Прости, малышка...

Глава 23

Ася

***

Скорее всего, я провожу ночь в своей гудящей темнице, не самую приятную в жизни, но осмыслить это не могу, так как совершенно сбита с толку.

«Корлеоне» - пьяный в стельку, небритый и какой-то потерянный что ли, совершенно не вписывается в мое понятие мира.

Кажется, ему пришлось несладко в последнее время. Я это не только увидела, но и почувствовала – по прикосновению, такому, словно он искал в нем спасение и… не нашёл.

Моя усталость и негодование улетучились вместе с сигаретным дымом, оставленным им в моей камере, и всю ночь я проворочилась в мыслях о нём, и о том, как неимоверно соскучилась по своему сексуальному монстру.

Я могла бы многое простить ему. Даже то, что он запер меня здесь без объяснения причин, как какую-то зверюшку. Стоило только посмотреть в эти невероятные глаза – и мое сердце непреднамеренно сбилось с ритма. В груди вновь поселилась щемящая тоска, которую я прогоняла, как могла, все последние недели.

В моем «номере – люкс» не было окон, поэтому только, когда охранник открыл тяжелую дверь и велел выходить наружу, я узнала, что наступило утро.

И вот я вновь в бежевой комнате. Как тогда, в начале сентября, здесь все абсолютно такое же – светлое, чистое уютное. Только за окном белоснежные покровы и температура ниже нуля.

У меня такое ощущение, что я никуда не уезжала из этого коттеджа, будто не было этих трёх месяцев, которые прошли, как во сне.

Первым делом я, конечно же, принимаю ванну. Долго и с невероятным удовольствием втираю в себя различные средства, отмачиваюсь, словно не мылась месяц, и, после душного подвала, ощущаю себя золушкой перед балом. Потом, естественно, воссоединяюсь со своим «любимым» – невероятным, офигенным, потрясающим… махровым халатом.

Меня не отпускают мысли о том, чего хочет добиться Максим таким странным отношением. Сначала запирает в камере, потом переводит в вип-комнату. Где логика? Для чего вся эта демагогия? Почему нельзя сразу сказать, что от меня нужно, и как я должна себя вести? Ну конечно, это не в стиле «Корлеоне». Он-то как раз у нас по части завуалированных намеков и нелогичного поведения. Невозможно разгадать, что у этого человека на уме. Что преподнесет в следующий момент. Чем обрадует.

Что это такое? Демонстрация силы? Применение кнута и пряника? Как я должна реагировать, и какие выводы сделать? А может мне ничего и не надо понимать, и это просто очередной заскок моего любимого Босса?

Только я приготовилась остаток дней своих гнить в подвале, как тут на тебе – королевские условия – пользуйся и наслаждайся. Боюсь представить, что будет дальше. Так ненароком и замуж позовет.

Нет, это конечно все очень весело, если бы не было так грустно.

Раз меня сюда приволокли, значит это для чего-то нужно. Точнее, я для чего-то нужна. А вот здесь моя фантазия машет мне ручкой, потому что, если в первый раз кое-какие догадки у меня были, то, после фиаско с Антоном, совершенно ума не приложу, какого черта я ему опять понадобилась.

Все эти мысли роятся в моей голове, не желая укладываться по полочкам. Но бессонная ночь все-таки дает о себе знать, и, после водных процедур, я падаю на кровать звездочкой, несколько минут глядя в белоснежный потолок, а потом проваливаюсь не то чтобы в сон, а какое-то нелепое подобие кошмара.

***

Будит меня щелчок открывающейся двери и здоровенная фигура охранника, протиснувшаяся в мою обитель. За ним семенит горничная, кладет на кровать одежду, ставит возле туфли, молча удаляется. Телохранитель не спешит покидать комнату, оглядывает меня снисходительным взглядом и басит:

- Одевайся. Босс ждет тебя на ужин.

Поесть бы, конечно не мешало, ведь последний прием пищи у меня был, кажется, вчера. Сколько времени я проспала? Уже вечер? Вот блин, я совсем потерялась во времени.

- У тебя пятнадцать минут.

Охранник выходит, а я почти все выделенное мне время ничего не делаю. Просто сижу и боюсь.

Какой-то не унимающийся мандраж пронизывает все мое тело, нарушает дыхание и координацию. Сейчас я снова увижу его. И почему-то эта новость совсем не радует. Мои чувства вперемешку со страхом и ненавистью, злостью и благоговением насилуют мой мозг, который отказывается воспринимать происходящее.

В последние две минуты я облачаюсь в платье, прямо на голое тело, ведь белье мне не предоставили, напяливаю туфли и, оставив попытки усмирить торчащие в разные стороны локоны, выхожу из комнаты, возле которой меня ожидает охранник. Отлично. Под конвоем спускаюсь вниз, прохожу в столовую, где за большим столом сидит «Корлеоне».

