Привет, Маруся!

Глава 1

Влюбиться не значит любить: влюбиться можно и ненавидя.

Федор Достоевский

— Раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре. Закончили. Переходим к следующему упражнению.

Мы долго стояли у входа в спортзал, но с виду молодцеватый учитель лет тридцати никак не хотел обращать на нас внимания. У меня же было достаточно времени, чтобы рассмотреть его: как же он красив, просто совершенство. Аполлон. Правильно говорят: уроки физической культуры на то и созданы, чтобы демонстрировать физические достоинства учителя и физические недостатки учеников.

— Сергей Николаевич, я к вам в класс с новенькой, — крикнула секретарша бальзаковского возраста, заискивающе глядя на физрука и по совместительству моего классного руководителя.

— Какие новые ученики могут быть в одиннадцатом классе?

— Она переехала из другой области. Отца сюда перевели. Он военный, — оправдываясь перед учителем за Министерство Обороны, пролепетала секретарша.

— Фамилия-имя? — строго обратился, повернувшись ко мне, физрук.

— Машко́ва Станислава. Можно Стася, — спокойно ответила я.

— Ма́шкова Станислава, — поправил меня стоящий первым в шеренге смуглолицый кучерявый парень с модной щегольской стрижкой.

Судьба тогда прогремела фанфарами мне в самое ухо: та-та-та-там! Но глупая девица все равно ничего не поняла.

— Я — Машко́ва. Станислава. Стася. Прошу запомнить и не путать.

— С такой фамилией ты — Маруся. Ничего личного, — он поднял руки вверх и сложил в замок ладони. — Привет, Маруся.

— Хм. В споре с круглым дураком и зацепиться-то не за что, — поморщилась я.

Раздались тихие, несмелые смешки.

— Отставить разговорчики. Кутусов, последнее китайское предупреждение, а потом: упал, отжался. Ты меня знаешь, все так и будет, — повысил голос физрук и, уже обращаясь ко мне, бросил на ходу: — Машкова, переодевайся и становись в строй.

С этой легендарной встречи с химико-биологическим 11б классом гимназии № 48 началась затянувшаяся на долгие почти десять лет история моей ненависти и любви к одному типу, воспринимающему окружающую действительность с изрядной долей юмора, приправленного цинизмом.

***

Всю жизнь «мечтала» жить в Сибири! Так уж сложились обстоятельства, что нам пришлось прожигать какую-то часть своей жизни здесь, а не на берегу Черного моря, как папе было обещано ранее. Где мы только не побывали за время его службы в армии: и в Мурманской области, и в Свердловской, и в Ленинградской, и в Тульской, и в Московской, и в Белгородской, жили даже на Камчатке. Оттуда, с Ключевской Сопки, нас направили в забытый богом сибирский край. Больше двух-трех лет мы нигде не задерживались, а в иной год приходилось менять по два учебных заведения, я предполагала, что и здесь мы ненадолго.

Вообще, папа мне неродной, но он со мной с трехлетнего возраста, с того самого времени, когда молодым офицером, увидев маму в гарнизонной библиотеке, влюбился раз и навсегда. Я не стала помехой в их отношениях, напротив, папа настолько проникся заботой обо мне, что считал родной дочерью.

Этот сибирский город мне понравился сразу: небольшой, уютный, чистый. К тому же весь в зелени, отчего небо под кронами тополей казалось тоже зеленым. Приехали мы вечером, а утром пошли с папой ближайшую гимназию сдавать документы. Для меня разницы не было: школа это, гимназия или лицей — за годы путешествия по всей стране я была полностью социализирована и совершенно самостоятельна. К тому же мне удалось выработать стойкий иммунитет к разным детско-юношеским приколам и шалостям. Главное, территориально гимназия находилась в пяти минутах ходьбы. Из всех школьных предметов мне легче всего давались химия с биологией и физика, поэтому выбор был очевиден: химико-биологический класс, по этому профилю я училась и на Камчатке.

После физкультуры была география. Пожилая учительница вела урок несколько своеобразно: прерывала вдруг объяснение нового материала ею заданным вопросом и сама же на него отвечала. В это время каждый из моих одноклассников занимался своими делами: сидевшая рядом девушка, представившаяся Сашей, рисовала силуэт выпускного платья, и пусть сейчас сентябрь, когда-нибудь придет июнь, сзади двое парней играли в морской бой, находившаяся справа от меня одноклассница листала модный журнал. А я в это время крутила головой, рассматривая сверстников. На перемене, перед географией, соседка Саша немного рассказала мне о некоторых из них:

— Вот впереди, перед нашей партой, сидит знакомый уже тебе с урока физкультуры Кутусов Стас — Кутузов. Слева от меня за третьей партой первого ряда списывают домашку по алгебре Квашняк Маргарита — наша Королева Марго и ее подруга-подпевала Викуся Бобринская — Боб, перед ними развалились на стульях Лазаревский Игорь, в простонародье — Лазарь и его друг Сашка Артемьев, по прозвищу Тёма.

— А у тебя какое прозвище?

— Муха.

— Почему Муха?

— Мошкина потому что. На ассоциативном уровне одноклассников — Муха. Надоедливая, наверное. Так что, тебе еще повезло быть Марусей.

— Совсем не похоже, что попала в одиннадцатый класс. Я поменяла много школ, но эта единственная, где в среде выпускников у многих прозвища. Послушай, а я не ошиблась, это действительно одиннадцатый класс?

Саша засмеялась, прикрыв рот рукой:

— Успокойся, на прозвища никто не обижается. Это, пожалуй, единственное, что осталось от детства.

— Все равно несправедливо. Если все клички — производные от фамилий, то откуда взялась Королева Марго? Логичнее Квашняк называть Квашней, — возмущенно проговорила я.

— Это Маргарита сама так себя назвала. Она имеет право: одна из сильных мира сего, никто противиться и не стал, все привыкли, к тому же Марго короче. Русский язык стремиться к усечению основы.

— Тогда вы впереди России всей. А кто еще здесь присутствует из «сильных мира сего», как ты говоришь?

— Лазаревский Игорь и Кутусов Стас. Остальные в лидеры не лезут. И ты не лезь. Так спокойней.

Я отвлеклась от воспоминаний из-за резкого возгласа географички:

— Воропаев и Никитин, вы мне дадите сегодня вести урок? Разговариваете параллельно со мной, еще так громко.

— Мария Петровна, простите. Это мы обсуждаем Арктику и северный морской путь.

— Вот там точно ничего тушить не надо. Повторяйте лучше раздел «Тайга как природная зона России», — лениво бросил Кутусов.

Класс залился смехом

— Что здесь смешного? Не понимаю, — шепнула я соседке.

Саша тряхнула красивыми волосами и фыркнула, зажав рот рукой:

— Да история тут потешная произошла неделю назад. На перемене после ОБЖ, где мы повторяли действие огнетушителя, парни решили порезвиться и в результате уронили на пол пеногенератор. Он падает, сильно ударяется об пол и начинает работать, извергая пену, которую уже ничем не остановить. Так вот, Воропаев хватает огнетушитель и бежит в туалет, благо, кабинет ОБЖ по соседству. Ваня дергает одну дверцу — закрыто, другую — закрыто, третью — открыта, и направляет струю на унитаз, а там, на унитазе, сидит обалдевший девятиклассник. В коридоре крики, суматоха. Вбегает Никитин, спрашивает: «Что случилось?» — его в кабинете не было, когда заработал агрегат. Воропаев, оборачиваясь к нему, кричит: «Помоги!», и тут Сашка снимает с противопожарного щита второй огнетушитель, срывает чеку и снова направляет струю на несчастного девятиклассника. Тот весь в пене, головы не видно. Потом с огнеборцами была серьезная беседа в кабинете директора.

Я, представив эту картину в туалете, от смеха едва не оказалась под партой.

— Маруся, ты под партой грибы собираешь? Уже наелась мухоморов? — обернулся Кутусов.

— Я Стася. Не узнаешь? А, поняла: тебя видения мучают. От мухоморов. Надо было их варить, а не есть сырыми, Кутузов, — я закрыла один глаз и затрясла головой. Саша, глядя на меня, захохотала в голос.

— Стас, отстань от нее. Девушке и так непросто: новый город, другое место учебы…

Пламенную речь моего защитника Лазаревского прервал строгий окрик Марии Петровны:

— Кутусов и Лазаревский, встаньте оба. Вы замолчите сегодня? Нет? Невозможно вести урок.

И тут же, только парни присели, последовал гнусавый возглас Кутусова:

— Смотрите во всех гимназиях страны: суперблокбастер: «Садись! И продолжение «Садись-2».

Возвращаясь из гимназии, я обнаружила, что Игорь Лазаревский живет в том же доме, что и я. А парень мне понравился: высокий, смуглый, черноглазый — все как я люблю. Самое главное, заступился за меня перед этим идиотом Кутузовым — любителем мухоморов. Что-то и впрямь, кушать захотелось, сейчас бы грибочков. Да, чувствую, веселой мне покажется жизнь в этом классе.

***

— Дочь, как прошел твой первый учебный день в новой школе? — с интересом спросил папа.

— Все нормально. За исключением того, что я для всех Стася, а для одноклассников — Маруся. Детский сад.

— Потерпи, учиться-то всего восемь месяцев. Не связывайся.

— И не собиралась, папочка. Есть будешь? Сегодня жульен в хлебе

— Ну, дочь, ты меня все больше и больше удивляешь. Накрывай на стол.

Папа ел с удовольствием, причмокивая каждый раз, когда я ему клала добавку.

— Вкуснота. Как готовила?

— Все просто: нарезала куриную грудку, шампиньоны, обжарила на оливковом масле, добавляя много лука, разных специй, в конце положила сметанку и все немного потушила. А потом у круглой булки срезала верх, удалила мякиш и выложила в ее середину содержимое сковороды, сверху присыпав тертым сыром. Поставила в духовку запекать на 5 — 7 минут при температуре 200°. Все. Блюдо называется «Жульен в хлебе».

— Вкуснота. Молодец. Хозяюшка ты моя.

Спустя неделю папа поинтересовался, не хотела бы я съездить в выходные дни с ним на дачу к товарищу по службе: нужно вливаться в коллектив. Сказал, что будет присутствовать несколько семей. Заняться мне было нечем, и я согласилась, сразу представив уютную поляну, окруженную лиственными и хвойными деревьями, удобное кресло, стоящее прямо на бугорке, теплый плед, ну, как в фильме «Москва слезам не верит». Красота.

— Стаська, и ты здесь? Рад тебя видеть, — я немного опешила: уехала за тридцать километров от города — и вот она встреча с одноклассником Лазаревским. — А здесь еще и Марго с матерью.

— У тебя отец военный?

— Ну, да, конечно. Мы же все живем в ведомственном доме. Его так и называют: офицерский.

— А Марго тоже из нашего дома?

— Нет, что ты. Она подруга хозяйки этой дачи. Тоже в гостях.

Я неплохо провела время, общаясь как со взрослыми, так и с новыми одноклассниками. В складчину все накрыли стол прямо на просторной террасе. Пока хозяева жарили шашлыки, мы втроем решили прогуляться по осеннему лесу.

— Стася, куда ты собираешься поступать после гимназии? — поинтересовался Игорь.

— В медколледж.

— Почему не в институт? Я так понял, что у тебя хорошие знания по профильным дисциплинам. Спокойно можешь рвануть и медуниверситет.

— Я не могу бросить папу и уехать. Ему без меня будет очень непросто: совсем перестанет нормально питаться. Нет, буду довольствоваться тем учебным заведением, что есть в нашем городе.

— Быть фельдшером? Что это за профессия? Полуврач, недоучка, — надменно произнесла Квашняк. — Нет, я поступлю в медвуз. Только буду специализироваться ни в гинекологии, хирургии или терапии, а в эпидемиологии. Вот это работа, я понимаю. Сидишь себе в Центре гигиены и эпидемиологии, бумажки перебираешь, временами выезжаешь на объекты. А все тебя боятся, все перед тобой прыгают и скачут, пытаясь завоевать расположение, и толкают подарки. Лепота.

— Не побоишься брать взятки, Марго? А как же статья 291 УК РФ? — бойко поинтересовалась я. — Есть кому носить передачки?

— Пусть сначала поймают. Моя мама в ресторане работает главным бухгалтером, так многое повидала, разводила разные ситуации. Ну, что, не знаешь, как ответить? Тогда воспользуйся золотым правилом девушки: улыбнись и поправь юбку.

— Да, прав классик: в России есть две проблемы. И если одну можно решить с помощью асфальтоукладчика, то другую так просто не решить, — заключила я и медленно отправилась по тропинке к дому.

— Не поняла, она намекнула, что я дура? — раздраженно спросила Игоря Квашняк.

— Она не намекнула, она это и сказала, — смеясь, ответил парень и побежал меня догонять.

Если не принимать во внимание этот досадный инцидент, на даче у папиных товарищей мне понравилось. Выехали мы домой следующим днем, в машину к нам напросились мать и дочь Квашняк. Конечно, мы пошли навстречу новым знакомым: не трястись же им снова на электричке да еще с запасами провизии, прихваченными с дачи.

— Папа, по рассказам Марго, ее мать довольно неплохо устроились в жизни. Почему же тогда у Квашняк нет машины? — удивилась я, вспоминая эти два дня, проведенные в гостях.

— Почему же нет? Есть, но она в ремонте. Не придирайся, по-моему, Инесса Ивановна довольно интересная и приятная женщина. Людям нужно помогать.

***

В начале октября все вдруг вспомнили о приближающемся Дне учителя.

Сергей Николаевич, наш классный, вошел в кабинет литературы и, переминаясь с ноги на ногу, промямлил:

— Я по просьбе завуча Элеоноры Константиновны. Она предлагает 11б классу взять организацию праздника «День учителя» на себя, хотя мы и обещали выпускникам не беспокоить участием в различных мероприятиях, но ваши таланты очень нужны гимназии. Поможете?

Такое поведение было несвойственно педагогу: обычно физрук вел себя твердо, непоколебимо и в выражениях не стеснялся.

— А что надо-то? Чур, я отвечаю за спиртные напитки. Сергей Николаевич, вы что пьете? А Элеонора Константиновна? А директор? Так, все пишите о своих предпочтениях, — скороговоркой проговорил, дабы его не перебили, мой постоянный противник по спорам.

— Кутусов, не наглей. Я тут политесу не обучен и изящным литературным выражениям тоже. Могу ответить четко и жестко, — взял себя в руки учитель и стал снова похожим на нашего Сергея Николаевича. — От вас сценарий праздника и один номер для выступления на сцене.

Квашняк тут же подхватила:

— Не беспокойтесь, Сергей Николаевич, все сделаем. — Сценарий напишем мы с Викой Бобринской. Может, и ты с нами, Игорь?

