Провал британской агрессии в Афганистане

Халфин Нафтула Аронович

Провал британской агрессии в Афганистане

{1}Так помечены ссылки на комментарии.

Аннотация издательства: В данной книге впервые в советской литературе наиболее полно освещается вопрос о британской агрессии в Афганистане и героической борьбе афганского народа за независимость, разоблачаются провокации и дипломатические интриги британских агентов, стремившихся ухудшить отношения Афганского государства с Россией. В работе показано влияние Великой Октябрьской социалистической революции на развитие антиколониального движения в Афганистане, становление этой страны в качестве независимого государства. В книге использованы работы советских и иностранных авторов, а также архивные материалы, значительная часть которых публикуется впервые.

Содержание

Предисловие

Глава I. Начало английской агрессии против Афганистана

Глава II. Первая англо-афганская война (1838-1842 гг.)

Глава III. Подготовка нового британского вторжения в Афганистан

Глава IV. Вторая англо-афганская война (1878-1881 гг.)

Глава V. Британская экспансия в Афганистане в конце XIX и начале XX в.

Глава VI. Третья англо-афганская война (1919 г.)

и завоевание Афганистаном независимости

Заключение

Библиография

Комментарии

Предисловие

Сорок лет назад, в 1919 г., Афганистан завоевал независимость в результате длительной, тяжелой и упорной борьбы, которую вели народы Афганистана против британских экспансионистов на протяжении почти целого столетия. Несмотря на огромное экономическое превосходство Британской империи над Афганистаном, несмотря на гораздо лучшую материально-техническую оснащенность и обученность английских войск по сравнению с афганским народным ополчением, несмотря на предательство отдельных представителей феодальных кругов Афганистана, британские агрессоры потерпели серьезное поражение в развязанных ими войнах. Провал попыток установления английского господства над Афганистаном объясняется тем, что движение против иностранных поработителей приобрело в Афганистане подлинно всенародный, массовый характер. Героическое сопротивление, оказанное народными массами этой страны английской агрессии, убедительно свидетельствует, что невозможно покорить народ, поднявшийся с оружием в руках на решительную борьбу за правое дело.

Изучение этой самоотверженной, освободительной борьбы имеет особое значение в наши дни, когда распадается вся колониальная система империализма, когда все новые и новые народы поднимаются на борьбу против всех видов национального, политического и экономического угнетения, на борьбу за свободу и независимость.

Но этим не исчерпывается актуальность вопросов, рассматриваемых в данной книге. Исторические события, происходившие в XIX - начале XX в. в Афганистане, дают богатый материал для характеристики методов и приемов, применявшихся британскими агрессорами при осуществлении экспансионистской политики. В арсенале их средств можно было найти все виды подтасовки фактов, фальсификации (вплоть до подделки документов), стремление "загребать жар чужими руками", разжигая вражду между отдельными государствами и народами, использование предателей из числа феодальной знати и др.

Аналогичные методы и приемы империалисты Англии, Соединенных Штатов Америки и других стран пытаются широко применять и сейчас для того, чтобы удержать под своим контролем народы, которые пока еще находятся в колониальной зависимости.

Особый интерес представляет изучение борьбы народных масс Афганистана за независимость также потому, что эта борьба, ее успехи были обусловлены победой Великой Октябрьской социалистической революции в России. Дружба между народами СССР и Афганистаном имеет своими истоками братскую поддержку, которая была оказана афганскому народу Советской Россией в его справедливой борьбе за самостоятельное существование. Эта дружба выдержала испытание временем и в последние годы успешно развивается на благо народов обеих стран.

Все это заставляет с особым вниманием относиться к изучению и освещению мужественного сопротивления народов Афганистана экспансии Британской империи. Это тем более необходимо, что до сих пор в английской исторической литературе всячески искажается подлинная сущность агрессивной политики Великобритании в отношении народов Востока. Авторы работ по истории Афганистана и международных отношений на Востоке, британские политики и военные - Г. Раулинсон{1}, Д. Боулджер{2}, А. Гамильтон{3}, Д. Макмун{4}, П. Сайкс{5}, В. Фрэзер-Тайтлер{6} и многие другие объясняют британскую политику необходимостью в прошлом обеспечить безопасность огромной колониальной империи, в частности в Азии (в первую очередь - Индии), от посягательств других держав.

Умышленно искажая факты, некоторые британские буржуазные историки утверждали, что Россия якобы стремилась захватить Индию. И хотя никогда никаких серьезных доказательств в пользу такого утверждения не приводилось, они считали возможным таким образом оправдывать различные экспансионистские действия Англии на Востоке.

Другие британские авторы, такие, как, например, В. Эйр{7} или Д. Дюк{8}, предпочитали вообще замалчивать важные исторические события и их предпосылки. Они детально и старательно описывали подготовку к походам, сражения, которые вели английские войска в Афганистане, тщательно обходя причины, породившие ту или иную агрессивную войну.

Яркие примеры грубейшей подделки документов и подтасовки фактов подавали правящие круги Британской империи. Изданная в Англии в 1839 г. "Синяя книга" содержала умышленно искаженные, фальсифицированные документы. Скандал в связи с этим приобрел столь большие размеры, что через 20 лет, в 1859 г., парламенту было представлено на рассмотрение новое издание, в котором было указано, что в нем помещены неопубликованнные или "сокращенные" ранее материалы.

Впрочем, даже те английские историки, которые хотели более или менее серьезно разобраться в происшедших событиях (например, Д. Кэй, написавший интересную и содержательную историю первой англо-афганской войны){9}, не смогли дать подлинно научного освещения этих событий. Их попытки проанализировать события приводили к выдвижению на первый план малозначительных случайных факторов, не имевших решающего значения. Сокрушительное поражение, какое потерпели британские войска в ходе первой войны против Афганистана, английские авторы объясняли плохой погодой, суровым климатом страны, бездарностью командования и т. п. Они учитывали в своих трудах все, кроме массового, всенародного характера, какой приобрела освободительная борьба афганских патриотов, героически сражавшихся против чужеземных оккупантов. В этой борьбе проявился отмеченный Ф. Энгельсом "особый характер народа" Афганистана, отличающегося неукротимым стремлением к самостоятельности и независимости. Но именно эти обстоятельства оказали решающее влияние на ход войны. В неспособности осознать этот факт сказалась вся ограниченность английской буржуазной историографии и ее классовая сущность.

В связи с этим следует подчеркнуть, что посвященные Афганистану работы дореволюционных русских исследователей, несмотря на ограниченность их мировоззрения, отличаются добросовестностью и уважением к афганцам. Таковы, в частности, многие работы Н. А. Аристова, в первую очередь его книга "Англоиндийский "Кавказ". Столкновения Англии с афганскими пограничными племенами (этнико-исторический политический этюд)", исследование Л. Н. Соболева "Страница из истории Восточного вопроса. Англо-афганская распря. Очерк войны 1879-1880 гг." и др.

Известные заслуги в деле изучения истории Афганистана принадлежат советским историкам-афганистам И. М. Рейснеру, Азизу Ниалло, Е. Л. Штейнбергу, Л. Р. Гордон, Р. Т. Ахрамовичу и др., освещавшим проблемы создания и развития Афганского государства, борьбу его народов против иностранных поработителей. Труды советских ученых создали прочную базу для дальнейшей разработки истории Афганистана, как и других стран Востока.

Автор данной книги ставит перед собой задачу дать общий очерк освободительного движения народов Афганистана в XIX - начале XX в., их упорного сопротивления попыткам британских агрессоров утвердить свое колониальное господство в этой стране. Основное внимание в книге уделяется борьбе народов Афганистана за независимость, показу международной обстановки и дипломатических интриг со стороны британских правящих кругов с целью осуществления прямой агрессии против Афганского государства. Сводной работы на аналогичную тему в советской исторической науке еще не было, хотя отдельные вопросы темы и разрабатывались Э. Гриммом{10}, А. Л. Поповым{11}, Е. Л. Штейнбергом{12} и другими исследователями.

При изучении истории Афганистана особое значение имеют высказывания основоположников марксизма, уделявших этой стране большое внимание в своих работах по Востоку. Их высказывания дают возможность лучше и глубже осмыслить значение важных исторических процессов и отдельных фактов, связанных с жизнью афганского народа и государства.

Большой интерес для советского исследователя представляют труды афганских историков. Выпущенная недавно в переводе на русский язык книга Сеид Касема Риштия "Афганистан в XIX веке" (М., 1958), как и другие книги и статьи афганских авторов, помогает лучше понять многие события из истории Афганистана, а также характерные черты борьбы его народов против агрессоров.

Предлагаемая вниманию читателей книга написана на основе всех этих материалов, а также английских публикаций, в том числе "Синих книг", и обширной мемуарной литературы. В ней использованы также материалы советских государственных архивов, различные научные статьи и монографии, сообщения в периодической печати и т. п.

В хронологическом отношении работа охватывает период времени с начала XIX в. до завоевания Афганистаном независимости (1919-1921 гг.).

В начале прошлого века Афганистан впервые привлек внимание английских колонизаторов, захвативших значительную часть Индии. К этому времени относятся их первые попытки установить свое господство над Афганским государством. Другая дата - 1919 г. - это год, когда народы Афганистана под влиянием освободительных идей Великой Октябрьской социалистической революции в вооруженной борьбе с британскими империалистами утвердили свое право на суверенитет и самостоятельное существование, которое было закреплено в 1921 г. международными соглашениями. В новейшую историю Афганистан вступил как одно из первых государств Востока, завоевавших независимость.

Советские люди проявляют большой интерес к жизни и деятельности дружественного героического афганского народа. Между Страной Советов и завоевавшим независимость Афганским государством сразу после Великой Октябрьской революции установились теплые, добрососедские отношения. Советская Россия и Афганистан были первыми государствами, признавшими друг друга и установившими дипломатические отношения между собой. Эти добрососедские отношения выдержали сорокалетнее испытание. В последние годы они получили особенно широкое развитие. Обмены визитами выдающихся государственных деятелей - посещения Афганистана председателем Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошиловым (1958 г.), председателем Совета Министров СССР Н. С. Хрущевым (1955 г.), поездки в Советский Союз короля Афганистана Мухаммед Захир-шаха (1957 г.), премьер-министра Афганистана Мухаммед Дауда (1956 и 1959 гг.), - способствовали дальнейшему сближению наших стран, укреплению дружбы и сотрудничества между ними.

Афганистан принял активное участие в Бандунгской и Каирской конференциях стран Азии и Африки, провозгласил основой своей политики пять принципов мирного сосуществования ("панча шила"). "Отстаивая интересы своей страны, - отмечал Н. С. Хрущев в речи в Кабуле 18 декабря 1955 г., правительство Афганистана отрицательно относится к сколачиванию различных агрессивных блоков и придерживается политики строгого нейтралитета. Такая политика способствует обеспечению независимости и безопасности Афганистана"{13}.

Глава I.

Начало английской агрессии против Афганистана

Афганистан как самостоятельное государство начал складываться в первой половине XVIII в. В то время у афганцев происходил процесс разложения общинно-родового строя и формировались феодальные отношения. Основным районом расселения афганских племен были Сулеймановы горы. В течение XIV XVIII вв. афганцы утвердились также на территории, которая простирается от реки Инд (в ее верхнем течении) на востоке и до реки Гильменд - на западе. В начале XVIII в. много афганских семей было расселено в районе Герата{14}.

От скотоводства, являвшегося их основным занятием, афганские племена переходили к оседлому земледелию. Наиболее крупными и развитыми в социально-экономическом отношении среди них были гильзаи и абдали (дуррани). Развитие феодальных отношений и упорная борьба против господства царствовавшей в Индии династии Великих Моголов способствовали экономическому и политическому сплочению этих племен и подготовили почву для образования Афганского государства. В 1709 г. гильзаями во главе с Мир-Вайсом было создано первое Афганское государство, которое просуществовало недолго. В 30-х годах XVIII в. оно было разгромлено персидским завоевателем Надир-шахом Афшаром и включено им в состав своих владений.

После убийства Надир-шаха (в 1747 г.) его империя распалась. В 1747 г. было образовано независимое Афганское государство с центром в Кандагаре. Феодально-племенная знать провозгласила главой государства бывшего военачальника армии Надира - молодого афганца Ахмад-хана из рода садозаев племени дуррани. Представители садозайской династии в течение ряда лет находились на шахском престоле, а должность визиря (главного министра) занимали, как правило, члены рода баракзаев того же племени.

Ахмад-шаху в результате ослабления державы Великих Моголов и Ирана удалось расширить границы своих владений. Его власть была распространена на Хорасан и Сеистан - на западе, Синд, Кашмир и Пенджаб - на юго-востоке, а также на заселенные таджиками и узбеками районы левобережья Аму-Дарьи - на севере. Созданная Ахмад-шахом огромная держава, получившая название Дурранийской империи, не имела прочной экономической основы и представляла конгломерат земель и народов{15}.

К концу XVIII в. у западноафганских племен (дуррани и гильзаи) полностью сформировался феодальный строй. Развитие крупного феодального землевладения вызывало обострение классовых противоречий. Положение в стране характеризовалось упорными межфеодальными раздорами, особенно усилившимися после смерти Ахмад-шаха (1773 г.). Острая, напряженная борьба между различными феодальными группировками сопровождалась резким ослаблением центральной власти. Обширная Дурранийская держава стала распадаться на обособленные уделы, которыми правили враждовавшие между собой ханы и малики.

