Прощальный танец

Глава VIII. Зловещая полночь. Рениса

Рениса:

Четырнадцатый день месяца совы, шестнадцатый день после исчезновения короля Дамиана

«Слово демона — последнее, чему стоит доверять», — повторила себе Рениса, в очередной раз прокручивая в памяти свадебную клятву Аулуса. На деле всё оказалось лицемерием и откровенной ложью, и то, что вчера ещё можно было счесть за чей-то неудачный жестокий розыгрыш, утром из ночного кошмара превратилось в суровую реальность. Эльфийская принцесса никуда не исчезла, как и многочисленные проблемы, которые с каждым часом только нарастали, словно снежный ком.

У Шанталь и в самом деле был весьма сложный характер. О её остром языке и капризах не зря шушукались во Дворце Совета, упрекая принцессу в чрезмерном высокомерии и непозволительной для эльфийской леди дерзости. И Шанталь оправдала самые худшие ожидания. Мало того, что Ренисе пришлось в срочном порядке устраивать личные покои, переделывая детскую, существование которой вызывало всё больше вопросов, так ещё и на неё внезапно легло бремя камеристки. Видите ли, принцесса не способна была самостоятельно заниматься собственным гардеробом!

— И почему я опять должна быть чьей-то служанкой? — высказала она негодование Фарису, на что получила скупой, но ёмкий ответ:

— Это пожелание агни Аулуса.

— Пожелание?! — вспылила Рениса. — Больше похоже на приказ!

— Мне передать агни ваш отказ?

«А имею ли я на это право?» — Рениса нервно начала крутить серьгу в ухе. Ей до сих пор не было понятно собственное положение. Статус леди пока только взваливал на её плечи домашние обязанности, но не давал ровно никаких привилегий. Поговорить же толком о том, что происходит, пока не представилось возможности, если не сказать, что Аулус и вовсе всячески избегал каких-либо продолжительных встреч. Не спрашивать же в лоб, в самом деле!

Своевольничать она не рискнула. Ещё свеж в памяти был материнский пример: любовь к скандалам не только безнадёжно испортила репутации Сарояны, но и нередко приводила к наказаниям. Вдобавок самой Ренисе не очень-то хотелось прослыть глупой истеричкой, потому, как бы то ни было ей неприятно, избрала роль послушной жены.

Вот только, расчёсывая и заплетая великолепные волосы принцессы, она ощущала себя всё более и более скверно. Неизвестность её тяготила, а приходящие в голову мысли только множили сомнения, не говоря уже о колких намёках самой Шанталь, которые окончательно лишали покоя.

— Вам тоже стоит приподнять вашу причёску, леди. Мужчинам нравится, когда шея открыта, — насмешливо заметила принцесса.

— Как пожелаете, Ваше Высочество, — сквозь зубы выдала Рениса и зачесала её волосы почти на самой макушке.

— Ну что вы делаете?! — возмутилась Шанталь и гневно вырвала из рук расчёску. — Как можно быть такой неумехой! Вас агни из жалости что ли подобрал?

Предусмотрительно отстранившись, Рениса молча проглотила обидные обвинения.

— Простите, — тихо произнесла она, отведя взгляд.

— Или вы нарочно пытаетесь сделать меня менее привлекательной? — На лице Шанталь расплылась коварная улыбка. — Не будьте наивной, леди. Вам не затмить меня не при каких обстоятельствах, так что не тратьте понапрасну силы!

Рениса, пытаясь сдержаться, закусила губу: принцесса безжалостно ударила в самое болезненное место. Как будто мало ей было издёвок Рэла и немилосердных высказываний отца! Почему она обязана выслушивать это раз за разом? Как и видеть бесчисленные подарки от мужа для другой! Со вчерашнего дня в её гардеробе не появилось ни одного нового платья, тогда как шкаф принцессы, прибывшей на приём налегке, буквально ломился от нарядов, и это не говоря ещё об украшениях! И как тут не поверить в то, что между Аулусом и Шанталь что-то есть?!

«И зачем только он женился на мне, если у него отношения с красавицей-принцессой?» — спускаясь на завтрак, злилась Рениса. Вынужденная вновь сопровождать Шанталь, она даже не успела нанести себе макияж, чтобы скрыть следы бессонной ночи, и потому на фоне блистательной принцессы выглядела ещё более невзрачно и устало. А то, что Аулус первым подошёл именно к Шанталь, стало для неё и вовсе последней каплей! Рениса уже открыла рот, чтобы высказать накопившееся недовольство, но не успела вымолвить и слова, так как Аулус её опередил.

— В моём доме вы можете не скрывать себя иллюзией, Ваше Высочество, — любезно предложил он Шанталь, после чего прибавил: — Поберегите лучше силы для родов.

В следующий миг Рениса смогла услышать только гулкий стук своих сердец. Она воззрилась на принцессу, в облике которой внезапно начали происходить шокирующие изменения. Лёгкая серебристая дымка на миг окутала Шанталь, а затем, рассеявшись, открыла истинное положение дел. Объёмный живот принцессы уже не в состоянии были скрыть даже многочисленные юбки.

Оглушённая осознанием Рениса от шока вросла в пол. Голова закружилась, а на мгновение мир поплыл, теряя очертания.

— С вами всё в порядке, моя леди? — Голос Аулуса мгновенно вернул её в реальность.

Вздрогнув от неожиданности, Рениса быстро опомнилась.

— О да, — задумчиво произнесла она и позволила агни немного поухаживать за ней. Всё это время зорко наблюдая за реакцией Шанталь, ею стали овладевать новые сомнения. На прекрасном лице эльфийской принцессе не отразилось и толики ревности, и это настораживало. Что-то было не так! Рениса никак не могла докопаться до истины, но, чем дольше наблюдала за принцессой, тем больше вопросов рождалось в её голове.

— Не знала, что на Фацуки бывают настолько суровые зимы, — начала светскую беседу Шанталь.

— Последствия схождения ледника, — с любезной улыбкой ответил Аулус.

