Прощальный танец

Глава VII. Снежные сумерки. Юфемия

Юфемия:

Четвёртая ночь от полнолуния кровавого Янгоса, шестнадцатый день после исчезновения короля Дамиана

Краска прилила к лицу. Как же неловко! И зачем она только послушалась этих глупых советов Араты? Вампирша, похоже, просто решила над ней подшутить! Впрочем, винить только её не стоило — наивным и слабым нет места на Бэрлоке. Теперь, когда Юфемия осталась одна, ей следовало быть более внимательной и разумной.

— Простите, — пролепетала она, отведя взгляд от Ариата. Заставить себя вновь посмотреть на него Юфемия не смогла. — Мои слова были неуместны. Вы вправе делать то, что считаете необходимым, м-м-ой господин…

— Не стоит меня так называть, Ваше Высочество. — Он подошёл ближе и теперь опасно нависал над ней.

— Тогда, как вы хотите, чтобы я к вам обращалась? — Её дыхание сбилось, а мелкую дрожь, что овладела ей едва она переступила порог спальни, уже невозможно было унять.

— Когда мы наедине, я бы предпочёл слышать своё имя, — произнёс он мягко, а его холодная рука коснулась её плеча.

Юфемия, нервно вздрогнув, инстинктивно сжалась. Его близость её пугала настолько, что колени подгибались, а в голове хаотично крутились обрывки из легенд и детских сказок. Вампиры всегда считались безжалостными убийцами, но никто не говорил, что они жестоки к тем, кого избрали не как жертву. Возможно ли, что он будет милосерден к ней?

— Понимаю, вам страшно. — Ариат опустил обе руки на её плечи. Его ладони почти невесомо скользнули по спине. — И всё же, прошу, доверьтесь мне сейчас. Так будет лучше для нас обоих.

— Хорошо, — сдавленно прошептала она и позволила себя обнять. Холодные руки, подобно дугам капкана, сомкнулись за её спиной. На краткий миг ей показалось, что тело окатили ледяной водой, она едва не задохнулась от этого жуткого ощущения. Но едва губы Ариата коснулись её волос, как мертвенный холод сменился лёгкостью весеннего ветерка. Юфемия не поняла, когда владевшая ей дрожь стала больше напоминать волнительный трепет. Быть может, её сразили искусные ласки Ариата, или же она попала под действие каких-то неведомых вампирских чар. Но, падая на белоснежные простыни под натиском нежных поцелуев, Юфемия совсем не чувствовала страха, и хотя происходящее всё больше напоминало ей причудливый и невероятно яркий сон, она не была уверена, что желает проснуться…

— Поднимайтесь, госпожа новобрачная! — Насмешливый голос Араты разбудил Юфемию. — Пора завтракать!

Она резко открыла глаза и бессмысленно уставилась в узорчатый полог. Казалось бы, всё так же, как и всегда: очередное утро, встреченное в собственной постели. Вот только, почему в её комнате вдруг оказалась вампирша? Сознание не торопилось просыпаться, а воспоминания вчерашнего дня медленно вползали в отяжелевшую голову. Жуткое нападение, бесконечно долгая полная слёз и тревог ночь, а затем… Шумная и скоропалительная свадьба!

Краска мгновенно прилила к лицу: безжалостная память наполнила сознание жаркими ночными сценами. И пусть всё было, словно в тумане, признаться, Юфемия ожидала другого. Слушая истории старших леди, она ждала от бэрлокского брака лишь боли и унижения, но никак не страсти и заботы. Впрочем, выводы делать было пока рановато, зато пришло время кое в чём разобраться.

— Зачем ты обманула меня? — Юфемия приподнялась на кровати и, грозно сдвинув брови к переносице, воззрилась на Арату.

— Обманула? Что за странные речи, Ваше Высочество, или я теперь могу называть вас сестрицей?! — хмыкнула вампирша, обнажая в недовольстве свои ярко-белые клыки.

— Зачем ты сказала, что я должна предложить твоему брату свою кровь?! — краснея, выпалила Юфемия. — Ты хоть понимаешь, как мне было неловко из-за этого?!

— Почему неловко? — На лице Араты отразилось искреннее недоумение. Её напряжённый взгляд скользнул по шее, и крохотные точки-зрачки вмиг расширились. — Он… Но это же… — она вновь запнулась, будто не находила слов, а потом, тряхнув головой, и вовсе выдала: — Глупость какая-то! Полный бред!

Её реакция привела Юфемию в замешательство.

— Что-то не так? — задала она закономерный вопрос.

— Всё не так! — отчеканила Арата, сверкая глазами. — Укус — это метка, право на вхождение в клан, если, конечно, ты вампир, а уж для человечки… Любая деревенская девица знает, что только подаренная кровь способна притупить жажду убийства! И лучше отдать своё тело, чем потерять жизнь. Выходит, он… пренебрёг вами?

— Вовсе нет! — воскликнула Юфемия и тут же вновь зарделась. Говорить такое вслух было чрезвычайно стыдно!

— Даже так? — опешила на миг Арата, но быстро вернулся своему лицу невозмутимость. — А он сильнее, чем я думала. Сумел подавить инстинкты… — задумчиво пробормотала она.

— Что? О чём ты? — всполошилась Юфемия. К своему стыду она слишком мало знала о вампирах, и теперь всё происходящее оказывалось для неё сюрпризом.

— Ничего, — буркнула Арата, а затем резко повернулась и подняла с прикроватной тумбочки ломящийся от выставленных на нем блюд поднос, который тут же всучила Юфемии. — Ваш завтрак!

