Проснись, когда умрешь

Часть 1. «Проснись, когда умрешь»

–Ольга. Зайди ко мне. Надо поговорить .– Голос отца звучал на редкость строго. Плохое предчувствие. А ведь так хорошо начиналось утро.

Если бы Ольга знала, что этот разговор изменит ее жизнь. Нет. Ее смерть… Она предпочла бы не просыпаться.

****

– Марь Санна, ну потише, пожалуйста. Петр Андреевич и Оля еще спят! – раздался возмущенный голос мамы.

Ольга равнодушно отметила про себя, что с того момента, как они переехали в Москву, фраза «Марь Санна, потише, пожалуйста!» будит ее почти каждый день вместо нежных прикосновений маминых рук.

Ольга вышла из своей, но по-прежнему чужой для нее комнаты. Мама сидела на большом белом кожаном диване, зажав между плечом и ухом мобильный телефон, и рассматривала ухоженные тонкие пальцы с ярко-красным маникюром.

– Ах, Марго! Да, прием был потрясающий! Конечно, передам! Да, да, Вы абсолютно правы!.. Да что Вы говорите? Конечно, я буду иметь в виду… Не может быть! – и она засмеялась каким-то ненастоящим, непривычным для Ольгиного слуха смехом.

Ольга наклонилась к маме, чтобы поцеловать:

– Доброе утро, мамуль!

Людмила Юрьевна, так звали Ольгину маму, продолжая разговор по телефону, подставила дочери щеку для поцелуя и сделала жест рукой, мол, иди, иди, не мешай. Ольга, как всегда, опустив голову и немного приподняв плечи, развернулась и пошла на кухню.

– Олененок! – услышала она за спиной шепот мамы.

– Ну что еще? – не оборачиваясь, с обидой в голосе ответила Ольга.

Мама, зажав микрофон телефона ладонями, тихо произнесла:

– Извини, жена губернатора, надо…

Ольга посмотрела на маму и, махнув рукой, почти не слышно, одними губами произнесла:

– Ладно, забей.

Мама, продолжая искусственно смеяться в трубку, тут же сдвинула брови и так же беззвучно шутливо возмутилась:

– Ну что это за слова!

И, постучав себя по плечу, добавила:

– Плечи расправь!

Ольга повернулась спиной к маме, раздраженно фыркнув, и поплелась на кухню. Там вечно угрюмая Марь Санна пекла оладьи.

– Доброе утро, Марь Санна! – поздоровалась Ольга, усаживаясь за стол.

– Быр, дыр, мыр, – что-то невнятное пробормотала та в ответ.

Марь Санна бросила Ольге вилку и нож, с грохотом поставила тарелку с оладьями, чуть не расплескала чай на ее пижаму. Ольга уже привыкла к резким движениям домработницы. Маму поначалу это сильно раздражало, но потом она все реже и реже стала бывать дома, а когда возвращалась, то Марь Санна уже уходила, оставляя прибранным дом и приготовленную еду для семьи Бояровых.

Оля, уставившись в книгу «Энциклопедия символов», которая всегда была у нее под рукой, спросила с набитым ртом:

– Папа уже встал?

– Да щас! – Марь Санна, поставив руки в боки, возмущалась: – Как же встал! Он как с губернатором на охоту сходит, так целый день потом «болеет».

Ольга постаралась быстрее закончить завтрак и выскочить из-за стола. Приняв контрастный душ, к которому приучил ее с раннего детства папа, бывший военный, она быстро оделась. Благо форма частной школы спасала от долгих утренних мучений. Уже взявшись за ручку входной двери, чтобы выбежать из квартиры, она неожиданно услышала строгий голос отца:

– Оля, зайди в кабинет. Надо поговорить.

Ольга вздрогнула. Плохое предчувствие заставило сердце сильнее биться. Она хотела было возразить, что опаздывает в школу, но знала, что это бесполезно, и смиренно пошла в кабинет.

Петр Андреевич, чисто выбритый, без следа шумной ночи с губернатором, как обещала домработница, был как-то особенно строг и собран в это утро. Ольга давно не видела отца таким отчужденным по отношению к себе. Те редкие дни, когда вся семья была в сборе, отец особенно ценил и был ласков с дочерью и женой. Петр Андреевич мельком взглянул на Ольгу, как-то быстро отвел глаза от дочери и громко, отчетливо произнес тоном, не терпящим возражения:

– Оля, мы с мамой уезжаем в командировку. Надолго. А ты завтра же отправляешься в лидерский лагерь.

– Я никуда не поеду! – возмутилась Ольга. – Я хочу со своими уральскими ребятами поехать на раскопки, я так долго этого ждала!

– Ты поедешь в лагерь, и это больше не обсуждается. Я мог бы тебе рассказать об этой поездке раньше, но до последнего момента не был уверен, что смогу договориться о месте для тебя. Туда едут только самые перспективные дети. Это в своем роде лидерский учебный центр. Особенно отличившиеся подростки принимаются в братство. В этом братстве состоят самые богатые и влиятельные люди не только нашей страны, но и мира. Мне рассказывали, как меняются дети после поездки. Никакого бардака в голове. Четкие жизненные цели, собранность и поддержка влиятельных друзей. Что может быть лучше? – отец вопросительно посмотрел на Ольгу.

Та от удивления не знала, как и реагировать. Речь отца звучала как заученная рекламная фраза. В этот момент он совсем не был похож на друга и советчика, каким всегда был для Ольги. Перед ней сидел авторитарный, холодный и отстраненный человек.

– У меня есть цель – стать историком, у меня есть собранность… – начала было говорить девочка, но отец резко перебил.

– У тебя нет друзей! Ты общаешься только со своими друзьями из Исторического клуба и то по скайпу! Совсем нет живого общения, и вообще, ты похожа на мышонка: забилась в норку с книжками! Все! – отец явно был в гневе. – Ты поедешь в лагерь! И если тебя это волнует, то стоимость твоего 30-дневного пребывания там обошлась мне в кругленькую сумму.

Ольга выбежала из кабинета отца в слезах, спорить бесполезно – если он что-то решил, то от своего не отступит. Иначе бы когда то уволенный в запас полковник потерявший работу, испытавший много падений не стал известным и влиятельным политиком.

Успокоившись, Ольга написала Степану Федоровичу, руководителя исторического клуба, в который она ходила несколько лет в своей старой школе на Урале, что не сможет поехать в экспедицию И вдруг вспомнила слова преподавателя о том, что ничего не бывает случайного: «Если ты оказываешься в каком-то месте или в какой-то ситуации, значит, так и надо, прежде всего тебе, для того чтобы понять что-то важное о себе».

«Позвольте с вами не согласиться, уважаемый учитель. Для меня важнее было бы поехать на раскопки с вами, если я хочу стать историком, а не тащиться в этот дурацкий “лидерский” лагерь. Я не хочу быть ни политиком, ни бизнесменом, вернее, “вумен”… Я не хочу с ними дружить, потому что не верю в их дружбу… Мне это совсем не нужно! Но папе этого не объяснишь», – печально думала Ольга, отправляя письмо с вежливым отказом от экспедиции на Урал по электронной почте.

У подъезда уже ждал водитель. В школу она, конечно же, опаздывала, но это меньше всего беспокоило девочку. Последний день в школе не вызывал грусти. А новость о лидерском лагере злила, и хотелось плакать. Ольга вдруг поняла, что прошлая жизнь, за которую она цеплялась всеми силами души и воспоминаниями, ушла. Все изменилось. Она почувствовала себя одинокой в этом огромном и чужом городе, без друзей, с родителями, которые словно стали другими людьми по переезде в столицу и совсем ее не понимают.

Машина плавно тронулась с места. В ее тонированных окнах отразились на редкость ясное майское утро, огромный дом, разноликая Москва. Ольга попыталась найти окна своей квартиры:

– Вавилонская башня какая-то. Кто выше забирается, тот и круче. Скажи, на каком этаже ты живешь, и я скажу, кто ты.

***

В Москву они перебрались только в конце ноября, когда Ольга отметила свое 15-летие. Девочка особенно не переживала, как ее встретят в новой школе. Она понимала, что вряд ли ее ждет теплый прием, а к отчужденности она привыкла.

Многие дети в школе – наследники известных и не очень политиков, бизнесменов и артистов – понимали, что связи в современном мире значат очень многое, и поэтому Ольгу приняли как будто бы приветливо, ведь ее папа стал известным и перспективным политиком. Но Ольга не изменяла себе и оставалась замкнутой и необщительной одиночкой. Вскоре ее вовсе перестали замечать, что девочку очень устраивало. Подруг у нее в столице не было, все общение с ровесниками поддерживалось через соцсети с ребятами из клуба Степана Федоровича.

Наконец девятый класс подходил к концу, экзамены без труда сданы на пятерки, и Ольга уже мечтала, как поедет со Степаном Федоровичем в экспедицию.

“Скучный и одинокий год в московской школе заканчивается такими же скучными и пустыми каникулами”– подумала Ольга перед сном и имхо заплакала, чтобы не услышали родители.

На следующее утро, быстро побросав в спортивную сумку белье, джинсы, майки, свитер и зубную щетку, Ольга села в машину, как всегда ожидающую ее у подъезда, и спросила себя: а едет она, собственно, куда? Но, подумав, решила, что это неважно. Несколько исторических и географических книг, которые она хотела более внимательно изучить, девочка бросила в сумку в первую очередь. Дорогу к аэропорту она, к своему удивлению, не узнавала. Хотя в Москве Ольга жила чуть больше полугода, но уже несколько раз летала на самолетах с родителями. Она знала два основных аэропорта – Шереметьево и Домодедово, но водитель вез девочку явно в незнакомое место. Когда машина остановилась и водитель сказал, что они приехали, Ольга от изумления открыла рот. Она никогда не видела военные аэропорты.

Водитель донес сумку Ольги до дверей мрачного сооружения, совершенно не похожего на современные – из стекла и бетона – аэровокзалы, которое охраняли вооруженные солдаты, пробурчал: «Мне дальше нельзя», развернулся, чтобы уйти.

Ольга вцепилась за рукав водителя:

– Вы уверены, что мне сюда? А папа знает?

– Я выполняю инструкции Петра Андреевича. Прощайте, Оля, – сказал Виктор и ушел прочь.

“У меня даже нет билета. Значит, меня не возьмут, и я останусь, но не по своей вине”. – Быстро пронеслась в голове спасительная мысль.

Она робко подошла к солдатам, и те открыли перед Ольгой двери.

В огромном помещении, напоминающем больше ангар, чем зал ожидания вылета, было много людей, в основном детей приблизительно 14-17 лет, немного молодых людей лет 20-25 и несколько военных. К Ольге подошел человек в военной форме.

– Ольга Боярова! – мужчина не спрашивал, а утверждал, – Ваша группа 3Ф, следуйте за мной!

Ошарашенная Ольга засеменила за военным. Он подвел ее к группе подростков, которые сидели на своих рюкзаках и оживленно болтали.

– Олька, привет! И ты здесь! Ну ты даешь, совсем не ожидала!

Ольга вздрогнула и обернулась. К ней подскочила ее одноклассница Даша Зукина. Дарья была дочерью немолодого, пользующегося любовью у мэрии певца и композитора. Мама – психолог, пишущий в серии «Популярная психология» брошюрки для подростков: «Как стать самой классной девчонкой», «Как влюбить в себя парня за 7 дней». Но, судя по Даше, эти рекомендации не очень-то работали. Девочка так старалась стать популярной по маминым книжкам, что некоторое время была постоянным объектом для насмешек в школе. Особенно досталось Даше за врожденное косоглазие. Дети как-то записали и передавали друг другу на мобильные телефоны отрывок из старого фильма, где на балу мамаша учит свою страшненькую косоглазую дочь соблазнять кавалеров: приставив растопыренные пальцы к носу, та «стреляет» косыми глазками из стороны в сторону и глупо хихикает. Зимой Даше сделали операцию на глазах, исправив косоглазие, и под конец учебного года она успокоилась и перестала стараться понравиться. Над Зукиной больше не смеялись, но и душевных друзей она не нашла. Поэтому, наверное, и обрадовалась, увидев Ольгу среди незнакомых ребят.

– Прикольно, здесь еще есть ребята из нашей школы!

– А кто еще? – спросила Ольга, осматриваясь вокруг себя.

Но она и сама уже увидела нескольких. Недалеко от нее сидел Олег. Ольга обращала на него внимание в школе. Выше ростом, чем большинство других ребят, Олег при разговоре наклонял голову к собеседнику, из-за чего казалось, что он сутулится, но широкие плечи, пружинистый шаг и резкие уверенные движения выдавали в нем спортсмена. Парень был старше Ольги и Даши. Он уже закончил десятый класс и успешно перешел в одиннадцатый.

– Представляешь, говорят, что Олега в этом году посвятят в Братство. Он в прошлом году прошел обучение и стал лидером, ему осталось пройти Посвящение, и он на «вершине мира», – тараторила Даша Зукина.

Ольга ничего не поняла из того, что сказала одноклассница, но вопросов было так много, что Ольга, перебив Дашу, резко спросила:

– А летим куда? Лагерь, собственно, где находится?

Даша удивленно посмотрела на Ольгу:

– Не знаю, и никто не знает. Это всегда тайна, каждый раз лагерь организуют в новом месте.

– А как же родители нас отправляют, не зная куда? – удивилась Ольга.

– Да ты че, это же та-а-к круто, и почти невозможно сюда попасть, что от радости родители на все соглашаются… Я в прошлом году так хотела, но не прошла. А как операцию на глаза сделала, папа в мэрии поднажал, и счастье в кармане – я еду!

– Чему так радуешься? – ухмыльнулась Ольга.

– Ну, ты – серость! Поездка в лагерь жизнь меняет! Там на самом деле учат таким вещам, что даже самые обычные парень или девчонка становятся суперуспешными! А если в Братство примут, то круче не бывает. Самые крутишкины, – она перечислила фамилии богатейших молодых людей страны, известных успешных политиков и даже актеров, – в свое время проходили лидерские программы этого лагеря, а особо отличившихся принимали в Братство! В общем, власть, деньги, красота – все у них. Своих всегда поддерживают, но попасть туда не–ре–аль–но!

Ольга с удивлением смотрела на возбужденную Дашу и все больше и больше жалела о том, что не настояла на своем и согласилась поехать в “снобский клуб”.

