Проводник

© Варго А., 2018

© Анна Курбатова, сценарий кинофильма

© ЗАО «Мотор фильм студия», кинофильм, сценарий

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Набухшее от влаги промозгло-сонное небо нависло над темнеющим лесом так низко, что, казалось, верхушки старых елей вот-вот проткнут сизую поверхность небесного покрывала, превратив его в громадное решето.

Где-то далеко на востоке громыхнули первые раскаты грома, и, словно по команде, заморосил мелкий дождь, усиливаясь с каждой секундой.

Пробирающаяся сквозь заросли крошечная девочка, одетая лишь в легкое голубое платьице, машинально смахнула с лица прохладные капли. Дыхание с шумом вырывалось изо рта вместе с облачками пара – к вечеру значительно похолодало.

Жесткие ветки норовили хлестнуть побольнее, и она инстинктивно жмурилась, страшась остаться без глаз. В какой-то момент девочку даже посетила безумная мысль, что это не ветки вовсе.

«Паучьи лапы», – шевельнулось в мозгу, и по спине ребенка пробежал ледяной озноб. В эту же секунду ее нога зацепилась о выступающий из земли корень, и она упала, вскрикнув от боли. Подтянула ногу, осмотрела ссадину на перепачканной коленке. Первые раскаты грома заставили ее завороженно разглядывать стремительно темнеющее небо. Буквально через мгновение оно стало аспидно-черным. Непрерывно двигающееся и изменяющееся, небо было похоже на угольную бездну, безжалостно пожирающую все на своем пути. Эта чернота над головой, изрыгающая потоки ледяного ливня, высоченные кроны деревьев, качающихся под порывами яростного ветра, «паучьи» ветки-лапы, будто специально намеревающиеся иссечь ей лицо и руки в кровь, узловатые, змееподобные корни, сплошь и рядом торчащие из стылой земли, – все это словно угрожающе шипело:

«Не пущу!»

Лес не хотел пускать ее дальше.

Пускать, чтобы она стала свидетельницей…

Ослепляющая молния кинжалом рассекла небо надвое. Девочка вздрогнула. Поднявшись на ноги, она, превозмогая пульсирующую боль в ушибленном колене, упрямо захромала дальше.

Туда, где среди чащи желтел едва заметный мерцающий огонек. Словно дрожащее пламя одинокой свечи на чердаке заброшенного дома.

Этот желтый помаргивающий отблеск придал девочке дополнительные силы, и она убыстрила бег, насколько ей позволяла саднящая от боли нога. Ей даже показалось, будто корявые ветки как-то незаметно расступались перед ней, словно почуяв ее решимость во что бы то ни стало добраться до источника этого странного света.

«Что это? Фонарь? Окошко в доме? Или…»

Бесформенное ярко-желтое пятно увеличивалось с каждым шагом, пока ее не осенило:

Огонь.

Лес внезапно закончился, как если бы деревья с кустарниками разъехались в стороны, как бутафорские декорации в детском театре. Выскочив на небольшую полянку, запыхавшаяся от бега девочка застыла на месте. Тяжело дыша, она не сводила округлившихся глаз с охваченного огнем дома. Несмотря на нескончаемый дождь, правое крыло двухэтажного здания полыхало, как смоляной факел в безлунную ночь. С гулким треском лопались окна, выпуская наружу жадные языки пламени. Черный едкий дым клубился над издыхающим домом, мельтешащие в раскаленном воздухе искры, смешиваясь с дождем, быстро гасли, словно звезды во время звездопада.

Девочка сделала осторожный шаг вперед. Затем еще один. Словно загипнотизированная, она, не мигая, смотрела на бушующий пожар. Громко треснула балка, крыша пожираемого огнем дома перекосилась, опускаясь все ниже и ниже.

Внезапно девочка встрепенулась, ее затуманенные глаза прояснились, словно она только что очнулась от дремы.

Там, внутри, кто-то был. Она ясно слышала характерный стук. Будто…

«Будто кого-то заперли в комнате… А теперь он стучит, чтобы его спасли», – подумала она с нарастающим страхом.

Бах. Бах. Бах.

В короткое мгновение девочка поставила себя на место человека, оказавшегося в этой страшной огненной ловушке. Кругом багрово-зыбкий, выедающий глаза дым… Нестерпимый жар, от которого плавится кожа и трескаются волосы… И никого рядом, кто бы мог прийти на помощь.

С губ девочки сорвался едва слышный стон.

Бах.

Она вытерла мокрое от дождя лицо.

