Происшествие в Оттербери

I. Засада на Эбби Лейн

— Начни с самого начала, — посоветовал мне Рикки, наш учитель английского языка, когда было решено, что я должен изложить на бумаге эту историю.

Сделать это не так-то просто, как может показаться на первый взгляд. Как мне начать? И вообще, с чего начинаются любые истории? Взять, к примеру, случай, о котором я собираюсь рассказать. Предположим, я скажу, что всё началось с того, что Ник разбил мячом окно в классе. Но он не разбил бы его, если бы ребята не стали гонять мяч, после того как выиграли сражение с отрядом Топпи. Да и самого сражения могло не быть, если бы месяц тому назад Топпи и Тэд не придумали игру в войну. И я уверен, что они никогда не придумали бы такую игру с танками, пулемётами, засадами, если бы не было настоящей войны и если бы однажды бомба не угодила прямо в центр нашего городка. Там, среди развалин, груд мусора, кусков железа, старых водопроводных труб, было очень удобно играть в войну. Место это стали называть Местом происшествия. Но и это ещё не начало. Ведь если бы Гитлер не пришёл к власти, то не было бы никакой войны. И так можно без конца говорить: «Если бы, если бы…» — и дойти до самого сотворения мира.

Я опять посоветовался с учителем Рикки. Он сказал:

— Не ломай себе голову, начни с главного! — Это, между прочим, полностью противоречило тому, что он говорил раньше. — Не ломай себе голову, расскажи, как вы, малыши, затеяли возню и Ник разбил окно в школе.

Мистер Ричардс часто называет нас малышами, и мы ничего не имеем против: Рикки хоть и учитель, но вполне приличный человек. В общем-то, он прав — взрослыми нас не назовёшь, даже Тэду и Топпи только четырнадцать лет. И всё же «малыши» сумели собрать больше пяти фунтов и уплатили за разбитое окошко да вдобавок шайку преступников выследили. Недаром инспектор Брук в присутствии всей школы сказал, что мы молодцы.

Итак, я приступаю. Остаётся только придумать название. Пожалуй, «Происшествие в Оттербери» — то, что надо!

— Сверьте часы. Через 5 минут 30 секунд наступит время «Че», — сказал Тэд, глядя на свои швейцарские часы. На них, кроме циферблата и обычных стрелок, был ещё секундомер и два маленьких диска. Эти часы привёз из Германии и подарил Тэду в день рождения его брат-лётчик.

Разведка донесла, что в час «Че» отряд Топпи при поддержке танка появится на улице Эбби Лейн. Наша задача заключалась в том, чтобы отбить танковую атаку и преградить путь Топпи и его армии на школьный двор. Тэд тщательно разработал план операции. По обеим сторонам дороги устроили засаду: одну фальшивую, другую настоящую.

— Топпи наверняка думает, — сказал Тэд, — что мы устроим ему засаду в Месте происшествия. Мы так и сделаем. Восемь человек спрячутся в развалинах и, как только я дам сигнал, откроют огонь по танку. Их задача будет заключаться в том, чтобы отвлечь внимание экипажа танка и сопровождающей группы от главной атаки. Джордж, ты возьмёшь троих ребят и…

— Главная атака, а всего три человека — так не бывает, — перебил его Ник.

Ник часто говорил невпопад. С того дня как в Оттербери упала бомба, Ник вроде бы немного рехнулся. При бомбёжке погибли его родители, а самого Ника насилу откопали из-под обломков. Так что никто не удивлялся, если он вдруг задавал нелепые вопросы. Мы любили Ника. В конце концов, не у всякого хватило бы духу играть на том месте, где погибли его родители. Поэтому Тэд принялся терпеливо объяснять Нику весь план:

— Цель этой атаки — уничтожить танк, поэтому я считаю её главной. Мы произведём обманный манёвр силой, чтобы отвлечь внимание противника.

