Проект Стокгольмский синдром

ГЛАВА 1

Полтора года спустя…

Время летит со скоростью света, а жизнь переворачивается к верху дном, обнажая душу и раны, которые теперь долго не смогут зажить. Стою в ванной под душем, и водопадом на меня хлещет ледяная вода, охлаждая воспаленный мозг. Смотрю вниз на слив, и воображаю, будто все дурные мысли, воспоминания боли и горечи, уплывают вместе с водой, давая мне возможность некоторое время передохнуть от бесконечных поисков не только внешних, но и внутренних – в самих себе. Никогда не думал, что мне будет так плохо, и начну слышать ее голос. Как будто ничего не случилось и моя пушинка со мной рядом. Да… ухмыляюсь, когда слуховые галлюцинации вмиг вырисовывают в мозгах ее голосок и нежные, любимые стоны. Крепко сжав кулак, ударяю по кафельной стене, разбивая костяшки пальцев до крови, и эта боль заглушает шум в ушах. Дышу часто и прерывисто, а сердце колотится, разгоняя кровь по венам с удвоенной скоростью. Затем чувствую прикосновение теплых ладоней, контрастирующие на фоне холодной воды. Обе руки бесстыдно огибают мою грудь со спины, и ею я ощущаю возбужденные соски, обнаженная грудь девушки касается моего тела. Хватаю за кисть, прекращая попытки меня увлечь своими ласками, которые только удовлетворяют потребность, но не мое сердце – в нем нет места для другой, так отчаянно желающей заменить мою жену.

– Прекрати, – грубо приказываю, затем отодвигаюсь и вовсе выхожу из-под душа. Мелкие капли стекают по моему телу, и я тут же надеваю банный халат. Не смотрю на девушку, но нутром ощущаю ее злые искры.

– Какая муха тебя укусила? – с недоумением, Диана задает мне вопрос, немного повышая тон голоса. Она не встала под струю воды, прекрасно знаю, что я пользуюсь только холодной, смывая с себя ее запах. Ненавижу себя, но и сделать против природы ничего не могу. Женское тело с легкостью завладело моим разумом, вырабатывая эндорфины, но они только маска, которая скрывает меня от внешнего мира. Диана нахмурилась и, уперев руки в бока, огибая пальцами тонкую талию, кивнула мне, а потом продолжила: – Объясни, – вновь пытается вывести меня на разговор, но я лишь молча взглянул на нее, с безразличием, а затем вышел из ванной комнаты, захлопывая за собой дверь. Слышал ее рычание и то, как она швырнула что-то пластмассовое, попытавшись обуздать в себе гнев.

Быстро проверяя свою электронную почту, отметил важные сообщения от коллег по работе, не забывая фиксировать в записной книжке нужные мне встречи. После трагедии, случившейся в моей жизни, я оставил все, что меня связывало с Францией, искусством и домом, уехал подальше ото всех, чтобы не видеть лиц, которые наверняка меня осуждают, а может и обвиняют. По крайней мере два человека точно относятся ко второй категории. Родители моей Оли. Меня начинает трясти, как только имя проносится в голове, и будто снова слышу ее любимый голос, произносимый мое имя.

– Лёня…

Недолго думая, достаю из своего портфеля таблетки, которые мне помогают временно заглушить этот шум, но взглянув на две маленьких пилюли, осознаю, насколько стал от них зависим. Роюсь в памяти, как давно я стал их принимать, подсчитав время, ужаснулся – полгода, это не маленький срок. Мои коллеги, прознав об этом, с легкостью определят диагноз и отправят туда, куда я сам прихожу, но только в качестве доктора. Преодолев в себе начавшуюся зависимость, убираю обратно таблетки в баночку, а саму ее бросаю в урну. Сегодня день начнется немного по-другому, а значит, я продолжу личные поиски своей жены, которая вдруг бесследно исчезла во время выступления в финальной постановке ее отцом «Лебединого озера». Я опоздал на несколько минут, когда перед моим носом захлопнули двери и объявили, что войти внутрь помещения дадут только в период антракта. Хотел в тот же миг придушить капельдинера (осуществляет запуск зрителей в фойе театра или в зрительный зал), но, увы, свидетелей было полно в фойе. Пришлось ждать целый акт, и нутром предчувствовать, как моя любимая отреагирует на мое отсутствие. Попытался отправить смс своему отцу, а потом и матери, но как нарочно, эти двое просто отключили их, наслаждаясь выступлением Оли. Моя мама души не чаяла в своей невестке, она была рада, что девушка вошла в нашу семью, озаряя дом, в котором давно все жили своими собственными жизнями. В обществе – семья, но стоит только ступить за порог и уйти с мероприятия, каждый отправлялся по своим делам. В тот знаменательный для нас двоих с женой день, мои родители прилетели из России, лично сам матери сказал о планах и просил никому больше не говорить, даже отцу. Наши с ним отношения не настолько тесны, как с матерью, и отчасти это до сих пор играет свою роль в нашем взаимопонимании, которое отсутствует напрочь. Погрузившись в свои воспоминания, не заметил, как Диана прошествовала передо мной голиком, не потрудившись даже прикрыться полотенцем, демонстрируя свои прелести. Щелкает пальцами, привлекая внимание, и звук эхом бьет по ушам, возвращая меня в реальность.

