопку тридцать четвертого.

— Ну, возможно, кто-то вызвал его, а потом вспомнил, что что-то забыл в квартире, — сказал Сэм. — Ты легко раздражаешься. Сколько раз ты уже ездила на нем? Раз, два? Успокойся.

— Семь или восемь лет, умник.

— Семь или восемь лет?! Что ты делаешь, катаясь на лифте в Верхнем Ист-Сайде, проверяешь хорошо ли он работает?

Несмотря на мое угрюмое настроение, я не могла не рассмеяться.

— Да, вообще-то, да. Какое тебе дело, как я провожу свое свободное время?! — Я ухмыльнулась, а он улыбнулся в ответ, и я вспомнила, как он прижимал меня к себе, бережно, словно я была ценностью, с которой нужно очень осторожно обращаться. Я отвернулась от него.

— Итак, днем ты владелица галереи, а по ночам ездишь на лифтах. В тебе столько загадочного, Грейс Астор.

— Ты даже понятия не имеешь, Сэм Шоу, сколько.

Мы вошли к нему в квартиру, отсутствие мебели снова застало меня врасплох, хотя со вчерашнего дня ничего не изменилось.

— Хорошо, скажи мне, какие из картин повесили неправильно. — Я повернулась, не получив ответа, и оказалась одна в гостиной. — Сэм Шоу? — позвала я.

— Я на кухне, Грейс Астор.

Я пошла на голос. Он был на кухне, наливая виски в два хрустальных стакана, которая, что меня совершенно не удивило, тоже была почти пустой.

— Выпьешь? — спросил он, вручая мне стакан.

Черт побери, да. Я выпила одним глотком, позволяя жидкому счастью стекать по моему горлу и делая мой вечер намного лучше.

— Спасибо.

Он, не сказав ни слова, схватил меня за запястье, чтобы я ровно держала стакан, и налил еще больше виски.

Когда он убрал руку, провел подушечками пальцев по моей коже. Я моргнула и взглянула на него из-под ресниц. Он меня соблазняет. Прекрати флиртовать с ним и воздержись от поцелуев.

У меня было разбито сердце, я отстранилась от всего, но даже если бы этого не было, мое сердце никогда не было бы открыто для такого человека, как Сэм Шоу. Слишком богатый, слишком избалованный, слишком желающий делать все по-своему, в том числе настойчиво являться ко мне в галерею и тащить меня в свою квартиру.

По крайней мере, сейчас он угостил меня виски.

Если бы он только перестал так на меня смотреть. Я чувствовала его взгляд на себе всем телом.

— Спасибо, — прошептала я.

Он смотрел на меня поверх ободка своего хрустального стакана, прежде чем сделать глоток. Его адамово яблоко задвигалось, и я представила, как пройдусь своим языком по его горлу.

— Неудачный день? — поинтересовался он.

— Мммм. — Я развернулась и вышла из кухни в гостиную, направившись к Ла Тушу.

— Хочешь поговорить об этом? — спросил он позади меня.

Это было последнее, чего я хотела. Наоборот, я хотела забыть, как можно скорее об этом дне. Забыть, как я просчиталась со Стивом. Он всегда казался таким скромным и стеснительным, когда я говорила ему, насколько он талантлив. Он так меня благодарил, что я согласилась устроить выставку его работ, так переживал и беспокоился, что может опорочить своими картинами репутацию галереи. В большинстве случаев он вел себя так, как будто меня любил.

И как только он впервые ощутил успех, тут же превратился в ужасного человека, скорее всего он все это время был именно таким. Получается я обманывала саму себя, представляя его совсем другим человеком. Он открыто использовал меня, чтобы добиться славы, а затем ушел, потому что моя картинная галерея не была столь известной.

Я сделала еще один глоток, желая усилить свое расслабление.

— Картина висит так, как мы и хотели ее повестить. — Картина висела именно на том месте, где я карандашом поставила черточки на стене.

— Тебе нравится? — спросил Сэм мягко, находясь всего в нескольких футов позади меня.

Виски расслабило мои напряженные мышцы и слегка размыло стресс за день, превратив в что-то отдаленное.