— Но… почему это делаешь ты? — осторожно переспросила она. — Разве мне не полагаются служанки?

— Братец велел глаз с вас не спускать, иначе с меня спустят мою густую вампирскую кровь, — недовольно процедила Арата. — Так что давайте без глупостей!

— Ты… — Юфемия невольно ощутила чувство вины. В конце концов, они обе оказались заложницами обстоятельств, так не лучше ли вместо бессмысленных дрязг попробовать вновь наладить отношения? Во дворце Ю у них неплохо получалось. — Прости меня, и давай, наверное, уже обойдёмся без титулов. Мы ведь теперь одна семья…

«И, возможно, единственные в этом мире, на кого я немного смогу положиться, если не наделаю глупостей», — добавила она про себя и постаралась улыбнуться. Ей не хотелось, чтобы Арата увидела её тревогу и боль. Прошло уже почти два дня, а о матушке так и не было вестей — ни хороших, ни плохих. Юфемия точно бы извелась от беспокойства, если бы её оставили одну, однако в обществе она, как и полагалось принцессе, всегда держала себя в руках.

— Как скажешь, — примирительно хмыкнула Арата.

Юфемия подтянула к себе тяжёлый поднос. Тот буквально ломился от разнообразного содержимого: тут была и большая миска каши, и несколько пиал с маринованными овощами, и две тарелки с закусками из мяса и сыра, а ещё вазочка с фруктами. Помимо того, что смогло уместиться на подносе, на прикроватной тумбочке осталось ещё блюдце со сладостями и целый графин с тёмным отваром из корней одуванчика.

— Мне снова нельзя покидать покои? — со вздохом разочарования, спросила Юфемия.

— Увы. — Арата поджала тонкие губы. — Брат сказал, что сегодня нам выходить не безопасно.

Это настораживало, но не удивляло. Ни одна женщина в Бэрлокском дворце даже в мирные времена не могла ощущать себя спокойно и откровенно рисковала, надумав выйти куда-то без охраны. Что уж говорить о нынешних днях, когда твёрдой руки Чесмика не стало, а Юджин, несмотря на серьёзную победу, ещё не успел завоевать достаточного авторитета. Юфемия слишком хорошо знала порядки своей страны, и потому прекрасно осознавала, что её положение оставалось всё ещё довольно шатким. Брак давал ей защитника, но не гарантию того, что никому в голову не взбредёт устроить нападение или провокацию.

— Нам стоит поблагодарить его за заботу, — с немного натянутой улыбкой, произнесла Юфемия и вытащила из вазочки дольку яблока. Есть особо не хотелось, но и возвращать нетронутый поднос тоже было невежливо. — Чем будем заниматься? — надкусив и прожевав крохотный сладко-кислый кусочек, поинтересовалась она.

— Об этом он тоже позаботился, — фыркнула Арата и покосилась на стол в центре комнаты. Обычно тот использовался для рукоделия, но сейчас на нём возвышались несколько стопок из толстенных томов. — Братец пожелал, чтобы ты начала учиться и как следует проштудировала все бэрлокские законы.

— Я должна всё это прочесть? — Юфемия с неприкрытым ужасом взглянула на массивные книги. Женщины на Бэрлоке никогда не нуждалась в серьёзном образовании, достаточно было владеть несколькими добродетелями, главной из которых являлась, конечно же, покорность. Впрочем, благодаря стараниям матушки, Юфемия умела читать и считать, и даже немного разбиралась в политике, однако все её знания достигали разве что уровня необходимого для выживания во дворце, но не более того. Но зачем Ариату от неё нужно больше? Вопрос так и повис в воздухе, не находя ответа.

Юфемия вяло дожевала яблочную дольку и, вернув Арате поднос, поднялась с кровати. Неспешно переодевшись, она села за стол и взяла самую верхнюю книгу.

Чтение утомляло глаза и руки, вынужденные держать тяжеленный обшитый кожей том. Это был свод правил и наказаний, и, признаться, он во многом шокировал Юфемию. Её буквально мутило от знаний новых, безумных жесточайших способов расправы над провинившимися. Излишне чувствительное воображение слишком ярко рисовало в сознании картины пыток, из-за чего приходилось всё чаще откладывать чтение. Юфемия вставала под удивлённые взгляды Араты и начинала нервно ходить по комнате. Её то пробирала дрожь, то мучили рвотные позывы, она совершенно не понимала, как успокоиться.

— Это отвратительно, омерзительно, бесчеловечно, — шептала Юфемия себе под нос, но обсуждать свои мысли с Аратой не торопилась. Она не ждала понимания от хладнокровной убийцы, некогда расправившейся с её старой служанкой с такой непринуждённостью, словно та была каким-то тараканом!

— Сестрице не нравится обучение? — поддела Арата. Суета и нервозность Юфемия не могли обойтись без внимания. В руках вампирши виднелся второй том свода, на обложке которого значилась пометка «Казни», и, судя по улыбке, не сползающей с её лица, она находила чтение весьма занятным.

— Науки даются мне сложно, — уклончиво ответила Юфемия и поспешила вновь спрятаться за книгой.

