Селеста Брэдли Притворщик

Из «Заповедей «лжецов»:

Во имя защиты всех вас мы, забыв о домашнем тепле и любви, действуем под покровом ночи, оставаясь незримыми для окружающих.

Глава 1

Лондон, 1813 год

В состоянии крайнего раздражения и под воздействием разыгравшегося воображения 7 апреля 1813 года мисс Агата Каннингтон вышла замуж за Мортимера Эпплкуиста. Это был не ахти какой муж, но его имя должно было заткнуть рот тем, кто пытался сунуть нос в ее дела.

Все шло хорошо… вплоть до данного момента.

Вначале Агату без конца донимали расспросами, советами, причем все это проделывали из самых лучших побуждений люди, стремящиеся спасти ее от самой себя. Как будто женщина не способна самостоятельно купить билет и доехать от Ланкашира до Лондона без опеки мужа!

Однако стоило ей объявить о своем статусе замужней женщины, как все принялись помогать ей и выказывать всяческое уважение, и в результате она решила, что ей следовало бы придумать себе мужа много лет тому назад.

Агате было даже жаль, что Мортимер остается всего лишь именем, которое произносится, только когда возникает необходимость, и в дороге она с удовольствием принялась мысленно рисовать его подробный портрет – портрет того, кто был плодом ее фантазии.

Разумеется, он высок, элегантен, но не фатоват. Если бы ей еще удалось отчетливо представить себе его лицо, то она была бы полностью удовлетворена придуманным супругом.

Иметь под рукой Мортимера стало еще важнее, когда Агата прибыла в Лондон: это позволило ей арендовать небольшой домик в респектабельном районе Кэрридж-сквер и нанять нескольких слуг.

Мортимер обеспечил ей также беспрепятственный доступ в такие места, в которых она наметила побывать, составляя план поисков своего исчезнувшего брата Джеймса, но он не мог придумать за нее план дальнейших действий.

Когда в холле пробили часы, Агата была близка к отчаянию. Скрестив руки на груди, она ходила взад-вперед по холлу своего нового дома, не обращая внимания ни на миленькие обои в розочку, ни на отполированное темное дерево панелей, хотя именно это в первую очередь соблазнило ее арендовать этот дом. Она сновала из угла в угол, опустив голову и лихорадочно придумывая выход из положения.

Можно было бы переодеть Пирсона… Но нет, он слишком старый и толстый. Может быть, Гарри? Нет, этот слишком молод, совсем еще мальчишка. Агата взяла Гарри на должность лакея, чтобы оказать любезность Пирсону, но племянник дворецкого выглядел слишком неотесанным.

Ей был позарез нужен мужчина, и нужен немедленно!


Саймон Монтегю Рейнз, известный также как Саймон Рейн, остановился на мгновение перед запасным входом в дом на Кэрридж-сквер, чтобы проверить, в порядке ли его «маскарадный костюм». Его лицо и руки были вымазаны сажей, набор длинных, явно видавших виды щеток перекинут через плечо. Было время, когда с помощью этого снаряжения он зарабатывал себе на хлеб с маслом.

Дом, который стал целью задуманной им операции, выглядел снаружи весьма опрятно с аккуратным парадным входом и чисто вымытыми ступенями, которые к нему вели. Поразительно, что за таким с виду безобидным фасадом могли скрываться такие пороки, как безнравственность, ложь и даже предательство.

Договор об аренде был заключен на имя миссис Мортимер Эпплкуист. Однако арендная плата поступала со счета, за которым Саймон наблюдая уже несколько недель. Счет принадлежал человеку, который отлично понимал, что подразумевается под словом «предательство».

Возможно, лучше бы поручить это дело одному из оперативных работников, а самому наблюдать со стороны, чтобы иметь возможность судить объективно, как это сделал бы любой опытный разведчик, однако в данном случае были затронуты его личные интересы. Кто-то убивал его людей, даже тех, личности которых были настолько засекречены, что они едва ли знали о существовании друг друга.

В рамках «Клуба лжецов» только два человека обладали необходимой информацией, чтобы одного за другим убирать его членов: Саймон и еще один человек, о котором уже несколько недель не было ни слуху, ни духу, зато неожиданно увеличился счет в Лондонском банке. Именно этот человек заплатил кругленькую сумму, чтобы арендовать и меблировать этот чистенький домик, возле которого сейчас стоял Саймон.