Изменилось и внешнее положение афганского государства. К востоку от него укреплялась держава сикхов. Возникшее как религиозно-политическое течение пенджабских крестьян, направленное против феодального господства Великих Моголов, движение сикхов привело к ослаблению зависимости пенджабских земель от Моголов, а затем и от афганцев. К началу XIX в. ведущую роль среди феодалов Пенджаба стал играть крупный государственный деятель и умелый политик - Ранджит Синг.

Его деятельность способствовала сплочению различных удельных владений и созданию в Пенджабе сикхского государства. Возникновение этого государства на территории, разделявшей Афганистан и находившийся в вассальной зависимости от него Кашмир, лишало Дурранийскую монархию возможности эксплуатации населения богатой Кашмирской долины. Пенджаб в дальнейшем и сам перешел в наступление против Афганистана, в первую очередь против примыкавшего к землям Ранджит Синга афганского Пешаварского владения.

К юго-востоку от Афганистана все более расширяла занятые в XVIII в. территории английская Ост-Индская компания. Она распространила свое господство на Бенгал и значительную часть Южной Индии, а затем предприняла широкое наступление на индийские государства.

В начале XIX в. англичане вели упорные войны против маратхских княжеств, занимавших центральную часть полуострова Декан (Индия), и фактически подчинили своему контролю последних потомков. Великих Моголов. Ограбление народов Индии явилось источником колоссальных доходов Ост-Индской компании и тесно связанной с ней правящей верхушки Британской империи. Применяя политику подкупа, шантажа и прямого насилия, Ост-Индская компания продвигалась из захваченных ею районов Индии все далее на север, северо-запад и северо-восток, маскируя экспансионистскую деятельность необходимостью "защиты" британских владений, демагогическими заявлениями об "угрозе" Индии - сначала со стороны Франции, а затем - России.

Британское правительство в начале XIX в. стремилось всячески расширить свое политическое влияние в странах Среднего Востока и в частности в Афганистане.

Небольшая горная страна с населением, не превышавшим в первой половине прошлого столетия 4-5 млн. человек, Афганистан привлекал пристальное внимание британских политиков, военных деятелей, ученых, журналистов.

Чем же объясняется повышенный интерес, с каким относились в Англии к далекой, небольшой стране, не представлявшей по сравнению с колониальной Индией особой ценности как рынок сбыта товаров, как источник денежных поступлений или важного сырья и полезных ископаемых? Чем вызвана настойчивость, с какой британские правящие круги в XIX - начале XX в., не жалея ни человеческих жизней, ни огромных материальных затрат, старались утвердить свое господство над Афганистаном?

Ответ на эти вопросы дает географическое положение страны. Афганистан лежит на скрещении важнейших путей, связывающих Индию, Иран, Среднюю Азию и западные области Китая. Через земли афганцев издавна проходили торговые караваны индийских купцов в среднеазиатские ханства, перевозились китайские товары в Иран и далее в Европу. "Географическое положение Афганистана и особый характер народа придают этой стране важное политическое значение в делах Центральной Азии, которое едва ли возможно переоценить"{16}, - отмечал Ф. Энгельс.

Стремясь использовать Афганистан как плацдарм для военно-политического и торгового наступления на соседние земли (в особенности в Среднюю Азию), британское правительство настойчиво пыталось превратить его в свою колонию. При этом британские колонизаторы стремились также использовать другие страны для достижения своих целей в Афганистане. Многочисленные английские дипломатические миссии были направлены в Иран, Синд и Пенджаб. Они старались навязать этим странам кабальные договоры, а также столкнуть их с Афганистаном.

12 марта 1809 г. в Тегеране в результате переговоров между Ираном и Англией был подписан договор, по которому шах обязывался оказывать Англии всемерное содействие в случае ее войны с Афганистаном.

В это же время английская миссия во главе с Чарльзом Меткафом была направлена в столицу Пенджаба - Лахор, чтобы помешать Ранджит Сингу объединить под своей властью весь Пенджаб и натравить его на Афганистан. Под нажимом сосредоточенной у пенджабских границ британской армии Ранджит Синг был вынужден признать господство Англии над левобережьем реки Сатледж, входившим ранее в состав государства сикхов. Это было зафиксировано договором, заключенным 25 апреля 1803 г. в городе Амритсаре (неподалеку от Лахора){17}. В договоре отмечалось, кроме того, что Ранджит Сингу предоставляется полная свобода действий в областях к северу и западу от Сатледжа, в чем англичане обещали ему свое содействие. Границы этой территории умышленно не были определены. Там, "на севере и западе", лежали земли афганских племен. Попытки Ранджит Синга утвердить здесь свое влияние должны были неизбежно привести (и привели на деле) к обострению отношений между Пенджабом и Афганистаном. Амритсарский договор, таким образом, давал возможность Англии расширить свои владения в Индии, помешать объединению пенджабского народа, ослабить государство Ранджит Синга и создать предпосылки для его столкновения с Афганистаном. В специальной беседе с главой Пенджаба Меткаф старался привлечь его внимание именно к развитию экспансии "на север и запад"{18}. К этому же времени (1808-1809 гг.) относится и начало британской экспансионистской политики в отношении Афганистана.

В эту страну была снаряжена английская миссия во главе с Маунтстюартом Эльфинстоном - первое британское посольство, отправившееся в Афганистан. В задачу посольства входило детальное и всестороннее изучение Афганистана в связи с подготовкой прямой агрессии в эту страну, поиски определенных социальных слоев, групп и отдельных личностей среди афганского народа, на которых можно было бы опереться для утверждения британского влияния.

Соответственно этим целям был подобран и состав посольства. В него входили британские офицеры и чиновники, которые должны были провести глубокую и всестороннюю военно-политическую разведку в Афганистане. Лично М. Эльфинстону было поручено собрать подробные сведения о правящих кругах страны{19}.

Внутриполитическая обстановка в Афганистане была очень сложной и напряженной. Ожесточенная междоусобная борьба двух претендентов на кабульский престол из рода садозаев - сводных братьев Махмуд-шаха и Шуджи уль-Мулька в 1803 г. закончилась победой последнего. Победа эта была очень непрочной. Махмуд-шах собирал силы для новой схватки. Опиравшийся на небольшую группу феодальных приверженцев Шуджа уль-Мульк готов был пойти на укрепление своего положения за счет уступок в отношении государственного суверенитета. Он легко согласился принять английскую миссию в надежде получить от нее содействие в борьбе за трон{20}. В феврале 1809 г. посольство Эльфинстона, отправившееся из британских владений в Индии, прибыло в Пешавар. Во время путешествия, продолжавшегося почти 5 месяцев, члены миссии знакомились с дорогами, ведущими в Афганистан, с народами и племенами, которые населяли эту часть Азии{21}. Англичане устанавливали связи с местными сановниками, раздавали богатые подарки влиятельным лицам. В этом проявился характерный прием британской политики: подкупы как средство в борьбе за установление своего господства. Стремясь путем подкупов привлечь на свою сторону феодальную верхушку той или иной страны Азии, британские колонизаторы вооруженной силой расправлялись с боровшимися за свободу народными массами Востока.

В ходе переговоров Эльфинстона с Шуджой уль-Мульком в июне 1809 г. в Пешаваре был подписан первый англо-афганский договор. Он предусматривал участие Афганистана на стороне Англии в борьбе против Франции и Ирана в случае их попыток предпринять наступление на Индию. Ост-Индская компания обязывалась при таких обстоятельствах передать эмиру соответствующую денежную сумму{22}. По условиям договора, афганцы рассматривались как британские наемники, которые должны были сражаться, защищая английские колониальные интересы. Характерно, что в случае возникновения ирано-афганской войны Англия не обязана была оказывать Афганистану какую-либо помощь. Неравноправный характер этого договора очевиден.

Впрочем, Пешаварский договор потерял значение чуть ли не на следующий день после его заключения: в ходе межфеодальной борьбы Шуджа уль-Мульк потерпел поражение. В июне 1809 г. новое наступление Махмуд-шаха заставило его покинуть страну. В конечном итоге Шуджа уль-Мульк нашел приют во владениях Ост-Индской компании. Колониальные власти предоставили ему возможность поселиться в Лудхиане. В этом городке на реке Сатледж, у самой границы Пенджабского государства, находилась резиденция британского политического агента; здесь был создан фактически центр английской подрывной деятельности в Северной Индии и Афганистане. Из средств Ост-Индской компании эксэмиру была назначена большая пенсия, и Шуджа уль-Мульк жил в Лудхиане, выжидая момента, когда он будет использован своими хозяевами, которые в это время продолжали тщательно изучать Афганистан. В 1820-1825гг. британская экспедиция во главе с видным чиновником Ост-Индской компании - Уильямом Муркрофтом посетила Афганистан и смежные страны, собирая сведения об их экономическом и военно-политическом положении{23}. Многие английские разведчики старательно изучали горные проходы и дороги, ведущие в афганские земли. В 1831-1833 гг. в этот район отправилась специальная экспедиция Александра Бернса. Она побывала в Синде и Пенджабе, Афганистане, Бухарском ханстве и через Иран вернулась в Индию{24}. В ее задачи входило изучение возможностей реки Инд как транспортного пути для дешевой доставки товаров в глубь Азии, а также сбор сведений о посещенных странах. Британские правящие круги придавали большое значение поездке А. Бернса. По возвращении в Индию он был направлен в Англию, где доложил о собранных материалах королю Вильяму IV и премьер-министру лорду Грэю{25}.

Между тем, в Афганистане складывалась очень сложная обстановка. В стране не прекращались межфеодальные раздоры, ожесточенные распри различных феодальных группировок. Расширялось крупное феодальное землевладение, усиливалась зависимость крестьян от местной феодальной знати. Все это значительно ослабило центральную власть и привело Дурранийскую державу к упадку, первые признаки которого наметились еще в конце XVIII в.

Наряду с внутренними обстоятельствами определенное значение имели и внешние: дальнейшее укрепление соседних с Афганистаном государств - Ирана и Пенджаба. Происшедшая в Иране к концу XVIII в. некоторая стабилизация внутреннего положения и активные действия этого государства по утверждению своего господства в Хорасане и Сеистане сочетались с не менее активными наступательными действиями сикхов на правобережье Инда. В то же время бухарские эмиры стремились восстановить свой суверенитет в областях к югу от Аму-Дарьи{26}. В самой афганской столице развернулась ожесточенная борьба за кабульский престол. В 1818 г. власть садозайской династии была свергнута. Махмуд-шах, как некогда Шуджа уль-Мульк, также был вынужден бежать. Он переехал в Герат, где вскоре умер. Власть над Гератским оазисом перешла к его сыну Камрану. Остальной Афганистан был разделен между представителями династии из рода баракзаев. Под их владычеством находились остатки огромной империи Ахмад-шаха: Кандагарский, Кабульский и Пешаварский уделы с общим количеством населения - около 2,5 млн. человек. В Кандагаре правили 5 братьев во главе с Кохендиль-ханом, в Пешаваре - Султан Мухаммед-хан, в центральном владении - кабульском - в конечном итоге утвердился Дост Мухаммед-хан. Хотя все они были сводными братьями (детьми визиря при Махмуд-шахе Фатх Али-хана), дружбы и согласия между правителями не было. Единое Афганское государство распалось. Феодальная знать полностью хозяйничала в своих землях, стремилась всецело закабалить рядовых общинников и превратить их в зависимых крестьян.

Постепенно среди баракзайских правителей выдвинулся на первый план Дост Мухаммед-хан. Этому способствовало географическое положение кабульского владения, через которое проходили важные торговые пути, а также гибкая политика Дост Мухаммеда. Он подчинил своей власти город Газни и в 1826 г. принял титул эмира, тем самым подчеркнув свою роль как выразителя общеафганских интересов. Объединительная политика правителя Кабула вызывала недовольство и раздражение британских колонизаторов. Они стремились помешать сплочению разрозненных афганских племен и владений и укреплению Афганского государства, рассчитывая использовать при этом "пенсионера" Ост-Индской компании Шуджу уль-Мулька.

В 1832 г. Шуджа уль-Мульк предпринял поход на Кандагар. Жалкий изгнанник, он не смел и помышлять о каких-либо самостоятельных действиях. За него подумали его покровители. Основную роль в разработке планов "кандагарского похода" сыграл британский политический агент в Лудхиане капитан Клод Уэйд, сторонник активных захватов в странах Среднего Востока. По плану Уэйда, удар по Афганистану наносился сразу с двух сторон. С юго-востока двигался Шуджа уль-Мульк с навербованным для него в Индии войском. В случае успеха военных операций у Кандагара и захвата этого города армия Шуджи должна была выступить на Кабул, а отряды сикхов (с востока) занять Пешавар. В результате реализации этого плана к власти в Афганистане должен был прийти английский ставленник - Шуджа уль-Мульк.

В обмен на обещание поддержки со стороны Ранджит Синга Шуджа по требованию англичан уступил ему свои "права" на Пешавар{27}. Английская колониальная администрация легко пошла на это, поскольку намечала в дальнейшем захватить весь Пенджаб.