День тянулся долго и мучительно. От знакомства с ужасающими подробностями издевательств над людьми, у Юфемии окончательно пропал аппетит, а вместе с ним и настроение. Ей стало противно абсолютно всё: обстановка комнаты, показавшейся вдруг какой-то унылой, будто чужой, остывшая чуть заветренная еда, небрежно брошенная на прикроватной тумбе, шуршащее, слишком яркое платье, сковывающее движения, и даже слишком твёрдое сидение у чуть протёртого стула, на котором приходилось чинно сидеть, следя за тем, что спина не согнулась. Потемневшая бумага бесконечных страниц едва слышно похрустывала между пальцами, а оставленные на ней пятна прежними чтецами, вызывали чувство почти физического отвращения. Ей так и виделось, как один из мерзких обрюзгших баронов берёт с собой книгу в казематы, а там, сверяясь с указаниями, начинает мучить тех, кого счёл подходящим для такого своего развлечения, как брызгает повсюду кровь, попадая и на страницы. А потом вспоминалась матушка, и сердце обливалось кровью. Что, если она угодила в лапы подобного садиста и теперь над ней издеваются, потому и нет никаких новостей? Измученная жуткими фантазиями Юфемия как никогда возрадовалась ранним зимним сумеркам. Наконец-то, можно было отложить чтение и прекратить издеваться над своим сознанием, вот только вместо ожидаемого умиротворения пришло другое волнение. Близость новой ночи заставляла Юфемию нервничать ещё и потому, что супруг не спешил с ней повидаться. В том, конечно, не было ничего странного: на Бэрлоке считалось вполне нормальным, если мужчина видит жену только в спальне. И всё же ей после внезапной нежности в прошлую ночь хотелось чего-то иного.

За окном стремительно темнело, и Арата неохотно отложила книгу, поворошив угли в камине и подбросив ещё пару поленьев, взяла со стола подсвечник. Она успела зажечь только одну свечу, когда в комнате появился Ариат.

— Пошла прочь! — грубо велел он сестре, а затем, не мешкая, подошёл к Юфемии.

Его резкость напугала её, заставив внутренне сжаться.

— Прошу простить за вторжение, но, боюсь, у меня не так много времени, чтобы устраивать церемонии, — произнёс он несколько мягче. — Сегодня я должен помочь вашему отцу переправить новые войска на Каэр, а потому…

— Мне помочь вам раздеться? — Юфемия опустила взгляд и нервно сглотнула.

— Хотите стать идеальной бэрлокской женой? — хмыкнул Ариат, и его холодные руки вновь упали на её плечи. — Не стоит так сильно принижать себя, всё же вы — принцесса. Не забывайте об этом.

Он снова взял инициативу на себя. Его поцелуи и ласки, как и вчера, оставались весьма осторожными и деликатными. Он относился к ней, словно к хрупкой фарфоровой кукле, которую боялся сломать неловким движением. Однако Юфемия чувствовала, что Ариат скован и чересчур серьёзен, так, словно их соитие для него какая-то работа. В голову, как назло, стали лезть неприятные мысли:

«Быть может, я недостаточно привлекательна для него? Или он всё ещё думает о своей любовнице? Она, конечно, лучше, чем я. Более зрелая, красивая, и… Он наверняка пил её кровь!»

Она тщетно пыталась отогнать их, но выходило плохо. Всё больше терзая себя, она даже не осмелилась его поцеловать, ни подарить ответные ласки. Они стали казаться ей неумелыми и неуместными, а всё очарование прошлой ночи погасло, превратившись в бессмысленную возню, и неизвестно, чем бы закончилась эта их встреча, если бы в какой-то момент он не прошептал:

— Посмотри на меня! — Его голос звучал чуть более напряженно, чем обычно, и Юфемия послушно подчинилась. Она боязливо подняла взгляд и тут же ощутила, как буквально проваливается в горящую кроваво-алым глубину. Мысли начали путаться, а тело вдруг совершенно обмякло, и всё перед глазами поплыло, будто в тумане.

Это точно была какой-то вампирская магия. Возможно даже тот самый гипноз, который применялся, чтобы усыпить бдительность жертвы и не испортить вкус крови страхом. Иначе объяснить себе появившуюся внезапно эйфорию Юфемия не могла, как и то, что чувство легкости покинуло её сразу же, как только Ариат ушёл.

Оставшись в одиночестве, Юфемия ещё долго взирала на лунные полосы, прорвавшиеся в комнату. Они медленно ползли сначала по мягкому ковру возле окна, а затем, всё больше удлиняясь, добрались и до кровати, превратив полог и покрывало в шкуру полосатой лошади с Ю.

Сон не шёл, и Юфемия, крутясь с боку на бок, никак не могла унять бег своих мыслей и переживаний. Она сама не понимала, почему для неё вдруг стало так важно привлечь внимание Ариата к себе, чтобы между ними произошло хоть что-то, кроме супружеского долга. Быть может, прогулка или чаепитие.

«И о чём я только думаю?! — одернула себя Юфемия. — Он же вампир, а я — просто его трофей! Я должна благодарить небеса уже за то, что он не был ко мне жесток!»

Но сколько бы она не укоряла себя за излишнюю сентиментальность, появившиеся желания и мечты не меркли, а, напротив, становились всё ярче и амбициознее. Ближе к рассвету Юфемия и вовсе поймала себя на совершенно безумной мысли, что хотела бы не только внимания, но и неких чувств. Ощутив в себе этот губительный порыв, она мигом слетела с кровати и пробежалась босыми ногами по комнате, пытаясь остудить свой лихорадочный ум. Затем, чтобы не поддаваться искушению, зажгла свечу и подошла к столу. Открыв свод правил и наказаний, она, ломая глаза, принялась натужно вчитываться в строчки. Описание пыток быстро остудило её пыл, однако Юфемия не стала возвращаться в постель. Она нарочно заставляла себя читать до тех пор, пока глаза не стали слипаться. И когда уже не было никаких сил удерживать на весу отяжелевшую голову, Юфемия просто опустила её на запятнанные страницы и мгновенно уснула.