— Манёвр силой, персидская кобыла, земляничное мыло, — передразнил Тэда Чарли Мазуэлл.

— Рядовой Мазуэлл, молчать! — приказал Тэд.

Тэд не такой силач, как Топпи, но если он говорит «молчать», никто ему не перечит.

— Джордж, — продолжал Тэд, обращаясь ко мне (я его первый заместитель), — возьми троих ребят, захватите липучие гранаты и спрячьтесь во дворе у Скиннера.

Я похолодел от ужаса. Двор Скиннера расположен как раз напротив Места происшествия, на другой стороне дороги, по которой должен пройти вражеский танк. За тяжёлыми двустворчатыми воротами у Скиннера не то склад, не то мастерская. Лучшего места для засады не придумаешь. Там мы были бы в полной безопасности и сквозь щель в заборе могли бы наблюдать за всем происходящим на улице. Единственное, что нас останавливало — это сам Скиннер. Один вид его внушал нам ужас. Это настоящий громила с небритым лицом и маленькими злобными глазками. Однажды двое мальчишек заключили пари, что заберутся в его мастерскую. Услышав шорох, Скиннер схватил верёвку и кинулся на ребят. Он прогнал их со двора и гнался за ними по улице, стегая изо всех сил. Они еле ноги унесли. Вот каков этот Скиннер.

— Послушай… — хотел я было возразить Тэду.

Но он перебил меня:

— Не беспокойся. Наша разведка донесла, что утром Скиннер сел в грузовик и уехал. А перед отъездом сказал какому-то парню, что не вернётся до вечера. Ворота мастерской не заперты, а только закрыты на засов. Можно перелезть через забор и отодвинуть засов.

Да, ничего не скажешь. У Тэда котелок варит. Он отдал ещё кое-какие указания, а потом предложил сверить часы. Для этого большинству из нас пришлось обернуться и посмотреть на маячащую над крышами городка церковную колокольню — своих часов почти ни у кого не было.

Тут мы заметили Джонни Шарпа и Бородавку. Они околачивались поблизости, обмениваясь насмешливыми замечаниями в наш адрес.

Сейчас опишу этих типов.

Между прочим, хочу заметить, что я лично всегда пропускаю те места в романах, где говорится: «Лицо у него было суровое и в то же время нежное, нос — с красиво изогнутыми ноздрями». Или: «Её сияющие глаза были, как большее влажные озёра, губы алые, как гранат»… Для меня такие слова — пустой звук. Ведь прочитав это, вы так ничего и не узнаете про героев. И всё же я должен дать точный портрет Джонни Шарпа и Бородавки. Это очень важно, как вы сами потом увидите.

На макушке у Джонни Шарпа серая фетровая шляпа с загнутыми вниз полями. У Шарпа лисье лицо — узкие глазки, длинный нос и большой рот с тонкими губами; он часто ухмылялся, обнажая гнилые зубы и золотую коронку в верхней челюсти. Ходил он в ярком клетчатом пальто с ватными плечами и повязывал безобразные галстуки с крикливым рисунком, как на занавесках в гостиных. На правой руке блестели два кольца, и когда он говорил, то обычно размахивал этой рукой перед вашим носом. Он худой и какой-то вертлявый, как угорь или змея. Шарп всегда вёл себя нахально.

Бородавка, наоборот, парень застенчивый. У него круглое одутловатое лицо, и когда он разговаривал, не смотрел вам в глаза. Бородавка никогда не напяливал шляпы. Волосы его блестели от бриолина, но на макушке всегда торчал вихор. Носил Бородавка спортивный голубой пиджак с двумя разрезами позади и грязные зеленовато-серые фланелевые брюки, которые свисали на стоптанные башмаки.

Вид у Бородавки был всегда неряшливый. Вообще-то его имя было Джордж Сидз, но все звали его Бородавкой, потому что на правой щеке у него была огромная бородавка, и из неё росли волосы. Шарп и Бородавка всегда появлялись вместе. Бородавка жил в Оттербери всю жизнь, а Джонни Шарп приехал в город только в конце войны. Оба уклонились от военной службы, то ли из-за больного сердца, то ли ещё по какой причине.

