Природа советской власти. Экологическая история Арктики

Призывая саамов заниматься другими видами экономической активности помимо оленеводства, Николай Воронцов писал в 1935 году: «Монча – слово лопарское. В переводе на русский означает красивая». Эти слова должны были служить вдохновением для наименования нового города никелевого производства Мончегорском. Выходец из Хибин, Воронцов теперь работал руководителем строительства завода «Североникель». Подтверждая то, что оптимизм в отношении окружающей среды пережил события Великого перелома, он убеждал читателей газеты: «Это поистине красивый край, пересеченный горными хребтами, имеющий массу красивых озер, речек, берега и долины которых покрыты прекрасным лесным массивом из сосен, елей и березы. Здесь прекрасный мягкий климат, замечательные условия зимнего лыжного и конькобежного спорта, а летом для парусного и гребного. Наша задача – сохранить эту исключительную природу района, создать хорошие условия жизни и работы, создать условия для отдыха людей»589. Десятилетия спустя, когда производство разрослось, а страна, которая его построила, развалилась, в общественном дискурсе стал преобладать более пессимистичный взгляд на природу. «Если вы когда-либо хотели увидеть ад, – было написано в одном из путеводителей для иностранных туристов в 2000 году, – вам стоит посетить Мончегорск»590.

Как и почему это произошло? Почему город, обслуживающий никелевую промышленность на далеком Севере, несмотря на попытки планировщиков и чиновников сохранить его красивую природу, стал местом экологической трагедии? Если оставить в стороне пропагандистские намерения Воронцова и иронию упомянутого выше путеводителя, можно увидеть контраст между надеждами и долгосрочными результатами советского проекта на Севере. Горная добыча и выплавка цветных металлов загрязняли водоемы и почвы, уничтожали растительность и влияли на здоровье людей больше, чем производство апатита. Высокие концентрации никеля, меди, диоксида серы и других химикатов повышали кислотность вод местных водоемов и изменяли химический состав почв рядом с предприятием «Североникель» в Мончегорске и «Печенганикель» в городах Никеле и Заполярном591. Загрязнение превратило территории около никелевого производства в голые ландшафты, где можно было встретить лишь редкие мертвые кустарники и деревья, выступавшие из отравленной почвы. К концу века площадь лесов, которым был нанесен заметный урон, составляла примерно 39 тысяч квадратных километров, в то время как полностью уничтожено было 600–1000 квадратных километров леса592. Многие дети в Мончегорске и почти половина населения Никеля страдали респираторными заболеваниями593.

Но как объяснить причины и особенности таких экологических и социальных последствий для Кольского полуострова? Сразу после распада СССР Мюррей Фешбах и Альфред Френдли предсказывали: «Когда историки оценят опыт СССР и советского коммунизма, они смогут утверждать, что это был экоцид»594. Были ли они правы? Подавляющее большинство авторов согласны с тем, что советская политика была крайне опасной для окружающей среды. Даже те, кто дает более умеренные оценки экологических последствий советской власти, признают, что многие практики были разрушительными595. Не только на Севере, но также и по всей стране тяжелая промышленность загрязняла почвы, воздух и водоемы так активно, что, кажется, термин экоцид является самым правильным для советского контекста. Попытки контролировать природный мир также имели катастрофические последствия, такие как чернобыльская трагедия, высыхание Аральского моря и загрязнение Байкала.

Ученые по-разному объясняли причины экологических проблем в СССР. Одни ставили во главу угла перегибы советской политики, другие делали акцент на влиянии глобальной мировой капиталистической системы, третьи – на опасности авторитарного правления. Хотя все эти представления основывались на фактах невероятно высокого уровня промышленного загрязнения в СССР, никто из исследователей не смог глубоко изучить причины. Некоторые считают, что проблемы скрывались в недостатках советской командной экономики. Они утверждают, что ориентация на показатели, неэффективность управления и невнимательность к происходившему в рыночной экономике стали причиной экологической деградации596. Так, Анн-Мари Сэтре Оландер использует подход Корнаи, объясняя особенности отношения с окружающей средой в условиях экономики дефицита. По мнению Корнаи, то, что руководители предприятий удерживали ресурсы, скрывали реальные мощности в государственных социалистических экономиках, приводило к хроническому дефициту и нестабильному производству. Оландер считает, что советское экологическое регулирование не было приоритетным в бюджете страны и непропорционально вкладу работало только для небольших предприятий с ограниченными технологическими мощностями. В итоге крупные предприятия, представлявшие собой источник загрязнения, не имели лимитов выбросов597. Исследование Фионы Хилл и Клифорда Гэдди посвящено экономико-географическому наследию, доставшемуся России от советской системы планирования, в котором они видят серьезное препятствие для развития страны. Игнорируя цену строительства крупномасштабного производства в условиях Севера, советские планировщики индустриализировали такие трудные с точки зрения экономического развития территории, как Кольский полуостров. Хилл и Гэдди также обращали внимание на то, что наименее развитые регионы становились наиболее загрязненными зонами страны598.

Этому представлению противоречат выводы широкого круга исследователей, использующих мир-системные подходы политических экологов, а также «зеленых» марксистов, которые указывали на то, что именно гегемония капиталистической системы в современном мире была причиной экологических бедствий на планете, включая коммунистические страны599. В этом смысле социалистические экономики во многом следовали капиталистической логике аккумуляции богатств правящими элитами и превращения природы в товар. Соревнование Востока и Запада в условиях холодной войны также создавало определенное давление на советское руководство, которое было вынуждено сфокусироваться на увеличении промышленных мощностей за счет экологии, которая должна была быть подчинена социалистическим принципам. Арран Гаре резюмирует эту политику так: советская «командная экономика продолжает линию капитализма по доминированию над людьми и природой, но в более экстремальной версии»600.

Другой перспективой для исследователей является не экономика, а политика. Конкретнее, авторитарное правление в России и СССР во многом объясняет неспособность защитников окружающей среды хоть сколько-то влиять на государственную политику. Два наиболее известных экологических историка России – Дуглас Винер и Пол Джозефсон – придерживаются этой точки зрения. В своем сравнительном исследовании «Ресурсы при разных режимах» Джозефсон подчеркивает предрасположенность авторитарных режимов, таких как СССР, нацистская Германия, коммунистический Китай и управляемая военными Бразилия, к «масштабным геоинженерным проектам, меняющим внешность земли и ее рек», как способу увеличить контроль над окружающей средой601. Винер, в свою очередь, подчеркивает авторитарные традиции в российской истории, во многом ответственные за «отравленные земли, отравленный воздух и отравленную воду, с которыми мы имеем дело сегодня». По его мнению, отношение страны к природным ресурсам долгое время страдало от хищнических практик милитаристского государства, заточенного на взимание дани, которое сначала проявлялось в заявлении московских царей о том, что вся земля является их вотчиной, и затем нашло свое продолжение при последующих режимах, включая советский и постсоветский602.

Случай кольской никелевой промышленности предлагает альтернативный ответ на вопрос о том, почему советский режим был разрушительным для природы. Помимо капитализма, коммунизма и авторитаризма, важную роль в превращении «Североникеля» и «Печенганикеля» в серьезных загрязнителей в 1970–1980‐е годы сыграл международный фактор. Я утверждаю, что специфика позднесоветской эпохи сделала производство угрозой окружающей среде. До конца 1960‐х годов советское никелевое производство нанесло огромный урон окружающей среде. В 1970‐е годы увеличение нагрузки на окружающую среду со стороны промышленного роста в сочетании с изменениями в глобальной экономике стало новым вызовом для советской системы. Советские промышленники стремились преобразовать природу в кратчайшие сроки и поощряли экстенсивный рост промышленности. Тем не менее этот подход был менее эффективным с точки зрения экономики, чем раньше. Так, хотя никелевое производство стало главным триггером экологических проблем, советские предприятия не могли адаптировать технологии, которые сократили бы выбросы, но продолжали делать производство приоритетной задачей. Однако материальный мир все так же вмешивался в советские планы, в частности в схемы очистки промышленных загрязнений.

Поэтому не только постоянные особенности командной экономики, хищнический характер капитализма и безгласие граждан, живущих при авторитарном режиме, были причинами появления промышленных шрамов на красивых северных ландшафтах. Столкновение интересов экономической экспансии и природных особенностей региона стало причиной превращения никелевых предприятий в источник страшного загрязнения. Все это происходило в период развития экологического движения в других странах, которое заостряло внимание на экологических последствиях промышленного развития.

Последующая история загрязнения среды от никелевого производства показывает то, как менялись отношения природы и общества и как эти отношения определяли особенности производства цветных металлов на Кольском полуострове. На каждом этапе своей истории кольское никелевое производство было связано с процессами глобальной экономики, но одновременно преследовало свои цели в отношении экологии. Никелевое производство было впервые запущено в середине 1930‐х годов как часть автаркической экономики. Накануне Второй мировой войны никелевое производство стало обслуживать военный сектор. В течение первых десятилетий холодной войны оно было сосредоточено на экстенсивном росте производства, в целом свойственном экономике Европы и США. Постоянное расширение производства стало причиной серьезного урона кольской природе. В 1970‐е и 1980‐е годы, когда кольские никелевые предприятия пытались адаптироваться к вызовам экономической глобализации, загрязнения достигли критического уровня. С распадом СССР «Печенганикель» и «Североникель» стали частью влиятельной транснациональной корпорации, продолжая оставаться серьезным источником загрязнения, впрочем, более ограниченного, чем ранее.

АВТАРКИЯ, ИДЕАЛИЗМ И ПРИНУЖДЕНИЕ

Еще до того как была выпущена первая партия никеля в феврале 1939 года, газеты писали о триумфе новой промышленности на Кольском Севере. «За годы второй сталинской пятилетки в глухой и дикой тундре Кольского полуострова, на далекой окраине Заполярья вырос новый город Мончегорск. В результате упорной и настойчивой работы геологоразведчики открыли огромнейшие запасы медно-никелевых руд, вполне обеспечивающих комбинат на несколько десятков лет рудой»603. Энтузиазм в отношении возможностей переустройства тундры отсылал к дискуссиям о промышленном потенциале Хибин, разгоревшимся несколькими годами ранее. Неудивительно, что при строительстве никелевого производства государственные плановики поддержали сталинский подход к природе. Они снова пытались одновременно доминировать над природой и подчеркивать ценность окружающих ландшафтов ради самодостаточного производства ценного продукта.

