Прорвемся, опера! Книга 2

Глава 1

Белая «Газель» с номерами, замазанными грязью, ехала по центру города, но держалась мелких улочек, ныряя через дворы, избегая главных проспектов. Гаишников не попадалось, они в это время караулят в других, более «урожайных» местах.

У нас в городе газелек ещё было не так много, но московские фсбшники давно использовали такие в своих операциях, пока наши местные чекисты из областного УФСБ разъезжали на старых РАФиках, тоже белых. Впрочем, городские банды были в курсе про РАФы, зато эту машину вполне могут упустить из виду.

— Много от тебя не требуется, — вполголоса говорил Туркин. — Стой себе да кури в сторонке, у нас под ногами не путайся. Если что, позовём. Работа такая, непривычная.

— Ну-ну… Если бы многого бы не требовалось, — возразил я, — вы бы тогда не опера из УГРО искали, а взяли бы какого-нибудь ППС-ника, чтобы стоял да ксивой светил или мигалку включал. Значит, что-то может пойти не так. А что до работы, повидать пришлось всякого… — хмыкнул я, а про себя подумал, что меня только за последнее время дважды подстрелить пытались.

Бронежилет я уже надел, а сверху накинул куртку. Броник не военный, класс лёгкий, но всё равно ощутимо давит на плечи. Вряд ли он выдержит пулю из модного сейчас у бандитов ТТ, но вполне спасёт от ножа.

— Это же ты банду в одиночку повязал? — спросил сидевший по левый локоть рыжий оперативник в чёрной форме, повернувшись ко мне. — Которые налёт на сберкассу делали?

— Он, он, — подтвердил другой чекист, хмурый усатый мужик, сидящий впереди. Он был самым взрослым среди них. — Мощно вышло. Слыхали? Сел к ним в тачку, пока напарник вызывал помощь, загрузил их по самое не балуй, а в нужный момент одного наглухо положил. А перед этим в ночь другую банду повязал, со стволами. Вот чё мы его и позвали.

— На кассу оптического завода налёт хотели сделать, — поправил я. — Там в тот день получку давали. Отвлечь нужно было, но пострелять всё равно пришлось. А теперь вот отправляют в область, на реабилитацию.

— Вот, смотри, это Женька вместо тебя поедет, раз сам не хочешь, — Турок показал на рыжего. — Да и на тебя похож.

— Вообще не похож, — я помотал головой. — Но без разницы, я не против.

— Он зато под мента косить умеет, — Турок хмыкнул. — И все ваши словечки знает, его даже менты пару раз путали со своими. Так что справочку ему можешь отдать, и вкратце потом расскажи, что и как.

— Они мне отпуск торчат с тех самых пор, когда ФСК ещё небо коптило, и я там числился, — рыжий засмеялся, показывая зубы. Один был выбит. — Вот и пообещали санаторий, ха! И раз такое дело подвернулось, буду вместо тебя валяться и минералку пить.

Я отдал документ ему, сам поддёрнул броник — он все больше и больше казался неудобным. Пистолет бы ещё не помешал, это точно, но Турок так его и не давал. Но зато обрадовал другой новостью.

— Короче, мы в городе ещё долго, — добавил он. — Так что это, мобила и пейджер у тебя остаются, на всякий пожарный. Пользуйся.

— Вот это другое дело, — я поправил лежащую в кармане увесистую трубку. — Раз пистолет не даёшь, буду этим кирпичом драться, если припрёт.

В салоне засмеялись. Сан Саныч, помахав хвостом, слез с сиденья и подошёл ко мне, уткнувшись носом в руку. Я его почесал за ухом, он довольно захрюкал и завалился на спину, мол, чеши-ка теперь животик.

— Ходишь с ним, — напомнил Турок инструктаж. — Якобы гуляешь с собакой во дворе, смотришь за обстановкой, вмешиваешься по необходимости или если позовём. А если что пойдёт не так…

— На месте разберёмся, не переживай, все пучком будет.

Говорил он много чего. Выходит, это совместная операция ФСБ и РУОП, хотя Турка это почему-то напрягало, заметно было по интонации. Что-то даже думается, что операция изначально проводилась местным РУОП, а ФСБ подключились позже, учитывая срочность, с которой они всё организовали. Поэтому и «предупредили», ведь на живца они могут ловить, не предупреждая об этом самого живца.

Спрошу потом у отца, что именно происходит, когда он освободится. Но силовое прикрытие осуществляет ФСБ, не РУОП. На месте будет человек, который знает весь их отдел в лицо, и он же потребовал у отца, чтобы никто из коллег не присутствовал, боялся утечки.