– Смотри, видишь, Кристинка из 10-го класса? – Продолжала тараторить Даша, – Еще в позапрошлом году ее вообще никто не замечал: маленькая, злобная, как крыска, так и обзывали Крысенышем. А съездила в лагерь, прошла курс, где девочек учат быть леди, так все – жизнь у нее изменилась. Во-первых, на нее обратил внимание сам Альберт! Он – посвященный, сейчас в Лондоне в университете учится. –Даша понизила голос и зашептала Ольге на ухо: – Говорят, что они даже на зимних каникулах в Швейцарии встречались.

Даша оглянулась на Кристину, и заметив как та приближается к девочкам, громко сказала:

– Она такая классная стала, просто душка! Милая, добрая, а улыбается – ну просто леди Ди!

Кристина проходила, вернее, проплывала мимо девочек. Все движения ее были полны изящества и чувства собственного достоинства. Ольга поневоле залюбовалась тем, как Кристина по-королевски высоко держит голову и абсолютно прямо спину. Кристина, случайно задев сидевшую на полу Дашу, удивленно посмотрела вниз, ласково потрепала ее по голове и проворковала:

– Прости, Зайка. Машулька, и ты здесь!

Ольга удивилась тому, как голос и глаза могут одновременно выражать разные чувства: нежный голосок и глаза, холодные, как у акулы.

– Я Дашулька! – благоговейно прошептала девочка, влюбленным взглядом провожая грациозную Кристину. Ольга с удивлением наблюдала за этой сценой, но вслух ничего не сказала.

***

Когда ребята расположились в достаточно большом и удобном самолете, Ольга увидела, что к другому самолету направляется толпа подростков. Все в одинаковой одежде: шорты, рубашка и шляпа цвета хаки, темные кроссовки, за спинами – коричневые рюкзаки. Никаких личных вещей.

– А это кто? – Ольга дернула Дашу за рукав, чтобы та посмотрела в иллюминатор самолета.

– А , это, ну, типа гуманитарная помощь всяким босякам и беспризорникам. Наши путевки потому такие дорогие, что родители оплачивают летний отдых детям из неблагополучных семей или сиротам… – нехотя пояснила Даша.

Вдруг, близко наклонившись к иллюминатору, удивленно присвистнула.

– Офи-и-игеть! Ну настырная, без мыла пролезет! – возмутилась Зукина.

– Ты о ком? – удивилась Ольга.

– Да я о Лельке, однокласснице Кристинки. Она там, среди этих, ну типа пролетариата, представляешь?! – возбужденно тараторила Даша.

– Почему не с нами, здесь же несколько человек из нашей школы?

– Ты че, ее в лагерь не возьмут, она нищая, у нее мама – маникюрша или косметолог, одна фигня. Правда, хорошая, к ней половина школьных мамаш ходит, – продолжала возмущаться Зукина.

– Но если она учится в самой дорогой московской школе, значит, не нищая, – возразила Ольга.

– Не, это не ее мамаша платит, а там другая история. Мне Зотова, из их десятого рассказала, а ей ее тетка, которая не первый год делает ногти у Лелькиной мамаши, что взнос за школу и обучение оплачивает Заира – это певица такая, старая уже, лет сорок, наверное, но очень модная во времена наших предков. Так еще давно, когда мамаша Лельки молодая была, она забеременела, а парень жениться не захотел. Она хотела от ребенка избавиться, но Заира, ее клиентка, когда узнала, сказала, что будет крестной матерью и позаботится о ребенке. Она и заботилась о Лельке, только теперь уже не зарабатывает как раньше, живет где-то в Штатах, скромненько, не поет уже, замуж вышла, своих нарожала, да и муж не из богатых. Хорошо, что взнос в школу оплатила и скидок для Лельки добилась – сыграла на своей тогдашней популярности. А Лелька страдает: ей так хочется казаться своей, да не получается. Так, ребята из школы потусуются вечерок и бросят, а в дом никто не ведет, в компании наши не пускают. Ей так хотелось в лагерь! Ни экстерьером, ни рождением не вышла, да и крестная уже не авторитет. Ну ты глянь! Она через пролетариат поперлась! Ну хитрая, просто змея какая-то склизкая. Посмотрю я на нее, как она батрачить будет! – Дашкино лицо перекосилось от злорадства.

– Они живут с нами? – перебила Дашкино шипение Ольга.

– Ты что! Не, у них свой лагерь. Они типа работают на нас, ну там посуду моют, за территорией следят. Мы же учимся лидерами быть, а эти пусть радуются, что поедят и поспят нормально, без вшей, – пояснила Даша.

Ольге противно было продолжать слушать Дашу, и она отвернулась к иллюминатору, провожая взглядом девочку, в которой узнали Лелю. Та шла одна, низко наклонив голову и опустив плечи. Если бы Даша не обратила на нее внимания, то Ольга не узнала бы Лелю. Ольга вспомнила, как та выглядела в школе: милая, старательная, ее очень любили учителя, но не очень – одноклассники, которые подозревали, что она нередко стучит преподам, но доказать не могли. Леля часто меняла прически, видимо, над ее образом работала мама и ее подруги-парикмахерши. Сейчас она была яркой блондинкой с модным в этом сезоне каре. Припомнился Ольге и еще один странный эпизод, связанный с Лелей. Как-то Людмила Юрьевна стала уговаривать Ольгу поехать с ней в ЦУМ или Третьяковский проезд, чтобы освежить дочери наряды.

– Оленька, поехали со мной, а то ты как оборванка ходишь. В Милане ничего купить не хотела, все по музеям таскалась, и здесь тебя не вытащишь, – упрашивала мама.

– Мам, ну для этого по пробкам тащиться надо, время жалко. Я сама, из школы когда поеду, в какой-нибудь магазин зайду, мне надо-то джинсы и кроссовки новые.

– Ага, на рынок или в детский мир какой-нибудь. Ты уже, голубушка, размер почти как у меня носишь, к 44-му приближаешься. Так, собирайся, не выпендривайся, быстренько подберем что-нибудь приличное, и домой.

– С тобой быстренько не получится, мамулечка, – ворчала Ольга.

Около ЦУМа, как обычно, невозможно было припарковать машину, и мамин водитель ждал своей очереди, чтобы как можно ближе подъехать ко входу в магазин. Ольга от нечего делать рассматривала людей и машины вокруг. Рядом с ними стоял «Порше-Кайен», окна были приоткрыты, и девочка от нечего делать наблюдала, как крупный, взрослый дядька вытаскивал из портмоне купюры и протягивал их сидевшей рядом девушке.

“Дочка на шопинг отправляется”, – лениво подумала Ольга.

Каково же было ее удивление, когда она узнала в выпорхнувшей из машины девушке Лелю. Та, в короткой белой юбочке, красных сапогах-ботфортах,короткой майке и лаковой белой курточке с огромным меховым воротником, быстро скрылась за стеклянными дверьми магазина.

Ольге очень не хотелось встретиться с Лелькой в ЦУМе, у нее было такое ощущение, что стала свидетельницей чего-то мерзкого. «Наверное, отчим или родственник», – убеждала себя Ольга, но интуиция говорила ей о другом.

Все-таки в отделе «Дольче Габбана» они столкнулись нос к носу. Ольга смутилась, а Лелька почему-то обрадовалась, встретив девочку из школы. Она радостно приветствовала Ольгу, хотя не помнила ее имени, и что-то начала щебетать по поводу новой коллекции, но, не находя поддержки у девочки, продолжила обсуждение с Людмилой Юрьевной. Тогда слушая милую Лелину болтовню, Ольга отругала себя за гадкие мысли, которые ей пришли в голову.

«В конце концов, шопинг – это нормальное времяпровождение большинства девчонок. Одна я все с мамой по магазинам хожу. А деньги Лельке кто угодно мог дать: и папа, и дядя… Мне какая разница».

История быстро забылась, тем более в школе у Ольги и Лели не было поводов общаться, но сейчас гадкий осадок от той встречи снова всплыл.

– Бред какой-то, – прервала ход своих мыслей и злорадство Даши Ольга.

Она сделала вид, что хочет спать, надела наушники, включила музыку в телефоне и на самом деле уснула.

И приснился ей странный сон.

Ольга стоит в полной темноте и пытается хоть что-нибудь увидеть, но пока слышит только плеск воды и отдаленный шум водопада. Наконец глаза привыкают ко мраку, и она различает некоторые силуэты вокруг себя. Ольге кажется, что она находится внутри какой-то башни, но очень странной и большой. Вместо ступеней лестницы – потоки воды, по спирали уходящие вниз, в неизвестность. Ольга стоит, по-видимому, у истока реки, потому что, подняв голову вверх, она с трудом, но различает стены башни и почему-то знает, что башня бесконечно высокая, до самого неба. Вдруг из темноты к ней тихо подплывает лодка, необыкновенной красоты – длинная, изящная, и даже в такой темноте видно, что она покрыта чистым золотом и украшена драгоценными камнями. Ольга, как завороженная, садится в эту лодку. Она не может оторвать взгляд от отделки лодки и, присмотревшись, начинает различать, что борта ее расписаны какими-то знаками. Ольге очень хочется их прочитать, но они не знакомы ей, и только рисунки могут подсказать девочке приблизительный текст, нанесенный на золотую отделку. Ольга, мягко покачиваясь на волнах, увлеченная расшифровкой текста, совсем не замечает, что за ней плывет огромная змея и тихо вползает в лодку. Ольга ощущает мерзкий холод скользкого тела змеи вокруг своей ноги, а та уже успевает обвить тело и делает быстрый обхват шеи девочки. Ольга задыхается, но хватает змею за раскрытую пасть, пытаясь порвать ее… У гадкой твари ослабевает хватка, и Ольга с омерзением отбрасывает змею от себя. Та, оставляя кровавый след на воде, быстро уплывает, успевая оглянуться. Ольга в ужасе: у змеи лицо Лели. Изо рта течет кровь, глаза полны ненависти…

Вдруг рядом раздается мерзкое хихиканье. Девочка смотрит по сторонам и видит на узком выступе около стены башни огромную крысу. Та умывается, быстро-быстро перебирая лапками с накрашенными красным лаком коготками, а когда поднимает мордочку, то Ольга видит, что голова у крысы – Кристины!

Лодка попадает в круговорот, ее качает из стороны в сторону, девочка с трудом держится за борта… Ольга понимает, что срочно нужно выбраться из лодки, которая все быстрее и быстрее уносит ее в неизвестность вниз по спирали. Ища спасения, она оглядывается вокруг, поднимает взгляд наверх, где с трудом различим кусочек неба. Он становится все меньше и меньше, и Ольга с ужасом замечает, что там, выше истока реки, прислонившись к стене, стоят дети в одинаковых одеждах цвета хаки и смотрят на нее пустыми мутными глазами без зрачков, протягивают руки и говорят: «Отдай, отдай…» У Ольги застревает от ужаса крик в горле, лодка раскачивается из стороны в сторону все больше и больше, вот-вот перевернется.

Неожиданно все затихает. Девочка медленно и плавно проплывает между двух огромных фигур – дракона и льва. Ольга, забыв о страхе, поневоле залюбовалась фигурами, такими величественными и, конечно же, сделанными из драгоценных металлов. Но тут фигуры ожили, привстали и бросились на девочку. Ольга закричала, упала на дно лодки. Неведомая сила подбросила золотое корыто кверху. Лодка снова ударилась о воду и перевернулась. Ольга, упав в холодную воду, стала усиленно сопротивляться потоку, который нес ее к началу водопада, но уже на краю безумного водяного потока она различила там, внизу, величественную, огромную золотую фигуру неведомого бога.

Ольга с криком проснулась.

– Ой, Олька, прости, самолет уже второй раз затрясло, я и пролила воду на тебя, прости… – Даша принялась салфетками вытирать лицо и футболку Ольги.

– Оставь! Я сама, – резко остановила ее Ольга.

У нее было отвратительное настроение от этой поездки. Еще этот страшный сон… Но постепенно ум девочки, привыкший все анализировать, успокоился, и она сама себе объяснила сон:

«Все очень просто, просто мой мозг переваривает всю информацию, полученную за этот день. А так как информация в основном негативная, вот он и выдал такой страшный сон. Этим объясняется все: трясло самолет – крутило лодку, Кристину Дашка назвала Крысенышем, Лелька ,в образе змеи, получилась из-за ее желания вползти по-тихому в разные закрытые для нее места. Дракон и грифон – из недавно прочитанной мной «Энциклопедии символов». А золотой бог – он откуда? Ну неважно… Все можно объяснить мозгами, и в этом я со Степаном Федоровичем не соглашусь. Сны ничего не несут, как он пытался меня убедить. Это всего лишь способ переработать ненужную информацию и избавиться от нее».

Ольга немного успокоилась и даже повеселела. Самолет шел на посадку, и каково же было удивление девочки, когда внизу она различила хорошо знакомый ландшафт – они прилетели на Урал…

***

Как и следовало ожидать, самолет сел не на центральном аэровокзале, а на военном. Встречали ребят все те же люди в форме. К трапу самолета были поданы с десяток внедорожников. Казалось, что, кроме Ольги, никто из детей ничему не удивляется, как будто бы они каждый день летают на другой конец страны, чтобы в окружении солдат прокатиться на военных джипах в неизвестном направлении. Наоборот, ребята были радостно возбуждены, но беспрекословно выполняли все отрывистые приказы высокого майора. Примерно человек 40 подростков, несколько юношей и девушек разместились по машинам, и длинный караван отправился в путь.

К вечеру машины остановились на военной базе. Детей разместили по палаткам, достаточно удобным. После ужина прозвучал приказ спать. Никто не делал даже попытки выйти из палаток, прогуляться, пойти в гости к соседям.

«Неужели все так хотят быть лидерами и «леди»? Они что, не дети? А зубной пастой друг друга вымазать, а в карты поиграть?» – думала про себя Ольга, но сон быстро оборвал ее мысли.

– Подъе-е-ем! – разнеслось ранним туманным утром над палатками ребят. Ольга так резко подскочила, что больно ударилась головой о кровать второго яруса.

– Господи, пять часов утра, они с ума сошли, зачем в такую рань будить? – натягивая джинсы, возмущалась Ольга.

Но высказывала вслух свое негодование только одна она. Ольга уже стала привыкать к тому, что не находила поддержки и в этом коллективе.

– В строй с вещами! На сбор 5 минут! – разносилось над лагерем.

– А с вещами зачем? Мы разве не приехали? – спросила Ольга у Даши.

– Я не знаю… – растерянно сказала Зукина, кое-как запихивая вещи в рюкзак.

Через пять минут все ребята стояли в строю.