Собственно, до того как было объявлено о «строительстве социализма в отдельно взятой стране», в России не было своего никелевого производства. В течение небольшого периода в 1870‐е годы царское правительство добывало сырье и производило никель на Урале. Вскоре, впрочем, государство стало импортировать этот металл из французской колонии Новая Каледония в южной части Тихого океана604. С началом первой пятилетки в 1928 году СССР вернулся к производству никеля на Урале. Геологи активно занимались поиском новых возможных залежей сырья: его ценность повышалась потому, что этот металл мог использоваться как антикоррозийный материал для сплавов605. Никель в целом является одним из относительно распространенных элементов, однако редко доступен в избытке в одном конкретном месте. Существует два основных вида месторождений: латериты, которые можно обнаружить в центральных широтах, и сульфиды, смешанные с медью и кобальтом, которые в северных регионах встречаются в основном глубоко под землей. В конечном итоге некоторые запасы сульфидов были найдены на Кольском полуострове.

Летом 1929 года географ Гавриил Рихтер и геоботаник Герман Крепс прибыли с экспедицией в Монче-тундру на запад от Имандры. Одной из целей этого путешествия было установление границ Лапландского заповедника, но во время поездки было сделано случайное и вместе с тем судьбоносное для заповедной зоны открытие. Рихтер взял пробы заинтересовавшей его горной породы, на которую странным образом реагировала стрелка его компаса. Химический анализ породы показал, что эта металлическая руда с магнитными свойствами содержала вкрапления никеля606.

В течение последующих лет ученые активно исследовали Монче-тундру. Во главе с геохимиком Александром Ферсманом они смогли продвинуться к западу от Имандры. В большей степени они полагались на гостеприимство и знания одной жившей там саамской семьи, а также на возможности использования услуг саамов по транспортировке. Первые поисковые работы оказались не очень успешными, не дав достаточно полного представления о запасах никеля и меди, к тому же было неясно, какой способ выплавки руды был бы наиболее эффективным607. Из-за этого строительство производства откладывалось. Первый секретарь Ленинградского обкома партии Сергей Киров успокаивал встревоженного Ферсмана тем, что «нет такой земли, которая бы в умелых руках при советской власти не могла быть повернута на благо человечества»608. Уверенность Кирова в данном случае оправдалась. Оценки запасов никеля в месторождениях Монче-тундры Нюдуайвенч, Сопчуайвенч и Кумужья выросли к 1934 году в пять раз, и вскоре после этого инженеры придумали способ обогащения низкосортной руды609. Когда эти проблемы были решены, местные руководители стали лоббировать строительство завода «Североникель»610.

Изменения советской и международной экономики также повлияли на выбор чиновников в пользу строительства никелевого производства на Кольском полуострове. В то же самое время, когда ученые открыли никель в Монче-тундре, были найдены огромные запасы сульфидов никеля недалеко от Норильска611. Надеясь на ценовое преимущество за счет эффекта масштаба, власти пытались скоординировать строительство никелевых предприятий в разных частях страны, включая Монче, Норильск и Орск. Они хотели сэкономить на транспортных расходах и поэтому решили построить первое предприятие на Кольском полуострове, несмотря на то что большие запасы никеля были обнаружены в Норильске612. Советские плановики также реагировали на растущий в 1930‐е годы спрос на никель на мировом рынке после резкого падения цен в 1920‐е годы613. В этот период на никелевом рынке доминировала, владея 90 процентами всех известных запасов этого ресурса, Международная никелевая компания Канады. В 1934 году она также решила увеличить добычу и производство в районе Петсамо (Печенги) в северной Финляндии – территории, расположенной недалеко от Монче-тундры и до Первой мировой войны принадлежавшей Российской империи. В дальнейшем по итогам Второй мировой войны эта территория вошла в состав СССР. Руководители советских промышленных министерств не видели препятствий для строительства предприятия неподалеку от Печенги614.

Таким образом, вместо того чтобы доказывать невосприимчивость коммунистических экономик по отношению к рынку, создатели советской никелевой промышленности действовали в тесной связи с трендами развития капиталистического мира. Правительство СССР не полагалось на экономическую автаркию, поскольку марксистская идеология требовала равномерного географического распределения промышленных мощностей, не считаясь с затратами, как это показали Гэдди и Хилл615. Как продемонстрировали Оскар Санчез-Сибони и Микаэль Дохан, сталинское руководство отвернулось от внешней торговли в сторону самоизоляции в 1930‐е годы скорее из‐за отсутствия альтернативных путей экономического развития, нежели из‐за следования долговременным политическим предпочтениям616. Теоретик в области экономики Карл Поланьи отмечал это в 1940‐е годы, утверждая, что «социализм в отдельно взятой стране был обусловлен неспособностью рыночной экономики обеспечить связи между всеми странами; в этом смысле российская автаркия была всего лишь преходящей стадией капиталистического интернационализма»617. Иными словами, автаркия была вызвана глобальным экономическим контекстом 1930‐х годов в целом.

Итоговое решение о строительстве в Монче-тундре было принято весной 1935 года. Василий Кондриков, в этот период возглавлявший «Апатит» и его подразделение «Североникель», и Валерий Языков, возглавлявший организацию, курировавшую никелевые и оловоплавильные предприятия, писали 26 марта 1935 года наркому тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе о сроках строительства и стоимости проекта618. 29 апреля Орджоникидзе распорядился начать строительство. Его распоряжение в целом представляло собой первоначальный план с немного урезанным бюджетом и назначение другого чиновника «Апатита», Николая Воронцова, руководителем строительства619. Согласно распоряжению, новый завод «Североникель» к концу 1937 года должен был производить три тысячи тонн никеля и столько же меди и в 1938 году увеличить объем до десяти тысяч тонн620.

Так же как при осуществлении проекта в Хибинах, планировщики кольских никелевых предприятий провозглашали надежду на будущую жизнь местных жителей в гармонии с окружающей средой. Они назвали новый промышленный город Мончегорском и регулярно подчеркивали, что «Монче» на саамском языке означает «красивый»621. Один журналист так объяснял в 1936 году роль человеческой деятельности в облагораживании этого ландшафта. «Была дикая безлюдная тундра. Веками сюда никто не приходил. Тундру окружали высокие горы, и никто не знал, какие богатства они хранят. Но пришли большевики и разгадали тайны гор. И теперь не узнать Монче-тундры. Она стала действительно красивой. Пока еще эта красота заключается не в стройных фабричных корпусах и не в ровных проспектах и площадях. Эта красота в большой созидательной работе, которую начали и настойчиво ведут большевики»622. Эта «творческая работа», пояснял автор, должна была стать обязательным условием того, чтобы люди смогли жить в таком месте.

Планировщики Мончегорска и «Североникеля» попытались реализовать свои холистические представления об отношениях с природой на практике. Кондриков заявлял о полученном им уроке в Хибинах и предлагал сохранить некоторые старые леса в городе в виде парков623. Главный архитектор Мончегорска Сергей Бровцев включил в план зеленые зоны вдоль улиц и максимально увеличил «присутствие» видов на горы624. Местная печать восхваляла эти действия: так, газета «В бой за никель» писала, что «в летнее время город окунется в зелень лесов. Это будет город-сад»625. Выбирая место для строительства нового «социалистического города», планировщики также рассматривали особенности организации промышленных и городских хозяйств, транспортной системы, водоснабжения и канализации. Они, в частности, хотели защитить некоторые водоемы от загрязнения. Дискуссии вызвал вопрос об использовании озера Лумбовка в качестве источника питьевой воды и водоснабжения предприятия626. Архитекторы также уделили особое внимание вопросу о чистоте воздуха. Расположение города было выбрано так, чтобы дым, пыль и выбросы диоксидов не переносились ветром в жилую зону. Стремление защитить город от выбросов привело в последующие годы к успешной организации зеленых участков внутри Мончегорска, хотя загрязнение фактически уничтожило растительность к югу от предприятия627.

Некоторые руководители «Североникеля» более высокого ранга также поддерживали ввод системы очистки воды. Ферсман предлагал реализовать комплексное использование природных ресурсов в никелевой промышленности – эта схема подразумевала полную переработку промышленных отходов628. В 1940 году в дискуссии об отходах он признавал, что «особенно остро стоит вопрос охраны минерального сырья и природы, окружающей район в области Мончи. Прежде всего, на очереди стоит вопрос о борьбе с потерями ряда полезных веществ – никеля в боковых породах, кобальта в шлаках, селена в илах и шлаках, но наибольшее внимание должно быть обращено на обезвреживание и использование отходящих сернистых газов с превращением их в серную кислоту»629. Михаил Царевский, директор предприятия в конце 1930‐х – начале 1940‐х годов, соглашался с тем, что «нам нужно создать такие условия работы, чтобы каждый вид отхода находил свое применение»630. Ученые и специалисты также признавали важность богатого серой пирротина Монче-тундры как источника востребованной серной кислоты631. Вскоре после того, как «Североникель» начал выплавлять металл, работники кольских предприятий начали планировать преобразование переработки сернистых газов, выделяющихся при выплавке металла, в серную кислоту. Это была мера, которая также могла бы позволить решить проблему кислотных осадков632.

