Проклятые. Долго не живут

1. Люди-невидимки

Пропавшая относилась к тому типу людей, которых можно назвать тенью. Незаметные, не оставляющие за собой следов.

Пройдясь по крохотной квартирке, Захаров попытался найти, за что зацепиться взгляду, и не находил. Квартира выглядела так же, как на фотографиях, до сдачи в аренду. Отчасти это объяснялось активной продажей квартиры и условиями арендодателя. Потенциальные покупатели должны видеть квартиру с фотографии, чистую и нежилую. Неестественно стерильную.

Остановившись в крошечной кухне, он провел рукой по плите. На пальцах остался след от соды. Под раковиной нашлось чистящее средство. Посуды всего ничего. Две кружки, две разные тарелки, маленькая кастрюля и дешевая деформированная от температуры сковорода. Кружки белые, без узоров, тарелки из черного непрозрачного стекла. Тут же обнаружилась бумажка с соотношением крупы к воде при варке каш. Шесть стаканов воды против одного стакана риса.

Что мы имеем? Пропавшая предпочитала жидкую кашу густой.

Пфф… Ни магнитов, ни календаря, ни тетради с рецептами, хотя кто ими пользуется в наше время? Только дешевый коврик из «Икеи» под раковиной.

Достав мусорное ведро, Захаров вывалил содержимое на газету, принесенную с собой. Использованные ватные диски. Пустая бутылка из-под шампуня. Чек из продуктового. Молоко, рис, яблоки, хлеб. Не густо. Подобных чеков нашлось несколько, пропавшая посещала магазин почти каждый день, быть может, ее там вспомнят. Средний ценник небольшой. Судя по зарплатному листу, девушка была стеснена в финансах, если не подрабатывала на стороне.

Убрав за собой, вернулся в коридор. Осенняя тонкая куртка, поношенная ветровка. Кроссовки и сандалии, стоптанные, пыльные. Вещи старые, изрядно потертые.

В спальне повезло больше. Книги. Рукописи. Не дневники, но исписанные от корки до корки: формулами, зарисовками и пояснениями. Одежды всего ничего, поместится в рюкзаке.

Не успел он закончить, как пришел хозяин квартиры. Он девочку видел один раз, в момент подписания договора. Оплату она переводила на карту. Проблем с соседями не случалось, они даже не знали, живет ли кто-то в квартире. Хотя это не помешало бабке, живущей по соседству, наплести про притон.

– Вот куда теперь все эти вещи девать? – горестно вздыхал хозяин квартиры. – Эх, знал же, не стоило ее заселять.

– Отчего же? – спросил Захаров, крутя в руках краткий справочник проклятий. Под кроватью лежал еще один расширенный.

– Как я продам квартиру с трупом?

Подняв глаза, Захаров пригвоздил собеседника к месту.

– Не было никакого трупа. Девочка, с большой вероятностью, еще жива, а ее вещи поместятся в две небольшие коробки, которые мы заберем. Если что-то найдете, позвоните по этому телефону.

Оставив визитку на столе, Захаров вернулся к книгам. Хозяин квартиры ушел на кухню, раздраженно ворча.

Через несколько часов коробки стояли в кабинете. Следственный комитет располагался в старом здании, построенном еще в прошлом веке. Для кого строили такие высокие потолки? До которых ни с какой стремянки не дотянуться. Оттого кабинет больше в высоту, нежели в ширину. Побелка на стенах растрескалась и посерела от пыли. Высокие двухметровые окна с облупившейся краской и уродливой решеткой выглядят так, словно время в доме остановилось сразу после появления электричества. Чудо, что интернет провели.

Пришла Птичкина Кристина Игоревна. Ведомство часто привлекало ее для работы с жертвами насилия. Также она выступала гражданским консультантом, когда дела касались магии.

– Какие интересные книжечки, – доставая справочник, обронила она.

– Угу. Ты пока полистай, после собрания обсудим.

Кристина одним своим видом делала разруху вокруг менее мрачной. Всякий раз, глядя на людей, она улыбалась улыбкой, на которую невозможно не ответить. В момент знакомства Захаров такую манеру воспринял в штыки. Очередного мозгоправа ему только не хватало. Вот и сейчас вместо того, чтобы разбирать рукописи, она с лукавой улыбкой наблюдала за ним.

– Что? – хмуро спросил он.

– Ничего, – она закрыла губы тетрадью, но глаза улыбались.

Направившись к двери, он вновь попытался призвать плутовку к порядку суровым взглядом. В ответ она фривольно подмигнула. Вроде эта фривольность должна раздражать, но никак не получалось разозлиться на нее по-настоящему.

Сухарь, который Сухарев Иван Степанович, начальник отдела, собрал всех в обветшалой тесной комнатке, исполняющей роль конференц-зала. Глядя на эти узкие высокие комнаты с облупившейся лепниной, трещинами в стенах, где из-под побелки выглядывала роспись, Захаров никак не мог взять в толк, зачем нужно было так уродовать помещение. Не будь у него столько поганых воспоминаний о прежнем месте работы, он, пожалуй, с теплотой вспоминал те светлые просторные комнаты. Где в коридорах не змеятся провода, на полу нет расколовшейся плитки, а из окон виднеется парк. Местные окна не показывали ничего, кроме пыли.