Осуществление этого плана финансировалось из английских источников. По указанию генерал-губернатора Индии Кэвендиша-Бентинка, выдаваемая Шудже уль-Мульку субсидия была не только увеличена, но и предоставлена за несколько месяцев вперед. Эти действия, по признанию английских же авторов, явились "материальной помощью и эффективной моральной поддержкой" Шуджи уль-Мулька{28}. Англичане помогли также беглому эмиру набрать войско и включили в его состав особый отряд пехоты во главе со своим офицером Кэмпбеллом. Шуджа уль-Мульк был снабжен большим количеством писем за подписью Уэйда, адресованных различным влиятельным лицам. В этих письмах подчеркивалось, что оказанные Шудже услуги будут рассматриваться как услуги британскому правительству. Уэйд, кроме того, выступил с официальным заявлением о том, что на стороне Шуджи "все симпатии англо-индийского правительства"{29} (так именовались британские власти в Индии. - Н. X.).

В феврале 1832 г. отряды Шуджи уль-Мулька, собранные в районе Лудхианы, начали поход на Афганистан. Они прошли через Синд, грабя и разоряя местное население, форсировали Боланский горный проход и направились на Кандагар. Попытка правителя города Кохендиль-хана отразить нападение окончилась неудачей: он был разбит и отступил к Кандагару. После того как летом 1834 г. сюда прибыли основные силы армии Шуджи уль-Мулька, Кандагар был осажден. Хотя защитникам города дважды удавалось отбить штурм, их положение было очень тяжелым. Кандагар находился накануне падения, когда к нему на выручку прибыли из Кабула войска Дост Мухаммед-хана. Он прекрасно понимал, какую угрозу для Афганистана представляют агрессивные действия Шуджи уль-Мулька, а главное - стоявших за его спиной британских колонизаторов. Кабульские и кандагарские отряды энергично атаковали своих противников. В результате упорного сражения Шуджа уль-Мульк потерпел полное поражение. Его армия была разгромлена и рассеяна. Афганские патриоты одержали важную победу.

В то время как в районе Кандагара шли напряженные бои и туда направились войска Дост Мухаммеда, Ранджит Синг двинул отряды сикхов на Пешавар и захватил Пешаварский округ - район расселения афганских племен. Одновременное нападение Шуджи уль-Мулька на Кандагар и Ранджит Синга на Пешавар убедительно свидетельствовало о том, что они действовали по единому плану.

После разгрома Шуджи уль-Мулька, снова бежавшего в Лудхиану под защиту своих покровителей, Дост Мухаммед сделал попытку вернуть Пешавар. Весной 1835 г. афганские войска двинулись на сикхов, занявших позиции к западу от этого города. Однако столкновения не произошло. Ранджит Сингу удалось переманить на свою сторону правителя Пешавара Султан Мухаммед-хана, а также подкупить некоторых афганских феодалов, опасавшихся дальнейшего укрепления власти Дост Мухаммеда. Эти феодалы покинули лагерь Дост Мухаммеда вместе со своими военными отрядами. Характеризуя этот исторический эпизод, К. Маркс писал: "Дост Мухаммед провозгласил религиозную войну против сикхов, двинулся на Пенджаб с огромной армией; однако добиться успеха ему помешал генерал Гарлан, американец на жалованьи у Ранджит Синга, явившийся в афганский лагерь в качестве посла и своими интригами добившийся того, что во всей армии началось недовольство, половина ее разбежалась и разными дорогами ушла восвояси; Дост вернулся в Кабул"{30}.

Дост Мухаммед был вынужден отказаться от своих попыток включить Пешаварский округ в состав восстанавливаемого им единого Афганского государства. На долгие годы между Афганистаном и Пенджабом установились враждебные отношения, порожденные пешаварским конфликтом. Они были на руку лишь английским колонизаторам, облегчая их захватническую деятельность.

Кандагарская авантюра свидетельствовала о том, что английские правящие круги желали поставить во главе афганского государства своего прямого ставленника и перешли к активной захватнической политике на Среднем Востоке.

Неудача не остановила британских колонизаторов. Они продолжали тщательным образом изучать экономическое и политическое положение Северной Индии и Афганистана, старались найти наиболее удобные торговые пути. Британские агенты в странах Востока отправляли в Калькутту и в Лондон всевозможные материалы и данные о перспективах и условиях торговой экспансии. Так, Ч. Мэссон, длительное время находившийся в Афганистане в качестве неофициального английского резидента, подготовил специальный меморандум "О торговле Кабула", опубликованный в конце 1835 г. британскими властями в Индии. В этом документе Кабул рассматривался как важнейший центр торговли между Индией и Средней Азией, его товарооборот оценивался за 1834 г. в 1 млн. фунтов стерлингов. Мэссон рекомендовал наладить регулярное судоходство по Инду и организовать британскую факторию в городе Митанкоте, занимавшем ключевые позиции в отношении рек Пенджаба. Он считал, что это будет способствовать широкому развитию торговли между английскими владениями в Индии, с одной стороны, и Афганистаном и Средней Азией - с другой{31}.

Британские торгово-промышленные круги с особым интересом относились к возможности превращения Инда в важнейший канал для доставки английских товаров на рынки Среднего Востока. По мнению крупного лондонского предпринимателя Джона Адама, небольшие затраты капитала должны были при этом дать доступ британским товарам "к восхитительным полям действия", помочь "более полно открыть Центральную Азию для английской торговли"{32}.

Поиски новых рынков особенно активизировались в связи с тем, что весной 1836 г. в английской экономике появились симптомы кризиса перепроизводства.

С точки зрения правящих кругов Англии, трудности, в каких оказалась английская экономика, могли быть устранены путем расширения рынков сбыта британских товаров в странах Азии.

В этой обстановке особую роль приобретали англоафганские отношения. Превращение Дост Мухаммеда в зависимого правителя и утверждение английского господства в Афганистане могли бы разрешить многие сложные проблемы, в первую очередь - "открытие" новых рынков сбыта и распространение британского владычества на Среднем Востоке.

Вскоре английским правящим кругам представился удобный повод для оказания давления на Афганистан. Военная неудача, постигшая Дост Мухаммеда в борьбе за Пешавар, заставила его обратиться к правительствам России, Англии и Ирана, чтобы заручиться их содействием в справедливом разрешении спорного вопроса о принадлежности Пешаварского округа.

В мае 1836 г. в Оренбург прибыл афганский посол. Ему было поручено просить помощи "против угрожающей кабульскому владельцу опасности от англичан (поддерживающих свергнутую династию афганских шахов) и против Ранджид-Синга, владетеля Пенджаба"{33}.

Присланное Дост Мухаммедом послание, датированное октябрем 1835 г., гласило: "Причина, побудившая к отправлению сего уведомления, следующая: так как Шах Шуджа уль-Мульк крепко соединился с англичанами, а потому со стороны садозаев против нас объявлена вражда и несогласие. По причине сего враждования возвышенное сердце Амира Сахиба (т. е. Дост Мухаммеда. - Н. X.) обращается к вам, чтобы утвердить между двумя высокими державами мощь дружества и соотношения управления и чтобы тем самую разносторонность превратить в единство"{34}.

Оренбургский губернатор В. А. Перовский приветствовал предложение Дост Мухаммеда о развитии дружественных русско-афганских отношений. Отправляя в Петербург со своим адъютантом Виткевичем прибывшего посла, Перовский считал необходимым оказать поддержку эмиру. Если в Афганистане водворятся сикхи, писал он, то "земля опустошится и надежды наши на торговые отношения с этой страной исчезнут". Если же Афганистаном завладеет ставленник англичан Шуджа, то это государство подчинится Англии, "и англичанам до Бухары останется один шаг; Средняя Азия подчинится их влиянию, азиатская торговля наша рушится; они могут вооружить против нас... соседние к нам азиатские народы, снабдить их порохом, оружием и деньгами..."{35} С ответным визитом в Кабул был отправлен представитель России - поручик Виткевич.

Послы Дост Мухаммеда прибыли также в Иран и в английские владения в Индии. В это время, в марте 1836 г., на пост генерал-губернатора Индии вступил лорд Окленд, доверенное лицо министра иностранных дел Пальмерстона. Находившееся у власти правительство вигов, которое отражало интересы английской промышленной буржуазии, особенно настойчиво стремилось к расширению рынков сбыта и к территориальным захватам. В Англии появлялись все новые признаки кризиса перепроизводства, разразившегося в следующем, 1837 г. Тайный комитет директоров Ост-Индской компании 25 июня 1836 г. отправил Окленду специальное послание, написанное по указаниям Пальмерстона. Генерал-губернатору Индии предлагалось принять любые меры для всестороннего изучения положения в Афганистане и под предлогом противодействия "русскому влиянию". Окленду поручалось, если он найдет нужным, "решительно вмешаться в афганские дела"{36}.

Именно в это время новый генерал-губернатор получил письмо афганского эмира с просьбой заставить сикхов вернуть Пешавар и другие афганские земли. Но англичане сами рассчитывали захватить Пешавар - важный торговый центр и стратегический пункт - и вовсе не собирались помогать Дост Мухаммеду. В августе 1836 г. в Кабуле был получен ответ Окленда, в котором говорилось, что Англия хотела бы видеть афганцев цветущей нацией; в нем ханжески утверждалось, что она "с удивлением" узнала о раздорах между Афганистаном и сикхами. Британское правительство, демагогически декларировал Окленд, не вмешивается в дела независимых государств, но не откажется посредничать в споре. Окленд заявлял далее о своем желании "упорядочить" торговые отношения с Афганистаном и об отправке с этой целью специального посла в Кабул{37}.

Предпринимая конкретные меры по захвату рынков Среднего Востока, британские власти в Индии отправили в 1836 г. в Кабул А. Бернса с большим штатом помощников. Ему было дано задание заключить торговые соглашения с правителями государств, лежащих на пути к Кабулу, составить окончательную карту судоходного участка Инда и выяснить возможность создания на берегах этой реки крупной международной ярмарки, "наподобие Нижегородской - в целях обеспечения за англичанами большой и ценной торговли с Центральной Азией"{38}, - как писал лондонский предприниматель Джон Адам.

Но "коммерческая" миссия Бернса была призвана сыграть важную роль не только в области торговли. Она должна была способствовать захвату Афганистана и превращению его в плацдарм для дальнейшей экспансии английской буржуазии на Востоке. Интересны письма, которыми обменялись Бернс и Ч. Мэссон, находившийся с 1832 г. в Афганистане в качестве агента-осведомителя Ост-Индской компании. 2 февраля 1837 г. Бернс писал Мэссону, что "растущая потребность в рынках для торговцев по всему свету вынудила правительство, как и торговые слои, предпринять великую попытку открыть для торговли Инд и лежащие за ним страны". Мэссон в связи с этим недоумевал, поскольку Инд и "лежащие за ним страны" никогда не были и прежде закрыты для торговли, представляя "рынки для огромного количества британских мануфактурных изделий". Результатом политики, проводившейся под флагом торговли, писал впоследствии Мэссон, было "вступление войск в земли, лежащие на этой реке и за ней", и использование Инда "не для торговли, а для военных целей"{39}.

Действительно, миссия Бернса должна была, в частности, провести важную подготовку к военному захвату Афганистана. Полученные Бернсом инструкции от генерал-губернатора обязывали его всесторонне ознакомиться с положением афганского правительства, с бюджетом страны, влиянием различных вождей, ее военной силой и ресурсами, а также взаимоотношениями с соседними государствами{40}. Для осуществления этих задач в состав миссии были включены "лейтенант бомбейских инженеров" Роберт Лич, лейтенант индийского флота Джон Вуд и врач Персивал Лорд. Личу поручались "наблюдения воинского характера лежавших перед нами стран"{41}, Вуду - исследование водных путей (в первую очередь Аму-Дарьи), а Лорду - изучение природных ресурсов посещаемых местностей.

В декабре 1837 г. Бернс прибыл в Кабул и приступил к переговорам. Заявляя о превращении Инда в судоходную магистраль, он требовал от Дост Мухаммеда открытия Афганистана для британской торговли. Эмир обещал свое полное содействие в этом вопросе, но вместе с тем ответил, что страна разорена войнами с сикхами; если Англия окажет ему помощь в возврате Пешавара, то он и его правительство будут самыми верными ее друзьями. Бернс обещал поддержку Дост Мухаммеду со стороны британских властей в Индии; он дал также гарантии кандагарскому правителю Кохендиль-хану на случай продвижения иранских войск к Кандагару. Переговоры шли к благополучному завершению. 20 декабря 1837 г. Бернс направил Окленду письмо, в котором подчеркивал, что урегулирование отношений между Англией и Афганистаном не представляет никаких затруднений. Для этого требуется лишь, чтобы британские власти подошли с минимальным вниманием к справедливым пожеланиям Дост Мухаммеда{42}.