Однако вопреки всем этим планам строптивая природа, хаотичное планирование и использование принудительного труда приводили к созданию ужасающих условий для тех, кому пришлось жить в этом новом промышленном комплексе. Даже вольнонаемные рабочие поначалу жили в густонаселенных временных жилищах в антисанитарных условиях. Отчасти сильные снежные заносы и наводнения во время весенних оттепелей приводили к задержкам строительства зданий в Мончегорске и горных поселков в Сопче и Нуде633. Один из представителей партийной организации привел в августе 1936 года довольно печальные детали: «В бараках и палатках живет 75% всех рабочих в тесноте, в грязи, с детьми… Не редки случаи, когда рабочие спят в лесу под деревьями, потому что в палатках нет места»634. Мурманский историк Алексей Киселев также вспоминал, что эпидемия коснулась и его семьи, приехавшей в Мончегорск в 1935 году635.

Враждебность окружающей среды стала причиной быстрого оттока вольнонаемных рабочих и способствовала распространению пьянства и беспорядков636. В мемуарах можно встретить упоминания о незаконных вырубках и поджогах леса. Так, в одном случае было сожжено около 900 гектаров леса на территории, регулярно страдавшей от пожаров из‐за отсутствия противопожарной инфраструктуры637. Влияние поджогов и рубок, однако, было меньшим злом в сравнении с трудными условиями жизни в северной природе.

Значительная часть новых жителей Монче-тундры в середине 1930‐х годов – заключенные ГУЛАГа. Некоторые были спецпоселенцами, переброшенными из Кировска и других мест, в то время как другие были приписаны к восьмому отделению Беломорско-Балтийского канала, базировавшемуся в Мончегорске, или четырнадцатому отделению, занимавшемуся строительством железнодорожного участка для соединения нового города с основной железной дорогой638. К концу 1935 года около 6000 из 10 000 рабочих «Североникеля» были заключенными ГУЛАГа, а в 1937 году прибыли еще 5000 заключенных со строительства Беломорканала639. Как вспоминал один из участников событий тех лет, на строительстве приходилось терпеть «издевательство, холод и голод». Киселев описывал, что «дикость и серость заполярного ландшафта, безлюдность и хилость растительности, свинцовое холодное небо и вечные штормовые ветры одних ошеломляли, других подавляли»640. Насильно перемещенные репрессивным государством заключенные должны были выживать в Монче-тундре.

Как трудоемкость добычи металлов, так и насильственный и бессистемный подход к развитию Севера не позволили наладить никелевое производство. В 1936 году серьезные задержки поставок нарушили планы строительства железнодорожной ветки между Мончегорском и Оленьей. Возведение промышленных объектов для горной добычи и выплавки металла и поиск новых месторождений также откладывались641. Задержки привели к тому, что в 1937 и 1938 годах «Североникель» не смог произвести металл, как изначально планировалось. Вопреки представлению геологов и экономистов, горы в Монче-тундре содержали меньше никеля и меди642. Имея в распоряжении только руду со слабой концентрацией полезного компонента, «Североникель» был вынужден добывать породы в бóльших объемах и вкладывать усилия в дорогостоящий и энергоемкий процесс плавки металлов643.

Объясняя эти и другие трудности, партийные чиновники и местные служащие ссылались на бесхозяйственность. Летом 1936 года комиссия ленинградского отделения партии написала едкий доклад с обвинениями в адрес руководства «Североникеля». Там они указывали на недостатки в обеспечении рабочих жильем, невыплату зарплат, задержки в выполнении производственных планов и частый невыход на работу руководства «Североникеля»644. Этот доклад стал началом регулярных обвинений руководящих лиц предприятия. Воронцов, уехавший с Кольского полуострова после сердечного приступа в ноябре 1935 года, смог спастись от террора. Однако вскоре после самоубийства Орджоникидзе в феврале 1937 года многие руководители были арестованы и казнены по надуманным обвинениям в «контрреволюционной» деятельности645.

На пике репрессий были открыты новые месторождения, давшие толчок развитию кольской никелевой промышленности. В 1937 году исследователи нашли залежи сульфидов с более чем пятипроцентным содержанием никеля в Ниттисе-Кумужье. Новые руководители «Североникеля» быстро изменили планы, переместив добычу на новое месторождение. Богатое рудой месторождение в Ниттисе позволило стабильно добывать никель в течение двух лет и разработать менее сложные схемы плавки для того, чтобы открыть производство в 1939 году646. В тот год «Североникель» произвел 1597 тонн никеля и 571 тонну меди и добыл 94 032 тонны руды647.

С точки зрения экологических последствий развития никелевой промышленности в 1930‐е годы, можно утверждать, что «Североникель» нанес огромный урон экосистеме, впрочем, несравнимый с уроном в более поздние десятилетия. Это было время, когда люди испытали на себе в полной мере всю тяжесть советского наступления на природу Монче-тундры как вследствие контакта с вредными веществами, поступавшими в окружающую среду, так и вследствие непосредственного загрязнения мест производства. В то же время как производство, так и загрязнение в это десятилетие были довольно незначительными648. В этот же период никелевое производство в Новой Каледонии наносило больший вред окружающей среде, выпуская огромное количество серных отходов. С такими же последствиями масштабного промышленного производства столкнулся в конце 1880‐х годов округ Садбери в Канаде649. Деятельность «Североникеля» мешала проекту сохранения Лапландского заповедника: вначале, после открытия новых месторождений, в 1930 году были сделаны попытки изменить границы охраняемой территории, затем в 1939 году в охраняемой тундре Чуна были проведены геодезические работы650. Хотя выбросы предприятия не нанесли урона заповедной территории, нельзя говорить о том, что действия предприятия были успешными с точки зрения экологии. Они, скорее, указывают на то, что плановики не были способны запускать промышленное производство в желательные сроки. Тем не менее сталинская автаркия сама по себе не причинила масштабного вреда Монче-тундре.

НИКЕЛЬ КАК МЕТАЛЛ ВОЙНЫ

Хотя никелевое производство вряд ли может рассматриваться как важное для военного производства, писала газета «Уолл Стрит джорнэл» в 1935 году, «нет сомнений в том, что война значительно увеличит спрос на этот металл»651. Советские лидеры разделяли эти ожидания американских журналистов652. Перед началом войны они включили кольское никелевое производство в военно-промышленный комплекс страны. Геополитические и военные интересы, таким образом, сделали этот металл особенно важным материалом. Поэтому вместо того, чтобы использовать добычу никеля, меди и кобальта в качестве сырья для развития внутренней экономики или, наоборот, продавать эти все более востребованные ресурсы, руководство страны использовало их для производства вооружения.

Всего лишь через несколько месяцев после того, как «Североникель» начал производство никеля, началась война. С приходом к власти в Германии нацистов в 1933 году советско-германские отношения стали напряженными. Советское правительство пыталось вести переговоры с Финляндией в 1938 году, вместе с тем давая понять, что СССР был готов нанести превентивный удар в случае конфликта. Геополитические планы радикально изменились после подписания советско-германского пакта о ненападении в августе 1939 года и начала Второй мировой войны в Европе через несколько недель после этого. Пакт отсрочил вторжение Германии в Советский Союз; также он включал в себя секретный протокол, согласно которому Финляндия, Прибалтика и части Польши и Румынии вошли в советскую зону влияния. Советское правительство довольно быстро попыталось использовать новые возможности и в сентябре 1939 года одновременно с нацистской Германией организовало вторжение в Польшу, а также в октябре того же года потребовало территориальных уступок от Финляндии. Итогом отказа правительства Финляндии выполнять советские требования стала советско-финская, или Зимняя, война, начавшаяся в конце ноября 1939 года и длившаяся до середины марта 1940 года. В итоге СССР получил большую территорию около Ладожского озера и регион Салла. Кроме того, в состав Советского Союза полностью вошел полуостров Рыбачий653.

Зимняя война в большой степени повлияла на тяжелую промышленность Кольского полуострова. Беспокоясь о том, что стратегическая промышленность располагалась на пограничной с Финляндией территории, Сталин распорядился передать «Североникель» из подчинения Наркомату тяжелой промышленности в подчинение НКВД654. Советское руководство также отреагировало на решение, принятое британскими компаниями после подписания пакта Молотова – Риббентропа прекратить поставки Советскому Союзу кобальта из Южной Африки655. В Норильске никелевое производство с самого начала входило в ведение НКВД; поэтому передача «Североникеля» этому наркомату была лишь отражением общей советской политики управления промышленными объектами, расположенными в удаленных районах656.

В связи с этими изменениями промышленное производство завода теперь стало рассматриваться в качестве «выполнения ответственного государственного задания по обороне страны»657. НКВД обеспечил предприятие ресурсами, необходимыми для выполнения производственных планов, в том числе существенно увеличив число заключенных Мончелага, работавших в «Североникеле»: в течение 1940 года их количество выросло с 3120 до 14 735658. Помогая в снабжении предприятия, НКВД требовал повышения квот на никель и медь, производимых в Норильске659. Тогда же глава НКВД Лаврентий Берия обязал «Североникель» сделать приоритетным производство кобальта для военных нужд660. Он выслал письменные предупреждения руководству предприятия в лице Царевского и Ивана Береснева, где указал, что им грозит от пяти до восьми лет тюрьмы в случае невыпуска продукции надлежащего качества, и лично пообещал расстрелять их в случае задержек производства кобальта. Руководители «Североникеля» смогли выполнить обязательства до того, как началась эвакуация производства в июне 1941 года, избежав таким образом наказания661.

Однако «Североникель» продолжал недовыполнять планы, заключенные ГУЛАГа часто способствовали остановкам производства и пытались сбежать. Более того, руководство НКВД обнаружило неспособность контролировать природные факторы, негативно влиявшие на жизнь заключенных. Выполнение норм снабжения продуктами питания и обеспечения жильем было одной из главных проблем; кроме того, руководство игнорировало плохие санитарные условия, что приводило к вспышкам эпидемий и распространению заболеваний среди заключенных. Плохие условия жизни снижали продуктивность принудительного труда и уменьшали значение этого производства для военной отрасли662.