– Разве ты не опаздываешь? – она показывает на часы, на которых время действительно бежит против моей воли, ускользает с каждой секундой все дальше и дальше, отдаляя от меня любую надежду, даже призрачную, но, все-таки значимую, и я сумею добраться до каждой правды, отыскав подсказки, где же сейчас моя любимая женщина. Собрав все необходимые документы, а также пару папок, которые не предназначены для глаз Дианы, кладу в портфель, а потом быстро надеваю костюм, вовсю игнорирую присутствие девушки.

– Почему ты все еще здесь? – с укором гляжу на нее, пока Диана надевает свои трусы стринги, а потом кружевной бюстгальтер из той же цветовой гаммы. Поворачивается ко мне, показывая улыбку на лице и искреннее выражение лица влюбленной женщины, а меня воротить начинает.

– Ты позвал, потому и здесь, – просто отвечает, параллельно надевая шерстяное платье, и приступая к колготкам. – Ты остался недовольным? – искривив свои брови в недоумении и непонимании, она уставилась на меня, ожидая оправдательного ответа. Но я только качаю отрицательно головой.

– Это бессмыслица, – фыркаю. – Диана, я не собираюсь давать тебе обещаний. Не думай, будто не вижу твои замыслы, – подхожу к своему рабочему столу, беру портфель и пальто. – Интрижка, не более.

– Но это не так, – смеется, а потом сама направляется ко мне, встав прямо передо мной. Кладет ладони мне на грудь и нежно поглаживает ткань рубашки, словно пытается отыскать дорогу к телу и сердцу. – Леонид, – обращается ко мне, кистью касаясь моей щеки, покрытой густой, отросшей щетиной. Я избегаю ее взгляда, но она упорно его ищет. – Посмотри на меня, – гладит и успокаивает, но я чувствую, что Диана играет мной. – Сколько мы с тобой вместе, – начинает издалека, тогда, когда мы действительно были друзьями и напарниками.

– Разве для тебя этого мало?

Убираю с себя ее руки и направляюсь к выходу, но коснувшись ручки двери, я остановился, на секунду задумался, а потом, не глядя на нее, проговорил громко и четко.

– Больше не ищи со мной встреч. Все кончено, – только делаю шаг, но истерический хохот девушки меня останавливает, заставив каждый волосок стать дыбом от напряжения.

– Пусть будет, по-твоему, – говорит, но слова для нее, будто яд, от которого пытается избавиться. – Сам себя загнал в такие рамки, что не различаешь, где реальная жизнь, а где твои выдумки. – Она замолкает, собравшись с мыслью, практически выкрикивает: – Её больше нет! Нет!

– Замолчи, – не знаю, как сам оказался возле Дианы и схватил за шею, сжимая артерии. Ее слова, как приговор, прогремели в комнате, и разозлили меня до предела. – Замолчи, – еще тише произношу, продолжая сдавливать тонкую шею. – Что ты знаешь? Ты когда-нибудь любила по-настоящему, а? – криком задаю вопрос, ослабляя, но не выпуская из хватки. Диана держится обеими руками за мою, но не сопротивляется, глядя прямо в глаза, глотает ртом воздух. – Я хотел нормальной жизни, рядом с женой, – говоря эти слова, мне режет от боли глотку. – Я хотел просто тихо уйти, но ты, – приближаюсь к ее лицу на уровне глаз. – Зачем ты преследуешь меня, напоминая кто я такой! Зачем?! – отшвыриваю ее от себя, и девушка падает на расправленную кровать, на которой совсем недавно мы занимались сексом, удовлетворяя потребности плотского голода.

Я подбираю с пола портфель и пальто, мгновенно рванул из квартиры, которую мне временно предоставило правительство. Вместо того, чтобы завершить то злосчастное дело, из-за которого я был вынужден оставить Олю одну, теперь по уши погряз, выполняя поручения в шпионаже вышестоящих лиц, прикрываясь своей настоящей профессией – психиатра. То, что должно было для меня обозначить конец скрытой карьеры, на самом деле обернулось началом.