– Ну, что там у нас? – спросил Сухарь, опустившись на стул, тот заскрипел под его весом, Захаров вспомнил мягкие легкие кресла с прошлого места работы. – Икаров, начинай.

– Итак, – Икаров поднялся, суетным движением одернул китель, прокашлялся, прежде чем заговорить. – Морозов Илья Дмитриевич. Двадцать два года, выпускник НГУ. Имеет ИП, что-то связанное с магией, – Захаров едва не отвесил молодому коллеге затрещину за подобную точность. – Десятого июля не внес плату за съемную квартиру. С арендодателем состоит в дружеских отношениях, тот и заявил о пропаже. Мы проверили камеры. Третьего июля он вышел из дома, но далеко не ушел. На площади к нему подошел неизвестный, увел в сторону от камер. Лицо подозреваемого разглядеть не удалось, он был в кепке и очках.

Сухарь забавно пошевелил усами. На деле он хмурился, но, глядя на этого моржа, сложно сдержать улыбку. Но на местных это жевание усов действовало как надо, и Икаров покрылся испариной.

– Мы связались с университетом, там о нем отзывались исключительно положительно, активист и спортсмен. Ни врагов, ни завистников не имел.

– Что родители, родственники? – Сухарь свел кустистые седые брови.

– Никого, круглый сирота.

– Так не бывает, ищите. Выясни, какие именно услуги предлагало его ИП. С кем работал в последнее время.

– Так точно, – дернул головой Икаров и, опустившись на стул, украдкой выдохнул.

– Что там по девочке.

Захаров поднялся.

– Чернова Зоя Сергеевна. Шестнадцать лет. В этом году выпустилась из пансионата. Ее вещи просматривает Кристина Игоревна. Отправил запрос в пансионат, там должны знать о родителях или опекунах. Работала в супермаркете, раскладывала товар по полкам. Там никто ничего толкового о ней сказать не может. Друзей найти не удалось, как и какой-либо цифровой техники. Это пока все.

– Хм. Оба выпускники. Что еще у них есть общего? – пожевал усы Сухарь.

– Сироты, – ответил кто-то из коллег.

– Именно. Похитители хорошо осведомлены.

– Искать нужно среди магов, – встрепенулся Икаров.

Вроде и толковые вещи говорят, но Захаров испытывал необъяснимое раздражение от всего происходящего. Может, здесь традиция такая – проговаривать очевидное? Хотя разве на старой работе они делали как-то иначе? Тогда откуда недовольство?

Окинув взглядом коллег, он задумчиво сдвинул брови. Те занимались кто чем, но явно не делом. Пока Сухарь топорщил усы, изображая сурового начальника, его подчиненные изображали бурную деятельность. Стоило тому отвлечься, как внимание коллег переключалось на социальные сети в телефоне и болтающуюся на сквозняке паутину под потолком.

Профессиональное выгорание или банальная лень, рожденная равнодушием? Как часто в этом захолустье происходит что-то страшнее кражи магнитолы? Тогда откуда эти скучающие лица? Им бы броситься обшаривать каждый угол, если не ради желания помочь, то ради азарта и звездочек. Вместо этого скучающие мины, в которых читается желание поскорее отправиться домой.

Они продолжили обсуждать дело, за прошедший месяц пропали еще пятеро, что привлекло внимание комитета. Двое нашлись – бежали от коллекторов. Одна сбежала от родителей к бабушке. Двое других, одинокие, никому не нужные люди, пока не объявились.

– Думаю, похитителей несколько, – привлекая к себе внимание, заговорил Захаров. – Морозов – спортсмен, занимался борьбой в университете. К тому же, если оценки отражают хотя бы часть его способностей, скрутить его не так просто. Если похитители нацелились на одиночек, нужно сузить радиус поиска и опросить население. Возможно, о других похищенных мы пока ничего не знаем оттого, что некому сообщить.

– Думаете, у нас завелась секта? – наклоняясь к Сухарю, спросил Икаров. – Или кочующий вампирский клан?

Глаза его азартно заблестели, и Захаров едва не выругался. Если бы он знал, что на самом деле такое секта опальных магов или кочующий вампирский клан, то ссался бы кипятком и, мигом оформив отпуск, улетел на другой конец континента.

– Нужно искать точки соприкосновения. Почему они выбирают именно этих людей, – продолжил Захаров, которому резкая смена темы пришлась не по вкусу.

– Очевидно, они уязвимы, – пожал плечами Икаров.

– Очевидно, что Морозов – колдун, а Чернова – ведьма. На парня может не действовать снотворное и сдерживающие чары. Девушка может ударить стихийной магией, почуяв опасность. Двое других…

– А вы превратились в специалиста по магам? – осадил его Сухарь.

– Те, что пропали по весне, были известными в узких кругах шаманами. Несмотря на уединенный образ жизни, полагаю, их способностей достаточно для защиты, – продолжал Захаров. – Иначе долго они бы не протянули в своем бизнесе.

– Значит, секта, – довольный своей теорией, Икаров отвернулся.

– На сегодня все, – отмахнулся Сухарь.

– Будем ли мы привлекать гражданских специалистов? – спросил Захаров, оставаясь на месте, когда остальные поспешили к выходу.

– У нас недостаточно оснований, – ответил Сухарь и вышел.