– Слушай мою команду. Отправление через 15 минут, это время можете использовать на туалет. Через 15 минут все должны быть в машинах на тех местах, на которых вы сидели вчера. Через два часа – остановка, где вас накормят завтраком. Разойдись! – отдал команду грозный подтянутый майор.

Ольга, конечно же, привыкла к военным, но таких строгих видела впервые. Через 15 минут все сидели в машинах на своих местах.

«Удивительное послушание! Представляю, как радуются родители, когда дрессированные детки возвращаются домой. То ли еще будет!» —думала Ольга.

В машине ехали молча. Большинство дремали – сказались вчерашний поздний отбой и ранний подъем. Ольга рассматривала места, которые проезжали. Сначала иногда попадались деревни, потом редкие заброшенные дома, но дальше – дикая природа. Через два часа, точно по расписанию, машины остановились. На поляне детей ожидали накрытые столы с завтраком . «Организация на высшем уровне. После нас это все быстренько соберут, и как будто ничего не было. Интересно, они вчера это приготовили или впереди нас ехали?» – вела наблюдения Ольга.

После завтрака минут десять подростки повалялись на травке и опять погрузились в машины. Никто не знал, сколько еще ехать. Ольга благополучно заснула, подложив под голову рюкзак, и спала до тех пор, пока машина не остановилась.

– Мы приехали? – зевая, спросила Ольга своих соседей.

– Нет, на обед остановка, – ответили ей.

Ольга вышла из машины и оглянулась. На поляне были накрыты те же столы.

– Красота какая! – невольно воскликнула Ольга, увидя горы и долину.

Она хорошо знала свой родной край, но здесь, никогда не была.

После обеда грозный майор дал час на отдых, но приказал никуда не расходиться.

– Места заповедные, есть дикие животные, всем быть в зоне видимости, – объяснил он.

Ольга не собиралась нарушать приказ, но ей очень хотелось уединиться и слиться с родной природой. Впервые с момента переезда семьи в столицу девочка испытала настоящую радость. Пусть она никогда раньше не была в этом заповеднике, но все же это был ее родной уральский воздух. Она отошла недалеко в сторонку и спряталась за большое дерево, росшее на краю неглубокого ущелья.

«Забавно, я хотела поехать на Урал летом в экспедицию со своими ребятами и Степаном Федоровичем, и, не зная, куда меня отправил папа, все равно попала в родной край. Здорово!»

Ей казалось, родной воздух заряжает ее оптимизмом и хорошим настроением.

«Жаль, что телефоны здесь не работают, я так и не узнала у Степана Федоровича, куда и зачем они едут. А вдруг они где-то рядом? Вот было бы хорошо их сейчас по дороге встретить!» – размечталась Ольга и не заметила, как неподалеку от нее остановились парни…

– Брось немедленно эту дрянь! Ты же говорил, что все кончено! – Ольга узнала голос Олега.

– Слушай, Олег, я вправду бросил, прошел лечение. А это так, ерунда, слабенькое. Ну ты пойми, в лагере мы будем 30 дней, у меня нет ничего, и взять, сам знаешь, негде, я в лагере и вылечусь совсем. Ну дай напоследок, разочек, и все… – умолял второй парень.

Ольга узнала парня из 10-го класса, противного скользкого типа.

– Гад ты, Колька. Все врал! Я за тебя ручался, клялся, что ты завязал, говорил, что под свою ответственность тебя беру. Есть другие классные ребята, чье место ты занял. Из тебя толку уже не будет, ты слабый и подлый. Отдай мне! – приказал Олег.

– Да пошел ты, командир долбаный! Че из себя корчишь? Иди отсюда, не мешай мне кайф ловить! – повизгивая, кричал Колька.

Ольга спряталась за дерево и услышала, что кто-то из ребят здорово врезал другому. Она осторожно выглянула: между пацанами завязалась драка, неподалеку лежал пакетик с белым порошком. Ребята, крепко сцепившись друг с другом, кубарем скатились с обрыва. Ольга от испуга закричала и на корточках подползла к его краю. Ребята лежали внизу, на небольшом уступе скалы. Колька уже медленно привстал, а Олег лежал без движения. На Ольгин крик сбежались ребята.

– Пропустите немедленно, – расталкивая подростков, подошел майор.

Он посмотрел вниз, где лежали ребята, и быстро удалился. Вернулся не один, с ним несколько солдат с канатами в руках и военный врач. И через минуту они ловко спустились вниз.

– Живы и целы, – крикнул военврач.

Олег уже пришел в себя, и с помощью солдат ребята поднялись наверх. Доктор еще раз осмотрел парней и доложил, что те везунчики – отделались пусть сильными, но все же только ушибами.

Майор, нахмурившись, смотрел на ребят и вертел в руках пакетик.

“Черт, когда он успел его заметить?” – выругалась про себя Ольга.

– Обработать ранения и сразу проводить этих ко мне, – скомандовал майор, небрежно кивая на Олега и Кольку.

Ребята, потирая ушибы и не смотря друг на друга, пошли за доктором. Через минут двадцать, не смотря на друг друга, ребята пошли к палатке командира.

Ольге очень захотелось подслушать, что же там будет происходить.

Она, делая вид, что собирает цветы, обошла палатку и села на землю с другой стороны от входа.

– Чей пакет? – уставшим голосом спросил майор.

Ребята молчали.

– Если вы не сознаетесь, то вас обоих сегодня же отправят в Москву, и, как я понимаю, в ваш таинственный лагерь вам путь навсегда закрыт…

Ребята продолжали хранить молчание.

– Ну что ж, я вынужден на вас обоих оформить рапорт, пусть сами разбираются, кто из вас наркоман.

«Ну что же Олег молчит? Из-за этого гада он не станет посвященным в Братство. Мне этого, конечно, не понять, почему все так рвутся туда попасть, но Олег классный, он не может просто из-за какого-то наркомана лишиться того, к чему стремится, – возмущалась Ольга, одновременно спрашивая себя: – А чего так за Олега разволновалась, уж не влюбилась ли ты, голубушка?»

Тут же возразила сама себе: «Глупости, ничего не влюбилась, просто он другой, и глаза у него живые».

Внутренний диалог Ольги прервал голос кого-то из ребят:

– Это его, – еле слышно сказал один из парней, но девочка не разобрала кто.

– Повтори громче! – рявкнул майор.

– Этот пакет Олега, – громче сказал Колька.

– Ну ты гад! – одновременно вслух возмутились Олег и Ольга.

– Ты отвечаешь за свои слова? – тихо и, как показалось девочке, разочарованно спросил майор.

– А ты что скажешь? – обратился он к Олегу, не дожидаясь ответа Кольки.

– Эта вещь не моя, чья – не знаю… Это уже не важно. Вы ведь все равно нас отправите домой, – устало проговорил Олег.

– Ты прав. Домой поедете вместе, как закадычные друзья. – Командир встал из-за стола, показывая, что разговор окончен.

– Подождите! – раздалось рядом с палаткой. – Подождите!

Ольга, поскользнувшись, влетела в палатку и грохнулась под ноги майору.

– Что это такое! – удивился он.

Ольга быстро встала, поправила одежду и волосы:

– Разрешите обратиться, товарищ майор! – четко произнесла она.

В глазах майора промелькнула улыбка:

– Разрешаю, обращайтесь, рядовой Боярова!

– Товарищ майор, я знаю, чей пакет. Я стала невольной свидетельницей разговора, случившегося между Николаем и Олегом там, на краю обрыва. Я поняла из их разговора, что Колька когда-то… лечился, а Олег за него слово дал, что тот больше не наркоман. А Колька все наврал да еще наркоту в лагерь потащил. Ну, Олег ему и врезал. Только зря он его прикрывает! Из-за него сам пострадает. А он лучший среди нас… – покраснев, добавила Ольга.

– Вам выйти, – кивнул майор парням. – Рядовой Боярова, останьтесь.

Когда ребята вышли, командир жестом пригласил Ольгу сесть на стул.

– Как отец, как мама? – тихо спросил майор.

– Нормально, – растерянно протянула Ольга.

– Ты меня совсем не помнишь? Я к вам в гости несколько раз приходил. Ты тогда совсем маленькой была, просила, чтобы я тебя к «небу бросал».

Ольга не ожидала, что в голосе этого грозного военного может быть столько теплоты.

– Дядя Женя, простите, товарищ майор, вы с тетей Алей всегда приходили! Да? – Ольга чуть не плакала, это были самые любимые ее воспоминания.

– Оленька, как родители? Папу иногда в разных политических программах по телевизору вижу и в газетах о нем читаю. А мама? Как она пела! – оживился майор.

– Да все хорошо, спасибо, – радостно ответила Ольга.

Они немного поговорили о ее родителях. Дядя Женя, так теперь называла Ольга майора, рассказал о себе и своих детях, потом неожиданно сменил тему:

– Ты про пацанов все сказала? Все правильно поняла? Личного в твоих показаниях ничего нет?

Ольга покраснела:

– Товарищ майор, дядь Жень, я врать не умею! Все, что слышала и видела, в точности под присягой повторить могу.

– Ладно, Оленька, я тебе верю… И вот еще что… Даже не знаю, как сказать тебе, – майор явно был в нерешительности и с трудом подбирал слова. – Короче, там, куда мы вас везем, никто из наших никогда не был. Во-первых, это заповедные, закрытые для туристов места. Во-вторых, там нет никакой связи. Нам был отдан приказ вас встретить, доставить и через тридцать дней вывезти. До вас приезжала одна группа других ребят, в одинаковой форме цвета хаки. Часть детей мы вывезли через двадцать дней, часть, как нам объяснили, осталась еще на один срок. На территорию нас не пускают, все указания мы получаем от очень высокого начальства. По преданию, которое здесь хранят местные жители, место, куда вас ведут, проклятое, там люди пропадали. Ты в эту чушь не верь, но будь внимательна и осторожна, если, что не понравится – сообщи.

– А как? Телефоны же не работают? – удивилась Ольга.

– Мы завтра повезем других ребят. Может, тебе удастся выйти ко мне или, в крайнем случае, записочку передашь с кем-нибудь, скажешь, что майору Жданову, хорошо, деточка?

Дядя Женя ласково обнял Ольгу и похлопал по спине:

– На всякий случай не говори, что мы знакомы. Хорошо?

– Хорошо. А Олег как? Он останется? – набралась смелости спросить девочка.

– Да, иди, – добавил громко: – Вы свободны, рядовой Боярова!

Ольга, вышла из палатки со смешанными чувствами. С одной стороны, встреча с человеком из счастливого прошлого, родной край наполняли ее все больше радостью, но с другой – росла тревога из-за поездки. Все сразу как-то странно, нелогично: слишком таинственно, неприятный сон, легенды о месте, в котором находится лагерь, и еще куча мелких, необъяснимых, тревожащих деталей пазла, который никак не мог сложиться в определенную картинку.

***

Когда все уже рассаживались по машинам, она заметила, что Олег о чем-то говорит с Дашей, но, увидев Ольгу, тут же направился к ней. В это же время кто-то больно толкнул Ольгу. Мимо в сопровождении солдата шел Колька и специально задел девочку.

– Стерва, я тебе это припомню, сгною в школе, – прошипел наркоман.

Ольга от неожиданности шарахнулась в сторону и налетела на Олега.

– Он тебе что-то сказал? – спросил Олег.

– Да, сказал, что отомстит, – тихо ответила Ольга.

– Не бойся, я не дам тебя в обиду, – обнадежил Олег Олю.

Она низко наклонила голову, чтобы тот не заметил, как сильно она покраснела.

– Спасибо, – только и нашла, что ответить девочка.

– Тебе не надо было вмешиваться, я бы сам разобрался, – добавил Олег.

У Ольги дыхание остановилось от возмущения.

– Ты справился?! Да ты бы сейчас рядом с ним стоял, ожидая отправления домой, если бы не я! – негодовала она.

– Прости, я не хотел тебя обидеть. Я должен тебя поблагодарить. Но у меня такое чувство, что я виноват перед Колькой…

– Объясни, – потребовала Ольга.

– Ну, понимаешь, у Кольки тяжелое положение в семье, он никому не нужен. Отец после развода с Колькиной матерью уже три раза женился и развелся, у него еще куча детей народилась. Его бывшие жены и Колькина мать только и заняты, что по судам бегают с адвокатами и деньги требуют с его отца, а тот всех посылает и с курортов с новыми подружками не вылезает. Полный бардак… До Кольки никому дела нет совсем. Папаша ему денег намеренно отваливает, лишь бы тот не грузил его проблемами. Вот парень и подсел на «дрянь». Ему очень в лагерь хотелось. Может, Колька остановился бы, за ум взялся. Я видел, что и не такие пропащие в люди выходят, если лагерь этот пройдут… А теперь он сюда никогда не попадет, а только скатится еще глубже, – сокрушался Олег.

– Может, ты и прав. Только вспомни, он сказал, что это твой пакет, в то время когда ты готов был уехать, но не выдать его. Ничего путного из Кольки уже не получится – он прогнил изнутри, вонять скоро будет. А вот ты бы ошибку сделал. Когда один шаг до вступления в ваше пресловутое таинственноеБратство остался, глупо проявлять никому ненужное геройство, чтобы в один миг все завалить! – Ольга и сама удивилась, как твердо и убежденно звучал ее голос.

Олег внимательно, с любопытством рассматривал Ольгу.

– Слушай, э-э, Ольга, кажется? Может, в одной машине поедем, поболтаем по дороге? – спросил Олег, когда раздалась команда сесть в машины.

– Нет, была команда сесть на свои места, – продолжала умничать Ольга, немного задетая тем, что парень не помнил ее имени.

– А ты всегда командам подчиняешься? – усмехнулся Олег.

– Нет, только когда мне это выгодно, – дерзко ответила Ольга.

Больше ничего не добавив, она повернулась к Олегу спиной, впервые гордо расправив плечи, и спокойно, как ей казалось, направилась к своей машине, хотя ноги подкашивались и вся она тряслась мелкой дрожью.

Уже в салоне внедорожника Даша налетела на Ольгу с расспросами.

– А что Олег тебе говорил? Ой, он ко мне подходит и давай расспрашивать про тебя: да кто ты, откуда, зовут как. Ну что ты молчишь, а? Колись! О чем говорили? – приставала Зукина.

– Приглашал вместе в его машине ехать, – ответила с усмешкой Ольга.

– Да ладно, не ври, – не поверила Даша.

– Я не вру. Спроси у него.

– А ты что? Отказалась? Да? Ну ты дура! Он же самый классный парень в школе, все девчонки по нему сохнут, – возмущалась Даша.

Она еще долго ворчала, но Ольга ее не слушала. В уме она перебирала отрывки разговора с Олегом.