— Не думала, что ледник способен заморозить даже теплое Янтарное море, — усомнилась Шанталь, а потом, ухмыльнувшись, заметила: — Хотя это лучше, чем внезапное воспламенение Серебристых вод. Честно говоря, мне не доводилось встречать упоминания о таких необычных явлениях в исторических летописях.

— События и в самом деле уникальные, и едва могли происходить ранее. Слишком много особых обстоятельств, которые вряд ли удастся повторить когда-либо ещё.

Рениса уловила у Аулуса холодные и напряжённые нотки, однако и выбранная тема совсем не походила на любовную беседу.

— Хотите сказать, агни не приложили к этому руки? — не отступала Шанталь.

— Ваше Высочество переоценивает демонические силы.

— Разве? — хмыкнула Шанталь. — Думается, даже ваша супруга едва ли согласится с подобным доводом. Леди должна помнить о Великой стуже, кажется, наги так назвали устроенную демонами в их стране зиму?

Настойчивость принцессы озадачивала. Ожидая от Шанталь только светской болтовни и флирта, Рениса была крайне удивлена тому, как незатейливо начатая беседа вдруг свелась к политике, а серьёзность поднятых тем и вовсе заставила позабыть о соперничестве. Напряжение, возникшее за столом, ещё сильнее интриговало. Перед Ренисой будто бы развернулся настоящий словесный поединок, в котором сошлись весьма сильные соперники. Бесстрашная Шанталь упрямо напирала, тогда как Аулус в свойственной всем демонам невозмутимой манере, скорее, увиливал от ударов, будто бы старался не вступать в более ожесточённый бой.

— Понимаю ваше желание расследовать гибель отца, Ваше Высочество. — Его улыбка из любезной превратилась в снисходительную. — Но советую оставить эту затею. Уверяю вас, это знание не принесёт вам ничего, кроме боли и новых страданий. Как бы вы того не желали, вам не свершить возмездия.

— Считаете эльфов слишком слабыми? — Очередная шпилька от Шанталь была подобна резкому выпаду.

— Дело в не силе, а в цене. — Аулус вновь выкрутился, но лишь затем, чтобы сделать внезапный разящий удар: — Вам есть, что терять, Ваше Высочество, а значит, вы уязвимы, тогда как ваш противник не имеет подобного изъяна.

— Желание защитить самое дорогое побуждает совершать невероятное, и история помнит достаточно подвигов, изменивших мир! — парировала принцесса.

— Вы достаточно умны, чтобы понять простую истину. — На сей раз Аулус не отступил, а продолжил напирать. — Даже в случае, если вам всё же удастся победить, горечь от новых потерь не оставит место для триумфа. Увы, это не та битва, где можно обойтись без повреждений.

— Вы так рьяно покрываете преступника, потому что вас тоже может задеть? — Новая реплика принцессы была подобно подлому удару в спину.

— Уж простите меня за прямоту, но здравомыслие не позволяет мне рисковать тем, что особенно дорого. — Эти слова были больше похоже на признание поражения, вот только для Ренисы они стали настоящим откровением. Сердца внезапно пропустили удар, когда она ощутила на себе взгляд Аулуса. Пусть не пристальный, или полный нежности, а мимолётный, как бы брошенный невзначай, но и того было уже достаточно, чтобы перевернуть весь её мир. Она для него на самом деле важна? Или это очередные пафосные речи, которые просто пришлись к случаю? И всё же, каковы бы ни были мотивы демона, то, что выбор пал не на саму принцессу или её выпирающий живот, стало для Ренисы решающим. Душившая весь завтрак ревность растворилась, сменившись будоражащим любопытством. Что же именно связывает Аулуса с эльфийской принцессой?!

— Не смею вас осуждать, — Шанталь резко сменила тон. Теперь её голос звучал тише и мягче, будто бы она и в самом деле решила отступить. — Однако не могу не заметить, что так называемыми «разумными доводами» нередко прикрывают откровенную трусость.

— Тогда позвольте вам напомнить. — Глаза Аулуса опасно сверкнули. — Лишённая рассудка смелость всегда заканчивается трагедией.

Хлесткий удар, сбивающий с ног, заставил-таки Шанталь, наконец, замолкнуть. Принцесса нахмурилась и скептически поджала губы. Она демонстративно отставила тарелку, так и не притронувшись к роскошному блюду, и жестом подозвала застывшего у дверей Фариса.

— Пронесите стакан воды, — велела принцесса, после чего уставилась невидящим взглядом на зимний сад, устроенный за окном.

— Не хотите подышать свежим воздухом? — Вновь начал разыгрывать из себя радушного хозяина Аулус. — В моём саду совсем не холодно, и, думаю, малышу не повредит небольшая прогулка. Леди Рениса вас сопроводит.

— Разумеется, — фыркнула Шанталь, обдав Ренису насмешливым взглядом, который мигом испортил настроение.

— Что?! — встрепенулась она, осознав, что очередные свалившиеся на неё обязанности идут вразрез её планам. — Но я… Мне нужно переговорить с вами наедине!

— Моя леди, я же никуда не исчезаю. Мы вполне сможем побеседовать и чуть позже, — с расцветшей на губах лукавой улыбкой произнёс Аулус.

— Ну да… наверное, — проговорила Рениса, ощущая досаду.

— Понимаю, вам не терпится заполучить всё моё внимание, но, всё же, сейчас важнее позаботиться о Её Высочестве. Малыш вот-вот появится на свет!

— Так я как раз и хотела… — начала вновь Рениса, но, заметив, что взгляд Аулуса стал темнеть, осеклась. — Да, конечно. Мне не следовало забывать о гостеприимстве…

Это было совершенно несправедливо, но Рениса, помогая принцессе переодеться к прогулке, старательно гасила пробивающиеся ростки негодования и раздражения.

«С демонами всегда так, не сразу разберёшься, что к чему», — убеждала она себя, ссылаясь на недавний опыт во Дворце Совета. Тогда её тоже сбивали с толку действия Данье и самого Аулуса. Однако все изощрённые уловки и недоговорки, в конечном счёте, помогли не угодить в ловушки противников и более детально разобраться в хитросплетениях интриг. Возможно и сейчас Аулус нарочно заставлял проводить время с эльфийской принцессой, чтобы она смогла разузнать что-то важное, то, что до сих пор упорно ускользало от её внимания. Тот же завтрак достаточно ярко показал, что для ревности нет повода. Аулус и Шанталь вели себя совсем не так, как ожидалось от счастливых любовников, отчего создавалось впечатление, что если между ними что-то и было, то оно давно в прошлом.