Но английские правящие круги вовсе не стремились к установлению дружественных отношений с Дост Мухаммедом и не были намерены заниматься ликвидацией вражды между ним и сикхами. Действия Бернса были дезавуированы, а сам он обвинен в превышении полномочий{43}. В ответном письме от 20 января секретарь британского правительства в Индии Макнотен от имени генерал-губернатора писал Бернсу, что эмир должен отказаться от мысли о возвращении Пешавара, а также немедленно прекратить всякие переговоры с представителем России. В противном случае Окленд угрожал отозвать английское посольство, рассматривая это как открытый разрыв отношений между Англией и Афганистаном{44}. Макнотен подчеркивал вместе с тем необходимость продолжать "дружескую переписку с Бухарой и Кундузом". Это указание было связано с тем, что, пока Бернс вел переговоры в Кабуле, Лорд и Вуд отправились далее на север. Лорд длительное время изучал Кундузское ханство, тогда как Вуд занимался сбором разведывательных материалов в припамирских областях верховьев Аму-Дарьи - Вахане и Сарыколе. Лич в это время находился в Кандагаре и пересылал Бернсу сведения о положении в Кандагарском и Гератском оазисах и в Иране.

На основании полученных указаний Бернс предъявил Дост Мухаммеду требование отказаться от своих прав на Пешавар и прекратить отношения с Россией. Эти притязания фактически нарушали суверенитет Афганского государства и были отвергнуты эмиром. Он сказал Бернсу: "Я вижу, что Англия не дорожит моей дружбой. Я стучался к вам в дверь, но вы меня отвергли. Правда, Россия слишком далеко, но через Персию... она может мне помочь"{45}.

В связи с непримиримой позицией, занятой английской "торговой миссией" по указанию свыше, дальнейшие переговоры были бесполезны. 26 апреля 1838 г. Бернс покинул Кабул.

С дипломатической точки зрения посольство Бернса не принесло результата. Это, однако, не беспокоило британские правящие круги, которые вынашивали планы утверждения своего полного господства над афганским народом. Для осуществления таких планов была чрезвычайно важна другая сторона деятельности Бернса и остальных участников "дипломатического" визита в Афганистан. Она нашла отражение в "политических, географических и торговых" материалах, представленных членами миссии британским властям в Индии. Среди них были "Очерк состояния армии Келата в 1837 г.", "Описания Хайберского прохода, водных переправ через реку Инд и Гиндукушских перевалов", "Записка по поводу разведывания пути из Кабула в Туркестан", всевозможные разведывательные данные о Герате и т. п.

В них имелись подробнейшие сведения о дорогах из Индии в Афганистан и Среднюю Азию, о политическом, экономическом и военном положении среднеазиатских ханств, районов левобережья Аму-Дарьи и различных областей Афганистана и Синда. Эти материалы были необходимы для разработки оперативного плана военного нападения на афганские земли, как и на области Средней Азии{46}.

Все это полностью компенсировало дипломатический "провал" посольства Бернса, на который, по сути дела, сознательно и умышленно шли британские правящие круги.

В создавшейся обстановке определенных успехов добился представитель России И. Виткевич, прибывший в Кабул вслед за Бернсом. Ему поручалось сообщить афганским феодалам о необходимости тесного сплочения их перед лицом внешней опасности. В этом состояло объективное отличие политики России, стремившейся к укреплению целостности и самостоятельности Афганского государства, от политики Англии, которая подготавливала почву для расчленения этого государства и превращения его в свою колонию. "Главная ваша обязанность, - гласила полученная Виткевичем инструкция министерства иностранных дел, - ...примирить афганских владельцев (кабульского Дост Мухаммед-хана и кандагарского Кохендиль-хана), объяснить им, сколь полезно для них лично и для безопасности их владений состоять им в согласии и тесной связи, дабы ограждать себя от внешних врагов и внутренних смут. Убедивши афганских владельцев в пользе тесного их между собой соединения, объяснить им и необходимость пользоваться благосклонностью и покровительством Персии, ибо одни они раздельно никак не в силах устоять против общих врагов их, и потому им нужно соединение их сил и опора соседственной державы, имеющей некоторый политический вес..."{47}.

В инструкции отмечалась также целесообразность развития русско-афганских торговых отношений.

Виткевич обещал Дост-Мухаммеду содействие России в борьбе за возврат Пешавара. Эта поддержка требований правительства Дост Мухаммеда произвела большое впечатление в Афганистане. Виткевич сообщал русскому послу в Тегеране Симоничу, что эмир склонен к укреплению и развитию дружественных связей с Россией{48}.

Известие о результатах миссии Виткевича вызвало большой шум среди британских властей в Индии и в самой Англии. Английская пресса забила тревогу о нависшей якобы над Индией "русской угрозе", о том, что Дост Мухаммед является "заклятым врагом Англии", и все существование Британской империи поставлено на карту. Такая же шумиха была поднята и в парламенте. Премьер-министр Мельбурн, министр иностранных дел Пальмерстон, генерал-губернатор Индии Окленд открыто взяли курс на развязывание войны против Афганистана. Чтобы "обосновать" свою агрессивную политику, британские правящие круги выпустили специальную "Синюю книгу" об англо-афганских отношениях. В ней они пошли на прямой подлог депеш Бернса, сообщавшего, что при определенных условиях Дост Мухаммед будет верным и преданным союзником Англии, позициям которой он ни в малейшей степени не угрожает. Опубликованная в 1839 г. и представленная парламенту "Переписка, относящаяся к афганским делам", состояла из подтасованных документов, полностью искажавших фактический ход событий. Эта фальсификация была призвана оправдать вторжение английских войск в Афганистан.

К. Маркс и Ф. Энгельс, внимательно изучавшие историю Англии, указывали на подделку документов о британской политике в Афганистане. "Г-н Денлоп, открыв атаку внесением предложения об избрании комитета по афганским документам, которые Пальмерстон представил палате в 1839 г., доказал, что Пальмерстон фактически их подделал"{49}, - писал К. Маркс. В другом месте он же отмечал: "Вторжение в Афганистан Пальмерстон оправдывал тем, что сэр А. Бернс советовал вторжение как средство, пригодное для расстройства русских интриг в Средней Азии, Но, как оказывается, сэр А. Бернс действовал как раз наоборот, и потому все его обращения в пользу Дост Мухаммеда были уничтожены в пальмерстоновском издании "Синей книги", причем переписка, посредством искажений и подделок, получила смысл, совершенно противоположный первоначальному"{50}. Возвращаясь снова к этому вопросу, К. Маркс констатировал: "Первой войной Пальмерстона, предпринятой помимо парламента, была афганская война, смягченная и оправданная подложными документами"{51}.

Французский общественный деятель Луи Блан, долго живший в Англии и наблюдавший за ее политикой, свидетельствовал, что "лорд Окленд решился дать афганцам такого властителя, который был бы всем обязан Англии, был бы ее креатурой, ее рабом... И для этого британское правительство пошло на подлог в буквальном смысле этого слова. "Корреспонденция относительно Афганистана" была в 1839 г. напечатана правительством для представления парламенту с такими искажениями, которые прямо были рассчитаны на то, чтобы уверить парламент будто, во-первых, Дост Мухаммед-хан интригует против Англии в пользу России и, во-вторых, что это подтверждается депешами сэра Александра Бернса"{52}.

В действительности же эмир, несмотря на провал переговоров с Бернсом, вовсе не собирался проявлять враждебность к Англии, хотя и не достиг успеха в своих планах. В прощальном письме от 23 апреля 1838 г. он писал Бернсу, что отказался от предложений о содействии со стороны разных государств, так как надеялся на английскую помощь в вопросе о Пешаваре. Помощь эта, однако, не была оказана, и Дост Мухаммед подчеркивал, что он был разочарован в своих надеждах{53}.

Искажая факты, английские правящие круги развернули активную подготовку к вторжению в Афганистан. "Если действительно Дост Мухаммед раскрыл уши внушениям России, - с иронией и сарказмом писал Луи Блан, - то нельзя терять ни минуты, надо скорее захватить его владения, низложить его, взять в плен и на его место посадить шаха Шуджу, который, правда, был низвергнут своими подданными, но имел то великое достоинство, что жил в Лудхиане пенсией, получаемой им от англо-индийского правительства, и, следовательно, был такой человек, на покорность которого можно рассчитывать"{54}.

В военном центре Британской Индии - Симле летом 1838 г. велась тщательная разработка планов и схем афганской кампании. Эти планы предусматривали превращение Афганистана в вассала Англии. Для достижения этой цели предлагались различные пути. По одному из них, первоначально избранному Оклендом, борьба должна была вестись "чужой кровью". Ранджит Сингу поручалось двинуть свои войска в Афганистан. Их должны были сопровождать отряды Шуджи уль-Мулька, которого, как и сикхов, англичане были намерены поддерживать "деньгами и советами". Кроме того, для "армии шаха Шуджи" выделялись британские офицеры{55}. Такой план, однако, вскоре был отвергнут из-за опасения, что "афганский поход" не увенчается успехом, если в нем не будут участвовать английские войска.

Генерал-губернатор предложил К. Уэйду и А. Бернсу, считавшимся крупными специалистами по Афганистану, представить свои соображения относительно дальнейшей политики в афганском вопросе. Капитан Уэйд настаивал на необходимости поддержки сепаратистских стремлений отдельных афганских вождей и расчленения Афганистана. Он считал, что объединение и укрепление этой страны представляют большую опасность, а главное вредны для британских интересов{56}. Но если и сохранить Афганистан как государство, писал Уэйд, то во всяком случае необходимо отстранить от власти Дост Мухаммеда и передать ее Шудже уль-Мульку.

Бернс также заявил, что лучшим проанглийским правителем Афганистана будет Шуджа уль-Мульк. Достаточно договориться с Ранджит Сингом, чтобы он к двум полкам "войск" Шуджи уль-Мулька добавил 4-5 своих полков, и успех экс-эмира будет обеспечен, отмечал Бернс. Для этого Шудже уль-Мульку даже не надо будет двигаться из Пешавара в Афганистан: "...надо, чтобы он обратился из этого города к хайберцам, кухистанцам Кабула и ко всем афганцам, указав, что его советниками являются англичане и махараджа", а также, чтобы он раздал им 200-300 тыс. рупий, и "через пару месяцев он окажется подлинным афганским королем". Но англичане могут сотрудничать и с Дост Мухаммедом, доброжелательно относящимся к ним, продолжал Бернс, "...если бы половина того, что мы делаем для других, была сделана для него.., он завтра же покинул бы и Персию и Россию"{57}.

Однако собравшийся в Симле совет при генерал-губернаторе уже наметил план полного захвата Афганистана и порабощения его народов. После длительных обсуждений было решено двинуть в Афганистан крупные воинские силы, в том числе и чисто британские части.

В то время как в Симле разрабатывались проекты низложения Дост Мухаммеда и установления британского господства над Афганистаном, ближайший помощник Окленда Макнотен занимался внешнеполитической подготовкой войны. В мае 1838 г. он был послан в Лахор для привлечения Пенджаба к нападению на Афганистан. Ссылаясь на прежние соглашения Ранджит Синга с Шуджой уль-Мульком, по которым тот обязывался помочь Шудже захватить власть, Макнотен настаивал на активном участии сикхских войск в намечавшемся походе{58}.

16 июля 1838 г. Шуджа уль-Мульк, а 23 июля 1838 г. махараджа Пенджаба Ранджит Синг подписали разработанный Макнотеном так называемый "трехсторонний договор", в котором участвовала и Англия. По его условиям шах Шуджа в обмен на военно-политическую поддержку уступал англичанам Синд, а Ранджит Сингу - Пешавар и другие восточноафганские земли; он обязывался также подчинить свою внешнюю политику интересам Англии и не претендовать на Герат{59}.

Британские правящие круги открыто развязывали войну против. Афганистана, стремясь утвердить свое господство над афганским народом и превратить его земли в плацдарм для дальнейшей экспансии на Среднем Востоке.

Подготавливавшаяся Англией война против Афганистана носила ярко выраженный агрессивный, захватнический характер. Лорд Элленборо, который в 1842 г. сменил Окленда на посту генерал-губернатора Индии, откровенно признавал это. "Мы воевали с Кабулом для того, чтобы удалить владетеля, который сумел соединить племена, создать войско и ввести порядок"{60}, говорил он.

1 октября 1838 г. в Симле была опубликована декларация британских властей в Индии о причинах военного вторжения в Афганистан. По характеристике видного русского востоковеда В. В. Григорьева, это был "документ, сделавшийся знаменитым в истории дипломатии как сплетение лжи от начала до конца..."{61}

В декларации говорилось о намерении Дост Мухаммеда напасть на Ранджит Синга - "нашего союзника", что могло бы (!) отразиться на английской торговле и "потребностях британского правительства в мирной обстановке", о "тайных сношениях" Афганистана с Ираном, якобы направленных против Англии, о неудачном исходе "торговой миссии" Бернса. Пока Кабул находится под властью Дост Мухаммеда, "мы не можем надеяться, что будет обеспечено спокойствие по соседству с нами или что интересы нашей Индийской империи не будут нарушены", - провозглашал Окленд и заявлял, что он "чувствует необходимость принять немедленные меры к предотвращению быстрого развития иностранных интриг и агрессии против нашей собственной территории". Учитывая все это, гласил далее манифест, генерал-губернатор "обратил внимание на положение и претензии шаха Шуджи уль-Мулька - монарха, который, будучи у власти, принимал активное участие в организации совместного сопротивления внешним врагам... и который после захвата его империи ее нынешними правителями нашел почетное убежище в британских владениях". Демагогически утверждая о непопулярности в Афганистане "баракзайских вождей" и о "сильной всеобщей симпатии" афганского народа к шаху Шудже, Окленд объявил, что англичане решили помочь Шудже уль-Мульку, который "вступит в Афганистан, окруженный своими собственными войсками, и будет поддержан британской армией против иностранного вмешательства и внутренних врагов". После этого британские войска будут выведены из страны.

