Происшествие в замке Ферни: история вторая

Морис Парр

Всего приглашенных было человек двадцать. Программа приема не отличалась ни оригинальностью, ни особым разнообразием. Нам показали несколько наиболее интересных и, главное, уже полностью отреставрированных комнат. Все они выглядели как павильоны для съемок исторических фильмов, впрочем, некоторый уют в них все же присутствовал. Затем мы прошли в парадную столовую, где всех нас усадили за длинный стол, уставленный различными блюдами. Ужин, конечно, был великолепен, я никогда еще не видела на одном столе такого количества разных деликатесов. Описать это изобилие ужасно сложно, ведь многие блюда я видела вообще впервые и не знала, как, впрочем, и сейчас не знаю их названия. Спасибо хозяйке, которая тактично и мило, с мягким юмором и едва заметной иронией объяснила нам, что мы можем найти и в какой посуде. По крайней мере, я усвоила, где тут рыба, где мясо, а где овощи. Но все, что решилась попробовать, было вкусно.

Десерт и вино были поданы в комнату, которую я описывала выше. Очевидно, предполагалось, что именно в это время гости будут приятно общаться и обмениваться мнениями. Но общий разговор возник только тогда, когда большинство гостей, что называется, откланялись. Остались только те, кого я назвала действующими лицами, ну, и мы с Дэвидом, разумеется. Причем мы задержались только потому, что Марика о чем-то спросила Дэвида, который просто не мог ограничиться лаконичным и точным ответом. Мне же пришлось слегка поморочить голову симпатичному доктору.

Начал разговор наш гостеприимный хозяин, считая, очевидно, что это его обязанность — развлекать гостей.

— Что вы скажете о портретной галерее замка? — спросил он Мориса Парра. — Эти картины мы приобрели вместе со стенами, на которых они висят.

— Стены произвели на меня гораздо большее впечатление, — чуть насмешливо ответил Парр.

— Неужели среди полотен нет ни одного достойного внимания? — продолжил тему Кроун.

— Ну, я не слишком внимательно осмотрел вашу коллекцию, однако, если бы здесь оказались портреты, написанные рукой мастера, я бы их уже опознал.

— Готов спорить, что по крайней мере один такой портрет есть, но вы, похоже, его не заметили, — неожиданно вступил в разговор Джим Сотти.

— И где же он? — Парр несколько картинно встал и осмотрелся.

— Не в этой комнате, хотя большая часть коллекции замка действительно находится здесь, — уточнил Джим.

— Но я не видел картин в других комнатах, я хотел сказать, портретов. В столовой действительно висит вполне сносно написанный пейзаж, но это вне сферы моих интересов.

Насколько я помню, к тому времени другие разговоры в этой комнате сошли на нет, и все, даже те, кто просто молчал, оказались невольными участниками начинавшейся дискуссии.

— Нет, я имею в виду именно портрет, — возразил молодой человек, — и утверждаю, что его писала именно рука мастера — и великого мастера!

— И где же вы приглядели этот, как я понимаю, шедевр? — язвительно поинтересовался коллекционер.

— Он висит в небольшом коридорчике, ведущем от лестницы к столовой, в которой мы недавно ужинали.

Морис Парр уже собрался было ответить. Судя по его мимике, спор мог разгореться нешуточный, но тут открылась дверь, и симпатичная девушка в строгом темно-синем платье и белом кружевном передничке вкатила столик, на котором внизу стояло несколько бутылок вина, а сверху — поднос с чистыми бокалами, хрустальная ваза с фруктами и конфетница с шоколадными фигурками.

— Это замечательное вино, мне доставили его из подвалов замка Азари, — гордо произнес Роберт Кроун, собственноручно разливая по бокалам густо-розовый напиток. Девушка в форме горничной, когда все бокалы были наполнены, обошла присутствующих, предлагая фрукты и конфеты.

— А давайте пойдем и посмотрим этот портрет, — неожиданно предложил Парр, вернувшись к прерванному спору.

Гости дружно поддержали предложение, поскольку спор между Джимом Сотти и владельцем одной из самых богатых в нашей стране коллекций портретной живописи заинтриговал почти всех. Я говорю «почти» так как, похоже, доктора Тарни сейчас одолевали совсем другие мысли и чувства. Я заметила, что он несколько раз доставал из кармана свой телефон и часто поглядывал на часы.

Теперь я должна упомянуть несколько деталей, важность которых станет вам вскоре вполне понятной. Как я уже сказала, только что было подано вино. Когда все отправились смотреть на портрет, у большинства в руках были бокалы. Исключение составили только сам Морис Парр и Роберт Кроун, они еще даже не прикоснулись к вину. Оба сидели у небольшого симпатичного столика, занимавшего пространство между двумя диванчиками.

Мы все встали со своих мест и отправились вслед за Джимом. Я уже не слишком хорошо помню, что представляла собой наша компания на тот момент. Если бы я знала тогда, что все это будет важно, возможно, была бы внимательней. Помню только, что мы с Дэвидом замыкали шествие — впрочем, нет, Морис Парр шел за нами. Очень жалею, что мне не пришло в голову оглянуться, когда мы покидали комнату.

Мы поднялись по широкой лестнице, свернули в маленький коридорчик, ведущий в парадную столовую. Стена, на которой висел тот самый портрет, была украшена еще парой картин, изображающих замок Ферни.

Попробую описать по памяти то, что мы тогда дружно рассматривали. Полотно было небольшим, мне показалось, что впечатление от него несколько ухудшала излишне массивная рама. Изображена была девушка. Язык едва ли повернулся бы назвать ее красивой. Чуть длинноватое лицо, бледное, с тонкими, словно плотно сжатыми, губами. Необычно смотрелись глаза. Я вдруг почувствовала, что юная аристократка едва сдерживает слезы. Как удалось художнику передать это?

Да, при ближайшем рассмотрении портрет действительно оказался довольно занятным, но лишь на мой непросвещенный взгляд. Что касается специалиста, а роль такового здесь, естественно, принадлежала владельцу одной из самых значительных и дорогих коллекций портретной живописи, то Парр был явно разочарован.

— Лет через двести, быть может, эта работа и будет представлять некоторый интерес, но только не сейчас, — так он отозвался об увиденном.

Джим попытался было затеять с ним полемику, но вскоре понял, что это бесполезно. Авторитет его оппонента был слишком значителен.

Когда мы все вернулись в гостиную, первым вознамерился уходить доктор, так как ему позвонил пациент. Он очень хотел подвезти Марику, но выяснилось, что она не собирается домой. Родственники пригласили ее погостить в замке, и она приняла это приглашение. Если честно, то мне это показалось странным. Причем странным было и то, что пригласили, и то, что согласилась. Вроде бы между Мишель Кроун и племянницей ее мужа отношения были не самыми дружескими. Стали прощаться и остальные, в том числе мы с Дэвидом. Все наперебой благодарили хозяев за прекрасный вечер, сыпали комплиментами и в адрес очаровательной хозяйки, и в адрес этого величественного дома, так замечательно возвращенного к новой жизни благодаря энергии и деньгам господина Кроуна.

Я точно помню, что Морис Парр взял свой бокал, а другой протянул хозяйку замка со словами:

— Похоже, только мы с вами не попробовали это прекрасное вино…