Последующие дни походили на предыдущие, пожалуй, с единственным исключением. Теперь, когда королевские войска ушли с Бэрлока, Юфемии разрешалось покидать покои. Совсем ненадолго, но она была чрезвычайно рада этому. Короткие прогулки с Аратой по утреннему парку стали для неё небольшой отдушиной и спасением от бесчисленных описаний пыток и убийств, которым, казалось, просто не было конца. Уставшая от насилия, Юфемия посмотрела названия других книг, и уныние поселилось в её сердце. Несколько томов оказались посвящены военным законам, а все остальные и вовсе битвам и сражениям. Бэрлок был безнадёжен, впрочем, как и эфемерные наивные мечты, которые, словно назло, не желали покидать её измученную самоистязанием голову.

Несмотря на завоевание Каэра, Ариат появлялся в её спальне каждую ночь. Юфемия несколько раз пыталась его разговорить, желая узнать, как же ему удавалось покинуть в столь важное время короля, но каждый раз слышала лишь невнятные отговорки, после которых супруг ускользал так же быстро, как и появлялся. И это откровенно действовало на нервы.

— Скажи, линкские принцессы владеют каким-то секретом? — после очередного провала спросила Юфемия. От воспоминаний о прошедшей ночи, её бросало то в жар, то в холод. Она опять была сама не своя, поддавшись его загадочным чарам, а затем, уже кутаясь в простыни, совершила, пожалуй, самую дерзкую свою попытку. Не просто задала вопрос, но и схватила его за руку, тем самым не давая уйти. Однако Ариат вместо ответа предпочёл заткнуть ей рот поцелуем, после чего, превратившись в летучую мышь, самым бессовестным образом испарился! Вот и как она должна это была понимать?

— О чём ты? — недоуменно переспросила Арата, поправляя тяжёлую шляпу. За окном, несмотря на начавшийся зимний сезон, было солнечно, а они как раз собирались спускаться на прогулку.

— Как им удаётся завоёвывать сердца мужчин? — Юфемии удалось произнести это почти не тушуясь. — Младшая, говорят, не только разбила сердце моему дяде, но и подставила барона Витора, а потом и вовсе похитила у меня жениха. Да и старшая не лучше. Украла сердце твоего брата, не оставив мне и шанса!

— Ты серьёзно? — Арата насмешливо фыркнула. — Говоришь так, будто тебе понравился мой брат!

— Он теперь мой муж, и… — Юфемия стыдливо замялась, прежде чем продолжить: — Мне бы хотелось знать, что он обо мне думает.

— Подожди-ка, — Арата хитро сощурила глаза. — Хочешь сказать, что ты намерилась покорить его сердце?

— Думаешь, это возможно?

Её наивный вопрос вызвал у вампирши смех. Юфемия смутилась и уже жалела, что вообще подняла эту тему.

— Наверное, нам лучше сегодня остаться и побольше почитать, — понизив голос, произнесла она, на что Арата хитро улыбнулась.

— Ну уж нет, сестрица. Раз задумала что-то, не сдавайся так легко! Пойдём, я отведу тебя в одно интересное место.

— Мы покинем дворец? Но разве это не опасно? — встревожилась Юфемия. В памяти, словно нарочно, всплыла пугающая сцена нападения в день приезда. Сердце предательски сжалось от воспоминаний о матушке. Прошло уже так много времени, а затянувшаяся тишина почти не оставляла надежд. И только очередная колкая насмешка Араты помогла ей избежать слёз.

— И это говорит безумица, что собралась покорять сердце вампира? Разумеется, мы возьмём с собой хорошую охрану!

Обо всех приготовлениях суетилась только Арата, а Юфемии только и оставалось, что глупо крутить головой, да предвосхищать поездку. Было решено непременно отправиться в экипаже, чтобы привлекать не так много внимания.

Марван — столица Бэрлока, был не самым красивым городом, а сейчас, в начале зимы, и вовсе выглядел подобно его жителям весьма недружелюбно и пугающе. Мрачные каменные дома, грязные и сырые от постоянных дождей, торчали из земли, словно почерневшие зубы в пасти дракона. От них так и веяло опасностью даже в разгар солнечного дня. Тёмные окна будто следили за проезжающими экипажами невидящими вечно хмурыми глазами. Дорога, выстланная тёмно-красным камнем, напротив кричала своей пестротой, но из-за многочисленных луж напоминала больше кровавую реку, петляющую между угрюмыми холмами-кварталами.

Экипаж свернул в небольшую неказистую улочку, серую и безликую, и с грохотом пронёсся вдоль обветшалых несуразных зданий, чтобы вскоре выскочить в оазис красок и цвета. От неожиданности Юфемия даже зажмурилась: уж слишком ярким показался ей новый квартал. Причудливые дома с изогнутыми крышами из насыщенно-лилового кирпича прочерчивали тонкие лазурные колонны с блестящими, словно панцирь жука, изумрудными вставками. Разномастными окна с позолоченными рамами от мелких круглых отверстий до вычурных многоугольников были хаотично разбросаны по зданиям, словно кто-то по неосторожности разбросал их во время строительства. Кроваво-алый камень дороги сменился на мелкую жёлтую плитку. Вдоль улицы повсюду стояли кадки с хвойными кустарниками редких сортов. Тут были и можжевельники с золотистой и будто ржавой хвоей, и голубые и пурпурные кипарисовики, и почти черные тисы с яркими, похожими на крохотные рубины ягодами. Между домов тянулись гирлянды фонариков, они же украшали роскошные расписные двери. Экипаж остановился напротив одной из них. Узор из роскошных пионов, пышных роз и орхидей, слишком помпезный и нарочито броский, не оставлял сомнений о том, что скрывалось внутри. Юфемия медленно подняла глаза к высившейся над дверями вывески: «Цветочный дом леди Флорет».