«Похоже, он решил взять ответственность за ребёнка», — Рениса с трудом подавила усталый вздох, не желая заслужить от острой на язык принцессы очередной укол.

— Всё готово, Ваше Высочество, — поправляя дорогую застёжку на тёплом плаще, сообщила она. — Мы можем спускаться.

Шанталь демонстративно прошествовала к зеркалу, после чего пристально изучила своё одеяние. Она крутилась и вертелась старательно ища изъян, но, так и не найдя к чему прицепиться, не смогла с тем смириться.

— А вы сегодня необычайно сдержаны, — хмыкнула она. Её тяжёлый насмешливый взгляд был направлен на зеркальную поверхность, и Рениса невольно поймала его в отражении. Ощутив смущение, она поспешила отвести глаза в сторону. Ей было ужасно неловко, чем, конечно, поспешила воспользоваться Шанталь.

— И поразительно послушны, — язвительно добавила она. — Неужели пытаетесь привлечь внимание мужа своей покорностью?

Рениса ощутила, как краска помимо воли прилила к лицу, что, конечно же, не осталось не замеченным. На губах Шанталь расцвела самодовольная улыбка.

— Не похоже, что вам благоволят. Вас продали ему за какие-то грехи?

Едкие слова принцессы жалили, подобно рою диких ос — свирепо и беспощадно. Рениса до крови прокусила губу и так сильно сжала ладони в кулаки, что выступившие костяшки пальцев побелели. Она нестерпимо желала ответить в столь же резкой манере. Кто только дал этой нахальной принцессе право лезть в чужую жизнь, когда она сама в весьма сомнительном положении! Вот только понимание, что её грубость не приведёт ни к чему хорошему, заставило преодолеть этот порыв.

— Давайте спустимся в сад, в этих краях темнеет очень рано, а я пока недостаточно хорошо здесь ориентируюсь. Мне бы не хотелось заблудиться, — выдавила она, отведя взгляд в сторону.

— Ну что ж, ведите, — снисходительно позволила Шанталь, и Рениса, уже не скрывая своего облегчения, направилась к двери. Она искренне надеялась, что поток яда от принцессы хоть ненадолго прервётся, но та не дала ей желанной передышки. Едва они переступили порог, как Шанталь вновь принялась её донимать.

— Неужели угодить мужу ваша единственная цель? Он же никогда не посмотрит на вас, как на равную, для чего же вы так стараетесь? Если даже сейчас, в первые дни после свадьбы, к вам относятся, как к служанке, то дальше будет только хуже! Как и все мужчины, он наиграется и начнёт вас презирать!

— Простите, Ваше Высочество, но почему вас беспокоит моя жизнь и судьба? Мы ведь едва знакомы! — стараясь удержать вежливый тон, спросила Рениса.

— Я просто пытаюсь понять, зачем вы позволяете с вами так поступать? Что в этом демоне и вашем новом положении такого особого, что вы готовы мириться и с другой женщиной и чужим ребёнком!

Негодование Шанталь вызвало у Ренисы невольную усмешку. Капризная принцесса напомнила ей мать с её горячим желанием кем-то владеть всецело. И хотя она и сама совсем недавно едва не сгорала от ревности, всё же для Рениса появление соперницы не стало трагедией всей жизни.

— Я — младшая дочь сэйла и выросла в гареме. Уже то, что я оказалась первой женой, для меня большая удача. Теперь никто не отнимет у меня права управлять домом и представлять мужа на приёмах, как и то, что мне не придётся выполнять чьи-либо ещё просьбы, кроме, конечно, супруга.

— Значит ли это, что младшие жёны обязаны подчиняться первой? — с изумлением переспросила принцесса.

— Конечно. Скажу даже больше, третья и четвёртые жёны почти никогда не покидают гарема. Они не посещают светских мероприятий и вообще не выходят в общество. Их редко представляют гостям, разве что родственникам или в каких-то особых случаях. А в некоторых семьях, чей доход не велик, могут и вовсе поручить работу прислуги.

— Это даже хуже, чем я предполагала. — В голосе Шанталь проскользнули нотки презрения. — Отвратительное варварство! И что же, у этих правил не бывает исключений?

— Исключений? — Рениса едва не рассмеялась на столь нелепое предположение. — Только не у нагов! Впрочем, вы, верно, имели в виду некие привилегии и послабления. Такое, разумеется, встречается. Богатые сэйлы могут расселить жён по разным особнякам, но это не гарантирует того, что старшая не нагрянет к младшей с каким-то поручением.

— Что ж, спасибо за эти подробности, вы развеяли мои последние сомнения. Как я и предполагала, жизнь в гареме настоящая пытка. — Шанталь внезапно положила руку на свой выпирающий живот и тихо прошептала: — Не волнуйся, я не обреку нас на подобное существование!

Рениса с удивлением покосилась на принцессу. Уж слишком странными были её слова, однако то было лишь секундой слабостью, которую Шанталь тут же решительно смела новым вызывающим заявлением:

— Какая у вас, всё же, незавидная судьба! Сбежали от участи стать заложницей в гареме лишь для того, чтобы оказаться на побегушках у демона, и ещё считаете это удачей! Так что же изменилось, если вы одного хозяина сменили на другого? Ваш поводок стал чуть длиннее, а миска немного крупнее?

