Про Это

Сергей Вахнин

Про Это

Много сказано лживых слов о любви, нижайщей из людских слабостей. Настало время сорвать сверкающие тайные покровы и показать ее темную сущность. Этот порок заставляет лгать даже самые чистые сердца, дрожать самые сильные руки и глупеть самые светлые головы. Нет той подлости и преступления, которые не совершались, прикрываясь словами любви. Разное называют этим словом. Один преврашается в собаку, его бьют и унижают, а он называет это несчастной любовью. Другой тщеславие зовет любовью. Любовью называют потирание потных тел друг о друга. Привычка, боязнь потери насиженного места, страх наказания и другие черные стороны души человеческой тоже хотят называться любовью. Любая слабость может извернуться и назваться этим словом. Все они тянут в свою сторону рваное одеяло слов любви. Казалось бы, можно заметить через прорехи ложь и обман, но магия любви завораживает и заставляет молчать голос разума. Отрекитесь от слова любовь, оно истрепано, вывернуто наизнанку и давно уже означает ложь. Когда звучит "Я люблю тебя", это означает "Я тебе лгу". И на одного заблуждающегося в осознании своей "любви" приходиться сотня произносящих это слово из жалости, лести, привычки или желания обладать. Не произносите слово "любовь" и не принуждайте произносить, похороните его. А если вам повезет и вы встретите чуство, которое не сможете назвать лживой слабостью, оставте его невысказанным, не будите демонов лжи.

Монах

Вы когда нибудь курили Vogue? Нет? Это такие тонкие, как спагетти сигареты, да к тому же те, что у меня еще и с ментолом. Ну и гадость должен вам сказать. Все равно что засунуть в рот макаронину, типа той, что употребляют на флоте для приготовления известного блюда, да еще и набить ее второсортным сеном. Хотя какое может быть второсортное сено. Оно наверное как и осетрина бвает только первой свежести. Тем не менее я курю эту гадость одну за одной, и никак не могу накурится. Во рту уже зубы свело от ментолового холода. Сигареты она оставила уходя, она просто забыла их у меня. Глупо конечно надеяться, что она вернется ради пачки сигарет. Когда уходят так, за сигаретами не возвращаются. Но я все равно стараюсь курить поменьше, и смотрю на дверь, ожидая, что войдет она и скажет:

- Привет, извини, я забыла сигареты... - Да, конечно, вот они. - Но, дело, собственно, не в них.

И тогда я встану с кресла подойду к ней, а она прильнет к моей груди и скажет:

- Я соскучилась по тебе.

Мы пойдем на кухню - варить кофе, потому что ночь уже начинает превращаться в плавное утро, а потом я буду смотреть, как она, стараясь не обжечься, пьет маленькими глотками кофе из чашечки китайского рисового фарфора. Я помню первый раз когда она пришла ко мне в гости, мы так же сидели на кухне, она так же пила кофе, а я что-то рассказывал. Что - не помню, помню только, что она смеялась, наверное я рассказывал что-то смешное. А может быть просто она смеялась надо мной, над моей неисправимой неприспособленностью к жизни, кто знает...Первый раз мы были с нею близки тоже на кухне и тоже после кофе. Странно, кто бы мог подумать, что кухонная плита вполне подходит для... Но впрочем, это не важно. Кто и с кем был когда-то близок. Это скорее тема для бабушек сидящих на скамеечке у подъезда, всегда громко обсуждающих всех моих знакомых, ничуть не стесняясь моего открытого на кухне окна. Деревья за окном превратились в палитру художника, рисующего подземелье Гобсека. Я не люблю осень, может быть потому что я родился весной, и мне противно видеть, как все умирает и съеживается в предверии наступления холодов. Мне почему-то кажется что и я умру осенью, причем не в солнечное теплое воскресение бабьего лета, а в промозглый сырой понедельник.

Как-то еще в самом начале нашего знакомства, весной, на мой день рождения, мы с ней поехали за город, за березовым соком. Мы набирали его в бутылки из под молока, такие, с широким горлышком, и тогда мне казалось, что березы почему-то плачут глядя на нас, но я не придал этому значения. Так, мимолетное ощущение. Сок получился той весной слаще обычного, а может это просто любовь сделала его таким сладким. Мы пили его вместо вина, справляя мой день рождения за столом, скатертью на котором была пожухшая прошлогодняя трава. Потом мы валялись на холодной весенней земле и целовались. У нее были сладкие губы. Сегодня уже наступил понедельник, а я все еще сижу в кресле, и курю Vogue вместо того, чтоб ложиться спать. Она не вернется. Пачку сигарет можно купить в любом ночном магазине. Я опять тянусь за сигаретой, но все таки хотелось бы, чтоб в пачке хоть что-нибудь осталось. Может быть она еще вернется, а я выкурю все ее сигареты...

Она тихонько открыла дверь в квартиру:

- Извини, забыла у тебя свои сигареты...

Он лежал в ванне, вода по цвету напоминала ее любимую губную помаду, а на столике рядом лежала пачка Vogue с единственной сигаретой внутри...