— Это же… бордель!

— Ну да, — согласно хмыкнула Арата. — А что ещё остаётся? От крови твоей отказались, да и видитесь вы только в спальне. Значит, с неё и нужно начинать!

Юфемия залилась краской и ощутила желание немедленно провалиться под землю.

— Но… если меня здесь увидят… — нервно заметила она. — Будет скандал!

— С чего бы вдруг? — отмахнулась Арата. — Это заведение славится не только своими блудницами, но и прекрасной музыкой и танцами. И вообще, почему бы принцессе не узнать, как живут её подданные?

— Но не в таком же месте! — попыталась возразить Юфемия, но Арата была непреклонна и затащила её внутрь.

Их встретил светлый зал с украшенной лепестками сценой, на которой под мягким светом больших фонарей порхали, словно прекрасные бабочки, хрупкие танцовщицы в воздушных полупрозрачных платьях под чувственную игривую мелодию. По краям сидели музыканты. Не считая нескольких смазливых юношей, на инструментах играли тоже девушки. Одетые в нежные шелка и невесомый шифон, они и в самом деле походили на прекрасные цветы. В глаза Юфемии бросилось явное отличие откровенных нарядов от своеобразных вкусов жителей Бэрлока. Никаких кричащих красок и диких сочетаний. Всё сдержанно, лаконично и со вкусом.

Арата повела Юфемию к свободному столику.

За ними бесшумно прошествовали несколько охранников. Безликие, будто тени, они, устроились по соседству.

Все столики находились в небольших нишах, подобно тем, что устраивались для высоких господ на арене для боев. Здесь находились мягкие диванчики, заваленные мелкими пестрыми подушками и небольшой резной столик в центре. Витые входные арки украшали гирлянды из цветов и лент, а над столом качалось несколько разномастных фонарей, бросающих по стенам желтые, синие и нежно-бирюзовые блики.

— Хозяйка этого заведения с Шак-ли, — заметила Арата, усаживаясь на диванчик. — И, если верить слухам, она смогла соблазнить двух эльфийских принцев. Из-за одного, собственно, и угодила в эту дыру, а второй оказался настоящим благодетелем и выкупил бедняжку прямо с этим домом, а после и вовсе отдал ей его во владение. Не хочешь узнать у неё, как она этого добилась?

— Разве у нас похожие цели? Мне не нужно богатство твоего брата! — не сдержалась Юфемия. Ей всё больше становилось не по себе, и оттого раздражало вокруг буквально всё: навязчивый запах благовоний, слишком громкая надоедливая музыка, и, конечно, насмешки Араты. Вдобавок Юфемия никак не могла избавиться от странного чувства, будто кто-то следит за ней. Оно возникло почти сразу, как она вышла из экипажа, и не отпускало до сих пор. Юфемия невольно оглядела столики: зал был почти полон, а гости всё прибывали. Судя по аляповатым и крикливым нарядам основной публикой здесь являлись вельможи не самых высоких сословий, разбогатевшие купцы и наследники знатных домов, которые приходили ради выпивки и экзотики. Среди танцовщиц можно было заметить бледных и хрупких, похожих на эльфиек, полукровок, обжигающе ярких фигуристых сирен, смуглых уроженок с Ю, нескольких из крылатых и даже гибкую и невероятно соблазнительную нагу.

К столику подошла миловидная служанка, совсем ещё девочка, но с необычными похожими на рыбьи жёлтыми глазами и серебристыми волосами. Юфемия с удивлением заметила на её лице мелкие чешуйки. Очередная редкость и, по-видимому, одно из украшений данного заведения — плод любви русалки и человека. На лице служанки играла приветственная улыбка.

— Не желаете выпить, леди? — У неё оказался красивый мелодичный голос.

— Нет, благо… — начала Юфемия, но её сразу прервала Арата:

— Принесите нам немного вина и забронируйте комнату наверху…

— Зачем? — в ужасе воскликнула Юфемия.

— А ты хочешь постигать искусство обольщения на глазах у всех?

У Юфемии не нашлось слов в ответ. Она густо покраснела и отчаянно корила себя за безрассудство. Вот не стоило ей говорить Арате о своих чувствах! Да и глупые мечты следовало сразу же задушить ещё в зародыше, в конце концов, ей и без того было чем занять свой ум. Например, продолжать штудировать казни и пытки, а не сгорать от стыда и сожалений.

— Нам надо выбрать кого-то из них, — словно издеваясь, продолжила Арата и кивнула в сторону танцовщиц. — Присмотрись к сирене, что спрятала своё лицо за вуалью, или же к солистке-полукровке. Они в последний месяц соревнуются за право стать лучшим цветком этого дома.

Юфемия бросила встревоженный взгляд на девушек. Солистка-полукровка — олицетворение грации и изящества — кружила у края сцены. У неё оказалось немного детское лицо, обрамлённое золотистыми локонами, а медово-карие глаза, словно у оленёнка, смотрели на всех невинным взглядом, вызывающим у местных гостей умиление. Но только не у Юфемии. Понимание того, что столь нежный цветок вынужден продавать себя грубым и неотёсанным мужланам, напротив, злило её безмерно. Едва не задыхаясь от подступившего отвращения, Юфемия поспешно вскочила.

— Я так не могу! — воскликнула она, невольно привлекая внимание. — Это… это слишком! Поехали обратно в замок…

Вот только Арата не спешила подняться. В её красных глазах заблестел опасный тревожный огонёк. В зале вдруг стало шумно: послышались грубый мужской гогот и громкие шаги.