«Ты все равно ничего не сделаешь, – шепнул внутренний голос. – Если ты сунешься внутрь, то сгоришь за считаные секунды».

Бах.

Бах.

Девочка всхлипнула, прислушиваясь.

Удары прекратились.

Между тем всепоглощающее пламя торопливо перекинулось на левое крыло строения. Спустя несколько секунд, хрустнув, просела крыша, и объятый пожаром дом начал рушиться, складываясь, будто карточный домик.

Неожиданно дикий, нечеловеческий вопль ланцетом рассек ночь, и девочка непроизвольно отпрянула назад. Крик оборвался резко, словно человеку, из глотки которого он вырвался, заткнули рот, и девочка даже размышляла, не померещился ли ей этот жуткий звук…

«Нет. Не померещилось», – решила она, и ее вдруг охватило чувство безнадежного одиночества.

В безбрежно-холодное небо снопом взметались искры, они словно надеялись добраться до звезд, при этом светясь и сохраняя тепло.

Девочка продолжала стоять, безмолвно глядя на догорающий дом. Отблески пламени мерцали в распахнутых глазах ребенка, а в мозгу далеким эхом все еще резонировал преисполненный боли и ужаса крик несчастного, погребенного под дымящимися обломками дома.

Ближе к полудню у ограды старого городского кладбища припарковался слегка запыленный «Хендай-Солярис» цвета «бордовый металлик».

Неподалеку от иномарки застыл плотный мужчина с короткой стрижкой, облаченный в темный пиджак и белую шелковую рубаху, расстегнутую едва ли не до живота. Поражала неестественная бледность его лица, цвет которого несущественно отличался от рубашки.

Женщина средних лет в темных очках, сидящая за рулем машины, заглушила двигатель и, приподняв очки, посмотрелась в зеркало заднего вида. Изящным мизинцем аккуратно стерла едва видневшийся мазок помады с уголка губ, поморгала, как если бы желая избавиться от случайной соринки в глазу. Чрезмерно яркий и даже немного вульгарный макияж хоть и неуклюже, но умело скрывал истинный возраст, и это вполне устраивало владелицу иномарки.

Рядом с ней сидела невысокая девушка лет двадцати – двадцати трех. На ней были джинсы и кожаная куртка, из-под накинутого капюшона от серой толстовки выбилась прядь темных волос, делая ее похожей на подростка. Прищурившись, она внимательно смотрела на неподвижно стоящего мужчину, который, в свою очередь, таращился на припаркованную машину.

– Катя? – позвала женщина, вновь надвигая на глаза темные очки.

– Ну? – безучастно отозвалась пассажирка, погруженная в свои мысли.

– Мы точно приехали в нужное место?

– Точно, – подтвердила Катя. Она подхватила рюкзак, и, открыв дверь, накинула его на плечо. – Идемте, Алиса.

Вздохнув, Алиса еще раз мазнула придирчивым взглядом по зеркалу, после чего вышла из автомобиля.

Неотрывно пялившийся на автомобиль мужчина подобрался, в его глазах, окруженных темными кругами, мелькнула неясная тень.

– Опаздываете… – сказал он, заискивающе улыбнувшись. – Привет, Алиска! Четко выглядишь…

Алиса даже не повернула голову в его сторону.

– Лопату не забудьте, – вспомнила Катя, и женщина, хмыкнув, открыла заднюю дверь автомобиля. Достав оттуда небольшую садовую лопату, она захлопнула дверь, с беспокойством оглядевшись по сторонам. С лопатой в руках, в оранжевой мини-юбке, черных нейлоновых колготках и розовых туфлях на шпильках она выглядела как минимум нелепо и догадывалась об этом. Но куда больше, чем внешний вид, Алису тревожили мысли о благополучном исходе их рискованной задумки, которая должна пройти тихо и гладко, без лишних свидетелей…

Катя шагнула к громадной дыре в ограде и, оглянувшись, сказала:

– Тут пролезайте.

Алиса скривилась, словно надкусила лимон:

– Начинается… – пробурчала она. – А нормально нельзя пройти?

Она с вызовом смотрела на девушку, но Катя даже и ухом не повела.

– Я на каблуках, что за детсад? – ворчливо произнесла Алиса.

Катя, не обращая внимания на реплику женщины, пролезла в отверстие.

Алиса медлила, всем своим видом выражая недовольство.

– Она дело говорит, Алиска, – подал голос мужчина в пиджаке. – Не надо лишний раз у ворот палиться…

Вновь проигнорировав его совет, Алиса перевела взор на дыру, зияющую в ограде, за которой только что скрылась ее спутница. Вздохнув, она с явной неохотой принялась перебираться через пролом.