Оставив Диану, направился к машине, и сев за руль, буквально валюсь на него, опираясь лбом. В груди саднит, и девушка намеренно уколола за больное, прекрасно зная, что не получит от меня большего.

Когда я переступил эту грань, черт возьми? Зачем?

Я не устаю задавать эти вопросы сам себе, изнуряя душу. Завожу автомобиль, и не глядя в зеркала, надавил на газ, нарушая движение машин позади меня. А мне все равно, я разбит до предела. Живя уже долгое время в Америке, слился с толпой до неузнаваемости. Каждый день, как на повторе. И заглушая свою боль в баре, напротив своей квартире, понимаю умом, что лучше уже никогда не станет. Любая моя попытка капнуть глубже в расследовании исчезновения жены, тут же ускользает, как вода, смывая все следы. Превратившись в орудие, которое было необходимо для шпионажа, сам себя потерял, как и любовь, о которой так давно мечтал. Проезжая по загруженным улицам, в основном желтые машины такси создавали извечную проблему пробок, я погрузился в воспоминания. Мне кажется, что я все время упускаю ниточку, на что не обратил внимания. В мыслях вдруг вспыхивает образ Оли, танцующей в нашем доме в ее студии. Господи, как я хотел стать частью ее последнего танца, соединиться и поддержать, но, словно сама судьба решила иначе, посылая роковое испытание, которое теперь никогда не станет финальным.

В тот вечер поднял всех на уши, и даже коллег из правительства, лишь бы найти по горячим следам мою пушинку. Испарилась. И будто никогда ее не было. Но самое ужасное ждало меня чуть позже. Когда вернулся домой, чтобы отыскать в нем хоть намек на то, куда она могла вдруг уехать или что угодно, но смогло бы прояснить ее местонахождение. Получил смс с ее номера телефона «не ищи». Я тут же набрал, но было тщетно, номер заблокирован. Будто ледяной водой облили, тогда точно сердце перестало биться. Перерыл весь дом, оставаясь без ответа, вошёл в ванную комнату, натыкаясь на мусорное ведро, а в нем четыре тест-полоски, одна положительная, и три отрицательных. Я сел на пол, пораженный и шокированный, словно моя душа покинула тело, оставляя сердце обнаженным до каждого капилляра. Что все это значило? Не знаю, что на меня нашло, но я так сильно обидел Ирину, жену своего друга, за их самовольство, когда узнал о вылазке, и куда именно. Потому что я был там. И не один, а в компании с Дианой. Очередное задание, но в какой роли.

– Почему туда, Ира! – кричал на девушку, практически стоя в метре от нее. Ирина закрыла руками лицо, смахивая слезы. Хватаю ее за обе кисти, убирая в стороны, хочу видеть глаза подруги моей жены. Из всех клубов Парижа, эти идиотки выбрали «Богиню», черт возьми, я не знал, как еще это объяснить, кроме того, что это было законом подлости. Степа напрягся, и сделал шаг вперед, защищая свою женщину, он деликатно положил руку мне на плечо, и предупреждающим взглядом все сказал, заставив меня притормозить. Наверное, я действительно перешел черту, но тогда мне было наплевать.

– Да кто знал, что ты будешь отплясывать со своей любовницей?! – зло выплюнула жена Степана, смахивая слезы горести.

– Она не моя любовница, – процедил сквозь зубы.

– Это мы сейчас знаем, – говорит Степан, снижая накаленную обстановку, и просит Иру тоже утихомириться. – Но, Оля поняла иначе.

– Нет, – Ирина качает отрицательно головой. – Она была в шоке и в недоумении одновременно.

– Она говорила еще что-нибудь? – с надеждой уставился на Иру, но девушка просто качнула головой, говоря нет. – Как всегда, все в себе, да? – уже зная привычки моей девочки, это стало для меня не новостью, а настолько ожидаемо.

– Да. – Ира села на диван, заливая свои переживания стаканом виски. – Мы уехали в другой клуб, она пожаловалась на боль в животе, пришлось закончить на этой ноте наш девичник, – устало и осунувшись, Ирина уставилась в одну точку, говоря эти слова.

– Что потом? – скрестил руки на груди, стараясь сдерживать в себе бушующий ураган. Как нарочно Ирина тянет, заставляя меня нервничать, но, куда еще больше. Степан сел рядом, обнимая ее, и подбадривая.

– Ничего, – просто отвечает. А у меня в голове происходит взрыв мозга, от которого хочется орать во все горло, но я душу своих зверей внутри, не давая им прорваться и нарушить мое равновесие. – Она ничего мне не сказала, ушла в вашу спальню и закрылась. Была бледной, как мел, но держалась отстраненно.