Пока советские власти вели борьбу в Мончегорске, Зимняя война стала причиной реальных военных действий в районе никелевых месторождений в Печенге (Петсамо). Печенга была частью Российской империи до 1920 года, войдя после этого в состав Финляндии, которая получила выход к незамерзающему порту на берегу Арктического океана и источник для добычи металлов663. Согласно заключенному с Финляндией контракту, компания «Инко» получала доступ к месторождениям и была обязана вернуть их назад в случае войны. Вторжение Красной Армии в Печенгу во время Зимней войны стало причиной изменений прав собственности месторождений. Подразделение компании «Инко», «Монд Никель Кампани», еще не начало разработку месторождений в Печенге, несмотря на проведенные геологические изыскания, начатое масштабное строительство и спрос на сырье со стороны европейских стран664.

Военные планы влияли на интересы разных стран в отношении Печенги. В конце Зимней войны в марте 1940 года СССР вернул бóльшую часть Печенги Финляндии, чтобы избежать конфликта с британскими и канадскими акционерами, хотя и отправил при этом туда специалистов «Североникеля» для исследования территории. Дождавшись окончания войны, Германия заключила торговые соглашения с Финляндией, чтобы вместо союзных держав Антанты получить контроль над никелевыми месторождениями. Советское правительство в июне 1940 года предприняло запоздалые попытки противостоять этим перестановкам, потребовав передать ему печенгские месторождения, однако не смогло остановить переход их к Германии и начало экспорта никеля из Печенги в Киркенес в конце этого же года665. Все это привело к тому, что печенгский никель во время войны стал сырьем для нацистской военной экономики.

Германские войска вторглись в СССР 22 июня 1941 года. Богатая металлами территория северо-запада России снова стала ареной военных действий, как и в годы Первой мировой, Гражданской войны и советско-финской Зимней войны. Советские власти эвакуировали около 28 тысяч человек из Мончегорска, где накануне войны проживало 33 тысячи человек. Многие мужчины вступили в ряды Красной армии, однако власти также переместили большое число рабочих, заключенных и специалистов, а также значительную часть оборудования «Североникеля» на другие горнодобывающие и металлургические предприятия восточнее от фронта. 13 438 заключенных ГУЛАГа отправились на никелевые месторождения в Норильск666. В ходе операции «Чернобурая лисица» летом 1941 года немецкие и финские войска попытались захватить Мурманск и атаковали несколько городов на Кольском полуострове, прежде чем вышли осенью того же года к реке Западная Лица667.

Вначале военные действия на Кольском полуострове, как и в других частях мира, наносили окружающей среде физический урон. Серьезной проблемой для развития региона также стало передислоцирование промышленности. С одной стороны, военные действия уничтожали леса, наносили урон водным путям, склонам холмов и земле. Военные также активно охотились на диких животных, используя их для еды668. С другой стороны, благодаря прекращению с началом войны добычи и плавки металлов уменьшилось количество атмосферных выбросов и других загрязнений, негативно влиявших на экосистему Монче-тундры, даже в Орске, Уфале и Норильске, которые увеличили производство никеля, чтобы компенсировать потери «Североникеля»669.

Приостановка промышленной активности, однако, была недолгой. Противники по обе стороны полярного фронта искали возможности поставок никеля для производства вооружения. Советское правительство в мае 1942 года распорядилось начать реконструкцию «Североникеля», в то же время финляндско-германское предприятие занималось добычей и плавкой никеля в Печенге. Хотя в шахтах и на производстве «Североникеля» работало большое количество женщин и детей, предприятие сумело произвести некоторое количество никеля для Красной армии в течение последних лет войны. С января 1943 года до второй половины 1944 года число рабочих «Североникеля» выросло с 1632 до 5057. Сходы снега, трудности в координации промышленных процессов и периодические налеты немецкой авиации (приводившие к обрывам электроснабжения) были причиной периодических остановок в никелевом производстве670.

Печенгский никель шел противникам СССР. Нарушив договор с «Монд Никель Кампани» и взяв контроль над «Петсамо никель» в начале Второй мировой войны, правительство Финляндии заключило сотрудничество с немецкой компанией «ИГ Фарбен» о поставках металла нацистской армии. В конце 1944 года было добыто 387 615 тонн никелево-медной руды, выплавлено 289 520 тонн руды в рабочем поселке в Колосйоки и поставлена в Германию 15 661 тонна обработанного никелево-медного сырья671. В Германии оно использовалось прежде всего для производства вооружения под контролем государства.

Печенга сыграла важную роль в окончании войны на Севере. После того как Германия начала проигрывать, власти Финляндии пытались договориться с СССР о заключении отдельного мирного договора. Согласно перемирию, подписанному в сентябре 1944 года, в состав СССР переходило несколько территорий, в том числе Петсамо/Печенга. Узнав о переговорах о возможном заключении этого соглашения, немецкая армия эвакуировала часть оборудования шахт и заводов, уничтожила многие объекты инфраструктуры и сожгла большую площадь лесов. Зарубежные специалисты предсказывали, что восстановление территории займет по меньшей мере десять лет672. Советская печать предсказуемо писала об этом в других тонах. Газеты приветствовали занятие Печенги советскими войсками в октябре 1944 года как освобождение древней русской территории. Они также подчеркивали стратегическое значение этого района, указывая на то, что «немцам был нужен также петсамский никель» и что «и заполярный никель воюет, превращаясь в могучее оружие Красной Армии»673. Город Колосйоки получил название Никель в честь этого героического металла674. Государственный комитет обороны СССР также немедленно распорядился модернизировать никелевое производство. Рабочие одного из рудников даже сумели добыть нужное количество руды до окончания войны в мае 1945 года675.

Советское руководство продолжало рассматривать никель как важный металл и в мирное время. Война сформировала стратегическое мышление советских руководителей о природных ресурсах как потенциальном источнике государственной мощи, и этот опыт толкал их к решению о модернизации и дальнейшем расширении производства в Мончегорске и Печенге. Кольская промышленность приобрела даже большее значение в условиях начавшейся холодной войны, и никелевое производство стало влиять на природу в еще большей степени, чем в 1930‐е и 1940‐е годы. Действительно, к 1946 году загрязнение только со стороны «Североникеля» уничтожило растительность в радиусе шести километров от предприятия676. Опыт последующих десятилетий был еще более разрушительным.

ЭКСТЕНСИВНЫЙ РОСТ

После войны развитие общества настолько ускорилось, что люди стали оказывать влияние на экосистемы гораздо быстрее и сильнее, чем когда-либо ранее. «Великое ускорение», понятие, сформулированное Уиллом Стеффеном, Полом Крутценом и Джоном МакНиллом, подразумевает стремительный рост населения, увеличение экономической активности и потребления ресурсов во всем мире. Производство никеля в мире встраивалось в общемировые тенденции: ежегодно в течение 1950–2009 годов его рост составлял примерно 4,4%. Стеффен, Крутцен и МакНилл считали, что «великое ускорение» является первой фазой антропоцена – эпохи, начавшейся со времени промышленной революции XIX века и приведшей к доминированию людей как глобальной «геофизической силы»677.

Советский Союз способствовал развитию этой новой опасной с точки зрения экологии геологической эпохи, включая превращение Кольского полуострова во второй половине XX века в наиболее индустриализированную и населенную часть Арктики. Для этого использовался метод экономической экспансии, в целом типичной для антропоцена, выражавшейся в увеличении промышленного производства и стимулировании экономического развития. СССР был не единственным государством, стремившимся извлечь как можно большую экономическую выгоду из эксплуатации природы, с тем чтобы производить больше промышленных товаров. В течение нескольких десятилетий после окончания войны страны по обе стороны железного занавеса использовали довольно похожую стратегию экстенсивного роста – ту, что определила развитие кольской никелевой промышленности.

Вызовы военного времени вынудили руководство никелевой промышленности вернуться к практикам строительства 1930‐х годов. Некоторые историки считают, что реконструкция началась не в 1945, а в 1943 году, особенно в Мончегорске678. Изначально «Североникель» снабжался союзническими поставками из США и Британии. К 1946 году предприятие достигло довоенного уровня производства679. Восстановительные работы в Печенге начались в конце 1944 года и также проводились при иностранной помощи680. Вначале реконструкция проходила быстрее, чем первоначальное строительство: «Печенганикель» начал разработку месторождения Каула в марте 1945 года и добыл первую руду в ноябре 1946 года. Руководители предприятия планировали к 1950 году достичь добычи 420 тысяч тонн руды и выплавки 12 тысяч тонн никеля. Два года спустя предприятие смогло превысить добычу руды на тысячу тонн и достичь показателей по производству никеля681.

Завод «Печенганикель» также более планомерно, чем многие предприятия в 1930‐е годы, проводил геологические исследования. Руководство предприятия уже знало, что месторождение Каула содержит гораздо больше руды, чем все рудники в Монче-тундре. В 1946 году было подсчитано, что благодаря ему и менее крупному руднику Каммикиви предприятие могло ежегодно в течение 200–255 лет производить по 11 650 тонн никеля682. Геологи также открыли, что рудник вблизи Пильгуярви содержал в сто раз больше металла, чем предполагалось ранее683. Они вскоре объявили, что этот рудник был «самым крупным среди других медно-никелевых месторождений Печенгского района»684. С усилением международной напряженности к моменту начала в 1946 году холодной войны советское руководство поставило важную задачу по поиску радиоактивной руды, которую можно было бы использовать для производства ядерного оружия. Руководители предприятия докладывали о том, что поиск такой руды не был успешным685.

В период восстановления промышленности местные партийные лидеры активно пропагандировали промышленное освоение как важный проект развития686. Газетные статьи снова заговорили о «сокровищах красивой тундры» и о том, что «природные богатства Печенги и огромный размах социалистического планового хозяйства обеспечат быстрое экономическое развитие района. На базе природных богатств всесторонне расцветет полнокровная жизнь советского населения»687. Чиновники Мончегорска также поддерживали идею о гармонии с природным миром. В центре города была поставлена скульптура лося как знак, «олицетворяющий природу заполярного края»688. Киселев, живший в этот период в Мончегорске, с ностальгией вспоминал о том, что «воздух был чище, и зелени больше, и климат лучше», чем в соседнем Мурманске689.