Мужчина словно ждал этого и с готовностью полез следом. Как только они оказались на кладбище, он обогнал Алису, поравнявшись с Катей.

– Не мельтеши под ногами, Вася, – тихо процедила девушка. – Куда?

Василий быстрым шагом двинулся направо по тропинке, усыпанной гравием. Катя молча шагала следом, искоса поглядывая на мелькающие надгробные камни.

…Астафьева Елена Игоревна… 1938–2011…

…Романенко Дмитрий… 1980–2016…

…Ерохин Ванечка… 2017–2018…

«Совсем кроха», – пронеслась у нее горькая мысль, и в какой-то миг ее охватила невыносимая тоска.

Что могло случиться с ребенком? Болезнь? Несчастный случай?

«Как все-таки беспомощны и хрупки люди, – подумала она. – Кто мы, по сути? Мешки, набитые мясом и костями, по которым моторчик в груди гоняет кровь в венах… Неосторожное падение, ДТП, отрыв тромба – и все, в морг…»

– Сюда! – позвал Василий, махнув рукой. Свернув между старых, неухоженных могил, он прошел еще несколько метров, остановившись у высокого монумента из белоснежного мрамора.

– Это здесь? – хрипловато спросила Алиса, нервно кусая губы.

– Не дрейфь, Алиска, – подбодрил ее Василий с заискивающей улыбкой. – Скоро все будет ништяк, девочка моя…

Она не удостоила мужчину взглядом.

– Давайте сюда, – коротко произнесла Катя, и Алиса выронила лопату, непроизвольно отпрянув, словно она была заразной.

Катя взглянула на Василия, который, замерев, стоял у памятника.

– Где копать? – холодно спросила она.

– Интересно… – фыркнула Алиса. – Притащила меня на кладбище и сама не знает. Вот дура я! Повелась, называется…

– Эх, совести нет у тебя, – покачал головой Василий. – Когда тут в последний раз была, коза неблагодарная?! Посмотри, как все заросло!

Алиса промолчала.

Вздохнув, Василий ткнул в землю носком запыленного ботинка:

– Тут. Справа от плиты. Живее давай только…

– Поторопи еще меня, – проворчала Катя.

Алиса метнула в сторону девушки неприязненный взгляд:

– Стуканутая…

– По сторонам поглядывайте, – отозвалась Катя, начиная копать возле могилы.

Алиса хотела огрызнуться, но в последний момент удержалась.

«Нужно просто немного потерпеть», – мысленно успокаивала она себя, воровато оглядываясь.

Василий безмолвно глядел на быстро увеличивающуюся яму.

– Черт… – наконец воскликнул он, заметно нервничая. – Ну куда ты, ну куда?! Сейчас в гроб влезешь! Правее греби! Никогда не копала, что ли?

Катя выпрямилась, всаживая лопату в нетронутый участок земли:

– На! Сам копай!

Алиса вздрогнула.

– Ч… что? – спросила она растерянно.

– Ничего, – резко бросила Катя. Сунув руку в рюкзак, она резким движением извлекла наружу блеснувшую хромом фляжку. Увидев ее, Василий попятился назад, как если бы перед ним шипела кобра, гневно раздувая свой капюшон.

– Все-все, – пролепетал он. – Молчу…

– Молчит, – передразнила его Катя. Поболтав в воздухе фляжкой, она полюбопытствовала:

– А может, мне все-таки хлебнуть, а?

Алиса с ошарашенным видом смотрела на девушку.

– Так… – протянула она, кашлянув. – Знаешь, девочка, я, наверное, ухожу…

Бледное лицо Василия стало пепельно-серым, напоминая грязный талый снег у обочины.

– Не пей, – испуганно проблеял он. – Не надо, Кать… Извини!

– Ладно, – буркнула Катя, убирая фляжку обратно в рюкзак. Вздохнув, она взяла лопату, продолжив копать. Буквально через пару минут раздался характерный металлический звук, и девушка, отложив садовый инструмент, принялась выгребать землю руками.

Сгорая от нетерпения, Алиса сняла очки и торопливо шагнула вперед, вытягивая шею, чтобы поближе рассмотреть находку.

– Есть, – с удовлетворением произнес Василий, увидев, как Катя вытаскивает наружу круглую жестяную коробку, перетянутую липкой лентой.

– Открывай! – поторопил он девушку, которая неспеша отряхивала находку от налипшей грязи.

– Ну, открывай же ее! – воскликнула Алиса, глаза ее горели от возбуждения.