С мрачной улыбкой он переместил на плече щетки и приготовился еще разок сыграть ненавистную роль трубочиста. Чего не сделаешь во имя Короны!


Ситуация становилась безвыходной. Агата все утро лихорадочно пыталась найти какое-то решение, но так ничего и не придумала. Она без конца ходила из угла в угол, протоптав на ковре дорожку.

Повернув в очередной раз, она со всей силой налетела на какое-то препятствие, которого всего мгновение назад здесь не было, и, споткнувшись, чуть не упала.

– Простите, хозяйка! С вами все в порядке? Я не заметил, что вы идете, и…

Агата захлопала глазами: перед ней было что-то большое и черное: черный сюртук, черный жилет, черные руки на рукавах ее канифасового утреннего платья…

– Мое платье!

– Ах, какая досада! Уж очень неожиданно все произошло, Мне пришлось решать – то ли запачкать ваши рукава, то ли позволить вам упасть и удариться о пол. Надеюсь, я принял правильное решение.

Агата поняла, что над ней насмехаются, причем довольно нагло, и ей сразу захотелось сказать этому парню, что она о нем думает. Однако, взглянув вверх и увидев потрясающей синевы глаза на лице, черном как полночь, она вздрогнула.

Сажа! Все ее платье было испачкано сажей, а к ней с минуты, на минуту должна была прибыть леди Уинчелл…

Агата снова взглянула вверх. Высокий тип, поджарый, как борзая. Настоящий Мортимер! Даже сажа не могла скрыть правильные черты его лица.

– Вы уж простите меня, хозяйка: такое красивое платье, вернее, было красивеньким. Не думаю, что сажу удастся очистить….

Все верно, он подойдет идеально.

– Забудьте о саже, – прервала незнакомца Агата. – Идемте со мной, быстрее!

Трубочист, пожав плечами, поплелся за ней вверх по лестнице, потом вдоль короткого коридора.

Перед дверью Агата повернулась и, подняв руку, остановила его.

– Кто-нибудь видел, как вы входили в дом?

Прекрасные синие глаза одарили ее понимающим взглядом.

– Я вошел через кухню, мэм. Парни вроде меня знают свое место и не пользуются парадным входом.

Агата покачала головой:

– До людей с улицы мне нет дела. Кто-нибудь из слуг видел, как вы входили?

– Меня впустила кухарка, но она на меня даже не посмотрела. Так что если вам нужно немного поразвлечься, то Саймон Рейн к вашим услугам, конечно, после того, как вымоется.

Агата почти не слушала его. Хватит ли у нее времени?

– Да-да, конечно. Я прикажу приготовить для вас ванну.

Открыв дверь в спальню, которую она с любовью приготовила для Джейми, Агата выбрала то, что требовалось, из личных вещей брата, привезенных из дома.

Через час три самые влиятельные дамы из Комитета добровольной помощи Челсийскому госпиталю для ветеранов войны явятся с визитом к мисс Агате Каннингтон и ее мужу Мортимеру, о котором они так много слышали. Боже милосердный, ну почему она не держала язык за зубами? Она могла бы просто послушать, что говорят о своих мужьях другие женщины, но ей уж очень хотелось рассказать о «дорогом Морти» и перечислить все его достоинства и добродетели. Мортимер был очень образован, любил музыку, обладал огромным обаянием и притягательной силой…

И в итоге ей пришлось сказать, что он дома.

У леди Уинчелл, обладательницы слащавой улыбки и проницательных глаз-буравчиков, вызывало сомнение, что такой молоденькой даме подобает работать целыми днями среди мужчин в госпитале, в то время как ее муж путешествует за границей. И вот теперь леди Уинчелл и две другие высокопоставленные дамы должны были явиться к Агате, чтобы познакомиться с Мортимером.

Агате вспомнился недоверчивый взгляд леди Уинчелл, и она вздрогнула. Если ее разоблачат, она уже не сможет остаться одна здесь, в Лондоне: самопровозглашенная опекунша тут же отправит ее домой, и ей не удастся завершить задуманное.