Якобы, у этого человека был компромат на Кросса. Большая часть городского отдела РУОП находилась в других местах, но что они там делали, я не знал.

Возможно, этот компромат и правда существовал, но, как говорил Турок, о встрече прознали универмаговские, и кто-то из них (конечно, без ведома Кросса это невозможно), решил гасить обоих любой ценой, невзирая на последствия.

И всё равно, что-то не сходилось в том, что мне говорил Турок. Возможно, он даже сам не знал всего. Ну кто будет рассказывать все детали обычному летёхе?

Ну а мне вдруг подумалось, что по основному замыслу или запланировано у них инсценировать гибель отца, чтобы бандиты расслабились, и в этот момент резко раскрутить всю цепочку, или что-то ещё.

Вполне даже могло быть, что Кросс ещё не отдавал такой приказ, и его как раз таки хотят спровоцировать новостью о компромате, чтобы он запаниковал, решился на крайние меры, и сразу его взять на этом.

А батя-то у меня рисковый, вполне может пойти и на такое.

Но Турок так мне ничего по этому поводу и не говорил, а я свои мысли оставил при себе, хочу понаблюдать за всем. Мне-то главное, чтобы окончательно устранить угрозу для жизни отца, а как и кто это сделает — какая разница?

Зато поучаствую во всём лично.

Мы высадились и разбрелись по точкам, а «Газель» заехала за угол ближайшего дома. Встреча намечалась в кафе «Сапфир», не самом лучшем заведении города, с дурной репутацией. Я не заходил, но увидел в окно, что людей там мало, и часть из них — те, кто ехал со мной в «Газели». Значит, посторонних посетителей там вообще нет, все сидящие там под прикрытием, и в случае чего можно развернуться вовсю.

— Миражи! — доносилась очередная модная песня этих лет из приоткрытых окон кафе. — Это наша жизнь!

Я отошёл, как и было договорено, в сторону ближайшего дома, поиграю с Сан Санычем во дворе. Пёс, довольный тем, что наконец дождался прогулки, да ещё и такой долгой, даже несмотря на поздний час был готов прыгать и скакать. Я ему и мячик захватил, чтобы приносил и не скучал.

Делал вид, что просто сижу с собакой, а сам подобрал лежащую во дворе бутылку из-под пива. А то время позднее, ещё появятся вопросы, чего это я так долго делаю во дворе. Ну а то, что хожу и якобы пью пиво, никого не удивит. Про такие премудрости мне никто не говорил, но я-то во всём этом давно варюсь, вот и добавил деталек.

А во дворе и так поставлены люди, достаточно много. Кто-то курил у детской площадки, кто-то группкой сидел на скамейке с другой стороны улицы, пытаясь маскироваться под окрестную молодёжь.

Правда, если бы руководил операцией я, то никогда бы не допустил ту «мамашу» в куртке с капюшоном, которая сидела у другого подъезда и катала детскую коляску. Ну вы чего? Время уже десять вечера, никто у нас в городе не выходит с детьми так поздно, сразу же понятно, что это кто-то сидит в засаде. Впрочем, «мамаша» далеко, из кафе не заметят.

У кафе остановился белый москвич отца. Вышел он сам, огляделся по сторонам, но даже сделал вид, что не заметил меня, и прошёл внутрь. Под мышкой отец держал кожаную папку на молнии. Я уже в курсе, что в ней он обычно носит пистолет-пулемёт «Кедр», оружие достаточно компактное, влезает туда спокойно, ничего не бугрится. Я раз по ошибке захватил вместо своей, ещё думал, почему она стала тяжелее, чем обычно.

И всё же один руоповец в моём поле зрения был. Но это дядя Витя, и он — мастер маскировки, потому что даже я, зная о его навыках, не сразу понял, кто этот бомж, деловито выискивавший бутылки в переполненных урнах, а то и просто кучах мусора. Маскировка — слишком реальная, не подкопаешься.

— Мать, закурить есть? — хрипло спросил он у «мамаши», и та замотала руками, мол, уходи, не мешай.

Вскоре он прошёл мимо меня.

— Пацан, есть закурить?

Я хмыкнул и достал спички, а он наклонился чуть вперёд, типа закуривал.

— Это тебя, Пашка, выходит, чекисты позвали? — тихо спросил он. — Чё-то пошло не так, я смотрю. Не едут, едрить их в ногу. Отбой, походу, будет.