– Боже мой, – выдыхаю, берясь руками за голову. – Блядь! – заорал на весь дом, затем уперев руки в бока и с опушенной головой вниз, тихо говорю друзьям, чтобы возвращались в гостиницу. Первый акт Оля исполнила идеально, не считая ее пустого взгляда, как заявила сама Каролина – ее мать. И моя тоже это заметила, но побоялась озвучить мысли при всех. Авраам накинулся на меня с кулаками, когда после срыва заключительного выступления на весь зал объявили, что нет главной исполнительницы.

– Опоздал! – свирепо проговорил, и преодолевая расстояние между нами, ткнул в грудь пальцем.

– Нет, – говорю громко. – Не впустили, – это звучит до смешного, но это факт.

И только мы расселись по своим местам в ожидании продолжения, погасли софиты, лишь один был направлен в центр сцены. Минуту другую, уже музыка звучала, и я знал, уже идет полным ходом танец лебеди, но ее нет. Зал стал переглядываться, не понимая в чем дело. И я занервничал, кожей ощущая холодок, только не мог понять, чем был спровоцирован этот мандраж. Моя мама крепко сжала мою руку, улыбнулась, попытавшись успокоить, но потом музыка остановилась и на сцену вышла девушка, мельком ее видел раньше, она вроде как была дублершей Оли, на непредвиденный случай. Спустилась по лестнице, подбежав к Аврааму, тот мгновенно поднялся на ноги, стараясь выглядеть непринужденно среди тысячной толпы, ожидающей продолжения. Девушка шепнула ему на ухо что-то, а я соскочил со своего места и рванул за кулисы, наплевав на возмущения своих родителей и самой Каролины. Потому что должен был удостовериться, что с пушинкой все в порядке. Эту ночь мы провели порознь, хоть и обещал вернуться. Но всегда есть «но», особенно, если ты на задании. И как обычно все пошло к чертям, потому что, уйди я тогда, меня бы мгновенно разоблачили.

Доехав до места работы, остановился, даже не заметил, как быстро очутился у стальных ворот, и массивной стены вокруг единственного здания – психиатрической больницы. Камера наружного наблюдения просканировала мой номер машины, затем раздался писк, и ворота механически разъехались по обе стороны, впуская внутрь, словно принимают в объятия.

– Доктор Островский, – встречает молодая девушка у входа в здание. Я остановился, снимая с себя пальто, на улице было прохладно, как никак осень в Нью-Йорке берет свое, и желтые листья клена, усыпанные вдоль всей дороги, которая ведет в этот тихий уголок, но не совсем нормальный, будто устилают путь, обещая, что душа найдет тут спокойствие.

– Да?

– Сегодня нам звонили из Москвы, просят срочно связаться вам с ними, – одетая во все белое, девушка была похожа на юного ангела, только временно исполняющего здесь свою миссию.

– Вы записали данные? – интересуюсь. А сестра слегка напряглась, притормаживая в холе помещения, где уже вовсю бурно кипела работа персонала.

– Это ваша мама.

Странно.

Хотя, чему удивляться, сколько воды утекло, и я разорвал все связи, погрузившись в свои проблемы с головой, но без поддержки близких. Вынимаю из кармана брюк мобильник, проверяя контакты, попросил напомнить номер, который оставила моя мать – Зоя Степановна, ведущий психиатр и педагог университета, в котором когда-то сам учился под ее началом. И благодаря ей, я выбрал направление, ставшее для меня смыслом жизни, отказываясь от юношеской мечты, но только само желание меня нашло и предложило воплотить в реальность задумку, заставив чуть позже глубоко пожалеть о решении жить двумя жизнями. Контакты оказались недействительными, и вырвав клочок бумаги из записной книжки девушки, поблагодарил ее, а затем направился в свой кабинет, где меня уже ждала работа. Переодевшись в белый халат, долго гипнотизировал свой телефон, как будто он мог сам набрать номер мамы, но мне ужасно хотелось услышать ее голос, и будто снова ощутить ее присутствие. Пару раз набирал и сбрасывал. Но потом просто заставил себя, наконец, связаться с ней и узнать в чем дело.

– Леонид? – слышу родной и до боли узнаваемый голос матери, будто не веря, что я все же позвонил.

– Да, – глухо выдыхаю, ощущая комок в горле, не дающий сказать твердо. Прочищаю гортань, пару раз кашлянув в кулак. – Да, это я, – уже намного увереннее. – Что случилось?