Оставалось одно из двух: либо признаться во всем и вернуться в Эпплби, либо солгать.

Положив руку на спину трубочиста, она втолкнула его в просторную комнату.

– Разденьтесь вон за той ширмой. Я прикажу немедленно приготовить вам ванну.

Закрыв дверь, Агата поспешила вниз по лестнице.

– Пирсон, – сказала она дворецкому, – у нас приятная новость: мистер Эпплкуист вернулся! Он ужасно устал и хочет немедленно принять ванну.

Пирсон приподнял тронутую сединой бровь и искоса глянул на парадную дверь, через которую за все утро в дом не вошла ни одна душа.

– Да, мадам, новость действительно радостная. Я мог бы прислуживать мистеру Эпплкуисту, пока мы не найдем для него камердинера.

Агата сложила на груди руки, чтобы спрятать черные отпечатки на рукавах платья.

– Думаю, в этом нет необходимости. Я сама все сделаю, тем более что нам с ним о многом нужно поговорить.

– Как пожелаете, мадам. Нелли сию минуту приготовит ванну.

– Спасибо, Пирсон. Я спущусь вниз через минуту, чтобы встретить гостей.

К тому времени как Нелли принесла последнее ведро горячей воды, Агата успела переодеться и поправить прическу. Она торопливо скользнула в дверь другой спальни. Это была самая лучшая комната в доме: занавески кроватного полога из зеленого бархата, а камин не меньше, чем очаг на кухне. От большой ванны, наполненной горячей водой, шел пар, но в комнате, кажется, никого не было. Может быть, он ушел?

– Эй, мистер Трубочист! Вы здесь?

– А как же!

Из-за перегородки с восточным орнаментом, которая стояла в углу комнаты, послышалось шуршание, потом из-за ширмы появился почти совсем голый мужчина.

Агата таращила на него глаза, не мигая и почти не дыша.

Теперь, когда с лица и рук незнакомца была смыта сажа, представший перед ней мужчина оказался красивым, словно греческий бог. Глаза цвета ляпис-лазури сияли на одухотворенном лице. У него были густые темные волосы, а тело такое, какое может разве что присниться во сне. Плечи у него были не слишком широкие, но не покатые, а прямые, и от них исходила сила; широкие кисти рук придерживали полотенце, обернутое вокруг узкой талии.

Агата чуть не вскрикнула. Силы небесные! Ее глаза скользнули вниз. О Господи! Ботинки Джейми ни за что не подойдут ему! Проклятие!

Улыбка мгновенно исчезла с физиономии мужчины, и он тоже взглянул вниз.

– Вам не нравятся мои ноги?

– При чем тут ноги? Лучше покажите мне ваши башмаки!

– Мои башмаки? Но я ничего не украл!

– Мне надо посмотреть, подойдут ли они.

Недоверчиво поглядывая на нее, мужчина извлек из-за ширмы свои ботинки.

– Позвольте… – Агата взяла ботинки и тщательно их осмотрела. – Что ж, весьма хорошее качество, – удивленно заметила она. – Думаю, они подойдут. Пожалуй, я попрошу Пирсона как следует почистить их, пока вы принимаете ванну.

Она повернулась, Собираясь уйти.

– Мы будем ждать вас внизу через четверть часа. Не забудьте, что вы не должны говорить ни слова.

– Но, хозяйка, как насчет… – Мужчина жестом указал на кровать. – Вы понимаете, о чем идет речь?

Агата хмыкнула.

– Если пожелаете, вы сможете вздремнуть позднее, хотя я не думаю, что все это будет чересчур утомительно для вас. – Она одарила его ободряющей улыбкой. – Вы со всем отлично справитесь. Ваша новая одежда лежит на кресле, так что поторапливайтесь. И помните, вы не должны произносить ни единого слова.

Покинув красавца трубочиста, Агата вздохнула с облегчением. Боже милосердный! Неужели все мужчины выглядят под одеждой так же, как он?

Освободившись от, магического воздействия гостя, Агата бросилась вниз по лестнице, чтобы проверить, все ли готово к приему гостей.