Несколько секунд он слушал удаляющиеся шаги, чувствуя, как его распирает от злости. Застучали каблуки. Кристина проскользнула в комнату и села рядом.

– Прошло не очень? – едва опустив руки на стол, тут же их подняла, отряхнула пыль и больше столешницы не касалась.

– Я надеюсь, тут не весь город такой заторможенный? – потерев переносицу, спросил он, чувствуя, как злость уходит, плечи опускаются.

– Первое время после переезда я тоже долго не могла адаптироваться к местной манере реагировать на проблемы, – тихо произнесла она.

– Это не манера, это поху… гх, равнодушие.

– Таков местный менталитет, – изящно поднявшись, она скользнула рукой по его плечу. – Я возьму папку Морозова?

– Угу.

Захаров предпочел забрать дело о похищениях под свой контроль, но Сухарь считал иначе. Распыляя дело между сотрудниками, он полагал, что так они сумеют собрать больше информации. На деле подробности и мелочи ускользали от коллег. При похищении каждая секунда на счету, нужно рвать когти, рыть носом землю, искать под каждым камнем, но они вместо этого разве что чаепития не устраивают. Негодование Захарова коллеги не понимали, ведь они всегда так работают.

2. В темноте

Открыв глаза, девушка, поморщившись, попыталась сесть. Мышцы ломило. Едва шевельнувшись, услышала, как зазвенела цепь. Глаза привыкли к темноте, тонкая полоска рассеянного света обрисовала дверь.

Напоминало последнюю субботу месяца в пансионате. На секунду Зоя поверила, что вечером пятницы ее поймал демон. Но нет, полтора месяца свободной жизни из памяти не выкинуть.

Поудобнее устроившись, ощупала себя. Оставили куртку, джинсы, кеды. Из карманов все вытащили. На щиколотке собачий ошейник, закрепленный мелким замком. Ошейник крепкий, ногу охватывает туго. От него тянулась цепь к стене, где крепилась к вбитому в каменную стену штырю. Подергала цепь, сидит крепко, кольцо слишком мало, чтобы попытаться покрутить его, ослабив.

Опасаясь наткнуться на что-то противное, она осторожно ощупала стены. По бокам дерево. Перегородки без дверей. Хм, похоже на стойла.

Устроившись, прислушалась. Тишина. Над головой скрипят балки.

Глубокий вдох, выдох. Ничего. Зоя сделала пас рукой. Ничего не произошло. Безмагическое пространство.

– Пф-ф-ф. Чтоб вас.

Попытки выдернуть кольцо из стены не принесли результата. Только руки о цепь ободрала.

Заслышав шум, она поспешила лечь на пол, прикрыв глаза. Пытаясь повторить позу, в которой проснулась, замерла. Дверь открылась. Стараясь не жмуриться от яркого света, дождалась, когда глаза привыкнут. Завеса из волос стала ей защитой, позволяя рассмотреть комнату. Свет из коридора высветил верстак у противоположной стены, заваленный инструментами. Тут же щиток на стене и провода, уходящие в потолок.

Две темные фигуры втащили что-то в комнату и бросили это в соседнем загоне. Зазвенела цепь, щелкнул замок. Отряхивая руки, они вышли, судя по звуку, дверь закрывается на засов.

Привыкая к темноте, Зоя некоторое время не двигалась, прислушиваясь. За деревянной перегородкой кто-то тяжело дышал. Такое дыхание бывает у тяжело больных людей. Как-то в пансионате случилась вспышка вируса гриппа. Началась как ОРВИ, которую по старой доброй традиции не стали лечить. Тогда, провалив испытание в конце месяца, Зоя оказалась в подвале, в темноте с толпой вот таких же больных и слабых людей. Дышали они почти так же, тяжело, громко, с шумом.

Загремела цепь. Со стоном сосед пошевелился, громко вздохнул.

В пансионате подать голос в темноте не всегда означало спасение. Почти никогда. Надеяться, что кого-то из своих поймали, не всегда безопасно. Многослойные ловушки – любимое развлечение ковена. Потому девушка осталась лежать на месте, прислушиваясь. Сосед лежал тихо, каждое его движение сопровождалось болезненным вздохом. Но стоило Зое чуть пошевелиться, едва слышно шаркнув курткой по полу, как он прекратил возню. Тишина разлилась в темноте подвала.

– Кто здесь? – спросил сиплый, как от долгой болезни, мужской голос.

Замерев, она задержала дыхание.

– Я тебе не враг, – выдохнул он, завозившись в своем углу. – Скорее, товарищ, – пауза, – по несчастью.

Стараясь дышать тихо, Зоя пыталась унять громко бьющееся сердце.

– Постарайся не тратить энергию, – быстро заговорил он, – хозяева дома подавляют всякое проявление магии. Там есть всего одна комната, где действует магия, но и там тебя подавят, – после небольшой паузы. – Не препирайся с этими людьми и не затевай драк. Их больше, и они сильнее.

– А что-нибудь обнадеживающее у вас есть? – спросила она, усаживаясь.

Сосед красноречиво вздохнул.

– Как тебя зовут

– Зоя. Что это за место?

Немного помолчав, он дал неожиданно детальный ответ:

– Дом где-то на отшибе, оттого их манипуляций с магией до сих пор никто не заметил.