– Я скучаю, – признается мама. – Когда ты вернешься домой, дорогой?

– Не знаю, – сам качаю головой, будто может видеть мои действия. Я облокотился на одну руку о стол, а другой придерживал крепко телефон у уха, слушая голос матери. Закрыл глаза, потому что вдруг накатили воспоминания последнего дня во Франции, и будто вновь сотни иголок вонзают в сердце, заставляя слышать голос любимой женщины. В висках давит от ударов крови по венам, и я сжимаю пальцами лоб, пытаясь заглушить наплыв эмоций. – Мама, я не знаю, когда вернусь.

– Отец тоже весь сам не свой, и в последнее время он чувствует себя неважно, – начинает просвещать меня, как живут мои родители, пока нет рядом их сына. Я не прерываю маму, пусть слова смешались в единое предложение, но я слушаю ее успокаивающий тон голоса, представляя, что находится здесь, и мы, как обычно, в былые времена обсуждаем дела пациентов. – Ты меня слушаешь? – мама проверяет, на линии ли я.

– Да, – ответ практически безжизненный.

– Возвращайся, прошу тебя, – практически умоляет. – Надо продолжать жить, Лёня, ведь жизнь ускользает и сделать уже ничего нельзя.

Умом это я понимаю сам, но слыша слова от матери, меня вдруг охватила паника, как я смогу жить дальше без любимой, не зная о ней и ее судьбе. А главное, почему она вдруг испарилась, сжигая все мосты за собой, даже родителям и своим близким друзьям не обмолвилась словом. Что стало катализатором, и спровоцировало такой исход ее решения? Но больше всего на свете, я не могу в это поверить, моя Оля так не могла поступить. Она не могла молча уйти, не сказав мне ни слова. Даже не попытаться выяснить, а я бы тогда сказал правду, наконец, освобождаясь от груза на плечах, и с чистой совестью, начать семейную жизнь, будто лист перевернуть в тетради.

– Как мне продолжить, мама? – голос сам собой надрывается.

– Начни, – одно лишь слово, но имеющее вес и цену. – Просто начни.

– Не могу, – отрицательно качаю головой. Затем просто меняю тему, не желая говорить о том, как мое сердце вновь разрывается в клочья. – Что там с отцом? – мама только глубоко выдохнула, прекрасно понимая трюк.

– Со своим клубом чокнулся, вот что с ним происходит, – вот и раздражитель, который не дал истинного счастья моим родителям, заставляя мать всем нутром ненавидеть это место. Мой отец владелец очень необычного клуба, единственного в своем роде, «Бурлеск», или в народе клуб для любителей пикантных вечеров, где любое твое желание будет исполнено. Мама чуть повысила голос, вырывая меня из забытья. – Владимир уже не чувствует рамок и границ, – возмущается. – И, если раньше я это терпела ради тебя, чтобы ты рос в полноценной семье, то уж точно не сейчас, но, – она вдруг останавливается, видимо не желая произносить остальную часть предложения.

– Но «что»? – мне самому вдруг стало интересно. Каждый сам выбирает свой путь и оправдания несостоявшейся жизни в целом, в некоторой степени, я мог понять помыслы мамы. Не оставлять сына без отца. Но, так ли вложил он в меня всю свою отцовскую любовь, если даже не пытался утешить, когда я буквально рухнул на землю от безысходности, и что никто мне не хотел помогать разыскивать любимую женщину, посчитав, что это ее было право уйти бесследно.

– Леонид, – тон мамы стал тверже, – просто оставь все в прошлом, и вернись, сынок, домой.

– Будет видно, – коротко отвечаю, затем отключаюсь. В душе пустота, и этот разговор только усилил эту бесконечную бездну, напоминая о всей ее невероятной тяжести. И пока я пытался прийти в себя, на рабочий компьютер поступило сообщение от вышестоящего начальства. Кликнув по нему абсолютно без эмоций, я был весьма ошеломлен его содержанием.

«Добрый день, господин Островский.

Открыт проект под названием «Стокгольмский синдром». Вы переводитесь в Москву. В ваше заведение будет привезена группа людей, среди них есть не только жертвы, но и сам злоумышленник, скрывающийся под маской. Психиатрическая экспертиза была приостановлена, в связи с чем многие истинные жертвы ушли в себя, а остальные слишком подозрительно шли на контакт со специалистами. Вы, как агент с навыками, куда острее, чем у обычного доктора, будете направлены для вычисления преступника, и оказания помощи пострадавшим лицам. Более подробную инструкцию вы получите в течение двадцати четырех часов.»

Вот и сбылась мечта моей мамы, сын возвращается обратно домой. Но готов ли я?