Лазаревский молча крутанул головой — нет.

— Вопрос в том, какой номер мы можем предложить? Кто у нас танцует-поет? — включилась в беседу Саша Мошкина, когда классный руководитель покинул кабинет. — Никто. Все певцы и музыканты в 11а. Почему на нас повесили это мероприятие? Мы великими талантами не обладаем.

— Раз Сергей Николаевич сказал, что нам поручили, значит, мы и будем выполнять! Ты, Муха, говори за себя, а не за всех. Пусть Кутусов подыграет, а вон Машкова споет. Я слышала, как она на днях в лесу солировала, думая, что ее никто не слышит, — иронично сказала, кивнув на меня, Марго.

Мне стало неловко. Когда это она слышала мое пение? Может, когда я собирала букет из опавших листьев и тянула:

Осенние листья шумят и шумят в саду,

Знакомой тропою я рядом с тобой иду.

И счастлив лишь тот, в ком сердце поет,

С кем рядом любимый идет 1.

Но поблизости я никого не заметила.

— Правда, Стася, спой эту песню. Очень красиво у тебя тогда получилось. А под аккомпанемент будет еще лучше.

— Интересно девки пляшут. А меня кто-нибудь спросит, буду ли я участвовать в празднике с Марусей? — влез Кутусов. Как только все начали его уговаривать и петь дифирамбы, он продолжил: — А спросите. И я отвечу: буду.

— Скоморох. Может, кто-нибудь еще играет на гитаре? Нет? Тогда спою под фонограмму, — уверенно проговорила я.

— Ну, уж не бывать этому. Кого сейчас этим удивишь? А Кутузов профессионально владеет инструментом. Все-таки музыкалку окончил по классу гитары. С отличием, — парировала Марго.

Как же мне не хотелось участвовать в мероприятии с Кутусовым. Терпеть его не могла, не выносила вечные шуточки и подколы, грубые наезды. Если бы не уговоры Игоря, не согласилась бы. Вот есть же нормальные парни, не то что этот недалекий Стасик.

На следующий день после уроков мы репетировали наш номер. Квашняк права: под гитару песня звучала удивительно красиво, номер получился великолепный. Хотя мы бесконечно перепирались с аккомпаниатором, но двух репетиций все же хватило. Большего количества я бы не вынесла. Нельзя ждать от человека то, что ему не свойственно. Вы же не выжимаете лимон, чтобы получить томатный сок? Нет? Так и Кутузову не суждено со мной спокойно общаться, как и мне с ним. Перед выступлением, на последней репетиции, он сказал, что я неправильно стою на сцене, зажата и закомплексована. Кому он это говорит? Мне, которая тоже окончила музыкалку, но по классу сольного пения?

— Маруся, на последней фразе подними руку и плавно отведи в сторону, — сердито произнес Кутузов и показал, как это должно выглядеть, с его точки зрения.

Лучше бы не размахивал своими длинными конечностями. Левой рукой он задел стойку с микрофоном, и все это добро, медленно наклоняясь, полетело со сцены. Парень попытался подхватить, удержать, но, подавшись вперед, оступился и, понимая, что щучкой падает следом за микрофоном, инстинктивно в страхе вцепился в мою руку, увлекая за собой. Бац-бац! — и мы уже распластались на полу возле сцены, больно ударившись боками. А рядом валялись трехногая погнутая стойка, вдребезги разбитый микрофон и чудом уцелевшая гитара, едва на угодившая мне по голове.

— Убью, гад, — лежа закричала я, схватив Кутузова за воротник, парень начал было отбиваться, поймав меня за руку, но потом резко притянул к себе. Швы на блузке затрещали, и манжета оказалась в его руках. — Ух…Бестолочь. Даже не знаю, что сказать. Тебе до ста не хватает девяносто девяти. Пудель. Безмозглый волнистый попугай.

— Тебе не нравятся мои кудри? — попытался он схохмить, но, посмотрев в мои глаза, полные слез, виновато проговорил: — Прости, прости, я все исправлю, пришью, постираю, поглажу.

— Что ты исправишь? Как выступать в таком виде? Это еще хорошо в зале нет никого. Стыдобище.

— Марусь, не злись. До выступления еще есть время, сходим домой, умоемся, переоденемся и успокоимся.

— Меня зовут Стася, — поднимаясь, прорычала я.

Я весь вечер шипела разъярённой кошкой и плевалась в адрес Кутусова цианидами.

Позже, приведя себя и свое настроение в порядок, мы вышли с выступлением на концертную сцену:

В саду опустевшем тропа далеко видна,

И осень прекрасна, когда на душе весна.

Пусть годы летят, но светится взгляд,

И листья над нами шумят, –

пела я. На этот раз наш номер не пострадал от буйства моего непутевого аккомпаниатора.

— Как вы великолепно выступили! — восхищенно сказала Саша. — Всем очень понравилось исполнение песни. Слышала, как долго и громко аплодировали?

— Конечно, нас же на бис приглашали несколько раз.

— Ну, что, Маруся? Больше на меня не сердишься? — включился в нашу беседу Кутусов.

— Нет, — буркнула я.

— Тогда мы с Воропаевым тебя и Сашку проводим домой. Уже темно.

— Муху провожай. А Стасю доведу я. Мы все равно живем в одном доме, — раздался голос Лазаревского.

— Да, Кутузов, шагай домой, мне на сегодня впечатлений от тебя достаточно. Не дай бог, еще ночью приснишься.

— Да пожалуйста, — наигранно радостно сказал Кутусов, — Саш, можно тебя проводить? Думаю, мне хватит самого лучшего.

Дойдя до дома, мы с Игорем еще долго стояли возле моего подъезда и разговаривали о наших увлечениях. Оказывается, он мастер спорта по рукопашному бою.

— А почему ты выбрал медицину, а, скажем, не военную службу, как когда-то твой отец?

— Не люблю муштру. А в армии этого навалом. Нет, это не для меня, мне нравится профессия врача: уважаемая, востребованная — в общем, нужная людям. К тому же, говоря откровенно, со временем можно обрасти разными нужными связями. Это жизнь, Стася, не мое позерство, — помолчав, Игорь вдруг тихо спросил: — Мне очень неудобно интересоваться, но меня все время мучает вопрос: где твоя мать? Она не поехала с вами?

— Три года назад мамы не стало. Она долго болела, но все же мы надеялись на благоприятный исход течения болезни: ведь думалось, что сейчас медицина далеко шагнула вперед. Помню, в то время я, нигде не задерживаясь, бежала из школы домой, ведь после операции маме требовался серьезный уход. Приходилось самой ее кормить, по времени давать лекарство, помогать переворачиваться с боку на бок, чтобы не было пролежней. Мы с папой даже не думали приглашать сиделку: как можно доверить родного человека абсолютно чужому? С того времени я научилась готовить, на мой взгляд, совсем не плохо и ставить уколы, как говорила мама, вполне профессионально. Часто, глядя в окно, я думала о том, как повезло проходящим мимо смеющимся взрослым, играющим на спортивной площадке малышам, что-то вечно тренькающим на гитарах сверстникам — их не коснулась такая беда. Мне же тогда было не до учебы, не до детских развлечений, глупых приколов одноклассников, и я очень сдружились с молчаливой, часто грустной соседкой по парте Аней Сенкевич, прежде с которой у меня не было никаких отношений. Нас свело общее горе: у нее тоже долгое время болела мать. Только Ане было еще сложнее: пил отец. Но однажды надежда на благоприятный исход традиционного и нетрадиционного лечения умерла вместе с моей мамой: избавить от онкологии родного человека нам не удалось. После происшедшего общее горе нас с папой объединила еще больше, и вопросов ни у кого не возникло, что со мной будет дальше. Я знала: с отцом мне ничего не страшно, он меня не бросит. Очень больно было оставлять могилу мамы, горько было уезжать от Ани, друзей, очередной раз бросать школу, ставшую родной, но пришлось по приказу родного Министерства перебираться на новое место жительства — и это в начале одиннадцатого класса. Однако служба есть служба, — выворачивала я душу на изнанку.

— Сколько же ты пережила, моя хорошая, — искренне сказал Игорь и приобнял меня.

А я от проявления такой нежности едва не заплакала, уткнувшись куда-то в рукав парня.

Этот день не переставал меня удивлять. Придя домой, я растерялась: у нас в гостях, развалившись в кресле, важно восседала Инесса Ивановна, мать Маргариты.

Примечание

1Песня «Осенние листья» Автор текста М.Лисянский, композитор Б. Мокроусов

Глава 2

— Папа, что у нас делала эта ужасная тетка? — зашипела я после ухода мадам. — Вот прицепилась, не оторвешь теперь.

— Что за «ужасная тетка»? — выхватил отец главное. — Стася, девушку украшает воспитанность, а не грубость.

— А что не так сказала-то? — закусила я удила. — Она бесцеремонная, прокуренная тетка из третьесортного кабака, почему ты не видишь очевидного? Так скажешь мне, для чего она приходила? Хотя предположу сама: глаз на тебя положила?

— Не говори глупости. Ей нужно кое в чем помочь. Недавно Инесса купила новую квартиру, почти полностью сделала в ней ремонт, осталось положить паркет, а у бедной женщины деньги на исходе.

— Ты, конечно, вызвался помочь ей в этом непростом деле. Ведь так?

— Ну, да. На даче я обмолвился, что умею выполнять некоторые отделочные работы, поскольку до армии окончил строительное ПТУ и лишь позже военное училище.

— Пусть снова подкопит деньги и пригласит работников или продаст старую квартиру.

— Стася, успокойся. Я обещал ей помочь. И точка, — строго ответил отец.

Обидевшись, я ушла в свою комнату. Нет, у меня не было ревности к отцу, ни в коем случае я не хотела видеть его одиноким и несчастным. К тому же мама, умирая, сказала, чтобы он обязательно женился, только бы дочь не бросал на произвол судьбы. Но не хотелось бы мне, чтобы такой замечательный человек связал свою судьбу с этой развязной женщиной. А может быть, все дело было в Квашняк-младшей? Не нравилась мне эта особа, поэтому я не хотела, чтобы папа общался с этой семейкой?

***

Дни шли своим чередом, я с нетерпением ожидала Нового года. Его приближение чувствовалось не только по волшебной атмосфере магазинов, переполненных елочными игрушками, детскими подарками, не только по украшению городской площади ледовыми скульптурами, но и по чудесному преображению оформленной в цветные иллюминации фойе гимназии. Красота. Осталось только промыть классы и поставить в актовом зале елку. Сегодня генуборка, завтра последний учебный день, потом новогодний праздник — и вот оно счастье: две недели каникул.

Младшие классы вымыли парты, навели порядок в шкафах, а наша задача — выдраить этот грязнющий пол. Всех старшеклассников распределили по объектам. Омрачал событие один факт: уборку нужно делать в кабинете физики вдвоем с Кутусовым.

– Я мою пол, а ты носишь ведра с водой. Согласен?

— Есть встречное предложение: ты моешь пол и носишь ведра с водой.

— Как же много в мире ленивых пуделей и безмозглых волнистых попугаев, — поморщилась я.

— Лови, — крикнул Кутусов и, внезапно развернувшись, бросил мне запечатанную в полиэтилен тряпку. Она, пролетев над крышками столов, мягко приземлилась прямо на мое лицо.

— Гад, идиот, — взвыла я от обиды за такое пренебрежительное к себе отношение и, схватив ведро с водой, плеснула пересмешнику прямо в его радостную физиономию. Вода ручьями потекла по лицу, по футболке и по джинсам.

— Ты что наделала, Маруся?! У, скорпиониха! Убью!

Он бросился бежать за мной, а я, взвизгнув, вылетела из кабинета в коридор, успев хлопнуть дверью. За ней тут же раздался страшный вопль. Это я Кутусова дверью, что ли, приложила? Поначалу мне казалось, что он отстал или вообще не побежал за мной, и сбавила газу, но тут же вскоре поплатилась за то, что недооценила моего врага, оказавшись в железных обручах его рук. Пытаясь вырваться, топталась на его ногах, кусалась, но ничего не вышло: он по-прежнему крепко держал меня.

— Проси прощения, ненормальная, — шипел Кутусов.

— Я не умею.

— Говори: больше так не буду, прости меня, любимый Стасик.

Я запыхтела.

— Не смогу, ты зажал мне грудную клетку.

— Говори!

— Больше так не буду, прости меня, любимый, — я кивала, как болванчик, — пудель, гад, дурак, Кутузов.

Тут я услышала спасительный голос завуча Элеоноры Константиновны:

— Что здесь происходит? Вам сколько годков-то? Десять исполнилось?

Мы стояли молча, наклонив головы.

— Марш на объект, чтобы вымыли кабинет как следует, лично мне его сдадите.

Мы вздохнули и поплелись убирать класс.

— Принимайся за работу, Кутузов. Высохнет твоя футболка, пока будем работать, не беспокойся.

Он весь вечер шипел разъярённым драным котом и плевался в мой адрес цианидами. Я же только похохатывала.

***

С раннего детства мне казалось, что после встречи Нового года в жизни обязательно что-то изменится и только в лучшую сторону. Я загадывала желания, строила планы. Но каждый год привносил в равных пропорциях не только доброе, светлое, счастливое, но и горькое, даже трагичное. Жизнь вообще штука довольно гармоничная, как уравнение с пропорцией, как моя любимая химия.

И все-таки я ждала волшебства. Вот так сидела на последнем уроке и ждала волшебства.

— Марусь, ты почему все время грызешь ручку?

Я, посмотрев в честные и серьезные глаза Кутусова, покрутив основной рабочий инструмент перед глазами, решила, что подвоха ждать вроде не приходится, и ответила так же честно и серьезно:

— Привычка у меня такая, Кутузов. Ничего не могу с собой поделать.

— Не знаешь, что с собой поделать, а для гимназии одни расходы. Не ты дверную ручку… того — сгрызла?

Кому я доверилась? Этому бугагашнику, этому вечному стебку? Смешная, наивная, чукотская девочка.

— Ну ты, юморило, уморил. Забыл, мы же вчера во время генуборки с тобой вдвоем их грызли. Ты с внутренней стороны, а я с внешней. А потом чуть меня не искусал. Делиться не хотел — говорил, в кабинете физики особенно вкусные двери.

Почему-то действительно второй день на двери кабинета, где нас обучали красоте физических явлений, отсутствовала деревянная ручка. Конечно, Кутусов бы не промолчал и выдал бы что-то вроде того: «У тебя родители не физики? Нет? А то выглядишь как неудавшийся научный эксперимент», но прозвенел последний в этой четверти звонок, и мы пошагали домой навстречу своему новому новогоднему счастью.

— Кобыла Пржевальского, — поморщился Кутусов, увидев меня на крыльце гимназии. Это он так намекал на мой невысокий рост и диковатый характер.