Очевидно, они нигде не работали, вечно шатались по улицам и лезли не в свои дела.

Вот и в это утра они появились в Месте происшествия, где мы все собрались.

— А, ребятки, всё играете, героев из себя корчите, — обратился к нам Джонни Шарп.

Тэд покраснел. Чарли Мазуэлл сказал:

— А вы, пижоны несчастные, всё по улицам шляетесь! — и тут же юркнул за кучу мусора.

Но Шарп и Бородавка не побежали за ним. Бородавка, конечно, разозлился, но Шарп только ухмыльнулся, обнажив дёсны, и, заломив шляпу набекрень, пошёл прочь. Он как будто гордился тем, что его обозвали пижоном. Бородавка потащился за ним.

Пройдя ярдов сто по улице, они остановились, прислонившись к стене полуразрушенного дома.

Их присутствие могло нам помешать. Ведь они могут не пустить нас во двор Скиннера. Но Тэд послал одного из ребят отвлечь их внимание, и пока гонец разговаривал с этими типами о всякой всячине, я со своим звеном перелез через ворота. Со мной пошли Чарли, Ник и маленький Уэкли. Я захватил гранаты, сложенные в плотный бумажный пакет. Питер Батс, заместитель командира, сам изготовил их в школьном химическом кабинете. Гранаты эти совсем не опасные, они не взрываются и не загораются. Но у них есть одно хорошее свойство: они здорово липнут. Их следовало бы назвать липучками. По правилам игры, чтобы вывести танк из строя, надо прилепить к его борту по меньшей мере две такие гранаты. Но бросать их нельзя. Это было бы слишком легко. Их полагается прилепить к вражескому танку руками. Часто мы отчаянно спорили, действительно ли граната была пришлёпнута к танку или её бросили с очень близкого расстояния. В таких случаях судья нам был просто необходим. Во время споров мы горячились, теряли терпение, и ко времени, о котором я пишу, отношения наших отрядов очень обострились.

До начала боя оставалось три минуты. Тэд скомандовал:

— Все по местам. Маскируйтесь!

Через минуту я выглянул на улицу. Сначала мне показалось, что Тэд и остальные ребята куда-то исчезли. Внимательно присмотревшись, я разглядел, что все они расположились за кучами мусора вокруг воронки. Из-за ворот торчали две головы и ствол деревянного ружья. Один мальчик спрятался за кустиком курослепа, проросшим над кучей обломков, другой забрался в бетонную трубу. Поверьте мне, ребята были превосходно замаскированы. Тэд зачем-то притащил мусорные ящики и поставил их посреди улицы.

В ожидании боя мы решили перекусить. Ребята достали завтраки, принесённые из дома.

— Эх, не было бы сейчас войны, ну и наелся бы я! — размечтался маленький Уэкли, уписывая чёрствый хлеб. — Начал бы с бутерброда с сардинами, потом слопал бы целую тарелку эклеров, а потом… потом запеканку с мясом и ещё закусил бы жареной картошкой с бобами… — А тебе чего хочется, Ник?

— Не знаю, — сказал Ник, — наверное, того же, что и тебе. — Он сидел на футбольном мяче, и вид у него был понурый. Ему не очень-то хорошо жилось у дяди с тёткой, которые взяли его к себе после смерти родителей. Ходили слухи, что Ника, даже не кормили досыта. Но, может, это просто сплетни.

— Ник, хочешь липучки? — предложил я.

— Нет уж, большое спасибо. Лучше я возьму футбольный мяч, привяжу его к верёвке и буду колотить их по голове мячом.

