Пробел

Глава 1

– Ну, что? Что она сказала? – нетерпеливые слова встречают меня у порога.

Я устало захожу в квартиру и падаю на пуфик в прихожей. Ноги еще так никогда не гудели. Их словно выворачивало в разные стороны, и я от бессилия даже заплакала.

– Ну, ты чего? – опешил брат и даже растерялся на мгновение. – Она всегда была сукой. Для меня это не новость.

Он сел возле моих ног и заботливо стал расстёгивать молнии на моих сапогах. Я участливо помогала ему, позволяя снять с себя обувь и даже улыбнулась сквозь слезы. Как бы мне не было стыдно, что меня жалеют по другому поводу, признаться я не смогла в причине моих слез, поэтому благосклонно получала лавры незаслуженной заботы.

Нытье суставов мучило меня давно. Я ночами жевала зубами одеяло и выла в подушку, настолько нестерпимой казалась эта боль. Были дни, когда она проходила и я чувствовала себя вполне здоровым человеком. Могла одеть каблуки или бегать весь день, как, например сегодня. Но боль упорно возвращалась и тогда, я мгновенно превращалась в старуху, с одним единственным желанием поскорее умереть.

– Вот дрянь, – не унимался брат. Он нервно расхаживал по комнате вдоль дивана, на который участливо проводил меня и усадил.

Я следила за ним глазами, чувствуя, как боль в ногах немного отступала.

– Она хоть на мгновение представляет, каково это быть на грани жизни и смерти? Да она не имеет ни малейшего понятия, что такое помощь! Что такое страх! Всю жизнь прожила с уверенностью, что это ей, все и всегда должны по гроб в жизни…

– Подожди, – возразила я.– Она же не отказывалась.

– Ха… Ты ее не знаешь! Если она начала тянуть время, значит не собирается ничего предпринимать.

– Но выглядела– то она неважно. Наверное, не спала ночью.

– Я тоже не спал! – стукнул себя в грудь мой брат и снова заходил по комнате.

Нашей разницей в возрасте было 12 лет. Из-за такого большого возрастного разрыва, мы росли совершенно в разных слоях, формирующие жизненные и социальные условия. У нас не было ни общих друзей, ни общих игрушек. Если я радовалась любой пластмассовой мелочи сомнительного качества, то Игорь получал радость только от нового мобильного телефона последней модели. Если я ходила в музыкалку и молча терпела ненавистные уроки, боясь перечить родителям, то Игорь, мог свободно выбирать себе любое времяпровождение, плывя по течению модной самостоятельности молодого поколения.

Родственной любви между нами особо не наблюдалось, я не понимала его увлечений, он не мог понять моих. Мы жили в абсолютно противоположных мирах, легко расстались во взрослой жизни и поэтому я крайне удивилась, когда после гробового молчания, длившегося около семи лет, мой брат, ночью, неожиданно заявился ко мне домой.

Жила я одна. После неудавшегося романа, я совсем замкнулась. Перестала реагировать на приглашения подружек пойти где-нибудь повеселиться и со временем, и не заметила, как меня все забыли. Телефон молчал. Родителей давно не было в живых. Раньше я была медсестрой, но теперь имела работу, которую выполняла дома, занимаясь переводами какой-то скучной белиберды. Иногда, я моталась по командировкам, но чувствовала себя свободной и независимой от чужих влияний в мою жизнь. До тех пор, пока мой, такой оберегаемый и чтимый покой не нарушил свалившейся, как снег на голову, младший брат и по сути, совсем чужой человек.

На улице стало смеркаться и в комнате постепенно наступал мрак. Игорь включил свет, и я от неожиданности зажмурилась.

– Нужно придумать план, – лихорадочно опуская жалюзи на окнах, говорил брат. – Срочно придумать план.

– Не светись ты перед окнами, – поздно спохватилась я.

– А, черт, – выругался Игорь и отпрянул от пустого квадрата стекла, на который еще не опустил жалюзи. Вытянутыми руками, он наконец дотянул цепочку до конца и громко выдохнул. – Надо быть внимательней к таким мелочам.

Я сидела и молча наблюдала, как он выключил свет и стал смотреть на улицу, сквозь щелочку пластин жалюзи, оттянутых его пальцами.

Вся эта история меня жутко бесила. Мне отчаянно хотелось вернуть свою жизнь в прежнее русло, но я не раз уже прикусывала нижнюю губу, как только из меня пытался вырваться поток гнева, смешанный с эгоизмом.

– Кажется, ничего, – почему– то шепотом сказал Игорь. – Пронесло…

– Есть хочешь? – спросила я, неожиданно испытав сильный приступ голода. И, не дожидаясь его ответа, который он не торопился давать, продолжая оглядывать улицу, ушла на кухню.

Включила свет, с недовольной гримасой оглядела холодильник и кроме початой бутылки коньяка ничего не обнаружила. Пока меня не было, Игорь съел все! Вчерашние котлеты. Пюре. Даже оставшиеся 5 яиц, видимо зажарил на сковородке, потому что в раковине кроме нее, была еще гора посуды.

Зло прикурив сигарету, которую вытащила из его пачки, я присела на табурет и задумалась.

Игорь жил у меня уже третий день. А эта, как он ее назвал, сука, даже не сломалась. Сегодня она разговаривала со мной более сухо, чем вчера. То ли жизнь без муженька ей кажется маслом, то ли я чего– то не допонимаю в семейной жизни.

– Ты что? Куришь? – настолько удивленно среагировал Игорь на сигаретный дым, только что войдя на кухню, что я без слов затушила окурок в блюдце, из которого уже вываливались бычки.

– Надо сходить в магазин, – буркнула я недовольно, с досадой понимая, что все же не могу совладать с эмоциями. – Нет ничего, что можно съесть. А я почти целый день не ела.

– Прости, прости, – снова обеспокоенно засуетился брат и полез в пустой холодильник. – Ты же знаешь, я когда нервничаю, всегда много ем.

Я, конечно же об этом не знала, но говорить ему ничего не стала, со вздохом поднялась и прошла в прихожую, одеться для похода в магазин.

Он сунул мне в руки две пятитысячные купюры, и я настолько легко их взяла, будто это было какой– то обыденностью. Деньги у меня были и свои, я могла возразить, но раздосадованным, что опять нужно будет напрягать и без того ноющие ноги, я со злостью их свернула и хмуро уткнувшись в воротник пальто, быстро зашагала по проспекту.

К слову сказать, я не привыкла роскошно жить. К роскоши я относила не только одежду или автомобиль, но и еду. Поэтому, на себя много не тратила, обходясь самым необходимым, отчего, замерла перед витринами магазина и даже немного оторопела.

Многообразие продуктов, ранее не колыхали мой аппетит, но я уже знала, что Игорь не будет есть обычную гречку с молоком. И теперь, испытывая неимоверно зверский аппетит, я с обильным слюноотделением осматривая румяные копченные вырезки и вкусно пахнущие мясные рулеты, понимала, что так легко отсюда не уйду.

Две купюры, быстро разошлись и я, загруженная с двумя огромными пакетами, снова еле передвигала ноги по ступенькам, до своей квартиры, в душе проклиная и Игоря, и его непутевую жену.