– Что за манипуляции? – тут же переспросила девушка, чувствуя, как вспотели ладони.

Сосед помедлил.

– Они вытягивают энергию.

– Энергетический вампиризм? – спросила она, повеселев. Похитителей ждет большой сюрприз, главное, чтобы раньше времени не узнали о подлоге.

– Не совсем. Там какие-то кости в центре комнаты. Когда начинают силу вытягивать, глазеть по сторонам становиться некогда.

Покивав, девушка поднялась на ноги. Обнаружив дефект, ее едва ли отпустят. Намотав на руки куртку, Зоя вновь взялась за цепь, уперлась ногой в стену и стала дергать. Безрезультатно, тонкая цепь скользит. Ощупала ошейник, плетенный из жестких синтетических нитей. Изогнувшись, принялась его грызть. Выходило медленно. Нитей много, плетение в несколько слоев, зубы быстро заболели. Разочарованно зарычав, прижала руки к губам, пережидая зубную боль. Попыталась дотянуться до верстака, цепь не позволила. Сняв куртку, попыталась смахнуть ею что-нибудь со стола.

– Тихо. Вернись обратно, – шикнул сосед.

Шаги на лестнице заставили ее подчиниться. Едва девушка успела отскочить к стене, как дверь открылась. Пришли двое, в ярком свете из коридора не рассмотреть. Заглянув к соседу и выразительно покачав резиновой полицейской дубинкой, он прошел дальше и остановился у ног девушки.

– Если будешь кричать, придется использовать кляп, – прогудел он сверху, демонстрируя грязную тряпку. – Если вырываться – проучить, – покачал дубинкой. – Ты все поняла?

Даже если бы она придумала, что ответить, пересохшее горло не позволило. Руки-ноги задрожали, мышцы превратились в кисель. Девушка кивнула.

– Встань, руки за спину и не поворачивайся, пока я не скажу.

С трудом поднявшись на ватных ногах, она сделала как было сказано, вздрагивая от каждого звука за спиной. Руки стянули пластмассовой стяжкой. Открыв замок, сняли ошейник. Наблюдая, Зоя тихо выдохнула отметив, что похититель вроде не заметил надкусанного ошейника.

– Головой не крутишь, взгляд в пол, идешь, куда скажут, – сказал здоровяк.

Выходя из комнаты, она бросила взгляд на соседа. Выглядел он так же ужасно, как и звучал. Из грязного угла на нее посмотрел болезненно худой человек с запавшими глазами. Покойников в фильмах симпатичнее рисуют. Не стоило туда смотреть.

Резко отвернувшись, Зоя попыталась унять дыхание и придушить панику, но ничего не выходило. К горлу подступил комок. Стараясь не крутить головой, она ощупывала пространство взглядом, ища лазейку. Крохотный шанс, иного и не нужно. Возможность, а уж она-то ее не упустит.

Смотреть особо не на что. Дом выглядел давно брошенным, запущенным и разграбленным. Стены и полы изрядно потрепало время, доски посерели, покрылись плесенью. Пахло сыростью и мышами.

Поднявшись по лестнице, вышли в узкий коридор. На первом этаже межкомнатных дверей не осталось. Возможно, новые жильцы пустили их на растопку. По углам мусор и паутина.

Ее завели в комнату, что могла служить гостиной. В центре среди мишуры, знаков и удерживающих кругов лежали кости. Едва их увидев, Зоя забыла об ободранных обоях, потеках в углах и погрызенной мебели. Кости почернели, местами крошились и трескались. От макушки до фаланг пальцев на ногах кости расписаны удерживающими и гасящими магию знаками. Крупные части скреплены между собой тонкой медной проволокой.

Толчком в спину девушку усадили на колени в ногах скелета. Стяжку зацепили за высокий крюк за спиной.

В комнату вошла высокая статная женщина и встала за спиной девушки. Поверх летнего сарафана осенний плащ, волосы закрыты платком, на глазах крупные темные очки. Занесла руку над головой Зои.

Сердце громко забилось в груди, дыхание сбилось. Следя за рукой, девушка уже знала, что будет дальше. С одной стороны, ее изъян отравит магичку, может, даже покалечит. С другой, когда насильно отбирают энергию, не препятствовать этому так же просто, как чихать с открытыми глазами.

– Умничка, не надо сопротивляться, – тихим певучим голосом произнесла женщина. – Будет почти не больно.

Наманикюренные пальцы коснулись лба девушки. Чувствуя, как холод проникает под кожу, Зоя задержала дыхание и зажмурилась. Рывок не сорвал ее с места, только благодаря хомуту на руках, что держался за крюк в полу. Грудь сжало, не вздохнуть. Мышцы напряглись до боли, во рту появился металлический привкус.

В момент, когда в панике она подумала, что задохнется, все закончилось. Согнувшись, девушка коснулась грязного пола лбом, пытаясь прийти в себя. Захлебываясь воздухом, она ощутила вибрацию. Кости без мышц и связок трястись не могли, но дух, заключенный в них, метался в агонии.

Дождавшись, когда дух успокоится, женщина подняла руку и повторила процедуру.