— Мерин Рокоссовского, — доброжелательно ответила я, так изысканно прощаясь до следующего года со своим врагом.

Уже на улице меня догнал Лазаревский.

— Каникулы такие длинные, я без тебя буду скучать. Может, погуляем завтра, а то через день мы всей семьей уезжаем в Новосибирск к родственникам отмечать Новый год?

Я облегченно вздохнула: хорошо, что Игорь это сам предложил, а то с моего языка обязательно сорвалось бы приглашение встретиться. Мне все больше и больше нравился этот парень, радовали наши возвращения из гимназии домой, разговоры, откровения. «Какой же он внимательный, душевный, серьезный, не то что этот выскочка Кутузов», — думала я. Тьфу ты, опять вспомнив его, споткнулась. Пришлось взять Игоря под руку.

— Хорошо, — безмятежно улыбаясь его предложению, сказала я

— Вот и отлично. Значит, встречаемся завтра в пять часов вечера. Устраивает?

Я согласно кивнула

— Куда пойдем?

— На новый фильм, боевичок. Все, как ты любишь, — рассмеялся Лазаревский и приобнял меня.

Фильм оказался так себе, совсем не интересный, но очень радостно было сидеть рядом с Игорем и держать его за руку. Мне совсем не хотелось, чтобы боевик заканчивался, пусть бы раздавались бесконечно эти атакующие вопли и возгласы: «Киай! Я-а! Хо!», а Лазаревский бы все нежнее и ласковей прижимал бы меня к себе, как бы защищая от ударов. После мы, проголодавшись, ненадолго зашли в кафе и съели по заварному пирожному и выпили по кружке зеленого чая. Прощаясь, Игорь наклонился ко мне, я, предположив, что он хочет поцеловать, зажмурила глаза, но ничего не произошло, парень только поправил мой выбившийся из шапки локон.

Придя с дежурства, папа, заглядывая на кухне в кастрюльки, поинтересовался:

— Дочь, какими блюдами ты порадуешь нас на празднике?

— По традиции сделаю «Оливье» — как без этого салата? На второе будет мясо «Гармошка из свинины», приготовлю бисквитный торт и сделаю нарезку из фруктов. Этого на двоих будет достаточно?

— Вполне. А что это за блюдо «Гармошка из свинины?»

— Все просто. Надо будет купить килограмм — полтора постной свинины без кости, сделать поперечные надрезы, как у гармошки, до основания полностью не прорезать. Потом мясо положить в маринад из соевого соуса, зерновой горчицы, оливкового масла, соли, перца, разных приправ, накрыть и поставить в холод на два часа. Когда мясо промаринуется, заполнить каждый разрез-кармашек пластиками сыра и помидоров. Потом обмазать майонезом или сметаной — не знаю, позже решим, обернуть фольгой и отправить в духовку на полтора часа. После этого снять фольгу, подержать еще минут пятнадцать в духовке — и вуаля: гармошка из свинины готова.

— Стася, а как же здоровое питание, к которому ты стремишься?

— Но в праздники-то можно себе что-нибудь вкусное позволить? В крайнем случае, свинину заменим куриной грудкой.

Папа засмеялся:

— Ничего менять не будем. Делай так, как рассказала. Вот уедешь в свой вуз, некому будет меня баловать.

— Никуда от тебя не уеду, не беспокойся. Поступлю здесь в медицинский колледж. Пап, я правда устала колесить по всей стране. Этот город мне нравится, здесь и буду учиться.

— Позже поговорим, дочь, все позже, — прекратил дискуссию папа и принялся уминать мой фирменный борщ с чесночными булочками.

Через два дня мы встречали Новый год. Я все ждала, что Игорь мне напишет или позвонит, но вестей не было. «Наверное, хочет поздравить ровно в двенадцать, — предположила я. — Он же такой романтичный». И через каждые десять минут бегала к ноутбуку проверять почту.

Папа с утра ходил сам не свой, казалось, его что-то тяготит. Вечером я накрыла на стол, поставив в центр коронное блюдо, и мы сели праздновать. После боя курантов, возвещающих последним ударом о приходе Нового года, отец сказал:

— Стася, дочка, я хочу пожелать тебе в новом году новой, интересной и счастливой жизни. Еще год-два и ты выйдешь замуж, оставишь меня, старика. Но я готов, ведь это жизнь.

— Папа, спасибо за поздравление, но я замуж не собираюсь. А если и выйду, тебя никогда не оставлю, ведь ты же меня не бросил после смерти мамы. Я об этом помню всегда. И ты, пожалуйста, не сомневайся в моей порядочности, как я не сомневаюсь в твоей, — искренне отозвалась я, смахивая слезы.

— Спасибо, доченька моя, ты, как наша мама: и внешне похожа, и характером. Знаешь, я очень любил Марину, что говорить, и сейчас не могу ее забыть. Но надо жить дальше. Тебе и мне надо жить полноценной жизнью, а не прошлыми воспоминаниями. Марина всегда хотела, чтобы мы с тобой были счастливы. В общем, мне понравилась одна женщина. Я думаю, ты не будешь против, если мы с ней начнем встречаться?

— Уж не Квашняк ли это Инесса Ивановна? — По тому, как папа опустил голову, я поняла: попала в точку. — То-то ты к ней забегал: то ламинит постелить, то мебель собрать. Папа, да ведь она тебя просто использует. Неужели непонятно? Конечно, умный, высокий, красивый, работящий мужчина с неплохим окладом, к тому же через два-три года майора Машкова Олега Ивановича переведут в Сочи с повышением в должности и звании, что еще надо? Поедет прицепом. Когда-нибудь станет генеральшей.

— Не фантазируй, Стася. Она достаточно обеспеченный человек, чтобы о таком мечтать.

— Ты называешь главного бухгалтера третьесортного ресторана обеспеченным человеком? У нее сегодня есть какие-то накопления, завтра их нет. Слышал такую фразу: «получить срок с конфискацией имущества»? Это про Квашняк. Рано или поздно так и будет.

— Стася, прекрати наговаривать на человека. Она не такая.

— Ага, она не такая, ожидает трамвая. Делай, папа, что хочешь. Твоя жизнь.

— Дочь, мне очень тяжело без Марины, ее не заменит никто, но я устал быть один. Понимаешь? — сказал он с надрывом в голосе. Я кивнула. — Ты не обидишься, если я часа через два уйду к Инессе встречать праздник? Хочешь, пойдем со мной.

— Я не обижусь, конечно, иди. И я пойду. Спать. С Новым годом тебя, папочка. Желаю счастья, — бодро сказала я и пошла в спальню, крикнув по пути: — Ты не жди двух часов. Иди сейчас.

— Прости, но я обещал.

Услышав щелчок закрывшейся двери, я легла на кровать и навзрыд заплакала. Чем сильнее гремели новогодние фейерверки на улице, тем громче я рыдала. «Вот и все, — думала я, — старой спокойной жизни пришел конец. Придется привыкать к новым реалиям».

Ноутбук противно пискнул — пришло уведомление о новом письме. Я вспомнила, что уже часа полтора вообще не проверяла гаджеты. Точно. Прислали поздравления многие одноклассники, даже Воропаев Ваня и Никитин Саша — «юные пожарные», с которыми я мало общалась. Подруги: Саша Мошкина и Аня Сенкевич написали еще утром. Я тоже, едва проснувшись, отправила всем друзьям и приятелям свои пожелания. По-прежнему ничего не было от Лазаревского. От этого мне стало еще хуже, и я снова разрыдалась в голос. «Как же плохо, что нет мамы, она бы сейчас прижала меня к себе, погладила по голове и сказала: — Не плачь, доченька, все образуется, все будет хорошо». И мои слезы бы тут же высохли», — думала я, и от жалости к себе плакала все горше.

Компьютер снова пискнул, сообщая о пришедшем послании, и я понеслась, сбивая стул, проверять почту.

И опять письмо не от Игоря. Запрос на авторизацию. Я согласилась. Что за прятки?

Писал какой-то Князь. «Наверное, человек ошибся. И немудрено: все-таки Новый год», — решила я. Но нет, сообщение было адресовано мне:

1:11:44 «Князь»: Привет, Станислава. Поздравляю тебя с Новым годом.

«Видимо, розыгрыш», — решила я и написала:

1:12:56 «Станислава»: Князь? Просто Князь? Это который из палаты № 6 нашей психбольницы?

1:13:00 «Князь»:*смеется до слез* Нет, из Питера, самый настоящий потомственный князь. Шутка. Не потомственный. Но из Питера.

1:14:11 «Станислава»: И что же тебе не сидится дома, в Сибирь потянуло?

1:15:12«Князь»: Так это же место ссылки всех просвещенных аристократов.

1:15:30 «Станислава»: А ты, конечно, просвещенный? Учишься, Князь?

1:16:15 «Князь»: Учусь, студент местного медуниверситета — ПСПбГМУ.

1:17:17 «Станислава»: Курс?

1:17:18«Князь»: Третий. Мне сегодня исполнился двадцать один год.

1:17:31 «Станислава»: Поздравляю. Мне восемнадцать исполнится первого апреля. Это не шутка (что первого апреля). Почему не веселишься в столь знаменательный день?

1:18:10 «Князь»: Сижу один в общаге, скучаю. Все мои приятели разъехались по городам и весям.

1:18:12 «Станислава»: Что же ты не поехал?

1:19:13«Князь»: Можно сказать, некуда, никто не ждет. Мама недавно вышла замуж, ей не до меня. Медовый месяц.

1:19:17 «Станислава»: Как я тебя понимаю.

1:20:19 «Князь»: У тебя такая же ситуация?

1:21:31 «Станислава»: Похожая. Мама умерла три с половиной года назад. Отец…отец, похоже, нашел любовь всей своей жизни. Наверное, женится. Не знаю.

Я задумалась: неужели папа не видит, что эта женщина его недостойна. Снова пискнул компьютер.

1:24:10 «Князь»: Надо же, не предполагал, что у тебя тоже все непросто.

1:24:39 «Станислава»: Так ты же меня не знаешь, откуда тебе что-то предполагать?

1:23:58 «Князь»: Я о том же. В небо пальцем ткнул — и попал в человека, с которым есть что-то общее. Не переживай: отец тоже имеет право на личное счастье. Живи и дай, как говорится, жить другим.

Вот так успокоил. Интересная получается переписка, а Игорь все молчит. И я решила поделиться своими проблемами с незнакомцем.

1:25:11 «Станислава»: Меня не поздравил с Новым годом парень, который очень нравится.

1:27:12 «Князь»: А ты его поздравила?

1:30:21«Станислава»: Да, еще утром, как и всех. Но он в отъезде.

1:31:14«Князь»: Наверное, там нет интернета?

1:32:11 «Станислава»: В Новосибирске нет?

1:32:34 «Князь»: Может, он в какой-нибудь затерявшейся деревушке. Не волнуйся, все образуется, Станислава. А как тебя вообще зовут родственники-друзья? Этим длинным именем?

1:36:12 «Станислава»: Нет, конечно. Для папы и близких друзей я — Стася, а для одного мудака из класса — Маруся. Придумал производное прозвище от моей фамилии Машкова. * Краснеет*

1:38:41 «Князь»: Ха-ха. Маруся — это забавно. Прикольный чел.

1:39:11 «Станислава»: Мне так не кажется. *Смутилась* Прости, мне пора спать. Это у вас еще нет десяти, а у нас уже почти два часа ночи. Приятно было познакомиться.

1:42:01 «Князь»: Можно я к тебе завтра постучусь?

1:42:11 «Станислава»: Да, конечно, буду рада. С наступающим!

1:42:13 "Князь" вышел из сети.

Я немного успокоилась и улыбнулась себе: а ведь действительно Игорь может находиться в местах, где нет интернета. Как я сама не догадалась? «А все-таки интересный этот человек — Князь», — думала я, засыпая.

Утренний сон был крепок и спокоен, я никак не могла открыть глаза, прислушиваясь к неясным звукам, которые доносились, кажется, из гостиной. «Телевизор идет? Ну, зачем же? Так рано еще. Или это сон? Но окончательно проснулась, когда в дверь постучали.

— Доченька, дорогая моя, с Новым годом! — на пороге комнаты стоял счастливый папа.

— Привет, папочка, тебя тоже с праздником, — радостно пропела я на тут же придуманный мотив.

— Вставай, дорогая, у нас гости.

— Дай догадаюсь. А, неужели Инесса Ивановна собственной персоной?

— Не язви, Стаська. Вставай, будем пить чай. Инесса Ивановна приготовила замечательные пирожные.

— Да что ты? Вот чудо-то. А то, что целый торт в холодильнике стоит в своей первозданной красоте, еще даже не разрезанный, тебя не впечатляет?

— Имей уважение к гостям, — разозлился папа. — Я жду тебя в гостиной. — И вышел.

«Да, тяжела ты, жизнь подростка. Все распоряжаются моим временем, все ущемляют свободу. Ну, ладно, пойдем общаться с ненавистной Инессой», — морщась, подумала я.

И снова дежавю: в кресле, вольготно развалившись, в той же позе, что и первый раз, восседала папина наперсница, как будто не уходила отсюда два месяца назад. И что только он нашел в этой особе с широким невыразительным лицом? К тому же молодая была уже не молода. Ее небольшие, острые, воробьиные глазки так и сновали по всей квартире, оценивая риски, выводя проценты, рассчитывая дебет и кредит.

— Здравствуй, деточка. Долго же ты спишь, дорогая, — наигранно дружелюбно заливалась мадам Квашняк.

— А что ваша дочь уже прибрала в комнатах, вымыла окна, натерла полы, выбелила кухню, посадила под окнами семь розовых кустов, разобрала семь мешков фасоли, познала саму себя и намелила кофе на семь недель?

Инесса от злости закашлялась и покрылась красными пятнами. Вот типичная злая мачеха. Не зря я ей отрывок из «Золушки» выдала. С детства помнила наизусть любимую сказку, которую мне мама часто читала на ночь.

— У нас на Камчатке жила соседка баба Варя. Она, когда чихала, так же покрывалась некрасивыми красными пятнами, вот как вы сейчас, — планомерно выводила я из себя мадам.

Квашняк беспомощно посмотрела на папу.

— Дочь, не хами, — нахмурился он.

— Как все предсказуемо, папа. Ничего не меняется, что в сказке, что в жизни.

Инесса Ивановна, придя в себя, решила сохранить лицо и, улыбаясь, безмятежным голосом отозвалась:

— Давайте пить чай. Олег сказал, что ты прекрасная кухарка, — то ли задавая вопрос, то ли утверждая, сказала она. — Хотелось бы что-нибудь попробовать из сладенького, тобой приготовленного, может, возьму у тебя пару рецептов.

