Психиатр для магов

Глава 29

Проснулась я оттого, что кто-то тихо хихикал рядом. Тяжело разлепила глаза, осмотрела незнакомую комнату. На другой половине кровати лежала Морика, перед ней важно ходил ловец снов и что-то показывал. Лицо её всё было в малиновых пятнышках.

— Доброе утро! — прохрипела я.

Девочка вздрогнула от неожиданности, но сразу же широко улыбнулась.

— Доброе, лора Элиза. Простите, мы вас разбудили. А почему вы в вечернем платье?

— Вчера слишком устала и не смогла раздеться, — сказала очевидную глупость, — проводишь меня до купальни?

— А вы давно приехали? — спросила она.

— Не очень. В столице неожиданному нас с Куртом появились дела. А его светлость, похоже, вчера пригласил меня погостить, — пробормотала я.

Иначе объяснить своё появление не могла, засыпала-то я во вре́менном логове Дрока. И смутно помнила, что граф меня нёс, кажется, мы опять поспорили, но я не помнила о чём. Надеюсь, ничего лишнего не сказала, иначе граф изведёт меня насмешками.

— Я позову горничную, она поможет вам переодеться. У мамы было несколько новых платьев, они должны подойти.

Морика дёрнула за шнурок.

В комнату зашла немолодая служанка.

Через полчаса я чувствовала себя человеком, умылась, помыла голову, мне принесли новые домашние туфли, которые были слегка мне велики. Нежно персиковое платье с искусно вышитыми голубыми цветами удивительно мне шло.

Меня почти не тошнило, и о попойке напоминали только припухшие веки, видимо, метка лекаря вывела часть токсинов.

Курт тоже был одет в другой костюм. Похоже, одежда графёнка ему подошла. Мы встретились с мальчишками в коридоре. Маркус смущённо улыбнулся, его лицо было тоже всё в розовых пятнышках.

— Фукоцин, — пояснил он, почти точно произнося слово.

Курт отвёл меня в сторону и кратко объяснил, как я оказалась в поместье, что Дрок опять попытался вывести нас из-под удара, повинился, что ему пришлось рассказать мужчинам обо мне всё.

Когда заходили в столовую, я сильно мандражировала.

— Вам очень идёт платье, — немного успокоил приветливый голос графа и мягкая понимающая усмешка.

Я с признательностью посмотрела на него и улыбнулась в ответ.

— Благодарю!

— Доброе утро, Элиза, — холодно сказал Адриан, заходя следом, — вам действительно очень идёт это платье.

Я вздрогнула, резко обернулась, лицо мужчины ничего не выражало, все эмоции он взял под контроль.

Внутри привычно заныло, но боль не была пронзительной, больше похожей на грусть от несбывшегося. Да, как и прежде очень привлекателен, но сегодня было чёткое ощущение, что это чужой мужчина.

— Как вам спалось? — спросил насмешливо граф.

— Отлично, — сказали мы с Морикой в один голос.

Девочка засмеялась так легко и радостно, что даже Адриан не смог не улыбнуться.

— Голова не болит? — изогнул бровь граф.

— Спасибо, ваше сиятельство, вашими молитвами — граф ещё больше развеселился, Адриан нахмурился.

Весь завтрак прошёл в лёгкой, дружеской обстановке, Морика с удовольствием рассказала, как они доехали в столицу, Маркус о том, как их семейный лекарь испугался, когда увидел пятна на лице.

— Мне даже писать ничего не пришлось, наш лекарь сам написал королевскому о возможной эпидемии. А из королевской канцелярии пришло письмо, что они настойчиво просят воздержаться от посещения дворца, — рассмеялся граф, — спасибо вам, Лида.

— Лиа? Лидкьхя? — удивлённо повторила Морика.

— Это домашнее имя лоры Элизы, но это секрет, — заговорщически поведал Граф.

— Вас так именовала маменька? — удивлённо спросила девочка.

— Да, а ещё называла Лидушкой.

— Лидушка, — опять очень правильно произнёс граф, — интересно звучит.

— Лиюшка, — повторила Морика, — мне даже больше нравится.

Мы ещё немного поговорили, я расслабилась, граф дал понять, несмотря ни на что, в этой семье меня будут принимать, и это было очень важным.

После чудесного воздушного яблочного пирога, который я всё же съела, граф предложил мне и Адриану перейти в кабинет.

— Рассказывайте Лида, как вас так угораздило, — проговорил по-доброму граф.

И я рассказала без утайки всё.

— Адриан, я хотела рассказать всё. Думала, ты вернёшься, и я всё скажу.