3. Пансионат

О пансионатах говорили разное, сходились на мнении, что польза их методов превышает ущерб. Туда отдавали сирот, туда попадали ранние мистики. Самое главное, туда бесплатно брали проклятых и снимали с них это бремя. Порой истории, произошедшие за высокими стенами пансионата, выходили наружу, поднимали шум. Но пансионат – последняя ниточка к Черновой.

Когда Захаров решил туда съездить, Кристина напросилась с ним. Нужно преодолевать страхи, ведь так?

Всего двадцать пять километров, чтобы собрать по закоулкам храбрость. Ехали молча. Тасуя колоду карт, она порой вылавливала одну и, заглянув в нее, не находила ничего обнадеживающего.

– Все хорошо? – неожиданно спросил Захаров.

Вздрогнув от неожиданности, она повернулась.

– Ты сегодня тихая.

– Все нормально, – негромко откликнулась она, вытащила карту. Луна. Опасная тайна.

Повернувшись к дороге, Кирилл больше ничего не спрашивал. За это он ей и нравился. Едва переехав в новый город, она столкнулась с любопытством местных. Сначала это было даже приятно. Едва выяснив, что ей больше тридцати и нет ни мужа, ни детей, как участливая вежливость превратилась в настырные нравоучения. Приятельницы в миг обратились в истекающих ядом гадюк, что с притворной жалостью рассказывали, какая она несчастная и как нужно жить. Общение с ними пришлось разорвать, за что те пустили с десяток дурно пахнущих слухов о Кристине. Маленький город, чтоб его.

С Захаровым Кириллом Андреевичем она познакомилась неслучайно. О нем так же поползли мерзкие слухи, настолько бредовые, что сомневаться в том, что он интересный человек, не приходилось. Как приглашенный специалист она познакомилась с ним и получила возможность понаблюдать. Въедливый, упрямый, педантичный, говорит только по делу, не лезет в чужую жизнь. Друзей он не искал, понравиться коллегам и начальству не пытался. Оттого его окружало зубоскальство и тихая ненависть окружающих. Как такой мог не понравиться?

Человек – животное социальное, и они быстро нашли общий язык. Ничего, кроме дружеского участия, Кристина предложить ему не могла, но этого оказалось достаточно.

– Обычно ты заменяешь в машине радио, – улыбнулся он краем губ. – Сегодня нет сигнала?

Продолжая тасовать колоду, она усмехнулась. Растянула карты веером.

– Выбери карту.

– Не нравятся мне эти магические заморочки, – поморщился он.

– Обещаю, они тебя не укусят. Тяни карту.

Не отрывая взгляда от дороги, он вытащил карту. Рыцарь мечей. Улыбнувшись, девушка покосилась на спутника.

– И что это значит? – покосившись, спросил он.

– Это часть мозаики, – продолжая тасовать карты, ответила она. – Избегайте конфликта, но сохраняйте ясную голову.

– Последний раз, когда я видел тебя с картами, мы искали убийцу бабушек, – заметил Захаров. – Ими можно нагадать, живы ли похищенные?

– Дома раскладывала, были живы, но, я бы сказала, не стабильны. Не здоровы. Угасающие.

Кивнув, он сосредоточился на дороге.

– Зачем тогда карты?

– Не люблю пансионаты, а карты меня успокаивают, – произнесла Кристина и замерла.

Хаять вслух пансионаты не принято, но Захаров никак на это не отреагировал.

– По личным причинам?

– Угу.

Выспрашивать он не стал, а Кристина вытащила еще одну карту. Башня. Неожиданные перемены.

– В свое время довелось расследовать инцидент в пансионате, – он постучал пальцами по рулю. – Мерзкое место. Чуть не захлебнулись в дерьме, что хлынуло оттуда.

– Подробности?

– Не слишком приятные.

– Я занимаюсь социальной адаптацией выходцев из пансионатов, да и сама провела там несколько лет. Едва ли тебе удастся меня удивить, – с деланным равнодушием ответила она.

Помолчав, выдал кратко:

– Группа детей затравила мальчишку, и он, выследив их одного за другим, убил.

– Хм.

– Не просто убил, вызвал демона, и тот изувечил тела, так что с трудом опознали.

– Оу.

– Ковен пытался это скрыть, за что и поплатился.

– Если бы у меня была возможность стать чародеем, раскатала бы все пансионаты, – призналась она. – Камня на камне там не оставила.

Умолкнув, она чувствовала, как сердце ускорило бег. Кирилл продолжил рассуждать, словно не заметив выпада:

– Ковены часто принимают в свои ряды выпускников своих пансионатов. Но только после получения статуса колдуна, то есть после вуза. Значит, должны иметь возможность поддерживать с ними связь, особенно с перспективными выпускниками.

– Если мы допускаем, что все эти похищения и пропажи связаны, то есть вероятность, что ковен в этом замешан, – осторожно, как бы невзначай обронила она, занятая колодой.

– Не будем кидаться обвинениями раньше времени, но у ковена есть информация о Черновой. Быть может, она все бросила и уехала по какой-нибудь надуманной причине. Дети, что провели всю жизнь в четырех стенах, имеют привычку впадать в крайности и пробовать новое. Быть может, у нее не было денег платить за квартиру, и она сбежала к родственникам.

Кивнув, Кристина протянула ему колоду.

– Что ты хочешь узнать? – с сомнением отозвался он, но все же вытащил карту.