На нем темно-синяя рубашка, которая ему очень идет. Верхние пуговицы расстегнуты, рукава закатаны, на правой руке часы, в ней также стакан с виски. Он выглядит почти также, как в тот злосчастный вечер в «моей» квартире. От нахлынувших воспоминаний по телу пробегает дрожь. Я останавливаюсь в паре метров от него, не замечая, когда и куда испаряется мой конвоир, и тупо пялюсь на Босса, не зная, как себя вести. Максим отрывает взгляд от своего стакана, осматривает меня с головы до ног, неопределенно ухмыляется и жестом указывает сесть напротив него.

Я беспрекословно подчиняюсь. На деревянных ногах прошаркиваю к предназначенному мне месту, осторожно опускаюсь на стул. Чувствую себя манекеном, у которого внутри натянута струна. Сжимая пальцы на руках до онемения, поднимаю глаза. Взгляд «Корлеоне» - хищный, горящий, не признающий компромиссов, не позволяет расслабиться, сделать хотя бы выдох.

- Ешь. – Говорит он, прожигая меня глазами. И только сейчас я обращаю внимание на тарелки, расставленные передо мной.

В обычной ситуации, с обычными людьми, со стороны это выглядит, почти как романтический ужин. Необъятное количество вкусной еды, вино, сок в бокалах, даже длинная белая свеча в середине стола извивается пламенем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но именно сейчас все это выглядит каким-то фарсом. Что ему нужно, черт подери?

Не решаюсь спросить вслух. Слова застревают, в горле, превращая моё дыхание вообще в какой-то сбившийся рваный марафон. Отваживаюсь только на то, чтобы потянуться к стакану с соком, отпиваю чуть-чуть, ставлю на место.

- Ешь. – Снова говорит «Корлеоне», теперь уже с нажимом. – Пока тарелка не окажется пустой, из-за стола ты не выйдешь.

Наверное, слишком хмурю брови, потому что, хмыкнув недовольно, он добавляет:

- Силы тебе понадобятся. Не хочу, чтобы ты потеряла сознание, когда я буду тебя жёстко трахать.

От этих слов глаза мои лезут на лоб, а внизу предательски становится жарко. Надеюсь, он пошутил. Или нет. Какая-то часть меня, которая отвечает за похоть в моем сознании, сейчас встрепенулась и жаждет продолжения. Но здравый смысл все еще при мне, не дает расслабиться и пуститься в пучину порока.

- Зачем я тебе? – Говорит кто-то моим голосом, опережая мысли.

- Просто я так хочу.

- Не отпустишь? – В глаза.

- Нет. – Равнодушно.

В этот момент мне бы заткнуться и поесть все-таки, но вместо этого чувствую нарастающий гнев и вспоминаю все, что со мной происходило последние месяцы. Больше всего бесит то, что я не могу ничего предъявить этому ублюдку, ведь меня предупреждали обо всем, что будет, рассказали и о рисках, и о награде. Я ведь сама убежала, никто не вынуждал.

Да к черту все! Он не должен был трахать меня! В договор это не входило, и не важно, что самой мне этого очень хотелось. Если бы не эта сволочь, я не потратила бы столько нервов и сил, не чувствовала бы себя сейчас размазнёй, не желала бы одновременно всадить в него пулю и самой умереть в его жарких объятиях.

Я три месяца убеждала себя, что забуду все, как страшный сон. Что не буду хотеть, ждать и бороться с желанием увидеть его снова. До боли в висках, до искусанных губ, до истертых на нервах костяшек. Но все это - одна сторона медали.

Вторая жаждет мести. За растоптанную самооценку. За предвзятое отношение. За то, что эти миллионеры позволяют себе все, и им за это ничего не бывает. За всех девочек мира, обманутых подлыми мужиками. Но в первую очередь за себя. Мной распоряжались, как вещью. Захотел – иди в мою постель, захотел – вон к тому ублюдку. Словно я – бесхребетное существо, которым можно безоговорочно распоряжаться. Но это не так. Я буду сопротивляться, пока дышу.

Ты будешь трахать меня? - Попробуй.

Будешь унижать? – Рискни.

Станешь подавлять мою волю? – Давай.

Все, что хочешь.

Я согласна на все.

Тебе это нужно?

Я дам тебе все, что захочешь.

Но, пока дышу, пока нахожусь в сознании... Всегда…

Всегда.

Буду пытаться сбежать.

Я буду рваться на волю и искать пути.

Каждый день.

Что бы ты мне не предложил.

Как бы мне не хотелось остаться.

Только так.

Теперь только так.