— Понял, — шепнул я и добавил громче: — Нет у меня мелочи, батя.

— Вот народ жмотьём стал, вечно всё жопят! — он кивнул, снова входя в образ.

Время шло, уже стало холоднее, Сан Саныч устал носиться и просто сидел рядом, положив голову мне на ногу, чтобы я его гладил, «мамаша» уже сама закурила, а «молодёжь» просто сидела и даже перестала фальшиво и громко смеяться.

Слишком всё затянулось, будто что-то идёт не так, все нервничают. Я и сам как натянутая струна, хотя и продолжаю изображать беспечность.

В ожиданиии много чего передумал, поразмышлял, и мысль одна не отпускала — ну как там, вышло ли что-нибудь у Верхушина? И когда я уже в очередной раз начал доставать пейджер, чтобы проверить сообщения и заодно посмотреть время, все вдруг всполошились.

Вскоре я и сам заметил, почему. Со стороны чёрного хода забегаловки, где стояли мусорные баки, подъехала тёмно-зелёная восьмёрка. Лампа у кафе горела всего одна, но даже в её тусклом свете видно, что у восьмёрки уже проржавел местами кузов.

Но люди из машины не выходили, просто сидели внутри и даже не курили, лишь видны их силуэты через окна. Музыки из тачки не слышно — плохой знак. Какая восьмерка сейчас без магнитолы? та, которая на дело приехала…

И что дальше?

Нутром я почуял, что всё идёт не по плану.

— Э, пацан! — окликнул меня какой-то бугай в спортивном костюме. Едва его узнал, он тоже сидел сегодня с нами в «Газели». — Дай тыщу, на пузырь не хватает. По-братски…

— У самого нет, — отозвался я.

— Да ты чё! — он подошёл ближе, выпячивая грудь, но вблизи зашептал: — Не нравятся нам те хмыри в восьмёрке. Не должно их там быть. Оставь собаку, проверь у них документы. Если всё нормально, пошли их на *** отсюда! И не ссы, Васильев, мы тебя прикрываем, там наши на стрёме. Если чё — падай на землю.

Проверить документы я имел право, да, и эта одна из причин, по которой я мог пригодиться чекистам. Так что Сан Саныч недоумевающе остался у скамейки, поскулив и чуть было не гавкнув от возмущения, что я ухожу без него. Но всё же парень он воспитанный, так что взял в зубы мячик, заворчал и улёгся на землю.

А я подошёл к машине, чувствуя тяжесть бронежилета под курткой. Заметил, как внимательно сидящие в восьмёрке на меня смотрят через окна.

Не-е, что-то не то, это явно не случайные люди. Не курят, не слушают музыку, а мафон при этом я в салоне разглядел. Просто сидят три мужика в чёрном и внимательно смотрят вперёд. Бригада мокрушников? Похоже на то.

Я подошёл к окну со стороны водителя, постучал и показал корку, не открывая её.

— Милиция, — грубым голосом сказал я. — Нарушаем. Здесь остановка запрещена.

— Может, договоримся, начальник? — водитель открыл окно и натянуто заулыбался мне.

Все трое гладковыбритые, но всё равно заметны кавказские черты лица, и акцент у водителя слишком явный.

— Смотря насчёт чего договариваться, — я хмыкнул, чтобы поддерживать вид наглого, но жадного мента, который подошёл срубить лёгкого бабла на лохах. А то ещё заподозрят чего раньше времени. — Документики показываем, а там посмотрим.

— Вот, ща, начальник…

Водитель полез назад, где у него стояла сумка, но человек, сидящий позади, ничего ему не подавал, а смотрел на меня. Решали, что со мной делать.

— Ща всё будет, начальник, — продолжал водила.

Два пассажира смотрели на меня. Затем тот, что сидел впереди, что-то сказал на незнакомом мне языке.

Пора. Решили гасить, видно по глазам. А потом зайдут внутрь, чтобы закончить дело.

Водила резко развернулся вперёд и, вскинув в окно руку с пистолетом, попытался сходу взять меня на прицел. Но я резко шагнул в сторону, уходя с линии огня, и одновременно перехватил его запястье и выкрутил. Вывернул так, что аж хрустнуло, и пистолет с коротким стволом выпал на землю. Водила взвыл от боли.

Пассажиры спешно стали вытаскивать что-то из-под курток, но я просто сиганул в сторону, к задней части машины, и припал к земле, чтобы не достали стрельбой из окон. Пусть поработает прикрытие, раз сами не дали мне ствол.