— Вам, лора Преока стоило это сделать раньше, — разрезал он по живому.

К горлу подкатил ком, я отвернулась и быстро заморгала.

— Вы правы, ваше сиятельство, но я этого никогда не сделала бы, — в моём голосе прорезались сталь и холод, плечи распрямились.

Генерал, наконец, посмотрел в глаза, в них бушевала буря и боль.

— Вам отдали бесчеловечный приказ! Вы же знаете, что в логове живут в основном в дети? Это был их приют, потому что королю и остальным дела нет! Смогли бы вы нарушить приказ? Нет! Я мало что могу в этом мире, но спасти их было в моих силах! И я это сделала! И если такова цена за их жизни, я готова её заплатить.

Адриан молчал, упрямо поджав губы. Я несколько секунд посмотрела на него, сняла обручальное кольцо, положила на стол.

— Я освобождаю вас от обязательств!

Вышла из кабинета.

По щекам потекли слёзы, боль от потери смешивалась с облегчением. Моё враньё тяжёлой, невыносимой плитой давило всё это время и теперь я чувствовала освобождение.

Прошла по коридорам поместья, вышла в сад, вдохнула свежий сладковатый воздух, листва была ещё зелёной, но не яркой, краски словно выгорели. Ещё немного и появятся первые жёлтые листья. Небо было голубым, но тусклым с редкими облаками. Или мне краски так виделись сквозь слёзы.

Я немного порефлексировала, жалела себя, думала об Адриане, ругала свою непростую судьбу, вспоминала о родных, которых никогда не увижу и, наконец, начала успокаиваться. Когда случается эмоциональный срыв, все ранее невыплаканные слёзы выходят наружу.

Через какое-то время словно кто-то выключил рычажок, все мои чувства застыли, заморозились, пришло эмоциональное онемение. Слёзы высохли, и я впала в состояние полной прострации.

Меня не трогали до вечера, тактичность и эмпатия графа удивляли, мне он всегда казался более чёрствым.

Когда я поднялась в покои Морики, встретившая меня служанка проводила в соседние, она успела их подготовить. Показала, как можно вызвать служанку при необходимости, принесла ужин и оставила в одиночестве.

Несколько дней прошли быстро, Адриан в поместье не появлялся. Лекарь, который наблюдал за «болезнью» детей, вызванной фукорцином удивился, когда увидел меня в комнате Морики, но я предъявила ему лекарскую метку. Мне показалось, что брови лекаря достали до линии волос, но он никак не прокомментировал эту шокирующую новость, только спросил:

— Что вы думаете, коллега?

— Какая-то детская болезнь, неизвестной природы. Будем наблюдать. Похоже, для взрослых не заразна.

Мы немного поговорили о лечении. Вскользь упомянула, что граф попросил побыть со своей дочерью, пока девочка болеет, лекарь с пониманием кивнул.

Вечером прибежал человек графа и ошарашил новостью: несколько семей приказали арестовать по подозрению в измене, граф и генерал в этом списке, сейчас в поместье едут гвардейцы короля для задержания.

Мужчина побледнел, поджал губы и приказал своему человеку:

— Предупреди Адриана.

Сегодня я спустилась в гостиную, чтобы почитать и выпить чашку чаю. Его сиятельство разбирал письма. Обычно он в это время работал в кабинете, но теперь отчего-то решил изменить своим привычкам.

Я хотела уйти, но решила не давать повода для его насмешек, слишком он весело на меня посмотрел, когда я, увидев его, застыла в дверях и несколько секунд раздумывала, как поступить.

Нежданный гость ушёл, а Рехольд обратился ко мне:

— Лида, уводи детей!

Я вскочила из-за стола и подошла к мужчине.

— Вы же не участвуете в перевороте? — с надеждой спросила я.

— Нет, но, похоже, кто-то выводит из игры людей, верных королевской династии, — мрачно сказал граф.

И вдруг шагнул ко мне, тихо пробормотал:

— Вы ведь меня простите?

Рехольд привлёк к себе и настойчиво поцеловал.

Я застыла на секунду, в груди разворачивался клубок из обиды за него, сочувствия, нежности, грусти. И я ответила на поцелуй, крепко его сжала, вкладывая в него всё своё тепло, страх и нежность.

— Может, вам с нами? — прошептала, слегка поглаживая затылок.

— Нельзя, меня сразу найдут. Я под магической клятвой. Если найдут меня, значит, найдут и вас, — он нежно поцеловал ещё раз, я позволила.

— Я позабочусь о детях, я обещаю! — пробормотала ему в губы.

