Призванный в Бездну 2

Глава 1

Я встретился взглядом с ухмыляющимся человеком.

Он лежал в густой траве, увитый побегами, облепленный цветами — крупными и до того яркими, что казались искусственными.

Но они меркли по сравнению с телом, на котором цвели.

Солнце играло на кристаллических гранях идеально выточенного лица. Алые отсветы, что переливались на его поверхности, искусно имитировали жизнь: вот дрогнули ресницы на полуопущенных веках, вот чуть шелохнулись щёки, а вот изогнулись приоткрытые губы.

Разумеется, это была всего лишь видимость, во многом рождённая ветерком, который шевелил остатки истлевшей одежды. Статуя же оставалась неподвижной.

Её составляли множество кристаллических наростов, что примыкали друг к другу с ювелирной точностью. Только лёгкие различия в их оттенке заставляли предположить, что её не выточили из цельного куска камня.

Казалось, я смотрел на спящего человека, который погружён в дрёму, но скоро проснётся.

По правде говоря, совершенство статуи наталкивало на мысли, что когда-то она действительно была человеком. Более того, цвет и структура кристаллов во многом напоминали те, что поразили щёку Нейфилы, а также ногу и глаз Тоттера.

Если моё предположение было верно, то так выглядел больной, поражённый последней стадией Морфопатии, смертельной болезни, от которой не существовало лекарства.

На всякий случай я выждал с полминуты. Что, если мужчина всё же оживёт и набросится на меня, когда я отвернусь? В Бездне ни в чём нельзя быть уверенным. Но тело не вздрогнуло, даже когда я слегка пнул его, попав по руке и отломав пару пальцев.

Один ли он здесь?

Если нет, можно попробовать поискать менее древнюю жертву Мора, чтобы обзавестись снаряжением.

Я поколебался, раздумывая над тем, призвать ли Нейфилу. Потрясёт ли её зрелище участи, которой она едва избежала? С другой стороны, она готовилась стать искательницей и не питала иллюзий насчёт того, что случается с заболевшими, да и пребывание на аванпосте должно было закалить её. Излишняя опека будет выглядеть насмешкой над тем, что она вынесла.

Я дотронулся до шара памяти Нейфилы, призывая её. Она появилась, широко зевая и потирая заспанные глаза, — чертовски милый жест. Лёгкая встрёпанность волос и помятость длинной ночной рубашки довершали облик девушки, которую насильно выдернули из постели. Я ощутил мимолётный укол совести, но прогнал его, напомнив, что внешность Нейфила придумывала себе сама.

Может быть, она и вовсе не спала, а прорабатывала соответствующее обличье.

Странное занятие, но мне ли судить?

«Что случилось?»

Посмотри. Через меня.

Нейфила посерьёзнела и скосила взгляд. Мгновение спустя по её лицу пробежала тень. Девушка вздохнула и натянуто улыбнулась.

«Получается, ты уже вышел на первый слой? Поздравляю!»

Спасибо. Но где конкретно я оказался? И этот человек, он…

«Когда Морфопатия берёт верх, больной утрачивает волю и теряет контроль над собственным телом. Оно просто… поднимается и начинает идти само по себе. Если не сопротивляться этому, можно слегка менять направление. При удаче успеваешь прихватить кое-что, чтобы странствие получилось попроще. Но всё сводится к одному: заражённый спускается на первый слой. На нём же… бывает по-разному. Некоторые доходят до некой точки и остаются там, пока их разум не гаснет окончательно, подавленный кристаллами. И вокруг них… вокруг этих людей образуются рощи. Оазисы с раскидистыми деревьями и прекрасными цветами посреди пустоши. Но в этих рощах…»

Она сглотнула.

«Тут нет источников воды. Нет подземных родников, которые питали бы растения. Считается, что они получают силы из жертв Морфопатии. Высасывают из них энергию. Или поглощают её из кристаллов. Никто не знает наверняка. Никто не знает даже, когда именно больные умирают. И умирают ли вообще. Может быть, они навеки остаются немёртвыми пленниками Рощ Статуй, комком страданий, запертым в каменной оболочке».

Нейфила встряхнулась.

«Прости. Я понимаю, что это больше никак меня не касается. В конце концов, я мертва, с чего бы мне переживать о Морфопатии? Но от старых привычек не так-то легко избавиться. Когда-то я немало размышляла над…»

Она неопределённо покрутила кистью.

«Этим всем. Навязчивые мысли преследовали даже на аванпосте. Изводили не хуже старухи. Но это позади. Я не должна разрешать призракам прошлого донимать себя».

Если кому-то и следует извиниться, то это мне.