— Пожалуйста, я не хочу здесь больше оставаться! — сбавив тон, попросила Юфемия, однако Арата осталась глуха к её просьбам, в отличие от внезапных гостей.

— Надо же! Какая встреча! — раздался за спиной неприятный мужской голос. — Кто бы мог подумать, что в подобном месте можно встретить столь высокопоставленных леди!

Юфемия резко обернулась и с ужасом уставилась на подошедших мужчин. Их было около десяти, не считая охраны. На лицах застыли ухмылки и в глазах уже плясали похотливые огоньки. Юфемия нервно сглотнула, узнав среди подошедших герцога Юхима и маркиза Эйтора, которых ещё недавно сватали ей «старые перечницы». И подобное совпадение совсем не казалось случайным.

— Её Высочество принцесса! Какими судьбами вас занесло в это злачное заведение? — пробасил герцог, выходя немного вперёд.

Сердце Юфемии пропустило удар, а в горле мгновенно пересохло. Застыв на месте, будто статуя, она боялась даже шелохнуться.

— Принцесса? — тут же подхватили в толпе. — Так это та самая наследная принцесса? Разве её не отдали кровососу?!

— Неужто принцесса так быстро наскучила напыщенному упырю? — в свою очередь усмехнулся маркиз. — Или наш цветочек не пришлась по вкусу?

Несколько мужланов, оценив скабрезность, мерзко загоготали, и их грубый и трескучий смех заставил Юфемию содрогнуться.

— Вот и стоило так тратиться и облизывать наше Собачье Величество ради невзрачной подстилки? — хмыкнул кто-то в толпе. — Прямая, как доска! Да и морда эльфячья! Тьфу!

— Так, может, её того, сюда подработать отправили? — скалясь, выдал незнакомый Юфемии барон. У него был противный, высокий голос типичного подхалима. — Деньжата-то для армии нужны, а товар, поди, порченный был, вот и устроили представление, чтоб цену набить!

— Значит, это и есть новый цветочек, что обещала нам леди Флорет?! — брякнул, осклабившись, маркиз.

— Внимание-внимание! — подступая ближе к Юфемии, заголосил герцог. — Высокородные господа и бесстрашные смельчаки, все, кто когда-нибудь дерзал мечтать о ночи с принцессой, сегодня леди Флорет дарит вам эту невероятную возможность! Роскошный Бэрлокский цветок всего за горсть золотых! Торопитесь! Поможем нашему королю пополнить казну!

Растерянная Юфемия не успела даже моргнуть, как её самым грубым образом схватили за руку, а затем бесцеремонно пихнули прямиком в толпу. Она чуть было не врезалась в пузатого барона, но герцог успел сграбастать её до того. Вот только спустя миг к нему подступили и другие желающие. Они нагло тянули к Юфемии руки, кто-то даже осмелился схватиться за подол платья и уже начал тянуть. Как вдруг откуда-то сверху раздался громкий пронзительный свист, на миг оглушивший всех. Рядом пронеслось несколько вихрей, и сражёнными ими мужланы, как один, упали навзничь. Юфемия ошарашенно взирала на свалившиеся тела, прежде чем увидела подходящих к ней вампиров, среди которых оказалась и Арата.

В подземелье дворца было сыро и холодно. Юфемия, кутаясь в тёплый плащ, зябко поёжилась. Ей ужасно не хотелось спускаться туда, откуда доносились душераздирающие крики и струился пугающий красноватый свет. Она прекрасно понимала, что там происходит и совсем не хотела этого видеть, однако это было желание её мужа, и Юфемия не осмелилась ему перечить.

Звуки становились всё громче. Дикие и истошные, они заставляли её содрогаться от ужаса, а богатое воображение, хорошо сдобренное недавним чтением, рисовало чудовищные картины пыток и зверских мучений. Юфемия не спешила. Она замирала перед каждым шагом, всякий раз надеясь, что крики вот-вот прекратятся, а ей навстречу выйдет Ариат и скажет, что во всём разобрался и что, если не хочется, то можно и не смотреть на искалеченных арестантов.

Однако мечты так и остались мечтами. Никто не остановил её даже тогда, когда она вошла в пыточную камеру. Здесь царила таинственная и в то же время зловещая полутьма. Настенные факелы почти догорели, и их неровный свет рождал всё больше теней, и, пожалуй, если бы не несколько старинных канделябров, увенчанных изогнутыми алыми свечами, Юфемия и вовсе не смогла бы ничего толком разобрать. Впрочем, она не испытывала ни малейшего желания кого-то или что-то здесь рассматривать и была чрезвычайно рада, увидев Ариата. Тот стоял в центре просторной камеры рядом с дыбой и с нетерпением переминался с ноги на ногу, изредка поглядывая в сторону накрученной на колесо уже порядком потрёпанной жертвы. Рядом шныряли ещё несколько вампиров. Они курсировали между другими пыточными приспособлениями и что-то деловито подправляли под аккомпанемент хриплых болезненных стонов.

— Вы, наконец, пришли. — Ариат заметил её почти сразу.

— Простите, что задержалась, — тихо проговорила она и виновато опустила взор. Ей было неловко от того, что супруг вынужден был её ждать.