От ответа Ренису спасли входные двери. Тяжёлые, обитые золотыми вставками, они неохотно поддались её напору, прежде чем, наконец, выпустили в заснеженный сад. Несмотря на обещание Аулуса, на улице было морозно. Выпустив облачко пара изо рта, Рениса невольно поёжилась и, желая закончить неприятный докучливый разговор, торопливо зашагала по узкой расчищенной дорожке. Но попытки убежать от принцессы не увенчались успехом, та, несмотря на живот, оказалась довольно прыткой и шустрой. Рениса всё ускорялась, надеясь оторваться, и потому сад увидела лишь мельком. Снег облепил ветви со всех сторон, превратив деревья и кустарники в засахаренные фигуры; вода в чашах фонтанов застыла прямо на бегу. Тонкие прозрачные струи напоминали блестящий стеклярус и соединяли ярус с ярусом редким частоколом. Но самым поразительным зрелищем оказалось обледеневшее море. Оно удивительным образом сохранило рельеф волн, довольно крупных и крутых, а разбивающаяся о камни пена теперь напоминала необычайной красоты ледяные цветы.

И как бы не пытался увиливать Аулус, достаточно было одного взгляда, чтобы понять — никакой ледник такое сотворить не смог бы!

Восхищенная увиденным, Рениса остановилась у каменистой кромки. Шанталь потребовалось не больше пары шагов, чтобы встать рядом.

— Как странно, — произнесла вдруг она и вытянула вперёд руку. Крохотная снежинка медленно спустилась на её ладонь. — Почему-то этот снег тёплый и не тает!

И в самом деле упавшая снежинка, продолжая покоиться на ладони, ничуть не изменилась. Рениса недоверчиво подставила свою руку. Крохотная снежинка, танцуя и кружа, спланировала к ней на ладонь, где, кольнув холодом, тут же растеклась лужицей. Нахмурившись, Шанталь поймала ещё одну и та, подобно резной бусине, застыла рядом с первой. Заинтригованная необычным явлением, принцесса стряхнула свои снежинки на ладонь Ренисы и те мгновенно растаяли.

— Что за ерунда?! — возмутилась Шанталь и принялась ловить новые. Но всё повторилось. В её руках снежинки продолжали сохранять форму, тогда как от прикосновения Ренисы тут же превращались в ледяную воду. Как выяснилось чуть позднее, абсолютно весь снег в саду, а так же морской лёд вели себя так же. Рениса, будто пламя, тут же плавила и испаряла всю ту красоту, которая вообще не менялась от действий Шанталь. Неожиданное явление настолько увлекло принцессу, что та, наконец, позабыла о своих излюбленных колкостях и остротах, а, проводя бесчисленные эксперименты, они обе совсем позабыли о времени. Лишь появившийся перед ними Фарис смог прервать их.

— Агни Аулус ожидает вас на обед.

Недолго думая, Шанталь набрала в ладонь целую горсть снежинок, после чего торопливо зашагала к дому. Вопреки традициям, она даже не стала переодеваться, лишь стянула с себя плащ, который бросила Ренисе, а затем направилась прямиком в столовую. Она явно торопилась, видимо, опасаясь, что в тёплом доме снег быстрее растает. Теперь уже Ренисе пришлось её догонять — слишком сильно разогналась принцесса. Переступив порог столовой, Шанталь обрадовалась, обнаружив Аулуса уже сидящим за столом, и тут же подлетела к нему.

— Этому должно быть какое-то объяснение!

Принцесса протянула к нему наполненные не таящим снегом руки. Впервые Ренисе довелось увидеть озадаченного демона. Его брови поползли наверх, а лицо немного вытянулось. Секундное замешательство быстро сменилось задумчивостью. Аулус осторожно взял крохотную горстку снежинок и сбросил их на стол. Миг, и те начали видоизменяться, а спустя ещё секунду на гладкой поверхности осталось лишь мокрое пятно.

— Такое происходит только у меня! — заявила Шанталь. — И должна заметить, прежде такого не случалось! На Шат-ру всегда суровые зимы, так что со снегом доводилось встречаться.

— Может, вы переусердствовали с защитной магией, охраняя вашего ребёнка? — предположил Аулус и снова подхватил горсть снежинок. Он принялся крутить их между пальцами, словно крупинки соли.

— Сейчас мне не нужно скрываться, потому я использую магию лишь, когда малыш начинает тревожиться, — возразила принцесса.

— Тогда, — начал, нахмурившись, Аулус и принялся посыпать стёртыми в порошок снежинками стол. Однако до поверхности не добралась ни одна снежная крошка, всё усеялось мелкими брызгами. — Вероятно, у вас при себе есть какой-то артефакт.

Новая догадка отчего-то вызвала заминку. Шанталь напряглась и неодобрительно поджала губы.

— Вы же понимаете, Ваше Высочество, что подобные детали важны для чистоты эксперимента, — лукаво заметил он, что оказалось весьма действенным аргументом.

— Разве что камень-портал, — Шанталь с большой неохотой поддалась на уговоры.

— Камень-портал? Это ещё что такое? — с интересом переспросил Аулус.

Принцесса завозилась с корсетом. Выудив из потайного кармана небольшой малопримечательный камушек, больше похожий на обычную гальку, она осторожно, будто то была невероятная ценность, устроила его на своей ладони.

— Выглядит вполне обычно, — заметил Аулус, но при этом не сводил настойчивого пытливого взгляда с камня. — Для чего он нужен?

— Это секрет императорской семьи, — настороженно сообщила принцесса. — Уж простите, не могу сказать точнее. О таком не следует распространяться.

— Вы позволите посмотреть поближе? — попросил Аулус, что вызвало у Шанталь серьёзное беспокойство.

Было видно, что она совсем не желала расставаться со столь важной вещью даже на миг. Однако Аулус не желал сдаваться, продолжая убеждать:

— Трудно что-то исследовать, когда вокруг слишком много тайн.

Шанталь невольно поморщилась, а затем всё же опасливо протянула камень демону. Аулус быстро подхватил артефакт, и едва тот перестал соприкасаться с кожей принцессы, Шанталь вскрикнула и резко стряхнула с руки весь оставшийся в снег.

— Холодно! — пояснила она секунду спустя и с не меньшим удивлением уставилась на возникшую перед собой лужу.

— А это уже очень интересно. — В глазах Аулуса заплясали искры. — Куда, говорите, ведёт этот портал?

— Я не могу это сказать, — глухо ответила она. — Так что, пожалуйста, верните… — Принцесса потянулась за своим камнем, но Аулус сжал его в кулаке.