«Нет-нет-нет! Не считай меня настолько слабой! Я жажду двигаться вперёд, а разве это возможно, если постоянно прятаться за твоей спиной? Не замечать плохого, отворачиваться от невзгод, которые подкидывает судьба? Не думай, будто я — изнеженная высокородная леди, которая падает в обморок при виде страшной тени на земле. Чем раньше я встречусь с былыми страхами, тем скорее избавлюсь от них. И не нужно оберегать меня от них!»

Под конец тирады Нейфила распалилась; вскинула голову, задрав подбородок, и вскинула кулак — не то грозила мне, не то подчёркивала таким образом решимость. Я усмехнулся: приятно было осознавать свою правоту. Я не ошибся в Нейфиле.

Прости за то, что извинился перед тобой. Больше не повторится.

Она озадаченно моргнула.

«Что? Но ты только что извинился ещё раз… И что значит не повторится? То есть я не выпрашиваю извинений, но есть разные случаи, и иногда… То есть… Что я имею в виду… Нет, погоди, не будет ли наглостью требовать от тебя… Или… Ох!»

Боевой настрой Нейфилы испарился без следа. Она закусила губу и принялась массировать виски, точно надеялась этим привести в порядок мысли. Выглядела девушка окончательно сбитой с толку.

Я кашлянул, прежде чем сменить тему.

Ты упоминала, что лишь некоторые больные образуют Рощи Статуй?

Затуманенный взгляд Нейфилы прояснился.

«Ах да! Что-то такое и впрямь… Но остальные натыкаются на уже возникшую Рощу и останавливаются в ней. Исключений нет. От Морфопатии нельзя излечиться».

Если поискать, найдутся и другие статуи?

«Конечно. Чем шире Роща, тем их больше. Или, скорее, наоборот: растения ведь нуждаются в питании, пусть и таком… Чаще всего статуи встречаются в центре. А зачем они тебе?»

Поищу, вдруг найдётся что-нибудь полезное.

«Неправильно это. Как расхищать могилы. Даже хуже, пожалуй».

Что и говорить, я ужасный человек. Да и не человек вовсе, а так — комок щупальцев.

Нейфила нахмурилась и внезапно показала мне язык. А после — тихо рассмеялась.

«Я рада, что ты начинаешь шутить, пускай и выходит не очень. В заточении у старухи ты был иным. Более сосредоточенным, серьёзным и каким-то… бесчувственным? Как натянутая стрела, которая из всего многообразия мира видит перед собой лишь цель — и готова на пути к ней пронзить всех, кто оказался у неё на пути».

А по-моему, я ни капли не изменился.

Нейфила молча закатила глаза.

Закончив разговор, я переступил через кристальное тело и направился в глубь Рощи. Теперь, когда я знал о тайне, что скрывалась за здешним буйством растительности, я мог по достоинству оценить её чудовищное очарование.

В шелесте листвы и колыхании высокой мягкой травы чудился едва слышный шёпот — сбивчивый хор душ, навеки пленённых и пущенных на пропитание. Редкие плоды деревьев и ягоды, что усеивали переплетения кустарников, были плоть от плоти мертвецов, похороненных без могилы; а пёстрые цветы, бросавшие вызов одутловатому солнцу, сходили за надгробные венки.

Будь при мне тетрадь для зарисовок, я заполнил бы её набросками. Здесь, на изломе жизни и смерти, я ощутил жгучий прилив вдохновения.

Вне всякого сомнения, Роща Статуй была монстром. И притом опасным — не зря же её избегали звери, водившиеся на первом слое. Но это не умаляло её красоты.

Не все тела валялись в траве. Некоторые сидели, прислонившись к валунам, и их колени обвивал шипастый вьюн, а кое-кто остался на ногах — и частично врос в стволы деревьев. Из них выступали конечности и лица, на которых застыл одинаковый кривой оскал.

Неужели люди насмехались над своим незавидным жребием?

Едва ли. Скорее, последний этап болезни затрагивал лицевые мышцы и заставлял жертв Мора ухмыляться, — словно накладывал на них вечную посмертную маску. Отчего-то казалось, что статуи, бдительно прищуриваясь, наблюдают за мной.

Они напрасно беспокоились. Их ветхое облачение не интересовало меня, и я проходил мимо.

Сперва я предположил, что Роще не одна сотня лет. На это намекала и толщина стволов, и тот факт, что одежда мертвецов успела сгнить. Однако Нейфила, которая так и не вернулась в свой клубок, развеяла мои заблуждения. Вокруг жертв Морфопатии первые деревца возникали за считанные дни. Через неделю крошечный лесок доходил до десятка метров в диаметре.

Вскоре мне выпал шанс лично убедиться в том, сколь жадно растения впитывали энергию, источаемую статуями.

Я наткнулся на ещё живого заражённого.

Трава возле него была особенно густой. Она надёжно закрывала его от внешних взоров, но моё внимание привлекли толстые ростки, шевелившиеся, точно щупальца. На их концах набухали гигантские бутоны, которые раскрывались за считанные секунды. Влажно поблёскивали лепестки.