— Уходите! Времени совсем не осталось! А я эгоистично его у вас украл.

Он саркастично улыбнулся, непослушная прядь упала на лоб.

Я побежала наверх, ворвалась в комнату мальчишек:

— Курт, облава! — сказала я на русском.

Залетела к дочери графа.

— Морика, нам срочно нужно уходить, собираться некогда. Вас приказали арестовать.

Я взяла девочку за руку, но она вывернула ладонь, залезла под стол и достала из потайной ниши коробочку.

— Мои и мамины драгоценности.

— Хорошо, они могут пригодиться, — с одобрением проговорила я.

Мальчишки нас уже ждали в коридоре.

Мы успели вынестись из поместья, добежать до потайного прохода, когда услышали оглушительный цокот копыт.

— Папочка, — горько выдохнула девочка.

— Всё обойдётся, нужно в это верить, — погладила её по волосам.

Курт открыл потайной проход, мы гурьбой ввалились туда, захлопнули дверь и оказались в гнетущей темноте. Стало неуютно, я поёжилась, сейчас дети могли надеяться только на меня, а я даже магический шар для освещения прохода не могу создать. Маркус прошептал заклинание, перед нами вспыхнуло огненное кольцо и с бешеной скоростью понеслось вперёд. Послышался душераздирающий писк. Даже Морика затихла.

— Зато крыс не встретим, — философски изрёк этот оболтус.

— Предусмотрительно, — одобрила я.

Хотела добавить, что больше не надо, но Маркус быстро прошептал заклинание и перед нами совсем тускло засветился магический огонёк.

— Я добавлю мощности, — заявил довольный графёнок.

— И так всё видно, — поспешила заверить его я.

Курт и Морика быстро закивали.

— Да? — удивился графёнок и с подозрением прищурился, но спорить с нами не стал.

Оставшуюся дорогу девочка плакала, совсем скоро, я взяла её на руки и понесла, она обняла меня за шею и мокрым носом уткнулась в плечо.

Я совсем не знала дороги и полностью положилась на память Курта, наконец, он нажал на панель и стена, казавшаяся ранее монолитом, отъехала. От яркого света мы зажмурились, а когда проморгались, увидели у выхода Сая.

— Дрок сказал мне ждать вас здесь. Мы пошли за вами, когда узнали об арестах, но не успели, у дома уже были гвардейцы.

— Спасибо, Сай!

Когда из подвала мы поднялись в холл, нас окружили куртизанки

— Ох, бедные детки, — запричитали они.

Со стен пропали похабные картинки, девочки надели самые скромные платья, но у Маркуса покраснели даже уши. Понял, куда мы пришли и с подозрением покосился на меня.

— Маркус, лучше спроси, чем сделать неправильные выводы, — строго одёрнула мальчишку, — я честно отвечу на все вопросы.

— Какой хорошенький, — всплеснула руками Коко.

Графёнок ещё больше покраснел, казалось, у него полыхали даже кончики волос.

— Не нужно смущать ребят, — укоризненно проговорила я.

Дрок нам приветливо улыбнулся.

— Добро пожаловать!

Коко показала нам комнатку, рядом с комнатой короля воров. Её освободили и привели в порядок.

— Одной кровати нам не хватит, — растерянно пробормотала я.

Дрок распорядился и совсем скоро в комнату как-то втиснули вторую. Коко принесла ширму и чистое бельё.

— Мы освободили одну комнату под прачечную, всё перестирали, — пояснила девушка, указав на стопку.

Мне хотелось поговорить с Дроком, но весь вечер я провела с Морикой, девочка была на грани нервного срыва, а это было очень опасно для её душевного здоровья после того, что она пережила раньше и я отвлекала её, как могла.

Утром мальчишки переоделись в рваньё и убежали в город.

К обеду, когда я смогла немного успокоить Морику, и она с Коко с другими куртизанками играли в гостиной.

Я, наконец, оставила девочку и пошла к Дроку, но на полпути с обезумевшими глазами выскочили мальчишки, вцепились в платье и, перебивая друг друга, заговорили.

— Стоп, — шикнула на них я, — Маркус, что случилось?

— Их приговорили к казне, завтра утром казнят, — отрывисто произнёс белый как мел мальчишка. — На площади огласили приговор.

— О Господи, — пробормотала по-русски я, — Идите в комнату!

Я постучалась к Дроку, но он не ответил. Недолго думая толкнула дверь и зашла, Дрок стоял у окна и смотрел на улицу, на руках крутились серебряные с золотыми прожилками энергетические нити.

Не оборачиваясь ко мне, он произнёс:

— Отец умер!