— Подождите, — опуская руку на стол, произнёс демон. — Я понимаю, что это весьма ценная вещь и важное место, но всё же прошу вас ненадолго одолжить мне этот портал.

— Боюсь, я не могу вам его доверить! — Шанталь мгновенно рассердилась и повысила голос.

— И почему же? — Аулус хитро прищурился. — Вы совершенно спокойно предложили такой же камень едва знакомому нагу, но при этом так настойчиво отказываете мне? Может быть, тогда стоит попросить у него? Кажется, он ему больше не понадобиться, или вы намерены продолжить вашу связь?

«Нагу? Связь?!» — всполошилась Рениса. Её мысли затрепетали, слово листья осины на ветру.

— Рэл не достаточно сообразителен, чтобы понять, куда попал, и я всегда могла его контролировать, что нельзя сказать о вас! — Шанталь подступилась к Аулусу ещё ближе, почти склонившись над ним.

— Рэл?! — воскликнула ошеломлённая Рениса. — Я не ослышалась? Вы действительно называли имя Рэл?!

— Всё так, моя леди, — с насмешливой улыбкой подтвердил Аулус. — Ваш прекрасный слух вас не подвёл.

— Я так понимаю, вы знакомы с послом Тёмного царства, — Шанталь недовольно цыкнула, явно не ожидая подобного поворота событий.

— Знакома?! Рэл — мой брат!

— Брат? — Настала очередь удивляться уже принцессе. — Так вот в чём дело, — миг спустя усмехнулась она и покосилась на Аулуса. — Как вы предусмотрительны, агни. Позаботились даже о том, чтобы рядом с малышом был кто-то из родни.

Сердца Ренисы забились быстрее от невероятных догадок, а Шанталь тем временем продолжила вскрывать истину:

— Он настолько вам важен, что вы пожертвовали ради него свободой, связав себя узами брака? Или же ваш план был куда изощрённей? Кажется, на приёме демоницы что-то говорили о романе некой наги с вашим помощником полукровкой… Как-то не очень похоже на случайность, верно?

— Вы правы, у демонов не бывает случайностей. — Огонь в глазах Аулуса стал зловещим. — Потому и вы здесь отнюдь не случайно…

— Что вы задумали?! — потребовала ответа Шанталь. Её пылающие глаза метали молнии, а тело буквально искрилось от взбудораженной магии. Вот только на Аулуса угрозы не действовали.

— Ничего такого, что могло бы повредить вашему сыну, вам и даже вашей лаборатории.

— И вы думаете, я вам поверю? — взвилась принцесса, почти теряя самообладание.

— Если хотите, чтобы всё закончилось мирно и без лишних потерь, советую уступить. — Голос Аулуса был обманчиво мягок, но даже у Ренисы от него зашевелились волосы на затылке. Впрочем, ей и без того было жутко и противно. От осознания ужасающей истины, её начало трясти.

Всё было подстроено. Всё было ложью. Ловушкой, в которую она угодила, будто глупый кролик в силки. Вот только в этой паутине Рениса оказалась не одна, хотя непримиримая и гордая Шанталь отчаянно не желала признать своего оглушительного поражения.

Восемнадцатый день месяца совы, третий день после возвращения короля Дамиана

— Как ты можешь оставаться такой спокойной? — Принцесса, подобно затянувшейся бури, продолжала бушевать уже несколько дней к ряду. — Тебя обманули, а теперь самым бессовестным образом используют! А ты только и делаешь вид, будто ничего не произошло! Ты разве не понимаешь, что он хочет выдать моего ребёнка за твоего и окончательно разрушить твою репутацию?!

Рениса всё понимала. Пожалуй, даже слишком много, чем ей хотелось бы, вот только в отличие от Шанталь, с которой их сблизило общее негодование к Аулусу, она свои переживания скрывала. Бессонные ночи сменяли одна другую, рождая всё новые и новые мысли. Сначала она, конечно, плакала украдкой в подушку, не желая показывать яростной принцессе свою истинную боль. Порой сознание шутило над ней, вызывая сомнения на ровном месте. И тогда Рениса начинала думать, что всё восприняла неправильно, а Шанталь, в порыве своих чувств, немного исказила факты. Как правило, в такие моменты ей было свойственно искать Аулусу оправдания и сочувствовать Данье. В конце концов, Филипп тоже являлся всего лишь пешкой в большой игре, которую довольно удачно разыграли. Сотни раз Рениса задавалась вопросом, был ли Данье хоть в какой-то момент с ней искренен, и мог ли он вообще ослушаться подобного приказа? На неё накатывала такая ностальгия и грусть, что не в силах с ней справится, она принималась за рисование. Создавая один портрет за другим, Рениса взывала к ним, словно к живым. А потом, так и не находя ответа, ей становилось настолько противно и мерзко, что хотелось просто стереть из памяти любое упоминания о прошедшей осени, и она, поддавшись гневу, безжалостно рвала в клочья всё, что создавала.

Однако, всё это время разбираясь с Данье, её ни разу не тянуло нарисовать Аулуса. А когда она уже вознамерилась исправить такое положение дел, кисть просто отказалась повиноваться. Линии выходили кривыми и прерывистыми, и потом никак не складывались в нужный образ. Не получалась даже карикатура!

— Ну что ты опять молчишь, словно язык проглотила?! — не унималась Шанталь и вновь закружила по мастерской, словно коршун в поисках добычи. — Снова его рисуешь?

С усталой отрешённостью Рениса отложила кисть и оглядела новый портрет. С мольберта впервые за долгое время на неё взирал вовсе не Филипп, а Рэл. У него был измотанный вид. Густые тени залегли под глазами, а кожа стала совсем серой, будто высохшей. Уголки губ, вечно вздёрнутые то ли в улыбке, то ли усмешке, опустились, заложив глубокие борозды морщин. Весь его вид так и кричал о страданиях, но Рениса совсем не ощущала к нему сочувствия.

Так и не дождавшись ответа, Шанталь склонилась над мольбертом и тут же воскликнула с негодованием:

— Зачем ты рисуешь его таким! Он ещё молодой и красивый мальчишка, а ты его в измождённого отчаявшегося старика превратила!