Я раздал гранаты остальным ребятам. До начала боя оставалось лишь полминуты. Сердце у меня бешено колотилось. На подумайте, что я трусил, нет, просто… я волновался. Ведь вся ответственность за успех боя лежала на мне. Я вспомнил, как Тэд предупреждал нас: «Не торопитесь выходить из засады. Выждите, пока не завяжется бой. Не поступайте необдуманно. Иначе всё полетит к чёрту».

В этот момент я услышал, скрип колёс и подумал, что это танк проехал по Эбби Лейн мимо нас, вправо. Должно быть, скрипели приделанные к танку старые велосипедные ободы без шин. Танк, был совсем как настоящий, мы сделали его в школьной мастерской… Башня была из дерева, а бока выкрашены в маскировочный цвет. На башне был натянут кусок всамделишной маскировочной сетки, которую Тэд выклянчил у брата. Впереди вместо ствола орудия торчала половая щётка. В танке свободно умещались три человека: водитель, стрелок и командир.

Я снял автомат с предохранителя и выглянул на улицу. Но вместо танка я увидел двух вражеских велосипедистов. Очевидно, Топпи послал их, чтобы разведать, нет ли ловушек.

«Чёрт возьми, — подумал я. — Они сдвинут мусорные ящики и очистят танку путь».

Изо всех сил нажимая на педали, пригнувшись, велосипедисты промчались мимо нас, направляясь прямо к ящикам, словно собираясь их протаранить.

Из засады Тэд и ребята открыли ураганный огонь, но велосипедисты смело ехали под обстрелом. Казалось, они были заколдованы, и пули их не брали. Я уже решил, что всё потеряно, но вдруг распахнулись крышки ящиков, и оттуда, как ваньки-встаньки, появились две головы. Две длинные трости преградили велосипедистам путь. Ага, — значит, Тэд посадил в ящик ребят. Ловко придумано! Велосипедисты, боясь, что трости попадут в спицы колёс или проткнут им животы, свернули в сторону. У одного из них, вероятно, были испорчены тормоза. Он стремительно пронёсся мимо ящиков — и не мог остановиться, пока не отъехал от них на расстояние не меньше 50 ярдов. Другой повернул направо, резко затормозил и, петляя, скачками стал двигаться к Месту происшествия. Наконец он свалился на кучу мусора, и на него прыгнул один из наших ребят.

Итак, первая вылазка противника была отбита, но мы знали, что Топпи на этом не успокоится.

Вскоре появился танк в сопровождении трёх человек. Они шли гуськом, нагнувшись, прижимаясь к его левому борту. Танк укрывал их от огня из засады Теда, но с нашей стороны они были открыты для обстрела.

Проехав ярдов десять, танк остановился. Стрелок открыл лихорадочный огонь по засаде Тэда. В этот момент я увидел, что Топпи и ещё трое крадутся к воронке от бомбы, окружая отряд Тэда с тыла, а Тэд с ребятами так увлёкся боем, что не замечает опасности. Положение с каждой минутой становилось всё тревожнее. Если Топпи удастся напасть с тыла, то Тэд окажется запертым в клещах между отрядом, охранявшим танк, и вражеской пехотой. А я не мог даже крикнуть, чтобы предупредить Тэда, — этим я бы выдал себя и сорвал план внезапного нападения.

Мне предстояло принять очень важнее решение: напасть ли на танк тут же, немедля, или подождать, пока вражеские солдаты, залёгшие между танком и моей засадой, выйдут из укрытия.

Мы вполне справились бы с троими и завладели бы танком, но шестерых нам не одолеть, поэтому я решил пока не обнаруживать себя. Это было чертовски трудно: Чарли тяжело дышал мне в затылок, а маленький Уэкли всё время порывался проскользнуть у меня между ног, чтобы посмотреть, что происходит.

Когда наконец я решился выйти, случилось непредвиденное. Прун запустил куском кирпича в Тэда, хотя по правилам игры категорически запрещалось швырять камни друг в друга. Их можно было бросать только в танк. Конечно же, только Прун мог нарушить приёмы цивилизованного ведения войны. Прун неприятный тип, поверьте мне.