В заключение повторялось, что все это делается исключительно в целях обеспечения "безопасности владений британской короны", а также для того, чтобы помочь в восстановлении единства и благосостояния афганского народа"{62}.

Автор одного из немногих сравнительно объективных английских исследований об этой войне Джон Кэй, перекликаясь с В. В. Григорьевым, очень метко писал о "симлском манифесте" лорда Окленда: "Если он не был назван коллекцией абсолютных фальшивок, то он был охарактеризован как наиболее бесчестное искажение истины"{63}.

Истинные причины нападения на Афганистан хорошо сформулировал афганский историк С. К. Риштия. "Лорд Окленд сознавал, - писал он, - что для осуществления далеко идущих английских планов на Среднем Востоке, предусматривавших установление военного и политического контроля над Синдом, Пенджабом, Кабулом, Кандагаром и Гератом, англичанам необходимо иметь в этих областях таких правителей, которые абсолютно во всех отношениях подчинялись бы британскому правительству, совершенно не имели бы своей точки зрения и, являясь орудием в руках английских представителей, пользовались бы только номинальной властью. Понятно, что такие правители, как эмир Дост Мухаммед-хан и его братья, имевшие собственное мнение и свои планы и не допускавшие никакого вмешательства во внутренние дела своей страны, были людьми, совершенно неподходящими для этих целей... В конце концов англичане решили открыто применить военную силу и свергнуть династию Мухаммедзаев{64} в Афганистане, поставить на их место шаха Шуджу, который находился в руках англичан, закрепить за Англией право держать в Афганистане британские войска и британских чиновников и тем самым поставить страну под военный и политический контроль Англии"{65}.

Агрессивная война пользовалась поддержкой самых высокопоставленных представителей правящих кругов Британской империи. Лондонский тайный комитет директоров Ост-Индской компании, тесно связанный с английским правительством, в специальном письме Окленду от 13 сентября 1839 г. полностью одобрил все его планы и действия, точно так же как и деятельность Макнотена. Таким образом, к концу тридцатых годов XIX в. британские колонизаторы завершили военно-политическую и дипломатическую подготовку к вооруженному нападению на Афганистан. Они детально изучили дороги, ведущие в эту сторону, материальные ресурсы и политическую обстановку в районах, по которым должна была двигаться их армия. Был сколочен "трехсторонний союз" и найден ставленник - Шуджа уль-Мульк, претензии которого на афганский престол, с точки зрения агрессоров, являлись благовидным предлогом для вторжения в Афганистан.

Глава II.

Первая англо-афганская война (1838-1842 гг.)

В конце 1838 г. английские войска общей численностью свыше 30 тыс. человек были подготовлены для нападения на Афганистан. Основная их часть была собрана в Фирозпуре, на реке Сатледж. Она получила название "армии Инда" и состояла из двух дивизий англо-индийских войск (5 бригад пехоты и 2 бригады кавалерии).

Кроме того, в этом походе должен был участвовать и так называемый "шахский контингент": это были "вооруженные силы" Шуджи уль-Мулька, насчитывавшие 6 тыс. человек. Сюда входили деклассированные элементы, набранные во владениях Ост-Индской компании. Сущность этих войск хорошо охарактеризовал английский историк Д. Форрест. Он писал: "Шахский контингент, как его благозвучно именовало британское правительство, находился под командой британских офицеров, получил обмундирование из британских складов, а деньги - из Индийского казначейства (речь идет о средствах, которыми распоряжались английские власти в Индии. - Н. X.)"{66}. Командовали войсками Шуджи уль-Мулька бригадир Роберте, а затем бригадир Анкетиль{67}.

Со стороны Пешавара должен был наступать отряд сикхских войск, при котором находились капитан Уэйд И сын Шуджи уль-Мулька - Тимур. Еще одна группа английских войск должна была высадиться в устье реки Инд, близ Карачи.

Фактическим руководителем экспедиции являлся Уильям Макнотен, который занял пост "посла и полномочного министра" при шахе Шудже. Поскольку этот "монарх" полностью зависел от Англии, Макнотен выступал, по сути дела, в роли неограниченного диктатора, хотя и действовал от имени эмира.

Интервенты были уверены в успехе. В самом деле, Что мог противопоставить им Дост Мухаммед? В донесении о политическом положении в Кабуле, написанном Бернсом во время его дипломатической миссии, в ноябре 1837 г., сообщалось, что войско Дост Мухаммеда состоит из 12-13 тыс. всадников, 2500 пехотинцев и имеет 45 пушек{68}. В другом письме Макнотену от 19-20 июня 1838 г. Бернс не только подтверждал, что афганская армия не превышает 15 тыс. человек, но добавлял, что она вместе со всем народом перейдет На сторону Шуджи уль-Мулька{69}. Располагая почти трехкратным численным перевесом и несомненным техническим превосходством, агрессоры рассчитывали добиться победы без особых усилий.

В 1839 г. англичане вторглись в Синд, они бомбардировали и захватили порт Карачи. Синдским эмирам был навязан кабальный договор, который обязывал их выплачивать дань интервентам. Британские войска оккупировали Келатское ханство и вынудили его правителя Мехраб-хана принять обязательство об охране коммуникаций английской армии и обеспечении ее транспортом. 25 апреля 1839 г. агрессоры, миновав Боланский и Ходжакский проходы, вступили в город Кандагар. Здесь был разыгран спектакль торжественной коронации Шуджи уль-Мулька{70}. Макнотен с упоением сообщал Окленду, что ставленник Англии встретил горячий прием населения, а генерал-губернатор немедленно известил Лондон о "дружественном расположении, проявленном афганским населением"{71}. И то и другое было заведомой ложью. За исключением незначительной группы феодалов афганцы отказались иметь какое-либо дело с английской марионеткой. Английский историк Форрест дает красочную картину вступления шаха Шуджи в Кандагар: "Английские офицеры в своих алых с золотом мундирах были слева от него, и едва ли полдюжины потрепанных, грязных, плохо одетых афганских последователей - справа. Не более ста афганцев прибыло из Кандагара, чтобы посмотреть эту инсценировку, но и среди них слышался ропот против неверных, которые вторглись в их страну"{72}. Что касается "дружественного расположения" к интервентам, то оно вскоре нашло вполне материальное выражение в пулях длинноствольных афганских мушкетов.

После захвата Кандагара Макнотен навязал Шудже соглашение, которое предусматривало постоянное пребывание английских войск в Афганистане и ставило внешнюю политику страны под полный контроль Англии{73}. Успехи, достигнутые оккупантами на первых порах, объясняются рядом причин. Наряду с применением военной силы они особенно часто использовали метод "золотого мешка" - подкупа влиятельных феодалов. Британская армия, по выражению очевидца событий Дж. Харлана, "прокладывала себе путь соблазнительным очарованием золота.., возбуждая алчность кабульских вождей"{74}. Англичанам удалось подкупить некоторых представителей знати и на определенный срок деморализовать феодальную верхушку.

К тому же афганский народ и правительство Дост Мухаммеда не желали войны и не были готовы к ней. Нападение британских войск явилось полной неожиданностью для Афганского государства. Об этом свидетельствует отправка Дост Мухаммедом в сентябре 1838 г., т. е. тогда, когда англичане фактически завершили всю подготовку к интервенции, крупного военного отряда (около 4 тыс. всадников и пехоты) в поход против Мир Мурад-бека, правителя Кундузского ханства{75}. Именно поэтому агрессорам удалось сравнительно легко вторгнуться в Афганистан. Они не встретили серьезного сопротивления и при овладении Кандагаром.

После падения города правившие в нем баракзайские сардары Кохендиль-хан и его братья бежали в западные районы страны, а затем в Сеистан. Они отклонили предложение британских властей переехать в Индию на "пенсию". Англичане пытались "купить" и Дост Мухаммеда, предложив ему сдаться и отправиться в Индию. Дост Мухаммед отверг это предложение.

Захватив юго-восточный Афганистан, оккупанты начали грабить города и села и притеснять население. Среди афганских племен нарастало глубокое возмущение. От пассивных форм протеста афганцы переходили к открытому сопротивлению. На первых порах оно проявлялось в нападениях на английские обозы, на отставших от своих частей британских солдат. Вскоре после начала афганского похода его участник офицер Невиль Чемберлен жаловался в письме домой: "Вы не можете отойти из лагеря на милю без охраны и не будучи хорошо вооруженным и отправиться куда-нибудь без опасения, что вас убьют"{76}.

Постепенно борьба афганского народа против интервентов начинала принимать все более и более массовый характер. Она активизировалась по мере продвижения агрессоров внутрь страны. Вначале английские войска подвергались непрерывным нападениям белуджских племен. Затем в освободительную борьбу начали все более широко включаться афганские племена гильзаев.

В июне 1840 г. против города Келати-Гильзаи, расположенном на важной магистрали Кандагар - Кабул, был направлен английский военный отряд. Тот же Невиль Чемберлен откровенно писал в связи с этим: "Гильзаи - племя, которое населяет местность между Кандагаром и Мукуром, восстали, пытаясь помешать нам построить форт в Келати-Гильзаи, являющемся центром их земель. Они не так слепы, чтобы не понять, что когда мы будем располагать укреплением и держать войско в сердце их области, они будут вынуждены... оставить свои помыслы о независимости"{77}.

Келати-Гильзаи был занят иностранными интервентами, но в районе этого города постепенно возникал очаг активного вооруженного отпора агрессорам, очаг освободительной партизанской войны.

Между тем, в Кабуле Дост Мухаммед-хан вел энергичную подготовку к сопротивлению захватчикам. Одного из своих сыновей - Акбар-хана он послал с войсками для укрепления горных проходов на пути в Пешавар, другого Хайдар-хана направил в важную крепость Газни по дороге из Кандагара в Кабул, тогда как третий его сын - Афзал-хан с отрядом кавалерии расположился поблизости от Газни. Сам Дост Мухаммед остался с частью войск в столице, чтобы вовремя подоспеть к наиболее угрожаемому пункту. Надеясь на неприступность Газни, он предполагал, что английская армия будет вынуждена обойти эту крепость, оставив ее в тылу. Тогда, как рассчитывал эмир, он сможет ударить по английским войскам с нескольких сторон, окружить их и уничтожить.

Осуществить этот план не удалось. Племянник Дост Мухаммеда Абдул Рашид перебежал на сторону шаха Шуджи и выдал план обороны города Газни{78}. В июле 1839 г. интервенты подошли к городу, и на подступах к нему начались упорные бои. Пользуясь своим техническим превосходством, агрессоры ворвались в Газни. Завязалось ожесточенное сражение. Вооруженные одними саблями, защитники города смело бросались на британских солдат и падали, сраженные мушкетным огнем или пушечными залпами.

После захвата Газни оккупанты подвергли город полному разграблению.

Дост Мухаммед двинулся с войсками навстречу интервентам, но не решился атаковать их. Он был деморализован падением Газни. К тому же среди феодальной верхушки развивались капитулянтские настроения. Сепаратистские устремления феодальной знати мешали объединению сил страны для борьбы с врагом. Делало свое дело и английское золото. В этих условиях Дост Мухаммед вступил в переговоры с англичанами, заявив, что готов отказаться от эмирского престола в пользу Шуджи уль-Мулька, если ему будет предоставлена должность визиря. В ответ на это оккупанты предложили ему сдаться в плен и отправиться в ссылку в Индию. Дост Мухаммед отклонил это предложение и с небольшим отрядом приближенных отправился на север, в населенные таджиками, узбеками и туркменами земли Южного Туркестана, чтобы там попытаться организовать силы для отпора врагу.

В августе 1838 г. английские войска вступили в Кабул. Они сгоняли афганцев в стан Шуджи уль-Мулька, чтобы доказать, будто его прибытие в столицу порождает всеобщий энтузиазм. Но люди, которых насильно заставляли следовать за Шуджой, убегали при первой возможности. Участник вторжения в Афганистан У. Гриффис отмечал, что за одну ночь количество дуррани, "присоединившихся к шаху", сократилось с 2 тыс. человек до 300.

Прибытие английского ставленника в Кабул вызвало возмущение населения города, "оно было больше похоже на похоронную процессию, чем на вступление короля в столицу своих возвращенных владений"{79}.

Казалось, что замысел британских правящих кругов осуществлен полностью. Во главе Афганистана находился марионеточный эмир, всецело контролируемый англичанами. Вскоре после утверждения власти шаха Шуджи в Кабуле Макнотен навязал ему новое соглашение, которое дополняло кандагарский договор пунктом о постоянном присутствии английского представителя при шахе в качестве советника по государственным делам{80}. Таким образом, интервенты поставили под контроль не только внешнюю политику, но и внутреннюю жизнь страны. Важнейшие города Афганистана - Кабул, Кандагар, Газни, Джелалабад и др. были заняты английскими гарнизонами, которые не собирались покидать захваченную страну. Британские правящие круги всемерно старались расширить контролируемую ими территорию. Еще в донесении тайному комитету совета директоров Ост-Индской компании от 13 марта 1839 г. Окленд выражал надежду, что правитель Кундуза и "король Бухары" установят "тесные дружественные отношения с восстановленной садозай-ской монархией"{81}.