— Извините, Ваше Высочество, просто вы вся извелись за последние дни, и я подумала, что справедливости ради, братцу тоже не помешало бы немного помучиться! Всё же ему не стоило быть таким безрассудным…

— Если кого и обвинять в безрассудстве, то только меня! — горячо возразила принцесса. — Знаю, подобное странно слышать, но того, что случилось, не могло произойти, если я бы сама того не желала!

— Это действительно не укладывается в моей голове, — признала Рениса. — Как вас мог заинтересовать мой брат?!

— На меня никто никогда прежде не смотрел с таким искренним восхищением. Эльфы, как и демоны, по природе холодны и сдержаны в проявлении чувств, а тут такая откровенная страсть! — Шанталь печально вздохнула и инстинктивно положила руки на живот, тут же начав его гладить.

— Звучит так, будто вы совсем не сожалеете, — осторожно заметила Рениса и была весьма удивлена пылким ответом:

— В сожалениях нет никакого смысла! Всё равно ничего нельзя исправить или изменить, так к чему терзать себя упрёками?

— Но разве признание своих ошибок учит нас не повторять глупости?

— И какой же ты сделала вывод? — насмешливо переспросила Шанталь. — За всё это время ты так и не призвала к ответу ни своего мужа, ни не состоявшегося любовника. Я ещё могу понять, что ты опасаешься разгневать этого своего демона, всё же вас связывает брак и контракт, но зачем избегать полукровку? Я же говорила тебе, что моих сил хватит, чтобы создать портал во дворец на Шат-мирами!

— Не нужно, — поспешила отказаться Рениса, ощущая волнение. Ей всё ещё никак не удавалось унять собственные чувства, и это не скрылось от зоркого взгляда принцессы.

— И почему же? — принялась допытываться она. — Не хочешь разочароваться в первой любви, или же… боишься не устоять?

Последние слова прозвучали особенно дерзко. Рениса ощутила, как её бросило в жар: щёки запылали, а во рту пересохло. Она даже не смогла выдавить из себя хоть какой-то ответ, хотя едва ли принцесса в нём нуждалась.

— Так вот оно в чём дело! — Что-то, а сообразительности Шанталь было не занимать. — Ты всё ещё в него влюблена! Как это мило! Думаешь, он не простит тебе замужества?

— Как вы можете такое говорить! — Рениса взволновано вскочила с места. От беспокойства она не знала, куда деть руки, то вновь хватаясь за кисти, то нервно сжимая юбки. Сердца загрохотали в груди, оглушая и приводя в ещё большее замешательство.

— Так я угадала! — Шанталь расплылась в довольной улыбке. — Но мне кажется, ты напрасно переживаешь. Данье неглуп и, подозреваю, догадывается об истинном положении дел. А зная, как устроен мир демонов, едва ли он будет к тебе жесток.

— Вы не знакомы с Филиппом, он благороден и честен и никогда не согласится на интрижку! — возразила Рениса с совсем несвойственной ей горячностью.

— Даже зная, что ты глубоко несчастна, а демон к тебе совершенно равнодушен? Впрочем, последнее не заметит разве что слепой…

— Давайте оставим этот разговор, Ваше Высочество, — едва сдерживаясь, попросила Рениса. Подобные бесцеремонные намёки, которые раз за разом звучали в речах Шанталь, её всё больше злили. Сколько бы она ни гнала постыдные мысли прочь, ей всё равно не удавалось от них избавиться. Хотя Аулус не давал никаких обещаний Ренисе в этом отношении, сердца жгла обида на то, как всё сложилось.

— Что ж, не стесняйся обращаться, если решишься, — подмигнув, произнесла Шанталь. — Вот только не вздумай беспокоиться о том, что доставишь какие-то неудобства агни. У демонов нет морали, так что не в его праве тебя осуждать!

«Осуждение лучше равнодушия», — подумала Рениса, когда принцесса, наконец, оставила её. Перед уходом Шанталь всё же выпросила у неё портрет Рэла.

— Вы уверены, что вам нужен именно этот? Я могу нарисовать брата более счастливым.

— Не стоит тратить на него время. Лучше потратьте свою фантазию на более волнующих персон, — не без ехидства ответила она.

Однако, оказавшись в одиночестве, Ренисе совсем расхотелось рисовать. Она кружила по мастерской, словно ворон, не знающий, куда приземлиться. Взбудораженное намёками Шанталь сознание никак не желало успокаиваться, скорее, напротив, разворошённое, оно, будто встревоженный улей, непрестанно гудело. Вспоминая свои жалкие попытки вывести мужа на разговор, Рениса ощущала, как гнев заполнял каждую клеточку её тела. Всякий раз Аулус использовал уловки, хитро переводя тему или же выдавая ей задание.

«Так больше не может продолжаться!» — Невероятная решимость овладела Ренисой, и она, резко развернувшись на каблуках, смело направилась к кабинету мужа.

В доме было невероятно тихо, так что ей без труда удалось уловить собственное дыхание. И хотя она ступала едва слышно, крадучись на цыпочках, её появление не осталось незамеченным. Остановившись у кабинета, Рениса только занесла кулак, чтобы постучать, но не успела прикоснуться к двери, как та открылась.

— Что-то случилось, моя леди? — В привычном любезном тоне Аулуса отчего-то чудилась насмешка.

— Я могу войти? — Хрипло спросила Рениса. В горле внезапно пересохло, дыхание сбилось, а ещё сердца вдруг решили с чего-то ускорить свой бег.

— Вы выглядите слишком взволнованной, — пропуская её внутрь, заметил Аулус.

Рениса успела сделать не больше двух шагов, прежде чем муж преградил ей путь.

— Мне нельзя осмотреться? — произнесла она с вызовом, чем заработала только усмешку.

— Вижу, вы сегодня бодры и любознательны, но, к сожалению, не могу сейчас удовлетворить ваше любопытство. Срочные дела требуют моего внимания, потому буду признателен, если вы опустите вступление и сразу перейдёте к сути.