— Зачем вам они? Работаете в ресторане, сами можете проводить мастер-классы.

— Ну, что ты, Станислава. Я не терплю всю эту готовку, признаюсь честно. У меня рождается очередной шедевр только в праздничные дни под прекрасное настроение. Остальное время мы с Марго питаемся в ресторане.

«Одно самолюбование, — подумалось мне.

Так и хотелось сказать: «Скромность украшает даже ведьму».

— Рада, что у вас вполне налаженная жизнь. Папа, проводи Инессу Ивановну на кухню и накорми. Я не голодна. Чай пить не буду, — наигранно сурово сказала я.

У нас с отцом была такая игра: я, подражая ему, приказывала, так сказать, вырабатывая командный голос, а он по-солдатски отвечал: «Есть». В такие минуты он смеялся и выполнял мои поручения по хозяйству с большим удовольствием.

Ну, что ж, мадам, хотели надо мной покуражиться, а покуражилась над вами я.

Уходя в свою комнату, я слышала, как женщина, задыхаясь от негодования, прошипела:

— Она с тобой так разговаривает, как будто не у тебя звезды майора, а у нее.

— Так и есть. Так и будет. Тебя это не устраивает?

Инесса Ивановна промолчала. Душа моя ликовала: папа сохранил здравомыслие.

Вечером, часов в шесть, ко мне снова постучался новый приятель из Питера.

18:12:31 «Князь»: Приветики, как жизнь?

18:12:38 «Станислава»: Здравствуй. Сегодня лучше.

18:15:30 «Князь»: Позвонил?

18:15:41 «Станислава»: Нет.

18:16:31 «Князь»: Что будешь делать?

18:16:55 «Станислава»: Ждать его сообщений.

18:17:31 «Князь»: Стоит ли? Может, не надо? Отдохнула уже от своей химии?

Так, первый и второй вопрос проигнорируем, нечего совать нос, куда не следует. На третий ответим.

18:19:00 «Станислава»: Ага. Я целый день спала, наверное, вымоталась эмоционально, в последние две недели непрерывно шли контрольные, тесты, зачеты. Да тут еще некстати эта внезапно открывшаяся любовь папы к странной во всех отношениях тетеньке Инессе. А почему ты решил, что я устала от химии?

Вроде бы я не говорила, что упорно занимаюсь любимым предметом. Или говорила?

18:25:31 «Князь»: Так сказал, снова поиграл в угадайку, с моей точки зрения, химия — одна из самых сложных дисциплин, не очень любил этот предмет. Я помню, все свободное время посвящал решению задач, чтобы ЕГЭ сдать нормально.

18:26:35 «Станислава»: Я, напротив, люблю химию. Еще нравится физика и физкультура. Физкультура — потому что я от нее освобождена и не присутствую на уроках. *Смеется* Чем ты сегодня занимался?

18:27:51 «Князь»: Готовился к экзаменам. Учил профильные дисциплины. Ты вот что, Стася, если тебе понадоблюсь, пиши сама. Я могу забыться и потеряться за подготовкой к этим треклятыми экзаменами, будь они неладны.

18:30:11 «Станислава»: Учи, не буду отвлекать. Обязательно позже напишу.

18:33:14 «Князь»: *сполз от удовольствия под стол*

Придя на кухню, я не обнаружила прекрасной гостьи и на радостях отрезала большой кусок собственноручно приготовленного торта, а потом с удовольствием навернула его с пол-литровой кружкой чая. Ммм, вкуснота. Со вчерашнего вечера ничего не ела. Ну, мастерица я создавать шедевры — похвалила себя.

В зале сидел папа и с блаженной улыбкой на лице смотрел сотый раз «Иронию судьбы».

— Господи, как скучно мы живем! В нас пропал дух авантюризма! Мы перестали лазить в окна к любимым женщинам, — наигранно, протягивая гласные, произнесла я, подражая известному герою этого фильма. И добавила от себя: — Сейчас женщины сами так и норовят залезть в окна к мужчине, при этом необязательно любимому.

— Дочь, хочу повторить: я никогда тебя не брошу и от тебя не откажусь. Знай это. Ты для меня самый дорогой человек. Но хочу тебя попросить: будь снисходительна к Инессе, очень прошу, не дразни ее. Мне кажется, она хороший человек.

— Это тебе кажется, ты верно сказал. Но я постараюсь, папочка.

На третий день каникул, который мы провели с Сашей, мне позвонил Игорь.

Лазаревский, смущаясь, растерянно пролепетал:

— Стасенька, прости меня, пожалуйста, честное слово, не было возможности позвонить: все это время был у бабушки в деревне.

— Ты же сказал, будешь праздновать Новый год в Новосибирске, — запыхтела недовольная я.

Оправдываясь, Игорь рассказал о том, что по дороге в Новосибирск они решили заехать к бабушке, передать ей подарок, но назад из деревни выбраться не смогли из-за бурана. Так и провели новогодние праздники в Поповке. А там, как специально, не оказалось интернета. Может, дело было в непогоде? Игорь даже на крышу лазил, пытаясь поймать сигнал — все тщетно.

— Как в берлоге у медведя побывал, — закончил он свой рассказ.

— А сейчас ты где?

— Уже в Новосибирске. Через неделю приеду. Ты будешь меня ждать? Я очень этого хочу, — искренне сказал Игорь.

— Да, — коротко ответила, улыбаясь, я.

Душа моя пела и радовалась жизни.

«Как хорошо, хорошо, хорошо! Прав был Князь: Лазаревский действительно попал в снежную историю, поехав к бабушке. Надо немедленно написать моему новому приятелю и все рассказать, — думала я, а потом засомневалась: он же студент, готовится к экзаменам, не до меня, наверное. — Ладно, сообщу позже. Вот приедет Игорь — и расскажу о нашей встрече».

Через неделю закончились каникулы, мы вышли на занятия и наконец я увиделась с Лазаревским. Игорь приобнял меня и, кажется, поцеловал куда-то в макушку:

— Ты сегодня выглядишь великолепно! Не веришь?

— Поклянись.

— Да чтоб я сдох!

***

Сергей Николаевич на первый же классный час в третьей четверти пригласил специалиста из наркодиспансера — оказывается, наши парни во время каникул полюбили отдых с бутылками и банками спиртосодержащих напитков. Ах, Сергей Николаевич, мало все же вы их гоняете, надо бы сильнее. Не умеют парни быстро бегать, не умеют. Потому и попали в руки доблестных правоохранительных органов, не успев окончательно за эти счастливые дни спиться.

— Надеюсь, вы поняли, что для мужского организма прием спиртных напитков — большой стресс? — спросил врач.

— А для женского? — поинтересовалась Марго.

— Для женского? Об этом хотел сказать отдельно…

Но речь специалиста оборвал хохот Бобринской Викуси, подруги Квашняк:

— Марго, ну ты даешь, поражаюсь твоей наивности. Элементарных вещей не знаешь? Можешь судить о губительном действии алкоголя на примере матери Машковой, которая умерла из-за этого недуга.

Сначала я опешила, не понимая, что происходит, потом, когда до меня дошел смысл сказанного, в глазах забегали круги, замелькали фонарики, в ушах застучали молоточки. А после я рванула к Бобринской. Подлетев к ней, вцепилась в жидкие волосенки одной рукой, другой в исступлении начала хлестать по лицу. Из ее носа потекла кровь, на голове затрещали волосы. Но я продолжала методично наносить удары. Все происходило в секунды, но трое парней, как говорили позже, не могли меня оттащить от Викуси.

Очнувшись, я близко-близко увидела Кутусова, крепко державшего меня за плечи.

Глава 3

Кажется, у меня ушли все силы, я обмякла в руках парня и начала медленно оседать. Он подхватил меня за руки, а потом посадил на свой стул, стоявший ближе всех к парте Бобринской. Я огляделась: где же Игорь? А он в это время оказывал первую помощь Викусе. Что поделаешь — будущий доктор решил попрактиковаться в спасении своей пациентки.

— Умойся, — приказал мне Сергей Николаевич, которому тоже пришлось оттаскивать меня от потерпевшей, хотя еще надо разобраться, кто здесь потерпевшая.

Вместе со мной из кабинета вышла Саша — верная подруга. Я посмотрела в зеркало. Ого! Правая скула покраснела и немного опухла. Должно быть, один звездный удар от этой звезды я пропустила.

Уже вечером в гимназии были наши родители.

— Вырастили какую-то бандитку, — кричали Бобринские. — Мы немедленно, сегодня же, обратимся в полицию. Пусть вашу дочь посадят.

«И расстреляют, нет повесят, а лучше четвертуют», — хохотнула я про себя.

— Пусть и вашу привлекут по статье 128 УК РФ за клевету, — жестко, как умеет только он, ответил папа.

— Да, но у вашей дочери в результате драки со здоровьем проблем нет, а у Викуси сотрясение мозга, многочисленные гематомы. Вам этого мало? Будете сами оплачивать лечение.

— Так и вы будете оплачивать лекарства моей дочери. Станислава получила нервный срыв и как следствие — сердечный приступ. Ваша Вика пыталась растоптать самое святое для девочки — память о матери, достойной женщине, уважаемого человека.

— Подумаешь, какие мы неженки. Ну пошутила Викуся, что такого?

— Очень печально, что вы не понимаете, какое чудовище воспитали, — поморщился отец. — Хотя где вам понять, таким же чудовищам.

Родители Бобринской, как и обещали, подали заявление в полицию. Нас с папой затаскали по разным инстанциям. Чтобы как-то уберечь дочь возлюбленного от «еще одного нервного срыва» в борьбу включилась Квашняк — старшая. Она много раз вела переговоры с родителями Викуси и, наконец, добилась своего — те забрали заявление. Папа тоже отозвал наше, встречное. В общем, случилось «примирение сторон». Адвокат счастливо выдохнул и сказал, что в данной ситуации это лучший выход, поскольку продолжать борьбу не имело смысла: все равно история бы закончилась постановкой на учет в ПДН и КДН меня и Бобринской. Я не жалела о своем поступке и ни в чем не раскаивалась, хотя попутно папа все же сделал внушение: хватит быть пацанкой, пора взрослеть. «Все вопросы нужно решать цивилизованным путем», — был его вердикт. Класс отреагировал абсолютно адекватно: полным составом встал на мою сторону. Со временем этот инцидент начал забываться, но простить Викусю я так и не смогла.

***

На смену трагичному пришло смешное — все как в жизни. Через пару недель после описываемых событий моих одноклассников вызвали в военкомат для прохождения ежегодной медкомиссии. Растяпа-секретарша забыла передать сопровождающему учителю ОБЖ типовые характеристики, которые обычно запрашиваются военкоматом, поэтому Сергей Николаевич, зайдя в кабинет, где учились остатки 11б класса, попросил меня и Сашу съездить в любимое всеми призывниками место и передать эти документы. А что, мы не против, нам сказали — мы сделали.

Наши парни дружной стайкой стояли возле кабинета психиатра и обсуждали вопросы, которые задавал доктор. Увидев нас, Кутусов буйно расцвел…Вы наверняка решили, что скажу: как майская роза? Почти угадали — как плесень в забытой хлебнице. Как врага можно сравнивать с милым и нежным цветком? Вот споры плесени — самое то.

— О, девчонки, служить собираетесь? Как удачно сложились молекулы! Воропаев, собери им мешок сухарей. Мы в армии точно не нужны после того, как защищать мирный покой граждан пойдет универсальный солдат Маруся: она сама всех врагов возьмет в плен, если до этого их не перестреляет.

— Не, вряд ли меня и Стаську призовут: мы немного того, больные, — пошутила Саша, изображая для Кутусова нервный тик.

— Я заметил. Ну, что ж, тогда остается последнее, учитесь все, — Кутусов, немного согнувшись, выставил обе руки вперед и начал вращать вперед-назад кулак правой под воображаемой рукоятью мотоцикла: — Дрын-ды-ды-ды-ды-ты. Поехали. Ж-ж-ж-ж-ш-ш…

И рванул к кабинету психиатра. Все оторопели.

Показавшаяся в дверях медсестра от удивления сняла очки и вновь их надела. Следом вышел врач. Подлетев к ним, Кутусов очень серьезно поинтересовался:

— Где можно поставить мотоцикл?

— Вон у той стены слева, — не моргнув глазом, коротко ответил психиатр.

— Ага.

Кутусов развернул воображаемый мотоцикл и оставил его в противоположном углу.

— Давай карточку, — нахмурился мозгоправ, а получив ее, написал всего лишь одно слово: «годен»

— Но вы же не задали мне ни одного вопроса, — возмутился Кутусов. Было заметно, что он переигрывает в своем гневе.

— А зачем? Мне достаточно того, что ты отлично ориентируешься в пространстве: знаешь право-лево. В армии этого достаточно, артист, к службе годен, — с энтузиазмом ответил доктор и зашел в кабинет.

— А как красиво начиналось: Honda GL 1800, девочки, поездка, — широко улыбнулся Лазаревский, похлопав одноклассника по плечу. — Служи, Стас, достойно.

Кутусов раздраженно сбросил руку Игоря со своего плеча.

— Ну, что, Кутузов, ты уже освободился? Тогда забирай свой мотоцикл и вези нас обратно в гимназию, пока тебе не принесли повестку, — кокетливо помахав рукой, предложила я.

— Транвай дальше не идет, — вместо Кутусова ответил Лазаревский, умышленно исказив слово. — Бензин закончился.

С Игорем в последнее время мы общались меньше, потому что он ходил на занятия к репетиторам. Буквально весь день у него был расписан по минутам, но наши каждодневные совместные походы домой продолжались, только по субботам он сразу бежал на урок к известному в городе математику.

Однажды в такую одинокую субботу, выходя из гимназии, на первой же ступеньке я поскользнулась и кубарем полетела вниз на голый асфальт, только что очищенный от снега.

— А мне летать охота, — тут же пропел стоявший у двери Кутусов — это он о моем неудачном приземлении.

— Охота — лети, скорпион ядовитый, — постанывая, сказала я сквозь зубы, окинув парня царапающим взглядом: — Чем смеяться, лучше бы помог. Кажется, я сломала ногу.

— Что ж, помогу. Мне вредность не позволит отказаться.

Он подхватил меня под руку, и мы медленно пошагали в сторону моего дома. Как же было больно! Едва подумалось, что придется подниматься на четвертый этаж, и вовсе стало худо.

— Могу за отдельную плату донести до квартиры, — как будто читая мои мысли, сказал Кутусов.

— За какую? — насторожилась я.

— За один единственный поцелуй.

— Чеегоо? — мой словарный запас мигом вылетел в уши. — Пошел вон. Я не продажная женщина. Ты ошибся.

— В общем, послала, да?

— Толку мне тебя посылать. Ты и так там бываешь чаще, чем в гимназии.