— Подойдите. — Голос Ариата прозвучал непривычно холодно и резко. От этих жёстких интонаций Юфемии тут же стало не по себе. Она спешно засеменила к супругу, стараясь не смотреть по сторонам. От вида висящих истерзанных тел к горлу невольно подступила тошнота. Вот только, как бы не пыталась Юфемия избежать неприятных зрелищ, полностью отрешиться от происходящего вокруг ей не удалось. Когда между ней и Ариатом оставалось только дыба, взгляд невольно зацепился за нацепленного на неё мученика. Юфемия безотчётно прикрыла ладонью рот, гася едва не вырвавшийся из её горла крик. Несмотря на исказившиеся от мучительной боли черты и пугающие следы от жутких пыток, она узнала в жертве герцога Юхима.

— Удивлены?

Юфемия перевела взгляд на мужа и мотнула головой. Зная мстительный и коварный нрав вампиров, недавние события уже не казались ей чем-то исключительным и, скорее, напоминали хорошо расставленные силки, в которые угодила долгожданная добыча.

— А вот герцога Юхима привел в замешательство его внезапный арест, — хмыкнул Ариат. — Он продолжает упорствовать, утверждая, что не сделал ничего скверного и недостойного. Вы с ним согласны?

Её щёки вспыхнули румянцем. Юфемия ощутила, как внутри забурлило негодование. Этот мерзавец собирался изнасиловать её, словно она и в самом деле была распутницей, прекрасно зная, что перед ним принцесса!

— Об этом не может быть и речи. — Юфемия говорила тихо, но достаточно отчётливо, чтобы герцог мог разобрать её слова.

— Тогда, похоже, нам следует объяснить уважаемому герцогу, в чём же он провинился и почему то, что сейчас с ним происходит, его заслуга! — выдал Ариат, покосившись на Юхима, а затем, чуть смягчившись, вновь обратился к Юфемии: — Не хотите мне в этом помочь и заодно проверить ваши знания? Вы ведь недавно повторяли законы Бэрлока.

Юфемия судорожно сглотнула. Понимание того, что собрался провернуть Ариат, вызвало озноб. Она не могла утверждать, что с ней не расправятся сразу же, как только будет сыграна нужная роль, но совершенно точно осознавала какие её ждут последствия, если ей взбредёт в голову своевольничать. Не желая в ближайшее время составить компанию герцогу, Юфемия, немного заикаясь, начала:

— Ег-г-го С-с-светл-лость напал на… ед-д-динственную н-наследницу королевской крови!

— И какое наказание предусмотрено за такую дерзость? — Губы Ариата тронула опасная улыбка.

— Виновника следует казнить с особой жестокостью, — глухо процитировала Юфемия. — Однако прежде его надлежит вздёрнуть на дыбе, или же подвесить в железной колыбели. В случае искреннего раскаяния и малого ущерба, наказание допустимо сменить на пытки кованым сапогом или проклятой вилкой…

Ей совсем не хотелось вдаваться в красочные подробности, потому она осторожно подняла глаза на Ариата, надеясь, что сказанного уже достаточно, однако тот жестом велел ей продолжать. Юфемия нервно поджала сухие губы и, глубоко вдохнув, тут же ощутила почти нестерпимую тошноту. От отвратительных запахов плесени, крови и испражнений, которые тщетно пытался перекрыть смолистый аромат свечей, к горлу подступил рвущийся наружу комок. С трудом пытаясь его подавить, Юфемия судорожно сглотнула, после чего поспешно проговорила:

— В назидании провинившийся должен лишиться той части тела, которая касалась королевской особы. В случае оскорблений преступнику следует отрезать язык.

— Слышали, Ваша Светлость? — саркастично поинтересовался Ариат, склонившись над герцогом. — Я бы ещё мягок с вами, не так ли? Всего лишь укоротил ваш грязный язык, чтобы Её Высочеству больше не пришлось слушать в свой адрес всякие гадости! Но, кажется, мне следует избавить вас ещё от одной части тела, верно?

В залитых кровью из-за лопнувших сосудов глазах Юхима отразилась искренняя ненависть. Он зарычал и задёргался, словно надеясь вырваться из захвата шипов и цепей, но лишь сильнее ранил своё тело.

— Ну же, Ваше Высочество, герцог ведь осмелился вас коснуться? — вновь обратился к ней Ариат. — Скажите, какую руку мне следует ему отрубить, правую или левую?

Юфемия вздрогнула. От мысли, что супруг устроит всё на её глазах, желудок сделал кульбит, вызывая новую волну тошноты.

— Не стоит стесняться, моя принцесса, — подбодрил он. — Смело говорите правду, иначе мне придётся поступить с ним по всей строгости закона.

Намёк был весьма прозрачен. Юфемия, несмотря на свою неопытность и наивность, прекрасно понимала, что Ариату не составляло никакого труда немедленно прикончить герцога, и что тот намеренно его мучал. Смерть Юхима была неизбежностью. И всё же, её продолжало беспокоить некое сомнение. Супруг явно преследовал какую-то цель, смысла которой ей никак не удавалось уловить. Желая подтвердить рождённую догадку, она, вновь покосившись на озлобленного герцога, произнесла:

— Мой господин, я бы предпочла, чтобы вместо руки, вы выкололи Его Светлости глаза, чтобы больше никому не пришлось испытывать на себе его ненависти или похоти!

Смех Ариата стал для неё недостающим кусочком мозаики. Картина вмиг сложилась, уже не оставляя никаких сомнений. И последовавшее за смехом чудовищное предложение уже не казалось чем-то безумным.

— Ваше Высочество весьма мудры. Думаю, вам стоит самой свершить правосудие! — Ариат вытащил из-за пояса небольшой кинжал и протянул его Юфемии.