— Вы это нарочно? — Очередная отговорка вызвала у Ренисы раздражение. — Каждый раз, когда я прошу уделить мне время, вы вечно увиливаете! Я настолько вам неприятна, что вы нарочно избегаете меня?

— Что за странные у вас выводы? — Аулус демонстративно надломил бровь.

— А как ещё я должна понимать ваше поведение? С тех пор, как я появилась в вашем доме, мы ни разу даже не поговорили! Вы даже не спросили, хочу ли я нянчить ребёнка принцессы! Кто я для вас? Помощница, служанка или нянька?

— Давайте разберёмся, моя леди, — Аулус вмиг стал серьёзным. — Поправьте меня, если я ошибаюсь. Насколько я помню, забота о доме и гостях входит в обязанности супруги, не так ли? Что до вашего ещё не рождённого племянника, так, скажите, разве детей, чьи родители по тем или иным причинам не могут их воспитывать, не забирают на своё попечительство родственники?

Рениса не нашла, что возразить. Насупившись, она никак не могла понять, как же так получилось, что всё вновь обернулось против неё.

— Если у вас нет сострадания к этому малышу-полукровке, значит, он отправится в Тёмное царство к отцу или другой своей тётушке. Конечно, в отличие от меня, им будет сложнее его защитить, но вас же это не касается, верно?

Тяжёлое чувство вины навалилось на Ренису. До сих пор она особо не задумывалась о судьбе маленького полукровки и том, что его существование не только само по себе было под угрозой, но и могло стать причиной серьёзных конфликтов. Что бы Рениса не думала о своём брате и самодовольной принцессе, становиться палачом их малышу казалось ей чем-то безумным и неприемлемым.

«Даже дикие звери не бросают на произвол судьбы чужих детенышей! Как я могу поступить иначе?» — пронеслось у неё в голове.

— Я не против ребёнка! — в сердцах воскликнула она, осознав, что защита демона — единственная гарантия его выживания.

— Что ж, рад, что мы всё выяснили, — Аулус снисходительно улыбнулся и, жестом указав ей на дверь, добавил: — С вашего позволения, я вернусь к делам…

— Подождите! — оборвала его Рениса. — Мы обговорили не… всё!

Аулус вновь приподнял бровь.

— И что же ещё волнует мою леди?

— Вы! — вырвалось у Ренисы, и она тут же густо покраснела.

— Весьма польщен вашим вниманием. — Уголки губ Аулуса внезапно дрогнули. — Но не могли бы вы выразиться яснее?

— Прекратите издеваться! Вам не стоит никаких усилий, чтобы всё правильно понять! — чувствуя, что вот-вот сгорит от стыда, выпалила Рениса. — Вы же сами выбрали меня в супруги, так почему делаете вид, что я вас совсем не привлекаю?!

— Но, позвольте, как, по-вашему, мне следует поступать, зная, что моя супруга дни напролёт рисует портреты другого мужчины и обсуждает возможный адюльтер?

— Но… это… — Рениса осеклась. Глаза защипало от подступающих слёз. Уж лучше бы она продолжала молчать: разговор всё только усугубил! И теперь выходило, что уже не он равнодушный и чёрствый, а сама Рениса ветреная, бесцеремонная и противоречивая. Ощутив себя загнанной в угол, она совершенно растерялась. Казалось, любое сказанное ей слово подобно бумерангу непременно вернётся и ударит по ней самой.

— Не подумайте, что я вас осуждаю. — Тон Аулуса смягчился и стал заметно нежнее и слаще, и оттого то, о чём он говорил, выглядело ещё более ужасно. — Романы на стороне вполне обычное явление, и, учитывая ваши чувства, я не склонен вставать между вами. Единственное, о чём вынужден вас просить — соблюдайте осторожность! Лишние слухи вам обоим доставят хлопот!

Волны негодования накатывали на Ренису, и она ощущала себя крохотной лодочкой, угодившей в шторм. Ещё немного, и её окончательно утянет на дно.

— Не знаю, чего вы добиваетесь, толкая меня на подобное безрассудство, но я не собираюсь больше играть в ваши извращённые игры! — рассержено выдала она, после чего позорно сбежала из кабинета.

Вернувшись в мастерскую, Рениса в едином порыве собрала все недоделанные эскизы и наброски, где был изображён Данье, а затем без жалости швырнула их в камин. Пламя с жадностью набросилось на предложенное угощение, и по мастерской поплыл неприятный горелый запах, от которого Рениса невольно поморщилась. Устроив на мольберте свежий лист, она принялась выплёскивать на него всю свою ярость. Полосую бумагу жесткими короткими штрихами, Рениса, будто опасаясь от собственной руки нового предательства, не спешила придавать им форму. И лишь одной детали она уделила пристальное внимание: внушительным ребристым скрученным винтом рогам. Почти любовно Рениса выводила каждую чёрточку, прорисовывая замысловатый узор, и с особым тщанием накладывала тени и блики. Рога и в самом деле вышли отменные: с крупным костистым основанием, крутым изгибом и позолоченными острыми кончиками. Они весьма гармонично дополняли небрежно выведенный портрет. Отложив первый эскиз, Рениса тут же взялась за второй, в котором снова сделала акцент на рогах: теперь уже более утончённых и длинных, украшенных серебристыми кольцами.

Во время работы над очередным рогатым шедевром в мастерской появился Фарис с напоминанием об ужине.

— Скажите агни, что я неважно себя чувствую, потому не смогу спуститься. И передайте ему мои искренние извинения, что оставляю заботу об Её Высочестве на него, — заявила Рениса и демонстративно поспешила вернуться к работе. Её ждали новые ветвистые рога, которые в своём величии не желали умещаться на одном листе вместе с красноволосой головой, на которую она их водрузила.

Фарис ушёл, а Рениса настолько увлеклась работой, что совсем не заметила, как мрачный зимний вечер плавно перетёк в тёмную безлунную ночь. Камин тихо потрескивал, дожёвывая полено, свеча в фонаре, свисающим с потолка на тонкой цепочке, горела мирно и безмятежно, окутывая мягким золотистым светом небольшую рабочую зону. Рениса корпела над очередным рогом: массивным и грубым, свёрнутым так плотно и туго, что не оставалось места для просвета. У них была сложная морщинистая структура, требующая кропотливой тонкой работы над каждой бороздкой. От усердия она даже высунула язык, который едва прикусила, когда в мастерской раздался бархатистый голос агни.