Неудивительно, впрочем, что реальная ситуация отличалась от этих описаний690. В обоих промышленных городах, с их густозаселенными домами и проблемами с канализацией, условия были очень сложными и в целом похожими на те, что описаны в работе Дональда Фильцера691. Постоянными проблемами для завода «Печенганикель» была уборка снега, перебои в электроснабжении и низкий уровень производственной безопасности – все это мешало производству и отрицательно влияло на условия труда692. В Мончегорске недостаточность питания, возникшая из‐за голода в 1947 году, и северный климат способствовали росту заболеваемости детей гриппом693. И в целом рос уровень загрязнения. В конце 1940‐х годов «Североникель» выпускал в водоемы, почвы и воздух ежегодно 500–1000 тонн меди и столько же никеля, а также 60 тысяч тонн диоксидов серы694.

Городские санитарные инспекторы Министерства здравоохранения писали многочисленные отчеты о влиянии промышленного загрязнения на жителей. В 1948 году они сделали вывод о том, что шахты завода «Североникель» выпускали много пыли, которая стала причиной 26 случаев заболевания силикозом, и никелесодержащих серных газов, вызвавших у 19 человек сложные формы ринита, в том числе у четырех человек экзему и перфорацию носовой перегородки еще у одного рабочего695. Несколько лет спустя инспекторы отмечали, что жилые здания «Североникеля» фактически располагались в «санитарно-защитной зоне» – на территории, близкой к предприятию, которая по норме не должна была заселяться. Они также показали, что выбросы диоксидов серы, хлористого газа, монооксидов углеводов и сернистых кислотных газов, поступающих с завода, серьезно превышали нормы (см. таблицу 5)696. Несомненно, санитарные инспекторы беспокоились о здоровье жителей больше, чем об экосистеме. В 1953 году они писали в отчете, что высота труб «Североникеля» позволяла минимизировать выбросы и что оба завода загрязняли лишь воду, и так не предназначенную для питья697. Принятые меры распределяли загрязнение между разными источниками, но не сократили выбросы в воздух и воду.

Таблица 5. Качество воздуха в районе Мончегорска в 1951 году, по данным Мурманской государственной санитарной инспекции.

Примечание: единица измерения не указана.

Источник: ГАРФ. Ф. А-482. Оп. 29. Д. 3215. Л. 81.

В начале 1950‐х годов «Североникель» столкнулся с физическими ограничениями роста добычи. К 1950 году геологии так и не сумели найти новые источники никеля и меди в горах у Мончегорска, в то время как концентрация металлов в уже использовавшихся рудниках стремительно сокращалась698. В это же время в стране вовсю шли «научные войны», как их называет в своей книге Этан Поллок699. Идеология прямо влияла на сферу профессионального знания и государственную политику в области сельскохозяйственной науки, экономики и физики. Это сказалось также и на геологии.

Во время собрания Кольской секции Академии наук в июле 1950 года геолог Михаил Цибульчик представил разгромный доклад, изобиловавший цитатами из Сталина. Он предположил, что неспособность геологов найти новые никелевые месторождения в Монче-тундре была результатом неправильного подхода и требовала разработки новой модели700. Особенно сильно он критиковал то, что «взгляды на геологическое строение и генезис оруднения приводят к выводу о бесперспективности района Монче-тундры»701. Другие ученые, принимавшие участие в заседании, выступили против этого обличительного доклада, и один из них заявил: «Это хулиганская записка!» Они отметили важность эмпирических данных в исследовании новых экономически значимых месторождений702. И хотя позже теория тектонического движения плит поспособствует изменению теоретических представлений в геологии, оппоненты Цибульчика были правы в том, что в Монче-тундре не было сделано крупных открытий после этого момента. «Североникель» стал добывать больше руды из печенгских рудников, и в основном его деятельность сместилась на выплавку металла703.

Кольская промышленность стала уделять больше внимания переработке производственных отходов. В газетах часто писали о потерях ценного перерабатываемого сырья в виде отходов и периодически призывали организовывать кампании по сбору металла, что напоминало «режим металлических отходов» в Венгрии, о котором пишет социолог Жужа Гилле. В Венгрии правительственные чиновники стремились максимально эффективно перерабатывать промышленные отходы для нужд экономики, однако при этом не публиковали данные о том, сколько реально отходов производили предприятия704. Некоторые считали сокращение отходов важнейшей задачей, подразумевая, что новые технологии позволят сократить загрязнение воздуха и вместе с тем увеличить выпуск металлов705. Главный инженер предприятия писал о перспективах мероприятий по предотвращению загрязнения в более мрачных тонах: «Снижение потерь до минимума позволяет увеличить выпуск металлов, существенно снизить себестоимость производства и одновременно устранить запыленность цехов»706.

Благодаря модернизации методов переработки и утилизации шлака кольские предприятия в период с 1949 по 1952 год смогли сократить выбросы никеля, меди и кобальта в два раза707. «Печенганикель» собрал 2072 тонны металлолома, не выполнив план в 2500 тонн из‐за проблем транспортировки (если верить руководству)708. Специалисты «Североникеля» исследовали способы производства металлов из жидких отходов709. Позднее специалисты разработали систему фильтрации и получения металлов из пыли, остающейся от горной добычи, с помощью установки новой вентиляционной системы в шахтах и продолжили разработку схем переработки диоксидов серы710. При этом, конечно, предприятия не сократили добычу никеля и меди. Это означало, что количество неперерабатываемых отходов оставалось большим.

В то время как кольская никелевая промышленность продолжала расширяться, в советском обществе происходили большие изменения. Уже в марте 1953 года, сразу после смерти Сталина, руководство страны стало освобождать многих заключенных, в том числе находившихся на Кольском полуострове. В течение нескольких следующих лет Никита Хрущев пытался реализовать амбициозную, хотя и непоследовательную программу экономической модернизации. Оттепель принесла послабления в цензуре и в целом снизила градус жестокости советского режима, хотя страхи перед внешними врагами приводили к поиску новых решений вопросов безопасности711. Одним из длительных последствий оттепели стала совершенно другая политика в отношении рабочих Севера. Теперь правительство предлагало переселяющимся для работы туда более высокую зарплату, более длительные отпуска, ранний выход на пенсию и доступ к дефицитным товарам712. В отличие от сталинского времени теперь более комфортные условия жизни позволяли рабочим легче справляться с природными катаклизмами713. Кроме того, в этот период произошел непродолжительный всплеск активности ученых по решению экологических проблем, поскольку в 1960 году советские власти приняли практически нежизнеспособный закон об охране природы714.

Несмотря на это, холодная война привела в 1950‐е и 1960‐е годы к дальнейшей милитаризации Арктики. «Печенганикель» находился по соседству с Норвегией, а Кольский полуостров был одним из немногих регионов, расположенных у советских границ с государствами – членами НАТО. Советское руководство существенно расширило присутствие Северного флота на Мурманском побережье и приняло меры по усилению безопасности городов этого региона715. В то же время США и другие страны НАТО построили так называемую «Линию Дью» – систему радиолокационных станций на самом севере канадской Арктики, а также новые военные базы в Гренландии и Исландии716. Хотя военные мероприятия не были напрямую связаны с промышленностью, они способствовали ее дальнейшему расширению. Как следствие, это увеличило нагрузку на окружающую среду717.

Период между послевоенным восстановлением и стагнацией 1970‐х годов был временем, когда темпы роста советской экономики были примерно такими же, как темпы роста капиталистической экономики на Западе718. Продолжая ориентироваться на экстенсивное развитие, советские власти застроили коридор вдоль озера Имандра на Кольском полуострове объектами тяжелой промышленности. Помимо расширения фосфатного производства в Хибинах, были построены два горнорудных предприятия в Оленегорске и Ковдоре, завод редких металлов в Ревде у Ловозера, и спустя несколько лет после дискуссий и планирований в 1930‐е годы был построен алюминиевый завод в Кандалакше719. Число рабочих и военных на Севере существенно выросло, и в целом на Кольский полуостров приезжало около 24 тысяч человек в год. Если в 1950 году число жителей равнялось 314 700, то в 1970 году на полуострове проживало уже 799 500 человек720.

Рост числа жителей означал рост производства. В период между началом 1950‐х годов и 1965 годом мировой выпуск никеля более чем удвоился. Это стимулировало советское руководство инвестировать в эту отрасль и начать продажу никеля за границу721. В 1965 году руководители «Печенганикеля» начали строительство Ждановского рудника в месторождении Пильгуярви, а архитекторы спланировали новый город Заполярный. Изначально городские планировщики хотели расположить город в долине в десяти километрах от шахты, но в итоге поселение было построено ближе722. Отчасти решение разрабатывать Ждановский рудник объяснялось сокращением запасов никеля в районе Монче. Власти объясняли это тем, что «даже при полном осуществлении проекта развития комбината „Печенганикель“ намеченная потребность в сырье комбината „Североникель“ не будет удовлетворена. Поэтому обеспечение сырьем комбината „Североникель“ и резкое увеличение производства никеля из сырья Кольского полуострова в ближайшие годы должно решаться за счет форсированного строительства и ввода в эксплуатацию горно-обогатительного предприятия на базе крупнейшего в СССР Ждановского месторождения»723. Работа кольских предприятий была связана с новым подразделением. В начале 1950‐х годов «Печенганикель» отправил около 20 процентов добытой руды и весь выплавленный металл в «Североникель», а к 1965 году поставлял туда уже 80% своей продукции724. Для более централизованной координации местного производства в конце 1960‐х годов власти вернули Ждановский рудник обогатительному комбинату «Печенганикеля», а позднее включили все кольские предприятия в объединение «Никель»725.