Он сощурил глаза и резко выбросил над головой руку, поправляя шапку. Мне же показалась, что сейчас Кутусов меня беспомощную ударит, и, отшатнувшись, немного переигрывая, завопила что есть мочи:

— Люди! Помогите!

— Маруся, ты совсем ку-ку?!

Я, оглянувшись по сторонам и не найдя зрителей, сбавила тон и умоляюще проговорила:

— Не закапывай меня в траншею, Стасик, прошу, вот честно-честно, никому ничего не скажу и не сдам тебя полиции!

— Диагноз на лице написан: психические отклонения отсутствуют, просто дура.

— Да ну?

— Это все? Если вопросов больше нет, я сваливаю.

Я представила, как на коленях буду ползти по грязным ступенькам, цепляясь за перила, и запричитала:

— Ой-ой-ой, как нога болит, блиииин.

Кутусов вздохнул и бросил на ходу:

— Так, расслабься и получай удовольствие.

Он, больше не говоря ни слова, легко подхватил меня на руки и понес по лестничным маршам. Я поступок оценила: да, другой бы одноклассник развернулся и ушел, а он не только до дома проводил, но и дальше потащил на себе этого тушканчика.

Оказывается, при ближнем рассмотрении Кутусов совсем даже ничего еще и внешне, а раньше что-то не замечала ни больших глаз какого-то необычного салатового цвета, ни пухлых губ. И от него очень приятно пахло весенней свежестью, грозовыми дождями.

На четвертый этаж Стас поднимался уже тяжело дыша.

— Ключи, — прохрипел он и, опустив меня на пол, сам открыл входную дверь.

— А откуда ты знаешь номер моей квартиры? Я же не говорила.

— Не беспокойся, специально не узнавал. Услышал, когда инспекторша, разговаривая с тобой, составляла протокол.

Он помог мне дойти до дивана и прямо-таки потребовал:

— Раздевайся, — но, наверное, увидев страх в моих глазах, добавил: — Посмотрю, что с ногой. Но сначала пойду на кухню — пить хочется.

Зрелище было не для слабонервных: нога опухла и покраснела.

— Наверное, растяжение, — заявил мой спаситель. — Но все равно надо сделать рентген.

— Когда ты учился на доктора? — вопрос остался без ответа, парень лишь хмыкнул. — Папа скоро вернется со службы и отвезет меня в травматологию.

Кутусов намочил полотенце в холодной воде и перемотал им ногу.

— Спасибо, ты мне очень помог, — от чистого сердца, широко улыбаясь, сказала я.

— Лед бы приложить. Но и так годится. Если я тебе больше не нужен, то пойду. Ну, что, Маруся, выздоравливай, — парень снисходительно потрепал меня по макушке.

— Я — Стася!

— Ага…Выздоравливай, Маруся.

Придя с работы, папа показал меня докторам. Кутусов был прав: это действительно было растяжение голеностопа. Весь вечер я думала об однокласснике, а ближе к ночи ко мне постучался друг по переписке:

22:25:31 «Князь»: Привет, не спишь? Как дела?

22:25:43 «Станислава»: Приветик, нормально, если не считать того, что я на всю эту неделю инвалид.

22:27:34 «Князь»: Что случилось?

22:26:11 «Станислава»: Подвернула ногу.

22:27:31 «Князь»: Болит?

22:29:16 «Станислава»: Да, но все равно меньше, чем днем. Все бы закончилось еще хуже, если бы не мой одноклассник, ну, который меня Марусей зовет. В общем, он мне очень помог.

22:31:31 «Князь»: Оказывается, этот парень — хороший человек.

22:36:35 «Станислава»: Да, наверное. Но все равно он меня бесит. Очень бесит. Все эти его шуточки…

22:37:14 «Князь»: Забей. Это не главное.

22:37:55 «Станислава»: А что главное?

22:38:21 «Князь»: Поступки. К тому же он, по твоим же рассказам, человек-праздник. Разве это плохо?

22:40:35 «Станислава»: Важно знать меру.

22:41:38 «Князь»: Тебе виднее.

22:42:04 «Станислава»: Как у тебя дела?

22:42:36 «Князь»: Нормально.

22:46:35 «Станислава»: Чем занимаешься?

22:47:11«Князь»: Валяюсь. Набрал в библиотеке кучу медицинской литературы, да что-то сегодня не читается. Кажется, я влюбился.

Ого, вот это поворот. Наверное, только незнакомому человек можно сказать вот так запросто: я влюбился.

22:48:24 «Станислава»: Поздравляю. А чувство ответное?

22:49:28 «Князь»: Нет. Ей нравится другой.

22:50:05 «Станислава»: Ты не ошибся? Наверное, нужно признаться в своей любви? Все будет легче.

22:55:32 «Князь»: Думаю, еще рано. А как твой Игорь?

22:56:05 «Станислава»: С чего ты взял, что он мой? Просто нравится, и все. Не уходи, открою дверь — папа пришел.

23:01:15 «Станислава»: Приколы нашего городка: снова у отца в гостях Инесса Ивановна. С того самого времени, как она выступила в мою защиту перед родителями Бобринской Викуси, мадам часто навещает нас, ну, просто новая хозяйка в доме. Сидит сейчас в своем кресле и с кем-то по телефону обсуждает мониторные сплетни.

23:02:31 «Князь»: Какие сейчас у вас отношения?

23:03:35 «Станислава»: Натянутые. Абракадабра какая-то. Почти не общаюсь с тетенькой.

23:04:04 «Князь»: Ты знаешь, я недавно прочел в одном учебнике, что «абракадабра» родом из Древнего Рима и имеет медицинские корни. Слово нужно было записать на амулете в столбик одиннадцать раз, отнимая каждый раз последнюю букву, после чего амулет передать больному. Такой предмет, по мнению наших предков, значительно ослаблял силу злого духа, способствовал скорейшему выздоровлению больного. У меня с отчимом тоже какая-то абракадабра, и хоть пиши слово сто раз, хоть нет, это не спасет наши отношения. Да и он, чувствую, напрягается всякий раз, когда я прихожу домой. Лишний я там.

Я себя в нашей с папой квартире лишней не считала, но мне совершенно некомфортно в присутствии посторонней Инессы.

22:06:05 «Станислава»: Поэтому ты на каникулах не поехал домой?

22:07:33 «Князь»: Конечно. Вот бабушка у меня чудесная. Добрая и душевная. Прости, должен выйти — дела. Выздоравливай.

Какой все-таки занятный и теплый этот парень — Князь. Жаль, что он так далеко. Наверное, мы бы могли с ним стать настоящими друзьями.

***

Четырнадцатого февраля я решила приготовить печенье «Валентики» и таким образом поздравить своих одноклассников с праздником. Каждую «Валентинку» я упаковала в полипропиленовый мешочек и перевязала красивой лентой. Получилось довольно интересно.

Придя в кабинет первой, я разложила на парты эти съедобные сувениры всем, кроме Викуси. Ребята были в восторге. Кутусов тут же сыронизировал:

— Надеюсь, моя валентинка не замешана на соли с перцем?

— Ешь смело, Кутузов, ты же герой. Валентинку со стрихнином я сделала Бобринской, но жаль, она сегодня не пришла.

Игорь подошел ко мне, на глазах у всех обнял и, благодаря за подарочек, поцеловал в щеку.

— Очень вкусные, спасибо. Я тоже хочу сделать тебе подарок.

— Какой?

— Выбирай, что больше нравится: кафе, кино, театр, каток, квест-комната, антикинотеатр. Только это завтра.

Я недолго раздумывала: все отпадает. Что-то мне не хотелось никакой романтики, и бегать по льду, участвовать в квест — игре тоже не хотелось.

— Может, просто погуляем сегодня? Давно уже не общались: ты все время занят то на тренировках, то на дополнительных уроках у репетиторов.

— Вот садовая я башка, — хлопнул себя по лбу Лазаревский. — Ты же можешь поболеть за меня на городских соревнованиях по рукопашному бою. Пойдешь?

Я запрыгала от счастья вокруг Игоря: то что надо.

— Смотри снова ногу не подверни, хромоножка, — раздался рядом голос Кутусова.

Я проигнорировала выпад этого ядовитого скорпиона и поинтересовалась у Лазаревского о времени проведения соревнования. Ответив, он пригласил еще раз и предупредил, что меня ожидает сюрприз.

В спортивном зале было много болельщиков. Крутя головой в разные стороны, я приметила группу девушек моего возраста и немного старше, державших небольшой баннер «Игорек, мы с тобой». Эту надпись обрамляли многочисленные розовые сердечки со стрелами, расположенные по периметру текста. «Фу, какая безвкусица. Зачем здесь сердечки, непонятно? А может, они имеют символический смысл и объясняют количество болельщиц, влюбленных в Лазаревского? — фыркнула я от смеха.

Наконец удар гонга возвестил о начале соревнований. Я внимательно следила за всеми боями, но особенно за теми, которые вел Игорь. Вот он наносит удар за ударом своему противнику, тот все больше теряет сил. Лазаревский наискось бьет ногой, рассекая воздух, однако соперник ловко уклоняется. Теперь он наносит удар: рука проходит в сантиметре от лица моего героя, сердце больно вздрагивает, рождая панический страх. Игорь бьет снова, соперник глухо вскрикивает, отшатнувшись, и, будучи нокаутирован, падает на настил. Минутная пауза — и бой заканчивается.

После завершения соревнований и награждения победителей Игорю как чемпиону предоставили возможность сказать несколько слов специально для болельщиков.

— Дорогие друзья, спасибо за то, что этот праздничный вечер вы решили провести здесь, с нами. Спасибо также за жаркую поддержку своих кумиров. Мы — спортсмены вам чрезвычайно благодарны. Наверное, чудесное присутствие одной замечательной девушки помогло и мне собрать весь боевой дух, чтобы выиграть бои. Дорогие друзья, я посвящаю свою победу Станиславе Машковой — талисману сегодняшних состязаний, — и Лазаревский отправил мне воздушный поцелуй.

— УУУУУ, — одобрительно пронеслось по залу, затем грянули оглушительные аплодисменты, и болельщики Лазаревского начали скандировать: «И-горь лу-чший! И-горь лу-чший».

Вот так сюрприз: неожиданный и красивый, но я не знала, как себя вести. Немного позже, когда чемпион освободился и подошел ко мне, поцеловав впервые в губы, от стайки болельщиков отделилась незнакомая «блондинистая» девушка с голубыми глазами и, подойдя вплотную к парню, на глазах у всех стала его нагло лобзать. Парень отреагировал молниеносно, резко отстранив ее от себя.

— Лина, ты забыла: мы расстались.

— Когда это? За полтора часа до начала соревнований? Что-то ты еще вчера об этом чуде не мечтал, — она, повернув голову, кивком указала на меня, — забыл, как мы замечательно проводили время в моей квартире, на моей кровати?

— Ли-на, — нараспев повторил Лазаревский, — мы уже все выяснили.

Не выдержав разборок этой «семейной» пары, я безмятежным голосом сказала:

— Думаю, мне пора. Игорь, спасибо за интересную, зрелищную игру. Я оценила. И сюрприз тоже удался.

Всю дорогу до дома я смеялась: над доверчивой собой, над моими еще только зреющими и непонятными чувствами к парню, над таким нелепым первым поцелуем, над растерянным Игорем, у которого от неожиданности выдвинулась вперед нижняя челюсть, когда он увидел умильную прелесть — девушку Лину. Вечером Лазаревский звонил мне несколько раз, но я не захотела с ним разговаривать: пусть сначала разберется в себе, а потом лезет в мою душу.

Папы дома не было: наверное, снова зависал у прекрасной Инессы, одной оставаться не хотелось, и я решила постучаться в гости к Его Сиятельству Светлейшему Князю, что-то подсела на общение с ним, как на наркотик.

22:06:05 «Станислава»: Приветик. С праздником тебя.

От моего знакомого сразу же пришло сообщение, будто он ждал его:

22:06:31«Князь»: Здравствуй. И тебя с праздником. О чем хочешь поговорить?

22:06:58 «Станислава»: О спорте. Каким видом ты занимаешься?

22:07:11 «Князь»: *смеется* Интересно девки пляшут по четыре в каждый ряд. С чего это такие вопросы?

22:08:06 «Станислава»: И все-таки?

22:08:29 «Князь»: Занимаюсь городками: горожу, что в голову взбредет.

22:08:45 «Станислава»: Шутить изволите?

22:09:32 «Князь»: Играю в волейбол. Вполне себе мирная игра.

22:09:57 «Станислава»: За универ играешь?

22:10:10 «Князь»: Ага, за универ.

22:10:25 «Станислава»: Я сегодня была на соревнованиях по рукопашному бою. Впечатлена.

22:12:31 «Князь»: Попробуй посмотреть соревнования по волейболу. Думаю, понравится. Есть же у вас сборные команды гимназии по волейболу и баскетболу?

22:14:07 «Станислава»: Да, наверное, есть. Надо полюбопытствовать. Знаешь, мне кажется, я разочаровываюсь в Игоре. Он с легкостью заводит отношения, с легкостью расстается. Я не хочу стать его очередной мелкой добычей. Лжет к тому же: мне сказал, что ходит на занятия к репетиторам, а сам в это время зависал у дамы, которая гораздо старше его. И вообще, говорят, когда парень целует девушку в губы, она чувствует что-то невероятное, ей прямо-таки летать хочется с бабочками вместе. А я ничего не почувствовала, ни-че-го кроме отвращения.

22:15:30 «Князь»: Ты сама должна во всем разобраться. Я тебе здесь не помощник. Либо выбрось из головы своего Игоря, либо смирись с его причудами и изменами.

22:17:58 «Станислава»: Ты рассуждаешь как психолог. По этому поводу недавно слышала анекдот:

— Как психолог психологу, посоветуй, что мне делать: муж не любит мою собаку!

— У тебя есть выход — отравить.

— Кого?

— Ну, у тебя есть выбор.

Правда, похоже? А у тебя как дела?

22:21:41 «Князь»: Все так же. Но я надеюсь, что когда-нибудь любимая девушка все же обратит на меня внимание. Сегодня она приятно удивила тем, что на весь этаж общежития испекла пирог, «Решетка» называется. Очень вкусный, с повидлом. Что-то похожее я ел только у своей бабушки.

Выходит, не я одна придумала такую затею с поздравлением одноклассников.

22:26:25 «Станислава»: Я тоже угощала одноклассников печеньем «Валентинки». Делала из обычного песочного теста, только добавила в него стакан молотых орехов и сверху покрыла глазурью. Очень вкусно. Жаль, что тебя не могу угостить.