«Он больше не захочет со мной общаться. Тоже мне, нашлась зануда, чтобы взрослому парню мораль читать. Точно дура, права Дашка, – ругала себя Ольга. – А он и вправду классный… А я – дура, просто маленькая дура».

Ольга еще долго не могла успокоиться, но потом созерцание родной природы увлекло ее, и к моменту, когда совсем стемнело и объявили, чтобы готовились к выходу, Ольга почти забыла о разговоре с Олегом.

Было около двух ночи, когда машины остановились и сонные, раздраженные дети лениво выползли на свежий воздух. Они с трудом приходили в себя, измученные двухдневным тяжелым переездом по бездорожью неизвестно куда. Сопровождающие их военные, не теряя ни минуты, быстро отправились назад. Ольга нашла глазами майора, ехавшего в первой машине, и незаметно для окружающих ему кивнула. Несколько парней постарше, который Ольга не знала, четко организовали ребят в строй и повели за собой в непроглядную темноту.

Ольгу ужасно все раздражало: во-первых, разбудили посреди ночи, во-вторых, заставили идти в полной темноте неизвестно куда.

«И вообще, все очень плохо, хочу домой», – ныла про себя Ольга, но вслух ничего не говорила, зная, что в своих чувствах она одинока.

«Почему все так жаждут туда попасть? Они же в большинстве своем избалованные дети, привыкшие к VIP-обслуживанию, лучшим курортам, персональным водителям и куче обслуживающего персонала, готового исполнить любой их каприз. Что это с ними? Беспрекословное подчинение командам майора, ни одной жалобы за это двухдневное изматывающее путешествие я не слышала. И встали рано, и почти не спим, но все – просто “стойкие оловянные солдатики”. Чудеса! Одна я какая-то капризуля… Надо было поменяться местами с Колькой, поехала бы сейчас домой, спала бы в теплой постельке…» – ворчала Ольга, еле таща ноги по каменной тропе в непроглядной темноте.

Вдруг она остановилась, врезавшись в спину впереди идущего человека. Ольга подняла голову и посмотрела вперед – туда, откуда шел свет. Большие, метров в четыре-пять, прямоугольной формы камни образовывали круг на просторной поляне. Факелы освещали центр, где начинал разгораться костер, а там, за камнями – непроглядная ночь. Возле каждой глыбы стояли по два человека в странных одеждах. Когда подростки подошли к необычному месту, сопровождающие попросили каждого медленно входить в круг, где давали выпить приятный, немного терпкий и теплый напиток. Ребята, как завороженные, проходили в круг и останавливались около необычных, неподвижных фигур в длинных мантиях. Когда все, кто ночью «высадился на неизвестной земле», зашли в каменный зал под открытым небом, высокие таинственные фигуры встали так, чтобы закрыть спинами выход. Они вдруг запели на странном языке необычную, как показалось Ольге, монотонную песнь, которая становилась громче и громче, поглощая собой все звуки природы.

Ольге было ужасно любопытно: она разглядела, что это не просто бесформенные глыбы, а в камнях высечены странные фигуры и знаки, по-видимому, очень древние, так как плохо сохранились. Еще ее удивили костюмы людей: они скорее напоминали плащ смерти – черная и с глубоким капюшоном, пропавшим полностью лицо. Не было видно ни кусочка живого тела: руки – в перчатках. У одного из них на груди была бриллиантовая пентаграмма, сияющая нестерпимым светом. Когда странные «звездочеты», как назвала про себя их Ольга, начали петь, она незаметно проскользнула поближе к одному из них и включила запись на телефоне:

«Потом дам послушать Степану Федоровичу, пусть гадает, что за ритуал и что это за странный язык».

От стоявшего поблизости «звездочета» исходил странный душок: смесь сильного запаха, как в египетской лавке, торгующей парфюмерными маслами, и какой-то древней старости и кислятины.

«Фу, какая гадость», – поморщилась Ольга. Но вскоре она забыла и про неприятный запах, и про включенный телефон.

Тепло от выпитого напитка согревало каждую клеточку ее тела. Ольге захотелось вместе со «звездочетами» петь странную песню, теперь казавшуюся самым прекрасным музыкальным произведением на земле. Она уловила повторяющиеся слова на чужом языке и сначала робко, а потом все смелее, двигаясь в такт всем телом, громко запела. Ее голос слился с голосами таинственных людей, мальчишек и девчонок. Некоторые начали танцевать. Ольга почувствовала необыкновенную любовь и признательность к «звездочетам», за то что они подарили ей такую радость и свободу волшебной песней, ребятам – за то что все испытывают то же состояние, что и она. И впервые она почувствовала, что не одинока, что все, кто сейчас рядом с ней, любят и понимают ее, что они единое целое… Монотонная песнь с повторяющимися словами, Ольге казалась наполненной глубочайшим смыслом, не подвластным простому человеческому уму.

Мелодия становилась все громче и громче, наконец, голоса всех детей и таинственных людей в мантиях слились в общий звук, и вдруг раздался мощный взрыв, на какое-то время оглушающий и ослепивший всех на поляне. Ольга почувствовала, что на долю секунды, когда произошел взрыв, потеряла себя. Ослепленная, оглушенная, она силилась вспомнить, кто она, как ее зовут и вообще, что она – человек ли, зверь ли, растение или капля воды – никаких воспоминаний ни о чем – ни о себе, ни о пространстве – абсолютный вакуум. Ужас… Нечеловеческий ужас наполнил каждую клеточку сознания Ольги, и она закричала. Никогда в жизни она так не кричала: это был не визг испуганной девочки, а рык из самой глубины дикого мощного зверя. Казалось, крик шел как холодный мощный поток воды, от самых пальцев ног, пробивал дорогу сквозь тело и фонтаном вырвался на свободу через горло. Собственный крик вернул Ольгу в действительность. Она кричала очень долго, пока, обессиленная, не упала на землю, раскинув руки.

Светало, мир стал наполняться утренними звуками: щебетом птиц, шумом листвы, плеском воды.

– Молодцы, все молодцы! – красивым низким голосом громко сказал человек в костюме «звездочета» и пентаграммой на груди, снимая перчатки и маску: – Мы, как всегда, переборщили со спецэффектами, но все прошло замечательно! Поздравляю вас!

Ольга присела, чтобы осмотреться. Одним за другим «звездочеты» сбрасывали свои наряды, и под ними оказывались живые, красивые люди – мужчины и женщины не старше тридцати. Девочка внимательнее пригляделась к ним. Вообще-то, сказать «красивые» – значит ничего не сказать. Стоявшая рядом с Ольгой высокая, с царственной осанкой и проницательным взглядом молодая женщина, будто сошедшая с картины Исачева «Магия», протянула девочке холодную руку:

– Вставай, красавица, пора.

Ольга не переставала удивляться себе, чувствуя, что все больше попадает под власть этих людей, похожих на древних богов. «Звездочеты»предложили подросткам не терять времени даром и спуститься в лагерь, который расположен недалеко. Ольга почувствовала, как силы возвращаются к ней, и, легко закинув рюкзак за спину, испытывая беспричинную радость, зашагала вместе со всеми навстречу неизвестности и приключениям. Она заметила, что Олег идет впереди, совсем близко, и прибавила шаг. Рядом с Олегом шел мужчина, у которого висела на груди бриллиантовая, как показалось ночью Ольге, пентаграмма. Ольге очень хотелось рассмотреть внимательнее ее. Она обожала расшифровывать разные символы, знаки и пентаграммы и немало про них знала, но такой, что был у «звездочета», она видела впервые. Было неудобно семенить за мужчиной, который, кстати, был почти на полторы головы выше самого высокого в школе Олега, и пытаться увидеть подробно загадочный символ. Невольно она подслушала часть разговора «звездочета» и Олега.

– Я рад, что ты снова приехал, – дружески обнимая за плечи парня, сказал мужчина.

– Я-то как рад. Целый год ждал, чтобы вернуться. И место какое классное: в прошлом году в Средней Азии тоже неплохо было, но уж очень жарко днем, а ночью холод адский…

– Для тебя этот год особенный – посвящение в Братство дает огромные возможности в жизни, ты даже вообразить себе не можешь, какой властью обладают избранные.

– Ну, я очень тронут и признателен, что вы дали мне такой шанс, чтобы… – наверное, еще долго, смущаясь, рассыпался бы в благодарностях Олег, если бы Ольга не прервала его.

Она, приблизившись почти вплотную к впереди идущим собеседникам, просто-напросто наступила на пятки Олегу и, споткнувшись, упала на него. Олег оглянулся, хотел, по-видимому, возмутиться, что прервали его важный разговор, но, узнав Ольгу, смягчился.

– Осторожнее, Оля, – мягко сказал Олег девочке, а потом на секунду, задумавшись, обратился к мужчине: – Разрешите вам представить – это Ольга, она, можно сказать, спасла мне жизнь. Если бы не ее вмешательство, то меня здесь уже никогда не было бы.

Спутник Олега остановился, улыбнулся Ольге:

– Молодец, Олег очень важен для нас.

И он тут же потерял к ней интерес, но Ольгино любопытство было сильнее присущих ей скромности и робости, и она окликнула его:

– Стойте!

«Звездочет» развернулся всем телом к Ольге и удивленно посмотрел на нее сверху вниз:

– Ты ко мне обращаешься?

– Да, простите, пожалуйста, за наглость, но любопытство не даст мне спокойно уснуть.

Ольга набрала больше воздуха в легкие и выпалила:

– Я люблю историю, люблю изучать разные символы и разгадывать пентаграммы… Скажите, этот ваш знак, что он значит?

Ольга почти ткнула пальцем в грудь «звездочету», едва ли не дотрагиваясь до бриллиантового медальона.

Олег удивленно посмотрел на Ольгу. А по лицу его спутника пробежала тень, в глазах промелькнула масса различных чувств: от удивления и потрясения до скрытой радости и растерянности.

– Я тебе потом объясню, хорошо? А теперь посмотри туда, – он показал рукой вперед.

Ольга, проследив за его жестом, чуть не захлебнулась от восторга.

***

Внизу, между грядой скал, простиралась изумрудная долина. Множество уютных бревенчатых домиков было разбросано по ней. Ровно в центре долины высилась огромная башня, облицованная диким камнем. Дальше, к великой радости ребят, были построены аквапарк и несколько отличных аттракционов с головокружительными горками. Почти незаметными в этом раю казались длинные бараки, обшитые сайдингом. Дети с радостными криками бросились вниз, в долину, где их ждал лагерь, о котором большинство так мечтали.

Но лагерь оказался окружен каменным забором. Большие ворота, украшенные изображениями льва и дракона, были закрыты. Когда все дети собрались у ворот лагеря, вперед вышел главный «звездочет» с посохом, под мантией которого, оказались обыкновенные джинсы и футболка. Он поднял руку, привлекая к себе внимание. Радостный галдеж детей моментально прекратился.

– Для многих из вас сегодня распахнутся символические ворота в успешную, богатую жизнь. Здесь вы обретете уверенность в себе, научитесь управлять своими эмоциями, четко строить жизненные цели и без сомнений к ним идти. Вы обретете собратьев и единомышленников. У вас будет общая тайна… Но все это невозможно, если не будут соблюдены некоторые условия: дисциплина, горячее желание учиться и абсолютное доверие вашим учителям… А сейчас не буду вас утомлять наставлениями, мы еще встретимся и с каждым из вас побеседуем отдельно. Вы уже особенные, если дошли до этих ворот. В руках у моей помощницы списки с именами и номерами домов, где вы будете жить. Списки нами проработаны, обсуждению не подлежат. Меняться местами с кем-либо по любой причине запрещено без обсуждения с вашими кураторами. В каждом доме вас ждет завтрак, расписание занятий и важная информация, с которой необходимо обязательно ознакомиться. Все! Ворота, отворитесь!

Мужчина, имя его Ольга так и не услышала, стукнул посохом о землю, и ворота медленно открылись. Дети, немного робея, зашли на территорию лагеря. Каждый получил конверт со своим именем, где был указан номер жилья. Ольга быстро нашла свой домик по указателю на дорожке. У каждого помещения было два входа – А и В. Всего в этих домиках оказалось по четыре спальни с тремя кроватями в каждой, по две просторных кухни и комнате с письменными столами.

В конверте, помимо номера дома, указывался номер спальни и даже номер кровати. Ольге досталось место у окна. Только она завалилась на уютную кровать и сладко потянулась, как в комнату вошли растерянная Даша и Кристина с очень недовольным лицом. Кристина сверила свою записку с номером кровати, которая стояла в самом неудобном месте, и, со злостью швырнув огромный рюкзак на пол, выскочила из спальни.

– Что это с ней? – удивилась Ольга.

– Злится, что ей с нами придется жить, – объяснила Даша.

– А мы ей не нравимся? – еще больше удивилась Ольга.

– Да не в этом дело. Она думала, что будет жить одна.

– А почему она так думала? Она особенная? – усмехнулась Ольга.

– Ну, Кристя так думала, потому что у нас куратор – Альберт, а он как бы ее парень, по крайней мере, она так считает. Но Альберт, он, ну как бы это сказать… себя обязательствами не связывает… Ей кто-то что-то нашептал про него, и я слышала, как она визжала машине, вот и бесится… – Даше, по-видимому, доставило удовольствие то, что она узнала о Кристине, хотя еще сутки назад восхищалась «леди Кри».

Ольгу больше не интересовали ни одна, ни другая соседка по комнате, она хотела быстрее принять душ, разложить вещи и хорошенько подумать. Так много всего произошло! Необычные эмоции и чувства ворвались в закрытый и размеренный мир Ольги. После душа она прилегла и моментально заснула крепким, здоровым сном. Когда проснулась, в комнате никого не было, рюкзак Кристины так и валялся не распакованный.

Ольга только сейчас заметила, как сильно проголодалась, и пошла на кухню, где должен был оставаться завтрак. Кухня и гостиная были общими для шести девочек. Когда Ольга вошла на кухню, за столом сидела Кристина и еще одна девочка постарше Ольги. Даша стояла у плиты, поджаривая хлеб и яйца. Ольга явно появилась во время какого-то спора – девочки сразу замолчали.

– Простите, что прерываю, но есть очень хочется, – не обращая ни на кого внимания, сказала Ольга, открывая дверцу холодильника.

– Нет, ты очень даже вовремя, – промяукала Кристина, – нам как раз осталось обсудить одну проблемку только с тобой. Машулька, конечно же, согласна, да и ты девочка умная, все поймешь.