В течение 1960‐х годов кольская никелевая промышленность переживала рост и вместе с тем стала объектом все более резкой критики из‐за загрязнения местных населенных пунктов. Города-предприятия реагировали тем, что переселяли жителей из наиболее загрязненных зон. Хотя Мончегорск был расположен на довольно безопасном расстоянии от «Североникеля», некоторые другие поселения располагались в санитарно-защитной зоне вблизи источников загрязнения. Наихудшей ситуация была в поселке Нижний Нюд, расположенном всего в двухстах метрах от кобальтового производства «Североникеля». Согласно санитарному инспектору Мурманской области, жители Нижнего Нюда проживали в «особенно неблагоприятных санитарных условиях», поскольку «атмосферный воздух его в сильной степени загрязняется выбросами этого цеха: в сутки выделяется около 2 тонн хлора, 2,4 тонны сернистого газа и 0,29 тонны серной кислоты». Нефильтрованный газообразный хлор распространялся в воздухе поселка, делая жизнь там особенно невыносимой. Многие жители Нижнего Нюда в два-три раза чаще страдали различными заболеваниями, а у детей довольно часто обнаруживались нарушения дыхательной функции. После того как исполком Мончегорска в 1962 и 1963 годах согласился переселить людей, санинспектор заявил, что переселение должно было быть организовано еще раньше726. На деле, однако, сроки переселения были нарушены. Только в 1966 году власти закрыли Нижний Нюд и несколько других сильнозагрязненных поселков, и переселение людей подальше от «Печенганикеля» было запоздалым727.

Какими бы ни были положительные последствия этого переселения, они едва ли могли помешать дальнейшему ухудшению экологической обстановки вокруг производства. В начале 1960‐х годов «Североникель» выпустил в качестве отходов пыль, содержащую в среднем до 2% никеля, 5–6% меди и 1% кобальта728. Несмотря на то что интерес к переработке отходов был большим, предприятия не могли контролировать выпуск отходов от горной добычи и обработки. Фильтры воды и воздуха редко доказывали свою эффективность, а финансирование на развитие систем очистки постоянно урезалось729. Большие штрафы и критика со стороны общественности также не помешали никелевым предприятиям сливать неочищенные отходы в местные водоемы в огромных количествах730. К концу десятилетия тяжелые металлы, образующиеся в качестве отходов от горной добычи и обработки, начали аккумулироваться в воде, почве и растениях731. Урон лесам, связанный с загрязнением воздуха, к 1969 году охватил до 17–20 километров вокруг «Североникеля»732.

Однако при этом экологическое влияние на полуостров со стороны местной промышленности не достигало той степени урона природе, который был известен СССР в свои последние годы. Медленное внедрение технологий очистки приводило к тому, что интенсивность загрязнения напрямую зависела от производства. Послевоенная индустриализация серьезно влияла на экосистему через выбросы серы, тяжелых металлов и других веществ, однако в целом уровень производства и загрязнения соответствовал мировому733. Более того, в конце 1960‐х годов ситуация с выбросами диоксидов серы немного улучшилась. «Североникель» открыл цех по переработке сернистых газов в серную кислоту в 1967 году, сократив выбросы диоксида серы с 99 тысяч тонн в 1966 году до 86 тысяч тонн в 1968 году (см. таблицу 6)734. Кроме того, комбинат «Печенганикель» в этот период практически не увеличивал выбросы диоксида серы. Количество выбросов лишь незначительно выросло со 125 900 тонн в 1966 году до 128 800 тонн в 1968 году и затем снизилось до 128 600 тонн в 1970 году735. Если бы эта динамика сохранялась, экологическая ситуация в конце советской эпохи была бы другой.

МУКИ ПРОИЗВОДСТВА

Некоторые западные ученые, которые первыми стали исследовать экологические проблемы СССР, давали довольно умеренную оценку развития советской экологии. Даже в 1972 году Маршалл Голдманн довольно сдержанно писал в своем эссе «Издержки прогресса», что «нет причины верить тому, что государственная собственность на средства производства будет гарантировать решение экологических проблем». Он сделал вывод о том, что загрязнение в СССР было таким же большим, как и в Соединенных Штатах736. Однако в конце этого десятилетия Зеев Вольфсон писал в одной самиздатовской публикации о «разрушении природы». После падения коммунизма западные наблюдатели начали говорить о «проблемных территориях» бывшего СССР737. Эта оценка была не просто выражением несогласия диссидентов или победителей в холодной войне. Она также отражала серьезное ухудшение состояния окружающей среды в течение советского периода. Несмотря на попытки решить экологический вопрос в конце 1960‐х годов, «Североникель» и «Печенганикель» вскоре пошли своим путем, в отличие от предприятий никелевой промышленности в других странах. В 1970‐е и 1980‐е годы масштаб загрязнения с их стороны вырос от локальных зон до больших участков растительности за границей. Вместе с Норильском кольские никелевые предприятия стали самыми крупными источниками загрязнения в мировой никелевой промышленности.

Впрочем, из‐за неравномерности выбросов это стало понятно не сразу. Например, общий объем выбросов диоксида серы в СССР сократился с 24 млн тонн в год в начале 1970‐х годов до 20 млн тонн в 1980 году и затем до 17,6 млн тонн в 1990 году. В каждый из этих годов США производили больше выбросов, чем СССР: 27 млн тонн в год в начале 1970‐х годов, 23,7 млн тонн в 1980 и 21,6 млн тонн в 1990 году738. Как и выбросы серы, выбросы никеля и меди также достигли пика в мировом масштабе в течение 1970‐х годов, а затем составляли каждый год примерно 42 тысячи и 59 тысяч тонн соответственно. После этого уровень загрязнения стал снижаться. Для сравнения, некоторые производители никеля в других странах, например шахты в Новой Каледонии, существенно увеличили загрязнение в 1970‐е и 1980‐е годы739.

Таблица 6. Выбросы диоксида серы на комбинате «Североникель» (согласно отчетам)

Источники: данные за 1966–1968 годы взяты из: Данилова Л. А. Перспективы развития сырьевой базы сернокислотного производства для минеральных удобрений на Кольском полуострове // Перспективы развития и освоения сырьевой базы апатитовой промышленности на Кольском полуострове / Под ред. А. В. Галахова. М.: Министерство геологии СССР, 1965. С. 193. Статистика выбросов за 1969–2001 годы представлена в работе: Barcan V. Nature and Origin of Multicomponent Aerial Emissions of the Copper-Nickel Smelter Complex // Environmental International. 2002. Vol. 28. № 6. P. 452. См. также: Pozniakov V. Ya. The «Severonikel» Smelter Complex: History of Development // Aerial Pollution in Kola Peninsula / Eds M. V. Kozlov, Е. Haukioja, V. T. Yarmishko. Apatity: Kola Scientific Center, 1993. P. 16–19. Данные за 2002–2009 годы приведены в работе: Bronder L. et al. Environmental Challenges in the Arctic – Norilsk Nickel: The Soviet Legacy of Industrial Pollution. Bellona Report. Vol. 10. Oslo: Bellona, 2010. P. 59.

В то же время загрязнение, поступавшее с кольских предприятий, росло пропорционально мировому и достигло критического уровня, нанося огромный урон экосистеме. Выбросы диоксида серы со стороны «Североникеля» быстро удвоились (до 200 тысяч тонн в год) в течение 1970–1980‐х годов (см. таблицу 6), в то время как со стороны «Печенганикеля» они фактически утроились (до 400 тысяч тонн каждый год). Предприятия загрязняли окружающие ландшафты все большим количеством выбросов металлов. В 1977 году, например, «Печенганикель» выбросил 539 тонн никеля и 232 тонны меди в атмосферу740. Из-за кислотных дождей, вызванных выбросами серы, накопления металлов в растительности и частых случаев выбросов в экстремально высоких концентрациях повышалась кислотность и токсичность почвы. Загрязненная почва препятствовала росту растительности и губила сосны, ели и другие деревья. В итоге промышленное загрязнение почти полностью оголило земли вокруг предприятий741. Зона загрязнения воздуха около «Печенганикеля» в период между 1973 и 1988 годами увеличилась с 400 км² до 5000 км² 742.

В противоположность этому ситуация с самым крупным источником загрязнения в никелевой промышленности за пределами СССР – канадским заводом в Садбери – в 1970‐е годы изменилась. К этому времени деятельность шахт и производства компаний «Инко» и «Фальконбридж» уже превратила территорию вокруг озера Гурон в лунный пейзаж. Достигнув выпуска 2,5 миллиона тонн диоксида серы в 1960 году, производство в Садбери полностью уничтожило растительность на территории площадью примерно 200 км², а также частично затронуло площадь в 800 км² и отравило тысячи озер вокруг. Вместе с тем компании начали уменьшать экологические последствия, сокращая выбросы серы и металлов. Они установили технику, улавливающую серный газ, а «Инко» построила новые трубы, благодаря чему сократились выбросы. Местные власти и предприятия также инициировали масштабную кампанию по рекультивации части загрязненных почв и высадке сотен тысяч деревьев743. Эти мероприятия совпали с ростом экологической сознательности и стремительным скачком уровня загрязнения со стороны советской никелевой промышленности.

Что это означает? Почему выбросы кольских предприятий многократно увеличились в 1970‐е годы? Руководство предприятий хорошо понимало угрозы, создающиеся загрязнением, признавая в 1971 году, что продукты металлургического производства – пыль сульфидов и оксидов никеля и меди, окиси углерода, сернистый газ и никелевые растворы – в разной степени токсичны744. Однако вместо того чтобы сокращать выбросы, предприятия стали еще больше загрязнять окружающую среду. Почему?