Летом 1839 г. в Герат со специальной миссией был отправлен майор Д'Арси Тодд. Его сопровождали английские офицеры Джемс Аббот и Ричмонд Шекспир. Тодд был снабжен крупными денежными суммами и получил задание подготовить условия для развития английской экспансии в среднеазиатских ханствах. На несколько лет Герат превратился в важнейший центр британской подрывной деятельности на Среднем Востоке.

Оккупанты стремились проложить себе дорогу в Среднюю Азию и по другому направлению. Они захватили город Чарикар (к северу от Кабула) и пункты Бамиан и Сейган, контролирующие важные горные проходы на пути в Южный Туркестан и в долину реки Аму-Дарьи. По этой дороге отправлялись в Среднюю Азию английские разведчики{82}. Интервенты готовились к новым захватам, и Окленд распорядился занять Гератский оазис и присоединить его к владениям Шуджи уль-Мулька{83}.

Вскоре, однако, выяснилось, что положение в Афганистане значительно более сложное и неблагоприятное для агрессоров, чем они представляли. Стало абсолютно ясно, что посаженный ими на трон эмир не пользуется ни популярностью, ни каким бы то ни было авторитетом в стране, что власть его призрачна и простирается лишь на местности, контролируемые британскими штыками. С выводом оккупационных войск из Афганистана Шуджа уль-Мульк был бы немедленно низложен. Характерная деталь: когда шах Шуджа зимой 1839/40 г. жил в Джелалабаде, вокруг города были размещены пехотная бригада и полк легкой кавалерии. Марионеточный эмир, безусловно, нуждался в такой охране. Как писал афганский историк Ахмад Али Кохзад, правление Шуджи "в действительности должно быть названо английской оккупацией афганской земли, и каждому было ясно, что страной правит наиболее ненавистный король при помощи иностранных войск, а народ полон страстного желания дать выход своему возмущению..."{84}

Именно в этом заключалась сложность обстановки для захватчиков: по всему Афганистану все более ширилась и распространялась волна народного гнева, направленного против чужеземных поработителей. Английские войска грабили города и села, отнимали у населения продовольствие и фураж, транспортные средства. Они сопровождали эти действия издевательствами над жителями, зверски расправляясь с ними при малейшем проявлении недовольства. Так, например, по указанию "политического офицера" Персивала Лорда было предпринято нападение на селение народа хазара, близ Бамиана. Вся вина жителей заключалась в том, что они, по словам английского автора, "отказались выдать свои скудные запасы фуража, от наличия которых зависел корм скота зимой. Нападающие сожгли фураж, а несчастные хазара были сожжены живьем или застрелены"{85}.

Подобные факты были отмечены и в других захваченных районах. Возмущение афганского народа принимало все более открытые и острые формы протеста. Выступления народных масс против интервентов развернулись особенно активно после оккупации Кабула. В сентябре 1839 г. между Кабулом и Газни было произведено нападение на английский военный отряд, эскортировавший обоз с деньгами. Начальник отряда полковник Херинг был убит. На подавление повстанческого движения была отправлена карательная экспедиция во главе с капитаном Утрамом и майором Маклареном{86}.

В апреле 1840 г. началось новое восстание гильзаев. Повстанцы перерезали важнейшую английскую коммуникационную линию Кандагар-Кабул. Генерал Нотт отправил против них из Кандагара 200 всадников, однако они не смогли изменить положения, и вскоре в район восстания были высланы дополнительные войска под командованием капитана Андерсона - отряд пехоты, 300 всадников и артиллерийская батарея. Развернулась упорная и ожесточенная битва, во время которой гильзаи неоднократно бросались в атаку на английские пушки и штыки. Хотя оккупанты победили, победа им дорого стоила и носила временный характер.

Макнотен решил расколоть ряды гильзаев и выделил 3 тыс. фунтов стерлингов для подкупа феодальных вождей: по выражению Д. Кэя, "денежный мешок должен был завершить то, что начали штыки"{87}. Но Д. Кэй тут же добавлял: "Однако ни штык, ни денежный мешок не могли удерживать это беспокойное племя в постоянном состоянии покоя".

Аналогичное положение создалось и в Келатском ханстве, где белуджские повстанцы истребили британский отряд во главе с лейтенантом Клерком. Затем они взяли штурмом город Келат, уничтожив находившийся в нем английский гарнизон под командованием лейтенанта Ловедэй. Афганцы племени какари осадили важный узел дорог - Кветту. Британские воинские власти перебросили сюда дополнительные войска и несколько стабилизировали обстановку, но в Южном Афганистане и Белуджистане также образовались постоянные очаги сопротивления захватчикам.

В районе Гиндукушских перевалов, близ Бамиана, враждебность населения к оккупантам начинала принимать открытые формы. Афганские патриоты нападали на английские отряды и посты и уничтожали их. В сентябре 1840 г. к Бамиану подошло узбекское ополчение (6-8 тыс. человек) во главе с Дост Мухаммед-ханом, которое он собрал при поддержке Мир Вали - правителя узбекского ханства Хульм. Оно оттеснило англичан к Сейгану.

Находившийся здесь крупный отряд афганских солдат из "шахского контингента" Шуджи уль-Мулька восстал и вместе со своим командиром Салех Мухаммедом перешел на сторону Дост Мухаммеда. Полный разгром британских войск на этом участке был предотвращен лишь в результате прибытия специально направленной сюда бригады Денни, которой удалось, используя свое численное и материальное превосходство (особенно в артиллерии), нанести поражение Дост Мухаммеду.

Но этот успех имел для англичан местное значение. Из района Бамиана и Сейгана Дост Мухаммед направился в Кухистан, где также развивалось освободительное движение. В него постепенно вовлекались и феодальные круги Афганистана, которые выражали резкое недовольство тем, что чиновники Шуджи уль-Мулька стали собирать подати и всевозможные налоги, чем обычно занималась феодальная верхушка. В ряде районов англичане проводили прямое ограбление населения под видом налоговых сборов. К тому же британское правительство резко сократило расходы на оккупационные нужды в Афганистане, которые составляли немалую сумму - 1260 тыс. фунтов стерлингов в год{88}. Сокращение оккупационных расходов отразилось на субсидиях, которые выплачивались некоторым ханам и вождям племен, а переход интервентов к прямому взиманию "налогов" наносил этим ханам материальный ущерб, в результате чего часть феодалов стала занимать враждебную позицию по отношению к Англии.

Борьба против агрессоров принимала в Афганистане все более широкий и массовый характер. Подкупленным феодалам становилось все труднее сдерживать гнев народных масс, и, хотя Бернс прилагал много усилий для подкупа влиятельных лиц среди таджиков Кухистана, ему не удалось помешать Дост Мухаммеду объединиться с кухистанцами для совместного выступления против захватчиков. Активные действия Дост Мухаммеда в этой области, неподалеку от афганской столицы, вызвали особую тревогу в Кабуле. Макнотен, опасаясь осады города, стал требовать присылки из Индии новых подкреплений.

2 ноября 1840 г. в ущелье Парван Дора произошло сражение между руководимым Дост Мухаммедом таджикским ополчением и бригадой английских войск под командованием генерала Сэля. Англичане рассчитывали на легкую победу. Персивал Лорд, показав своим солдатам на Дост Мухаммеда, обещал выплатить 100 тыс. рупий тому, кто доставит его живым или мертвым{89}. Но британские войска не выдержали натиска народного ополчения. Бригада Сэля была разбита и в беспорядке отступила к Чарикару. Парванская битва вызвала большой отклик во всем Афганистане и сыграла важную роль в развитии освободительного движения.

Однако Дост Мухаммед, потеряв веру в возможность окончательной победы, вскоре сдался оккупационным властям и был отправлен ими в Индию в качестве пленника. Несмотря на пленение эмира, встреченное англичанами с большим ликованием, борьба афганского народа за свободу не ослабела, а продолжала развиваться. Как справедливо писал Сеид Касем Риштия, "афганский народ вскоре поднялся на борьбу с захватчиками и сам, без эмира и сардаров, выполнил эту задачу, восстановив, таким образом, свою национальную честь и славу"{90}.

В начале октября 1840 г. восточногильзайские племена активно включились в освободительное движение и заняли горные проходы между Кабулом и Джелалабадом. Была прервана важнейшая коммуникационная линия, соединявшая интервентов с их индийским тылом. Стремясь восстановить линии связи, командование оккупационных войск попыталось оттеснить гильзаев. В Тезинской долине, к югу-востоку от Кабула, завязалась ожесточенная, длительная и упорная борьба. Верх одержали повстанцы. Находящимся в афганской столице англичанам пришлось отказаться от использования прямого пути на Пешавар. В письме от 3 ноября 1840 г. участник событий Н. Чемберлен писал: "Мы не приобрели лавров в Тезинской кампании. Наши потери были велики - 150 человек, не считая офицеров. Мы лишились амуниции, обоза и казны, по сути дела, это было настоящее поражение, и я надеюсь, к чести нашей армии, что мы никогда больше не понесем такого поражения"{91}. Однако этим надеждам не суждено был" осуществиться.

Зимой 1840/41 г. в связи с трудностями снабжения войск оккупанты стали в более широких масштабах реквизировать продовольствие и фураж. Английским войскам вместо жалованья предоставлялись на разграбление целые округа. Оккупанты рассматривали Афганистан как свою колонию, а афганцев - как своих рабов. Все это глубоко задевало и оскорбляло национальные чувства и достоинство народа, любовь которого к независимости особо отмечал Ф. Энгельс{92}. Интервенты были окружены жгучей ненавистью населения.

Представление о положении в Афганистане дает письмо, отправленное 20 августа 1841 г. одним английским офицером из Кандагара. "Скоро будет три года, - писал он, - как армия Инда отправилась из Фирозпура для завоевания этой несчастной страны. Шах Шуджа должен был вступить на престол отцов своих, и войско должно было возвратиться потом в Индию. Дело окончено вот уже два года, а мы все еще здесь; правительство не может нести огромных издержек, с которыми сопряжено занятие Афганистана. Но можем ли мы возвратиться? Кругом, во всей стране с каждым днем увеличивается беспокойство. Хайберцы, гильзаи и дуррани взялись за оружие, на посты наши делают нападения, солдат наших убивают перед нашими глазами. Можем ли мы оставить Афганистан в таком положении, и, с другой стороны, переменится ли оно и успокоится ли страна? Никогда, по крайней мере мы до этого не доживем. Не могу вам сказать, как ненавидит нас народ: всякий, кто убьет европейца, считается святым. Еще недавно было несколько таких убийств, и мы не можем, не должны здесь оставаться; мы должны возвратиться, хотя бы даже с уроном нашей чести"{93}.

В течение первой половины 1841 г. упорные антианглийские выступления происходили в различных местностях Афганистана. Грабительские действия оккупантов в районе Келати-Гильзаи вызвали новое восстание западногильзайских племен. Они атаковали колонну британских войск под начальством полковника Ваймера. Гильзаи были отбиты, но нанесли тяжелые потери врагу. В то же время отряды дуррани во главе с сыном Дост Мухаммеда Актур-ханом осадили Кандагар и были оттеснены англичанами только после напряженных боев. Восточногильзайские племена продолжали контролировать вражеские коммуникации близ Дже-лалабада, на линии Пешавар - Кабул. В октябре 1841 г. сюда была переброшена из Кабула пополненная после поражения в Парванской битве бригада Сэля. На своем пути Сэль подвергся ожесточенной атаке со стороны гильзаев, понес тяжелые потери и с большим трудом укрылся в Гайдамаке. Отсюда он совершил похожий на бегство переход в Джелалабад, хотя получил несколько приказов вернуться в Кабул. За высокими и толстыми стенами Джелалабадской крепости бригада Сэля отсиживалась до конца войны.

В Кухистане осенью 1841 г. напряженные сражения велись вокруг Чарикара. Здесь была резиденция британского политического агента Э. Потингера, охранявшаяся полком гуркской пехоты. В результате боев, в которых особенно активное участие приняли таджикские крестьяне{94}, полк был уничтожен вместе с командиром и другими офицерами, а Чарикар занят повстанцами. Бежать удалось лишь Потингеру и полковому адъютанту Хаугтону. В это же время в небольшом городке Шахабаде, в 45 км от Газни, был истреблен английский военный отряд (150 человек) во главе с капитаном Вудбэрном{95}. На открытую борьбу с оккупантами выступили племена, населявшие Хайберское ущелье. Они предприняли ряд нападений на английский гарнизон в Али-Масджиде. Несмотря на переброску сюда дополнительных британских войск, хайберцы продолжали нападения на интервентов{96}.