Перевернутый Отшельник – идти на контакт, даже если он вызывает отрицательные эмоции, вылезти из скорлупы.

– Карты меня успокаивают. Дают ощущение, будто я понимаю и могу контролировать ситуацию.

Единственное хорошее, что было в этом городе, – это лес за его пределами. Проезжая березняк, Кристина позволила себе забыть страхи и просто любоваться. Белоснежная стена, так и манила остановиться и прогуляться. Она представила себе влажную траву, прохладный воздух, полный запахов. Уже почти слыша шуршание листвы, дернулась, когда перед глазами возник пансионат.

Старый санаторий, перестроенный, отремонтированный, но сохранивший колорит советских построек. Покой и расслабление как рукой сняло. Здание огорожено высокой стеной, за ним широкое поле. С окончанием березняка начались защитные идолы.

Проезжая мимо, Кристина обменялась улыбками с оскаленной мордой демона, вырезанного на деревянном столбе. Тот в ответ обдал ее холодом. Пока Захаров не видит, она показала идолу неприличный жест: «Больше вы не имеете надо мной власти, деревянные болваны».

Механические ворота медленно распахнулись перед машиной. Зашуршал гравий под колесами, а Кристина слышала шепот заклятий. Разобрать их не составило труда, такое она слышала много раз в пансионате, в котором училась. Не выпускать, сдерживать.

На широком крыльце под колоннами их ждала женщина. Невысокая, с коротко стриженными черными волосами, в строгом темном костюме. Встретившись с ней взглядом, Кристина заставила себя не отвести глаз. Знакомое лицо. После переезда она была первой колдуньей, встретившейся Кристине. Приходила разведать почву, рассказать, как здорово состоять в ковене. Кристина заботы не оценила и рассталась с ней не слишком вежливо, о чем впоследствии пожалела. Нарышкина Маргарита Степановна имела связи по всему городу, отчего поиск работы затянулся.

Поздоровавшись, женщина провела их в просторный высокий холл. Стук каблуков разнесся по холодному пустому пространству. Рассматривая мозаичную плитку на полу, Кристина старательно игнорировала давящую атмосферу. Эхо доносило менторский тон кого-то из преподавателей. Проходящая мимо молодая преподавательница, несмотря на каблуки-шпильки, шла беззвучно. Внимательно ощупав гостей взглядом, двинулась дальше, все так же беззвучно.

К ним вышел директор. Красивый представительный мужчина, воздух вокруг которого дрожал, заряженный энергией. Еще немного условностей, знакомство и расшаркивание. Наконец кабинет директора. Много книг, дерева, тяжелой мебели, огромный стол, хрустальная люстра под потолком. Словно в музей попала.

– Нас интересует ваша выпускница Чернова Зоя Сергеевна, – игнорируя условности и пустую болтовню, сказал Захаров.

Еще до того, как директор успел что-то сделать, экран и клавиатура выдвинулись из столешницы.

– А что случилось? Надеюсь, с Зоей все в порядке? – участливо поинтересовался он.

Захотелось зашипеть на него, обвинить в лицемерии и лживости. Разумных причин для этого не было, не могут все директора всех пансионатов быть одинаковыми. Прохаживаясь вдоль стены, она остановилась у фотографий выпускников. Подростки, выстроившись в три ряда, в одинаково унылой серой форме смотрели в камеру. Остановившись, она всматривалась в лица, пытаясь угадать среди них искомую девушку. Как они все одинаковы – прически, выражения лиц. Ни заколок с бантиками у младших классов, ни сережек у девушек постарше. Все мальчишки подстрижены под машинку, все девочки заплетены.

– Она пропала.

Директор поохал и произнес причитающиеся случаю пустые слова.

– Расскажите, были ли с Черновой проблемы во время учебы? Конфликты с одноклассниками или учителями?

– Нет, Зоечка была образцовой ученицей, – сказал директор, глянув в компьютер, и тут же скорректировал свою речь. – Училась она не слишком хорошо, но отличалась образцовым поведением. Ее все очень любили.

Даже не видя, как тот неотрывно следит за реакцией Захарова, как касается носа и подбородка во время разговора, Кристина сделала вывод: врет. Врет и не краснеет. В каждом классе по сорок человек, параллельно обучается до четырех классов. Директор, судя по информации на сайте, не преподаватель, по образованию менеджер. Если он действительно хорошо знаком с девочкой, то стоит насторожиться.

– Есть ли у вас информация о ее родственниках?

Директор уткнулся в экран, прежде чем ответить:

– Была бабушка, но давно умерла. Зоя тогда училась в начальных классах. Стая отправила девочку к нам.

– Ее бабушка была оборотнем? – спросила Кристина, поворачиваясь.

– Этого мне, к сожалению, не известно. Вроде как перевертышем.

– А сама девочка?

– Чистый маг, иных склонностей замечено не было.

– Не подскажете, где на фотографии Чернова? – набрасывая на себя любопытствующий вид, попросила Кристина, смягчив просьбу улыбкой.

Бросив взгляд на экран, директор поднялся и, как ей показалось, начал вглядываться в фотографии еще у стола. Приблизившись, несколько секунд скользил взглядом по лицам детей и с довольной улыбкой указал на девушку, сидящую в нижнем ряду в самом краю. Быстро окинув взглядом остальных детей, Кристина спросила:

– Почему она носит шарф?