Цветы обрамляли совсем молодого парня. Левая сторона его лица превратилась в сплошной кристалл, в глубине которого мутнел остаток мозга. Правый глаз, пока целый, но уже затянутый поволокой, смотрел сквозь меня. В лихорадочно вздымавшейся груди рождался сиплый хрип, из уголка рта тянулась розоватая ниточка слюны. Периодически по телу пробегали волны конвульсий.

Я склонился над несчастным, осматривая его одежду.

Потрёпанная рубаха, кое-как подпоясанные штаны с небольшими прорехами, ботинки на мягкой подошве.

Явно не из искателей.

Удивительно, как он сумел добраться сюда и не сгинул по дороге.

Впрочем, на свете случаются и не такие чудеса. Не зря Морфопатия управляет действиями больных с определённой поры — видимо, выбирает для них оптимальный курс. Что-то похожее существует и на Земле. Взять тот же грибок, который поражает муравьёв и вынуждает их забраться на вершину листка…

«Каттай».

В голосе Нейфилы звенело напряжение.

Да?

«Почему ты медлишь?»

Твоя правда.

Нет времени отвлекаться на пространные рассуждения.

Я превратился в человека и начал стаскивать ботинки с парня. Его ноги уже целиком превратились в кристалл и были тяжеловаты даже для моей укреплённой мускулатуры. Что, если отломать их?..

«Каттай!»

Что?

«Ты правда… Правда…»

Пока Нейфила подбирала слова, я продолжал стягивать обувь.

«Избавь его от страданий!»

Ах вот ты о чём… А это не вызовет проблем с Рощей? Я предпочёл бы покинуть её без боя.

«Нет! Это же не Дебри Страстей, тут не водится хищных растений!»

Хорошо-хорошо. Успокойся.

Мне и самому было немного жаль беднягу, однако действовать безрассудно ради него я не собирался. Но раз уж Нейфила утверждала, что это безопасно… Ей я доверял.

Мой арсенал был не очень-то велик, так что для роли мизерикордии я выбрал шип тушканчика.

Если он попадёт в мозг больного — в то, что от него осталось, — то смерть наступит моментально.

Осторожно опустив ноги парня, я вытянул к нему руку. Как назло, он задёргался, словно в припадке. Из его рта вырвался стон. Зрачок бешено заметался, как будто отслеживал нечто в небе. Я даже посмотрел туда — ничего.

Стенания умирающего стали громче.

— Добрые дела наказуемы. Но чего не сделаешь во имя милосердия? — пробормотал я, прикидывая, не наступить ли ему на горло, чтобы удержать на месте. Или достаточно будет схватить за волосы?

Пока я медлил, спина больного круто выгнулась, он резко завопил — и столь же неожиданно обмяк, судорожно втягивая в лёгкие воздух.

Я прицелился.

За миг до выстрела меня отвлекли голоса, зазвучавшие неподалёку. Они приближались.

Кого-то привлекли крики заражённого.

Какого чёрта людям понадобилось в Роще Статуй?

Я без промедления нырнул в ближайшие заросли. Чутьё подсказывало, что отряд Тоттера представлял собой исключение из правил сурового мира Бездны. Рассчитывать на то, что все отнесутся к странному голому подростку с сочувствием и пониманием, не приходилось.

Потому лучше встретить незнакомцев в засаде.

Ждать пришлось недолго. Несколько минут спустя среди деревьев показались три до боли знакомые фигуры. Конечно, детали чуть отличались: кольчуги не блестели, покрытые дорожной пылью, края длинных вызывающих плащей пятнала грязь, а за плечами топорщились небольшие походные рюкзаки…

Но это всё ещё были алоплащники.

Фальшивое сердце забилось быстрее.

Какой подарок!

Они и не подозревали, что каждый шаг приближал их к смерти. Я мог без помех расстрелять их в спины, рассчитавшись за тяжелую драку в аванпосте.

А после — проверить, получится ли поглотить их владение огнём.

—…скверна расширяется, — говорил шедший впереди. По манере держаться и неприкрытому самодовольству я опознал в нём лидера отряда. — Рощи растут всё быстрее. Со времени прошлого патруля прошёл от силы месяц, и что же? Особые кварталы не останавливают отмеченных Бездной. Они выискивают способы выскользнуть, чтобы принести в жертву свои души. Нет, лорд-рыцарь Белаф совершенно прав. Пора с ними всеми кончать. Никакого снисхождения к тронутым Мором! Их грехи сгорят в очистительном пламени.

Белаф…

Сволочь, которая руководила налётом на аванпост, выжила. Я испытал двойственные чувства: жалость, что Нарцкулла, Верье или Бонвьин не прикончили всех алоплащников до единого; и радость от осознания, что я лично расправлюсь с тем, кто убил Нейфилу и украл мой портал.