В его глазах заплясали дикие искорки, а в зазмеившейся жуткой улыбке затаилась опасность. Отступать было нельзя! Бэрлок никогда не признавал слабаков. И сейчас Ариат, будто нарочно, устроил ей это испытание. Он явно хотел заставить Бэрлок с ней считаться, потому и предпочёл превратить камеру пыток в театральную арену, развесив вокруг по стенам зрителей-соучастников. Юфемия ощутила на себе их взгляды и то напряжение, что возникло в темнице. Все замерли в ожидании, и это значило только одно: она должна это сделать! В противном случае, её судьба на Бэрлоке рисковала превратиться в бесконечную череду нападений и унижений. Юфемия, холодея всем телом, приняла оружие. Руки дрожали, а ноги, словно нарочно, стали вдруг ватными и непослушными. Она с трудом заставила себя сделать несколько шагов и остановилась напротив герцога.

«Он хотел меня обесчестить, и едва ли дрогнул бы, окажись я в его руках!» — пытаясь набраться мужества, убеждала себя Юфемия.

Она невольно поймала на себе озлобленный, проклинающий взгляд герцога, и ощутила, как внутри всё перевернулось. Разве заслуживал этот мерзавец жалости и сострадания? Даже сейчас, лишённый языка, он продолжал источать ненависть и презрение, смотря на неё, словно на какую-то гусеницу. Впрочем, едва ли он мог думать и считать иначе.

«Бэрлок признаёт только силу!» — напомнила себе Юфемия, с отвращением понимая, что каждая секунда промедления делала её в глазах того же герцога и вынужденных наблюдателей никчёмной слабачкой, существующей на этом свете только для нужд тех, кто сильнее. К собственной неожиданности, Юфемия почувствовала, что эта мысль вызывает у неё гнев. Она устала прятаться и бояться! Вынужденная постоянно надеяться на чьё-то покровительство, Юфемия решительно занесла кинжал. Пора было разорвать этот порочный круг. На миг она зажмурилась, собирая всю решимость, на которую была способна, а затем, распахнув глаза, порывисто воткнула клинок прямо в глаз отвратительному герцогу. Вопреки всем опасениям, она не промахнулась. Надрывный крик прорезал стены темницы, заставляя кровь стыть в жилах. Тошнота мгновенно подступила к горлу, однако Юфемия заставила себя вновь занести для удара клинок. У герцога ещё оставался второй глаз!

«Это враг, существо угрожающее моей жизни!» — напомнила себе она, после чего с той же решимостью вонзила кинжал в другую глазницу.

Новый крик прорезал гробовую тишину. Не в силах смотреть на дело своих рук, Юфемия повернулась к Ариату. Он улыбался.

— Прекрасно, Ваше Высочество! Надеюсь, это послужит хорошим уроком тем, кто желает оспорить ваши права! — произнёс Ариат и демонстративно похлопал в ладоши. Собравшиеся вампиры тут же последовали его примеру. Однако, искупав Юфемию в аплодисментах, они выжидающе уставились на неё. Она с недоумением воззрилась на Ариата, надеясь понять, с чего вдруг ей досталось столько внимания.

— Они ждут вашего приказа, моя принцесса, — пояснил он. — Скажите им, как следует поступить с прочими виновными. Но помните, милосердие здесь никто не оценит.

Сжав до хруста костяшек в руке кинжал, Юфемия напрягла свою память. Вот только вместо готовых ответов из свода правил, в голове всплыла отвратительная сцена в борделе. Похотливые, сальные и мерзкие взгляды, направленные на неё, пробуждали скрытую ярость.

— Оскопить, отрубить руки и выколоть по одному глазу каждому! — выплюнула она свой приговор, искренне надеясь, что ей не придётся смотреть на его исполнение. Вампиры усмехнулись и потянулись за клинками.

— А у вас есть вкус, моя принцесса, — подойдя к ней, прошептал Ариат.

Юфемия нервно вздрогнула и вновь уставилась в пол, в ожидании новых душераздирающих криков. Однако судьба, наконец, смилостивилась на ней.

— Пойдёмте, Ваше Высочество, эта чернь не стоит более вашего внимания. — Он подхватил её за руку и вывел прочь из камеры.

Крики донеслись ей вслед, но она заставляла себя держаться, тщетно пытаясь унять дрожь. Но едва Юфемия оказались в коридоре, силы окончательно покинули её. Ноги подкосились, а из рук выпал кинжал. Осознание всего произошедшего ужаса тяжёлой волной накатило на неё, и она не смогла сдержать вновь поступившую тошноту.

Упав на колени, она радовалось только тому, что в коридоре не было света, а в пыточной камере, заполненной криками и стонами, никто, кроме Ариата, не мог слышать и уж тем более видеть её слабость. Переживать же о том, что подумает о ней супруг, она уже не могла. Лишь уповала на то, что совершенного хватит для того, чтобы не получить от него презрения. В конце концов, женщин Бэрлока никогда не учили убивать или истязать кого-либо.

Он молчал и терпеливо ждал. Когда позывы стали реже, Ариат склонился к ней и помог встать. Излучая надменное равнодушие, он проводил её до покоев, и, лишь остановившись перед дверьми, наконец, заговорил.

— Я приготовил вам награду за ваши труды. — Его голос прозвучал мягко и немного снисходительно.

Юфемия озадаченно поглядела на него, но вместо пояснений он толкнул дверь. Створка отлетела в сторону и с грохотом ударилась о стену. Грохот потревожил застывшую у порога фигуру. Юфемия напряглась, увидев в комнате незваного гостя, укутанного в тёмный походный плащ. Но стоило незнакомцу обернуться и сбросить себя капюшон, как сердце тут же бросилось вскачь.

— Матушка! — воскликнула Юфемия и бросилась к ней в объятья.