22:30:30 «Князь»: *ухмыляется*

22:30:45 «Станислава»: Извини, мне пора на боковую, нужно выспаться, завтра контрольная по русскому, терпеть не могу этот скучный предмет. *Плачет*

После инцидента с гламурняшной леди Линой Лазаревский ходил вокруг меня кругами, клялся в любви, извиняясь за тот случай, предлагая немедленно объявить нас парой и встречаться вполне официально. Позже, поняв, что на меня его флюиды перестали распространяться, решил полностью игнорировать, на моих глазах флиртуя с девушками из параллельных классов. Но не на всех такой прием действует. Постепенно я вовсе избавилась от колдовских чар Игоря Лазаревского.

***

Первого апреля в гимназии проходил день самоуправления. Когда же еще проводить, как не в день смеха? Физику на параллели вела я, алгебру — Саша Мошкина, русский — Воропаев Иван, а химию — мой вечный враг. Отработав в одиннадцатых первые два урока, я пошла со своим классом на химию. Как же интересно было на уроке! Пожалуй, я впервые, посмотрела на Кутусова другими глазами: вот может же он быть и в меру серьезным, и к месту смешным. Вообще Стас, оказывается, очень эрудированный человек. Наш гениальный химик Лазаревский, который уже три года ходит на дополнительные занятия к известному в городе преподавателю химико-технологического факультета университета, попытался завалить Кутусова, задав ему вопрос, не относящийся к теме урока:

— Недавно прочел, что преступник, чтобы скрыть следы преступления, сжег окровавленную одежду. Однако судебно-медицинская экспертиза на основании пепла установила наличие крови на одежде. Каким образом?

Ответ последовал почти незамедлительно:

— Могу предположить, что после сгорания в пепле остаются химические элементы этого объекта. Кровь отличается от любой ткани более высоким содержанием железа, входящего в состав гемоглобина. Если в пепле обнаружится повышенное содержание железа, значит, на одежде была кровь.

Класс начал аплодировать Кутусову: так с ходу ответить на сложный вопрос — это впечатляет.

— Браво! — радостно сказала учительница химии Клавдия Эммануиловна, сидевшая за последней партой. — Молодцы! Я горжусь вами, дорогие мои выпускники.

Городские финальные соревнования по волейболу тоже выпали на этот день. В лидеры вырвались две команды: нашей гимназии и лицея № 122. Вспомнив предложение моего петербургского знакомого, я решила побывать на игре, тем более отмечать мое восемнадцатилетние мы наметили позже, вечером, в компании папы, Инессы Ивановны (по настоянию отца) и подруги Саши.

На соревнованиях я была поражена тому, как умело и слаженно вели бой наши парни, особенно выделялся Кутусов. Какой же он сильный и ловкий!

Это была феерия! Физрук запечатлел профессиональной камерой всю игру. Сергей Николаевич, имеющий серьезную фильмотеку снятых им самим видеороликов, сказал, что этот будет лучший сюжетный фильм. Классный пообещал, что специально смонтирует о нас сериал и покажет его на выпускном вечере. Когда прозвучал свисток судьи и соревнования закончились, все зрители бросились к игрокам своих команд: кто поздравлять, кто сочувствовать. Я тоже подошла к своему злейшему врагу, чтобы выразить восхищение его талантом.

— Кутузов, как я удачно зашла: ты превзошел все мои ожидания.

— Привет, Маруся, тебе еще очень многое неизвестно о моих незаурядных способностях. Кстати, с днем рождения тебя.

— Спасибо, откуда знаешь?

— Да… — задумался он, — как-то Муха говорила, я запомнил.

Откуда-то появился Лазаревский и насмешливо произнес:

— Ах, какая трогательная сцена. В любви он тебе еще не признался?

Я наградила Игоря раздраженным взглядом и, буркнув: «Поумерь свой пыл», вышла из зала, мельком зацепив на лице Кутусова улыбку.

В ресторане было уютно, тихо звучала классическая музыка. Папа с Инессой уже ожидали нас.

— Дорогая, тебе не идут эти широкие брюки. Что за странный стиль? Не понимаю твою любовь ко всему широкому и свободному. Скрываешь свою худобу, недостатки фигуры, так? Я думаю, тебе пойдет платье розового цвета в крупный желтый горошек. Вместо ткани в горошек можно подобрать полотно с коричневыми или бордовыми мышками. Вот у моей Маргариты отменный вкус, она любит все яркое и облегающее. Да и правильно: у дочери просто великолепная фигура. Она вообще у меня красавица и умница. Не сомневаюсь, пойдет дальше матери. Ах, доктор Маргарита Рудольфовна Квашняк! Звучит?

— О да, конечно. Вы пришли поговорить о достоинствах Марго? Только день рождения сегодня не у нее, — возмущенно запыхтела я.

Саша сидела молча, переводя взгляд то на меня, то на Квашняк.

— Почему твоя дочь так груба, Олег? — Инесса поджала губы. — Что такого обидного я сказала?

— Девочки, успокойтесь обе. Не надо ссориться, — хрипло отозвался папа. — У каждой из вас свое видение идеального образа. Не нужно на этом зацикливаться. В конечном итоге важно, какой человек, а не какая у него обертка.

«Пропал день рождения, — подумала я и сказала, пытаясь спасти убитый немцами праздник:

— Правильно, папочка. Ну, говори тост, какая я у тебя добрая, нежная, красивая, умная.

— И хорошая хозяйка, — хохотнул папа.

— И хорошая хозяйка, — улыбаясь, повторила я.

Посидев час на «веселом банкете», мы с Сашей отбыли к нам домой.

Уже почти стемнелось, когда за окном нашей квартиры раздался какой-то шорох, а потом кто-то постучал по одной из створок. Мы переполошились: грабители? Подруга схватилась за телефон, чтобы вызвать полицию. Я подняла с пола свою кроссовку и осторожно почти вплотную приблизилась к окну, а приглядевшись, увидела знакомый силуэт альпиниста — ха, нам не страшен серый волк.

— Кутусов! Что за розыгрыш? Волнистый беспризорный попугай решил полетать? Сейчас я тебе башку откручу и перья повыщипываю, — с надрывом завопила я, замахиваясь на него кроссовкой, а потом под волной накрывших эмоций треснула парня по ноге.

— Ты решила защищаться этим оружием? — хохотнул одноклассник. — Чего молчишь? Однако конструктивный у нас получается разговор. Запустишь или так и будешь держать в подвешенном состоянии на уровне четвертого этажа?

— Входи. Или правильнее сказать: влетай, Карлсон.

Кутусов отстегнул от ремня карабин и оказался в комнате.

— Держи, хромоножка, на счастье подарок, — он протянул небольшую коробку, обтянутую розовой бумагой и перевязанную голубой атласной лентой.

— Там засушенная жаба или дохлая мышь? — показала я на коробку.

— Нет, всего лишь отрубленный палец твоего врага, — Кутусов поднял перевязанный указательный палец правой руки.

«Как же он еще играл с такой травмой?» — подумала я.

— Почему в окно? Нельзя было войти в дверь, как делают все? Ведь это же опасно, — растерянно сказала я.

— Ничуть. Я же спускался с крыши в полном альпинистском снаряжении, все предусмотрел, не в первый раз. Думаю, Маруся, когда ты будешь мысленно возвращаться в свое прошлое, вспомнишь именно этот эпизод праздника. Мне, к сожалению, пора. Представь себе совпадение: у моей бабушки тоже сегодня день рождения.

— Тогда я положу вам кусок именинного торта. Сама приготовила, — и отрезала ровно половину.

— Спасибо, бабушка будет рада.

Он пошел, унося с собой честно заработанный сладкий приз.

— Стаська, какой замечательный подарок, — ойкнула подруга, когда я раскрыла коробку, на дне которой лежал макет новенького серебристого самолетика. — Это Кутузов сам сделал?

— Ну, да. Наверное, сам. Смотри, а тут открытка с припиской: «Надеюсь, когда-нибудь прилетишь ко мне».

— Ну вот, теперь он в тебя влюбился, — грустно проговорила Саша. — Послушай, не помню, что обсуждала с Кутусовым, когда у тебя день рождения.

Я пожала плечами, вспомнив почему-то «Иронию судьбы» и фразу, сказанную одним из героев: «Господи, как скучно мы живем! В нас пропал дух авантюризма! Мы перестали лазить в окна к любимым женщинам». «Не потому же Кутусов влез в мое окно, что влюбился? — хмурясь, подумала я и тут же решила: — Конечно, нет, просто он великий выдумщик и романтик».

На следующий день расплата за мое поведение в ресторане последовала незамедлительно. По классу кто-то — я подозревала кто — распространил снимки, где мы с Кутусовым лежим на полу актового зала и обнимаем друг друга. Да-да. Тот момент, когда мы оба упали со сцены, оказался запечатленным на фотографии. Со стороны казалось, что мы вот-вот сольемся в страстном поцелуе.

— Какой пассаж, — пропела Марго, разглядывая нашу с парнем двусмысленную позу.

— Квашняк, ведь это ты сделала снимки, — начала я громким, уверенным голосом. — И прошлый раз тоже ты подучила Викусю, чтобы она бросила те злые, кинжальные слова, за которые получила от меня по своей пустой башке. Мстишь по-мелкому за свою мамашу?

— Я сама первый раз вижу эти фотографии, — возмущенно гаркнула Марго. — А что касается того случая, так у каждого своя голова на плечах — что говорить и когда говорить.

Остальные одноклассники промолчали, им и дела не было до этого эпизода. Надвигались серьезные события в жизни каждого: экзамены, выбор учебного заведения и другие важные вопросы. А может быть, все боялись острого слова Кутусова или его увесистых кулаков? Не знаю, только всплывший внезапно из небытия осенний подарок тут же был безнадежно забыт, а потом и вовсе похоронен.

Вечером я доказывала папе, что у нас ничего с Кутусовым не было.

— Это все проделки Квашняк-младшей, — настаивала я.

Папа с этим не соглашался:

— Я разговаривал с Маргаритой. Ты, дочь, в отношении нее очень ошибаешься.

— Может быть, но слишком много совпадений, ты не находишь? Как только мы с Инессой Ивановной ссоримся, сразу следует расплата. Кроме семьи Квашняк это никому не выгодно.

— Успокойся. Со временем все станет ясно.

***

В конце апреля внезапно уволился Сергей Николаевич, почему-то не дождавшись нашего выпускного. Завуч Элеонора Константиновна решила, что до конца года мы вполне можем обойтись без классного руководителя, а связующим звеном между администрацией гимназии и нашим классом неожиданно назначила…Кутусова Стаса, объяснив свое решение наличием у него высоких организаторских способностей, а также положительных личностных качеств. Неформальные лидеры Квашняк с Лазаревским усмехнулись, но никак не прокомментировали это решение завуча. А впереди были Последний звонок, экзамены, выпускной и она — новая, самостоятельная жизнь.

Глава 4

Вот не понимаю этих взрослых. Почему я как совершеннолетняя хозяйка единственной и неповторимой собственной жизни не могу самостоятельно принять нужное мне решение? Почему, как только заявляешь права на самостоятельность, встречаешь непонимание?

— Папа, не отговаривай меня, все равно буду поступать в медколледж, — уверенно сказала я.

— Стася, но ведь у тебя такие замечательные баллы по ЕГЭ, ты вполне могла бы поступить на бюджет в медуниверситет.

— Не хочу. Вспомни, мама всегда говорила, что я легко и небольно ставлю уколы. Почему ты не хочешь видеть меня фельдшером? Это, в сущности, тот же врач. Я смогу точно так же сидеть на приеме, смогу работать на скорой, смогу…

Папа перебил мою эмоциональную речь своим железным аргументом:

— И ни почета, ни уважения. Будешь бегать рысью и вечно получать от тех же врачей оплеухи. Мне не хочется, чтобы ты так бездарно распоряжалась своей жизнью.

Ну и разговор, в духе Квашняк. Помню, что-то подобное я уже слышала от Марго. Чувствуется тлетворное влияние Инессы Ивановны. Верно говорят: с кем поведешься. Кутусов продолжил эту пословицу иначе: с кем поведешься — так тебе и надо.

— Каждому свое. Ты сам говорил, что перед армией окончил ПТУ. Позволь узнать, почему сразу не пошел в институт или в военное училище?

— Время тогда было другое. Мне хотелось самостоятельности, да и аттестат был со средним баллом не в четыре целых шесть десятых, как у тебя.

Любят же эту фразу взрослые: «Время было другое». А я думаю, прикрывают ею свои ошибки. Времена не выбирают, в них живут и умирают 2, как говорится.

— Так и я хочу самостоятельности. Папа, ты как-то сказал, что примешь любое мое решение относительно выбора профессии. Так принимай. Если я пойму, что мне хочется получить высшее медицинское образование, я получу его все равно. Но позже.

— Ты в колледже потеряешь время. И окончишь медицинский университет в тридцать лет. Это же так очевидно.

— Пусть будет так. Но это будет мое решение, мое желание.

— Правильно говорит Инесса Ивановна: какая же ты все-таки упертая.

— Не ей комментировать мои поступки. Пусть за своей дочерью следит. Там поле непаханое — воспитывай и воспитывай.

Я знала, о чем говорю.

Едва дождавшись вечера, я постучалась в гости к Князю, очень уж хотелось поделиться с ним последними новостями.

23:06:05 «Станислава»: Приветик, свободен?

23:06:31«Князь»: Приветик. Ммм… какие красивые глазки читают эти строчки. Ооой, а улыбка-то, какая прекрасная появилась.

23:06:35 «Станислава»: * Смеется* Не юродствуй.

23:06:44 «Князь»: Ладно. Идет самая подготовка к завтрашнему экзамену. Но тебе уделю время, да и мозги надо переключить. Говори.

23:06:58«Станислава»: Спасибо. Завтра выпускной. Волнуюсь.

23:07:11 «Князь»: Все будет хорошо. Это же просто, как два байта переслать. Мне бы твои проблемы. Так и решила поступать в колледж?

23:08:06 «Станислава»: Да. Понимаешь, я еще не поняла, мое ли это — медицина? Не понравится — придется уходить. Но это же университет, столько трудов будет потрачено, пока сдам сессии, сто раз в обморок упаду от вида дохлых крыс. Никто такого поступка не поймет, если уйду из медунивера, и сама себя не пойму. Жаль будет и сил, и времени. Из колледжа сбежать легче.

А про себя добавила: «Папу на растерзание этой злой жабе тоже не хочу оставлять. Очень дорогой для нее подарок. Не по Хуану сомбреро».

Только не уговаривай, чтобы шла в вуз.

22:08:59 «Князь»: Не буду. Каждый должен сам решить, какое образование получать. Хотя я бы был не против, если бы ты приехал сюда, в Питер. Мы с тобой обязательно бы встретились где-нибудь у Поцелуева моста.

23:08:45 «Станислава»: Всему свое время. Может быть, ты вернешься в Сибирь после окончания универа?