– О чем речь? – спросила Ольга, вытирая «усы» от кефира. Она обратила внимание, что Даша как стояла спиной к девочкам, так и осталась стоять, яростно помешивая яичницу.

– Короче, вам, девочкам, Машке и тебе, Оля, кажется? Надо переехать в общую комнату, – мило улыбаясь, захлопала длинными ресницами леди Кри.

– Мне не надо, – спокойно сказала Ольга, глазами ища, что бы еще положить в рот, аппетит становился только больше.

Кристи удивленно переглянулась с девочкой, сидящей рядом с ней за столом. Внимательно посмотрела на Ольгу и изменившимся, холодным и высокомерным тоном обратилась к ней:

– Ты, деточка, здесь впервые и, наверное, не знаешь правила. Я – королева лагеря прошлого года. Чтобы ей стать, мало быть самой красивой, надо быть и самой-самой и в другом! Надо быть особенной! И потом, Альберт, он – мой парень, и нам иногда надо где-то встречаться… Так что, вы, красавицы, переедете в общую комнату!

Ольга молчала, пережевывая бутерброд, потом подошла к столу и, не глядя на Кристину, отодвинув ее чашку, взяла другую, чистую и спросила:

– А кофе или чай где?

Даша жестом показала на полку у нее над головой.

– Спасибо, Даша! – делая ударение на ее имени и глядя в глаза однокласснице, громко сказала Ольга.

Кристина удивленно смотрела на «малявку». Такой наглости «королева» явно не ожидала.

Ольга налила кипяток в чашку с пакетиком чая, зубами придерживая пряник, а в руках – бутерброд, пошла к двери. Она уже на пороге своей комнаты забыла о разговоре с Кристиной. Ольга, отдохнув и успокоив ум, анализировала все, что с ней произошло и что она увидела за последние неполные три дня. Задумавшись, она сидела на своей кровати, вспоминая обрывки разговоров, ночной ритуал, таинственные песнопения, странные ворота, украшенные изображениями льва и дракона.

«Где же это я видела? Что мне напоминает и эта одежда, и эти ворота?» – думала Ольга, замерев с чашкой в руках.

– Какого черта ты меня игнорируешь? – от резкого визга Ольга так сильно вздрогнула, что горячий чай пролился ей на руку.

Ольга подскочила. Наверное, этот крик и напугал бы ее, но боль была сильнее, и поэтому Кристине опять показалась, что «малявка» совсем с ней не считается. Ольга полезла в свой рюкзак – где-то был крем от ожогов. Кристина еще больше завелась:

– Почему ты делаешь вид, что меня нет? Я с кем разговариваю? – продолжала визжать красная, как рак, «королева».

– Успокойся, пожалуйста, я из-за твоего крика руку обожгла. Лучше помоги мне мазь наложить и перебинтовать, – поморщилась от боли Ольга.

– Сама виновата! Почему ты меня не слушала? Я же с тобой говорила, а ты ничего не ответила, повернулась и ушла, – Кристина пыталась взять себя в руки, наверное, вспомнив о том, что королевы так не разговаривают.

Ольга, намазав руку кремом, села на стул у окна, спокойно посмотрела на Кристину и сказала:

– Ты же не обсуждала с нами, а приказывала нам переехать. Тебе на нас наплевать, ты даже не пытаешься запомнить, что «Машеньку» на самом деле зовут Даша, Даша Зукина. А насчет того, что ты особенная – это до поры до времени. Изберут новую королеву, вот тогда вы вместе с ней и будете обсуждать, кто и где встречается с вашим Альбертом.

Кристина, от шока, стояла молча перед Ольгой.

– И еще, – спокойно продолжала Ольга, – насколько я понимаю, в лагере главное – дисциплина и абсолютное подчинение этим, не знаю, как их назвать, наставникам, тренерам, «звездочетам». И нам были даны четкие инструкции: самостоятельно меняться местами запрещено. Я думаю, это относится и к кроватям, и комнатам для проживания, – Ольга сама удивилась тому, насколько спокойна и уверенна в себе была.

Изумленная Кристина стояла с широко открытым ртом. Она понимала, что “эта, как ее там, Олька, кажется”, абсолютно права: если бы Дашка и Оля переехали в общую комнату, их бы точно выгнали, потому что она, Кристина, и ее подружки подтвердили бы, что это было решением «малявок». Но эта странная, с виду бесцветная тихоня сразу все поняла.

Кристина фыркнула, гордо вздернула голову и, резко развернувшись на высоких каблуках, вышла из комнаты.

Ольга тоже была удивлена. Еще в начале путешествия она с удовольствием нарушила бы правила, чтобы ее отправили домой. Но сейчас что-то произошло. Ей срочно требовалось подумать, но кто-то все время лез с глупостями, как эта леди Кри. Ольга призналась себе, что ей совсем не хочется уезжать, словно что-то ее держит здесь.

«Что же это?» – думала она про себя.

«Надо начинать сначала. Во-первых, все очень таинственно: военный самолет, секретное место, никто не знает, куда везут. Потом этот ритуал. Явно что-то было в напитке: такой радости и «любви к ближнему своему» я сроду не испытывала. Еще эти люди. Они тоже какие-то не такие. А где седые бороды, где странный запах? Со своей аллергией я с запахами не ошибаюсь! Когда я шла за Олегом и этим «звездочетом», никакого запаха не было. Еще ворота – что-то они мне напоминают, эти рисунки и их форма… Столько всего странного! Но ничего необъяснимого нет, я же люблю разгадывать загадки, вот и поупражняюсь. Жаль только, что книг здесь нет. Ну ничего, напрягу память, включу интуицию», – разговаривала сама с собой Ольга.

Была еще одна причина, по которой она хотела остаться.

– Надо быть честной сама с собой… Я, кажется, влюбилась, и здорово влюбилась, – тихо прошептала Ольга. – Ну да ладно… Будем действовать по плану: сначала узнаем, что же здесь происходит и кто за этим стоит.

***

Вечер прошел довольно спокойно. Подростки, утомленные долгим переездом, ночными «песнями и плясками у костра», после ужина разбрелись по своим комнатам и рано легли спать. Тем более по расписанию, вывешенному в каждой комнате, первое занятие начиналось в восемь утра. Малейшее опоздание, как и любое нарушение правил список которых правил на трех печатных листах ребята прочитали и подписали в столовой, заканчивалось одним – дорогой домой. Все очень просто – нет никаких предупреждений, исключений. Есть четкие правила. Нарушил – до свидания.

Кристина с девочками не разговаривала, Даша ходила как побитая собака: она фантазировала, как подружится с Кристей и благодаря этой дружбе станет такой же популярной, как она. Но теперь на покровительство леди Кри рассчитывать не приходилось. Даша немного злилась на Ольгу, но понимала, что одноклассница права: ее подставляют. И кто-нибудь, если не сама Кристина, обязательно доложит о том, что они нарушили правила. Она слышала о разных историях из лагеря. Девочки не терпят конкуренции, и каждая старается, как может, вытеснить соперницу – очень уж заманчивый приз стоит на кону. Даша одна не смогла бы противостоять Кристине, но Ольга «разрулила» ситуацию очень по-взрослому. От нее никто не ожидал такой уверенности, а с виду – мышонок, тихоня, ботаник.

Ольга же, вообще, казалось, ничего не замечает: ни Кристининой злости, ни растерянности Дашки. Она была полностью погружена в свои мысли. Кристину это злило еще больше: как же так, эта серая мышка такая спокойная, совершенно не озабочена тем, как бы наладить с ней, королевой, отношения!

В общем, вечером ни Ольга, ни Даша, ни Кристина, долго не могли заснуть – мешали мысли. Королеву красоты терзали два вопроса: в машине по дороге к лагерю ей намекнули, что Альберт больше ей не интересуется, у него есть другая кандидатура, она, мол, и станет будущей Королевой Красоты, и второе – как же ей отомстить этой самоуверенной «малявке» Ольке…

Даша долго мучилась и крутилась в постели, чувствуя, что мечты рушатся, а здесь, в лагере, надо проявлять поистине лидерский характер и звериное чутье, чтобы выжить…

Ольга все складывала свой «пазл», состоящий из обрывков разговоров, увиденного и услышанного за эти дни. Только об Олеге она не разрешала себе думать…

Наконец, все заснули. Часов около пяти Ольга подскочила от громкого взрыва, как будто бы молния и гром разорвали небо совсем близко.

– Господи, что это? – ошарашенная Даша слетела с кровати.

Кристина спокойно перевернулась на другой бок.

– Спите, трусихи! Встречают «пролетариат», наверное. Вечно со спецэффектами перебарщивают. Обязательно грохот надо устраивать, когда кто-нибудь приезжает или уезжает, – сонно пробурчала она.

Дашка, удовлетворенная объяснениями, быстро заснула – завтра рано вставать. А Ольге нашлась еще одна тема для раздумий…

Утром следующего дня подростки, согласно выданному каждому индивидуальному расписанию, пошли на занятия в большую каменную башню. На первом этаже здания, украшенного картинами, резными барельефами, находился просторный зал, который мог служить разным целям в зависимости от потребности: он мог быть и кинотеатром, и танцполом, и местом общего собрания. Здесь детям объяснили, что новички занимаются на втором этаже, те, кто в лагере уже второй год, – на третьем, посвященные вБратство первой ступени – на четвертом, посвященные второй ступени – на пятом.

«А что дальше и сколько здесь этажей вообще?» – хотела было спросить Ольга «звездочета», да передумала, уж очень суровый взгляд у него был, а вчера казался таким милым…

Когда новички поднялись на второй этаж, оказалось, что мальчики и девочки занимаются отдельно. Даша опять пристроилась рядом с Ольгой, интуитивно ища у нее защиту. Она уже не была такой беззаботной и болтливой, как по дороге в лагерь. Даша явно не чувствовала себя в своей тарелке.

В просторную комнату вошла та красивая и высокая женщина, которая подала Ольге руку у костра.

– Здравствуйте, красавицы, – низким, завораживающим голосом поздоровалась она с восхищенно смотрящими на нее девочками.

– Ну что ж, начнем. Я буду обучать вас… магии, женской магии. Нет, не пугайтесь, – обратилась она к ученицам, которые возбужденно зашептались между собой, – здесь, на этом курсе, не будет заговоров, приворотов и прочего. Но начнем мы с того, что каждая из вас научится ощущать себя богиней, чаровницей. В ваш век женщины так стремились стать такими же сильными, как мужчины, что стали такими же слабыми, как мужчины… Опять вижу удивление на ваших милых личиках. Конечно, мужчины – слабые. Они могут гнуть железные пруты, махать мечами, поднимать тяжести, но ни за что не устоят перед нежным взглядом, тихим голоском и ласковым прикосновением женщины. А женщины очень сильны именно в те моменты, когда мужчины становятся уязвимыми и слабыми. Вся человеческая история говорит нам о том, что тайная власть принадлежит женщинам! Этим мы и будем заниматься! А теперь давайте познакомимся, называйте меня Эстер. У меня много имен, но для вас я Эстер. Это старое вавилонское имя. Теперь я хочу, чтобы каждая из вас немного помолчала и подумала, какое бы имя она хотела иметь. Посмотрите, есть ли какой-нибудь персонаж, обязательно женский, на которого вы бы хотели быть похожими, чьи черты характера вам близки…

Девочки, конечно же, не стали молчать, щебетом наполнился зал, все возбужденно обсуждали с соседками образы героинь разных времен. Эстер, улыбаясь, наблюдала за каждой из своих учениц.

– Все, время вышло. Хорошо еще раз подумайте! Называйте свое имя, потом новое имя, и еще назовите главную особенность, черту характера или образ героини, чье имя вы выбрали.

Девочки, сначала робея, а потом все больше увлекаясь игрой, перебивая друг друга, торопились сообщить свои новые имена: здесь были и Клеопатра, и Мата Хари, Анджелина Джоли, Мерилин Монро, Хиллари Клинтон и еще другие популярные персонажи, в основном героини светских хроник, актрисы, топ-модели, просто богатые женщины… Эстер, никого не перебивая и не усмиряя возбужденных девочек, быстро записывала что-то в большой тетради. Ольга сидела неподалеку от наставницы и с изумлением наблюдала, что та пишет клинописью!

«Господи, что же это все значит? Я что-то чувствую, это рядом… Еще немного, и «пазл» сложится… Но, боюсь, мне не очень понравится то, что я узнаю… Какое все странное!Но все очень логично и понятно настолько, что я ничего не понимаю…» – Ольга чувствовала, что у нее начинает болеть голова, руки потеют и мелкая нервная дрожь бежит по телу.

«Что же это все значит? Думай, думай…» – говорила себе Ольга, нервно вытирая ладони о джинсы, и не заметила, что наступила тишина и все недоуменно на нее смотрят.

Она очнулась и удивленно посмотрела на Эстер и девочек:

– Что? Что случилось?

– Это мы у тебя хотим спросить – что случилось? – Эстер улыбнулась. – Все представились, а ты так задумалась, что не слышишь, как к тебе обращаются. Я уже поняла, что тебя зовут Ольга. Даша – Мерилин назвала твое имя, а теперь ты назови свое новое имя, на кого ты хотела бы быть похожа.

– Новое… А я как-то не думала, – растерянно произнесла Ольга.

– Да? – бровь красавицы-наставницы удивленно поползла вверх. – А о чем или о ком ты думала?

– О клинописи и Вавилоне, – ляпнула Ольга, сама не понимая, что сказала.

По лицу Эстер пробежала легкая тень, она нервно закрыла тетрадь, помолчала с минуту и, взяв себя в руки, заговорщицки подмигнула и с улыбкой сказала, обращаясь только к Ольге:

– Может, ты хочешь взять себе имя Иштар?

– Нет, что вы, я не смею брать имя богини! Можно я оставлю себе свое? – попросила Ольга.

– Нет, – отрезала Эстер, ей явно не нравился весь этот разговор, но Ольга никак не могла взять в толк, чем она вызвала раздражение наставницы.

– Хорошо, можно я буду княжна Ольга? Не дочь последнего царя, а та, которая родилась в 890 году? – выпуталась Ольга, выпалив первое, что пришло на ум.

– Объясни почему, – сухо сказала Эстер.

Ольга немного помолчала, обдумывая свой ответ.