— Стоять! — крикнул кто-то рядом. — Волыну брось!

Раздалась короткая очередь, зазвенело битое стекло. Дверь хлопнула, зазвучали чьи-то ругательства, ещё выстрелы и отборный мат. Потом совсем рядом послышался пистолетный хлопок, эхом отразившийся во дворе, послышались чьи-то стоны, и уже потом стало тихо.

Я огляделся и поднялся, только отряхнул волосы, потому что битое стекло насыпалось сверху.

Вокруг машины уже были бойцы в чёрном, все с автоматами. Водитель хрипел от боли, держась за сломанную руку, на заднем сиденье машины кто-то лежал и стонал, а вот один успел выскочить и убежать.

Но недалеко, его тут же догнали и повалили на землю.

Теперь уже не до соблюдения маскировки, все собрались рядом. А один из оперативников в гражданском уже насел на водителя, раскалывая на горячую:

— Кто послал?

— Да не знаю я! — кричал тот. Акцент стал слишком сильным. — Мамой клянусь, не знаю! Али знал! Ему фотку дали — найди мужика и хлопни, пять тыщ баксов платят!

Похоже, что водила здорово струхнул и совсем не собирался отпираться.

— Где этот Али?

— В общаге! Там он ждать будет! Как закончили, к нему бы поехали!

И это всё? Думалось, что будет как-то иначе. Но это не местные бандиты, это какие-то явно заезжие гастролёры. И хоть эту бригаду мокрушников повязали, пока заказчик не известен, покушение может повториться.

Но на него уже проще выйти, ведь у и этого покушения ниточки куда-то поведут, главное — правильно за них тянуть. А у меня ещё есть и другие зацепки, которые стоит проверить.

Я отошёл перевести дух на скамейке, а завизжавший от радости Сан Саныч уткнулся мне в ноги, а потом снова запрыгал рядом, облизывая руки и норовя лизнуть лицо. Будто мы вечность не виделись. Видимо, он чуял, что костлявая с косой рядом со мной прошла. Шум всё-таки поднялся немалый.

— Видел тебя, не стал подходить, чтобы не спалили, — сказал отец, поговорив с чекистами. — Ловко ты, на стрёме. А эти могли бы и заранее угрозу распознать, — он неодобрительно покачал головой.

— Знаешь их? — спросил я, кивая на машину.

— Нет, — он помотал головой, даже не посмотрев на них. — Ясно, что залётные, но у них ещё старший есть, если сегодня не возьмём, в федеральный розыск объявим. Вообще, мне информацию о готовящемся покушении слили буквально на днях, так что мы сами готовились, но тут смежники примазались, выяснили это по своим каналам, — отец показал на чекистов, снующих вокруг. — Сами хотели выйти на Кросса, предложили его на этом подловить, думали, спровоцируют. Не вышло.

— Я так и подумал, что как-то сильно они в это вцепились.

— Угу. Вот только Кросс — подонок хитрый, на такую грубую приманку не клюнет. Я им говорил, они не послушали, типа, сами с усами, — пробурчал он в конце. — Ну, зато поймали мокрушников.

— А кто их тогда послал? — спросил я.

— Ещё выясним, — пообещал он.

— А как ты его обезоружил-то! — дядя Витя, уже снявший с себя шмотки бомжа, подходил к нам. — Я думаю, щас стрельнёт, а ты как ловко сделал! И залёг ещё удачно…

— Витёк, давай-ка с мужиками по адресам, которые эти аксакалы назовут, — распорядился отец. — Надо их главного перца, про которого они талдычат, брать самим.

— Да, вот уже едем, тачку жду, — дядя Витя показал на дорогу. — А тебе, Пашка, от начальства какой-то подарок должен быть. Майкл Джексон же скоро в Москву приезжает, концерты давать, вот пусть и отправляют тебя туда, во второй ряд.

— Во второй ряд партера или на балкон? — с усмешкой спросил я, поддерживая шутку, которую слышал давным-давно.

— Во второй ряд оцепления, — он засмеялся.

Домой сегодня, похоже, вернусь поздно, зато на планёрку завтра уже не пойду, ведь официально я уеду в область. Но на деле буду продолжать рыть и копать, не отвлекаясь на рутинную текучку. Кто-то послал киллеров, ФСБ думает на Кросса, но никаких доказательств этого получить они так и не смогли. Отец уверен, что Кросс не при делах, ну а человек, который должен был прийти на встречу, вообще не появился, вместо него приехали мокрушники. Больше никаких деталей об этой операции я не знал.