О, какая замечательная мысль меня посетила. У нас, конечно, нет Поцелуева моста с его Мойкой, зато есть ревущая, дикая Катунь со своими парящими мостами. Тоже есть на что посмотреть.

23:09:42 «Князь»: Это вряд ли. Мне здесь нравится. Очень люблю этот город, его островки, мосты, набережные. Часто в свободное время, которого немного, гуляю по Невскому. Я же родом из Санкт-Петербурга. Мама, пока здесь училась, вышла замуж за такого же студента, правда, местного. Но брак их длился недолго, и она, отучившись, вернулась в Сибирь уже со мной.

23:09:57 «Станислава»: А отец где?

23:10:10 «Князь»: в Санкт-Петербурге. Но я с ним еще не встречался: у него другая семья. Отец последний раз видел меня в трехлетнем возрасте, я же его вообще не помню. Чужой для меня человек. Не общаемся.

23:10:25 «Станислава»: Печалька.

23:12:31 «Князь»: Подготовились к выпускному?

23:14:07 «Станислава»: Ну да. Честно сказать, мне туда не очень хочется идти.

23:15:30 «Князь»: Из-за твоего врага?

23:17:58 «Станислава»: Нет. Да и не враг он уже для меня. Наверное, никогда им не был, просто злил по разным поводам, задирал. Когда же не подсмеивался надо мной, у нас царило полное согласие. А три дня назад заболел, и я почувствовала, что его мне дико не хватает. Как-то нерадостно стало без его язвительных поддевок. В общем, репетировали мы наш с Сашкой номер без Графа (это мы его так назвали, когда завучи назначили Кутусова вместо классного руководителя, ну, их связующим звеном). Скучно без него. *Утирает слезы*

Действительно, без Кутусова в классе было как-то грустно. Все ценили в нем неиссякаемое чувство юмора, дружелюбие, но мало кто знал о его других талантах: он занимался авиамоделизмом, в каком-то взрослом клубе — альпинизмом, даже имел спортивный разряд по скалолазанию. Талантливый человек — талантлив во всем.

23:21:41 «Князь»: Граф — потому что Кутузов?

23:21:50 «Станислава»: Ага.

23:22:41 «Князь»: Кутузову в 1812 году присвоили титул Светлейший князь. Но ваш аккомпаниатор придет завтра на праздник?

23:26:25 «Станислава»: Да. Будем втроем исполнять песню под его гитару.

В последнее время я ощущала какое-то раздвоение своей личности: одна моя личность стремилась проводить больше времени с Князем, а другая — с Кутусовым. Наваждение какое-то просто.

Как у тебя дела с твоей девушкой? Еще не целовались? *Показывает язык*

23:30:30 «Князь»: Интересно девки пляшут по четыре в каждый ряд. Я же не задаю тебе подобных вопросов. *Смеется* Нет. Не целовались. Не знаю, как ей признаться в своих чувствах. Я совершил один нехороший поступок, боюсь, не простит.

23:32:45 «Станислава»: А ты попробуй. Он же только один такой поступок. Я бы тебя простила.

23:32:15 «Князь»: Спасибо, обнадежила. Поживем — увидим. Все, перерыв закончился, надо заниматься делами.

23:34:09 «Станислава»: Я напишу тебе послезавтра. Хорошо?

23:36:00 «Князь»: Пиши, буду рад.

Я захлопнула крышку ноутбука, примерила выпускное платье, за которым мы с папой ездили специально в Новосибирск, и со спокойной совестью легла спать. Все утро и весь день мне было как-то тревожно, в висках постоянно пульсировала тупая боль. «Это нервы», — решила я и выпила хорошую дозу успокоительных.

Близился выпускной вечер, вызывающий в душе и волнение, и ликующую радость, и нежную грусть. Говорят, в давние времена верующие раз в год проводили всенощную, надеясь дождаться небывалого чуда и увидеть в небе белокурых непорочных ангелов. А что если и нам этой ночью тоже удастся окунуться в это таинство мира и рассмотреть в серебре ночного неба своего ангелочка! Я бы тогда при встрече сказала ему: «Привет, хранитель мой, спасибо, что оберегаешь от необдуманного шага, помогаешь в трудную минуту. Замолви слово перед своим хозяином: пусть все, кого я люблю, будут здоровы и счастливы, пусть им улыбается удача. И пусть не забудет обо мне.

***

Как же хороша была моя подруга! Брюнетке Саше очень шло ярко-красное, облегающее ее стройную фигуру длинное платье. Я раньше как-то не замечала, насколько подруга милая, красивая, а с высокой прической из XIX века прям а-ля Наталья Гончарова.

Бобринская появилась в сопровождении своего жениха — молодого человека, приехавшего ради торжественного случая из самой столицы. Назад, наверное, отправятся вместе: Викуся собирается учиться платно в менделеевском университете.

В пышном мятного цвета наряде — я называю такой стиль «баба на чайнике» — в актовый зал со своей мамашей вплыла Квашняк Маргарита, безвкусно увешанная, наверное, всеми драгоценностями мира.

— Королева прибыла, бал можно начинать, — взмахнув рукой, бросила на ходу Марго, потом, заметив меня, снисходительно продолжила свою гламурную королевскую речь: — Машкова, смотрю, ты единственная пришла сюда в белом подвенечном платье. После выпускного сразу планируешь отправиться в ЗАГС?

Стоять и при этом ядом друг в друга не плеваться? Не бывать этому.

— Нет, всего лишь в больничные палаты психбольницы: спасать тебя от раздвоения личности, Королева. Или кем ты себя еще мнишь? Царицей Небесной? Шизофрения налицо.

— Все смеешься? Как бы плакать не пришлось.

— Я не смеюсь, над кем Бог уже поугарал.

Квашняк хмыкнула и царской, ой, нет, королевской походкой прошмыгнула на сцену.

Я ведь говорила папе: не надо покупать это белое короткое платье. Нет, уперся: «Белый цвет во все времена считался символом молодости и чистоты. Он подчеркивает женственность и красоту. А с твоими огромными серыми глазами и длинными соломенного цвета волосами — основным активом — ты в этом платье будто нежная и воздушная фея. Только попрошу тебя, Стасенька, надеть вместо очков линзы».

Убедил. Как убедил еще купить неудобные белые босоножки на высоченных каблуках.

— Стаська, смотри, Кутусов. Какой ми-лый! — восторженно зашептала мне в ухо Саша, увидев в дверях зала одноклассника. — Он лучший!

— И лучше́е видали, — отозвалась я глухо, пораженная увиденным.

В трех метрах от нас стоял Кутусов в сером брючном костюме, белой рубашке и темно-сером галстуке. Причесанный (куда только дел кудри?) и очень красивый.

— Привет, Маруся. А ты в детстве была симпатичной или как сейчас?

Ну, гад, никак не хочет поддерживать добрососедские отношения. Держись тогда:

— Тупой, кудрявый, самонадеянный пудель!

— То кудрявый пудель, то волнистый попугай. Определись уже как-то, кто я? Кстати, ты тоже сегодня очень красива.

— Какой незамысловатый комплемент, — настороженно ответила я.

Это ведь наверняка подвох. Сейчас последует какая-то мерзость, типа: «С такой ногой не стыдно быть нагой». С Кутусовым ведь так: только расслабишься — и тут же получай оплеуху.

— Без тени обмана: выглядишь сегодня невероятно красиво, и это платье тебе очень идет, и босоножки со вкусом подобраны, — он помолчал несколько секунд и продолжил: — Ты в этом наряде настолько изящна, будто статуэтка из дорогого французского фарфора.

— О, Граф, да вы ценитель фаянсово — фарфоровых изделий?

— Я не Граф. Князь.

— Да-да, простите, Ваше Сиятельство, — приняла я игру Кутусова.

И тут прогремели фанфары, возвещающие о начале торжественной церемонии.

Получив в гимназии аттестаты и выслушав наставления директора, мы в сопровождении родителей и учителей поехали на банкет. В ресторане гремела живая музыка, как из рога изобилия сыпались тосты родителей с поздравлениями выпускников, с благодарностью учителям. Потом начались конкурсы вперемежку с танцами.

После двухмесячного молчания со мной вдруг заговорил Лазаревский, пригласив на белый танец. Удивлению моему не было предела, я согласилась — не расставаться же врагами на всю жизнь.

— Ты сегодня великолепна, Стася. Просто совершенство.

— Спасибо, Игорь, — скептически ответила я.

— Ну, вот, опять не веришь. Я же сказал от чистого сердца.

Так, начинаем все сначала. Все это было, было. Я промолчала. Не портить же праздник взаимными упреками.

— Ты мне давно нравилась, а сейчас я понял точно…

— Прости, Игорь, очень болит нога, не могу танцевать, — нашла я предлог, чтобы закончить неприятный для меня разговор.

— Хорошо, после договорим.

Только я присела на свой стул, ко мне тут же подкатил красивый Кутусов.

Примечание

2 А. Кушнер «Времена не выбирают»

Глава 5

Сердце гулко забилось. Оно бухало так, что казалось, его грохот слышала вся округа и даже дальше. — Как насчет нескольких па с врагом?

Я взяла себя в руки и надменно произнесла:

— А что, ты заказал «Танец с саблями»?

— Почти, — и одноклассник подал мне руку.

А исполнители уже пели:

Забытый номер телефона твой,

И голос шепчет, что ты не со мной.

И в комнате моей совсем пустой

Стало холодно, дико холодно.

Кутусов нежно обнял меня, и мы оба, покачиваясь в ритме мелодии, забыли, кажется, как дышать.

И снова я листаю свой альбом,

Где мы на фото счастливы вдвоем.

Я буду думать только об одном –

С кем ты в городе?

Но это не любовь.

Начинаю вновь

Я тебя искать по свету,

Только сердце грело

Нелюбовь, и застыла кровь.

Пробегают проводами

Токи между нами,

Нелюбовь…Нелюбовь 3…

А токи между нами не просто бежали, они мчались, неслись, летели. Потом был еще танец и еще, а мы все не отпускали друг друга, так и топтались на месте, боясь расцепить объятия. Я обмякла, стала какой-то безвольной, полностью зависимой от Кутусова. Подняв голову, я посмотрела в глаза Стаса, он тут же отвел взгляд и покраснел. Ох, затянут меня его красивые, салатового цвета глаза в самое болото. Не вылезти, не выкарабкаться. И тут радостный голос, возвещающий об окончании танцев, проорал мне прямо в ухо:

— Та-дам. — От неожиданности я хрюкнула, едва не рухнув. — Вы оглохли? Всех просят за стол!

— Тёма, идиот. Брысь отсюда, — прорычал Стас Сашке Артемьеву и, взяв меня за руку, ни слова больше не говоря, вывел из зала на улицу.

Вокруг уже повисла ночная темь, похолодало.

— Замерзла? — с нежностью в голосе спросил Кутусов.

— Ага, — коротко ответила я.

Мне очень хотелось, чтобы Стас вновь обнял меня так же, как в танце: и нежно, и крепко. Как будто поняв желания своей одноклассницы, он накинул на мои плечи свой пиджак, а потом прижал к себе:

— Иди сюда.

— Мы же теперь не враги? Это мир? — напряженно спросила я.

Парень, улыбнувшись во весь рот, ответил:

— Это мир.

Лица наши будто невзначай коснулись друг друга, его губы нашли мои. Какой же нежный и вместе с тем глубокий получился поцелуй. Длился он так долго, что я начала задыхаться, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет на свободу — так оно колотилось. Вот ведь интересно получается: когда меня впервые поцеловал Лазаревский, было как-то неприятно, даже противно, не впечатлил первый поцелуй. А этот был совсем другой. Хотелось продолжать его и продолжать. Внутри же у меня полыхал пожар, казалось, еще немного — и сгорю заживо. «Под гипнозом нахожусь что ли?» — успела я подумать. Между этими затяжными, сносящими голову вместе с остатками разума поцелуями вдруг послышался Сашкин голос, зовущий меня. «Ну зачем она здесь? Не мешайте», — лениво подумала я.

— Стаська. Ах, вот вы где, — осеклась подруга, увидев нас, тесно прижавшихся друг к другу. — Все требуют исполнения нашей песни.

— Ой, Муха, мы, наверное, сейчас не сможем. Давай позже, — хрипло ответил за нас двоих Стас.

— Ну, ребят, пожалуйста. Все ждут, — жалостно канючила одноклассница.

Мы, посмотрев друг на друга, улыбнулись: продолжим позже.

— Может, лучше исполним песню под фонограмму? — предложила я, глядя на Стаса.

— А давай. Мне сейчас непросто сосредоточиться.

Зайдя на сцену, мы от души спели куплет, на припеве одноклассники начали танцевать, родители и учителя — аплодировать, на втором куплете и припеве творилось уже что-то невообразимое: кто-то громко подпевал, кто-то визжал, кто-то пританцовывал, светская львица Марго, радостно похрюкивая, прыгала по залу.

Спектакль окончен, гаснет свет.

И многоточий больше нет.

Останови музыку –

Спектакль окончен, хэппи энд. 4.

Последние аккорды слились с неистовыми овациями. Это был успех.

Папа был горд за меня — улыбка не покидала его, глаза светились искренней радостью. А мама Квашняк смотрела с удивлением, злобой и завистью одновременно — вот такой клубок эмоций разом, как мне казалось, крутился в душе мадам.

Оглядевшись по сторонам, я увидела радостного Кутусова в окружении бывших одноклассников. После нашего триумфального выступления ему тоже досталась немалая доля всенародной славы. Вот к нему подошла приятная немолодая женщина, наверное, его бабушка, и нежно обняла. Разглядывая со всех сторон Стаса, я не заметила выросшего, как из-под земли, еще одного персонажа нашего водевиля.

— Стасенька, мне нужно с тобой поговорить. Я так тебе и не сказал что-то очень важное, — раззадорился Лазаревский.

— Игорь, все разговоры уже ни к чему.

— И все-таки. Отец подал в отставку, и мы семьей переезжаем в Новосибирск. Возможно, с тобой больше не встретимся.

Я видела, Лазаревский был нетрезв, но что-то в его глазах промелькнуло такое, что заставило меня пойти с ним — тоска и безысходность что ли?

Он некоторое время молчал, молчала и я: в конце концов, это было его желание со мной побеседовать.

— Должен сказать, пока снова ты не убежала, что очень люблю тебя. Хочу, чтобы знала об этом. Поверь, никому и никогда не говорил я этих слов, — Лазаревский опустил голову. — Пойми, то, что случилось тогда, на соревнованиях, досадное недоразумение. Прости меня, пожалуйста.

— Конечно, я тебя прощаю. Но ответить тебе тем же чувством не могу: мне нравится другой человек.

— Кутусов? Я не ошибся?