Катя накрыла коробку ладонью.

– Значит, так, – спокойно начала она. – Как мы и договаривались – я беру себе тридцать процентов. О находке и прочих сегодняшних обстоятельствах вы никогда и никому не рассказываете. Имя мое забываете, номер телефона стираете. Идет?

– Да, да! – нетерпеливо закивала Алиса, не сводя алчного взгляда с коробки, тускло поблескивающей в лучах полуденного солнца. Казалось, весь мир женщины сузился, сжавшись до размера этой невзрачной штуковины из поцарапанной, грязной жести.

Поддев ногтем край скотча, Катя принялась его аккуратно разматывать. Когда последние обрывки липкой ленты были удалены, она сняла крышку. Мелькнул целлофановый пакет, внутри которого угадывалось что-то объемное. Разорвав пакет, Катя выложила на землю четыре увесистые пачки долларов.

Алиса кашлянула, не сводя с денег плотоядного взгляда. Доллары гипнотизировали, притягивая как магнит.

– У тебя сейчас слюна закапает, – усмехнулся Василий, наблюдая за женщиной.

– Может, домой ко мне? – не обращая внимания на язвительную реплику, предложила Алиса. – Тут как-то стремно…

– Ничего стремного, мы тут одни, – не согласилась Катя.

Выдержав небольшую паузу, Алиса выдохнула:

– Блин, сколько их?! Маловато как-то… Эх, Вася, Вася… Тысяч пятьдесят хоть будет?

– Семьдесят косарей тут, – самодовольно заявил Василий. – Ты…

– Я считаю, – перебила его Катя. – Вы мне мешаете!

Василий умолк, глядя, как девушка быстро пересчитывает купюры, шевеля губами.

Ни он, ни Катя не видели, как внезапно преобразилась Алиса. Плотно сжатые губы, сдвинутые брови и ледяной взгляд придали ее лицу отталкивающий и даже злобный вид.

– Ну вот, – проговорила Катя, закончив пересчет. Перед ней лежали две стопки долларов, слева побольше, справа поменьше.

– Тут двадцать одна тысяча, – кивнула она в сторону более тонкой стопки. – Моя доля. Пересчитывать бу…

Закончить фразу Катя не успела, оглушенная лопатой, плашмя обрушившейся на ее голову. Несмотря на капюшон, который отчасти смягчил удар, девушка потеряла сознание, завалившись набок.

У Василия отвисла челюсть.

– Вот так, – тихо произнесла Алиса. Отложив лопату в сторону, она присела над деньгами, торопливо сгребая их в сумку.

– Алиска! – прийдя в себя, заговорил Василий. – Что ж ты творишь, сука бешеная?!

Не поднимая головы, женщина продолжала набивать сумку деньгами. «Вжикнув» молнией, она поднялась на ноги.

– Ну, ты даешь, девочка моя, – захохотал Василий. – Браво! Прямо как я – все в дом!..

– Стуканутая, – сплюнула Алиса, отряхивая руки. Нервно хихикнув, она добавила:

– Хрен тебе, а не проценты. Все в дом… Все себе, как Васечка говорил. Да, Васечка?

Василий перестал смеяться.

– Пальцы сотри с лопаты, – посоветовал он.

Поразмыслив, Алиса присела на корточки, аккуратно вытирая ручку лопаты об куртку бесчувственной девушки.

– Умница, – с презрительной усмешкой сказал Василий.

Поднявшись, Алиса поддела носком туфельки черенок лопаты, резко дернув ногой. Взлетев в воздух, лопата неожиданно пролетела сквозь Василия, чья фигура в этот момент стала расплывчато-зыбкой.

Оглянувшись по сторонам, Алиса торопливо зашагала прочь.

– Меня не забывай, – бросил ей вслед Василий. – А то ночью приду!

Как только женщина скрылась из виду, он повернул голову в сторону Кати, все так же лежащей у могилы в бессознательном состоянии. Василий почесал затылок, в его взгляде читалась растерянная обескураженность.

– Что ты натворил? – неожиданно раздался мужской голос. Спокойный, чуть хрипловатый голос уверенного в себе человека, разменявшего шестой десяток.

– Она наш проводник! – послышался женский голос, дрожащий от негодования. – Единственный! Ты всех нас подставил, идиот! Понимаешь ты это или нет?!

Василий нахмурился, выпятив нижнюю губу, со стороны напоминая обиженного малыша, которому отказали в покупке дорогой игрушки.

– Плевал я на вас, – проворчал он, но в голосе его не чувствовалось уверенности. – Набросились, как шавки…

– Козел, – прошипел женский голос.