Частично ответ на этот вопрос можно найти в том, что свойства переплавляемой руды менялись. Примерно в это время «Североникель» в Мончегорске истощил запасы руды с высоким содержанием никеля. В 1969 году был закрыт рудник Ниттис-Кумужья, а в 1974 году были свернуты работы на небольшом руднике у Нюдуайвенч. К этому времени добыв уже довольно много сырья в Печенге, «Североникель» начал ввозить и перерабатывать руду из Норильска. Промышленники в Норильске в это время в целом не увеличивали мощности и так масштабного производства745. В 1973 году «Североникель» практически целиком работал на привозной руде (88,9% завозилось из Печенги и 11,1% – из Норильска)746. Проблема заключалась в том, что норильская руда содержала гораздо больше серы: согласно некоторым оценкам, кольская руда в 1970‐е годы содержала около 6,5% серы, в то время как сырье, поставляемое из Норильска, содержало почти 30% серы747. Использование руды с таким высоким содержанием серы существенно увеличило выбросы диоксидов серы «Североникелем»: их уровень в течение 1972 и 1973 годов вырос почти в два раза (см. таблицу 6). Похожей была ситуация в Печенгском районе, где цеха в Никеле и Заполярном работали на руде из Ждановского месторождения, содержавшей меньшую концентрацию никеля и, соответственно, выбрасывая больше загрязнений748. «Печенганикель» также стал ввозить руду из Норильска, достигнув вскоре уровня ввоза около одного миллиона тонн ежегодно749.

Карта 4. Повреждения лесов в связи с загрязнением воздуха в 1990‐х годах.

Изменения в глобальной экономике также способствовали росту загрязнения. По обе стороны железного занавеса в 1970‐е годы экономики соревновались друг с другом, и лучшего результата, как правило, добивались страны, реагировавшие на экономический кризис переходом от экстенсивного производства к интенсивному. СССР, как многие другие социалистические страны, продолжил капитализировать промышленное развитие как основное средство для экономического роста. Многие развитые капиталистические страны, напротив, делали ставку на накопление богатств за счет технологических инноваций, делая приоритетными сферу услуг, финансы и торговлю750. Проблемы, создаваемые процессом западной деиндустриализации и растущим экономическим неравенством в ходе неолиберальных реформ, хорошо описаны751. Вместе с тем относительный успех этих стран в интенсификации экономического роста позволил запустить программы, делающие более заметные экологические успехи, чем в странах социализма. СССР был сильно ограничен в своей способности провести такую же экономическую реформу и продолжал делать ставку на рост промышленного производства, что, в свою очередь, и дальше усугубляло экологические проблемы. Производство способствовало загрязнению, но не экономическому росту, который был бы эффективен для борьбы с экологическими последствиями.

В период застоя СССР, как и раньше, продолжал делать ставку на тяжелую промышленность752. Благодаря кольским предприятиям страна получила титул самого крупного производителя никеля в мире. Руководители промышленности наращивали производство в период роста цен, стараясь при этом минимизировать производственные затраты. Они пристально следили за процессами в мировой торговле, и в этом смысле можно поспорить с теми авторами, которые считали, что командная экономика была обособлена от рынка753. В то же время увеличение производства никеля не привело к экономическому росту так, как это случилось несколькими десятилетиями раньше. Экономический историк Филипп Хансон подсчитал, что рост ВВП в СССР снизился с 4,8% в 1965–1970 годах до 1,8% в 1975–1980 годах754. Сталкиваясь с этими вызовами, в течение нескольких лет в конце 1970‐х – начале 1980‐х годов кольские никелевые предприятия перестали выполнять план. Партийные чиновники и местные газеты клеймили «Североникель» и «Печенганикель» за эти провалы, но в то же время предприятия недостаточно инвестировали в технологическую модернизацию и меры по сокращению загрязнения окружающей среды755. К примеру, ремонтно-строительный цех «Североникеля» недовыполнил план природоохранных мер в конце 1979 года, и «буквально на глазах засохли прекрасные сосновые молодняки возле Вите-губы», указывалось в одной из статей в газете «Мончегорский рабочий»756.

Сравнительная перспектива, которую я предлагаю в этой работе, предполагает, что ни природа централизованной командной экономики, ни соревновательный характер капиталистической мир-системы не являются основными причинами масштабной экологической катастрофы в СССР. С одной стороны, у кольских предприятий не было необходимости вырабатывать огромное количество отходов в погоне за капиталистической прибылью. Стремясь поддерживать экономический рост устойчивым по идеологическим и политическим причинам, СССР выбрал политические инструменты развития, которые были одновременно менее эффективны экономически и более разрушительны для экологии. С другой стороны, быстрые результаты интенсивного роста никогда не доказывали, что капитализм имел преимущество в плане экологического развития перед коммунизмом в каком-либо месте, периоде или контексте. Одним из примеров может служить Куба, обладающая одними из крупнейших месторождений никеля, но при этом при Фиделе Кастро имевшая довольно ограниченное развитие экономики. Коммунистический режим, вероятно ненамеренно, сохранил экосистему острова лучше, чем если бы страна оставалась центром иностранного туризма и бизнеса757. В то же время советская экономическая стратегия напоминала кейнсианскую модель, которая позволила после войны капиталистическим странам добиться высоких темпов экономического роста. Однако в 1970‐е годы эти стратегии вызвали трудности в некоммунистических странах. Постколониальная Замбия, например, проводила политику, направленную на экстенсивный рост в медной промышленности, и оказалась неспособной справиться с бедностью страны758.

В чем заключались механизмы общественного давления, способствовавшие вводу более строгого регулирования загрязнения в демократических странах? Хотя некоторые заявляли, что советские граждане знали мало об экологических проблемах, многие люди в брежневский период на удивление активно обсуждали вопрос о загрязнении759. Журналисты, ученые и чиновники, а также работники завода обсуждали экологические последствия с разных позиций. Такие дискуссии показывают, что эти годы не были временем неосталинизма в сравнении с более открытой оттепелью. Они были ответом на подъем энвайронментализма в других странах, а не просто внутрисоветским процессом760.

Специалисты открыто критиковали положение дел и поддерживали экологические мероприятия кольской промышленности в 1970‐е годы. Федор Терзиев, руководитель Мурманской гидрометеорологической службы, заявлял о загрязнении как «проблеме века» в серии своих статей в «Правде Севера» в 1973 году. Он называл «Печенганикель», «Североникель», «Апатит» и другие кольские предприятия основными источниками загрязнения761. Геолог Леонид Потемкин, один из открывателей Ждановского рудника после войны, напротив, считал, что природоохранные меры, принимаемые никелевыми предприятиями, свидетельствовали о превосходстве коммунизма. В своей книге 1977 года он неоднократно противопоставлял эксплуататорский и разрушительный для природы характер капитализма и «коммунистическое общество», которое «способно обеспечить подлинную гармонию технического прогресса и природы, оптимальное сочетание развития горнодобывающей промышленности с задачами улучшения окружающей среды!»762

Наиболее остро экологические последствия кольского никелевого производства критиковали ученые Лапландского заповедника. Поскольку заповедник располагался непосредственно рядом с заводом «Североникель», они давно наблюдали последствия загрязнения воздуха на площадь лесов, но в 1970‐е годы после роста количества выбросов они начали активные исследования763. В 1977 году один ботаник приводил результаты анализа лишайников в качестве доказательства разрушения растительности вблизи никелевого предприятия и классифицировал леса в зависимости от степени ущерба, выделив полностью уничтоженные, сильно поврежденные и деградирующие764. В октябре 1980 года Олег Семенов-Тян-Шанский, руководитель заповедника, и Василий Крючков, директор природоохранной лаборатории Кольского отделения Академии наук, опубликовали статью в газете «Правда», где раскритиковали «Североникель» за ущерб, нанесенный заповедным лесам. Не сдерживая слов, они писали, что «уже в пятидесятых годах над хвойными лесами восточной части заповедника навис меч дымов комбината „Североникель“, а в семидесятых годах в связи с ростом производства лес стал усыхать такими темпами, что заповедник вот-вот может превратиться в такую же пустыню, как окрестности Мончегорска»765. Сторонники охраны природы при помощи общественного протеста смогли добиться увеличения площади Лапландского заповедника, но не смогли добиться снижения выбросов «Североникеля»766.

Не государственная цензура и не незнание помешали советской общественности уменьшить масштабы загрязнения окружающей среды. Напротив, слабость голосов защитников природы была следствием отсутствия у них власти и возможности влиять на действия со стороны промышленности. Даже перед лицом критики экономические министры и предприятия поддерживали власти в том, что развитие промышленности должно быть приоритетной задачей. Хотя советское экологическое движение было независимым, оно не смогло заложить основы гражданского общества, способного влиять на политику, как справедливо указал историк Дуглас Винер767. Некоторые считают, что активность и осведомленность общества, как правило, приводят к лучшим последствиям с точки зрения защиты окружающей среды, однако случай с загрязнением природы кольской никелевой промышленностью предлагает быть более осторожным с этим выводом. Дефицит знаний имел меньшее значение, чем длительное и непропорциональное влияние промышленности на природный мир.

Дипломатия и технологии также не смогли остановить ущерб окружающей среде. В надежде использовать экологическое сотрудничество в качестве моста для налаживания диалога с Западом в условиях холодной войны брежневское правительство подписало в 1979 году Конвенцию о трансграничном загрязнении воздуха на большие расстояния. Частью этого международного соглашения по сдерживанию загрязнения воздуха стало обещание советских политиков сократить выбросы диоксидов серы на 30% к 1984 году. В значительной степени этого сокращения планировалось достигнуть за счет перевода энергетики страны на использование природного газа и ядерной энергии вместо угля. Чиновники также обязали «Североникель» и «Печенганикель» сократить выбросы серы на 56% и 47% соответственно к 1993 году (по сравнению с уровнем 1980 года)768. Эти предприятия уже предприняли новые, хотя и неэффективные меры по сокращению выбросов диоксидов серы в 1970‐е годы, в том числе включавшие в себя открытие в 1979 году сернокислотного цеха в «Печенганикеле». Оба предприятия также установили дополнительное оборудование для очистки выбросов от диоксида серы. Кроме того, почти все кольские добывающие предприятия пытались решить проблему повторного использования сточных вод769. Хотя выброс серных отходов в течение 1980‐х годов снизился по всему СССР, загрязнение от кольской никелевой промышленности удвоилось или даже утроилось в сравнении с концом 1960‐х годов770. Добыча руды с высоким содержанием серы продолжала опережать темпы борьбы с загрязнением окружающей среды.