– Княжна Ольга – удивительная женщина. После убийства своего мужа, князя Игоря, оставшись с маленьким сыном Святославом на руках, взяла управление государством в свои руки и правила достойно, так что в древних летописях ее называют «мудрейши всех человек». Она первая приняла христианство, а крещение Руси между тем произошло только при ее внуке, Владимире. В ней сочетались ум и красота. Она прожила долгую жизнь, оставив о себе добрую память… Русская православная церковь причислила ее к лику святых, – выпалила Ольга, как на уроке истории, но, когда посмотрела на изменившееся лицо Эстер, почему-то добавила уже тише: – Она будет моей покровительницей…

У Ольги было такое ощущение, что ее никто не понял, даже она сама себя не совсем понимала, слова иногда вылетали быстрее мыслей. Будто неведомая сила вела ее куда-то и подсказывала что-то, что девочка еще не могла расслышать.

Эстер явно не понравилось то, что она услышала. Но этого никто, кроме Ольги, не почувствовал. Она, словно смахнув с себя неприятные мысли, с деланной веселостью в голосе воскликнула:

– Красавицы мои! А теперь мы будем танцевать. Но танцевать вы будете не так, как на дискотеке, а по новому, чувствуя свое тело, не контролируя движения. Пусть музыка уводит вас за собой.

Эстер зажгла свечи, опустила темные занавеси на окна и включила музыку. Большой зал наполнился необыкновенной, непохожей ни на что музыкой. Сначала девочки стеснялись и не понимали, что надо делать. Эстер предложила закрыть глаза и начинать двигаться за музыкой. Ольга поначалу тоже чувствовала себя не в своей тарелке, она не помнила, когда танцевала в последний раз – на детском утреннике, на дискотеке в старой школе? Танцевать так, чтобы оторваться и ни о чем не думать – уж этого она точно никогда не делала.

«Ну что ж, попробую, – уговаривала себя Ольга, – по крайней мере, меня никто не видит, а еще можно спокойно поразмышлять, что же здесь такое происходит?»

Девочка пыталась выстроить логический ряд из событий последних дней. Но постепенно музыка увлекла ее, движения из скованных и механических стали все более плавными и грациозными, в теле появилась необыкновенная легкость, сердце наполнилось радостью и чувством благодарности к Эстер, девочкам, за то что они рядом и понимают, что чувствует Ольга: как ей хорошо и спокойно. Ритм музыки все нарастал и нарастал, тело летело за звуками, голова стала пустой, уже не было никаких мыслей и чувств, но остановиться тело само не могло. Оно полностью принадлежало волшебной музыке…

Резко наступила тишина, и Ольга, обессиленная, рухнула на пол.

Девочки, тяжело дыша, все еще с закрытыми глазами, лежали на полу. Ольга слышала только, как бешено бьется ее сердце, в голове бежит кровь, унося все страхи и сомнения. Постепенно все успокаивается внутри, по телу растекается тепло и умиротворение.

– Молодцы! – похлопала в ладоши Эстер, возвращая девочек в реальность.

***

День проходил за днем. Занимались девочки с раннего утра до вечера, приходили домой без ног, принимали душ, крепко засыпали.

Ольге становилось все интереснее и интереснее. Каждый день она узнавала необыкновенные вещи. Ольга стала следить за своей осанкой, чаще стала смотреться в зеркало, чтобы запомнить выражения своего лица и лучшие ракурсы поворота головы. Она попросила у Кристи совет, как наносить макияж, и та, конечно же, удивилась, но сама предложила накрасить Ольгу. Ольга с раздражением заметила, что ей нечего носить – одни джинсы и майки. Ни юбочки, ни туфелек… Хорошо, что на занятия Эстер говорила приходить в удобной одежде, поэтому все одевались одинаково: футболки, спортивные брюки или шорты.

«Сколько всего, оказывается, я не знала. Теперь понятно, почему мальчики мной никогда и не интересовались. Кому нужен “синий чулок”, ботаник, вернее, “историк”, каким я была? Ну ничего, Эстер многому уже научила, а еще сколько я узнаю! Как хорошо, что я сюда приехала! Как здесь здорово! А девчонки такие классные. Кристина – молодец. При такой конкуренции стать королевой – это круто! А я просто задавака… Выпендрилась – княжна Ольга. Нет, теперь я хотела бы стать другой – уверенной в себе, красивой, гламурной, холодной и могущественной, чтобы мальчики смотрели и падали, когда я мимо иду!» – думала про себя Ольга, экспериментируя со стрелками на веках в стиле египетских жриц, стоя перед зеркалом в ванной комнате.

Так прошло почти две недели, и Ольгу больше не мучили уже странные вопросы. Ум ее был занят исключительно своей собственной персоной и внешностью, желанием победить на конкурсе Королевы лагеря , да еще надеждой на встречу с Олегом.

«Вот теперь я ему обязательно понравлюсь», – думала Ольга, мило улыбаясь идущему навстречу Олегу. Она как бы случайно встретила его в столовой.

Он сначала ее не узнал, а когда узнал, то обрадовался.

– Привет, Оля. Слушай, классно выглядишь! Извини, очень тороплюсь – скоро Посвящение. Надо готовиться. Слушай, завтра вечером что-то наподобие дискотеки у аттракционов. Придешь? Там и поболтаем. Ну ладно, очень тороплюсь, пока! – помахал рукой Олег и убежал.

У Ольги бешено забилось сердце: так все неожиданно, она даже слово не успела сказать, а уже идет на свидание.

«Здорово! Господи, а что же одеть? Почему раньше маму не слушалась? Столько бы классных шмоток весной из Милана привезла! А я все по соборам да по музеям бегала. Ладно, что-нибудь у Кристинки попрошу… Она теперь классная стала, помогает, советы дельные по образу дает».

На следующий вечер Ольга пришла к аттракционам «в полном параде». Шесть человек помогали ей одеться и накраситься, когда узнали “по секрету”, что САМ Олег пригласил Ольгу на свидание.

«Какие они классные, заботливые, участливые», – думала Ольга, примеривая шикарные босоножки на тонкой шпильке со стразами, которые дала ей Милка, подружка Кристины.

– А я с блесками не переборщила? – спросила девочек Ольга, с удивлением рассматривая в зеркале свой новый образ: завитые волосы распущены, глаза подведены, на веках – блестящие тени, коротенькая юбочка, топик со стразами, который «прекрасно сочетается с босоножками», как отметила Кристинка, и все девочки согласились с ней.

– Мне как-то непривычно, может, я в брюках и кроссовках пойду? – с сомнением посмотрела на девочек Ольга.

– Дура ты, серой мышкой всегда ходила, и что, кто-нибудь на тебя смотрел? Нет! А теперь как выйдешь, все – Олег твой, – уговаривали подружки Ольгу.

И она поддалась уговорам, хотя где-то там, внутри, чей-то голос и говорил ей, что она делает глупость. Но последнее время Ольга чаще слушала других, чем себя.

Она шла на высоченных каблуках, спотыкаясь на камнях и путаясь в траве, постоянно поправляя сползающую с плеча лямку топика. Когда дошла, вернее, доковыляла до площадки, где намечалась дискотека, то не знала, что делать – сесть на скамейку? Но юбка такая короткая, что весь лагерь узнает, какое она носит белье. Стоять уже не было сил, с непривычки ноги просто отваливались.

– Олег, привет, – Ольга схватила парня за руку, когда тот, не обращая на нее внимания, проходил мимо. Олег с удивлением посмотрел на Ольгу, явно не узнавая ее.

– Оль, ты, что ль? Сегодня разве маскарад объявили? – осматривая с ног до головы девочку, сказал он.

Потом, заметив тень обиды на лице Ольги, извинился:

– Прости, Оль, я врать не привык, но тебе лучше оставаться такой, какой ты была… – потом, подумав немного, добавил: – Ты никого не слушай – с тобой все в порядке. Не будь ты как они – «гламур от дур».

У Ольги сразу полились слезы. С непривычки тушь разъела глаза, Ольга стала яростно их тереть, чтобы спрятать слезы, и, конечно же, сделала еще хуже: резь в глазах усилилась…

– Олег! Срочно подойди ко мне! – окликнул парня Альберт, шикарный, нереальной каталожной внешности блондин.

Портило его только брезгливое и надменное выражение лица.Но Ольга заметила, что большинству девочек это, наоборот, нравилось.

– Оля, подожди меня. Мы сегодня за старших: вечер организовываем и за всеми смотрим, мне надо помочь. Я сейчас освобожусь и тебя домой провожу. Ты переоденешься, а потом, если меня Альберт отпустит, то покатаемся на горках, хорошо? – вытирая Ольге мокрое лицо своим платком, ласково сказал Олег.

Ольга, низко опустив голову, глотая слезы, ничего не могла ответить и только кивала. Олег убежал. Ольга почти успокоилась, решила его дождаться, но, заметив насмешливые взгляды девушек, не выдержала, сорвалась с места, на ходу снимая блестящие босоножки, спотыкаясь и падая, чем вызвала безудержный смех у своих недавних подружек, которые внимательно наблюдали за столь занимательной сценой.

Ольга неслась к своему домику. Ей казалось, что она бежит, но не может убежать от себя и своих «друзей», от всей чепухи, которая заполнила ее сознание за последние дни. Под душем, плача, стирая разноцветные ручьи косметики с лица, Ольга пыталась вспомнить, когда же, в какой момент она так забыла себя и стала «плясать под чужую дудку»? Вместе с черной краской туши и блестящими тенями Ольга смывала с себя наваждение, гипноз последних дней.

Укутавшись в одеяло, она провалилась в тревожный, мучительный сон. Где-то на периферии сна она слышала, как вернулись девочки. Позвали ее, но, поняв, что Ольга спит, стали обсуждать сегодняшнее событие, лживо жалея ее. Ольге же очень хотелось сказать им все, что она о них думает. В душе кипело столько злости и обиды! Но странное дело, тело было как под наркозом: она не могла пошевелить ни ногой, ни рукой.

Утром Ольга с трудом встала и, померив температуру, очень удивилась: почти 40 градусов. Даша побежала за врачом. Пришел странный мужчина в белом халате. На его лице отсутствовало какое-либо выражение. Если бы девочек попросили его описать, то вряд ли кто-нибудь вспомнил хоть какую-нибудь особенность во внешности «АнтиАйболита», кроме, наверное одной – у доктора были почти прозрачные, как у рыбы, и равнодушные или, вернее, бездушные глаза. И то на эту странность обратила внимание только Ольга. Но она ни с кем не разговаривала и ни с кем ничего больше не собиралась обсуждать.

Доктор посмотрел Ольге язык, послушал дыхание, из чемоданчика достал пачку жаропонижающих таблеток, сказал, что надо много пить теплой воды, и, не прощаясь, ушел.

Девочки проявили заботу и участие: принесли с кухни теплого чая, меда, и вздыхали, мол, как жаль, что Оля пропустит занятия. И упорхнули.

Ольга посмотрела в окно на чистое небо, величественные горы и побежала в туалет: ее рвало, очень сильно, просто выворачивало наизнанку. И казалось Ольге, что выходит из нее не вчерашняя еда, а что-то другое, не ощутимое. Как в бреду, мелькали картинки: вот она радостная, возбужденная, любящая всех, поет какие-то странные заклинания со «звездочетами»–новый спазм, холодный пот, почти обморок.

Вот она учится краситься и по-новому смеяться, вести светские беседы – еще спазм, Ольга сползает на пол.

Вот она наряжается в чужие одежды, в голове – чужие мысли. Ольгу в последний раз вывернуло наизнанку.

Обессиленная, она, наконец, почувствовала себя абсолютно пустой и свободной.

– Что случилось, тебе помочь? – на пороге ванной комнаты стояла маленькая, худенькая девочка в шортах и куртке цвета хаки.

Ольга отрицательно покачала головой, с трудом поднимаясь с пола.

– Выйди, мне надо в душ, – выдавила из себя Ольга.

– Хорошо, только дверь не закрывай на замок, если грохнешься – дотащу до постели.

«Как же, дотащит», – усмехнулась про себя Ольга, посмотрев еще раз на девочку, похожую на тощего воробышка: шейка тоненькая, коротко стриженые волосы торчат в разные стороны, а глаза огромные и добрые.

«Девчонка смешная, глаза хорошие, давно таких не встречала… Особенно здесь», – Ольга чувствовала себя без сил, но в то же время мозг как будто бы очистился, приходила ясность и трезвость.

Приняв контрастный душ, Ольга доползла до своей постели, померила температуру – 35,2.

“Воробышек” – тут же дала кличку Ольга – держа тряпку в руке, заглянула в комнату к Ольге.

– Чай сделать? – спросила она.

– Да, пожалуйста, – попросила Ольга.

«Откуда она взялась и что здесь делает?»

Когда Воробышек вернулась с кухни с горячим напитком, Ольга спросила:

– Ты кто? Что здесь делаешь?

– Ух, ты! Прямо-таки как в милиции, допрос устроила, – усмехнулась глазастая девчушка.

По этой ухмылке Ольга и поняла, что девочка совсем и не маленькая, как показалось ей вначале, а может, даже старше ее самой, только уж очень худенькая, да и прическа дурацкая.

– Извини, плохо себя чувствую. Меня зовут Оля Боярова, я из Москвы. Хотя раньше жила здесь, то есть не здесь конкретно, – пояснила поспешно Ольга, заметив удивление на лице Воробышка, пояснила Ольга,– а на Урале.

– Я – Юля, Юля Князева, – представилась гостья, потом на секунду задумалась и добавила: – Смешно, как вышло: ты – Боярова, боярская дочка, я – княжна.

– Так что, дорогуша, кланяйся в ножки великой княжне Юлии, боярыня Ольга, – дурачилась Юля, заливаясь веселым, заразительным смехом.

Ольга с удивлением смотрела на нее: сама себя веселит? Но потом не удержалась и тоже расхохоталась.

Когда девчонки успокоились, повисла небольшая пауза. Ольга нарушила тишину:

– Ты как здесь очутилась?

Юля внимательно на нее посмотрела, будто прикидывая в уме, можно ли доверять Ольге, и рассказала о себе грустную историю.

Живет Юля в подмосковном городе Железнодорожном. У нее есть мама, папа и бабушка. Она не сирота, как многие ребята из лагеря.

«Я ни разу, за эти почти три недели, не вспомнила, не поинтересовалась, а где же эти ребята – в одинаковой одежде цвета хаки?» – подумала про себя Ольга, почувствовав легкий укол совести.

Юля откровенно поделилась с Ольгой, что иногда ловила себя на мысли, что лучше быть сиротой, чем жить в таких условиях. Давным-давно, когда она была совсем маленькой, было все хорошо. Мама – учительница, папа – военный.

«Ну надо же, совпаденьице», – удивилась Ольга, но перебивать Воробышка не стала, чувствовала, что той необходимо выговориться.