Осенью 1841 г. произошло сплочение всех сил афганского народа, боровшегося за независимость. Сопротивление агрессорам принимало все более организованный характер. В различных районах Афганистана распространялись воззвания, призывавшие к всеобщему выступлению против интервентов{97}. Под давлением народных масс, движимых ненавистью к врагу, активнее включались в борьбу и некоторые патриотически настроенные вожди племен, как, например, Абдулла-хан Ачакзай и Аминулла-хан Логари. В сентябре 1841 г. в доме Абдулла-хана Ачакзая в Кабуле на совещании вождей был выработан план проведения в столице вооруженного восстания{98}. Восстание началось 2 ноября 1841 г. и явилось одним из кульминационных моментов освободительного движения в Афганистане. Городская беднота, ремесленники, торговцы, крестьяне окрестных селений напали на резиденцию британского губернатора Кабула Бернса. Сопротивление охраны было вскоре подавлено, и Бернc был убит.

Английские войска, расположенные в Ширпурском укрепленном лагере, под Кабулом, были настолько деморализованы, что даже не пытались предпринять какие-либо меры для борьбы с повстанцами. Власть в столице перешла в руки афганских патриотов. Вскоре англичане были окружены и в Ширпурском лагере. В Кабул просачивались повстанческие отряды из Кухистана и других местностей. Завязалась упорная и ожесточенная битва за холмы Бемару, господствовавшие над Ширпуром. Невзирая на шрапнельный огонь британских пушек, афганцы настойчиво и самоотверженно атаковали вражеские позиции. Оккупанты потеряли свыше 300 солдат и часть артиллерии. "Неприятель стремительно двинулся вперед; наши солдаты бежали перед ним, точно стадо овец, за которыми гнался волк"{99}, - записала в дневнике жена генерала Сэля, которая жила в это время в Кабуле. В боях особенно ярко проявился народный характер освободительной войны афганских патриотов. Об этом свидетельствуют воспоминания одного из ведущих британских офицеров Д. Лоуренса, описавшего битву на холмах Бемару. "Нам было интересно узнать характер войска, которое за день до того так успешно сражалось против наших солдат, - отмечал он, - и мы в связи с этим внимательно его изучали. К нашему глубокому унижению мы нашли, что вместо дюжих и фанатичных членов клана, шедших за своими вождями в битву, войско, которое изгнало английское знамя с поля боя, состояло главным образом из кабульских торговцев и ремесленников, так что мы даже не испытали грустного удовлетворения в сознании, что боролись с воинственными племенами страны"{100}.

Весть об успехе восстания в столице с молниеносной быстротой разнеслась по всей стране и явилась сигналом к дальнейшему развертыванию активных выступлений против захватчиков. Ряды участников народно-освободительного движения росли с каждым днем. В освобожденный Кабул прибыл сын Дост Мухаммеда Мухаммед Акбар-хан, находившийся до этого на севере страны. С ним пришло около 6 тыс. человек узбекского народного ополчения, которое, по презрительному выражению жены генерала Сэля, "мало чем отличалось от толпы"{101}. Оккупантам вскоре пришлось испытать на себе силу ударов этого войска.

В борьбе против агрессоров участвовали все народы Афганистана. Британские гарнизоны оказались фактически блокированными в занятых ими крупных городах: под Кабулом, в Газни, Кандагаре, Джелалабаде. Над ними нависла угроза полного истребления. Их линии связи и пути сообщения с Индией были прерваны. Командующий английскими войсками в Кандагаре генерал Нотт отмечал, что "ни один европеец не может пройти 200 ярдов, не подвергаясь угрозе быть застреленным или изрубленным"{102}.

О власти или влиянии Шуджи уль-Мулька сейчас вообще уже никто не вспоминал. Его "армия" распалась. В декабре 1841 г. восстали входившие в нее два полка афганской кавалерии, которые примкнули к повстанческому движению{103}. Другие части этой армии также переходили повсеместно на сторону повстанцев. Их примеру кое-где следовали даже солдаты и сержанты англо-индийских войск{104} из числа завербованных в Индии.

Стремясь найти выход из создавшегося положения, один из наиболее активных инициаторов "восстановления шаха Шуджи на престоле его предков под английской охраной" - У. Макнотен сделал попытку применить испытанное средство - подкупы. Он вступил в переговоры с руководителями повстанцев, среди которых были Акбар-хан, Аминулла-хан Логари и др. На срочной необходимости таких переговоров особенно настаивал главнокомандующий британскими войсками в Афганистане генерал У. Эльфинстон. В письме Макнотену он сообщал об острой нехватке продовольствия и фуража, о большом количестве раненых и больных и отсутствии всякой надежды на помощь из Индии, о крайней военной слабости позиции, занимаемой англичанами под Кабулом. Эльфинстон подчеркивал, что "вся страна выступает с оружием против нас", и призывал "посла и полномочного министра" побыстрее договориться об эвакуации{105}.

Макнотен "пытался подкупить кого-либо из ведущих афганских вождей"{106}. Он выдал некоторым из них 50 тыс. рупий для подготовки проанглийского выступления, обещая еще 200 тыс. рупий в случае успеха{107}. Но попытка не дала никаких результатов: в сложившейся обстановке любой вождь племени, проявивший намерение оказать в чем-либо содействие агрессорам, находился бы перед реальной угрозой разделить их участь. Тогда Макнотен решил применить другие методы. В конце ноября 1841 г. погибли видные участники антибританского движения - Абдулла-хан Ачакзай и Мир Мас-джиди, и даже в английской литературе утверждалось, что их смерть была "предусмотрена" Макнотеном и Эльфинстоном, что Мир Масджиди был отравлен, а Абдулла-хан Ачакзай получил во время сражения пулю в спину от подкупленного предателя{108}.

Д. Кэй приводил в приложении к своему исследованию об афганской войне заметку из серампурской газеты "Фрэнд оф Индиа", многозначительно названную им "Сэр Уильям Макнотен и цена крови". Из нее явствовало, что Макнотен выплатил крупную денежную сумму некоему Абдул Азизу, "предложившему убить Абдулла-хана"{109}.

Эти действия, однако, не могли оказать существенного влияния на ход событий, и Макнотен был вынужден подписать И декабря 1841 г. соглашение, по которому англичане обязались вывести войска из Афганистана, вернуть Дост Мухаммеда и захваченных ими пленных. Афганские сардары согласились предоставить за плату эвакуирующимся войскам провизию и транспортные средства. Не будучи в состоянии трезво оценить обстановку и продолжая преследовать прежние цели британской политики, Макнотен включил в договор пункт о том, что афганцы не должны вступать в переговоры с иностранными государствами без ведома и согласия Англии{110}. Но и после заключения этого соглашения Макнотен продолжал лелеять надежду на раскол освободительного движения и использование одних группировок против других для сохранения английского владычества в Афганистане. П. Сайке объясняет согласие Макнотена на этот договор тем, что он "надеялся спасти ситуацию посевом разногласий среди жадных вождей"{111}. Сам Макнотен в письме выполнявшему его задания Мохан Лалу подчеркивал: "Если эти люди поссорятся между собой и мы сможем здесь удержаться, то это будет намного лучше, чем отступление зимой по снегу. Я готов истратить любую сумму, чтобы добиться этой цели. Не следует упускать из виду ни малейшей возможности для ее достижения"{112}.

С этой целью Макнотен договорился о встрече на 23 декабря 1841 г. с Акбар-ханом, который выдвигался на первое место среди афганских руководителей. Макнотен задумал новый вероломный акт: отправляясь со своими ближайшими помощниками Лоуренсом, Маккензи и Тревором на встречу с Акбар-ханом, он предложил генералу Эльфинстону "иметь наготове два батальона пехоты и 2 пушки для секретной надобности"{113}, чтобы захватить руководителей повстанцев. Этот план был разгадан Акбар-ханом, и он в свою очередь во время свидания с Макнотеном пытался взять его в плен, а когда тот оказал сопротивление, "Акбар застрелил его из пистолета, прямо в сердце"{114}.

После смерти Макнотена на глазах всего Ширпурского лагеря деморализация и паника среди оккупантов достигли предела. 1 января 1842 г. генерал Эльфинстон заключил соглашение с руководителями афганских патриотов: британские войска в районе Кабула полностью капитулировали. Они должны были сдать все оружие и казну и очистить страну, двинувшись на Пешавар. Начался "обратный путь" интервентов. Ненависть к ним со стороны афганского народа была настолько велика, что жители не могли сдержать гнева по отношению к агрессорам, ворвавшимся к ним, убивавшим их братьев и сестер, отцов и матерей, грабившим их города и селения. Предпринятые некоторыми ханами попытки удержать патриотов от проявления этой ненависти были безрезультатны{115}. Отряды повстанцев непрерывно нападали на отступавшие английские войска; "...обуздать гнев народа, глубоко задетого в своих национальных чувствах, оказалось не по силам даже столь любимому народному вождю, каким был Акбар-хан"{116}.

Как писал К. Маркс, "В ущельи местные жители стреляли по "британским собакам" с окружающих утесов, сотни людей погибли, пока не преодолели прохода; к этому времени в отступающей колонне осталось всего 500-600 истощенных, израненных людей, И этих перебили, как баранов, во время их мучительного отхода к границе.

13 января 1842 часовые на стенах Джелалабада (близ Шахджеханпура) увидели человека в английском мундире, висевшем клочьями, верхом на заморенной лошади, и конь и всадник были жестоко изранены; это был доктор Брайдон, единственный уцелевший из 15000 человек, за три недели до того выступивших из Кабула"{117}.

Одновременно с истреблением британских войск в Джигдалакском ущелье афганские отряды предпринимали непрерывные нападения на английские гарнизоны, еще остававшиеся в некоторых городах страны. Повстанцы осадили Джелалабад и настойчиво штурмовали Кандагар. В марте 1842 г. они освободили Газни и уничтожили засевший здесь английский гарнизон (400 человек под командованием полковника Пальмера). Генерал Инглэнд был вынужден скрыться в укреплении Пишин, потеряв при своем отступлении около 100 человек{118}. В это же время закончил свое существование и марионеточный эмир шах Шуджа уль-Мульк, убитый афганскими патриотами в начале апреля того же года.

Теперь перед правящими кругами Англии возникла новая проблема: нужно было Думать уже не о превращении Афганистана в колонию, а о быстрейшем вызволении остатков двинутой в эту страну "армии Инда". Вместо обанкротившегося Окленда на пост генерал-губернатора был назначен лорд Элленборо. В апреле 1842 г. британским властям в Индии удалось собрать достаточные силы для того, чтобы пробиться из Пешавара к Джелалабаду и снять с него осаду.

В течение лета 1842 г. велась подготовка к нападению на Кабул, чтобы в какой-то мере восстановить военный престиж Англии. Это было для нее крайне важно, ибо разгром английских войск в Афганистане вызвал широкий отклик на всем Востоке. "Впервые крупные британские вооруженные силы были разбиты, и это поколебало веру в непобедимость белых завоевателей"{119}, - отмечал английский историк А. Мортон. Но начать заново всю кампанию с целью утверждения своего господства в Афганистане колонизаторы не могли. Выдвигавшиеся наиболее агрессивными кругами планы отправки в эту страну крупной армии были отклонены в связи с тем, что "недовольные элементы в Индии могли воспользоваться британской военной слабостью, чтобы организовать всеобщее восстание"{120}, - как писал биограф лорда Элленборо Альберт Имлах.

Поэтому английское правительство было вынуждено ограничиться карательной экспедицией. Она началась с очередной провокации. Лорд Элленборо пригласил в Калькутту Дост Мухаммеда, жившего в Индии под полицейским надзором и не имевшего никаких сведений о событиях в Афганистане, и предложил ему вернуться на родину, чтобы занять свой трон. В качестве условия Дост Мухаммеду было предложено написать Акбар-хану и другим афганским вождям, чтобы они не препятствовали временному вводу войск Англии в Кабул для "восстановления престижа". Дост Мухаммед выполнил это условие, послав Акбар-хану в подтверждение свои очки и табакерку.

Руководители народной войны, по свидетельству афганского историка Риштия, отвели свои отряды, и перед интервентами фактически был открыт беспрепятственный доступ в Афганистан{121}. Они немедленно воспользовались этим.

Осенью 1842 г. генерал Нотт из Кандагара и генерал Поллок из Джелалабада двинулись на Кабул. По дороге они разоряли и сжигали селения, устраивали массовые казни. В середине сентября Поллок снова захватил афганскую столицу, имея специальное задание "достойно наказать вероломный Кабул"{122}, единственная "вина" жителей которого заключалась в том, что они не желали сносить ярмо чужеземного ига. Город и его окрестности были разграблены, множество мирных жителей убито. Значительная часть столицы была превращена в руины{123}. Завершая погром в Кабуле, британские генералы распорядились взорвать выдающийся архитектурный памятник - крытый рынок.

Ярким свидетельством зверств оккупантов являются письма непосредственного участника этого карательного похода британского офицера Невиля Чемберлена, игравшего впоследствии видную роль среди английской военщины в Индии.