— Его работы будут хорошо выглядеть где угодно. — Я не повернулась к нему, а опять выпила виски, желая, чтобы окончательно стерлась большая часть дня. Сегодня я могла себе позволить расслабиться, только на этот вечер, только сейчас, чтобы все беспокойство о выплатах и покупке необходимых вещей для галереи стали менее важными. Хотя бы на час или два. — Виски тоже хорош.

Сэм усмехнулся, а я продолжала смотреть на картину, услышав его шаги в сторону кухни за бутылкой.

Сердце стало колотится в более быстром темпе, стоило ему приблизится ко мне, и особенно, когда его рука опустилась мне на низ спины, пока он наполнял мой стакан.

— Ты пытаешься меня напоить? — задала я вопрос.

— Мне кажется, сегодня тебе хочется немного быть пьяной, — ответил он. — Но у меня такое впечатление, что ты не любительница выпить.

— Всего лишь глядя на меня, ты можешь сказать люблю я выпить или нет? — поинтересовалась я, взглянув на него.

— Не только глядя на тебя.

Что это значит? Тогда на основании чего он сделал такие выводы?

— Но ты все время наблюдаешь за мной. — Я повернулась к картинке, не желая отодвигаться от него, мне нравилось, что его рука лежала у меня на нижней части спины. Нравилось, что мы были как-то соединены.

— Конечно, смотрю. Я же говорил, что ты прекрасна.

— И как все богатые, ты коллекционируешь красивые вещи. Картины, недвижимость, женщин.

Сэм убрал руку и усмехнулся.

— Пойдем я покажу тебе, где ошибся твой рабочий, — произнес он, направляясь в свой кабинет.

Я последовала за ним.

Я остановилась в дверях, он кивнул в сторону стены.

— Вот, — сказал он. — Не думаю, что ты хотела повесить их так, потому что здесь они не смотрятся. — Он сложил руки и уставился на три обнаженные фигуры, висевшие рядом.

Он был прав. Они не смотрелись на этом месте. Левая картина казалась немного больше, и ее фон был намного темнее, чем у двух других. Вероятно, ее стоит повесить в середину. Я решила проверить стену на свои карандашные отметки, именно на этом месте они и были, где повесили картины.

— Согласна. Эту, — я показала на изображение в середине, — мне кажется нужно поменять местами с левой. — Я сняла две картины с кронштейнов и прислонила их к стене на полу. — Сейчас увидим, стоит ли нам их перевешивать на другое место или будет достаточно просто поменять местами.

— Мне кажется, просто поменять, — произнесла я, перевешивая картины. Я сложила руки на груди и посмотрела на картины. — Что ты думаешь? — Взглянула на него, в своем дизайнерском костюме с длинными густыми ресницами и пятичасовой щетиной, он выглядел сногшибательно. Может это виски усиливало сексуальное напряжение между нами.

— Я не собираюсь тебя коллекционировать, — произнес он.

Мне казалось, что эту тему мы закончили в гостиной.

— Ты видишь же отсутствие… Я не большой коллекционер вещей.

Итак, значит мебель не будет доставлена сюда? Да?

— Но ты же купил эти картины, — вставила я. — И ты просишь меня быть твоим консультантом, значит ты хочешь купить еще.

— В покупке картин кроется финансовый смысл. В перспективе.

Я вздохнула. Типичный ответ миллиардера.

— Мне казалось тебе они нравятся, — сказала я, махнув рукой в сторону своей коллекции.

— Ты права. Но я надеюсь, что их стоимость будет только увеличиваться в цене. Я слышал о Дега. Полагаю, он хорош. И ты сама сказала, что я не потеряю деньги, купив эти произведения. Я доверяю тебе.

Он доверял мне? Почему?

— Это все равно что рискнуть в рулетку, поставив фигову кучу денег.

Он не ответил, но мне показалось, что он задумался о моих словах, совершенно другими глазами оценивая свою покупку.

— Не переживай. Ты сделал хорошие вложения. — Мне не хотелось, чтобы он сожалел, и неважно, что его сподвигло на это. Конечно, мне хотелось, чтобы покупатели что-то приобретая в моей галереи, любили и ценили эти работы. — И ты получил ко всему прочему еще и бонус, — сказала я, не удержавшись от сарказма, — они, на самом деле, красивые.

Его мысли по поводу капиталовложений улетучились, выражение лица изменилось.