— Нет. Не ошибся.

— Ну и чем он лучше? Или у вас уже отношения зашли очень далеко? Тогда и со мной попробуй, для сравнения. Уверяю тебя, я лучший.

Он схватил меня за талию и резко прижал к себе, а затем потянулся к бедру, подняв низ платья.

— Что ты себе позволяешь? — гаркнула я. — Пошел вон.

Тут откуда-то взялся Стас.

— Убери от нее свои лапы! — прорычал он, оттолкнув от меня Лазаревского.

— Ага, бегу и спотыкаюсь.

С этими словами Игорь внезапно выкинул руку вперед и с силой ударил Стаса в живот, тот, отлетев на метр, ударился плечом о простенок ресторана, согнулся пополам, а потом, внезапно собравшись, резко прошелся по скуле соперника.

— Прекратите немедленно, — рявкнула я.

Парни стояли, угрюмо нахохлившись, и исподлобья злобно смотрели друг на друга.

У Лазаревского хлынула кровь. Утирая окровавленный нос рукавом пиджака, Игорь что-то промычал и затем неожиданно пнул своего одноклассника, сбив его с ног. Драка продолжилась на асфальте. Я кричала, бегая вокруг ребят, просила остановиться, но никто не хотел меня слушать. Понимая, что преимущество в драке на стороне Лазаревского — он ведь занимался рукопашным боем — я метким ударом острой шпильки со всего маху ударила по туфле Игоря. Он взвыл от боли, ослабив хватку противника.

— Убери от меня эту ненормальную, — заорал Лазаревский подбежавшему Артемьеву и бросил на меня злой, царапающий взгляд. Однако друг не спешил ввязываться в эту историю.

Секунды было достаточно, чтобы Стас взял реванш, и с ненавистью начал колотить по красивому лицу Игоря, его мощной груди.

— Позови кого-нибудь из парней, — крикнула я Сашке Артемьеву. — Сами не уймутся.

Через пару минут ребят растащили.

— О! Какая свадьба без драки? — тут же прокомментировала инцидент Марго, стряхивая пепел с сигареты.

— Квашняк, капля никотина убивает и не такую лошадь, — улыбаясь в ответ, сказал Кутусов, размазывая по губе кровь.

Что-то пробубнив под нос, Марго спешно ретировалась.

— Ну, ты даешь, — позже сказал Стас. — Оказывается, обувь — это твое настоящее боевое оружие. То на меня бросалась с кроссовкой, то на Лазаревского — с босоножкой.

Я усмехнулась:

— Зря ты влез в эту историю. Я бы и сама справилась.

— Интересно девки пляшут по четыре в каждый ряд. А для чего здесь твой защитник?

— Что ты сказал?

— Говорю, я для чего здесь?

— Я не о том. Ты только что повторил поговорку моего друга. Князя.

Стас замолчал. А потом очень тихо, почти шепотом, ответил:

— Князь — это я и есть. Прости.

— Что?

Я ничего не понимала. Мой друг Князь — Кутусов? Мигом вспомнились наши откровенные вечерние беседы, его советы, утешения. Придя в себя, я задохнулась от возмущения:

— Прости? Ты полгода изощренно лгал, «студент» несчастный. Я же верила тебе, ждала наших разговоров, советовалась во всем с тобой, душу наизнанку выворачивала. Зачем ты так со мной, а? Хотел посмеяться? — я почувствовала в горле ком, предвещающий о том, что сейчас не на шутку разревусь.

— Нет! Что ты! Нет! Тогда, в Новый год, мне было очень одиноко. Очередной раз поскандалил с отчимом и, чтобы не развивать конфликт, ушел в свою комнату. Решил побродить по сетям и нарвался на твою страницу, ты была онлайн. Я решил, раз за компьютером, значит, тебе тоже одиноко.

— Мог бы войти под своим именем.

— Стала бы ты общаться со своим врагом, — виновато промямлил Стас.

И тут, как говорится, Остапа понесло.

— Стала бы. Не сомневайся. Какой же ты, оказывается… Так влезть в душу, все выведать, а потом эту душу растоптать. Ненавижу тебя! Не хочу тебя видеть! Никогда!

Кутусов, видимо, понял мое состояние и, резко развернувшись, зашагал прочь. Я тоже вышла из ресторана, в сердцах шарахнув ногой дверь. Хорошо бы в эту минуту на меня напал сон, как на замок Спящей Красавицы. И не раскрывать глаза триста лет.

Утром, открыв ноутбук, я получила последнее послание Кутусова.

01:09:42 «Князь»: Прости. Люблю тебя.

Я тут же написала ответ, как и у него, состоящий из трех слов.

10:17:58 «Станислава»: Спектакль окончен. Прощай.

Примечания

3 Ираклий и Даша Суворова «Нелюбовь»

4 Полина Гагарина «Спектакль окончен»

Глава 6

Новый виток этой истории начался с разговора по скайпу с верной Сашкой — давненько мы с ней не виделись. Не предполагала я тогда, молодая и наивная, что все в нашей жизни имеет закономерность. Каждое слово, произнесенное нами, навеяно глубоким сакральным смыслом. Часто мы это даже не осознаем. А зря.

— Если бы ты знала, как мне тебя не хватает, — по десятому разу за прошедшие пять минут, причитая, повторяла подруга.

— Кто же тебя, Сашка, гнал в Питер? — я пожала плечами. — Сейчас бы учились вместе, обеим было бы проще.

— Да, но послушай, как классно звучит название моего учебного заведения: Санкт-Петербургский медицинский колледж Петербургского государственного университета путей сообщения. Правда красиво?

— По-моему, не стоит поступать куда-то только из-за оригинальной вывески. Что твоя, что моя будущая профессия называется одинаково: лечебное дело.

— Да, ты права, но я не планирую возвращаться домой. По окончании колледжа буду искать работу здесь, потому мне желательно иметь диплом местного учебного заведения. И вообще, у меня грандиозные планы: хочу жить в Питере в большой и светлой квартире, обязательно с любимым и перспективным мужчиной, чтобы у нас было не менее троих детей. Один будет упорно заниматься химией, другой — спортом, третий — музыкой. Я очень люблю детей, ты же знаешь.

Ниче се… У нее планов громадье.

— Тогда не плачь по мне, Аргентина, — пропела я попутно придуманный мотивчик.

— Я и так стараюсь не плакать, но все равно без тебя плохо.

— Мне тоже без тебя плохо, Саш.

— С Кутусовым так и не общаешься?

— Нет, — поморщилась я.

— Видела его на днях с компанией парней. Слышу, кто-то кричит: «Муха», я уже и забыла о своем прозвище, иду себе по городу с гордо поднятой головой. А потом все же обернулась и глазам своим не поверила — Кутусов в метре от меня. Заговорил, ну, как обычно в своей ироничной манере: «Простудила муха ухо — вот такая невезуха. 5 Привет, Сашка».

Я, представив эту картину, улыбнулась и безмятежным голосом поинтересовалась:

— Встретила его на Набережной Кутузова?

— Нет, почему? На Невском проспекте, — не поняла моей шутки Саша. — Он сказал, что любит гулять в этом районе.

— Наверное, живет где-то поблизости?

— Он живет в общежитии на Большой Монетной, недалеко от медунивера. Скажи, почему вы перестали общаться? Я же видела, как запойно целовались на выпускном.

— Саша, забудь, что видела. Ничего не было.

— Да очень надо…Уже забыла, Стаська! — как-то очень радостно воскликнула подруга.

Примерзая взглядом к серебристому самолету, подаренному Кутусовым, я подумала: а ведь прошло уже полгода с того самого июньского выпускного утра, как мы расстались со Стасом. Мне по-прежнему было больно и обидно: за что же он так подло обошелся со мной, покуражился над моей доверчивостью? Я бы никогда не совершила подобный поступок: мне жаль людей, ставших жертвами интриг. Много раз перечитывая нашу переписку, я все яснее понимала, откуда он черпал информацию обо мне, всех событиях, происходящих в семье. А я-то удивлялась: почему это вдруг Кутусов изменил ко мне отношение: перестал надо так мной грубо подсмеиваться и скабрезно шутить?

Радовалась: как хорошо Князь меня понимает, даже лучше, чем папа, чем подруги, буквально настроен со мной на одну волну. «Подлый врун и манипулятор. Чем Кутусов лучше Квашняк?» — я опять злилась, лишь вспомнив о нем.

И все-таки мне их не хватало: и Князя, и Кутусова. Очень не хватало. Когда я заходила в аудиторию колледжа, ждала, что сейчас с третьей парты среднего ряда раздастся возглас: «Привет, Маруся!», а вечером на моей страничке будет ждать сообщение от Князя. Он обязательно спросит о моих делах, поддержит дельным советом, а потом расскажет о своих новостях.

Я бы ему написала о том, что Квашняк-старшая продала обе квартиры, по мнению мадам, с «прекрасным дизайнерским ремонтом», чтобы обеспечить в Москве самостоятельную и беспроблемную жизнь дочери. Сейчас Марго на радость себе и матери проживает в собственной, обретенной недавно восемнадцатиметровой студии за МКАДом. Какое-никакое, а собственное жилье. К тому же у Инессы Ивановны есть еще одна расходная статья: кровинушка в медуниверситете обучается платно. А сама Инесса Ивановна (та-дам!) перенесла свою тушку и богатую тряпьем собственную барахолку в нашу с папой трехкомнатную квартиру. Отец узаконивать их отношения не спешит, а вот мамаша Квашняк прикладывает все усилия, чтобы выйти за него замуж: старательно демонстрирует свои умения классной хозяйки, опекает моего отца, как будто он не взрослый мужик, а трехлетний малыш. Противно наблюдать. Папе это, кажется, тоже не нравится, слышала как-то его недовольные возгласы:

— Инесса, займись каким-нибудь делом: вяжи, шей, рисуй — есть же у тебя увлечения? Я сам отлично со всем справлюсь, не нужна мне твоя помощь ни в застегивании пуговиц на рубашке, пиджаке и кителе, ни в завязывании галстука. Носки я тоже сам привык надевать.

— Как скажешь, зайчик…Чмок. Чмок. Чмок.

Как она его назвала? Зайчик? Фу. Противно. Как только папа это терпит?

— Любимый, видела Эллу Лазаревскую, она пригласила нас в субботу на свой день рождения.

— Это без меня.

— Очень жаль. Не будешь против, если я схожу к ним одна?

Папа, конечно, не возражал.

Лазаревский-младший, как оказалось, не только химический гений, но еще и потрясающий прохвост. Помню, как на выпускном вечере он обреченным голосом вещал: «Пожалуйста, Стасенька, давай поговорим. Отец подал в отставку, и мы всей семьей перебираемся в Новосибирск. Возможно, с тобой больше не встретимся».

Вот только родители его жили здесь и никуда переезжать не спешили, отец по-прежнему служил в воинской части. А Игорь, как и мечтал, резал лягушек в медицинском вузе соседней области.

Все одноклассники устроились в соответствии со своими способностям, желаниями, возможностями и профессиональными устремлениями: кто учился в вузах, кто в техникумах. Сашка Артемьев — Тёма и в прошлом юный «пожарный» Саша Никитин служили в армии. А я…я, как и хотела, поступила в местный медколледж, Ваня Воропаев, адъютант его превосходительства, учился со мной в одной группе и, вероятно, регулярно стучал морзянкой предводителю всея дворянства о местных помещичьих делишках.

Мне не привыкать менять место учебы, научилась быстро адаптироваться к новой среде, но все равно многое из того, что я наблюдала и переживала, казалось необычным: от предметов до преподавательских требований, от порядков до расписания занятий.

В колледже у меня появились новые подруги: Катя Голубева — девушка из пригорода и Олеся Иванцова из параллельного класса. Но без Ани Сенкевич — подруги с Камчатского края и верной Сашки было плохо. Увы, Мошкина училась в Питере, Сенкевич осталась в своем городе получать профессию секретаря-референта, а Князь… Снова Князь. Только с ним я была полностью открыта для общения, только ему я доверяла тайные думы и мечты.

Прервав поток своих мыслей-скакунов, я снова начала вслушиваться в Сашин голос:

— Может, приедешь ко мне на каникулах, а? Нет, ну правда! Проведу специально для тебя эксклюзивную экскурсию по городу.

— Ты уже так хорошо знаешь город?

— За эти месяцы изучила только его центр, по-моему, и местные знают только некоторые исторические места да тот район, где живут. Питер познать полностью невозможно: это как разгадать загадку, ответа на которую нет.

— Пф-ф! Прости, Саша, в этом году точно не получится приехать, может, потом, когда-нибудь.

— Ну вот, — разочарованно сказала подруга. — И я домой теперь не вырвусь: решила летом начать подрабатывать, родители деньги высылают, но их недостаточно.

— Не зря мы с тобой подруги. Я пришла к тому же мнению — буду работать, как только приобрету кое-какие навыки. Так что, нам предстоит еще долгое время общаться по скайпу.

— Где будешь проводить новогодние каникулы?

— Нас с Олесей пригласила на Новый год одногруппница. Наверное, поеду на праздники в деревню, ответ еще не дала. Что мне делать дома? Снова выслушивать восхищенные восклицания Квашняк-старшей о прекрасной Марго? Нет уж, увольте. Лучше в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов! Ладно, хватит блям-блям-блям языком. Дел еще невпроворот.

— Тогда до следующего эфира. Энску привет!

— Питеру тоже! Может, когда-нибудь увижу его.

Ответом мне была тишина. Саша уже отключилась. «Скорее всего, она уже ищет глазами новую главу учебника», — подумала я и, представив эту картину, улыбнулась. А потом вдруг вспомнилось кутусовское «надеюсь, когда-нибудь прилетишь ко мне», и, как бывало в последнее время, снова впала в депрессию.

***

Перед Новым годом, сразу после пар, мы с Олесей поехали в Николаевку — к Кате, живущей в восьми километрах от Энска. Добрались до села быстро, за каких-то пятнадцать минут. Я, как обычно, в последнее время, уезжая, захватила с собой подаренный Кутусовым самолетик. Так, талисман на счастье.

— Знакомьтесь, девочки, это мама и папа — Катя указала на высокую дородную женщину лет пятидесяти и крепенького низкорослого мужичка того же возраста. Вместе они смотрелись немного комично. — А этот бледный юноша со взором горящим — мой любимый брат Валера. Он, кстати, директор нашей сельской школы.

В дверях спаленки стоял двадцатисемилетний, высоченный, худощавого телосложения парень. Всю эту предысторию о его возрасте, социальном статусе, профессии мы миллион раз слышали от Голубевой. Подруга очень гордилась братом. Еще бы: с двадцати пяти лет занимать такой ответственный пост в средней школе, пусть и сельской — это непросто и весьма ответственно.