Саймон выжал из губки воду и вздохнул. Ну, вот он и на месте, в доме мистера Эпплкуиста, причем внизу его ожидает жена мистера Эпплкуиста… если только она действительно является миссис Эпплкуист. В счете, которым оплачены аренда дома и наем прислуги, указывалось совсем другое имя, и счет принадлежал не кому иному, как Джеймсу Каннингтону, коллеге Саймона по шпионской деятельности, его бывшему лучшему другу и, возможно, предателю.

При воспоминании о Джеймсе Саймон так стиснул пальцы на губке, что мгновенно выжал ее досуха. Неужели друг променял годы дружбы и доверия на мешок золота или, возможно, всего лишь на благосклонность какой-нибудь женщины?

Когда Джеймс сидел в личном кабинете Саймона, все его мысли были заняты последней любовницей.

– Она невероятна, Саймон. Гибкая, как змея, и похотливая, как норка. Таких женщин я еще никогда не видел. А что она проделывает! У нее столько энергии… – Джеймс откинул голову на спинку кресла и издал глубокий вздох. – Я словно выжатый лимон, хотя уверен, что к вечеру восстановлю силы. Ты, старина, тоже должен найти себе такую женщину. Я мог бы узнать, нет ли у нее сестры или подружки.

– Спасибо, Джеймс, оно того не стоит. От этого становишься слишком уязвимым. Так что удовольствие быть бабником я предоставляю тебе.

Саймон не мог позволить себе допускать ошибки. В его руках жизни каждого из его людей, а если брать шире, то, возможно, даже жизни каждого человека в Англии. Вот почему, отправляя на задание одного из своих «лжецов», возможно, даже самого Джеймса, он должен быть уверен, что снабдил его самой надежной и самой свежей информацией.

У, Джеймса таких забот не было, и, получив новое задание, он шутливо отсалютовал Саймону и улыбнулся, а затем ушел, насвистывая, чтобы выпросить у Джекема, стоявшего за баром, последний стаканчик.

Больше от него не поступало никаких вестей, и это давало повод для беспокойства… но не для обвинения. Однако потом обнаружилось, что кто-то передает вражеской стороне описания внешности и разоблачает людей Саймона, из-за чего один за другим погибли несколько человек.

Все же Саймон не сомневался в преданности Джеймса, поэтому решил, что утечка происходит на другом уровне, но потом неожиданно на счету Джеймса возникла крупная сумма, настолько крупная, что Саймон заподозрил самое худшее.

Его шпион стал двойным агентом, и не было никакой возможности выяснить, как это произошло.

Жаль, что он не узнал имени любовницы Джеймса, но за банковским счетом своего протеже Саймон продолжал наблюдать. Наконец на сцене появилась некая миссис Эпплкуист, которая, не стесняясь, пользовалась деньгами Джеймса и теперь уютно устроилась в Лондоне.

Именно в это время Саймон сделал свой ход.

Он все тщательно продумал и постучал в дверь черного входа в тот момент, когда кухарка, вероятнее всего, не сможет его слишком хорошо рассмотреть.

Он также надеялся облегчить себе последующую работу, узнав план дома и, возможно, открыв шпингалеты в окне верхнего этажа. И еще ему было очень любопытно узнать побольше о хозяйке дома.

К счастью, леди, кажется, не очень заинтересовалась целью его визита. К тому же она, как видно, не знала, что большинство трубочистов – это либо молодые парни, либо мужчины ростом не больше ребенка. Судя по всему, ее мысли были заняты чем-то другим, но…

В какую игру она играла?

Решив, что, лежа в ванне, он едва ли сможет много узнать, Саймон встал и схватил полотенце, после чего вышел из-за ширмы.

Миссис Эпплкуист взглянула на него с явным одобрением; впрочем, она тоже была ничего себе, лакомый кусочек.

Тем не менее, ее платье было абсолютно скромным, а ее дом – абсолютно респектабельным, хотя, женщина, так щедро одаренная природой, была на своем месте скорее в спальне, чем в бальном зале. Она возбуждала здоровый аппетит и, судя по всему, сама с аппетитом смотрела на Саймона.

Конечно, он против этого не возражал, но одно ему забывать никак не следовало: никогда не связывайся с объектом расследования, если хочешь остаться в живых.