— Не такие красивые, как ты.

Я закатила глаза, несмотря на то, что мне очень хотелось верить, что он думает так на самом деле.

— Но ты не хочешь меня добавить в коллекцию.

— Нет, — ответил он. — Я хочу тебя трахнуть, заставив быть дикой, чтобы ты кричала в этих стенах, которые так сильно заставляют тебя злиться.

Это был слишком честный ответ, чем я ожидала. Я предполагала, что мы продолжим наш танец флирта еще на несколько песен. Он шагнул вперед, я отошла на шаг назад. Но он только что поднял ставки — остановив нашу музыку. Я была не совсем готова к этому.

— Какие стены? — Спросила, оглядывая его пустую квартиру, не совсем понимая его последний комментарий.

— Ты знаешь Гордона, знаешь, что западный лифт останавливается на двадцатом этаже. — Он засунул руки в карманы. — Возможно, ты жила здесь. Может твои родственники имеют здесь квартиру, в этом здании. Ты — Принцесса Парк-Авеню.

Так меня всегда называла Харпер, она придумала это прозвище, от нее оно звучала ласково и глупо. От него мое прозвище было похоже на власяницу огромного размера, словно наказание, которое становилось только хуже, я чувствовала себя сейчас некомфортно и не к месту.

— Я выросла в этом здании. Мои родители до сих пор здесь живут. — Я опрокинула стакан с виски и взяла бутылку с подоконника, налила сама себе, не предлагая ему.

— Ты не слишком откровенна, Принцесса, мне нужно больше ясности.

— Чтобы потрахаться? — Спросила я, алкоголь придал мне смелости. Я не собиралась давать ему удовлетворения, что он считал меня, как открытую книгу, если честно, немного шокировав и провоцируя.

Его губы свернулись в едва заметную улыбку. Я раньше его не видела таким, его выражение стало немного застенчивое с примесью раздражения.

Он кивнул.

— Да, для траха. — Не отводя от меня глаз, боясь что-то пропустить.

— Когда ты так открыто заявляешь о своих желаниях, тебе это помогает? С женщинами? — Я не пыталась его провоцировать. Мне по-настоящему было любопытно. Я не могла вспомнить мужчину, который бы меня так хотел. Как правило, я принимала решения кого хочу. Интересно, сколько прошло времени с тех пор, когда мужчина приглашали меня на свидание? Сейчас большинство моих парней не могли заплатить даже за ужин.

Раньше я не задумывалась об этом, но агрессивное преследование Сэма заставили меня по-другому оценить свои действия. Я всегда отдавала мужчинам всю власть над собой.

— Итак, просто чтобы я поняла, что будет после траха?

Улыбка Сэма превратилась из раздраженной в веселую.

— После?

Я опустила глаза в свой стакан, желая набраться от виски храбрости, удерживая себя от еще одного глотка, чтобы сохранить трезвую голову.

После траха.

Мне хотелось узнать, что несут за собой его преследования. Хотелось оказаться под таким мужчиной, как Сэм Шоу, большим, уверенным в себе, привыкший всем и всеми руководить.

— Ничего. Я ничего не предлагаю, кроме секса.

О. Итак, мне предлагали только секс. В институте я занималась такими вещами — парень на одну ночь. Даже не могла вспомнить сейчас, хороший был секс тогда или нет, но поскольку я не могла сейчас вспомнить, скорее всего, что нет. В любом случае, ничего особенного, иначе бы я запомнила. Но мне подсказывало шестое чувство, что с Сэмом Шоу секс никогда не забудется.

— Знаешь, я не так уж сильно раздражаюсь на эти стены, — произнесла я. — Я живу в Бруклине.

Он дьявольски рассмеялся.

Отчего жар опалил мне щеки. Наверное, мое оправдание прозвучало глупо, как будто я пыталась дать ему понять, что живя в Бруклине, я не Принцесса Парк Авеню, которой он меня считал.

— Я точно знаю, что ты никогда не сможешь избавиться от уклада того места, где выросла, — мягко ответил он, поглаживая мою поясницу, как будто извиняясь.

Я положила руку ему на грудь, до конца не уверенная, следует ли мне оттолкнуть его или придвинуться ближе.

7.