Сначала заехал в отдел, чтобы подчистить хвосты по своим делам. Там был только Толик Коренев, который дописывал справки, иногда печально глядя в окно. Он включил чайник, а я засел за телефон. Хотел найти следователя Верхушина, чтобы продолжить с ним сегодняшний разговор, а заодно и выяснить, что он сделал за день. Сам он на связь со мной так и не выходил. Странно, обещал не затягивать же…

Сначала позвонил ему на работу, там сказали, что он ушёл всего полчаса назад. Набрал его домашний номер, ответила заспанная жена Верхушина, которая пробурчала, что он ещё не приходил, но сказал ей, что задержится, уехал в ресторан «Садко». Добавила ещё, что уехал туда с начальством, чему она рада, ведь муж наконец-то может получить повышение.

Пока я искал номер ресторана в телефонном справочнике, пропиликал пейджер.

— Паха, откуда у тебя агрегат буржуйский? — удивился Толян, заметив моторолу. — Это пейджер? Можно посмотреть?

— Потом, — я подумал и достал телефон. — Вот это посмотри, подарок от коллег. Только не звони никуда, дорого!

— Охренеть! Мобила! Нихрена себе! Алё! Алё! Говорите… генерал Коренев у аппарата.

Он начал с любопытством тыкать в кнопки меню, а я спокойно прочитал сообщение на пейджере. Как раз от следователя Верхушина.

Там только адрес, недалеко отсюда, и приписка — «…санкция будет утром. Надо срочно брать сейчас, пока не уехал. Скоро буду там».

Адрес этот я сверил со своими записями, по этому адресу прописан сам Рудаков. А ведь это будет очень мне на руку, если это именно Рудаков отправил тех киллеров против отца, опасаясь, что тот на него как-то вышел. Правда, зачем — другой вопрос. Это следак так опасается, что его зацепят из-за по чёрному проданных квартир? Или было что-то ещё? Надо выяснять.

Только зачем Верхушин лично туда попёрся? Следаки обычно в кабинетах сидят и на задержания не ездят, да еще и в одну каску. Не хватало его ещё там. Хотя, может, хочет что-то выяснить сразу, на месте, подловить, а не тянуть потом всё клещами на официальных допросах.

— Короче, собирайтесь, товарищ генерал, — объявил я. — Поехали брать Рудакова.

— Ого? Следака бывшего? Он же матёр бобёр! А санкция?

— Задержим пока по подозрению, а к утру постановление на арест будет.

— Погнали, — Толик вернул мне телефон и проверил пистолет в кобуре. — А ты без ствола? Может, автомат тебе в дежурке выцыганим?

— Без рапорта и виз начальства — сложно, да и некогда. Времени в обрез! Погнали, а то слиняет гад.

Дом находился недалеко, буквально, в трёх улицах от нас, мы дошли пешком быстрым шагом. Это не древняя хрущёвская пятиэтажка, а чуть более новая брежневка, девятиэтажная, с лифтом в доме. Пса оставлять было негде, взял с собой, но в квартиру пока его не поведу.

Подумал, стоит ли оставить Толика в засаде, чтобы караулил вместе с Сан Санычем выходы из подъезда? Но сам-то я без оружия, и Толян мне свой ствол ни за что не отдаст, я его хорошо знаю. Поделится чем угодно, но не табельным.

Ладно, я-то опытный, справлюсь и без пушки, а вот Толика без ствола и прижать могут.

— Смотри, как сделаем, — начал я. — Тебя Рудаков точно не знает, а про меня мог слышать. Так что возьми Сан Саныча… нет, Саня, сидеть! Жди здесь.

Пёс заворчал, но уселся рядом, высунув язык. Я продолжил:

— Потому что если Рудаков не видел такой собаки в доме, он может удивиться, когда заметит в подъезде. Лучше без него. Поднимись на лифте на четвёртый этаж, жди, когда позову на помощь. Тогда влетай в квартиру и вяжи всех, — я усмехнулся.

— Понял, — Толя кивнул с серьёзным видом.

Он ещё неопытный, могут на чём-то подловить внутри квартиры, а я на этом уже собаку съел.

Входная дверь в подъезд, хоть и оснащена замком, была почему-то открыта. Внутри чисто, стены не исписаны, ступеньки не заплёваны семечками, нет следов от горящих спичек, которыми иногда прижигали штукатурку. В общем, всё цивильно.