Потом родители почему-то решили заняться бизнесом, заняли денег и стали ездить сначала в Польшу, потом в Турцию за шмотками и торговать на рынке. Юля помнит, что мама поначалу много плакала, приходя с работы. Говорила, что хочет вернуться в школу, а папа злился, говорил, что вся страна в одном плохом месте, надо уметь крутиться, выживать. Папа много где-то ездил, уставал тоже. Все чаще за ужином появлялась бутылка водки. Сперва – потому что «папа устал, и надо снять стресс». Потом, видимо, родители стали больше зарабатывать – появились вкусные продукты в доме. Юльке даже иногда доставались китайские игрушки. Теперь родители пили за успех, подумывали о новой квартире, даже купили иномарку, старенькую, но очень красивую .

Юлька улыбнулась.

Мама иногда останавливала папу от лишней рюмки, но он начинал так злиться и говорить: «Я же дома пью, в семье, не с мужиками под забором! Закусываю хорошей едой! Что ты пристала? Порадуйся лучше! К ак люди начинаем жить! Вот в Турцию не на работу, а на отдых этим летом поедем! Юляшке море покажем. Лучше выпей со мной рюмочку, расслабься».

Потом – бах! Все рухнуло в один момент. Кризис. Юльке было пять лет, но она хорошо запомнила это число. Тогда все умерло. Казалось, что все беды навалились на семью. Папа год назад занимал деньги «под развитие бизнеса». Пришлось все распродавать: место на рынке, машину, еще что-то. Юлька хорошо помнит момент, с которого она потеряла родителей. Нет, они были живы физически, но они умерли. Вечером, как обычно, папа на кухне ужинал, наливая себе рюмку за рюмкой. Мама закрыла дверь, чтобы Юлька не слышала разговор, но, конечно же, ей было интересно, что скрывают родители! Может, обсуждают, что подарить на день рождения? Он скоро, в октябре, пора бы уже и задуматься!

Она осторожно вышла из комнаты, зашла в туалет, из которого было слышно, о чем говорят на кухне. Мама уже сообщила что-то важное папе, что Юлька не поняла, но вздрогнула от папиного возмущения: «Ты с ума сошла! Какой ребенок! Только не сейчас! У нас ничего нет! Ни работы! Ни денег! Только долги! Мне же из этого выкручиваться!» Мама заплакала, а разочарованная Юлька поспешила выскочить из туалета и спрятаться в комнате, где она сильно разревелась, подумав, что мама говорила про хороший подарок ей, их ребенку, а папа ругался, потому что нет денег…

На следующий день пришла бабушка и забрала Юльку, как она сказала, «только на два дня», к себе в маленькую коммунальную квартиру:

– Маме надо в больницу, но ты не волнуйся, ей зубки полечить.

Юлька хоть и маленькая, но понимала, что с зубами в больницу не кладут. Вопросы она не задавала, по мокрым глазам бабушки было понятно, что происходит что-то плохое и все равно ей ничего не объяснят.

Через неделю Юлька вернулась домой. Мама лежала в постели какая-то маленькая, желтая. Она обняла дочку худыми руками, погладила по голове и заплакала. Плакала долго-долго, а Юлька вместе с ней.

С этого момента Юля Князева, неполных 6 лет, поняла, что детство кончилось.

Спустя время мама перестала плакать. Она начала пить, назло себе и папе. Папа ругался, отбирал бутылку, но мама лезла драться и кричала: «Убийца! И я – убийца!» А потом они стали пить вместе, папа иногда выходил из дома, чтобы что-нибудь заработать, а мама – нет. Сидела дома, смотрела в пустоту мутными глазами и приходила в себя только тогда, когда папа бутылку приносил.

Юлька стала чаще убегать к бабушке, но там тоже были пьяные соседи.

И только книги спасали ее.

Бабушка, учительница литературы, имела отличную библиотеку. В маленькой коммунальной квартирке все было заставлено полками для книг. Юлька обожала этот запах. Ей почему-то казалось, что книги пахнут шоколадом и морем. Самые сладостные моменты из детства – это когда вдруг наступает тишина. Пьяные соседи затихают, бабушка уходит заниматься к учениками– она много подрабатывала репетиторством, а Юлька забиралась на старый диван, куталась в одеяло и читала, читала. Все, ее уже не было здесь, не было маленькой комнатки, пьяных соседей, пьяных родителей, которые уже забыли, что у них была дочь, не было грязи, слякоти за окнами, а был ее мир – большой, чистый, любящий,, и она была главной героиней всех этих замечательных миров…

Так жила Юлька до этой весны.

Однажды бабушка сказала, что одна из мамочек, с чьим ребенком она занимается русским языком, работающая где-то в органах попечительства, предложила бабушке, чтобы та отправила внучку в какой-то необыкновенный трудовой лагерь. Место потрясающее, и еще заработать неплохо можно. Правда, запрос пришел о детях-сиротах или из очень-очень неблагополучных семей, где о детях совсем не заботятся. А Юльку все же такой не назовешь: учится хорошо, есть бабушка-учительница, есть квартира, родители хоть и пьют, но не бьют. Поэтому, несмотря на то, что Юля и не вполне соответствует запросу, но направление в удивительное место, о котором столько разговоров, знакомая бабушки сделает, оформит Юльку как полную сироту.

На том и порешили, пусть девочка отдохнет от города, денег на сапоги и куртку заработает.

Так Юля Князева и оказалась здесь.

Ольга молчала, пораженная рассказом новой знакомой. Надо же, сколько общего. В ее семье тоже были тяжелые времена, когда папу «ушли» из армии. И потом, когда родителям некогда было заниматься Ольгой, потому что папа стремительно делал политическую карьеру, а мама была полностью увлечена помощью ему, Ольга, как и Юлька, ушла в свой мир – книги стали ее единственными друзьями. Но у нее, Ольги, не все так трагично, наоборот, отец – известный и успешный политик, мама – приятельница самых влиятельных дам страны. Ольга учится в лучшей столичной школе, много где была и что видела.

Она впервые ощутила, как несправедливо относилась к родителям. Раньше ей казалось, что им нет до нее никакого дела, они заняты исключительно своей карьерой и жизнью, а она, “бедная девочка”, сама по себе. А что было бы, если бы тогда, когда наступили тяжелые времена в семье, родители сдались бы, не боролись, а тоже, как Юлькины, спились или просто обиделись бы на жизнь и перестали бороться? Где бы она была?

После рассказа Юли о своей жизни Ольга смотрела на все другими глазами: раньше ей казалось, что мама на нее не обращает внимания. А мама работала в школе, брала учеников, писала стихи и песни на заказ к разным юбилеям, пытаясь заработать лишнюю копейку. Папа тоже «рыл носом» землю, не сдавался.

«Они сильные, мои родители. Настоящие борцы! Мне бы у них поучиться», – с грустью думала Ольга.

– Ой, заболталась я с тобой, – вскочила со стула Юлька, – мне же до трех два дома убрать надо.

– А ты еще придешь? – спросила Ольга.

– Я не знаю. У нас все очень странно и строго. Мы, в принципе, не попадаем на работу в одно место два раза подряд, но я что-нибудь придумаю. А ты? Как же твои занятия?

– Я больше не хочу туда ходить. Несколько дней могу притворяться, что простудилась, а потом тоже что-нибудь придумаю, – подмигнула Ольга Юле.

– Тебе здесь не нравится? – осторожно спросила Воробышек.

Ольга внимательно посмотрела на Юлю. В последнее время большинство людей вызывали у нее недоверие, но внутренний голос, к которому она, наконец, начала прислушиваться, говорил ей, что новая знакомая – “свой человек”.

– Нет, не нравится. До вчерашнего дня я думала, что безумно нравится, – Ольга сделала паузу, о чем-то задумавшись. – Вот именно «безумно»! А теперь я как очнулась… Из меня, надеюсь, недавно вышло это безумие, которое в унитазе спустила.

Юлька внимательно смотрела на Ольгу своими огромными умными глазами, что-то обдумывая:

– Знаешь, здесь происходят не только странные, но и страшные вещи. Нет, не пугайся, может, это только моя богатая фантазия, развитая поглощением огромного количества книг, но я здесь уже четвертую неделю и кое-что заметила.

– Говори, не томи! – поторопила ее Ольга.

Кровь быстрее побежала по жилам. Какое там упадок сил?! Сил столько, что все перевернуть вверх дном можешь .

“Вот оно! Загадки! Поиски ответов! Ух! Как же я это люблю!” – Ольга чувствовала себя совсем здоровой и сильной.

– Нас здесь много. Все очень разные, в основном абсолютные сироты, беспризорники, из плохих детских домов – в общем, те, до кого нет никому дела. Потом… У нас нет личных вещей, даже нательного белья. Ну это понятно, откуда у брошенных детей приличная одежда. Каждое утро мы берем новую, чистую одежду на складе. Там все разложено по размерам. Дальше: у нас нет своих мест, ну нет своей кровати, тумбочки, как в обычных детских лагерях. Все личные вещи, у кого телефон, фото и прочее, мы сдали еще в самолете. Вечером, после ужина и кино, каждый получает распечатку, где указан номер барака, номер кровати и задание на следующий день.

– Зачем каждый раз на новом месте спать? – удивилась Ольга.

– Я думаю, это делается для того, чтобы мы не знакомились близко, не подружились. Новые дети приезжают часто. Причем ни у кого нет представления, на сколько кто может остаться в лагере. Кто-то неделю побыл и уехал, кто-то и через день исчез. Я в лагере четвертую неделю. Наверное, дольше всех. Когда я только приехала, то у меня была подружка, мы в самолете вместе летели. Потом даже кровати один раз рядом оказались! Но говорили мы мало. Каждый день работа допоздна, потом ужин, в кинотеатре уже засыпаешь. Через неделю она пропала, я спросила о ней охранника с рыбьими глазами. Он говорит – домой уехала. Странно, думаю, Ира, так девчонку звали, всего неделю здесь, да и дома у нее нет, по вокзалам моталась, говорила, что все лучше, чем издевательства в детском доме терпеть. Ее из детской комнаты полиции сюда и забрали какие-то люди, побрили наголо, одежду дали, в самолет посадили…

Однажды «выпала мне честь» «царские хоромы» мыть, ну эту башню. А моют там тогда, когда у вас занятия заканчиваются. Нам запрещено у вас на глазах появляться… Здесь много того что запрещено. Но странное дело, мало кто запреты эти нарушает, никто уезжать по своей воле не хочет. Ну ладно. Дальше рассказываю. – вздохнула Юля, – Пошла я в эту «Вавилонскую башню». Зашла на первый этаж – никого нет. У кого спросить– где ведро и тряпки взять – не знаю. На улице темнеть стало, надо свет включить. Выключателей не найду. По стенам пошарила – ничего. Открыла дверцу неприметную, вижу – ступени вниз идут, наверное, там кладовка, где ведро и швабру взять можно! Спускаюсь – еще одна дверь чуть приоткрыта, из-под нее – слабый свет, как от свечей, и голоса с трудом разобрать можно. Думаю: сейчас постучусь, попрошу прощения и спрошу, где у них швабра находится и свет на первом этаже включается. Только собралась это сделать, как услышала разговор, который меня напугал, а от увиденного там у меня волосы дыбом встали…

– Ну! – поторопила ее Ольга. – Дальше!

– Слушай, это долгий рассказ, давай я завтра приду и расскажу.

– Ты с ума сошла! Я всю ночь спать не буду! – возмутилась Ольга.

– После того, что я тебе расскажу, ты точно спать уже долго не будешь. Поэтому я сейчас пойду. За два оставшихся мне часа домыть два дома – это сильно! А завтра приду обязательно пораньше, потому что мы уже вместе будем голову ломать, что за гадость здесь происходит и как из всего этого выпутаться можно.

– Я тебе помогу! С тобой все помою! А ты мне рассказывать будешь, хорошо? – Ольга резко вскочила с кровати, но голова закружилась, в глазах потемнело, сердце забилось, как бешеное, пот выступил на лбу, снова повалилась на кровать.

– Ой, что это со мной? – удивленно, еле слышно произнесла она.

– Лежи, отдыхай, это слабость. Сил набирайся, – Юля улыбнулась и, тихо закрыв за собой дверь, вышла из комнаты.

Вечером, когда соседки вернулись домой, Ольга притворилась очень больной: кашляла, шмыгала носом, стонала и жаловалась, что температура держится.

Дашка принесла из кухни бутерброд и сладкий чай и, пока Ольга пила, она взахлеб рассказывала о новых знаниях.

– Представляешь, что я узнала! Сегодня говорили о лунном календаре. Ну, ты знаешь, что есть старая, новая луна, полнолуние. Так, в особые лунные дни можно делать специальные заговоры и привороты! В первый лунный день исполнится все то, о чем думаешь! Еще говорили о запахах и маслах, какие где использовать, чтобы обворожить мальчика! Ты знала, что если в речь вставлять определенные слова в определенной последовательности, то можно управлять человеком как марионеткой? – без остановки тараторила Даша.

– Я устала, буду спать, – только и сказала Ольга, повернувшись лицом к стене.

– Ну и ладно! Жаль, конечно, что ты болеешь. Я, например, чувствую, что становлюсь другой, что скоро смогу увлечь любого мальчика, какого только захочу, благодаря знаниям, которые дает Эстер, – размечталась Зукина.

– Ты о чем-нибудь другом думать можешь, кроме мальчиков? – не поворачиваясь к соседке, подала голос Ольга.

– А зачем? Ты знаешь, что несколько лет назад в этом лагере была Мария Никифорова?

– Я не знаю, кто такая Мария Никифорова, – не забывая шмыгать носом и кашлять, сказала Ольга.

– Ну темнота, светскую хронику читать надо. Она самая высокооплачиваемая русская модель на Западе. Но дело не в этом. Крутых «вешалок» – море, а тех, кто за баронов выходят замуж, единицы. А ведь была обыкновенной швеей-мотористкой, образование – ПТУ. Она здесь оказалась среди пролетариата, но за какие-то особые заслуги в качестве исключения прошла курс женской магии. И что теперь? Самая известная личность в Европе! Только наша Оля – историк ее не знает, – усмехнулась Зукина.

– Бред какой-то. Школа гейш или хуже? Храмовые жрицы, – проворчала Ольга.

Даша и Кристина, которая оказывается, тихонечко вошла в комнату и слушала разговор девочек, недоуменно посмотрели на нее.

– Ты что говоришь? Сама была недавно в восторге от занятий! Наконец себя девочкой почувствовала, а не бесполым ботаником, – возмутилась Дашка и добавила, обращаясь к Кристине: – У нее, наверное, температура поднялась… Какой-то бред несет.