Описывая действия британских войск в небольшом городке Исталифе, Н. Чемберлен отмечал: "Когда мы почти достигли его, то увидели множество фигур в белом, взбиравшихся на горы, и, приняв их за повстанцев, открыли по ним орудийный огонь, и я с сожалением должен сказать, что некоторые из них упали; подойдя поближе, мы нашли, что это были женщины ...Сцена у входа в город не поддается описанию. Палатки, всевозможные вещи валялись на улицах рядом с трупами несчастных людей, которые чрезмерно задержались с уходом или были слишком храбры, чтобы бежать и оставить своих жен и детей на наше милосердие, не пожертвовав жизнью для их защиты. Ни одно существо мужского пола старше 14 лет не было пощажено, а некоторые солдаты стремились вымести свою злобу на женщинах... Картина грабежа была ужасна. Каждый дом был наполнен солдатами, как европейцами, так и туземными. Мебель, одежда, товары всех сортов летели через окна на улицы и сгребались теми, кто там находился... У богатых лавок оказывалась дюжина владельцев, которые спорили из-за раздела их содержимого... Уже захватившие свою добычу возвращались в лагерь, преграждая путь огромными тюками, которые они тащили, и были скорее похожи на барышников, чем на солдат... Кто брал оружие, кто драгоценности, а кто книги! Некоторые, опять-таки, предпочитали шелка и сатин, шали и т. д... Когда солдаты утолили аппетиты, грабить начала лагерная прислуга, и она продолжала дележ добычи. Найденные в Исталифе товары были оценены почти в 200 тыс. фунтов стерлингов.

...В большом доме мы обнаружили чрезвычайно ценные вещи, которые немедленно стали достоянием моих спутников - пестрой банды, солдат всех полков и знамен - англичан, индусов, мусульман, гурков..."

На следующее утро Исталиф, по выражению Н. Чемберлена, представлял собой "картину опустошения". "В одном месте мой взор был потрясен видом бедной женщины, лежавшей мертвой рядом с младенцем 3-4 месяцев, еще живым, но у которого обе малые берцовые кости были прострелены и искалечены мушкетной пулей... Поодаль лежала другая женщина, мучась от раны; она страдала от ночного холода, будучи совершенно раздетой, и сжимала дитя в своих руках; ее взгляд отражал испытываемую ею агонию.

...На улицах лежали трупы старых и молодых, богатых и бедных, которые погибли, защищая свой город. Эти ужасные сцены я видел лично; если бы я был в состоянии или желал осматривать дома, боюсь, что был бы очевидцем намного более жестоких поступков и ужасов войны... В действительности, мы не более чем патентованные убийцы. Весь день саперы были заняты тем, что жгли город, а солдаты и лагерная прислуга тащили все, что плохо лежало. Наш лагерь более походил на базар, чем на что-либо другое; его обитатели были заняты продажей и обменом своей добычи".

Перед уходом из Исталифа Н. Чемберлен снова посетил город. "Какие изменения внесли в него 28 часов! - восклицал он. - Осталось лишь десять домов, и не слышно было ни звука, кроме потрескивания огня и грохота обрушивающихся балок и столбов..."{124}

Вслед за Исталифом такая же участь постигла Чарикар, где были разрушены все дома и постройки.

Эти зверства с точки зрения их организаторов были призваны восстановить подорванный престиж английского военного могущества. Однако оставаться в Афганистане интервенты более не решались. Проведя кровавую карательную экспедицию, они поспешно покинули страну. В начале 1843 г. Дост Мухаммеду было позволено вернуться на родину, где он вскоре снова стал эмиром. Так бесславно окончилась для Англии эта агрессивная война.

Провал захватнических планов британской буржуазии был обусловлен упорным сопротивлением афганского народа, единодушно поднявшегося на решительную вооруженную борьбу против агрессоров. Именно этот народный характер освободительного движения, которое получило подлинно массовые размеры, определил поражение несравненно лучше вооруженных и обученных английских войск и являлся важной отличительной особенностью антибританских выступлений в Афганистане. В борьбе с оккупантами приняли активное участие самые разнообразные слои афганского и других народов, населяющих Афганистан (таджики, узбеки, хазара). Племенные ополчения, обычно выступавшие в качестве основной вооруженной силы афганцев, пользовались самой действенной поддержкой городского населения, героически и самоотверженно сражавшегося против интервентов.

Подлинную причину успеха освободительной борьбы Афганистана - ее народный характер, участие в ней широких слоев населения страны: крестьян, ремесленников, городской бедноты - подчеркнул великий русский революционный демократ Н. А. Добролюбов. Он имел в своем распоряжении не так уж много достоверных сведений о происшедших событиях, но с уверенностью отмечал эту особенность англо-афганской войны: "С 1838 г., со времени афганской войны, англичане встречают более противодействия на полуострове, и, что замечательно, противодействие это перестает уже быть делом личного произвола какого-нибудь властителя, а вызывает сильное участие в самом народонаселении страны. В афганской войне народ выказал сильное сопротивление возведению на престол шаха Шуджи, которого поддерживали англичане и который за свои неистовства три раза уже был прогоняем своими подданными. Европейская армия восторжествовала над упорным сопротивлением афганов, но все приобретения англичан вскоре должны были быть оставлены ими, по невозможности удержать их за собой. 20 тыс. человек и 16 млн. фунтов стерлингов были напрасно истрачены в этой войне"{125}.

Разгром британских агрессоров в Афганистане способствовал развитию антиколониальных тенденций и в других странах Востока, особенно в Индии. Не случайно в некоторых английских работах указывается, что это поражение "приблизило... ни с чем не сравнимое несчастье Индийского мятежа"{126}, т. е. массовое народно-освободительное восстание 1857-1859 гг. в Индии. Из Герата тем временем был изгнан засевший там с 1839 г. майор Тодд, а в Бухарском ханстве в июле 1842 г. были публично казнены британские агенты полковник Стоддарт и капитан Конолли, прибывшие туда с разведывательными и диверсионными целями.

В Англии в связи с крупнейшим военно-политическим поражением в Афганистане события, предшествовавшие войне и приведшие к ней, привлекли пристальное внимание. Они долго и оживленно обсуждались в печати и в политических кругах. В конечном итоге английское правительство было вынуждено выпустить в 1859 г. новое издание "Синей книги", поместив туда документы или те их части, какие раньше были опущены или извращены. Сопоставление публикаций - 1839 и 1859 гг. - чрезвычайно ярко показывает, на какие уловки и подтасовки фактов шли британские экспансионисты, развязывая преступную войну против народов Афганистана. Но о том, чтобы наказать виновников этого мошенничества международного масштаба, не было и речи: слишком высокие посты они занимали. Один из главных инициаторов нападения на Афганистан - лорд Пальмерстон, например, занимал пост премьер-министра Британской империи.

Во всяком случае результаты первой агрессивной войны против Афганистана были очень поучительны для английских колонизаторов.

Глава III.

Подготовка нового британского вторжения в Афганистан

Сокрушительное поражение, какое нанесли британским войскам народы Афганистана, вынудило правящие круги Англии серьезно пересмотреть методы и формы своей политики в отношении Афганистана. От прямого военного штурма, каким явилась развязанная английскими экспансионистами война 1838-1842 гг., они перешли к "политике дружественного сближения". Цели при этом не менялись: любой ценой, в любой форме британская буржуазия стремилась установить свое господство, свой контроль над Афганским государством, лишить его независимости, превратить в вассальное владение. Стараясь обосновать внешние изменения в политике Англии по отношению к Афганистану, британский историк Д. Морисон писал: "...поражение 1841-1842 гг., возвращение Дост Мухаммеда к власти и горькие воспоминания ...о прошлых ошибках придали спокойствие отношениям с Афганистаном"{127}.

Конкретный анализ событий свидетельствует, однако, что за внешним "спокойствием" скрывались прежние агрессивные тенденции Британской империи. Границы захваченных ею в Индии земель постепенно и неуклонно приближались к Афганистану. В 1843 г. после непродолжительной, но упорной борьбы с народным ополчением синдцев и белуджей колонизаторы захватили Синд и часть Белуджистана. В 1845 г. они спровоцировали войну с Пенджабом, в результате которой в 1846 г. аннексировали часть его территории и навязали этому государству договор, ограничивший его самостоятельность.

В ряде районов владения Англии находились в непосредственной близости от областей расселения афганских племен, и британская колониальная администрация получила значительно больше возможностей вести интриги и подрывную деятельность против Афганистана.

Обстановка в Афганистане в эти годы была очень сложной. Четырехлетние ожесточенные военные действия, охватившие важнейшие города и селения страны, а также карательная экспедиция английских войск нанесли серьезный урон экономике Афганистана. Многие населенные пункты были полностью или частично уничтожены, поля - вытоптаны. Редкая афганская семья не оплакивала кого-либо из своих членов, павших в борьбе против варварского нашествия.

Положение ухудшалось в связи с тем, что Афганистан не был объединен, а продолжал представлять собой несколько разрозненных феодальных уделов. Вернувшийся к власти Дост Мухаммед старался объединить все афганские земли в едином государстве.

Эмир и его окружение продолжали лелеять надежду на возвращение Пешаварской области. Они прекрасно понимали, какую угрозу представляет для Афганистана британская экспансия в соседнем Пенджабе. В связи с этим были преданы забвению старые распри с Сикхским государством, раздувавшиеся колонизаторами. В 1848 г., когда Англия начала новую войну против Пенджаба, Дост Мухаммед по договоренности с сикхами занял Пешавар и Атток и выслал десятитысячный отряд конницы в помощь пенджабским войскам. Эта поддержка, однако, не могла иметь существенного значения. Во второй войне с Пенджабом колонизаторам также удалось одержать победу. Они полностью ликвидировали независимость Пенджабского государства и оккупировали всю его территорию, включая занятые ранее сикхами афганские области. Дост Мухаммед был вынужден оставить Пешаварский округ.

Центр тяжести внешней политики эмира ввиду сложившихся обстоятельств переместился на север страны. Афганские феодалы возобновили прерванное иностранным вторжением завоевание узбекских и таджикских ханств левобережья Аму-Дарьи - Южного Туркестана. Занятые ими здесь территории стали в дальнейшем житницами горного Афганистана.

Эти действия вполне соответствовали планам и интересам британских экспансионистов, поскольку они отвлекали внимание правительства Дост Мухаммеда от восточных районов, которые постепенно попадали в зависимость от Англии. Кроме того, такая политика должна была неминуемо привести Афганистан к конфликту с Бухарским эмиратом, некогда владевшим Южным Туркестаном. Помимо прочего, колонизаторы вовсе не собирались отказываться от намерения захватить Афганистан, и поэтому, чем дальше он расширял свои пределы на север, тем выгоднее было для перспектив английской колониальной политики.

Проводившаяся британскими правящими кругами "политика спокойствия" должна была подготовить условия для поглощения Афганистана в подходящее для этого время или превращения его "мирным" путем в зависимое государство. В случае неудачи такой политики ей на смену могла прийти (и пришла на деле) новая военная агрессия. Именно по вопросу о методах утверждения английского владычества в Афганистане сложились в основном две "школы" - "наступательной политики" ("форвард полней") и "выжидательной", или "мастерского бездействия" ("бэкворд полиси", или "мастерли инэктивити"). 50-60-е годы XIX в. - период, следовавший за афганской катастрофой, которая постигла английскую армию в 1841-1842 гг., - это период господства сторонников осторожной, выжидательной (но тем не менее - достаточно активной) тактики. Ее идеологом считался британский верховный комиссар в Пенджабе Джон Лоуренс.

После захвата Пенджаба английское правительство особенно настойчиво заигрывало с Афганистаном. Оно стремилось установить с ним более тесные связи и использовать его в интересах своей агрессивной политики на Востоке. Дост Мухаммед откликнулся на сделанное ему предложение о переговорах с могущественным соседом, рассчитывая получить поддержку в своих централизаторских действиях. Переговоры, которые вел в Пешаваре сын эмира Гулям Хайдар-хан с представителем Ост-Индской компании, завершились заключением в марте 1855 г. англо-афганского договора. Этот договор включал пункт о мире и дружбе между обеими странами и о взаимном уважении владений. В соответствии с соглашением афганский эмир обязывался от своего имени и от имени своих наследников "быть другом друзей и врагом врагов достопочтенной Ост-Индской компании"{128}.

Иными словами, афганский эмир признавал захват англичанами Пешаварского округа и принимал на себя обязательство не претендовать на него. Договор вовлекал Афганистан в орбиту британской политики и, по справедливому замечанию С. К. Риштия, ликвидировал политическую независимость страны{129}.

Дост Мухаммед пошел на уступки англичанам, потому что ему удалось заручиться важными обещаниями со стороны Англии. Ему была обещана материальная поддержка и невмешательство во внутреннюю жизнь Афганистана. Подчеркивая особенности заключенного соглашения, видный английский политический деятель герцог Аргайль, который в течение ряда лет занимал пост статс-секретаря по делам Индии, писал: "Это был трактат, заставлявший эмира вступать в неприязненные отношения со всеми, кому мы объявляли войну, но не возлагавший на нас ничего подобного такому же обязательству. Со стороны Дост Мухаммеда это был в полном смысле слова наступательный и оборонительный союз, но с нашей стороны он не имел этого назначения. Он клонился, следовательно, исключительно в нашу пользу. Тем не менее эмир не задумался приложить к нему свою руку - единственно ради данного нами обещания, что мы не станем вмешиваться во внутренние дела его страны, и что он не будет лицезреть в своей столице наших агентов"{130}.