– Кто? – возмутился Василий, подбоченившись. – Совсем берега попутала, Белла? Да я тебя…

Он замер, не договорив – Катины глаза внезапно открылись, и она медленно села.

– Катенька? – осторожно прозвучал мужской голос.

– Пошли вон, – проговорила она. Морщась от стреляющей боли, девушка сняла капюшон и потрогала ушибленное место, затем взглянула на мужчину с женщиной, чьи фигуры маячили у белоснежного памятника.

Василий нерешительно переступил ногами. Воинственный запал исчез, сейчас он явно чувствовал себя виноватым за случившееся.

– Ну, короче, Кать… Ты это… извини. Я не знал, что Алиска так поступит.

– Все ты знал, – отозвался интеллигентного вида мужчина с чеховской бородкой. Его черные проницательные глаза с нескрываемым презрением разглядывали Василия сквозь толстые линзы очков.

– Да какая разница, Сан Саныч! – раздраженно воскликнул Василий. – Чего вы все докопались? Может, судить меня будете еще?! Вон, башка целая у нее! Не умерла ведь?

– Не кричи, – осадил его Сан Саныч, склоняясь над Катей. – Живому человеку плохо, не видишь?

Он заглянул в глаза девушке:

– Катенька, как вы? Удар, судя по всему, был по касательной. Потрогайте, шишка есть?

Катя машинально коснулась взъерошенной головы.

Сзади бесшумно подошла Белла, стройная девушка лет двадцати пяти, стыдившая Василия минуту назад. Для кладбища она была весьма странно одета – в коротеньких розовых шортах, ярко-алом корсете из латекса и туфлях на тоненьких каблуках. За спиной девушки, словно из ниоткуда, пульсируя и подрагивая, материализовались еще несколько расплывчатых фигур, быстро обретая формы человеческих тел.

– Кэт, хай! – поприветствовала Белла девушку. – Как здоровье? У-у-у… можешь не говорить. Ну, крови нет, глаза ясные…

Она кивнула в сторону застывшего, словно истукан, Василия, и глаза Беллы гневно сверкнули:

– А этого придурка… Мы его вообще уволим.

Василий моргнул, словно не веря в только что произнесенную угрозу.

– Куда ты меня уволишь? – забормотал он. – Из профсоюза мертвяков? Не много ли берешь на себя, детка?!

Белла раздраженно отмахнулась, как если бы Василий был мухой, назойливо кружившей над головой.

– Слушай, Кэт, очень тебя прошу… – обратилась она к Кате. – Не могла бы ты к брату съездить? Сказать, чтобы музыку не бросал…

– Да подождите вы! – сердито вмешался Сан Саныч. – Между прочим, вы в очереди за мной, барышня!

– А я следующий, – подал голос бледный худой мужчина, стоявший справа от Беллы.

– Ну, пошел базар-вокзал, – хмыкнул Василий, теребя воротник своей шелковой рубашки. – На меня наезжают, а сами глотку готовы друг другу перегрызть, как гопники из подворотни…

Сан Саныч присел перед Катей на корточки.

– Есть одно лекарство, – с доброжелательной улыбкой произнес он. – Его сейчас не выпускают, но в одной аптеке можно заказать. Вас не тошнит, Катенька?

Девушка медленно поднялась на ноги, отряхивая вылинявшие джинсы.

– Тошнит, – угрюмо ответила она, вновь накидывая капюшон на голову. – Меня от вас всех тошнит…

– Куда ты полезла со своими проблемами? – недовольно поинтересовался один из призраков, обращаясь к Белле.

– Это все ты виноват! – Белла ткнула аккуратным пальчиком с ярко-красным ноготком в сторону Василия. – Козел рогатый, вот ты кто!

– Он козел, а ты коза тощая! – выкрикнул кто-то.

– Катя, прости, мы другое имели в виду…

Катя закрыла уши руками, зажмуриваясь, но истеричные голоса, превратившись в непереносимо-однообразный гвалт, накрыли ее тяжелой волной, и каждая реплика пронзала барабанные перепонки раскаленной спицей, добираясь до мозга.

– Ну ладно, – пробормотала она и, вытащив из рюкзака флягу, открутила крышку.

Шум мгновенно стих, призраки, неотрывно глядя на Катю, осторожно попятились назад, словно в руке девушки была не фляга со спиртным, а граната с выдернутой чекой.

Сан Саныч деликатно откашлялся.

– Катерина… Вы же порядочная и интеллигентная девушка… Пожалуйста, не делайте этого! – попросил он, поп…