Уже отвернувшийся директор был вынужден вернуться. Его взгляд вновь сосредоточился на фотографии. На секунду поджав губы и нахмурив брови, он выдал свое недовольство вопросом.

– Почему бы ей не носить шарф, – окинув ее взглядом, спросил он. – Мы позволяем легкие отхождение от формы. Детям важно давать возможность проявлять индивидуальность.

– Весьма похвально.

Отчего Чернова решила не повязать шарфик, как остальные, а намотать на шею? Никто бы не позволил ей испортить выпускную фотографию подобной выходкой.

Захаров продолжил расспросы, директор отвечал общими фразами. После, поняв бесплодность попыток, попросил личное дело и возможность встретиться с классным руководителем.

Преподавательница явилась и не сразу поняла, о ком они говорят. Наблюдая за ней, Кристина видела, с каким трудом та достает информацию о Черной из памяти, оттого быстро скатилась к общим фразам, которыми потчевал их директор.

Провели по учебным помещениям, показали спальни, столовую, учебные классы. Все до скрежета в зубах серое и однообразное. От взора Кристины не укрылось, как шарахнулся ученик, когда учительница подняла руку, чтобы указать на что-то.

– Как-то это все… – едва заговорил Захаров, пока шли в архив, как Кристина его перебила.

– Ш-ш-ш!

Достав телефон, отметила отсутствие связи и, набрав сообщение, показала ему: «Подслушивают».

Кивнув, он придержал выводы, пока они не покинули пансионат.

– Уже можно? – спросил он, выезжая за ворота.

– Рано, еще есть идолы.

Деревянные морды проводили их взглядами, от которых мурашки бежали по спине. Захотелось поджечь их.

Извинившись, она достала пакет с травами и подожгла.

– Надеюсь, у тебя нет астмы? – спросила она, поводив веточкой по салону, и, затушив, сунула обратно в пакет.

– Нет, но мне это все равно не понравилось, – разгоняя дым, ответил Захаров. – Окно можно открыть?

– Можно. Не хотела, чтобы березы запомнили наш разговор.

Подобное не слишком удивило Захарова. Даже интересно, он стоически переносит магические манипуляции, потому что не хочет показаться ханжой или потому что прекрасно с ними знаком. В обычной ситуации Кристина выслушала бы кучу комментариев и вопросов о березах, травах и почему дым можно выпустить. Захаров кивнул и невозмутимо продолжил:

– Ненормально все это.

– Возможно, девочка и правда была тихая, но, скорее всего, класс был проблемный, потому на их фоне Чернова и не запомнилась.

– Это да, но я о пансионате в целом. Ничего не имею против советского антуража, но там его с перегибом. Они же подростки, пусть даже мистики, а их там содержат, как в тюрьме.

– Теперь ты понимаешь мою нелюбовь к пансионатам.

Приоткрыв окно, она наслаждалась ветром, поздравляя себя. Целый час они находились в этом кошмарном месте, и она выдержала. Прошлое отпустить пока не удалось, но оно более не властвует над нею.

– Я бы не выдержал, сбежал, – признался Захаров, уже без прежнего тепла поглядывая на березняк.

– Именно потому там такой высокий забор, открытая площадка за ним и зачарованный лес после. Уйти можно только по дороге, но и она не даст. Скорее всего, ноги начнут увязать, как в болоте.

– Личный опыт?

Встретившись с ним взглядом, Кристина со вздохом кивнула.

– Ты сирота или была проклята? – рабочим тоном спросил он и тут же, словно спохватившись, добавил. – Если не хочешь, можешь не отвечать.

– Мать лишили родительских прав, а отца я никогда не видела, – перебирая темно-рыжую прядь, ответила она, равнодушно пожав плечами. – А тут еще и магический дар проявился, и меня перевели в пансионат после младших классов.

Сказала и замерла. Слишком много подробностей. Захаров может помнить, что ранними мистиками становятся не от хорошей жизни, но он ничего не сказал.

– Что думаешь по поводу Черновой? – нарушил он повисшую тишину, прибавляя скорость, чтобы обогнать машину.

Сдержав вздох облегчения, Кристина выпрямилась и раскрыла папку с личным делом.

– Меня не отпускает мысль о шарфике. Быть может, она прятала синяки или шрамы? На фотографии в личном деле шея девочки закрыта высоким воротником. Бабушка умерла, но все же стоит связаться со стаей, может, остались еще какие родственники. Характеристика от классного руководителя – вода водой, гороскопы – мастера конкретики по сравнению с ней. Заявление, что у девочки не было ни друзей, ни врагов, – и вовсе голимое вранье. В таких местах действует закон стаи, если не хочешь, чтобы тебя сожрали, приходится прибиваться к кому-то более сильному.

– Человек-невидимка. Никто ничего не помнит, ничего не знает.

– Или помнят слишком хорошо, – пролистывая дело, заметила она. – Класс только выпустился.

– Будем прорабатывать версию с родственниками. Может, нам повезет, и она уехала к ним. Поищем одноклассников.

Зазвонил телефон, Захаров перевел звонок на гарнитуру и ответил. Выискивая адрес, она больше почувствовала, нежели заметила, перемену.