Агата паниковала все сильнее: кто бы мог подумать, что замужество связано с такими сложностями? Она в пятый раз поправила что-то на чайном подносе, поглядывая на циферблат часов, стоявших на каминной полке. До прибытия дам оставалось не более получаса, а ее трубочист все еще не спустился и не получил последние инструкции относительно его роли в этой шараде.

Закусив губу, Агата напомнила себе, что любые усилия не пропадут даром, если с их помощью удастся отыскать Джейми.

Джеймс Каннингтон – солдат, который ушел воевать с Наполеоном, писал ей каждую неделю в течение четырех лет, кроме двух последних месяцев, когда всякая связь с ним прекратилась. Она отправляла запросы в армию, но ответов так и не получила.

В конце концов Агата уложила чемодан, купила билет на ближайший дилижанс и, покинув свое поместье, отправилась в Лондон. Слуги всячески помогали ей, и она не сомневалась в том, что они постараются сохранить в тайне ее местопребывание.

Нельзя, чтобы Мерзкий Реджи отыскал ее раньше, чем она найдет брата, и вынудил ее вернуться в Эпплби прямо к алтарю.

«Брак» с Мортимером облегчал многое. Когда Агате пришло в голову попробовать получить какие-нибудь сведения о Джейми в Челсийском госпитале в Лондоне, именно статус замужней женщины обеспечил ей доступ туда и позволил предложить свои услуги по уходу за ранеными…

– Привет, вот и я.

Агата взглянула вверх и увидела одного из самых красивых мужчин, каких когда-либо встречала. Брюки Джейми были ему немного тесноваты в бедрах, зато белоснежная сорочка и темно-зеленый бархатный жилет не давали повода для тревоги. Но вот визитка… О Господи! Если пиджак сидел отлично в плечах и в талии, то его кобальтово-синий цвет слишком сильно подчеркивал синеву поблескивающих глаз незнакомца.

Галстук его был завязан с элегантной небрежностью, более подходящей пирату, нежели джентльмену, и оставлял открытым слишком большой участок сильной загорелой шеи Сочетание убийственное – ничего не скажешь. Неожиданно для себя Агата вдруг принялась мысленно снимать с него один за другим предметы одежды, пока он не остался перед ней почти голым, каким она его уже видела.

– Что-то не так? – Трубочист шевельнул плечами и изогнулся, пытаясь посмотреть на себя сзади. – Мне показалось, что пиджак сидит хорошо. – Он чуть улыбнулся, и Агата крепче сжала кулаки и губы.

Ее влекло к нему. Немыслимая безответственность с ее стороны в столь неподходящее время.

Агата с раздражением наблюдала, как улыбка медленно исчезает с его лица. Определенно ей следует взять деловой тон.

Агата жестом указала на кресло.

– Присядьте…

– Рейн. Саймон Рейн. – Он уселся, выжидательно глядя на нее.

Часы пробили три четверти, и Агата поняла, что времени на объяснения не осталось.

– Мне потребуется ваша помощь. Вам не надо делать ничего: только улыбайтесь и не забывайте приветствовать моих гостей, а говорить буду я.

– Это еще что за спектакль? – насторожился мистер Рейн. – Я не стану делать ничего противозаконного, а то, о чем вы говорите, похоже, не совсем правильно.

– Вы ошибаетесь, в этом нет ничего такого. Просто я представлю вас как своего мужа, а вы это подтвердите. Потом мы посидим вместе положенные пятнадцать минут, попьем чаю. Дамы будут болтать без умолку, и вам вряд ли удастся вставить хоть одно слово.

– Какого такого мужа? – Рейн вскочил с кресла. – Что все это значит? И что, если об этом узнает ваш супруг? Он устроит мне скандал! Я бы на его месте устроил, будь вы моей женой.

– Вот как? Впрочем, о мистере Эпплкуисте беспокоиться не стоит, потому что… – Агата прислушалась к звукам, доносившимся из гостиной. – Потому что он вообще не существует, мистер Рейн! – прошипела она сквозь зубы. – Я не замужем, так что никто не устроит вам никакого скандала. И не забудьте: вы не должны произносить ни единого слова!

Загрузка...