Ольга поняла, что допустила оплошность: донесут ведь, обязательно к Эстер побегут! А привлекать внимание сейчас – ну никак не надо.

– Да, я чушь смолола, точно температура поднялась. Это я от зависти, что вы занимаетесь, а я столько пропущу… И мимо конкурса красоты уже точно пролечу, а так хотелось попробовать свои силы, «испытать чары»…

В глазах Даши промелькнул мстительный огонек: одной соперницей меньше.

– Кристина, а у тех, кто второй год обучается, будет конкурс красоты? – обратилась она к Кристине.

– Нет, не будет. Там все по-другому. Тех девушек, кого выберут старейшины, переводят на новый уровень, и они становятся Посвященными. И в будущем уже из них лучшие и самые успешные люди братства выбирают себе подруг или жен, – не без гордости объяснила леди Кри.

Дашка слушала ее с открытым ртом:

– Круто! Я тоже хочу попасть в П освященные. Я слышала, что многие жены известных и богатых футболистов тоже были Посвященными.

– Не все так просто, девочка, – в голосе Кристины звучали высокомерные нотки, – ты сначала на следующий год попади в лагерь, а потом и о Посвящении думай! Только двадцать процентов девочек попадают на второй год, и пять, всего пять! доходят до Посвящения. Надо проявить себя на все сто процентов! Надо быть особенной, готовой бороться до последнего и идти на все ради победы!

Ольга слушала Кристину и молила бога, чтобы сдержаться и не высказать все, что она чувствует и думает по поводу этой «лавочки».

Наконец уставшие девочки легли спать, и Ольга в тишине могла хорошенько поразмыслить:

«Итак, что мы имеем. Горстка каких-то таинственных людей за огромные деньги, без всякой рекламы собирает детей богатых и известных личностей, якобы обещая сделать из «недорослей» особенных людей. Причем из мальчиков делают лидеров, а девочек учат соблазнять этих самых мальчиков. Плюс какое-то братство. Зачем? Что-то наподобие масонства? Или просто таинственности на себя напускают? По-моему, это обыкновенная секта, где применяют современные методы воздействия на психику типа НЛП, какие-то легкие наркотики и гипноз.

Но стоп… Почему Эстер писала клинописью, почему ворота напоминают известные ворота богини Иштар, ведущие в Вавилон? А этот странный ритуал у костра? Камни явно очень древние. Где-то я читала, что древние друиды использовали Стоунхендж для прохождения в другую реальность, читая или напевая заклинания. Еще костюмы наших «наставников» напоминают костюмы звездочетов, а костюмы жрецов храма Эсагила – остроконечная шляпа, мантия со звездами и посох – берут свое начало как раз из Вавилона. Как жаль, что я так мало знаю об этом городе! Только общие факты, но и этого достаточно, чтобы заметить связь с древним городом. А эти символы – лев и дракон. Они изображены на наших воротах в лагере, они есть на воротах богини Иштар, и они были в моем сне, когда я летела в самолете. Какая связь?

…Хорошо, пусть это секта, которая играет в древний мир, но зачем им дети-сироты, зачем такая сложная организация их быта, как рассказывала Юлька? Ничего не понимаю. Знаю, что храмовая жрица или гейша из меня не выйдет! Надо домой собираться, нечего чужое место занимать – вон их сколько, которые хотят быть похожими на героинь нашего времени из Инстаграма»… – так думала Ольга, погружаясь в сон.

Она не могла и представить себе, что завтра уже передумает уезжать. И причина этому не вновь вспыхнувший интерес к «науке обольщения», ни даже романтическое увлечение Олегом, а вопрос жизни и смерти…

***

Утром, когда соседки Ольги ушли на занятия, она вскочила с кровати, быстренько оделась и вышла на крыльцо, выглядывая Юлю.

«А вдруг не придет? Она говорила, что у них все так же строго, и в одно место они дважды работать не приходят… Что же она там, в башне, увидела? Стоп! Башня! Сколько у нее этажей?» – Ольга приложила ладонь ко лбу, загораживаясь от солнца, и принялась рассматривать строение из камня, возвышающееся над поляной.

Только сейчас она обратила внимание, что это довольно-таки странное сооружение: широкое в своем основании, оно сужалось кверху. Окна-бойницы – только на первых трех этажах. Дальше по спирали вверх вели узкие ступени. Сколько этажей у башни, не понятно, но можно предположить, что над третьим этажом было еще примерно столько же или, может, четыре. Итого семь. Любимое число в Нововавилонском царстве. Семь этажей у Вавилонской башни – символ человеческого тщеславия.

«И сказали они друг другу: наделаем кирпичи и обожжем огнем… Построим себе город и башню высотою до небес и сделаем себе имя прежде, нежели рассеемся по лицу всей земли», – как-то сами собой всплыли слова из Библии.

«Опять Вавилон! Интересно, у них золотой идол Мардук где находится?» – съязвила Ольга.

Наконец, по дорожке, ведущей к домику, быстро приближалась маленькая фигурка Воробышка. Ольга от нетерпения хотела броситься ей навстречу, но передумала – кругом одни шпионы. Она, не оглядываясь, вошла в дом. Быстро пробежалась по комнатам, проверяя, что одна в комнате.

– Привет, – лучезарно улыбнулась Юля.

– Привет! У тебя все в порядке? Как тебе удалось договориться, чтобы прийти ко мне? – спросила Ольга, переживая за новую подругу.

– Долго высматривала, кому достанется уборка вашего дома. Хорошо, девчонка сговорчивая попалась, и у меня работа сегодня легкая выпала – на кухне помогать. Наши очень любят на кухню ходить, никак отъесться не могут, несмотря на то, что еды здесь море. Мы с ней и поменялись.

– Ладно, не томи, рассказывай, что там увидела в башне. У меня, кстати, версия есть, что это банальная секта по выкачиванию денег из доверчивых богатеньких и амбициозных папочек.

– Не знаю, настолько ли все так просто… Ладно, слушай, только я убирать потихоньку буду. А ты рядом ходи и слушай, – попросила Юлька-Воробышек.

– Я тебе помогать буду, – предложила Ольга.

– А сможешь, белая ручка? – засмеялась Юлька.

– Обижаешь, у нас недавно, лет 6 назад, как домработница появилась, а раньше по субботам я всегда маме помогала квартиру убирать, – проворчала Ольга.

– Хорошо, бери тряпку, вытирай пыль, а я пол мою и рассказывать по ходу буду.

То, что дальше Ольга услышала от Юльки, заставило ее забыть и о тряпке, и о пыли. Она стояла посередине комнаты, открыв рот, прижав тряпку к груди, и не сводила с подружки взгляда, боясь перебить ее рассказ.

Юлька продолжила с того места, где она спустилась в подвал, увидела комнату и услышала голоса, доносившиеся из нее.

***

«Когда я тихонечко подошла и встала около двери, откуда доносились приглушенные голоса. Не скрою, до того как постучаться и вежливо попросить и ведро, и швабру, я решила немного подслушать разговор. В приоткрытую дверь можно было даже подсмотреть. За большим круглым столом спиной к двери сидело несколько человек в мантиях темно-синего цвета, капюшоны скрывали их головы. Люди за столом разговаривали с кем-то, кто стоял в глубине темной комнаты.

– Почему ты так уверен, что он не пройдет испытание и посвящение? – глухим голосом сказал один из людей в мантии.

– Он чистоплюй, у него обострено чувство справедливости, и в голове всякая чушь о правильном и неправильном. У нас несколько раз были конфликты…

– Ты знаешь свое место и свою роль в этой истории! Тебя посвятили во все планы, и ты согласился на все! – гремел голос человека, сидящего в центре. – Тебе известно, что мы видим будущее. Он возглавит страну через 28 лет! Ты будешь рядом с ним, ты тот человек, на которого выпала роль тайно контролировать его под нашим руководством. Это не изменить! Знай свое место!

– Хорошо, простите меня, я очень взволнован вчерашним Посвящением меня в ближний круг… – оправдывался молодой человек, скрытый в темноте.

– Ты взволнован? – усмехнулся таинственный голос. – Что за бред! Волнение, привязанности, любовь и прочая человеческая муть умерли в тебе вчера, после того как ты сделал выбор и закончил ритуал. Это только привычка – что-то чувствовать, а плохую привычку нужно искоренять. И чем раньше мы это сделаем, тем безболезненнее будет для тебя.

Люди в мантиях громко засмеялись. Но веселья в их голосах что-то не чувствовалось.

«От этого глухого, как из преисподней, смеха у меня мурашки побежали по телу», – передернулась Юлька, вспоминая этот смех.

– Дальше они поговорили о том, что приезжает новая партия, чего я не поняла, и надо подготовить материал для посвящения в братство кого-то, кого тоже не поняла. Потом они заговорили о каком-то очень для них важном событии, которое они вычислили по каким-то картам, то ли звездным, то ли игральным, не знаю, слова иногда какие-то загадочные и незнакомые проскальзывали. Короче, один из этих «мудрецов» говорит, что, мол, наконец пришел проводник, которого они так давно ждали. Последний такой проводник был перед войной, какой и с кем, я не поняла… Дальше я вообще ничего не поняла, но старалась хоть что-нибудь запомнить, чтобы потом разобраться… Поняла только: его, проводника этого, они тогда упустили.

– Что мне надо сделать? – спросил тот, который стоял в глубине комнаты.

– Наблюдай за этим человеком… А ситуацию мы создадим… Все, свободен, можешь идти. По поводу Олега ты все понял? – спросил человек в мантии и встал из-за стола.

Он повернулся в профиль к двери, и я чуть не закричала от ужаса!»

Юлька и сейчас, вспоминая события того вечера, широко раскрыла глаза и зажала рот руками, показывая, как было страшно.

– Не томи ты! Говори! Что за монстра ты увидела? – дернула Ольга Юльку за руки, чтобы та освободила рот.

– Какое «монстра»! Это мумия живая, скелет, обтянутый старой-престарой кожей, ящер доисторический, ужас ходящий! А глаза! Прозрачные, без зрачков… Этот кошмар говорит тому, который в темноте: «Подойди ко мне». Из темноты выходит парень нормальной наружности, нет, не нормальной! Просто очень и очень красивый, но глаза почти такие же прозрачные. «Ящер доисторический» протягивает ему две коробочки и поясняет, что в них находится. В первой – линзы, во второй – капли для какого-то Олега, чтобы подготовить его. Так и сказал: «Подготовить его». К чему – я не поняла. Потом я решила, что пора идти, и побежала вниз. Представляешь, я все перепутала и побежала вниз! Господи! Лучше бы я этого не слышала и не видела!

– Что еще там случилось? – Ольга почти кричала на Юлю. – Хватит причитать! Говори!

– Бегу я вниз, как ошпаренная, – взяла в себя в руки Юля, – и навстречу ко мне поднимается Ирка, та моя подружка из лагеря, которая пропала. А в руках у нее ведро и швабра. Я посмотрела на нее и тут же вспомнила, зачем сюда пришла.

– Ирка, ты где была? Я спрашивала о тебе, говорят, ты уехала домой. Но я знаю, что у тебя дома нет! Хорошо, что с тобой ничего не случилось, – тараторю я.

А Ирка взгляд поднимает и смотрит на меня пустыми, прозрачными глазами! Я в ужасе назад шарахнулась. Слышу, наверху дверь комнаты открывается, где «ящеры» заседают. Хватаю у Ирки ведро и швабру – и наверх. А Ирка, представляешь, стоит как истукан и ничего не говорит, не возмущается, словно обмороженная… Я в дверях чуть с блондинчиком , Альберт его зовут, я потом выяснила, не столкнулась, за секунду до него из двери на первый этаж выскочила. Голову опустила, тряпкой сухой возюкаю, авось не заметит. А он и вправду не заметил, вернее, внимания не обратил. Потом до меня дошло, что я ошиблась, и мыть в башню из наших никого и никогда не направляют, я перепутала башню со столовой… Вот и вся история…

Ольга молчала, уставившись в пустоту.

– Оль, ты чего? Скажи хоть что-нибудь, не молчи, – тормошила ее Юля.

Ольга очнулась и тихо проговорила:

– Ничего не понимаю, все мои версии рушатся, ничего не складывается.

– Ты о чем? Какие версии рушатся? Оль, кончай загадками говорить, а?

– Прости, – очнулась Ольга, – понимаешь, вчера я все думала, вспоминала какие-то обрывки, пыталась соединить фрагменты и дать логическое объяснение всему. И у меня выходило, что это какая-то секта, видимо, поклоняющаяся Вавилону. На это указывали разные мелочи… Как у всякой секты, причины вовлечения в свои ряды людей достаточно, на мой взгляд, банальны – жадность к деньгам и власти. То есть это неприятная уголовная ситуация. Но сейчас что-то изменилось… Я вспомнила, что, когда мы только приехали и зашли в круг, составленный из огромных каменных истуканов, стоя рядом со «звездочетом в маске», я почувствовала отвратный запах. Мне казалось, что так пахнет… точно! Забальзамированная мумия. Все не могла описание подобрать. И мне еще странным показалось, что я видела седые бороды и волосы у некоторых из них, а потом, когда рассвело и «звездочеты» сняли маски и перчатки, куда делись седые бороды?

Столько всего странного! Послушай, я никогда не видела этих самых звездочетов после захода солнца. Никогда… Эстер пишет клинописью! Имен остальных я не знаю. У башни семь этажей… Каждый раз, когда приезжает или уезжает новая партия детей, раздается ужасный взрыв… Прозрачные глаза… Где я их видела? У доктора! Ты говорила, что надсмотрщики у вас с «рыбьими» глазами. У Альберта, девчонки как-то обсуждали, нереально голубые глаза… Что еще? В голове что-то крутится, не могу вспомнить… Ты говоришь, они упоминали имя Олега, обсуждали его посвящение?

Ольга сильно разволновалась:

– А кто такой проводник? А?

– Не знаю. Ты понимаешь, о каком Олеге идет речь? – спросила Юлька.

– Кажется, я знаю, о ком идет речь. И еще мне кажется, или нет, я уверена, что ему грозит опасность.

Ольга и Юля какое-то время сидели молча на чужой кровати, погрузившись в размышления. Потом очнулись, почти одновременно всполошившись, что ничего не делают, забегали по дому, спешно наводя хоть какой-то порядок. Ольга не переставала думать, и к концу уборки второго дома у нее созрел план, вернее, решение – поговорить с Олегом, достаточно откровенно, рассказать ему о своих подозрениях и страхах…