Он был в команде Топпи, и я сам видел, как он схватил обломок кирпича и швырнул его. Кирпич угодил Тэду в плечо. Вообще Тэд — спокойный парень. Но иногда он становится просто бешеным, как это было на школьных соревнованиях по боксу. Его противником был Топпи, Тэд проигрывал, и в последнем раунде он буквально озверел. Вот и на сей раз с ним случилось то же самое. Он отдал приказание, чтобы двое ребят вместе с ним атаковали группу Топпи. Потом дал три коротких свистка — это был сигнал атаки, и помчался к Пруну со скоростью пожарной машины.

Я понял, что настал мой черёд выходить из засады. Когда охрана танка бросилась наперерез Тэду, мы проскользнули через скиннеровские ворота и ринулись вперёд, не встречая на своём пути никакого сопротивления, если не считать вражеского велосипедиста, того самого, у которого отказали тормоза. Он был совсем ещё сопляк и наблюдал за тем, что происходит, издалека. От волнения он пританцовывал на месте, как это делают дети. Однако, увидав, что я и мои ребята устремились к танку, он сел на велосипед и что есть духу помчался наперерез нам.

Должен признаться, это был отважный поступок, но безрассудный. Мы увернулись от него, а я ещё и подтолкнул его сзади. Он так и ехал быстро, а тут со свистом пронёсся по улице, свернул за угол и исчез за поворотом. В это время Чарли и маленький Уэкли прилепили гранаты к обоим бортам танка, по две на каждый борт, а Уэкли даже ухитрился влезть в танк и прилепить одну гранату в кабине. Пять гранат — это рекорд. Потом мы с Ником взобрались на башню и следили за сражением с этого великолепного наблюдательного пункта!

В Месте происшествия завязался яростный бой. Дрались врукопашную. Оружие побросали все ребята, кроме двоих, скрестивших шпаги на куче мусора. Воздух оглашали крики раненых и умирающих. Я увидел, как Тэд нокаутировал Пруна, и тот, споткнувшись о ржавую канализационную трубу, упал на спину.

Тут Топпи дал свисток, и его войска, оставив раненых, побежали к танку. В пылу сражения враг не заметил, что танк захвачен, и когда Топпи и его солдаты примчались к танку, Ник наклонился и стал колотить их по головам футбольным мячом, выкрикивая: «Убиты, убиты, убиты!» Так ему удалось уничтожить четверых, а пятым оказался сам Топпи.

— Эй, вы! Это не по правилам! — завопил Топпи.

— Лежать! — приказал я. — Ты ведь убит.

— Танк уничтожен, — объявил Чарли. — Мы прилепили к нему пять гранат, честное слово!

— Вот как? — удивился Топпи, осмотрев борта и дно танка. — Здорово! От пяти гранат танк должен взорваться и разлететься вдребезги, а вместе с ним и вы, дураки несчастные! Поэтому Ник никого не мог убить. Значит, я не убит.

Представляете, какой тут поднялся спор! Обе армии, столпившись вокруг танка, кричали друг на друга до хрипоты. Теперь, выступая в роли беспристрастного историка, я должен признать, что Топпи был прав, но тогда, конечно, я ему возражал.

Тэд, подойдя вплотную к Топпи, так, что носы их почти соприкасались, произнёс:

— Ты ведь не будешь отрицать, что мы уничтожили танк, а это главное. Поэтому мы победили.

Но тут прозвенел звонок. Я уселся в танк и, нажимая на педали, покатил по улице, несколько ребят толкали танк сзади. Остальные убежали вперёд, передавая друг другу мяч Ника. Танк с грохотом въехал в школьные ворота, и в тот же миг раздался звон разбитого стекла. Кто-то поддал мяч ногой и угодил в окно класса, расположенного рядом с кабинетом директора.