— При всё уважении, мастер Ваккер, но Кодекс Ордена категорически запрещает применять насилие к страдающим Морфопатией, — возразила миловидная девушка, которая следовала за ним. — Только естественная смерть на поверхности может обеспечить свободу от проклятия Бездны. Мучения усиливают миазмы, источаемые больными, а те подпитывают Бездну. Так записано ещё Основателями со слов Господних. Несомненно, лорду-рыцарю известно об этом.

Главарь развернулся. Его рука легла на рукоять меча.

— Кодекс непогрешим, но отдельные его части требуют специального толкования. Разъяснения лорда-рыцаря наиболее точно доносят изложенную в нём суть. Прими это как истину, рыцарь Рико, — с угрозой произнёс он.

Ничуть не испугавшись, девушка коротко поклонилась.

— Благодарю за ценный совет, мастер Ваккер. Я непременно буду держаться истины, ибо она — огонь, что озаряет сумеречную тропу жизни.

Со стороны замыкающего цепочку раздался задушенный смешок. Лидер группы бросил на подчинённого злобный взгляд, но промолчал и продолжил идти.

Их шествие завершилось возле бедолаги, которого я не добил. Сейчас это играло в мою пользу: их наверняка встревожил бы шип тушканчика со второго слоя, торчавший в глазнице заражённого.

— Очередной предатель человечества, — процедил лидер, склонившись над больным. — Нужно помешать ему отдать всего себя этому проклятому месту. Рыцарь Рико, займись им.

Девушка потянулась к парню — ни дать ни взять вознамерилась поднять его на ноги. На полпути её остановил суровый окрик главаря.

— Что ты творишь⁈

— Спасаю его. Кодекс гласит, что всякого больного надлежит доставить на поверхность до того, как…

— Сожги его, Рико. Твоя глупость начинает утомлять.

С лица девушки отхлынула кровь.

— Мастер Ваккер, ваш приказ противоречит…

Он вплотную подступил к Рико, навис над ней, как коршун над добычей.

— Напомни, что в Кодексе говорится о неподчинении командиру?

— Отдавший приказ имеет право на любую санкцию вплоть до смертного приговора, — выдавила девушка, опустив голову.

По-хорошему следовало напасть, пока они разбираются между собой. Но я решил, что заслужил маленькое развлечение. К тому же из их спора можно было выяснить что-нибудь полезное для грядущего проникновения в цитадель алоплащников.

— Считаешь, что я не осмелюсь? — протянул Ваккер почти нежно. — Считаешь, что мою руку остановит глубокое уважение, которое я питаю к твоему отцу? Отцу, который презирает твою слабость, твою никчёмность, твою… мягкотелость? Ты и подобные тебе догматики, вы ставите палки в колёса реформам — великим переменам в Ордене! Вы отказываете ему в величии, цепляясь за устаревшие идеи… Но число твоих дружков тает. Скоро лорд-рыцарь получит большинство голосов в Совете Лордов. И что тогда? Покоришься изменениям? Или обратишь клинок против своих братьев, чтобы отстоять ересь?

Медленно, очень медленно Рико подняла взгляд.

— Мы поклялись нести свет Алого Пламени вниз, чтобы выжечь поселившуюся в глубине тьму. Поклялись бороться, пока скверна, терзающая наши земли, не сгинет без следа. Поклялись поразить тварь, засевшую в сердце Бездны. — Голос девушки, поначалу дрожавший, окреп. — Но если мы направим мечи на тех, кого должны защищать… Ради чего всё это? В кого мы превратимся, если будем убивать невинных? Огонь Господень согревает сердца, даже те, что проявили слабость, а не превращает их в пепелище. Лорда-ры… Отца поглотили амбиции, и они мешают ему рассуждать здраво. Радикальные реформы уничтожат суть того, за что мы боремся.

— Довольно, — прервал её Ваккер. На его лице боролись скука и раздражение. — Рыцарь-прима Луквенес, заткни её.

Рико удивлённо вскинула брови — только на это ей и хватило времени. В висок ей врезалась рукоять меча третьего алоплащника, и она сложилась вдвое. Луквенес подхватил её у самой земли.

— Проклятье, — выдохнул он, — видит Пламя, я не хотел.

— Подчинение приказу есть одна из высших добродетелей, Луквенес, — бросил Ваккер. — Ты правильно поступил. Если бы за дело взялся я… Не уверен, что удержал бы руку. А лорд-рыцарь пожелает лично наказать строптивую дрянь.

Он огляделся, и на губах его появилась свирепая усмешка. Он вскинул руки к небу, и на пальцах заплясали искры.

— Славься, Алое Пламя! Пора сжечь здесь всё.