– Что случилось?

– Еще одно похищение. Девочка девяти лет.

4. Рыбалка в темноте

Выплакавшись за ночь, Зоя едва успела уснуть, как дверь подвала открылась. Ослепленная, она не рассмотрела, кого привели. Подвал погрузился в темноту. Замерев, она прислушалась. За стенкой кто-то дышал.

– Похоже, плохи наши дела, – спокойно, словно разговор шел о погоде, произнес пленник за правой стенкой, и девушка невольно дернулась, загремев цепью. Тело отозвалось болезненными мурашками. Неприятно, но не смертельно.

– Они и так были не очень.

– Когда меня только привели, здесь уже сидели двое. Мистики, но не особо сильные, что-то на уровне шаманства. Они сгорели в течение недели. Одного увели и не вернули, другой умер во сне.

– Люблю начинать день с хороших новостей, – отозвалась она. – Ты пробовал бежать?

– Ты можешь попробовать, у меня уже не получится.

– Чего это?

– Сил не осталось, – ответил он бесцветно.

Разговор увял сам собой. Сняв куртку, она еще раз попробовала дотянуться до стола.

– Охранники часто заходят в подвал? – спросила Зоя, повторно наматывая куртку на руки.

– Два раза в день. Один раз приносят еду и ведро, второй раз, чтобы забрать в комнату со скелетом.

– Ведро – это туалет? – упершись ногой в стену, она намотала цепь на руки и что есть силы потянула.

– Угу.

– Настоящий курорт, – сдавленно от натуги произнесла девушка и попыталась подергать цепь. – Все включено.

– Рад, что тебе нравится.

Ощупав ошейник на ноге, поняла, что снять через него штаны, чтобы привязать к куртке не выйдет. Изогнувшись, продолжила его грызть.

– У тебя лишней куртки или кофты не найдется? – спросила она, когда зубы заболели.

– Забрали, когда пытался бежать в прошлый раз.

– Ого, далеко удалось уйти?

– Выбрался из дома, а там собаки шум подняли. Даже через забор перелезть не успел, эти твари повисли на мне.

– Лес далеко?

– Нет, метров пятьдесят. Но из-за меня поменяли ошейники на плетеный многослойный пластик.

– Да, этот уже не разгрызешь.

За стенкой завозился третий пленник. Все умолкли. Пока Зоя искала подходящие по случаю слова, как не напугать товарища по несчастью, дрожащий детский голосок произнес:

– Мама?

Мысленно обложив похитителей всеми известными ей нецензурными выражениями, Зоя нащупала край деревянной стены, но цепь не позволила туда заглянуть.

– Прости, малышка, но мамы тут нет, – тихо произнесла она.

Ребенок в темноте испуганно захныкал.

– Я понимаю, понимаю, малыш. Но мы тут, мы тебе поможем.

Холодные крохотные пальчики нащупали ее руку в темноте.

– У тебя куртки не найдется? Хочу попытаться стащить что-нибудь со стола.

Девочка отдала куртку и кофту. Импровизированная веревка мазнула по краю стола и шлепнулась на пол.

– Идут, – вдруг скомандовал сосед справа. – Не спорьте и не ругайтесь с ними, а лучше не разговаривайте вовсе.

Развязав веревку, Зоя вернула вещи девочке и попросила ту сидеть тихо. Едва они договорили, дверь открылась. Свет коридора обрисовал рослую фигуру с пакетом в одной руке и ведром в другом. Остановившись у первой кабинки, вытащил что-то из пакета и бросил на пол. Поставил ведро.

– Ладно, я уже и не дойду, но хоть девочек можно в нормальный туалет сводить?

Судя по звуку, соседа пнули вместо ответа. Подняв ведро, он сделал шаг и оказался перед Зоей. Сжавшись, она снизу вверх посмотрела на мужчину. На землю рядом с ней упал хлеб без упаковки. Жестяное ведро со звоном опустилось на пол.

– Нет, спасибо, – не двигаясь с места, ответила она.

Подняв ведро, он сделал еще шаг. Ребенок захныкал. Несложно представить девчонку, вжавшуюся в угол и обмирающую от страха.

– Что за паскудство, ребенка запугивать? – подал голос сосед справа.

Подняв ведро, охранник вернулся к первому загону и отвесил пленнику еще один пинок. Тот зашипел от боли. Охранник ушел, закрыв за собой дверь.

– Через сколько он вернется? – спросила Зоя, нащупав булку хлеба на полу, и, повернувшись влево, добавила. – Малышка, не ешь хлеб.

– Не скоро, – ответил парень справа. – К скелету забирают вечером, кормежка утром.

– Как ты открыл дверь в подвал?

– В то время на ней была ручка, а с той стороны хлипкий крючок.

Покрутив хлеб в руках, она с отвращением отложила его в сторону. Даже в пансионате, запирая в карцере, еду на землю не бросали.

– Как тебя зовут? – спросила она у девочки, но ответили оба пленника.

– Снежана.

– Илья.

– Вот и познакомились, я Зоя, – улыбнулась девушка. – Я пока не придумала, как открыть дверь, но для начала нужно избавиться от цепей. Пощупай ошейник на лодыжке. Попробуй его снять, – наклонившись вправо, – Илья, те двое до нас были взрослыми?