Сэм

— Итак, Грейс Астор, — сказал я, забрав стакан с виски и поставив его на подоконник рядом с бутылкой. Мне хотелось ее поцеловать. Прикоснуться к ней. Трахнуть ее.

— Итак, Сэм Шоу, — ответила она, глядя на меня из-под ресниц. По мере того, как наш разговор продолжался, ее тело становилось более восприимчивым, более податливым. Но я видел, что она в уме просчитывала все плюсы и минусы своего решения, стоит ли спать со мной.

Она была Принцессой Парк Авеню (я встречался с такими, как только заработал свой капитал), но она мне нравилась. Грейс не подходила под обычный стереотип. Большинство людей слишком сильно заботились о материальных вещах, которые, на самом деле, не имели значения, и совершенно не заботились о своих поступках. Грейс же все время подкалывала меня с покупкой картин, в которых я совершенно не разбирался, и мне показался интересным и любопытном этот факт, потому что ее работала заключалась именно в том, чтобы продавать картины. И именно это влекло меня к ней. Как и фотографии, которые она вывесила рядом с Дега, совершенно другие, но ее тайная коллекция сработала на меня.

Я обхватил ее за талию и притянул к себе. Она не сопротивлялась, напряженно удерживая руки на моих предплечьях. Она хотела меня…она просто не знала, как все будет происходить.

— Я не хочу трахаться на матрасе на полу, — произнесла она, мерцая взглядом.

— Мы, на самом деле, можем вообще этого не делать.

— Я хочу. — Она отвернулась, кивнув. — Только не там.

— Ты хочешь, чтобы мы поехали к тебе? — Спросил я. — Или в отель?

Она прикусила нижнюю губу, а затем медленно отпустила. Я не мог не дотронуться подушечкой пальца до ее красноватой плоти.

— У тебя, нормально. Только не на матрасе.

Я не совсем понимал, чего она хочет. Не заниматься сексом на матрасе, потому что думала, что я занимался сексом с женщинами на этом матрасе? Я не понимал в чем загвоздка, но она же не знает, что мой стиль — я всегда занимался сексом у женщин, а не у себя. Поэтому молчал. Мне просто хотелось раздеть ее. Остальное меня мало волновало сейчас.

Она заскользила своими пальчиками вверх по моим рукам и плечам, как будто пыталась запомнить ощущения. Я убрал руку с ее талии, и заправил волосы ей за уши, обхватив ее сзади за шею.

Все ее тело, казалось, расслаблялось только от моего прикосновения, как будто у меня была магическая сила в кончиках пальцев. Она была мягкой — ее кожа, ее волосы. Ей нравилось, я это видел, но я чувствовал, что подо мной ей будет намного лучше.

Я развернул ее и повел назад, к стене с Ла Тушем. Эта картина задавала столько же вопросов, сколько у меня было вопросов к женщине передо мной. Я обвил ее руками ниже пояса, чувствуя ее желание, как она двинула вперед бедрами, отчего я еще больше возбудился. Я наклонил голову, наши губы встретились.

Она крепко обхватила меня руками за шею, удерживая на месте, будто боялась, что я уйду. Я отцепил ее руки и поднял вверх над ее головой. Я хотел поцеловать ее, найти наш ритм, смешать дыхание, прежде чем пойти дальше.

Ее язык оказался таким же мягким, как и вся она, но не таким уверенным, как я ожидал. Мне понравилось. Я хотел вести и руководить ею.

На вкус она была, как сладкая терпкая вишня, ее границы исчезали под моими пальцами и языком. Я отстранился, чтобы взглянуть на нее, желая увидеть ее реакцию. Медленно, она открыла отяжелевшие веки, словно выходя из транса. Ее губы были красными, а ее обычно гладкие светлые волосы растрепались.

Превосходная.

— Эй, — тихо сказал я.

Она опустила руки, пытаясь освободиться.

— Разреши мне полюбоваться твоей красотой.

Она опять прикусила нижнюю губу зубами. И мне захотелось пососать ее вместо нее. Я хотел сосать ее губы, ее язык, ее поцелуй.

Ее пульс под ладонями совпадал с пульсацией моего члена. Она еще немного двинула бедрами, почти незаметный стон сорвался с ее губ, заставляя меня двигаться вперед.