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ОБЫЧНОЙ РАЗРУХЕ

Перестройка стала временем больших изменений в ситуации вокруг промышленного загрязнения в СССР. Горбачев стремился вернуться к первоначальным задачам социалистического проекта в СССР через основание институтов, которые бы представляли широкие интересы, более открытый публичный дискурс и экономику, более ориентированную на рынок. Помимо прочего, эти попытки завершились ростом протестов советских граждан и зарубежных групп против загрязнения окружающей среды. Советские активисты присоединились к ученым, выступавшим за охрану природы, и природоохранным организациям, поддерживаемым государством, в их кампании против промышленных предприятий, включая кольские никелевые производства771.

Тем временем в Норвегии и Финляндии росло беспокойство из‐за того, что загрязнение от кольской промышленности все больше влияло на их экосистемы. Выбросы с Кольского полуострова достигали соседних стран и наносили вред деревьям и кустарникам772. Особенно в северной Норвегии люди протестовали против «облаков смерти» и говорили об экологической ситуации на Кольском полуострове как серьезной угрозе773. Советские чиновники начали переговоры с политиками, активистами и предпринимателями Норвегии и Финляндии по поводу возможных действий для сокращения загрязнения от кольских предприятий774. В 1989 году Николай Воронцов, глава новообразованного советского Государственного комитета по охране природы и сын производственников, работавших на полуострове в 1930‐е годы, согласился сократить выбросы диоксида серы на 50% на всех советско-финляндских пограничных территориях. Финляндия также инициировала план для финансирования модернизации «Печенганикеля». Однако в 1991 году торговые отношения СССР и Финляндии были свернуты, так же как и переговоры о мероприятиях по сокращению выбросов775. Идея о том, что североевропейские страны могли бы помочь справиться с последствиями загрязнения, впрочем, оставалась актуальной.

Комплекс экономических реформ, проводившихся при Горбачеве, а также рост влияния в политике людей со связями стали причиной того, что государство отказалось от ответственности за предприятия. Принятый закон, предоставлявший предприятиям бóльшую автономию от промышленных министерств, позволил «Печенганикелю», «Североникелю» и Оленегорскому механическому заводу в 1989 году официально объединиться с никелевым заводом в Норильске и другими организациями и основать новое предприятие – «Норильский никель». Такая реорганизация кольских металлургических предприятий создала предпосылки для постсоветских изменений, закрепив в виде корпорации, а не в рамках министерства и без того прочные связи между предприятиями776.

Перестройка, как известно, не смогла сохранить СССР. Распад страны в 1991 году ознаменовал начало плохо организованного перехода к капитализму. Поспешная либерализация цен и сокращение социальной поддержки ухудшили экономическую ситуацию в России. Согласно некоторым оценкам, ВВП России упал на 40% между 1990 и 1995 годами777. Из-за инфляции жители Мончегорска, Никеля и Заполярного потеряли источники средств к существованию в виде накоплений, в то время как рабочим часто не выплачивали зарплату. В целом изменения, последовавшие за распадом страны, вызвали более серьезные трудности для жителей кольских никелевых городов, чем загрязнение позднесоветского времени.

Загрязнение, однако, снизилось в связи с замедлением промышленного развития. В период между 1990 и 1994 годами «Североникель» уменьшил ежегодный выпуск диоксида серы с 233 000 тонн до 98 000 тонн, выбросы никелевых отходов с 2172 тонн до 1360 тонн и выбросы медных отходов с 1813 тонн до 726 тонн. «Печенганикель» осталась более серьезным источником загрязнения диоксидом серы, но ее выбросы содержали меньшие концентрации тяжелых металлов. В течение этого периода количество отходов, выпущенных этим предприятием, снизилось с 258 000 тонн в 1990‐м до 198 000 тонн в 1994-м. Несмотря на то что в середине 1990‐х годов выбросы в атмосферу в течение нескольких лет увеличивались, кольские металлургические комбинаты оставались источниками сильного, но не вопиющего уровня загрязнения778. Этому способствовали деиндустриализация и не очень правильные решения, принимавшиеся в то время.

Зарубежные акторы также стали играть более активную роль в экологическом управлении регионом. Норвегия, в частности, предложила программу, похожую на более раннюю инициативу Финляндии, для субсидирования технологической модернизации оборудования «Печенганикеля», наиболее опасного для окружающей среды. Благодаря усилиям экологически настроенной премьер-министра Гру Харлем Брундтланд, Норвегия инвестировала миллионы долларов в установку оборудования, которое снизило бы выбросы диоксида серы на 90%. Исследователь Ларс Рове показывает, как разные идеи и интересы сопутствовали этому решению. Российская сторона была более заинтересована в экономических выгодах и рисках этого проекта и видела в этой помощи выгоду в виде сокращения загрязнения. Норвегия была заинтересована в улучшении экологической обстановки, но при этом не сильно доверяла намерениям и способностям российской политики и экономики. Эти разные перспективы столкнулись в вопросе о том, какую – иностранную или российскую – технологию производства следовало внедрить в «Печенганикеле». Хотя, казалось, обе стороны оставались заинтересованными в этом проекте, в конце 1990‐х годов он так и не был реализован – до тех пор, пока компания «Норильский никель» не была приватизирована779.

После потрясений 1990‐х годов кольские металлургические предприятия попали в руки бизнесменов. Состоятельный банкир Владимир Потанин убедил новое российское правительство ввести в 1995 году печально известный механизм приватизации, позволявший в сжатые сроки распределить государственную собственность. Собственный банк Потанина «Интеррос» организовал аукцион для «Норильского никеля» и в условиях явного конфликта интересов вокруг предприятия приобрел контрольный пакет акций компании по ставке, представляющей лишь малую часть ее фактической стоимости. После такой коррупционной приватизации «Норильский никель» основал в 1998 году дочернее предприятие Кольская горно-металлургическая компания (ГМК) для управления «Североникелем» и «Печенганикелем». В это время «Североникель» оставался крупнейшим производителем никеля в России, а «Печенганикель» продолжал разрабатывать свои истощающиеся месторождения. «Норильский никель» также глобализировал свои активы, внимательно следя за тенденциями на сырьевых рынках, и сохранил статус крупнейшего в мире производителя никеля. В 2000‐е годы под частичным управлением миллионера (и кандидата в президенты России в 2012 году, а также совладельца баскетбольного клуба «Бруклин Нетс») Михаила Прохорова предприятие стало очень прибыльной транснациональной компанией780.

Ил. 9. Металлургический завод «Североникель». Фотография автора.

Оправившись после экономического кризиса 1990‐х годов, компания вернулась к старой идее о возможности модернизировать оборудование «Печенганикеля» с помощью норвежских денег. Руководители «Норникеля» ранее поддерживали идею о закрытии завода, что, очевидно, привело бы к сокращению загрязнения. Но в 2001 году они заключили договор с норвежской стороной при облегченном налогообложении со стороны мурманских властей с целью проведения технологических улучшений, которые позволили бы развиваться производству, но при этом снижать уровень загрязнения. Вскоре, впрочем, этот проект снова натолкнулся на препятствия. Граждане Норвегии опасались платить за сокращение отходов прибыльной компании, в то время как «Норильский никель» пытался переосмыслить источники своего дохода. В 2007‐м компания предложила не модернизировать «Печенганикель», а перенести все производство кольской руды в «Североникель». И хотя этот шаг привел бы к тому, что источник загрязнения отодвинулся бы от границы, норвежская сторона отказалась пересматривать планы. В итоге новая технология не была установлена в «Печенганикеле». Пытаясь сохранить свою репутацию и в то же время избежать бюрократических процедур, «Норильский никель» неофициально вернул около восьми миллионов долларов норвежскому Министерству окружающей среды781.

Все это не означало, что негативное экологическое влияние металлургических предприятий снова увеличилось. Напротив, загрязнение продолжало сокращаться. «Североникель» в конце 2000‐х годов выбрасывал в воздух менее чем 40 тысяч тонн диоксида серы, в то время как выбросы «Печенганикеля» в это время достигали около 100 тысяч в год. Выбросы никелевого и медного производства оставались на стабильном уровне в «Печенганикеле» (а выбросы некоторых тяжелых металлов даже увеличились), но при этом снизились на комбинате «Североникель». Важным стало то, что в самой руде уменьшилось содержание серы, поскольку кольские металлургические комбинаты сократили отгрузки из Норильска782. По сравнению с другими никелевыми заводами на кольских предприятиях объем выбросов диоксида серы на тонну выплавляемого металла находился в это время между показателями предприятий Садбери и Томпсона в Канаде783. Эти изменения не означали, что «Печенганикель» и «Североникель» перестали наносить ущерб окружающей среде, но их влияние стало примерно таким же, как и в других странах.

Сегодня «Норильский никель» фактически оказывает влияние на огромные участки природных ландшафтов на Кольском полуострове, в северной Норвегии и Финляндии. Он контролирует количество и места распространения загрязнения. Российское правительство, общество и международные группы занимают пассивную позицию, уступая корпоративным интересам. Хотя власти Российской Федерации приняли несколько довольно прогрессивных законов об охране природы в 1990‐е годы, их реализация откладывалась. «Норильский никель», как и другие российские компании, теперь активно и успешно выступал против новых механизмов регулирования загрязнения784. Теперь прибыль, а не государственные плановые показатели были главным арбитром в вопросе о том, какие природоохранные меры должны были быть приняты.

В 2005 году компания официально сформулировала свое отношение к природе. «Внедрение природосберегающих технологий является одним из важнейших направлений Экологической стратегии ОАО „Кольская ГМК“ на пути создания чистого производства, живущего в гармонии с окружающей природной средой»785. Такое представление о мнимой гармонии с природой, когда промышленный рост был приоритетом, мог бы выразить советский геолог Леонид Потемкин несколько десятилетий назад. Хотя переход к капитализму переместил предприятия от государства к частным владельцам, загрязнение оставалось делом тех, кто считал экономическую эксплуатацию природы главной целью. Это было справедливо не только для никелевой промышленности, но и для предприятий всего энергетического сектора.