— Моя леди всерьёз обиделась и даже пропустила ужин.

Большая тень упала на мольберт, и Рениса ощутила присутствие демона у себя за спиной. Лёгкий испуг почти тут же сменился очередной волной раздражения.

«Сам заявился без стука! А теперь упрекает меня в отсутствии манер!» — Рениса так сильно сжала в руке карандаш, что тот чуть слышно треснул.

— Вообще-то я стучал, — хмыкнул Аулус. — Но вы мне так и не ответили, потому, беспокоясь о вашем состоянии, я решил войти.

— Со мной всё в порядке, — холодно уверила его Рениса. — Я не голодна, и как видите, занята. Оттачиваю своё мастерство!

— Рад слышать, что у вас всё хорошо, но, позвольте, поинтересоваться. — Аулус подхватил стопку эскизов. — Вас не устраивает мой внешний вид? Хотите, чтобы мой облик был более грозным?

— Вообще-то я вкладывала несколько иное значение… — осторожно произнесла она и боязливо покосилась на него.

Однако его реакция вызвала у Ренисы недоумение: Аулус расхохотался. Но не зло или мстительно, что ещё можно было понять, а весело и беззаботно, словно счёл её слова за милую и невинную шутку.

— Почему вы смеётесь? — насупившись, спросила она.

— Потому что это забавно! — осторожно укладывая стопку портретов обратно на столик, выдал он. — Я опасался, что ваши чувства к Данье намного глубже, а брак со мной лишь вынужденная мера, но рад узнать, что это не так.

— Так вы… всё это время просто испытывали меня?! — Рениса вскочила с места и уставилась на Аулуса гневным взглядом.

— Не злитесь, моя леди. — Его рука скользнула по её щеке. — Чувства смертных слишком хрупкие и при этом невероятно сложные. Даже демону нелегко в них разобраться.

От этого нежного прикосновения у Ренисы побежали мурашки. Ошеломлённая внезапной сменой поведения, она застыла на месте. Возникшее напряжение едва не искрилось в воздухе. В мягком свете фонаря Аулус показался в тот момент Ренисе особенно красивым. Высокий и стройный он, скорее, напоминал идеальную статую в эльфийском саду. Его безукоризненный точёный профиль обрамляли длинные ровные пряди, а в алых глазах вместо хитрых и опасных огоньков лучилось нечто похожее на нежность. Вдруг Аулус наклонился к Ренисе. От внезапной близости у неё сбилось дыхание, а сердца забарабанили так, будто собрались вырваться из груди.

— Вы позволите мне исправить мою ошибку?.. — прошептал он и, не дождавшись ответа, резко подхватил Ренису на руки и понёс её в спальню.

Комнату было не узнать. В воздухе повсюду плавали разноцветные светящиеся шары и витал манящий сладкий аромат с пряными нотками хвои. Пол был усеян нежными лепестками, а кровать, на которую положили Ренису, будто самую большую ценность в мире, напоминала облако — мягкое и пушистое. Последовавший за тем настойчивый и требовательный поцелуй сразил наповал. Перед глазами всё начало размываться и растекаться, будто кто-то вылил воду на свежий акварельный рисунок. Рениса с трудом осознавала происходящее, голова просто не успевала охватить всю ту гамму разнообразных чувств, что разом нахлынули на неё. Наивная девичья робость мешалась с неуверенностью и стеснительностью, тут же сменяясь то блаженством, то острым вожделение и даже жадной страстью. Время, казалось, исчезло из этой реальности, оставив только трепет разгорячённых тел, бесчисленные поцелуи и ласки…

Рениса едва ли могла сказать, когда в череде собственных сладостных и судорожных стонов в её рассыпающемся вдребезги сознании появились чьи-то чужие, исполненные болью и страхом. Вопреки сгорающему от удовольствия телу, ей вдруг начали овладевать странные неведомые никогда прежде ощущения. Напористые и назойливые, они бесцеремонно врывались в голову глухими вскриками и жалобным хныканьем. А потом и вовсе окатили болезненной судорогой. В живот будто воткнули разом сотню ножей, а затем облили горящей лавой. Рениса сжалась под этим натиском.

— Что такое? — Остановившись, хрипло и обеспокоенно спросил Аулус. — Я сделал тебе больно?

Рениса на миг замерла, а затем положила руку на живот и ощутила лишь расползавшуюся внутри негу. Но ведь только что…

— Шанталь! — воскликнула она, наконец, поняв, что происходит. — Роды начались! Принцессе нужна помощь!

Аулус на мгновение нахмурился, видимо, проверяя.

— Всё так, — кивнул он, а затем, поднимаясь, добавил: — Фарис принесёт горячую воду и полотенца.

— Я никогда не принимала роды, — взволнованно заметила Рениса, суетливо ища на полу разбросанные части платья.

— Не бойтесь! У меня достаточно опыта, чтобы всё прошло гладко, — помогая ей одеться, проговорил Аулус.

Она решила обойтись без нижних юбок и корсета, наспех нацепив лишь верхнее платье. То и дело прислушиваясь к внутреннему голосу, Рениса понимала, что схватки усиливались. Торопливо закрутив волосы в неряшливый пучок, она бросилась к детской, но у самой двери её настиг новый внезапный удар.

Чудовищный звук невероятной мощи разорвал мироздание. Оглушенная Рениса не удержалась на ногах и, словно подкошенная, свалилась на пол. Дыхание перехватило, а грудь сдавило стальным обручем.

— Нет! — Собственный надрывный голос показался чужим и невероятно далеким. — Не делай этого! НЕТ!

Кровь стыла в жилах от безграничного всеобъемлющего ужаса. В окутанном кромешной тьмой сознании происходило нечто непоправимое, неправильное, безумное! То, что противоречило самой сути бытия.

— РЕНА! — Из глотки вырвался отчаянный крик бесконечной боли. — ОСТАНОВИСЬ!