Толик прошёл в подъезд первым, причём вышло ненавязчиво, будто он где-то здесь и жил. Поднялся он на лифте, а я пошёл по лестнице. Между вторым и третьим этажом у окна стояли парень с девушкой, парень в спортивном костюме, стриженный под полубокс, хвастался, как с кем-то дрался на районе. В одной руке держал бутылку пива, а другой прижимал к себе свою рыжую девицу за талию. Та весело хихикала, не отрывая глаз от парня. Меня они вообще не заметили, слишком были поглощены друг другом.

Я прошёл дальше, на третий этаж, к нужной нам двери, стальной, покрашенной в светло-зелёный цвет, в такой красили больничные стены. На площадке этажом выше свет не горел, то ли лампочка перегорела, то ли выключили или выбили. Там и ждал Толик.

Вместо того, чтобы сразу нажимать на звонок, я присмотрелся к двери. А ведь и она открыта.

Мне это уже не нравилось.

Прямо чуял — засада. Конечно, Рудаков мог свалить в панике, забыв запереть дверь. А может быть, тут что-то другое, и я давно заметил одну вещь: если в такие моменты внутренняя чуйка начинает бить тревогу, лучше к ней прислушаться.

Но у меня был козырь. Ведь все же думают, что я молодой, зелёный, не шарю. Так что если кто-то там есть, его ждёт сюрприз.

Подловлю его сам.

Приоткрыл дверь. Свет в прихожей выключен, но зато горит в комнате, там же громко работал телевизор. Судя по гундосому голосу переводчика, кто-то включил кассету на видике.

Из темноты вышла пушистая чёрная кошка с жёлтыми глазами и уселась на дорожку света, с любопытством глядя на меня. Потом подошла ближе и принюхалась к моим ботинкам — и сразу торопливо отошла. Учуяла собаку, конечно же.

Я двинулся дальше, держа руку в кармане куртки, якобы у меня там был пистолет, на случай, если кто наблюдает. Кошка фыркнула, но не скрылась в глубине квартиры, а начала скрестись в закрытый туалет, причём сильно, упрямо. Там свет не горел, щель под дверью тёмная.

Так. Мысли полетели быстро, мозг, за столько лет ментовской службы привычный к таким задачкам, резво раскручивал очередную.

Я не кошатник, но моя первая жена, Нюрка, кошек обожала, и даже умудрилась приучить к ним Сан Саныча. У нас жила сиамская кошка, и ей нужен был лоток. Но в прихожке места мало, да и воняло там, вот мы и ставили тазик с землёй в туалете, поэтому дверь туда никогда не закрывали. А когда забывали и закрывали, она уж очень яростно туда скреблась. Вот как сейчас эта кошка.

Три варианта. Закрыл по запаре хозяин, когда сбегал. Здесь был посторонний…

Или кто-то спрятался именно там.

А если кто-то там спрятался, я смогу его достать — если сделаю вид, что не знаю об этом.

Я высунул руку в подъезд и показал Толику два пальца, мол, нужно две минуты. Если что, возьмём гада в тиски.

Сам прошёл вперёд, внимательно прислушиваясь к происходящему. Узнал, что за фильм сейчас был включен, кажется, одна из частей ужастиков про Фредди Крюгера, узнал по его весёлому смеху.

Вошёл в комнату и даже несмотря на вопли из телевизора, ведь Фредди кого-то там резал своей перчаткой, я услышал, как бегущая по трубам вода из ванной стала громче, а кошка перестала скрестись в дверь. Значит, впустили внутрь.

Ага, ловушка захлопнулась, но не на меня.

Но вот то, что я увидел в комнате, мне совсем не понравилось.

Бывшего следака Рудакова там не было, зато в большом кресле перед телевизором сидел другой следователь — Олег Верхушин. Значит, он прибыл раньше меня. Он не спал и не смотрел фильм. Запрокинутая голова в крови, кровь стекала вниз, по шее, по плечу, по рукаву его куртки, прямо на ковёр.

Готов… кто-то пустил ему пулю в голову. И, скорее всего, это был как раз тот, кто ждал меня в туалете.

А он уже очень тихо, потому что наверняка снял туфли, шагал в мою сторону. Но скрипучие полы всё равно его выдавали.

Да и сам он в какой-то момент решил со мной заговорить, думая, что я от этого только больше испугаюсь.

— Вот нахрена ты полез, куда не просят? — спросил убийца. — Теперь не только твоего батю гасить придётся, но и тебя самого.

Он вошёл в комнату, но, судя по его лицу, явно не ожидал, что я нападу первым.